Человек садится на корточки и заглядывает под кровать, откуда в ответ ему смотрит чье-то утомленное фиолетовое лицо.
Здесь и думать не о чем. Он вытаскивает младенца из-под кровати, берет его на руки и быстрыми шагами покидает дом. Он не оглядывается, жуткое зрелище и без того навсегда запечатлелось в его снах.
Оказавшись снаружи, он пытается убаюкать кричащего младенца, но с губ не слетает ни звука, лишь боль обжигает горло. Он медленно опускается на колени, крепко прижимая к себе ребенка.
Оба плачут.
Спустя какое-то время малышка засыпает. Он встает на ноги. Близится вечер, и при последнем свете солнц человек пересчитывает тела Псиных Отродий.
Их много. Недостаточно много. Уцелевшие псы из стаи рыщут где-то по окрестным лесам.
Человек подбирает меч, стаскивает плащ с одного из покойников, надевает его и укрывает девочку под полой. Ее тревожно горячий лоб ложится ему на шею. Мужчина хмурится и направляется к Новому Горизонту. Сломленный человек, лишившийся голоса, друзей и дома. Всего лишь бродяга. Странник.
Солнца закатываются за горизонт, и, словно по команде, поднимается вой.
Бродяга даже не пытается замести следы.
Глава 31
– Видал я раны и похуже, – говорит Деке, уперев руки в бедра и наклоняясь вперед. – Но я видел гораздо больше ран получше.
– Он будет жить? – тихонько спрашивает Вред.
– В этом я уверен. Может, какое-то время побудет не таким подвижным.
Странник лежит навзничь, укрытый одеялом. Вершина скалы открыта жестоким ветрам. Все присутствующие дрожат от холода.
– Разумеется, самый насущный вопрос – как мы собираемся его отсюда стащить.
– Тише! – говорит Вред. – Похоже, он просыпается.
Они выжидающе смотрят на него, Деке дует в сложенные ковшиком руки, Вред прикусывает губу.
Странник просыпается с гримасой боли.
– С возвращением, – приветствует его Вред.
Бродяга отвечает на его улыбку, и его лицо снова сводит гримасой. Рука вопрошающе тянется к правому виску.
– Осторожнее, Ищейка, – предупреждает его Деке. – У нас еще не было возможности привести тебя в порядок.
Странник очень аккуратно ощупывает голову с правой стороны. Обнаруживает полоски шрамов, рассекающие ему волосы, обожженная кожа под пальцами белая и гладкая. Пальцы опускаются ниже и обнаруживают металлический осколок, который насквозь прошил ему щеку и местами к ней приплавился.
– Ищейка, он что, выстрелил в тебя из шрапнельного пистолета?
Странник качает головой.
– Гранату бросил?
– Нет, – отвечает Вред. – Дженнер сказал, что видел, как у другого рыцаря взорвался меч.
– Проклятье. Стало быть, ты ему основательно вломил, да?
Странник садится, глазеет на лежащие рядом друг с другом отрубленные руки и неуверенно кивает.
– Насколько тебе сейчас больно? – интересуется Вред. В ответ бродяга показывает кулак и поднимает большой палец на пол сантиметра. – Стало быть, выносимо. Мы собираемся стащить тебя со скалы. Выдержишь?
– А куда ж ты денешься! – вмешивается Деке. – Мы тебя неслабо накачали забористой химией, так что легче, чем сейчас, тебе не будет.
Бродяга откидывает одеяло и показывает на серебристую повязку на ноге, удивленно поднимая бровь.
– Твое лицо таким симпатичным уже не будет, но на нем раны по большей части поверхностные. А вот с ногой проблемы уже возникнут. Впрочем, особо не переживай. Так уж сложилось, что у меня на черный день припрятаны мощнейшие лекарства от ожогов, – пожилой моряк подмигивает. – И лучше не спрашивайте, как они попали ко мне в руки.
Странника на веревке спускают со скалы, и внизу дожидается скопление рук, что относит его на лодку Деке. Невзирая на неудобства, Странник расслабляется, позволяя другим на какое-то время принять его вес. Он засыпает прежде, чем его размещают на борту.
С первыми лучами солнц корабль и два плота отчаливают, и Деке дерзает вести их вдоль острых краев скал Бегущего хребта – слишком уж большое преимущество даст быстрое течение и мелкая вода.
Странник расположился на своем привычном месте на крыле, вытянув одну ногу и прижав к груди другую. Вред сидит рядом с ним.
– У-фол! – кричит им из рубки Веспер.
– Что ты говоришь? – интересуется Вред.
– У-фол.
– Ушел?
– Ушел!
– Ушел? Кто ушел?
– Папа.
– Нет же, – улыбается девочке Вред, – он прямо здесь.
Бродяга оборачивается к малышке и тоже дарит ей улыбку.
