Хотя одному парню досталось. Получил ранения средней тяжести…


Я протискиваюсь ближе и хриплым от тревоги шепотом спрашиваю Луиса:

– Что с ней?

– Все нормально. Просто спит. Минут десять, как отключилась… Вечер выдался тяжелый.

– Медсестры наверху говорят про бомбу, – продолжаю я расспросы. Но даже произнесенное вслух слово «бомба» не приближает ситуацию к реальности. – Что произошло?

Эдди проводит рукой по лицу.

– Если у тебя есть время…

Крис встает и жестом показывает на свой стул.

– Садись. Я пока отойду в туалет. А на обратном пути могу купить что-нибудь из еды.

– Я сейчас кого-нибудь убью ради глотка диетической колы, – устало произносит Эдди.

Крис обходит помещение, собирая заказы. Я занимаю его место и с тревогой спрашиваю:

– А где Нокс? Почему его здесь нет?

– Он в порядке, – отвечает Эдди, и я облегченно выдыхаю. – Нокс сегодня герой дня. Вместе с ней. – Она поглаживает руку Мейв. – Нокс, Эш и Эли дают показания полиции. Мейв тоже должна была пойти, но вырубилась, и они попросили дать ей отдохнуть. Нокс и один справится. Они весь вечер были вместе.

Уф, проехали.

– А кто ранен? Медсестра сказала, кто-то один ранен. – Я осматриваю помещение, пытаясь вычислить, кто отсутствует. – Это…

Мой взгляд натыкается на отрешенное лицо Бронвин, прежде чем Эдди успевает ответить.

– Нейт. – Я ахаю, и Эдди торопливо добавляет: – Врачи говорят, все будет хорошо. Просто… они с Бронвин оказались ближе всех к бомбе, когда она взорвалась. Он фактически закрыл собой Бронвин, как живым щитом. И принял удар на себя. – Эдди начинает теребить сережку. – А бомба… Ты помнишь теракт во время бостонского марафона? Там взорвалась хреновина типа кастрюли-скороварки под давлением, а внутри гвозди и тому подобное. – Я заставляю себя кивнуть, хотя не могу поверить в реальность происходящего. Неужели мы действительно сидим в приемном покое больницы Бэйвью и обсуждаем технологию изготовления бомбы? – Здесь такая же штука. К счастью, Нейт с Бронвин были все-таки довольно далеко. У Нейта зацепило руку. Врачам пришлось удалить…

Она запинается, и у меня перехватывает дыхание.

– Руку?

– Нет, что ты! – торопливо поправляется Эдди и еще сильнее дергает за сережку. – Прости, пожалуйста. Я пытаюсь вспомнить, как это называется… мелкие частицы, которые разлетаются при взрыве.

– Шрапнель, – подсказывает Луис.

Я чувствую такое облегчение, что ноги подкашиваются.

– Но он поправится?

– Врачи говорят – да. Хотя я не знаю, насколько сильно травмирована рука. – Эдди понижает голос, кивком указывая на женщину средних лет рядом с Бронвин. – Будет ужасно, если Нейт не сможет работать. Ему нужны деньги, чтобы снимать жилье. Мама Нейта живет с его отцом, они больше не женаты, потому что отец то проходит реабилитацию, то снова срывается, но кто-то должен за ним присматривать. У них в доме напряженная обстановка.

На меня вывалили слишком много информации сразу, я до сих пор понимаю не все.

– Как же так? Кому понадобилось сотворить такое? Ты сказала, Нокс и Мейв герои. А что они сделали?

– Я еще сама толком не разобралась. У нас почти не было возможности с ними поговорить и узнать полную картину событий. Вроде бы взрыв хотел устроить некий тип по имени, если не ошибаюсь, Джаред Джексон. Его брат – один из тех полицейских, которые сажали людей по ложным обвинениям в хранении наркотиков, про них много писали в прессе. Этот Джаред Джексон посылал Эли письма, угрожая убить, а сегодня решил перейти от угроз к действиям. Нокс и Мейв выследили преступника – честно говоря, не знаю, как им это удалось, – и он привел их прямо к ресторану. – Эдди вздрагивает и вновь наклоняется вперед. – Если бы не они, мы все могли бы погибнуть. Бомба лежала буквально под самой верандой, где мы собрались.

– Во всяком случае, полиция довольно быстро арестовала этого урода, – мрачно усмехается Луис.

– Благодаря Мейв и Ноксу, – добавляет Эдди. – Нокс заснял все на видео. Причем полиция была рядом, в самом ресторане – Эли принял меры предосторожности из-за угроз. Однако такого никто не предусмотрел. – Она сжимает губы в струнку. – Неужели теперь моя сестра обречена на жизнь, полную угроз и террористов?.. Кошмар.

– Так свадьба состоится завтра?

– Я уже и не знаю, – вздыхает Эдди.

Я чувствую вибрацию у себя в кармане, достаю телефон и едва сдерживаю стон. Дерек. Подходящее время выбрал, нечего сказать! Но играть с ним по телефону в кошки-мышки я больше не хочу. Нужно покончить с этим раз и навсегда. Может, пока я буду разговаривать, вернется Нокс и расскажет подробнее о последних событиях.

– Нужно ответить, – шепотом предупреждаю я Эдди и, протиснувшись через толпу, выхожу в коридор. – Алло!

Шум доносится и сюда, и я зажимаю свободное ухо указательным пальцем.

