Джереми Бейтс

Вкус страха

Для Элисон



Давно я незнаком со вкусом страха,
А ведь, бывало, чувства леденил
Мне крик в ночи и при рассказе страшном
Вставали волосы и у меня.
Но ужасами я уж так пресыщен,
Что о злодействе думать приучился
Без содроганья.

Уильям Шекспир. Макбет[1]




ПРОЛОГ

Четверг, 26 декабря 2008 года, 17:53

Дар-эс-Салам, Танзания

С лицом, не отражающим никаких эмоций, убийца сидел перед экраном телевизора в гостиничном номере.

— По меньшей мере двадцать три человека погибли во время атак на американские посольства в Найроби и Дар-эс-Саламе, — вещал солидный, в костюме и при галстуке, диктор.

Он стоял перед изображением эмблемы Министерства иностранных дел США. В углу экрана мигал значок «Срочно».

— Наш африканский корреспондент Себастьян Брайере с последними новостями из Дар-эс-Салама. Добрый вечер, Себастьян…

Камера переключилась на встревоженного репортера, одетого в брюки цвета хаки и белую льняную рубашку.

— Добрый вечер, Кэри. Судя по всему, во время нападений на территории посольств были взорваны заминированные автомобили. На данный момент, как вы уже сказали, известно о двадцати трех жертвах. Здесь, в Дар-эс-Саламе, погибли одиннадцать человек. Четверо из них — морские пехотинцы, несшие службу у ворот диппредставительства. Очевидцы сообщают, что слышали короткие очереди, а потом громкий хлопок. По-видимому, при атаке на КПП террористы использовали гранаты. За этим последовал намного более громкий взрыв, который был слышен на многие мили вокруг.

Изображение сменилось трясущейся нечеткой видеозаписью происходящего вокруг посольства. Повсюду были видны машины экстренных служб. В воздух поднимались густые клубы черного дыма. Диктор комментировал происходящее:

— Это видео было снято на сотовый телефон сразу после атаки и появилось в эфире новостного канала одной из стран Персидского залива. Американские посольства в Восточной Африке уже не в первый раз подвергаются нападению. Ровно десять лет назад заминированные автомобили взлетели на воздух перед…

Убийца переключил канал.

— …Несколько групп, связанных с «Аль-Каидой», уже взяли на себя ответственность за этот теракт. Одна из них угрожала новыми атаками на американские и британские объекты за рубежом. Несмотря на усилия по борьбе с вооруженными группировками, сегодняшние события служат страшным напоминанием о том, что террористические ячейки…

Щелк.

— …Официальной информации пока нет, но нам стало известно, что среди захваченных сегодня заложников находятся американская актриса Скарлетт Кокс и ее муж, миллиардер и гостиничный магнат Сальвадор Брацца. Судя по всему, «Аль-Каида» меняет тактику. Саша, что вы можете сказать по этому поводу?

— Мы можем только гадать, Николь. Но если вспомнить взрывы 1998 года, то тогда из более чем двухсот жертв лишь двенадцать были американцами. Современные здания диппредставительств, а в особенности эти два, недавно реконструированные, построены с учетом возможного риска подрыва бомбой. Соответственно, большая часть пострадавших оказались случайными прохожими и людьми, работавшими в соседних зданиях. Поэтому то, что мы увидели сегодня, действительно похоже на смену тактики. Сначала происходит взрыв, чтобы нанести как можно больший ущерб и вызвать панику, а затем террористы врываются на территорию посольства и захватывают заложников.

— Как быстрая серия ударов в боксе…

— Верно. И еще нельзя забывать, что каждый год по всему миру происходят сотни терактов. В СМИ активно освещаются лишь самые значительные, да и то о них забывают через день-другой. Например, кто сейчас помнит подробности июльского нападения на американское посольство в Исламабаде? С другой стороны, если дело связано с захватом заложников, то внимание к нему остается прикованным до тех пор, пока ситуация не разрешится, как мы видели в сентябре в Мумбаи. Поэтому, думаю, да — сегодня мы увидели новую стратегию. И кто бы ни стоял за нападением, похоже, он сорвал джекпот. Едва ли можно найти пару, более удачно подходящую на роль заложников, кроме разве что самого американского президента и первой леди.

— К сожалению, не могу не согласиться. Спасибо, Саша. Далее в эфире — прямое включение нашего внештатного корреспондента Ким Беркофф, которая выяснила, как именно Скарлетт Кокс и Сальвадор Брац-ца оказались в посольстве США в Дар-эс-Саламе…

Убийца выключил телевизор и еще долго в задумчивости сидел на кровати. Похоже, его задача только что чертовски усложнилась.

ГЛАВА 1

Четырьмя днями ранее. Воскресенье, 22 декабря, 13:44

Лос-Анджелес, Калифорния

Если бы Скарлетт Кокс знала, что в ближайшую минуту слетит с дороги в десятиметровый овраг, она бы, наверное, хотя бы пристегнулась. Но Скарлетт не была ясновидящей и гнала свой белый «Астон-Мартин-Вантаж» со скоростью пятьдесят миль в час — на пятнадцать выше разрешенной. Хотя и понимала — так делать не следует. Только что остался позади перекресток с Малхолланд-драйв, и впереди ожидало множество крутых поворотов и спусков-подъемов. Но за рулем «Вантажа» она чувствовала себя уютно. По словам продавца, инновационная компоновка этого спортка-ра, при которой двигатель расположен максимально низко, сразу за передней осью, перед самым салоном, позволила опустить центр тяжести машины, тем самым улучшив управляемость и сцепление с дорогой. К тому же она только что закончила съемки в новом фильме. Ей было легко и свободно. Она довела стрелку спидометра до пятидесяти пяти.

Не убирая одну руку с руля, другой Скарлетт убавила радио, игравшее на полную громкость Steppenwolf. А как еще слушать музыку, если крыша кабриолета сложена? Она нашарила телефон в сумочке, лежащей на пассажирском сиденье. Продавец говорил, что «Вантаж» оборудован беспроводной системой, которая позволяла синхронизировать сигнал телефона с системой голосового управления и динамиками машины. Все это казалось ей чем-то сложным и запутанным, поэтому она проверила голосовую почту обычным, хотя и запрещенным во время вождения способом: нажимая на кнопки телефона. Три новых сообщения. Первое — от парикмахера, подтверждение записи на два тридцать. «Прощай, блондинка — привет, рыжая», — подумала она. Другие два — от Глории, пресс-секретаря, которая хотела уточнить подробности намеченного на вечер празднования ее дня рождения. Тридцатого. Боже! А ведь совсем недавно отмечали двадцать девять! Она нажала «отбой» и бросила телефон обратно в сумочку.

