– Он сегодня дежурит, – пояснила Лера, а потом добавила: – И, кажется, обиделся на меня.

– За что?

Они уже выехали на дорогу, теперь Никите приходилось следить за движением, а не за выражением лица Леры, и никаких ее эмоций он больше не ощущал, только то, что она хотела показать сама.

– За то, что я променяла ужин с ним на осмотр скелета.

Лера отчаянно делала вид, что размолвка с ухажером ее совсем не трогает, но Никита понимал, что это не так. Пожалуй, на его памяти это был первый роман соседки, который не казался ему случайным увлечением.

– Позвони первой, – предложил он, за что тут же получил недовольный взгляд. И прежде, чем Лера успела бы возразить, добавил: – Мне кажется, Илья стоит того, чтобы искать компромисс с собственным характером.

Что бы Лера ни хотела сказать ему до этого, теперь передумала. Только сердито уставилась в окно и проворчала:

– Крайне нелегкая задача.

– Я знаю, – усмехнулся Никита.

– Ты поэтому со стюардессой своей расстался? – не удержалась она.

– Она компромиссов не стоила.

Лера глубоко вдохнула.

– Мы с тобой два сапога пара, Кремнев.

– И не самого хорошего качества.

Оба рассмеялись, а потом Никита наконец спросил о том, что его больше всего волновало:

– Лер, а ты сможешь помочь с анализом ДНК?

Соседка удивленно повернулась к нему.

– Конечно, я же говорила.

– Нет, – он качнул головой, преувеличенно внимательно глядя на дорогу. – С другим. Я знаю, что могу и сам обратиться в лабораторию, но, боюсь, никогда не решусь.

– Та-а-ак, – протянула Лера. – Какие ДНК ты хочешь сравнить?

Говорят, что тайна, известная троим, уже не тайна, но Никита точно знал, что все зависит лишь от того, кто эти трое. И знал, что Лере он может доверять. Как и Яне.

– Свою и Даши.

Лера молчала целую минуту. Никита чувствовал ее внимательный взгляд на своем лице, но не находил сил ни повернуться к ней, ни что-то сказать. Ждал ее реакции. И она была именно такой, как он думал:

– Ты переваренных креветок объелся? – спросила Лера.

Наверное, именно поэтому ему и нужно было, чтобы она знала. Нужно было другое мнение, другая реакция. Не такая, как у него, как у Яны. Яна и Лера словно стояли теперь каждая за его плечом, а он балансировал посередине, находя истину в двух противоположностях.

– Даша же похожа на вас с Женей, – продолжила Лера, видя, что он молчит.

– Это еще ничего не значит, – Никита покачал головой.

– Откуда у тебя вообще такие мысли?

– Я… нашел кое-что.

Что именно он нашел, говорить не стал. Пусть Лера думает, что он нашел дневник матери, в котором она признается в том, что Даша не родная дочь, или какие-то документы, указывающие на это. Еще одна разница между Лерой и Яной: Яне он мог сказать, что именно нашел, Лере – нет. И хоть Лера уже видела и знала многое из его мира, она все равно оставалось другой. Той, что в первую очередь всегда ищет рациональное зерно. От нее сейчас и требовалось быть скептиком.

– Ладно, – наконец выдохнула Лера. – С тебя материал. И мой тебе совет, Ник: сделай так, чтобы Даша ни о чем не узнала, какими бы ни оказались результаты.

– Это само собой, – заверил ее Никита. – Даша – моя сестра, что бы там ни было. Я ищу ответы не за этим.

Лера удовлетворенно кивнула.

Глава 7

Накануне отлета выяснилось, что в Санкт-Петербург Яна едет не одна. Анюта Лосева внезапно тоже отыскала потомка Константина Маковецкого и вознамерилась с ним познакомиться.

– Нет, ну вы представляете! – со смесью смеха и неловкости рассказывал Алексей. – Она просто выложила эту историю в блоге и нашла потомка через своих подписчиков!

Ситуация действительно удивляла, но Яну одновременно и разочаровывала. Выходило, будто она зря потратила на поиски два дня и несколько тысяч рублей за доступы к архивам, зря анализировала материалы и думала, где и как искать дальше. Можно было просто быть крутым блогером и написать об этом на своей странице. Вот так легко.

О легенде, что замурованная в стену девушка могла быть родственницей питерского парнишки Стаса Глебова, Анюте не рассказали. Как, естественно, и о призраке. Анюта просто хотела закончить свое расследование на красивой ноте, выложив интервью с ныне живущим потомком графа, во владениях которого в стену замуровывали девушек. Яна же не была уверена, что Глебову стоит об этом знать, но ориентироваться решила на месте.

Когда они заняли места в самолете, Анюта, по своему обыкновению все это время болтавшая что-то в телефон, душевно попрощалась со своими подписчиками, пообещав поделиться с ними интересной информацией, как только та появится, бросила телефон в сумку, откинулась на спинку кресла и облегченно выдохнула:

– Наконец-то! Три часа без телефона – счастье-то какое.

Яна удивленно покосилась на нее.

– Я думала, ты это любишь.

– Люблю, но иногда ужасно устаю, – призналась Анюта. – Хочется хотя бы на пару дней выключить телефон и забыть обо всем.

– Почему тогда этого не делаешь?

– Потому что однажды рискнула, а по прошествии этих двух дней обнаружила потерю почти трех тысяч подписчиков, да и охваты упали настолько, что я целый день рыдала. Мои посты просто перестали видеть в ленте! Больше я так не рискую, но вот эта необходимость всю жизнь транслировать чужим людям меня порой страшно бесит.

Яна не удержалась от еще одного подозрительного взгляда. Лосев в общей компании не так уж часто жаловался на жену, но Яне хватало подколок Леры и каких-то общих фраз, чтобы составить мнение: Анюта обожает свой блог, что очень раздражает ее мужа. И теперь вот оказывается, что и Анюта не так уж сильно его обожает. Папа всегда говорил, что, если Яна хочет стать хорошим следователем, ей необходимо научиться получать информацию из разных источников, чтобы ее мнение не было однобоким, и она раз за разом получала подтверждение папиным словам.

– Зачем ты тогда ведешь этот блог? – спросила она.

