Рейдер проехал в «Монте-Карло» на запад, потом около мили на север, до Двадцать первой улицы. Он выкинул портфель в мусорный бак возле магазина мороженого «Браумс». В мусорном баке возле магазина автозапчастей он оставил каску, предварительно сняв с нее этикетку Southwestern Bell. Кроме этикетки он сохранил снимки. Он вернулся на улицу, где жила та женщина, припарковал «Монте-Карло» рядом с мясным рынком и направился к своему фургону, припаркованному напротив ее дома.

Он услышал вой сирен.

Двое пожарных, Рональд Эванс и лейтенант Марк Хейнс, нашли Билла Вегерле, бьющего кулаком в косяк у входной двери. «Если бы я оказался здесь на пять минут раньше, я бы успел ее спасти», – сказал он им.

Они нашли его жену в спальне. Рядом с ее головой лежал перочинный нож. Позже Билл рассказал им, что с его помощью перерезал кожаные шнурки и нейлоновый чулок, замотанный вокруг ее шеи. Места на реанимационные процедуры в спальне не хватало, и они отнесли ее в столовую.

Приехала «Скорая». Двадцативосьмилетняя парамедик Нетта Зауэр увидела Билла во дворе, он держал на руках маленького мальчика и разговаривал с полицейским. Ребенок выглядел спокойным.

В столовой Нетта обнаружила, что пожарные пытались сделать искусственное дыхание, хотя Вики не подавала признаков жизни. Ее лицо было покрыто пятнами, причина которых была очевидна по следу от веревки на шее. Ее руки были связаны за спиной, кожа шнурков глубоко врезалась в кожу. На лодыжках тоже были шнурки. Нетта, оглядевшись, увидела разбросанные игрушки. Убийца сделал это на глазах у мальчика. «Неужели он плакал? Неужели убийца причинил ему боль?»

Нетта и другие медики работали с Вики в течение десяти минут, а затем положили ее в машину «Скорой помощи». Их действия сопровождали репортеры с камерами.

Когда Нетта увозила Вики, она увидела, что ее муж все еще стоит во дворе с сыном и разговаривает с полицией.

В отделении неотложной помощи больницы Риверсайд врачи констатировали смерть Вики. Нетта слышала, как кто-то сказал, что, по мнению копов, это мог сделать муж.



Детективы, расследующие смерть жены в стенах дома, обычно сначала подозревают мужа. Это стандартная процедура: быстро исключить его из числа подозреваемых или установить вину. Поэтому детективы задавали Биллу массу болезненных вопросов: в котором часу, вы сказали, вы видели «Монте-Карло»? Как долго вы сидели дома, прежде чем поняли, что ваша жена в спальне? Сорок пять минут? Почему так долго?

Билл не выказывал особых эмоций. Его друзья знали, что это потому, что он был сдержан, но полицейским в таких обстоятельствах Билл казался странно спокойным.

Детективы старались действовать быстро. Первые несколько часов в расследовании убийства имеют решающее значение. Детективы увеличивают шансы на поимку убийцы, если проявят настойчивость с первого часа, не будут спать большую часть первой ночи, следуя за наводками, допрашивая свидетелей. Чем больше проходит часов, тем меньше остается следов.

Они отвезли Билла в центр и допросили его: у вас был роман на стороне? У нее был роман? О чем вы спорили? Они не удовлетворились рассказом Билла о том, по каким улицам он ехал домой и где видел «Монте-Карло» своей жены, когда тот проезжал мимо, направляясь в другую сторону. И он просидел в доме сорок пять минут, прежде чем нашел ее? О чем это говорит?

Детективы предложили провести проверку на детекторе лжи.

Билл согласился. В конце концов, он был невиновен.

Врач, проводивший вскрытие, увидел, что убийца душил Вики так сильно, что у нее началось внутреннее кровотечение. Она была избита – на правом ухе, щеке и подбородке виднелись царапины. Он обнаружил царапину на ее левой руке и костяшку, которая распухла незадолго до ее смерти. Это было доказательством драки с преступником.

Он нашел кусочек кожи под ногтем. Она задела нападавшего.

Доктор искал доказательства сексуального насилия, но их не было. Он взял мазок из ее влагалища и сохранил его на случай, если в образце окажется семенная жидкость.

Детекторы лжи регистрируют частоту сердечных сокращений, кровяное давление и потоотделение. В идеале по изменению некоторых физических параметров можно определить ложь виновного человека. Но полицейские используют детекторы лжи только в качестве дополнительного инструмента. Большинство судов считают их ненадежным свидетельством.

В дальнейшем детективы Уичито пришли к выводу, что тест на детекторе лжи никогда не следует проводить с супругом или близким членом семьи сразу после убийства. Если муж только что потерял жену, его эмоции могут ложно регистрироваться как чувство вины. Но этот вывод они сделают только в будущем. В день смерти Вики детективы провели с Биллом два теста на детекторе лжи – и он провалил оба.

После этого полицейские действительно проявили жесткость. Их голоса стали громче. Они допрашивали Билла на шестом этаже мэрии и позволили семье Билла присутствовать в соседней комнате. Родственники Билла подслушали некоторые вопросы. И они разозлились.

Билл сказал следователям, что ему нужно в туалет. Он вышел так, чтобы его могли видеть члены его семьи. Один из них крикнул: хватит отвечать на вопросы и позовите адвоката.

Билл сказал детективам, что с допросом покончено.

По закону это было его право.

Они отпустили его.



Полиция никогда не обвиняла Билла Вегерле в убийстве его жены, но нашлись детективы, которые в течение следующих двух дней в частном порядке говорили, что Билл, вероятно, убил ее. Этот слух распространился по городу. Школьники на детских площадках иногда рассказывали детям Вегерле, что их отец убил их маму.

Билл никогда публично не жаловался, но отказался впредь разговаривать с полицейскими.

Это серьезно нарушило ход расследования. Невиновный муж – лучший источник информации для следователя, потому что у него есть ключ к бесчисленным уликам: он знает имена родственников и друзей своей жены, магазины, в которых она делала покупки, парнишку, которого она наняла подстричь газон.

Билл любил свою жену – они с Вики занимались любовью в ночь перед ее смертью. Но сотрудничать с полицией Билл перестал сразу после своего ухода.



Через несколько часов после смерти Вики Ландверу позвонил следователь из группы «Охотников за привидениями» Пол Холмс и сообщил, что в нескольких минутах ходьбы от его квартиры обнаружена машина, принадлежащая жертве убийства.

Ландвер вышел на балкон и увидел золотистый «Монте-Карло», припаркованный на другой стороне улицы.

