И тогда я обратила внимание на то, о чем он говорил. В оранжевом свете солнца мои волосы действительно стали переливаться золотом: завораживающее зрелище.

Мне не всегда удавалось увидеть закат. Солнце, лежащее у горизонта, часто скрыто за высотными зданиями. А работать я обычно заканчиваю уже после заката. Это минус проживания в большом городе.

– И правда, – зачем-то ответила я, улыбнувшись мужчине.

Лучи солнца играли и на его лице, теперь я могла разглядеть едва заметные маленькие веснушки на его щеках и у носа, и родинку на лбу, у самой кромки волос Блейка. В детстве мама говорила мне, что люди с родинками на лице – посланники небес, солнце любило их. Не могут же посланники небес быть плохими. Не может же солнце ошибаться.

Прикусив губу, я скользнула взглядом по его грудным мышцам, рельеф которых виднелся под одеждой, крепким рукам, накаченному животу, и волевым усилием остановилась на пряжке ремня. Может именно это привлекало женщин в его образе? Любая на его фоне выглядит маленькой и хрупкой. Меня он мог обхватить и сломать пополам как тростинку, хотя я не являлась излишне худой.

Блейк помог мне расположиться в большом кресле у окна. Я выпрямила спину, и аккуратно сложила ноги, как учили меня в детстве на уроках этикета. Блейк сел в точно такое же кресло напротив меня. Нас разделял стол и огромнейшая пропасть разности мировоззрения.

Он был заветным желанием миллионов женщин. Взрослые девочки заказывали себе такого мужчину у Санта Клауса. Возможно, он и правда, не был виноват в том, что девушки строили на него планы. Рядом с ним любая автоматически становилась королевой бала.

Хотя о чем это я? Рядом с ним никогда не будет королевы. Потому что Блейк прекрасно понимал все свои преимущества, он любил жизнь, наслаждался женщинами и ценил свою свободу.

Мой взгляд привлекла девушка за соседним столиком, не ней было шикарное золотистое платье, светлые волосы уложены в аккуратные завитки, а лицо сияло так, словно ее породили сами небеса. Я оглянулась по сторонам: в этом зале так выглядела каждая. Изысканные платья, туфли и босоножки от известных брендов. Я не подходила этому месту. Была грязным утенком среди прекрасных лебедей. Знала бы, что Блейк приведет меня именно сюда, оделась бы соответствующе.

В простом пуловере и джинсах я казалась человеком, который и мечтать не мог о таких местах, как и о том, чтобы находиться в окружении подобных Блейку людей.

– Нужно предупреждать, когда приглашаешь девушку в такое место.

Мой голос сквозил недовольством. Рановато я решила прервать свой многолетний ритуал соблюдения правил. Не стоило отказываться от дресс-кода на работе именно сегодня, этой неловкости можно было бы избежать.

Блейк с любопытством оглядел меня с ног до головы, в глазах его показался удовлетворенный блеск.

– Ты выглядишь потрясающе, я уже говорил тебе это.

– Я выгляжу другой, – выпалила я, прикрывая рот ладонью, чтобы не услышали посторонние. Всегда ненавидела высшее общество, из которого происходила. Но еще больше не любила, привлекать к себе внимание подобных снобов.

– Это мне и нравится. – Блейк сдержанно улыбнулся, но в уголках его глаз появились маленькие смеющиеся морщинки, на секунду мне показалось, что он говорит искренне.

К моим щекам прилила краска и с напускным безразличием я отвела взгляд.

Почему это происходит? Почему я не могу выдерживать прямого взгляда Блейка? Я никогда не смущалась мужчин. А сейчас пытаюсь укрыться за папкой с меню, только бы не видеть его глаз.

Я всем видом показывала, что наша встреча совсем не волнует меня, но это было не так. Блейк определенно был мне симпатичен. Пора бы это признать.

– Заказывай что угодно, я плачу, – сказал он, вырывая меня из собственных мыслей.

– Обычно я плачу за себя сама.

Мир устроен так, что люди, которые вкладывают что-то в других людей, после, обычно, требуют отдачи. Это может быть чье-то время, энергия, ресурсы, в конце концов, деньги. Не важен предмет, важно, что после всегда придется отдавать долги.