– На жизнь-то как-то надо зарабатывать, – пожала плечами Анюта. Она так и сидела, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. – А на Лешкину зарплату хорошо жить можно, но дня три максимум.

– Можно найти другую работу.

– Можно. Только платить там будут гораздо меньше. И я не смогу планировать свое время так, как хочу. Да, в моей работе есть минусы, но плюсов гораздо больше. Что бы там ни говорил вам Лешка.

Яна смущенно хмыкнула, а Анюта наконец распахнула глаза и посмотрела на нее.

– Да ладно, я знаю, что он жалуется вам на меня. Лешка всем на меня жалуется, такой уж он человек.

– Справедливости ради, не так уж часто он жалуется, – поспешно заверила ее Яна.

– И то хорошо. Значит, мы еще не на грани развода. Как бы там ни было, а я его люблю и потерять не хочу.

Яна ничего не спросила, но то ли ее мысли были большими буквами написаны на ее лице, то ли Анюта и сама знала, как со стороны выглядит их пара, поэтому продолжила:

– Да, знаю, многие не понимают, что мы нашли друг в друге, особенно моя сестра, но это правда: я его люблю. Знаешь, он забавный. Такой типичный недолюбленный ребенок, который безумно жаждет внимания. И стоит только один раз его похвалить, как он уже готов мир бросить к твоим ногам. Наверное, это понятно, если учесть, в какой семье он вырос. Я это понимаю и закрываю глаза на его попытки устроить в нашей семье типичный домострой и патриархат. Меня, в отличие от него, всегда любили, я чувствовала себя нужной и теперь готова делиться с ним этой любовью.

Яна только сейчас поняла, что ничего не знает об Алексее Лосеве. То есть она знает, чем он живет сейчас, но кто его родители, есть ли у него братья или сестры, где вообще он родился и вырос, понятия не имеет. Что, в общем-то, легко объяснимо: у Леры она порой ночевала во время совместных расследований, с Сашей встречалась, с Никитой… их тоже связывает нечто большее, чем просто расследования: экстрасенсорные способности, хоть в своих Яна все еще продолжала сомневаться. А вот Алексей оставался для нее в некотором роде коллегой или в лучшем случае приятелем и больше никем. Наверняка Лера и Никита знают о нем гораздо больше. Но сейчас Анюта явно жаждала обсудить своего мужа, и Яна не стала этому препятствовать.

– А в какой семье он вырос? – спросила она. – Его родители – большие карьеристы, у которых не хватало внимания на ребенка?

– Ну, если вершиной своей карьеры его мать видела место главной доярки в колхозе, то можно и так сказать, – фыркнула Анюта. – Нет, просто в его семье то ли семь, то ли восемь детей, я не запомнила. Видела их всех только один раз на нашей свадьбе, честно говоря, но тогда мне было не до счета. К ним мы никогда не ездим, Лешка изредка навещает их, но сам, без меня. А я и не рвусь. Что мне там делать? Не картошку же сажать. Лешка – четвертый ребенок, и мне порой кажется, что его рождение прошло как бы между прочим. До него уже были дети, после него родились тоже, а где-то между ними – он. Вот ему и не хватило семейного тепла и родительской любви. И теперь, с одной стороны, он хотел бы, чтобы жена все свое время посвящала ему, но в то же время ему нравится, что я развиваюсь, ищу себя и живу яркой жизнью, не замученная бытом и детьми, как его мать.

За болтовней три часа полета пролетели незаметно, девушки не успели ни заснуть, ни заскучать. Санкт-Петербург встретил их внезапным теплом и ярким солнцем.

– А говорили, здесь всегда дожди, – хмыкнула Анюта, надевая большие солнечные очки.

– Бывает и жара, но не так часто, как у нас, – ответила Яна.

Они получили багаж, вызвали такси и спустя полчаса уже мчали по широкому Пулковскому шоссе в сторону города. Яна собиралась остановиться в каком-нибудь хостеле, но Анюта настояла на том, чтобы они поселились вместе. Естественно, в отеле в самом центре города.

– Не переживай, я за все заплачу, – пообещала Анюта.

– Тебе там дали скидку? – удивилась Яна.

– Нет, но поездка в Питер вызвала у моих подписчиков бурный ажиотаж, так что я свои деньги отобью с лихвой, – заверила Анюта.

Отель оказался на самом деле в центре, в пяти минутах от Московского вокзала, и выходил окнами на широкий Лиговский проспект. Если бы Яна не приезжала к бабушке и дедушке раз в год, то ошалела бы от шума, производимого тысячами мчащихся мимо машин, но сейчас только привычно вздохнула. Все-таки в их городе было намного тише, хоть он тоже считался большим. Но в южных городах жизнь словно бы течет размереннее, спокойнее. Многочисленные туристы приезжают насладиться отдыхом, а не бежать куда-то, а местные, утомленные жарким солнцем, тоже предпочитают экономить силы.

Бросив вещи в шикарном двухместном номере, девушки вышли на улицу, окунувшись в дышащий раскаленными камнями город. Даже жара здесь чувствовалась и пахла иначе, не так, как дома.

Яна с грустью усмехнулась, думая, что вообще-то этот город был ее домом и продолжал бы им быть, если бы не трагические события. Ни разу за все то время, что она приезжала сюда к бабушке и дедушке, она не навещала тот двор, где жила когда-то с родителями и братом. Район был старым, наверняка остался таким же, каким был в ее воспоминаниях, такие районы не меняются за всего лишь одиннадцать лет, но видеть его она не хотела. На могилу брата заезжала каждый раз, всегда привозила ему живые цветы, которые, конечно, засыхали уже на следующий день. Яне было почти восемь, когда он погиб, она хорошо его помнила.

С могилы брата ее мысли плавно перетекли на Дашу Кремневу и могильный камень, обнаруженный Никитой. Яне казалось, что Никите в первую очередь необходимо поговорить с отцом, но она не настаивала. Кому, как не ему, знать, что там произошло на самом деле? Как так получилось, что девочка умерла, а потом снова оказалась живой?

Яна вдруг остановилась, пораженная внезапной догадкой. Медальон и браслет, управляющие демоном! Никита сказал, что демон был в их квартире в ту ночь, когда погибла его мать. Что, если он был там и раньше? Что, если маленькая Даша на самом деле по какой-то причине умерла, а потом кто-то из родителей загадал демону желание? Разве после того, как демон появляется в семье, муж не убивает жену? Яна видела такое собственными глазами два раза!

