Туре Аурстад, Карина Вестберг

Происшествие в курятнике. Дело расследует Хилмар Кукарексон


Издано с разрешения Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency AB




Художественный перевод с норвежского Анастасии Наумовой




Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.




Original title:

Snushanen Hilmar: Mordet i hønsegården

Copyright © CAPPELEN DAMM AS 2019.

Published in the Russian language by agreement with Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden.

© Издание на русском языке, перевод. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021



Петух и «Яичница»

«Яичница» — моё излюбленное местечко. А находится оно в Пернатов-стане, городке, куда, пожалуй, лишь птицы отваживаются залетать. И всё потому, что Пернатов-стан держит в стальных когтях орёл Эдгар Грифыч. Слабакам в «Яичницу» клюв совать не советую: местные посетители — птицы непростые, а многие так вообще только недавно из клетки выбрались. Зато зерно здесь подают отменное, да и коктейли ничего себе.

Сижу я однажды вечером за своим обычным столиком, поклёвываю перчик чили, и вдруг кто-то как гаркнет мне прямо в ухо:

— Хилмар! Вот старое чучело! Я-то думал, твоими перьями давным-давно подушку набили, а ты тут сидишь да ещё хорохоришься!

— Ага, держу клюв пистолетом, — буркнул я и про себя выругался.

Отчайка — вот кто это был, а Отчайка — обычная трусливая чайка. Работает он на «Хищников», самую жуткую бандитскую группировку во всём Пернатов-стане. Случись где какая заварушка — Отчайка уже тут как тут, тушки расклёвывает. После него не остаётся ни косточки, ни пёрышка.

Отчайкин шеф — Эдгар Грифыч, он же и главарь «Хищников». Про Грифыча чего только не чирикают. Будто бы он может до смерти заклевать какого-нибудь бедолагу лишь потому, что у него в клюве зачешется. Будто бы своих врагов он скармливает ручным орлам. Я и сам оплошал — занял у Грифыча зерна, и если теперь не верну, мне не поздоровится.

В закромах у Грифыча мешков с зерном — со счёту собьёшься! И на каждом его личная грифовская печать. Вот только Эдгар Грифыч до кончиков когтей жадный. Когда одалживаешь что-нибудь у него, будь готов вернуть вдвое больше.

Я же, к сожалению, беден как церковный голубь.

— Проваливай отсюда, Отчайка, — пробормотал я.

— Как только у тебя смелости хватает сюда залетать? Грифыч говорит: гони зерно, иначе недолго тебе осталось, — ухмыльнулся он.

— И тебе, несчастному падальщику, Грифыч такое дело поручил?

— Эдгар уже всё продумал. Не ерепенься. — И клюнул меня за хвост.

Чтобы не начистить ему клюв, я собрал волю в кулак. Уж чего я прям терпеть не могу — так это когда меня дёргают за хвост.

Вот только Отчайка ничего не заметил — он махнул крылом в сторону ринга для петушиных боёв, где прямо сейчас в облаке перьев наскакивали друг на друга два здоровенных бройлера. При виде их меня охватила дрожь. Бывали времена, когда и я дрался, чтобы добыть себе пару зёрнышек. Тогда-то мне и свернули клюв, и теперь он глядит чуть в сторону.

— Кое-кому не терпится сделать из тебя цыплёнка табака, — бросил Отчайка.

В углу возле ринга стояла пара мерзких типчиков с выщипанными перьями, татуировками и красными петушиными гребнями. Бой им был до лампочки — на самом деле они глядели на меня. Их имён я не знал, но не сомневался: они из «Хищников». А ещё я помнил, что если они кого и уводят с собой — та птица назад не возвращается.

Я отвернулся.

— Отвали уже, Отчайка. Сил нет твои чаячьи причитания слушать.

— Тем хуже для тебя, — огрызнулся Отчайка. — Я-то тебе помочь хочу. От такого предложения ты вряд ли откажешься.

— Да неужели? И что же это за предложение? Спеть Эдгару на ночь колыбельную?

— Смешно пошутил. — Он искоса посмотрел на меня. — Какой ты породы?

— Сибирская бойцовая, — признаюсь, я этим гордился. Вообще-то куры столь редкой породы — самые сильные в мире. И крутые. И дерутся отлично.

Отчайка фыркнул.