Через три дня после смерти Вики Ландвера и Холмса отправили в дом Вегерле. И это поставило их в неловкое положение.

Они изучили место происшествия, сводки, отчеты. Их роль ограничивалась беглым взглядом. Но этот взгляд убедил их, что Билл невиновен.

Ландвер и Холмс поделились увиденным с Полом Дотсоном, еще одним «охотником за привидениями». Он пришел к тому же выводу: вероятно, убийца не Билл, а, может быть, даже BTK. Это противоречило тому, что думали детективы, занимавшиеся делом Вегерле. Брат Дотсона, Джон Дотсон, был капитаном отдела по расследованию убийств. Ландвер и Холмс решили не навязывать свои выводы другим детективам. Ландвер не собирался вступать в прения с назначенными на расследование детективами, основываясь на своем поверхностном взгляде на неполные доказательства.

Но двухлетний сын Билла сказал полиции: «Дядя обидел маму». Ни один ребенок, по мнению Ландвера, не сказал бы «дядя обидел маму», если бы видел, как это делает его отец.

Ландвер также считал маловероятным, что Билл задушил Вики на глазах у Брэндона. Билл знал, что Брэндон немного умеет говорить и может рассказать, что он видел.

Самым убедительным доказательством невиновности Билла, по мнению Ландвера, было то, что убийца украл водительские права Вики, оставив, однако, бумажник, деньги и кредитные карточки.

Это не муж, убивающий жену, подумал Ландвер. Это сексуальный извращенец, крадущий трофей.

Ландверу было жаль Билла, жаль, что его жену убили и что некоторые полицейские решили, что это его рук дело. Но Ландвер также считал, что Билл должен был оставаться в комнате для допросов даже после того, как копы стали вести себя с ним жестче. «Если бы убили мою собственную жену, – сказал Ландвер много позже, – этим копам пришлось бы, черт возьми, вышвырнуть меня из комнаты, чтобы я перестал с ними разговаривать. Я бы никогда не заткнулся, я бы продолжал подкидывать им идеи, пока они не выяснят, кто это сделал».

Но все оказалось не так просто.

Глава 23

Новые провалы и новые приятели

1987–1988 годы

Если бы город знал, что новое убийство – дело рук BTK, «Охотники за привидениями» остались бы вместе. Но к тому времени, когда была убита Вики Вегерле, Ламуньон начал сдавать позиции.

К следующему, 1987 году большинство «охотников за привидениями» перевели, остался только Ландвер. Он упаковал папки в шкаф и в тридцать семь коробок; коробки отправились в подвал мэрии. Ламуньон позволил The Wichita The Eagle взять интервью у «Охотников за привидениями».

Билл Хиршман часами записывал на магнитофон интервью с капитаном Ландвером, Элом Стюартом и другими. Его стенограммы свидетельствовали о разочаровании. Стюарт не выдержал и заплакал, когда заговорил о Джози Отеро; он думал, что подвел ее.

– Вы чувствуете вину, которую испытывают перед вами следователи, просто читая их отчеты, – сказал Ландвер Хиршману. – Так и сквозит между строк: почему мы не можем его найти?

Они испробовали все, что могли придумать: Ландверу, например, поручили проверить теорию о том, что BTK мертв. Для этого он составил список всех белых мужчин, умерших в Уичито с 1980 года, и проверил их биографию. Это была нудная работа. Оперативная группа «Охотников за привидениями» потратила тысячи часов и сотни тысяч долларов федерального бюджета, при этом в постоянном нервном напряжении находились и они сами, и их родные.

Пол Дотсон никогда не скрывал своего разочарования.

– Когда я размышляю об «Охотниках за привидениями», я думаю только о том, какой это был провал, и о том, что мог бы сделать больше, будь я умнее.

Стоило ли оно того, спросил Хиршман.

Вероятно, да, сказал ему Ландвер. Если BTK когда-нибудь объявится, Ландвер многое о нем узнает. Он обратил внимание на серьезный недостаток BTK – высокомерие. Это может сыграть им на руку.

«Охотники за привидениями» вычеркнули сотни потенциальных подозреваемых, так что, если BTK появится снова, копы начнут не на пустом месте.

– Что заставляет вас заниматься этим делом? – спросил Хиршман.

– Я все еще верю, что его можно поймать, – сказал Ландвер. – Я все еще верю, что он где-то там.

Он предположил, что BTK может оказаться в тюрьме за незначительное преступление, и если это так, то «он, вероятно, рано или поздно выйдет, и я полагаю, что когда он выйдет, то продолжит убивать». Дотсон, разделявший с Ландвером разочарование по поводу их неудачи, был удивлен ответом своего друга.

– Не беспокойся об этом, – мрачно сказал Ландвер.

– Но почему?

– Потому что мы все еще можем его поймать.

Ландвер отметил, что теперь у них есть план, который они отшлифовали в дни тщетных поисков: если BTK когда-нибудь снова даст знать о себе, они намеренно используют средства массовой информации, чтобы сыграть на его эго и заставлять его посылать сообщения, пока он не допустит роковую ошибку. Ландвер также напомнил Дотсону, что изучение ДНК продолжается, а BTK оставил образцы своей ДНК на всех трех местах преступления.

Но за всеми оптимистичными разговорами Ландвера о поисках BTK Дотсон замечал, что расследование сбавляет обороты. Ландвера терзала неуверенность в себе; Дотсон видел напряжение и усталость на лице друга. Они пытались шутками вывести друг друга из этого состояния. Но у Ландвера начались проблемы со сном. Он начал еще больше пить.

Незадолго до конца 1987 года полицейское управление Уичито, которое год назад повысило его до детектива, назначило Ландвера в отдел по расследованию убийств – об этой работе он мечтал последние десять лет.

«Охотники за привидениями» никогда не распадались по-настоящему. Ламуньон сказал, что они не распустят отряд, пока не отработают все версии. Поэтому, даже когда Ландвер взялся за другие дела, он продолжал каждый день думать о BTK.



В последний день 1987 года женщина по имени Мэри Фэгер, вернувшаяся от родственников, приехала к себе домой по адресу: 7015 по 14-й Восточной улице и обнаружила, что ее муж и дочери мертвы.

Шестнадцатилетняя Шерри утонула в горячей ванне. Девятилетнюю Келли задушили несколько часов спустя и бросили в ванну к сестре. Их отец, Филипп, был убит выстрелом в спину.

Ландверу поручили помогать главному детективу, Джиму Бишопу, расследовать дело. Тела девочек больше суток находились в воде. Когда Ландвер вернулся домой и разделся после работы на месте преступления, запах вареной плоти уже пропитал его одежду. Всю оставшуюся жизнь запах горячей ванны с теплой водой и хлоркой будет напоминать ему о доме Фэгеров.