– Фиби, это Дерек. Я ужасно рад, что ты вышла на связь. – Голос звучит где-то далеко, и если бы я не знала, кому он принадлежит, ни за что бы не догадалась. А ведь я понятия не имею, кто звонит на самом деле.

– Продолжай.

– Понимаешь, честно говоря, дело вот в чем… С той самой вечеринки в доме твоей подруги я не перестаю думать о тебе. Может, у нас могло бы что-то получиться… что-то особенное, если…

– Ты что, шутки шутить надумал? Какого хрена? – Не отдавая себе в этом отчета, я почти кричу. Только когда проходящая мимо медсестра бросает на меня неодобрительный взгляд, понижаю голос. – Ты знаешь, что Эмма в больнице?

– Где? – ошарашенно переспрашивает Дерек. – Нет, не знаю. Да и откуда мне знать? Я с Эммой уже несколько месяцев не разговаривал. Что с ней?

– Она погибает! И я считаю, причина в том, что тогда произошло между тобой и мной – кстати, ничего особенного там не было. Просто глупость. Так или иначе, Эмма месяц назад узнала о нас, с горя начала пить и чуть не умерла! Кому ты проболтался? Надо было придержать язык и хоть на секунду представить себе, что все сказанное может дойти до Эммы!

– Я… – Он запинается, и только по его дыханию я понимаю, что связь не оборвалась. Меня захлестывает волна удовлетворения. Похоже, мои слова достигли цели. И тут Дерек произносит: – Фиби, я сам признался Эмме. На следующий же день.

Шум в коридоре усиливается, и я крепче затыкаю ухо. Наверное, не так расслышала.

– Что-что? Повтори еще раз.

– Я рассказал Эмме о нас с тобой. Чувствовал себя полным дерьмом, был уверен, что ты уже созналась, и… Хотел сбросить камень с души…

– Ты сам рассказал Эмме, – повторяю я, отнимаю телефон от уха и пялюсь на него, словно от этого что-то прояснится. И в это время на экране одно за другим вспыхивают сообщения от мамы:


Фиби, ты где?



Сестры сказали, ты спустилась вниз.



Вернись в палату к Эмме.



Немедленно!


О ужас! Неужели случилось что-то плохое? Я снова подношу телефон к уху, всего на секунду, чтобы сказать Дереку: «Я должна идти». Затем даю отбой и бегу к лестнице.



По пути в палату Эммы я успеваю напридумывать себе много версий, одна хуже другой. Но только не ожидающего меня офицера полиции.

– А… Здравствуйте, – робко говорю я, сжимая телефон.

Мама сидит у постели Эммы, полицейский стоит рядом. Седая медсестра заполняет историю болезни. Эмма так и не пришла в себя. Я смотрю на ее умиротворенное лицо. Жаль, что нельзя заглянуть ей в голову. Эмма знала обо мне и Дереке. Знала, когда чуть не плача набросилась на меня в кафе «Контиго», вся багровая от гнева. Она потрясала телефоном, будто ей только что стало известно о нас.

Или Дерек лжет?.. Хотя зачем ему это?

Голова раскалывается, мозг работает безостановочно, пытаясь собрать воедино отдельные крупицы разом обрушившейся на меня новой информации.

Неестественно вежливый голос мамы прерывает мои запутанные мысли:

– Фиби, детектив Мендоса из полиции Бэйвью хочет задать тебе несколько вопросов.

– Мне? – Я отвожу взгляд от Эммы. Медсестра встает и направляется к выходу.

– Можете поговорить здесь. Я выйду ненадолго, чтобы вам не мешать. Если пациентке что-то понадобится, просто нажмите кнопку.

Я в нерешительности топчусь у двери. Детектив Мендоса откашливается.

– Фиби, я повторю то, что уже сказал вашей маме: в произошедших сегодня событиях вас никто не обвиняет. Ваше присутствие в больнице в течение всего вечера сомнению не подлежит. Тем не менее мы надеемся на ваше содействие в процессе предъявления обвинения Джареду Джексону, для чего нам нужно получить представление о ваших отношениях с ним.

– О моих… о чем? – Горло внезапно пересыхает до боли, и я снова мечтаю о стакане воды. – У меня не было с ним никаких отношений! Я только что узнала его имя от своих друзей!

– Мы целый час допрашивали мистера Джексона по поводу мотивов его преступления, а также изъяли его телефон, в котором сохранена многомесячная переписка – с вами. Он заявил, что вы познакомились в конце декабря на форуме под названием «Я мститель» и легко нашли общий язык, так как оба пережили семейные трагедии, и в конце концов договорились, как он выразился, взаимно помочь друг другу убрать врагов. Джексон сказал, что он выполнил свою часть сделки, а именно организовал онлайн-игру «Правда или Вызов» в школе «Бэйвью-Хай», целью которой стала смерть Брэндона Уэбера.

Мои ноги подкашиваются. Я нащупываю в углу стул и лишь каким-то чудом умудряюсь не сесть мимо.

– Не понимаю. Брэндон?.. А он здесь при чем? – Я бросаю взгляд на застывшую у постели Эммы маму. Она внезапно вздрагивает, как пытающийся пробудиться лунатик, и хриплым голосом спрашивает:

– Постойте! Брэндон Уэбер? Вы до сих пор его не упоминали.

Мендоса заглядывает в блокнот.

