Впрочем, нападавшие не празднуют победу. Они заводят тяжелые грузовики в гараже и, работая не покладая рук, сносят заборы у обоих ворот. Теперь машины с грузом не выстраиваются возле них в очередь и исчезают в темноте намного быстрее. В их кузовах — ящики с патронами, винтовками, ракетами, противотанковыми минами и ракетными установками.
Мятежники явно готовятся к длительной кампании. Появление такого противника меня тревожит. Большинство из нападавших — молоды. Судя по всему, им нет еще и двадцати. У тех, кто постарше, худые, ожесточенные лица. Они похожи на фермеров, лишенных правительством земли и вынужденных работать за скудное пропитание на джабхозовских полях. Я сразу узнал их командира. Это Аниш Балин — ярый защитник фермеров, автор экономических проектов, готовящих настоящее рабство для городских безработных. Балин считает, что городская беднота должна не обжираться на дармовщину, а идти обрабатывать поля за тот же кусок хлеба, который правительство кидает сейчас фермерам, порабощенным на джабхозовских угодьях.
Я не вижу смысла в том, чтобы сменить одних угнетаемых на других. В этом и заключается трагедия непримиримых конфликтов в разделившемся обществе: взаимная ненависть порождает агрессию с обеих сторон, подогревающую, в свою очередь, эту ненависть. Мне еще не приходилось участвовать в гражданской войне. Я могу уничтожить врага или погибнуть, но не знаю, как примирить сторонников диаметрально противоположных взглядов на то, каким должно быть человеческое общество.
Мои процессоры не могут решить эту задачу, а алгоритмы, оберегающие их от перегрева, пресекают мои размышления о гражданской междоусобице. Без приказа я не могу ничего предпринимать. Впрочем, получи я сейчас полную свободу, мне было бы нелегко сообразить, как лучше выполнить свое задание. Нет, без помощи человека мне сейчас не обойтись! Вот я стою и жду, чтобы кто-нибудь сказал мне, что делать.
Мне кажется, я похож на солдат, которых только что перестреляли на Барренском утесе…
Тем временем прибыло подкрепление. Его появление, отвлекло меня от тягостных раздумий. Вертолет приземлился на пологом склоне в пятистах метрах к югу от арсенала, преградив путь трем грузовикам, которые разворачиваются и успевают скрыться, пока правительственные солдаты спускаются на землю. Судя по всему, ни они, ни экипаж вертолета ничего не слышали об авиационных ракетах для стрельбы по наземным целям. Или просто не умеют ими пользоваться! Очень жаль терять боеприпасы и оружие, увезенное грузовиками, но больше всего меня заботят 305-миллиметровые самоходные орудия, находящиеся в арсенале. До сих пор я их еще не видел. Неужели они не нужны мятежникам?! Не может быть! Десять самоходных орудий гораздо ценнее сотни грузовиков с боеприпасами.
Я вижу, как грузовики едут в сторону извилистых каньонов в Дамизийских горах. В их южных предгорьях вокруг Барренского утеса нет ни шахт, ни ферм. Там легко скрыть целую партизанскую армию. Будь на моем месте человек, его сердце ушло бы в пятки при одной мысли о том, что ему предстоит сражаться с противником, притаившимся в бесконечных, бездонных ущельях Дамизийских гор. Если это восстание не подавить в зародыше, именно этим мне в будущем и предстоит заниматься. А кому еще?! Кое-как подготовленным правительственным войскам?! Или, может, вездесущим подразделениям полиции госбезопасности, которые только и умеют, что лупить дубинками безоружных людей?!
Солдаты наконец вылезли из вертолета и рассыпались цепочкой по склону. Их действия совершенно бессмысленны как для наступательной, так и для оборонительной тактики. Прибывшее подкрепление рассыпалось с беспечным и самодовольным видом по обе стороны от вертолета и вовсю глазело на то, как радиоуправляемый танк едет к главным воротам арсенала. Эти горе-бойцы почему-то не заряжают винтовки и не включают боевые шлемы, предназначенные для молниеносного обмена донесениями и приказами в бою.
Радиоуправляемому танку остается тридцать метров до ворот, когда в арсенале распахиваются двери одного из ангаров. Из него выезжает 305-миллиметровое самоходное орудие. Оно минует противотанковые надолбы и занимает выгодную позицию у ворот. Ствол орудия поворачивается, находит цель и выплевывает снаряд. Темнота озаряется ослепительной вспышкой. Зарево освещает бункеры и ангары арсенала. Ствол орудия откатывается на пять метров вдоль самоходной платформы. Радиоуправляемый танк раскалывается на две половины. Из его недр вылетает клуб дыма, и в разные стороны разлетаются куски железа.
Правительственные солдаты в панике бросаются к вертолету, который тут же превращается в огненный шар. Раскаленные обломки его оплавившейся обшивки свистят в ночной темноте, как трассирующие пули, косящие близлежащие кусты. Море огня поглотило сбитых с ног взрывной волной солдат, а тех, кто уцелел, добивают своими винтовками фермеры, выбежавшие из ворот арсенала.
Потом мятежники возвращаются к складам и продолжают в бешеном темпе грузить оружие на машины.
Прежде чем кто-то из рыцарей сказал хоть слово, леди Анвен кашлянула и кивком указала на тёмный силуэт рядом с Элли. Человечек вышел на свет – это был её брат Кейден. Элли протянула ему руку, и Кейден, усевшись на скамейку рядом с ней, обернулся к лорду Хардингу.
– Пожалуйста, мой лорд, – произнёс он с побелевшим от волнения лицом, – пожалуйста, пошлите динорыцарей в горы! Напавшие забрали наших родителей. Их нужно спасать! – Его голос дрогнул, и он начал всхлипывать.
Я передаю изображение событий на Барренском утесе по каналу президентской связи. Несколько мгновений ошеломленный Сар Гремиан не находит слов. Потом он изрыгает поток проклятий и выходит на связь с базой «Ниневия».
Лорд Хардинг нахмурился сильнее.
— Высылайте новую группу! И поддержите ее ракетами с истребителей!
– Боюсь, мы не можем этого сделать, Кейден, – тихо сказал он. – Динорыцари – защитники, а не солдаты. Их долг – стоять здесь, на защите Бреклана от какой бы то ни было угрозы.
Генри увидел, как Кейден в отчаянии потупил взгляд.
— Это невозможно, — откашлявшись, отвечает комендант базы.
– Я знаю, звучит жестоко, – продолжал лорд Хардинг, – но если я отправлю динорыцарей в горы, нас ждёт та же судьба, что и твоих родных.
— Как это «невозможно»?! — Сар Гремиан рвет и мечет.
Генри подумал, что это неправильно. Он оглянулся на своих соратников, посмотреть на их реакцию, но они все буравили взглядом стол. «Трусы», – сказал про себя Генри. Впервые он усомнился в своём отряде.
— У нас нет ни пилотов, ни горючего для истребителей. А погибшая группа была у нас самой лучшей…
Он откашлялся:
Сар Гремиан взрывается новым потоком брани. Испуганная Эвелина Ляру маячит где-то на заднем плане и монотонно повторяет: «Надо что-то делать! Надо что-то делать!»