— Эдгар новое дело замутил, и ему нужны такие, как ты. Петушиные бои сейчас популярны. Если приведёшь ему парочку зверских дворцовых — или как ты там сказал, — он простит тебе долг.

— Как трогательно, — мрачно ответил я. — Передавай своему шефу привет и моё спасибо, но нет, не выйдет.

Бойцовых петухов для «Яичницы» вербовали «Хищники», чаще всего среди глупых или небогатых подростков-цыплят из деревни. С вербовщиками я был знаком не понаслышке. В совсем юном возрасте меня похитили из курятника, где я вылупился на свет. Потом отдали в приют для молодых бойцовых петухов — там я освоил искусство заклёвывать и царапать противников. Для сыщицкого ремесла эти навыки пригодились, но зарабатывать на жизнь боями — врагу не пожелаю!

Значит, «Хищникам» понадобились новые бойцовые петухи. До меня уже доходили слухи, что они сами начали разводить таких на старой фабрике. А вот заняться вербовкой родственников меня попросили впервые.

— Да отвяжись ты! — крикнул я, видя, что уходить Отчайка не намерен. — Тебе что, не к кому больше приклеваться?

Отчайка скрылся из виду. Впрочем, он успел донести до меня всё, что хотел: если я не приведу к Эдгару пару несчастных жертв или не заплачу по счёту, то из меня, считай, сварят суп.

Я пораскинул мозгами. Может, мне и впрямь в последний-распоследний раз выйти на ринг? Вдруг сорву куш — призовой мешок зерна? Но если я проиграю? Клюв и когти у меня давно не те, что прежде. И моя боевая тактика устарела. Ко всему прочему недавно я сломал крыло, и кости едва успели срастись.

У меня же есть профессия: я петух-ищейка и вполне способен этим себя прокормить. Однако в последнее время с заказами было негусто. Никто не просил найти потерявшегося котёнка или деревенскую дурочку-курочку, забредшую в Пернатов-стан в поисках красивой жизни и славы.

Нет, самое мудрое — залечь на дно, причём побыстрее.

Я доклевал перчик, выплюнул черешок и, неторопливо поднявшись, направился к туалету, который располагался возле входа. Шёл я вразвалку, стараясь выглядеть непринуждённо, но два мерзких типа уставились на меня — чуть дыру не проглядели. Им и впрямь не терпелось меня ощипать. «Спокойно, Хилмар, не дёргайся, — уговаривал я себя, — ты вроде как в туалет идёшь, с чего бы тебе волноваться?»

Мой план провалился. Шагая к туалету, я слегка повернул голову. Они двигались следом за мной. Тогда я распахнул дверь и выскочил в узкий переулок. На город опустился туман, да такой, что собственного клюва не разглядишь, но прямо возле двери ярко светил фонарь. Заметив пару мусорных баков, я юркнул за них. Здесь нестерпимо воняло тухлой рыбой, и я зажал клюв.

Вскоре в переулке послышались голоса. Я выглянул из-за бака.

Прямо под фонарём стоял Отчайка.

— Когда вскроете ему глотку, я доклюю то, что останется. Даже если мясо у него жёсткое — не беда! Люблю пожевать подольше.

Двое головорезов заухмылялись.

— Далеко ему не уйти! — заявил один.

Они принялись озираться, а я затаил дыхание. Наконец они двинулись дальше. На мусорные баки даже не посмотрели — решили, видно, что я чересчур крупный и за ними не умещусь.

Вот только мне-то куда податься? Может, дойти до порта и попроситься на корабль? Или залезть тайком в какой-нибудь выезжающий из города грузовик? Стиснув клюв, я двинулся было вдоль баков, но нечаянно задел крышку одного из них. Та свалилась на землю с таким шумом, будто я расколотил одновременно сотню пустых бутылок. Я выругался — моя старая матушка-наседка небось и не подозревала, что я знаю такие словечки! — и бросился наутёк.

— Эй, кривой клюв! — заверещал Отчайка. — Вернись! Стой, подушка ты драная!

Я выскочил на тротуар. Свернул в переулок. Взобрался по пожарной лестнице. Спустился по водосточному жёлобу. Может, летать я и не умею, но район этот знаю как свои пять когтей.

А Отчайка верещал:

— Во-он он! Пюи-и-и-и! Быстрее! Пюи-и-и-и!





