Мы посидели и обсудили ситуацию, а потом к нам в овражек спустился незнакомый пехотный офицер.
— Подпоручик Водолей, командир пехотного взвода.
Аспид в ответ отрекомендовался командиром зенитного отделения и спросил:
— Чем обязан?
— Я от штабс-ротмистра, мне унтер на отделение нужен.
Брови прапорщика поползли вверх.
— Я тут при чём?
Взводный пехотинцев развёл руками.
— Штабс-ротмистр к вам послал. У него свободных людей нет.
— Так и у меня нет! — заявил Аспид.
— Послушай, прапорщик, — вздохнул Водолей. — У меня на четыре отделения один унтер и два ефрейтора, остальные — новобранцы!
Аспид остался непоколебим.
— Не мои проблемы!
Подпоручик его словно не услышал.
— Фельдфебеля прямым попаданием накрыло, а я не могу в двух местах одновременно быть! — продолжил он изливать душу. — Если над этими бестолочами унтера не поставить — разбегутся!
— Ничем не могу помочь! — отрезал Аспид, но такой ответ взводного пехотинцев не удовлетворил.
— Вот штабс-ротмистру об этом и скажите! Пусть тогда сам кого-то выделяет! Идёмте!
И они ушли. Я озадаченно глянул вслед командиру, а Варлам усмехнулся:
— Вот же простой как три копейки! — Он взял лом и окликнул своего второго номера: — Пуля, хватай лопату!
Они принялись вгрызаться в землю, я тоже филонить не стал, подхватил автомат и лопату, ползком вернулся к тому месту, где надлежало выкопать лежачий окоп и распластался на земле, не желая лишний раз маячить на всеобщем обозрении. До противоположной опушки с полкилометра, запросто может снайпер достать.
Плоская гранитная плита выдавалась из земли всего лишь сантиметров на десять и полноценным укрытием служить не могла, первым делом я начал отгребать от неё мелкие камни, а только очистил небольшой пятачок, послышался голос Аспида:
— Линь! Давай сюда!
Я забрался под настил, отряхиваясь, вышел к грузовику и обратился к командиру:
— Да, господин прапорщик?
Тот скорчил недовольную гримасу и огорошил меня неожиданным известием:
— Поступаешь в распоряжение подпоручика Водолея. Примешь командование над отделением.
Я так и захлопал глазами.
— Как так? Я ж за рулём!
— Сменю тебя, — заявил прапорщик.
— Но почему именно я?
Аспид тяжко вздохнул.
— Штабс-ротмистр приказал оказать содействие армейцам и отрядить к ним одного из вахмистров. Командира зенитного расчёта я отдать не могу, остаёшься ты. Всё, собирай вещички и двигай!
Двигай! Ну здорово!
Вот только протестовать смысла не было ни малейшего — кого ещё сбагрить, если не случайного в роте человека? — и я полез в кабину грузовика. Большую часть вещей выложил из мешка и сунул под сиденье, забрал с собой исключительно боекомплект. Имелись у меня серьёзные подозрения, что служба на новом месте долго не продлится.
Ну какой из меня командир отделения, ну в самом деле?
Подпоручик Водолей отыскался у обозной телеги на поляне с полевой кухней и госпитальной палаткой. Полог той был закреплён в поднятом положении, внутри санитар бинтовал плечо молоденького бойца; других раненых поблизости не наблюдалось, только валялась куча окровавленных бинтов и заскорузлых бурых комков ваты да сильно пахло кровью и чем-то медикаментозным.
— Господин подпоручик, младший вахмистр Линь в ваше распоряжение прибыл! — по-уставному отрапортовал я, не забыв отдать честь, но особого впечатление на нового командира не произвёл.
Тот смерил меня скептическим взглядом и уточнил:
— В корпусе младшим сержантом был?
— Так точно!
— Командный опыт?
— Начальником караула служил, — сказал я, не став упоминать, что речь идёт о работе в службе охраны института.
Взводный пехотинцев кивнул и передвинул ко мне книгу учёта личного состава, а стоило только внести свои личные данные и расписаться за назначение и ознакомление с уже подшитым туда приказом об откомандировании, споро состряпанным кем-то из подчинённых командира пограничников, объявил:
— В четвёртом отделении девять человек, и вот что, Линь: твоя задача не дать этим обалдуям разбежаться. Отвечаешь за это головой. Если кто-то дезертирует, пойдёшь под трибунал. Выбыть они могут либо по ранению, либо в случае смерти. И в том, и в другом случае потрудись предъявить раненого или покойника. Усёк?
— Так точно, — ответил я без особого энтузиазма. Не могу сказать, будто так уж близко к сердцу угрозу принял, но и настроения она мне отнюдь не улучшила. — Разрешите вопрос?
— Спрашивай.
— Они хоть немного обучены?
— А сам как думаешь? — вопросом на вопрос ответил взводный. — Нет, конечно! Нами тут просто дыру заткнули. У тебя шесть призывников и три добровольца. Вроде кто-то даже стрелять умеет.