– Но лорд Хардинг, мы же всё равно должны помочь невинным и дать отпор принцу Паттику…
— Я и сам это знаю, безмозглая курица! — рычит на нее Сар Гремиан. — Заткнись и не мешай мне думать! И вообще, вали отсюда выщипывать себе брови, если ни на что больше не способна!
– Нет, – перебил его Торин. – Мы обязаны следовать приказам лорда. – Теперь он смотрел на Генри горящим взглядом.
Президент Ляру застыла с разинутым ртом. Потом побагровела и тоже заорала:
Генри понял, что лучше замолчать. За столом было тихо, если не считать приглушённых всхлипываний Кейдена. Генри видел, как Элли обняла его. «Но этого недостаточно, – подумал он. – Мы можем сделать намного больше!» К чему столько изнурительных тренировок, если они должны защищать только свою провинцию? Почему нельзя помочь и другим тоже?
— Как вы смеете так разговаривать с президентом?!
– Ешьте, – попросила всех леди Анвен.
— Не волнуйся, ты не долго им пробудешь, — ледяным тоном отвечает ей Гремиан.
– Я уже не голоден. – Генри с силой бросил ложку в деревянную тарелку и поднялся с места. – Я иду стоять на страже. Как мне было приказано.
Ляру что-то шипит как змея, а Сар Гремиан поворачивается к экрану и обращается прямо ко мне:
Глава третья
— Линкор! Отправляйся на Барренский утес и уничтожь мятежников!
— Мне нужен приказ президента.
Генри сидел на бревне позади палатки и грел руки у потрескивающего костра. Он глядел на угли и чувствовал, что его гнев разгорается не менее жарко. Он привык быть храбрым рыцарем, а теперь чувствовал себя каким-то беспомощным ребёнком.
Сар Гремиан оборачивается к Эвелине Ляру, которая молчит и смотрит на него полными ненависти глазами.
– Это просто несправедливо, – произнёс голос с горным акцентом.
— Не советую артачиться, — негромко говорит Сар Гремиан. — У этих мерзавцев теперь есть трехсотпятимиллиметровые самоходные орудия, а они стреляют снарядами с ядерными боеголовками. Думаю, фермеры не упустят возможности подкатить на них к президентской резиденции и дать по ней залп!
Генри обернулся и увидел приближающуюся Элли. Она села рядом с ним и тряхнула головой.
– Как Кейден? – спросил Генри.
Эвелина Ляру впилась ярко-красными ногтями в подлокотники кресла и сдавленным голосом выплюнула приказ:
– Бросился на кровать, долго плакал, потом уснул, – ответила Элли. – Другие тоже в подавленном состоянии, к тому же измучены после всего пережитого.
— Делай то, что он говорит, железяка! Сотри в порошок этих негодяев!
Генри знал, каким тяжёлым должен быть пеший путь через королевство – он сам не раз с трудом выбирался из лесов и болот.
Наконец-то я получил ясный приказ и завел двигатель. В этот момент Сар Гремиан добавил:
Остальные динорыцари подошли к костру, чтобы согреть руки. Ночь предстояла долгая.
— Постарайся не повредить оружие в арсенале. Оно очень дорого стоит.
– Мы совсем ничего не можем сделать? – спросил Генри с надеждой в голосе.
– Я знаю, что ты разочарован, – сказал Торин.
— Вас понял!
– Разочарован в лорде Хардинге, – уточнил Генри.
— И не стреляй, пока не прибудешь на место. Всей планете необязательно знать, что ты идешь в бой… Черт! В Гершеме наверняка есть репортеры! Их заинтересуют взрывы. Надо конфисковать у них камеры…
– Кейден в отчаянии! – взорвалась Элли. – Он моя родня!
С этими словами Сар Гремиан прервал связь.
– А лорд Хардинг – твой господин, – отрезал Галли. – А вы все – динорыцари, которые поклялись в верности ему и Бреклану.
Из задней двери дома появился Фил Фабрицио. Он уже опорожнил бутылку и едва стоит на ногах. Разинув —рот, он смотрит, как я выезжаю из ангара.
— Ты куда? — заикаясь, спрашивает он.
– Так и есть, – подхватил Торин, считавший необходимым напомнить остальным о долге рыцаря.
— К арсеналу на Барренском утесе, — разворачиваясь, отвечаю я.
– Приказ есть приказ, – тихо сказала Айла. – Мне жаль, Элли.
— Зачем?
— Чтобы уничтожить Аниша Балина и еще двести мятежников. Они захватили гарнизон, где было десять трехсотпятимиллиметровых самоходок. Возможно, я получу повреждения. Так что постарайся к моему возвращению протрезветь!
– Как и всем нам, – склонил голову Торин. – Но сейчас наша задача – защищать Бреклан от любых нападений. А теперь идите на свои посты. И смотрите в оба.
Понимая нынешнее состояние Фила, я стараюсь растолковать ему, в чем дело:
Один за другим динорыцари поплелись на свои места.
— Ты слишком пьян, чтобы меня ремонтировать.
— Я вообще этого не умею… — бормочет Фил, вытирая рот дрожащей ладонью.
Все, кроме Элли.
Против этого мне нечего возразить. Выезжая из ангара, я слышу, как Фил бубнит себе под нос:
Немного посидев в тишине, она подкинула дров в костёр, отчего к небу взвились танцующие искры. В их свете Генри с трудом различил вдалеке её родные горы. Они нависали над равниной на фоне звёздного неба и словно манили к себе. Увидев, куда он смотрит, Элли тоже устремила взгляд в сторону своей родины.
— А чем можно повредить такую гору железа?! Да ничем! Ничего мне не придется чинить. Он же больше дома, где я родился и вырос! И весь в броне… А в книжках, которые мне про него дали, написано, что эту броню пробьет только какая-то плазменная пушка…
Наконец Генри заговорил:
Продолжая что-то ворчать, Фил уходит в дом. Я не разделяю его оптимизма. Фил Фабрицио не знает, что говорит. В общем, он неплохой человек, но уж больно невежественный. Как можно не понимать, что давить мирных жителей — это не то что сражаться с 305-миллиметровыми самоходными орудиями, попавшими в руки мятежников?!
Меня утешает лишь наличие конкретного приказа, соответствующего моему предназначению.
– Знаешь, для меня быть динорыцарем большая честь, правда. Но если бы у меня была семья, настоящая семья, которая бы нуждалась в моей помощи, я бы сделал всё что угодно.
II
– Ты прав, Генри, – сказала Элли. – Я не могу допустить, чтобы чьи бы то ни было приказы встали между мной и моей семьёй.
Выбрав подходящее место у подножия Дамизийских гор, Кафари наблюдала за целью в мощный ночной бинокль. Ее небольшой отряд, собранный за каких-то два часа после ее разговора с Анишем Балином, уже выиграл два важных сражения, ни в одном из которых ей не пришлось участвовать.
– А как насчёт друзей?