Через несколько дней в Стюарте, штат Флорида, полиция разыскала Уильяма Т. Баттерворта, тридцатитрехлетнего подрядчика, который только что закончил строительство солярия, где размещалась гидромассажная ванна.

Полицейские были уверены, что убийца – Билл Баттерворт. Он уехал из дома Фэгеров на семейном автомобиле, остановился в торговом центре «Таун Ист», чтобы купить новую одежду, а затем направился во Флориду. Баттерворт сказал полиции, что он был настолько травмирован, когда обнаружил тела, что сбежал в полном беспамятстве. Ему не поверили.

Поиск улик, которые Ландвер собрал против Баттерворта, чем-то напомнил ему решающий прыжок перед трехочковым броском в баскетбольное кольцо.



Через несколько дней после убийства мужа и дочерей вдова Мэри Фэгер вскрыла почту и прочла первую строчку бессвязного, насмешливого стихотворения анонимного отправителя: «ЕЩЕ ОДИН КРАДЕТСЯ В БЕЗДНЕ ПОХОТЛИВЫХ МЫСЛЕЙ И ПОСТУПКОВ».



В сообщении был рисунок молодой девушки со связанными за спиной руками, лежащей рядом с ванной с выражением страха на лице. В правом нижнем углу рисунка находился символ. Полиция отметила, что он был похож на символ, которым BTK подписал изображение Анны Уильямс: буква B, повернутая набок. На этот раз, однако, ножки буквы К напоминали сдвинутые брови. Пишущий не утверждал, что убил Фэгеров. Вместо этого он выражал восхищение убийцей:

О ГОСПОДИ ОН ПОЛОЖИЛ КЕЛЛИ И ШЕРРИ В ВАННУ
СОЛНЦЕ И ТЕЛО ПРОПИТАННОЕ ПОТНОЙ ВОДОЙ
ЖЕНСКИЙ КОРАБЛЬ СТРОИТЕЛЬ БУДЕТ КРЕСТИТЬ ВАННУ
НЕПОРОЧНЫМИ ДЕВАМИ…


Ландвер увидел, что набросок, в отличие от рисунка Нэнси Фокс, сделанного BTK, был неточным – его нарисовал кто-то, кто не был на месте убийства.

Никто ничего не слышал о BTK с тех пор, как в 1979 году, более восьми лет назад, он написал письмо жертве ограбления Анне Уильямс. BTK, насколько им было известно, никого не убивал со времен Нэнси Фокс в 1977 году.

На самом деле полицейские не были уверены, что это письмо отправил именно BTK. Но адвокат Баттерворта, Ричард Ней, подал ходатайство, утверждая, что убийства семьи Фэгер были похожи на семь убийств BTK 1970-х годов. Возможно, BTK и убил Фэгеров, заявил Ней.

Судья постановил, что Ней не имеет права использовать это письмо во время суда, потому что он не может доказать связь с предыдущими убийствами. Ландвер вздохнул с облегчением. Но газеты и телеканалы активно освещали это дело и связь с BTK еще до суда. Поэтому, хотя BTK и не упоминался на суде, о нем думали все, включая присяжных.

Присяжные признали Баттерворта невиновным, и полиция сочла дело закрытым.



В том же 1988 году Нетта Зауэр приехала на своей машине «Скорой помощи» в дом, где кого-то укусила собака. Над этим делом работал коп, который ее рассмешил.

Нетта была совсем молодым фельдшером в тот день два года назад, когда пыталась спасти Вики Вегерле. Теперь она стала более опытной и видела еще несколько сцен убийства.

В доме, где находилась кусачая собака, молодой полицейский начал флиртовать с ней в дразнящей, саркастической манере. Она не оставалась в долгу. Его звали Келли Отис.

Они встречались еще несколько раз, оба работали на несчастных случаях или местах преступлений. Со временем это привело к встрече за завтраком, потом к свиданиям, потом к разговорам о браке. Нетта считала остроумных парней очень смышлеными, а Отис был необычайно остроумен. Она видела за его язвительностью твердый характер. Он вырос сыном трудолюбивой матери-одиночки. Как и Нетта, он был адреналиновым наркоманом, поэтому и стал копом.

Она не стала рассказывать ему о том дне в доме Вики Вегерле. Убийство Вегерле было делом нераскрытым, интересным только для детективов, а Отис не собирался становиться детективом. Он любил патрулировать улицы.

Нетта познакомилась с ближайшим другом Отиса, патрульным офицером с бесстрастным лицом, широкими плечами и резкими манерами. Отец Даны Гауга служил в армии. Его мать была японкой и владела магазином тканей в маленьком городке Тонганокси, штат Канзас. У Гауга были сдержанные манеры, но Нетта видела, что это всего лишь маска: Гауг был добросердечным, застенчивым – и одним из немногих людей, достаточно забавных, чтобы развеселить Отиса.



Приговор Баттерворта имел серьезные последствия. Ламуньон обвинил прокурора округа Кларка Оуэнса в том, что тот нанял, по утверждению Ламуньона, неопытных прокуроров. И не только он был недоволен исходом дела. Несколько недель спустя Нола Тедеско Фулстон, суровый молодой адвокат, давным-давно проверившая целостность телефонной линии и согласившаяся на сопровождение до машины из страха перед BTK, объявила, что будет баллотироваться против Оуэнса на ноябрьских выборах. Она назвала суд над Баттервортом спектаклем, поклялась расследовать несколько дел об убийствах и пообещала, что ее помощники пойдут в суд хорошо обученными и подготовленными. Оуэнс был хорошо известен в Уичито. Фулстон же почти никто не знал. Но на выборах Фулстон его опередила – ее 82 969 голосов против его 55 822. Фулстон хотела установить новые порядки в офисе окружного прокурора и попросила всех, кто в нем работал, подать заявление о приеме на работу, если они хотят остаться. Когда она сделала свой выбор, несколько человек, связанных с делом Баттерворта, не получили повторного назначения.



Ландвер выражал свою горечь по поводу приговора Баттерворта в барах. Иногда он напивался и дома и, чтобы развеять плохое настроение, выбивал мячи для гольфа из балконной двери своей квартиры на третьем этаже. Иногда он немного менял положение и отправлял несколько мячей в бассейн жилого комплекса. Тогда он смеялся до упаду.

До Ламуньона дошли слухи, что Ландвер хочет подать в отставку после злополучного суда. Шеф предупредил офицеров: «Никакие документы, связанные с работой Кенни Ландвера, не должны касаться моего стола. Если такие документы появятся, я отправлю их в мусорную корзину».

