Лив Константин

Когда мы виделись в последний раз

Liv Constantine

The Last Time I Saw You



© Harper Collins Publishers, 2019

© Сосновская Н. А., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа компаний «РИПОЛ классик», 2020

* * *

Пролог

Она вскрикнула и попыталась встать, но комната вертелась по кругу. Она снова села, тяжело дыша и пробуя справиться с головокружением.

Думай! Она поднялась. Ноги у нее стали как ватные. Огонь распространялся, он поглощал книги и фотографии. Она упала на четвереньки. Тяжелый дым заполнял комнату. Когда воздух так пропитался дымом, что стало тяжело дышать, она рванула вверх рубашку, закрыла ее краями рот и, кашляя, поползла к холлу.

– Помогите! – прохрипела она, хотя знала, что поблизости никого нет, и никто ей не поможет.

«Не паникуй!» – приказала она себе мысленно. Нужно было успокоиться и сберечь кислород в легких.

Она не могла умереть вот так. Дым уже стал таким густым, что она видела только на несколько дюймов вперед. Жар пламени неумолимо надвигался на нее. «У меня ничего не выйдет», – думала она. Дым больно щипал глотку, от жара пылало в носу.

Из последних сил она преодолела еще несколько дюймов и оказалась в холле. Голова у нее кружилась, но прикосновение холодного мраморного пола к телу было приятным, и она прижалась щекой к прохладной поверхности. Теперь она могла заснуть. Ее глаза закрылись. Все потускнело, а потом почернело.

Глава первая

Всего несколько дней назад Кейт гадала, что подарить матери на Рождество. Откуда ей было знать, что вместо подарка ей придется выбирать гроб. Она сидела в глухой тишине. Мужчины, несущие гроб, медленно приближались к дверям церкви, где собралось немало народа. Краем глаза Кейт заметила женщину. Это заставило ее повернуть голову, и она увидела ее. Блер. Она пришла. Она вправду пришла! И вдруг все стало совсем иначе – так, словно бы мать Кейт, ставшая жертвой жестокого убийства, вовсе не лежала сейчас в гробу. Иная картина предстала перед ней. Мать смеялась, ветер трепал ее золотистые волосы. Она держала Кейт и Блер за руки, и они втроем бежали по песку к океану.

– Все хорошо? – шепотом спросил Саймон.

Кейт ощутила прикосновение руки мужа к ее локтю.

Эмоции захлестнули ее, ком подступил к горлу. Она не в силах была вымолвить ни слова, поэтому просто кивнула. Она гадала, увидела ли ее сестра.

После службы долгая процессия машин, казалось, несколько часов добиралась до кладбища. А когда все прибыли, Кейт не удивилась тому, что люди широким кольцом окружили могилу. Кейт, ее отец и Саймон сели на скамью. Небо было ясным, и все же в воздухе время от времени кружились снежинки – вестницы близкой зимы. Спрятав глаза за темными очками, Кейт внимательно рассматривала каждое лицо. Оценивала, спрашивала – нет ли среди этих людей убийцы? Среди присутствующих на похоронах были незнакомцы – по крайней мере, Кейт этих людей не знала, а другие были старыми друзьями, которых она не видела много лет. Обводя глазами толпу, Кейт задержала взгляд на высоком мужчине и миниатюрной седой женщине, стоящей рядом с ним. Боль растеклась по груди Кейт, невидимая рука сжала ее сердце. Родители Джейка. Она не видела их со дня его похорон, а до нынешней недели его похороны были самым ужасным днем в ее жизни. Они стояли с каменными лицами и смотрели прямо перед собой. Кейт сжала кулаки. Она не желала позволять себе вновь ощутить такую же боль и вину. Но как же ей хотелось сейчас поговорить с Джейком, чтобы он обнял ее, а она поплакала на его плече.

Панихида у могилы, на счастье, была короткой. Когда гроб опускали в землю, Харрисон, отец Кейт, стоял неподвижно и провожал его взглядом. Кейт сжала его руку. Он простоял, не шевелясь, еще несколько мгновений. По его лицу нельзя было понять, что он чувствует. Он вдруг стал старее своих шестидесяти шести. Морщины около его губ стали еще глубже. Тоска вдруг с такой силой охватила Кейт, что она взялась за спинку складного стула, чтобы удержаться на ногах.

После смерти Лили в их жизни возникла немыслимая пустота. Она была крепким стержнем, вокруг которого вращалась семья. Она упорядочивала жизнь Харрисона, именно она управляла плотным расписанием их общественной жизни. Элегантная дама, продукт несметного богатства семейства Эвансов. Ее с раннего детства приучали к тому, что огромное наследство обязывает ее заниматься благотворительностью. Лили состояла в целом ряде филантропических организаций и возглавляла собственный благотворительный фонд – Семейный Траст Эвансов – Майклсов, который учредил гранты организациям, занимавшимся помощью жертвам домашнего насилия – взрослым и детям. Кейт много лет наблюдала за матерью, руководившей советом фонда, неустанно собиравшей пожертвования и даже лично помогавшей обустроиться на новом месте женщинам, приезжавшим в приют. Но при всем том Лили всегда была рядом. Да, за Кейт присматривали няньки, но Лили каждую ночь подходила к ее кровати и поправляла одеяло. Она никогда не пропускала школьных праздников, она утирала слезы Кейт и радовалась ее успехам. В чем-то быть дочерью Лили было даже немного страшновато – настолько легко и изящно матери всё удавалось. Но двигала ею сила целеустремленности, и порой Кейт представляла, что, закрывая за собой дверь спальни, ее мать наконец опускает плечи и становится не такой идеальной. Кейт дала себе слово: если у нее будут дети, она станет для них точно такой же матерью.

Кейт взяла отца под руку и вывела из-под навеса, где холодный воздух пропитался удушливым запахом оранжерейных роз и лилий. По другую сторону от Кейт встал Саймон, и они втроем пошли к ожидавшему их лимузину. С невероятным облегчением Кейт скользнула в темноту салона, как внутрь кокона, и выглянула в окошко. У нее перехватило дыхание, когда она увидела Блер, стоящую так одиноко, сцепив руки на груди. Кейт пришлось сдержаться – она была готова опустить окошко и позвать Блер. Они не виделись пятнадцать лет, а сейчас она смотрела на Блер, и чувство у нее было такое, словно они разговаривали только вчера.