– По словам Джексона, он воспользовался сплетнями, циркулирующими в школе «Бэйвью-Хай», в том числе сплетнями о вас и вашей сестре, чтобы игра приобрела популярность. – Детектив на миг поднимает взгляд, затем вновь утыкается в свои записи. – После того как Брэндон Уэбер принял Вызов, ему было выдано задание, при выполнении которого он погиб. Джексон, воспользовавшись своими знаниями в строительстве, убрал опоры под деревянным настилом, что и стало причиной смерти Брэндона. Взамен вы обязались помочь Джексону отомстить Эли Кляйнфельтеру за то, что тот отправил в тюрьму брата Джексона. Однако Джексон завил, что вы прекратили переписку с ним сразу после смерти Брэндона Уэбера и оставили без ответа его просьбы о встрече. Тогда он решил взять дело в свои руки, то есть совершить убийство без вашей помощи.

Оставила без ответа его просьбы о встрече… Та записка – «надо поговорить», – которую я вчера получила в «Контиго». Если я правильно понимаю детектива Мендосу, ее передал Джаред Джексон. И он же создал игру «Правда или Вызов»… ради меня. Бессмыслица какая-то! Даже если отбросить в сторону безумную идею, что я согласилась бы причинить вред Эли… как мог человек, которого я в глаза не видела, поверить, что я решусь иметь с ним дело? И поверить, что я хотела смерти Брэндона?

Мне сейчас станет плохо.

– Нет. Ни за что… Я бы в жизни не сделала ничего подобного. – Но в памяти проносится, как Брэндон пришел ко мне домой, оскорблял меня, а потом угрожал… В тот миг я его ненавидела. Неужели я с кем-то поделилась? Как мог Джаред Джексон узнать об этом и вообще обо мне? – Зачем мне желать смерти Брэндона? Ну да, мы постоянно ссорились, и все же моим врагом Брэндон не был.

Детектив Мендоса произносит холодным и бесстрастным тоном, словно читая лекцию по конспекту:

– Джексон утверждает, что вы рассказали ему о причастности Брэндона Уэбера к гибели вашего отца на производстве, когда погрузчик самопроизвольно пришел в движение именно по вине Брэндона.

Кровь стынет у меня в жилах. Я забываю, как дышать. Даже навернувшиеся на глаза слезы застывают. А стук сердца, который громко отдавался в висках, внезапно стихает.

– Что… – Я проталкиваю через онемевшие губы всего одно слово. И его недостаточно. Должны быть еще какие-то слова. Нужно только поискать… напрячь мозги… – Что… вы… такое говорите?

– Фиби! – сдавленно вскрикивает мама. – Я не хотела, чтобы мои дети это знали. Какой смысл, если уже ничего не изменить? Прости, что не подготовила тебя. Но и ты могла бы со мной поделиться. Почему же ты молчала?

Брэндон. Папа. Наверное, это кошмар. Я сплю и вижу самый страшный в жизни сон. Щиплю себя за руку изо всех сил и не чувствую боли.

– Я обо всем этом… понятия не имела.

– А по словам Джексона, вы с ним обсуждали несчастный случай с вашим отцом в малейших деталях, – продолжает детектив Мендоса. – И тогда же Джексон отыскал в Интернете сведения о работе вашей мамы в агентстве по организации свадеб и предложил заключить пакт о мести – он понял, что вы сможете обеспечить доступ к мистеру Кляйнфельтеру. – Впервые за время разговора тон детектива Мендосы смягчается. – Вы пережили психическую травму вследствие гибели отца и не смогли с ней справиться до того момента, когда познакомились с Джексоном. Это будет признано смягчающим обстоятельством, особенно если вы окажете полное содействие следствию. Мы можем рассчитывать на это?

– Нет. – Мой голос наконец обретает твердость. Гори оно все огнем, но я совершенно уверена: до сегодняшнего вечера я понятия не имела, кто такой Джаред Джексон. – Он или что-то путает, или лжет. Я никогда не общалась с ним – ни в Сети, ни лично. И я не знала, что Брэндон имеет какое-то отношение к смерти моего отца. – И тут я окончательно теряю самообладание: слезы текут рекой, пульс зашкаливает, голос срывается. – Я ничего этого не делала!

– Откуда же Джаред узнал о причастности Брэндона к инциденту? – спрашивает детектив Мендоса. – Он не похож на сумасшедшего. Наоборот, проявляет дотошность в мелочах.

Я открываю рот, снова закрываю и внезапно слышу:

– Я ему рассказала.

Я недоуменно моргаю.

Детектив Мендоса поворачивает голову, и я прослеживаю за его взглядом… Эмма приподнимается на постели, опираясь на мамину руку – бледная, но в сознании.

– Я ему рассказала, – повторяет сестра слабым голосом. – Я выдавала себя за Фиби.

Мама будто в трансе следит, как детектив Мендоса подходит ближе к кровати.

– То есть пакт о мести заключили с Джаредом Джексоном именно вы, Эмма?

– Я… нет, – с запинкой говорит Эмма. – Не совсем так. Я познакомилась с Джаредом в Интернете и выдала себя за сестру, потому что… у нас была размолвка… по другой причине. – Она бросает на меня взгляд, и я краснею. – Я рассказала Джареду о гибели отца, а он предложил… предложил организовать взаимную услугу. – Голос сестры дрожит; она отпускает мамину руку и держится за уголок больничного одеяла. – Но Джаред ни разу не упомянул Эли. Я понятия не имела, что они знакомы. И я с самого начала возненавидела игру «Правда или Вызов». Я сожалела, что затеяла все это, и попросила Джареда прекратить игру. Он вроде бы согласился. – Ее глаза наполняются слезами. – Узнав, что игра продолжается, я побоялась снова выйти на связь с Джаредом. Надеялась, что ему наскучит и он сам остановится. А Брэндон… – Эмма судорожно всхлипывает; слезы ручьем бегут по ее щекам. – Брэндон не должен был умереть.