От собственной догадки ее затошнило, она с трудом проглотила большой ком в горле. Нужно позвонить Никите! Прямо сейчас. Или лучше дождаться возвращения и поговорить с ним лично? Такие вещи не сообщают по телефону…

– Эй, подруга, ты меня слушаешь?

Яна с трудом вынырнула из собственных мыслей и вернулась к Анюте. Оказалось, они стоят возле стеклянных дверей огромного торгового центра и изрядно мешают всем посетителям.

– А? Что? – спросила Яна, понимая, что что-то прослушала.

– Я говорю, вечером нам с тобой обязательно нужно сюда на шопинг, – с легким недоумением повторила Анюта, указывая на монументальное серое здание. – А пока держим путь на Дворцовую площадь.

Яна подняла голову, пытаясь рассмотреть торговый центр, но они стояли слишком близко к нему, чтобы она могла определить хотя бы количество этажей. Ни на какой шопинг ей не хотелось. Более того, она поняла, что не останется здесь ни на один лишний день.

– Зачем нам на Дворцовую? – спросила Яна, мысленно прикидывая, успеет ли купить билет на самолет вместе с Анютой.

Подруга продемонстрировала ей телефон.

– Потому что Стас Глебов только что выложил сторис о том, что прямо сейчас они начинают давать концерт на Дворцовой площади. Послушаем его, а потом и познакомимся. – Видя сомнение на лице Яны, Анюта рассмеялась и потянула ее за руку: – Да ладно тебе! Это же круто: послушать музыкантов на Дворцовой площади! Все равно что в коммуналке переночевать: нельзя приехать в Питер и не сделать этого, если ты настоящий романтик! А поскольку ночь в коммуналке нам не светит, давай хоть на концерт сходим.

По своим, скучным и обыденным каналам, Яна выяснила имя и фамилию потомка графа Маковецкого, адрес его регистрации и место учебы, а вот Анюта нашла информацию гораздо интереснее. А точнее, его соцсети, которые Стас вел достаточно активно, пусть и не так и успешно, как сама Анюта. Именно Анюта рассказала Яне, что у парня есть своя рок-группа, с которой они чаще всего выступают на улицах города.

До Дворцовой площади девушки добирались пешком, решив не нырять в метро, а пройтись по Невскому проспекту, мысленно намечая план, куда пойдут после того, как закончат важные дела. Яна считала, что ужинать на Невском – непозволительное барство, они же не потомки графа, но Анюта была непреклонна, не собираясь огорчать своих подписчиков.

Уличные музыканты во главе со Стасом Глебовым еще не закончили свое выступление, когда девушки наконец добрались до площади и слились с толпой зевак, остановившихся послушать музыкантов. В основном здесь была молодежь, хотя Яна заметила и людей постарше. Кто-то стоял, кто-то сидел прямо на широкой, нагретой солнцем плитке, но в основном народ останавливался ненадолго, слушал песню-две и шел дальше по своим делам. Музыканты играли как хиты известных рок-групп, так и незнакомые Яне песни, очевидно, собственного сочинения. Несколько парочек даже умудрялись танцевать, когда играла какая-нибудь медленная музыка. И Яна вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы оказаться здесь не с Анютой, а с Никитой. Даже ее фантазии не хватило на то, чтобы представить себя и Никиту на месте одной из танцующих парочек, но просто пройтись с ним по Невскому, остановиться на минуту, чтобы послушать уличных музыкантов, а затем свернуть подальше от центра, чтобы перекусить в каком-нибудь маленьком ресторанчике…

Яна тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Что за фантазии вообще?..

– Так, план такой, – сказала тем временем Анюта. – Как только музыканты закончат играть и начнут собирать инструменты, подходим к Глебову, представляемся фанатками и знакомимся.

Яна с сомнением посмотрела на поющего в микрофон известный хит одной питерской группы парня. Стасу Глебову было двадцать лет, и Яна не назвала бы его красавцем, но внешность у парня была интересная: высокий рост, густые темные волосы чуть ниже ушей, гордые черты лица и пронзительные черные глаза. А еще глубокий бархатный голос с хрипотцой и хорошее чувство ритма. Наверняка недостатка в поклонницах у него нет. И если на яркую красотку Анюту он еще может клюнуть, то вот едва ли заинтересуется Яной.

– Может, ты сама? – робко предложила она.

– Чего это? – не поняла Анюта.

– Мне не очень хочется оказаться третьей лишней.

Анюта сложила руки на груди и уставилась на нее.

– Вообще я планировала, что именно ты будешь играть главную скрипку, а я похожу в качестве подруги-компаньонки.

– Я? – Яна опешила.

– Я замужем, смею напомнить, – продолжала уговаривать Анюта. – И старше этого Глебова.

– А я не такая красивая, – выпалила Яна прежде, чем успела себя остановить.

Брови Анюты удивленно подпрыгнули вверх, да так и забыли вернуться обратно.

– Ты что, серьезно сейчас? – спросила она. – Ты из-за этого переживаешь? Милая моя, во-первых, красота – понятие относительное и зависит от вкусов. Нет общего определения того, как должна выглядеть девушка, чтобы понравиться парню. А во-вторых, кто тебе сказал, что ты некрасивая? У тебя очень интересные черты лица, фарфоровая кожа и колдовские светлые глаза.

– А у тебя талант на метафоры, – не удержалась Яна, хотя слышать такое о себе оказалось очень приятно. Она привыкла считать, что черты лица у нее совершенно обычные, кожа бледная, глаза невыразительные.

– Какого цвета у тебя волосы по-настоящему? – спросила Анюта, приподняв сиреневую прядь.

– Белые. Прямо действительно белые.

– Какая изюминка! – покачала головой Анюта. – А ты их красишь. Они у тебя еще и волнистые? – Она наклонилась ближе, будто хотела рассмотреть лучше.

– Они пушистые, – проворчала Яна.

– Это потому что ты за ними ухаживаешь неправильно! – авторитетно заявила Анюта. – Волнистые волосы нельзя расчесывать, а еще лучше мыть кудрявым методом, слышала про такой?

Яна не слышала. Анюта тяжело вздохнула.

