– Лучше не общайся с ним, – посоветовал Лев.

– Почему?

– Потому что я боюсь, что ты передумаешь и останешься при нем. Боюсь потерять тебя, как пятнадцать лет назад.

– Нет, Лев. Мне нужен только ты. Но я не хочу, чтобы с Макером случилось несчастье. Я не желаю ему зла!

Лев, посерьезнев, взглянул на нее:

– Я сам всем займусь, обещаю тебе! Макер станет президентом. У него все будет хорошо. Доверься мне. Главное, ни при каких обстоятельствах не выходи из моего номера!



В пять с чем‐то в Альпийском салоне началось заседание совета.

После смерти Абеля Эвезнера председательствовал на правах старшего Орас Хансен. Он предпочел обойтись без долгих разговоров.

– Мы уже почти год обсуждаем кандидатов. Я считаю, что все давно сказано, у нас было достаточно времени, чтобы сделать свой выбор. Так что давайте перейдем непосредственно к голосованию. Я голосую за Макера Эвезнера.

Тарногол попытался скрыть свое удивление.

– Я тоже за Макера Эвезнера, – поддержал его Жан-Бенедикт.

– Два голоса за Макера, – поспешно заключил Орас, которому не терпелось покончить с этим. – Решение принято.

Но Тарногол, достав из кожаного портфеля свой ноутбук, остановил их:

– Я хочу поделиться с вами важной информацией. Час назад я получил по мейлу анонимное письмо.



18.15. Макер, изнывая от нетерпения, ждал в коридоре напротив Альпийского салона, когда его кузен подаст заветный знак. Через стенку до него доносились отголоски оживленной дискуссии, но слов было не разобрать. Внезапно дверь открылась, и появился Жан-Бенедикт. Вид у него был подавленный.

– Ну? – спросил Макер.

– Ну, ты проиграл! – выдохнул Жан-Бенедикт. – Победил Левович.

– Что?!

– Я ничего не смог поделать. Голосование состоялось. Все кончено. Левович избран президентом банка.

Глава 35

Светлая полоса

15 лет назад

В начале сентября Женева медленно окрашивалась в осенние цвета.

Ольга фон Лахт с высоко поднятой головой, в шляпе и приличествующем случаю наряде, вошла вместе с Анастасией в отель “Бо-Риваж” на набережной Монблан.

Каждое воскресенье они пили чай в этом роскошном отеле на берегу Женевского озера. Каждое воскресенье они садились в одни и те же кресла, и каждое воскресенье Ольга неизменно заказывала самовар с черным чаем и ломтик морковного торта на двоих. Она просила samovar для пущего шика. Анастасия отбывала чайную повинность одна – Ирину освободили от семейных обязательств, когда она вышла замуж за управляющего активами Эвезнер-банка. Теперь Ольга требовала, чтобы старшая дочь посвятила себя деторождению. “Забеременей поскорее!” – велела она.

Ольга очень расстроилась, что Анастасия порвала с Клаусом. Она не знала всех подробностей этой истории, поскольку Клаус предпочел не распространяться о том, что его избили в его собственной квартире. Они расстались официально. Ольга позвонила родителям Клауса с извинениями: “Ваш Клаус просто сокровище, и я весьма сожалею о поведении моей дочери”. Мать Клауса была настроена более философски: “Они слишком молоды, а в молодости часто ничего не получается. Хорошо, что они осознали это сейчас и избежали несчастливого брака”. Ольга не согласилась, но поостереглась возражать ей вслух.

В это воскресенье в чайном салоне “Бо-Риважа” Ольга заявила дочери:

– У тебя была возможность сыграть феерическую свадьбу, а ты закапризничала.

– Мне без него лучше, – сказала Анастасия.

Ольга передразнила ее визгливым, идиотским голосом:

– “Мне без него лучше”! Посмотри, какая молодец твоя сестра! Бери с нее пример!

– Она вышла за лысого толстяка, – отважилась Анастасия.

– Попридержи язык, доченька! Он лысый, зато богатый! И теперь она живет на вилле с бассейном! А ты вернулась на круги своя. На должность секретарши, надо же! Секретарша! Завидная партия!

