– Да нет же, Ноа. Хотя что я такое говорю! Да, мне действительно не помешает помощь, но сейчас меня привела сюда совсем другая причина.
– Да?
– Я приехала попросить тебя о другой услуге.
Ноа улыбнулся. Его зубы казались белее и прямее, чем раньше, – наверняка фарфоровые виниры. Так или иначе, но возраст шел ему только на пользу. Владельцам Y-хромосом время всегда самым несправедливым образом благоприятствовало.
– Моя сестра вступила в сговор с директором пансионата, решившим, будто будущий губернатор сможет решить его проблемы с лицензированием компании. При положительном решении они готовы закрыть глаза на… скажем так, некоторые проблемы в поведении отца.
– Ага, значит, на это тебя сподвиг Деннис Чанг.
– Я не стала бы тебя ни о чем просить, но они собираются выставить папу на улицу, а других вариантов у нас нет. Поэтому…
– Ладно, вопрос закрыт.
Лив не поняла.
– Что ты хочешь этим сказать? Ты поможешь?
– Нет, я хочу сказать, вопрос закрыт. Потерпев неудачу с Тернером, Чанг уже который месяц досаждает мне разговорами о своих проблемах с лицензиями. Они хотят открыть еще несколько домов престарелых, но находились в подвешенном состоянии.
– И что? Ты действительно все решишь?
– Да, я действительно все решу. Передай ему, к концу следующей недели его ждут хорошие новости. Но только в том случае, если он гарантирует твоему отцу пожизненное содержание в пансионате.
– А если… Ты уверен, что это законно? Я не хочу втягивать тебя в неприятности.
– Доверься мне. Просто скажи ему обеспечить твоему папе пожизненное содержание и к концу недели ждать хороших вестей. Но если он ответит отказом, тебе придется что-нибудь придумать, потому что эти самые хорошие вести ждут его в любом случае. Вопрос с лицензиями был решен два дня назад.
На его лице расцвела улыбка.
– Просто удивительно. Ты даже не представляешь, какой груз снял с моей души. Не знаю, как отблагодарить тебя за это.
– Почему же? Можешь.
Лив подняла на него глаза.
– Завтра вечером я ужинаю в «Винченцос» с Кайлом и его девушкой, – сказал он. – Пойдешь с нами?
– Даже не знаю, я приехала с Томми, в воскресенье нам обратно, а мы с Синди даже толком еще не пообщались.
– Так бери их с собой.
– Надо будет поговорить с Синди.
– Вот что, Ливи. – Ноа подошел к столу, взял ручку и написал что-то на листке бумаги. – Это номер моего мобильного. Обсуди все с Синди и, если у вас получится прийти, дай мне знать. Мы давно не виделись, и я с огромной радостью с вами бы поболтал.
– Но у меня есть твой номер.
– После выхода документалки мне пришлось его поменять.
– Понимаю… Твои восторженные фанаты.
– Если бы только они.
Лив вгляделась в бумажку, представлявшую собой официальный бланк с именем Ноа и печатью штата наверху – один из толстой кипы на столе. За семь лет ничего не изменилось. За семь лет с того утра, когда он оставил ей на подушке в номере отеля записку, сообщив, что ему надо срочно ехать домой разбираться с последствиями устроенной его сыном вечеринки. Той самой, из-за которой ее собственный сын угодил в тюрьму.
Глава 29
МЭТТ ПАЙН
Мэтт проснулся от похлопывания по плечу. Он быстро сел, прищурился от яркого солнца, на миг растерялся, но вспомнил, что устроился ночевать на пляже. Перед ним стоял молодой мексиканец в поло и желто-коричневых шортах. Сотрудники в такой же одежде устанавливали зонты, раскладывали стулья и разравнивали граблями песок. Мэтт бросил взгляд на океан. Народу на пляже в такое время было совсем немного. Какая-то парочка с двумя малышами бродила по берегу и собирала ракушки, убегая от волн.
– Прошу прощения, сэр, но эта зона только для гостей, – сказал мексиканец.
– Так я и есть гость.
Мэтт встал, отряхнулся и пошел по ведущей к отелю тропинке, надеясь, что парень не раскусит его ложь. Пройдя через черный ход в вестибюль, он направился к парадной двери, поскрипывая на ходу влажными кроссовками. На крыльце посыльный вызвал ему такси до полицейского участка.
На дорогу ушло пятнадцать минут. Мэтт расплатился с водителем, сделал глубокий вдох и вошел в распахнутую дверь, которую кто-то подпер кирпичом.
В вестибюле стояла парилка. Что-то он не помнил, чтобы вчера там было так жарко. За столом восседала та же самая дежурная. Перед ней стоял старый железный вентилятор, разгонявший горячий воздух. Женщина сочувственно посмотрела на Мэтта, и он испугался, что его ждет повторение вчерашнего.