– Короче, с завтрашнего дня мы займемся твоим преображением, – бескомпромиссно заявила она. – Станешь такой красоткой, что парни шеи свернут. А пока просто поверь: Глебов на тебя клюнет. Важна не внешность, а то, как ты себя преподносишь. Наш музыкант явно считает себя рокером, ему стандартная красота вроде моей не катит. Ну-ка, выпрями спину, подними вверх подбородок!

Анюта не успела сказать, что именно еще следует сделать Яне, как одна песня закончилась, а вторая не заиграла. Концерт завершился, музыканты принялись собирать инструменты. И прежде, чем Яна окончательно струсила бы, Анюта потащила ее к Глебову и предательски подтолкнула вперед. Уйти теперь не было ни единого шанса: Стас уже заметил их и вопросительно смотрел на Яну.

– Привет! – улыбнулась она, решив, что бояться теперь поздно.

– Привет, – ответил Стас с некоторым подозрением в голосе, будто ожидал подвоха.

– Просто хотела сказать тебе, что ты классно поешь. Мы с подругой гуляли по городу и остановились вас послушать, хотя вообще-то мы тут ненадолго и экономим каждую минуту. Но, кажется, только что променяли Эрмитаж на твое выступление.

Стас посмотрел на стоящую чуть в стороне Анюту, которая приветливо улыбнулась ему и развела руками, кивнув на Яну, мол, это все была ее идея. Потом снова перевел взгляд на Яну, и настороженность исчезла из его глаз.

– Что ж, очень приятно, спасибо, – ответил он.

– Меня Яна зовут, – продолжила Яна, видя, что знакомиться он не стремится. Наверняка таких поклонниц у них после каждого выступления хватает.

– Стас, – все-таки представился Глебов.

– Может, прогуляемся? – обалдев от собственной смелости, спросила Яна. В другой ситуации она наверняка отошла бы в сторону, но сейчас ей очень нужно было в короткие сроки раздобыть его ДНК, а сходу вываливать информацию о графах Маковецких и скелетах в их усадьбе казалось неправильным. Тогда парень не только никуда с ними не пойдет, но еще и психушку вызовет.

– Честно говоря, я бы сейчас с удовольствием промочил горло, – признался Стас, бросив взгляд на друзей, которые уже собрали инструменты и тоже поглядывали в его сторону.

– Мы можем составить тебе компанию, – не сдавалась Яна.

На лице Глебова отразилась борьба. По всей видимости, ему нравилась перспектива выпить пива в компании двух молодых девушек, но он не знал, как это воспримут друзья. Все решила Анюта. Подошла ближе к Стасу и Яне, но при этом очаровательно улыбнулась его друзьям.

– Мальчики, мы украдем вашего фронтмена на пару часиков, – проворковала она. – Поверьте, вы все окажетесь в выигрыше. – А затем повернулась к самому Стасу: – У нас для тебя есть предложение века, соглашайся.

– Какое? – снова насторожился тот.

– Отведи нас в кафе и узнаешь.

Яна почувствовала облегчение, когда в партию вступила Анюта. До этого ей казалось, что ничего не выйдет и Стас не согласится провести с ними время, но сейчас все изменилось. Очевидно, Яна его не заинтересовала, вопреки предположениям Анюты, а вот на интригу он купился.

– Пойдемте, – наконец кивнул музыкант.

Стас нырнул в узкий переулок, повел их дворами и закоулками и, когда Яна с Анютой все чаще начали переглядываться, наконец остановился у входа в полуподвальное помещение с простой и лаконичной вывеской «Бар».

– Вы не смотрите, что тут так непрезентабельно, на самом деле, крутое место, – сказал он. – Если хотите почувствовать настоящий дух города, то вам не Эрмитаж нужен, а такие места.

Яна не была уверена, что подобные бары и есть лицо города, но место внутри оказалось чуть лучше, чем выглядело снаружи. Помещение было хоть и темным, с низкими потолками, но довольно чистым и опрятным. Стены выкрашены в зеленый цвет на манер ирландских пабов, прямо в центре зала находился бар с огромным количеством разнообразного алкоголя, а вдоль стен стояли деревянные столики с лавками. Возможно, по вечерам здесь собирается много народу, но в данный момент не было никого.

Стас плюхнулся за ближайший столик и махнул официантке. Та улыбнулась ему в ответ, как постоянному гостю, взяла со стойки три папки и направилась к ребятам. Яна и Анюта аккуратно пристроились напротив парня. Время близилось к вечеру, поэтому и девушки заказали себе по маленькому бокалу пива. Пиво Яна не любила, но решила, что для поддержания разговора лучше иметь его при себе, пить ведь вовсе не обязательно.

– Итак, что у вас там за предложение века? – поинтересовался Стас, когда официантка ушла выполнять заказ.

– Ты знаешь, что ты – потомок графа Константина Маковецкого? – с места в карьер начала Анюта.

Яна с трудом удержалась от удивленного взгляда в сторону подруги. Все-таки она думала, что они подведут к этому как-то плавнее. Стас, казалось, тоже обалдел от такого поворота.

– Ну, слышал что-то такое, – справившись с удивлением, ответил он. – Только это были какие-то совсем давние предки. Моего прадеда сослали в Сибирь еще до войны, а после нее они с бабкой смогли вернуться в Питер.

– Твоя прабабушка была внучкой Константина, и она уехала в ссылку вслед за мужем, – продолжила Анюта. – Все остальные смогли сбежать за границу, только она одна осталась, даже ребенка отдала брату.

– И что, вы теперь хотите сказать, что кто-то из них оставил мне наследство? – хмыкнул Стас, откинувшись на спинку лавки, и лениво отхлебнул из бокала, который официантка поставила перед ним.

– Хочешь помочь человеку, дай ему удочку, а не рыбу, – фыркнула Анюта. – И я как раз хочу предложить тебе удочку.

Стас, очевидно, не понял, к чему она клонит и что имеет в виду.

– Это как?

– Ты, как я вижу, начинающий музыкант, в клубы выступать вас еще не зовут, но я могу сделать такую рекламу, после которой о вас узнает много людей. А уж дальше сами решайте, как не упустить удачу.

– А ты что, рекламный агент? – насупился Стас.