Миновав крутой поворот, Скарлетт заметила едущий впереди черный пикап. Везение не могло продолжаться бесконечно. В середине дня на участке Лорел-Каньон между долиной Сан-Фернандо и Западным Голливудом машин обычно почти не было, но, если нестись на пятидесяти пяти по участку с разрешенной скоростью тридцать пять, рано или поздно все равно сядешь кому-нибудь на хвост. Она задумалась, не обогнать ли пикап, но только на секунду. Дорога была разделена двумя сплошными желтыми линиями. Она могла себе позволить превышение скорости, если это сходило с рук, но кое с чем она предпочитала не связываться: с питбулями, с озлобленными блондинками — натуральными, не такими, как она, — и с двойными сплошными.

Пикап оказался старым «Шеви» с высокой радиоантенной над крышей и белыми силуэтами женщин в вызывающих позах на брызговиках. На хромированном бампере красовались наклейки: «Зато моя вторая тачка — гибрид» и «Если видишь мои зеркала, покажи сиськи!».

Просто чудесно!

Скарлетт сбросила скорость до сорока, выдерживая дистанцию в один корпус до идущего впереди автомобиля. Пожалуй, если прижаться поближе, недолго и подхватить какую-нибудь неприличную болячку. Ее мысли обратились к мужу, Сэлу, и она с тревогой осознала, что сегодня вечером они встретятся впервые за этот месяц. Пожить раздельно предложила их семейный психолог. Она сказала, что это пойдет на пользу. Даст им возможность обдумать свои отношения. Надо сказать, это действительно пошло на пользу. Во всяком случае, Скарлетт. Она все еще не простила Сэлу его поступок. Но поверила, что он хочет сохранить брак, и за время, проведенное без него, решила, что и сама хочет того же. Прежние отношения, наверное, уже никогда не вернутся, но они хотя бы сумели выбраться из трясины и теперь вместе шлепали в сторону твердого берега.

«Шеви» мигнул стоп-сигналами, заставляя задумавшуюся Скарлетт снова обратить внимание на дорогу. Она легонько стукнула по тормозам, но снижать скорость не стала. Снова мигнули стоп-сигналы. Она нахмурилась, но не затормозила. Они ехали по довольно прямому участку дороги. В водительское окно высунулась жилистая татуированная мужская рука, демонстрируя поднятый средний палец. Скарлетт закатила глаза, но все же чуть поотстала, чтобы дать деревенщине побольше места.

«Шеви» вильнул.

Скарлетт решила, что весельчак-водитель затеял какую-то игру, но вдруг прямо перед ней возникла огромная выбоина. «Вантаж» резко подскочил, и Скарлетт тряхнуло в кресле, от чего снова разыгралась мигрень, которая мучила ее уже битый час и лишь недавно перешла в слабую тупую пульсацию, на которую можно было не обращать внимания. Скарлетт поморщилась. Иногда мигрени бывали несильными и терпимыми. Иногда приходилось стискивать зубы и тереть виски, глядя, как минутная стрелка на часах нарезает круги, словно от этого время могло пройти быстрее. А иногда ей казалось, что маленький гномик с садистской улыбкой долбит отбойным молотком по черепу, пытаясь добраться до мозга. Сегодня как раз был день такого гномика…

Скарлетт снова принялась рыться в сумочке, пока не отыскала баночку с аспирином, прихваченную из трейлера на площадке Си-би-эс в Студио-Сити. Она попыталась открыть крышку большим пальцем, но та не поддалась. Это оказалась одна из тех упаковок с защитной крышкой, которая, как предполагалось, должна была не позволить малолетнему ребенку добраться до таблеток. Скарлетт совместила стрелку на крышке со стрелкой на ободке баночки и повторила попытку. На этот раз крышка отскочила с громким хлопком. Таблетки рассыпались по всей машине. Скарлетт выругалась. Если уж день выдался неудачным, то не везло во всем. Она посмотрела на треугольник красной кожи сиденья между бедрами. Два белых кружочка скользили в сторону углубления в кресле под ее задом. Она подхватила таблетки и снова подняла глаза на дорогу…

Глаза полезли на лоб, рот широко раскрылся. С громким глухим ударом «Вантаж» проломил ограждение из натянутых тросов. Скарлетт вдавила педаль тормоза в пол, но это не помогло. Дороги под ней уже не было.

Ее охватило тошнотворное, неестественное ощущение полета, и на долю секунды показалось, что это все сон, потому что реальность казалась слишком пугающей, чтобы в нее поверить. Потом капот спорткара нырнул вниз. Серое небо исчезло. Скарлетт открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Да она и вздохнуть не могла — от страха перехватило горло.

Значит, вот так ей суждено погибнуть — пополнив статистику автоаварий.

«Вантаж» грохнулся оземь с ужасающим лязгом и понесся вниз по склону оврага, с треском продираясь через заросли. Вдруг зелень резко расступилась, открывая массивный черный ствол дерева.

Удар…



Воскресенье, 22 декабря, 09:30

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

— Тут двое полицейских хотят с вами поговорить, сэр, — сообщила по селектору Люси, секретарь Сальвадора Браццы.

— Они не сказали, по какому вопросу?

— Нет, сэр. Но утверждают, что это срочно.

— Пусть войдут.

Сэл, сидя в кресле с высокой спинкой, повернулся к Эдварду Лампкину, юристу, — долговязому бледному американцу, который провел последние шесть лет в Дубае, а до того четыре года в Омане. Они обсуждали возможность бесплатного юридического обслуживания для будущих постояльцев гостиницы, которые неминуемо будут нарушать культурные табу при посещении Эмиратов.

— Почему бы тебе не задержаться на несколько минут, Эд? — попросил он юриста. — Мне может пригодиться твой совет.