– Родители всегда говорили, что мужчина должен платить за даму. Так что, сегодня заплачу я, – уверенно отрезал он.

Меню из моих рук буквально выпрыгнуло и резко опустилось на стол, я взглянула на него с вызовом в глазах.

– Забавно, потому что, мои учили меня платить за себя самостоятельно.

Блейк сжал зубы, кажется, ему не нравился наш разговор или не нравилась я. Передумал?

– Хорошо, давай так, тебя пригласил я, значит, плачу я. Так будет честно.

– И во сколько это мне обойдется?

Его брови взлетели в удивлении, затем он прикусил губу, стараясь не улыбаться.

– Ты думаешь, что я пришел тебя покормить, а затем взять оплату сексом?

Мне казалось, что именно так он и хотел сделать, но его удивленный с долей иронии тон, говорил об обратном. И может дело в мужском обаянии или моей физической усталости, но мне хотелось верить ему.

– То есть ты обещаешь, что после ужина не будет продолжения?

– Все как ты пожелаешь. После ужина я отвезу тебя домой.

Домой? Мне не нужно домой, ведь тогда он увидит, что простая официантка живет в элитном комплексе на Манхэттене.

– Я живу в отеле.

– В отеле?

– Да, работодатель предоставляет жилье всем, кто нуждается в этом.

К столику подошел официант, и остановился рядом с моим креслом, слегка задевая его ногой. Я была рада его появлению.

Мне нужна передышка.

– Цыпленка в вине, а девушке утиное парфе, – монотонно произнес он, закрывая меню.

Я качнула рукой, привлекая внимание официанта.

– Нет, девушке рататуй и устрицы.

– И красное вино, – добавил Блейк.

Официант записал все наши пожелания и исчез. А я наконец смогла упокоить разбушевавшееся сердце.

– Не нравится утиное парфе? – спросил Джефферсон.

– Я не ем мясо.

– Утка эта птица, – остроумно заметил он, одаривая меня искренней невинной улыбкой.

Я закатила глаза.

– Пингвины не летают, а рыба не умеет ползать. Так и будем делиться жизненными наблюдениями?

Блейк рассмеялся, и тогда я добавила:

– Птицу тоже не ем. Обычно, – начала я, но тут же осеклась, когда поняла, что готова выложить ему часть той жизни, которая не могла быть у простой официантки. – Вернее, однажды я пробовала устрицы, и подумала, что это неплохой выбор.

Блейк медленно кивнул. А мои щеки залило жаром. Чуть не проговорилась о том, что устрицы для меня – обычная еда.

Я ловко городила одну ложь на другую, и кажется, он верил мне. А ведь меня не назовешь искусной лгуньей. Все близкие прекрасно знали это. Мое лицо разоблачало меня раньше, чем мой рот. Но если взглянуть на это с другой стороны, то я не совсем лгала Блейку, это лишь немного приукрашенная действительность, а в других моментах просто недосказанность.

Я не совсем понимала, зачем он пригласил меня в ресторан. Взаимодействовать друг с другом мы могли только в одной плоскости, и Блейк был бы очень рад этому. Но я не могу допустить подобного развития событий, не позволю ему получить очередную галочку в своем списке.

– Хватит этого спектакля. Зачем мы здесь? – спросила я.

– Пришли поужинать, – ответил он, как ни в чем не бывало.

– Зачем ты пригласил меня на свидание?

– А почему ты решила, что это свидание?

– Забрал меня из отеля, привез в ресторан в небе, – я указала рукой на стол, – тут даже есть свечи.

Он нахально улыбнулся.

– Не хочу, чтобы ты там себе что-то надумывала, просто ужин. Ничего особенного.

– Я обошлась с тобой не лучшим образом. Ты не похож на идиота. Но почему-то после пережитого унижения, инициатором которого была я, ты зовешь меня в ресторан. Если ты не собирался выбросить меня из этого окна, – я указала рукой в сторону окон, – то мой вопрос остается в силе.

Я наблюдала, как на его сжатых губах, медленно разливается усмешка. Блейк отвел взгляд и покачал головой. Однако веселым он не выглядел, как и рассерженным, скорее немного раздраженным и уставшим, словно я была мухой, которая летает над его супом.