До дома Саймона и Кейт в Вортингтон-Вэлли было совсем недалеко от кладбища, да и в любом случае не было мыслей устроить поминки в доме Лили и Харрисона, где она умерла. Отец Кейт не возвращался туда с той ночи, когда он обнаружил мертвое тело жены.

Когда они подъехали к дому, Кейт поспешила к парадной двери, опередив всех остальных. Ей хотелось заглянуть к дочери до того, как в дом войдут люди. Она быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Саймон и Кейт согласились, что их дочурку, робкую пятилетнюю девочку, лучше поберечь от психологической травмы, связанной с похоронами, но теперь Кейт хотелось ее проведать.

Лили была в таком восторге в тот день, когда Кейт сообщила ей о своей беременности. Она обожала Аннабел с момента ее появления на свет и уделяла внучке все свое время – без всяких ограничений, которые выпали на долю Кейт. Она смеялась и говорила: «Я ее разбалую. А тебе придется ее перевоспитывать». «Будет ли Аннабел вспоминать бабушку?» – подумала Кейт. От этой мысли у нее слегка закружилась голова, нога соскользнула с верхней ступеньки, и ей пришлось ухватиться за перила. Она направилась к детской.

Кейт заглянула в комнату. Аннабел радостно играла с кукольным домиком. На счастье, трагические события последних дней словно бы не коснулись ее. Кейт вошла. К ней обернулась Хильда, нянька Аннабел.

– Мамочка! – Аннабел вскочила, подбежала к Кейт и обвила руками ее талию. – Я по тебе соскучилась!

Кейт взяла дочку на руки и уткнулась носом в ее шею:

– Я тоже по тебе скучала, милая. – Она села в кресло-качалку и усадила Аннабел к себе на колени. – Хочу поговорить с тобой, а потом мы спустимся вниз вместе. Ты же помнишь, я тебе говорила, что бабушка ушла в рай?

Аннабел очень серьезно посмотрела на мать.

– Да, – ответила она, и у нее задрожала нижняя губа.

Кейт провела пальцами по кудряшкам дочери:

– Ну вот… Сейчас внизу много людей. Они пришли, потому что хотят сказать нам, как сильно они любили бабушку. Правда же, это очень хорошо?

Аннабел кивнула, широко открыв глаза и не моргая.

– Они хотят, чтобы мы знали, что они никогда не забудут ее. И мы тоже не забудем, верно?

– А я хочу увидеть бабулю. Не хочу, чтобы она была в раю.

– О, детка, ты обязательно увидишь ее. Обещаю. Настанет день – и ты снова ее увидишь. – Кейт прижала дочурку к себе, пытаясь сдержать слезы. – А теперь давай спустимся вниз и со всеми поздороваемся. Они так хорошо поступили, что сегодня пришли побыть с нами. Ты можешь спуститься вниз, поздороваться с дедушкой и нашими друзьями, а потом вернешься сюда и будешь играть. Хорошо?

Кейт встала, взяла Аннабел за руку и кивнула Хильде, которая пошла следом за ними.

Внизу они были вынуждены пробираться через толпу соболезнующих гостей, но через пятнадцать минут Кейт попросила Хильду отвести Аннабел обратно в детскую. Потом она стала ходить среди гостей сама. Она здоровалась с людьми, но от переживаний у нее дрожали руки, и дышала она неровно и неглубоко. Ей казалось, что толпа гостей поглотила почти весь воздух. Люди заполонили гостиную от стены до стены.

Ближе к дальнему краю комнаты плотным кругом стояла компания – Селби Хейвуд, ее мать, Джорджина Хэтеуэй и Харрисон. При взгляде на них Кейт ощутила ностальгию. Так много чудесных воспоминаний – летние месяцы на побережье с тех времен, когда они с Селби были маленькие. Они плескались на мелководье и строили песчаные замки, а их мамы болтали о том о сем. Джорджина была одной из лучших подруг матери Кейт, и они обе радовались тому, что их дочери дружат. Но это была не та дружба, которая связывала Кейт с Блер. Их с Селби подтолкнули друг к дружке матери, а с Блер они сами выбрали друг друга. Они накрепко сошлись с самого начала – так, словно между ними было какое-то особое понимание. Кейт могла всю душу раскрыть перед Блер, а с Селби такого у нее никогда не было.

Кто-то взял ее под локоть, и Кейт, обернувшись, оказалась лицом к лицу с женщиной, которая в юные годы была ей как сестра. Она упала в объятия Блер и разрыдалась.

– О, Кейт. Я все еще не могу поверить. – Горячее дыхание Блер коснулось уха Кейт. – Я так ее любила.

Через несколько мгновений Кейт отстранилась и взяла Блер за руки:

– Она тебя тоже любила. Я так рада, что ты здесь.

Глаза Кейт снова наполнились слезами. Было что-то нереальное в том, что она видела Блер у себя в доме после стольких лет отстраненности. Когда-то они так много значили друг для друга.

Блер почти не изменилась – ее длинные темные волосы лежали густыми волнами, зеленые глаза сверкали, и только тонкие лучики морщинок в уголках глаз намекали на то, что прошли годы. Блер во все времена одевалась стильно, а сейчас она выглядела так, словно принадлежала к иному, намного более гламурному миру. Ну конечно, ведь теперь она стала знаменитой писательницей. Волна благодарности захлестнула Кейт. Ей хотелось, чтобы Блер поняла, как ей важно, что она здесь, что она – часть прошлого Кейт, где обитало так много приятных воспоминаний, что она лучше всех подруг понимала горе этой потери. И вдруг Кейт почувствовала себя не такой одинокой.

– Для меня так важно, что ты здесь. Может быть, пойдем в другую комнату, чтобы поговорить с глазу на глаз? – робко спросила Кейт.

