Надин Мэтисон

Убийца с пилой

Nadine Matheson

THE JIGSAW MAN

Copyright © Nadine Matheson 2021

В оформлении обложки использованы фотографии:

© Wirestock Creators, AndreyOnTheMove, OlegRi, Summer loveee, Aastels, kdshutterman / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Жукова М. В., перевод на русский язык, 2021

©  Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *


Входит в десятку лучших дебютных триллеров, которые я читал за последние десять лет…
А. Дж. Финн, автор бестселлера «Женщина в окне»


* * *

Данная книга является художественным произведением. Имена, фамилии, действующие лица и описываемые события являются плодом авторского воображения. Любое сходство с реальными лицами, как ныне живущими, так и усопшими, событиями или местами является случайным.

* * *

Посвящается Эмбер, Эстер, Джему, Джонатану, Кери, Люку, Патриции, Сату и Стиву


Пролог

6:44 утра. Гринвичский пирс, отлив. Максвелл Томас гуляет с собакой по берегу реки. Он не ждет, что найдет части человеческого тела. Он идет по серой глине, мокрой гальке, осколкам стекла, обходя куски дерева и выброшенные автомобильные шины. Он спускает свою собаку Петру с поводка и замечает, как солнечный луч отражается от какой-то валяющейся на земле вещицы. Он наклоняется и аккуратно ее поднимает. Вчера ему повезло найти средневековую булавку и римскую монету времен Диоклетиана. Сегодня это всего-навсего несколько звеньев цепочки от пробки для ванны. Максвелл разочарован. Он выпрямляется и видит, как его собака что-то обнюхивает в грязи. Стоит конец лета. Жара пока не спадает, и температура воздуха постепенно поднимается. Максвелл идет дальше, стирая со лба капли пота. Его футболка прилипает к складкам жира у него на животе. Он добирается до собаки в 6:48 и смотрит, что привлекло ее внимание.

— Черт меня подери!

Он оттягивает собаку назад за ошейник. В теле ощущается прилив адреналина, в ушах отдаются удары сердца. Он чувствовал то же самое, когда вчера обнаружил старинную римскую монету. Любопытство и возбуждение. Но они быстро уходят. Теперь его переполняют отвращение и страх, к горлу поднимается тошнота. Его рука дрожит, когда он достает из кармана мобильный телефон. Телефон выскальзывает и падает на мокрую гальку. Максвелл вытирает экран о джинсы, проверяет камеру и делает снимок отрубленной руки.

Примерно в полутора километрах от него профессор археологии Хизер Росицки наблюдает за работой студентов-второкурсников, завершающих свое выездное занятие на месте старой Дептфордской верфи. Хизер прислоняется к стене, огораживающей берег, смотрит на часы и вздыхает. Прилив начнется только через четыре часа, но ей уже хочется уйти отсюда и вернуться в свой кабинет. Ей нужно закончить финальный вариант книги о раскопках на Темзе в Лондоне до того, как издатель выполнит свое обещание и ее убьет. Она уже два раза сорвала сроки и потратила выплаченный аванс.

Тишину нарушает крик, и Хизер видит, как одна из студенток, Шуи, бежит к ней. Остальные студенты отступают от покрытых мхом скал, когда Хизер подбегает к Шуи, которая зацепилась носком за кусок дерева и упала.

— Что случилось? — спрашивает Хизер.

Шуи трясет головой и начинает плакать, пока Хизер помогает ей подняться на ноги. Студенты одновременно громко что-то говорят, приближаясь к Хизер. Кто-то хватает ее за руку и тянет к разваливающимся ступеням причала. Хизер чувствует, как крик вырывается из ее горла, когда она смотрит вниз на грязную, мутную воду и видит туловище без головы и конечностей, плавающее среди черных и зеленоватых корявых кусков дерева.



Кристиан Матей, сборщик кухонной мебели, идет по направлению к Нельсон-мьюз, последнему тупиковому переулку, отходящему от Уотергейт-стрит в Дептфорде. До реки отсюда недалеко. Ему кажется, что он слышит женский крик, но затем его отвлекает чья-то паршивая игра на трубе. Он приближается к дому номер пятнадцать, открывает ворота и бросает пустой стаканчик из-под кофе в мусорный контейнер, который стоит на подъездной дороге.

— Проклятье, — произносит Кристиан на своем родном албанском языке, когда стаканчик ударяется о край контейнера и падает на землю. Когда он наклоняется, чтобы поднять стаканчик, что-то привлекает его внимание. Примерно в полуметре от него большая стая мух кружит вокруг валяющегося на земле предмета. Кофе вместе с желудочным соком поднимается вверх по пищеводу и выходит у Кристиана изо рта. Рвотные массы попадают на мух, облепивших уже разлагающуюся отрезанную человеческую ногу.

Глава 1

Главное было сохранять спокойствие. Не дать ему увидеть, что он ее почти довел. Опять.

— Роб, у меня нет на это времени. Я опоздаю на работу, — сказала Хенли, схватив с тумбочки ключи от машины.

— Вот в этом-то и проблема. У тебя никогда…

Звук захлопывающейся входной двери заглушил остаток его фразы, но она и так его знала.

«У тебя никогда нет времени. Работа у тебя всегда на первом месте».

Инспектор сыскной полиции Анжелика Хенли обернулась и посмотрела на их дом, втиснутый между двумя другими. Входную дверь они недавно покрасили в голубой. Хенли уже не в первый раз задумалась о том, почему чувствует себя более счастливой, когда имеет дело с насильниками и убийцами, а не с собственным мужем. Она посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Хенли так быстро убежала из дома, что у нее просто не было времени замазать небольшой шрам на правой щеке и темные круги под глазами. Она включила радио «Би-би-си Лондон», чтобы узнать, где сейчас самые большие пробки, но голос диктора прервал телефонный звонок. На экране высветилось: «СТИВЕН ПЕЛЛАЧА».

— Ты где? — спросил он вместо приветствия.

— И тебе доброго утра. На Дептфорд-бродвей. Буду минут через десять, — ответила Хенли.

— Не заезжай в отдел. Мне нужно, чтобы ты кое-куда отправилась. На дальний конец Уотергейт-стрит.

— На Уотергейт-стрит? Зачем?

— У нас новое дело. Там в нескольких местах разбросаны части тела. Пока еще рано говорить, принадлежат ли они одному человеку или нескольким. Рамоутер уже на пути туда. Он встретит тебя там.