Надо сказать, цели он достиг: всего за пару секунд вокруг нарисовалось штук двадцать птиц, одна страшнее другой. Но тут на помощь мне пришли темнота и туман.

Возле клуба, где сегодня собиралась выступить поп-звезда Леди Гагара, я приметил толпу малолетних кур. Среди этих цыплят громилам Эдгара было не спрятаться, а вот я быстро протолкался через стаю вопящих малолеток, которые возбуждённо махали крыльями. От перьев и пуха я едва не задохнулся.

В конце концов я добрался до подворотни и остановился перевести дух. Рядом просматривалась оживлённая улица. Уж тут-то несложно затеряться в толпе!

Но я ошибался. Внезапно кто-то стальной хваткой сдавил мне шею и назвал по имени. В следующую секунду ноги мои оторвались от земли, и я затрепыхался в воздухе.

Опасное задание

— Не вздумай пискнуть, Хилмар, — прошипели мне в ухо, — а то хлопот не оберёшься.

Я не сомневался, что сейчас увижу клюв хищной птицы. Похоже, пришёл мой последний час. Но голос показался мне смутно знакомым. Я обернулся и увидел усы и очки. Уф-ф!

— Майк, старик! — обрадовался я. — Ты чего тут делаешь?

— Тш-ш! — прошипел Майк. — За углом на тебя засада. Прячься здесь. — На нём было просторное пальто, под которым я и укрылся. — Моя машина поблизости.

Майк донёс меня до машины и выпустил, лишь захлопнув дверцу. Трость он бросил на заднее сиденье, а машину поспешно запер.

— Так чего ты тут делаешь-то? — спросил я. — Ты же терпеть не можешь Пернатов-стан.

— Я тебя искал, — ответил он. — На ферме работёнка имеется. Если ты всё ещё сыщик. И если у тебя найдётся время.

Я выглянул в окно. На крыше сидели две вороны — Отчайкины дружки. И уставились они прямо на меня. Через секунду рядом с ними опустилась ещё одна ворона. И ещё одна. Оглядевшись, я насчитал вокруг штук сорок ворон. И все не сводили с меня глаз.

— Пожить в деревне мне было бы полезно. Петушиные бои и городские цыпочки что-то поднадоели, — заметил я. — В общем, поехали.

Майк завёл машину, и мы тронулись.

Когда мы выехали с парковки, я не сдержался, опустил стекло и, высунув наружу клюв, прокукарекал:

— Бывайте здоровы, суповой набор!

⁂

Майка я знаю со времён моего цыплячьего детства. Он занимается керамикой, и недалеко от морского побережья у него есть своя мастерская. Вдобавок у них с Марго — так его жену зовут — ещё и ферма там имеется. Раньше Майк гонял на мотоцикле, но потом свалился с обрыва, поэтому сейчас ходит с тростью. Когда он перебрался за город и решил разводить кур, то, разумеется, выбрал лучшую породу — сибирских бойцовых.

Вскоре мы уже выехали на шоссе и мчались в сторону фермы.

— Жизнь у тебя интересная, Хилмар. А вот видок потрёпанный. Клюв ломал, да? — Майк нахмурился. — Ты же знаешь, на петушиных боях зарабатывают лишь те, кто их организует.

— Смотри на дорогу, — буркнул я, — или мне за руль сесть? Сможешь смело всем рассказывать, что у тебя водитель — чудо в перьях.

— Очень смешно, Хилмар. За словом в карман не лезешь.

Мы замолчали. За окном сгущались сумерки. Майк был прав: городская жизнь меня измотала. Мне уже исполнилось восемь лет, и пора думать, как провести старость.

— Давай выкладывай, что у тебя там за работёнка, — предложил я. — У вас что, кто-то яблоки повадился таскать?

Майк серьёзно посмотрел на меня.

— Скоро узнаешь. Речь идёт об убийстве.

⁂

Спустя час мы добрались до фермы. К этому времени совсем стемнело. На большом каштане во дворе ворковала голубка. Где-то недалеко, будто тысячи перьев, шумело море.

К нам вышла Марго, поздоровалась и обняла меня.

Курятник располагался в глубине фермы. Там было по-вечернему тихо, но когда Майк вошёл в общий домик для птиц и включил свет, жильцы встрепенулись.