На этот раз она сняла трубку телефона, что-то прошептала и положила ее обратно. Потом показала Мэтту на небольшую комнатенку, раскаленную от зноя, жестом предложила сесть и выскользнула наружу.
Ждать пришлось долго. На белых стенах комнаты виднелись грязные отпечатки пальцев, из мебели имелись лишь видавший виды стол да три стула. Тишину помещения нарушало лишь жужжание ламп над головой. Мэтту вспомнилось, как примерно в такой же комнате сидел Дэнни. Отсутствие окон, полная отгороженность от мира, душный и горячий воздух вселяли в душу страх. Добавить сюда парочку не в меру агрессивных копов, и не стоит удивляться такому количеству самооговоров: всем просто хочется побыстрее покончить со сложившейся ситуацией и оказаться как можно дальше от подобной комнаты. Ему почти стало жаль своего брата.
Открылась дверь, и порог переступил суровый мужчина в черном полицейском мундире и высоких берцах, довольно неуместных в местном климате.
– Сеньор Гуттиэрес? – Мэтт встал и протянул ему руку.
Пожимать ее тот не стал, лишь резко выдвинул стул и устроился напротив.
Мэтт сел обратно, а полицейский вперил в него злобный, неподвижный взгляд. Потеря семьи должна внушать если не сочувствие, то хотя бы вежливость. Но для Гуттиэреса присутствие Мэтта было как бельмо на глазу.
– Мне сказали, что я должен подписать какие-то бумаги, чтобы переправить на родину тела моих родных, – начал Мэтт.
– Кто тебе это сказал? – спросил Гуттиэрес на английском с сильным акцентом.
За его резкой манерой разговаривать слышались обвинительные нотки.
Мэтт несколько мгновений был не в состоянии оправиться от изумления.
– Специальный агент ФБР Сара Келлер. По ее словам, консульство…
– Пф-ф, – перебил Гуттиэрес, все так же буравя парня хмурым взглядом. – Тела мы разрешили забрать еще вчера.
Мэтт почувствовал, как у него задрожала челюсть.
– Значит, вы уже…
– Расследование завершено.
Мэтт попытался переварить услышанное. Получается, весь этот путь он проделал зазря. И как они вообще могли закрыть дело, если прошло всего несколько дней? К тому же, учитывая манеру полицейского держаться, расследования, скорее всего, и не было. Он посмотрел на Гуттиэреса:
– И…
– Что – «и»?..
– И что вы установили в результате расследования?
У Гуттиэреса потемнели глаза.
– Спроси своих дружков из консульства и ФБР.
– Послушайте, вам, может, все равно, и я не исключаю, что вы не располагаете достаточными ресурсами для ведения такого рода дела, но погибла моя семья. И я был бы очень признателен, если…
– Ты смеешь дерзить мне, пацан?
Коп вырвал из кольца на поясе дубинку и с грохотом опустил на стол.
Мэтт тяжело сглотнул.
– Ничего я не грублю, просто… Не важно.
Пошло оно все. У него не было ни малейших намерений ставить этого мужика на место. Мэтт встал, собираясь с ним распрощаться.
– Я не говорил, что ты можешь идти. Сядь, – велел Гуттиэрес.
Мэтт не подчинился, и тот вскочил на ноги, схватив правой рукой дубинку.
– Сядь!
Парень поднял руки, давая понять, что сдается, и медленно опустился на стул.
– Я даже не думал вас оскорблять, – сказал он, хотя это было не так.
Если Мэтт чему-то и научился у отца, так это избегать типичной ошибки – недооценить разгневанного полицейского. Папа всегда наставлял родителей других детей относиться к полицейским как к огромным собакам, которых они совершенно не знают. Большинство псов ведут себя дружелюбно, но бросаться вперед, чтобы погладить, все же не стоит; и чтобы тебя не укусили, лучше соблюдать осторожность. И уж тем более не тыкать в него палкой. То же относится и к копам. Большинство из них – достойные люди, трудящиеся в поте лица на своем посту. Но эта профессия привлекает и людей другой породы. Как и в случае с бешеной собакой, отличить, кто хороший, а кто плохой, можно только тогда, когда уже слишком поздно.
«Поэтому обязательно говорите детям, – любил повторять отец, – какой бы несправедливой ни казалась им ситуация, какой бы гнев они ни испытывали в душе, следует демонстрировать свое уважение, соблюдать особую осторожность и никогда не делать резких движений – кому-то из них это может спасти жизнь».
Его совету последовал и Мэтт.
– Мне в последнее время пришлось нелегко, я никоим образом не хотел вас оскорбить. Просто всю ночь не спал.