Позже Ландвер отрицал, что пытался уволиться. Если до шефа и дошел этот слух, то это был всего лишь слух, городской миф. Суд над Баттервортом не слишком его волновал, по собственным словам.

Но это тоже был миф.

Глава 24

Спасатель

1988–1990 годы

К этому моменту люди, подобные Синди Хьюз, начали забывать BTK или, по крайней мере, прекратили переживать из-за него. У Синди были другие проблемы: она была разведенной женщиной с дочерью на руках и многочисленной родней с тягой к созданию проблем: ее брат только что пополнил список лиц, находящихся в розыске в округе Седжвик.

У нее была подруга, которая однажды вечером рассказала ей о полицейском из Уичито, который, по слухам, был слегка не в себе.

– Он тусуется в «Плейерсе», – сказала подруга Синди. – Давайте посмотрим, сможем ли мы найти его.

– Ты встречаешься с этим парнем? – спросила Синди.

– Нет, – ответила ее подруга. – Но хотелось бы.

Синди и сама была чудной. Она подумала, что было бы занятно провести вечер, наблюдая за тем, как ее подруга будет страдать от неразделенной любви к полицейскому в баре.

В «Плейерсе» ее подруга указала на полицейского, который, неуверенно ссутулившись, сидел на барном стуле. Синди увидела густые темные волосы, загорелое лицо, зажженную сигарету в руке. Он был пьян и кричал на женщину рядом с ним, которая продолжала невозмутимо потягивать напиток. Полицейский кричал о несправедливости и о каком-то парне по имени Баттерворт.

Он продолжал вопить, пока наконец не упал с глухим стуком с барного стула. Женщина рядом с ним вела себя отстраненно, будто все это происходило не в первый раз. Синди находила это забавным.

В тот вечер она почти не разговаривала с ним. Но в последующие вечера, когда влюбленная подруга брала ее с собой, Синди все лучше узнавала Кенни Ландвера.

Похоже, он был знатным тусовщиком. Ландвер пил в барах западной части города: «Плейерс» – на углу 21-й и Западной, «Барнис» – на углу 9-й и Западной. Он приходил каждый вечер в черной кожаной куртке-бомбере за триста долларов, подаренной ему бывшей подружкой. Он заказывал выпивку, рассказывал смешную историю, заказывал еще выпивку, рассказывал еще одну историю. Он покупал выпивку для Синди, для своих друзей, для ее друзей. Он внимательно слушал рассказы других людей. Время от времени кто-нибудь трогал его за живое, упоминая Баттерворта, а он кричал о несправедливости. После того как Синди услышала всю историю, она поняла почему.

Поначалу она думала, что Ландвер – просто один из тех сообразительных людей, которые любят рассказывать небылицы в барах, но больше ничего не умеют. Он казался эдаким плохим парнем, постоянно курил, напивался, рассказывал непристойные истории. Но вскоре она увидела в его характере глубину. Он не был похож на других парней. Ландвер был любознательным, симпатичным и чутким. У него была привычка наклоняться вперед и слушать внимательнее, чем другие мужчины.

Он говорил возмутительные вещи, чтобы защитить себя – его обидели несколько подружек, и он хотел держать людей на расстоянии. Но эта стратегия не сработала с Синди, которая говорила не менее возмутительные вещи.

– Почему на твоем номерном знаке написано «Скиппи»? – спросил Ландвер однажды вечером, с усмешкой повернувшись к Синди.

– Потому что я горжусь тем, что делаю для своей команды по софтболу, – ответила Синди. – Это значит, что я бегаю вокруг баз.

– Чушь собачья, – сказал Ландвер. – Это значит, что ты как арахисовое масло «Скиппи» – тебя легко уложить.

– Ты остроумный маленький засранец, – ответила она.

– В какой средней школе ты училась? – спросил он.

– Южная школа.

– Неужели? Раньше мы называли девушек из Южной школы шлюхами.

– А мы называли ваших «девочками епископа Кэролла», – парировала она.

Ей это нравилось. Ей не слишком нравились люди, которые деликатничали в разговоре. И хотя Ландвер мог быть необычайно осторожен с незнакомцами, с друзьями он говорил то, что думал.

И после того, как между ними завязалась дружба, она решила, что, несмотря на все его ругательства и колкости, он тем не менее «самый джентльменский джентльмен из всех, кого она когда-либо встречала». Ему было интересно узнать о ее работе с особыми детьми в школьном округе. Она помогала обучать наиболее недееспособных детей самым элементарным навыкам, меняла им подгузники. Эта ее преданность тронула его.

Она узнала, что он каждое воскресенье ходил обедать к родителям и делал так всю свою жизнь. С детства у него было множество верных друзей. Другие полицейские открыто восхищались им. Пол Дотсон сказал, что он гениален, и не шутил при этом.

Где-то рядом все еще маячили и бывшие подруги. Она заметила, что они похожи на нее: милые, но травмированные – приходящие в себя, как и она, после неудачного брака, жестокого обращения или плохой семьи. Ландвера, казалось, тянуло к таким женщинам. Стремление спасать, решила Синди.

В конце концов Синди познакомилась с его матерью Ирен, и от нее они с Ландвером услышали несколько любимых семейных историй о Кенни: Ирен рассказывала, как Кенни был алтарным служкой, а в религиозной школе любил ронять книги на пол, чтобы напугать класс. Он дергал девочек за косички, а потом во все глаза смотрел на настоятельниц, чтобы не получить удар линейкой. Сам Ландвер с гордостью рассказывал историю о престарелой монахине, сестре Уилфриде Стамп, страдавшей нарколепсией – она засыпала, иногда на полуслове. Однажды в седьмом классе сестра Вильфрида разговаривала с лучшим другом Ландвера, Бобби Хиггинсом. Она говорила и указывала на Хиггинса, когда вдруг заснула, все еще указывая пальцем. «А ну-ка, – сказал Ландвер Хиггинсу, – меняемся местами». Спустя несколько мгновений сестра Вильфрида проснулась, и обнаружила, что тычет пальцем на Ландвера. Она вскочила, схватила указку и погналась за Ландвером, который, хихикая, убежал прочь.

Много лет спустя, после окончания средней школы, Ландвера случайно сшиб товарищ по команде во время игры в софтбол. Он встал как ни в чем не бывало, но после того, как игра закончилась, начал постоянно спрашивать: «Какой сейчас иннинг?» Ландвер пришел в себя на следующий день в больнице, в окружении семьи и друзей. Когда он увидел, где находится, его первой мыслью было, что он разбил свою машину.

– Какой сегодня день? – спросила медсестра.