Она не знала, что ответит Блер, да и захочет ли она вообще говорить о прошлом, но Кейт смотрела на подругу, и именно этого ей хотелось сильнее всего.

– Конечно, – не раздумывая ответила Блер.

Кейт провела ее в библиотеку, и они сели рядом на пышный кожаный диван.

После небольшой паузы Кейт произнесла:

– Понимаю, тебе тяжело находиться здесь, но я должна была тебе позвонить. Огромное тебе спасибо за то, что ты приехала.

– Конечно. Я должна была приехать. Ради Лили. – Блер немного помолчала и добавила: – И для тебя.

– Твой муж здесь? – спросила Кейт.

– Нет, он не смог. Он путешествует, пишет новую книгу, но он понял, что мне нужно приехать сюда.

Кейт покачала головой:

– Я так рада, что ты приехала. И мама была бы рада. Она так переживала, что мы никак не помиримся. – Кейт скомкала бумажный платочек. – Я часто думаю о той ссоре. Какие ужасные слова мы друг другу наговорили.

Воспоминания завладели ею и наполнили сожалением.

– Не стоило мне спорить с тобой, когда ты решила выйти замуж за Саймона. Я была неправа, – сказала Блер.

– Мы были так молоды… и так глупы. Позволили нашей дружбе разрушиться из-за этого.

– Ты не представляешь, сколько раз я думала позвонить тебе и высказать все это, но я боялась, что ты просто бросишь трубку, – призналась Блер.

Кейт опустила глаза и увидела порванный на кусочки бумажный платок.

– Мне тоже хотелось тебе позвонить, но чем дольше я ждала, тем тяжелее было. Не могу поверить, что для нашей встречи должно было случиться убийство моей матери. Но она была бы рада увидеть нас вместе.

Лили ужасно расстраивалась из-за ссоры Кейт и Блер. Время от времени она заводила с Кейт беседу об этом и пыталась уговорить ее отправиться к Блер с оливковой ветвью.

Теперь Кейт сожалела о своем упрямстве. Она посмотрела на подругу:

– Не могу поверить, что больше никогда не увижу ее. Ее смерть была такой жестокой. Как подумаю, становится не по себе.

Блер придвинулась ближе.

– Это ужасно, – сказала она, и Кейт ощутила в ее голосе заботливый вопрос.

– Не знаю, много ли ты слышала об этом… Я старалась поменьше говорить с газетчиками, – проговорила Кейт. – Но в общем… в пятницу вечером папа пришел домой и нашел ее… – Голос у нее дрогнул, она сглотнула сжавший горло ком.

Блер покачала головой, но ничего не сказала.

Кейт продолжала:

– Она лежала в гостиной… на полу… А ее голова… Кто-то ударил ее по голове.

Кейт облизнула пересохшие губы.

– Полиция считает, что был взлом? – спросила Блер.

– Окно вроде бы было разбито, но больше никаких следов взлома.

– А версии у полиции есть – кто бы мог это сделать?

– Нет. Орудия убийства не нашли. Искали везде. Разговаривали с соседями, но никто не слышал и не видел ничего необычного. Но ты же знаешь, их дом стоит далековато от другого жилья – ближайшие соседи живут в четверти мили. Дознаватель сказал, что она умерла в какое-то время между пятью и восемью часами вечера. – Кейт судорожно сжала руки. – Мне невыносимо думать о том, что в то время, когда кто-то убивал мою мать, я занималась своими делами.

– Но ты же не могла знать, Кейт.

Кейт кивнула.

Она понимала, что Блер права, но это ничего не меняло в том, что она чувствовала. В то самое время, когда она наливала чай в чашку или читала дочери сказку на ночь, кто-то жестоко отнимал жизнь у ее матери.

Блер сдвинула брови и накрыла руку Кейт своей рукой:

– Она бы не хотела, чтобы ты так думала. Ты ведь это понимаешь, да?

– Я так соскучилась по тебе, – сказала Кейт и всхлипнула.

– Ну вот, я здесь.

– Спасибо тебе. – Кейт шмыгнула носом.

Они снова обнялись. Кейт так крепко ухватилась за Блер, словно та была спасательным кругом, который не даст ей утонуть. Когда они выходили из библиотеки, Блер остановилась и вопросительно посмотрела на Кейт:

– Скажи, в церкви были родители Джейка?

Кейт кивнула:

– Я удивилась, увидев их там. Но сюда они врядли пришли. Думаю, просто хотели засвидетельствовать уважение к маме, а потом уехали. – У нее снова ком подкатил к горлу. – Не могу винить их в том, что они не хотят со мной разговаривать.

Блер хотела было что-то сказать, но только печально посмотрела на Кейт и обняла ее.

– Думаю, мне пора вернуться к гостям, – сказала Кейт.

День прошел как в тумане. После того как все ушли, Саймон удалился в свой кабинет – у него накопилась куча работы. Кейт беспокойно ходила из комнаты в комнату. Ей так хотелось, чтобы все поскорее ушли, чтобы день похорон ее матери закончился, а вот теперь в доме стало пугающе тихо, и Кейт казалось, что, куда бы она ни бросила взгляд, она видит то открытку с соболезнованиями, то траурный веночек.

Наконец она села в глубокое кресло в кабинете, откинула голову на спинку и закрыла глаза – устало и печально. Она почти задремала, но ее разбудила вибрация где-то рядом. Телефон. В кармане платья. Кейт вытащила телефон, прижала большой палец к экрану и на месте номера увидела надпись: «Неизвестный номер».

Кейт прочла эсэмэс:



Какой прекрасный день для похорон. Так чудесно было наблюдать за тем, как твою мать опус кают в землю. Твое красивое личико было все в красных пятнах и распухло от слез. А мне было радостно видеть, как твой мир распадается на части. Думаешь, тебе сейчас грустно? Погоди, погоди. К тому времени, когда я с тобой покончу, ты пожалеешь о том, что тебя тоже не похоронили сегодня.



Чья-то злая шутка?

«Кто это?» – напечатала она.