Дверь кабинета открылась, и Люси пригласила войти двух офицеров полиции. Сэл и Лампкин встали, чтобы поприветствовать их. Тот, что повыше, представился бригадиром Халедом Аль-Зафейном, заместителем директора Генерального департамента криминальной безопасности. Он был при полном параде, в высокой фуражке и светло-коричневом мундире со знаками различия на воротнике форменной рубашки и красной лентой, петляющей вдоль рукава и уходящей под левый погон. Низкорослый толстяк назвался инспектором Абу Аль-Марри. Его берет был лихо заломлен набок, а на уродливом луноподобном лице сияла самодовольная улыбка. Сэлу он с первого же взгляда не понравился.

— Чем обязан, джентльмены? — поинтересовался он, даже не предложив гостям сесть.

— Боюсь, у нас довольно неприятные известия, мистер Брацца, — заговорил Аль-Зафейн на беглом английском. — Они касаются пожара в гостинице «Принц», который произошел в этом месяце, — он ненадолго умолк. — Теперь у нас есть основания полагать, что он был устроен намеренно.

— Поджог? — спросил Сэл, не в силах скрыть удивления. — Что вы такое говорите?!

Аль-Марри владел английским не хуже своего начальника и вступил в диалог:

— Позвольте мне начать с того, мистер Брацца, что поджог — одно из самых простых преступлений в том, что касается исполнения, но одно из самых сложных в том, что касается его выявления и подтверждения.

— Прошу прощения за прямоту, инспектор, — оборвал Брацца. — Но мне не требуется лекция по криминалистике.

— Сэр, вы позволите мне все объяснить? — с виноватой улыбкой спросил Аль-Марри. — В общем, при расследовании пожаров дознаватель обычно осматривает место происшествия по V-образной схеме от участков с наименьшими повреждениями к участку с наибольшими повреждениями, который обычно и является очагом возгорания, каковым в случае номера 6906 вашей гостиницы была стена вокруг электрической розетки с предположительно неисправной проводкой.

— Я это все знаю. Я уже говорил с дознавателями.

— Вы позволите продолжить, сэр? — Аль-Марри снова воспроизвел на лице отработанную улыбку, отчего густые усы оказались зажаты между верхней губой и носом, став похожими на толстую черную гусеницу. — Как я уже упомянул, наиболее поврежденный участок обычно и является очагом возгорания. Но так бывает не всегда. Существуют различные обстоятельства, способные изменить динамику распространения пожара. Например, вентиляция. Или присутствие горючих веществ. Или уникальные особенности окружающей среды. Даже вода и пена, применяемые пожарными, способны затруднить изучение типичной схемы распространения пламени. Нередко, как и в случае происшествия в номере 6906, возгорание может привести к значительному пожару, при котором температура становится достаточно высокой, чтобы уничтожить важнейшие улики. Однако изучение последствий возгорания может пролить свет на его причину — например, обугливание пола и выкрашивание бетона — типичная картина, возникающая при использовании горючих жидкостей. К чему я веду? — он развел маленькие аккуратные ладони, словно в молитве. — Недавно нам стало известно, что один из пожарных, первым проникнувший в номер, утверждает, что заметил черный дым рядом с упомянутой розеткой. Как известно, дерево и большая часть других материалов, использованных в отделке номера, при горении выделяет серо-бурый дым. Ускорители горения, в том числе вещества с низкой температурой воспламенения, такие как бензин, керосин и спирт, горят с выделением черного дыма. В свете вновь открывшихся обстоятельств, дознаватели были вынуждены повторно изучить улики. Они изменили вынесенное ранее заключение о том, что причиной пожара стала неисправность электрической сети, в пользу версии, что некто пытался инсценировать возгорание проводки.

Сэл дал себе несколько секунд, чтобы переварить эту информацию, и его охватило запоздалое недоумение.

— Не понимаю, — сказал он. — Зачем кому-то устраивать пожар? В гостинице никого не было… да и сейчас никого нет. Зачем кому-то ее сжигать?

— По вашему же утверждению, — ответил Аль-Марри. — Пустовали не все номера.

— Конечно, не все… — Сэл осекся.

Гостиница не совсем пустовала. Он сам провел почти весь декабрь в Королевском люксе отеля на семидесятом этаже, прямо над номером 6096. В ночь пожара сигнализация разбудила его в двенадцать минут пятого. К тому времени, когда он оделся, лестничная клетка уже была заполнена дымом. Он не мог спуститься, поэтому поднялся на крышу. Через пятнадцать минут его оттуда забрал на вертолете начальник службы безопасности Дэнни Замир, бывший сотрудник «Моссада». С воздуха ему удалось как следует разглядеть пожар, охвативший к тому времени верхние два этажа и вывеску высотой в тридцать метров. Задержись Дэнни всего на несколько минут, ему было бы ни за что не выжить.

— Вы хотите сказать, инспектор, что кто-то хотел меня убить? — Сэл покачал головой. — Прошу простить мое недоверие. В это очень трудно поверить.

— Мы уже исключили мотив финансовой выгоды, — сказал Аль-Марри. — Значит, остаются поджог из хулиганских побуждений, террористический акт или месть.

— Вы не знаете, кто мог бы хотеть вам отомстить, мистер Брацца? — спросил Аль-Зафейн.

— Домыслы — не моя стихия, мистер Зафейн.

— Вам следует знать, сэр, — с озабоченным видом произнес Аль-Марри, — что теперь мы расследуем покушение на убийство, и было бы в наших общих интересах поскорее его распутать.

— Я не какой-нибудь аферист, инспектор. И не вожу дружбу с преступниками.

Аль-Марри покосился на начальника, потом снова обратился к Сэлу:

— Уверен, вы очень занятой человек, сэр, — он протянул Сэлу визитку. — Если вам вдруг что-то придет в голову — какая-то мысль, пожалуйста, свяжитесь со мной.

Полицейские вышли.

Эдвард Лампкин стоял, опустив голову в задумчивости и скрестив на груди тощие длинные руки:

— Господи, Сэл, не знаю, что и сказать.

— Это как-то скажется на работе гостиницы?