Со списком личного состава своего отделения я уже ознакомился, но ещё питал какую-то надежду, что не всё так плохо, а тут мне её на корню срубили. Девять новобранцев — это же караул просто! Оставалось лишь надеяться, что либо к нам подкрепление подойдёт, либо в Белый Камень отступим, задачу выполнив.
— Ладно, идём с личным составом познакомлю, — позвал меня за собой подпоручик и двинулся к нашему левому флангу.
Отведённые взводу позиции растянулись метров на двести, а то и все двести пятьдесят, и такое положение дел нисколько не порадовало. Да и командиры других отделений оптимизмом отнюдь не лучились. Сказать по правде, они так ещё и смурней моего выглядели.
Пока шли вдоль кромки леса, подпоручик попутно проводил вступительный инструктаж, перескакивая с пятого на десятое, не забыл сообщить и актуальную на сегодня связку пароль-отзыв.
Моему отделению нарезали под сотню метров лесной опушки и косогора, а дальше — там, где восточный склон становился заметно более крутым и начинался ельник, расположился заслон пограничников. Водолей сделал крюк и сначала представил меня заправлявшему там старшему вахмистру с окровавленной повязкой на голове, затем повёл знакомиться с собственными подчинёнными.
«Вот же Аспид, змей подколодный, удружил, так удружил!» — с досадой подумал я, когда где-то впереди раздались крики и ругань.
Мы продрались через подлесок и обнаружили, что два бойца увлечённо мутузят третьего, а тот прижимается спиной к сосновому стволу, прикрывает голову руками и не даёт повалить себя на землю. Остальные новобранцы в дурно подогнанной форме преспокойно сидели на брёвнышке и переговаривались, обсуждая ход драки. Винтовки в пирамидке стояли тут же.
— Отставить! — во всю глотку рявкнул подпоручик и рванул из кобуры на поясе револьвер. — К стенке поставлю, гады!
Парни мигом оставили свою возню, да и наблюдатели подскочили с брёвнышка — не сказать будто по струнке вытянулись, но нечто похожее на стойку смирно изобразить всё же попытались.
— Что тут происходит?! — потребовал объяснений взводный у драчунов.
На вид парням было лет по восемнадцать. Белобрысому рядовому, который до того прижимался спиной к сосне и прикрывал голову руками, подбили глаз и расквасили нос. Его оппонентам досталось не так сильно: у невысокого блондина кровил уголок рта, а его долговязому и длиннорукому товарищу прилетело по уху. И ни один ответить не удосужился, стояли молча, будто воды в рот набрали.
— Последний раз по-хорошему спрашиваю… — уже совсем негромко, но как-то на редкость внушительно произнёс Водолей, — что… здесь… происходит?
У парня с опухшей губой сдали нервы, и он нехотя сказал:
— Да этот реакционер развёл свою разлагающую пропаганду…
Взводный рявкнул:
— Представиться! Отвечать по форме!
— Рядовой Михаил Голец! — вытянулся по струнке блондин. — Причиной драки стала недопустимая политическая агитация, господин подпоручик!
Драчуны оказались троицей добровольцев, в ряды республиканской армии их привела активная гражданская позиция, только вот убеждения разнились самым радикальным образом. Двое оболтусов были центристами-скаутами, их оппонент входил в «Правый легион».
— Линь, у тебя как с политическими взглядами? — вникнув в суть проблемы, поинтересовался подпоручик.
— Я — февралист, среди этих точно любимчиков не будет, — заявил я, изрядно покривив душой. Центристы-скауты меня своими убеждениями особо не раздражали, а вот активистов «Правого легиона» я на дух не переносил.
— Ну и замечательно, — буркнул взводный и обратил своё внимание на бойцов, наблюдавших за дракой со стороны. — А вы, балбесы, их почему не разняли?!
Лично я думал, что ответа мы не дождёмся, но не тут-то было. Худощавый паренёк, форма на котором висела будто на вешалке, развёл руками и бесхитростно заявил:
— Так это… Стал быть, приказа не было, ваше бродие! А, может, оно так принято у городских? Нам бы потом, стал быть, ещё и накостыляли за них!
Подпоручик пригрозил говорливому бойцу кулаком и скомандовал:
— Стройся!
Троица драчунов присоединилась к сослуживцам, которые и без того уже стояли вдоль брёвнышка, немного потолкались, занимая места по росту, и замерли.
— Новый командир отделения — вахмистр Линь, — указал на меня Водолей. — Слушаться его беспрекословно! Всё, я ушёл.
И он ушёл, а я остался один на один с девятью новобранцами. Прежде столь многочисленным коллективом руководить ещё не доводилось, но начинающие операторы в отстойнике какие только номера не откалывали, так что я подавил неуверенность и приказал:
— Назовитесь!
Тут обошлось без неожиданностей, все бойцы взвода оказались в наличии, и я скомандовал:
— Кто умеет стрелять — шаг вперёд.
Вперёд выдвинулись все. Кто-то сразу и решительно, кто-то после явственной заминки, а два или три человека совершенно точно последовали за остальными, не желая выглядеть неумехами.
— А кто умеет стрелять хорошо? — переформулировал я вопрос. — В ростовую мишень на двух сотнях метров кто попасть сможет? Шаг вперёд!