Хенли резко надавила на тормоз, когда у нее перед лобовым стеклом внезапно возник мопед, встроившийся в ряд машин. Хенли сразу почувствовала напряжение, мгновенно сковавшее ее тело, будто кто-то нажал на кнопку.

— В смысле — ты послал Рамоутера? — Она пыталась сдержать злость, но ее голос так и сочился гневом. — Почему ты думаешь, что я…

Пеллача ее проигнорировал.

— Я сейчас скину информацию и координаты тебе на почту.

Хенли с силой ударила ладонью по рулю. Последнее, что ей сейчас было нужно, — это полный энтузиазма неопытный следователь, ходящий за ней по пятам.



Уотергейт-стрит, расположенная совсем рядом с вечно забитой машинами Крик-роуд, обычно была тихой и безлюдной, но сегодня в 7:40 утра все двери на ней были открыты, а жители собрались перед своими домами, гадая, почему столько полицейских машин примчалось на их улицу. Нависающие над ней ветки вишневых деревьев отбрасывали холодные, сумрачные тени, несмотря на палящее солнце. Хенли припарковала машину напротив паба «Адмирал», всего в нескольких метрах от полицейского кордона, где уже собралась небольшая толпа.

Стажер, констебль Салим Рамоутер, стоял с другой стороны натянутой ленты ограждения, на небольшом расстоянии от собравшейся толпы. Он был одет в темно-синий костюм, белую рубашку с галстуком, а еще Хенли обратила внимание на его начищенные до блеска черные ботинки. Он только что присоединился к их подразделению, хотя уже давно пришел в полицию. Однако он все еще выглядел «новичком», который пока по-настоящему не столкнулся с реальностью лондонских улиц. Но это с ним быстро произойдет, если он решил работать детективом в этом городе.

Пеллача сказал Хенли, что за стажировку Рамоутера будет отвечать сержант Пол Стэнфорд. Именно Стэнфорд должен был ему показывать, как вести дела, а не она. Когда Пеллача представлял Рамоутера, сама Хенли обновляла данные в Информационной системе криминальных отчетов — ИСКО, вводила данные по другому делу. Теперь Рамоутер показался ей выше, чем при первой встрече, — почти сто восемьдесят сантиметров. Он носил бородку, и Хенли подумала, что он, наверное, ее отрастил, чтобы казаться старше.

Рамоутер не знал, куда деть руки, — то скрещивал их на груди, то опускал и в конце концов свел их у себя за спиной. Хенли совсем не нравилось, что он выглядит таким неподготовленным и одновременно полным энтузиазма, хотя и сама она не выглядела особо внушительно. На ней были джинсы, кроссовки, футболка с принтом из комикса «Чудо-женщина» и блейзер, который уже неделю валялся в машине на заднем сиденье. В таком виде лучше сидеть в кабинете, а не выступать в роли старшего следователя на месте преступления.



— Доброе утро, инспектор, — Рамоутер протянул руку. Хенли это проигнорировала.

— А где сержант Стэнфорд? — спросила Хенли, показывая свое удостоверение полицейскому в форме, который приподнял для нее ленту ограждения.

— Точно не знаю. Мне велели встретить вас здесь и сообщить, что констебль Иствуд находится на пути к Гринвичскому пирсу вместе с патрульными и криминалистами, — ответил Рамоутер, убирая руку и следуя за Хенли.

Они ненадолго остановились перед домом номер пятнадцать по Нельсон-мьюз. Двое сотрудников отдела криминалистики в синих защитных комбинезонах уже сидели там на корточках, собирая улики. Третий что-то фотографировал на подъездной дороге.

— Ты понимаешь, куда мы идем? — спросила Хенли, когда Рамоутер уже положил руку на створку ворот.

— Да, нам нужно допросить мистера Матея. Правильно?

— Правильно. А после того, как мы с ним закончим, попроси бахилы у кого-нибудь из криминалистов, чтобы по лестнице спускаться уже в них.

От дома номер пятнадцать по Нельсон-мьюз до лестницы Уотергейт-степ было совсем недалеко. Дорога там сужалась, превращаясь в мощеную узкую тропинку. Они шли пешком вдоль муниципального парка. На его краю стояла молодая китаянка с женщиной постарше и разговаривала с полицейским.

— Это Хизер Росицки, — сообщил Рамоутер. — Она нашла…

— Я знаю, что она нашла.

Когда они пошли по переулку, запах реки стал сильнее — затхлая вода из канализации, смешанная с машинным маслом. Хенли слышала, как вода накатывает на покрытый галькой берег. Большая открытая терраса окаймляла стоявший здесь комплекс «Бортвик-Воф», в котором апартаменты с видом на реку соседствовали с торговыми площадями. Он был переоборудован из мясоперерабатывающего завода с огромными холодильными установками и хранилищами.

Энтони Томас, начальник отдела криминалистики, вышел на террасу, натягивая латексные перчатки пурпурного цвета. Хенли ему полностью доверяла: он не пустит никого лишнего на место преступления. Он очень щепетильно относился к работе, отличался требовательностью, но, самое главное, был предан делу.

Хенли не работала с Энтони на местах преступлений целых два года. Из скрытых уголков сознания всплыло воспоминание, туманный образ: Энтони заводит ее в какое-то помещение, где на полу расстелена большая клеенка, и ставит на нее. В помещении работает кондиционер, очень холодно, и руки Хенли покрываются мурашками. Она почти не слышала слов, которые говорил Энтони, пока собирал материал у нее из-под ногтей и расчесывал волосы, ожидая, что какие-то улики упадут прямо ей под ноги. Она чувствовала себя голой и абсолютно незащищенной, пока врач осматривал ее и фиксировал порезы и синяки в карточке. Осознание того, что она сама стала мишенью преступника, жгло ее сильнее, чем рана от удара ножом в живот. Ее учили быть детективом, а не жертвой.

— Не ожидал, что ты, так сказать, выйдешь в свет, — признался Энтони. — Значит, собираешься сама взглянуть?

— Похоже на то, — кивнула Хенли. Она была рада, что Энтони спокойно воспринял ее появление на месте преступления впервые за два года.

— Отлично, будем работать как в старые добрые времена. — Энтони достал несколько пар голубых бахил из коробки, стоявшей у его ног, и вручил их Хенли. — А кто это с тобой?

Хенли представила мужчин друг другу.

— А, новенький. У меня тоже пополнение. — Энтони кивнул на молодого человека, который неподвижно стоял у него за спиной с фотоаппаратом. Он уже облачился в синий комбинезон и застегнул молнию. Его глаза судорожно перескакивал с Хенли на Энтони. — Забавно, правда? — Энтони тяжело вздохнул. — Увидимся на месте.