Я вновь слышу резкий всхлип – на этот раз мой собственный.

Детектив Мендоса спрашивает:

– А что должно было случиться с Брэндоном? – От его прежнего мягкого тона не осталось и следа.

Эмма медлит с ответом, и тут вступает мама:

– Пожалуй, на сегодня достаточно. – Ее оцепенение как рукой сняло. Она расправляет плечи, словно наконец взяла ситуацию под контроль. – Разговор придется отложить. Мы возобновим его только в присутствии адвоката.

Глава 31. Мейв


Суббота, 28 марта


– Леди и джентльмены, позвольте представить вам новоиспеченных мужа и жену – Эли Кляйнфельтера и Эштон Прентис!

Толпа в танцевальном зале отеля приветствует молодых супругов овацией. Эли ведет Эштон в центр зала. Собравшиеся аплодируют так громко, что почти заглушают музыку. Накануне вечером Эштон и Эли объявили всем, что бракосочетание состоится сегодня, как и планировалось, но если гости не смогут присутствовать, они отнесутся к этому с пониманием.

Пришли все, за исключением Лоутонов. И свадьба получилась несколько нескоординированной, поскольку миссис Лоутон сегодня не до нас.

Никто не знает, что на самом деле произошло между Эммой Лоутон и Джаредом Джексоном. Эли за вечер и утро успел рассказать лишь очень немногое. По его словам, вскоре после Рождества Эмма случайно наткнулась на документы о выплате компенсации за смерть отца. Она пришла в ярость и разыскала в Сети форум, куда в свое время писал Саймон, там познакомилась с Джаредом и рассказала ему о том, что натворил Брэндон. Джареду пришла в голову идея заключить пакт о мести, и Эмма не пресекла ее сразу. А вот что случилось дальше – дело темное.

Эмма утверждает, что прекратила общение с Джаредом сразу после старта игры «Правда или Вызов», о том, что Брэндону уготована смерть, а Эли тоже является мишенью, вообще не знала. Однако Джаред настаивает на обратном.

Всем нам остается только ждать, когда правда выйдет наружу.

Я не знаю, как Эли в такой суматохе умудряется помнить о нас с Ноксом, но он не забыл поставить нас в известность: Фиби ни в чем не замешана, ее именем назвалась Эмма.

– Фиби больше не представляет интереса для полиции, – добавил он.

А сегодня утром, перед свадьбой, мы с Ноксом получили сообщение от самой Фиби:


Я люблю вас обоих.



Спасибо за все, что вы сделали.



Я очень рада, что с вами все в порядке.



Больше мне пока нечего сказать. Пожалуйста, не спрашивайте.



Простите меня!


Как бы я хотела, чтобы все сложилось иначе и Фиби тоже приняла участие в торжестве!.. Свадебная церемония Эштон и Эли оказалась лучшим антидотом ко вчерашним травмам. Вот так посмотришь, как они дают друг другу обет, и вспоминаешь, что в мире еще существуют любовь, надежда и красота, даже если вокруг непроглядная тьма. Мое настроение постепенно улучшалось, и теперь, когда Эштон и Эли движутся по залу – неуверенно, потому что Эли не умеет танцевать, – но при этом смотрят друг на друга сияющими глазами, я чувствую себя практически нормально.

Эдди, которая всю ночь проплакала, стоит и улыбается. На ней великолепное нежно-голубое платье подружки невесты, в одной руке букет белых роз, а другой завладел шафер – молекулярный биолог Дэниэл. Он наклоняется к Эдди и что-то шепчет ей на ушко, и она от смеха чуть не роняет цветы.

– Эштон смотрится эффектно, – говорит Бронвин. Она стоит рядом со мной у столика администратора и крепко держится за руку Нейта. Наверное, они не разлучались с самого утра, когда его отпустили из больницы. Нейт единственный из нас, кто пришел не при параде – просто не смог надеть поверх повязки ничего, кроме футболки. Вчера хирурги извлекли из него пять металлических осколков, и рука забинтована до плеча. Возможно, шрамы останутся на всю жизнь, но ему невероятно повезло – нервы не задеты.

А еще Нейту повезло, что он работает у мистера Майерса. Отец Нокса лично явился вчера в больницу и заверил миссис Маколи, что компания будет выплачивать Нейту пособие по нетрудоспособности, пока он восстанавливается.

– В течение какого времени? – обеспокоенно переспросила миссис Маколи.

– Сколько потребуется, – ответил он.

Вот так! А сейчас Нейт произносит, улыбаясь нам с Бронвин:

– Эли от старания просто из кожи вон лезет.

– Могу поспорить, это его первый в жизни танец, – говорю я.

– Охотно верю, – соглашается Нейт.

– А где твой парень? – Бронвин окидывает взглядом переполненный зал.

– Беседует с нашими родителями, – отвечаю я и указываю на столик неподалеку. Мама широко улыбается Луису, а папа как раз похлопывает его по плечу.

Сестра разглядывает их с кислой миной.