– Понедельник, – сказал Ландвер.

– Нет, сегодня пятница.

– Как так? – ужаснулся Ландвер. – Черт. Сегодня пятница, а я трезв как стеклышко?

Друзья Ландвера не хотели видеть, как на это отреагирует его мать, и юркнули за дверь.



Уходя в отставку в 1988 году, Ламуньон считал дело BTK своим самым большим разочарованием за двенадцать лет работы шефом.

BTK переживал карьеры тех, кто его искал. Люди, которые были мальчиками, когда погибли Отеро, теперь стали офицерами-ветеранами. Ландвер прошел путь от мальчишки до продавца одежды, патрульного-новичка, «охотника за привидениями», три года гонявшегося за BTK, а теперь одного из детективов, расследующих от двадцати пяти до тридцати убийств в год.

Теперь он устроился на другую работу. Департамент повысил его до лейтенанта и помощника начальника криминалистической лаборатории. Еще будучи «охотником за привидениями», он уже хорошо разбирался в таких направлениях криминалистики, как химия крови, вещественные доказательства и соскобы с ногтей. Будучи лейтенантом лаборатории, он усердно работал, чтобы расширить свои знания. Люди, видевшие его на новой работе, понимали, что он, похоже, одарен способностью применять научный подход к уголовным делам.

Со временем Ландвер почувствовал, будто с его плеч сняли тяжкий груз. Он не осознавал, насколько болезненно ему давалось расследование убийств, пока не занялся более отстраненной работой в лаборатории. На протяжении всей свей карьеры он был следователем из убойного отдела, и теперь неприятно было осознавать, насколько это вредно, насколько страдания семей жертв расстраивают его, угнетают, толкают к выпивке.

Как бы ни было больно, он скучал по этой работе.



Примерно через год после отставки Ламуньона патрульный офицер Келли Отис ответил на один из тех звонков, которых так боятся полицейские, – звонок о домашнем насилии в предрассветные часы.

В 3:11 утра 9 декабря 1989 года Отис и еще два офицера подошли к дому 1828 по Норт-Портер. Внутри находился пьяный владелец поля для гольфа по имени Томас Х. Хэтуэй, двадцати восьми лет. Его подруга сказала, что он избил ее. Когда Отис спросил, есть ли у ее парня пистолет, она ответила, что нет, но что-то в ее тоне заставило Отиса поежиться. Когда Отис подошел к входной двери, он отступил в сторону, прежде чем заговорить.

Ответом ему был выстрел из дробовика в открытую дверь. Человек, сидевший внутри, выбежал наружу, на мороз, голый по пояс. Он резко повернулся к Отису.

Отис опустился на одно колено, выхватил пистолет и закричал: «Брось чертов пистолет!» Страх исказил чувства Отиса: и он, и стрелок, казалось, двигались как в замедленной съемке. Мужчина вскинул ружье к плечу и прицелился Отису в лицо. Казалось, в дуло можно влезть – настолько огромным оно казалось. Отис выстрелил и ощутил новый прилив страха – его пистолет издал едва слышный щелчок. Отис в ужасе подумал, что пистолет дал осечку, но стрелок упал на землю, как тяжелый мешок с картошкой.

Отис на мгновение растерялся: на стрельбище его девятимиллиметровый пистолет всегда грохотал, как пушка, но на этот раз единственным звуком был слабый хлопок. Тем не менее Хэтуэй истекал кровью от пулевых ранений в туловище.

Отис был так напуган, что едва расслышал звук собственного пистолета.



В пожарном депо в нескольких кварталах отсюда фельдшер, уже год как влюбленная в Отиса, теперь слышала его голос по полицейской рации. «У нас применение оружия офицером полиции», – сказал он. Нетта Зауэр вскочила в свою «Скорую». Она знала, что адрес, который дал Отис, не относится к району, за которым закреплена ее команда, но все равно помчалась туда, испугавшись, что его застрелили.

Несколько мгновений спустя кто-то по радио сообщил, что Отис не ранен.

Она поехала обратно в пожарную часть.



Отис попытался разрядить оставшиеся в пистолете патроны, но руки у него так тряслись, что он не мог этого сделать. Другой офицер склонился над Хэтуэем и пересчитал пулевые отверстия. Пять ранений от двух выстрелов. Три входных и два выходных ранения, одна пуля прошла через туловище и руку Хэтуэя. Отис дважды выстрелил, как его учили на тренировочном полигоне: дважды выстрелил в цель, затем прицелился, чтобы выстрелить снова, если понадобится. Это называется «двойной удар». Отис был благодарен за свою тренировку; когда страх застилает разум, доведенное до автоматизма движение получается само собой.

Хэтуэй выжил. Через несколько недель Отис вернулся к работе. Вскоре после этого Отис и другие офицеры чуть не опустошили свои оружейные магазины, стреляя в наркодилера, который открыл по ним огонь. От этого Отиса тоже трясло.



Пять лет спустя на встрече выпускников Южной средней школы Нетта Зауэр Отис столкнулась с Синди Хьюз, бывшей одноклассницей.

Синди была с Кенни Ландвером, который имел скучающий вид. Ландвер просиял, когда понял, что муж Нетты – полицейский. Он протянул руку Келли Отису.

– Наконец-то, – сказал Ландвер, поддразнивая Синди. – Кто-то, с кем я смогу поговорить, а не очередной неудачник из Южной школы.

Глава 25

Долорес Дэвис

18 января 1991 года

Долорес «Ди» Дэвис всегда носила с собой влажные салфетки, чтобы чистить лица внукам и прочие поверхности, кишащие микробами. Она прятала спички на холодильнике, чтобы непоседливые дети, постоянно гостившие в ее доме, не поддавались искушению его спалить. В жаркие дни, когда в машине сидели дети, она опускала стекла лишь на долю дюйма. Открытое окно может привести к детской простуде от случайного сквозняка.

– Бабушка! – вопили дети. – Открой, пожалуйста, еще немножко!

– Нет, – отвечала она. И напевала веселый мотивчик.

Она жила одна на окраине Парк-Сити, с видом на загородные просторы. Она выросла на ферме неподалеку от Стеллы, штат Небраска, поэтому не боялась ни ночи, ни одиночества.

Более двадцати пяти лет Ди работала секретарем в Lario Oil & Gas Company. Она также продавала косметику «Мэри Кей»: ей нравилось, что компания не тестирует свою продукцию на животных. Дома у нее были десятки журналов и информационных бюллетеней от объединений по защите прав животных, таких как «Лига животных Дорис Дэй» и «Люди за этическое обращение с животными».