На сей раз из строя выдвинулись троица добровольцев и говорливый живчик, а затем к ним присоединился ещё один деревенский призывник — кряжистый и плечистый, открытым лицом с носом картошкой чем-то напомнивший Василя. Что называется — парень от сохи.
— Вернитесь в строй, — командовал я и велел стоявшему первым скауту принести винтовку.
Тот взял из пирамиды трёхлинейку, подхватил с земли брезентовый ремень с кожаным подсумком на шесть винтовочных обойм и вернулся ко мне. Откинул затвор, продемонстрировал пустые неотъёмный магазин и патронник, повесил оружие на плечо.
— Винтовку под рукой держи, — распорядился я и вызвал следующего.
Разобраться с оружием получилось в итоге у всех, и я справился о боекомплекте. Ответ не порадовал: у бойцов имелось лишь по десятку патронов.
— Ваш бродие! Стал быть, нам патроны унтер-покойничек каждый раз выдавал, царствие ему небесное! — пояснил мне всё тот же деревенский живчик. — А его снарядом того-сь…
Я вздохнул и спросил:
— Зовут тебя как?
— Прокопом кличут, ваш бродие!
— Метнись за взводным, чтоб одна нога там другая здесь.
Повторять приказ не пришлось, боец умчался в лес, а я глянул на лежавшие у кострища инструменты. У отделения имелась штыковая лопата и ржавое кайло, да ещё в бревно был всажен топор. Тоже ржавый.
— За мной! — скомандовал я, желая осмотреть позиции отделения, но почти сразу наткнулся на воронку, трава рядом с которой была забрызгана чем-то бурым.
— Здесь фельдфебеля убило, — подсказал Антон — тот скаут, что стоял в строю первым.
— Сразу наповал, — добавил его товарищ Михаил.
Я промычал нечто маловразумительное, пошёл дальше и наткнулся на ещё одну воронку, куда глубже первой. Метрах в двадцати от неё вдоль опушки леса протянулась неглубокая траншея. С одной стороны она упиралась в полноценный окоп, с другой оказалась незакончена.
Грунт здесь выглядел не столь каменистым, как на моей прежней позиции, так что я наметил фронт работ, двух деревенских призывников поставил в охранение, двум велел углублять траншею, а последнего отправил проредить подлесок, дабы кусты не перекрывали линию стрельбы.
— Только на открытое пространство не суйся! — предупредил я его, после взглянул на добровольцев. — Мне ваши убеждения до лампочки, нихонцам — тоже. Начнёте дурить, и сами сдохните, и остальных под монастырь подведёте. Это ясно?
Те вразнобой заявили:
— Так точно, господин вахмистр! — но ничуть меня такой покладистостью не убедили.
Именно поэтому следующие пятнадцать минут я пытался своих подчинённых разговорить, но не слишком-то в этом преуспел. Тогда отправил скаутов орудовать лопатой и кайлом, а легионеру поручил вырубку подлеска. А там и Прокоп взводного привёл.
— Ну что опять не слава богу, вахмистр? — потребовал тот объяснений, даже не пытаясь скрыть раздражения. — У меня помимо тебя ещё три отделения имеется!
Я тянуть резину не стал, быстро и чётко обозначил все свои потребности:
— Патроны. Гранаты. Пулемёт. Лопаты. Бинокль. И ещё каски нужны.
Меж бровей Водолея залегла глубокая складка, он пожевал губу и заявил:
— Каски обещают со следующим обозом привезти. Как привезут, выдам. Патроны выделю. За расход будешь отвечать лично. О пулемёте не мечтай даже. У нас их всего два на взвод. Там, — неопределённо махнул он куда-то себе за спину, — они нужней. Гранаты тоже не дам. Твои оглоеды с ними обращаться не обучены, только повзрывают друг друга.
Насчёт пулемёта я спорить не стал, а вот касательно гранат упёрся рогом.
— Сам кидать буду!
— Ладно, — сдался подпоручик. — Посмотрю, что можно сделать. Лопат лишних нет, попробуй с пограничниками на этот счёт поговорить. Вдруг помогут.
Ну да, ну да! Вот так сослуживцы по щелчку пальцами лопатами и завалят!
Если Водолей и заметил промелькнувшую у меня на лице гримасу, то виду не подал и сказал:
— А бинокль дам. Есть один. Пошли кого-нибудь, боеприпасы и бинокль выдам.
— Прокоп! — позвал я.
— Здесь! — тут же отозвался боец.
— Нет, обожди, — передумал я и велел приблизиться скаутам. — Антон, Михаил, идите за патронами для отделения. И, господин взводный, сколько на пристрелку оружия выделить можно?
— Нисколько! — отрезал тот. — И думать забудь!
— Надо же мне знать, кто из них на что способен!
Подпоручик нахмурился, но всё же разрешил:
— Три патрона на человека. Не больше! И предупреди заранее, когда стрелять соберётесь.
Он удалился, скауты потопали следом, и тогда не сдержался Прокоп.
— Ваше бродие, за патронами мог бы и я сходить! Стал быть, не надорвался бы!