– Я, по крайней мере, зарабатываю себе на жизнь, – возразила Анастасия. – А это начало независимости.

– Говенная у тебя независимость! Дочь моя, пока я жива, ты съедешь от меня, только если выйдешь замуж, и притом удачно. И точка! Хватит препираться по пустякам.

Анастасия опустила голову, а Ольга проверила, хорошо ли заварился чай. Вдруг она услышала, как служащий отеля обратился к клиенту, севшему за столик позади них:

– Граф Романов, прошу вас.

Ольга, выпучив глаза, потихоньку обернулась: он! Ну и ну! Какое дивное стечение обстоятельств! Она наклонилась к дочери и, на всякий случай понизив голос, сказала ей на ухо:

– Сзади нас граф Романов!

– Кто? – переспросила Анастасия, делая вид, что не понимает, о ком речь.

– Ну Лев, граф Романов! Русский красавец, помнишь, мы познакомились на Большом уикенде Эвезнер-банка в Вербье!

– Ах, он! – Анастасия изобразила полное безразличие.

Ольга встала и, схватив дочь за руку, потянула за собой.

– Граф Романов! – воскликнула она. – Какой приятный сюрприз!

– Вот это встреча, дражайшая мадам фон Лахт! – вскричал в ответ Лев, почтительно поклонившись ей.

– Вы помните мою дочь Анастасию?

– Разве можно забыть такое изумительное лицо? – сказал Лев, чмокнув ей руку.

Анастасия вздрогнула. Она хотела обнять его и поцеловать в губы. Но сдержалась, чтобы мать не поняла, что они заодно.

– Какими судьбами, дорогой граф? – спросила Ольга.

– Представьте себе, я в конце концов поддался на уговоры моего друга Абеля Эвезнера. Он прямо пристал с ножом к горлу, и я согласился работать у него в банке. Конечно, мой тяжкий труд рантье был мне больше по душе, – добавил Лев с усмешкой, – но что вы хотите, я не в состоянии отказать другу. Кроме того, мне наконец будет чем заняться, ведь, как известно, безделье – мать всех пороков.

– Верность в дружбе – одна из самых похвальных добродетелей, – восхитилась Ольга.

– Так что теперь я в Женеве, по крайней мере на некоторое время.

– Где вы остановились?

– Я снял люкс в “Отеле де Берг”. Мне так удобнее.

– Это самый красивый отель в Женеве! – Ольга была в восторге.

– Да, это действительно очень практично. Но я люблю заходить иногда на чай в “Бо-Риваж”… Императрица Сисси, сами понимаете!

– О да! – всхлипнула Ольга, почуяв родственную душу. – Редко встретишь молодого человека с таким изысканным чувством стиля! Если вам нужен экскурсовод по Женеве, пожалуйста, обращайтесь к Анастасии. Она будет рада показать вам город. Можете прямо сейчас назначить встречу.

– Мне бы не хотелось злоупотреблять любезностью вашей чудесной дочери, – сказал Лев.

– Что вы, что вы, злоупотребляйте, заклинаю вас!

– Понимаете, так получилось, что сегодня вечером я зван на ужин к британскому послу, и у меня нет спутницы…

– Анастасия совершенно свободна! – в приказном тоне сообщила Ольга.

– Боюсь, ей будет ужасно скучно, – предупредил Лев.

– В котором часу она должна быть готова?



В теплую сентябрьскую ночь, на острове Руссо, там, где Рона вытекает из Женевского озера, Лев и Анастасия громко хохотали, лежа в объятиях друг у друга на одеяле для пикника.

– Ужин с британским послом, не могу поверить, что она купилась! – веселился Лев.

Они смотрели на возвышавшийся перед ними роскошный фасад “Отеля де Берг”.

– Мама велела не упрямиться, если ты пригласишь меня на ночь в свой люкс. “Такой красавец, и к тому же богатый, тут не о чем даже думать”.

– Можешь провести ночь в моей квартирке на улице О-Вив.

– С удовольствием.

– Когда‐нибудь я предложу тебе жилье получше, – обещал он. – У тебя будет жизнь, о которой ты всегда мечтала.

