Хелена Турстен

Фрекен Мод задумала что-то недоброе

© Helene Tursten, 2020

© Николаева М., перевод, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Фрекен Мод сталкивается с жилищными трудностями

Внезапная трель дверного звонка прорезала тишину. Мод неподвижно сидела в кресле, не делая и малейшей попытки встать. Она знала, что звонок вскоре раздастся снова. А потом – снова. И снова. За последние несколько недель она привыкла.

Причиной этому послужила совершенно особенная жилищная ситуация Мод.

Квартира – единственное, что семейство Мод смогло сохранить после того, как отец скоропостижно скончался от инфаркта. Отцу с успехом удавалось держать лицо перед своим окружением, но после его смерти выяснилось, что он пребывал на грани банкротства. Семейные юристы утрясли все сложные вопросы, после чего денег у семейства не осталось вовсе. Единственное, что оставалось у них ценного, – доходный дом в районе Вазастан. После продажи дома адвокаты семейства заключили соглашение с новым владельцем. Если коротко, то суть его сводилась к тому, что вдова и две ее дочери могли продолжать жить в своей квартире без всякой платы. Им вменялась лишь оплата счетов за электричество, воду и отопление. Такое соглашение стало возможным благодаря тому, что дом был продан по весьма привлекательной для покупателя цене. В конце договора был параграф следующего содержания:

«До тех пор, пока кто-то из членов семьи использует квартиру для собственного проживания, никакая плата не должна взиматься». Несколькими строчками ниже раскрывалось понятие «член семьи»: таковыми считались лишь вдова покойного и ее дочери. С тех пор, как договор был подписан, миновало уже семьдесят лет, и тогда, конечно, никто не мог себе представить, что одна из дочерей останется в живых.

Само собой, когда много лет спустя недвижимость переоформляли как жилищный кооператив, возник спор о правильности толкования старого договора купли-продажи. После ожесточенных баталий в суде Мод смогла отстоять свои права и сохранила за собой привилегию проживать в квартире бесплатно. Правление жилкооператива скрипело зубами, но поделать они ничего не могли. Но им все же удалось одержать небольшую победу над Мод, обязав ее ежемесячно выплачивать небольшую сумму на содержание общедомового имущества.

Когда не стало отца, Мод было восемнадцать. Тогда в один миг перевернулась вся ее жизнь. Мод пришлось взвалить на свои плечи заботу об утратившей волю к жизни матери и о психически больной сестре Шарлотте. Мать умерла через два года после отца. Все вновь изменилось, когда тридцать лет спустя не стало Шарлотты. Лишь тогда Мод впервые получила возможность жить собственной жизнью. Это произошло сорок лет назад.

С тех пор Мод успела посмотреть почти весь мир, и стала весьма опытной путешественницей. И жила, и путешествовала Мод в одиночку, как сама того хотела. Свобода, никакого нытья и никаких проблем. Ведь все, что она прежде видела, были как раз проблемы и нытье. Однако теперь Мод оказалась перед лицом одной из самых больших проблем в своей жизни, и пока что не видела путей ее разрешения.

Мод осознавала, что пытается найти себе оправдание. С широко раскрытыми глазами она шагнула прямо в ловушку. И несмотря на то, что тонкий внутренний голосок пытался ее предостеречь, она никогда и представить бы не смогла, как далеко все это зайдет! А начиналось все вполне невинно.

Весной в их доме поселилась настоящая знаменитость. Это была женщина по имени Ясмин Шиммерхоф, слегка за сорок. Известность она приобрела благодаря известности своих родителей. Будучи единственным ребенком двоих самых выдающихся людей в Швеции, она рано ощутила горечь жизни с родителями, целиком и полностью занятыми собственной карьерой. У них обоих не было или было крайне мало времени на дочь. Она росла вначале под присмотром нянюшек, а впоследствии – в школах-интернатах. Отец ее был успешным финансистом, а мать – всемирно известной оперной певицей. Она постоянно колесила по миру, и редко появлялась дома, рядом с мужем и дочерью. Несколько лет назад она погибла в автокатастрофе в предместье Нью-Йорка. Никто не знал, как это произошло: когда автомобиль врезался в бетонную опору виадука, певица находилась в салоне одна. Газеты пестрели снимками убитого горем вдовца, только вот дочурки Ясмин нигде не было видно. Репортеры вечерних газет, основательно покопавшись в этом деле, выяснили, что та находилась в частной клинике, куда попала из-за отравления и тяжелой формы зависимости от различных веществ. Под веществами подразумевались легальные и нелегальные наркотики, а также алкоголь. Состояние Ясмин было настолько нестабильным, что она даже не смогла присутствовать на похоронах матери. Фактором, который способствовал развитию зависимости, стал завершившийся за полгода до названных событий бракоразводный процесс с супругом номер два. Оба брака Ясмин были бездетны. На передовицах газет репортеры с упоением расписывали злоключения известного семейства. Интерес прессы к этой теме вспыхнул вновь, когда папа – Йэн Шиммерхоф – полгода спустя связал себя узами брака с женщиной на сорок лет моложе себя. На снимках, сделанных папарацци во время венчания пары в Швейцарии, где они в данный момент проживали, отчетливо видно, что невеста находилась на последних сроках беременности. Всего через какой-то месяц Ясмин обзавелась единокровной сестрицей на сорок лет младше себя. Газетные заголовки запестрели спекуляциями на тему автокатастрофы, в которой погибла Мария Шиммерхоф. Действительно ли это был несчастный случай, или певица покончила с собой?

В последующие два года о Ясмин Шиммерхоф ничего не было слышно. По слухам, она занялась написанием мемуаров. Потом из печати вышла книга о ее жизни. Она стала бестселлером – всем было любопытно узнать, что же на самом деле происходило за шикарным фасадом огромной виллы в Эргрюте. Тот факт, что язык произведения оказался убогим, персонажи – плоскими, а само повествование – неуклюжим, промелькнул в некоторых рецензиях, однако публике, очевидно, до всего этого дела не было. В книге было несколько в самом деле пикантных моментов, где Ясмин поливала помоями своих родителей, в основном отца. Из текста явственно следовало, что тот осыпал дочь деньгами, но ни любви, ни внимания от своего отца Ясмин не получала. Без всяких церемоний Ясмин описывала многочисленные интрижки своего отца, и как мать в пику ему тоже ходила налево. Мемуары разлетались как горячие пирожки.

В следующем году Ясмин приобрела квартиру в центре Гётеборга. Квартира располагалась в районе Вазастан, как раз в том доме, где жила Мод. Во всем доме лишь одна эта квартира находилась на цокольном этаже. Там имелся собственный вход, а окна выходили на обе стороны – и на улицу, и на задний двор. С разрешения правления жилкооператива, предыдущий владелец квартиры пристроил к ней небольшую застекленную лоджию, которая выходила в сад. Этот человек владел IT-предприятием и, по слухам, сделал из пришедшей в упадок недвижимости жилье высочайшего класса. Когда он женился и пара стала ждать пополнения, то квартира была продана Ясмин Шиммерхоф, а сам бывший владелец с женой переехали в шикарную виллу на побережье. Ясмин, помимо прочего, привлекала площадь квартиры – сто сорок квадратных метров. После успешного завершения своего книжного проекта Ясмин желала начать новую карьеру. Она собралась стать художницей. Несколько стен в квартире были снесены, чтобы получилась настоящая студия. Ясмин планировала создавать грандиозные произведения, для которых требовалось пространство. Заинтересованные читатели могли следить за ходом строительных работ в блоге Ясмин, который для ясности так и назывался – «Я – Ясмин».

Всю весну Ясмин посвятила работе над своими произведениями. В блоге она писала:



«Я презираю патриархальность и неравенство. Пока я росла, я постоянно подвергалась угнетению, и знаю, насколько это ужасно. Теперь всех угнетателей я желаю щелкнуть по носу и заявить им – «катитесь ко всем чертям!» В октябре в Галлери Хелль состоится моя выставка. Приходите посмотреть на мои новые работы! Прямо сейчас я заканчиваю вещь под названием «ФАЛЛОС, ОН ВИСИТ». Это будет удар по яйцам каждой свиньи мужского пола!»



Все это Мод выяснила за последние недели, прочитав в сети массу различных статей. Блог Ясмин, кстати, оказался не менее информативным. Там можно было посмотреть на фото некоторых ее работ. Полотна были большого формата, краска на них лежала широкими плотными мазками. На красочный слой Ясмин наклеивала кусочки фотографий, ткани, нотную бумагу, тампоны (Мод не сумела разглядеть, были они использованы, или нет), маленькие фрагменты кости и прочий неидентифицируемый хлам. Словом «хлам» можно было исчерпывающе охарактеризовать мнение Мод об искусстве Ясмин. Названия произведений были «Нет названия I», «Нет названия II», «Нет названия III» и так далее.

Все так называемые скульптуры были созданы по одному шаблону. У каждой наличествовал бетонный пьедестал, в который Ясмин, пока не затвердел бетон, успела напихать всякой ерунды. Там были скульптуры из старых выхлопных систем, из бейсбольных бит, бракованных хоккейных клюшек, клюшек для гольфа, конусообразных предметов с подписями «боеголовка» или «атомная бомба» по сторонам и – последними в очереди, но отнюдь не по значению – следовали колоссальных размеров черные резиновые дилдо. Разумеется, они назывались «Фаллос 1», «Фаллос 2», «Фаллос 3» – продолжать, предположительно, можно было до бесконечности.

«Должно быть, это она для простоты», – подумала Мод.

Каждое утро Мод посвящала часок поиску информации о всяких интересных людях и событиях, сидя за своим маленьким ноутбуком. Но когда в дом въехала сия удивительная персона, Мод не побеспокоилась о том, чтобы выяснить хоть какие-то факты о ее жизни. В то время Мод вовсю готовилась к первому в жизни посещению спа-центра. А после вполне удавшегося визита в спа Мод отбыла на Сардинию. Проведя на острове три чудесных месяца, Мод вернулась в Гётеборг, к себе домой.

Тогда-то все и началось.

Мод была дома всего пару дней, когда внезапно взорвался трелью дверной звонок. В ее дверь крайне редко звонили, но Мод все же вышла в холл, чтобы открыть. В глазок Мод разглядела, что за дверью стояла женщина. Мод в сомнениях приоткрыла дверь. Женщина была хорошенькой и стройной, с мелированными волосами, которые были убраны массивной заколкой из розового пластика. Женщина широко улыбнулась и на одном дыхании преувеличенно громко выпалила:

«Здравствуйте! Меня зовут Ясмин Шиммерхоф, и я переехала сюда весной. В августе я устраивала большую вечеринку по поводу своего новоселья для всех соседей, но вас, к несчастью, дома не было. Поэтому мне захотелось угостить вас кое-чем из того, что мы тогда пили и ели. Могу я войти?»