Ответ не пришел. Кейт вскочила. Ее сердце бешено колотилось. Она выбежала из кабинета, задыхаясь.

– Саймон! – прокричала она и бегом промчалась через холл. – Звони в полицию!

Глава вторая

Глубокая печаль наполняла сердце Блер, когда она ехала за длинной вереницей машин на поминки к дому Кейт. Невозможно было представить себе, что Лили мертва, а еще труднее было себе представить, что она убита. С какой стати кому-то было убивать такого доброго и милого человека, как Лили Майклс? Блер сдержала слезы, подступавшие к глазам все утро. Сжав руль, она вдохнула поглубже и велела себе сохранять спокойствие. Она довела машину по трехполосному шоссе до элегантного поместья Кейт и Саймона. Там ее встретил слуга. Блер остановила свой «мазератти», вышла и отдала ключи молодому человеку в спецодежде парковщика.

Каменный дом стоял на пригорке, под которым раскинулся зеленый луг. На лугу стояла конюшня с загоном. Эти места славились лошадьми, здесь проводились знаменитые соревнования – Мэрилендский охотничий кубок[1]. Блер не могла забыть солнечный день в мае, когда она впервые оказалась на этих скачках вместе с Кейт и ее родителями.



Охваченные радостным волнением люди толпились около машин и небольших торговых палаток, а они держались в стороне с букетами мимозы и ждали старта. Блер посещала уроки верховой езды на курсах для новичков в Мэйфилде, а Кейт, можно сказать, родилась в седле. Во время занятий Блер узнала о том, что собой представляют эти скачки, и вот теперь впервые своими глазами зачарованно следила за тем, как лошади с всадниками перепрыгивают через заборы высотой почти в пять футов. Лили в тот день была радостна. Она застелила складной столик красивой цветастой скатертью и разложила угощения, которые привезла в плетеной корзинке для пикника. Она всё всегда делала с неподражаемым изяществом и элегантностью.



И вот теперь ее не стало, и Блер была лишь одной из множества тех, кто собрался помянуть Лили в доме Кейт и Саймона.

Блер так нервничала перед встречей со старой подругой, но стоило ей подойти к Кейт, волна прежних чувств сразу нахлынула на нее. Кейт даже отвела ее в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз, и они смогли несколько минут вместе погоревать о Лили. И теперь, оглядываясь по сторонам, Блер видела, что дом такой же солидный, крепкий, как тот, в котором выросла Кейт, но все равно ей было непросто соединить образ беззаботной двадцатитрехлетней девушки с образом хозяйки этого импозантного, помпезного дома. Блер слышала, что Саймон, архитектор по образованию, сам разработал проект дома – так, чтобы придать ему исторический, старинный облик. Саймона возвращение Блер не должно было обрадовать, но его мнение ей было безразлично. Она была готова встретиться с другими друзьями, с которыми не виделась много лет, а Саймона она просто выбросила из головы. Распорядители проводили собравшихся в гостиную, где официанты на подносах разносили закуски и белое вино. Гостиная была огромная и очень светлая. Радостная, но не сказать, что уютная.

А вот возле входа в библиотеку Блер захотелось задержаться. Это было помещение высотой в два этажа, одна из стен была целиком занята высокими окнами. Другие стены и потолок, забранные панелями темного дерева, блестели в лучах солнца. Винтовая лестница вела на галерею, где, как и внизу, вдоль стен располагались стеллажи с книгами. Темный персидский ковер и обтянутая кожей мебель придавали библиотеке еще больше ощущения старины. Это было пространство, где читатель мог путешествовать во времени. Блер захотелось подняться по лестнице, провести рукой по деревянным перилам, затеряться среди книг. Но вместо этого она пошла дальше по огромной гостиной, замечая высокие потолки с изящной лепниной в виде королевских корон и картины на стенах – явно подлинники. Примерно такие же картины Блер видела в доме родителей Кейт – с гладкой патиной старины и дороговизны. Деревянный пол из широких досок был покрыт колоссальных размеров темно-синим с голубым восточным ковром. На одном из углов ковра Блер заметила бахрому и несколько пятнышек. Это придавало ковру слегка потрепанный вид. «Ну конечно, – мысленно улыбнулась она, – наверное, этому ковру немало лет».

Она устремила взгляд на другой край гостиной. Около бара стоял долговязый мужчина. Внимание Блер привлек его галстук-бабочка. «Кто же надевает бабочку на похороны?» Она никак не могла привыкнуть к тому, как в Мэриленде обожали бабочки. Ну, в частной школе это еще туда-сюда, но когда ты взрослый мужчина – только по торжественным случаям. Блер знала, что ее старые подруги с этим не согласятся, но, на ее взгляд, бабочки годились только для Пи-Ви Хермана[2] или клоуна Бозо[3]. Но как только Блер разглядела лицо мужчины, ей все стало ясно. Гордон Бартон. Он был на пару лет старше ее и в школе таскался за Кейт как потерявшийся щенок. Он был странным парнем. Блер пугало то, что во время разговора он подолгу смотрит на нее. Ей приходилось гадать, что в такие моменты происходит у него в голове.

Гордон встретился с ней взглядом и подошел.

– Здравствуй, Гордон.

– Блер. Блер Норрис.

Тепла в прищуренных глазах Гордона не было.

– Теперь я Баррингтон, – сказала ему Блер.

Гордон вздернул брови:

– О, точно! Ты же замужем. Надо сказать, ты стала довольно знаменитой.

Гордон особо не интересовал Блер, но то, что он знал о ее литературных успехах, ей, тем не менее, было приятно. Он всегда был таким задавакой, всегда смотрел на нее сверху вниз.

Он покачал головой:

– Просто ужасно то, что случилось с Лили. Просто ужасно.

У Блер снова слезы подступили к глазам.

– Да, кошмар. До сих пор не могу поверить.

– Конечно. Мы все потрясены. В смысле – убийство. Здесь. Немыслимо.

Гостиная была наполнена людьми, которые пришли, чтобы выразить соболезнования Кейт и ее отцу, стоявшим у камина. У обоих был такой вид, словно они в трансе. У Харрисона лицо было землистого цвета. Он рассеянно смотрел в одну точку.