Она страстно поцеловала его, чтобы он умолк.

– Мне плевать на люкс в “Берге”, дурачок. Я всегда мечтала о ком‐то вроде тебя. Остальное не имеет значения. Кстати, почему в отеле? Звучит как‐то бесприютно и неприкаянно.

– А где ты хочешь жить? – спросил Лев.

– Не знаю, но уж точно не в отеле.

– Ну все‐таки должно же быть место, где ты мечтала бы поселиться.

– В Колоньи есть один дом, – призналась она, – на шоссе Байрона, откуда вроде бы открывается потрясающий вид на Женеву. Я прохожу мимо него по дороге к Эвезнерам. Если смотреть от ворот, дом едва заметен вдалеке, но я представляю себе, что живу там и по утрам пью кофе на террасе, над самым озером.

– Давай поедем посмотрим на этот дом прямо сейчас, – предложил Лев.

– Что? Прямо сейчас? Но уже почти десять.

– Пошли. Помечтать никогда не поздно.

Они взяли такси и поехали в Колоньи. Дом стоял на вершине холма, рядом с парком Байрона, куда Лев и отвел Анастасию. Они сидели на скамейке и любовались захватывающим дух пейзажем.

– Вообрази, что мы сидим на террасе нашего особняка и этот вид принадлежит нам.

– А он и так принадлежит нам, – улыбнулась Анастасия, – даже без особняка.

Лев крепко обнял ее. Они восхищенно смотрели на мерцающее озеро и огни города, очертания которого угадывались в темноте.

– Однажды я подарю тебе этот дом, – пообещал Лев. – Когда‐нибудь я смогу положить к твоим ногам самые прекрасные сокровища. Эвезнер-старший очень доволен мной и собирается повысить меня в должности до Нового года, с рождественским бонусом в придачу. Он сказал, что, если так и дальше пойдет, я скоро начну отлично зарабатывать.

– Меня не волнуют деньги, Лев, сколько раз повторять. Тебе хорошо в этом банке?

– Ну да. Почему ты спрашиваешь?

– Я была готова наняться горничной в “Палас Вербье”, чтобы быть рядом с тобой. Никогда не забывай об этом.



В Эвезнер-банке Льва определили в кабинет к Макеру и Жан-Бенедикту. В угол поставили еще один стол, чтобы выделить ему рабочее место. Оба кузена-наследника, будущие члены совета директоров, благосклонно смотрели из‐за своих прекрасных столов черного дерева на новичка, снисходительно именуя его стажером. По просьбе Абеля Эвезнера они должны были посвятить его во все тайны ремесла.

Анастасия работала в секретариате юридического отдела, этажом ниже. Она часто заходила к ним в перерыве выпить кофе, иногда они вместе шли обедать. В коридорах сотрудники банка оглядывались на нее. Анастасия вскружила всем головы своим умом и красотой, обоим кузенам в том числе. Чтобы особо не выделяться, она попросила Льва держать их роман в секрете. Он поначалу не мог понять, зачем им вообще скрываться.

– В любви нет ничего плохого, – говорил он.

– Дело не в нас, а в них, – отвечала Анастасия. – Думаю, нам лучше подстраховаться.

– Подстраховаться? А кто нам угрожает?

– Твои коллеги! Ты что, не понимаешь, тебе тут все завидуют.

– Да кто может завидовать обычному стажеру?

Когда он это говорил, она кидалась к нему в порыве неистовой любви. Она обхватывала его лицо руками и шептала, глядя ему прямо в глаза:

– Лев Левович, ты единственный, кто не видит то, что очевидно всем.

Анастасия поражалась, как Лев, сам того не желая, неуклонно поднимается по служебной лестнице. Всего за несколько недель он стал звездой.

Изначально предполагалось, что он будет сопровождать более опытных коллег на деловые встречи в качестве простого наблюдателя, постигая все тонкости банковского искусства, но вышло так, что язык и культуру собеседников, как правило иностранцев, он понимал гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Более того, в “Паласе” он приобрел непринужденность в общении с самыми состоятельными клиентами, чьи невообразимые требования и экстравагантность уже не могли застать его врасплох. Вскоре Лев уже сам вел переговоры. Рабочие беседы плавно перетекали в дискуссии на темы политики и культуры, а то и в философские рассуждения, к безграничному удивлению очередного банкира, которого он сопровождал.

