Мелисса сжала губы, чтобы не расплакаться:

— Я тебя так люблю, я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось, ты это знаешь! Мамочка всегда, всегда будет с тобой рядом.

— Что происходит? — спросил Льюис, выходя в коридор.

— Папа подтвердил, что это сделала Грейс, — сказал Билл.

— Нет! — вскричал Льюис и бросился к сестренке, но Билл остановил его.

— Пойдем, сынок, тебе не нужно этого видеть.

Он отвел Льюиса на кухню и закрыл дверь.

— Мы поедем в хорошее место, Грейс, — заверил ее детектив Кроуфорд. — Там очень много книжек, и люди чудесные, — добавил он, глядя на Мелиссу.

— А ее вещи, ее одежда?! — спросила Мелисса, обвивая себя руками. Ее крупно трясло.

— Не волнуйся, мам, я вчера кое-что собрала, — ответила Грейс, указывая на рюкзак с Гарри Поттером, который Мелисса только что заметила у нее за спиной.

Мелиссе стало еще труднее сдерживать слезы.

Грейс знала, что ей предстоит.

Бедная маленькая Грейс. Умненькая, все понимающая маленькая Грейс.

— Ну разве ты не умница? — сказала Мелисса, сморгнула слезы и попыталась улыбнуться. Она вновь обняла дочь. — Я буду приходить к тебе как можно чаще. Это же возможно? — спросила она детектива. Тот кивнул:

— Да. Я буду держать вас в курсе событий.

— Я тебя люблю, — сказала Мелисса Грейс.

— И я тебя.

Она чмокнула мать в щеку, взяла детектива Кроуфорда за руку, и они вдвоем пошли по дороге.

И лишь когда захлопнулась дверь, Мелисса сползла по стене и разрыдалась.

— Что случилось, мам? — спросила Лилли, только выйдя на лестницу. — Куда делась Грейс?

Мелисса осела на пол:

— Полиция забрала ее в Сан-Фиакр. Папа подтвердил свои показания.

Лилли часто заморгала и вновь ушла в свою комнату, тихо закрыв за собой дверь.

Билл выглянул из кухни, и Мелисса только сейчас осознала, что он даже не попрощался с Грейс. Насколько же легко у него получилось отказаться от внучки, потому что она ударила ножом его сына!

— Ох, Мелисса, — пробормотал он, помогая ей подняться.

— Где Льюис? — спросила она.

— Слушает свою музыку. Он не хочет ничего слышать.

Мелисса схватила ключи от машины:

— Я хочу увидеть Патрика.

— Мне кажется, это плохая идея. Ему нужно отдохнуть.

— Я еду к нему, Билл!

Пожилой мужчина вздохнул:

— Хорошо. Но будь с ним там помягче, Мелисса, он еще очень слаб.

Она вышла из дома и поехала в больницу.

Глава сорок девятая

Суббота, 27 апреля 2019 года, 12.45.

Я смотрю на картину, которую нарисовала мама в юности — глаза, выглядывающие из старого дуба. У него полый ствол, и ребенок или худощавый взрослый вполне может там спрятаться от прохожих. Жители «Лесной рощи» — совсем как этот старый дуб, только в них прячутся мрачные секреты.

И хуже всех я.

Это из-за меня арестовали Грейс. Это из-за меня папа лежит в больнице. И это из-за меня мама снова теряет над собой контроль. Вот почему мы ничего ей не рассказываем. Мы боимся, что она вновь решит покончить с собой. Мы очень старались, упорствовали в своем молчании, но теперь я вижу — она буквально разваливается на части. То же самое я вижу, глядя на себя в зеркало.

Вот и все, игра окончена. Надо идти в полицейский участок. Немедленно. Но, черт возьми, мне так страшно. Я знаю, что случилось в Сан-Фиакре с Джейкобом Симмсом. Но как я могу допустить, чтобы там оказалась Грейс, которая ни в чем не виновата?

Может быть, есть другой вариант? Вариант, в котором мне не придется туда идти. Вариант, в котором и Грейс не придется там оставаться. Рассказать всю правду в записке, спасти Грейс, а потом… потом не будет ничего. Кончится тьма внутри меня, и бесконечное чувство вины и боли с ней.

Я слышу, как хлопает дверь, выглядываю из комнаты.