Веспер принимает их обе и отвечает с удвоенной силой.
– Ушел!
– Ох, – на Вреда нисходит озарение. – Она говорит про твои зубы. Должно быть, ты потерял один в бою.
Бродяга прощупывает языком ряды зубов, находя промежутки. Он вздыхает и поднимает два пальца.
– Не переживай. Уверен, в Сияющем Граде тебе смогут поставить новые зубы. Когда доберешься дотуда, то станешь героем. Может быть, тебя повысят в звании, а то и поставят в твою честь статую. – Вред прекращает смеяться в тот же миг, как видит лицо Странника. – Послушай, я пытаюсь сказать, что скоро все изменится, и к лучшему. Уж для тебя-то в Сияющем Граде местечко найдется. Я просто не уверен, что оно найдется и для меня.
Его голос затихает, расслышать его слова становится все сложнее.
– В глубине души я знал, что все это не продлится вечно. Но путешествовать с вами было так хорошо, что я не хотел расставаться. – Он подмечает озадаченный взгляд Странника. – Ты же не понимаешь, о чем я говорю?
Бродяга покачивает головой.
– Я не уверен, что там, куда мы направляемся, мне будут рады. Ты же сам видел, что они сделали с теми бедолагами с Третьего Круга. Как думаешь, они и со мной так же поступят? – Следующие слова он произносит вымученно, одно за другим. – Я осквернен. Не настолько сильно, как была Булава, но достаточно. Я подцепил скверну в Дивенбурге, задолго до того, как встретил тебя.
Взгляды зеленых и янтарных глаз встречаются, и Вред даже не пытается скрыть шока.
– Ты знал? Откуда? Как давно ты знал?
Странник свешивается с крыла и зачерпывает соленую воду в правую ладонь. Осторожно кладет ее на навершие меча, а левой рукой касается Вреда.
От дрожащего клинка вода приходит в движение, крошечные возмущения на ее поверхности образуют орнаменты, закручиваются вихрями.
– Все это время я думал, что скрывал это от тебя…
Бродяга пожимает плечами и выплескивает воду.
– Хочешь, чтобы я ушел?
Он качает головой.
Вред снова отворачивается, находя успокоение в океанской тиши.
– Я должен кое-что тебе рассказать, прежде чем ты примешь это решение. Если ты все равно захочешь, чтобы я остался, то я последую за тобой, куда бы ты ни направился и что бы ни случилось. Если же нет, если ты меня возненавидишь или… или захочешь убить, то я пойму.
Странник ошарашенно поднимает брови, но Вред этого не замечает. В кои-то веки его внимание направлено исключительно в глубь себя.
– Я сказал, что подцепил скверну в Дивенбурге. Я имею в виду, буквально. Мне сделали операцию около двух лет назад. Хирурги Нелюди вживили мне эти глаза. Операция стоила дорого, я не мог себе ее позволить. Большую часть денег внесли разные городские организации в качестве аванса за мои услуги. Я понимал, что какое-то время буду полностью в их власти, но думал, что смогу справиться. Я думал… – Он умолкает. – Видимо, не больно-то я тогда вообще думал. Я хотел быть особенным. А кто из нас не хочет-то? Предполагалось, что эта операция позволит мне читать других людей, чувствовать, не лгут ли они, не замышляют ли дурного. Она должна была помочь мне разбогатеть.
Но я не понимал, да и не мог понять, как она повлияет на меня самого. Эти глаза позволяют мне считывать людей рядом со мной. Так же, как их запах перетекает в мои ноздри, их личности перетекают в мои глаза. Этот визуальный «аромат» многое рассказывает мне о людях, но он… – Вред силится подобрать подходящее слово, – каким-то образом меня заразил. Я в то время водился не с лучшими людьми, и через свои глаза подвергся влиянию худших черт их личностей. Скрытых черт. Разрушительных и извращенных, – зеленоглазый поникает головой. – И их потаенные стороны нашли способ проявиться через меня. Что иронично, самым неуравновешенным среди тех людей нравилась моя компания. Им со мной было комфортно, и теперь я задумываюсь, не мог ли я каким-то образом их вдохновлять. Иногда я подражал им, иногда они подражали мне, иногда же… Может, какие-то мрачные стороны и были присущи мне изначально. Словом, я делал ужасные вещи, и мне никогда их не искупить.
Я бежал из Дивенбурга, оставив множество неоплаченных долгов. Меня приняла Жестокая Судьба, и на какое-то время я нашел убежище среди повстанцев Вердигриса. Я сумел вырваться из Дивенбурга, но в конечном счете это оказалось не важно. Немало темных дел творилось и на новом месте, и вскоре те же проблемы начались снова.
