– Я сейчас туда выезжаю. Мне оповестить сержанта Лэрда? Я знаю, у вас сегодня выходной.

– Нет, Ворчуна трогать не стоит. – Судя по песням, которые тот распевал каких-то пять часов назад, особого проку от сержанта все равно не будет. – Лучше заскочите за мной по дороге. Я сам этим займусь.

Маклин дал отбой, положил телефон на кухонный стол и уставился на кошку. Кошка взгляд выдержала и не мигая смотрела, как Маклин допивает кофе и сидит, ожидая машину.



Летом прокатиться по магистрали А7 – одно удовольствие. Она ведет на юг через плато Мидлотиан, пересекает гряду холмов и спускается к границе с Англией. Это – земли Приграничных Всадников. Магистраль местами проходит через обширные пустоши, где редко попадаются деревья. И ничто не преграждает путь ветру.

Зимой, когда начинаются снегопады, хуже этой магистрали еще поискать. У полицейской машины, которая досталась сержанту Ричи, давно уже надо было поменять резину на передних колесах, и это не делало поездку приятнее. Хорошо хоть обогреватель работал, так что стекло не замерзало и они могли сколько угодно наслаждаться зрелищем снегоуборочной машины, пробивавшей перед ними сквозь заносы вторую полосу. Несмотря на низкую скорость, они тем не менее проскочили засыпанный снегом указатель на поворот, обнаружив это только в ближайшем городке. В результате дорогу им показали местные полицейские на «лендровере», и они, виляя на предательски крутом подъеме, наконец добрались до скопления домиков, окружавших ржавые железные ангары и ферму.

Каким-то чудом сюда уже прибыл фургончик криминалистов, а также две патрульные машины. Маклин махнул удостоверением перед невезучим полицейским, которому выпало по колено в снегу огораживать место преступления лентой.

– Где все остальные, констебль? – Он вздрогнул, когда порыв ветра пронзил насквозь тяжелое пальто, пиджак, рубашку, кожу и добрался прямиком до костей. Констебль даже не раскрыл рта, вероятно, чтобы не упустить остатки тепла. Вместо этого он указал подбородком в направлении самого большого из домиков, немного выше по склону. В отличие от констебля, Маклин даже кепку не догадался надеть.

Было видно, что снег наверху плотно утоптан, и когда они поднялись, Маклин понял, что это – берег узенькой речушки. В неторопливом потоке тут и там торчали камни, увенчанные снежными шапками, с камней свисали сосульки. Чуть вверх по течению речку пересекала дорога к ферме, берега там становились ниже, и между ними была перекинута арка старого каменного мостика, вода под которым казалась совсем неподвижной. На одном берегу, сгрудившись потесней, чтобы сберечь тепло, стояла кучка людей. Когда они подошли поближе, один повернулся навстречу и оказался Энгусом Кадволладером, закутанным в капюшон и замотанным шарфом.

– А, Тони! Я бы поздравил тебя с Новым годом, но обстановка не слишком располагает.

Маклин кивком выразил согласие:

– Что у нас тут?

– Миссис Милнер, она живет в этом домике, позвонила нам в семь утра, сэр. – Маклин узнал юного констебля, показывавшего ему дорогу к распростертому телу Одри Карпентер в каком-то десятке километров отсюда. Он еще подумал тогда, что констеблю выпало крещение огнем – ну, вот вам и продолжение. – По утрам, проснувшись, она выпускает собак сделать их дела. Обычно через пять минут собаки возвращаются, чтобы их покормили. Сегодня собаки не вернулись, сколько она ни звала. Тогда она вышла и нашла их здесь. И не только их.

Маклин посмотрел туда, куда указал констебль. Берег пруда, образовавшегося под самым мостом, затянула ледяная корка, и через эту корку проступало обнаженное тело, словно скованное смертельным холодом. Маклина передернуло от ужаса, хотя он прекрасно понимал, что женщину притащили сюда уже мертвой. Вид вмороженного в лед тела задел в его душе какую-то совершенно иррациональную, первобытную струну. Женщина лежала лицом вверх, оказавшиеся в воде волосы, прежде чем замерзнуть, образовали вокруг головы ореол. Тела не видно целиком, но ясно, что на ней ничего нет. Опознать женщину он мог бы и без фотографии. Все было понятно с самого начала.

50

– Она провела во льду не больше двух часов. Тело только-только начало замерзать.

Маклин стоял в клинически стерильной обстановке городского морга и наблюдал за тем, как Энгус Кадволладер приступает к обследованию. На покрытой нержавеющей сталью поверхности стола Триша Любкин казалась даже холодней, чем на льду озера. Единственным цветным пятном были рыжие волосы, да и те выглядели неживыми. Разрез под подбородком от уха до уха, начисто отмытый убийцей, тоже был бледным.

– У вас есть гипотеза о времени смерти?

– Это не так просто, – скорчил гримасу Кадволладер. – Она была мертва достаточно долго, чтобы температура органов сравнялась с окружающей. Но окружающая, к сожалению, около нуля, поэтому у нас данных меньше, чем обычно. Чтоб было яснее – я мог бы сейчас снять это тело с одной из своих полок. – Он кивнул в сторону ряда холодильников с их мрачным содержимым.

– Может, все-таки рискнете разок? – попробовал улыбнуться Маклин, без особой уверенности, что у него получилось. Если честно, ему было совсем не до веселья.

– Если только по низким ставкам, Тони. Между двадцатью четырьмя и сорока восемью часами назад. При условии, что тело не поместили в глубокий холод – такой, какой дает замерзающий ручей – сразу же после смерти. Но если исходить из того, что ее убил тот же человек, что и Одри Карпентер и Кейт Маккензи, то тела обеих мы нашли примерно через двенадцать часов.

– Причина смерти?

– Не так быстро. Опять же, если на первый взгляд – то рана на шее. Перерезано практически все до самого позвоночника. Она должна была сразу истечь кровью, это быстрая смерть.

Кадволладер продолжил обследование, внимательно изучая руки Триши Любкин, ее пальцы. Каким-то тонким инструментом он взял пробы клеток из-под ногтей и передал их своей молчаливой ассистентке, Трейси. Медленно двигаясь вокруг тела, патологоанатом наконец приблизился к голове. Стоя неподвижно, Маклин наблюдал за ним, ожидая, не обнаружит ли мертвое тело хотя бы крошечной улики. Больше ему ничего не оставалось.