– Фу, это же нечестно! Луис пять минут как твой бойфренд, а они уже от него без ума! А тут целый год пришлось ждать, пока мама с папой хотя бы начнут относиться чуть теплее к… – Она косится на Нейта, который стоит рядом, и одергивает себя, – …кое-кому другому.

Нейт обнимает ее за талию здоровой рукой и привлекает к себе, утыкаясь носом в шею.

– О чем ты говоришь? Твои родители любят меня. И всегда любили.

Диджей ставит быструю музыку и объявляет в микрофон:

– Прошу всех присоединиться к счастливой паре!

Крис хватает Купера за руку и тянет за собой.

– Идем! И настройся на долгий марафон. Я настоящая танцевальная машина. Пока играет музыка, ничто нас не остановит!

Купер с некоторым удивлением идет следом за другом.

– Кажется, я еще многого о тебе не знаю!

– Потанцуем? – предлагает Бронвин Нейту.

– Не могу. – Он указывает на забинтованную руку. – Я ранен.

Она упирает руки в бока:

– Твои ноги в полном порядке.

Нейт кривится и прикладывает ладонь ко лбу.

– Что-то голова закружилась. – Он опускается на стул. – Я сейчас потеряю сознание. – Бронвин обеспокоенно склоняется над ним, и тут он хватает ее за талию и усаживает к себе на колени. – Мне нужно искусственное дыхание, массаж сердца… Ты ведь обучалась на курсах?

– Ты неисправим! – стонет Бронвин, одновременно осыпая его поцелуями.

Я перевожу взгляд на родителей. Луис продолжает вежливый разговор. Вот и еще один пункт в списке его достоинств: умеет найти общий язык со старшим поколением. Может, уговорить его давать уроки Нейту? Хотя, наверное, не стоит. Нейт пожертвовал собой ради спасения Бронвин, уж этот факт должен наконец их переубедить. Мама смотрит в нашу сторону и, кажется, совсем не осуждает происходящий справа от меня сеанс исцеления.

Мы с Луисом одновременно переводим глаза друг на друга, и я не могу сдержать улыбку. Такой парень, да еще в парадном костюме… супер!

Мы встречаемся на краю танцпола, и Луис протягивает руку.

– Потанцуем?

– А как же!

Он умело кружит меня, так что юбка превращается в сверкающий колокол, а потом притягивает ближе и шепчет на ухо:

– Как ты?

Сложный вопрос. Я кладу голову на грудь Луису, вдыхая аромат мыла и чистоты, потом поворачиваюсь, чтобы видеть его глаза.

– В данный момент – лучше не бывает. Сегодня невероятный день. А в целом… – Я вздрагиваю, и тело тут же покрывается мурашками. – Дела у нас так себе, верно? Мне страшно за Эштон и Эли и за всех, кто работает с ним. А что будет с Эммой, никто не знает. И Брэндона не вернуть. – Мой голос надламывается. – Если бы мы пораньше вычислили Джареда…

Луис обнимает меня.

– Кто мог понять, что творится в башке у этого типа? Не накручивай себя. Мейв, ты настоящая героиня. Вы с Ноксом спасли столько жизней!..

Да, мозг просто не в состоянии вообразить альтернативный сценарий, в котором мы не унесли рюкзак Джареда подальше от ресторана.

– Ты прав.

А вот сейчас мне просто жизненно необходимо ощущение счастья, и я обвиваю руками шею Луиса, встаю на цыпочки и срываю поцелуй с его губ.

– Первое, что я сделаю в ближайшее время, – это соблазню тебя, – говорит он.

Я улыбаюсь уголками губ. Сработало! Настроение снова улучшается.

– Поживем – увидим!

– Вот приглашу тебя на настоящее свидание…

– А сейчас у нас что? – Я оглядываюсь.

– А сейчас вокруг слишком много людей. К тому же мы весь день в помещении, а ты знаешь, как я этого не люблю.

– Какие у нас варианты – допустим, на завтра?

– Бухта Ла-Холья, – мгновенно выдает Луис. – Покатаю тебя на байдарке. Это называется каякинг.

Я давлюсь воздухом. Боже, только не пляж. Да еще и океан… Хотя, может, с Луисом все будет иначе? С ним много чего получается иначе. Однако я прищуриваюсь и строго спрашиваю:

– Каякинг? Значит, тебе придется налегать на весла?

– Я не возражаю.

– Это так ты представляешь себе свидание? Катать меня по окрестностям Сан-Диего, показывать разные живописные места?

Впрочем, звучит неплохо. Луис улыбается.

– Если хочешь, я и тебя научу ходить на байдарках. Клянусь, получишь массу впечатлений! Мы всей семьей каждым летом отправляемся в поход. Тебе будут рады.

Такое направление разговора мне нравится, и все же…

– Наверное, не получится, – говорю я, и Луис приподнимает брови. – Я планирую вместе с Эдди поехать в Перу, волонтером, в летнюю школу английского. Если мою заявку примут, меня не будет здесь весь июль и август.

Я не могла выбросить из головы такую возможность с тех пор, как прочитала брошюру в квартире Эдди. Тем более после того, как доктор Гутьеррес объявил меня здоровой. Прошлой ночью мне было не до сна, и я решила пересчитать плюсы, которые приобрела благодаря ужасному опыту последних недель. В первую очередь, конечно, Луис. А еще я подружилась с Фиби, убедилась, что мы с Ноксом всегда можем рассчитывать друг на друга, и наконец уверенно строю планы на будущее.