– Я блогер, – пояснила Анюта. – У меня полмиллиона подписчиков. – Она вытащила телефон и показала ему экран, на который вывела количество подписчиков своего блога. – Обычно я беру деньги за рекламу, и не маленькие, но тебя прорекламирую бесплатно.

На лице парня снова отразилась борьба радости с недоверием.

– С чего вдруг такая благотворительность?

А ведь даже голос сел от волнения! И не только голос, но и из носа показалась тонкая красная струйка. Яна выдернула из салфетницы одну салфетку и протянула Глебову.

– У тебя кровь.

– Черт! – Стас приложил салфетку к носу и чуть запрокинул голову. – У меня так иногда бывает…

«Когда волнуюсь», – повисло в воздухе. Яна видела такую реакцию на волнение и стрессы у некоторых людей.

– Все просто, – между тем продолжила Анюта. – В усадьбе твоих предков обнаружили древний скелет, замурованный в стену. Я делаю серию постов об этом и в целом о семье Маковецких. Вот и хочу сделать интервью с тобой.

– Но я о них почти ничего не знаю, – признался Стас. – И тем более не в курсе ни о каких скелетах. Я даже понятия не имею, где вообще находится эта усадьба.

– На юге, – подсказала Анюта. – Я скажу тебе все, что нужно говорить, тебе понадобится только повторить. Сможешь? А я расскажу подробно о тебе и твоей группе в качестве рекламы. Идет?

Стасу даже отвечать ничего не пришлось, все и так было понятно по его лицу. После короткого ликбеза он выбросил испачканную салфетку в мусорку у выхода и скрылся в туалете, чтобы привести себя в порядок перед интервью.

– Фух, – выдохнула Анюта, откидываясь на спинку лавки и прикрывая глаза. – Ну и сложный парнишка! Кстати, – она снова открыла глаза и посмотрела на Яну, – прости, что я тебя подставила.

– Подставила? – удивилась Яна.

– Ну, с тем, что он клюнет на тебя, а не на меня. Не поняла сразу, что он вовсе не по девочкам и ни на одну из нас не посмотрит. А когда догадалась, ты с ним уже болтала. Пришлось импровизировать. Так что ты на свой счет не принимай, внешность у тебя все равно классная.

Яна лишь отмахнулась. Все ее мысли были заняты вовсе не тем, что она не смогла закадрить парня, а салфеткой, которую тот бросил в мусорное ведро. О такой удаче Яна и мечтать не смела. Все время, что Анюта рассказывала незадачливому потомку графа о том, что от него требуется, она думала, каким образом раздобыть ДНК парня. По всей видимости, Яной он не заинтересовался, на вечернюю прогулку, во время которой можно было бы попытаться раздобыть, к примеру, пару его волосков, рассчитывать не приходилось. А тут салфетка с кровью!

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что официантка занята болтовней с барменом, Яна рванула к мусорке, вытащила из нее салфетку и быстро вернулась обратно.

– Расскажешь, зачем тебе это? – поинтересовалась Анюта, глядя на то, как Яна аккуратно упаковывает грязную салфетку в крохотный пакетик от носовых платочков, завалявшийся в сумке.

– Мы хотим узнать, не приходится ли девушка, замурованная в стене, родственницей Маковецким, – нехотя призналась Яна.

Анюта тут же наклонилась вперед, ближе к ней, и прошептала:

– А что, есть подозрения?

Отступать было некуда, пришлось ответить:

– Мы нашли легенду, в которой говорится, что это могла быть внебрачная дочь Константина. В какой-то момент она якобы сбежала с женихом, но люди шептались, что жена графа ее убила, а тело спрятала.

Анюта ахнула от удивления, но больше ничего спросить не успела: вернулся Стас. Он умылся и даже попытался чуть лучше уложить волосы. В баре они провели еще полтора часа, записывая бесконечные дубли. То Стас забывал слова, то Анюта находила более выгодные ракурсы, то на ходу придумывала, о чем еще можно было бы поговорить, и набрасывала план разговора в блокноте. Пожалуй, именно сейчас Яна в полной мере прочувствовала, что не такая уж простая и легкая у Анюты работа. В конце концов в пабе начали появляться посетители и снимать стало уже не слишком удобно, поэтому они вынуждены были уйти. К этому времени Анюта отсняла уже достаточно материала, еще несколько фотографий сделала на улице. Солнце давно село, но белые ночи еще не потеряли своей силы, и света пока хватало.

– Не бог весть что, но сойдет, – бормотала Анюта, глядя на очередную фотографию на экране телефона.

Наконец распрощавшись с Глебовым, девушки выдохнули: каждая получила то, что хотела.

– Так, вечером ты мне во всех подробностях расскажешь о том, что знаешь, а сейчас – шопинг! – заявила Анюта. – И хороший, вкусный ужин в дорогом ресторане.

Яне не хотелось дорогого ресторана и еще меньше хотелось шопинга, но она понимала, что едва ли сможет убедить Анюту вернуться в отель и поужинать в местном ресторанчике.

– Может, не надо? – все-таки попробовала протестовать она.

– Чего это не надо? – возмутилась Анюта.

– У меня денег с собой немного, – использовала последний аргумент Яна. – И если в ресторане я еще могу позволить тебе заплатить за себя, то в магазине – нет. Покупку одежды ты на рекламу для блога не спишешь.

Анюта собралась что-то ответить, но передумала. Сложила руки на груди, явно о чем-то размышляя, а потом сказала:

– Ладно. Пойдешь просто за компанию со мной. Но мы заглянем в магазин с профессиональной косметикой для волос и затаримся там. Это как раз контент моего блога. Станешь моим проектом на ближайшие месяцы, и я тебе зуб даю, что через полгода ты не узнаешь собственные волосы и полюбишь их. Если, конечно, не будешь лениться, как моя сестра, и утверждать, что тебя должны любить даже лохматую с нечищеными зубами.

Яна совершенно точно еще не достигла – и едва ли когда-нибудь достигнет – уровня дзена Леры Горяевой, поэтому так утверждать точно не станет. Немного подумав, она поддалась на уговоры Анюты, и спустя полчаса они уже обносили крупный торговый центр.