Ее семья в последний раз встречалась с ней на Рождество 1990 года. Ди принимала гостей, и ей хотелось, чтобы все было идеально. В тот день, когда приехала вся родня – ее сын Джефф с семьей из Флориды, дочь Лорел с семьей из Колорадо, – Ди четыре раза ездила в продуктовый магазин «У Лайкера», прежде чем получила все необходимое.

Она так хлопотала о том, чтобы правильно приготовить ужин, что они не могли сесть за стол до девяти вечера. Потом они смотрели «Все псы попадают в рай». Кое-кто из семьи плакал. Хорошее было время.

Отношения Джеффа с матерью с самого начала как-то не заладились. Его родители развелись в 1961 году после двенадцати лет брака. Джефф жил с отцом. Его сестра жила с Ди. Большую часть выходных Джефф проводил с Ди, но отношения у них были напряженными. Позже они сблизились, созванивались каждые выходные и разговаривали часами.

Ди всего несколько месяцев как ушла из газовой компании, когда однажды зимней ночью услышала шорох за окном и увидела, как одна из ее кошек бьется в стекло. Другие ее кошки, похоже, тоже были напуганы.

Ди позвонила Джеффу. Возможно, там кто-то есть, сказала она.



Рейдер уже несколько ночей смотрел на нее сквозь жалюзи. Ее дом по адресу 6226 по Норт-Хиллсайд находился примерно в миле от его дома, так близко, что он заметил ее во время велосипедной прогулки. Он становился все ленивее. Убить еще одного соседа было рискованно – но почему бы и нет? Жертв уже девять, а копы все еще ничего не знают.

Он использовал скаутский пикник как прикрытие для убийства Мэрин Хедж. Так он поступит и на этот раз. У него были давние друзья среди скаутов. Джордж Мартин, лидер скаутов, был о нем высокого мнения. Джордж мог расплакаться, рассказывая о том, как скаутинг преображает мальчишек. Иметь такого друга было хорошим прикрытием, и Рейдер с удовольствием помогал ему.

Он догадывался, что Мартин и другие лидеры скаутов изменили бы свое мнение о нем, если бы увидели, как он мастурбировал – голый и в наручниках – в грузовике на том единственном пикнике. Когда он не смог снять наручники, то испугался. Звать на помощь было бы неловко. К его большому облегчению, он так вспотел от страха, что смог выскользнуть из наручников.

Что бы подумал об этом Мартин?



К тому моменту, когда кота Ди напугал незнакомец за окном, Келли Отис стал одним из самых титулованных патрульных офицеров Уичито. Он пережил две перестрелки, участвовал в раскрытии преступлений, связанных с наркотиками, и автомобильных погонях. Однажды ночью во время патрулирования Отис заметил человека, который странно двигался в припаркованной машине.

Отис съехал на обочину – и пресек изнасилование. Позже департамент назвал его офицером года за 1991 год.

Всего десять лет назад главными интересами Отиса были пиво и бильярд. Он вылетел из колледжа. Теперь друзья считали, что он может пройти квалификационный тест на детектива.

Отис лишь недоверчиво фыркал в ответ. Он любил патрулировать улицы.

Рейдер видел Ди, когда ездил по городу. Он замкнулся, как он это называл. Ему нравился полицейский жаргон. «Замкнуться» означало сосредоточиться на чем-то. «Выключиться» – остановиться. «Загасить» означало убить. Он заметил собачью конуру к северу от дома Ди на Хиллсайде, поэтому назвал ее «Проект «При собаке». Он убьет ее во время встречи охотников-бойскаутов. Каждый год в январе отцы с сыновьями разбивали лагерь у озера к северу от Уичито и иногда замерзали до полусмерти, пока метали томагавки и готовили еду на кострах. В этот раз разбили лагерь в Западном парке округа Харви. Таким образом, они оказались в глуши, куда можно было попасть только по проселочным дорогам, но Рейдер заметил, что дороги на восток ведут к маленькому городу Ньютону, а Ньютон находился на межштатной автомагистрали 135, которая вела на юг, в Парк-Сити, где и жили они с Ди. Поездка займет всего полчаса.

В ту пятницу Рейдер убедился, что он первый родитель на озере, и принялся за обустройство лагеря. Он ушел до того, как появились другие отцы со своими мальчиками. Лагерь был наполовину готов; его прикрытием будет то, что он уехал за припасами. Он направился на юг – к дому своих родителей. Дом был пуст – они уехали на зиму на юг. Он проскользнул внутрь, переоделся в темную одежду и уложил свой набор инструментов.

Он проехал несколько кварталов до баптистской церкви в Парк-Сити.

Когда он убил Мэрин Хедж, то проделал трюк с такси, но это заняло слишком много времени, так что сегодня он все упростил. У него был ключ от церкви, потому что там собирались скауты. Он вошел, проверил снаряжение, потом вышел – и направился к дому Ди, через пшеничные поля и кладбище. Он начал мерзнуть. К тому времени, как он добрался до ее дома, у него уже болели ноги.

Сквозь жалюзи он увидел, что она читает, сидя в постели, в полном одиночестве. Он ждал, дрожа от холода; ночью температура должна была упасть до нуля. Ди выключила свет.

Он попытался сообразить, как попасть внутрь, и еще немного все упростил. Чуть позже половины одиннадцатого ночи он подобрал кирпич у сарая Ди и бросил его в раздвижную стеклянную дверь.

Как он потом вспоминал, стекло разбилось и прибежала Ди, одетая в ночную рубашку и халат.

– Что случилось с моим домом? – спросила она. – Ваша машина врезалась в мою стену? – Потом она увидела его и попятилась. Он натянул на лицо колготки.

Меня разыскивает полиция, сказал он. Мне нужна ваша машина и деньги.

Она спорила, как и все остальные, поэтому он пытался усыпить ее бдительность обычной ложью: я свяжу вас и оставлю как есть, сказал он. Мне нужно посидеть и согреться (это не было ложью), а потом я возьму машину и немного еды.

– Ты не можешь находиться в моем доме! – воскликнула она.

– Мэм, – сказал он, – вы будете сотрудничать. У меня есть дубинка, у меня есть пистолет, у меня есть нож.

Она сказала, что к ней скоро придет мужчина.

Боже, подумал он. Всегда кто-нибудь приходит.

Теперь нужно было спешить, и это его раздражало. Он отвел ее в спальню, надел на нее наручники, связал ей ноги ее же собственными колготками – стандартная процедура. Потом нашел ключи от ее машины и побренчал ими на кухне, открыл коробки из-под хлопьев, сделал вид, что собирается только ограбить.

Он вернулся, снял с нее наручники и стал связывать ей руки колготками.