– Чтобы унизить человека, нужно, чтобы он сам почувствовал себя униженным. Я себя таковым не чувствую.

– Но…

– Я не закончил, – перебил он меня. – Очень интересно, что ты подразумеваешь под фразой «обошлась не лучшим образом»? Ты имеешь в виду, что подставила меня, обозначив насильником? – спокойно спросил Блейк, не сводя с меня взгляда. Затем улыбнулся издевательской, испытывающей мою совесть улыбкой.

Кончики ушей начало припекать, я пыталась себя убедить, что Джефферсон заслуживал этого, но в споре с этой самой совестью я терпела поражение.

– Мне не стоило этого делать.

– Я ценю то, что ты сожалеешь о своем поступке, – ответил он и поднес стакан с водой ко рту.

Помимо совести у меня еще были чувство собственного достоинства и чувство справедливости. Мужчина передо мной был таким напыщенным, надменным и верил в свою правоту, поэтому что-то внутри меня вспыхнуло мгновенно.

Я сузила глаза, выгнув одну бровь, и откинулась на спинку сиденья.

Он считает себя правым? Человек, который использует женщин для удовлетворения своих низменных желаний?

– Я не говорила, что сожалею, я сказала, что не стоило этого делать.

Он с громким стуком отставил стакан.

– А должна была бы, ведь я получил не за что, – настаивал Блейк.

– Не за что? – вскрикнула я. – Наглости тебе не занимать!

Его подбородок раздраженно дернулся. Я буквально чувствовала волны злости исходившие от него. Напряженный и гордый, он видимо рассчитывал, что я извинюсь за свой поступок, но этого в моих планах не было. Мне не за что извиняться. Блейк был виноват? – Да. Он получил по заслугам? – Да. Стоило мне это делать? – Нет. И если бы я могла вернуться назад, то все изменила бы. Однако никакого сожаления не было, как и вины за мой поступок.

– Я уже говорил, что не заставлял тебя идти со мной. Ты прекрасно понимала, с кем связываешься, кроме того, сама хотела этого.

– Сама хотела? И с чего ты так решил?

Я продолжала спорить с ним, хотя прекрасно понимала, что он прав. Я знала, кто он и действительно сама желала его в тот вечер.

Слава Блейка шла впереди него. Барбара говорила, что он встречался с девушками лишь на ночь, после предпочитая не замечать их. Все об этом знали, однако никто не отказывал ему.

– Ну не знаю, наверное, потому что мой член был в твоих руках.

– Тише, – зашипела я, нервно оглядываясь. Блейк говорил слишком громко, при этом его голос был таким спокойным, словно мы обсуждали погоду.

– Ты милая, когда смущаешься, тебе говорили об этом? – спросил он, обращая внимание на мои щеки залившиеся краской.

В груди что-то сладостно затянуло, но я приказала своему телу заткнуться, и не вестись на эти провокации.

Вот, как он это делал! Секунду назад мне хотелось бросить в него тарелку с устрицами и запустить следом бокал с вином, но тут Блейк назвал меня милой, и мой мозг решил отключиться, предоставляя контроль моему телу и глупому сердцу. Его мягкий баритон околдовывал, а взгляд гипнотизировал, не оставляя и шанса выпутаться из-под его обаяния. Поэтому его хотели, поэтому закрывали глаза на его личность, и поэтому Блейку все сходило с рук. Но я так просто сдаваться не намеренна.

– Нет, мне не говорили, потому что никто не смущал меня до этого!

Блейк пригнулся и коснулся моих пальцев своей рукой. Я хотела отдернуть их, но замерла, попав в плен теплоты его ладони.

– Я тебя волную?

– Нет, – прошептала я.

Губы его растянулись в вызывающей, почти дерзкой усмешке.

– Лгунья. Я тебе нравлюсь. Хоть ты и ведешь себя как колючка.

– Нет, – настаивала я, уже сама не понимая, кого пытаюсь убедить, себя или Блейка.



Глава 12

Джоанна



Мысль о том, что мне мог понравиться такой самодовольный, тщеславный засранец вроде Блейка, бесила меня. Я всегда избегала таких людей, старалась не подпускать их к себе ни на шаг. Мне были ненавистны все эти черты характера присущие ему.