– Целых два месяца? Черт возьми… – Луис делает разочарованную мину, затем печально улыбается. – Я хотел сказать, это чудесно. Рад за тебя. Только обещай вернуться.

– Я вернусь, обязательно. – Уголком глаза я замечаю знакомую фигуру, одиноко сидящую за пустым столиком. За Ноксом нужно следить – стоит только его напускной веселости дать трещину, и он тут же начнет увядать под гнетом недавних событий. Сегодня как раз такой случай. Я отрываюсь от Луиса и сжимаю его руку. – Ты не против, если я возьму под опеку Нокса? Ему сейчас очень нужна компания.

– Не возражаю, – отвечает Луис. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он берет в ладони мое лицо, наклоняется и целует в губы, долго и медленно, пока хватает воздуха, и лишь после этого с улыбкой отпускает. – Продолжение следует.

– А как же. Тебе придется наверстывать. – Я посылаю ему через плечо воздушный поцелуй и направляюсь к Ноксу.

Он встает, держа в руке свернутую салфетку.

– Привет. Мне, наверное, пора уходить.

– Зачем? Все только начинается!

– Что-то я выдохся. – Нокс ослабляет узел галстука. Его волосы в беспорядке, под глазами темные круги. – Слишком длинный день. К тому же надо проверить, как там Фиби, и занести ей угощение. – Он указывает на салфетку, сквозь которую просвечивает белоснежная глазурь.

– Уже раздают пирожные? Неужели я пропустила?

– Нет, не раздают. Но одна из официанток сказала, на кухне их полно, даже можно взять с собой. Вот я и набрал для Фиби.

– Очень мило с твоей стороны. – Повинуясь внезапному импульсу, я подхожу ближе и сжимаю его свободную руку. – Ты хороший друг.

В какой-то момент, и возможно очень скоро, слухи о нашей странной романтической истории просочатся за пределы школы «Бэйвью-Хай». Дело Джареда Джексона привлекло всеобщее внимание, репортеры уже держат нос по ветру. Команда Мигеля Пауэрса названивает ко мне домой круглосуточно. Сам Мигель прислал огромный букет пестрых экзотических цветов с запиской: Отважной молодой женщине из семьи Рохас в знак глубочайшего восхищения и неизменного уважения.

«Смотри, не поддайся его чарам, – взялась учить меня Бронвин, когда я показала ей записку. Мигель Пауэрс не раз уговаривал мою сестру дать ему интервью. И пусть все кончалось хорошо, она всегда говорила себе, что больше никогда не согласится, и вновь соглашалась. – Но если встретитесь, передавай от меня привет».

Я не планирую сейчас давать интервью. Однако после смерти Саймона мне уже пришлось пережить чрезмерное внимание прессы, и я знаю, что люди не успокоятся, пока не будет выставлена напоказ каждая Правда и не проанализирован каждый Вызов – включая то, что произошло между мной и Ноксом. Впрочем, с этим я смирилась и надеюсь, Нокс тоже сумеет последовать моему примеру. Никто из нас не обязан ничего объяснять, и стыдиться нам тоже нечего. Нам повезло, что мы есть друг у друга.

Нокс с вымученной улыбкой пожимает мою руку в ответ.

– Ты тоже.

Глава 32. Нокс


Суббота, 28 марта


Миссис Лоутон встречает меня у двери. Она собралась с духом и натянуто мне улыбается.

– Здравствуй, Нокс. Рада, что ты в порядке.

Она не спрашивает меня, как прошла свадьба, подобных тем лучше не затрагивать, когда дела настолько плохи.

– Спасибо. – Из глубины квартиры доносятся приглушенные звуки видеоигры. Надеюсь, что Оуэн из своей комнаты не выйдет. Сейчас мне не до охоты за сокровищами. – Фиби дома?

Миссис Лоутон отвечает после некоторой заминки:

– Прости, Нокс, наверное, Фиби сейчас лучше не встречаться с другими свидетелями по делу Джексона. Мы переживаем непростое время.

– Что вы, я понимаю. Фиби мне уже говорила. Клянусь, что не буду задавать вопросы. Я просто подумал, ей хочется поговорить с кем-то из друзей. И еще… – Я извлекаю из кармана листок бумаги. – Вот, обещал вам передать. От Эли. Здесь список адвокатов, к которым вы можете обратиться, если вы ищете юристов с рекомендациями. По словам Эли, они отличные специалисты.

Прежде чем отправиться на церемонию, Эли прислал мне список по электронной почте, сопроводив текстом: Так как «Пока Не Будет Доказано» причастно к делу, мы не можем взяться за защиту. Однако Эмме нужен адвокат, и как можно скорее, учитывая растущее число прецедентов, когда суд принимает решение не в пользу подростков, замешанных в подстрекательстве – в том числе и через Интернет. Даже если они, подобно Эмме, впоследствии отказываются от своих намерений.

Если она действительно отказалась. Трудно представить, что Джаред сумел без ее участия руководить игрой «Правда или Вызов». К тому же очевидно, что именно она сливала Джареду грязные сплетни не только о Фиби и Дереке – что само по себе отвратительно, – но и о нас с Мейв. А ведь мы ничего плохого ей не сделали. Так что еще неизвестно, на что Эмма способна.

Я написал Эли: Вы уверены, что она говорит правду?

Он ответил мгновенно: Хороший адвокат ей нужен в любом случае.