– Это я и без тебя знаю. Не спал, потому что с проститутками шлялся.
– Что вы…
В этот момент в комнату ворвалась женщина, за спиной которой маячила дежурная. На незнакомке был строгий деловой костюм, а лицо искажено от гнева. Она тут же набросилась с бранью на испанском на Гуттиэреса, который вскочил на ноги и что-то ответил ей в таком же резком тоне.
Мэтт переводил глаза с него на нее, наблюдая за этой схваткой совершенно непонятных ему ругательств.
Наконец женщина решительно ткнула пальцем в Гуттиэреса и произнесла некое угрожающее предупреждение.
К удивлению Мэтта, полицейский, еще за мгновение до этого взвинченный до предела, тотчас сдулся.
Женщина посмотрела на парня:
– Идемте, мистер Пайн.
Коп не предпринял никаких попыток их остановить.
На улице незнакомка протянула Мэтту визитку:
– Я из консульства, меня зовут Карлита Эскобар. К Пабло Эскобару не имею никакого отношения.
– Мне казалось, дело было поручено мистеру Фостеру…
– У него теперь новое назначение, а вашим делом займусь я.
Мэтт понятия не имел, что происходит, но ему было все равно. Он хотел побыстрее отсюда убраться.
– Полицейский сказал, что тела моих родителей отдали вчера вечером.
– Верно. На этом настояла какая-то шишка из Госдепартамента, и мне пришлось действовать через боссов Гуттиэреса. У вас влиятельные друзья, мистер Пайн.
Мэтт не понял, кого она имела в виду, но ему было наплевать. Последние сутки в его голове превратились, как говорил Ганеш, в «полную кашу».
– Куда отправили тела моих родных?
Эскобар вытащила из сумочки телефон, потыкала в него пальцем, выясняя какие-то детали:
– В Небраску.
Причем произнесла: «Ни-Бараску», будто впервые слыша это название.
– Вчерашним ночным рейсом.
В этом действительно был смысл. Фамильный участок для захоронения находился в Адейре. Скорее всего, кто-то успел переговорить с тетей Синди.
– Вот машина, которая отвезет вас в аэропорт, – махнула она на припаркованный неподалеку автомобиль, – вам пора.
С этими словами Эскобар обернулась на полицейский участок и добавила:
– В Тулуме вам больше делать нечего.
Глава 30
САРА КЕЛЛЕР
В окнах небоскребов, выстроившихся вдоль Мичиган-авеню, отражалось яркое утреннее солнце. Сара Келлер, впервые решившая навестить чикагский филиал Marconi, шагнула в вестибюль башни бизнес-центра. Исследованием этой компании она занималась уже два года – говорила с бывшими сотрудниками, внимательно штудировала банковские документы, изучала биографии высших должностных лиц – поэтому теперь, приехав сюда лично, испытывала какое-то странное чувство.
Сама по себе эта фирма с главным офисом в Нью-Йорке и филиалами в девяти штатах ничем себя не запятнала. Келлер полагала именно так. Один только чикагский филиал.
К стойке ресепшена здания 875 по Норф-Мичиган-авеню выстроилась длинная очередь. Мужчины и женщины в строгих костюмах ждали, когда им выдадут пропуска, чтобы отправиться на встречу в адвокатскую контору, офис оператора связи или другую компанию, расположившуюся во внушительной башне высотой в сто этажей. Келлер набралась терпения. Когда подошел ее черед, она махнула перед глазами охранника значком. Тот протянул ей магнитную карту без всяких вопросов. На Marconi он не работал и лишь следил за тем, чтобы без разрешения никто не прошел к лифтам. У него не было желания создавать проблемы ФБР.
Вместе с уткнувшейся в смартфоны толпой Келлер поднялась на лифте, улыбаясь девушке двадцати с небольшим лет в мятых джинсах, державшей подставку с четырьмя стаканчиками кофе. От стремительного подъема у Келлер заложило уши.
Перед этим она провела два часа с коллегами из чикагского отделения ФБР, вводя их в курс дела. Как и предупреждал Стэн, их босс в самом деле смахивал на слона в посудной лавке и буквально рвался вломиться в офис Marconi, размахивая членом. Но она все же убедила проявить сдержанность, а если возникнет необходимость штурмовать филиал, она пошлет им сигнал, один раз щелкнув ручкой, представлявшей собой передатчик. Делать этого ей не хотелось. Келлер хотела расследовать дело дальше, хотя улики у них уже были: платежи по различным счетам, контролируемым картелем; запутанная сеть инвестиционных компаний и фирм-однодневок для отмывания денег; возврат средств, за вычетом щедрых комиссионных. Но у них не было свидетеля, способного связать всю эту историю воедино, чтобы представить на рассмотрение суда присяжных. Р. Стэнтон Джонс, их первый осведомитель, с которого все и началось, бесследно исчез. Его могли пропустить через дробилку для бревен или растворить в бочке с кислотой, прибегнув к одному из излюбленных методов картеля Синалоа. Или он решил полностью сменить личность и начать новую жизнь. Прослушка телефонов Marconi не помогла пролить свет на судьбу этого финансиста средних лет. Руководителей Marconi пропажа Джонса озадачила так же, как и всех остальных.