В домике обнаружились и мои старые знакомые, и те, с кем я ещё не был знаком. В углу в одиночестве сидела Абелона — медлительная старая курица, поумнее многих. Правда, с возрастом она совсем ослепла.

— Ой, кто это к нам пожаловал?! — воскликнула Ловиса.

Мне она всегда нравилась. Вот и теперь она ласково клюнула меня в щёку.

— Мы уж заждались, сладенький наш Хилмар, — нежно проворковала она.

Этот замечательный курятник был со всех сторон обнесён специальной сеткой, а внутри также находилась гончарная мастерская Майка. У здешних обитателей имелись корыто с водой, ящики для несушек и большая открытая площадка с подогревом и здоровенными кучами песка, в которых так чудесно повозиться. А в самом домике ещё был насест.

Я заметил, что возле корыта с водой перешёптывались две молоденькие цыпочки.

— Это Агда и Магда, — пояснил Майк, — близняшки. Они вылупились только в этом году. Агда и Магда замечательно несут яйца — таких несушек у меня ещё не бывало.





— Но они сейчас в том возрасте, когда общаться не тянет, — добавила Ловиса, — поэтому у них есть собственное гнёздышко, — она кивнула на маленький красный сарайчик возле сетки.

Я заглянул внутрь — стены были увешаны плакатами их любимых групп: «Чёрные цыпы», «БедоКуры», «Цып и Цуп» и кто там ещё сейчас модный.

— А где Грегори? — поинтересовался я, заметив, что кроме меня петухов в курятнике больше нет.

Ловиса скорбно потупилась, и до меня дошло! Я вспомнил слова Майка. Здесь было совершено убийство.

— Пойдём со мной, — тихо сказал Майк и взмахнул тростью, — покажу тебе место преступления. Но предупреждаю — зрелище не для слабонервных.

Мурашки

Место преступления располагалось между компостной кучей и длинными полками, уставленными только что слепленными плошками. Майк зажёг карманный фонарик.

— Прости, свет тускловатый, — заметил он, — мой лучший фонарик уже пару недель как куда-то подевался.

Первое, что бросилось мне в глаза, — это перья. Кучки перьев. Да, без драки тут не обошлось. А потом я увидел Грегори. Чуть поодаль. Разинув клюв, бедняга лежал на земле.

— Мы его сегодня вечером обнаружили, — сообщил Майк, — и на месте преступления я ничего не трогал.

Собравшись с духом, я подошёл к петушиной тушке. Грегори перерезали горло, и сделали это, судя по всему, острым, как бритва, когтем. Вполне возможно, это проделки лисы. Если не считать раны на горле, повреждений я не заметил, значит, съесть Грегори никто не пытался. Либо убийце помешали, либо от голода злодей не страдал. Перья у Грегори растрепались, а тушка покрылась пухом, грязью и шерстью.

Рядом на земле чернели царапины, оставленные когтями побольше тех, что росли на лапах бедняги Грегори. Похоже, убийца очень спешил. Я огляделся в поисках путей отступления, однако со всех сторон курятник был защищён сеткой.

— А сетка у вас над курятником маловата, как я погляжу, — сказал я Майку.

— Тут ни у кого больших сеток нет, — ответил он. — К тому же забор на ферме высокий, так что ни лиса, ни кошка не перелезет, а хищных птиц в наших краях не бывает.

Я кивнул и в лучших сыщицких традициях осмотрел место преступления. Повсюду виднелись кровь и перья — серые, коричневые и чёрные. Ещё я нашёл ворсинки меха самых разных цветов, однако их вполне могли оставить местные белки, а не убийца.

Я обошёл курятник — хотел посмотреть, нет ли следов взлома. Но металлическая сетка оказалась целой. Вообще сетку следует вкапывать в землю на полметра — иначе лиса пророет под ней лаз. Однако тут сетка была врыта как надо, не подкопаешься, да и следов я не увидел. И тем не менее убийце удалось сбежать. Юркий тип!

Закончив, я кивнул Майку. Ему ещё надо было забрать с собой тушку Грегори, привести место преступления в порядок и организовать похороны. Сам же я стоял и, с трудом сдерживая слёзы, вспоминал убитого петуха.

Чуть погодя Майк показал мне, как открыть замок на двери мастерской, чтобы я мог приходить и уходить когда понадобится. А затем мы опять прошли в курятник, где Майк подозвал Ловису.