— Пошли, — бросила Хенли Рамоутеру. — Посмотрим, с чем нам предстоит иметь дело.



Хенли смотрела на покрытый татуировками торс, который торчал из грязных и мутных вод Темзы как минимум на полтора метра. Голову отрезали, оставив небольшую часть шеи, ноги отсекли в районе бедра. Капли воды блестели на белой коже. Эту часть человеческого тела специально поставили между покрытыми мхом ступеньками и гниющими, частично сломанными досками, которые когда-то составляли часть причала. Наверняка Хенли могла сказать только, что это был белый мужчина, который, судя по татуировкам, увлекался японскими комиксами «Манга», ноги ему отрезали в районе бедренной кости, а руки — по бицепсам. Отделяли их грубо, неаккуратно, ни о какой хирургической точности, как в случае с отпиленными частями тела, которые Хенли видела несколько лет назад, говорить не приходилось. Ее просто парализовало на месте, когда она впервые увидела отрезанные руки, ноги, голову и торс, брошенные под железнодорожным мостом в Льюишеме[1]. С тех пор она стала жестче и научилась держать себя в руках.

Ее икры напряглись, когда она села на корточки. Голову отрезали как раз над кадыком. Виднелись небольшие куски костей — впились в дыхательное горло, которое выступало среди обрывков мышц и запекшейся крови. Желтоватый жир и соединительная ткань заставляли думать о сырой курице с отрубленной головой, которую слишком долго не убирали в холодильник. Хенли поднялась на ноги и сделала несколько глубоких вдохов. Ветер принес солоноватый, гнилостный запах реки. Ей не удавалось разделить внутри себя логически мыслящую и закаленную сотрудницу полиции, занимающуюся расследованием преступлений, и искалеченную, все еще окончательно не оправившуюся женщину, которая стояла у кромки воды.

Она отошла от куска человеческого тела и снова стала подниматься по лестнице, ведущей на Уотергейт-стрит. Ей хотелось стряхнуть с себя возникшую тревогу, но от мысли, что этот торс выставили специально для нее, было не отделаться.

Глава 2

— Сколько у нас времени до начала прилива? — спросила Хенли, глядя на реку и на небольшие волны, ударяющиеся об остатки старого причала. Она опустила взгляд на часы. После первого звонка на номер 999[2] прошло почти два часа.

— Я проверил по интернету: прилив начинается в 9:55, — ответил Рамоутер, обходя наполовину затопленную автомобильную шину и с беспокойством оглядываясь вокруг. — Отлив был в 3:15. Солнце взошло в 6:32. То есть у того, кто это тут оставил, имелось три часа, чтобы все сделать в темноте, а потом надеяться, что кто-то обнаружит тело до того, как начнется прилив.

— Наверное, — согласилась Хенли. — Но мы не знаем точно, когда этот торс тут оставили. Могли и после восхода солнца. А могли и сбросить где-то вверх по реке, и его сюда принесло и выбросило на берег.

Она посмотрела на стеклянный фасад «Бортвик-Воф», сквозь который виднелись пустующие торговые площади и пространства, которые планировалось сдавать под офисы. Над дверьми, открывавшимися на площадку, камер видеонаблюдения не было. Хенли сомневалась, что местный муниципалитет устанавливал свои камеры в этой части улицы. Им было наплевать на этот район Дептфорда всегда, сколько она себя помнила.

— Его трогали? — спросила она у Энтони, который возник рядом с ней.

— Насколько я понимаю, он именно в том положении, в каком его оставили. Женщина, которая его нашла, его не трогала. Матей, тот строитель, который обнаружил ноги, их тоже не трогал, но, к сожалению, они покрыты его рвотными массами. Перед тем как прийти сюда, я быстренько осмотрел руки, которые нашли ниже по течению. Судя по тому, что я увидел, там уже побывали охотники за сокровищами.

— Хотя бы один всегда находится.

Ветер стих, а воздух слегка потрескивал от электричества, генерируемого расположенной рядом подстанцией.

— Мы ищем улики только по пути от переулка до оставленного тела, — сообщил Энтони. — Я очень сомневаюсь, что тот, кто все это разбросал по местности, где-то останавливался, чтобы попить кофе.

— Может, он и не пил кофе, но если следовать теории Рамоутера о том, что части тела разбросали специально, получается, что человек, который это сделал, определенно знает реку, — заявила Хенли. — Не будем тебя задерживать. Мы с Рамоутером отправляемся на прогулку.

— И куда мы пойдем? — спросил Рамоутер.

— На встречу с Иствуд.

— Вы хотите идти пешком?

Хенли приложила массу усилий, чтобы скрыть свое раздражение, когда Рамоутер достал телефон.

— Судя по картам Гугл, до Гринвичского пирса отсюда почти полтора километра!

— Наш любитель разбрасывать части тела не единственный, кто хорошо знает эту реку! — крикнул Энтони, когда Хенли уже решительно шагала вдоль берега.

Две одинаковые купольные крыши старого Королевского военно-морского училища выделялись на фоне безоблачного неба, поблескивая позолотой. Голые мачты восстановленного клипера «Катти Сарк»[3] завершали исторический панорамный вид, которым славится Гринвич. Это было олицетворение великолепной, «обеленной» версии истории, которое сильно контрастировало с канализацией, выходящей прямо на берег. Хенли остановилась, поняв, что больше не слышит, как кожаные подошвы ботинок Рамоутера скользят по мокрой гальке.

— Ты вообще откуда? — спросила Хенли, пока Рамоутер снимал пиджак и ослаблял узел галстука. Она подошла поближе к покрытой мхом стене, идущей вдоль реки, потому что вода стала прибывать.

— Родился в Вест-Бромвиче. В двенадцать лет переехал в Брэдфорд. — Рамоутер попытался отряхнуть куски грязи, прилипшие к его брюкам, но стало еще хуже — он их размазал. — Много болот, никаких рек. На машине мы бы определенно добрались быстрее.

— Быстрее так. Или, может, тебе нравится по полчаса стоять в пробке, пока поднимают мост на Крик-роуд?

— Вы хорошо знаете этот район?

Хенли проигнорировала вопрос. Она не видела смысла сообщать ему, что могла бы пройти по этой дороге с закрытыми глазами. Эта маленькая часть Юго-Восточного Лондона была и частью ее самой.

— Тот, кто сбросил тот торс, шел этой дорогой. Какой смысл приходить сюда, а потом опять подниматься на улицу и ехать до Уотергейт-стрит? А здесь низко, с улицы ничего не видно. Да и освещение тут минимальное.