Мама ушла. Это даже хорошо. Я не хочу, чтобы она меня видела.

Я смотрю из окна на лес, туда, где мама пыталась покончить с собой, после того как не стало Джоела… и где оборвался последний вздох бабушки Куэйл.

Я беру блокнот и ручку, спускаюсь по лестнице, выхожу из дома и направляюсь в лес.

Глава пятидесятая

Суббота, 27 апреля 2019 года, 14.00.

Дойдя до палаты Патрика, Мелисса увидела, что он уже сидит на кровати, Розмари кормит его кашей, а Питер Милехам читает ему вслух газету. Патрик выглядел теперь намного лучше — его смуглые щеки порозовели, Розмари даже побрила его, зачесала набок оставшиеся волосы, ярко блестевшие в солнечном свете, пробивавшемся через окно.

Он был таким красивым.

Увидев Мелиссу, Патрик попытался растянуть губы в улыбке.

— Мел, — прохрипел он. Но она осталась в дверях, обхватив себя руками.

— Грейс только что арестовали.

Розмари вздохнула:

— Да, я так и подумала.

— Что случилось, Патрик? — спросила Мелисса. — Почему наша дочь такое с тобой сделала?

— Ссора, — ответил Патрик. — Часы.

— Пожалуй, я оставлю вас наедине, ребята, — сказал Питер и, отложив газету, вышел из палаты.

— Часы? — спросила Мелисса. — Я не понимаю…

— Ему трудно говорить, Мелисса, — сказала Розмари. — Полицейские показывали ему карточки.

— Но он смог наговорить достаточно, чтобы нашу дочь арестовали, — парировала Мелисса. Розмари вздрогнула:

— Мелисса, ну серьезно. Он ведь был ранен.

— Мне нужно понять, Патрик, — настаивала Мелисса, ничего не ответив Розмари.

Патрик поднял на нее темные, полные слез, глаза, и ее решимость пошатнулась. Он казался таким несчастным.

— Сказать Мелиссе, милый? — предложила Розмари. — Тебе, кажется, снова трудно говорить.

Патрик кивнул и попытался поднять руку.

— Подойди к нему, Мелисса, — велела Розмари. — Он так тебя ждал.

Мелисса сглотнула, подошла к нему и взяла за руку. Его прикосновение было как удар молнии. Он был таким теплым и родным, ее милый Патрик.

Милый Патрик, который ей изменял.

— Грейс случайно разбила часы Патрика, — сказала Розмари. — Те, которые мы обнаружили в ее рюкзаке.

Мелисса кивнула. Проклятая семейная реликвия!

— Не могу сказать точно, что произошло, — продолжила Розмари. — Патрик, конечно, не может объяснить подробно, но он, по всей видимости, ее отругал, и это вполне логично с учетом того, что она разбила такую ценную вещь. Я уверена, что она просто была неаккуратна, невнимательна, сама знаешь, какой иногда бывает Грейс.

Мелиссе захотелось сказать: «Ничего подобного, она внимательна ко всему!», но сейчас нужно было выслушать до конца, что там случилось.

— Как бы то ни было, — вздохнула Розмари, — Грейс стала кричать в ответ, вскипела ссора, и… и она ударила родного отца, — голос ее дрожал, и она явно была не в силах сама поверить в свои слова.

Патрик кивнул, а по его щеке катилась слеза.

Мелисса села рядом, склонилась ближе и всмотрелась в его лицо:

— Это нелепо. Грейс не могла настолько потерять над собой контроль.

— Иногда в детях что-то ломается, Мелисса, — сказала Розмари. — Ты же сама знаешь истории о ребятах из обычных семей, которые просто приходят в класс и открывают стрельбу.

Мелисса изумленно на нее посмотрела:

— Грейс ни в кого не стреляла, Розмари. А у тех детей всегда находилась причина, если копнуть глубже.

— Так, может быть, и у Грейс она есть? — спросила Розмари.

— Я знаю свою дочь. Послушайте, можно нам с Патриком побыть наедине?

Розмари нахмурилась, явно не желая покидать сына. Но Патрик кивнул матери, и она вздохнула:

— Хорошо. Если буду нужна, зови. Но ты это… помягче с ним, — велела она Мелиссе и вышла из палаты. Когда дверь закрылась, Патрик сжал ее руку и прошептал:

— Я люблю тебя.