– Я еще не говорила с отцом Кейт. Прошу простить меня, – сказала Блер Гордону и пошла к камину.

Кейт окружила толпа гостей, а Харрисон широко раскрыл глаза, увидев Блер.

– Блер, – произнес он с теплотой.

Она шагнула к нему, и он крепко обнял ее. Она вдохнула запах его лосьона после бритья. Ее охватила горькая тоска по всем тем годам, что они не встречались. Блер отстранилась. Харрисон достал носовой платок, вытер лицо и кашлянул несколько раз. Только потом он смог заговорить:

– Моя красавица Лили. Кто же смог сотворить с ней такое?

Его голос дрогнул, и он поморщился, словно бы от физической боли.

– Прости, Харрисон. Словами не передать…

Его глаза снова затуманились, он отпустил руку Блер и комкал платок до тех пор, пока тот не превратился в тугой шарик. Блер не успела произнести ни одного слова, поскольку к ним подошла Джорджина Хэтеуэй. Блер стало не по себе. Она никогда не любила ни мать, ни дочку. От кого-то она знала о том, что Джорджина овдовела – Бишоп Хэтеуэй умер несколько лет назад от обострения болезни Паркинсона. Эта новость изумила Блер. Бишоп всегда был таким подтянутым, спортивным. Он был сложен как атлет-бегун. Он всегда был душой компаний и с вечеринок уходил последним. Наверняка для него стало пыткой смотреть, как иссыхает его тело. Порой Блер гадала, что он нашел в Джорджине, самовлюбленной почище Нарцисса.

Джорджина положила руку на плечо Харрисона, он обернулся, и она протянула ему тумблер[4] с янтарной жидкостью. «Наверное, бурбон, – подумала Блер. – Харрисон его всегда любил».

– Харрисон, дорогой, это успокоит твои нервы.

Харрисон молча взял у Джорджины стакан и сделал большой глоток.

Блер не видела Джорджину Хэтеуэй больше пятнадцати лет, но та почти не изменилась – вне всяких сомнений, благодаря услугам искусного пластического хирурга. Ни морщинки на сливочно-белой коже. И прическа у нее была все та же – шикарная стрижка «боб», и черный шелковый костюм ей очень шел. Из украшений сегодня на Джорджине была только простая нитка жемчуга и обручальное кольцо с изумрудами и бриллиантами. Его она носила всегда. Она улыбнулась Блер, поджав губы:

– Блер, какой сюрприз видеть тебя здесь. Я не знала, что вы с Кейт поддерживаете отношения.

Она и говорила все так же, как раньше – как персонаж из фильмов сороковых годов, а в ее выговоре смешались британский английский и то произношение, которому учат девочек в частных школах.

Блер собралась ей ответить, но Джорджина уже повернулась к ней спиной, а лицом к Харрисону. «Смотри-ка, – подумала Блер, – она уже подбивает клинья к Харрисону». Но ей хотелось верить, что Харрисону хватит ума не заводить интрижку с Джорджиной.



Первый раз Блер побывала в доме Селби в жаркий июньский день в конце восьмого класса – Кейт уговорила пойти с ней, посидеть у бассейна. Прежде Блер никогда не видела бассейна олимпийских размеров у кого-то дома. Походило на курорт – пальмы в кадках, искусственные водопады, огромный бассейн с подогревом и четырехкомнатный домик, обставленный более роскошно, чем жилой дом семьи Блер в Нью-Гемпшире. Блер надела новый ярко-зеленый купальник-бикини, который она только что купила в торговом центре. Ей казалось, что купальник сидит на ней просто бесподобно. Жаркое солнце приятно согревало кожу. Блер опустила ступню в голубую воду. Они плавали и загорали почти все утро. Потом домработница принесла им ланч. Они уселись вокруг большого стола со стеклянной крышкой, обсыхая под солнцем и поглощая сэндвичи. Блер выбрала сэндвич с ростбифом и швейцарским сыром. А когда она потянула руку, чтобы взять немного чипсов из миски, стоявшей посередине стола, зазвенел голосок Джорджины.

– Девочки, надо и свежие овощи есть, не только чипсы, – изрекла она, откинувшись на спинку шезлонга.

Она шикарно выглядела в цельном темно-синем купальнике и саронге.

Селби неохотно познакомила Блер с Джорджиной. Та натянуто улыбнулась и довольно долго смотрела на Блер. Потом запрокинула голову.

– Блер, дорогая. Этот купальничек немного слишком откровенный, тебе так не кажется? Лучше оставлять хоть что-то для воображения.

Блер выронила чипс и опустила глаза. От смущения ее щеки зарделись. Но она промолчала. Промолчала и Селби – редкий случай.

– Ну ладно, приятного аппетита.

С этими словами Джорджина развернулась и ушла в дом. Она и тогда была сучкой, и наверняка сучкой осталась – Блер была готова об заклад побиться.



Она прогнала неприятные воспоминания как раз в тот самый момент, когда в гостиную вошел Саймон.

Прежде чем подойти к нему, Блер задержала на нем взгляд. Саймон остался таким же красавцем, каким был пятнадцать лет назад. Он остановился на пороге и вальяжно прислонился к дверному косяку. Все та же непослушная прядь волос на лбу. Наверняка женщины до сих пор падали к его ногам. Не укрылось от глаз Блер и то, что теперь в облике Саймона все было дорогим – от безупречного покроя черного костюма до выходных итальянских кожаных туфель. Когда Кейт впервые приехала с ним домой на весенние университетские каникулы, она призналась, что Саймон чувствует себя не в своей тарелке. Он вырос на восточном побережье Мэриленда в семье со скромным достатком. Его отец умер от инфаркта, когда Саймону было двенадцать, и это стало большим ударом для семьи – как эмоциональным, так и финансовым. Мать Саймона от этой потери так и не оправилась, и, если бы не стипендия, которую ему назначили, он не смог бы учиться в Йеле. Когда они с Кейт поженились, Саймон наконец смог достичь положения, при котором сумел помогать матери и сделать ее жизнь более сносной. Его мать умерла вскоре после рождения Аннабел. «Да и свою жизнь он устроил неплохо», – подумала Блер.