А потом появились ты и Веспер. Я углядел шанс на лучшую жизнь и не стал его упускать. С тобой я мог быть кем-то другим, и поскольку ты был добр ко мне и ценил меня, то я начал чувствовать… Начал чувствовать, будто… Будто я могу хоть немного отчиститься от этой дряни и попытаться стать хорошим человеком. И я не в силах выразить, как тебе за это благодарен.
Но одно всегда меня беспокоило. Я просто приноравливаюсь к каким-то вашим чертам или вытягиваю их из вас? Что, если я похищаю лучшие твои качества, чтобы чувствовать себя лучше, чем я есть? Что, если из-за меня личность Веспер будет развиваться медленнее? Я не смогу с этим жить.
В уголках его глаз выступают слезы горечи.
– На самом деле это неправда. Я смог бы придумать способ жить с чем угодно. И если бы я полагал, что это сойдет мне с рук, то, наверное, вовсе бы не стал ничего рассказывать. Так что, как видишь, Деке заблуждается. Вред – очень подходящее для меня имя, и я не заслужил тех чувств, что испытывал с того момента, как мы начали путешествовать вместе.
Он умолкает, пока вода плещется о борта лодки, и считает время.
– Ну вот и все, – наконец произносит Вред, не в силах встретиться со Странником взглядом. – Все еще хочешь, чтобы я остался?
Странник уставился на свои руки. Неясно, что он пытается на них разглядеть. С его губ слетает вздох, полный печали и иных, невыразимых мыслей. Он оборачивается к Вреду, который дожидается ответа, ссутулившийся и жалкий, и на лице у бродяги отражается череда множества эмоций. Решение принято. Он кладет руку Вреду на плечо и не убирает ее.
Деке умело ведет лодку с плотами вдоль Бегущего хребта, и вскоре путешествие входит в свою финальную стадию. Все устали. Пассажиры, мотор, даже стихии, что милосердно сохраняют спокойствие. В разговорах уже не слышно ни возбуждения, ни раздражения, все свелось к грубоватой фамильярности. Безопасные темы быстро заканчиваются, и скука подстрекает людей задавать более проницательные и каверзные вопросы. В конце концов затихают и они. Один лишь двигатель продолжает гулом заполнять тишину, от тяжелой работы становясь все шумнее.
Каждый день протекает подобно предыдущему. Время растягивается и сжимается, парадоксальным образом заставляя часы еле тянуться, а дни – пролетать моментально.
Их прибытие на континент остается незамеченным. Лодка доплетается до берега вдали от портов и морских путей, городов и летных маршрутов. Люди скромно отмечают высадку на сушу.
– Нам туда! – заявляет Деке, оживленно шагая в сторону группы исполинских деревьев.
– Ты знаешь, куда нам идти? – с обеспокоенным видом спрашивает Вред.
– Хорошим бы я был пилотом, если бы не знал, – пожилой мужчина подмигивает ему и легонько стучит себе пальцем по виску. – А еще у меня под веками карты отображаются.
Он уводит людей прочь от берега, в лес.
Деревья здесь широкие, высокие и искусно подровненные, словно божьи копья. Все низкие ветви срезаны, чтобы стволы оставались гладкими, наверху же они бурно разрослись, образовав покров из сотен переплетенных друг с другом безумных причесок. Деке хлопает Дженнера по плечу.
– Уверен, что не от одного из этих деревьев произошел?
– Очень смешно, дядя Ди.
Все вокруг тихо, будто и ветер затаил дыхание. Куда ни брось взгляд, не видно никаких диких животных, лишь одинокая армия из многих и многих колонн деревьев. Но и так лес выглядит для южных глаз полным жизни. Проходя мимо стволов, многие касаются гладкой коры, и не один человек наклоняется, чтобы подобрать опавшие листья.
– Вниз! – требует Веспер.
Бродяга ставит ее на землю. Веспер пошатывается мгновение, пока не находит равновесие, а потом начинает разгуливать по всей округе. Листья хрустят, а хворостинки ломаются, измученные хлопотливыми ногами.
Деке вскидывает руку, и группа замедляется.
– Что-то не так? – спрашивает Вред.
– Почему ты всегда видишь во всем какой-то подвох? Все в порядке. Мы на месте, и это главное.
Зеленоглазый окидывает взглядом почти неразличимые деревья.
– На месте?
– Ну да, – пожилой пилот преклоняет колено и негромко и красиво что-то напевает. Дженнер следует примеру дяди и присоединяется к нему на земле.
Остальные обмениваются беспокойными взглядами.
– Что ты только что сказал? – спрашивает неожиданно ощутивший усталость Вред.
Когда Деке отвечает, в его голосе не остается грубых интонаций.
– Мое другое имя.
Неподалеку в ответ им звучит песня. Странник подскакивает – он ее узнал.