Она не смогла ответить тем же и его взгляд погас.

— Я все знаю, Патрик, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами. — Я знаю, что ты мне изменял.

Он зажмурился и покачал головой.

— Прости, — скрежетал он. — Прости.

Она бережно приподняла его подбородок пальцами, чтобы заглянуть в глаза:

— Ты врал мне. О чем еще ты мне врал?

Он с удивлением смотрел на нее:

— Не… врал…

— Но как я после этого могу тебе доверять? — спросила она, вглядываясь в его темно-карие глаза. — Правда ли, что Грейс ударила тебя, Патрик?

— Зачем мне врать? — только смог выговорить он.

А Патрик задал правильный вопрос. Ведь зачем-то он соврал?

— Она в Сан-Фиакре, Патрик! И если ты врешь…

Она согнулась пополам, закрыла лицо руками и расплакалась. Она почувствовала, как ладонь Патрика легла ей на спину.

— Прости меня, — сказал он. — Пожалуйста.

Она посмотрела на него, пытаясь увидеть человека, за которого она когда-то вышла замуж.

— Я не знаю, Патрик… я ничего не знаю.

В кармане зазвонил телефон. Она вздохнула и посмотрела на экран — Билл — и поднесла телефон к уху.

— Да?

— Льюис и Лилли ушли из дома, — проговорил он запыхавшимся голосом. Он явно бежал. — Я пошел посмотреть, как они там… они оба ушли. Я звонил им, искал по всему поселку. Безрезультатно.

— Когда вы в последний раз их видели? — спросила Мелисса и взволнованно посмотрела на Патрика.

— После того, как ты ушла.

— Твою ж мать, — проговорила она и, прикрыв микрофон пальцем, сказала Патрику: — Близнецы пропали.

Глаза Патрика расширились от ужаса.

— Ты знаешь лес лучше меня, Мелисса, — сказал Билл. — Мне кажется, они направились туда.

— Хорошо. Я иду.

Она убрала телефон в карман, и Патрик слегка коснулся ее пальцев.

— Найди их, — попросил он.

— Найду.

Десять минут спустя она подъехала к дому и увидела Билла, Томми Милехама и Росса Шиллингфорда.

— Мы обошли весь поселок, — сказал Томми, когда она подошла к ним. — Безрезультатно.

— Хорошо. Давайте поищем в лесу, Билл. Уверена, все будет в порядке. Томми, Росс, оставайтесь здесь на тот случай, если они вернутся.

Мужчины кивнули. Мелисса и Билл направились в лес, раздвигая ветки. Под сенью деревьев было темно и сыро, солнце скрылось за облаками, и казалось, что наступила ночь.

Мелисса ускорила шаг, скользя взглядом по деревьям. Ей внезапно вспомнилось, как она покинула дом спустя несколько дней после смерти Джоела, как трехлетняя Лилли плакала и звала маму. Тогда Мелисса чувствовала себя невесомой, потерявшей рассудок, и ей казалось, что она может оторвать ноги от земли и полететь.

Она представила себе, что сейчас испытывает то же чувство. Она представила, что Льюис и Лилли сейчас испытывают это чувство. Ее желудок противно свело нехорошим предчувствием.

Она рванула вперед, спотыкаясь и натыкаясь на корни и камни, раздвигая на своем пути ветки. Билл, задыхаясь, бежал вслед за ней, сам не свой от ужаса, пока они наконец не добрались до дерева, которое она искала.

До исполинского старого дуба в самом сердце леса. Того дуба, где она едва не погибла и где погибла ее мать. И на ветке этого дуба качалось тело.

Глава пятьдесят первая

Суббота, 27 апреля 2019 года, 14.45.

— Господи, это Лилли! — закричала Мелисса.

Она рванула к дочери и приподняла ее за ноги. Билл запрыгнул на скамейку и стал разматывать веревку, туго накрученную на ветку.

— Держись, милая, держись, — шептала Мелисса, дрожа под весом дочери, гладя ее ноги и заглядывая в ее бледное лицо.

— Лилли, Господи, только не Лилли! — кричал Билл, лихорадочно дергая узел. — Он, мать его, не развязывается!

Позади них раздался шум, и, обернувшись, они увидели, что к ним бегут Льюис и Райан.