Следы первого нападения, совершенного в двенадцати километрах к югу от ее нынешней позиции, обнаружат только тогда, когда какой-нибудь полицейский или уборщик войдет в помещение полицейского участка в Хаггертоне и увидит трупы застигнутых врасплох пэгэбэшников и опустошенную оружейную комнату. Добытые там трофеи позволили отряду Аниша Балина захватить арсенал на Барренском утесе. Для этого не понадобилось и десяти минут. Такого успеха не ожидала даже Кафари. Разжиревшие пэгэбэшники вконец разленились, терроризируя беззащитных жителей Гершема. Чего же бояться, шагая с винтовкой в руке среди безоружных людей!
События сегодняшней ночи напомнят правителям Джефферсона позабытую ими прописную истину: против лома нет приема, если нет другого лома. При этой мысли Кафари мрачно усмехнулась. Теперь у нее сотни единиц огнестрельного оружия, множество боеприпасов, тяжелая артиллерия, средства биохимической защиты, коммуникаторы, взрывчатка с запалами, ракеты и минометы.
С их помощью она заставит правителей Джефферсона прислушаться к требованиям фермеров, первыми заселивших эту планету и приложивших в свое время все усилия к тому, чтобы создать на ней справедливое общество. Люди Балина быстро и сноровисто грузили оружие, боеприпасы и снаряжение на машины, отправлявшиеся к разбросанным на больших расстояниях естественным тайникам, выбранным Кафари и Балином с помощью геолого-разведочных карт. В Дамизийских горах было множество удобных ущелий, образовывавших бесконечные лабиринты с пещерами и каньонами. В этой части горного хребта можно спрятать целую армию, что Кафари, собственно, и собиралась сделать…
Один из грузовиков подъехал к позиции Кафари. Он привез то, что предназначалось для выполнения плана, названного Анишем Балином операцией «Воздаяние». Кафари продолжала наблюдение до тех пор, пока не убедилась в том, что три самоходных орудия успешно покинули территорию арсенала и скрылись в направлении гор. Бедняга Аниш решительно протестовал против ее намерения припрятать на будущее только три 305-миллиметровых самоходки.
— Нам будут нужны эти пушки!
— Сегодня они нужны нам на Барренском утесе.
— Жалко оставлять там семь самоходок! Мы и без них справимся с подкреплениями, которые прибудут сюда с базы «Ниневия».
— Не сомневаюсь, — ответила Кафари, — но если мы испепелим их за две секунды, даже Витторио Санторини испугается и отправит сюда линкор. А только этого нам и нужно. Если «Блудный Сын» останется у себя в ангаре, мы даже не сможем приблизиться к «Ниневии», не говоря уж об освобождении Хэнкоков.
— Но ведь линкор уничтожит всех, кто останется в арсенале! — воскликнул побледневший как смерть Аниш Балин.
— Да, — негромко проговорила Кафари. — Но если наши бойцы не испугаются смерти, они нанесут ему такие повреждения, что он надолго выйдет из строя.
— Нам не уничтожить сухопутный линкор! — затряс головой журналист.
— Давай поспорим! Не забывай, что этим линкором командовал мой муж, а я практиковалась как раз на «Блудном Сыне» в работе с психотронными системами. Я много раз наблюдала за тем, как Саймон обслуживает линкор, и бывала в его командном отсеке. Я слушала, как они с моим мужем обсуждали повреждения, которые линкор получил на других планетах. Я точно знаю, каким путем явакские денги уничтожили на Этене шестнадцать земных линкоров и тяжело повредили семнадцатый.
— А я и забыл об этом, — прошептал Аниш Балин. — То есть я вообще не знал, что ты разговаривала с линкором о прошлых сражениях.
— Будем надеяться, что мэдисонские мерзавцы тоже: об этом не знают. Сегодня мы преподнесем им очень дорогостоящий урок, — ледяным тоном сказала Кафари.
Аниш Балин вздрогнул и проговорил:
— Ладно. Воевать так воевать… И да поможет нам Бог!
«Аминь! — прибавила про себя Кафари, спускаясь со скалы, с которой вела наблюдение. — Сегодня нам его помощь не помешает!»
Когда Кафари оказалась у подножия скалы, весь необходимый для штурма «Ниневии» груз уже прибыл, преодолев путь от арсенала с потушенными фарами. Из кабины выскочил водитель — Вакиз Красный Волк, отличившийся еще во время явакского нашествия. Он был опытным взрывником, и Кафари с радостью взяла его к себе в отряд. Он браво отдал честь и четко отрапортовал:
— Господин коммодор, задание выполнено!
— Молодец! — Кафари тоже отдала честь, радуясь успеху и тому, что Красный Волк правильно к ней обратился.
Аниш Балин разъяснил всем бойцам, как важно, чтобы никто не узнал, кто и какого пола их командир.
— Мы должны защищать нашего командира, — убеждал он собравшихся вокруг него в высокой траве новоиспеченных бойцов. — Всех нас могут убить, но он должен выжить, потому что никто, кроме него, не знает, как вывести из строя линкор. Если командир погибнет, мы все — покойники. Вместе с ним умрет надежда фермеров на свободу. А может, им придется и вовсе распрощаться с жизнью. Давайте говорить прямо! Кто-нибудь еще сомневается в том, что именно ДЖАБ’а собирается с нами сделать? Кто-нибудь сомневается в том, что ДЖАБ’а намерена стереть нас с лица земли?
Никто не проронил ни слова. Лишь ветер шелестел сухою травой.
— Ну вот и отлично. Вы знаете, что нас ждет. Некоторые из нас, а может и все мы, не доживем до рассвета. Я не пугаю вас, а говорю правду.
— Не хочу, чтобы вы шли в бой вслепую, — вставила Кафари. — Будет трудно. Очень трудно и страшно… А был ли кто-нибудь из вас сегодня в Мэдисоне?
И вновь никто не ответил.
— Я и раньше попадала в два джабовских погрома и думала, что ничего ужаснее быть не может, но то, что произошло сегодня вечером… — У Кафари перехватило голос. — Витторио Санторини превратил линкор в послушную ему смертоносную машину, которая раздавит всех, кого он захочет обвинить в проблемах своего марионеточного правительства. Можете не сомневаться в том, что Санторини обвинит в организации мэдисонской бойни нас — фермеров. Надо немедленно дать ему достойный отпор, а то будет поздно!..
Не стану скрывать, что многие из нас погибнут сегодня ночью, а после нее Витторио и Насония Санторини спустят на нас своих самых кровожадных цепных псов. Наши сегодняшние действия нанесут ДЖАБ’е серьезный урон, и за ними последуют карательные меры против невинных людей. Когда мы начнем стрелять по джабовцам, они отплатят нам той же монетой… Если вам не нравится такая перспектива и вы не хотите поджигать фитиль под бочкой с порохом, уходите прямо сейчас! Но перед этим подумайте о том, что ДЖАБ’а уже объявила нам войну и — хотите вы этого или нет — она придет на каждую ферму и в каждый город Джефферсона… Как бы ни повели себя сейчас фермеры, Санторини все равно будет их убивать. Не знаю, как вы, а я хочу умереть с оружием в руках. И не просто умереть, а приложить перед этим все свои силы, знания и опыт к тому, чтобы уничтожить ДЖАБ’у и его главарей. Клянусь, что постараюсь захватить с собой в могилу как можно больше врагов!