Теперь в кулуарах банка только о нем и говорили. Его коллеги, директора и клиенты единодушно заключили, что этот молодой человек – настоящий кладезь талантов.

Разумеется, хор славословий оказался нестройным. Некоторых задело за живое появление этого выскочки, тем более что Лев, как поговаривали, до сих пор подвизался в каком‐то горном отеле и банковского опыта за плечами не имел. Наконец эти пересуды дошли до совета банка. Вице-президентом был тогда Абель Эвезнер, пост президента занимал его отец, Огюст. Человек уже очень пожилой, он с трудом передвигался, но ясностью его ума и неколебимой приверженностью традициям можно было только восхищаться. Сохранив за собой титул и ореол президента, в банке он появлялся только по средам, на еженедельных заседаниях совета, переложив повседневное управление на Абеля.

– До меня доходят странные слухи, – сказал Огюст Эвезнер своему сыну Абелю на очередном заседании, которое выдалось на редкость бурным. – Все вокруг твердят о некоем неопытном юноше. Оказывается, какой‐то альпийский дурачок несколько недель назад поступил к нам на работу, и на него сразу возложили важные обязанности.

– Его зовут Лев Левович, – решил уточнить Абель. – И он далеко не дурачок. Это один из самых блестящих людей, с которыми меня сводила судьба.

– Левович? – переспросил Огюст Эвезнер. – Из какого гетто он вылез?

Это замечание очень развеселило двух других членов совета – Ораса Хансена и его отца по имени Жак-Эдуар.

– Ладно вам, – разозлился Абель, – Лев невероятно умен! И важные обязанности на него возложили именно благодаря его исключительной одаренности. Я не понимаю, в чем проблема.

– Проблема в том, что он служил посыльным в гостинице! – Орас Хансен был явно задет за живое. – Ты поручил посыльному управлять активами. У нас тут банк или балаган?

– К твоему сведению, – возразил Абель, – в июне прошлого года, когда Лев еще служил “посыльным”, как ты выражаешься, он предсказал действия Федеральной резервной системы США, а наши эксперты облажались. И в тот день все клиенты потеряли деньги.

– Чистое везение! – недовольно хмыкнул Орас, отметая этот аргумент. – У него были шансы пятьдесят на пятьдесят. Кроме того, облажались все швейцарские банки, не только мы.

– Все, кроме него! – заметил Абель.

– В любом случае, – проворчал Орас, – я в ужасе от того, что этот Левович находится в прямом контакте с крупными клиентами!

– Клиенты сами его требуют, – напомнил Абель. – Вот увидите, скоро за Льва будут биться все наши конкуренты и вырывать его друг у друга. Если он от нас уйдет, мы потеряем часть клиентов. Что касается тебя, Орас, не понимаю, почему ты так взъелся на Левовича.

– Потому что он у нас без году неделя, а круг обязанностей у него похлеще, чем у наших детей, Макера и Жан-Бенедикта, которые уже несколько лет в деле!

– Правда, что ли? – забеспокоился Огюст Эвезнер.

– Наши сыновья бездари! – возразил Абель. – Что я могу поделать. Два сапога пара.

– Это твой сын бездарь! – возмутился Орас, оскорбившись до глубины души. – У моего прекрасные результаты.

– У него прекрасные результаты с тех пор, как он советуется со Львом, – хмыкнул Абель. – “Эй, стажер, ну‐ка помоги мне”. Он буквально бегает за ним. Нет, надо видеть, как наши болваны каждый божий день обжираются в ресторане, пока Лев довольствуется сэндвичем за рабочим столом, изучая их досье!

– Я запрещаю тебе называть моего сына болваном! – обиделся Орас.

– Тихо, вы! – прогремел Огюст Эвезнер. – Я президент, и мне решать! Я не хочу, чтобы ваш Лев был более востребован, чем будущие члены совета банка. Я приказываю тебе, Абель, дать соответствующие распоряжения, пусть занимается тем, чем обычно занимаются стажеры: фотокопии, кофе, корреспонденция.