В общем-то, все люди, с которыми Мод в последнее время общалась, старались говорить громко и избыточно артикулировали, машинально причисляя Мод к категории глухих, что было абсолютно неверно. Деменция коснулась Мод еще в меньшей степени, чем глухота. Однако со временем Мод пришла к выводу, что лучше помалкивать о том, что ее органы чувств прекрасно функционируют. Лучше позволить людям действовать исходя из их собственных предрассудков. Обычно такая тактика приносила свои плоды, позволяя Мод составить собственное впечатление о человеке и ситуации. В этот раз, однако, Мод не поступила, как обычно. Позже она станет оправдывать себя тем, что оказалась совершенно застигнута врасплох. Возможно, к этому добавилась и определенная доля любопытства по поводу знаменитой соседки. В любом случае, свою первую ошибку Мод совершила именно тогда. Она впустила гостью.

Ясмин, словно шаловливый ветерок, вмиг влетела в открытую дверь. Небрежно уложенные волосы разлетались по сторонам, потому что Ясмин принялась энергично вертеть головой, стараясь рассмотреть обстановку большой квартиры. Полупрозрачная белая туника свободно облегала ее тело. Под туникой была надета лишь коротенькая сорочка, а бюстгальтера, очевидно, не было вовсе. Черные легинсы гостьи были все перепачканы светлой пылью и покрыты маленькими твердыми комочками, по виду похожими на высохший гипс или цемент. Ступни Ясмин были еще грязнее легинсов, если такое вообще возможно. На ней были шлепанцы, а на ногтях красовался облезший голубой лак. Ясмин обернулась, слегка склонив голову, и оценивающим взглядом окинула престарелую даму, которая все еще продолжала стоять в дверях. С еще более лучезарной улыбкой Ясмин вручила хозяйке ярко-красный подарочный пакет из плотной глянцевой бумаги.

– Пожалуйста. Оставшееся шампанское и икра. И то, и другое лучше хранить в холодильнике. Вообще-то, мы ели еще и раков, но их никак не сохранишь. Где у вас кухня? – звонким жизнерадостным голосом проговорила Ясмин.

Блеск в глазах гостьи должен был заставить Мод насторожиться. Но вместо этого Мод совершила вторую ошибку. Она приняла красный пакет.

– Благодарю, но вам не стоило… – пробормотала Мод.

– Знаю. Но я подумала, что и вам нужно знать, что я теперь тоже здесь живу. Что я неравнодушный человек, и мы с вами отлично подружимся, – непринужденно пропела Ясмин, сохраняя, однако, громкость на прежнем уровне.

Прежде чем Мод успела ее остановить, Ясмин ускакала вдаль по просторному холлу и отыскала дверь в кухню.

– Ка-а-ак здесь прекрасно и просторно! Но, кажется, с тех пор как дом был построен, а это как минимум сто лет назад, здесь поменяли только плиту и холодильник!

Ясмин проворковала это с улыбкой, призванной продемонстрировать, что она шутит, но что-то в ее тоне привлекло внимание Мод. Она не совсем уловила что, но совершенно точно могла сказать, что ей это не по нраву.

– У вас и в самом деле просторная квартира. Какая у нее площадь?

– Триста квадратов, – нехотя ответила Мод.

Вообще-то, квартира была на несколько квадратных метров больше, но об этом незваной гостье знать было незачем.

Ясмин кивнула сама себе, словно получив подтверждение тому, что уже заранее знала или предполагала. Она смерила Мод испытующим взглядом, но затем переменилась в лице.

– Ну что ж, теперь мне пора возвращаться к себе и к работе. Прошу вас, заходите посмотреть на мою маленькую студию. Как я и говорила…

Она не закончила фразу, вместо этого вновь поспешно улыбнувшись. Мод поставила красный пакет на мойку и отправилась в холл – провожать незваную гостью. У двери Ясмин снова внезапно обернулась и заключила Мод в объятия. Оказавшись прижатой к Ясмин, под тонкой тканью сорочки Мод своими маленькими плоскими грудями ощутила мягкость чужой груди. Она так растерялась, что не успела увернуться. Теперь Мод ощущала смущение. Никто не обнимал ее уже несколько десятков лет. По правде говоря, Мод уже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то к ней прикасался. Само собой, за исключением массажиста из центра «Сельма Спа». Но это была его профессиональная обязанность, а не проявление нежных чувств.

– Я к вам скоро еще зайду, – пропела Ясмин.

Мод еще не пришла в себя после внезапного объятия, переживая вызванный им спектр эмоций. Она невнятно пробормотала что-то в ответ и утвердительно кивнула. Подумать только, как сильно взволновали ее обнимашки!

Прислушиваясь к стихающим в отдалении шагам Ясмин, Мод не могла объяснить, в чем была причина охватившего ее дурного предчувствия. Было в этом ощущении что-то другое. Тоска по взаимодействию с человеческим существом. По улыбке. Если бы она тогда знала… Но откуда бы? Мод только предстояло узнать о том, что Ясмин принесет ей проблему более острую, чем все, с которыми сталкивалась Мод за свою долгую жизнь.

Шампанское оказалось настоящей люксовой марки. Когда Мод нашла его в каталоге винно-водочного магазина «Систембулагет» в интернете, выяснилось, что бутылка стоит шестьсот пятьдесят крон. Забавно! Иногда под настроение Мод с удовольствием пила настоящее шампанское, но в таких случаях она довольствовалась марками, цена которых была вполовину ниже. Икра в маленькой консервной баночке была настоящая русская, и стоила, очевидно, не меньше шампанского. У Мод были серьезные сомнения, что остальных соседей Ясмин столь же щедро одарила дорогостоящими деликатесами. Единственный вывод, к которому она смогла прийти, – Ясмин пыталась втереться к ней в доверие. Но ради чего? Возможно, ей одиноко и она нуждается в друге? Но Мод была старой женщиной, практически на сорок пять лет старше этой дочки знаменитостей с художественными амбициями. У них не могло быть ничего общего. Что ей нужно от Мод? Может, ей не хватает бабушки?

Проведя разведку в сети, Мод выяснила, что бабка Ясмин по материнской линии все еще была жива. Она казалась дамочкой бодрой и активной. К тому же, на целых два года моложе Мод. Из тех сведений, что Мод почерпнула в интернете, явственно следовало, что оба родителя Ясмин происходили из состоятельных семейств. Когда придет время умереть семидесятишестилетнему отцу Ясмин, его молодая жена, сама Ясмин и ее маленькая сестричка унаследуют его состояние. Вероятно, наследницей первой очереди станет жена, но Ясмин, вне всяких сомнений, также получит причитающуюся ей по закону долю, которая окажется весьма существенной.

«Почему бы не попенять на патриархальность и неравенство сословий, когда сам обладаешь привилегиями, да еще ожидаешь получить в наследство состояние!» – подумала Мод, скорчив недовольную гримасу. Сама Мод большую часть жизни была вынуждена бороться, отвоевывая все самое необходимое. Даже несмотря на то, что после смерти Шарлотты Мод смогла путешествовать, ей приходилось сдавать комнаты трем жильцам, чтобы сводить концы с концами. Ей удалось это провернуть благодаря тому, что площадь квартиры была достаточно велика, а сама Мод, пока еще работала, проводила дома не так уж много времени. Последний арендатор съехал от Мод двадцать пять лет назад, когда она вышла на пенсию. К тому моменту она накопила достаточно средств, чтобы прожить безбедно до конца своих дней. Часть сбережений Мод вложила в покупку долгосрочных облигаций. Дивидендов и пенсии вполне хватало на удовлетворение ее немудреных потребностей. Кроме того, в банке на имя Мод имелся солидный депозит, откуда она при необходимости брала деньги на длительные путешествия. Этих денег ей должно было хватить. А наследников у Мод не было.

Итак, поиски в интернете прояснили, что Ясмин не искала для себя приемную бабушку. Чего же тогда ей было нужно? Мод вновь задумалась над прощальным объятием. Теплое, мягкое… Но в блоге Ясмин нигде не было и намека на то, что та могла быть лесбиянкой. Напротив. Несмотря на показушное мужененавистничество, Ясмин постоянно упоминала «превосходный секс» с молодыми «партнерами на одну ночь». Причем чем моложе, тем лучше. Ни в коем случае не старше тридцати, а лучше всего – в районе двадцати. Если верить записям в ее блоге, мужчин за тридцать Ясмин считала «скучными и несвежими». Она рекомендовала мимолетные, ни к чему не обязывающие связи с молодыми мужчинами. «Для выхода сексуальной энергии», – так определяла это Ясмин.

«И среди женщин ведь бывают свиньи», – думала Мод. Нет, девчонка не нуждалась ни в суррогатных родственниках, ни в сексе. Что же ей было нужно?

С того случая прошла едва ли неделя, как вновь раздалась долгая трель дверного звонка. С точки зрения Мод, это уже была навязчивость. Она со вздохом поднялась со своего уютно насиженного кресла и отправилась в холл. Мод догадывалась, кто мог стоять за дверью. Взгляд, брошенный в глазок, лишь подтвердил ее предположения. Тем не менее, Мод открыла дверь. И это была ошибка номер три.

«Приве-е-е-тик, Мод! Я испекла булочки, и захотела вас угостить. У вас ведь найдется немного кофе? А то мой закончился».

Мод толком и не сообразила, как это произошло, а Ясмин уже нарисовалась в холле. Оттуда она прогарцевала прямиком в кухню, окутанная шлейфом соблазнительного аромата свежевыпеченных ванильных булочек. Мод со вздохом затворила входную дверь.

Когда Мод оказалась на пороге собственной кухни, Ясмин уже наливала воду в кофеварку. На мойке стояла банка с кофе. «Ее Ясмин достала из шкафчика над плитой, – решила Мод. Привычными движениями Ясмин засыпала кофе в фильтр, и тут же застрекотала:

– Мы с вами ведь обе одиноки, и проводим дни дома. Само собой, мое одиночество – это мой выбор, мне ведь нужна тишина и покой, чтобы творить. В этом-то и состоит вся сложность, понимаете? Мне нужны хорошие идеи. Их дальнейшее воплощение – не такая уж большая проблема. Ну разве что формат моих работ великоват. Мои картины – по несколько квадратных метров, но их я могу вешать на стены. Только вот свободных стен уже не осталось. Еще хуже обстоят дела со скульптурами и инсталляциями. В студии стало тесно, она слишком мала. Я выкладываю в интернет фотографии своих работ, веду блог. Вы знаете, что это? Нет? Я покажу вам, когда зайдете в гости. Это замечательная вещь! Несколько своих работ я продала благодаря блогу. Через несколько недель у меня состоится большая выставка. Вернисаж назначен на пятнадцатое октября. Вы ведь придете?