— Нет! — кричал Льюис. Он метнулся к сестре, а Райан запрыгнул на скамейку рядом с Биллом и помог ему справиться с узлом.

Они аккуратно положили девушку на землю, Мелисса стала делать дочери искусственное дыхание, и ее слезы капали на лицо Лилли.

— Она… все? — шептал Льюис, всхлипывая. — Она… погибла?

Лилли внезапно застонала, открыла глаза и посмотрела на Мелиссу.

— Прости, — просипела она.

Потом Мелисса еще долго смотрела, как она спит на больничной койке, а Льюис свернулся калачиком на стуле. Карамельные волосы Лилли разметались по голубой подушке, она шумно дышала. Не считая нескольких порванных связок шеи, она, слава Богу, была в порядке. Они нашли ее очень вовремя. Льюис обнаружил, что сестра пропала, пошел в лес искать и по пути наткнулся на Райана.

Медики установили, что у Лилли был нервный срыв. Большего не достичь, с учетом того, что она не говорила ни слова. Поэтому, убедившись, что серьезных повреждений шеи и других физиологических последствий нет, ее перевели в психиатрическую палату, о чем вскоре и сообщили Мелиссе.

Мелисса была в ужасе. Всегда уверенная в себе и жизнерадостная девочка была так раздавлена всем происходящим, что просто не смогла этого выдержать. Придя в сознание, она долго спала, а открыв глаза, печально стонала и тут же закрывала их, как будто ей было слишком страшно оставаться здесь, в реальном мире.

Билл вошел в палату, сел у кровати внучки и гладил ее волосы. Он пробыл в больнице весь день, как и Мелисса накануне, позволяя ей время от времени отдохнуть в одиночестве. Чуть позже приехала Розмари, и все трое тихо плакали в коридоре. Решили, что Патрику пока сообщать не будут.

— Господи, ну и неразбериха, — тихо, чтобы не разбудить Льюиса, сказал Билл. Он плюхнулся на стул возле Мелиссы. — Зачем наша Лилли так сделала?

— Я не знаю. И не могу в это поверить.

— Она же не случайно выбрала это дерево, правда, Мелисса?

Мелисса всмотрелась в его лицо, и сердце ее бешено заколотилось, гулом отдаваясь в ушах.

— Что вы имеете в виду? — спросила она.

Билл вздохнул и провел ладонью по лысой голове.

— Мы знаем, что ты на том же месте пыталась покончить с собой, Мелисса. Близнецы нам рассказали.

Она откинулась назад и зажала рукой ладонью:

— Нет! Как они узнали?

Первая мысль была о Райане. Но он бы ее не выдал. Дебби? Но зачем она рассказала близнецам?

Может быть, в тот день ее видел кто-то еще?

— И не только они, — ответил Билл на другой ее немой вопрос. — Может быть, поэтому они и не сказали тебе о том, что это сделала Грейс. Они слишком боялись, что ты вновь попытаешься покончить с собой.

К горлу подступила тошнота. Мелисса побежала в маленькую ванную, закрыла дверь и склонилась над унитазом — ее вырвало желчью. Поднявшись, она дрожащей рукой вытерла рот и посмотрела в зеркало на свое измученное лицо.

— Ты это сделала, — сказала она себе. — Ты сотворила все это. Виновата только ты, и разгребать только тебе.

— Мелисса? — Билл тихо постучал в дверь. — Все в порядке?

Она глубоко вздохнула и открыла дверь. Билл ласково смотрел на нее.

— Иди сюда, — сказал он, раскрыл ей объятия и она рухнула в них, совсем как в детстве.

— Все будет хорошо, — прошептал он ей в ухо. — Мы все исправим, обещаю.

— Как? — прошептала она, глядя на спящую дочь, на шее которой все еще отчетливо виднелся след веревки. — Как все это можно исправить?

— Ты их мать, — сказал он твердо. — Ты жена Патрика. Тебе нужно собраться, Мелисса, ради детей. Ты не можешь потерять себя, как тогда, после смерти Джоела. Тебе нужно поступить правильно.

— Но как правильно, Билл?

Ей искренне хотелось узнать ответ, потому что она больше не имела ни малейшего понятия, как исправить хоть что-то.

— Держись за Патрика, — ответил Билл. — Покажи детям, что ты — их семья. Иначе — ты совершенно права — близнецы никогда из этого не выберутся.