– Говорите, что к вам кто-то приедет? – спросил он.

– Да, – сказала она. – Кое-кто приедет.

– Они вас найдут, – сказал он успокаивающе. – Они найдут вас, и тогда вы позвоните в полицию. Я… я ухожу отсюда.

Это была еще одна ложь, чтобы успокоить ее. Но тут она увидела его лицо и испуганно отпрянула. Он стянул колготки, открыв лицо.

– Не убивайте меня, – сказала она.

Он взял еще одну пару колготок.

– У меня дети, – сказала Ди. – Не делайте мне больно. Не причиняйте мне боль.

Глава 26

За городом

19 января 1991 года

Сразу после полудня в субботу приехал друг Ди Дэвис по имени Томас Рэй. Он собирался поработать над ее машиной, как и обещал, когда пригласил ее на ужин накануне вечером. Он заметил, что на крыльце горит свет и шторы задернуты. Ее «Шевроле Кавалер» 1985 года выпуска стоял снаружи; она всегда ставила его в гараж.

На стук Рэя никто не ответил. Он поднял дверь гаража и увидел, что дверь в дом открыта. Телефонная линия была перерезана, а на полу в гостиной среди осколков лежит кирпич. Не было и постельного белья.

Рэй отъехал, нашел работающий телефон и позвонил в 911.

К вечеру того же дня детектив Сэм Хьюстон и другие офицеры шерифа округа Седжвик собрали поисковые отряды, чтобы пройти по дорогам по всему Северному округу Седжвик. Помощники шерифа стучали в двери, спрашивая, не видел ли кто Ди.

В самом доме Хьюстон обратил внимание на беспорядок в ящике для белья – похоже, кто-то там рылся. Соседка увидела ключи Ди на крыше ее гаража. Помощник шерифа Мэтт Шредер нашел несколько постельных принадлежностей Ди, засунутых в канаву за несколько миль от ее дома. Но саму Ди никто не нашел.

Ее семья молилась и готовилась к худшему. Следователи шерифа установили, что кто-то вытер двери и багажник ее машины от отпечатков.

1 февраля, через тринадцать дней после исчезновения Ди, подросток по имени Нельсон Шёк отправился на утреннюю прогулку. В сопровождении бродячей собаки он двинулся на запад по 117-й улице к северу, в нескольких милях к северу от дома Ди. Собака рысью кинулась под мост и не откликнулась на зов. Нельсон спустился вниз и увидел покрывало и тело. Рядом с телом лежала раскрашенная пластиковая маска.

Нельсон был так потрясен увиденным, что вместо дома сначала побежал в другую сторону.

Следователи шерифа сфотографировали замерзшее тело Ди, наметили ее местоположение и изучили детали: колготки, привязанные к горлу, запястьям и лодыжкам Ди. Ее успели погрызть звери.

Хьюстон заметил сходство между этим убийством и убийством Хедж, произошедшим шесть лет назад: обе женщины были связаны и задушены, телефонные линии в их домах были перерезаны. Эти факты напоминали те, что имели место в делах BTK, последнее из которых было возбуждено семнадцатью годами ранее.

Были также существенные различия: жертвами в Парк-Сити были пожилые женщины, найденные на расстоянии от собственных домов. Почерк BTK в Уичито был иным.

Большинство детективов пришли к выводу, что дела Хедж и Дэвиса могут быть связаны друг с другом, но вряд ли это дело рук BTK. Хьюстон не до конца разделял их позицию.



Рейдер вытащил тело Ди ростом пять футов пять дюймов и весом 130 фунтов из дома в ее собственной постели и бросил в багажник ее машины.

Сначала он отвез ее к озеру департамента транспорта Канзаса на углу 45-й улицы и Хиллсайд, недалеко от шоссе I-135, которое отделяет восточную часть Уичито от западной. Там он спрятал ее в кустах.

Он хотел связать Ди во всевозможных позах и сделать снимки в уединении заброшенного сарая. Но шел снег, и ночь клонилась к рассвету. Скоро ему придется тайком вернуться в лагерь. Он решил отвезти машину Ди домой. Но сначала он проехал через Парк-Сити к своей Лютеранской церкви Христа и спрятал ее шкатулку с драгоценностями и другие вещи под навесом на заднем дворе. Затем он подъехал к ее дому, начисто вытер машину, бросил ключи на крышу и прошел несколько сотен ярдов до баптистской церкви, где ранее припарковал свою машину. Он вернулся к озеру, подобрал тело Ди и поехал на север, к заброшенному сараю, который собирался использовать. Он чувствовал, что время поджимает; скауты заметят его отсутствие.

Он нашел мост в северной части 117-й улицы и сбросил под него ее тело. Потом долго ехал обратно к месту сбора скаутов.

Глава 27

Кости

1991 год

Рейдер не мог оставить Ди в покое, и этим напоминал собаку, берегущую любимую кость. К вечеру 19 января, на следующий день после вторжения в дом Ди, пока полицейские округов Седжвик и Харви искали ее тело, Рейдер не покидал скаутов, и ему стало любопытно, как продвигаются поиски, к тому же он захотел снова увидеть Ди.

Поэтому вечером он опять солгал: мол, разыгралась мигрень. Он направился в маленький городок Седжвик, якобы в поисках аптеки с аспирином, но на самом деле для того, чтобы узнать, как идет расследование.

Он проехал по шоссе I-135 до остановки к северу от границы округа Седжвик, зашел в туалет и начал переодеваться в темную одежду. Зашел полицейский из дорожного патруля Канзаса и строго поинтересовался, что это Рейдер тут делает. Люди вызывали копов, когда видели мужчин, которые раздеваются и вытворяют странные вещи.

BTK, все еще не до конца одетый, рассказал свою версию правды: я приехал с бойскаутами и сейчас переодеваюсь в скаутскую одежду, чтобы отправиться на встречу Трапперов.

Если полицейский захочет обыскать его машину, могут возникнуть большие неприятности. Там были кое-какие вещи Ди. К его облегчению, офицер ушел.

Рейдер закончил одеваться, выехал в туман, нашел тело Ди и приступил к фотографированию. Грудь у нее уже обвисла. Не очень сексуально, подумал он. Но все равно фотографировал. Он принес кое-что для антуража: свою маску, сделанную из тяжелого пластика, на которой он нарисовал красные губы, черные ресницы и брови.

Он положил маску около тела, чтобы произвести впечатление на полицию.

Вернувшись с сыном домой после встречи Трапперов, он записал в дневнике, как ему понравилось убивать Ди, как она молила о пощаде. Он сохранил трофеи: водительские права Ди и карточку социального страхования, вырезки из статей, опубликованных The Eagle после убийства. Авторы некоторых статей отмечали сходство между убийством Ди и гибелью Мэрин Хедж, Отеро и других жертв BTK.