— Трудно сказать, но я буду приглядывать за бронированиями в первые несколько недель работы. Покушение на убийство в гостинице может отпугнуть многие семьи. К счастью, это не наша целевая аудитория.

— Это будет тот еще цирк!

— Я слышал, что ты ответил копам, Сэл. Но скажи честно, ты знаешь, у кого может быть на тебя зуб?

— Враги есть у каждого, Эд.

— А настолько серьезные, чтобы желать твоей смерти?

Сэл не ответил.

— А это не может быть связано с профсоюзами? — вдруг спросил Лампкин.

Когда прошлым летом, при строительстве «Принца», Сэл отказался сотрудничать с профсоюзами, активисты стали пикетировать стройку, выкрикивая угрозы. Один обещал сжечь «за вычетом налогов» его 155-футовую яхту стоимостью 60 миллионов долларов, стоявшую у местной пристани, другой грозился выколоть ему глаза во сне.

— Ребята из профсоюзов умеют только молоть языком, — отмахнулся Сэл. — На такое дело у них не хватило бы ни решимости, ни способностей, — он покачал головой. — Прости, Эд, мне нужно сделать пару звонков. Набросай итоги того, что мы сегодня обсудили, и на следующей неделе встретимся снова.

Когда Лампкин вышел, Сэл позвонил начальнику своей службы безопасности Дэнни Замиру и вкратце пересказал ему произошедшее за последние двадцать минут.

— Я хочу, чтобы ты выяснил все, что можно, — подытожил он. — Понял?

— Да, капо, — ответил Дэнни. — Понял.

Сэл повесил трубку и посмотрел в панорамное окно на раскинувшийся перед ним деловой центр Дубая — активно развивающийся новейший многомиллиардный строительный проект. Глядя, как кран на верхушке грандиозного небоскреба поворачивается к востоку, он размышлял над тем, что сказали ему полицейские.

Кто-то желал ему смерти.

На столе загудел селектор. Он нажал на кнопку:

— Что там, Люси?

— Вас ждет машина в аэропорт. Отлично.

Он набросил на плечи блейзер, схватил портфель и вышел из кабинета. Ему вдруг захотелось поскорее покинуть Дубай.

ГЛАВА 2

Скарлетт открыла глаза. Какой яркий свет! Господи, даже глазам больно! Она попыталась понять, где находится, но мысли путались и никак не хотели приходить в порядок. Скарлетт почувствовала слабые запахи антисептика и йода, потом начала различать очертания. Она лежала на кровати — больничной койке с ограждениями, чтобы пациент не свалился на пол. У изголовья стоял монитор, контролировавший давление, рядом — стойка для капельницы. От мешочка, висевшего на стойке, тянулась трубка к игле, конец которой скрывался в вене на правом предплечье Скарлетт.

Так… Значит, она в больнице. И, похоже, это довольно уютная больница, судя по блестящему ламинату на полу, глянцевой кленовой отделке стен и телевизору с большим экраном. Даже постельное белье оказалось высшего качества. Дверь в туалет была открыта нараспашку, и за ней виднелась поблескивающая серо-голубая плитка, та же кленовая отделка и поверхности под гранит. На столике возле кровати не было ни цветов, ни карточек. Она решила, что это может означать одно из двух: или ее только что привезли и никто еще не в курсе, что случилось, или она провалялась в коме так долго, что все уже успели о ней позабыть.

Скарлетт попыталась пошевелить пальцами на ногах. Двигаются. Она подняла руку к голове, нащупала бинт и аккуратно провела по нему кончиками пальцев. Прямо посередине лба оказалось болезненное место. Что случилось? Ее избили? Подстрелили? Ударили ножом? Она попала в аварию?..

Перед глазами вдруг пробежала череда картин: Лорел-Каньон, проломленное ограждение, подступающая к горлу тошнота при падении. Она вспомнила грохот упавшей машины, неконтролируемое скольжение по склону, дерево…

«Но я выжила».

Дверь палаты открылась, и вошел Сэл, уткнувшись глазами в статью в сложенной пополам «Уолл-стрит джорнэл». При виде мужа на Скарлетт нахлынули чувства благодарности и нежности. Он здесь, приехал к ней из Дубая! Будь у нее силы, она бы вскочила и обняла его.

На нем была хрустящая белая сорочка и темно-синий костюм из мериносовой шерсти — один из тех, что шил для него на заказ Уильям Фьораванти с Манхэттена, работавший с клиентами исключительно по записи. Пожалуй, от такого не отказался бы и сам Аль Капоне, будь он жив. На самом деле, она нередко подкалывала Сэла сходством со знаменитым гангстером. У него были коротко стриженные черные волосы, карие глаза и роскошный римский нос. В довершение всего, он был сицилийцем.

— Скарлетт! — он швырнул газету на обтянутый кожей стул и бросился к ней; встав на колени возле кровати, он взял ее за руку. — La mia bella donna[2].

После долгой разлуки его прикосновение, звук его голоса, запах его одеколона обрушились на нее волной, и она вдруг поняла, как близка была к тому, чтобы больше никогда не испытать ничего подобного. Осознание реальности буквально оглушило ее. Она попала в аварию, и эта авария была достаточно серьезна, чтобы потерять сознание и попасть в больницу. Скарлетт вдруг почувствовала, как она хрупка. Как хрупка жизнь.

— Только и всего? — спросила она, поддразнивая его и радуясь тому, что может говорить. — Красавица?

Во рту было сухо, и с губ срывался лишь тихий шепот.

— Так ведь актриса — это милое личико, да и только, верно?

Ей захотелось рассмеяться, но вместо этого из груди вырвался всхлип. По щеке покатилась слеза.

— Сэл… — она неловко сглотнула, пытаясь хоть как-то смочить рот. — Прости…

— За что?

Она не знала, что и ответить. За то, что превысила скорость? За то, что не смотрела на дорогу? За все те гадости, которые она ему наговорила, узнав об интрижке? Она покачала головой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Слегка не в себе. Но, думаю, все в порядке. Со мной ведь все в порядке?

— Все хорошо.

Облегчение накрыло ее, и тугой узелок в груди ослаб.

— А это?.. — она дотронулась до бинта на лбу.

— Всего лишь шишка.

— Сколько я здесь пробыла? Который час?