Воздух начинает мерцать от резкого нагрева, обретает форму людей, и в мгновение ока вокруг группы материализуются оруженосцы, направляющие клинки на людей. Во главе их стоит мужчина, примечательный лишь почтением, которое ему выказывают остальные. Страннику он известен как Эйбл. Он отбросил свою маскировку из Слейка и сейчас облачен в простую униформу, полностью черную за исключением ока, удерживающего воротник вокруг шеи. Эйбл выходит вперед и приседает напротив Деке. Они дотрагиваются друг до друга обратными сторонами ладоней, между которыми в момент касания загорается свет. Для загрузки полного отчета от Деке требуется всего несколько секунд. Эйбл ловко встает и выходит из круга, бросая через плечо: «Удерживайте их на одном месте, пока я докладываю обстановку».
Коза оценивает ситуацию и осознает, что до нее никому нет дела. Она рысью направляется к сочным зеленым побегам в стремлении отведать все деликатесы северной кухни.
Вскоре Эйбл возвращается, идя сбоку от сир Фиа. Рыцарша теперь облачена в полный доспех, что пусть и потускнел за время путешествия, но по-прежнему выглядит впечатляюще. При ее появлении бродяга преклоняет колено и подтягивает Веспер к себе. Остальные из группы повторяют за ним, Вред – на несколько мгновений позже остальных.
– Итак, – говорит она. – Вы добрались. А я уж было стала гадать, где вы запропастились.
Она бросает взгляд вниз на Деке и Дженнера, отмечая каждого кивком.
– Вы оба прекрасно сработали. Это не будет забыто и уж точно не останется без награды.
Ни один из мужчин ей не отвечает, хотя оба выпрямляют спины.
– Ты бросила нас! – стискивает зубы Вред.
Оруженосец вышагивает вперед и аккуратно бьет Вреду по затылку навершием меча. Зеленоглазый покорно распластывается на земле лицом вниз.
– Нет! – кричит Веспер, вытягиваясь к нему, но быстрая рука Странника ее удерживает.
Сир Фиа дожидается, пока Вред не приходит в чувство.
– Мы больше не в трущобах Слейка, мы под пристальным взором Семерых всего в нескольких милях от Сияющего Града. Помните об этом, когда обращаетесь ко мне. И помните, лгать рыцарю-серафиму – преступление. – Глаза Вреда остекленели от ненависти, но он не произносит ни слова. – А еще запомните, что я вас не бросала. Когда вы отклонились от курса миссии, я отправилась дальше, чтобы обеспечить вам возможность проделать путь. Даже после вашего ухода я оставила приказы, чтобы обеспечить поддержку. Мои агенты дожидались вашего появления в ключевых точках. Дивенбург, стена, – она указывает на Деке и Дженнера. – Шестикружье. В самом деле вы же не решили, что сумели зайти так далеко без моей помощи?
Не ясно, к кому она обращается, так что ради собственной безопасности головами мотают все.
– Эйбл, я хочу, чтобы этих людей увели и отправили на тесты. Подвергни очищению всех, кто, по-твоему, выживет. Себя в том числе.
– Да, госпожа.
Бродяга поднимается и встает между Эйблом и Вредом. Веспер увязывается за ним.
Сир Фиа скрещивает руки на груди.
– Их протестируют, а ты отправишься со мной, в сознании или без. А теперь катитесь с дороги к чертовой матери!
Странник тянется к мечу. Вред замечает его движение и бросается вперед, вздрагивая, когда оруженосцы приближаются к нему со спины. Он хватает Странника за руку, прежде чем она касается рукояти.
– Пожалуйста! Сделай, как они тебе сказали. – Бродяга удивленно смотрит на него. – Я прошу не из страха. Я должен через это пройти. Все хорошее, что я совершил, было благодаря тебе и Веспер. Я должен знать, исходило ли хоть что-то хорошее и от меня самого.
Они крепко сжимают друг другу руки, выражая то, чего не передать словами.
– Пора, – Эйбл подходит ближе.
Вред кивает и позволяет увести себя с остальными: Деке, Дженнером, Мелом, детьми и взрослыми с Первого Круга, сестрами и остальными выжившими из Слейка. Все уходят тихо. Половина оруженосцев отправляется с ними. Прежде чем они полностью скрываются за деревьями, Вред в последний раз бросает назад взгляд зеленых глаз, исполненный печали с толикой гордости.
– Пока, Зязя-бред!
Быстро отсалютовав, Эйбл устремляется следом за группой, оставляя сир Фиа, бродягу и четырех оруженосцев за спиной.
Сир Фиа притоптывает.
– Эйбл, ты кое-кого забыл.
Услышав ее голос, он нехотя останавливается.
– Вы уверены, госпожа?
– Я притворюсь, что этого не слышала. А теперь живо бери девчонку.