Команда Келлер сумела получить весьма ценную информацию, опросив других бывших сотрудников, но ни один из них не знал тех подробностей, которые она сама выяснила после почти двух лет слежки и анализа документов. Келлер хотела побеседовать и с Эваном Пайном, но он погиб раньше, чем у нее до этого дошли руки. Может, его действительно убили, как предполагали киношники? Или это он сам всех их убил, а потом покончил с собой? Проанализировав историю запросов семьи Пайн, айтишники ФБР заключили, что это Эван, а не Лив вынашивал план себя укокошить. Возможно, так оно и было. Но забрать с собой на тот свет жену и детей? Все, что она знала об этом человеке, говорило об обратном. Бо́льшая часть его запросов показывала его небезразличное отношение к тому, как они будут жить после его смерти.
Выйдя из лифта, Келлер свернула в крыло, занимаемое Marconi. Все соответствовало ее ожиданиям: без всякой мишуры или особой экстравагантности. Сдержанная элегантность. Никому не захочется, чтобы его деньгами бездумно распоряжались.
Хотя нет, у них была эффектная секретарша – девушка поразительной красоты, с высокими скулами и огромными глазами. Подойдя ближе, Келлер внимательно к ней присмотрелась. Из первого разговора можно очень много почерпнуть. Секретарши в компаниях – особенно в небольших филиалах наподобие чикагского отделения Marconi – обычно знают, где зарыта собака: видят каждого, кто приходит и уходит, любят посплетничать и нуждаются хоть в каких-то развлечениях, чтобы их скучная работа была не такой невыносимой. Как эта женщина отреагирует? Встревожится? Испугается? Отнесется безразлично? Или же обрадуется выйти за рамки повседневной рутины?
– Здравствуйте, я специальный агент Келлер, пришла поговорить с Девином Милбэнком.
Потом показала свой значок, глядя на девушку.
– Одну секунду, пожалуйста, – сказала та, улыбнувшись дружелюбной улыбкой, за которой Келлер все же что-то разглядела.
Едва различимый проблеск в глазах.
Секретарша постучала по клавиатуре и произнесла в микрофон гарнитуры:
– Шерил, здесь специальный агент Келлер из ФБР, пришла к мистеру Милбэнку. – На другом конце линии повисла долгая пауза. – Нет, этого она не сообщила, – секретарша посмотрела на посетительницу. – Присядьте, пожалуйста, агент, к вам сейчас выйдут.
– Я лучше постою, – возразила та, желая посмотреть на реакцию собеседницы.
Еще одна улыбка и нервный взмах волосами.
Келлер стала терпеливо ждать, любуясь крышами других небоскребов и зеленой водой озера Мичиган, простиравшегося до самого горизонта. Через десять минут в приемную вошла весьма миловидная женщина. Судя по задержке, руководство устроило экстренное совещание. Возможно, даже запаниковало. Женщина проводила Келлер до двери в стеклянной матовой стене конференц-зала, через которую ничего нельзя было разглядеть.
Встретивший ее мужчина оказался выше, чем ожидала Келлер. Она видела его только на фотографиях и по телевизору. Глава чикагского филиала Marconi Девин Милбэнк. Если здешнее отделение замешано в грязных делах – а так оно и есть, – значит, замешан и он.
– Специальный агент Келлер, – глубоким баритоном произнес он, коротко пожал ей руку, норовя заглянуть в глаза.
Милбэнк махнул на другого мужчину, почти на фут ниже его самого – упитанного, в костюме в тонкую полоску.
– Это Мел Бредфорд, наш главный юрисконсульт.
Тот протянул ей руки с пальцами-сосисками и будто в тисках сжал ее ладонь.
– Мы ждем кого-то еще? – уточнил Милбэнк, удивившись, что кроме Келлер больше никого не будет.
– Нет, я пришла одна.
Он кивнул, словно ее слова произвели на него впечатление или же принесли облегчение: если ФБР прислало одного-единственного человека, значит, серьезного разговора не будет.
Они устроились в конце длинного глянцевого стола.
Первым заговорил Милбэнк:
– Нас не каждый день навещают агенты ФБР. Чем могу быть вам полезен, агент Келлер?