На этом месте Ясмин была вынуждена прерваться, чтобы перевести дух. Она замолчала, уставившись на Мод своими большими глазами, и слегка склонила голову набок. Несмотря на то, что полная трудностей жизнь оставила свой отпечаток на лице Ясмин, ее глаза, на удивление, остались голубыми, и взгляд их казался почти невинным. Мод пришла в замешательство, не зная, что сказать в ответ, поэтому чисто машинально включила образ божьего одуванчика.

– Даже не знаю… так много народу. Я обычно не хожу по таким мероприятиям… – неопределенно промямлила Мод.

– Тогда самое время это исправить! Я за вами зайду, и мы вместе поедем на такси, – заявила Ясмин.

«Я не желаю глядеть на весь этот хлам!» – хотелось крикнуть Мод, но что-то удержало ее. Возможно, то было старое доброе хорошее воспитание. Так что она просто слегка кивнула, что в принципе можно было интерпретировать как угодно.

– Тогда решено! – воскликнула Ясмин.

Она сунула нос в буфет и разыскала там и кофейные чашки, и сахарницу.

– Молоко у вас есть? – спросила она.

Мод устало покачала головой. Прежде чем она успела что-то сказать, Ясмин уже распахнула дверцу холодильника и принялась шарить по полкам.

– Что, вообще нет?

– Нет.

Наконец Мод стала выходить из под гипноза. Потому что это был гипноз – только так можно было объяснить вторжение Ясмин в спокойный и уютный мирок Мод, где она сама распоряжалась собственным временем и задавала себе ритм.

– Нет, – проговорила Мод еще разок, просто потому, что ей было приятно сказать «нет» этой женщине.

Они пили кофе с булочками в маленькой гостиной Мод. В этой комнате Мод чаще всего проводила время. Спальня находилась рядом. С противоположной стороны коридора располагалась ванная комната. По правде говоря, Мод находила полезное применение едва ли для шестидесяти из трехсот квадратных метров, что через некоторое время не преминула отметить Ясмин. Мод ощутила, как гнев подогревает ее изнутри. Никому на всем белом свете не должно быть дела до того, как Мод живет в собственной квартире. В ответ, однако, Мод лишь пробормотала что-то невнятное. Ясмин, похоже, не обратила внимание на весьма сдержанную реакцию Мод, потому что продолжила свою мысль:

– Забавно, но нас с вами объединяют еще и бытовые вопросы. Мне нужно пространство для творчества, поэтому для личных нужд я пользуюсь только двумя маленькими комнатами. Еще, конечно, кухней и ванной. Совсем как вы! Все остальное пространство в моей квартире отдано под студию. А еще у меня есть застекленная лоджия. Вам стоит спуститься посмотреть! Все та-а-кое новенькое, свеженькое!

Мод снова вошла в образ бестолковой старушки и забормотала что-то, не отрывая рта от булки. Булка, кстати, лежала на кружевной бумажной подложке с логотипом «Кондитерская Дальс». Вот так домашняя выпечка!

Когда Ясмин собралась уходить, уже у самой двери она притормозила. Она обеспокоенно взглянула на Мод и слегка потрепала ее по щеке:

– Вам не слишком тяжело все время карабкаться по этой дли-и-инной лестнице?

Ясмин указала на прямой лестничный маршот главного входа к площадке перед лифтом и квартирой Мод.

– Нет, – ответила Мод и захлопнула дверь.

Ясмин зачастила к Мод… Обычно у нее с собой было что-нибудь вкусненькое к кофе, несколько раз она являлась с бутылкой вина. Мод пыталась уклониться от этих визитов и подарков, но у нее словно не было воли сказать решительное «нет». Пританцовывая на ходу, Ясмин со смехом отметала все протесты Мод. Когда же наконец Ясмин собиралась восвояси, обычно она награждала Мод объятием или дружески трепала по щеке. И все так же не уставала звать Мод к себе в гости.

– Вам обязательно нужно взглянуть на мою квартиру. Она та-а-кая суперская!

Однако Мод всегда отвечала уклончиво. Она так и не поняла, что же было от нее нужно Ясмин. Может быть, та чувствовала себя одиноко и искала общества Мод? Или это была попытка прикинуться доброй самаритянкой, которая протянула руку помощи одинокой престарелой даме? Или… да, что или?

Но однажды в блоге у Ясмин появился новый пост, прочтя который, Мод стала понимать, что к чему. Ясмин писала:

«Я так взволнована! Вполне возможно, в скором времени я смогу переехать в более просторную квартиру. А значит, смогу обустроить и более просторную студию!!!! Вот в чем я действительно нуждаюсь. Говоря «более просторную», я имею ввиду ПРОСТОРНУЮ! Гораздо ПРОСТОРНЕЕ!!!»

Так вот в чем была причина такого повышенного внимания со стороны Ясмин! Как змея подбиралась к ней… Мод так разозлилась, что ей стало трудно дышать. Ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы в голове прояснилось.

Адская тварь охотилась за ее квартирой.

Снаружи разыгралась первая осенняя буря, и желтые листья слёту били прямо в оконные стекла. Начинал моросить дождь, и непогода вскоре обещала превратиться в настоящий шторм. Мод погасила все светильники в комнате, и поудобнее устроилась в кресле. Из углов потянулись щупальца мрака, и вскоре он заполнил все пространство комнаты. Если явится Ясмин, Мод не станет открывать. Ей нужно подумать.

Внезапная трель дверного звонка прорезала тишину. Мод неподвижно сидела в кресле, не делая и малейшей попытки встать. Она знала, что звонок вскоре раздастся снова. А потом – снова. И снова. Нажав на кнопку звонка еще несколько раз, Ясмин сдалась. Ее шаги затихли где-то внизу, у лестницы в подвал и задней двери. Стук захлопнувшейся за Ясмин двери эхом облетел все этажи. Мод отодвинулась подальше от окна, чтобы ее нельзя было заметить снизу, со двора. Так как света в окнах не было, Ясмин должна подумать, что Мод нет дома или та легла спать.

Разумеется, все дело было в том, что будущая художница не могла выкупить квартиру Мод обычным способом. Ясмин, конечно, привыкла решать все проблемы при помощи своих или папочкиных денег, но в данном случае они были бессильны. Мод не владела квартирой, а лишь имела право пользования этой жилплощадью до тех пор, пока сама не пожелает оттуда уехать. А Мод прожила в этих комнатах уже восемьдесят восемь лет, и не собиралась никуда переезжать и впредь. На что же тогда рассчитывала Ясмин? Вероятно, у нее на уме был какого-то рода обмен. Все эти ее вопросы – к примеру, не трудно ли Мод подниматься по лестнице, все эти замечания – о том, что квартира выглядит несовременно и излишне велика… Несколько раз Ясмин упоминала, что студия тесновата для ее монументальных работ, а теперь еще и этот предвкушающий триумф пост у нее в блоге. Все это указывало на то, что догадка Мод верна. Ясмин не успокоится, пока тем или иным способом не добьется обмена квартирами. Избалованная представительница высшего класса привыкла получать все на блюдечке. Быть может, она решила стать членом правления жилкооператива? Разумеется, в их рядах было полно тех, кто точил зуб на Мод из-за того, что она занимает дорогостоящие квадратные метры, не платя при этом ни эре за аренду. А если бы Ясмин сказала, что ей жаль престарелую даму на пороге деменции, которая уже не может самостоятельно содержать в порядке большую квартиру… и что сама Ясмин готова поменяться местами с Мод, чтобы той не приходилось больше подниматься по лестнице, и она могла бы поселиться в более подходящих условиях… Вероятно, все было бы представлено как акт чистого милосердия по отношению к выжившей из ума старухе. Если такое кто и мог провернуть, то это как раз была Ясмин.

Поначалу Мод взвешивала возможность просто-напросто уехать на несколько месяцев. В Мексику, или… Она придержала поток сознания. Нет, она должна остаться, чтобы отстаивать свои интересы. Если Мод не будет дома, у Ясмин появится больше пространства для маневра.

Впервые за всю свою долгую жизнь Мод почувствовала себя слабой и беспомощной. Но уже через пару мгновений ее мозг снова обрел способность функционировать так, как он обычно это и делал в кризисных ситуациях. У Мод возникла идея, которой еще предстояло оформиться. Повертев эту мысль так и эдак, Мод решилась.

Настало время навестить Ясмин.

В правую руку Мод взяла свою крепкую трость, а левой подхватила пакет с отходами, зажав под мышкой кипу старых газет. Нагруженная таким образом, она дошла до мусорных баков у ворот. Газеты Мод запихнула в один из больших пластиковых контейнеров, куда складывали бумагу для переработки, а мешок с отходами – в контейнер с маркировкой «сжигаемый мусор». Эту моду сортировать содержимое помойки на «сжигаемый» и «компостируемый» мусор Мод считала полной ерундой.

Покончив с мусором, Мод направилась прямо к двери в квартиру Ясмин. Дверь выглядела удивительно добротно, по периметру дверного полотна бежала широкая стальная лента. Мод разглядела три разные замочные скважины. Когда живешь на цокольном этаже, это может быть вполне оправданно, даже если дверь на улицу всегда закрыта. Мод позвонила. Сигнал оказался не трелью, а настоящим перезвоном, словно от соборного колокола. Несмотря на то, что толстая дверь гасила звук, Мод отчетливо слышала звонок. Через некоторое время дверь немного приотворилась, и через образовавшуюся щель выглянула Ясмин. Увидев, кто стоит снаружи, она сняла цепочку и распахнула дверь настежь.

– Мод! Как здорово, что вы наконец решили ко мне заглянуть! – радостно выпалила Ясмин, и по тону ее было понятно, что та действительно рада.

На мгновение уверенность Мод в правоте собственных выводов пошатнулась. Быть может, она ошиблась? И Ясмин вовсе не охотится за ее квартирой, а попросту искренне симпатизирует Мод?

– Сейчас я покажу вам мою чудесную квартирку! Она современная и удобная. Вам то-о-чно понравится! – прострекотала Ясмин.

Все сомнения Мод тут же испарились. Она не ошиблась: Ясмин, как обычно, нахваливала свою квартиру.

Самым робким голоском Мод проговорила:

– Да… Прошу прощения… если я не вовремя. Я выбрасывала мусор и подумала…

– Дорогая моя, проходите же! Я ведь столько раз звала вас прийти и на все посмотреть.