Глава 8

Утром Лосев намеревался спать как минимум до десяти часов, наслаждаясь одиночеством. Крайне редко ему удавалось остаться дома одному субботним утром. Фитнес и йогу – или куда она еще ходит? – Анюта предпочитала посещать по будням, когда там меньше народу, а выходные дни проводить дома, выбираясь на прогулки и встречи с друзьями. Вставала она рано, в квартире-студии соблюдать тишину было невозможно, поэтому и Лосев вынужден был просыпаться. Из Санкт-Петербурга Анюта собиралась вернуться только завтра утром, поэтому он хотел насладиться выходным в одиночестве на полную катушку: долго нежиться в постели, потом ничего не делать и никуда не идти. Редкая возможность для опера, женатого на блогере. Но его планам не суждено было сбыться.

Часы показывали лишь начало десятого утра, когда зазвонил мобильный телефон. Номер не был записан в телефонную книжку, но показался Лосеву знакомым. Он легко запоминал цифры и точно знал, что это сочетание недавно набирал.

– Алексей Александрович? – послышался в трубке тоже смутно знакомый голос. – Это лейтенант Зверев.

Лейтенант Зверев. Полицейский из области, который выезжал на труп Мариты Шмелевой. Лосев тогда просил по возможности держать его в курсе расследования, объясняя это обычным профессиональным интересом. Понятно, что многого ему не расскажут, но хотя бы какую-то общую информацию, которая не является тайной следствия. Очевидно, у местной полиции появились результаты, которые такой тайной не являются.

– Слушаю вас, Дмитрий, – ответил Лосев, изо всех сил стараясь придать голосу бодрости. Спать, когда другие работают, всегда казалось ему неловким, хоть в этом не было никакого смысла: он тоже человек и имеет право на выходные и сон.

– У нас еще один труп.

Сон как рукой сняло. Лосев сел на кровати, очумело моргая.

– Кто-то из подруг Шмелевой? – предположил он.

– Насколько мне известно, нет. Но опять в «Поместье Маковецких». Тоже девушка, тоже выколоты глаза, и больше никаких видимых повреждений.

– Я могу приехать?

– Приезжайте, – разрешил Зверев. – Близко вас пустить не смогу, у нас тут даже начальство явилось. Но издалека посмотрите, если интересно.

Лосеву было очень интересно. Бросив телефон на стол, он вскочил с постели и принялся собираться, одновременно чистя зубы, делая кофе и натягивая джинсы. Вот и пропал выходной, а когда будет следующий – никому не известно. Так и живем.

Уже выходя из дома, Лосев подумал, что взглянуть на новое место происшествия может быть интересно не только ему, но и Кремневу. Тот, в отличие от самого Лосева, бодрым голосом ответил сразу. Вот уж кто наверняка встает в семь утра и по выходным, и по праздникам. Само собой, Никита изъявил желание поехать в Поместье, отодвинув все дела. Чашки ручками в одну сторону и вечером повернуть можно, без сомнений.

К воротам гостиничного комплекса они подъехали одновременно. Внутрь заезжать не стали, да и не пустил бы их никто, они ведь и не гости, и не полиция. Пошли пешком. Народу в этот раз толпилось очень много. Тело обнаружили не возле находящегося в стороне пруда, а на краю парка, поэтому не увидеть оживление не было шансов ни у кого из гостей комплекса. Лосеву и Никите с трудом удалось пробраться поближе.

Тело уже накрыли, но почему-то желтым покрывалом, из-под которого виднелся только край красного платья и тонкая девичья кисть. Покрывало на лице промокло от крови, выдавая, что глаза снова отсутствуют, как и говорил по телефону Зверев.

– Ужас какой, – шептались в толпе. – Такая молоденькая!..

– Убийце все равно, молоденький ты или старый.

– Думаешь, ее убили?

– А что, ты кровь не видишь разве?

– А я слышала, что это уже не первое такое убийство, так что это маньяк!

Лосев исподтишка посмотрел на говоривших: три пожилые матроны лет шестидесяти, в ярких закрытых купальниках и больших панамах, стояли неподалеку, со смесью жалости и интереса поглядывая на накрытое простыней тело. Должно быть, отдыхающие. С другой стороны обращали на себя внимание две молоденькие девушки, которые стояли, обнявшись, и размазывали по щекам слезы. Лосев угадал в них подруг жертвы, но, когда здесь уже работала полиция, подходить к ним с расспросами не рискнул. Лучше потом выловить Зверева и узнать все у него.

Вскоре лейтенант увидел их сам. Пролез под ограждающей лентой, пожал обоим руки и отозвал чуть в сторону, чтобы не грели уши зеваки. Они и так, заметив вышедшего полицейского, постарались протиснуться как можно ближе.

– Тело нашла одна из сотрудников комплекса, – торопливо заговорил Зверев, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Лосев последовал его примеру, а Никита отошел на полшага назад. – Пришла на работу около шести утра, было уже светло, вот она и увидела что-то красное на границе парка. Говорит, подумала, что какую-то тряпку ветром унесло, пошла забрать, а там девушка. Погибшую звали Кристина Смелова, двадцать два года. Отдыхала в первом домике с двумя подругами. Те утверждают, что разошлись по комнатам около двух ночи, когда и почему Кристина вышла на улицу, они не знают, не слышали. Алиби ни у одной, ни у второй нет.

– А что говорит ваш эксперт? – поинтересовался Лосев, выпуская в воздух сизую струйку дыма.

– То же, что и в прошлый раз. Глаза отсутствуют, больше никаких повреждений. Причина смерти неясна. Говорят, – Зверев прервался на очередную затяжку, – что это дело в город заберут, так что наши тут не особо сейчас напрягаются, – признался он.

– А что известно о девушке? – спросил Никита. – Тоже собиралась замуж?

– Вроде нет, – ответил Зверев. – В этом году закончила университет, вот, собственно, с однокурсницами сюда и приехала.

– Мне показалось, что на ней красное платье.

– Сарафан, – поправил его лейтенант. – Но да, красный.

– Думаешь, это важно? – нахмурился Лосев, посмотрев на Никиту.

– Как-то же убийца выбирает жертв, – пожал плечами тот. – Я ищу что-то общее между ними.

Зверева позвало начальство, и Лосев с Никитой остались одни.

– Что думаешь? – поинтересовался Лосев.

– Пока не знаю.