Все мои предыдущие партнеры были мягкими и сдержанными, они не играли со мной в игры и имели эго значительно меньше чем у Блейка. Общение с ними было похоже на спокойную прогулку на яхте, общение с Блейком напоминало не что иное, как крутой спуск по горной реке на байдарках. Я могла сколько угодно отрицать симпатию к нему, но участившееся сердцебиение и странный трепет в груди, когда он говорил, что я милая, служили главным тому подтверждением. Блейк мне нравился.

– Я не хочу притворяться, – сказал он.

– Ты о чем?

– Я не тот человек, кто хочет отношений.

Надо же, Америку открыл.

– Значит ты пригласил меня ради секса? – изогнув правую бровь, спросила я.

Блейк задумчиво потер пальцами подбородок и покачал головой.

– Нет.

– А зачем тогда?

– Я сам еще не понял.

А вот это интересно.

– И сколько раз у тебя были серьезные отношения? – отстраненно спросила я.

– Ни разу.

– Хм, вот как.

– Да.

– Почему? – не унималась я.

– Это требует часть тебя, я не готов отдать часть себя кому-то в руки.

Я рассмеялась. То, что он говорил, звучало как полный бред.

– Тебе не обязательно отдавать часть себя, ты можешь остаться цельным.

Блейк совсем не смеялся, он был серьезен.

– Нет, отношения именно это и предполагают, в противном случае это не отношения. Мы каждый день отдаем часть себя, – сказала он. – Это могут быть не только романтические отношения, это и семейные отношения.

– Вроде родителей? Сестер и братьев? – предположила я.

– И друзей.

Я сузила глаза.

– И многие люди хранят часть тебя?

– Никто, ну может отец, – пожал плечами он.

– И все?

– И все.

– Но почему? – удивилась я.

– Так проще, поверь, – улыбнулся Блейк уголком губ. – Не нужно ничего усложнять. Я тебе симпатичен, ты мне симпатична, поэтому я решил, что было бы неплохо поужинать с тобой. Наше знакомство прошло не совсем гладко. Давай исправим это.

– Послушай, если ты ищешь возможность взять реванш, то забудь об этом, – предупредила я сразу.

– Почему в любом моем действии ты видишь подвох? – спросил он.

– А мне не стоит этого делать?

– Не стоит.

Я сложила руки перед собой и оглядела зал.

– Допустим, я тебе поверила. Но не нужно лгать о том, что ты совсем не был зол на меня из-за той истории с клубом.

Он рассмеялся низким грудным смехом.

– Я не был зол, я был просто в бешенстве. Мне не терпелось поймать тебя и наказать, как следует, – серьезно сказал он, делая глоток вина. – По правде говоря, я и сейчас готов это сделать. – Уголки его губ поползли вверх. – Как тебе этот стол? А вид из окна? Представь, как здорово ты будешь смотреться голая в этом оранжевом свете?

Я открыла рот, чтобы с достоинством ответить ему, да вот только достоинство куда-то спряталось. Кровь, создавая шум в ушах начала разгоняться, наполняя меня знакомым теплом и концентрируясь в самом низу моего живота. Блейк только что сказал, что хотел бы меня видеть голой на этом столе.

Я сглотнула, и чувствуя как горит мое лицо, отвела взгляд.

– Здесь же полно народу, – вырвалось у меня.

Что со мной происходит в его присутствии? Я должна была просто ответить на его хамство еще одним хамством, сказать, что он обломится или что-то в этом духе, а вместо этого интересуюсь, как бы он провернул свой план, если здесь так много свидетелей. Не то, чтобы мне хотелось быть раскинутой на этом столе, но все же…

Черт, я хотела этого до дрожи в коленках.

На губах Блейка растянулась дьявольская, уверенная в себе усмешка. Он знал, что подловил меня. Весь мой образ гордой недотроги, который я ему демонстрировала все это время, рушился как карточный домик.

– Я могу сделать так, что здесь останемся только мы, – прошептал он. В глазах Джефферсона появился странный блеск, как если бы он собирался добавить что-то еще, но решил промолчать.