– Только вот я с пустыми руками… поддалась порыву.

– Ничего! Главное, что вы здесь.

Ясмин засеменила в глубь прихожей, жестом приглашая Мод следовать за собой. Прежде чем переступить порог, Мод успела окинуть взглядом задний двор и бегло оглядеть окна, выходящие на ворота. Вокруг не было ни души. Тогда Мод быстро шагнула внутрь, и тяжелая входная дверь захлопнулась у нее за спиной.

В довольно просторной прихожей стоял полумрак. Одну стену занимали зеркальные платяные шкафы с раздвижными дверцами. Противоположную стену украшала массивная картина в мрачных тонах. Деталей было не рассмотреть по причине слабого освещения, но кажется, на этот раз Ясмин использовала для декорирования своей работы кусочки газетных статей. Единственным источником света в прихожей был маленький стенной светильник, больше похожий на ком цемента, в центр которого воткнули голую лампочку. Очевидно, один из собственноручных шедевров Ясмин. Весело болтая, Ясмин проводила Мод в кухню. Кухня здесь оказалась какой-то футуристической зарисовкой, вся из стекла и нержавеющей стали. Окнами кухня выходила в сад. Мод остерегалась подходить к ним близко. Из кухни также можно было попасть на небольшую застекленную лоджию.

– В теплое время года я только и делаю, что сижу здесь и ем. Благодаря тому, что лоджия застеклена, беспокоиться о погоде не приходится. Да и сама кухня про-о-сто суперская! На индукционной варочной панели еда готовится за считаные секунды! – разливалась соловьем Ясмин.

Мод пользовалась плитой, которую установила одновременно с комбинированным холодильником и морозильной камерой. Это было… в 1983-м. Или, может быть, в 1984 году. Оба агрегата работали без нареканий, и Мод совершенно не соблазняла перспектива готовить еду «за считаные секунды». Во-первых, Мод вообще редко занималась кулинарией – она чаще покупала готовые блюда от кейтеринговой компании, которая продавала их порционно в магазинах сети «Гурме». А «готовить еду» для Мод означало разогреть суп из банки. Во-вторых, приспособиться к новой плите, чтобы ничего не пригорало, могло оказаться непросто. Уже несколько раз случалось, что Мод забывала на включенной плите еду. Если бы процесс подогрева шел быстрее, все бы точно сгорело. Так что нет, индукционная панель ее не заинтересовала. Но вслух Мод ничего не сказала. Вместо этого она округлила глаза и протянула:

– Ооо, вот как…

– Да, здесь все очень функциональное! И практичное! И не требует особенного ухода!

Ясмин вела себя, словно заправский риелтор. В некотором роде, она таковым и была.

– Пойдемте, я покажу вам ванную!

Ясмин исчезла в прихожей. Мод не спеша проследовала за ней. Просторная ванная заставила Мод поежиться. Все пространство уборной было отделано черно-белой плиткой, краны же были позолочены. В одном из углов стояла гигантская угловая ванна.

– Глядите, это ванна с гидромассажем! – с прежним энтузиазмом продолжала Ясмин.

– Ооо, – промычала Мод, всячески пытаясь подчеркнуть, как сильно она впечатлена.

Что кухня, что ванная были ужасны. Но спальня и гостиная оказались еще ужаснее, если такое вообще возможно. Из мебели в спальне была лишь колоссальных размеров круглая кровать, стоявшая в центре комнаты. Она была не прибрана, и Мод разглядела черные простыни из какого-то блестящего материала. Гостиная же была целиком и полностью белой. Единственными предметами мебели там были большой белый диван и овальный журнальный стол, который выглядел так, будто был отлит из чугуна. Ковер был из какого-то белого ворсистого материала. На стенах развешаны некоторые из работ Ясмин. На одной в красочный слой была вмурована куча винных этикеток, на какой-то еще болтались трубки для курения травки. Мод достаточно часто бывала в Индии, чтобы безошибочно определить их предназначение.

– Та-дааам! Студия! Линолеум здесь положен прямо на фантастически красивый дубовый паркет. Стоит лишь снять линолеум, и паркет тут как тут.

Ясмин проводила Мод в просторное помещение. На стенах здесь повсюду были развешаны картины. Эти работы Мод уже видела в блоге Ясмин, также как и различные скульптуры под названием «Фаллос», расставленные на полу. Лишь с одной из них Мод ещё не успела ознакомиться. Эта скульптура была подвешена к потолку.

Ясмин провела для Мод небольшую экскурсию по своим произведениям, постоянно повторяя, как она «стремилась разоблачить угнетательскую суть патриархата». Мод оставалось лишь вовремя выдавать звуковые сигналы вроде «о-о-о-о» или «хммм», в остальном она хранила молчание.

Наконец экскурсия дошла до последней из работ – той, что висела под потолком.

– Это мой самый свежий проект. Работа почти готова. Скульптура называется «Фаллос, он висит». Поэтому-то я и подвесила ее к потолку. Так она и будет выставляться. Но здесь дело еще и в нехватке свободного пространства на полу.

– Ясно, – пробормотала Мод.

Основой шедевра послужило старинное тележное колесо из дерева. На спицах с помощью прочного стального троса Ясмин закрепила скульптурные изображения пенисов различных размеров и вида. Пенисы были выполнены из разнообразных материалов. Самые крупные образцы были отлиты в бронзе, некоторые были из глины, какие-то – из бетона. Среди прочих нашлось несколько ярко-красных и ядовито-зеленых образцов из какого-то синтетического материала. Колесо с помощью блока было подвешено на массивный потолочный крюк. Канат, пропущенный через таль, крепился к надежной отопительной трубе. На стене Ясмин разместила щелевой стопор, вроде тех, какими пользуются на парусных судах, чтобы закрепить шкот на парусе. Это была массивная штуковина из черной резины. Слегка дрожащим пальцем Мод указала на стопор.

– Он и правда выдержит? Я имею в виду… если канат отвязать от батареи? – слабым голосом прошелестела она.

– Ну да, черт побери… потому он и называется стопор… я купила его в магазинчике, который торгует корабельными причиндалами. Этому стопору под силу удержать парус во время шторма. А здесь он нужен, потому что вес скульптуры довольно приличный. А когда мне понадобится прикрепить туда очередной член… прошу прощения, но я привыкла называть вещи своими именами… так вот, в этом случае мне хотелось бы контролировать скорость, с которой колесо будет опускаться, а затем зафиксировать его для продолжения работы на подходящей высоте. А потолочный крюк мне достался от предыдущих хозяев – раньше на нем висела колоссальных размеров хрустальная люстра. Здесь ведь пятиметровые потолки!

Потолки в квартире Мод были такой же высоты. У нее в голове уже начал вырисовываться план. Вытаращив глаза, Мод воскликнула:

– Выглядит крайне неправдоподобно! Я хочу сказать… эти… штуки… те, что из бронзы… должно быть весят целую тонну!

– Само собой. Но стопор справится. Глядите!

Ясмин отступила к батарее, нагнулась и развязала морской узел. Теперь лишь стопор на стене удерживал на весу всю композицию под названием «Фаллос, он висит». Мод ощутила, как сердце забилось чаще, но тут же взяла себя в руки и указала на один из ядовито-зеленых членов.

– Из чего он сделан? – спросила Мод.

– Из обычного пластилина. Из такого лепят детки в садике. Мягкий пластичный материал, который затвердевает уже при низкотемпературном обжиге в печи.

– А этот тогда из чего?

Мод неопределенно указала пальцем куда-то вбок.

– Который? Один из тех, бетонных? Или…

– Не знаю… вон тот, – повторила Мод. Продолжая указывать пальцем куда-то вверх, она незаметно придвигалась поближе к канату. Ясмин тем временем подошла вплотную к своему шедевру, пытаясь разобраться, какой из мужских атрибутов так заинтересовал старуху. Теперь она стояла прямо под колесом, уставившись вверх. Идеально! Мод изо всех сил дернула за канат, который послушно выскользнул из щели стопора.

С оглушительным грохотом «Фаллос, он висит» упал прямо на Ясмин. Она не успела издать и звука.

Потом в комнате установилась неестественная тишина. Мод задержала дыхание, прислушиваясь, не бегут ли уже со всех ног соседи. Но в доме было тихо. Соседи уже привыкли к странным звукам, доносящимся порой из жилища Ясмин. Мод приблизилась к неподвижному телу, распростертому на полу. Из-под тележного колеса вытекла уже приличная лужа крови. Сквозь спицы Мод смогла разглядеть, что один из бронзовых членов раздробил череп Ясмин.

«Патриархат наносит ответный удар», – подумала Мод.

Так быстро, как только могла, Мод ретировалась обратно в прихожую. Во время экскурсии по квартире она тщательно следила за тем, чтобы ничего ненароком не коснуться, поэтому теперь не было нужды тратить время на вытирание возможных отпечатков. Мод приложила ухо к двери, чтобы убедиться, что ни у ворот, ни в саду никого не было. Снаружи не доносилось ни звука, так что время было подходящее. Прежде чем схватиться за дверную ручку и нажать на нее, Мод натянула на правую ладонь рукав своей кофты. Потом осторожно приотворила дверь. Поблизости никого не было. Она быстро выскользнула вон, с щелчком захлопнув за собой дверь.

Поздним вечером внимание Мод привлекла необычная активность вокруг дома. Выглянув в окно, у ворот дома она увидела карету скорой и две полицейских машины с вращающимися синими маячками. Мод стояла, спрятавшись за гардиной. Снаружи никто не разглядел бы ее в темной комнате.

Прошел почти час, когда из дома показались санитары с носилками. Лицо человека на носилках было прикрыто – безошибочный признак того, что лежащий на них был мертв.

Она не ощущала триумфа, лишь спокойствие. Теперь никто не позарится на ее жилье. Мод сможет остаться здесь до конца своих дней. Было и иное ощущение. Прошло некоторое время, прежде чем Мод смогла распознать, что же это такое. Пустота. Быть может, тоска. Возможно ли это? Да, так оно и было.

«С этим я смогу жить», – решила Мод.

Она отступила от окна, скрывшись в темноте.

Фрекен Мод путешествует

Она припозднилась на целых четыре месяца. Обычно Мод уже в январе знала, куда поедет летом, но в этом году она до сих пор не смогла определиться. Очевидно, дело было в ее возрасте. Нет, ее не поразил никакой телесный или душевный недуг. Совсем наоборот. Примерно месяц назад Мод побывала в поликлинике – ее беспокоил небольшой конъюнктивит. Молодой доктор, чей вид не вселял уверенности в том, что он уже сдал выпускные экзамены, заметил, что Мод не обращалась за врачебной помощью уже шестнадцать лет. Да и в тот раз она приходила, чтобы привиться от желтухи новой вакциной длительного действия.