В ответ на слова Кафари раздались одобрительные возгласы. Они тут же утихли, потому что шуметь в этот момент не стоило, но Кафари все равно восприняла их как овацию. Воцарилось гробовое молчание. В глазах окружавших ее бойцов Кафари увидела глубокое уважение. У нее подступил комок к горлу.
Первым нарушил молчание Аниш Балин:
— Мне не нужно объяснять вам, что социальные программы ДЖАБ’ы ведут Джефферсон к неминуемой катастрофе. Она уже не за горами. Когда она разразится, ДЖАБ’а начнет искать козлов отпущения, которым придется заплатить за все его ошибки. И этими несчастными станем мы. Но сегодня, — продолжал он, по очереди заглядывая в глаза окружавшим его людям, — мы — единственная преграда на пути ДЖАБ’ы, уже протянувшей свои руки к миллионам ни в чем не повинных фермеров, и мы с Кафари намерены любой ценой их спасти. Для этого необходимо, чтобы никто не знал о том, что Кафари Хрустинова жива. И позаботимся об этом мы. Если джабовцы заподозрят, что она уцелела, они откроют на нее охоту, сожгут все фермы не только в Каламетском каньоне, но и по всему Джефферсону! Понятно?!. Вопросы есть?
Вопросов не прозвучало, но все бойцы как один повернулись к Кафари. Казалось, кто-то подал тайный сигнал большей из джефферсонских лун, которая именно в этот момент поднялась над отрогами гор, проливая бледный свет на лица тех, кому предстояло пойти в бой за Кафари. Взглянув в полные непоколебимой решимости глаза, она прочла в них будущее родного мира, к которому предстояло шагать по колено в крови. Бойцы же увидели в ее глазах отражение собственных мыслей и ждали первого приказа.
Кафари понимала, что должна послать многих из них на верную смерть. Они тоже это понимали, но готовы были умереть ради той жизни, которую им не суждено было увидеть.
— Не стану подражать ДЖАБ’е и тратить время на пустые разговоры. Вы знаете, что нас ждет. Каждому отряду уже намечена цель, так что не будем тянуть. Отряд «Альфа» ударит первым и добудет необходимое нам оружие. Отряд «Бета», вы пойдете с Анишем и будете ждать моего сигнала. Отряд «Альфа» присоединится к вам с мощным оружием. Отряд «Гамма» будет обеспечивать наш тыл. Разберите аппаратуру Аниша и вывезите ее в Каламетский каньон. Захватите с собой всю провизию и подумайте, где бы нам ее еще раздобыть. Всем известен план операции?.. Ну вот и отлично! Вперед!
Подчиняясь приказу Кафари, отряды растворились в темноте.
Благодаря двум удачным операциям теперь у Кафари было достаточно оружия для удара по «Ниневии».
— Вы составили список? — спросила она у водителя грузовика.
— Мои люди в кузове как раз его составляют.
— Очень хорошо. Кафари подошла к поцарапанному заднему борту, и очень скоро шестнадцатилетняя девочка подала ей наспех составленный список. Кафари подставила его лунному свету и стала читать.
— Отлично! — воскликнула она. — Выгружайте и раздавайте.
Не прошло и четверти часа, как всем бойцам раздали оружие, а на грузовики сложили все необходимое для удара по базе «Ниневия».
— По машинам! — приказала Кафари. — По моему сигналу начинаем движение, колонной, с потушенными фарами. Направление движения вам известно. Вопросы?
Вопросов не было.
— Прекрасно. Скоро с базы вылетит противник. Закройте двигатели теплоизоляционными покрывалами и соблюдайте полную тишину в эфире.
Вместе в Вакизом Красным Волком они укутали покрывалом двигатель их собственного грузовика. Покрывала не скроют тепловое излучение полностью, но понизят его интенсивность до такой степени, что ленивые пэгэбэшники наверняка его не заметят! Кафари села за руль и стала ждать. Ожидание продлилось недолго. Вскоре в воздухе послышался гул двигателя. Кафари навела на пего ночной бинокль и чуть не завопила от радости. Это был не штурмовик, а транспортный вертолет. Самоуверенные идиоты совершили роковую ошибку! Скоро они в ней раскаются!
Большой вертолет пронесся над неподвижной колонной грузовиков, приземлился на пологий склон и стал выгружать солдат на дорогу, ведущую к главным воротам арсенала. Не желая ослепнуть, Кафари отняла от глаз бинокль. Через мгновение темноту озарила ослепительная вспышка, и прозвучал мощный взрыв. За первой последовала еще одна вспышка. На фоне Барренского утеса вырос огненный шар, стремительно увеличивающийся в размерах, и прогремел второй оглушительный взрыв.
— Молодцы! — воскликнула Кафари.
Из остальных грузовиков тоже послышались радостные возгласы.
Кафари включила коммуникатор и послала три сигнала на разных частотах. По первому сигналу колонна начала движение. По второму Аниш Балин и большая часть его отряда должны были спешно покинуть арсенал. Третий сигнал предназначался бойцам, оставшимся на вершине утеса с семью 305-миллиметровыми самоходками. Он состоял всего из трех слов: «Ваш подвиг бессмертен!»
Отдав последний долг своим бойцам, которые остались стоять насмерть на Барренском утесе, Кафари приступила к выполнению задуманной операции. Ее колонна передвигалась стремительно, потому что скоро должен был появиться сухопутный линкор. На всех дорогах у Кафари были выставлены наблюдатели, и скоро она получила первый сигнал: «Он выезжает!» Через пару минут поступило следующее сообщение. Кафари держала в голове карту и мысленно следила за перемещениями по ней «Блудного Сына». На карте было всего две дороги. Самая прямая дорога на юг лежала вдоль берега моря. Вторая, более длинная, извивалась у подножия Дамизийских гор. Она шла через небольшие поселки, чьи улочки были слишком узки для линкора.
Линкор поступил вполне логично, выбрав более короткую дорогу. Убедившись в этом, Кафари послала следующее зашифрованное сообщение: «Едем длинной дорогой!» — нажала на газ и помчалась на север, все время поглядывая на часы. Десять минут до места… Восемь… Пять… Три… В нужный момент она ударила по тормозам и свернула на извилистую проселочную дорогу, углублявшуюся в Папоротниковое ущелье. Остальные машины не отставали от Кафари. Они ползли за ней, пока за очередным поворотом не оказались под сенью высоких скал. Кафари осторожно съехала на обочину, выключила двигатель, выскочила из кабины и накрыла капот покрывалом, чтобы тепло горячего двигателя не поднималось над ущельем. Остальные водители последовали ее примеру.
Всех оглушила неожиданная тишина. Кафари напряженно прислушивалась, хотя и знала, что сюда не донесется звук двигателя линкора. Наконец она негромко скомандовала:
— Надеть защитное снаряжение. Маски наденете по моей команде у самой цели.