– Ну что ты такое говоришь, папа! – вспылил Абель. – Это полный абсурд!

– Никакой не абсурд! Согласно регламенту банка, учрежденного твоим, между прочим, предком…

– О, бога ради, не цитируй мне эти дурацкие правила! Какая чушь. Больше ты против Льва ничего не имеешь?

– А теперь замолчали все! – рассердился Огюст. – Я устал от твоей наглости. По нашему уставу, банкиром становится только тот, кто приводит с собой клиентов, если это право не принадлежит ему по наследству.

– Ваше право наследования такой же бред, как и весь регламент.

– Не будь этого права, ты бы сейчас тут с нами не сидел, – напомнил Огюст сыну. За его словами последовало долгое молчание. – Как только этот мальчик приведет к нам первого крупного клиента, он станет банкиром.

– Но это безумие! – запротестовал Абель. – Как ему удастся заполучить клиента, официально не являясь банкиром? Какая‐то квадратура круга!

– Я так решил! – отрезал Огюст, чтобы прекратить препирательства.

Орас Хансен и его отец Жак-Эдуар, усмехаясь, смотрели на него с довольным видом.



Абелю пришлось выполнить постановление совета, загрузив Льва рутинной административной работой. Макер и Жан-Бенедикт ни в чем себе не отказывали, используя его на полную катушку. Чтобы Льву не доставалось еще больше, Абель Эвезнер тайно вызывал его в свой кабинет в конце рабочего дня. Там он учил его тому, что Лев не прочел бы ни в одной книге: кодексам светского женевского общества, секретам функционирования частных банков и правилам поведения в их весьма своеобразном мире.

– Рано или поздно этот банк признает тебя, мой мальчик, – сказал ему как‐то Абель в тишине своего кабинета.

– У меня такое чувство, что меня тут не хотят. Я для них чужак.

– Именно потому, что ты чужак, ты добьешься признания. Тебя ждет большое будущее.

– Будущее банкира?

– Великого человека. Нашему банку как раз не хватает великого человека. Думаю, однажды ты изменишь его судьбу.

Как‐то в ноябре, направляясь после обеда к отцу в кабинет, Макер замер у приоткрытой двери. Услышав голоса, он подглядел в щелку, что Левович запросто беседует с Абелем. Тот сказал ему в заключение:

– Честно говоря, Лев, я бы хотел иметь такого сына, как ты.



– Такого сына, как ты! Ну надо же! – раздраженно буркнул Макер несколько минут спустя, за столиком в кафе “Ремор”, где у него была назначена встреча с Анастасией. – Он, видимо, забыл, что у него уже есть сын!

– Я уверена, что он совсем не то имел в виду, – успокоила его Анастасия.

– Я пока что на слух не жалуюсь! Ну, Левович, я ему это припомню!

– И что ты сделал потом? – спросила Анастасия. – Отец видел тебя?

– Нет, я же не зашел в кабинет, понятное дело! Зачем беспокоить папу с сыночком! Я убрался восвояси и пришел сюда, к тебе.

Почти каждый день после работы Анастасия и Макер заходили выпить в кафе “Ремор”, в двух шагах от банка. Макер очень любил проводить с ней время наедине. Они долго болтали, она вроде бы никуда не торопилась. Он как зачарованный пожирал ее глазами. Он был безумно влюблен и тешил себя надеждой, что их вечерние посиделки были, возможно, признаком взаимных чувств.

В тот день в “Реморе” Макер спросил Анастасию:

– Кстати, как тебе Левович?

– По-моему, он милый.

– Насколько милый?

– Ну милый, и все. Не понимаю твоего вопроса.

– Когда вы вернулись из Брюсселя, мне показалось, что у вас довольно близкие отношения.

– Мы просто хорошие друзья.

– То есть у вас нет романа? Ты ничего от меня не скрываешь? Мы же все друг другу рассказываем.