— Не расскажешь, что тут у вас вообще происходит? — попросил её Майк.

Ловиса кашлянула и открыла клюв.

— Кто-то крадёт яйца, — испуганно проквохтала она. — Почти каждую ночь.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Ну… Может, Хитрохват… Лис.

Ловиса пнула лапой стружку. В глазах у неё блеснул ужас.

— Мы с Марго уже пытались разобраться, — добавил Майк, — но нас, людей, легко заметить, поэтому нам сложно.

Я поразмыслил немного и объявил:

— Вам нужен новый петух! Такой, который внимания привлекать не будет. Может, пока я расследую это дело, мне и за Грегори поработать?

— Согласен, — одобрил Майк. — Главное — найти убийцу. А сейчас пойдём — тебе перекусить пора. Заодно расскажу, что тут успело случиться, пока тебя не было.

И он провёл меня в дом.





— Кража яиц — дело скверное, — начал Майк. Мы с ним и с Марго сидели за обеденным столом и пили чай. — Агда и Магда откладывают очень много яиц. От Абелоны редко яйца дождёшься, да и то будет крошечное, как у колибри. Ловиса — наша золотая середина. В обычное время этого за глаза хватало бы. Но сейчас яйца крадут…

— Вот почему Агда и Магда должны работать вдвое больше, — договорила за него Марго.

— Зависть и ревность в курятнике, — понял я. — С таким мне и прежде доводилось сталкиваться.

— Молодые курочки считают, что старую Абелону надо заменить, — уточнил Майк. — «Быстрее бы тебя лис утащил», — вот как они однажды сказали. Так что обстановка там, мягко говоря, непростая.

Я кивнул и добавил:

— Убийство произошло в то же время, что и кражи. Странно…

— Хуже всего, что нам, скорее всего, придётся закрыть ферму. Я торгую керамикой, и недавно у нас появились новые соседи. У них есть мотоциклы, и они помогают развозить заказы. Но основной доход мы всё равно получаем от курятника. За яйца и подращённых цыплят можно выручить неплохие деньги. Как ты знаешь, сибирские бойцовые — порода редкая.

— Если у нас будут пропадать яйца, то и всей ферме придёт конец, — Марго шмыгнула носом.

Мы немного помолчали.

— Что скажешь, Хилмар? — наконец спросила она.

— А здешний лис — про него что известно?

— Старый Хитрохват живёт за свинарником, — отозвалась Марго. — Тип неприятный.

Я задумался. Обычно во всех бедах винят этих рыжих, хотя среди моих знакомых встречались и вполне достойные звери. Впрочем, лис всё равно останется главным подозреваемым.

— Ладно, завтра займусь вашим Хитрохватом. Как насчёт других подозреваемых?

— Мне в голову никто не приходит, — признался Майк, — но Грегори часто бывал в гостях у Виргилина и Водоножки — селезня и гусыни. По-моему, в Водоножку Грегори был слегка влюблён.

— Чтоб гусыня убила петуха — это что-то новенькое. Но я, понятное дело, проверю все ниточки. И ещё кое-что: вы уверены, что ворота в курятник были закрыты?

— Да, — подтвердила Марго, — я точно помню, я проверяла.

Пришло время отправляться спать. Завтрашний день обещал быть долгим.

Я поблагодарил за гостеприимство и, зевая, побрёл в общий домик, чтобы взлететь на насест и как можно скорее заснуть. Тёмную ночь скрашивал лишь слабый свет луны, и все вокруг уже дремали. Внезапно тишину прорезал странный далёкий звук. Это был зловещий вой. А потом кто-то зарычал. Может, лис? Я вспомнил Грегори — его безжизненную тушку на земле. При мысли о том, что предыдущего петуха здесь жестоко убили, по спине побежали мурашки. Что если пришла и моя очередь?

Тухлое яйцо

Проснувшись на следующее утро, я сперва не понял, где нахожусь. Но вскоре в голове прояснилось. Накануне я так устал, что заснул в какой-то постройке, так и не дойдя до общего домика.

Курицы, да. Вот дьявол! Я проспал!

Вскочив, я выбрался наружу. Солнце едва не ослепило меня. По лужайке вышагивал воробей, и каждый его шаг отдавался у меня в голове ужасной болью. Я проковылял мимо двери в мастерскую, заглянул в общий домик и закукарекал, чтобы всех разбудить.