С помощью коммуникатора она отдала такой же приказ отряду Аниша Балина и взяла один из защитных костюмов, захваченных на Барренском утесе. Чтобы влезть в него, ей пришлось скинуть обувь, верхнюю одежду и наручный коммуникатор. Бесшовный костюм прилегал к телу, как перчатка. Застегнув молнию, Кафари надела ботинки, коммуникатор и верхнюю одежду. Теперь незащищенной у нее оставалась только голова. Она взяла шлем, способный защитить ее от биохимического оружия и осколков, и положила его на сиденье грузовика рядом со шлемом Красного Волка. Шлем Кафари был командирским, как и у Аниша Балина. Потом Кафари помогла одеться остальным бойцам. Началось томительное ожидание. Прошло уже пятнадцать минут, а долгожданного сигнала все не было…
Наконец коммуникатор Кафари издал негромкий звук. Наблюдатель сообщил ей, что все спокойно и можно начинать второй этап операции.
— По машинам и в путь! — приказала Кафари.
Колонна сорвалась с места, продолжая двигаться в северном направлении к своей уже близкой цели. Преодолев очередной поворот, грузовик Кафари на полном ходу выскочил на дорогу, ведущую через долину реки Адеры. Кафари уже видела далеко впереди сверкающие в ночи, как маяки, огни базы «Ниневия». Машины ее колонны разъехались веером, окружая базу со всех сторон.
– Я не стану просить тебя пойти со мной.
Кафари точно знала, в каком здании «Ниневии» содержат Хэнкоков. С помощью компьютеров Аниша Балина она проникла в секретные базы данных полиции государственной безопасности. Конечно, «Блудный Сын» справился бы на месте Кафари с этой задачей гораздо быстрее, но и для нее она не составила большого труда. База «Ниневия» превышала площадью квадратный километр. Каждый год на ее территории обучалось пять тысяч курсантов школы ПГБ. Кроме того, там постоянно проживали офицеры и сержанты этой школы, а также повара, уборщики и прочий обслуживающий персонал.
– Тебе и не придётся, – ответил Генри. – Поедем на рассвете?
Курсанты жили в южной части базы. Помещения для офицеров и сержантов окружали их казармы с запада и востока. Северную часть базы занимал парк автотранспортных средств. С этой стороны к базе уже подступали стремительно разраставшиеся бедные пригороды Мэдисона, и ограду базы усиленно охраняли от бедняков, которые постоянно пытались проникнуть в гаражи, чтобы стащить там запчасти, инструменты или даже целые автомобили для продажи на черном рынке. Вокруг базы возвышались сторожевые вышки, на которых круглосуточно дежурили снайперы. Склады оружия и боеприпасов находились в самом центре базы на предельном расстоянии от ее ограды. Медсанчасть, столовая и продовольственный склад расположились напротив, а между ними серой отвесной скалой возвышалась тюрьма.
Раньше ее помещение использовалось в качестве гауптвахты и места содержания ожидавших трибунала военнослужащих. Сейчас это здание существенно расширили, превратив в следственный изолятор, которой как огня боялись все, хоть чем-нибудь не угодившие ДЖАБ’е. Чтобы освободить Хэнкоков, отряду Кафари придется пробиться с боем в тюрьму, у которой самая надежная охрана на всем Джефферсоне!
Элли задумчиво кивнула:
Кафари остановила грузовик в заранее намеченной точке и стала разглядывать базу в ночной бинокль. Несмотря на чрезвычайные события, сотрясавшие планету, на ее территории не было заметно особых мер безопасности. Конечно, грозные сторожевые вышки стояли на своих местах, но вот, например, усиленных патрулей к ограде тюремное начальство поставить не удосужилось. Кафари это вполне устраивало. Если все улеглись в койки, достаточно уничтожить казармы!
– Я разбужу Кейдена, расскажу ему про наш план. – Впервые Генри услышал надежду в её голосе. И Элли скользнула в ночь.
Отдав приказ надеть шлемы, она взялась было за свой, но Красный Волк тронул ее за руку:
— Вам лучше остаться здесь, командир, — сказал он, застегивая шлем. — Аниш выпустит из меня кишки, если с вами что-нибудь случится!
Генри понимал, что они рискуют. Никогда прежде он не подводил лорда Хардинга или динорыцарей. Но есть вещи, за которые стоит сражаться. И хотя у Генри не было семьи, он надеялся, что, окажись он сам на месте Кейдена, найдётся кто-то, кто вызовется драться за его семью.
Кафари взглянула ему прямо в глаза:
* * *
— Значит, будешь прикрывать меня в бою, потому что я пойду с вами. Может, я и буду командовать вами из-за кустов в других операциях, но Дэнни и Айшу Гамаль я освобожу лично!
— Но!..
Генри перекатился на бок. Проснувшись на своём соломенном матрасе в палатке, он увидел пробивающийся сквозь брезент слабый рассвет. Над ним склонились двое: мужчина и женщина.
— Никаких «но»! — ответила Кафари и взглянула¦: на часы. — Пора!
– Генри, – хрипло позвал мужчина. Голос у него был странный и низкий. – Нам нужна твоя помощь. – Его лицо было прекрасно, лоб обрамляли пряди светлых волос – таких же, как у Генри. Юноше казалось, что он смотрит в зеркало, в котором его отражение стало старше.
Она надела шлем, пристегнула его к защитному костюму и нажала на педаль газа. Красный Волк так и не успел ничего возразить.
III
– Отец? – прошептал Генри. Мужчина кивнул и протянул руку, чтобы убрать чёлку с лица мальчика. Но это была вовсе не рука – это была когтистая лапа! У отца Генри была голова человека, а тело динозавра. Мальчик отпрянул от протянувшихся к нему острых когтей.
Покинув базу «Ниневия», я еду на юг на максимальной крейсерской скорости. Продолжая движение со скоростью девяносто километров в час, я окажусь у цели через тридцать минут. За это время противник успеет обчистить арсенал и скрыться. Я невольно сравниваю нынешнюю ситуацию с тем, что давным-давно произошли на Прародине-Земле накануне кровавой гражданской войны в мало кому известном местечке под названием Харперс-Ферри. Ну чем Аниш Балин не Джон Браун?!
– Не бойся, дитя моё, – сказала женщина, обвив его хвостом. У неё тоже было тело динозавра.
(В октябре 1859 года отряд сторонников отмены рабства в США, во главе которого стоял Джон Браун, захватил находившийся в местечке Харперс-Ферри в штате Западная Виргиния арсенал. Целью этого нападения было создание свободной территории, на которой могли бы проживать рабы, сбежавшие от своих хозяев.)
Оба прибегли к насилию, чтобы доказать свою правоту. Может, они и руководствовались наилучшими побуждениями, но выбранные ими средства не выдерживают никакой критики!
Генри закрыл глаза, а когда открыл их снова, динолюди – его родители? – исчезли. Он окинул взглядом пустую палатку и понял – это был только сон.
Я принимаю еще одно сообщение Сара Гремиана, адресованное на этот раз начальнику полиции города Гершема, находящегося ближе всего к Барренскому утесу. Сообщение зашифровано, но в моем распоряжении имеются необходимые коды.