Работать лопатой ему определённо не хотелось, но, если уж на то пошло, на него у меня были совсем другие планы. Показался он мне, даже несмотря на некоторое косноязычие, товарищем ушлым, вот я и вручил ему кайло.
— Иди к зенитчикам, предложи обменять на две лопаты. У них почва каменистая, им нужнее. Если упрутся — соглашайся на лопату, но тогда стребуй ещё пилу до конца дня. А лучше договорись, чтобы пару сосен для нас свалили, сучья обрубили и на брёвна напилили.
— Будет исполнено, ваш бродие!
— Стой! — крикнул я уже вдогонку. — Ещё найди прапорщика Аспида, попроси подойти, если вдруг время свободное случится!
Я бы и сам к нему сходил, да только опасался новобранцев без надзора оставить. Мало ли что им в голову взбредёт, а мне потом отвечать. Ну его к лешему.
Единственной лопатой бойцы работали по очереди, да ещё один человек переводил дух после трудов праведных и заодно стоял в охранении, а остальные под моим присмотром заряжали, приводили к бою и разряжали свои винтовки в положении лёжа. Лучше всего это получалось у добровольца с подбитым глазом и деревенского крепыша, вроде как способного попасть в ростовую мишень за две сотни метров. Успехи остальных не радовали. Велел им даже штыки отомкнуть, дабы сами не напоролись и соседей не проткнули. Случайных выстрелов так и вовсе разве что чудом избежать удалось.
— Да не суйте вы по одному! — не выдержал я. — В обойму вставляйте, не ленитесь!
— И чего ради так упахиваться? — недовольно пробурчал один из отстающих, определённо державший винтовку второй или третий раз в жизни.
— По лопате соскучился? — немедленно поинтересовался я, выждал немного и повысил голос: — Не слышу ответа!
— Никак нет, господин вахмистр! Не соскучился!
— Вот и занимайся! Тяжело в учении, легко в бою!
Не могу сказать, будто я так уж рассчитывал на то, что из тренировок выйдет большой толк, но пока бойцы заняты, им не до дурных мыслей, прекрасно это по курсам помню.
— Демид, твоя очередь копать! — объявил я, и возившийся с винтовкой легионер скорчил недовольную гримасу.
— Я добровольцем записался не для того, чтобы землю рыть! — выдал он. — Я в армию пришёл с врагами республики биться!
Деревенские на это заявление вроде бы никак не отреагировали, но мне почему-то показалось, что ответа они ждут едва ли не больше самого добровольца. Возник даже соблазн разрешить дело рукоприкладством, благо в собственных силах я был целиком и полностью уверен, но так и самому пулю в спину словить недолго, поэтому горячиться не стал.
— До сражения с врагами ещё дожить надо, — пожал я плечами. — И тут уж даже не знаю, вражеских снарядов тебе опасаться надо или того, что Антоша с Мишаней отведут за кусты по душам поговорить, пока я отвернусь.
Демид всё понял верно, разрядил винтовку и отправился рыть траншею.
Выходит, не безнадёжен.
Скауты вернулись с двумя ящиками — деревянным и жестяным, ещё принесли армейский бинокль, один из окуляров которого оказался разбит.
— Это не мы, — сразу предупредил длинный Антон. — Это фельдфебеля бинокль.
— Как миной накрыло, так и вот… — добавил его товарищ Михаил.
Я махнул рукой, повесил бинокль на шею и снял крышку деревянного ящика. В том обнаружился запаянный цинк на триста патронов и ещё дополнительно к нему положили четыре бумажных пачки. Каждая содержала в себе по три уже снаряжённых обоймы, а, значит, выделили нам по сорок патронов на винтовку. Плюс ещё десяток имелся у каждого на руках — вроде не так уж и мало, да только совершенно непонятно, сколько нам тут оборону держать.
Непорядок.
Я решил поговорить об этом со взводным, но с мысли сбил длинный Антон.
— Господин вахмистр, подпоручик за патроны и гранаты расписаться велел! — протянул он мне несколько сшитых суровой нитью и скреплённых сургучной печатью листов, где в две нижние строчки внесли записи о выделении четвёртому отделению трёхсот шестидесяти винтовочных патронов и пятнадцати противопехотных гранат.
Я отмахнулся и взялся проверять содержимое второго ящика. Лежали гранаты с уже прикрученными деревянными ручками в два ряда — восемь в одном и семь в другом, да ещё сбоку приткнулся пенал с детонаторами и замедлителями горения.
А вот тут порядок, тут не подкопаешься.
Я поставил две подписи в соответствующих графах, отправил бойца вернуть журнал расхода боеприпасов и походную чернильницу с пером взводному, после крепко задумался. В итоге решил выдать каждому дополнительно ещё по две обоймы, а остальное придержать для тех, кто действительно умеет стрелять, если таковые вдруг в отделении отыщутся.
Вслед за скаутами прибежал Прокоп, вручил мне лопату и сказал, что уже можно идти за брёвнами. Я отрядил с ним половину отделения, а оставшихся бойцов разделил на две группы: одна продолжила рыть траншею, другой поручил углубить и расширить воронку.
Накроем сверху брёвнами, получится какой-никакой блиндаж. Ну или пусть даже просто землянка. Будет, куда боеприпасы убрать.
