Ли Чайлд, Эндрю Чайлд

Без плана Б

1

Встреча проходила в комнате без окон. Сама комната была прямоугольной формы и не имела окон, так как не было внешних стен. Она была расположена в другой, более крупной квадратной комнате, которая, в свою очередь, располагалась в еще большем восьмиугольном помещении. Это своеобразное гнездо комнат образовывало командный центр блока S2 в центре отбывания наказаний «Минерва» в Уинсоне, штат Миссисипи. Вместе с соседним блоком S1 это были два самых охраняемых места во всем комплексе. Их стены напоминали концентрические круги, обеспечивающие защиту средневековых замков. Они были спроектированы так, чтобы быть непробиваемыми. Снаружи — даже если на них нападут самые отчаянные бойцы. И изнутри — даже во время тюремного бунта.

Безопасность была важным фактором, но помещение было выбрано из-за его изолированности. Все сказанное здесь должно оставаться в секрете. Потому что остальная часть блока S2 была пуста. Надзирателей не было. Административного персонала не было. Не было и заключенных. Ни в одной из ста двадцати камер. Они были не нужны. Не с новыми принципами руководства тюрьмой. Этот прогрессивный подход был предметом большой гордости. И прославлялся в СМИ.

В комнате было шесть человек, и это была третья тайная встреча, которую они проводили здесь за последнюю неделю. Они сидели вокруг длинного узкого стола, а у белой стены стояли два запасных стула. Мебель изготовлена из ярко-голубого поликарбоната, отлита по формам — без швов, соединений и прочего. Форма и материал делали их очень прочными. Цвет гарантировал, что любые сломы, царапины и другие повреждения будут легко заметны. Мебель была практичной, но не очень удобной. Она были наследием предыдущей администрации.

Трое мужчин в комнате были в костюмах. Бруно Хикс, генеральный директор и соучредитель «Минервы», сидел во главе стола. Дэймон Брокман, главный административный директор, также соучредитель, сидел справа от Хикса. Рядом с Брокманом сидел Кертис Ривердейл, главный тюремный надзиратель. Следующим за Ривердейлом сидел мужчина в форме, последний по ту сторону стола. Это был Род Мозли, начальник полиции Уинсона. С другой стороны, слева от Бруно Хикса, сидели двое мужчин лет по тридцать. Оба были в черных футболках и джинсах. У одного был сломан нос, синяки у глаз и лоб, усеянный темно-фиолетовыми отеками. Левая рука другого лежала в перевязке. Оба избегали встречи взглядами с остальными.

— Так есть проблемы или нет? — Брокман пожал плечами. — Кто-нибудь может сказать наверняка? Нет? В таком случае мы будем действовать по плану. Ставки слишком высоки, чтобы начать бояться собственной тени.

— Нет! — Ривердейл покачал головой. — Если может быть проблема, значит, у нас есть проблема. Безопасность на первом месте. Мы должны.…

— Мы должны узнать больше, — сказал Мозли. — И принять обоснованное решение. Ключевая задача — выяснить, смотрел ли этот парень в конверт. Это самое главное.

Никто не сказал ни слова.

— Эй? — Мозли протянул свою длинную ногу под столом и пнул мужчину со сломанной рукой. — Проснись. Ответь на вопрос.

— Дай мне прийти в себя, — возразил пострадавший, стараясь подавить зевоту. — Мы ехали всю ночь, чтобы добраться до Колорадо. А потом снова ехали всю ночь, чтобы вернуться сюда.

— Хватит ныть! — Мозли снова пнул его. — Говори! Он заглянул в конверт?

Мужчина уставился на стену.

— Мы не знаем.

— Не уверен, что он заглянул в конверт, — сказал Ривердейл. — Но если он посмотрел, мы должны знать, что́ он видел. И что он собирается делать.

— Неважно, заглянул он в конверт или нет, — сказал Брокман. — Даже если он посмотрел, то что? Это не дает ему ни малейшего представления о том, что происходит.

Ривердейл покачал головой.

— Это пятница, десять часов. Ясно — дата, время, место.

— И что? — Брокман поднял руки. — Пятница — день веселья и вечеринок. В этом нет ничего подозрительного.

— Но там была фотография. — Ривердейл размахивал пальцем на каждом слоге. — Двадцать на двадцать пять. Невозможно, чтобы он пропустил ее.

— Повторяю еще раз, это ничего не значит. — Брокман откинулся на стул. — Ничего — если он не придет сюда. Если он вообще появится в пятницу. А пока все идет хорошо. Мы очень тщательно все подготовили.

— Это не так. Как мы можем сделать хороший выбор? У нас было всего девять кандидатов.

Губы Мозли растянулись в улыбке.

— Какая ирония, не находите? Тот, кого мы выбрали, на самом деле невиновен.

— Я бы не назвал это иронией, — нахмурился Ривердейл. — И их было не девять, а только пять. У остальных были семьи. Что делало их непригодными.

— Девять? — воскликнул Брокман. — Пять? Количество не имеет значения. Важен только результат. А результат достаточно хороший. И даже если это парень появится, как близко он сможет подойти? В лучшем случае на тридцать метров.

— Он может не приходить. Он может увидеть это по телевизору. Онлайн. Прочитать в газетах.

— Главный надзиратель прав, — сказал Мозли. — Может, в этот раз нам не стоит привлекать к себе излишнего внимания. Может, отменить приглашения в СМИ? И оправдаться какой-нибудь глупостью вроде «уважение к личной жизни заключенных» или что-то в этом роде.

— Нет необходимости, — покачал головой Брокман. — Думаешь, у этого бедняги есть телевизор? Компьютер? Подписка на «Нью-Йорк Таймс»? Он какой-то бродяга! Хватит искать проблемы. Все хорошо.

Хикс хлопнул пальцами по столу.

— Освещение в СМИ — это хорошо для компании. Мы всегда ищем рекламу. Если мы изменим эту политику сейчас, мы привлечем лишнее внимание. Мы заставим людей заподозрить, что что-то не так. Тем не менее, я думаю, мы должны знать наверняка. Он посмотрел или нет? — Хикс обратился к мужчинам в футболках. — Есть предположения? Здесь нет правильного или неправильного ответа. Что случилось, то случилось. Мы в курсе. Расскажите нам, что вы думаете.

Мужчина со сломанным носом сделал глубокий вдох через рот.

— Кажется, он посмотрел.

— Думаешь? — спросил Хикс. — Но ты не уверен?

— Не совсем.

— Хорошо. Где был конверт?

— В сумке.

— А где была сумка?

— На земле.

— Ты оставил ее там?

— Я хотел, чтобы мои руки были свободны.

— Где была сумка, когда подъехала машина? — продолжал задавать вопросы Хикс.

Мужчина со сломанной рукой ответил:

— На земле.

— В том же месте?

— Откуда мне знать? Меня там не было, когда Роберт оставил ее на земле. А когда я забрал ее, Роберт был без сознания.

Хикс замолчал, а затем кивнул:

— Хорошо. Сколько времени этот бродяга был один на один с сумкой?

— Понятия не имею. Вряд ли это было много. Две минуты… максимум.

— Это значит, вполне возможно, что он заглянул внутрь, — заключил Хикс. — По крайней мере, мельком.

— Да, — согласился мужчина со сломанным носом. — Кроме того, сумка была разорвана. Как это случилось? Почему? Мы этого не делали.

Брокман двинулся вперед.

— Из ваших слов я понимаю, что на этом месте царила страшная неразбериха. Полный хаос. Сумка, вероятно, порвалась случайно. Мы не должны придавать этому факту большого значения. Мы отправили еще двоих, и они не сообщили, что кто-то проверял содержимое сумки.

— Они вообще не доложили, — возразил мужчина со сломанной рукой. — Мы понятия не имеем, где они.

— Они, вероятно, едут сюда, — сказал Брокман. — У них могут быть проблемы с телефоном. Если бы было что-то тревожное, они бы нашли способ сообщить нам.

— И никто ничего не сказал полиции, — сказал Мозли. — Я уже несколько раз разговаривал с начальником. Это должно что-то значить…

— Я думаю, что он посмотрел конверт, — заявил мужчина со сломанным носом.

— Мы должны отменить мероприятие, — сказал Ривердейл.

— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал, — ответил Брокман. — Не мы назначали дату. И не мы назначали время. Судья сделал это, когда подписал ордер на освобождение. И вы это знаете. Если мы попытаемся задержаться, они пришлют инспекторов, и у нас будут серьезные проблемы. Вы знаете, что это значит для нас. С таким же успехом мы можем выстрелить себе в голову прямо здесь и сейчас.

— Хорошо, хорошо, мы не будем откладывать, — нахмурился Ривердейл. — Но мы должны вернуться к первоначальному плану. Отклонение от него всегда приводит к ошибке.

— Это должно решить пятничную проблему. Если она есть. Но у нас есть более серьезная проблема. Ситуация с Карпентером.

— С самого начала я говорил вам, что решение проблемы довольно простое. Пуля в затылок. Я готов заняться этим, если у вас не хватает смелости.

— Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить? Сколько денег мы потеряем?