Генри встряхнулся и высунул голову из палатки. По земле опять стелился туман. Начинался новый день – пора покидать единственный надёжный кров, какой у него когда-либо был.
— Во-первых, нейтрализуйте всю местную прессу. Отнимите у них камеры, спрячьте их куда-нибудь или разбейте. Заодно арестуйте и репортеров. Потом соберите все силы и отправляйтесь к утесу. Надо перестрелять этих мерзавцев, чтобы другим было неповадно! Захватите с собой оператора из местного отделения ДЖАБ’ы. Пусть он снимет что-нибудь подходящее для новостей, когда мы расправимся с бандитами. И постарайтесь потерять поменьше людей. У нас и так уже погибло семьдесят три солдата и экипаж вертолета. Еще не хватало, чтобы под президентским окном начали завывать вдовы полицейских! И ни в коем случае не снимайте линкор!
— Вас понял! Собираю все силы. Будем возле утеса примерно через пять минут, — рапортует полицейский чин.
Как можно тише одевшись, он вылез из палатки. Рекс ждал его, прислонившись к брезентовой стенке и примяв собой её край. При виде Генри он поднялся на задние лапы, потянулся и по очереди потряс ими – точно щенок, стряхивающий с себя сон: гигантский щенок со смертельно острыми зубами.
— Хорошо!.. Пленных не брать! — рубит фразы советник президента.
— Слушаюсь!
Генри подавил смешок и похлопал Рекса по боку.
К моменту моего прибытия полицейские подразделения уже окружили арсенал. Они держатся от него на почтительном расстоянии, испытывая вполне объяснимый страх перед оказавшимися в руках у мятежников 305-миллиметровыми самоходками. Ни одна из сторон не спешит нанести первый удар, опасаясь навлечь на себя огонь противника. По пути к арсеналу я утратил способность наблюдать за происходящим на его территории. На протяжении двух секунд все видеокамеры арсенала были выведены из строя. Впрочем, того, что я уже видел, достаточно, чтобы понять, насколько велик риск получить серьезные повреждения.
– Готов, Рекс? – прошептал он. Он понимал, что не предоставил своему динозавру выбора, но был уверен, что Рекс сделает всё, о чём хозяин попросит.
Я превосхожу ростом любое из зданий арсенала, но он расположен на таком высоком утесе, что фундаменты его строений находятся выше моей самой высокой башни. Дорога к воротам арсенала достаточно широка для проезда, но мне совсем не хочется бросаться по ней очертя голову. На территории арсенала имеется множество высоких насыпей. Они такие толстые, что сквозь них не проникает даже мой радар. Однако хуже всего то, что мне неизвестно, где сейчас находятся 305-миллиметровые самоходки. Я замедляю скорость и останавливаюсь возле полицейских автомобилей.
Рекс наклонил голову, и оба направились к стойлам, оставляя следы на мокрой от росы земле. Генри надеялся, что никто не увидит следов и не отправится за ними.
Мне знаком офицер, командующий отрядами полиции. Это лейтенант, арестовавший всех членов кооператива Хэнкоков. Впрочем, сейчас он уже капитан. Его начальству явно понравилось, как он вел себя в деле Хэнкоков. Но сейчас крайне самоуверенный в момент ареста злополучных фермеров Юрий Локкис выглядит довольно бледно. Почему же у него покрыт холодным потом лоб и дрожит нижняя челюсть? Неужели из-за того, что я подъехал прямо к нему?! Полицейские, которыми он командует, трясутся не меньше.
Элли и Кейден ждали его.
Вот Кафари Хрустинова, как я припоминаю, совсем не испугалась меня при первой нашей встрече. Боюсь, мне никогда не понять людей… Я стараюсь успокоить офицера, очумело глазеющего на мой корпус.
— Капитан Локкис, боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять» по приказу президента Ляру прибыл к вам на подмогу. Вы должны обеспечить мне поддержку пехоты, чтобы избежать гибели значительной части оружия и боеприпасов, оставшихся в арсенале.
– Ты уверен, что хочешь этого? – спросила Элли, когда Генри подошёл ближе. – Нас могут изгнать из динорыцарей.
Полицейский переводит бессмысленный взгляд с одной моей орудийной башни на другую. Кажется, он утратил дар речи.
Я делаю еще одну попытку:
Одной рукой она обнимала Кейдена за плечо. Генри видел, что она изо всех сил старается не терять присутствия духа.
— Капитан Локкис! Кто здесь командует? Вы?
– Если ты нам поможешь, то мы навсегда посвятим тебя в жители гор, – серьёзно сказал Кейден.
— А? — бессвязно бормочет он.
Значит, он все-таки не потерял дар речи! От его мычания мало проку, но оно все же лучше поразившей его немоты. Может, капитан Локкис учился вместе с Филом Фабрицио? Проверю, когда появится свободное время…
– Ловлю на слове, – улыбнулся Генри. – Мне это пригодится, если меня вышвырнут из Бреклана.
— Вы здесь главный? — Я пытаюсь завязать осмысленный диалог.
— А?.. Да… Да, я здесь главный. — Кажется, капитан начинает что-то соображать.
Улыбнувшись друг другу, они подошли к стойлам. Генри ненадолго исчез внутри и вышел в сопровождении Прыга, перья которого сразу же стал трепать ветер. Прыг был самым маленьким динозавром в стаде – как раз для мальчика вроде Кейдена.
— Мне понадобится поддержка пехоты. В противном случае содержимое арсенала может серьезно пострадать, а мне причинят тяжелые повреждения.
Но когда Генри повернулся и поискал взглядом Кейдена, то нигде его не нашёл.
— Какая еще «поддержка пехоты»?
– Куда он делся?
— Мне приказали отбить дорогостоящие оружие и снаряжение, не причинив ему при этом значительных повреждений. У правительства нет денег на то, чтобы меня ремонтировать. Рельеф местности и высокие насыпи на территории арсенала не позволяют мне определить точное местонахождение самоходных орудий. Без поддержки пехоты, которая выяснит, что у меня впереди, я рискую понести серьезные повреждения и не смогу выполнять свою основную задачу во время пребывания па Джефферсоне, заключающуюся в обороне вашей планеты. Иными словами, для успеха моей миссии мне необходима поддержка пехоты.
— А от меня-то ты чего хочешь?! Я же не солдат! Я полицейский! Меня наградили за то, что я упрятал в тюрьму фермеров-убийц, а не за то, что я буду воевать! О какой пехоте ты вообще талдычишь?! — раздраженно сыплет вопросами Локкис.
Элли хмыкнула и указала за спину Генри – её двоюродный брат только что вышел из хлева. Значит, он пошёл за Генри внутрь! В одной руке он сжимал обоюдоострый боевой топор, а в другой – старый помятый щит.
Может, он вообще не понимает, о чем я говорю?! Попробую выражаться еще проще…
– Что ты делаешь? – спросил Генри.
— Военные должны отправиться пешком на территорию арсенала, чтобы обнаружить позиции самоходных орудий.