Неожиданно ниже по течению — там, где русло речушки уже скрылось за деревьями, — что-то раскатисто грохнуло, и тут же затрещали длинные очереди, а потом донеслись сверхэнергетические помехи и среди деревьев полыхнуло оранжевое пламя.
Происходило это всё в километре от нас, но я приказал бойцам укрыться в неглубоких пока что окопах. Перестрелка длилась не дольше пары минут, за это время прогремело ещё несколько мощных взрывов да сверкнула электрическим отсветом молния. Потом всё стихло, и с места боевого столкновения повалил густой дым; там определённо занялся пожар.
Прибежали Аспид, Водолей и незнакомый мне старший вахмистр из пограничников, они залегли поблизости от наших позиций и начали изучать в бинокли далёкую стену деревьев.
— Похоже, егеря кого-то прихватили, — решил наконец Аспид, и остальные с ним согласились.
— Только бы в нашу сторону пал не пошёл, — забеспокоился Водолей. — Ветер-то южный!
— Не, — покачал головой старший вахмистр. — В речку упрётся. Она хоть и курице по колено, но широкая, да и каменная россыпь по берегам.
Они с Водолеем ушли, а вот прапорщик задержался и спросил:
— Чего звал?
— Насчёт фортификации посоветоваться хотел, — пояснил я. — Сами видите, сектор нарезали немаленький, а в отделении вместе со мной десять человек. Как тут лучше всё организовать?
Аспид огляделся, потом указал направо.
— По центру и без твоего отделения народу хватает. Если в лобовую полезут, найдётся кому встреть. Окоп там, траншея тут — нормально. И место под блиндаж неплохое выбрал. Только отнорок от траншеи сюда выкопайте. Можно не глубокий, просто чтобы доползти и под огонь не попасть. А вот слева… Идём, поглядим…
Мы двинулись во фланг наших позиций, где косогор становился заметно круче и разрослись кусты и невысокие деревца. Эти заросли постепенно переходили в непролазный ельник, но за него отвечал уже не я, а тыловой заслон пограничников.
— Здесь тоже позиция нужна, — заявил прапорщик. — Тут незаметно подойти могут. В идеале пулемётное гнездо обустроить и кусты колючей проволокой заплести.
— Так нет у нас ни пулемёта, ни колючки! — подосадовал я.
Аспид двинулся в обратный путь, а уже у траншеи остановился и посоветовал:
— Поговори со штабс-ротмистром. Точно знаю, сапёры колючую проволоку привезли. Может, и с РПД кого-нибудь из разведчиков выделит.
— А лопату не дадите?
— Самим не хватает. Но из города ещё инструмент привезти должны, — заявил в ответ прапорщик и нахмурился: — Скажи, Линь, а чего это у тебя работа простаивает?
И точно: бойцы уже выбрались из окопчиков, но лопаты так и валялись на земле, а новобранцы расположились под деревьями и точили лясы.
Я набрал в лёгкие побольше воздуха для командного рыка, но послышался мерзкий визг, и Аспид рявкнул:
— В укрытие!
В траншее я оказался даже раньше подчинённых. Та представляла собой неглубокую канаву, пришлось скорчиться в три погибели на её дне, а секунду спустя — жахнуло! Снаряды начали рваться один за другим, с треском повалилась порубленная взрывом сосенка, а потом нас чуть не накрыло прямым попаданием — так приложило, что в ушах зазвенело, посыпались сверху комья земли и сосновая кора.
Кто-то из деревенских выскочил из окопчика, намереваясь припустить наутёк, и прапорщик едва успел ухватить его за ногу, дёрнул обратно. Я вцепился в солдатский ремень и потянул паникёра к себе, стиснул его ворот, повалил на дно траншеи и сам навалился сверху. Следующий снаряд рванул чуть дальше в лесу, по стволам застучали осколки.
— Да не дёргайся ты! — заорал я прямо в ухо продолжавшего вырваться бойца. — Угомонись, сволочь!
Пару минут спустя обстрел прекратился, и наступила звенящая тишина. Прапорщик приподнялся над бруствером и принялся изучать в бинокль опушку леса на противоположном берегу речушки, но атаки не последовало.
— Это они за своих поквитаться решили, — решил Аспид, отряхиваясь. — Видать, крепко им егеря хвост прищемили.
Я выбрался из траншеи и заорал:
— Чего разлеглись?! Хватайте лопаты и вперёд! Окопы сами себя не выроют!
Бойцы начали нехотя выбираться из траншеи, и тогда Аспид сказал:
— Возьми из машины ракетницу. Если прижмёт хоть сигнал подать сумеешь.
Совет показался отнюдь не лишённым смысла, и я послал Прокопа с прапорщиком, а заодно наказал предупредить взводного о начале учебных стрельб и попросить того переговорить с командиром пограничников о выделении колючей проволоки и пулемётчика. Насчёт последней просьбы никаких надежд не испытывал, но зато в случае чего не выйдет назначить меня крайним. Как-никак о проблеме своевременно сигнализировал.
— И бегом давай! — поторопил я напоследок Прокопа, после взял из ящика пачку патронов и принялся высматривать подходящую мишень.