Рядом с Саймоном стояла молодая брюнетка. Она была довольно миловидная, но внимание Блер привлекло не это, а то, как эта женщина смотрит на Саймона. Это был взгляд, наполненный обожанием и ожиданием. Саймон улыбнулся, когда женщина что-то сказала и прикоснулась к его руке. Их телесный язык явно говорил о том, что они хорошо друг друга знают. Вопрос был в том – насколько хорошо. Пара секунд – и Саймон, судя по всему, закончил разговор, хотя Блер его слов не слышала. Он подошел к Кейт. Молодая брюнетка проводила его взглядом, развернулась и ушла. Потом она надолго задержалась около буфета красного дерева. После того как она вышла из гостиной, Блер подошла к буфету и посмотрела, что же так привлекло внимание женщины. Это была свадебная фотография Кейт и Саймона в серебряной рамке. Они улыбались так, словно им не было дела до всего остального мира.

Послышался звон колокольчика. Молодой человек в униформе сообщил, что настало время ланча. Саймон оказался один посередине гостиной, и Блер решила воспользоваться этой возможностью. Когда Саймон заметил ее, его взгляд стал подозрительным.

– Саймон, привет. Соболезную вашей потере, – произнесла Блер со всей искренностью, на которую была способна.

Саймон явно напрягся.

– Какой сюрприз – увидеть тебя здесь, Блер.

Гнев обжег нутро Блер, словно кислота, подступил к горлу. Воспоминания о том, что произошло при их последней встрече, захлестнули с силой цунами, но она не поддалась. Она должна была сохранять спокойствие.

– Смерть Лили стала ужасной трагедией. Не время для мелочных обид.

Глаза Саймона были холодны.

– Как это мило с твоей стороны – примчаться обратно. – Он наклонился, положил руку на плечо Блер.

Со стороны это могло показаться вполне дружеским жестом.

Но Саймон злобно прошипел:

– Даже не думай снова встать между нами.

Блер отстранилась. Она была потрясена тем, что Саймон решился так говорить с ней сегодня, в такой день. Она расправила плечи и одарила Саймона своей лучшей писательской улыбкой:

– Разве тебе не стоит больше переживать о том, как твоя жена страдает из-за убийства ее матери, а не о моих отношениях с ней? – Ее улыбка угасла. – Не волнуйся, на этот раз я не совершу ту же ошибку.

«На этот раз я не позволю тебе встать между нами», – подумала Блер, уходя из гостиной.

Она спустилась на первый этаж и направилась к туалету, чтобы привести себя в порядок перед ланчем, но тут кое-что привлекло ее внимание. Она подошла к окну и увидела мужчину в униформе, стоявшего в тени, неподалеку от подъездной дорожки. Блер не сразу узнала в нем водителя Джорджины. Как же его звали? Как-то на Р… Рэндольф, вот как. Он катал их по округе всякий раз, когда была очередь Джорджины подвозить друзей. Блер немного удивилась тому, что он еще жив. Он и в те годы казался ей стариком, но теперь она смотрела на него и понимала, что тогда Рэндольфу, пожалуй, было слегка за сорок. И тут Блер увидела, что к водителю подошел Саймон, сунул руку в карман пальто и вытащил конверт. Рэндольф нервно огляделся по сторонам, взял конверт, кивнул и сел в машину. Саймон пошел к дому, поэтому Блер поспешно ретировалась в туалетную комнату, чтобы он ее не заметил. Она не могла представить, что за дела могут связывать Саймона с водителем Джорджины. Но она решила это выяснить.

Глава третья

– Убийца был сегодня на кладбище. А может быть, даже у нас в доме!

Голос Кейт дрогнул, когда она протянула свой мобильный телефон детективу Фрэнку Андерсону из окружного полицейского управления Балтимора. Его присутствие ее успокаивало, он вел себя уверенно, и она вновь была поражена тем, что чувствует себя в безопасности, просто глядя на него и ощущая его физическую силу. Детектив сел напротив Кейт и Саймона в гостиной и, нахмурив брови, прочел эсэмэс.

– Давайте не будем делать поспешных выводов. Может быть, это какой-то ненормальный – прочел об убийстве вашей матери и похоронах. Об этом много писали.

Саймон широко раскрыл глаза:

– Какому психу такое взбрело бы в голову?

– Но это же мой личный номер мобильного. Откуда его мог раздобыть незнакомый человек? – спросила Кейт.

– К сожалению, в наше время раздобыть номер мобильного труда не составляет. Уйма «левых» сервисов, которыми можно воспользоваться. А на кладбище было довольно много народа. Вы их всех знаете? – спросил Андерсон.

Кейт покачала головой:

– Нет. Мы обсуждали этот вопрос – не устроить ли закрытые похороны? Но мама была так тесно связана с общественностью, что нам показалось, что она бы захотела, чтобы с ней простились все, кто пожелал бы выразить ей почтение.

По мере разговора детектив делал пометки в блок – ноте.

– Если рассматривать данную угрозу в отдельности, то мы бы предположили, что это сделал психически больной человек, но, поскольку речь идет о нераскрытом убийстве, мы отнесемся к делу более серьезно. С вашего позволения, мы поставим ваш телефон на постоянную прослушку, в соответствии с инструкциями. Кроме того, мне бы хотелось начать прослушку вашего домашнего телефона и мониторинг компьютеров. Тогда мы сможем в реальном времени отследить новые угрозы, если они последуют, и сумеем определить IP-адрес злоумышленника.

– Конечно, – кивнула Кейт.

– У меня оборудование с собой, так что я прямо сейчас смогу скопировать данные с вашего телефона. Когда мы закончим беседу, я это сделаю, и мы посмотрим, удастся ли нам выяснить, откуда и кем было послано это сообщение. Чем бы вы ни занимались, ни в коем случае не отвечайте, если злоумышленник снова выйдет на связь. Если это психически больной, он хочет от вас именно этого. – Детектив сочувственно посмотрел на Кейт. – Мне очень жаль, что вам пришлось столкнуться с этим, помимо всего остального.