— Части тела довольно тяжелые, — заметил Рамоутер, ускоряя шаг, чтобы догнать Хенли. — Человеческая голова весит килограмма четыре.

— Я знаю, — ответила Хенли и достала свой мобильный телефон, потому что тот начал звонить. Она посмотрела, кто звонит, и не стала отвечать.

— Голова, туловище, руки, ноги. Получается по крайней мере шесть отдельных частей.

— Я это и без тебя знаю. Что ты хочешь сказать?

Хенли подождала, пока Рамоутер ее догонит, а потом ненавязчиво подвела его поближе к стене, словно вела ребенка.

— Я просто хочу сказать, что это довольное тяжелый груз. Особенно если тащить его на себе в три часа утра.

Рамоутер замолчал и оперся рукой о стену, пытаясь перевести дыхание.

Хенли не стала открыто выражать согласие. Она достала из кармана куртки черную резинку для волос и собрала свои густые черные кудри в хвост. Она забыла, сколько энергии расходуется, когда идешь по этому крутому берегу вдоль реки. А что еще хуже, психологически она была не готова к предстоящей работе, да еще и в компании со стажером, который сейчас с трудом тащился за ней и даже понятия не имел, что она будет выступать старшим следователем по делу впервые за последний год.



— Мрачная картина, правда? — крикнула констебль Роксана Иствуд, когда Хенли наконец добралась до места первой находки. — Доброе утро, Рамоутер. Неплохо для первого рабочего дня, а?

Хенли всегда считала, что Иствуд на самом деле выглядит и ведет себя как самый настоящий детектив. И именно так она смотрелась теперь на берегу реки с засученными рукавами куртки и блокнотом в руке. Она пришла сюда подготовленной — надела джинсы и кроссовки, которые видели и лучшие дни.

— Доброе утро, Исти. Как себя ощущаешь, выйдя наконец из кабинета? — спросила Хенли, переводя взгляд на криминалиста, который упаковывал руку в черный мешок.

— Это мне следовало бы спрашивать об этом тебя, — сказала Иствуд, обеспокоенно глядя на Хенли.

Хенли промолчала, но оценила ее сочувствие и положила руку Иствуд на плечо.

— Но, раз ты спрашиваешь, отвечу: ужасно. Кажется, я сгорела. — Иствуд провела рукой по покрасневшему лбу. — Криминалисты тут скоро закончат. Хотя работы здесь для них мало — положи в мешок да прицепи бирку.

— Где мистер Томас?

— А, наш прославленный охотник за сокровищами. Когда я видела его в последний раз, направлялся к магазину. Сказал, что ему нужно купить воды для собаки. — Иствуд покачала головой, очевидно не веря ни одному слову этого типа. — Я отправила полицейского за ним следить. Не удивлюсь, если этот Томас уже загрузил фотографии своей находки в Инстаграм[4].

— Я хочу, чтобы его доставили в участок. Рамоутер может допросить его еще раз. — Хенли специально так сказала, чтобы Рамоутер почувствовал: она тут главная и все держит под контролем. — Если он из тех, кто увлекается мадларкингом[5], то он должен был прийти сюда с самого раннего утра и ждать, когда начнется отлив. Где именно нашли руки?

— Вон там.

Иствуд опустила на глаза солнечные очки и показала на пенящиеся волны, поднятые проходившим неподалеку речным трамвайчиком. Начался прилив, и знак «Х», отмечавший место находки, уже смыло. Все собравшиеся на берегу чувствовали, что работать нужно быстро, пока река не отвоевала эту территорию назад.

— Еще что-нибудь он сказал?

— Только что нашел вторую руку примерно в метре от первой.

— Он их разбрасывает, как какой-то безумный Гензель — хлебные крошки, — призналась Хенли.

— Ты еще мне будешь говорить! Кстати, пока ты не успела спросить про камеры видеонаблюдения, сообщаю сразу, что их в этом районе полно…

— Но ни одна не направлена на эту часть реки.

— Вот именно.

В кармане у Хенли зазвонил мобильный. Она достала его и ответила на звонок. Разговаривала недолго.

— Это была доктор Лин Чой. Ты с ней пока не пересекался, но это один из наших лучших патологоанатомов. Она только что приехала, — объяснила Хенли Рамоутеру и вытерла пот с шеи.

— Значит, у нас есть две руки, две ноги и туловище, от которого их отрезали, — сказал Рамоутер. — А голова где?

Хороший вопрос. Хенли вспомнила, что находится между двумя точками, где обнаружили части тела. Начальная школа, два детских сада и детская площадка среди высоток и коттеджей. Не хватало еще найти голову в песочнице.

— Можно мне взглянуть? — спросила Хенли одного из криминалистов из отдела Энтони, который только что упаковал руку в мешок и что-то записывал в блокнот.

— Конечно.

Он расстегнул молнию и раскрыл мешок пошире.

— Проклятье, — выругалась Хенли себе под нос. Пульс у нее участился, внутри все свело.

— О-о, — выдавил Рамоутер, заглядывая через плечо Хенли.

К одной из рук прилипли мелкие камушки. Ошметки водорослей перекрывали старые шрамы. А вот вторая рука… Тонкое запястье, безымянный палец длиннее указательного, ногти сломаны. И черная кожа. Хенли вспомнила, что Пеллача сказал ей сегодня чуть раньше, его слова прямо-таки зазвенели у нее в ушах:

«Пока еще рано говорить, принадлежат ли они одному человеку или нескольким».

— Позвони начальнику отдела Пеллаче, — велела Хенли Рамоутеру. — Скажи ему, что у нас, возможно, двое убитых.

Глава 3

Проходящие мимо отделения полиции в Гринвиче люди вполне могли предположить, что оно закрыто. Голубые шторы на окнах фасада здания не поднимали уже три года, а в самом начале подъездной дороги стояли два одиноких оранжевых дорожных конуса, блокирующих подъезд к пустующим местам для парковки. Выцветший указатель перенаправлял потенциальных посетителей в отделение полиции в Льюишеме, или, если дело не было срочным, им предлагалось звонить по номеру 101[6]. Проходя мимо, местные жители обычно задумывались, когда же здание наконец снесут и заменят очередной высоткой с очень дорогими квартирами и услугами консьержа для богатых и черным входом для нескольких везунчиков, которым посчастливится получить в этом доме социальное жилье. Но если бы прохожие подняли головы, то заметили бы, что три окна на четвертом этаже открыты и из одного из них на улицу струится сигаретный дым.