Он недвусмысленно смотрит на Странника.
– Я думаю, с этим могут возникнуть сложности.
– Послушай, – обращается к Страннику рыцарша. – Есть вероятность, что девочка осквернена, и будет лучше проверить ее здесь. Помочь ей, если возможно, или даровать милость, если нет. Семеро настолько добры не будут. Как не буду и я, если ты не станешь выполнять то, что тебе приказано. Вперед, Эйбл, еще раз я повторять не буду.
– Да, госпожа.
Прежде чем он или кто-либо другой успевает что-то сделать, Странник выхватывает меч. Четверо оруженосцев бросаются вперед, но бродяга оборачивается к ним, и что-то заставляет их содрогнуться. Сир Фиа и Эйбл уже стоят на коленях.
Око удивленно открывается.
На юных лицах проступает понимание. Тренировочные клинки выпадают из пальцев пристыженных учеников, и внезапно оруженосцы осознают, что не могут пасть ниц достаточно быстро.
Странник же медленно опускает меч, пока его острие не оказывается в паре сантиметров от лица Веспер. Око сонно глядит на нее.
Веспер касается пальцем губ.
Меч безмолвен.
Око закрывается.
Странник шагает в сторону сир Фиа с направленным на нее мечом, предлагая оружию судить воительницу. Она быстро вскакивает на ноги и пятится.
– Ты убедительно доказал ее чистоту. Девочка может остаться с тобой. А теперь, пожалуйста, убери меч. Семеро ждут. – Она поспешно отходит и указывает дорогу.
Меч возвращается в ножны, и только тогда Эйбл поднимается. Он низко кланяется в сторону бродяги. Оруженосцы отваживаются оторвать взгляды от земли. Встревоженно смотрят рыцарше в спину, а после вновь на бродягу.
Тот одаривает их резким кивком, и они встают и подбирают свое оружие.
Веспер протягивает руку. Странник берет ее, и двое направляются вслед за рыцарем-серафимом, а оруженосцы идут за ними.
Глава 32
Каждый день странствия командир напоминает себе: «Я не мертв». Он все еще чувствует, будто падает, будто Самаэль не стащил его с той скалы, будто весь мир – это акварельный этюд, в который он больше не верит. Реально только послание.
И с ним командир возвращается на побережье и проделывает путь до Дивенбурга. В городе есть здание со множеством этажей, часть из них выстроена над землей и часть – под. В сложных коридорах рыцарь ориентируется по памяти. Он не уверен, исходит ли это знание от него или от Нелюди, но не тратит время на размышления. Все это сейчас не имеет значения.
Пока они извилистыми путями пробираются к центру Дивенбурга, Самаэль открывает ему двери. Командир мог бы выйти на контакт из любого места в городе, но его вновь направляет какое-то ощущение неправильности. Нет, он отправится в самое сердце города – географическое, физическое и сущностное.
Фигуры в мантиях почтительно расступаются, позволяя ему проделать путь от окраины Дивенбурга до потаенного святилища Нелюди. Им невдомек, чем теперь стал командир.
Наконец они прибывают на место. Десятиметровый в диаметре чертог едва вмещает внутреннюю оболочку Нелюди. Ее плащ массивен и пошит из мертвецов. Ни одного из первоначальных тел в нем уже не осталось, их выжгло мировой ненавистью, но легионы последователей Нелюди всегда предоставляют ей достаточно тел на замену. Внешней же оболочкой ей служит сам город, пронизанный ее венами, усыпанный ее ушами. И она все растет, ее слуги прокладывают инфраструктуру, что позволит ей протянуться до самого побережья.
Ее необходимо остановить любой ценой.
Когда командир, хромая, приближается к ней, начинает звучать песня – и становится все громче. Нелюдь ее чувствует. Рыцарь видит, как сфера из мертвой плоти мечется из стороны в сторону в смятении, не способная ни броситься на него в атаку, ни сбежать. Он приказывает Самаэлю ждать в стороне и проходит последние шаги самостоятельно.
Поверхность плаща Нелюди гладка, отдельные части тела переломаны и подогнаны друг к другу, будто кусочки ужасающей мозаики. Оболочка почти безупречна. Почти. Даже при самом искусном соединении между телами остаются промежутки. Крохотные, даже ноготь не просунуть. Но сущность командира с легкостью просачивается сквозь них. Мгновение спустя закованное в латы опустевшее тело с грохотом рушится на пол.
Хотя в чертоге и остается тихо, внутри оболочки Нелюди свирепствует шторм и сущность закручивается вихрем, словно огромное море пытается сбежать от едва заметного островка. Командир раскрывает свою душу, позволяя протечь сквозь себя посланию Гаммы, единственной ноте беспощадной ненависти, подобной отравленному кинжалу меж ребер. Словно пылающий вирус, послание лучами расходится из центра, обращая связанность фрагментов оболочки Нелюди против нее самой.