Хотелось бы и мне однажды суметь стать таким человеком – проявлять заботу о девушке, которая предположительно являлась участницей сговора с целью моего уничтожения! Вот только сейчас не смогу. Хорошо, что Эмму оставили в больнице под наблюдением еще на день и я с ней случайно не столкнусь.

– Очень любезно с его стороны. – Миссис Лоутон берет список, и ее глаза увлажняются. – Поблагодари Эли от моего имени. – Она потирает виски и выдавливает из себя слабую улыбку. – Ты прав, Фиби нужен друг. Уверена, ты сумеешь ее приободрить. Она сейчас на крыше.

– Спасибо… – Я переступаю порог и вдруг резко останавливаюсь. – Простите, где она?

– В нашем доме сделали новую крышу. Как раз на прошлой неделе закончили устанавливать ограждение. Фиби сейчас там. Поднимешься на лифте на верхний этаж, а дальше по лестнице.

– А… – Мой страх высоты раз в десять усилился после смерти Брэндона, и крыша – последнее из мест, где я бы хотел сейчас оказаться. Хотя… наверное, бояться нечего. Я буду стоять в центре, откуда не видно, что внизу. Практически все равно что стоять на полу. Только пол без стен и потолка. Вот черт… – Понял. Надо просто подняться на… крышу.

Двери лифта зеркальные, но я и без зеркала знаю, на кого похож. Рубашка помялась и выбилась из брюк; галстук наполовину развязан и перекосился, а голова выглядит так, словно я причесывался с помощью газонокосилки. Хоть волосы наконец-то отросли… Лифт останавливается. Я отыскиваю лестницу, поднимаюсь на два пролета и толкаю тяжелую металлическую дверь. В лицо тут же ударяет порыв ветра.

Ну вот… Что может быть хуже, чем подняться на крышу? Правильно, подняться на крышу при сильном ветре, который способен сдуть тебя с нее, как пушинку.

Я гоню прочь эту мысль и делаю несколько неуверенных шагов. Фиби стоит на краю, опираясь на то, что немного смахивает на хлипкое ограждение.

– Привет, – окликаю я ее. – Я принес тебе пирожные.

Фиби вяло машет рукой в ответ; делаю вывод, что меня не прогонят. Хотя, наверное, я виноват перед Фиби, после того как вчера в машине Мейв на какую-то наносекунду поверил, что она может быть замешана в этом кошмаре.

– Ты принес мне что? – переспрашивает Фиби, когда я приближаюсь к ней на достаточное расстояние. Волосы девушки кое-как собраны в пучок на затылке, выбившиеся пряди развеваются на ветру. Одета легко, и ей должно быть холодно, однако Фиби совсем не замечает пронизывающего ветра.

– Пирожные, – выдыхаю я, держа пакет на вытянутой руке. До смертельно опасного ограждения примерно фут, и это максимум, на что у меня хватает мужества. – Свадебные пирожные. То есть пирожные… со свадьбы. – На секунду мне кажется, что Фиби сейчас заплачет, и от огорчения я чувствую пустоту в груди. Не сглупил ли я, вздумав прийти сюда?

Вдруг Фиби улыбается и берет пакет.

– Спасибо. Ты молодец. – Она отламывает кусочек и начинает жевать, затем протягивает мне остальное на салфетке и с набитым ртом спрашивает: – С тобой поделиться?

– Нет, я сыт. – Я засовываю руки в карманы, пытаясь понять, в какую сторону безопаснее смотреть. На лице уже выступил холодный пот. Вокруг нас ничего, кроме неба. Начинает кружиться голова, и я стараюсь не сводить взгляд с лица Фиби. – Как ты?

Фиби запихивает в рот большой кусок, словно не ела несколько дней. Впрочем, вполне возможно, что и не ела. Она отвечает что-то, чего я не могу разобрать. Приходится ждать, пока она прожует.

– Хреново, – произносит Фиби, отламывая очередную гигантскую порцию.

– Я тебя понимаю. Прости.

Она доедает пирожное и смахивает прилипшие в уголках рта крошки.

– Ну что ты! А ведь у меня даже не было возможности поблагодарить тебя. За успешное расследование и за спасение людей. Все могло закончиться гораздо хуже, если бы… – Ее голос дрожит. – Нет, не могу… – Она складывает салфетку пополам чистой стороной наружу и промокает глаза. – Прости. Стоит только подумать, что перестала плакать, как начинаю снова. – Плечи Фиби вздрагивают, она буквально повисает на ограждении и начинает громко всхлипывать. – Не могу остановиться. Когда же это все закончится?

На несколько секунд я замираю, разрываясь между отчаянным желанием утешить Фиби и пугающей бездной позади нее. Затем делаю шаг вперед, стараясь игнорировать головокружение и пустоту в желудке, и заключаю Фиби в неловкие объятия. У самого края пропасти.

– Успокойся. Все хорошо. – Я похлопываю ее по спине. – Все будет хорошо.

Фиби утыкается мне в плечо.

– Как?! Все ужасно. Мой папа погиб по вине Брэндона, а Брэндон погиб по нашей вине!

– Но не по твоей, – говорю я, и она рыдает еще сильнее. И хотя время для меня тянется бесконечно, я не выпускаю Фиби из рук, даю выплакаться, пока она не делает несколько глубоких вдохов. Фиби прижимает ладонь к моей груди, поднимает взгляд и смотрит на меня сквозь склеенные ресницы:

– Нокс, твое сердце сейчас выскочит из груди.