Анастасия боялась, что ревнивый Макер отравит Льву жизнь в банке. Его и так несправедливо понизили. Она догадывалась, что Лев уже стал там мальчиком для битья, и не хотела усугублять его положение. Если Макер невзлюбит его, он уговорит своего деда Огюста, который был на его стороне, выгнать Льва из банка. Она не могла потерять его снова. И решила соврать, разыграв удивление:

– Нет, у нас нет романа, – подтвердила она.

– Так я и думал, – кивнул Макер, успокоившись. – По-моему, у Льва шуры-муры с Петрой.

– С Петрой? – изумилась Анастасия. – С этой высокой брюнеткой из бухгалтерии?

– Да, точно. Она постоянно торчит в нашем офисе и строит ему глазки. Ну, в любом случае я рад, что у вас с ним ничего нет!

– Почему это?

– Да так. Я бы расстроился.

Он попытался взять ее за руку, но она поспешно отстранилась. Ей тут же захотелось признаться ему во всем, но она сдержалась, незачем все усложнять. Анастасия видела, как Макер на нее смотрит, и у нее не было ни малейшего желания разбивать ему сердце. И вообще ей не хотелось причинять ему боль. Она испытывала большую нежность к этому молодому человеку, доброму и внимательному, не умеющему соответствовать своей фамилии. Порой он был слишком многословен, но она с ним никогда не скучала.

Анастасия очень дорожила его обществом, но каждый день после работы зависала в “Реморе” только для того, чтобы дождаться в тепле, пока Лев закончит очередную тайную встречу с Абелем Эвезнером. Макер сам приходил составить ей компанию, и она вовсе не хотела, чтобы он что‐то там себе навоображал. Анастасия всегда садилась лицом к дверям – выйдя из банка, Лев останавливался напротив кафе и подавал ей условный знак. Она делала вид, что ей пора уходить, и встречалась со Львом на параллельной улице. Они обменивались бесконечным головокружительным поцелуем, наверстывая долгий день, который провели в непосредственной близости, не имея возможности прикоснуться друг к другу. Потом они шли ужинать или в кино и к ночи оказывались у него в квартире. Она часто оставалась там до утра – Ольга предоставила ей полную свободу, воображая, как ее дочь обеспечивает себе будущее в номере люкс роскошного отеля.

В тот вечер, за ужином в маленьком ресторанчике в квартале О-Вив, Анастасия заметила:

– Говорят, Петра тебе строит глазки.

Лев рассмеялся:

– Если б только глазки! Еще немного, и мне придется подать жалобу. Кто тебе донес?

– Макер. Пусть считает, что у тебя любовь с Петрой, а не со мной.

– Я думаю, ты неправа, – нахмурился Лев.

Она приняла обманчиво суровый вид:

– И держись от нее подальше!

– Если бы я мог сказать Петре, что у нас с тобой роман, она бы от меня отстала, – ответил он.

– Скажи просто, что у тебя невеста за границей.

Он закатил глаза, и она рассмеялась. Лев взял ее руку и поцеловал.

Они были так счастливы.

Они полагали, что у них вся жизнь впереди.

На самом деле они стояли на краю пропасти.

Глава 36

Банкетный менеджер

Воскресным утром 1 июля 2018 года мы со Скарлетт решили зайти наудачу в кафе рядом с почтой. Хозяйка, подав нам два черных кофе, сказала, что Бинара еще нет, но он скоро появится.

И действительно, Бинар нарисовался через полчаса.

– Дени, к тебе гости! – объявила хозяйка, мотнув головой в нашу сторону.

Он подошел, и мы встали, чтобы поздороваться с ним.

– Писатель? – спросил Бинар, когда я представился.

Я кивнул.

– А я Скарлетт Лонас, помощник писателя. Вообще‐то всю работу за него делаю я.

– Обычная история, – заметил Бинар, пожимая ей руку. – Кто вам сказал, что я буду здесь?

– Замдиректора “Паласа”, – ответил я. – Простите, что мы вас перехватили вот так, без предупреждения, но нам непременно надо с вами поговорить.

– О чем?

– Об убийстве в номере 622.

Бинар очень удивился. Он сел за наш столик и заказал кофе. Мы изложили ему все, что знали, и в конце концов, судя по всему, убедили его, что настроены серьезно. Тогда он попросил его извинить и, ненадолго оставив нас, зашел к себе домой, благо он жил поблизости, и вскоре вернулся с обувной коробкой.