Пока песня злости распространяется по организму Нелюди, выгорают, обугливаясь изнутри, некротические трубы. Операции в хирургических кабинетах по всему городу заканчиваются слишком рано, обрекая пациентов на чудовищную смерть. А песня разносится все дальше, искореняя все следы существования Нелюди. В подземных залах под городом от безжизненных пальцев исходит дым. Костокрылы замертво валятся с насестов.
На рынках жизнь течет своим чередом. Некроторговцы никак не могут сойтись в цене, люди едят и пьют, и никто не подозревает о том, что город мертв.
В подземном чертоге плащ из мертвецов медленно оседает на пол, и сквозь плоть просачивается наружу зеленый пар. Остаток сущности командира ищет свою изувеченную оболочку.
Самаэль моргает, в его опустевшем сознании формируется приказ. Пошатываясь, он заходит в зал, хватает командира под руки и поднимает. Тяжелые сапоги скользят и бессильно скребут по холодному полу, прежде чем удается найти твердую опору.
Настроившись на новую цель, командир оставляет чертог, и Самаэль тенью следует за ним.
Ктому моменту, как сир Фиа осознает, что за ними следует коза, у нее не остается желания возражать. Никто не знает, что побуждает козу оставаться со Странником. Нет ни единого намека на любовь или преданность. Держаться поблизости в отсутствие поводка ее заставляют то ли привычка, то ли мазохизм.
Веспер бьет ее по боку всякий раз, как у козы хватает глупости приблизиться.
– Коза!
Когда животное уходит блуждать по полям, девочку занимают другие предметы.
– Де-ре-во!
– Лис-ток!
Иногда она показывает на сир Фиа. Странник всякий раз прикладывает Веспер палец к губам, прежде чем она успевает подобрать подходящее имя. Они молча обмениваются улыбками.
Словно отодвинутая занавесь, леса остаются в стороне, открывая взору холмистую местность, заросшую сочной зеленью. Каждые насыпь или холм служат кому-то жилищем, из травы, точно глаза, выглядывают окна. То тут, то там тянутся к небу сверкающие серебряные башни. Их вершины тоже украшены садами или одинокими высокими деревьями. Благодаря регулярному уходу границы между насаждениями и металлом остаются аккуратными. Рабочие висят на тросах, словно пауки, мельтешат маленькими черными точками посреди величественного зрелища.
Большинству людей тяжело разглядеть, где заканчиваются окрестные земли и начинается Сияющий Град, хотя у него есть стены. Невидимые энергетические поля, что отталкивают недостойных пройти. Странник чувствует их, когда вступает в город, а у Веспер от заряда пушистым темным облаком поднимаются волосы.
У границы их встречает группа рыцарей. Титул кажется абсурдным для столь юных лиц, и хотя разница в возрасте у них с бродягой составляет всего несколько лет, рядом с ним они кажутся детьми.
В вышине разместились на массивных колоннах бдительные небесные корабли. Многие из них тем не менее остаются пусты, их стыковочные капсулы раскрыты. Между колоннами пролетают грузовые плиты размером с гроб, их приводят в движение мощные магниты, собственная тайная армия магов Сияющего Града.
Из скрытых в земле люков выскакивает кучка детей, они восторженными криками приветствуют рыцарей и машут им руками. Смиренные родители выбегают за ними следом.
Лицо Веспер на миг становится непроницаемым, а потом она начинает прыгать, указывая пальцем себе на грудь.
– Эспер! Эспер!
Дети все вместе отвечают ей звонкими гармоничными голосами.
– Веспер.
Когда мимо проходит сир Фиа, дети преклоняют колени, как и взрослые. Одна только Веспер не горит желанием унижаться. Она показывает пальцем на каждого ребенка и называет их всех одного за другим, их личности передаются ей прямо в мозг.
Странник все продолжает идти; он выглядит кляксой на пейзаже, темным пятном посреди сияющей толпы.
Перед ним возвышается святилище Семерых.
Он склоняет голову и прижимает Веспер ближе к себе.
Катить бочку по улицам Вердигриса Самаэлю помогают какой-то мальчишка и человек с фиолетовой кожей. Все трое обливаются потом. Впереди них шагает мужчина в бесформенных несуразных одеждах. И вот он не потел от тяжелой работы уже очень давно.
В одиночку Самаэль не в силах управиться с ношей. Пока его сущность продолжает изменяться, связь между разумом и телом страдает, и его движения становятся гротескными. Конечности Самаэля постоянно сводит судорогой, что обрекает его постоянно исполнять некий сюрреалистичный, чужеродный танец.
– Эй! – раздается густой низкий голос. Он принадлежит потомку Узурпатора, одетому в маршальскую униформу.