– Вот это интересно. – Кадволладер всматривался в лоб Триши. – Трейси, будь добра, лупу. И найди, пожалуйста, рентгеновский снимок черепа. Вид спереди.

Взяв увеличительное стекло, он склонился над телом, потом, когда Трейси нашла снимок, стал рассматривать его на свет. Маклин подошел поближе – в нем проснулась надежда, что патологоанатом на что-то наткнулся.

– У нее вот здесь на лбу небольшой синяк. – Кадволладер указал на ничем не примечательное место на снимке, чуть повыше глазных впадин. Маклин при всем желании не мог разглядеть там ничего интересного. – И мы видим соответствующие этому синяку микротрещины в черепе вокруг глазниц и носовых пазух.

– Она обо что-то стукнулась головой?

– Не совсем. – Кадволладер вернулся к столу, рукой в резиновой перчатке указывая соответствующие места на теле. – На лодыжках и запястьях присутствуют странгуляционные борозды. Погибшая в течение продолжительного времени была связана. Если бы она упала или ее толкнули, тем более связанную, были бы еще синяки. Скажем, на бедре или на плече. Я бы даже ожидал перелом носа. Но ничего этого нет.

– К чему вы клоните?

– Тебе знакомо такое выражение – «привет из Глазго»? – улыбнулся Кадволладер.

– Она ударила насильника головой?

– Незадолго до смерти. И очень сильно. Если судить по ее собственным повреждениям, у убийцы вся физиономия разбита. Вряд ли он обошелся без врачебной помощи.

Патологоанатом повернулся к Трише Любкин, и в его голосе проскользнула теплая нотка:

– Мне очень жаль, что тебя это не спасло, девочка, но ты все равно молодец.



– Занят, констебль?

Маклин просунул голову в дверь комнаты детективов, сразу обратив внимание, что фотография Триши Любкин на доске переместилась. Теперь она располагалась бок о бок с двумя другими жертвами. Безвременная насильственная смерть объединила всех троих.

– Смотря кто спрашивает, сэр, – поднял голову от компьютера Макбрайд, подавив усталый зевок.

– Я бы на твоем месте так не шутил. Как бы тебе не пришлось пожалеть, что ты не работаешь по делу о наркотиках.

– Почему, сэр? Что за задание у вас на уме?

– Я хочу, чтобы ты обзвонил все больницы и клиники в округе. Если сможешь найти кого-то из полицейских себе в помощь, забирай, не стесняйся. Я хочу знать обо всех, кто обратился к врачу со сломанным носом за последние четыре дня.

– Хм, сэр, а разве они обязаны отвечать? Я имею в виду, врачебная тайна и все такое.

– Сообщать подробности, боюсь, не обязаны. Но если ты сможешь их убедить, что нам нужны только имена пациентов, это позволит заметно сузить круг поисков. Начни с частных клиник, говори им, что мы расследуем убийство.

– Хорошо, сэр. – Макбрайд потянулся за мышью. – Я так понял, результат требуется немедленно?

– Даже раньше. Постой, а чем ты до сих пор был занят?

– Да пожарами. Знаете, а ведь вы были правы. По крайней мере насчет тех пожаров, которые я успел обработать. Все эти места были связаны с одной ерундой под названием Гильдия Посторонних. Я пока еще толком не разобрался, что это такое, но судя по всему, один из купеческих цехов. Ну, сами знаете, шестнадцатый век.

– «Посторонними» раньше называли купцов и ремесленников, которые не принадлежали к соответствующему цеху, – удивился Маклин. – Впервые слышу, что они тоже объединялись в цех.

– Я сам в первый раз слышу. Собирался уточнить у дяди. Об истории Эдинбурга он знает все.

– И сколько сгоревших зданий ты успел обработать?

– Всего четыре. Историю свидетельств о собственности не так-то легко проследить, особенно когда добираешься до шестнадцатого века.

Четыре из двенадцати. Не так много, это вполне может оказаться совпадением. Но даже если не совпадение, Маклину было не совсем ясно, что делать с этой информацией. Вряд ли Гильдия Посторонних до сих пор существует, а если и существует, с чего бы им поджигать свои прежние владения? А главное – как?

– Ты хорошо поработал, констебль. И при первой возможности обязательно обсуди все с дядей. Но сейчас займись докторами. Нашему убийце сломали нос, самое раннее – в четверг, и я хочу узнать, кто его чинил.

51

Звонок телефона прервал очередную попытку Маклина привести в порядок бумаги в собственном кабинете. Поскольку карточка с внутренними номерами так где-то и гуляла, он понятия не имел, кто звонит. Наверняка на входе дожидается очередной придурок, и Маклину опять выпал несчастливый билет.

– Маклин слушает. – На всякий случай он постарался, чтобы голос звучал не слишком раздраженно.

– Если ты не слишком занят, Тони, не мог бы ты заглянуть ко мне в кабинет? – Суперинтендант Макинтайр, судя по всему, не обратила внимания на его тон, но если верить ее собственному тону, она все-таки приказывала явиться, а не приглашала зайти.

– Один момент, мэм! – Спрашивать, в чем дело, не было смысла. Предоставив бумагам размножаться и дальше, Маклин поспешил на верхний этаж.

Дверь кабинета Макинтайр была, как всегда, открыта, но, постучав, Маклин обнаружил, что у нее уже был посетитель. Из кресла в углу ему ухмылялся Мэтт Хилтон.

– Похоже, Тони, ты забыл об очередном сеансе, – объявила ему Макинтайр. – Мэтт говорит, что ты движешься в правильном направлении, но сказать, что ты больше не нуждаешься в помощи психиатра, он пока не готов. Потом, учитывая появление новой жертвы…

– Мэм, я… Я в полном порядке! Честное слово! – Маклин и сам понял, что столь откровенное отрицание только усугубит подозрения, но что-то же он должен был сказать?

– Тем меньше для меня работы, правда? – оскалился Хилтон. Никакое другое слово не подошло бы к хищной ухмылке, появившейся у него на физиономии.

– Работы? Какой еще работы?

– Ты прекрасно знаешь какой, Тони. – Макинтайр встала из-за стола, посмотрела на часы и повернулась к Хилтону. – Сорока минут хватит, Мэтт?