— Мы потеряем гораздо больше, чем деньги, если этот парень все раскопает.

— И как он это сделает?

— Когда он придет сюда. Он сам сказал, что может это сделать. Он придет сюда и начнет копать. Он военный коп. Это у него в крови.

— Он ушел из военной полиции много лет назад, — уточнил Мозли. — Так сказал начальник полиции.

Хикс хлопнул пальцами по столу.

— Что еще мы знаем?

— Почти ничего. Водительских прав нет. Данных о месте работы нет, по крайней мере, по данным налоговой службы. По крайней мере, с тех пор, как он ушел из армии. Он не пользуется социальными сетями. У нас нет актуальной фотографии. Он бродяга. Немного грустно, но это правда. На мой взгляд, у нас нет причин для беспокойства.

— Бродяга или миллионер, — сказал Брокман. — Какой идиот проедет половину страны, потому что прочел какие-то документы и увидел совершенно невинную фотографию?

— Думайте, что хотите, но я беспокоюсь, — заявил Ривердейл. — Каждый раз, когда мы встречаемся здесь, мы решаем, что ситуация под контролем. И каждый раз оказывается, что мы ошибаемся. Что, если мы снова ошибаемся?

— Мы не ошибаемся! — Брокман ударил ладонью по столу. — Мы справились со всеми проблемами, с которыми столкнулись. В девяносто девяти процентах случаев.

— Девяносто девять. А не сто.

— Жизнь не идеальна. Иногда приходится выбрасывать осколки разбитой чашки. Что мы и сделали. Мы обнаружили утечку информации. Мы решили проблему тем способом, который одобрили все. Мы узнали о пропавшем конверте. И мы вернули его так, как все одобрили.

— А потом какой-то незнакомец заглянул в него.

— Возможно. Мы не знаем наверняка. Но вы должны признать, что это маловероятно. Он не сказал копам. Мы точно знаем. Он не сообщил ни в ФБР, ни в Управление тюрем. Иначе мы бы узнали. Вы думаете, он все сразу понял после того, как подержал конверт в течение нескольких секунд? Зачем ему держать все в секрете? Что он может сделать? Шантажировать нас? Вы действительно ожидаете, что он проедет почти две тысячи километров до пятницы? Да ладно!

— Господа! — Хикс снова постучал по столу. — Хватит! Вот мое решение. Мы не знаем, смотрел ли этот человек в конверт. Вряд ли он это сделал, поэтому не стоит паниковать. Особенно учитывая обстоятельства. Но в то же время мы должны быть осторожны. Этого парня очень заметный, не так ли?

Мужчина со сломанным носом кивнул.

— Безусловно. Его невозможно пропустить. Метр девяносто три. Сто десять килограммов. Небритый, неряшливый.

— Не забывайте, что он сильно пострадал, — добавил мужчина со сломанной рукой. — Я лично позаботился об этом.

— Ты должен был убить его, — сказал Брокман.

— Я думал, он мертв.

— Ты должен был убедиться.

— Как? «Сделайте так, чтобы это выглядело как несчастный случай». Это был наш приказ относительно двоих других. Я полагал, что это относится и к нему. Если бы я выстрелил ему в голову, это не было бы несчастным случаем.

— Хватит! — Хикс ждал, пока все замолчат. — Вот план. Мы установим наблюдение. Оно будет круглосуточным. С сегодняшнего дня и до субботы. Если он появится в нашем городе, мы будем ждать его. И в этом случае уже не нужно будет беспокоиться, произойдет ли его смерть в результате несчастного случая или нет.

2

Джек Ричер прибыл в Герардсвилл, штат Колорадо, в понедельник утром, за два дня до того, как люди из «Минервы» провели свое третье тайное заседание. Он ехал автостопом с водителем грузовика, который перевозил люцерну на какую-то ферму к югу от города. Так что Ричеру пришлось пройти последние полтора километра пешком. Прогулка была приятной. Погода была теплая, но не жаркая. По безбрежному голубому небу неслись белые облака. Воздух был кристально чистым. Земля была ровной, зеленой и плодородной, насколько хватало взгляда. Поливные сооружения отмечали границы полей, а между ними бесчисленные стебли и листья всех цветов и размеров поднимались к солнцу. Горные склоны возвышались над горизонтом слева. Они резко поднимались над землей, без каких-либо более низких предгорий или холмов, и их вершины, покрытые снегом, прорезали небосвод, как зубья пилы.

Ричер шел, пока, наконец, не вышел на главную улицу города. Она тянулась не менее километра, прежде чем магазины и офисы уступили жилым кварталам. Здания в центре не отличались размерами. Все они были двухэтажными, построенными в похожем стиле. Их возраст тоже был похож — конец XIX века, если судить по датам, написанным над входными воротами — а это создавало ощущение, что человек попал в прошлое. В эпоху, когда люди ценили ремесленные навыки и изящное мастерство. Это было очевидно. Все фасады были из мрамора, гранита или какого-либо другого камня. Богатая резьба вокруг дверей и окон была покрыта позолотой. Все поддерживалось в безупречном порядке. Ричер оценил по достоинству то, что увидел. Но он пришел в город не для того, чтобы полюбоваться его архитектурой. Он приехал сюда, чтобы посетить его музей.

Накануне в закусочной Ричер наткнулся на местную газету, которую кто-то забыл. В нем он нашел статью о стоматологе и металлоискателе. Этот детектор дантист получил в подарок по случаю выхода на пенсию. Своеобразная шутка, основанная на его умении обнаруживать пломбы, установленные другими стоматологами, и настаивать на их замене. В любом случае, он решил заполнить свое свободное время, став археологом-любителем. И так как он был одержим гражданской войной, он решил посетить несколько мест, где происходили сражения. Большие и маленькие. Известные и неизвестные. В Пий Ридж, штат Арканзас, бывший дантист обнаружил остатки артиллерийского орудия и другие артефакты. В конце концов, находки переросли в передвижную выставку, посвященную эволюции военной тактики Союза. Именно это и привлекло внимание Ричера. Герардсвилл был одним из городов на маршруте выставки. И поскольку он находился всего в нескольких километрах от города, он решил навестить ее.

Ричер зашел в кафе, мимо которого проходил, выпил чашку кофе и прибыл в музей незадолго до обеда. И оставался, пока выставка не закрылась. Одна из кураторов попросила его уйти. Ее звали Александра. Они обсудили выставку, а затем разговор перешел к ресторанам города и, в конце концов, они оказались в одном из них. Александра выбрала неприхотливое место с грубыми деревянными столами. Длинные скамейки. Скрипучие половицы. Старые пластинки на стенах. Но еду принесли быстро. Порции были обильные. Цены были низкими. Все как любил Ричер.

Когда они ели, они разговаривали о музыке, поэтому решили пойти в бар. Он был маленький. Интимный. Сумрачный. Живая музыка. Группа играла блюз, в основном каверы на Мэджика Слима и Хаулина Вульфа. Ричер одобрил их выбор. Александра заказала два пива, и когда они потягивали его, разговор пошел в новом направлении. Совсем в другом направлении. В квартиру Александры.

Она жила над магазином недалеко от главного перекрестка города. Ее квартира была небольшой, выдержанной в минималистском стиле. Почти не было ни мебели, ни картин. Но был холодильник, в результате чего они с Ричером выпили еще пива. Александра включила музыку. В квартире также была спальня. Когда Ричер и Александра добрались до нее, они забыли обо всем остальном.

3

На следующий день музей открывался в десять, поэтому Ричер и Александра оставались в постели до самой последней минуты.

Они оставались в постели, но это не означало, что они проводили время во сне. Затем Александра, хотя у нее было мало времени, все же приняла быстрый душ, что было разумно после того, чем они занимались. Ричер приготовил кофе. Затем Александра поцеловала его на прощание и поспешила в храм истории, которому она посвятила себя. Ричер принял гораздо более длительный душ, затем спустился по лестнице и оказался на улице. Его мысли были связаны с ближайшим будущим. Он остановился на мгновение, чтобы насладиться горными хребтами. А потом он увидел женщину, идущую по направлению к нему. Она шла по противоположному тротуару и почти добралась до перекрестка. Надпись «Стой» светилась. На другом углу стоял мужчина, ожидавший смены сигнала. В северном направлении ехал автобус, который должен был проехать между ними.

Водитель автобуса увидел только смутное движение. Что-то неясное, размытое. Внизу и справа. Что-то круглой формы, прыгнуло по асфальту и описало четверть круга. Оно была похоже на дыню, привязанную веревками, заявил он психологу, которого посетил на следующий день. Только это была не дыня. Голова. Человеческая голова. Женская. В нескольких сантиметрах от лобового стекла. Вон там. Озаренная ярким солнечным светом — это придавало ей бледность, подобную призраку. Потом она исчезла. Но не потому, что водитель закрыл глаза, а когда открыл их, видение исчезло. И не потому, что это была иллюзия, как бы ему этого не хотелось. А потому, что голова продолжала описывать полукруг. По земле. Перед автобусом.

А потом исчезла под ним.