Она бросила взгляд в сторону окна. Жалюзи были опущены, и солнечный свет сквозь них не пробивался.

— Тебя привезли сегодня днем. Сейчас около полуночи.

Меньше двенадцати часов. Не так плохо, как она опасалась.

— Как давно ты здесь?

— Пару часов. Я бы прилетел раньше, но над Атлантикой разыгралась погода, и пришлось делать крюк.

Скарлетт поморщилась. Она явно о чем-то забыла. О том, что Сэл возвращался в Лос-Анджелес, чтобы…

— Боже! Мой день рождения! — воскликнула она. — Вечеринка!

— Не беспокойся. Этим занимается Глория.

Скарлетт тяжело вздохнула. На самом деле день рождения у нее был 13 декабря, девять дней назад, но из-за съемок празднование пришлось перенести на сегодня. Обычно она не волновалась по поводу дней рождения, но этот, тридцатый, был важен — так же важен, как шестнадцатый и двадцать первый. Последний большой повод повеселиться, пока эти даты не начнут пугать. Было разослано больше двух сотен приглашений. Ожидались все актеры, чьи имена упоминались в газетных заголовках за последние полгода, не говоря уже о важных шишках из Эйч-би-оу, «Касл-рок», «Уорнер» и других крупных студий. Сэл пригласил мэра Лос-Анджелеса и бывшего вице-президента, с которыми водил тесную дружбу. Вдобавок один из таблоидов заплатил два с половиной миллиона долларов за право фотографировать на вечеринке, и эти деньги Скарлетт собиралась пустить на благотворительность.

— Какая же я дура, — сказала она и покачала головой, о чем тут же пожалела, ощутив жгучую боль под повязкой. — Я все испортила.

Дверь палаты снова открылась. На этот раз вошел врач лет пятидесяти с седеющей бородкой и волосами, забранными в хвостик. Скарлетт видела немало мужчин, забиравших волосы в хвост, но врачей среди них до сих пор не встречалось. Она не знала, что и подумать. Это все равно что врач с татуировками. Или в галстуке-бабочке.

— Здравствуй, Билл, — сказал Сэл, привставая навстречу врачу для рукопожатия. — Скарлетт, это доктор Блэр, невропатолог, проводивший осмотр, когда тебя привезли.

— Добро пожаловать в «Седарс-Синай», мисс Кокс, — приветствовал ее врач, подходя к кровати.

— «Седарс»? Мне показалось, что я в «Хилтоне» на Беверли-Хиллз.

— Не всем достается отдельная палата, мисс Кокс. Скажите спасибо вашему мужу — это он устроил, — он переложил планшет из левой руки в правую и продолжил: — Полагаю, вы обратили внимание на забинтованную голову. Вы довольно сильно ушибли ее в аварии. Во всяком случае, достаточно сильно, чтобы пролежать без сознания несколько часов. Скорее всего, лоб будет болеть еще несколько дней. Но, как я уже говорил вашему мужу, рентген и КТ ничего не показали. Ни трещин, ни гематом, и это хорошо. Как вы себя чувствуете?

— Чувствую небольшую слабость, — ответила она.

— Головокружение? Тошнота?

— Нет, сейчас нет.

— А когда были?

— Сегодня утром. У меня бывают мигрени.

Он черканул что-то в планшете:

— Как часто они бывают?

— Пару раз в неделю.

— И давно это у вас?

— Несколько месяцев.

Снова заскрипела ручка.

— Диету не меняли? Или, может быть, режим сна?

— Нет.

— Кофе или алкоголя пьете не больше обычного?

— Нет-нет. Дело не в этом. Просто стресс. От работы… и от других вещей. В последнее время жизнь стала немного беспокойной.

Доктор Блэр кивнул, но ничего не сказал. Скарлетт даже захотелось спросить, известно ли доктору о проблемах в ее браке с Сэлом. Господи… Да их проблемы обмусолили уже все телевизионные каналы, в том числе и некоторые солидные новостные. Впрочем, ей было плевать, известно ему или нет. Она уже давно перестала обращать внимание на то, что общественность думает о ее личной жизни. «Добро пожаловать в джунгли», — сказал ей агент шесть лет назад, когда она еще была наивной девчонкой, впервые добившейся успеха в кино.

Доктор Блэр спроси:

— А сейчас тошноты нет?

— Нет.

— Можете дотронуться пальцем себе до кончика носа?

Скарлетт выполнила просьбу. Он поднес указательный палец к ее лицу.

— Пожалуйста, смотрите на мой палец, — доктор повел пальцем влево, потом вправо. — Тумана в глазах нет?

Скарлетт покачала головой. Он выпрямился.

— Судя по всему, контузии нет. Но я бы предложил остаться здесь на ночь для наблюдения. Думаю, полиция тоже хотела бы вас опросить. После этого утром можем вас выписать. Но… — добавил он. — Прошу вас быть поосторожнее. То есть никаких стрессов в ближайшие семь — десять дней. Вы меня поняли?

— Это невозможно, — ответила она. — Нужно столько всего сделать.

Мысленно Скарлетт уже перенеслась в конец недели: звонить и извиняться, опять заказывать место для вечеринки, рассылать новые приглашения. А в понедельник надо быть в «Доброе утро, Америка»…

— Вы сами сказали, мисс Кокс, — наставительно произнес доктор Блэр, — что в последнее время страдаете мигренями из-за стресса. Мне кажется, это вполне возможно. К тому же вы только что попали в серьезную аварию и получили легкое или умеренное сотрясение мозга. Конечно, на вид с вами все в порядке, но с сотрясением лучше не шутить. Если сейчас никаких симптомов нет, это не значит, что они не могут появиться завтра или послезавтра. А лучший способ этого не допустить — взять паузу и расслабиться.

— Я не думаю…

— Я пригляжу за ней, — вставил словечко Сэл.

— Уж постарайтесь. Что ж, мне пора продолжать обход. Сестра скоро к вам зайдет.

Они поблагодарили доктора Блэра, и тот вышел.

Скарлетт недоверчиво посмотрела на Сэла:

— Ты же не думаешь, что мне и в самом деле нужно целую неделю просидеть дома?