– Мне нравилось работать в “Паласе”, – сказал он, открывая коробку, – вот и сохранил несколько реликвий.

Он показал нам то, что оставил себе на память о тех годах, – фотографии, ресторанные меню и газетные статьи, посвященные светским мероприятиям в отеле.

Скарлетт все внимательно изучила и внезапно узнала на каком‐то снимке двух мужчин.

– Это Эдмон Роз? – спросила она, вспомнив портрет в кабинете директора “Паласа”.

– Да, – подтвердил Бинар, – а рядом с ним…

– Абель Эвезнер, – воскликнула Скарлетт, прежде чем он успел закончить фразу.

– Вот это да, – восхитился Бинар. – Месье Роз и Абель Эвезнер хорошо знали друг друга. Эвезнер был частым клиентом “Паласа”. По-видимому, именно Роз и убедил его отмечать ежегодные встречи банка в нашем отеле.

– Вы имеете в виду Большой уикенд, – уточнила Скарлетт.

Бинар улыбнулся:

– Вы прекрасно осведомлены.

Он рассказал нам о многолюдных корпоративных уикендах Эвезнер-банка, которые не только приносили большой доход отелю, но и повышали его престиж. Успехом этого мероприятия они были обязаны в основном профессионализму месье Роза, благодаря которому Абель Эвезнер стал завсегдатаем “Паласа”.

– Почему же прервалась эта традиция?

– Банк отговорился сложностями с бюджетом, но я думаю, что дело было совсем в другом.

– Вы имеете в виду убийство?

– Да. Почему вы вдруг заинтересовались этой историей?

– Случайно. Нас заинтриговала одна мелочь. Оказывается, люкс 621‐бис до убийства значился под номером 622. Вот нам и захотелось узнать почему.

– Нелепая была идея с номерами, – вздохнул Бинар.

– У кого она возникла? – спросила Скарлетт.

– У месье Роза. Однако его решение нужно рассматривать в свете тех событий. На мирном горнолыжном курорте, где никогда ничего не происходит, начался страшный переполох. Прежде всего в самом “Паласе”. В этом райском уголке клиенты всегда чувствовали себя спокойно и безмятежно, как у Христа за пазухой, образно выражаясь. Все кончилось за одну ночь. Убийство, вы только представьте! Следующие недели были для нас катастрофическими – все повально отменяли бронь. Отель опустел, да и город тоже. У нас ушел целый сезон на то, чтобы оправиться от удара. Месье Роз и слышать не хотел о номере 622. Он велел просто убрать его. Так и сказал: “Забыть этот номер!” Чтобы не заморачиваться с заменой всех табличек, он решил переименовать его не в 623‐й, а в 621‐бис. Мы повесили одну новую табличку, исправили соответствующую ссылку в компьютере, в общем, замели следы. И забыли.

– Кто обнаружил тело утром шестнадцатого декабря? – спросила Скарлетт.

– Наш практикант. Бедный парень. Он принес завтрак в номер 622. Заказ был сделан накануне вечером, как раз когда я уходил. Как сейчас помню: много икры, два яйца всмятку и рюмка “Белуги”.

– Икра и водка? – удивилась Скарлетт.

– Да. Подойдя к номеру 622, он заметил, что дверь приоткрыта. Поскольку никто не отзывался, он вошел, увидел кровь на полу и труп.

– Вы были в “Паласе”, когда нашли тело?

– Нет, я был дома. У нас в отеле выдался тот еще вечерок, и я вернулся домой поздно, наверное, около часу ночи. Меня разбудила жена. Она сказала, что в “Паласе” полно полиции.

Продолжая разбирать обувную коробку, Скарлетт достала оттуда какой‐то листок.

– Это же программа последнего Большого уикенда! – воскликнула она.

– У вас глаз алмаз, – засмеялся Бинар.

Скарлетт протянула ее мне, чтобы я сам смог убедиться.