– Я пришла по делу Эвана Пайна.
Юрист рядом с Милбэнком вмиг расслабился. Принял более естественную позу и больше не выглядел напряженным в своем кожаном кресле.
– В это невозможно поверить, – сказал Милбэнк. – Такая трагедия!
Келлер согласно кивнула:
– Судя по всему, произошел несчастный случай, но мы должны расследовать каждую гибель американца за границей при необычных обстоятельствах.
– Понимаю, нам тоже несколько раз звонили журналисты. После того фильма Эван стал чем-то вроде знаменитости.
– Как долго у вас работал мистер Пайн?
Келлер знала это и так, но надо же было с чего-то начинать, чтобы его разговорить.
– В этом отделении около семи лет. А до этого еще порядка двадцати в нашем филиале в Омахе. После той истории с его сыном компания разрешила ему перевестись.
Об увольнении Пайна Милбэнк не сказал ни слова.
– С кем ближе всего в офисе общался мистер Пайн?
Милбэнк вздохнул:
– По правде говоря, ни с кем. В этом и заключалась проблема.
– Что вы хотите сказать?
– Эван всех сторонился. Вечно был рассеянным, поглощенным своими мыслями. Первые пару лет мы думали, это следствие перевода в другой филиал. Но ничего не изменилось. Пока в эфир не вышел документальный фильм, мы даже не догадывались о масштабах его борьбы.
– Но несколько лет вы его все же не трогали, – заметила Келлер.
– У него был очень крупный клиент, – объяснил Милбэнк. – «Ирригационные системы Адейра» хранили ему верность. Он их буквально околдовал, даже после «Нетфликса». Насколько мне известно, кто-то из их боссов был старым другом тестя Эвана.
– А потом что-то изменилось? В том смысле, не так давно вы его уволили.
Милбэнк заерзал в кресле.
– Покровитель Эвана в Адейре вышел на пенсию, а его преемник отдал финансы в ведение другой команды. Почти все свои дела Эван передал другим сотрудникам нашей фирмы, и когда появилась новая команда Адейра…
– Документальный фильм имел к этому какое-то отношение?
О причинах вопроса можно было и не уточнять. Эван Пайн прослыл человеком одержимым и ненормальным. Такому финансы не доверишь.
– Картину он не улучшил, – ответил Милбэнк.
Келлер внимательно его разглядывала: серый костюм прекрасно дополнял седые волосы; он не торопил ее, вел себя вежливо и не казался надменным. Вместе с тем она чувствовала – собеседник на грани.
– Когда вы в последний раз говорили с Эваном?
Милбэнк задумался:
– Думаю, с год назад.
Келлер старательно изобразила на лице удивление.
– Об увольнении ему сообщил непосредственный начальник, – продолжил Милбэнк.
Чрезвычайно великодушно после двадцати лет работы в компании. Келлер накрыла волна ярости. У Эвана была семья, четверо детей, а они вот так бесцеремонно выставили его за дверь.
Агент заглянула в свои записи. Можно и дальше задавать вопросы, но это будет пустой тратой времени. Она провела не одну сотню допросов, и если продолжить двигаться по этому пути, можно увязнуть в трясине.
Девин Милбэнк опять улыбнулся, строя из себя руководителя крупной фирмы, всегда готового прийти на помощь. Ей вспомнились запросы Эвана Пайна в Интернете и его план покончить с собой, чтобы спасти семью от финансового краха. Потом она подумала об этом человеке, у которого не хватило смелости сообщить сотруднику об увольнении, глядя в лицо. Келлер решила воспользоваться советом Стэна: больше никакого аналитического паралича, и перевела взгляд на юриста, уткнувшегося в телефон и не обращавшего на их разговор никакого внимания.
– Еще буквально пара вопросов, и я вас отпущу.
– Ну разумеется. Все, что в наших силах.
– Давно картель Синалоа стал клиентом вашей фирмы?
Милбэнк надолго застыл, стараясь избежать любой реакции на ее слова, а юрист потерял к телефону всякий интерес.
– Я думал, вы пришли поговорить об Эване Пайне. Насколько я понимаю, у мистера Пайна был только один крупный клиент, поэтому мне не…
– К мистеру Пайну это имеет самое непосредственное отношение, – Келлер практически не лгала.
Когда Эван был еще жив, она собиралась поговорить с ним и выяснить, располагает ли он сведениями, компрометирующими уволившую его компанию. Но это уже не имело особого значения. Многим невдомек, что органы правопорядка могут обманывать подозреваемых совершенно безнаказанно.
– Мне это название незнакомо, но мы в любом случае держим дела наших клиентов в тайне. Я не совсем понимаю, с какой стати…
– Это всего лишь вопрос.
Милбэнк перевел взгляд на адвоката.