Водитель резко повернул руль влево. Затем он нажал на тормоз всем своим весом. Без колебаний. Без паники. Он был хорошо обучен. Он был опытным водителем. Но все равно опоздал. Слышал, как гудели шины. слышал крики пассажиров. Почувствовал столкновение. Через руль. Легкая, приглушенная вибрация на жестком пластиковом кольце рулевого колеса. Как будто он проехал по неровности дороги. Или сбил ветку. Но асфальт не имеет костей, которые могли бы сломаться. У дерева нет органов, которые могли бы разорваться и кровоточить. Водитель закрыл глаза и приложил огромные усилия, чтобы его не вырвало. Он знал, что увидит на улице. Несколько лет назад самоубийца бросился под его автобус. Таковы были профессиональные риски.

Мужчина на противоположном тротуаре видел гораздо больше. Он увидел автобус, идущий на север. Он увидел женщину, которая подошла на юго-восточный угол перекрестка. У него был отличный обзор. Он стоял достаточно близко, чтобы стать надежным свидетелем. Его показания гласили, что женщина выглядела обеспокоенной. Нервничала. Мужчина сказал, что видел, как она смотрит на часы. Сначала он решил, что она куда-то спешит. Однако женщина не спешила. Она остановилась. Она оставалась на месте — хотя нервно дергалась — пока автобус почти не поравнялся с ней. До тех пор, пока у водителя не останется никакой возможности нажать на тормоз или повернуть руль.

А потом бросилась под колеса.

Женщина бросилась сама. Свидетель был непреклонен. Нет, она не споткнулась. Она не упала. Она сделала это совершенно сознательно. Это было заметно в тот момент. По тому, как ускорилось ее тело. По направлению, в котором оно двигалось. По траектории к цели. Это не мог быть несчастный случай. Женщина сделала это нарочно. Свидетель не видел другого объяснения.

Единственный, кто видел картину в целом, был Ричер. Его поле зрения было абсолютно свободным, к тому же угол зрения был намного шире. Он увидел женщину и мужчину, ожидавших пересечения в разных направлениях. Он увидел третьего человека. Мужчину. Около метра семидесяти восьми. Худой и жилистый. Одет в серую толстовку с капюшоном и джинсы. Он стоял по ту же сторону перекрестка, что и женщина. Не более двух с половиной метров от нее. В одном шаге от бордюра. Мужчина стоял совершенно неподвижно. Он очень тщательно выбрал это место. Это было очевидно. Он находился достаточно близко к пешеходной дорожке, поэтому не привлекал внимания, как человек, бесцельно слоняющийся. В то же время он был достаточно далеко от женщины, так что казалось, что он никак не связан с ней. И все же он стоял достаточно близко, чтобы, когда автобус подошел, сделать два шага и встать рядом с женщиной. Его движения были плавными. Изящными. Он был больше похож на тень, скользящую по тротуару. Женщина даже не заметила, когда рядом с ней появился незнакомец. И не заметила, когда его нога остановилась перед ее лодыжкой.

Мужчина положил ладонь ей на спину, прямо между лопатками, и толкнул ее. Его движение было едва заметно. Экономично. Ничего драматичного. Такое движение вряд ли заметит большинство прохожих. Но вполне достаточно для его целей. Точно рассчитано. Не было шансов, что женщина споткнется и просто удариться об автобус. Не было шансов, что женщина отделается переломами и сотрясением мозга. Нога мужчины позаботилась об этом. Он не позволял женщине пользоваться собственными ногами. Нога мужчины заставила ее повернуться, не пошевелив лодыжками, и взмахнуть руками. А это гарантировало, что плашмя она упадет на землю.

Удар в спину выбил воздух из легких женщины. Это было ее последнее дыхание. Потому что через полсекунды переднее колесо автобуса раздавило ее живот, сделав его плоским, как сложенная газета.

4

Автобус остановился под углом к тротуару, как будто его украл какой-то пьяница, а затем бросил, когда это якобы невинное развлечение начало терять свою невинность. Передняя часть автобуса блокировала часть перекрестка. Ричер видел, как исчез номер автобуса, указанный на электронном табло над дверью и заменен сообщением о вызове полиции. Он также видел ноги мертвой женщины. Они выступали из-под автобуса почти посередине между передними и задними колесами. Одна из ее кроссовок слетела. Мужчина, толкнувший ее, вытащил из заднего кармана джинсов черный пластиковый мешок для мусора. Открыл. Присел к босой ноге женщины, засунул руку под автобус. Он схватил что-то и вытащил. Ричер увидел, что это сумочка женщины. Мужчина положил ее в мешок для мусора. Встал. Поправил капюшон. И медленно и спокойно пошел на юг, исчезая из вида.

Ричер побежал к автобусу, пересекая улицу по диагонали. Тротуар начинал заполняться людьми, которые выходили из магазинов, кафе и офисов, чтобы посмотреть на тело. Мужчина в костюме даже остановил машину и вышел, чтобы лучше видеть. Никто не обращал внимания на мужчину в капюшоне. Он уже достиг периферии толпы. Ричер растолкал людей, чтобы пробиться, и даже столкнул одного из них на землю. Мужчина в капюшоне миновал последнего прохожего. Затем он ускорил шаг. Ричер последовал за ним, также ускоряясь. Растолкал последних зевак и побежал. Мужчина находился на расстоянии двадцати метров от него. Ричер сократил расстояние до пятнадцати метров. Четырнадцать… тогда мужчина в капюшоне услышал шаги за спиной. Он посмотрел через плечо. Он увидел, что Ричер следует за ним. И побежал, продолжая сжимать в руке мешок для мусора. Он засунул другую руку под капюшон, прижал что-то к правому уху. Он выпалил два-три предложения, а затем свернул в переулок, появившийся с левой стороны.

Ричер продолжал бежать, пока не оказался в полуметре от входа в переулок. Потом он остановился. Прислушался. Он ничего не слышал, поэтому опустился на колени, продвинулся чуть вперед и выглянул за угол. Предполагая, что если человек в толстовке будет вооружен, он направит свой пистолет на уровень его головы. Если бы у него был нож, он бы ударил его по животу. Но Ричер не увидел угрозы. Не заметил никакой реакции. Он встал и пошел вперед.

Этот переулок оказался самым чистым, по которому он когда-либо ходил. Стены окружающих зданий были из светлого кирпича. Они выглядели аккуратными и ровными. Никаких граффити. На втором этаже не было разбито ни одного окна. Аварийные лестницы были недавно покрашены. С обеих сторон были расставлены мусорные контейнеры. Причем на равном расстоянии друг от друга. Некоторые были зелеными. Некоторые синие. У всех были крышки. Ни одного переполненного, и на земле мусор тоже не валялся.

Мужчина в капюшоне был в десяти метрах от Ричера. Он стоял спиной к стене слева. Он выглядел совершенно спокойным, а мешок для мусора лежал у его ног. Ричер подошел к нему, сократив расстояние до шести метров. Мужчина поднял толстовку. За пояс был засунут огромный черный пистолет.

— Стой! — сказал он. — Ты уже достаточно близко!

Ричер не остановился. И сократил расстояние до трех метров.

Мужчина положил руку на рукоятку пистолета.

— Стой! — повторил он. — Держи руки так, чтобы я их видел! Не нужно, чтобы кто-то пострадал. Нам нужно поговорить.

Ричер сократил расстояние до чуть более метра. Затем сказал:

— Кто-то уже.

— Что? — воскликнул мужчина.

— Кто-то уже пострадал. Женщина, которую ты толкнул. Тебе обязательно было это делать?

Мужчина открыл рот, не сказав ни слова.

— Ложись на землю, — приказал Ричер. — Руки за голову, пальцы сплетены.

Мужчина не отреагировал.

— Может быть, больше никто не должен пострадать, — сказал Ричер. — Под «еще кто-то» я имею в виду тебя. Все зависит от твоих дальнейших действий.

Мужчина выхватил пистолет. Он был быстрым. Но недостаточно быстрым. Ричер схватил его запястье и вывернул его вправо, развернув мужчину лицом к стене.

— Прекрати! — Голос мужчины внезапно задрожал. — Подожди! Что ты делаешь?

— Я проверяю, нравится ли тебе, — ответил Ричер. — Автобуса нет, но есть кирпичи. Они должны сработать.

Ричер отпустил его запястье. Поднял руку. Положил ее между лопатками мужчины. И толкнул его. Мощно. Жестоко. Яростно. Намного сильнее, чем нужно. Мужчина в капюшоне пытался избежать столкновения со стеной, но у него не было шансов. Сила, с которой он влетел в стену, была огромной. Его лицо попало в кирпичную стену, и он упал на землю, как будто кости его ног внезапно расплавились. Из раны на лбу текла кровь. У него был сломан нос. Была большая вероятность, что он задохнется. Или захлебнется в собственной крови.

Ричер не интересовался конечным результатом.

5

Первоначальное намерение Ричера состояло в том, чтобы поймать мужчину в толстовке и вернуть его к автобусу. Там он бы дождался прибытия полиции. Но когда он взял черный мешок, он остановился. В нем была сумочка женщины. И что-то в этой сумке привело к ее убийству. Ричер проработал военным следователем тринадцать лет. Старые привычки умирают с трудом. Кроме того, он не слышал сирен. Пока. Это означало, что у него было еще немного времени.