Отдел по расследованию серийных преступлений — ОРСП — временно разместили на четвертом этаже этого здания, и находился он там уже шесть лет. Он был создан, когда лондонская полиция переживала лучшие времена, и его начальником назначили комиссара Гарри Раймса, группа которого незадолго до этого с успехом раскрыла дело медсестры Эбигейл Бернли, убившей пятнадцать человек, вместо того чтобы оказать им помощь. Серийные убийцы встречаются не так часто, поэтому отдел занимался также серийными изнасилованиями, кражами, похищениями и особо жестокими преступлениями, за которые не бралась ни одна из двадцати шести групп по расследованию убийств, работающих в Лондоне. Прошло шесть лет, и теперь Бернли отбывала пожизненный срок, Раймса не было в живых уже восемь месяцев, во главе отдела с недостаточным финансированием стоял Пеллача, а Хенли направлялась к нему с мрачным выражением лица, готовясь метать гром и молнии.

— Как ты смеешь? — рявкнула она, не удосужившись придержать дверь в кабинет Пеллачи, и та с грохотом захлопнулась у нее за спиной.

— Ты не считаешь, что ко мне следовало бы обращаться немного более уважительно? Например: «Как ты смеешь, шеф?»

Начальник отдела Стивен Пеллача, куривший у окна, затушил сигарету. Стресс давал о себе знать — работа начальника ОРСП требовала напряжения всех жизненных сил. В его каштановых волосах появилось больше седины, а круги под глазами стали темнее. Эйфория от назначения начальником отдела давно испарилась, а отсутствие Раймса делало атмосферу еще более гнетущей.

— Ты мог бы меня предупредить, перед тем как направлять туда. Мало того, ты еще повесил на меня этого чертова стажера, — сказала Хенли.

— А в чем проблема? У тебя был ограниченный круг обязанностей последние полгода. Я думал, что ты…

— Проблемы не было и нет, — Хенли буквально выплюнула первое слово. — Но это же ты сказал Раймсу, что будет лучше посадить меня за письменный стол!

— И ты с тех пор каждый день стонала и выражала недовольство. — Пеллача прищурил зеленые глаза, мышцы его челюсти натянулись от напряжения. — Послушай, мы ходим кругами, а у меня нет времени с тобой спорить. Уже давно пора начинать собрание. Нужно многое обсудить, а мне потом еще ехать в Скотленд-Ярд.

— До того, как мы начнем… — Хенли запнулась, сделала глубокий вдох и досчитала до трех. — Ты знаешь, кто будет старшим следователем по этому делу? Чем быстрее я введу данные в информационную систему и передам материалы, тем лучше.

— Об этом я как раз и хотел с тобой поговорить, — заявил Пеллача, обойдя Хенли и взявшись за дверную ручку. — Мы не будем никому передавать это дело.



— Что ты хочешь этим сказать? Мы оставляем это дело себе? — недовольным тоном спросила констебль Иствуд, откинув с обгоревшего лба прядь светлых волос. — Я думала, это единичный случай.

— Нет, не единичный, — твердо заявил Пеллача, стараясь не встречаться взглядом с Хенли.

ОРСП занимал помещение, которое теперь казалось для них слишком большим. Раньше здесь располагалась также Сыскная полиция и Служба обеспечения общественного порядка. Здание, бывало, сотрясалось от того, что вытворяли подозреваемые в камерах временного содержания на первом этаже. Там проходили старые трубы, по которым они колотили изо всех сил. Теперь в этих камерах можно было скорее найти Стэнфорда, отправившегося поспать. На текущий момент в отделе работали Иствуд, Хенли, сержант Пол Стэнфорд, который сейчас находился на пути в Олд-Бейли[7], где должен был дать показания по делу о серийном насильнике, и последним присоединился Салим Рамоутер. Возглавлял отдел Пеллача, который теперь редко покидал здание, если только по вызову начальства, которое базировалось в Скотленд-Ярде. В ОРСП работали и гражданские лица: Эзра — успевший посидеть в тюрьме гениальный компьютерщик двадцати трех лет, которого Пеллача взял под свое крыло, и Джоанна. Никто не знал, сколько лет Джоанна трудится в различных полицейских участках в юго-восточной части Лондона. Также никто не представлял, сколько ей лет, но все соглашались, что Джоанна точно знает, где зарыты все трупы и сколько скелетов хранится в шкафах лондонской полиции.

— Мы и так перегружены, — напомнила Иствуд. — Я лично уже одиннадцать дней работаю без выходных. И мы лишились Стэнфорда на неделю.

— Ты говоришь очевидные вещи, Исти.

— А когда я в последний раз проверяла, сколько дел у нас в работе, оказалось, что их шесть и…

— Семь, — поправила Джоанна, заходя в кабинет с большой картонной коробкой, в которой лежали завтраки для сотрудников отдела. Они заказывали их в кафе на другой стороне улицы. Джоанна поставила коробку на стол Иствуд. — Семь, если включать дело, по которому мы консультируем полицию Темз-Валли[8], — произнося это, она подняла руку и начертила в воздухе большой вопросительный знак.

Хенли заметила, как Пеллача прикусил язык, а Иствуд закатила глаза.

— Послушайте меня. Вам это может не нравиться, но факт остается фактом. Ни один другой отдел по расследованию убийств не способен справиться с этим делом. Расследование будем вести мы. Ясно? — Пеллача обвел всех взглядом.

— Абсолютно, — покачала головой Иствуд.

Пеллача перевел взгляд на Хенли, словно бросая ей вызов. Оспорит ли она решение, которое он только что принял?

— Поскольку Стэнфорд застрял в суде, я решил, что по этому делу с отрезанными конечностями с Хенли и дальше будет работать Рамоутер.

— Разделяешь близнецов? — воскликнула Джоанна, изобразив крайнее удивление.

— Полагаю, Стэнфорд не обидится из-за того, что больше не будет наставником Рамоутера и окажется временно разделенным с Хенли.

— Полагает он, — сказала Джоанна, доставая бутерброд с колбасой из коробки. — Рамоутер, я должна тебя предупредить. Это закадычные друзья. Неразлейвода! Стэнфорд — брат Хенли, они с ним…

— Хватит, Джоанна, — перебил Пеллача. — Давайте двигаться дальше.