– Агент Келлер, мы будем невероятно рады назначить встречу и обсудить все, что пожелает ФБР, но пока я посоветую мистеру Милбэнку не отвечать на ваши вопросы.
– Потому что вам надо позвонить в Мексику? – Келлер щелкнула ручкой.
Юрисконсульт встал:
– Боюсь, наш разговор окончен.
От понимания многих ускользает еще один момент: если подозреваемый не под арестом, он вполне может отказаться говорить и вести себя откровенно грубо.
Келлер покачала головой:
– А мы так хорошо начали, – она осталась сидеть.
Мужчины стояли, не собираясь продолжать разговор.
– Назовите мне фамилию вашего непосредственного начальника, – потребовал юрист. – Не думаю, что он будет в восторге от того, как вы…
Келлер подняла руку, веля ему замолчать, и спокойно залезла в телефон.
Мужчины во все глаза смотрели на нее, толком не понимая, что с ней делать. Уходить она явно не собиралась. Просто сидела с таким видом, будто ей на все наплевать.
Юрист попытался было заговорить, но Келлер подняла палец, во второй раз веля ему замолчать.
– Погодите, – сказала она, склонила набок голову и приложила к уху ладонь, к чему-то прислушиваясь. Повисла долгая пауза. – Ну наконец-то.
На лицах Милбэнка и юриста отразилось недоумение.
Затем донесся звук тяжелых шагов. Дверь распахнулась, приведя в дрожь стеклянные стены, и в зал влетел высокий человек в деловом костюме и ковбойских сапогах, а за ним еще с полдюжины агентов ФБР в синих ветровках.
Когда Кол Баченен протянул юрисконсульту ордер на обыск, Келлер постаралась ничем не показать охватившего ее злорадства. Прочитав бумагу, юрист побелел как полотно.
– Собрать всех в конференц-зале! – рявкнул Баченен. – Немедленно!
В отношении Кола Стэн оказался совершенно прав: ЛРЧ он и есть ЛРЧ.
Келлер встала и протянула Милбэнку руку:
– Отдайте мне ваш телефон.
С багровым от гнева лицом между ними встал адвокат.
– Отойдите, – спокойно попросила агент.
Но тот уперся, как бык.
– Ну что ж, будь по-вашему, – Келлер стремительно развернула мужчину и застегнула на его запястьях наручники.
Потом ей это припомнят. Юристам в костюмах в тонкую полоску совсем не нравится, когда их ограничивают в движениях. Краем глаза она засекла восхищенный взгляд Кола Баченена. «И кто из нас теперь ЛРЧ?»
Келлер предоставила агентам возможность делать свою работу, надеясь, что обнаруженные данные откроют остальным сотрудникам фирмы глаза на незаконные дела филиала, и те камня на камне не оставят от своих боссов, обеспечив тот самый человеческий фактор, которого так недоставало в деле Marconi. Если же нет, придется довольствоваться одними лишь документами.
Келлер обошла сгрудившихся в конференц-зале служащих, направилась к лифту и спустилась вниз, размышляя о состоявшемся только что разговоре и накалившейся атмосфере, когда она перешла с Эвана Пайна на картель.
Чутье подсказывало ей две вещи. Во-первых, не пройдет и года, как чикагский филиал Marconi закроют. А во-вторых, к гибели семьи Пайн компания не имела ни малейшего отношения.
Глава 31
ОЛИВИЯ ПАЙН
До этого
Домой из Линкольна Лив возвращалась в состоянии возбуждения и чуть ли не эйфории. Отцу разрешат и дальше оставаться в доме престарелых. Она поехала в Адейр, чтобы решить проблему, и действительно ее решила. Ей не удавалось вспомнить, когда такое в последний раз было. Ее охватило чувство завершенности. Случившееся произвело впечатление даже на ее угрюмую сестру.
Пока Лив катила по федеральной автостраде, в ее голове лениво бродили мысли. Открыв оба передних окна, она вспомнила, как еще девчонкой летела на огромной скорости в отцовском универсале, а в салоне неистово бушевал ветер, в вихре которого развевались ее волосы. Включать музыку на всю мощь она не стала – это была фишка Эвана и Дэнни, – вместо этого прислушиваясь к завыванию ветра.
Она подумала о Ноа. Еще мальчишкой тот составил подробный план своей жизни: выдвинуться в местные политики, стать губернатором, а потом выставить свою кандидатуру в высшую лигу – в Сенат, а может, даже на пост президента Соединенных Штатов. Своего он добился и сейчас, с идеально симметричным лицом и чуть вьющимися волосами а-ля Кларк Кент, стал красивее, чем в юности. Плюс к этому плавность движений и уверенная походка, будто сроднился со своим общественным положением. Мэром Адейра Ноа стал в тридцать с небольшим, и все пророчили ему политическую карьеру национального масштаба. Однако свои коррективы внесла жизнь. Рождение ребенка, рак жены. Но он, упорно пробиваясь сквозь ряды конкурентов из Среднего Запада, все равно стал вторым человеком в штате. А вскоре ему предстояло пересесть в кресло губернатора.