Мод пришлось несколько раз заверить доктора в том, что она отлично себя чувствует. Несмотря на все ее заверения, он все же провел тщательный осмотр и велел медсестре взять у Мод кровь на анализ. Естественно, абсолютно напрасно. У Мод было отменное здоровье, как сама она всегда и утверждала. Несмотря на это, Мод пришлось прийти к молодому доктору еще раз, чтобы он убедился, что прописанная им глазная мазь подействовала и с Мод все в порядке.

Нет, причиной тому, что летнее путешествие Мод еще не было спланировано, оказался тот факт, что она уже успела объездить практически весь земной шар. Она покоряла египетские пирамиды, взбиралась на ступенчатые храмы майя в Андах, качалась, как пробка, на водах Мертвого моря и прогуливалась по Китайской стене. Она успела побывать даже в Гренландии и на Южном полюсе. Все на свете, что стоило посмотреть и испытать, Мод уже посмотрела и испытала.

В последние пятнадцать лет перед выходом на пенсию Мод на летних каникулах исколесила весь мир вдоль и поперек. На пенсии же она и вовсе стала путешествовать круглый год, возвращаясь домой лишь на непродолжительное время. Ей многое нужно было нагнать.

После смерти родителей Мод пришлось в одиночку заботиться о психически больной сестре. Лишь после ее смерти Мод смогла начать путешествовать.

Мод было восемнадцать, и она только что поступила в университет, чтобы получить профессию преподавателя иностранных языков, когда внезапно умер отец. Потом, возвращаясь мыслями в прошлое, Мод поняла, что самое счастливое время в ее жизни выдалось как раз перед папиной смертью. В том числе и потому, что Мод была только что помолвлена. В день восемнадцатилетия Мод была объявлена ее помолвка с лейтенантом Густавом Адельшё. Мод хорошо помнила, как порхала от счастья, словно бабочка. В первую очередь, конечно, потому что собиралась выйти замуж за Густава – Мод искренне считала, что любит его. Но не менее важной причиной была возможность уехать от тревожной матери и душевнобольной сестры.

Сестра Мод, Шарлотта, была старше ее на одиннадцать лет. С годами у нее развились многочисленные фобии и ипохондрия, которые постепенно подчинили себе всю ее жизнь. К Шарлотте еще не сватался ни один мужчина, и родители прекрасно понимали, что этого уже никогда не произойдет. Поэтому они были весьма обрадованы тем, что Мод собирается, как положено, выйти замуж за молодого человека из хорошей семьи.

Через некоторое время после смерти отца Мод Густав прислал ей письмо, в котором в весьма сдержанных выражениях объявлял о разрыве помолвки. Мод ни секунды не сомневалась в том, что за этими ужасными словами стояли его мать и отец. Всем было известно, что род Адельшё принадлежал к истинной аристократии голубых кровей, однако их финансовое благополучие за последние два десятка лет серьезно пошатнулось. Это произошло как раз в тот период, когда отец Густава был главой семейства. Он не умел рачительно распоряжаться ни деньгами, ни имуществом. Сам он, правда, этого не понимал, продолжая вести экстравагантный образ жизни и снисходительно смотреть на других. Единственной причиной, по которой родители Густава согласились на помолвку сына с Мод, была их уверенность в том, что ее отец владеет состоянием. Однако после смерти отца Мод выяснилось, что он был разорен. Для родителей Густава это была веская причина, чтобы как можно скорее разорвать помолвку сына.

Поэтому Мод никогда не испытывала к Густаву ненависти за его бессердечное письмо – она знала, что родители заставили его написать все это. Конечно, получив письмо, она рыдала днями напролет, но не разбитое сердце было главной тому причиной, а огромное разочарование из-за того, что теперь Мод некуда было податься из дома.

Через неделю войска Гитлера вошли в Польшу, и началась Вторая мировая война.

Мод пришлось столкнуться с проблемами куда более серьезными, чем разорванная помолвка. После скоропостижной кончины отца мать была совершенно раздавлена. Вероятно, в неменьшей степени, чем смерть супруга, мать угнетала мысль о том, что она осталась у разбитого корыта. Она целыми днями лежала в постели, отказываясь вставать. В первый год войны она стала потихоньку чахнуть, и два года спустя тоже скончалась. За год до того Мод окончила учебу, и ей повезло устроиться работать на женские курсы. Мод хваталась за все возможные дополнительные часы, лишь бы только иметь возможность сводить концы с концами. После смерти матери стало немного легче. В немалой степени потому, что Мод целый год после ее кончины ухитрялась отоваривать ее талоны и получать продукты по ее карточке.

Во время войны, да и в последующие годы Мод несколько раз предлагала сестре сдать одну или несколько комнат в их квартире внаем. Каждый раз Шарлотта реагировала одинаково болезненно. Заламывая руки, она бродила по опустевшим комнатам их огромного апартамента и тихо поскуливала.

– Я не выдержу присутствия чужаков! Никаких чужаков здесь! Иначе я умрууууу! – обычно в отчаянии завывала Шарлотта. Иногда эти завывания переходили в форменную истерику и припадок. Потом Шарлотта всегда требовала, чтобы ей дали побольше прописанных врачами таблеток. Мод пыталась сопротивляться этому, но получалось не всегда. Когда сестра спала, в доме были тишина и покой. Это было единственное время, которое Мод могла посвятить самой себе. О каких-то путешествиях она и подумать не смела. Сестра никогда не выходила за порог квартиры.

Все те годы, что Мод обеспечивала их совместный быт, небольшую пенсию Шарлотты она откладывала на специальный банковский счет. Эти деньги впоследствии на первое время стали ее фондом для путешествий. После смерти сестры Мод сдала в аренду три комнаты в апартаментах. Комнату Шарлотты она переделала в столовую для жильцов с собственным кухонным уголком. Ванную комнату жильцам приходилось делить. Доходы от сдачи комнат Мод не тратила – это было для нее хорошее подспорье к грядущей пенсии. Выйдя же на пенсию, примерно через год Мод прекратила сдавать жилье. К тому времени она скопила достаточно. Теперь она вот уже двадцать пять лет не работала и успела побывать в большинстве стран мира. Так что в этом году у Мод уже не возникло идеи, где можно провести лето.

В Индии чересчур жарко, в Ницце – многолюдно, в Париже слишком загрязненная атмосфера, как и в Нью-Йорке. Может, на Бали? Или на ее любимый средиземноморский остров – Сардинию? Но во всех этих местах Мод уже побывала по нескольку раз. Осталось ли хоть какое-то место, о котором Мод еще не думала? Ей ничего не приходило в голову. «Кажется, я становлюсь капризной», – со вздохом подумала Мод.

Она была опытной путешественницей, и обычно ездила налегке. Чувство, которое она испытывала, покидая дом с одним лишь авиабилетом с открытой датой возвращения в руках, было непередаваемо. Обычно Мод следовала заранее составленному плану путешествия, но крайне редко заранее бронировала жилье и транспорт для перемещения между теми местами, которые хотела посетить. Если ей где-то нравилось, она могла оставаться там сколь угодно долго. В основном такой стиль путешествия не предполагал наличия компании. Но это совершенно не волновало Мод, ибо именно того она и желала. Никакого нытья, никаких проблем. Она все решала сама.

Мод включила кофемолку и отправилась в холл, забрать свежий номер газеты «Гётеборгс Пост». Она всегда читала за завтраком эту газету – в основном в силу многолетней привычки. Покончив с газетой, Мод обыкновенно открывала свой маленький ноутбук, чтобы полазать в интернете. В сети она могла быстро получить свежую информацию о том, что происходит в мире. В последнее время в интернете она еще и занималась поиском дешевых авиабилетов. Ноутбук оказался необходимой вещью. Восемь лет назад Мод не вернула его организаторам курсов по цифровой грамотности для пенсионеров. Там она представилась именем Шарлотты. Окончив курс, пенсионеры должны были вернуть все переносные компьютеры, однако Мод просто не отвечала на звонки и сообщения. Лишь когда организаторы сообщили ей о своем намерении обратиться в полицию, Мод отправила им короткое письмо:



Уважаемые организаторы образовательных курсов!

С прискорбием вынуждена сообщить вам о скоропостижной кончине моей сестры Шарлотты. Несчастье произошло три недели назад. Среди вещей покойной я не обнаружила никакого компьютера.

С наилучшими пожеланиями,

Мод Адельшё.



Благородную фамилию бывшего жениха Мод использовала, чтобы внушить к себе больше уважения. Очевидно, эта уловка подействовала, так как в дальнейшем Мод более не получала требований вернуть компьютер законным владельцам.

Подрумянив пару кусков хлеба, Мод по своему обыкновению намазала их тонким слоем апельсинового конфитюра, положив сверху ломтики хорошо выдержанного сыра «Греве»[1]. На плите как раз сварилось яйцо – ровно три минуты. Так выглядели завтраки Мод вот уже сорок лет. До того каждое утро ей доставалась каша или молочный кисель, потому что Шарлотта соглашалась есть только эти блюда.

Добавив в свой крепкий кофе немного теплого молока, Мод составила все на поднос и отправилась в ТВ-гостиную. Со вздохом облегчения Мод опустилась в просторное отцовское кресло. Без спешки, методично принялась изучать газету, от первой до последней страницы, как и всегда. Мод позволяла себе пропустить только спортивные материалы.

Когда Мод дочитала до колонки объявлений, ее внимание неожиданно привлек заголовок:



«Для любви никогда не поздно», – считает Густав, 90, замуж за которого согласилась выйти Заза, 55».



Когда Мод увидела фото улыбающейся пары, поначалу у нее в голове ничего не щелкнуло. Она просто отказывалась осознать то, что только что прочитала. Это не могло быть правдой! Мужчиной на фото был ее Густав. А кем была женщина, Мод тоже знала, и даже слишком хорошо. Чтобы успокоиться и умерить скачущий пульс, Мод пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Затем она принялась за чтение заметки, из которой следовало, что прошлой осенью овдовевший пять лет назад Густав Адельшё во время круиза по Средиземному морю познакомился с актрисой Зазой Хенрикс. Они обручились в канун Нового года, и теперь, перед Троицей, им предстояло пожениться. Статья заканчивалась так:



«После свадебной церемонии счастливые молодожены планируют поселиться в родовой усадьбе супруга – Экенэсе, которая расположена в предместье Сунне в Вермланде. Торжество состоится в комплексе «Сельма Спа». Известный отель берет на себя все хлопоты о предстоящем празднестве, так что молодые смогут всецело насладиться этим днем в компании родных и друзей».