— А Грейс?

— Сейчас мы не в силах ей помочь, но это сделают другие. Мы можем повлиять на то, что происходит с этими двумя, — он указал на спящих близнецов. — У тебя есть возможность все исправить, и ты не одна. Мы с Розмари поможем тебе, Мелисса. Мы вернем все, как было.

Он крепко обнял ее, и она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, стоявшей в ночной рубашке посреди его кухни. Уткнувшись головой ему в плечо, она верила. Да, они все исправят. Розмари и Биллу это всегда удавалось.

Глава пятьдесят вторая

Пятница, 3 мая 2019 года, 08.15.

Мелисса старалась улыбаться, глядя, как Патрик ковыляет на костылях, а за ним идет медсестра. Прошла уже почти неделя с тех пор, как он вышел из комы, и прогресс был замечательный. Но Патрик, как обычно, ставил высокие ориентиры и заявлял, что хочет вернуться домой к своему дню рождения в конце июня. Розмари и Билл были рады, что он так быстро идет на поправку, но Мелисса не разделяла их энтузиазма, потому что ее младшая дочь была за решеткой в Сан-Фиакре, в нескольких милях от нее, а старшая — в палате для психически нестабильных. Льюис тоже погрузился в молчаливую депрессию и, когда не был в больнице с сестрой, сидел в комнате на чердаке.

Он был рядом, когда Патрик достаточно окреп, чтобы навестить Лилли. Мелисса отвезла Патрика к ней в инвалидном кресле. Патрик положил голову ей на кровать и тихо плакал, а Лилли смотрела на него сверху вниз, и ее лицо ничего не выражало.

Видя его, такого ранимого, Мелисса осознавала, что Билл прав. У нее был шанс все исправить, спасти свою семью, если только она могла простить Патрика за измены… А что еще она могла сделать? Бросить его в таком состоянии? Добавить ко всему, что пережили дети, еще и развод родителей?

После разговора с Биллом — в тот день, когда Лилли пыталась покончить с собой, Мелисса пошла к Патрику и сказала ему, что все прощает, что нужно быть сильными ради детей. Он даже не удивился. Ему было очень легко вернуться к старым привычкам, будто и не было всего пережитого ужаса, а Мелисса просто слишком устала, чтобы думать еще и об этом. И теперь она старалась смотреть на него во время очередного сеанса физиотерапии, как раньше, когда он толкал предвыборные речи с трибун. Она практически поселилась в больнице, разрываясь между Патриком и Лилли.

Но сегодня все было иначе. Сегодня ей разрешили навестить Грейс… а еще их дом больше не был под наблюдением, и она решила, что пришло время вернуться. Но в то же время она страшилась этого возвращения, так что безвылазно торчала в больнице еще и по этой причине. Она сама не знала, чего боится. Может быть, боялась увидеть, каким фальшивым ей покажется ее идеальное «семейное гнездышко», пропитанное ложью. Но надо было вернуться и, может быть, даже сделать уборку. Сделать что-то нормальное.

— Смотри, Мелисса! — сказал Патрик. Он добрался до очередной отметки на полу больницы, и его красивое лицо светилось яркой улыбкой.

— Разве это не замечательный прогресс? — спросила медсестра, проходя мимо. Мелисса улыбнулась.

Патрик и в самом деле очень быстро шел на поправку. Лишь с одним аспектом были трудности — с речью. Медсестра объяснила, что у него болит горло, потому что в нем долгое время были трубки. Поэтому Мелиссе приходилось общаться с ним при помощи предельно коротких фраз и пластиковых карточек.

Это очень его расстраивало, но Мелиссу расстраивало еще больше, потому что было невозможно добиться от него подробного рассказа, что же произошло в тот четверг. Ей хотелось выяснить все нюансы, понять, что привело к трагедии, как себя вела Грейс с Патриком за несколько дней и даже за несколько недель до этого четверга. Ей всегда говорили, что их семья — одна команда, но теперь Мелисса чувствовала, что она выбыла из этой команды.

Патрик вновь улыбнулся ей, и медсестры помогли ему вернуться в инвалидное кресло, подкатив его ближе к Мелиссе. Он посмотрел на свой телефон. Выборы прошли вчера, и Мелисса не придала этому никакого значения. Но для Патрика результаты были очень важны, и ему не терпелось узнать количество голосов.