– Разумеется, Джейн. Более чем достаточно. – Хилтон тоже наконец поднялся на ноги, но вместо того чтобы направиться к выходу, приглашающим жестом указал Маклину на другое кресло.

– Давай, Тони, – подбодрила его Макинтайр. – Мэтт хочет тебе помочь. – Легонько хлопнув Маклина по плечу, она вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.

– Может, лучше не сейчас? – спросил на всякий случай Маклин. – У меня столько дел…

Ничего не ответив, Хилтон снова уселся в кресло.

– Присаживайся и ты, Тони.

Понимая, что особого выбора нет, Маклин подчинился.

– Вы по-прежнему считаете, что у меня крыша едет? – неприязненно спросил он.

– А она у тебя едет?

– Ничего подобного!

– Похвальная уверенность. – Хилтон развалился в кресле, заложив ногу на ногу, и вытащил из кармана авторучку.

В отличие от предыдущих сеансов, насколько Маклин мог судить, писать ему было не на чем. Вместо этого он просто сидел и щелкал колпачком. Открыл, закрыл. Щелк. Щелк. Маклин и сам использовал подобный прием во время допросов, поэтому, как ему ни хотелось хоть что-нибудь сказать, чтобы Хилтон прекратил щелкать, он хранил молчание.

– Давай еще раз рассмотрим обстоятельства, – начал Хилтон. – В последнее время у тебя был сильный стресс. Смерть Андерсона, пожар у тебя дома. Перед этим – смерть твоей бабушки. Она умерла не так давно, и с раннего детства заменяла тебе родителей. Потом – эти два убийства… теперь уже три. Скажи, Тони. Что ты чувствуешь после того, как все это с тобой случилось?

– Не знаю, – пожал плечами Маклин. – Так, злюсь потихоньку. Послушайте, мы это уже сто раз обсуждали! У меня правда совсем нет времени…

– Интересный ответ. Ты злишься и поэтому начинаешь препираться со старшим инспектором Дагвидом, так?

Ага, так это Дагвид подсуетился! Причем, как обычно, напел заместителю начальника полиции, минуя Макинтайр. Теперь понятно, откуда ветер дует.

– Я спорю со старшим инспектором, Хилтон, если я считаю, что он неправ. А также чтобы защитить от него моих подчиненных.

– Пожалуйста, зови меня Мэтт. Так, значит, ты защищаешь членов своей группы. Они для тебя как семья?

Маклину вспомнился Ворчун, время от времени использующий его свободную спальню после особенно бурного вечера.

– Да нет, пожалуй. Просто я склонен думать, что добрым словом можно добиться большего, чем криком. Считайте, что у нас со старшим инспектором разный подход к личному составу.

Хилтон только улыбнулся в ответ и снова защелкал ручкой.

– В этом году ты был на работе в Рождество, – продолжил он наконец. – И оставался там все праздники вплоть до нынешнего дня. Несмотря на приказ взять выходной.

– Я собирался. Завтра.

– Я проверил табели, – продолжал Хилтон, словно Маклин ничего не говорил. – Ты всегда на работе и в Рождество, и на Новый год. Почему так, Тони?

– Кто-то же должен работать? У меня нет семьи, вы ведь, вроде как, в курсе. Я вполне могу и поработать эти дни вместо какого-нибудь бедолаги, у которого есть жена и дети.

– Звучит очень… благородно. И это единственная причина? Ты уверен, Тони, что ничего не скрываешь от самого себя?

– К чему вы клоните, Хилтон? – Маклин смотрел психологу в глаза, стараясь, чтобы голос был ровным и спокойным, чтобы эмоции оставались под контролем. Со стрессом он вполне способен справляться, научиться бы еще справляться с помощью психолога! – Случайно не к тому, что я нашел обнаженное тело собственной невесты в реке Лит именно на Новый год? Так мы это уже обсуждали, и я вам сказал – у меня было десять лет, чтобы примириться с обстоятельствами. И знаете что? Ни хрена мне этих десяти лет не хватило! Считайте, что я продолжаю работать над собой.

Хилтон перестал щелкать ручкой, но взгляда не отвел.

– А что ты почувствовал, узнав о смерти Андерсона? Подозреваю, тебе было нелегко примириться и с ней? Я имею в виду – вот все и кончено, Андерсон мертв. И ты уже никогда не сможешь отомстить.

– Вы и Андерсону оказывали помощь подобным же образом? По-моему, это… не знаю, как выразиться… не совсем то, что прописано в учебниках?

– Я не оказывал помощи Андерсону, Тони. Ты и сам прекрасно знаешь.

– Да ну? Вы давали в суде показания о том, что Андерсон невменяем. Вы провели с ним уйму времени, чтобы это установить – и даже не попытались ему помочь?

– Андерсон не хотел от меня помощи. В этом отношении вы с ним очень похожи.

Маклин пропустил подколку мимо ушей. Он чувствовал, что беседа зашла в неприятную для Хилтона область, и наслаждался ситуацией.

– Похоже, профессиональное любопытство вам в тот момент изменило. Я хочу сказать – вас же не могли не интересовать его мотивы? Вы ведь наверняка спрашивали Андерсона про его драгоценную книгу?

– В том, что убийца перекладывает вину за свои преступления на неодушевленный предмет, нет ничего необычного. Одержимость Андерсона книгой любопытна разве что с точки зрения богатства его фантазии. Но он ведь был очень образован, знал несколько редких языков. Я в жизни не встречал столь эрудированного человека! Наконец, его профессией были именно антикварные книги.

– Такое чувство, что вы им восхищались.

Хилтон начал было отвечать, но прикусил язык, улыбнулся чему-то краешком тонких губ.

– Кажется, мы хотели обсудить твою несостоявшуюся месть?

– Это вы хотели. Но в качестве одолжения готов подтвердить, что я уже отомстил – засадив мерзавца за решетку!

– И тем не менее ты поехал в Абердин на похороны. Зачем? Убедиться наверняка, что Андерсон мертв?

– Я уже объяснял – на захоронение, а не на похороны, это не совсем одно и то же. И причину я тоже называл – поиск избытия. – Маклин даже сумел выдавить улыбку.

– И как, нашел?

– Не вполне. Что произошло, то произошло. Прошлое не изменишь.

– И это служит для тебя источником раздражения?