Долго искать не пришлось — почти сразу взгляд зацепился за лежавшую средь каменной россыпи корягу, явно притащенную туда паводком. Дистанцию я на глазок оценил в двести метров, о чём бойцам и сообщил. А ещё предупредил, чтобы сами они попадания высматривать и не пытались, над бруствером не маячили и соблюдали осторожность.
Когда вернулся с ракетницей и отчитался о выполнении поручения Прокоп, я начал вызывать на огневой рубеж новобранцев, вручать им по два патрона и отслеживать результаты стрельб в бинокль, используя его как подзорную трубу. Несколько раз приходилось прерываться, поскольку хлопки выстрелов вызывали ответный огонь с той стороны, ладно хоть палили джунгары по нашим позициям не прицельно, а куда придётся. Гораздо больше проблем доставил прибежавший вскорости старший вахмистр — пограничник, который в безапелляционной форме потребовал немедленно прекратить провоцировать противника. Едва удалось спровадить его к взводному.
Отстрелялись в итоге как-то. Результаты нельзя было назвать выдающимися, но и в уныние они меня не повергли. Четверо новобранцев не попали в корягу даже близко; пули ушли в белый свет, как в копеечку. Я им даже по третьему патрону вручать не стал, сразу отправил стоять в карауле да окопы с блиндажом копать. Прокоп, Демид и Антон тоже особой меткостью похвастаться не смогли, но их пули стучали по камням в непосредственной близости от цели, а доброволец-скаут дополнительным выстрелом так и вовсе сбил кусок коры. Как минимум создавать плотность огня, паля в направление врага, эта троица была вполне способна.
Кто порадовал, так это второй из скаутов и не слишком уверенно заявивший о своём умении стрелять деревенский крепыш. Первый из выделенных пяти патронов попал в цель трижды, второй и вовсе промахнулся лишь единожды, в самый первый раз. Один оказался завсегдатаем тира, другой — охотником.
— Миша, Семён, держитесь ко мне поближе, сам буду вам цели назначать, — предупредил я, а пригорюнившемуся Прокопу дал новое задание: — А ты обеспечь нас водой и жди обоз из города. Должны инструмент привези. Стребуй лопату у взводного. Не дадут, зови меня.
— Будет исполнено, ваш бродие! — оживился паренёк. — Только время обеда, стал быть.
— Вот и узнай, что и как, — распорядился я. — Но главное лопату не проворонь!
Дожили! Обычную лопату сложнее раздобыть, нежели даже патроны!
Вот теперь окончательно осознал, что в армию занесло.
Теперь — да.
Глава 3
Как бы то ни было, сидеть без дела бойцам я не позволил, сам тоже в тени не прохлаждался и, скинув гимнастёрку, работал наравне со всеми. Было жарко и сильно парило, мою фляжку пустили по кругу и опустошили в один момент — да там разве что по два глотка каждому и досталось, — но вскоре Прокоп притащил ведро ключевой воды. И напиться получилось, и умыться.
Траншею особо не углубили, а отнорок от неё вглубь позиций и вовсе только-только наметили, зато всеобщими усилиями довели до ума блиндаж: чуть углубили и расширили воронку, по обеим сторонам от которой уложили два сосновых бревна потолще, а остальные устроили уже на них, поперёк. Конструкцию эту подбили клиньями и подпёрли камнями, сверху и по бокам набросали земли. Целиком всё отделение внутри, разумеется, уместиться не могло, но вместо сооружения ещё одного такого укрытия я велел рыть лежачие окопы на фланге, где прапорщик посоветовал обустроить пулемётную точку.
Пулемёт моему отделению никто так и не выдал, зато пара сапёров прикатила катушку колючей проволоки, принялась опутывать ею кусты и молодые деревца, дабы предельно затруднить неприятелю подход к нашим позициям с левого фланга. Потом принесли немалых размеров котёл с гречневой кашей, заправленной тушёнкой, и флягу с горячим чаем, а когда мы отобедали, кто-то из деревенских призывников спросил:
— Господин вахмистр, а мы надолго тут? А то в землю зарываемся что твои кроты!
— Надолго или нет — даже командиры пока не знают, — пожал я плечами, — но думаю, скоро подкрепление пришлют. Не пропадут окопы, не переживай.
— Во дела! Придут на всё готовенькое!
— Не бухти! — осёк его долговязый скаут. — На общую победу работаем!
— И нас тоже на чужие позиции перебросить могут. Нешто лучше в чистом поле оказаться будет? — поддержал товарища другой доброволец.
Разговор вполне мог свернуть не туда, так что я велел закругляться с послеобеденным отдыхом и возвращаться к работе. Прокоп исхитрился раздобыть ещё одну лопату, и я разделил отделение на три звена. Один боец рыл, другой отдыхал, третий стоял на карауле — все при деле, никто друг с другом не собачится. Разве что о куреве разговор зашёл, и я пообещал справиться у взводного касательно снабжения табаком.