— Есть новости? — спросила она. Патрик покачал головой. Его лоб и темные волосы блестели от пота.

— Ты просто умница, — сказала Мелисса. Он вновь просиял улыбкой.

— У меня хорошо получается, да?

— Ого, и говоришь ты намного лучше! Очень четкая фраза, — похвалила она, сжимая его руки. — Ты слышишь?

Он кивнул, поднес ладонь к горлу и вновь дернулся:

— Но мне больно.

— Нужно сообщить медсестре. Можешь сказать еще что-нибудь?

Он нахмурился и покачал головой:

— Больно.

— Пожалуйста, постарайся, Патрик, — она всматривалась в его лицо. — Мне так хочется с тобой поговорить. Я так и не поняла, что случилось в тот день, и если…

Он отдернул руку:

— Больно!

Мелисса с удивлением посмотрела на мужа. Подошла медсестра:

— У вас все хорошо?

Мелисса вновь села и прислонилась спиной к кушетке:

— Патрику удалось сказать несколько слов. Но ему очень больно.

— Отлично, Патрик, — сказала медсестра и деловито села перед ним на корточки. — Скажете что-нибудь еще?

Патрик покачал головой, указывая на горло:

— Не волнуйтесь, мы попробуем чуть позже, — пообещала медсестра. — Будем обедать?

Она покатила кресло с Патриком. Мелисса какое-то время сидела, не двигаясь, но Патрик обернулся и посмотрел на нее, приподняв подбородок. Она встала и пошла за ним.

Колония для несовершеннолетних преступников располагалась в большом трехэтажном доме на окраине Эсбриджа, и оттуда, правда издалека, можно было увидеть их «Лесную рощу». Мелиссе отчаянно хотелось увидеть дочь, но ей позволили это сделать только теперь, за два дня до суда. Пока Грейс была здесь, ее изо всех сил старались разговорить.

— Это может улучшить ее положение, — сказал детектив Кроуфорд Мелиссе по телефону. — Если мы составим ее подробный психологический портрет и выясним, что натолкнуло ее на такой поступок, это скажется на результатах судебного процесса.

Судебного процесса?!

Мелисса не могла поверить, что ее дочь вызывают в суд, пусть даже суд по делам несовершеннолетних, где не будет ни публики, ни СМИ. Но газетчиков не изменить, и мысль о том, что в прессе будут обсуждать, зачем Грейс ударила ножом отца, кандидата в члены совета, внушала ей ужас. Пока до этого не дошло, но это было неизбежно. Десятилетняя девочка из «Лесной рощи», напавшая на отца, была идеальной темой для первой полосы. Детектив Кроуфорд посоветовал Мелиссе быть готовой к тому, что информация просочится в прессу.

Но, слава Богу, пока ничего не было. Даже группа на фейсбуке и то притихла.

Вся дрожа, Мелисса приблизилась к Сан-Фиакру. Она не могла не думать о Джейкобе Симмсе, несмотря на все уверения детектива Кроуфорда, что после того инцидента там провели масштабную ревизию. С виду здание было совершенно невинным — красивый белый особняк в эдвардианском стиле. Большие окна и маленькая серебристая табличка на двери с домофоном — лишь это отличало его от жилого дома. Мелисса позвонила в домофон и представилась. Ей открыла женщина с именным бейджем и провела в комнату, где родители могли пообщаться с детьми. Здесь было много удобных диванов, полки были заставлены книгами и играми. Был даже телевизор. Очевидно, владельцы этого заведения старались создать иллюзию благополучия для детей и родственников, навещавших этих детей. Но Мелисса не видела в этом никакого благополучия, особенно когда увидела других детей и пришедших к ним родственников. Она не любила судить других, во всяком случае, старалась не делать этого, и к тому же сама была не из самой благополучной семьи. Но по ним всем было видно — им выпала трудная жизнь. Это было написано у них на лицах, это было видно по их одежде. Мелисса в своей тунике от Boden и в сандалиях от Saltwater казалась там белой вороной. Впрочем, как и Грейс, которая вышла к ней с книжкой в руке в сопровождении кого-то из персонала. Она показалась Мелиссе особенно юной, поскольку ее волосы были заплетены в косички — обычно она не делала такую прическу. Мелисса бросилась к ней и крепко прижала к себе, стараясь не заплакать. Женщина, которая привела Грейс, кивнула, села на стул рядом и достала айпад.