Никита выглядел хмурым и напряженным, будто что-то не давало ему покоя. Лосев не расспрашивал, понимая, что тот пока не может сформулировать мысль даже самому себе. Такое с ним бывало, Лосев списывал это на экстрасенсорное восприятие, которое не всегда можно облечь в связные слова. По крайней мере, он полагал, что именно так это работает. И, скорее всего, был прав, потому что спустя несколько минут размышлений Никита вдруг сказал:

– Пойдем.

Лосев выбросил окурок в урну, коих на территории комплекса было много, и поспешил за другом.

Никита шел не слишком уверенно, будто вспоминал дорогу. Сначала Лосеву показалось, что он направляется к одному из гостевых домиков, затем – что к администрации, но Никита прошел мимо и домиков, и главного корпуса, миновал даже большой склад и вышел практически к самому забору, огораживающему комплекс.

– Куда мы? – не выдержал Лосев.

– Не знаю, – последовал лаконичный ответ.

«Шикарно!» – проворчал про себя Лосев, но вслух ничего говорить не стал. По крайней мере, такой ответ объясняет неуверенность Никиты в поиске. Наверняка он что-то чувствует, но сам не понимает, что именно.

Где-то в глубине души Лосев удивлялся собственным мыслям, но он уже давно не знал, кто же он на самом деле: скептик или человек, чья вера в рациональность мира утеряна безвозвратно.

Наконец Никита остановился. Место здесь было совсем глухое, заросшее кривыми деревьями, колючими кустарниками и давно не стриженной травой. Сюда, очевидно, никто не заходил, поэтому держать в порядке угол, скрытый от глаз отдыхающих, не было особого смысла.

Среди зарослей Лосев разглядел остатки какого-то кирпичного строения: не то сарая, не то части старого забора, почти ушедшего под землю. И, похоже, именно это искал Никита. Раздирая руками заросли, он взобрался на небольшой холм из кирпича и земли, присел на корточки, что-то изучая, а затем обернулся к Лосеву.

– Иди сюда.

Кряхтя и кляня все на свете, Лосев взобрался наверх и присел рядом с Никитой. Первым делом он обратил внимание на разрушенную кирпичную стену и лишь затем заметил внизу пустое пространство, в котором что-то темнело. Вытащив телефон и включив в нем фонарик, Лосев посветил в проем и охнул.

– Твою мать! – не удержался он и от ругательства.

Внизу лежали кости. Очевидно, человеческие, потому что череп Лосев разглядел хорошо.

– Похоже, мы стоим на крыше какого-то строения, – медленно проговорил Никита, тоже глядя вниз. – А в стене этого строения тоже когда-то замуровали человека.

– Да что здесь происходило, черт побери! – не выдержал Лосев.

Никита усмехнулся уголком губ, но улыбка эта больше походила на оскал.

– Важнее то, что здесь происходит сейчас, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Обернись аккуратно, руку на землю не ставь.

Лосев сделал, как велел Никита, и наконец тоже увидел это: прямо за его спиной был участок голой земли, не заросшей травой и кустарниками. И на земле этой виднелся отчетливый след от ботинка. Лосев и так знал, что ни он, ни Никита туда не ступали, да и простейшая сверка подошвы показала, что это чужой след. Но откуда здесь след, если хорошо видно, что сюда давно никто не заглядывал? И след достаточно свежий, пару дней назад шел дождь, все следы смыл бы.

– Так, если у тебя есть какие-то мысли о происходящем, самое время поделиться, – сказал Лосев. – Потому что я ничего не понимаю.

Никита выпрямился, огляделся вокруг. Лосев тоже встал, и рука машинально потянулась к пачке сигарет.

– Похоже, кто-то знает, что на территории комплекса в стенах замурованы скелеты, – сказал Никита, с неудовольствием глядя на то, как Лосев прикуривает. Отойти в сторону и не дышать дымом здесь было негде. – И освобождает их. На дереве, упавшем на сарай неделю назад, мы с Яной нашли ровный край. Кто-то подпилил его, чтобы оно упало в нужном направлении и разрушило стену. Здесь тоже этот таинственный кто-то разбил кирпичи, открывая доступ к скелету.

Лосев внимательно посмотрел на валяющиеся вокруг кирпичи, понимая, что их действительно разбили совсем недавно.

– Наш таинственный убийца?

– Убийца в данном случае не человек, – покачал головой Никита. – Человек лишь выпускает убийц из плена, в котором они находились много лет.

Лосев нахмурился, затянулся сигаретой. В груди неприятно пекло, но он знал, что это скоро пройдет. А вот за мыслями Никиты успевать приходилось с трудом.

– И кто это? – мрачно спросил он.

– Тот, кто провел ритуал на кладбище, пробуждая мстительный призрак новорожденной девочки. Тот, кто дал любовнице певца проклятые украшения. Тот, кто подбросил сыну моего наставника книгу с описанием ритуала получения экстрасенсорного дара.

– Не понял… – медленно протянул Лосев, глядя на друга во все глаза.

– Есть некий человек, который зачем-то все это устраивает и втягивает в свои дурацкие игры Яну. А после каждого такого дела присылает ей подарки. Мы с Яной называем его магом. У нас даже есть его портрет. Но кто он, откуда знает Яну, почему устраивает все это, мы не понимаем.

Лосев вдруг подумал, что одной сигареты ему будет слишком мало.

– Почему я об этом не знаю? – только и спросил он.

– Мы с Яной никому не говорили, хотели разобраться сами.

– Мы с Яной, мы с Яной, – внезапно передразнил Лосев. – Смотри, влюбится в тебя девчонка, что делать будешь?

По лицу Никиты пробежало странное выражение, которое Лосев не успел разгадать, так быстро оно исчезло. Алексей осознавал, что просто злится от непонимания происходящего, вот и сливает негатив на друга, хотя это и неправильно. Более того, уж кто-кто, а он точно не имеет права проводить с Никитой профилактические беседы. Лосеву было столько же лет, сколько и Кремневу, когда он женился на Анюте, а Анюта тогда была всего лишь на год старше Яны.

– В общем, сейчас мы выходим из этого рассадника клещей и ты рассказываешь мне все во всех подробностях, – велел он и, не глядя, идет ли Никита за ним, направился к выходу из зарослей.

Со скелетом они разберутся чуть позже, когда он будет хоть что-то понимать.