Хенли мысленно перебирала все, что должна была сделать. Когда она находилась на месте преступления, срабатывала мышечная память. Осмотри окрестности, отметь знакомые и незнакомые вещи, то, что вписывается в картину, и то, что не вписывается. Рассматривай все как улики. Представь очередность событий. Сохраняй и защищай. Внешне она казалась спокойной и собранной, но внутри у нее все бурлило. Сердце было готово выскочить из груди, в животе все сжималось и скручивалось в узел.

На столе начал вибрировать телефон Хенли. Ей стало дурно после того, как она прочитала сообщение от своего брата Саймона:

«Только что был у папы. Не пустил меня. Позвоню после работы. х[9]».

— Так, давайте теперь обсудим это речное дело, — продолжал говорить Пеллача. — Потенциально у нас две жертвы?

— Не потенциально. Фактически у нас две жертвы, — поправила Хенли и начала набирать ответ брату. — Туловище, ноги и одна рука принадлежат белому мужчине. Вторая рука принадлежит чернокожей женщине, хотя пол еще не подтвержден окончательно.

Телефон Хенли во второй раз завибрировал на столе. Она взяла его.

— Никаких других частей тел не нашли?

— Криминалисты нашли голову белого мужчины в мусорном контейнере перед домом номер пятнадцать по Нельсон-мьюз, — ответила Хенли. — Кстати, мне только что пришло сообщение от Лин. Конечности доставили в морг.

— Две жертвы, черт побери, — выругался Пеллача. — Хотя ведь никогда не знаешь, как все пойдет. Вполне может оказаться, что расследование этого дела получится не таким уж и сложным и мы быстро и легко со всем разберемся.

Хенли не стала отвечать, а просто подхватила свою сумку и ушла. Все нервные окончания в ее теле говорили ей, что Пеллача верит в это еще меньше, чем она сама.

Глава 4

Здание, куда свозили трупы, находилось в пешей досягаемости от отделения полиции, совсем рядом с главной улицей, на которой старые кафе, пабы и агентства по недвижимости уступили место роскошным новым гостиницам, высоткам с непомерными ценами на квартиры и круглосуточному фитнес-центру. Морг прекрасно вписывался в ряд домов в георгианском стиле[10] и никак не выделялся. На этой тихой улице имелись и другие муниципальные здания. Теперь Хенли не чувствовала себя не на своем месте — она наконец надела свою форму темно-синего цвета. В форме она совершенно точно выглядела облеченным властью лицом, даже несмотря на то, что не переобулась и осталась в черных кроссовках «Адидас».

— «Гринвичский государственный морг», — прочитал название на стене Рамоутер, допивая кофе. — Звучит так, будто там находится библиотека. Словно можно просто зайти, показать удостоверение, сесть на стул и понаблюдать за тем, как проходит вскрытие.

— Тебе сколько осталось? — спросила Хенли.

— В смысле? — Рамоутер ждал, когда Хенли справится с детской блокировкой на дверце.

— Стажироваться тебе еще сколько?

— На самом деле вы хотите спросить, сколько вам еще меня терпеть? — Улыбка быстро исчезла с гладкого смуглого лица Рамоутора: он увидел, что Хенли не улыбается. — Осталось четыре месяца. — Он потер свою бородку. — Но я полгода работал в Отделе по расследованию убийств и уголовных преступлений. Это была хорошая, серьезная работа, но мне хотелось чего-то более интересного и перспективного, а в полиции Западного Йоркшира нет ничего похожего на ОРСП.

Хенли почувствовала симпатию к этому молодому человеку, ведь, в конце концов, он не виноват, что его приставили к ней. Но это быстро прошло.

— Да, дела в нашем отделе ведутся не так, как в других местах. Сегодняшний случай — исключение. Мы очень редко вот так, сразу, начинаем работу. Обычно нам передают дела, когда становится ясно, что речь идет о серийном убийце или насильнике. Предварительное расследование, которым мы сейчас занимаемся, как правило, уже проведено, когда мы включаемся в работу.

— Но это же не все, чем занимается отдел, — заметил Рамоутер, следуя за Хенли к стоящему посреди двора одинокому зданию. — Ведь несколько лет назад было дело о серийном похищении людей, торговле людьми, а потом дело об убийце с пилой.

Хенли поморщилась, мышцы на ее шее напряглись. Дело об убийце с пилой. Оно изменило все. Ее хвалили коллеги, ее хвалил комиссар, ее повысили в звании — она стала инспектором полиции. Но то дело забрало часть ее.

— Вероятно, это была потрясающе интересная работа, — продолжал Рамоутер. — Именно после того дела я захотел перейти в ваш отдел. Поэтому… Ну, это послужило одной из причин моего переезда в Лондон.

Хенли повернулась и посмотрела на Рамоутера. Хотя она и знала, что он нервничает, нельзя было не увидеть знакомое возбуждение в его глазах.

— Не позволяй СМИ пустить тебе пыль в глаза. Нашему отделу не хватает ни людей, ни финансирования. Я вообще удивлена, что на твой переход дали добро. В самом обычном отделе по раскрытию убийств по делу может работать до ста человек, от начальника до привлекаемых к расследованию гражданских лиц. И это не будет чем-то из ряда вон выходящим. Но в ОРСП есть только мы, и нам частенько приходится просить об одолжениях. Блеску тут мало, хвалят редко и об успехах быстро забывают.

Хенли повернулась к нему спиной, набрала код на двери, который вроде бы не должна была знать, и толкнула ее.



Старший патологоанатом Лин Чой сидела за своим письменным столом спиной к двери и обедала. Ее длинные черные волосы были собраны на макушке и закреплены шариковой ручкой — похоже, не очень надежно. Она качала головой в такт драм-н-бэйсу, который стучал из стоявших на ее столе отличных беспроводных колонок. Хенли познакомилась с Лин пятнадцать лет назад, когда они обе только начинали работать и чувствовали себя ужасными профанами — каждая в своем деле. Со временем их дружба окрепла. Хенли постучала Лин по плечу.

— Боже праведный! — Лин вскочила со стула. Горячее куриное крылышко выпало из ее руки назад в коробку. — Ты так меня до сердечного приступа доведешь!

— Вспоминаешь свою бурную молодость? — спросила Хенли с улыбкой.

— Ты хотела сказать «нашу» бурную молодость. Ты рейвы любила не меньше меня. Вот нашла сборник у себя дома. Надо будет тебе переслать. — Лин снизила громкость на ноутбуке. — Ты не говорила мне, что возвращаешься. Я услышала новость от Энтони.

— Попозже об этом поговорим, — сказала Хенли.

— У тебя новый напарник? А что об этом думает Стэнфорд?