— Ты сама слышала, что сказал доктор, сага mid[3]. Тебе надо расслабиться. А любые дела могут и подождать, — он снова взял ее за руку и погладил ладонь большим пальцем. — Как я рад тебя видеть.

Она хотела было ответить ему тем же, но прикусила язык. Ей не хотелось, чтобы чувство благодарности после только что пережитой аварии смешивалось со все еще неопределенными чувствами к нему.

Не в силах взглянуть мужу в глаза, Скарлетт принялась разглядывать лежавшую на ее руке его ладонь — загорелую, крепкую, с ухоженными ногтями и широким платиновым обручальным кольцом на безымянном пальце.

— Послушай, — сказал Сэл, откашлявшись. — Может, съездим куда-нибудь?

Скарлетт удивленно вскинула брови:

— То есть только мы вдвоем?

— Конечно, — ответил он, чуть выпятив нижнюю губу; так бы, наверное, выглядело пожатие плечами, если бы у губ были плечи.

— Не думаю, что это такая уж блестящая идея, особенно сейчас, Сэл.

— Я ведь серьезно тогда сказал — я хочу сохранить наш брак.

— Мне тоже очень этого хочется, но не думаю, что стоит начинать с совместного отпуска.

— Стоит, — уговаривал он. — Именно это нам и нужно.

Скарлетт встретилась с ним взглядом.

— А что насчет гостиницы? — осторожно спросила она. — Насчет открытия?

— Телефон будет при мне. Я буду держать связь с офисом.

— Не знаю…

— Тебе это пойдет на пользу.

— Тогда удиви меня. Что у тебя на уме?

Он пожал плечами:

— Что-нибудь уединенное, подальше от толпы.

— Карибы?

— И валяться на пляже?

— Тогда что?

— Как насчет сафари? — предложил он.

Она удивилась:

— То есть… в Африку?

— Дубай в одном часовом поясе с Кенией или Танзанией. Если случится что-то неотложное и мне придется зачем-нибудь вернуться, там лететь всего пару часов. И ты можешь поехать со мной, посмотреть гостиницу. На этой неделе как раз должны завезти мебель и закончить отделку.

Скарлетт задумалась. В голове промелькнула картина — силуэт высокой акации на фоне сапфирового закатного неба. Жирафы, зебры и слоны, идущие на водопой. Антилопы, пасущиеся в саванне. Нарядные охотничьи домики и палаточные лагеря. Предложение звучало заманчиво. Казалось, в голове Элтон Джон вот-вот запоет «Circle of Life».

— Хорошо, — сказала она, загоревшись идеей. — Мне нравится.



Понедельник, 23 декабря, 23:11

Лондон, Англия

Как и у дьявола, у фугу много имен — иглобрюх, скалозуб, рыба-собака, рыба-шар, рыба-жаба. Второе по ядовитости позвоночное в мире, опасная тварь, чей нейротоксин в десять тысяч раз ядовитее цианистого калия. При попадании в организм яд вызывает онемение губ и языка, рвоту, паралич мышц и, в конце концов, смерть от удушья. А если все же посчастливится выжить, все может закончиться длительной комой, во время которой пострадавший прекрасно осознает, что происходит вокруг, и попадает в этакий ад на земле.

Как раз такая рыбина, холодная и неподвижная, лежала на разделочной доске в кухне перед ирландцем Дэмьеном Фицджеральдом. Он взял нож с узким гибким лезвием с односторонней заточкой, носящий у японцев особое название — фугу-хики, и удалил глаза. Проведя лезвием вокруг рта, он вставил пальцы в разрез и стянул с рыбы кожу. Кожа снялась начисто, точно скорлупа с отваренного вкрутую яйца, обнажив мясо, покрытое желеобразным веществом, которое он смыл водой и стер солью. Главная премудрость — правильно разделать тушку. Больше всего нейротоксина содержится в печени и яичниках. Если повредить их, яд может проникнуть через кожу и попасть в кровь. Поэтому ирландец очень медленно, с точностью и ловкостью хирурга удалил внутренние органы и нарезал оставшееся мясо тонкими полосками, аккуратно отделяя его от костей. Получившееся сашими он выложил на тарелку и налил себе бокал «Шабли Домэн Ларош» 96-го года. Но не успел он присесть и насладиться ужином, как пискнул компьютер.

Фицджеральд положил в рот кусок фугу — тот был студенистым и вовсе не напоминал рыбу по вкусу — и вошел в кабинет, обставленный тянувшимися от пола до потолка книжными стеллажами, заполненными тысячами томов по военной истории. Он изучал век за веком в хронологическом порядке — к этому хобби он пристрастился девять лет назад, после того, как были жестоко убиты его жена и восьмилетняя дочь. Он начал с битвы при Мегиддо 1469 года до Рождества Христова — или до нашей эры, если соблюдать политкорректность, — и уже дошел до битвы на реке Талас 751 года нашей эры, где арабы и китайцы сошлись в схватке за контроль над важнейшей рекой в Средней Азии. Китайцы к собственной досаде проиграли. Одержи они верх, и сегодня Средняя Азия могла бы быть китайской, а не мусульманской.

Компьютер, «Макбук», стоял на столе в углу. Сев перед компьютером, Фицджеральд ввел пароль и вошел в специальную программу шифрования. В почте было только одно новое сообщение:

Как поживает мой любимый киллер, Красный Камень? На случай если ты не в курсе, ФБР до сих пор охреневает от результатов твоего предыдущего задания. Им удалось выяснить только то, что убийца носит лоуферы 45-го размера. Пожалуйста, постарайся в следующий раз не наступать в кровь, хорошо? Как обычно, смотри вложение. Есть хорошая новость и плохая. Начну с плохой — первый парень, которого мы наняли, облажался, так что на этот раз ты за дублера. Хорошая новость — цель собирается на несколько дней в Африку, что, если будешь достаточно расторопен, немного облегчит дело. В Африке ведь всякое случается, верно?

Удачи, М.



Следующие несколько часов Фицджеральд провел за изучением присланной информации. Потом он заказал билет на ближайший утренний рейс в Танзанию.

ГЛАВА З

Вторник, 24 декабря, 10:01

Аруша, Танзания

— Когда мне вас забрать? — спросил гид, уроженец Занзибара.