– Ты сказал, что хотел бы наказать меня. Как ты себе это представляешь? – решила зацепиться я за его слова, чтобы вызвать в себе что-то кроме желания: раздражение, злость, ярость, что угодно, только бы унять странное чувство ниже моего живота. Ведь кто он такой, чтобы наказывать меня?

– Придушить или отшлепать, – пожал плечами он.

Мы оба понимали, каков контекст его слов. Он хотел сделать это, пока я буду лежать на столе, голая в оранжевом свете солнца.

– Оу, – только и выдала я, глядя на Блейка большими от удивления глазами.

Отшлепать.

– Ты что мой папочка? – решила перевести все в шутку я.

Его глаза потемнели, губы изогнулись в порочной улыбке, а меня, кажется, хватил сердечный приступ, иначе, почему я не могла ничего вымолвить.

– Для тебя я могу им стать, – поиграл бровями он.

– На эту вакансию набор не идет, – сорвался с моих губ глупый смешок.

– А жаль, – вздохнул он.

Я потупила взгляд и сжала губы. Все-таки нужно отступать от опасного разговора.

– После моего ухода. Что было дальше? – спросила я. Этот вопрос мог вывести Блейка из себя, ведь я не могу до конца быть уверенна в его состоянии. Но я решила рискнуть.

– Женщины хотели меня линчевать, – безразлично ответил он.

– Кто-то вызвал полицию? – нервно сглотнув, предположила я.

– Нет. Я объяснил им, как все было на самом деле.

– И что ты сказал?

Блейк улыбнулся.

– Сказал, что моя девушка любит ролевые игры.

– Но все было не так! – возмутилась я, однако слова Блейка все же заставили меня улыбнуться. Был ли хоть один момент, в его жизни, когда он мог выглядеть также глупо, как тогда?

– Тем не менее, мне поверили. После я пошел искать тебя, но не нашел. Конец.

Я окинула взглядом зал, парочке за соседним столиком подали лягушачьи лапки. Губы сами скривились в брезгливой гримасе, взгляд вернулся к Блейку.

– Почему ты выбрал именно этот ресторан? – спросила я.

Он улыбнулся.

– Потому что мне показалось это хорошей идеей.

От его слов моя бровь едва заметно дернулась. Я покачала головой, ловко подцепила устрицу вилкой и забросила ее к себе в рот.

– Хотел впечатлить французской кухней?

– Именно так, маловероятно, что ты когда-либо была во Франции, – ответил он, мне показалось, что в голосе я расслышала нотки превосходства.

– Я француженка, наполовину, и я была во Франции. Если я работаю официанткой, это не значит, что я не выезжала за пределы штата.

Блейк удивленно вскинул брови, но не стал спорить и кивнул.

– Ты говорила, что живешь в отеле, а где твои родители? – вдруг спросил он.

Своим вопросом Джефферсон застал меня врасплох.

– Они разведены, мама живет с новым мужчиной во Франции, а папа в Англии.

– Получается, в Штатах ты одна? Как так вышло? – не унимался он.

Я подумала, что ничего страшного не случится, если я расскажу ему немного о себе, избегая подробностей.

– Я родилась в Штатах, родители развелись, когда мне было четыре года. Отец вернулся в Англию, а с мамой и отчимом мы уехали во Францию, потом вернулись в США. После моего восемнадцатилетия я решила остаться и учиться здесь. И я не одна, у меня есть брат, он живет в другом штате, но часто приезжает ко мне в гости.

Блейк долго молчал, а после спросил:

– Чем он занимается?

Я уставилась на его губы, пытаясь придумать ответ на заданный им вопрос. Сердце застучало быстрее, и я выпалила первое, что пришло в голову.

– Он таксист.

– Таксист? – удивился Джефферсон.

– Да, – пискнула я.

Блейк действительно участвовал в разговоре, принимал мои слова и верил им. Тогда как я едва сдерживала улыбку.

Если брат узнает, что я записала его в таксисты, он будет ворчать недели напролет. «Почему таксист? Почему не модель, Джоанна? Почему не моряк?» – сказал бы он. А после мы вместе посмеялись бы над этим, однако Конрад совсем не обрадовался бы, узнай, что я вожу Блейка за нос. Он был слишком честен.

– Где ты работала до того как пришла в Хэтфилд? – спросил Блейк.