Дочитав до точки, Мод почувствовала, что по-настоящему зла. Все это нехорошо, очень нехорошо! Ей явно было известно больше, чем автору газетной заметки. И уж точно больше, чем бедняге Густаву.

Все эти годы Мод незаметно следила за жизнью Густава.

Он женился на состоятельной девушке из Вермланда. Так что Экенэс был ее родовой усадьбой, а не его. У них родились двое детей, но, к несчастью, мальчик в возрасте десяти лет скончался от лейкемии. Дочь выучилась на стоматолога и вышла замуж за своего коллегу. Мод было известно, что у тех родилось трое детей, все они уже выросли и выпорхнули из гнезда. Мод также знала, что дочь Густава вместе с мужем совместно владели врачебной практикой в Торсбю. Жили они все в усадьбе Экенэс. Густав со своей ныне покойной женой уехали оттуда десять лет назад, когда она заболела, однако теперь, очевидно, они с будущей женой планировали туда снова въехать.

Мод, хорошо зная его нареченную, была уверена, кто настоял на переезде.

В то время, когда Мод была ее классной руководительницей, Зазу Хенрикс звали Сив Ханссон. Уже тогда Мод считала ее конченой распутницей. Сив часто прогуливала занятия, не уделяла внимания урокам и не слишком обращала внимание на нотации по этому поводу. Она с компанией тайком выбегала покурить на перемене. Единственными интересами Сив были косметика, шмотки и мальчики. Отметки она имела соответствующие, но юную даму это не беспокоило. Когда обеспокоенный специалист по профориентации задал ей вопрос о ее планах на будущее, пятнадцатилетняя Сив без тени сомнения заявила, что собирается стать актрисой.

На несколько лет Мод потеряла Сив из виду, но однажды совершенно неожиданно обнаружила ее фото в утренней газете. На фотографии большого формата Сив позировала абсолютно голой. Подпись под фото гласила, что Сив, к тому моменту уже сменившая имя на Зазу Хенрикс, снялась в шведском порнофильме, премьера которого вскоре должна была состояться. Фильм провалился в прокате. После этого Мод стала следить за жизнью Сив – так она поступала в отношении определенных людей, за которыми, по различным причинам, считала необходимым приглядывать на расстоянии. Маленький компьютер оказался очень полезен в том, что касалось отслеживания изменений в жизни людей. Так Мод узнала о том, что кинокарьера Сив завершилась сама собой после первого же фильма. В последующие годы Сив получала роли второго плана в различных порнолентах, но карьеру так и не сделала. Иногда ее имя всплывало в прессе, чаще всего при скандальных обстоятельствах. Однажды она побывала замужем за режиссером средней руки, но развод последовал уже через год. За прошедшее время у Сив было множество отношений, но детей она так и не родила.

С книжной полки Мод сняла папку с наклейкой «Ученики» и пролистала до буквы «Х». Аккуратно вставленные в пластиковые файлы, там хранились все статьи из газет и сетевых изданий, которые Мод за долгие годы собрала о Сив Ханссон, известной также под именем Заза Хенрикс. Мод наскоро пробежала их глазами.

После этого она решительно взяла в руки мобильник. Настало время забронировать первое путешествие грядущего лета. По правде говоря, за всю свою долгую жизнь Мод так ни разу и не побывала в спа.

Так как Пасха в этом году была поздней, то поздней была и Троица. В солнечный и довольно теплый день в начале июня Мод прибыла в городок Сунне. За ней и двумя другими гостями отеля на железнодорожную станцию прислали такси. Спутниками Мод оказалась пара лет шестидесяти, вне всяких сомнений, давно и прочно женатая. За все короткое время поездки в отель они не обменялись друг с другом ни единым словом. Багаж Мод состоял из дорожной сумки и увесистой трости с резиновым наконечником. Трость кто-то прислонил к стене в поликлинике и забыл там, а Мод, возвращаясь с консультации по поводу конъюнктивита, прихватила ее с собой. «Никогда не знаешь заранее, когда может пригодиться такая вещь», – подумала Мод.

Дома у нее уже стояли ходунки, которые кто-то из родственников умершего соседа позабыл у ворот дома. За годы эти ходунки тоже успели хорошо послужить Мод. Однако на этот раз она решила ограничиться тростью.

Сам отель был расположен довольно высоко на склоне холма, откуда открывался прекрасный вид на озеро Фрикен. Здание было узкое, с высоким фасадом. Такое архитектурное решение, вероятно, оправдывалось тем, что из всех номеров открывался вид на озеро.

Изнутри здание на вкус Мод, оказалось чересчур современным, но она не могла не согласиться, что номер ей достался чистый и уютный. Еще на этапе бронирования она предусмотрительно выделила себе время на процедуры по уходу за лицом, массаж, маникюр, педикюр и расслабляющую ванну. Никогда в жизни Мод не позволяла себе подобных вещей, так что сейчас они были как нельзя кстати.

Всю вторую половину дня в четверг Мод посвятила спа-процедурам, плавала в теплом бассейне и потела в сауне. Свой старый купальник она забыла дома, поэтому купила новый на стойке ресепшен. Посетив занятие по аквааэробике, Мод поняла, что это не для нее: в просторном бассейне становилось слишком тесно. Люди скакали вокруг, как ненормальные, плескались, подстегиваемые бойкими командами подтянутого тренера в тесном трико, стоявшего на краю бассейна.

Так как Мод оплатила полный пансион, она позволила себе сполна насладиться вкусной едой. Ночью она глубоко и без сновидений спала в удобной постели. В первой половине дня в пятницу у Мод были назначены последние процедуры – маникюр и педикюр. Когда она покинула благоухающий кабинет, ногти на пальцах ее рук и ног сверкали жемчужно-розовым лаком. «Во имя Господа, почему же я никогда не делала этого раньше?» – с сожалением подумала Мод.

Надев новенькую белую блузку и темно-синюю прямую юбку Мод, слегка опираясь на свою трость, отправилась в ресторан. Несмотря на то, что она знала, чего ожидать, у Мод все равно перехватило дыхание, и ей пришлось замедлить шаг. За одним из столиков сидела Сив Ханссон, теперь известная, как Заза Хенрикс, и обедала в компании другой женщины и мужчины значительно старше себя.

У Мод подкосились ноги. Немного сутулый плешивый мужчина был ее Густавом. Он был красиво одет – в светлые брюки и голубой клубный блейзер. Когда Густав поднял бокал с белым вином, чтобы чокнуться со своими дамами, Мод заметила, что его исхудавшая рука немного дрожит. «Мы действительно состарились – и я, и ты», – с нежностью подумала Мод. Но нельзя было и дальше стоять посреди зала, предаваясь сантиментам. Мод предстояло выполнить важную миссию. Нужно было сфокусировать все внимание на ней.

Мод подошла к столу, ломившемуся от яств, и положила себе на тарелку еды. Аккуратно держа полную тарелку в левой руке, правой Мод опиралась на трость, мысленно напоминая себе прихрамывать.

За столиком неподалеку от Густава и его дамочек обнаружилось свободное место. У сидевших за столом людей Мод вежливо попросила разрешения занять его, против чего они не возражали. Из беседы соседей Мод сделала вывод, что за едой они хотят немного перевести дух, прежде чем в два часа пойти на занятия зумбой.

Мод выбрала место идеально. Отсюда можно было беспрепятственно наблюдать за Зазой и ее подружкой. Они были настолько похожи, что Мод начала подозревать, что они родственницы. У обеих были обесцвеченные волосы средней длины. У обеих был плотный макияж, хоть со времен юности Сив стиль его сильно видоизменился. На тонком летнем платье Сив красовался глубокий вырез, открывающий взорам щель между ее пышных округлых грудей. Была ли к ней столь щедра природа? Вряд ли. Скорее здесь поработал искусный пластический хирург. Рука хирурга была видна и на лице Зазы, черты которого выглядели гораздо более четкими и яркими, чем у предполагаемой сестры. Черты лица той казались слегка расплывшимися, будто на экране с низким разрешением. Очевидно, подружка была старше Зазы и средствами на оплату услуг пластического хирурга не располагала, решила Мод.

Было ясно, что трое за соседним столиком уже употребили по нескольку бокалов вина. Они громко смеялись и чокались. Через какое-то время Густав начал клевать носом, и обе сопровождавшие его женщины поднялись на ноги. Они помогли ему встать и, подхватив под руки, повели к выходу из зала. Мод сделала вид, что они совершенно ее не интересуют, но когда они проходили мимо, сердце ее забилось чаще. Никто из всей троицы не обратил на нее ни малейшего внимания.

Мод еще какое-то время посидела за столом и попробовала десерт. Затем она отправилась в лобби-бар, чтобы выпить кофе. Но прежде чем сесть за столик, Мод подошла к стойке ресепшен. Так как девушка – администратор была занята регистрацией большой группы гостей, прибывших на туристическом автобусе из Норвегии, Мод незаметно стащила номер «Экспрессен», лежавший на стойке. Отчасти она сделала это потому, что хотела пробежать глазами последние новости, отчасти газета была ей необходима, чтобы прятать за ней лицо.

Мод не пришлось ждать долго – вскоре на выходе из лифта показались подруги. Обе были одеты в белые купальные халаты, а в руках несли большие полотенца. В своих махровых тапках они прошлепали к бару, громко смеясь над какой-то шуткой. Заза завладела вниманием молодого парнишки за стойкой, заказав два больших бокала крепкого пива. Мод тихонько поднялась из своего кресла как раз в тот момент, когда женщины стали спускаться по лестнице, ведущей в бассейн. На лифте она поднялась к себе в номер и быстро переоделась. Выходя из номера, она прихватила свою трость, которая стояла возле двери. Одетая в купальник, халат и махровые тапки, Мод на лифте спустилась к бассейну. Там она уже совершенно не выделялась среди прочих гостей.

Заза с женщиной, которая, вероятно, приходилась ей сестрой, сидели в раздевалке и пили свое пиво. Слушая их разговор, Мод поняла, что обе они разочарованы тем, что свободных мест ни в одном из джакузи рядом с главным бассейном не было. Очевидно, они планировали наслаждаться пивом, сидя в джакузи. Мод обратила внимание, что свою компаньонку Заза называет Кики. Не глядя на них, Мод сбросила тапки и повесила халат в шкафчик. Она приняла душ и натянула новый купальник, а затем медленно поплелась к двери, ведущей в бассейн. Она крепко держалась за трость, все время напоминая себе о необходимости прихрамывать.

Выйдя из душевой, Мод прислонила трость к стене и окунулась в приятно-теплую воду бассейна.