– Да меня вдвое больше раздражает, когда я торчу здесь, отвечая по двадцать пятому разу на одни и те же дурацкие вопросы, вместо того, чтобы ловить убийцу! Если вы не возражаете, Хилтон, мне кажется, я должен вернуться к работе.

Маклин поднялся с кресла, наполовину ожидая, что психолог попытается его остановить. Они не беседовали и десяти минут. Даже близко не те сорок, что он приготовился вытерпеть. Но Хилтон лишь кивнул, щелкнул колпачком ручки и ухмыльнулся своей гнусной всепонимающей усмешкой:

– Разумеется. Но скоро, Тони, нам нужно будет встретиться снова. Предоставь мне судить, когда наши сеансы можно считать оконченными. У тебя еще остались нерешенные проблемы.

«Нерешенные проблемы», крутилось у Маклина в голове, когда он резко распахнул дверь кабинета Макинтайр, перепугав Дженис, ее секретаршу. Кто бы, блин, спорил!

52

Отец Энтон поджидал у ворот, когда Маклин, весь еще кипевший после короткой сессии с Хилтоном, шагал по улице к бабушкиному дому. Нет, к суперинтенданту, заставшей его врасплох, особых претензий не было. Он прекрасно знал, что если бы Макинтайр предупредила его заранее, он нашел бы способ отвертеться. Ну ничего, добрый доктор еще заявится не раз и не два, тогда и посмотрим, застанет ли он Маклина на месте!

– Еще одно убийство, – сказал старик вместо приветствия.

Когда он возник рядом и следом за Маклином зашагал вверх по гравийной подъездной дорожке, тот даже не удивился.

– Откуда вы знаете?

– Видел в теленовостях. Репортер сказал, что тело нашли в мельничном пруду. Показали фотографию Андерсона. Я помню его намного более молодым.

Они достигли дверей, Маклин вошел сам и сделал приглашающий знак старику. Кошка миссис Маккатчен, как обычно, сидевшая на своем любимом месте рядом с печкой, уставилась на них с подозрением.

– Если у вас какие-то вопросы, боюсь, вы не по адресу. Я не имею права обсуждать вне службы незаконченное расследование. – Маклин наполнил чайник и поставил его на плиту.

Отец Энтон тем временем занял свое обычное место за кухонным столом. Ощущение было такое, что старик поселился у него дома. Маклин попытался вспомнить, сколько раз он уже заходил, и сбился со счета.

– У меня нет никаких вопросов, инспектор, только ответы.

Маклин, собравшийся достать чайные пакетики с полки, застыл на месте с протянутой рукой и медленно обернулся к монаху:

– Вы что-то хотели мне рассказать? У вас есть информация по моему делу?

– Я уже говорил вам, инспектор. Это книга. Кто-то завладел ею. Или нет, я неправильно выразился. Она кем-то завладела. Так же, как раньше владела Андерсоном. После того, как пожрала его душу.

Маклин, который глядел на Энтона, автоматически продолжая шарить рукой в поисках чая, смахнул с полки пару коробок и, развернувшись, подхватил их в самый последний момент.

– Послушайте, я знаю, что Андерсон – чудовище. Знаю, что у какого-то безумца хватило низости, чтобы пойти тем же путем. И я даже знаю, что виновата книга. Но эта книга – вовсе не магический средневековый текст, а дерьмовый продукт таблоидной журналистики, который смастерила Джо Далглиш!

Он шарахнул чайной жестянкой по стойке с такой силой, что спугнул кошку. Мысль о Далглиш и ее книжонке пришла ему в голову впервые за несколько дней. Но, конечно же, она все объясняла. Именно эта книга возбудила больную фантазию убийцы Одри Карпентер, Кейт Маккензи и Триши Любкин. Причина для отсутствующего «избытия», которой так доискивался Мэтт Хилтон, все это время была у них перед носом. К сожалению, по экземпляру этой причины, с фото мертвого маньяка на суперобложке, можно было найти чуть ли не в каждом шотландском доме.

– Вы сами-то в это верите? В то, чтобы кто-то начал творить подобное просто потому, что прочитал о нем в книге?

– В конце концов, вы ведь думаете о том же самом? – Маклин принялся заваривать чай и тут же удивился – зачем? В это время больше подошла бы бутылочка пива, а день выдался такой, что он ее вполне заслужил.

– Нет, я не говорил ничего подобного, инспектор. Неужели вы не слушали? – Отец Энтон заломил руки от возбуждения. – Не вы читаете «Либер Аниморум», это она читает вас. Она взвешивает вашу душу, и если душа оказывается легковесной – поглощает ее. Остается зло в чистом виде – человек, не знающий раскаяния. Именно это и случилось с Дональдом. Он позволил книге себя прочитать, и книга выжгла все, что было в нем доброго. То, что осталось, не имело уже ни совести, ни жалости, ни сочувствия. Ничего.

В течение своей речи монах привстал и, закончив, повалился обратно на стул, словно слова забрали у него последние силы. В наступившей тишине Маклин принялся разливать чай, думая о том, что чаем-то здесь уже не поможешь. Наконец он подвинул чашку отцу Энтону и произнес:

– Этой книги не существует. Я просмотрел все описи. Я даже отправил одного из сержантов целиком проверить хранилище, на тот случай, если мы пропустили одну из коробок с уликами. Книги там нет. И никогда не было. Я вообще не представляю, почему до сих пор продолжаю вас слушать. Разве что потому, что вы знали Андерсона. Наверное, я надеялся, что из разговоров с вами пойму, как Андерсон стал тем, кем стал.

Отец Энтон отпил глоток:

– Я думал, что сумел вам объяснить.

Маклин тоже сел, отпил чаю и не удержался:

– Почему же вы приходите снова и снова? Что еще вам от меня нужно?

– Я в некотором роде веду свое собственное расследование. – Очевидно, отец Энтон решил проигнорировать его вопросы. – Я побывал практически во всех лавках древностей и антикварных книжных магазинах в этом городе. Разумеется, про книгу никто там даже не слышал, но мне и не это было нужно.

– Что же вы тогда искали?

– Вы не поверите, насколько хорошо там помнят Андерсона. Его никогда особо не любили, но уважали. Он прекрасно разбирался в книгах. Собственно, он знал толк в книгах еще до того, как вступил в наш орден – потому-то в конце концов и стал там библиотекарем. Некоторые из букинистов регулярно вели с ним дела. Кое у кого до сих пор сохранились книги нашего ордена. Книги, которые, как считалось, сгорели.