— Это стажер, констебль Салим Рамоутер, и он не мой напарник, — Хенли отступила в сторону, чтобы позволить Рамоутеру сделать шаг вперед. — Я его наставница. Он только что перевелся к нам из полиции Западного Йоркшира.

— О, понятно. Лучшего наставника, чем инспектор Хенли, ты бы найти не смог. Учиться лучше всего у нее, — сказала Лин, вставая со стула. Она вытерла руку антибактериальной салфеткой и протянула ее Рамоутеру. — Рада познакомиться. Доктор Лин Чой.

Она училась в частной школе, потом окончила Кембриджский университет, хотя об этом сложно было догадаться по ее густому лондонскому говору. Лин опустила очки, которые до этого были подняты на макушку.

— Я только что закончила предварительный осмотр мужчины, которого мне от вас привезли, но давайте я вам вначале расскажу про руку. Много выяснить не удалось, потому что материала мало. Хорошо было бы получить еще голову, ноги, туловище и вторую руку.

— А что ты все-таки можешь нам сказать? — спросила Хенли.

Лин пожала плечами.

— Чернокожая женщина. Вероятно, двадцати с чем-то лет. Это все, что я могу сообщить, пока не найдете другие ее части.

Хенли и Рамоутер вышли вслед за Лин из ее кабинета и направились в зал, где проводились вскрытия. По виду он напоминал операционную в больнице. Здесь было холодно. У ближайшей стены возвышался ряд металлических шкафов, в которых временно хранились трупы, у противоположной стояли три глубокие раковины, в углу был холодильник, в центре — четыре металлических стола, на которых производились вскрытия. Помощница Лин Тереза работала с телом за дальним столом, слушая музыку в наушниках. У Хенли защипало в носу от использовавшегося в морге антисептика и кислого запаха человеческих биологических жидкостей.

Тереза вставила хирургический экспандер в грудь трупа.

— Это был двадцатитрехлетний бодибилдер, — сообщила Лин, качая головой. — Сердечный приступ. Рухнул прямо в спортзале. Мне не нужны никакие анализы, никакой скрининг, чтобы сказать, что он накачан стероидами.

Хенли показалось, что кто-то наступил на разбитое стекло. На самом деле этот звук означал, что Тереза вскрыла грудь бодибилдера. Рамоутер сделал шаг назад.

— Туалет — вторая дверь слева, — подсказала Лин шутливым тоном, когда Рамоутер развернулся и бросился вон из зала.



— Простите, — буркнул Рамоутер, вернувшись через несколько минут. Судя по выражению лица, ему было стыдно.

— Все в порядке. Ты не первый и не последний, — успокоила его Лин. — Готовы?

Хенли кивнула, и Лин сняла со стола большой лист пластика, которым были прикрыты части тела, обнаруженные на берегу реки и на подъездной дороге к дому номер пятнадцать по Нельсон-мьюз. Теперь они лежали на столе, словно части кровавой картинки-загадки, которую наконец собрали полностью. У Хенли слегка закружилась голова. Она сделала шаг назад и попыталась успокоиться.

— Ты можешь назвать нам время смерти? — спросила Хенли, стараясь, чтобы в ее голосе не звучала нервная дрожь.

— Только примерно, — ответил Лин. — Он умер в период от двадцати четырех до тридцати шести часов назад.

Хенли постаралась повнимательнее рассмотреть татуировку на теле.

— Это сцена из «Стального алхимика», — пояснила Лин. Судя по голосу, она была очень довольна собой. — Это японский комикс «Манга», если не знаете. Он появился задолго до того, как ты пришел в полицию[11], — сказала она, обращаясь к Рамоутеру. — А на спине у него Кен из «Кулака Полярной звезды».

— Что ты можешь сказать про расчленение? До или после смерти? — спросила Хенли, медленно обходя стол и рассматривая части тела со всех сторон и стараясь не упустить ни одной детали. У нее в кармане вибрировал мобильный телефон, но она не обращала на него внимания.

— И так, и так, — ответила Лин, переходя к верхней части стола. — Правую руку и левую ногу отрезали первыми. Вот сюда взгляни, — она показала на место, где левую ногу отделили от туловища. — Кровь начала свертываться. Смерть наступила в течение четырех минут.

Лин повернула нижнюю часть туловища к Хенли, указав на кость и мясо на остатках правой ноги.

— А вот здесь практически нет свернувшейся крови. Значит, убийца начал отделять эту конечность через четыре часа после смерти. На груди интересная колотая рана, прямо над сердцем. Нанесена при жизни. Узнаю больше после того, как проведу вскрытие. Хотя одно могу тебе сказать прямо сейчас. Работа дерьмовая — разрезали его с трудом. Вот сюда посмотри. — Лин показала пальцем в перчатке на два неровных разреза на правом плече. — Было предпринято по крайней мере две попытки, перед тем как наконец получилось отделить руку. Такое впечатление, что человек, который это сделал, никогда раньше не держал в руках «Блэк энд Декер».

— А это была пила «Блэк энд Декер»? — спросил Рамоутер. Он стоял примерно в метре от стола, спиной к раковинам.

— Понятия не имею. Надо спросить у какого-нибудь народного умельца. — В глазах Лин заплясали смешинки, когда она выпрямляла правую ногу трупа. — Но есть и кое-что более важное. Вот сюда посмотрите.

Лин взяла голову и повернула ее к Хенли, после чего раскрыла пальцами рот, потянув нижнюю челюсть вниз.

— Рамоутер, возьми вон там фонарик, — велела она. — У меня не сто рук.

Рамоутер взял маленький фонарик-ручку серебристого цвета и подошел к столу.

— Давай, не робей. Посвети внутрь.

Рамоутер сделал, как ему велели: посветил фонариком в открытый рот.

— Э-э-э… А язык где? — спросил он.

Хенли заставила себя взять фонарик из руки Рамоутера и сама направила луч в рот, к задней части неба. Рот был заполнен запекшейся кровью, и она увидела остатки поперечно-полостной мышцы в основании языка, но сам язык отсутствовал.

— Как? — только и выдавила из себя Хенли.

— Его отрезали, — ответила Лин. — Очень ровный разрез. Это можно сделать только очень острым ножом для мяса или скальпелем.

— Но ведь отрезать язык не так-то просто? — Хенли пошевелила собственным языком во рту, чувствуя, как натягивается подъязычная мышца.

— Пока человек жив? Невероятно трудно. Поэтому я бы не удивилась, если бы язык отрезали после смерти, но дело обстоит совсем не так.