Из домика доносился такой жуткий гам, что я чуть не оглох. Желающих смирно ждать на насесте тут не оказалось. Птицы топали ногами, махали крыльями и во всю глотку квохтали.

— Где петух? — послышался сердитый крик.

— А еда? Еда где?

Я даже пожалел, что вообще туда сунулся. Одно дело биться на ринге с сильными петухами, и совсем другое — столкнуться клюв к клюву со стаей голодных куриц. Второе намного хуже, это я по собственному горькому опыту знаю.

— Иду! — крикнул я и, вздохнув поглубже, распахнул дверь.

На лужайку перед домиком, готовые затоптать друг дружку, рванулись куры, утки и гуси. И тут я осознал свою ошибку: дверь-то я открыл, а еду не приготовил.

Вся честная компания развернулась и, уже изготовившись клюнуть, кинулась на меня. Только старая Абелона степенно шагала позади остальных. Даже Ловиса не удержалась от упрёка.

— Вот ты филин-разиня! — проквохтала она, когда я посмотрел на неё. Видать, голод пробудил в ней самые низменные чувства.

— Спокойно! Еды на всех хватит! — Я в отчаянии озирался, выискивая глазами хлеб.

Не успел я приготовиться к взбучке, как вдруг на дереве рядом зачирикали:

— Привет-привет!

Я и прежде слышал здесь этот голос. И тотчас вспомнил его крошечного обладателя. Фьюи Тиньк. Молоденький вьюрок, который в прошлый раз мне проходу не давал. Фьюи проникся ко мне тёплыми чувствами, когда кукушка выкинула его — точнее, яйцо, где он сидел, — из гнезда. Когда Фьюи вылупился, я оказался первым, кого птенец увидел. И пошло-поехало.





Фьюи Тиньк перелетел через сетку и направился прямо к висевшему на гвозде мешку. Мешку с хлебом.

— Вот он! — прочирикал вьюрок.

Фьюи ловко сдёрнул с гвоздя одну ручку, мешок накренился, и хлебные крошки посыпались на землю.

Обитатели курятника на меня и злиться перестали — все их мысли были заняты едой. А я уцелел.

— Хилмар! — Фьюи опустился было рядом со мной, но тут же взмыл в воздух. — А я-то боялся, что никогда тебя больше не увижу!

Малыш радостно махал крыльями, да так быстро, точь-в-точь колибри, но потом вдруг посерьёзнел:

— Ты здесь из-за Грегори, да? Я видел, как ты осматриваешь место преступления.

Я промолчал. Расскажи я Фьюи, что расследую убийство — и с покоем можно попрощаться.

— Я бы тебе помог!

Я недоверчиво посмотрел на кроху.

— Спасибо, конечно, но такое опасное дело не для желторотых, как ты. — И я зашагал прочь.

— А ты знаешь, что кто-то крадёт яйца? — прочирикал Фьюи мне вслед. — Вдруг убийство и кражи как-то связаны?

Я не ответил. Может, Фьюи — парень смышлёный, но я привык летать в одиночку.

С лисом мне, ясное дело, придётся поговорить. И с какими-то новыми соседями на ферме — байкерами. Но начать я решил с птиц.

Первыми в моём списке шли двое друзей Грегори — Виргилин и Водоножка. Селезень Виргилин считал себя талантливым поэтом. Что было хуже — его стихи или скрипучий голос, — я так и не решил. Но селезень этот вполне мог оказаться полезным. Что касается Водоножки, то она отличалась умом, не свойственным гусыням.

Увы, не успел я доклевать завтрак и всё обдумать, как из общего домика послышался жуткий крик.

⁂

В домике меня ждало душераздирающее зрелище. Белая, чистенькая головка Ловисы была вымазана чем-то липким. А пахло от неё хуже, чем из помойной ямы. Похоже, кто-то разбил ей о голову тухлое яйцо.

— Это ещё что за шутки? — выдавил я.

Ловиса тёрла крылом клюв и отплёвывалась. С гребешка у неё свисал зеленоватый желток.

— Понятия не имею! — всхлипнула она. — Я наклонилась воды отхлебнуть, и тут по голове меня ударили. А глаза мне залила эта пакость. Но я слышала шаги — кто-то убегал прочь.