– Я знаю, что он ограбил ваш орден, – кивнул Маклин. – Вы мне уже говорили.

– Но практически все украденные Андерсоном книги остались у него. Те, что он продал, для нас почти ничего не значили. Он жил очень скромно и экономно. Дело было совсем не в деньгах.

– Послушайте, если у вас есть доказательства, что книги принадлежат ордену, распродажу еще не поздно остановить. Начните все сначала. Я не сомневаюсь, что…

– Орден святого Германа распался, инспектор. Наш священный долг, единственная причина нашего существования, оказался для нас непосильной ношей. Я не сдался только потому, что произошла ужасная вещь, которую необходимо исправить. Некогда книга была вверена мне, и я не обрету покоя, пока не найду ее или не буду точно знать, что она уничтожена.

Маклин ждал, что отец Энтон продолжит, но он, похоже, опять выбился из сил.

– Мы поймаем того, кто убил этих женщин. У нас достаточно улик. Обычная следственная работа, это лишь вопрос времени. Если убийца где-то прячет старинную книгу, мы ее найдем. Тогда я обращусь к вам, и вы скажете, как нам с ней поступить. Договорились?

– Дело не в этом. – Старик поднялся, застегнул пальто, натянул перчатки. Взял шляпу. – Нашего ордена больше нет. Книги, которые мы собирали, разойдутся на все четыре стороны света – надеюсь, это к лучшему. Но вы, инспектор, должны найти «Либер Аниморум». Я в этом не сомневаюсь. А когда найдете – уничтожьте ее!



Десять минут спустя Маклин смотрел вслед старику, шаркающей походкой спускающемуся от дверей. Зачем он приходит раз за разом? И почему сам Маклин терпит его визиты? Вроде бы особого уважения к церкви он не испытывает? Возможно, потому, что Энтон был знаком с Дональдом Андерсоном, знал его еще до того, как букинист превратился в насильника и убийцу. Или все дело в его снах?

Когда он вернулся в дом, там оказалось темно и холодно, безмолвные тени таились в углах коридора. В доме имелось центральное отопление, но для здания такого размера его усилий явно не хватало. Во всех основных комнатах были и камины. В это время года им всем следовало бы ярко пылать, о чем должен был позаботиться слуга, живущий в каморке на чердаке. Мысль о слуге чем-то позабавила Маклина, и он вернулся в относительное тепло кухни, широко улыбаясь. В принципе, денег на прислугу у него хватало, но он вряд ли чувствовал бы себя уютно, живя с кем-то еще под одной крышей. Он слишком привык к одиночеству.

Маклин начал шарить по полкам и в холодильнике в поисках чего-нибудь съедобного. Кошка миссис Маккатчен тут же покинула излюбленное место и принялась тереться об его ноги. К доске рядом с телефоном были пришпилены несколько рекламок с номерами ближайших заведений, где можно заказать еду навынос, но Маклин пока не был готов подвергать свой желудок такому риску. Вместо этого он решил прибрать посуду после чаепития. За ней последовали остатки завтрака рядом с раковиной, а потом он навел порядок и в библиотеке, где ужинал у камина последние несколько дней. Оставалась еще груда белья – удивительно, но когда Маклин жил в Ньюингтоне, эта проблема как-то решалась сама собой. Он с тоской осознал, что в бабушкином доме слишком много места и у него уже вошло в привычку игнорировать беспорядок, если он не бросается в глаза. Надо будет завтра же найти утюг – ну, или выбраться в магазин за свежими рубашками.

В дверь позвонили, когда он устанавливал режим стирки. Так, цветное, тридцать пять градусов, три четверти часа. Маклин запустил стиральную машину, убедился, что вода с шумом устремилась в барабан, и заковылял через кухню к входной двери, прикидывая, что еще могло понадобиться старику на этот раз. С выключателями справиться удалось – сначала зажегся свет в коридоре, потом – снаружи и над дверью. Вот только за дверью оказался вовсе не отец Энтон, терпеливо ожидающий на морозе, когда его пригласят войти.

Это была Эмма. И она принесла пиццу!

– Ходят слухи, что у тебя завтра выходной, – объявила она с порога.

53

Маклин спал без сновидений, а проснулся оттого, что стал замерзать. В темноте, которую только-только начала пронизывать занимающаяся заря, он принялся шарить по кровати в поисках одеяла и внезапно наткнулся на нечто другое. В постели рядом с ним лежал кто-то еще, и этот кто-то стянул на себя одеяло вместе с покрывалом и завернулся в них так, что наружу торчала лишь макушка. Спросонья Маклин не сразу сообразил, в чем дело. Потом явились воспоминания, а с ними – пряная смесь счастья и вины.

Короткие волосы Эммы в беспорядке торчали в разные стороны, а кожа в занимающемся свете утра выглядела настолько бледной, что почти сливалась с подушкой. Вздрагивая от холода, Маклин лежал рядом с ней, смотрел на нее, прислушивался к ее негромкому посапыванию. Эмма медленно, даже не пошевелившись, открыла глаза и взглянула на него. На ее губах, скошенных, потому что она упиралась щекой в подушку, мелькнула улыбка, из-под одеяла выскользнула ладонь, обожгла его бок прикосновением – Маклин вздрогнул – и тут же спряталась обратно.

– Да ты совсем ледяной, – пробормотала Эмма хриплым cо сна голосом. Маклину показалось, что ничего соблазнительней он в жизни не слыхал.

– Потому что ты утащила одеяло.

Секундная пауза, и на него обрушилась целая гора постельных принадлежностей, захлестнув его теплым ароматом Эммы Бэйард.



– Знаешь, на твоем месте я бы все-таки хоть изредка выбиралась за покупками.

Уже давно рассвело. Их завтрак состоял из черного кофе и остатков давешней пиццы. Еще вчера в доме, насколько Маклин мог судить, молока было достаточно как минимум на одну чашку хлопьев, но потом явился отец Энтон, и молоко ушло в чай. К визиту Эммы он совсем не готовился. Не то чтобы он возмущался, что она заявилась без предупреждения, вовсе даже наоборот! Да и черный кофе с холодной пиццей его более чем устраивали.