Лично для Лив это возвышение обладало особым значением. Глядя, как ее бывший парень воплощает в жизнь свои мечты, она не ностальгировала по прошлому, а видела в Ноа будущего председателя Комиссии по помилованию. В Небраске губернатор не обладал единоличным правом миловать преступников. Этот вопрос решала специальная комиссия, состоящая из него, генерального прокурора и госсекретаря штата. Если губернатор Тернер лишил их любых шансов вытащить Дэнни из тюрьмы, то Ноа все же мог этого добиться. Ему надо лишь набраться смелости. Хватит ему ее или нет? Лив грызли сомнения. Ноа был прирожденным политиком. Он всегда думал о том, как на тот или иной поступок отреагирует общественность. Одобрит ли его избиратель, если он использует обретенную власть для устранения несправедливости, против которой им было столько сказано с экрана? Оставалось только надеяться. Лив же могла только одно – попытаться.
Если Ноа удастся убедить комиссию помиловать Дэнни, жизнь, возможно – но только возможно, – вернется к некоему подобию старых добрых времен. Хотя она и тогда была далека от идеала. Они с Эваном отдалились друг от друга еще до ареста Дэнни. Она изменяла мужу и предавала детей. Ее охватило чувство вины, но она решила не обращать на него внимания.
Только не сегодня.
Съехав с автомагистрали на дорогу в Адейр, она катила по городу до тех пор, пока не выехала на знакомый проселок, ведущий к дому детства. Память вновь вернула ее в подростковые годы. Как раз приближался плавный поворот к их участку, на самой середине которого она собиралась дать по газам, как в шестнадцать, когда возвращалась домой с глянцевыми ламинированными правами в кармане.
Лив снова попыталась позвонить на мобильный Эвану. Ей не терпелось сообщить ему новость, но ее переключили на автоответчик. Сквозь свист ветра она прослушала записанное им приветствие, которое Эван не менял уже много лет. Его голос звучал радостно и дружелюбно. Как у того мужчины, в которого она когда-то влюбилась. После сигнала Лив произнесла:
– Привет, это я. Позвони, как будет минутка. У меня есть новости. – Потом немного помолчала и добавила: – Причем новости хорошие.
Хорошие новости. Как же давно их не было. Лив вдавила педаль газа в пол, и автомобиль послушно набрал скорость. На повороте ветер задул с новой силой, разметав по всему салону ее волосы.
И в этот момент женщина увидела в зеркало заднего вида проблесковый маячок патрульной машины.
Глава 32
– Серьезно? – произнесла вслух Лив, сворачивая на обочину.
Других машин на дороге не было, может, даже на много миль вокруг, но коп маленького городка все равно остановил ее за незначительное превышение скорости. Что он вообще здесь забыл? В окрестностях прошло все ее детство, но она не могла припомнить, чтобы на этой извилистой, пустынной дороге хоть раз патрулировала полицейская машина.
Лив полезла в бардачок за документами на прокатную машину, и в этот момент в окно громко постучали.
Когда она подняла глаза, ее ослепил яркий свет фонаря, направленный прямо в лицо. Бред какой-то – на улице ведь светлым-светло. Наконец луч скользнул в сторону, и несколько мгновений в ее глазах плясали зайчики. Наконец взгляд женщины прояснился достаточно для того, чтобы узнать лицо полицейского.
В жилах Лив застыла кровь.
Она.
Ошибки быть не могло. На ее голове красовалась та же самая завитая челка, модная в 80-х годах. Те же манеры крутой девицы. Венди Уайт, одна из двух звезд видео с допросом Дэнни.
– Вы понимаете, почему я вас остановила? – уточнила офицер.
Лив сделала глубокий вдох. Нельзя давать волю гневу. Сколько раз муж ей повторял, если вступить в перепалку с копом, из этого не выйдет ничего хорошего. Но в разговоре с этой женщиной, с этой тупоголовой идиоткой, Лив не была уверена, что сможет прикусить язык.
– Понятия не имею.
– За превышение скорости.
– Ну что ж, я рада, что оленям и белкам больше ничего не грозит.
Уайт нахмурилась:
– Выйдите из машины, мэм.
– Что вы, простите, сказали?
– Я сказала вам выйти из машины.
– Но я не понимаю, почему…
– Последний раз вас прошу, мэм.