– Ну… – Пытаюсь сморгнуть пляшущие перед глазами черные точки. – Дело в том, что… я боюсь высоты, а эти перила… какие-то ненадежные. И слишком низкие.

– Черт… – сквозь слезы бормочет Фиби и, к моему неописуемому облегчению, уводит меня от края крыши почти к самому центру. – Что же ты молчал? А я тут повисла у тебя на плечах…

– Ничего особенного. – Мое головокружение уменьшается до приемлемого уровня. – Я просто стараюсь не заострять внимание на своей трусости.

– Трусости? – Фиби смотрит на меня, вытирая щеки. – Шутишь? Ты самый смелый из всех, кого я знаю!.. А знаешь, что я сейчас подумала? Что твое сердце так колотится из-за меня.

– Что? – выкрикиваю я, пораженный, и Фиби корчит рожицу.

– Теперь-то чего испугался?

– Я не испугался. Нисколько, – торопливо оправдываюсь я. – Не хотелось бы это обсуждать, потому что… – Я запинаюсь и чешу затылок. – Просто я понимаю, у меня нет шансов. Ты для меня… слишком крутая. Не подумай, что я вот так тупо сижу и неприлично много размышляю, какая ты крутая, но…

Больше я ничего не успеваю сказать, потому что Фиби закрывает мне рот поцелуем.

От соприкосновения моих губ с ее губами, одновременно мягкими и сочными, каждое нервное окончание во мне воспламеняется – включая те, о которых я и понятия не имел. Фиби сладкая, теплая и вся состоит из упругих выпуклостей. Она забирается пальцами мне под рубашку, скользит по животу, спускается ниже, к ремню, и в мозгу у меня происходит короткое замыкание. Лишь каким-то чудом я остаюсь жив, потому что, взяв в руки лицо Фиби, ощущаю ладонями влагу. Она снова плачет.

– Фиби… – Я неохотно делаю шаг назад, мгновенно ощутив потерю. Фиби дышит так же тяжело, как и я, глаза помутнели. Я провожу пальцем по дорожке слез на ее щеке. – Это было потрясающе, но… Тебе сейчас очень грустно, и тревожно, и вообще… здесь неподходящее место для…

Она издает звук, похожий на нечто среднее между всхлипом и стоном.

– Черт, да что же это? Я приношу одни несчастья. Ты, наверное, меня ненавидишь?

– Что? Нет! Ты шутишь? Честно, я ничего так не хочу, как повторить… может быть, через неделю. Или когда тебе станет лучше. Если захочешь. А если не захочешь, то все нормально.

Она судорожно выдыхает.

– Ты и не догадываешься, что потрясающе хорош?

– Э-э… нет. – Я чувствую некоторый дискомфорт и подтягиваю брюки, потому что они выпятились спереди благодаря прикосновениям Фиби. Она улавливает мое движение и сквозь слезы подмигивает. – Прошу занести в протокол: все системы работают нормально. Если оставались какие-то сомнения после… ну, ты понимаешь.

Фиби разражается таким безудержным хохотом, что я наверняка растерялся бы, если бы не чувствовал облегчение – от того, что ее настроение улучшилось.

– Боже, ты меня все-таки рассмешил. А я уж думала, это невозможно. – Она вытирает глаза тыльной стороной ладони. – Спасибо. Вот это мне и было нужно.

– Отлично. Рад за тебя. – Я беру ее за руку и тяну к лестнице. – Пожалуйста, давай уйдем наконец с крыши!



Домой я возвращаюсь поздно – сначала шел пешком от ресторана до квартиры Фиби, потом от квартиры Фиби до своего дома. После вчерашнего трудно дышится, а прохладный воздух приносит хоть какое-то облегчение.

Поцелуй Фиби до сих пор горит на губах. Наверное, по пути домой я не одну сотню раз вновь переживал этот момент. И пусть он больше не повторится, все равно здорово. Мне за него не будет стыдно. Если уж мы с Мейв смогли выдержать тот ужас, когда вся школа узнала о нашем неудавшемся первом свидании, то один жалкий поцелуй на крыше я переживу и подавно.

Свет на кухне и в гостиной выключен, но телевизор работает, и, судя по доносящимся звукам, транслируют какую-то спортивную игру. Обычно в это время мама уже спит, значит, отец сидит перед телевизором один, а он не любит, когда его прерывают в разгар игры. Поэтому я кладу ключи на столик и направляюсь к лестнице.

– Нокс! – доносится папин голос, а следом в дверном проеме возникает и он сам с бутылкой пива «Бад лайт» в руке. Приглушенный желтоватый свет заметно углубил каждую морщину на его лице. – Как прошла свадьба?

– Э-э… – До меня не сразу доходит, о чем речь. Такое впечатление, что свадьба состоялась несколько месяцев назад. – Свадьба прошла… как обычно. То есть хорошо. Насколько можно при сложившихся обстоятельствах.

– Да, понимаю, – вымученно произносит он.

– Нейт тоже был, – добавляю я. – И выглядел неплохо. Много шутил, наверное, ему не очень больно, и вообще… – Я откашливаюсь. – Это замечательно, что ты так много делаешь для него. В смысле выплаты пособия по нетрудоспособности. Все только и повторяют… как это замечательно. Вот. Так.


Нокс, ну что за детский лепет?


– Политика компании, – сухо отвечает отец.

– Я знаю, но… политику определяешь ты.

К моему удивлению, на его лице появляется подобие улыбки.