Ричер взял пистолет, который мужчина уронил, и засунул его за ремень. Затем он положил избитого к стене и вывернул его карманы. Как и ожидалось, в них не было найдено ни одного документа, который содержал бы имя или адрес, но он наткнулся на связку ключей. Ричер выбрал самый острый из них и дважды воткнул его в черный мешок, оторвав две широкие неровные полосы нейлона. Он обхватил их руками и вытащил сумку. Она была квадратной, размером сорок пять на сорок пять сантиметров, изготовлена из искусственной кожи бежевого цвета, с длинным тонким плечевым ремнем и двумя обычными ручками. Одна ее сторона была забрызгана кровью. Она закрывалась молнией. Ричер ее открыл. Первое, что он вытащил, это был кошелек женщины. В нем он нашел водительские права, выданные в Миссисипи на имя Анджелы Сент-Врейн, и адрес в городке под названием Уинсон. Плюс три банкноты по одному доллару. Куча чеков из супермаркетов и аптек. Фотография Анжелы в компании маленькой девочки. Около трех лет. Семейное сходство было очевидным. Мать и дочь. Никаких сомнений быть не могло.

Ричер оставил кошелек на земле и продолжал копаться в сумке. Вытащил из нее ламинированную карту на синем шнуре. Возможно, служебный пропуск. Судя по нему, Анджела работала в какой-то тюрьме. Это место называлось Центром отбывания наказаний «Минерва», и находилось в Уинсоне, штат Миссисипи. Ричер нашел еще расческу, косметику и личные вещи. Плюс брелок с тремя ключами. И конверт. Обычный коричневый бумажный конверт для писем. Он был адресован другому человеку. Также жителю Уинсона, штат Миссисипи. Его звали Дэнни Пил. И конверт был открыт.

В нем была черно-белая фотография — портретная фотография — и куча документов. На фотографии был молодой человек. Его лицо было слабым и измученным, а волосы — коротко подстриженными. И незадолго до того, как была сделана фотография, подумал Ричер, если судить по белой коже, которая просвечивала под короткими волосами. Его внимание привлекло выражение молодого человека. Его глаза были расположены близко и были широко раскрыты, излучая страх и замешательство. Ричер заметил еще кое-что необычное. Одна мочка уха отсутствовала. Слева. Как будто мягкая часть уха была срезана. Край раны был прямым, слегка покрасневшим, а по шее шел шрам, который доходил до затылка. Скорее всего, это было сделано опасной бритвой, подумал Ричер. Кто-то замахнулся на шею молодого человека, но он, видимо, отклонился и избежал удара. Недостаточно быстро, чтобы обойтись без ран. Но достаточно быстро, чтобы выжить. И это уже кое-что, подумал Ричер. Возможно.

Документы были разделены на две группы. Первая была от Управления тюрем Миссисипи и рассказывала историю человека по имени Антон Бегович. По крайней мере, взрослую часть его жизни. Бегович попал в беду, когда ему было восемнадцать. Его обвинили в краже со взломом. Его связали с кучей других преступлений. Обвинения накапливались одно за другим, и в итоге он оказался за решеткой. Неизбежная прогрессия. В тюрьме все стало еще хуже. Через три года Бегович оказался в одиночной камере. И пробыл там семь лет.

Вторая группа документов перевернула его жизнь на сто восемьдесят градусов.

Изменение совпало с переходом заключенного в руки «Минервы». Работодатель Анжелы. Бегович вернулся к остальным заключенным. Его поведение улучшилось. «Минерва» предложила освободить Беговича досрочно. Частный детектив свидетельствовал, что получил признание от бывшего заключенного, который на смертном одре заявил, что совершил преступления, приписанные Беговичу. Полицейский, расследовавший это дело, покончил с собой десять лет назад после того, как погряз в долгах от азартных игр. Дело дошло до зала суда, и судья приказал освободить Беговича. Это должно было произойти совсем скоро. Согласно последнему документу, Бегович должен был выйти на свободу в десять утра в эту пятницу.

Ричер вернул в конверт фото и документы. И положил его в сумку к остальным вещам Анджелы. Он закрыл молнию на сумке и вернул ее в черный мешок для мусора. Наконец, он снял полоски нейлона с рук и сунул их в карман. Затем подумал о содержимом конверта. О трагической истории невинно осужденного. Какое это имеет отношение к Анжеле? И это привело его к мысли о другой трагической истории. О девочке на фото в кошельке. Дочь Анжелы. Которая вырастет без матери.

6

В начале улицы появилась машина. Черный седан. Блестящий. Элегантный. БМВ. Ричер узнал сине-белую эмблему на капоте. Он где-то читал, что она символизирует небо и облака. И связывает компанию с ее корнями — производителя авиационных двигателей. Ричер понятия не имел, что это за модель. Он не интересовался автомобилями.

Машина приближалась. За рулем сидел мужчина в серой толстовке. Он сбросил скорость, открыл окно и сказал:

— Держи руки так, чтобы я их видел. И сделай шаг в сторону.

Ричер не двигался.

Водитель выключил передачу. Затем он нажал на педаль газа раз, другой и дождавшись, пока рев двигателя утихнет, и повторил:

— Я сказал, отойди в сторону.

Ричер не двигался.

Машина находилась в трех метрах от него и в двух с половиной метрах от стены. Тот парень лежал без сознания. Он был другом водителя. Что объясняло, почему водитель настаивал на том, чтобы Ричер сделал шаг в сторону. Чтобы не навредить им обоим.

Ричер не двигался.

Машина двигалась медленно. Водитель слегка повернул руль и двинулся вперед, пока расстояние между Ричером и передним бампером не стало чуть более метра. Затем водитель нажал на газ. Машина полетела вперед. Водитель держал руль правой рукой. Левой рукой он схватил дверную ручку. Он открыл дверь до конца и держал ее так, как если бы он был средневековым рыцарем на лошади, пытающимся сбить противника своим щитом. Сбить его с ног. Или, по крайней мере, заставить его покинуть позицию, в которой он находится в безопасности.

Ричер не отступил. Вместо этого он сделал шаг вперед. К машине. Он поднял ногу и вонзил стопу в дверь. Вложил всю свою силу в этот удар. Весь свой вес. Удар попал в центр двери. Листовой металл промялся, поцарапался и деформировался. Дверь резко закрылась. Машина проехала мимо Ричера, а затем понеслась направо. Водитель боролся с рулем. Он нажал на тормоз, но опоздал. Передний правый угол врезался в мусорный контейнер, расположенный на противоположной стороне улицы. Фара разлетелась на куски. Водитель включил задний ход и снова дал газ. Он повернул руль, и машина снова замерла на мгновение, а затем продолжила движение по прямой. Ее задний левый угол поравнялся с ногами Ричера. Человек на земле не пострадал бы. Он лежал в безопасности под задним бампером. Но Ричеру не удалось бы уйти. Не на этом углу. Он был бы размазан по стене.

Однако Ричер отпрыгнул, перевернулся один раз, а затем встал. Машина врезалась в стену. Разлетелось стекло. Осколки покрыли грудь и живот мужчины, который еще не пришел в себя. Однако они были недостаточно острыми, чтобы проткнуть его одежду. Удар был недостаточно сильным, чтобы лишить машину хода.

Все это время водитель не поднимался с сиденья. Это было понятно. Он поступил умно, избегая рукопашного боя. Но он не пытался стрелять. Ричер предположил, что его цель состоит в том, чтобы представить все как несчастный случай. Что было бы немного подозрительно, учитывая близость к перекрестку, на котором автобус сбил Анжелу Сент-Врейн. Но менее подозрительно, чем смертельное огнестрельное ранение.

Но Ричер не был связан такими ограничениями. Он достал пистолет, который взял у первого мужчины, и обошел автомобиль. Прицелился в боковое окно передней правой двери. Водитель увидел, что происходит, дал газ и машина полетела вперед. Вместо бокового окна три выстрела Ричера попали в заднее. Первый превратил стекло в паутину из матовых кристаллов. Второй выбил стекло на заднее сиденье. Третий ударил во что-то внутри. Ричер не сомневался в этом, но не знал, был ли это водитель, подголовник или какой-либо другой элемент салона.

Машина остановилась. Но только на мгновение. Загорелся единственный уцелевший фонарь заднего хода. Шины завизжали. И БМВ полетел назад. Ричер нажал на курок еще три раза. Все пули попали в сиденье водителя. Но машина продолжала двигаться. Прямо на Ричера. Без тормозя. Не поворачивая. Водитель, судя по всему, опустился на сиденье. Может быть, до половины его высоты. Ричер предположил, что он использовал камеру заднего вида, чтобы видеть, куда повернуть. Он поднял пистолет и задался было вопросом — где объектив, но быстро отогнал эту мысль. Не было времени. Ричер изобразил, что идет влево, а затем бросился вправо, намереваясь снова выстрелить в правое окно. Оставалось совсем чуть-чуть. Еще секунду или две — и у него была бы отличная видимость. Тогда он бы покончил с этим ублюдком. Наверняка.