Муж пошел провожать Андерсона к выходу. Если у Кейт и стало легче на сердце, то совсем немного. Ей вспомнилось мгновение, когда она услышала жуткую новость по телефону – тот жуткий вечер, когда Харрисон нашел мертвую Лили.



Кейт увидела на экране мобильника номер отца. Его голос звучал панически.

– Кейт. Ее нет. Ее больше нет, Кейт, – донеслись из трубки рыдания.

– Папа, о чем ты? Кого нет? – скованная ужасом, спросила Кейт.

– Кто-то проник в дом. Они убили ее. О боже, этого не может быть. Не может быть.

Он так рыдал, что Кейт с трудом разбирала слова.

– Кто проник в дом? Мама? Мама умерла? – закричала Кейт.

– Кровь… Всё в крови.

– Что случилось? Ты в неотложку звонил? – писклявым голосом спросила Кейт. Она была на грани истерики.

– Что же мне делать, Кейти? Что мне делать?

– Папа, послушай меня. Ты звонил 911? – спросила Кейт.

Но в ответ послышались только хриплые рыдания.

Кейт быстро села в машину и, как в тумане, промчала пятнадцать миль до дома родителей. По пути она отправила сообщение Саймону, чтобы он как можно быстрее приехал туда. Не доехав двух кварталов до родительского дома, Кейт увидела мигающие синие огни. Ближе к дому ее внедорожник остановил полицейский кордон. Выйдя из машины, Кейт увидела, как позади нее остановился «порше» Саймона. Медики, полицейские, эксперты входили в дом и выходили из него. В полной панике Кейт побежала прочь от своей машины и протолкалась через толпу, но ближе к дому ее не подпустил офицер полиции. Он стоял, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, с сердитой гримасой на лице.

– Прошу прощения, мэм. Это – место преступления. Идет расследование.

– Я ее дочь! Пожалуйста! – проговорила Кейт, пытаясь пройти мимо полицейского.

К ней подбежал Саймон.

Офицер покачал головой и, выставив перед собой руку, удержал Кейт:

– Простите, вынужден попросить вас сделать шаг назад.

Кейт и Саймон стояли рядом и в ужасе смотрели на то, как эксперты входят и выходят – с фотоаппаратами, сумками, коробками. Полицейские огородили территорию около дома желтой пластиковой лентой, а на Кейт и Саймона никто даже смотреть не хотел. Очень скоро появились телевизионщики и обступили со своими камерами задыхающихся от волнения репортеров. А те, держа в руках микрофоны, перечисляли все жуткие подробности случившегося, какие только им были известны. Когда Кейт слышала, что у убитой был проломлен череп, ей хотелось закрыть уши руками. Но вот она увидела, как из дома выводят ее отца, и, не раздумывая, бросилась к нему. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как чьи-то могучие руки схватили и удержали ее.

– Пустите меня! – закричала Кейт, пытаясь вырваться из рук державшего ее полицейского. – Куда его ведут? Да отпустите же меня, черт бы вас побрал! Где моя мать? Я должна увидеть мою мать!

Офицер ослабил хватку, но его взгляд не смягчился. Он сказал:

– Простите, мэм. Я не могу впустить вас в дом.

– Мой отец должен быть с ней! – вскрикнула Кейт.

К ней подошел Саймон. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Она все еще была зла на него, но в его присутствии ей было немного легче.

– Куда его увезли? Доктора Майклса, отца моей жены, куда его увезли? – спросил Саймон, бережно обняв Кейт.

– В участок для допроса.

– Для допроса? – непонимающе спросила Кейт.

К ней подошла женщина в полицейской форме:

– Вы – дочь Лили Майклс?

– Да. Доктор Кейт Инглиш.

– Боюсь, ваша мать скончалась. Соболезную вашей потере. – Женщина-офицер немного помолчала и добавила: – Нам нужно, чтобы вы поехали с нами в участок и ответили на несколько вопросов.

«Соболезную вашей потере»? Как небрежно и банально. Даже пошло. Вот такой она представала перед родственниками пациентов, когда сообщала им плохие новости? Кейт последовала за женщиной-полисменом, но думать она могла только о том, что ее мать лежит в своем доме мертвая, а ее фотографируют и осматривают следователи и судмедэксперты, а потом ее отвезут в морг и произведут вскрытие. Во время учебы в медицинском институте Кейт доводилось бывать на вскрытиях. Ничего хорошего.



– Ты что-нибудь ела? – спросил Саймон, войдя в комнату и прервал воспоминания Кейт.

– Я не голодна.

– Может быть, немного супа? Твой отец сказал, что Флер приготовила суп с курицей и рисом.

Кейт промолчала. Саймон вздохнул, сел рядом с букетом цветов от сотрудников больницы, где работала Кейт, потрогал зеленый лист и прочел открытку.

– Мило с их стороны, – сказал Саймон. – Все же тебе стоит поесть, хоть немножко.

– Саймон, пожалуйста. Просто перестань, прошу тебя, ладно?

Кейт не хотелось, чтобы он вел себя как заботливый муж после всего, что она пережила в последние несколько месяцев.



Бывало, что их ссоры и ее дурное настроение достигали точки, когда Кейт не могла сосредоточиться ни на работе, ни на всем прочем, и тогда она ехала к Лили. Всего лишь несколько недель назад они сидели у камина в уютном логове родительского дома, согретые огнем: Кейт в больничной робе, а Лили в белых шерстяных брюках и кашемировом свитере.

Лили пытливо и заботливо посмотрела на дочь:

– В чем дело, милая? По телефону у тебя был ужасно расстроенный голос.

– Дело в Саймоне. Он… – Кейт запнулась, не зная, с чего начать. – Мама, ты помнишь Сабрину?

Лили нахмурила брови и озадаченно посмотрела на Кейт.

– Ты должна ее помнить. Ее отец после смерти отца Саймона как бы взял шефство над ним. Сабрина была самой младшей подружкой невесты на нашей свадьбе.