— Еще чего! Может, тебе подать эти орудия на блюдечке с голубой каемочкой? У меня тут нет никакой «пехоты», а если бы и была, я бы ее туда не послал. Ты видел, что эти головорезы сделали с танком и вертолетом?!. Нет, я своих людей на смерть не пошлю! Нам за это деньги не платят. Не то что тебе! Отправляйся-ка и сам ищи эти орудия!.. — говорит капитан Локкис, ткнув грязным пальцем в сторону нависающего над нами утеса.
Кейден заткнул деревянную ручку топора за пояс и прицепил щит на спину.
Сначала мне захотелось разъяснить полицейскому, что мне никто ничего не платит. Правительство Джефферсона должно лишь обеспечивать меня запчастями и предоставить в мое распоряжение механика. Впрочем, я сразу догадался, что рассуждать об этом с капитаном Локкисом бесполезно. Вместо этого я снова пытаюсь добиться своего.
– Готовлюсь, – объяснил он. – Как динорыцарь.
— В данном округе числятся на действительной службе три пехотных подразделения. Потребуйте от их командиров, чтобы они немедленно прислали сюда своих людей.
Капитан Локкис недовольно скривился:
Генри решил не говорить мальчику, как трудно стать динорыцарем – как он сражался, чтобы доказать, что достоин этой чести, когда спасал из замка Авингдон лорда Хардинга и леди Анвен.
— Ты что, совсем дурак?! Я же тебе говорю, что у нас нет пехоты. Эти подразделения расформировали года два назад.
Элли улыбнулась Генри:
— Расформировали?! — Я так поражен этой новостью, что отвлекаюсь от выполнения текущего задания. — Прошу разъяснить! Почему же эти подразделения числятся на действительной службе?
– Если ему хочется воображать себя динорыцарем – пусть.
— Ну, их всегда можно снова сформировать из резерва, но, чисто между нами, эти подразделения «дестабилизировали политическую ситуацию и отвлекали на себя крупные финансовые средства»!
Капитан Локкис явно цитирует какой-то секретный документ. Сам он так гладко изъясняться не в состоянии.
Генри наклонился, чтобы подсадить Кейдена на динозавра, и мальчик, забравшись Прыгу на спину, обвил руками его жилистую шею.
— А куда же идут деньги, выделяемые на содержание этих подразделений? — спрашиваю я, лихорадочно думая о том, как все это отразится на моей способности оборонять Джефферсон.
– Я ещё никогда не ездил на динозаврах!
— Ну, их на что-нибудь направили, — туманно отвечает капитан.
— На что? — недоумеваю я.
– Во всей Пантерре нет ничего лучше, – сказал Генри. – И ты выглядишь в точности как динорыцарь.
— Откуда я знаю?!. И вообще, это не твое дело! — заявляет Локкис, тупо глядя в мои оптические датчики.
Генри влез на Рекса, а Элли – на своего шипастого стиракозавра. Оба зверя стояли бок о бок и смотрели на горы. Облака скрывали вершины, но где-то там были люди, которых увели из семей головорезы в масках и которым Генри и Элли собирались помочь.
Полицейский явно не в состоянии понять, что такое кража денег, выделяемых на военные нужды. Я начинаю пристально изучать содержимое информационной сети и наконец нахожу следы финансовых операций, в результате которых одна половина денег, выделенных на содержание расформированных пехотных подразделений, была потрачена на пособия по безработице, а другая — на формирование очередной дивизии полиции государственной безопасности. Когда мы с Саймоном прибыли на Джефферсон, тут себе такого не позволяли. Сейчас в бюджете правительства этой планеты вообще нет статьи расходов на полицию. Все они покрываются деньгами, которые якобы идут на содержание армии. Все это меня очень тревожит. Мне предстоит опасный бой, а положиться я могу только на безграмотного механика и правительство, которое водит за нос своих граждан… Пехоты нет, Локкис не даст мне своих людей. Надо поговорить с президентом!
— Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять». Прошу поддержки пехоты.
Все трое пустились в путь, Генри ехал во главе небольшого отряда. На нём был помятый доспех, доставшийся ему от Галли, но Генри было всё равно – с мечом за спиной он был готов ко всему. Три динозавра тихо трусили гуськом, слегка вильнув в сторону, когда они проходили мимо стойл, экспериментальной лаборатории Айлы и замка Хардинг.
— Поддержки пехоты?! — раздраженно переспрашивает Сар Гремиан. — Зачем?!. Впрочем, какая разница!.. Поддержки не будет!
Наверх, в горы, что бы – или кто бы – их там ни ожидало.
— Президент должен подтвердить ваши слова…
— Сам знаю!.. Скажи ему, что никакой пехоты не будет!
Глава четвёртая
— У нас нет солдат, — заявляет президент Ляру. — Выполняй его приказы!
Президент Эвелина Ляру явно имеет в виду приказы Сара Гремиана.
— Вас понял. Буду действовать самостоятельно. Прервав связь, я обращаюсь к капитану Локкису:
— Начинаю движение к цели. Прошу очистить мой путь от транспортных средств!
Они ехали почти всё утро: сначала взбирались по предгорьям, а затем повернули на полузасыпанную камнями тропу, которая шла вверх по склону горы. В какой-то момент во главе встал Кейден, заявив, что знает дорогу. Но вскоре стало ясно, что горные тропы слишком извилисты и слишком многочисленны, чтобы он мог удержать в голове направление, и его уверенность увяла.
— Чего?! — как глухой, переспрашивает меня этот горе-полицейский.
– А как мы проведём трёх динозавров по уступу? – спросил он.
— Уберите с дороги ваши машины, а то я их раздавлю! Кажется, смысл сказанного доходит до капитана и он приказывает немедленно убрать подальше автомобили и аэромобили. Я осторожно начинаю двигаться вперед и выпускаю беспилотный самолет-разведчик, но на высоте двадцати метров мятежники сбивают его ракетой с территории арсенала. Я определяю ее траекторию и даю залп из минометов по месту ее запуска, но не могу определить, поразили ли мины цель.
Теперь понятно, что приближаться к арсеналу со стороны северного обрыва не стоит. Я возвращаюсь, чтобы начать обход с юга. Теперь мой корпус поднимается достаточно высоко над землей, и самым верхним датчикам на моих башнях видна часть территории арсенала. Впрочем, находящиеся там насыпи заслоняют самые важные точки.
Увидев впереди глубокую расщелину, Генри тяжело сглотнул и посмотрел вниз. Вдалеке виднелось какое-то скопление чёрных силуэтов, в котором мальчик узнал Бреклан. Люди там уже должны были проснуться и наверняка заметить, что Генри и Элли исчезли вместе с Кейденом и динозаврами. Пошлют ли кого-нибудь в погоню?
Сейчас у меня на борту осталось только три беспилотных самолета-разведчика. Еще четыре находятся на складе в ангаре. Больше не стоит рисковать этими ценными устройствами, и я вслепую осторожно двигаюсь по дороге, ведущей к арсеналу с юга. Ограда с этой стороны разрушена на расстоянии тридцати метров с обеих сторон от ворот. На дороге выставлены противотанковые ежи и надолбы. Кроме того, повсюду возвышаются высокие насыпи, из-за которых наступающий противник вынужден двигаться к арсеналу, постоянно делая зигзаги. Я, конечно, могу давить ежи и надолбы и пахать гусеницами насыпи, но мне неизвестно, что они скрывают. У меня нет пехоты, которая разыскивала бы расставленные на моем пути ловушки, а ведь в руках противника 305-миллиметровые самоходки! Сейчас от них не исходит вообще никакого излучения, что меня особенно беспокоит.