— Погоди! Он был еще жив, когда ему отрезали язык?

Лин кивнула.

— Схватить человека за язык, пока он жив, крайне трудно, а тут еще разрез ровный. Хирургический! Я думаю, что человек был без сознания. Есть еще кое-что. Взгляните на его ноги и скажите мне, не заметили ли чего любопытного.

Хенли нагнулась пониже. Икру правой ноги покрывали мелкие песчинки, кусочки водорослей и засохшие рвотные массы. Она была мускулистой и волосатой — на ней росли тонкие светло-коричневые волосы. Левая нога выглядела точно так же, но на лодыжке оказалась полоска шириной сантиметров в пять, кожа на которой была бледнее со всех сторон.

— Он носил электронный браслет? — спросила Хенли.

— Думаю, да, — ответила Лин. — Вот сюда посмотри. — Лин повернула ногу, чтобы Хенли могла осмотреть ее со всех сторон и увидеть еще один бледный участок, размером не больше коробка спичек. — На нем определенно был электронный браслет для отслеживания перемещений. Хорошо бы получить данные из компаний, занимающихся мониторингом. Уверена, что размеры совпадут.

— Значит, его по приказу суда освободили из-под стражи и он должен был соблюдать комендантский час? — уточнил Рамоутер. — Это поможет нам продвинуться дальше. Наверное, можно узнать, кто в последние дни нарушал постановление суда.

— Ты представляешь, какое количество людей ходит с электронными браслетами? — спросила Хенли.

— Удачи, — только и сказала Лин. — Я взяла кровь, мочу на анализ, отправила сегодня утром. В лаборатории проведут все обычные исследования. Будем надеяться, что к концу недели смогу сообщить вам побольше информации. А у вас уже есть имя, фамилия? Как-то неуважительно называть его… ну, то от него оставшееся, что сейчас лежит перед нами на столе… «человеком с Мангой».

Хенли достала телефон из кармана. Он уже неоднократно подавал сигналы, сообщая, что пришли сообщения. Она прочитала последнее. Его прислал Энтони Томас, который проверил отпечатки пальцев отрезанной руки по полицейской базе данных.

— Вообще-то есть, — сообщила Хенли. — Познакомьтесь с Дэниелом Кеннеди.

Глава 5

Рамоутер вошел в квартиру почти в восемь вечера, снял ботинки, на которых так и оставались куски засохшей грязи, и оставил их на коврике у двери. Прошло четыре дня после того, как он сюда переехал. В квартире стоял не его запах. В ней все еще пахло освежителем воздуха и отбеливателем. Гостиная соединялась с кухней, окна выходили в разные стороны. И в гостиной, и в кухне все еще стояли нераспакованные коробки. Он включил себе радио для компании, достал из холодильника коробку готовой еды, снял с нее картонную упаковку, проткнул вилкой туго натянутый пластик и поставил разогреваться.

Через несколько минут Рамоутер отодвинул остатки безвкусных спагетти карбонара и взял свой айфон.

— О, мы ожидали, что ты позвонишь раньше. Мы как раз собираемся ужинать, — заявила Памела, отходя от камеры.

Как и всегда, макияж у нее был идеальным, и ни один мускул на ее лице не дернулся, пока она говорила. Она была одета в дорогую форму для занятий йогой, хотя Рамоутер точно знал: Памела понятия не имеет, что такое «собака мордой вниз»[12], и, вероятно, думает, что шавасана — это сорт чая.

— Прости, я не представлял, сколько времени мне потребуется, чтобы добраться из отделения до квартиры. Движение на Южной кольцевой…

— Может, завтра уйдешь с работы вовремя. Четкий распорядок дня очень важен.

Рамоутер прикусил язык, чтобы не сказать: «Расследование убийств — это не работа с девяти до пяти».

— Где Мишель? Я пытался связаться с ней через ФейсТайм, но она не ответила.

— Наверное, снова забыла зарядить телефон, но она наверху. Они оба наверху. Она была какой-то уставшей. Я скоро собираюсь уходить — мальчиков надо забирать из футбольной секции. Я отнесу ей свой айпад.

Памела вошла к Мишель, которая сидела на краешке кровати. Спальня была отражением гостиной Рамоутера: чемоданы и коробки занимали большую часть комнаты. Он улыбнулся про себя.

— Мишель, дорогая! — сказал Рамоутер. — Ты в порядке, любимая? Где Итан? Как прошел его первый день в школе? Я по тебе скучаю.

— Итан уже спит, — ответила Мишель, пристраивая айпад на прикроватной тумбочке. — Он невероятно устал после первого дня в школе. Я сделала для тебя кучу фотографий.

— Я знаю. Помнишь, ты посылала мне их сегодня утром?

У Рамоутера все внутри упало, когда он увидел замешательство на лице Мишель. Ранняя деменция в тридцать шесть лет. Редкая наследственная форма болезни Альцгеймера, как это назвал специалист. Ее отец умер в пятьдесят восемь, но остальные родственники надеялись, что, может быть, пары поколений болезнь не коснется. Рамоутер получил подтверждение перевода в ОРСП за две недели до того, как Мишель поставили диагноз. Они нашли квартиру в Форест-Хилл[13], школу для Итана, и Мишель уже договорилась о собеседовании, чтобы устроиться на новую работу, но диагноз изменил все. Старшая сестра Мишель Памела заявила, что ее сестре нужна стабильность, а переезд в неизвестный город, разрыв с семьей и друзьями только ухудшит состояние ее здоровья. Рамоутер не мог с этим спорить. У него в папке «Черновики» все еще хранилось письмо — отказ от перехода в ОРСП. Он был готов его отправить, но Мишель сказала: «Нет». Такая возможность представляется раз в жизни. Она не хотела, чтобы он потом жалел о том, что ее упустил. И винил в этом ее.

— Как прошел твой день? — спросил Рамоутер.

— Нормально прошел. Памела пригласила меня на обед, чтобы познакомить со своими подругами. Тебе бы они не понравились. А твой день как прошел?

— Хорошо. Я попал в отличный коллектив, и меня сделали напарником Анжелики Хенли, мы вместе расследуем одно дело. Ты помнишь ее? Я тебе про нее рассказывал.

— Инспектор?

— Да, все правильно. Инспектор, — радостно ответил Рамоутер.

— Какая она?

— Она… Э-э-э… Сильная. Умная. Не думаю, что она была счастлива получить меня в нагрузку, но ведь это только начало.

— Хм. Итан хотел дождаться твоего звонка, чтобы рассказать тебе, как прошел его день в школе…