Водитель резко повернул направо. Ричер оказался прижатым к стене с одной стороны. Если бы он пошел в другую сторону, его бы ударила машина. Или если бы он бросился вперед. Или назад.

Машина двигалась быстро. Задний бампер был в сантиметрах от Ричера. Ему некуда было бежать. Только вверх. Точно в нужный момент.

Ричер засунул пистолет за ремень. Он ждал еще доли секунды. Вскочил на крышку багажника и ударил. Сильно. Обеими ногами. Затем он протянул руки высоко над головой. Его пальцы касались металла. Жесткое холодное железо. Часть аварийной лестницы. Ступенька из нижней части. Сложенная в горизонтальное, или «спящее» положение, прямо как шведская стенка в школьном спортивном зале. Ричер схватился за металлический стержень. Крепко сжал. И поднял ноги над крышей машины.

Он почти успел. Кончики пальцев ноги зацепились за верхнюю часть рамы отсутствующего заднего окна. Сильная боль от удара пронзила лодыжки и колени, пронзила все его тело, прошла по рукам и ладоням и достигла кончиков пальцев. Которые ослабили хватку. Хотя и совсем немного. Но Ричер не разжал пальцы. Он сжал их еще сильнее. И увидел, как под ним проходит крыша машины. Ричер вытянул ногу, готовый прыгнуть, повернуться и снова выстрелить. На этот раз через лобовое стекло. В сиденье водителя. На этот раз противнику было негде спрятаться.

И услышал шум где-то над головой. Причина была в металле, который стонал, скрипел, скручивался, рвался. Раздался новый звук, громкий и резкий, как выстрел. За ним второй. И третий. Их источник скрывался где-то в железной конструкции. Что-то над головой Ричера разваливалось. Возможно, из-за его веса, дополненного ударом в машину. А может быть, просто аварийная лестница была не так крепка, как она выглядела с земли. Неудивительно, что толстые слои краски скрывали какие-то структурные дефекты. Но какой бы ни была причина, стальные стойки, соединяющие нижние ступени с металлической площадкой верхнего уровня, разваливались. Вся секция начала вибрировать. Трястись. Наклоняться наружу в направлении, противоположном зданию. Десять градусов. Пятнадцать. Аварийная лестница застыла на мгновение. Нашла новую позицию равновесия. Наклонилась вниз. Под углом, на который болты, которыми она была прикреплена к стене, не были рассчитаны. Они двигались в своих гнездах. Они начали скрипеть, качаться, трястись и выскакивать из потрескавшихся кирпичей на фасаде.

Ричер догадался, что будет дальше. Он выпустил металлический стержень. Его ноги коснулись земли. Ему удалось сделать полшага, прежде чем массивная металлическая конструкция обрушилась на него.

7

В первые пятнадцать лет своей жизни Джед Стармер никогда не думал о смысле закона.

Он знал, что существуют законы. И он понимал, что они каким-то неведомым механизмом формируют и управляют миром вокруг него, но делают это невидимым и абстрактным образом, напоминающим действие гравитации или магнетизма. Джед знал, что нарушение законов приводит к последствиям. Штрафы. Наказания. Всевозможные неприятные последствия. Он видел заключенных в оранжевых комбинезонах, собирающих мусор на обочинах шоссе. Он выслушал предупреждения своих приемных родителей о центре размещения малолетних преступников. Оттуда человек попадал в тюрьму. И, наконец, в ад. Но, несмотря на это, Джед не прислушивался к подобным предупреждениям. Они не имели к нему никакого отношения. Он не собирался грабить банк. Или угонять машину. Джед даже не убегал с уроков… по крайней мере, не часто. У парня были другие проблемы. Например, чтобы его не выгнали из дома и не пришлось жить на улице. Или как не получить удар ножом или выстрел каждый раз, когда он куда-то идет.

Его взгляды на жизнь полностью изменились к пятнадцатому дню рождения. Это было две недели и два дня назад. День выпал на воскресенье, поэтому, когда его приемные родители пошли в церковь, Джед сел на автобус и проехал семь-восемь километров, в результате чего приехал в Южный Центральный Лос-Анджелес, куда ему было приказано никогда не ступать. Он прошел последние двести метров по потрескавшемуся тротуару с опущенной головой, пытаясь скрыть свой страх и избегать взглядов возможных наблюдателей. Джед поднялся по потрепанным каменным ступеням, которые вели к входу в здание, в котором жила его родная мать. Он бросился наверх. Толкнул дверь. Замок был сломан, как всегда за последние пару лет. Джед вошел в вестибюль и направился прямо к лестнице. Поднялся на два пролета и двинулся к концу коридора. Он знал, что нет смысла звонить, поэтому постучал. И ждал, полный надежд. Надежды, что его мать будет здесь. Что она будет трезвой. Что она узнает его, даже если не помнит, какой сегодня день.

Но мать узнала его. Она даже знала, какой сегодня день. Ее ум был совершенно ясным. Его мать даже была одета. Она открыла дверь с сигаретой в руке, повела Джеда через облако голубоватого дыма и пригласила его в гостиную. Жалюзи были опущены. Было ужасно грязно. Одежда. Туфли. Сумки. Книги. Журналы. Диски. Письма. Счета. Все это собрано в несколько стопок в робкой попытке внести какой-то порядок, от человека, который совсем не знаком с концепцией порядка. Его мать на мгновение встала в эпицентр этого беспорядка и вздохнула, а затем указала на диван. Джед прошел и сел в углу. Его мать села напротив него и потушила сигарету в пепельнице, оставленной на журнальном столике. Она был переполнена окурками. Река пепла каскадом стекала на ковер. Она снова вздохнула и посмотрела Джеду в глаза. Она сказала, что ждала его. Что она не купила ему подарок, но рада, что он пришел, так как ей нужно ему кое-что сказать. На самом деле, две вещи.

Во-первых, она заболела. У матери Джеда был рак поджелудочной железы. Четвертая стадия. Джед не имел четкого представления об анатомии и физиологии человеческого организма. Он не знал, что делает поджелудочная железа. Он не знал, что такое четвертая стадия. Но по слезам матери он понял, что ничего хорошего это не значит. Что ей осталось жить недолго. Может, месяцы. Может, недели. Но не больше.

Второе, что сказала ему мать Джеда, — это правда о его отце. По крайней мере, то, что она считала правдой.

Первая новость наполнила Джеда чувством вины. Эта реакция застала его врасплох. На протяжении многих лет он замечал, что люди обычно расстраиваются, когда узнают, что их близкий родственник находится на смертном одре. Но после того, как новость дошла до него, Джед понял, что не чувствует грусти. Или горя. Он почувствовал облегчение. Это было неправильно, но это было сильнее его. Джед чувствовал, словно всю жизнь плыл против течения с привязанным к нему грузом. Вызванным тревогой. Из-за непрекращающегося страха, что полиция придет в его дом, и принесет трагические новости, связанные с его матерью. Например, что она умерла от передозировки или что ее убили. Что ее нашли мертвой в какой-то грязной дыре, и ее тело уже начало гнить. А он должен пойти и опознать его. Или, что еще хуже, его мать позвонит в дверь. Бог знает, в каком состоянии. Его приемные родители не любили его мать. Совсем нет. И показывали это совершенно ясно. При любой возможности. Однако теперь Джед мог перестать беспокоиться. Он знал, что история ее жизни подходит к концу. И он знал, когда это произойдет. Тогда веревка с этим грузом будет перерезана. И Джед наконец поплывет свободным.

Вторая новость оказала совершенно другое влияние на Джеда. Слова его матери, казалось, пролили свет на кусочек его прошлого, который до сих пор оставался скрытым. Они выделили точки соприкосновения между его миром и миром закона. Они показали ему связь, которую он раньше не замечал. Что-то очень личное. Цепочка, которая сформировала все его существование. Это изменило его мировоззрение. Наполнило его решимостью никогда больше не нарушать закон. Выйти из заколдованного круга. Чтобы история не повторилась снова и снова.

Эта решимость Джеда длилась ровно две недели. Затем он поднялся на совершенно новый уровень. После долгого времени, которое Джед провел в интернете, пока его приемные родители не отправились на воскресную службу. Во-первых, он искал в интернете больше информации об истории, которую рассказала ему мать в день его рождения. Среди результатов выделялась статья, опубликованная на новостном сайте. Длинный и подробный рассказ о событиях, произошедших много лет назад. Джед внимательно прочитал ее. Обращая внимание на каждую деталь, на каждое несоответствие. И когда он закончил, казалось, что в его голове загорелся мощный прожектор. Ослепляющее откровение мощностью в миллион ватт. Рассказ его матери бледнел по сравнению с прочитанным. Как будто она использовала всего лишь свечу, чтобы выделить самые важные моменты. В результате она упустила суть. Теперь Джед не просто увидел силу закона. Он также видел опасность, которую она несла.

Свет нового знания Джеда озарял не только его прошлое. Он также указывал ему, что́ нужно сделать. Куда он должен пойти. А это место было далеко от дома его приемных родителей. Далеко от Калифорнии.