Мод успела несколько раз потихоньку проплыть туда-сюда в пустом бассейне, когда из раздевалки наконец показались Заза и Кики. Они с фырканьем и визгом плюхнулись в воду и начали плескаться, словно маленькие девочки. Назвать это плаваньем можно было лишь с большой натяжкой. В основном они стояли у кромки бассейна и трепались. Проплывая мимо, Мод успела выхватить несколько фраз из общего потока:

– Завтра приезжает его гребаная дочурка…    на семь лет старше меня… – проговорила Заза с многозначительной усмешкой. Кики так громко захохотала, что Зазе пришлось ее перекрикивать:

– Только представь, в какой она будет ярости! – смогла разобрать Мод среди взрывов хохота.

Услышав достаточно, Мод выбралась из воды. Она была так взволнована, что чуть не забыла у бассейна свою трость. Мод долго стояла под душем, но услыхав приближающиеся пронзительные голоса Зазы и Кики, быстро юркнула в сауну. Там было просторно, сауна могла бы вместить двадцать человек сразу. Мод прошла в дальний угол и расстелила свое полотенце на нижней лавке. Трость была у нее при себе. Мод присела и попыталась расслабиться. Через пару минут в сауну вошли Заза и Кики. Никто из них не обратил внимания на присутствие высохшей старушки в дальнем конце сауны. Заза фыркнула:

– Я позабочусь о том, чтобы он заснул сразу после ужина. Долго ему не выдержать… ну, ты понимаешь.

Она подмигнула Кики, и сауна тут же взорвалась от хохота.

– Топчик! Тогда мы с тобой сходим в бар. А потом – в клуб! – подхватила Кики.

«Бедняга Густав, все именно так, как я и подозревала», – подумала Мод, продолжая неподвижно лежать на своем месте.

– Пойду-ка я организую нам еще по пиву, – сказала Заза.

– Звучит как план! – воскликнула Кики.

Слегка покачиваясь, они поднялись на ноги. На мгновение Мод испугалась, что они обе собираются пойти в бар, но потом с облегчением увидела, что Кики просто решила расправить свое полотенце, чтобы перевернуться на спину. Со вздохом блаженства та вытянулась на своей лавке во весь рост. Когда за спиной Зазы захлопнулась дверь, Кики уже тихонько похрапывала. Мод осторожно проскользнула мимо нее и выбралась наружу.

Так как в ресторане все еще шел обед, раздевалка была пустой. Практически у входа в сауну была устроена небольшая купель с ледяной водой – не больше двух метров в диаметре. Мод пощупала воду пальцами ноги и, вздрогнув, для себя решила никогда туда не залезать. Однако купель могла прекрасно вписаться в ее план. Про себя Мод бегло повторила сценарий. Это мог быть ее шанс! Теперь оставалось лишь подготовиться и ждать подходящего момента.

Мод зашла в ближайшую душевую кабинку, которая находилась на расстоянии вытянутой руки от купели, и стала тщательно намыливаться. Трость она прислонила к стене, чтобы та была в пределах досягаемости.

Примерно через минуту Мод услышала, как открывается дверь в раздевалку. На несколько волнительных секунд Мод подумала было, что вошел кто-то другой, но, осторожно выглянув из душевой, убедилась, что явилась ее ничего не подозревающая будущая жертва. В каждой руке она держала по большому пластиковому стакану пива. Заза была целиком и полностью сконцентрирована на том, чтобы не поскользнуться, и не заметила голову Мод, поспешно скрывшуюся за душевой перегородкой.

Мод двумя руками крепко ухватила трость. Разглядев сквозь перегородку из стеклянных кирпичиков искаженный контур своей будущей жертвы, она встала наизготовку. Зазе оставалось преодолеть всего несколько шагов до двери в сауну, когда Мод незаметно выскользнула из своей кабинки, оказавшись позади нее. Прежде чем Заза успела повернуть голову, старуха изо всех сил толкнула ее концом трости. Заза, раскинув руки, полетела прямо на невысокую кромку купели. Так как в обеих руках она несла стаканы, то сгруппироваться не успела. С отвратительным хрустом голова Зазы ударилась о купель. Она осталась лежать на краю, свесив ногу и руку в ледяную воду. Мод поспешно столкнула безжизненное тело в купель, убедившись, что лицо жертвы полностью погружено в воду. Концом своей трости надавив Зазе между лопаток, Мод несколько минут удерживала её тело под водой. Лишь после этого Мод закричала.

– Помогите! Помоги-и-и-те! Она упала! На по-о-мощь!

Крик Мод эхом отдавался от покрытых кафелем стен. Практически сразу она услышала какие-то звуки со стороны сауны. Когда из-за двери сауны показалась заспанная Кики, ее взору предстала голая старуха, которая, склонившись над ледяной купелью, тыкала туда своей тростью, вереща:

– Хватайся! Держи… трость!

Кики, шатаясь, подошла ближе к круглой купели, и вот уже обе женщины громко звали на помощь.

Все сложилось ровно так, как планировала Мод. Услышав крики женщин, персонал ринулся в раздевалку. Среди общей неразберихи одна юная сотрудница отеля сжалилась над растерянной старушкой, которая стояла, шумно всхлипывая, у края купели, неловко завернувшись в банное полотенце. Девушка проводила ее к шкафчику и проследила за тем, чтобы старушка надела халат и махровые тапки. Мод поблагодарила услужливую девушку, и та, утешительно потрепав старушку по щеке, скрылась в раздевалке. Тогда Мод снова подхватила свою тросточку и вернулась на место трагедии. Там все пребывали в уверенности, что произошедшее стало трагической случайностью. Несчастная Заза Хенрикс поскользнулась на мокром полу и упала прямо в ледяную купель. Упала Заза неудачно, ударившись головой о кромку купели, которая раскроила ей череп. Два санитара, явившиеся, чтобы забрать тело, между делом обсуждали, что от погибшей несло алкоголем. На поверхности воды, которую кровь Зазы окрасила в розовый цвет, как зримое свидетельство их правоты покачивались два пластиковых стакана.

Человек, представившийся начальником службы безопасности отеля, подошел к Мод и спросил, как произошло несчастье. Она ответила, что мылась в душе и не видела момент падения.

– У меня неважно со слухом, да еще и в глаза попало мыло. И вода шумела, так что я ничего не слышала. Но видимо, что-то я все же почувствовала… потому что внезапно обратила внимание, что в воде кто-то лежит. Я… любезный мой… я сейчас снова начну плакать… бедняжка… она лежала в воде. Я не смогла ей помочь… она не хотела хвататься за трость… так много крови… бедняжка, бедняжка… – всхлипывая, бессвязно бормотала Мод.

Начальник службы безопасности немного неуклюже похлопал Мод по плечу и удалился.

Дочь Густава забрала отца из отеля спустя несколько часов после смерти его нареченной. Густав выглядел растерянным, и взгляд у него был пустой. Мод подозревала, что теперь он вряд ли осуществит намерение вернуться в Экенэс. Вероятно, по этой самой причине дочь выглядела не слишком опечаленной.

Мод осталась в отеле еще на два дня. Несмотря на то, что она впервые посетила спа лишь на склоне лет, Мод точно знала, что этот раз не станет последним. Она вкусно ела и пила. Днем она совершала долгие прогулки по беговым дорожкам, проложенным в лесу, за территорией отеля. По утрам и вечерам Мод плавала в теплом бассейне, а перед сном, окунувшись в купель, еще и парилась в сауне. Зазе не было места в ее мыслях. Еще до того, как настало время возвращаться домой, Мод наконец определилась с летним путешествием. В интернете она отыскала горящий тур на свой любимый остров Сардиния. В стоимость тура входила неделя проживания в дешевом отеле, однако для Мод были важны только авиабилеты. На острове было множество небольших уютных пансионатов, уже знакомых Мод. К тому же, прямо у моря – в Порто Торрес – построили шикарный спа-отель. Если Мод захочется, она сможет провести там несколько дней. А может быть, решит остаться там до конца сентября. Или даже дольше.

«Поживем – увидим», – сказала себе Мод.

Фрекен Мод в поисках рождественского умиротворения

Ранним утром в сочельник на кладбище царили тишина и покой. Мод, прокладывая себе путь по засыпанной снегом дорожке, громко и протяжно вздохнула. Она могла себе это позволить – ведь сейчас Мод пребывала в полном одиночестве. В такое время поблизости не встретишь ни единой живой души, а остальных она не потревожила. Резиновые колеса ходунков упрямо поворачивались перпендикулярно движению, когда Мод толкала их вперед по снежной целине. С некоторым трудом добравшись до могилы, она отставила ходунки в сторону. В проволочной корзине, приделанной к ходункам, стояла сумка, из которой Мод достала свечи в специальных подсвечниках, и еще спички. Двух свечей на семейном погосте будет вполне достаточно – одна для родителей, другая – для сестры. Кладбищенские свечи стоят дорого.

Старшую сестру Мод звали Шарлоттой. Сама Мод была, что называется, поздним ребенком, залетным, как теперь говорят. К удивлению родителей и большому неудовольствию сестры, Мод появилась на свет через одиннадцать лет после Шарлотты. Шарлотте прекрасно подходила роль единственного ребенка. О младшей сестренке она уж точно не мечтала.

Мод внезапно вспомнились шикарные приемы, которые устраивали родители. В особенности хорошо Мод помнила пышные празднества, которые традиционно устраивались в канун Нового года. Она помнила вкусную еду, горящие в высоких канделябрах свечи, хлопки откупориваемых в полночь бутылок шампанского, гул веселых голосов, запахи сигар и дорогих духов. Помнила Мод и изысканные туалеты дам.

Все это внезапно прекратилось, когда прямо во время собрания ложи Странной Братии^* с милым папой приключился инфаркт. Расхохотавшись над чьей-то шуткой, он вдруг упал замертво.

После его смерти мать по разным причинам воздерживалась от смеха. Она была пятнадцатью годами младше отца, и, казалось бы, должна была бороться и жить дальше. Но силы, покинувшие ее, были словно похоронены вместе с отцом. Через два года не стало и матери. Возможно, ее сломил стыд за их экономическое и социальное падение – так привыкла думать Мод. Когда семью постиг этот удар, самой Мод едва исполнилось восемнадцать, и она только что начала учебу в университете. Мод собиралась выучиться на преподавателя английского и французского языков.

Примерно за год до этих событий у Шарлотты подтвердился «нервный недуг», как называла это мать. Еще мать говорила, что «у Шарлотты чуткая душа художника». Сестре было тридцать, и к началу войны она все еще была не замужем. Фобии и ипохондрия постепенно завладевали ею. Шарлотта была профессиональной пианисткой, но никогда не выступала перед публикой. И приглашать на дом учеников она тоже была не в состоянии.