Сам же решил провести время с пользой. Для начала вручил ракетницу караульному на левом фланге и оглядел зону ответственности в окуляр бинокля, затем присел на камень и погрузил сознание в поверхностный транс, но толком помедитировать не успел, поскольку припёрся унтер-пехотинец. Думал, появились какие-то вопросы у взводного, но нет — просто обошли на пару наши позиции и пересчитали бойцов.
А дальше приблизиться к обретению внутреннего равновесия тоже не получилось: только я освободился, и явился Никита Алтын.
— С повышением! — поздравил меня егерь, усаживаясь рядом, и положил на колени ППС.
— Да ну тебя! — отмахнулся я. — Даром эта головная боль не сдалась!
— У нас тоже, знаешь, служба не сахар, — заметил Никита, достал ополовиненную плитку шоколада и отломил крайний ряд долек, протянул мне. — Угощайся.
Я отказываться не стал, только уточнил:
— Трофейная?
— Не, за вредность выдают, — улыбнулся егерь. — Слышал, как мы зажгли? Отряд в пятьдесят голов по лесу в тыл зайти хотел, а нас шестеро было. И что ты думаешь? Разделали их как бог черепаху! Драпали так, что только пятки сверкали! Человек двадцать точно положили, а у нас только один раненый. И то легко.
— Здорово! — порадовался я успеху сослуживцев.
— Здорово, — вздохнул Никита. — В четыре новый выход. Попробуем основные позиции разведать. Если получится, авиацию наведём.
— Вы уж расстараетесь!
— Да уж будь уверен!
Егерь поднялся на ноги, упёрся руками в поясницу и с хрустом распрямил спину.
— Столько трофеев тащили, чуть не надорвался! — пожаловался он, потом расстегнул кобуру и вытянул из неё пистолет с длинным стволом и наклонённой под углом рукоятью. — Зацени какая красота! Офицерский «Намбу»! Нужен?
Я махнул рукой.
— Да у меня табельный есть. Лучше пулемёт дай.
Моя шутка Никите смешной вовсе не показалась.
— Не, пулемёт не могу. Поручик не разрешит.
— Погоди! — озадачился я. — Вы трофейный пулемёт приволокли?
— Ну да. Ручной.
— И куда он теперь?
Егерь пожал плечами.
— Не знаю. Пока у себя придержим, а там видно будет.
— Погоди-погоди! Вот на кой он вам? В лес же с собой не потащите, так? Отдайте мне!
— Да кто ж просто так пулемёт отдаст? — искренне удивился Никита. — Самим в хозяйстве сгодится!
— А если поменять?
— А что предложишь?
Я забрался в блиндаж и вытащил оттуда ящик-укладку с ручными гранатами.
— Ну-ка не филонить! — прикрикнул на подчинённых и обратился к приятелю: — Двенадцать гранат дам! Хоть кидайте, хоть растяжки ставьте!
Егерь озадаченно потёр заросший длинной щетиной подбородок.
— Ты знаешь, тут есть о чём подумать. Погодь!
Он подхватил ППС и убежал в лес, а я заранее откинул крышку и вытянул три гранаты. Открутил от банок рукояти, снарядил детонаторами и замедлителями горения, привёл в боевое положение одну за другой. Занятие это было для меня в новинку, провозился до возвращения Алтына, притащившего за ручку для переноса трофейный пулемёт.
— Владей! — вручил он его мне и скинул с плеча ранец с боекомплектом и запасным быстросъёмным стволом. — К нему даже штык в комплекте идёт!
Весило оружие с массивным прикладом, ребристым радиатором ствола и складными сошками никак не меньше девяти-десяти килограмм, штык я даже примерять не стал, сразу кинул под ноги. После вытянул из ранца коробчатый магазин, который втыкался в приёмник сверху, и озадаченно хмыкнул при виде знакомых на вид патронов.
— Ага, — кивнул сграбаставший ящик-переноску гранат Никита. — Шесть с половиной на пятьдесят, к твоему автомату подойдут.
— Ну вообще! — расчувствовался я. — Удружил, так удружил! И сколько их там?
— Четыре сотни.
— Отлично!
— Найдёшь ещё гранат, обращайся! Прапорщик сказал, возьмём, всё что будет.
— Замётано! — усмехнулся я, понадеявшись, что в ближайшее время Водолей не станет проверять боекомплект отделения. Впрочем, даже если ему такая блажь в голову и взбредёт, — не страшно, отбрешусь как-нибудь. Пулемёт для отделения всяко важней. Да и для взвода тоже.
Именно по этой самой причине я и убрал трофей в блиндаж. Достать его оттуда секундное дело, зато в случае внезапной инспекции неудобных вопросов не возникнет и не изымут в качестве излишков.
Мысленно похвалив себя за благоразумие, хозяйственность и предусмотрительность, я прошёлся по позициям отделения и проконтролировал ход работ, где-то для порядка поругался, а на левом фланге приказал обустроить два пулемётных гнезда, и не просто вырыть лежачие окопы, но и натаскать каменюк для полноценных брустверов. Ещё отправил Прокопа за водой и поручил справиться у взводного насчёт курева.