Джед потратил два дня на планирование. На исследование. Собраться с духом. Что объясняло, почему в тот момент, когда Ричер шел по переулку в Герардсвилле, штат Колорадо, Джед стоял перед комодом в спальне своих приемных родителей. Верхний ящик был открыт, старое нижнее белье его матери было отодвинуто в угол, открывая пачку двадцатидолларовых банкнот. Джед столкнулся с серьезной дилеммой. Ему нужны были деньги, и он отчаянно нуждался в них. Но он не хотел их красть. Он не хотел нарушать закон. Поэтому он пытался убедить себя в том, что их взятие не может быть квалифицировано как кража. Нет, если деньги уже украдены. В некотором смысле они действительно были украдены. Деньги были предоставлены социальными службами, и, таким образом, государство платило за еду и жилье Джеда. Не только для него, но и для остальных трех приемных детей, с которыми он жил. Тем не менее, деньги лежали здесь, на его глазах, не потраченные, в то время как четверо детей носили одежду, которая была им слишком мала, и каждую ночь ложились спать голодными.

Джед не хотел совершать преступление. Но и голодать он не хотел. И проехать автостопом полпути. Потому что независимо от того, чего он хотел или не хотел, он был уверен в трех вещах. Его ждал долгий путь. У него было не так много времени, чтобы добраться до цели. И он не мог позволить себе опоздать.

8

Когда Ричер пришел в сознание, он обнаружил, что у него звенит в ушах. Острая боль пронизывала голову. Вес металла на груди затруднял дыхание. Ему потребовалось время, чтобы понять, что́ прижимает его к земле. Потом еще пять минут толчков, рывков и изворачиваний, прежде чем он смог освободиться.

У входа в переулок собралась небольшая толпа. Ричер узнал некоторых людей. Они были среди зевак, собравшихся возле автобуса, раздавившего Анжелу Сент-Врейн. Шум и волнение там, по-видимому, стихли. И эти люди догадались, что то, что произошло в маленьком переулке, гораздо интереснее. Конечно, они предпочитали только смотреть, но не вмешиваться. Ричер почти выбрался из-под кучи железа, когда двое молодых людей подошли к нему и попытались схватить его за руки.

Ричер оттолкнул их.

— Ты в порядке, приятель? — спросил один.

Ричер не ответил.

— Потому что нам показалось, что мы слышали выстрелы. — Молодой человек пожал плечами и добавил: — Видимо, это был звук от разрушения металла.

Ричер несколько раз глубоко вздохнул, подождал, пока толпа разойдется, и осмотрел переулок. Он видел следы шин на асфальте. Пятна краски в двух местах на стене. Большая вмятина в ближайшем мусорном контейнере. Осколки стекла здесь и там. Но от пистолета не осталось и следа. Как и от мужчин в толстовках. От машины. От черного мешка для мусора. От сумочки. От конверта с документами.

Когда Ричер вернулся на главную улицу, городские службы уже отреагировали на трагедию. Движение во всех направлениях было остановлено четырьмя парами патрульных автомобилей, стоящими под углом друг к другу, включившими свои синие мигалки. Рядом с автобусом, над местом, где лежало тело Анджелы Сент-Врейн, был поднят тент. Скорее для того, чтобы помешать зрителям и журналистам с фотоаппаратами, чем для защиты места преступления от капризов погоды, сказал себе Ричер. Ответ на вопрос, что именно убило женщину, был очевиден. Не так обстояло дело с вопросом, кто. И с вопросом, почему.

Ричер видел, как четверо полицейских в форме допрашивали последних зевак. Он продолжал оглядываться, пока не заметил мужчину в костюме, появившегося из-за автобуса. Незнакомец носил нитриловые перчатки и держал в левой руке небольшой черный блокнот. По словам Ричера, тот факт, что они отправляли полицейского-расследователя на мероприятие, которое, казалось, было обычным дорожно-транспортным происшествием, достаточно красноречиво говорил об уровне преступности в городе. Ричер не жаловался на это. В противном случае ему пришлось бы искать полицейский участок, так что это сэкономило ему время.

Ричер предположил, что следователю было где-то между тридцатью и тридцатью пятью годами. Его рост составлял около ста восьмидесяти трех сантиметров, и он определенно был в хорошей форме. Его волосы были коротко подстрижены. Стрелки его брюк были острыми, как бритва. Его рубашка выглядела только что выглаженной. Узел его галстука был тугим. Его обувь могла служить зеркалом.

Коп уловил взгляд Ричера, подошел к нему и протянул руку:

— Хервуд, полицейский участок Герардсвилля. Чем могу помочь?

Ричер рассказал все, что видел на перекрестке, не пропустив и то, что произошло впоследствии в маленьком переулке. Он медленно выкладывал информацию, разделяя ее на небольшие блоки для более легкого усвоения. Хервуд записал все. Не упустив ни одной детали. Не обобщая ничего. И не тратя время на ненужные вопросы об адресе или месте работы Ричера.

Когда с формальностями было покончено, Ричер взял визитную карточку Хервуда и пообещал позвонить, если вспомнит еще какие-либо подробности. А потом он ушел. Он не сомневался, что расследование попало в хорошие руки. Он решил уехать из города автостопом, но подумав, отказался от этой мысли. Голова болела. Все его тело было в ссадинах. Хороший сон пойдет ему на пользу. Это помогло бы ему быстрее прийти в себя. И была еще одна мысль. Те двое в толстовках могли вернуться. Очевидно, они должны были поменять машину. И, вероятно, передать конверт кому-нибудь. Или поместить его в безопасное место. После этого они начнут беспокоиться о свидетеле, которого оставили после себя. Возможно, они решат что-то с этим сделать.

Ричер искренне надеялся на это.



Город был небольшой. Ричер провел день, стараясь быть как можно больше на виду. Он то бродил по улицам, то останавливался у витрин магазинов, то садился в какое-то кафе под открытым небом и пил кофе. Сначала это показалось ему приятным способом убить время. Центр был усеян пешеходными зонами, приятными заведениями и множеством деревьев. Местные жители оказались смесью студентов, молодых родителей с колясками, амбициозных профессионалов, намеренно небрежно одетых. Но чем больше он бродил, тем больше он злился. Пришлось смириться с фактами. Если бы он был приманкой, он явно не привлекал рыбу. Поэтому он отказался от своей первоначальной идеи и направился на юг к двум отелям за городом, которые он заметил по прибытии накануне.



Оказалось, что Ричер ошибался.

И он понял это, прежде чем прошел два квартала. Кто-то наблюдал за ним. Кто-то не отводил от него взгляда. Ричер чувствовал это. От основания шеи пополз холодок. Первобытный рефлекс. Механизм раннего предупреждения, заложенный в самой примитивной части его мозга. Прекрасно настроенный. Очень надежный. Сигнал, который никогда нельзя игнорировать.

Ричер остановился перед первым магазином, который он увидел. Здесь продавали дорогие шоколадные конфеты в ярких упаковках. Он стоял и смотрел на витрину. Его не интересовали старые жестяные банки и огромные кучи трюфелей. Он смотрел на отражение в стекле.

По улице проезжал черный пикап с приподнятой подвеской и хромированными колесами. Переднее сиденье было пустым. Водитель не обратил внимания на Ричера. За пикапом проехал серебристый джип с двумя каяками на крыше и красноватыми брызгами грязи на бортах. Водитель не отрывал взгляд от задницы пикапа. Третьим автомобилем был белый седан. Тойота Королла.

Что-то в ней показалось Ричеру знакомым. Он не мог быть уверен, что видел эту машину раньше. Модель была довольно популярной. Но потом машина приблизилась. Холодок на шее Ричера стал еще сильнее. Он увидел мужчину на переднем правом сиденье. Двадцать пять лет. Худощавый и жилистый. Короткие волосы. Синяя футболка. Он мог быть клоном человека, который сбил Анжелу Сент-Врейн перед автобусом, с той разницей, что его лицо было невредимым. Он смотрел прямо на Ричера. В этом не могло быть никаких сомнений. Мужчина не отрывал глаз от Ричера, пока машина не прошла мимо, затем опустил взгляд на свой телефон, затем повернулся, чтобы взглянуть через плечо.

Ричер прошел мимо шоколадного магазина. Тойота повернула направо на следующей улице. Ричер предположил, что водитель сделает еще один правый поворот. И еще один. Он рассчитал в уме, сколько времени это займет, а затем пересек улицу. Что дало ему возможность осмотреться в обе стороны, не выдавая своих подозрений. Королла ждала на предыдущем перекрестке. Ричер продолжил идти. Он шел спокойно — не слишком быстро, не слишком медленно. Не подавая вида, что заметил машину, которая его преследовала. Ричер свернул в первый переулок. Он был очень похож на тот, в котором он догнал убийцу Анджелы. Чисто. Аккуратно. С мусорными контейнерами, построенными в ряд. Аварийные лестницы, которые выглядели прочными. Но была одна большая разница. Строительные леса, возведенные вдоль фасада здания слева, доходящие до крыши, на которой отсутствовала часть желоба водостока.

Тойота не продолжила движения по улице.