* * *

Подробный рассказ занял не менее получала. Лосев оказался внимательным, даже дотошным слушателем. То и дело уточнял некоторые детали и хмурился, складывая в голове сложную мозаику. Никита не раздражался, понимал, что сам он складывает эти куски уже не один месяц, а для Лосева все в новинку. Никита даже показал ему портрет мага, но Лосев его не узнал. Впрочем, если бы Никита допускал хотя бы мысль, что друг может его узнать, показал бы давно.

Единственное, о чем Никита умолчал, это о том, что демон присутствовал у него дома в ту ночь, когда погибла мама. Судя по рассказу парнишки, по запросу мага искавшего браслет и медальон, тот не знал, где именно находятся украшения, а значит, совершенно точно не он спрятал их двадцать лет назад и к трагедии, произошедшей в семье Кремневых, отношения не имеет.

– И как ты думаешь, зачем ему Янка? – спросил Лосев, когда Никита наконец закончил.

– Понятия не имею, – признался Никита. – По ее уверениям, экстрасенсорных способностей у нее никогда не было, вещие сны раньше не снились. Все началось как раз тогда, когда маг затеял первую… игру. Мы с Яной называем это так. – Он не удержался от легкого сарказма в голосе. – Возможно, дар в ней все-таки был, но крепко спал, а магу удалось разбудить его.

– Или магу, или тебе, – задумчиво проговорил Лосев.

– В каком смысле – мне?

– Может быть, дар в ней проснулся не из-за действий этого мага, а из-за близости к тебе. Ты ведь экстрасенс, мало ли как ты влияешь на такие спящие дары.

– Я преподавал у ее группы уже три месяца до того, как все началось, – напомнил Никита.

– Ну, пока просто преподавал, все было нормально, а как только вы стали тесно общаться, начав расследование, вот он и проснулся, – не сдавался Лосев.

Такой вариант никогда не приходил Никите в голову и, надо признаться, оказался не слишком приятным. Он предпочел бы разбудить в Яне что-нибудь другое, а не экстрасенсорный дар, прекрасно зная, как сложно с ним жить.

– Нет, – уверенно заявил Никита, немного подумав. – Сны Яне начали сниться еще до того, как мы начали расследование. Собственно, именно из-за ее снов я и втянул ее во все это.

Лосева вроде бы убедил, а вот себя не очень. Да, сны Яне начали сниться до расследования, но что, если все-таки Никита был тому причиной? Вряд ли ее дар, спавший до этого девятнадцать лет, проснулся бы за один день. Может быть, ему как раз и понадобились эти месяцы, которые Никита читал лекции группе Яны, обращая внимание на самую способную студентку?

К счастью, от разговора с Лосевым и от собственных мыслей его отвлек приезд городской следственной группы. И среди выходящих из двух машин полицейских Никита с радостью узнал следователя Петра Михайловича Воронова. Хоть какая-то хорошая новость! Воронов уже вел несколько таких «магических» дел и никогда не препятствовал участию в них Никиты. Несмотря на ворчливый характер, следователь обладал широкими взглядами и пусть через трения, но готов был принять версии, лежащие за гранью привычного.

– Ого, прям сегодня приперлись, – удивленно пробормотал Лосев, завидев городскую группу.

Воронов же, разглядев Никиту и Лосева, только всплеснул руками.

– Вы здесь какими судьбами? – не понял он. – Лосев, ты же вроде не дежуришь сегодня?

– Не дежурю, – подтвердил тот, подходя ближе к следователю, чтобы пожать ему руку. – Я отдыхал в этом отеле, когда случилось первое убийство. Интересно стало, очень уж оно необычное, вот и попросил местных держать в курсе расследования.

– Интересно ему стало, – проворчал Воронов, затем перевел взгляд на Никиту. – И дружка своего притащил. Значит, думаете, тут опять проклятые зомби орудуют?

– Вы, Петр Михайлович, лучше сначала с официальной версией ознакомьтесь, осмотритесь тут, местных послушайте, а уж потом мы вам свою версию расскажем, – посоветовал Лосев.

– А ты не командуй, что и в каком порядке мне делать, – буркнул Воронов, но как-то по-отечески, по-доброму.

Не став больше ничего спрашивать, он направился к тому месту, где все еще лежало накрытое простыней тело, а местные полицейские опрашивали отдыхающих. Лосев пошел за ним следом на правах коллеги, Никита же отошел в сторону. Хотел было снова подняться к скелету, но передумал. Если Воронов всерьез примет их версию, наверняка захочет осмотреть новый скелет до того, как его начнут вытаскивать, и едва ли обрадуется затоптанной местности.

Второй замурованный скелет менял всю картину происходящего. Нет, конечно, еще можно предположить, что это жених якобы сбежавшей дочери графа или же какая-нибудь служанка, но Никита понимал, что это не так. Что бы ни случилось с девушкой, в стену ее не замуровывали. А значит, экспертиза ДНК теперь не имеет никакого смысла. Провести ее все равно стоит, раз уж собирались, а заодно проверить на родство погибших девушек с потомками графа Маковецкого, но Никита уже понимал, что эта ветка тупиковая.

С экспертизы ДНК его мысли плавно перетекли на собственные исследования. Вчера он отдал материал Лере, та обещала максимально ускорить проведение экспертизы. Пожалуй, когда он точно будет знать, родные ли они с Дашей, у него не останется поводов откладывать встречу с отцом. И даже не важно, что именно покажет экспертиза, им все равно будет о чем поговорить. И Никита с непривычной злостью пообещал себе заставить отца отвечать, чего бы ему это ни стоило. Теперь, когда он точно знал, что отец его узнает и помнит, он вытащит из него правду.

Лосев и Воронов вернулись лишь час спустя. Следователь был мрачнее тучи, но Никита чувствовал, что зол он не так сильно, как хочет показать. Раздражен, устал – да, но готов выслушать любую версию, потому что пока не знает, в какую сторону ему двигать расследование. Пожалуй, эта растерянность и готовность выслушать и позволила Никите легонько прикоснуться к его эмоциям.

Следователь с размаху плюхнулся на скамейку в тени раскидистого клена, потер переносицу двумя пальцами.

– Так, – устало произнес он. – С официальной версией я ознакомился, теперь готов выслушать вашу.