Небольшой капитал, который оставался у них после продажи дома, во время войны незаметно растаял. Им с Шарлоттой повезло, что после смерти матери они смогли остаться у себя в апартаментах, и продолжали там жить бесплатно. Однако за электричество, воду и отопление платить было необходимо. Мод не могла забыть, как в долгие лютые военные зимы вымерзала вся квартира. Слой инея, который нарастал с внутренней стороны окон, был таким толстым, что сквозь него ничего нельзя было разглядеть. Они ютились в кухне и расположенной рядом спальне, наглухо законопачивая все двери, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Остальные помещения в квартире не отапливались.

Во время войны Мод смогла устроиться преподавателем на Высшие женские курсы. Там она с самого начала почувствовала, что работа ей подходит. Однако это не решало финансовых проблем Мод – ведь ей приходилось заботиться еще и о Шарлотте.

Трепетный огонек кладбищенской свечи освещал потускневший от времени текст, выбитый на высокой – в человеческий рост – могильной плите. Шарлотта умерла тридцать семь лет назад. Лишь после ее смерти Мод смогла зажить своей собственной жизнью. «Лучше поздно, чем никогда», – говорила себе Мод.

Поток воспоминаний Мод был прерван ощущением холода в ногах. У Мод были крепкие башмаки, но подкладка уже начала изнашиваться. Возможно, пришло время купить новые?

С тяжким вздохом Мод принялась выталкивать ходунки на нерасчищенную дорожку. За ночь навалило целую кучу снега. Мод прислушалась. Вдалеке ей почудилось гудение мотора, больше всего напоминавшее трактор. Резкий скребущий звук подтвердил догадку Мод – приближалась снегоуборочная машина. Мод удовлетворенно отметила, что слух ее до сих пор оставался острым. Ровесники Мод в большинстве своем к этому возрасту практически оглохли. Но только не Мод. Хотя, быть может, не так уж это и хорошо. Будь Мод глухой – смогла бы избежать Проблемы.

Мод решительно отогнала мысли о Проблеме и принялась пробираться к кладбищенской ограде. Добравшись до автобусной остановки, расположенной у самых ворот кладбища, Мод еле переводила дух. Ей даже пришлось немного посидеть на обтянутой непромокаемой тканью перекладине ходунков. «Отличная вещица, однако», – подумала Мод. Не то чтобы ходунки ей в самом деле были необходимы – просто после смерти инженера Олссона они оказались никому не нужны. Никто из его детей их не забрал – очевидно, они вовсе не подозревали, что оставленные у входной двери ходунки могли принадлежать их отцу. Когда имущество умершего было вывезено, а квартира продана, ходунки так и остались стоять на своем месте. И Мод попросту забрала их к себе домой. А прошлой осенью, споткнувшись о ковер, Мод вывихнула колено. И тогда ей нехотя пришлось воспользоваться ходунками – чтобы выходить из дому по своим делам. В то время на улице была жуткая гололедица, и в планы Мод совершенно не входило еще одно падение. Мод быстро сообразила, сколько преимуществ открывало перед ней использование ходунков: на них было удобно опираться, на них можно было присесть и передохнуть, в автобусах ей внезапно стали уступать место, в магазинах люди придерживали для нее двери, а продавщицы средних лет вдруг становились с нею любезны… да они практически сюсюкали! Так что ходунки оказались классной вещью.

Когда Мод оказалась в автобусе, мысли ее вновь вернулись к сестре. Шарлотта, словно неприкаянный дух, блуждала по пустым темным комнатам, отказываясь выходить на улицу. В шестидесятое психическое состояние Шарлотты неуклонно ухудшалось. Не было никакого смысла даже пытаться заводить разговор о возможном отъезде Мод, даже на один день. Сестра впала бы в еще большее безумие, чем то, в котором уже пребывала. Малышка Шарлотта ведь не могла сама о себе позаботиться! Кто станет готовить для нее еду и следить за тем, чтобы она принимала свои лекарства? Кто будет рядом с Шарлоттой, когда отчаяние в очередной раз вонзит в нее свои острые когти?

Хуже всего то, что все это было правдой. Когда болезнь Шарлотты стала прогрессировать, со временем ей стали необходимы все более сильные препараты. Бо́льшую часть суток она теперь проводила в полубессознательном состоянии. Очевидно, лучше было бы поместить Шарлотту в специальное учреждение. Когда лечащий врач предлагал ей какую-либо форму ухода и попечения, та всегда быстро приходила в себя и строго выговаривала:

– Моя сестра никогда этого не позволит! Мы с ней всегда жили вместе! Она обо мне сама позаботится!

Шарлотта целиком и полностью зависела от сестры, на которую был возложен каждодневный уход и забота о пропитании для них обеих. Казалось, что свои собственные мечты Мод уже никогда не осуществит.

Пока однажды вечером, стоя на кухне, Мод не почувствовала, как из холла потянуло сквозняком. Выбежав в коридор, Мод увидела, что входная дверь открыта нараспашку. Шарлотта, будучи не в себе, ухитрилась отпереть ее и выскользнула в тамбур, погруженный во мрак. В слабом свете, исходящем из лифтового окошка, Мод скорее угадывала, чем различала фигуру Шарлотты. Перед лифтом была широкая площадка. От нее к уличной двери вела длинная мраморная лестница. Худая фигура на глазах у Мод беспокойно заметалась по площадке возле лифта.

– Есть кто? – ее слабый голос эхом раскатился по этажам.

Постепенно Шарлотта подбиралась все ближе к краю площадки. Мраморная лестница утопала во тьме. Мод казалось, что сестру неумолимо затягивает в черный провал. Эта высокая крутая лестница… Оцепенение спало, и Мод бросилась к распахнутой двери. Шарлотта стояла, балансируя на самом краю верхней ступеньки. Мод закричала – или она этого не сделала? Само собой, она попыталась удержать сестру… Мод отчетливо помнит, как скользнула кончиками пальцев по мягкой клетчатой ткани ее халата. Но Шарлотта… сорвалась и исчезла в этой кромешной тьме.

Три недели спустя Шарлотта скончалась в больнице от вызванных серьезным сотрясением мозга осложнений. Мод просидела все это время у ее постели. Сестра так ни разу и не пришла в сознание.

Все долгие годы, что Мод обеспечивала их совместный быт, пенсию сестры по инвалидности она целиком откладывала на специальный счет. Со временем там накопилась кругленькая сумма. На следующий после похорон день Мод спланировала свое первое путешествие. Прямо в день окончания весеннего семестра она уехала. На автобусах и поездах в то лето Мод объехала Данию, Германию и Францию. В оставшиеся до пенсии пятнадцать лет Мод проводила каждые летние каникулы тем же образом – колеся по всему свету. Выйдя на пенсию, она продолжила любимое занятие.

Сетевой магазин «Гурме» даже в сочельник открылся уже в девять часов утра. Выходя из автобуса, Мод заприметила, что заведующий как раз собирался открывать дверь. По снежному месиву она принялась прокладывать себе путь к входу. Заведующий уже вошел и теперь приветливо махал рукой.

– Счастливого Рождества! Вы уже на ногах? – весело воскликнул он.

Мод вежливо улыбнулась. Из всех живых людей с заведующим местного магазинчика Мод в последнее время разговаривала чаще всего.

– Неплохо было бы успеть до того, как в магазины хлынет толпа озабоченных граждан, – отозвалась она.

– Умно, очень умно, – рассмеялся заведующий, выкладывая аккуратной пирамидкой упаковки с изюмом.

Магазинчик был на этом месте, сколько Мод себя помнила. Вначале здесь торговали молоком и сыром, потом его перепрофилировали под торговлю товарами первой необходимости. Теперь же этот магазин шаговой доступности специализировался на продаже деликатесов. Здесь можно было приобрести порционные обеды, которые нужно только разогреть в духовке или микроволновке. Их готовили на кухне одного ресторанчика в нескольких километрах отсюда. Продавали и другие вкусности – деликатесные сыры, экзотические фрукты, салаты, свежий хлеб, который прямо здесь и пекли, и прочие необходимые для жизни товары.

В прикрепленную к ходункам проволочную корзину Мод уложила два небольших пластиковых контейнера с маринованной селедкой и контейнер побольше с селедочным салатом. К этим продуктам вскоре присоединились голубой фарфоровый горшочек с сыром стилтон, кусок выдержанного сыра горгонзола, кусок зрелого бри, коробка крекеров с солью, еще теплый солодовый хлеб, гроздь винограда, свежие финики, инжирный мармелад, две бутылки рождественского сидра, небольшой пакет свежего картофеля, несколько клементинов и маленькая коробочка шоколадок After Eight. Мод осталась очень довольна, отыскав на одном из подогреваемых лотков в отделе кулинарии порцию «Искушения Янссона»[2]. Порция тут же перекочевала к ней в корзинку. Теперь к рождественскому столу Мод оставалось приобрести только одно.

Мод принялась подталкивать ходунки к мясному прилавку. Юнец, который, по мнению Мод, не мог быть достаточно взрослым даже для конфирмации[3], стоял и вяло ковырялся среди упаковок с колбасами на полке, повернувшись спиной к стеклянной витрине. Мод остановилась прямо напротив него и сказала:

– Я бы хотела купить небольшой рождественский окорок-гриль.

Тот выдернул из одного уха наушник и спросил:

– Что?

Мод терпеливо повторила свою просьбу.

– Готовый окорок-гриль? – переспросил юнец.

Мод кивнула.

– Тогда топайте за куском от большого. Все маленькие окорока закончились. Здесь в округе полно одиноких пенсионеров.

Юнец язвительно хохотнул. Проявляя чудеса самообладания, Мод дала понять, что в таком случае согласна купить несколько ломтиков большого окорока, который красовался за стеклом холодильной витрины. Проходя мимо Мод, чтобы встать за прилавок, юнец вдруг дернулся и громко взвыл, и этот вой был слышен в каждом уголке магазина. К ним вприпрыжку примчался заведующий, который со страху развалил свою изюмную пирамиду.

– Что здесь происходит? – испуганно спросил он.

– Бабка меня уколола! – вскричал юнец, обличительно тыча пальцем в сторону Мод.

Мод, склонившись еще ниже к поручню ходунков, надтреснутым голосом проговорила:

– Что такое? Что он сказал?

Заведующий растерянно переводил взгляд с Мод на продавца и обратно.

– Ступай в комнату для персонала и успокойся! – наконец суровым голосом велел он мальчишке.

– Но бабка…