Группа останавливается.
– Кто здесь?
– А-а, – отвечает предводитель, на лице его материализуется улыбка. – Макс, защитник маленьких людей! Давно не виделись.
– Я тебя знаю? – Макс чешет голову между торчащими, как шипы, волосами.
– Видя товары высочайшего качества, люди легко забывают об Эззи.
На лице у Макса проявляется глубокая озадаченность. Он указывает на бочку.
– Что здесь?
– Ага, у тебя острый глаз. Разумеется, благодаря ему ты и получил столь важную должность. Подойти поближе, и Эззи тебе покажет. Тебе же нравится дерьмо?
– Иду… Что?
– Дерьмо. Нравится? Отборные испражнения с севера, только человеческие и собраны только от неоскверненных. Тебе Эззи уступит чашечку за полцены!
– Фу, нет! – поднимает Макс огромные зеленые руки, словно ограждаясь от содержимого бочки.
– Друг, ты уверен? Оно будет продаваться как горячие… – Эззи делает театральную паузу, а после долго и громко хохочет. – Все еще нет? Пусть так, но не говори потом, что Эззи не предлагал!
Он начинает удаляться.
– Давайте катите живее! У вас оплата не почасовая!
С усталыми вздохами мальчик, полукровка и Самаэль возвращаются к работе.
– Стоять! – требует Макс.
– Ты передумал? Эззи знал, что ты проявишь разумность!
– Нет. Ты сказал, что это бочка с севера.
– Истинно так.
– А мы больше не пропускаем ничего с севера. Распоряжение Жестокой Судьбы.
– Вот видите! – кричит Эззи на троицу у бочки. – Именно это я и говорил мальчишке прежде. Эззи пытается все ему объяснять, но он еще маленький и не такой умный, как ты, маршал Макс. Разумеется, мы не торговали с севером, ведь тогда это было бы некродерьмо. А на нем хороших фруктов не вырастишь!
Торговец бьет сына по уху.
– Ой!
– Глупое, неразумное дитя! Разумеется, тут нет никакой некродряни. Нет, друг мой, эту прекрасную бочку привезли с самого северного севера!
– Северного… севера?
– Именно! Да ты схватываешь на лету! На севере от севера раскинулись прекрасные земли, и оттуда поступает отборнейшее дерьмо для удобрений. Сейчас, когда еда в дефиците, мы нуждаемся в подобном, не так ли?
– Ага…
– Что же, рад был пообщаться, маршал Макс, но время поджимает. Ах да! Прежде чем Эззи уйдет, ты не мог бы кое-что сделать?
– Что?
Из глубин мантии Эззи достает коробочку. Человек с фиолетовой кожей смотрит на нее с завистью.
– Для твоей сестры.
– Макси?
– У тебя есть другие сестры?
– Эм-м, нет.
– Стало быть, для маршала Макси.
– А что это?
– Еще немного лучшего товара с благодарностью от Эззи. И передай ей: пусть на этот раз курит помедленнее и не забудет для начала присесть!
– Хорошо, передам.
– Стало быть, до встречи. И если захочешь попробовать добра из коробки, то пропажу маленькой щепотки никто не заметит. – Эззи подмигивает и стремглав уносится прочь, оставляя Макса с полной надежды улыбкой глазеть на коробку. Когда потомок Узурпатора остается вдалеке, Эззи хлопает Самаэля по плечу. – И вот поэтому, друг мой, сопровождение Эззи стоит своей цены!
Группа двигается дальше, ступая по неприметным переулкам и заброшенным улицам, пока наконец не добирается до южных ворот. Уже подкупленные стражники поспешно отворачиваются и бочку выкатывают из города без лишних неприятностей.
Снаружи они вытаскивают из бочки мешок и кряхтя грузят его на ожидающую их ручную телегу.
– Что это, какое-то тело? Нет, не отвечай, мой молчаливый друг. Я знаю таких, как ты. Мало болтают, хорошо платят. Эззи это уважает. Удачи тебе в делах, – он легко стучит себе пальцем по носу, – какими бы они ни были.
Самаэль бормочет слова благодарности своими бескровными губами и удаляется, толкая тележку перед собой.
– Ха! – говорит Эззи, поворачиваясь к бочке сразу же, как Самаэль исчезает из виду. – И теперь новейший мертвотех в Вердигрисе принадлежит Эззи! Синяк, ты забирай Сердцедела и спрячь его в мешок, а ты, маленький Эз, понесешь все мелкие вещи.
– А что ты понесешь, папа?
– Тяготы заботы о семье! А теперь поторапливайтесь, вытаскивайте его.
Синяк открывает потайной отсек внутри бочки и просовывает руки внутрь. У него вытягивается лицо, слышится звук просачивающегося сквозь сливное отверстие желе. Маленький Эз заглядывает внутрь, а потом убегает, чтобы проблеваться.