Он был невысокого роста, лысый, улыбчивый и одетый именно так, как Скарлетт и представляла себе гида на сафари — шорты цвета хаки, оливковый жилет с парой десятков карманов и хлопковая саржевая шляпа с широкими полями. Он встретил Скарлетт и Сэла в Международном аэропорту Килиманджаро сорок минут назад и привез в Арушу — это была их первая и последняя остановка перед тем, как они окажутся в хижине на краю вулканического кратера.

— Подъезжай через час, — сказал ему Сэл.

Едва гид на огромном «Лендровере» растворился в потоке машин, десятки людей окружили Сэла и Скарлетт, наперебой предлагая самые дешевые сафари в городе. Те устали объяснять, что данные предложения их не интересуют. Шумная ватага сначала упорствовала, потом принялась громко негодовать, но в конце концов отступила.

— Слава богу! — выдохнул Сэл, одергивая блейзер.

— Так они и живут, — сказала Скарлетт.

— Варвары… — он прикрыл глаза ладонью от утреннего солнца. — Где-то поблизости должен быть супермаркет. Я закуплю припасы. Почему бы тебе пока не прогуляться по окрестностям? Встретимся здесь же, скажем, через полчаса?

Скарлетт согласилась, и Сэл ушел, отмахиваясь от набросившейся на него новой группы стервятников. Скарлетт огляделась по сторонам. Она стояла у подножья отделанной белым башенки с часами в окружении снующих такси, изрыгающих дым грузовиков и пестрой толпы, в которой местные перемешались с одетыми в хаки туристами. По пути из аэропорта в город на глаза попадались в основном хлипкие дощатые строения с жестяными крышами. Здесь же, в центре города, где раскинулись правительственные и деловые кварталы, большинство зданий были бетонные, окрашенные в разные полинялые оттенки белого, голубого, желтого и красного. Почти все стены были облеплены пестрым ковром старых объявлений.

Скарлетт двинулась вдоль улицы, которая, судя по табличке, называлась Сокойне-роуд, — она постаралась запомнить название на случай, если заблудится. Скарлетт шла мимо швейных мастерских, уставленных рядами машинок, мимо киосков, торговавших сладостями и сим-картами. Женщины с идеальной осанкой проносили на головах корзины с фруктами, мужчины гнали коров и прочий скот. В переулках дети играли в игрушки, сделанные из бечевки и пустых бутылок. В уличной толпе Скарлетт заметила даже пару воинов-масаев, одетых в традиционные клетчатые наряды и вооруженных длинными копьями. Откуда-то издалека доносился удушливый запах горящего мусора.

В общем, поначалу Аруша произвела на Скарлетт впечатление жадного до туристов городка в дикой глуши — что-то вроде африканской версии Дикого Запада в двадцать первом веке. Это было одновременно очаровательно, необычно и немного пугающе.

В следующем квартале оказалось что-то похожее, на центральный рынок. От входа тянулись сотни клеток с кудахчущими курами и петухами. Дальше под навесом расположился лабиринт прилавков, заваленных всевозможными товарами. Сандалии из старых автомобильных покрышек, цветастые хлопчатые кан-ги[4], снадобья традиционной медицины, яркие овощи — все, что душе угодно. Некоторые люди вокруг жевали семена баобаба и конфеты, по виду напоминавшие плоды тамаринда. Кто-то предложил экскурсию по рынку, видимо, в расчете на чаевые. Скарлетт вежливо отказалась. Если она заплатит хоть за что-то, будет трудно уйти с этого рынка целой и невредимой.

Пока она бродила среди прилавков, торговцы лезли из кожи вон, стараясь привлечь ее внимание криками «Karibu![5]» и «Привет!».

Скарлетт махала рукой и улыбалась той улыбкой, которую обычно приберегала для папарацци, почему-то мысленно извиняясь, что не останавливается у каждого прилавка.

Обойдя весь рынок по большому кругу и вернувшись к главному входу, она остановилась у стойки, где продавали бусы, резные поделки из дерева и украшения, на которых были изображены контуры африканского континента. Скарлетт жестом изобразила кольцо вокруг пальца.

— Кольца, — решила уточнить она по-английски.

Старуха за прилавком — на вид ей было лет шестьдесят пять или семьдесят, намного больше средней продолжительности жизни в стране — усердно закивала. Но из груды товаров она выудила не кольцо, а страшноватую на вид подвеску из стали на черном шнурке. С громким щелчком раскрыв вещицу, она бросила ее в подставленные ладони Скарлетт. К своему удивлению, Скарлетт обнаружила скрытый в подвеске крошечный компас. Она повернулась налево, потом направо. Стрелка поворачивалась как положено. Старуха набрала на калькуляторе сумму — 3000. Судя по всему, в танзанийских шиллингах.

— Американские деньги вы принимаете? — Скарлетт вытащила и кошелька десятку.

Старуха схватила купюру, спрятала куда-то под одежду и расплылась в улыбке, обнажив полный рот кривых и переломанных зубов. Скарлетт улыбнулась в ответ. Прошло несколько секунд, прежде чем ей стало ясно, что сдачи не будет. Она никогда не умела торговаться, но эта сделка больше походила на грабеж среди бела дня. Старуха явно была счастлива. Еще бы! Скорее всего, десять долларов равнялись ее обычному заработку за десять дней.

Скарлетт вышла с рынка и вернулась к часовой башенке, где ее уже поджидал Сэл. У его ног стояла закрытая на молнию спортивная сумка.

— Что это? — спросила она, указывая на сумку.

— Припасы, — ответил он.

— У них тут что, нет пластиковых пакетов?

— Похоже, нет. Пришлось купить эту чертову штуку. Может, перекусим? — он кивнул в сторону небольшого кафе на другой стороне улицы. — Оттуда сможем увидеть, когда вернется наш гид.

Они заняли столик на террасе в тени навеса и заказали яичницу, кофе и тарелку фруктов. Кофе принесли первым. Отхлебнув свой — с молоком, без сахара, — Скарлетт увидела, как мимо кафе прошла женщина с двумя раздувшимися от покупок пластиковыми пакетами. Она хихикнула.

— Ты чего смеешься? — с любопытством спросил Сэл.

Увидев причину ее смеха, он помрачнел и встал.