– Ах да, вспомнила. Она была совсем маленькая.

– Да, тогда ей было двенадцать. – Кейт наклонилась вперед. – А помнишь, как в день свадьбы, утром, когда мы все готовились к торжеству, Сабрина вдруг пропала? Я пошла ее искать. И нашла я ее в одной из гостевых комнат. Я приоткрыла дверь. Она сидела на краю кровати и плакала. Я была готова войти, но увидела, что рядом с Сабриной ее отец, и я отошла в сторону от двери, чтобы меня не было видно. Сабрина ужасно расстроилась из-за того, что Саймон женится. Она говорила отцу, что всегда верила в то, что Саймон дождется ее – она вырастет, и он женится на ней. Она говорила об этом так жалобно.

Лили широко раскрыла глаза, но взгляд ее остался спокойным.

– Я позабыла об этом. Это же было так давно. Ну подумаешь, малышка влюбилась.

Кейт покраснела:

– Но ничего не изменилось. Я старалась понять, я относилась к ней по-доброму, честное слово. Мать Сабрины умерла, когда девочке было всего пять лет, и я думала, что стану ей хорошей подругой – может быть, даже самой близкой. – Кейт вздохнула. – Она отвергала все мои попытки. О нет, при Саймоне она никогда не вела себя со мной грубо, но, когда мы с ней оставались наедине, она и не думала скрывать, что не желает иметь со мной ничего общего. А теперь, когда умер ее отец, она стала еще более липучей. Звонит Саймону то и дело, все время его просит о чем-то.

– Кейт, но какое отношение это имеет к тебе? Покуда Саймон не поощряет ее поведения, тебе не о чем беспокоиться. Бедняжка осиротела в таком юном возрасте.

– В том-то и дело! Он очень даже поощряет ее поведение. Стоит ей позвонить и сообщить о какой-то проблеме или о чем-то, что нужно починить, он просто бегом бежит к ней. А звонит она все чаще. Он то и дело бывает у нее. Чаще, чем следовало бы. – Кейт повысила голос. – Он говорит, что это все ерунда, что я на пустом месте раздуваю проблему, но это не так. Теперь Сабрина у него работает, и они постоянно вместе. Они вместе обедают, она является к нам верхом на лошади, на меня ноль внимания, сразу бежит к Саймону. В общем, больше я это терпеть не могу. Я попросила его уйти.

– Кейт, послушай себя со стороны. Ты не можешь разрушить семью из-за такой ерунды.

– Нет, я больше не могу с этим мириться. Саймону не стоило брать ее на работу, но он дал слово ее отцу позаботиться о ней, когда тот был при смерти. И на следующий день после его смерти она попросила Саймона дать ей работу.

Мать пристально посмотрела на Кейт:

– Вряд ли у Саймона был другой выбор. Все утрясется. Может быть, она просто горюет.

– Честное слово, мама, я устала от роли сочувствующей и сострадающей жены. Это нелепо – чтобы ко мне вот так относились, а мой муж при этом говорил бы мне, что я несправедлива.

Лили встала и начала ходить по гостиной. Подошла к сидевшей на стуле Кейт, положила руки ей на плечи и пристально посмотрела в глаза:

– Я поговорю с Саймоном. Разберусь во всем этом.

– Мама, нет. Пожалуйста, не делай этого.

Меньше всего Кейт хотелось, чтобы ее мать вызвала Саймона «на ковер». От этого все только стало бы еще хуже. Но больше они с матерью об этом не сказали ни слова. Если Лили и поговорила с ее мужем, ни она сама, ни он Кейт об этом не сообщили.



И вот теперь она смотрела на Саймона, сидевшего в кресле, уперев локти в колени.

– Пожалуйста, не отталкивай меня, – попросил он. – Я понимаю, у нас были проблемы, но сейчас нам пора держаться вместе и поддерживать друг друга.

– Поддерживать? Давно ты мне ничем не помогал. Не надо мне было позволять тебе вернуться.

– Это несправедливо, – нахмурился Саймон. – Я нужен тебе здесь, и я хочу быть рядом с тобой и Аннабел. Мне было бы гораздо лучше находиться здесь и заботиться о вас обеих.

У Кейт мурашки побежали по рукам. Она плотнее закуталась в кардиган. Ведь где-то неподалеку на воле разгуливал убийца. Снова и снова Кейт мысленно повторяла последнюю фразу сообщения: «К тому времени, когда я с тобой покончу, ты пожалеешь о том, что тебя тоже не похоронили сегодня». Это означало, что нужно ждать новых бед. Может быть, убийца расправился с Лили, чтобы наказать Кейт? Она представляла себе убитых горем родственников пациентов, которых она не смогла спасти, и пыталась определить, кто из них мог бы обвинить ее в случившемся. А может быть, кто-то затаил зло на ее отца? Ведь он проработал в медицине сорок лет с лишним, так что мог нажить врагов.

– Кейт, – вновь ворвался в ее воспоминания голос Саймона. – Я не оставлю тебя одну. Сейчас, когда тебе угрожают.

Кейт медленно подняла голову и встретилась взглядом с мужем. Она не в силах была соображать здраво. Но мысль о том, чтобы остаться одной в этом огромном доме, очень пугала ее.

Она кивнула:

– Можешь еще какое-то время пожить в голубой гостевой комнате.

– Думаю, мне стоит перебраться в хозяйскую спальню.

Кейт почувствовала, как волна жара поползла вверх по шее, к щекам. Неужели он собрался воспользоваться смертью ее матери, чтобы подлизаться к ней?

– Ни в коем случае.

– Ладно, хорошо. Но я не понимаю, почему мы не можем забыть о прошлом.

– Потому что ничего не решено.

Кейт смотрела на Саймона, и ей казалось, что ее взгляд прожигает в нем дыры.

– Возможно, Блер была все-таки права насчет тебя.

Саймон резко повернулся к ней. Его глаза были полны мрака.

– Незачем ей было сегодня являться.

– Она имела полное право, – пылко ответила Кейт. – Она была моей лучшей подругой.