– Э… Я работала в другом отеле.

Брови мужчины сошлись на переносице в удивлении.

– В отеле? Ты же работаешь в ресторане.

– Да, но до этого я работала в отеле, – залепетала я.

– А до отеля? – не унимался он.

Прячась за бокалом вина, я откинулась на спинку кресла, и отвела взгляд от пытливых глаз мужчины.

– Ну вот, теперь это больше похоже на допрос, – с моих губ сорвался нервный смешок.

– Прости, мне хочется узнать больше о тебе.

Что в переводе означает: это и есть допрос. Если ему нужно от меня только мое тело, то какого черта он лезет в голову?

– Твоя очередь. Ты не так много рассказал мне за этот вечер, – решила переиграть ситуацию я.

Блейк задумчиво почесал подбородок и затем кивнул, улыбнувшись уголком губ.

– Резонно, один вопрос я, один вопрос ты, идет? – улыбнулся он обезоруживающей улыбкой.

– Идет, – согласилась я.

– Ты ходила в колледж? И какая специальность? – начал он с козырей.

– Это два вопроса.

– И все же?

– Я ходила в колледж, – мой черед задавать вопросы. – А какая специальность была у тебя?

– Ты не ответила до конца, – возмутился он.

Я расхохоталась.

– Задавай правильные вопросы и сможешь узнать больше.

Или сможешь узнать ту ложь, которую я придумаю специально для тебя.

– Инженерное дело, – ответил он, откидываясь на спинку сиденья. – Теперь твоя очередь, Дикарка.

– Бизнес, – коротко ответила я, прикладываясь к бокалу вина.

С его лица исчезла улыбка, он облокотился на стол и взглянул на меня другими глазами.

– И после, ты решила работать в обслуге?

Его лицо окрасилось недоумением.

– Ты говоришь это так, словно я в дерьмо вляпалась.

Он отрицательно покачал головой и вскинул руки, как бы говоря, что не это имел в виду.

– Нет, я не об этом, почему ты не начала работать по своему направлению?

– Мне срочно нужны были деньги на жизнь, нужно было оплачивать кредит за обучение, а времени бегать по собеседованиям, у меня не было, – спокойно пояснила я, словно все в действительности было так. Словно за мою учебу не платили родители, и словно отец не первый пожелал бы запереть дочь в золотой клетке и показывать ее лишь по праздникам, как стеклянную статуэтку, вместо того, чтобы доверить ей в руки семейный бизнес.

– А твои родители? Вы общаетесь? – по моей спине побежали мурашки, я погорячилась, когда назвала его первый вопрос козырем. Козыри шли сейчас.

– Моя очередь спрашивать, – настояла я, самодовольно приподнимая одну бровь.

– Точно, – согласился Блейк, но в его тоне я не уловила покорности, скорее смирение. Ему не нравилось, когда девушка сама задавала ритм разговора.

– Значит ты хотел строить здания. Кто был твоим вдохновителем? Отец?

– Нет, – холодно отрезал он, изменившись в лице.

Блейк перервал зрительный контакт между нами. Я заметила, как его челюсть напряглась. Кажется, я зашла не на ту территорию, как бы меня не выгнали с нее.

– Тогда кто?

– Одна девушка.

– Что за девушка? – поинтересовалась я, нетерпеливо ерзая на своем стуле.

– Мой черед задавать вопрос, – перебил он меня.

Интересно. Он избегал отвечать, было видно, что Блейку некомфортно говорить об этом. Что же это за девушка, которая повлияла на него? Неужели он когда-то любил. Может поэтому он боится строить новые отношения, потому что ему разбили сердце?

– В тот вечер, ты хотела этого или с самого начала думала провести меня? – спросил он.

– Я не хотела, – резко ответила я, чувствуя, как заалели мои щеки.

Уголки его губ приподнялись.

– Лгунья.

И он был абсолютно прав. Я врала.

Ничего плохого не случится, если Блейк узнает толику правды.

– Ты мне понравился, но между нами ничего не могло произойти. Я не люблю, когда ко мне относятся подобным образом. В отношениях с мужчинами, какими бы они не были, я предпочитаю, чтобы мои интересы тоже учитывались. Стать для тебя игрушкой на ночь, явно не в моих интересах.