Постоял немного, затем пошёл на другой край позиций. Сначала в том направлении тянулась небольшая ложбинка, дальше мы уложили два сосновых ствола, а за ними уже и траншея центральных огневых позиций началась. Была она пока что преимущественно по середину бедра глубиной, но это лишь пока — даст бог, углубим. А вот на другой край позиций скрытно подобраться можно было лишь через лес, пришлось делать крюк, прикидывая как бы и тут обыграть складки местности.
Окоп за сегодняшний день успели неплохо расширить, да и сейчас спрыгнувший в него черноволосый новобранец размеренно выкидывал лопатой землю. Семён-охотник обрубал топором сосновые корневища, а легионер Демид сидел под деревом с уложенной поперёк колен винтовкой и что-то втолковывал сослуживцам, но при моём появлении мигом заткнулся.
Не иначе агитацией занимался, что по мне по душе нисколько не пришлось, но не пойман — не вор, так что я предпочёл промолчать, просто сделал зарубку на будущее. Немного постоял, повертел головой по сторонам да и зашагал дальше, старательно выискивая прорехи в очень уж густом подлеске. Метров через тридцать наткнулся на просеку: там вырубили весь кустарник и молодые ёлки, обеспечив проезд к опушке, дальше начался подъём в горку и обнаружилась траншея соседнего отделения. Отыскать её помогли крики, коими косоглазый ефрейтор призывал бойцов не валять дурака и копать в полную силу. Метод был вполне себе рабочим — зарывались в землю его голые по пояс новобранцы куда активней моих подопечных, чего уж греха таить.
Ефрейтор оказался настроен вполне дружелюбно, посулив в случае чего поддержать огнём и попросил о том же, а заручившись моим обещанием не зевать, справился о куреве, но тут уж я его разочаровал.
— Не выдали пока, — сказал я, встал на опушке, поглядел в единственный уцелевший окуляр бинокля на противоположный берег и никакого движения там среди подлеска не заметил, хоть обзор отсюда был куда лучше, нежели с нашей позиции.
В итоге я вернулся к своим оболтусам и последовал примеру ефрейтора, но глотку не драл, а потому эффект от понуканий оказался не столь уж и велик. Плюнул и попытался оценить секторы обстрела, тогда-то и ощутил чужое внимание, аж холодок по спине пробежался.
Кто-то на той стороне пытался отследить искажения, создаваемые скоплением сверхсилы!
Едва ли это воздействие могло совладать с моим заземлением, да и встревожило даже не то, что противник озаботился выявлением наших операторов, а тот факт, что у джунгар невесть откуда взялись собственные операторы. Не иначе нихонцы военных советников приставили!
Засада!
Возникла мысль поставить в известность взводного, но побоялся прослыть паникёром, решил ограничиться оповещением собственного отделения.
— Демид! — сказал я, но тут же передумал, поскольку белобрысый доброволец запросто мог сцепиться с навалявшими ему этим утром скаутами. — Нет, сиди! Ты!
Боец с лопатой, смуглый и чернявый, понял меня верно и отозвался:
— Тимур Таш, господин вахмистр!
— Беги, скажи остальным, чтобы бросали лопаты и занимали позиции. Давай!
Боец воспринял приказ буквально, схватил винтовку и умчался прочь едва ли не вприпрыжку. Я слез в окопчик и одёрнул так и продолжавшего сидеть под деревом Демида.
— Тебе особое приглашение требуется?
Белобрысый легионер нехотя присоединился к нам, а сам я приподнялся над бруствером и остался недоволен обзором, вот и забрал у Семёна-охотника топор, полез обрубить нижние лапы росшей метрах в двух от нас ели. Снёс одну, примерился ко второй, и тут послышался мерзкий вой мины!
От страха враз обмякли ноги, но слабость оказалась мимолётной, уже в следующий миг я направленным кинетическим импульсом кинул себя к окопу, споткнулся о насыпь и чуть ли не рухнул на присевших там бойцов. Рвануло с заметным перелётом, ещё и сильно правее, но за первым взрывом последовал второй, потом ещё и ещё один. Вражеская артиллерия принялась утюжить взгорок, время от времени снаряды ложились в опасной близости от нашего окопа, тогда мерзко визжали и стучали по деревьям осколки, трещали, ломаясь сосны, сыпались на голову комья земли, ветки и мелкие камни.
И что самое поганое — ничего поделать с этим было нельзя. Оставалось лишь сидеть в окопе и молиться, чтобы не накрыло прямым попаданием да ругать себя последними словами за то, что так и не удосужился отработать технику создания полноценного кинетического экрана.
В разрывы снарядов вплёлся гул авиационных двигателей, над верхушками деревьев пронеслись силуэты крылатых машин — не наших, нихонских, — и сразу земля затряслась от новых куда более мощных разрывов. Одна из бомб легла где-то совсем неподалёку, и меня приложило ударной волной так, что в ушах зазвенело. Если б не накрыл окоп линзой уплотнённого воздуха, точно бы контузило.
Вдогонку вражеским штурмовикам ударило зенитное орудие, но на этот раз самолёты заходили на бомбометание со стороны леса, в зоне обстрела они находились считанные секунды. Только моргнул, и уже скрылись за кронами деревьев!
— Дерьмо! — выругался я, сплёвывая скрипевший на зубах песок. — Вот же дерьмо!