Генри выбросил из головы эти мысли. Сейчас не время беспокоиться о Бреклане – нужно сосредоточиться на том, чтобы не рухнуть в пропасть.
Под моими гусеницами захрустели остатки ограды и ворот. Я приближаюсь к первой группе противотанковых надолбов, когда внезапно замечаю мощный источник излучения. Прямо передо мной возникает ствол самоходки. Она стреляет по мне и мгновенно исчезает в укрытие. Я получаю прямое попадание практически в упор. Мои электромагнитные щиты испытывают колоссальную перегрузку и разрушаются за две сотых секунды. Я содрогаюсь от страшного удара по корпусу, но тут же даю залп из всех минометов. Мины взрываются по другую сторону насыпи, излучение самоходки сразу исчезает, но на близлежащем возвышении тут же появляется другая самоходка, которая с невероятной скоростью выпускает по мне два снаряда и прячется за насыпью. Снаряды поражают мои щиты под углом в семьдесят градусов. Второй снаряд пробивает мой ослабевший щит и уничтожает звенья моих гусениц на участке в пять метров. ‘.
– Просто держи равновесие, – сказал Генри Кейдену. – И ставь одну ногу перед другой.
Я поврежден!
– Я не могу! – отказался Кейден. – Дороги нет!
В ярости я даю залп из носового башенного орудия. 356-миллиметровый снаряд с ядерной боеголовкой превращает всю насыпь в облако пыли. За ней стоит самоходка. За долю мгновения перед моим следующим выстрелом я успеваю заметить, что орудием управляет пятнадцатилетняя девочка. Впрочем, мой следующий снаряд тут же превращает ее саму, платформу, с которой она стреляла по мне, и первые две трети ее похищенной самоходки в расплавленный металл и радиоактивные газы. Потом я стреляю в направлении еще одного внезапно возникшего источника излучения. Первый снаряд разрушает очередную насыпь, а второй — мгновенно уничтожает третью прятавшуюся за ней самоходку и ее водителя.
– Дорога всегда есть, – ответила Элли. – У нас, динорыцарей, есть боевой клич, который напоминает, чему мы служим. Но сегодня я хочу, чтобы он прозвучал иначе. Сегодня мы на защите… гор!
Вокруг меня возникает множество источников излучения. Я уже готов открыть по ним беглый огонь, но они ведут себя как-то странно. Стоит мне прицелиться в одно из них, как оно тут же исчезает, чтобы внезапно всплыть в совершенно другом месте. Такое впечатление, словно самоходки прыгают по арсеналу, как кузнечики. Наверное, враги по очереди заводят и глушат двигатели расположенных в разных местах самоходок. Поняв это, я на мгновение даже испытываю радость от того, что наконец сражаюсь с достойным противником! Я открываю огонь из минометов сразу по всем целям. Внезапно передо мной появляется очередная самоходка. Она стреляет по мне и пытается скрыться. Я отвечаю на ее огонь, и она улетает вместе со своим водителем в небо в виде плазменного шара. Остальные самоходки устремляются к дороге, ведущей к арсеналу с запада. Упиваясь сражением, я бросаюсь вперед. Мои процессоры работают на полную мощность. Я полон сил, энергии и воли к победе. Ведь для этого-то меня и создавали! Я веду огонь из башенных орудий по насыпям и зданиям, пытаясь поразить прячущиеся за ними самоходки. Над арсеналом витают клубы дыма и поднимаются столбы огня. Я с наслаждением уничтожаю искусного и смертельно опасного противника.
– За горы! – подхватил Генри. Он слез со своего динозавра и, крепко намотав на руку поводья, повернулся, чтобы посмотреть в жёлтые глаза своему динодругу. – Иди за мной. И ступай аккуратно.
К моей носовой части со всех сторон летят сверхскоростные ракеты. Мятежники, презирая смерть, сбрасывают из кузовов грузовиков прямо мне под гусеницы октоцеллюлозные мины. Я открываю огонь из сверхскорострельных орудий, уничтожая восемьдесят шесть процентов летящих ко мне ракет и девяносто три процента катящихся ко мне мин. Остальные ракеты поражают мою носовую часть вместе с башней. На моем корпусе плавятся пластины брони. Мины взрываются у меня под гусеницами, теряющими множество звеньев.
В ярости я открываю огонь по всем источникам излучения в радиусе километра. Я стреляю из минометов, ракетных установок, сверхскорострельных орудий и крупнокалиберных пулеметов. Я снова живу и уничтожаю! Мое существование вновь обрело смысл! Высокий смысл! Я защищаю вверенный моей заботе мир от террористов, посягнувших на него с оружием б руках.
Рекс тихо заурчал.
Источников излучения больше нет! Я замираю в центре полностью разрушенного арсенала. В радиусе километра от его центра остались лишь дымящиеся, обугленные обломки. Все здания превратились в радиоактивные руины. Я развеял по ветру почти все находившиеся между ними насыпи и уничтожил семь 305-миллиметровых самоходных орудий, шесть грузовиков с тяжелым оружием на борту, триста сверхскоростных ракет и семнадцать октоцеллюлозных мин.
Они вышли на уступ, и в ушах Генри засвистел ветер. Из щелей в горной породе группками росли кусты, которые могли послужить Генри страховкой. Он понадеялся, что их корни достаточно крепкие.
Мои гусеницы очень серьезно пострадали. Им нужен обширный ремонт, а то я могу их вообще лишиться. Стволы моих орудий раскалены, а ветер несет облака радиоактивной пыли к городам Гершем и Хаггертон.
Я слишком поздно вспомнил требование Сара Гремиана не повредить дорогостоящее содержимое арсенала. В моем электронном мозгу назревает конфликт ликования по поводу блестящей победы над оказавшимся очень опасным отрядом мятежников и понимания, что я, вопреки приказу, только что уничтожил множество оружия и снаряжения, которым дорожило правительство Джефферсона. Впрочем, погибшее оружие больше не попадет в руки мятежников!
Генри и Рекс продвигались медленно и осторожно. Генри чувствовал на затылке тяжёлое дыхание Рекса – тираннозавры не очень-то приспособлены к лазанью по горам! Но спустя несколько очень долгих секунд тропа стала шире, и они смогли вздохнуть свободнее.
С этой мыслью я выхожу на связь с президентом.
– У тебя всё хорошо? – послышался голос Элли.
— Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять»! Разрешите доложить о результатах боя?
На экране появляется Эвелина Ляру. Ее бледная физиономия напоминает морду испуганной овцы.
Остальные скрылись из виду, но, обогнув выступ, Генри увидел их внизу. Теперь нужно провести их по каменистому уступу.
— Что? — блеет она.
— Говори «Разрешаю!» — шипит на нее откуда-то из-за кадра Сар Гремиан.