— Как ты, милая? — спросила Мелисса. — Ты хорошо кушаешь? Вкусно кормят?

Грейс пожала плечами, и Мелисса закусила губу. Вид у девочки был измученный, а под голубыми глазами виднелись темные круги. Ничего удивительного здесь, но Мелисса забеспокоилась.

— У Лилли и Льюиса все хорошо? — тихо спросила Грейс.

— Да, милая, — ответила Мелисса. Она не могла рассказать Грейс, что случилось с Лилли. На хрупкие плечи девочки и так навалилось слишком много.

— Когда я смогу вернуться домой?

Мелисса постаралась не расплакаться:

— Сначала будет суд.

— А когда он будет?

— Не знаю, милая. Детектив Кроуфорд говорит, может быть, через шесть месяцев. Сначала будет судебное заседание, и я, конечно, приду.

Тельце Грейс в ее объятиях напряглось.

— Я не выдержу, мамочка.

Мелисса сжала ее плечи:

— Чепуха. Тебе нужно быть сильной, — она поняла, что сейчас это самые правильные слова. Никакого больше сюсюканья. — Вспомни, какой сильной была Малефисента в том фильме с Анджелиной Джоли, когда ей отрезали крылья.

Грейс кивнула и положила голову матери на плечо.

— А у Малефисенты были мама и папа? — спросила она.

— Если честно, не знаю.

— Аврору воспитали феи в лесу, да?

Мелисса кивнула, и Грейс посмотрела в окно, на «Лесную рощу» вдалеке.

— Если мне разрешат жить с Райаном, — сказала она, — может быть, я буду жить не здесь, а с ним в лесу.

— Почему с Райаном?! — удивилась Мелисса. Грейс повернулась и недоуменно посмотрела на мать:

— Но он же мой папа.

Мелисса покачала головой и сжала руку дочери:

— Он не твой папа, Грейс. С чего ты это взяла?

— Папа сказал.

Глава пятьдесят третья

Пятница, 3 мая 2019 года, 11.00.

Мелисса шла по дорожке к своему дому, все еще пытаясь осознать слова Грейс. Сначала она хотела сейчас же идти к Патрику и спросить, что за чертов спектакль он устроил, рассказав Грейс, что ее отец — Райан. Но ей нужно было подумать.

Она повернула ключ, не в силах поверить, что прошло всего две недели с тех пор, как она точно так же открыла эту дверь, ожидая, что ее встретит болтовня и вопросы, когда обед. Теперь же, войдя в дом с сумкой, полной грязной одежды Лилли и Льюиса, она ощутила, будто ее ноги налиты свинцом.

Она остановилась и огляделась. Все ощущалось совсем иным. Дом уже не казался ей своим домом. Она вошла в кухню, села на стул и впилась взглядом туда, где лежало тело Патрика. Две недели, всего две недели, а их жизнь так чудовищно изменилась. Ее охватила тоска по скучной повседневной жизни, шуму стиральной машины и музыке, доносившейся из комнаты близнецов наверху. По Грейс, читавшей в своем любимом углу гостиной, по Патрику, игравшему с Сэнди. Ничего этого она больше не видела. Лишь Патрика и Грейс, стоявших друг напротив друга и скандаливших из-за чертовых разбитых часов!

Она вздохнула, достала швабру и принялась мыть пол. Но кровь так въелась за это время, что пришлось встать на колени и изо всех сил тереть его щеткой. Слезы катились по щекам при мысли о том, что на этом самом месте Грейс ударила ножом Патрика… что Патрик сказал Грейс, кто ее отец! В дверь постучали. Мелисса глубоко вздохнула, вытерла слезы рукавом и со щеткой в руках пошла открывать.

За дверью стояла Дафна.

— Ох, Мелисса, — сказала подруга, крепко обнимая ее, — Мэдди рассказала мне про Лилли. Мне так жаль, что на тебя столько всего навалилось.

— Это ужасно.

— Я и представить себе не могу.

Дафна посмотрела на щетку, с которой стекала на пол кровавая вода.

— Я пытаюсь отчистить кровь, — сказала Мелисса.