– Немного мертвечины для тебя уже слишком? Вытаскивайте уже сокровища Эззи!
– Но, папа, – говорит мальчик, вытирая рот. – Там нет никаких сокровищ, одно гниющее мясо.
Эззи заносит руку, чтобы его проучить, но возникшая загадка отбивает у него такое желание. Торговец изучает бочку, но не находит ничего, кроме проводов и омертвелой жижи. На несколько мгновений он лишается дара речи.
– Но Эззи же видел мертвотех своими собственными глазами… Он показал его всем нам… Высочайшего качества… Такие деньжищи бы за него получил …
Глаза маленького Эза распахиваются от беспокойства.
– Папа, ты умираешь?
– Умираю? Если бы только Эззи умирал, тогда бы ему не пришлось ощущать, как развеиваются мечты о богатстве и процветании. – Он вздыхает, как будто сдувается в размерах вдвое. – Запомни, маленький Эз, вот именно поэтому доверять нельзя никому. Никому! Кроме твоего любимого папочки.
Святилище Семерых представляет собой куб из сплава стали и серебра в милю шириной, что завис в двадцати метрах над землей. Его не удерживают тросы, ему не требуется опора. Куб до боли медленно вращается, никогда не останавливаясь, он приведен в движение измененными законами физики.
Приближается процессия, возглавляет ее сир Фиа. За ней следуют Странник, Веспер и, кажется, половина города. Когда они подходят ближе, благоговение вынуждает их замедлить шаг. Один за другим люди останавливаются – сперва горожане, затем оруженосцы, позволяя немногим оставшимся продолжать путь одним.
Их дожидается облаченный в латы мужчина. За роскошным шлемом скрывается лицо средних лет, исхудавшее от постоянно переживаемых стресса и возбуждения. Справа от него стоит женщина, столь же худая, но по другим причинам. Ее накидка спадает с плеч, словно крылья. На ее теле нет ни единой волосинки, а на показавшихся из-под подола пальцах ног нет ногтей.
Сир Фиа преклоняет перед ними колени, сперва обращаясь к женщине.
– Покорность.
И следом – к мужчине.
– Рыцарь-Командор. Клинок у меня.
Странник вопросительно поднимает бровь.
– Отлично, – отвечает Рыцарь-Командор, его кислое лицо силится принять хорошие новости. – Мы должны немедленно доставить его Семерым.
– Нет, – отвечает Покорность. – Сперва необходимо очиститься от мирской грязи.
Рыцарь-Командор понижает голос:
– Они уже будут знать, что оружие здесь. Разумно ли заставлять Их ждать?
– Почетные обязанности не просто так возложены на мой род гораздо дольше, чем на любой другой. Мы никогда не идем на риск.
– Доверюсь вашему суждению, Покорность.
Сир Фиа чем-то встревожена.
– Следует ли мне уделить время чистке и полировке доспехов?
Ее начальники слегка изумленно переглядываются.
– И зачем же, – задает вопрос Рыцарь-Командор, – тебе это делать?
– Вы о чем, сир?
– В самом деле ты же не решила, что тебе позволят хотя бы приблизиться к Семерым? После стольких лет, проведенных в Убитых Землях? Тебе повезло, что мы вообще позволили тебе вернуться к цивилизации. – Он бесстрастно ее изучает. – Возможно, почистить следует тебя. Как я понимаю, ты подвергла своих подчиненных процедуре очищения. Считай себя освобожденной от обязанностей и присоединяйся к ним.
– Да, сир.
– Кроме того, из Слейка был вывезен мужчина, о результатах тестирования которого ничего не сказано. Кроме того, он не упомянут в твоем отчете. Полагаю, ты сможешь это объяснить.
– Отчет сосредоточен на основных задачах миссии, сир. Готова предоставить к вашему удовольствию полный рапорт.
– К моему удовольствию, стало быть? Тогда тебе стоит знать, что ничто не приносит мне большего удовольствия, чем подробности. Я ознакомлюсь с твоим полным рапортом в самом скором времени. А пока, будь так любезна, приведи этого… – он поднимает глаза вверх и вправо, получая доступ к секретным данным, – Джейдена и передай его соответствующим службам, пока он никого не заразил. Насколько я понимаю, его шансы на выживание еще меньше твоих.
Всего на кратчайший миг сир Фиа закрывает глаза.
– Есть, сир.
Он щелкает пальцами, отпуская ее.
– Покорность, я могу передать все приготовления в ваши надежные руки и встретиться с вами здесь через час?
Женщина наклоняется, чтобы получше разглядеть Веспер. Та в ответ смотрит наверх, на ее лысую голову, и лицо девочки расплывается от умиления.
– Блестит!
Странник прикусывает губу.