Ричер прислонился к стене и медленно подошел к тротуару. Он увидел переднюю часть белой машины, остановившейся у бордюра, достаточно далеко от переулка, чтобы не выглядеть подозрительно. Ричер вернулся к лесам. Металлические стержни крепились с помощью зажимов и болтов. Очень крепко. Он не мог вытащить ни одного из них. Никак — без инструментов. Поэтому он попытал счастья с досками, которые формировали самую нижнюю платформу. Та, что в центре, никак не закреплена. Он поднял ее и вытащил, а затем понес по улице. Машина была почти напротив него. Ричер надеялся, что люди, которые его ищут, начнут терять терпение. Он надеялся, что им станет скучно. Что они решат форсировать события. Чтобы они свернули в переулок, как это делал тот парень в БМВ. И тогда Ричер обрушил бы доску на лобовое стекло. Ударить водителя в грудь. Сломать ему ребра. Она могла попасть и в его голову. Чтобы оторвать ее от плеч. Тогда Ричер и мужчина на правом сиденье стояли бы лицом друг к другу.

Тойота не двигалась.

Прошло десять минут. Двадцать. Полчаса.

Тойота не двигалась.

Ричер был терпеливым человеком. Он мог ждать дольше, чем кто-либо другой. Это умение он освоил за годы, проведенные в армии, и развил впоследствии. В то же время Ричер был реалистом. Он знал, что есть вещи, которые никогда не произойдут, как бы долго ты их ни ждал. Мужчина в Тойоте смотрел в свой телефон. Это означало, что у него была фотография, или, по крайней мере, описание, предоставленное теми двумя, с кем Ричер встречался ранее. Неудивительно, что они передали по телефону подробности случившегося. Или все четверо встретились лично. В таком случае эти двое своими глазами видели результат столкновения своих коллег с Ричером. Поэтому они будут действовать осторожно. Они, вероятно, были достаточно умны, чтобы выбрать более безопасное место, где можно было бы действовать спокойно.

Точнее, где-то, где по их мнению, будет безопаснее.

Ричер не возражал. Он был терпеливым человеком, поэтому вернул доску в то место, откуда она была взята. А потом он вышел на улицу и пошел своим путем.

* * *

Один из отелей на окраине города выглядел относительно новым. Он был частью большой сети, что делало его анонимным, и это обычно устраивало Ричера. Второй отель находился по другую сторону дороги. Он был построен в 30-х годах прошлого века. Здание было продолговатым, низким, с плоской крышей. Наружные стены были покрыты розовой штукатуркой. В отеле было двенадцать номеров, каждая с номером на двери в зеркальной раме в стиле ар-деко. Стойка регистрации располагалась в дальней от города части здания. Над крышей возвышался столб с установленной на нем фигурой, как из мультфильма. Ананас в платье, выполненном в ярко-желтом и бирюзовом неоне. Ананас широко ухмылялся. Ричер не был уверен, была ли его улыбка дружелюбной или демонической.

В конце концов, Ричер выбрал отель с ананасом. По опыту он знал, что небольшие независимые отели, которые не являются частью больших сетей, лучше удовлетворяют его потребности. Сотрудникам не было интересны документы, удостоверяющие личность гостей, и они не настаивали на платежах по кредитным картам. Ричер направился к стойке регистрации, и как только подошел к ней, он мгновенно оказался в окружении зеркал, неона и мебели в стиле ар-деко. Из-за угла в нижней части стойки регистрации появился какой-то мужчина. Он был настолько слаб, что его можно было назвать болезненно худым, и это в сочетании с его седыми волосами затрудняло определение его возраста. Его рубашка была усеяна попугаями и пальмами. Его бирюзовые шорты висели, как мешки, на его тощих бедрах, а их насыщенный яркий цвет бросал голубоватые блики на его бледные ноги.

Тощий предложил Ричеру комнату за шестьдесят долларов. Ричер предложил восемьдесят долларов наличными, если он получит комнату без соседей слева и справа. Тощий с радостью принял предложение. Он взял лишнюю двадцатку и вручил Ричеру сначала ключ от комнаты № 12, а затем реестр гостей и ручку, чтобы вписать свое имя. Ричер нацарапал какое-то имя и подпись, прошел всю длину здания и вошел в свою комнату. В ней была кровать. Гардероб. Стул. И ванна. Стандартная комплектация мотеля. Фруктовая тема не нашла своего продолжения в интерьере. Комната казалась местами грязной, но для Ричера это не было проблемой

Он оставил лампу включенной на десять минут, затем потушил ее и направился к кровати.

9

Сначала билет, подумал Джед Стармер, потом что-нибудь перекусить.

Джед определенно не мог назвать себя опытным путешественником. Сегодня он собирался покинуть округ Лос-Анджелес во второй раз с тех пор, как его мать привезла его сюда в младенчестве. Он делал это якобы во благо, в надежде на лучшее будущее, но на данный момент опыт был совсем не приятным. Он должен был собрать вещи, что было нелегко, так как у него не было ни чемодана, ни сумки. Он не хотел красть их у приемных родителей или детей, с которыми он жил, а по соседству не было магазина, который продавал бы такие вещи. Поэтому Джед сделал единственное, что смог придумать. Он взял свой школьный рюкзак и высыпал все его содержимое в мусорное ведро. Место учебников заняла одежда. Только самые важные вещи, поспешно взятые из шкафа, и столько, сколько сумел вместить рюкзак. В последний момент Джед схватил зубную щетку из ванной и сунул ее в карман. Он в последний раз осмотрел свой дом. Мальчик возненавидел этот дом с того момента, как его нога впервые переступила порог. Почти каждая минута, которую он провел здесь, приносила ему только несчастья. Но теперь дом казался ему самым уютным местом в мире.

Теперь, когда он больше никогда его не увидит.

Затем возникла проблема с автобусом, на который нужно было успеть Джеду. Водитель не приехал по расписанию. Это не было бы проблемой, так как у Джеда был большой запас времени. Но это было связано с возможной его поимкой. Его приемная мать заканчивала работу рано утром во вторник. Она ехала домой на машине именно по улице, на которой находилась автобусная остановка. Джед стоял на тротуаре совсем один. И она обязательно его увидит. Она просто не могла его не заметить. А если бы она застала его здесь, с карманом, полным денег, Джед был бы в полном дерьме.

Прошло десять минут. Двадцать. Никаких следов общественного транспорта. Ни приемной матери. Прошло еще пять минут. Она могла появиться в любой момент. Должно быть, она уже была рядом. Он оглянулся на возможное укрытие. Что-нибудь, чтобы укрыться, как только увидит ее вдали. А потом появился автобус. Он медленно пересек улицу и остановился прямо перед Джедом. У мальчика были серьезные сомнения в его техническом состоянии, но он не мог позволить себе ждать следующего. Рисковать, что все его планы с грохотом провалятся. Поэтому Джед поднялся, купил билет и сел сзади, стараясь не привлекать к себе внимания во время долгой поездки на угол Седьмой и «Дикейтер».

Джед вышел на остановке напротив автовокзала «Грейхаунд». Он был рад, что ему не пришлось ехать дальше. Потому что ему не нравился район. Нисколько. Всего через два квартала начинался Скид Роу. Джед слышал много историй об этой части Лос-Анджелеса. Он смотрел фильмы. По тротуару слонялись какие-то парни. По крайней мере дюжина. Все они были тощими, и по крайней мере половина из них курила. И все наблюдали за ним. Как шакалы, подумал Джед. Как гиены. Как будто он был добычей. Была еще одна группа, стоящая на стоянке перед автовокзалом. Ее члены выглядели немного старше, но не более дружелюбными. Джед опустил взгляд. Он прошел между двумя группами и, следуя указателям на вход, вошел на автовокзал.

Там все выглядело намного лучше. Зал был просторный и светлый. Перед кассой стояла очередь, часть пассажиров сидела или лежала на синих металлических сиденьях, но никто из них не обращал особого внимания на Джеда. Мальчик пошел по краю и направился к билетным автоматам. Он выбрал один, оказавшийся самым медленным. Его дисплей был покрыт чем-то жирным, но все же Джеду удалось расшифровать направление и выбрать маршрут. Он вытащил десять банкнот по двадцать долларов из связки, которую взял из дома приемных родителей, и засунул их одну за другой в отверстие автомата. Затем он добавил четыре монеты по двадцать пять центов, которые принадлежали ему. Он забеспокоился, когда машина, казалось, не реагировала, но успокоился, когда из отверстия вышел его билет.

Джед не обратил внимания на автоматы по продаже напитков и закусок и направился в кафе. Он просмотрел меню. Он умирал с голоду. Он хотел заказать все. Это был бы его первый прием пищи как независимого человека, и он думал, что заслуживает настоящего пира. Насколько он мог вспомнить, выбор здесь был почти таким же, как в «Макдональдсе». Джед давно не ел гамбургеров. Его приемная мать их не одобряла. Или, скорее, не одобряла расходы на них. Джед не был уверен, что из этого правда. Не то чтобы это имело значение. Его совершенно не интересовали ее предпочтения, но ему приходилось думать о средствах, которыми он располагал.