Не говоря ни слова, Дафна забрала у нее щетку и пошла в кухню. Если ее и испугали кровавые следы на полу и полицейская изолента, то виду она не подала. Встала на колени и принялась тереть, пока пол не заблестел. Потом она занялась остальной частью кухни. Мелисса сидела за кухонным столом и наблюдала за подругой.

— Патрик поправляется, да? — спросила Дафна, не поднимая глаз. Мелисса кивнула:

— Да, только с речью проблемы. Так что не получается выяснить у него подробности.

— А как вы, ребята… ну, после того, как ты узнала все эти слухи о Патрике…

— Мы постараемся справиться.

Дафна раскрыла рот от удивления и с новой силой принялась тереть столешницу:

— Значит, ты от него не уйдешь?

— Пока не знаю.

Перестав тереть, Дафна посмотрела на Мелиссу и нахмурила брови.

— Знаешь, такие люди, как он, не меняются, Мелисса. Я просто… — она вздохнула, покачала головой. — Прости, это не мое дело.

— Ладно уж, говори. Может, я и сама хочу услышать, — сказала Мелисса, вновь прокручивая в голове слова Грейс.

— Я не хочу, чтобы ты поддавалась на провокации Розмари и Билла. Надеюсь, ты знаешь, что сможешь справиться без них… и без Патрика тоже. Ты прекрасно проживешь одна. Тебе нужно научиться доверять своим инстинктам, а когда ты с кем-то связан слишком тесно, этот навык теряется.

Похожие слова Мелиссе говорила мать за неделю до смерти. Она всерьез задумывалась, чтобы переехать в свой собственный дом в нескольких поселках отсюда. Мелиссе очень не понравилась эта мысль. Она тогда наслаждалась жизнью у Билла и Розмари. Так она и сказала тогда матери.

— Но я здесь не могу дышать, Лисси, — жаловалась мать. — На меня давят Билл и Розмари, давит вся «Лесная роща».

— Они не давят на нас! — канючила Мелисса. — Мне тут так здорово!

Мать притихла и задумалась, а потом подняла на Мелиссу большие голубые глаза:

— Я как-то читала одну интересную историю о лесной школе на Филиппинах…

Мелисса вздохнула. У ее матери была привычка говорить притчами.

— Эта школа решила восстановить ближайший лес, который был в очень плохом состоянии. Высадили множество самых разных семян, посадили даже красное дерево из Индии. И эти семена красного дерева принялись просто замечательно. Они быстро проросли и укрыли своей сенью животных и учеников лесной школы.

Мелисса закатила глаза:

— Индия, Филиппины, красное дерево… при чем тут все это, мам?

— Терпение, дитя мое! — сказала мать, и Мелисса притихла. По правде говоря, мать впервые разговорилась с ней с тех пор, как они перебрались сюда. Будто только тогда стала собой. Она придвинулась к дочери и посмотрела ей в глаза:

— Проблема была в том, что красные деревья стали вытеснять все остальные. Душить их, не давать расти, не говоря уже о том, что экосистеме они ничем не помогали. Их листья были слишком горькими, чтобы животные могли их есть. И в итоге окружающая среда перестала подходить тем растениям, которые росли в этом лесу с самого начала. Они погибли.

Мелисса вздохнула:

— Так кто я? Лесное растение или красное дерево?

Мать сжала в руке ладонь дочери:

— Мы с тобой — лесные растения, милая. Мы жили здесь до «Лесной рощи», сожительствовали с ее жителями и прекрасно выжили бы и без них, поверь мне. Наши корни сильны, и ты — сильная. И все, что я хочу сказать тебе, Лисси — береги себя, будь собой, доверяй своим инстинктам. Не нужно смотреть на общество, на Билла и Розмари, чтобы видеть, что правильно, а что нет.

— Но они лучше знают, что правильно, мам, — рассердилась Мелисса, — потому что без них мы бы уже погибли!

Мать сузила глаза:

— У меня был план, Мелисса. Не было только возможности воплотить его в жизнь, спасибо Розмари и Биллу. Осторожнее с этими двумя, милая.

И, как выяснилось позже, они так душили ее, что она ушла из дома в холодную ночь…

Мелисса встряхнула головой, отгоняя воспоминания.

— Прости. Я перегнула палку, да? — спросила Дафна.

— Да нет. Я просто подумала — ты говоришь, как говорила мне моя мать.