– В Ньюингтоне было гораздо проще, – пожаловался он. – Если надо, я мог сбегать в магазинчик Али на углу. А здесь вот ничего подобного нет…

– Жизнь в одном из самых престижных районов Эдинбурга тоже имеет свои недостатки.

– В принципе, наверное, можно заказать доставку продуктов на дом? Я слышал, все супермаркеты сейчас так делают.

Эмма заявила, что предпочитает бананы нераздавленными или что-то в этом роде – Маклин не расслышал, так как его внимание отвлек шум почты, падающей сквозь щель во входной двери. Он заковылял босиком по холодной плитке коридора, мысленно ругая себя, что не обзавелся шлепанцами или на худой конец полами с подогревом, и поднял с коврика кучу конвертов. Обычно почтальон не заставал Маклина дома, так что просмотр свежей корреспонденции был для него в диковинку.

Несколько банков приглашали его открыть кредитную карту, а один предлагал бабушке консолидировать все ее долги по кредиткам – что характерно, и процент он драл наивысший. То, что бабушка умерла полгода назад, проведя перед этим полтора года в коме, очевидно, никак не отразилось в банковской базе данных. Так что, будь бабушка в состоянии воспользоваться предложением, на качественное обслуживание она вряд ли могла бы рассчитывать.

Среди рекламных листовок и ярких магазинных каталогов, запаянных в пластик, внимание Маклина привлек большой тяжелый конверт без маркировки – только его имя и адрес, написанные от руки, и куча марок рождественской тематики. Положив остальную почту на стол, Маклин поддел клапан конверта пальцем и разорвал его.

– Что там у тебя? – поинтересовалась Эмма, с хозяйским видом неторопливо перебирая рекламу.

Маклин быстро просмотрел лежавший сверху листок и протянул Эмме остальное содержимое – кипу тонких брошюрок.

– Уважаемый мистер Маклин, – принялся читать он вслух. – Благодарим Вас за Ваш интерес к продукции «Альфа-Ромео», как это следует из Вашего письма. – Маклин поднял глаза. – Что-то я не припоминаю никакого письма. Наверное, это Ричи. – Он собрался уже читать дальше, но от его внимания не укрылась тень, проскользнувшая по лицу Эммы.

– Ричи? – переспросила она.

– Сержант Ричи. Ее перевели из Абердина перед самым Рождеством. Да ты же сама оттуда, вы, наверное, пересекались?

– А, вот что за Ричи! Ну да, припоминаю, – сообщила Эмма каким-то слишком уж беззаботным голоском. – Правда, тогда она была констебль, ее только-только взяли в детективы из патрульных. Смотри-ка, уже сержант. И за каким чертом она шлет тебе автомобильные каталоги?

– Понятия не имею. Наверное, потому, что видела у меня старую бабушкину машину. Мы как-то обсуждали эту тему в пабе, только я забыл уже, – пожал плечами Маклин. – Тут пишут, что они открывают новый салон. Как раз сегодня. Приглашают меня на бокал вина, и закуски тоже обещают. Подозреваю, надеются, что я захочу купить машину.

– Тебе и нужно купить машину. Не все же разъезжать на этом драндулете!

– На драндулете? Да это раритетная модель! – Впрочем, Маклин решил не обижаться и вместо этого отпил немного кофе. К сожалению, уже остывшего. – Но ты права, если я отсюда не перееду, мне будет нужна машина. Только сегодня вряд ли получится. У меня есть дела в управлении.

Тучи на лице Эммы продолжали сгущаться.

– Тони, у тебя выходной!

– Знаю. Но я расследую серьезное дело.

– Интересно, почему у меня такое чувство, что ты все время расследуешь серьезное дело? Когда ты в последний раз не расследовал ничего серьезного?

Маклин открыл было рот, чтобы ответить, но закрыл опять, поскольку ответа в голове не обнаружилось.

– Представь на минутку, что суперинтендант Макинтайр лично попросила меня убедиться, что твой выходной – это действительно выходной!

Маклин опять раскрыл рот и опять не нашелся, что ответить. Вместо этого он густо покраснел, причем к стыду примешались и нотки гнева. Так вот почему она решила к нему заскочить! Не по собственному желанию, а по чужому велению?

– Ну ладно, я преувеличиваю. – Эмма положила брошюры, встала из-за стола и подошла к Маклину. – Но она упомянула, что беспокоится, Тони. – Нагнувшись, Эмма поцеловала его в макушку. – Все остальное целиком на моей совести.

От нее пахло мылом, кофе и нафталином – она решила надеть одну из бабушкиных старых рубашек. От одного ее присутствия рядом сердце Маклина заколотилось, словно у школьника. Это чувство трудно было игнорировать. Но и забыть о трех мертвых девушках нельзя.

– Джейн Макинтайр мне не мамочка, – наконец сказал он. – Но все почему-то взяли привычку обо мне беспокоиться. Со мной, между прочим, все в порядке. И никакой выходной мне не нужен. Во всяком случае, пока мы не поймали этого придурка.

Похоже было, что Эмма сейчас взорвется, но в этот момент зазвонил телефон. Маклин поднес трубку к уху. Эмма развернулась и зашагала из кухни, кошка миссис Маккатчен следовала за ней по пятам.

– Маклин слушает.

– Это вы, сэр? Повезло, что вы дома. – На этот раз состязание «кто первый побеспокоит инспектора в выходной» выиграл Макбрайд.

– Что случилось, констебль?

– Я просто готовил промежуточный отчет по обзвону врачей, сэр. Понял, что у меня уже три сотни имен, и решил вот на всякий случай уточнить, стоит ли мне продолжать.

– Триста сломанных носов? – У Маклина тоже заныла переносица, и он схватился за лицо.

– Не то чтобы все буквально сломанные сэр. Но с прошлой среды с травмами носа к врачам обратилось как минимум столько народу. Доктора говорят, для этого времени года – обычное дело. Гололед кругом.

– Ладно, Стюарт. Больше можно не обзванивать. Кажется, это была не лучшая из моих идей. – Маклин распорядился, чтобы констебль снова занялся историческими изысканиями по сгоревшим зданиям, и дал отбой.

Эмма, уже полностью одетая, вернулась и слушала его разговор, стоя в дверях кухни.

– В управлении знают, что у тебя выходной?

– Ну да, но я же не запрещу им звонить? Твои ведь тебе тоже позвонят, если будет срочная надобность?