— А твои собственные яйца — они все на месте? — спросил я.

Ловиса стёрла наконец зловонную жижу с клюва, повернулась к гнезду и ахнула. Там было пусто.

— Ты много яиц отложила?

Насупившись, она посмотрела на меня:

— Там одно лежало. Со вчерашнего дня. И это, между прочим, отличный результат!

Я замахал крыльями:

— Ну разумеется, кто бы спорил!

Я быстро высунулся за дверь. Нет, никого.

— А это тухлое яйцо, — я снова повернулся к Ловисе, — оно твоё?

Она смерила меня таким убийственным взглядом, что я понял — нет, яйцо не её.

— Как он шагал? Тяжело ступал? Или легко? На чьи шаги больше похоже — на мышиные или собачьи?

— Не знаю, — пробормотала Ловиса, — всё так быстро произошло.

Возле домика мало-помалу собралась толпа — даже Агда с Магдой не торопясь вышли из своего сарайчика и теперь наблюдали за происходящим. Может, всё это специально подстроено? Злоумышленник сбросил на Ловису тухлое яйцо, чтобы все сбежались сюда и оставили яйца без присмотра?

— Назад, на насесты! — скомандовал я.

К счастью, приказы курицы исполняли послушно. Особенно сильно я беспокоился за тех, кто несёт больше всего яиц, — за Агду и Магду.

Я подскочил к ним и подтолкнул их к сарайчику.

Возле него уже стояла Марго с корзинкой для яиц. По словам Майка, ежедневно они собирают не меньше десятка. Но теперь все яйца исчезли!

Марго выпрямилась и вопросительно посмотрела на куриц:

— У вас ни одного яйца нет.

Несушки в ужасе уставились на неё.

— Только что там четыре было! — выпалила Магда.

— Значит, вор по-прежнему где-то здесь. — Я огляделся вокруг, осмотрел ворота и замок. Никого. И следов я тоже не обнаружил.

Одно я знал точно: дело тут нечисто, как мысли у вороны.

Когда селезень на горе свистнет

Пришло время поговорить с подозреваемыми. Мне предстояло допросить и лиса, и байкеров, но первой остановкой в моём путешествии стал огромный каштан — излюбленное местечко Виргилина и Водоножки. По пути я постоянно озирался в надежде подметить что-нибудь необычное, а сверху то и дело доносилось чириканье. Фьюи не желал оставлять меня одного.

Явился я в крайне неподходящий момент: Виргилин только что придумал новый стих. Этот водоплавающий гений расхаживал, задрав клюв, вокруг дерева и высокопарно выкрякивал:



Жаворонок, жаворонок,
Птичка голосистая!
Лети, лети на волю,
На полюшко лесистое…



— Волшебно, — бросила Водоножка. — Я прямо расплачусь сейчас — так это трогательно! — Она весело расхохоталась.

Я и сам с трудом удержался от смеха. Смеялась Водоножка заразительно, а ещё у неё были очаровательные круглые щёчки.

Виргилин неодобрительно посмотрел на подругу, а потом заметил меня и поправил маленькие очки.

— А-а, вот и вы, — холодно бросил он. — Даже если вы сейчас единственный петух в курятнике, это вовсе не означает, что вы способны заменить Грегори.

— Случившееся просто ужасно, — ответил я. — Вы его хорошо знали? Он часто сюда наведывался?

Водоножка печально на меня посмотрела:

— Да, он то и дело приходил послушать, как Виргилин читает стихи. Ему почему-то нравилось.

— Ну-у-у… — протянул Виргилин. — По-моему, он больше тобой интересовался, — сердито добавил он.

— Он был влюблён? — уточнил я.

— Что за глупости! — возмутилась Водоножка, но мне её гнев показался наигранным.

Может, они с Грегори втайне от всех встречались? Тогда не исключено, что Грегори убили из ревности. Виргилин едва ли способен на подобное, но отказываться от этой версии пока нельзя.

— Вы ничего странного не замечали за Грегори в последнее время? — спросил я. — Он вёл себя как обычно? Не казался напуганным?

Виргилин и Водоножка переглянулись.

— Хм, — начала Водоножка, — Грегори вообще любил таинственность на себя напускать. И он говорил, что в курятнике происходит что-то странное. Яйца исчезают. По ночам какие-то звуки раздаются.