Лив громко, сердито вздохнула, медленно выбралась из автомобиля и заявила:
– Это травля.
У собеседницы, которая была на добрых шесть дюймов ниже Лив, скривилось лицо.
– Травля? Ты даже понятия не имеешь, что такое настоящая травля.
В ее тоне присутствовала нотка, из-за которой по телу Лив прокатилась волна тревоги. Она посмотрела по сторонам. Вокруг никого, одна только дорога да поля.
– Послушайте, – примирительно сказала Лив, – мы сразу начали с вражды, но…
– Заткнись, повернись и положи руки на машину.
– Не глупите. Вы же не собираетесь меня в самом деле…
Когда Уайт резко развернула ее и прижала к капоту, у Лив перехватило дыхание.
– Руки на машину!
Лив повиновалась. Уайт наспех ее обыскала.
– Руки за спину.
Она действительно собралась заковать ее в наручники? Лив дышала с большим трудом, а в голове проносились мысли. Она завела за спину руки и вздрогнула, почувствовав, как в запястья впился жесткий металл.
– Ай! Мне больно, – вскрикнула Лив, когда Уайт чересчур туго затянула наручники.
– Повернись.
Лив медленно выполнила приказ, и женщины посмотрели друг другу в глаза. Неужели она действительно собиралась арестовать Лив? Пожалуй, нет. Иначе все новостные каналы раструбят: КОП, ВЫБИВШАЯ ЛОЖНЫЕ ПРИЗНАНИЯ ИЗ ДЭННИ ПАЙНА, БЕЗ ВСЯКОЙ ПРИЧИНЫ АРЕСТОВАЛА ЕГО МАТЬ. Лив почувствовала, как к горлу подкатила желчь. Нет, на этой дороге офицер оказалась совсем не случайно. Наверняка услышала о приезде миссис Пайн и засела в засаде.
Но если так, то арестовывать Лив она не собиралась. Та почувствовала, как по спине побежала струйка пота.
И в этот момент забрезжил лучик надежды. На извилистой дороге показалась машина. Старый «Хаммер», один из вездеходов для военных. Лив тотчас его узнала – он принадлежал другу и соседу отца Глену Элмору. Необычная машина с таким же необычным водителем за рулем. Папа всегда обожал тех, кто бросал вызов условностям.
Уайт бросила через плечо взгляд на «Хаммер», быстро вписывавшийся в поворот. На этом участке дороги присутствовала какая-то особенность, заставлявшая надавить на газ.
Коп повернулась обратно к Лив:
– Когда полицейский говорит тебе что-либо делать, лучше подчиниться.
Вокруг рта и на лбу у нее залегли глубокие морщины – многовато для женщины ее возраста.
– Моей семье это ничего хорошего не принесло.
Лив почувствовала, как в груди поднялась волна злобы. Не надо было этого говорить, но машина Глена подъезжала к ним все ближе. Он наверняка узнает Лив и остановится выяснить, что происходит.
Уайт бесцеремонно вторглась в ее личное пространство. От нее несло сигаретами и жутким кофе.
– У тебя хотя бы до сих пор есть семья. А вот жене и детям Сэмпсона повезло гораздо меньше.
Сэмпсон. Значит, дело не только в репутации Уайт, подмоченной после выхода документалки, но и в гибели ее напарника Рона Сэмпсона, покончившего с собой. Ведущие новостей полагали, всему виной был фильм, выставивший его злобным псом, после чего на него со всех сторон стали давить. Звонки с угрозами в полицейский участок. Общественная ненависть.
К счастью, в этот момент за машиной Лив остановился «Хаммер» Глена.
– Вернитесь в машину, – крикнула ему Уайт, когда он выбрался из кабины, больше напоминавшей внутренности танка.
– Оливия, я слышал, ты в городе, – Глен не обращал на Уайт внимания. – Рад видеть тебя, дорогая. Как папа?
– В порядке, – с улыбкой ответила Лив. – Устраивает персоналу дома престарелых веселую жизнь.
Глен в ответ тоже улыбнулся:
– Я так и думал. Надо будет съездить его навестить. Мы с ним так давно не виделись, – после этого он повернулся к копу: – Венди Уайт, чем это ты, черт возьми, здесь занимаешься?
– Глен, я же сказала вам вернуться в машину.
– Послушайте, юная леди, я знал твоего папашу, когда ты была всего лишь проблеском в его глазах, так что не говори, что мне делать, а что нет.
Уайт сжала губы в тонкую линию:
– Не вмешивайтесь в дела полиции.
– А вот хрен тебе. Сними с нее наручники, пока я не загубил на корню жалкие остатки твоей карьеры. Бегом, – Глен покачал головой. – Мне будет крайне неприятно звонить сейчас шерифу Грэхему.