Его губы скривились, словно я говорила слишком высокопарно, а от этих речей его передергивало.

– Я все еще не могу понять, почему ты воспринимаешь это как пренебрежение твоими интересами. Ты ведь тоже могла мной воспользоваться. Это работает в обе стороны. Я прекрасен в постели, – очень нескромно выдал он, – недовольных не было. Или тебе нужно было предложение руки и сердца?

– Это вопрос, а сейчас моя очередь, – ухмыляясь, сказала я.

Блейк клацнул зубами и дерзко ухмыльнулся, жестом руки приглашая меня продолжить.

– Валяй.

– Сколько девушек у тебя было? – вдруг вырвалось у меня.

– Для чего ты интересуешься? – насмешливо спросил он.

– Хочу знать, с кем имею дело, – пожала плечами я.

– А разве ты не знаешь?

– Нет.

– Хм. Я не считал, но число точно трехзначное, – пожал плечами он, – а может больше.

Я округлила глаза и даже приоткрыла рот от удивления. В моем списке все ограничивалось одной цифрой – цифрой три.

– Но? Ты сказал это так, словно трехзначное число это мало.

– Поверь мне, трехзначное число это мало.

Я рассмеялась.

– А если бы ты получил от меня отказ сегодня, Блейк, чтобы ты делал? Наверняка у тебя был план, но уже с другой девушкой.

– Но ты не отказала.

– Если бы отказала.

Блейк пригнулся над столом, словно собирался раскрыть мне какую-то сокровенную тайну. Я думала, что так и будет, поэтому внимала каждому его слову.

– Ушел бы в монахи. Может быть, уехал бы в Альпы пасти коз, – сказал он и сверкнул белозубой улыбкой. Искренней. Не усмешкой, не ухмылкой, а искренней улыбкой.

Я не смогла сдержаться и широко улыбнулась в ответ.

– Бедные козы не вынесли бы твоего раздутого эго, – усмехнулась я.

– Все определенно справлялись с этим раньше, – самоуверенно заверил меня Блейк.

– Не знаю, есть догадки, что даже твоя мама тебя едва выносит, – решила пошутить я, но увидев, как изменилось его лицо, тут же пожалела об этом. – О боже, прости, я ляпнула что-то не то, – затараторила я.

Ситуация уже была испорчена. Еще одна тема, которую, видимо, мне не стоило затрагивать.

Блейк больше не улыбался. Он сжал челюсти и откинулся на спинку сиденья.

– Все в порядке, Джоанна.

То с какой силой он сжал зубы, заставило меня поежиться. Блейк снова превратился в холодный камень, который я встретила в первый день в кафе. Своей глупой шуткой, я задела что-то серьезное, что-то, что заставило его настроение поменяться в мгновение ока.

Какое-то время мы сидели молча, но скоро вновь вернулись к безопасному пустому разговору. Закончив со своим основным блюдом и десертом, я засобиралась домой, вернее, в отель, а уже после домой.

– Думаю, нам пора, – сказала я, оглядывая лицо Блейка. Он не выглядел злым, но и довольным его не назвать. Тень прошлого лежала на его глазах, а я совсем ничего не знала о нем.

Личность этого мужчины гораздо интереснее, чем кажется на первый взгляд. Блейк не просто богатенький, разбалованный мальчик, он человек со своим прошлым, которое могло быть поистине ужасным. Об этом я раньше не думала, но сейчас сгорала от желания узнать все его тайны. Сам он не собирался делиться этим со мной, но я и не возражала, ведь мы были совсем чужие друг другу люди. Я тоже не стала бы рассказывать ему чего-то сокровенного.

Блейк несколько секунд пристально смотрел на меня, но затем кивнул.

– Да, ты права.

Он подозвал официанта и расплатился за ужин, оставив щедрые чаевые. В абсолютном молчании мы спустились на первый этаж и проследовали в его машину. Блейк, кажется, думал о своем, а я боялась нарушить тишину между нами. Его лицо было покрыто маской безразличия и отчужденности.

 Я оказалась не такой плохой лгуньей, раз мозг сам подкидывал мне фальшивые ответы для него. Пару раз я чуть не проговорилась, но в остальном, моя история звучала складно.