В конце концов, Джед забрал все деньги из ящика. Он пришел к выводу, что было бы глупо этого не делать. Он или имел право на эти деньги, а это означало, что он поступил бы нелогично, если бы оставил их, или воровал их, что еще больше усугубляло его судьбу. После оплаты билета у мальчика осталось триста долларов. Ночевка сегодня или завтра не была проблемой. Джед будет в автобусе. И будет спать на сиденье. У него не было выбора. В четверг ему нужно было где-то остановиться. В отеле или пансионе. Скорее всего, они были дорогими. Кроме того, Джеду нужна была еда и вода во время поездки. И, наконец, ему придется сменить автобус в пятницу утром. Расстояние до конечной цели было слишком большим. Джед не был уверен, какой транспорт он выберет. Он надеялся, что кто-то из водителей сможет посадить его автостопом за скромную плату. В противном случае ему пришлось бы взять такси. Но в любом случае это стоило бы ему денег. Может, много денег. Поэтому Джед решил действовать разумно. Он заказал бургер и картофель фри, а также бутылку минеральной воды в дорогу. И заплатил десять долларов из своих. Он засунул билет в один из задних карманов, остаток денег — в другой. И ждал своей еды.

Джед съел все за пять минут. А следующие двадцать минут не отрывал глаз от надписей, которые текли на двух телевизорах с выключенным звуком, установленных на стене напротив него. Один транслировал новостную ленту, а другой — спортивную. Ни то, ни другое не интересовало Джеда. Он просто искал себе занятие на тридцать минут, которые оставались до отъезда автобуса. Мальчик решил, что ему будет достаточно получаса, чтобы найти, откуда именно он уезжает, и прийти достаточно рано, чтобы выбрать хорошее место. Когда это время подошло к концу, Джед высыпал содержимое своего пластикового лотка в переполненный мусорный контейнер и поспешно зашел в туалет. Когда он вышел, он увидел, что кто-то стоит у стены и машет ему рукой. Джед узнал его. Это был тот молодой человек, который стоял позади него в очереди в кафе. Он так же ел в одиночестве через два стола от него. Джед собирался пройти мимо, когда понял, что незнакомец пытается привлечь внимание не кого-то другого, а именно его.

Сначала Джед решил, что они одного возраста, но когда юноша приблизился, стало очевидно, что он старше. Может быть, двадцать или двадцать один. Он был худым и загорелым, с непослушными светлыми волосами, которые выглядели посыпанными кристаллами соли, как у серфера.

— Эй, приятель! — Молодой человек протянул руку. Он что-то в ней держал. Билет на автобус. — Это твое. Ты уронил его.

Это невозможно! Джед очень осторожно убирал билет. Он был убежден в этом. Мальчик постучал по карману, чтобы убедиться, что билет там. И его сердце остановилось. Карман был пуст. Билет исчез. Джед проверил другой задний карман. В котором были его деньги. Все его деньги были на месте. Все было хорошо. Все нормально. И все же прошло две-три секунды, прежде чем он снова смог дышать.

Молодой человек посмотрел на билет Джеда.

— Маршрут 1454? Отлично! Такой же, как у меня.

— Спасибо, что вернул, — сказал Джед и взял билет. Его рука дрожала. — Не могу поверить, что я его уронил.

— Все в порядке. Такое случается. Ты тоже едешь в Даллас?

Джед покачал головой.

— Там пересадка.

— И ты продолжишь ехать на восток?

— Джексон, Миссисипи, — кивнул Джед.

— Долгий путь. Едешь в гости к родственникам?

— У меня нет родственников.

— Правда? Никаких?

Джед подумал, стоит ли говорить правду. Он не хотел лгать. Но и не хотел вдаваться в подробности. Не в разговоре с незнакомцем. Поэтому он отрезал:

— Нет. Я один.

— У тебя нет родителей?

— Я никогда не знал своего отца. А мама умерла от рака.

— Это ужасно. У тебя нет братьев или сестер? Дяди или тети?

— Нет.

— К кому ты пойдешь, когда приедешь на место?

— Ни к кому.

— Если ты остаешься совсем один в этом мире, это значит, что судьба раздала тебе очень плохие карты. Сожалею.

— Я привык, — пожал плечами Джед.

— Знаешь что? Давай поедем вместе. По крайней мере, в Техас. Мы составим компанию.

Джед снова пожал плечами.

— Хорошо. Если хочешь.

— Ты в первый раз путешествуешь на «Грейхаунде»?

Джед кивнул.

Светловолосый юноша положил руку ему на плечо, притянул к себе и зашептал:

— У меня к тебе вопрос. Это очень важно, так что слушай меня внимательно. Речь идет о твоем багаже… о том маленьком рюкзаке, который ты носишь на спине. В нем есть что-то ценное? Ноутбук? Планшет? «Нинтендо»?

— Нет, ничего подобного.

— Это хорошо. Очень хорошо. Потому что автобусы — это не безопасное место. Никогда не упускай свой рюкзак из виду. Не оставляй его нигде. Не давай его водителю. Держи его в руках, пока спишь. Понял?

— Хорошо.

— Мне нужно в туалет. А ты иди к автобусу. Выйдешь через эти двери, повернешь налево. До самого конца. Место номер шестнадцать. Забронируй два места. Посередине между передними и задними колесами, если сможешь. Там удобнее всего. Я буду через минуту.

Джед нашел автобус, показал свой билет водителю и пошел по проходу между сиденьями. Более половины мест уже занято. Все в автобусе были старше Джеда. Некоторые — года на три-четыре. Другие было по шестьдесят или семьдесят. Некоторые путешествовали в одиночку. Другие — парами. Большинство из них надели наушники, некоторые взяли подушки, завернулись в одеяла. Многие занялись чем-то — книги, компьютеры, телефоны. Джед внезапно почувствовал себя ужасно неподготовленным к этой поездке. Он хотел развернуться и уйти. Выйти из автобуса. Вернуться в дом приемных родителей. Притвориться, что никогда не пытался сбежать. Забыть все, что сказала его мать. Однако вместо этого он набрался сил и уселся на первой паре свободных мест, которые он увидел. Он проскользнул к окну. Засунул рюкзак себе на колени, прижал его к груди. И обратил все свое внимание на тихий шум двигателя. Шипение кондиционера. На шепот разговоров, которые велись вокруг него повсюду. На запах дезинфицирующих средств и продуктов питания. Джед сказал себе, что все будет хорошо. Важно было собраться с мыслями, успокоиться, прежде чем появится блондин. Джед не хотел чувствовать себя более обеспокоенным, чем он был сейчас.

За две минуты до того, как наступил момент отъезда, передняя дверь автобуса закрылась с шипением. Джед поднялся со своего места. Хотел подойти к водителю. Сказать ему, что у него пропавший пассажир. Что им придется подождать. Но не смог издать ни звука. Джед снова сел на свое место. И передвинул рюкзак на сиденье рядом с собой. Поездка в Даллас займет более тридцати шести часов. Джед даже не знал имени светловолосого юноши. И он не был его другом. Мальчик был доволен тем, что получил свой билет обратно. Но у него не было никакого желания провести полтора дня, слушая вопросы, мнения и глупые советы, которые он едва мог вынести, прежде чем пересесть на следующий автобус. Джед предпочитал путешествовать один.

Ну, по крайней мере, до десяти утра в пятницу. Совсем другой вопрос был — останется ли он и после этого один.

10

Механизм замка щелкнул, и дверь открылась. Широкая полоса света осветила неприглядный ковер. В комнату Ричера вошли двое мужчин. Им обоим было около двадцати пяти. Оба держали пистолеты. Один закрыл дверь. Оба застыли на месте, но только на мгновение. Потом они подошли к постели. Видно было едва-едва. Свет, проникающий сквозь шторы, был слишком тусклым. Но фигура под одеялом была определенно высокой. И широкой. Именно этого ожидали оба мужчины.

Они разошлись. Обошли кровать с двух сторон, а затем двинулись к изголовью. Ночь была теплой, но одеяло накрывало цель полностью, до подушки. Мужчина, стоявший у окна, пожал плечами, а затем толкнул дулом пистолета то место, где, как он ожидал, находится плечо Ричера.

Реакции не последовало.

Мужчина снова толкнул. Сильнее. И прошипел:

— Эй! Проснись!

Лампа на потолке вдруг засветилась. Двое незнакомцев повернулись и увидели Ричера на другом конце комнаты. Он открыл дверь и вышел наружу. Затем он сделал шаг в сторону и прислонился спиной к внешней стене.

Мужчины побежали за ним. Нога первого едва коснулась пола снаружи, когда Ричер воткнул ему в лицо кулак. У незнакомца сломался нос. Его шея откинулась назад. Мужчина рухнул в дверной проем, врезался в грудь своего приятеля и сбил его с ног. Ричер вытащил пистолет из его руки и вошел внутрь.

Первый мужчина не двигался. Второй перекатился на бок и пытался добраться до пистолета, который он уронил при падении. Ричер наступил ему на руку. Мужчина закричал и свернулся клубком. Ричер схватил первого за руку, втащил его в комнату и закрыл дверь.