Эмма только неопределенно хмыкнула.

– Ну и что же хотел твой Стюарт? У кого там нос сломан?

Маклин рассказал ей про Тришу Любкин и про небольшой синяк у нее на лбу.

– Не знаю, что мне в голову взбрело, – добавил он. – Я почему-то решил, что на весь город будет десяток-другой сломанных носов. И что это нам как-то поможет. Сузит круг подозреваемых. Вообще-то, ерунда, конечно. Все равно доктора не сообщили бы нам имена пациентов.

– По-моему, имело смысл попробовать. Представь себе, что перелом был бы только один?

– Ну, Макбрайд сбился со счета на четвертой сотне. Похоже, законопослушным гражданам Эдинбурга больше нечем заняться, кроме как лупить башкой обо что попало. – Стараясь, чтобы разочарование в голосе не звучало слишком отчетливо, Маклин кинул на Эмму вопрошающий взгляд: – А ты что, уже уходишь?

Эмма устало опустилась на стул:

– Я думала, мы с тобой пойдем. Выберемся по магазинам, может быть, пообедаем. Ну, как-то проведем этот день вместе.

Маклин не возражал, но прежде чем он успел согласиться, телефон снова зазвонил. Он в очередной раз поднял трубку:

– Маклин слушает.

Голос Ричи звучал глухо, как обычно и бывает по телефону:

– Сэр? Хорошо, что это вы, а не автоответчик. Я бы не стала беспокоить вас в выходной, только… – Голос в трубке отдалился, и Маклин услышал на заднем плане другие возбужденные голоса, но слов было не разобрать.

– У вас все в порядке, сержант? – обеспокоенно спросил он. Ричи ответила не сразу, но один из голосов на заднем плане зазвучал громче, и Маклин узнал его. Это был Дагвид, судя по тембру, он уже дошел до обычной кондиции.

– Здесь старший инспектор Дагвид, сэр, – почти прошептала Ричи. Чтобы разобрать ее слова, Маклин изо всех сил прижал трубку к уху. В результате он расслышал и кое-что из речи Дагвида. В частности, «некомпетентность», «лентяи» и «пустая трата служебного времени».

– Распекает Макбрайда, сэр. Только что услал констебля Симмонса в свой оперативный штаб, ему, видите ли, не хватает людей для следствия по наркотикам. Говорит, нам здесь все равно делать нечего, раз вы выходные берете, а ему люди нужны.

– Он там совсем уже охренел? Сам небось до Нового года прохлаждался? – Маклин посмотрел на часы. Скоро обед, и действительно, неплохо было бы выбраться куда-нибудь с Эммой. Естественно, без Дагвида просто не могло обойтись!

– Хорошо, я сейчас приеду и с ним разберусь.

Вопли Дагвида на заднем плане начали отдаляться – надо полагать, он уже вышиб беднягу Макбрайда в коридор.

– Спасибо, сэр. Я чувствую себя последней ябедой, но, понимаете, он все-таки старший инспектор. Я не могу просто так взять и ему отказать.

– Не беспокойтесь, уж я-то его знаю. Буду через час.

Маклин повесил трубку и повернулся к Эмме, чтобы пересказать ей беседу и заодно попросить, чтобы она подбросила его до управления. Но при виде Эммы слова застряли у него в глотке.

– Предполагалось, что у тебя выходной. – Голос Эммы был холодней, чем твердая углекислота. Она развернулась к дверям.

– Эмма, постой! Я же не виноват! Это у Дагвида очередной припадок…

– Ага, поэтому девушка звонит тебе, а ты бросаешь все и спешишь ей на выручку!

– Дело не в ней! Он забирает людей с моего расследования! Я не могу так просто…

– А как же мы с тобой? – Эмма открыла дверь, впустив внутрь морозный воздух. – Мы же собирались вместе пообедать? Ты вообще способен хоть на минуту отвлечься от своей работы?

– Я быстро! Если бы ты только…

Эмма вытащила из сумочки ключи и зашагала к голубому «пежо», стоящему на подъездной дорожке. Маклин бросился за ней и тут же осознал, что он в одних носках, а земля очень холодная. Заканчивал фразу он уже полушепотом, прекрасно понимая, что все пропало:

– …подвезла меня к управлению…

– Ну уж нет, инспектор. – Эмма распахнула дверцу и буквально прыгнула за руль. – Раз вы так стремитесь на свою драгоценную работу, о служебном транспорте позаботьтесь, черт вас подери, самостоятельно!

Двигатель взревел, хрустнула передача, полетел из-под колес гравий. И Эмма уехала, а он остался дрожать под пасмурным утренним небом.

54

Когда Маклин добрался до управления, в следственном отделе никого не было, и он двинулся выяснять, все ли живы. В оперативных штабах поменьше лишь полицейские в форме изо всех сил изображали бурную деятельность. Проверив на всякий случай и неслужебные помещения, он наконец смирился с неизбежным и отправился за своими сотрудниками туда, куда меньше всего на свете хотел идти. От безнадежности он даже успокоился.

Несмотря на то что старший инспектор Дагвид захапал под свое дело о наркотиках самую большую комнату в здании, она казалась крошечной. Каждый свободный сантиметр пола был занят столами, батарея компьютерных мониторов – один бог знает, где они столько набрали! – тянулась вдоль стены, и целая толпа, судя по виду – полная смена полицейских и штатских сотрудников – деловито перекладывала бумаги с места на место. Маклин, у которого не хватило духу войти внутрь, стоял в дверях и смотрел, как в противоположном углу комнаты Макбрайд беседует о чем-то с инспектором Лэнгли из отдела по борьбе с наркотиками. Оставалась надежда, что эти двое заметят его раньше, чем кто-нибудь другой, вот только сегодня ему определенно не везло.

– Ба! Посмотрите-ка, кого к нам занесло! – Со стороны уборной вальяжной походкой приблизился старший инспектор Дагвид. – Тоже решил помочь? Только поздновато ты спохватился. Твоего дружка Эйра мы уже и так почти сцапали.

Маклин, которому было не вполне понятно, как настроен старший инспектор, предпочел пока не отвечать.

– Ну да, мы тут, видишь ли, провели рейд-другой, так что скоро у него не останется мест, где спрятаться. К концу недели он будет у нас в кармане.