БОЛЬШОЙ КОРПОРАТИВНЫЙ УИКЕНД
ЭВЕЗНЕР-БАНКА
14–16 ДЕКАБРЯ
________________________________________________________
ПРОГРАММА СУББОТНЕГО ВЕЧЕРА
15 ДЕКАБРЯ
18.00 Приветственный “Белуга-коктейль”
19.00 Официальная часть
19.30 Ужин
Закуски
Утиное фуа-гра с домашним вареньем
Равиоли с крабом
Морской окунь в соленой корочке и сезонные овощи
Торт “Сент-Оноре” с кремом “Шибу”
Чай, кофе, сладости
22.00 Бал


– Зачем вы это храните? – спросила Скарлетт.

– После убийства, когда в “Паласе” устраивались большие приемы, месье Роз потрясал этой программкой перед служащими. “Помните, – говорил он, – даже самые безупречно организованные мероприятия могут обернуться катастрофой. То, что случилось той ночью, – страшный сон для хозяина гостиницы”.

– Но это расписание на пятнадцатое, – заметила Скарлетт. – Я думала, убийство произошло утром шестнадцатого. А что случилось вечером пятнадцатого?

Бинар долго смотрел на нас, прежде чем ответить:

– Праздник банка обернулся стихийным бедствием.

Глава 37

Ва-банк

Суббота, 15 декабря, накануне убийства

Стоя перед Альпийским салоном, Макер ошеломленно переспросил:

– Левович – президент? Но… с чего вдруг?

– Мой отец отдал голос за него.

– Твой отец? Но мы же договорились…

Жан-Бенедикт раздраженно прервал своего кузена:

– Я прекрасно помню, о чем мы договорились! Но ты забыл нам кое‐что сообщить, мерзкий предатель!

– Жан-Бен, что с тобой?

– Со мной то, что я все знаю! Ты собирался уничтожить банк, продав имена наших иностранных клиентов в налоговые органы!

•

Часом ранее в Альпийском салоне

– Я хочу поделиться с вами важной информацией, – сказал Тарногол. – Час назад я получил по мейлу анонимное письмо.

Он открыл на компьютере видеофайл и запустил его.

Съемки явно производились скрытой камерой. На экране возник Макер за столиком в пустом ресторане (в Милане, как выяснилось позже). Перед ним сидел мужчина в костюме. Из их разговора и по его акценту становилось понятно, что он является представителем итальянских налоговых органов.

– Вы по‐прежнему готовы продать имена итальянских клиентов, укрывающих деньги в банках Швейцарии? – спросил собеседник Макера.

– Да, разумеется, – подтвердил тот не моргнув глазом.

– Почему вы приняли такое решение?

– Я же вам объяснил: меня отстранили от президентства. Триста лет управление нашим семейным банком передавалось по наследству от отца к сыну. Но мой отец, видите ли, всегда считал меня бездарью.

– Вы понимаете, чем рискуете? Иностранные государства могут подать в суд за нарушение налогового законодательства, наложить запрет на работу на определенных зарубежных рынках, и банк разорится на штрафах и возмещении убытков.

Макер не дрогнул. Пристально посмотрев на своего визави, он сказал:

– В нашем филиале в Лугано полно миланских клиентов, и они каждый день пересекают границу, чтобы положить на счет наличные. Так вы заинтересованы или нет?

– Мы готовы дорого заплатить за ваш список.

– Сколько?

Мужчина написал на бумажке какое‐то число и протянул ее Макеру. Цифр видно не было, но Макер кивнул – похоже, он остался доволен предложенной суммой.

– Деньги это еще не все, – добавил он. – Мне нужны гарантии. Я намерен поселиться здесь, в Милане, и прежде всего хочу убедиться, что меня не экстрадируют в случае преследования со стороны швейцарского правосудия.

На этом запись прервалась.



Тарногол закрыл компьютер.

Жан-Бенедикт и Орас Хансены замерли от ужаса.

– Вот, – сказал Тарногол, – истинное лицо человека, которого вы собираетесь избрать президентом банка.

•

– Я бы никогда не предал банк! – возмутился Макер, когда Жан-Бенедикт сообщил ему, что произошло в Альпийском салоне.

– Тогда объясни, что происходит на этом видео!