— А вы не знаете, он никого не подозревал?

Они покачали головами.

— Грегори был гордецом — считал, что если уж он в курятнике главный, то и разрулить всё должен в одиночку.

— Может, в этом лис замешан, как по-вашему?

— Хитрохват? — Водоножка задумалась. — Да, тип ужасный. Но я давно его не видела. А вот свиньи, наоборот…

— Водоножка, что за чушь! — перебил её Виргилин. — Хрювальд и Гехрякл, может, и мерзкие, но птиц не убивают!





— Когда я в последний раз видела Гехрякла, рыло у него было вымазано чем-то жёлтым, — медленно проговорила Водоножка. — И я знаю, что Майк и Марго прекратили раскармливать свиней — хотят, чтобы те слегка сбросили вес. Но Хрювальд всё такой же упитанный — значит, добывает еду на стороне.

Итак, рыло было перепачкано жёлтым. Яичным желтком? Может, это свиньи крадут яйца, а Грегори их с поличным поймал?

— Как насчёт новых соседей-байкеров? — продолжил я.

— А-а, эти-то, — Виргилин пренебрежительно фыркнул. — Собака по имени Симона Таксус, енот-полоскун Мочалка и голубь или кто-то вроде того — Андреем зовут. У него такой клюв — ни с кем не спутаешь. Они живут в хибаре возле реки и помогают Майку развозить глиняную посуду. Тоже типы довольно неприятные. У них вечно музыка орёт, и они круглые сутки гоняют на своих мотоциклах.

— По-моему, они прикольные, — возразила Водоножка. — Хоть что-то новое, а то всё какие-то древние стихи.

— Древние стихи? — Виргилин уставился на гусыню. — Да как ты смеешь топтать мою нежную поэтическую душу своими толстыми лапами?! Немедленно возьми свои слова обратно!

— Ой, вы только послушайте его! — не сдавалась Водоножка. — Селезень на горе свистнул!

Оставив двух друзей препираться дальше, я двинулся к реке — туда, где жили байкеры.

«КогтеУгары»

По дороге к хибаре я заметил Марго: она поливала грядки из длинного шланга. На ходу я торопливо помахал ей крылом.

Я шагал к реке и обдумывал всё, что узнал. Грегори говорил, что в курятнике творится неладное. Интересно, что он имел в виду? Ссору между молодыми несушками и престарелой Абелоной? Это как-то связано с убийством? Или нет?

— Есть у тебя версия? — мои раздумья прервало чириканье Фьюи. — Как думаешь, что произошло? Кто убийца?

Я посмотрел наверх. Вьюрок нарезал круги у меня над головой.

— Я пока только собираю информацию, — буркнул я. — Выводы делать рано.

Любители погонять на мотоциклах обосновались в прогнившей хибаре, судя по виду, готовой в любой момент рухнуть. Но они совершенно точно тут жили — я не ошибся, потому что разглядел на заднем дворе блестящие мотоциклы.

В огороде хозяйничала коротколапая псина в чёрной кожаной жилетке. Она копала землю, как свойственно собакам, когда те взволнованы. По всей видимости, передо мной была Симона Таксус.

Возле стены кто-то спал. Ага, вот и енот-полоскун, причём таких огромных пятен вокруг глаз я ещё не встречал. На еноте тоже была кожаная жилетка, а на голове — кепка, надвинутая на глаза, чтобы уберечься от солнца.

Еноты обожают таскать яйца из курятников — это каждому известно. И когти у них острые. Но хватит ли у этого храпящего тюфячка сил, чтобы перелезть через сетку и пробраться в курятник? С другой стороны, возможно, днём он отсыпается как раз потому, что ночью промышляет воровством. Из-под жилетки выглядывал фонарик — может статься, именно с этим фонариком енот и лазает в курятник.

— Мочалка безвредный, — проворковали сверху, — он то и дело дрыхнет.

Я поднял голову. На крыше хибары сидела какая-то птица. Голубь. И тоже в кожаной жилетке, как и остальные. Выходит, что всё это время он с меня глаз не спускал.

Наконец голубь спикировал с крыши и приземлился рядом со мной.

— Ты — Андрей? — спросил я, хотя сомневаться не приходилось.





Клюв у него был громадный. Сам же Андрей с грязными болтающимися перьями показался мне ужасно неопрятным.