При условии, что к тому времени о нем не позаботятся работодатели. Вполне вероятно, что Дагвид уже подписал бедолаге смертный приговор.

– Тогда, сэр, я надеюсь, вы не будете возражать, если я заберу своих людей? Раз у вас и так все прекрасно? Видите ли, они должны работать над делом Триши Любкин, оно тоже довольно важное.

– Настолько важное, что ты решил обзвонить госпитали в поисках сломанных носов? Настолько важное, что ты сам не считаешь нужным лишний раз явиться на работу?

Сосчитай до десяти, сказал себе Маклин. Не вздумай заглатывать наживку. Дыши глубже. Хотя… а, пошло оно все!

– Сэр, для вас, вероятно, станет сюрпризом, что сегодня – мой первый выходной с самого Рождества? Впрочем, вам-то откуда знать, вас же здесь не было. Надеюсь, вы неплохо покатались на лыжах? Как, кстати, себя чувствует миссис Дагвид?

Лицо Дагвида налилось кровью:

– Если ты ничем не можешь помочь расследованию, нечего путаться под ногами!

– С удовольствием, сэр. Только заберу своих людей, и ноги моей здесь не будет. И я был бы весьма признателен, если бы вы не дергали их всякий раз, когда вам потребуется кто-нибудь на побегушках. Их продвижению по службе это вряд ли поможет.

– Что это еще за херня, Маклин?

– Вы не хуже меня знаете, что это за херня, сэр. – Маклин обвел рукой комнату, обнаружив в процессе, что вокруг воцарилась полная тишина и все головы повернулись в его сторону. – В городе орудует серийный, мать его, убийца, а по вашему поведению можно подумать, что мы тут карманника ловим. Народу и так не хватает, а вы норовите всех загрузить своими идиотскими заданиями. Вообще-то, мы должны оказывать отделу наркотиков поддержку по мере необходимости, а не носиться месяцами, высунув язык, по этим чертовым рейдам. И вы никак не можете взять в толк, что единственного известного нам свидетеля таким образом не найти, а вот потерять его навсегда – проще простого!

Из красного Дагвид сделался белым – верный признак, что взрыв вот-вот произойдет. Маклин обнаружил, что на этот раз ему совершенно наплевать.

– Джентльмены! Оба ко мне в кабинет – немедленно!

Они синхронно обернулись, равно пораженные тем, насколько близко суперинтендант Макинтайр смогла подойти, оставаясь незамеченной. Маклин попытался улыбнуться, хотя улыбка вышла довольно нервная, а Дагвид разразился было гневной тирадой.

– Ни слова больше, Чарльз! Ко мне в кабинет! – Развернувшись, Макинтайр столь же стремительно удалилась.

– После вас, сэр. – Маклин отступил в сторону, позволяя старшему инспектору пройти. Дагвид смерил его злобным взглядом и припустил следом за Макинтайр, как раненый медведь.



– Почему единственное, что я слышу в последнее время – это новости о вашей очередной ссоре? – Суперинтендант стояла за своим рабочим столом, словно за барьером, отделяющим ее от двух детективов. То, что она не села, не предвещало ничего хорошего. С другой стороны, вопрос ее явно был риторическим и не требовал ответа.

Дагвид, впрочем, в подобные тонкости не вдавался.

– Мэм, я веду серьезное расследование, при этом каждый раз, стоит мне добиться прогресса, появляется этот так называемый инспектор и забирает у меня людей! – В голосе Дагвида читалась чуть ли не претензия к Макинтайр.

Маклин перевел дух – похоже, старший инспектор собрался вырыть себе могилу даже без его участия.

– Судя по ведомостям сверхурочных за последний месяц, Чарльз, – Макинтайр сердито ткнула пальцем в кипу бумаг у себя на столе, – твоим расследованием занимаются вообще все полицейские и детективы званием ниже старшего инспектора в этом управлении. Мало того, ты умудрился привлечь еще и не меньше половины вспомогательного персонала. Неудивительно, что все остальное кувырком катится к чертовой матери!

– Мэм, но я…

– И это, Чарльз – одно лишь расследование. Одно-единственное! Все остальные старшие инспекторы ведут как минимум шесть. Да и простые инспекторы немногим меньше.

– У меня еще восемь дел, мэм. Просто это – самое важное.

– И это, черт возьми, даже и не твое дело! Изначально оно было у отдела наркотиков, а мы только оказывали им поддержку. И Тони с этим прекрасно справлялся, пока ты его не отстранил.

– Но эта отрава разрушает человеческие жизни! Мы обязаны с ней покончить!

Маклин, до сих пор внимательно изучавший носки своих туфель, встрепенулся, пораженный крайней степенью убежденности, прозвучавшей в голосе старшего инспектора. Похоже, он тут чего-то не знал, и внезапное открытие застало его врасплох. Макинтайр, впрочем, знала все, что нужно. Она наконец села, и ответила уже значительно мягче:

– Послушай, Чарльз, никто не сомневается в твоем усердии. Но в этом расследовании ты должен поддерживать инспектора Лэнгли, а не давить на него, пользуясь своим старшинством по званию. Он знает, как вести подобные дела. Одними человеко-часами здесь мало чего можно добиться.

Макинтайр принялась перекладывать бумаги на столе и наконец, когда пауза уже стала тягостной, переключилась на Маклина:

– Насчет тебя, Тони. Я ожидала от тебя большего уважения к субординации, да и здравого смысла тоже. По-твоему, если два старших детектива устраивают свару сразу перед всем личным составом управления, это способствует дисциплине?

Маклин хотел было ответить, что это как минимум способствует улучшению служебной атмосферы; что если не найдется никого, кто сумеет окоротить Дагвида, тот сведет все управление в могилу своими невозможными придирками и припадками гнева. Однако он промолчал – любой ответ на вопрос Макинтайр вышел бы боком.

– Я ожидаю, джентльмены, что мои офицеры будут держать себя как подобает их статусу. Если вы не переносите друг друга, могу только посочувствовать. Вы оба профессионалы, вот и ведите себя профессионально. Если, конечно, не хотите, чтобы я подала рапорт начальнику полиции.

В общем-то, разрешения идти не прозвучало, но Дагвид, воспринявший последнюю фразу как конец беседы, резко развернулся и ни слова не говоря выскочил из кабинета.

«Не завидую констеблю, который первым попадется ему на пути», – подумал Маклин.