— Куда это ты собрался?

— Возвращать свои деньги.

— Брось, Сэл! Ты собираешься вернуться в супермаркет, чтобы поругаться с ними из-за сумки за два доллара? Или сколько она там стоила?

— Это дело принципа.

— Если пойдешь, то я обязательно расскажу об этом в следующем интервью. Читателям понравится — миллиардер-скряга.

Чуть подумав, Сэл снова сел. Скарлетт внимательно его рассматривала. Что у него на уме? Он был так переполнен энтузиазмом по поводу сафари и нового этапа примирения, когда они обсуждали поездку в «Седарс-Синай». Но с тех пор — дома, где он ночевал в одной из гостевых комнат, в машине, в самолете — он был молчалив, бесстрастен. Может, он изменил мнение по поводу совместной поездки? Сомневается в том, что удастся снова наладить отношения? Или он такой угрюмый из-за работы? Возможно, проблемы с открытием «Принца» беспокоили его сильнее, чем ему хотелось показать. В конце концов, крупнейший экономический спад со времен Великой депрессии — не лучшее время для открытия гостиницы стоимостью полтора миллиарда долларов с номерами от восьмисот до тридцати тысяч долларов за ночь.

Она уже хотела задать этот вопрос, но тут Сэл откинулся на спинку стула и сказал:

— Знаешь, никак не могу понять, с чего все так ругают западный империализм, — он смотрел мимо нее на грязную улицу, вдоль которой тянулись дома с осыпающейся краской. — Установление закона и порядка, реформирование здравоохранения и образования, развитие современной экономики — разве это плохо?

— Потому что нас никто не просил о переменах, — ответила она. — Как бы ты себя чувствовал, Сэл, если бы какой-нибудь выскочка вдруг пришел и начал наводить порядки в твоей компании?

— Это невозможно, сага mia, потому что я одновременно и генеральный директор, и председатель совета директоров.

Скарлетт не сдержала улыбки. Это наигранное высокомерие было одним из тех его качеств, по которым она больше всего скучала во время разлуки.

— Японию мы буквально раскатали в лепешку, — продолжал Сэл. — И погляди на них теперь, через шестьдесят лет. Вторая по величине экономика в мире. А теперь посмотри на эту страну после шестидесяти лет самоуправления. Они откатились назад. В Танзании только у каждого десятого в доме есть электричество и канализация. Выгляни за пределы этого довольно богатого по местным меркам города — едва ли не в любом уголке континента ты найдешь войны и голод, геноцид и болезни, нарушения прав человека и военную диктатуру. Видела здание Международного уголовного трибунала по Руанде? Вон на той улице. Мы проезжали мимо него по пути сюда.

Официант принес завтрак. Скарлетт попробовала яичницу. Многовато масла, но все равно вкусно. Она взяла кусочек ананаса.

— А как насчет права на самоопределение? — спросила она, понимая, что в этом споре ей не победить: для Сэла развитие Африки было таким же серьезным вопросом, как для нее самой — борьба против войн в Афганистане и Ираке.

— Самоопределение? — натужно улыбнулся он. — А что толку в самоопределении, если у власти продажные самодуры? По крайней мере, когда британцы выделяли деньги административному аппарату колоний, отвечавший за это англичанин расходовал их по назначению. А большая часть иностранной помощи, которую закачали в Африку к югу от Сахары с пятидесятых, напротив, утекла обратно на Запад — в основном на швейцарские счета правящей элиты.

— Все не так просто…

— Да, действительно, не просто, — усмехнулся Сэл. — Куда проще взваливать всю вину за проблемы Африки на колониализм, апартеид, глобализацию, транснациональные корпорации.

Наконец он обратил внимание на принесенную ему тарелку и водрузил часть яичного белка на подсушенный ломоть черного хлеба. Отрезав кусочек, Сэл наколол его на вилку и отправил в рот.

— Я всего лишь хочу сказать, — с непривычной резкостью заключил он, — что дела здесь пошли под откос. Африканцам было куда лучше под властью англичан, французов, немцев и португальцев.

Скарлетт отложила нож и вилку. Она окончательно убедилась, что Сэла что-то очень сильно тревожит и это что-то совсем не связано с их браком.

— Если тебе нужно вернуться в офис, Сэл, я пойму. Мы можем отложить это сафари. Я могу завтра утром улететь обратно в Лос-Анджелес…

— Я не собираюсь возвращаться в офис и не буду ничего откладывать, — он промокнул губы бумажной салфеткой и встал. — Ешь спокойно, а я пока немного разомну ноги. До кратера Нгоронгоро три часа пути.

Скарлетт смотрела вслед Сэлу, шедшему по тротуару, пока он не скрылся из вида.

Отставив тарелку, она откинулась на спинку стула и принялась задумчиво пить кофе.

* * *

Дэмьен Фицджеральд заметил вывеску туристической фирмы — красно-желтое полотнище, полностью закрывавшее окно на втором этаже кирпичного здания по Кока-Кола-роуд в районе Микочени. Он понятия не имел, с чего это кому-то пришло в голову назвать улицу в честь кока-колы. Может, на этой улице стоял первый цех по разливу этого напитка. Или человек, сочинявший названия улицам, пил колу, когда дошла очередь до этой. Фицджеральда не волновало, как было дело. Важно было лишь то, что он наконец-то нашел офис «Мэджик Африка Сафари».

После приземления в международном аэропорту имени Джулиуса Ньерере он принялся искать в интернете все сафари-компании в Дар-эс-Саламе, обслуживавшие северную часть Танзании. Таких нашлось несколько десятков. Слово «роскошный» позволило значительно сузить поиски. Он записал телефоны и адреса десяти самых дорогих фирм. Он решил, что Сальвадор Брацца едва ли согласился бы на меньшее. И не ошибся. Уже третий звонок попал в цель. Женщина на другом конце провода ответила, что Сальвадор Брацца и Скарлетт Кокс действительно приобрели сафари-тур, но подробности она рассказать не может. Это запрещено руководством.

«Черт бы побрал это руководство», — подумал Фицджеральд. Разве так трудно поделиться информацией? Ему нужен был всего лишь график их сафари. Или все из-за того, что жена Браццы была знаменитостью? Значит, к ней особый подход?