Он скучал по своей маске. Он примерял ее несколько раз, когда надевал женскую одежду и фотографировал себя в бондаже, в унизительных позах. Он приходил в родительский дом, пока тот пустовал, надевал одежду Ди и фотографировал себя в подвале.



18 февраля 1991 года, всего через месяц после убийства Ди Дэвис, мужчина, совершая пробежку в лесополосе к югу от маленького городка Белл-Плейн, штат Канзас, обнаружил череп, едва заметный в палой листве. Белл-Плейн находится в тридцати минутах езды к югу от Уичито. Полиция Уичито прислала свою криминалистическую лабораторию, в составе которой был Ландвер. Уведомили и средства массовой информации.

В редакции The Eagle Билл Хиршман повернулся к Херсту Лавиане, своему товарищу по команде, ведущей криминальную хронику.

– Господи, надеюсь, это не то, о чем я думаю, – сказал Хиршман.

– А о чем ты думаешь? – спросил Лавиана.

– Нэнси Шумейкер.

Лавиана тоже надеялся, что его приятель ошибается.

Нэнси Шумейкер было девять лет.



Вскоре детективы установили, что череп принадлежал Нэнси. Она пропала в июле прошлого года, когда отправилась на заправку в Уичито, чтобы купить газировку для младшего братишки, у которого болел живот. После ее исчезновения начались молитвенные собрания в церквях, обыски; многих местных жителей охватил страх.

Полиция Уичито сформировала следственную группу. Среди детективов, которых они на время приняли в отдел по расследованию городских и окружных преступлений и исчезновений детей, был Клинт Снайдер – худощавый, энергичный следователь по кражам, которому было под тридцать. Он вырос на ферме крупного рогатого скота близ Бердена, к юго-востоку от Уичито.

Снайдер прибыл на место, где бегун нашел кости. Среди людей, с которыми он разговаривал, был лейтенант криминалистической лаборатории Ландвер. Снайдер хотел узнать его получше.



Пол Дотсон, теперь лейтенант, возглавлявший убойный отдел полицейского управления, все еще оставался одержим BTK. Через два месяца после убийства Дэвис, в марте 1991 года, он организовал встречу с Сэмом Хьюстоном и другими следователями шерифа округа Седжвик, бихевиористами ФБР и Ландвером. Цель Дотсона состояла в том, чтобы совместно рассмотреть не только убийство Дэвис, но и все активные дела об убийствах в городе и округе.

Следователи обменялись документами и мнениями. Специалисты ФБР отметили, что тела из Парк-Сити были перенесены после убийства. Они сказали, что серийные убийцы обычно так не поступают. И это было не в стиле BTK.

К разочарованию Дотсона, встреча закончилась безрезультатно. В очередной раз детективы по делу BTK попытались найти связь между этими убийствами и пришли к неопределенному выводу: «может, есть, а может, и нет».

Как бы уверенно Ландвер ни говорил о том, что они поймают BTK, Дотсон испытывал только разочарование и сомнение.



Как-то Снайдер и сотрудники криминалистической лаборатории обнаружили автомобиль, принадлежащий мужчине, которого полиция считала подозреваемым в деле Шумейкер. После знакомства с Ландвером Снайдер кое-чему у него научился.

Они говорили о том, что можно сделать, чтобы продвинуть дело вперед. Ландвер непрерывно курил, отпускал шуточки и выдавал конструктивные предложения, дополняя уличную мудрость детективов криминалистической наукой.

При всем своем мастерстве Ландвер был непритязателен, даже скромен. Не все полицейские офицеры были такими. Ландвер казался теплым, отзывчивым и неравнодушным к людям. А еще ему, похоже, нравилось то, что он делал. Это привлекло внимание Снайдера, потому что Снайдер хотел продолжать развиваться как детектив, и дело Шумейкер серьезно зацепило его. Ему было интересно, как штатные специалисты по расследованию убийств справляются со своими эмоциями на такой специфичной работе.

После работы Снайдер возвращался домой и проводил время со своей дочерью Хайди, которой было всего полтора года. Пока они играли, он гадал, как Шумейкеры смогли принять смерть Нэнси. Снайдер также задавался вопросом, как полицейские могут научиться справляться с подобным, особенно учитывая ограничения их собственного отдела. Убийство Нэнси повергло его в ужас; он не мог представить себе более важной работы, чем поиск ее убийц. Но его начальство, занимавшееся кражами со взломом, настаивало на том, чтобы он вернулся к работе над делами об имущественных преступлениях, хотя дело Нэнси оставалось нераскрытым.

Он гадал, что за чудовище может пытать и убить ребенка. Как и многим другим детективам, Снайдеру пришлось научиться управлять своим гневом. Снайдер провел много времени, обсуждая это со своей женой Тэмми, с друзьями и с богом.



Через несколько месяцев после обнаружения тела Нэнси детективы получили наводку от человека из Уичито, который, по совпадению, когда-то был арендодателем жертвы BTK Кэтрин Брайт. Наводка привела следователей к человеку по имени Дойл Лейн, который уже находился под следствием за другое убийство в Техасе. Дальнейшее расследование вывело полицейских на знакомого Лейна, умственно отсталого по имени Дональд Уэкер. Снайдер и еще один детектив заставили его признаться. Уэкер сказал, что видел, как Лейн насиловал, бил, хлестал и душил Нэнси. Уэкер сказал им, что она пинала нападавших, требовала, чтобы ее отпустили, и боролась до последнего.

Одно из самых печальных убийств в истории Уичито было раскрыто. Снайдер вернулся в отдел по расследованию краж, благодарный за полученный опыт. Он еще не знал о том, что успел произвести на Ландвера впечатление. Ландвер считал, что у них еще получится сработаться вместе.

Глава 28

Маленький Гитлер

Май 1991 года



Через четыре месяца после убийства Ди Дэвис Парк-Сити нанял нового сотрудника для отлова бродячих собак и обеспечения соблюдения правил зонирования. Резюме Денниса Рейдера привлекло чиновников сразу по нескольким причинам. Он был бывшим сотрудником ADT с хорошим послужным списком. За четыре года службы в ВВС он был монтажником проводов и антенн, служил в основном в Мобиле, штат Алабама, и Токио, также работал вахтами на Окинаве, в Турции и Греции. Он был уволен в запас в 1970 году в звании сержанта. Он всю жизнь прожил в Парк-Сити, посещал ближайшую церковь и был добровольцем в скаутском отряде своего сына. У него было много друзей в городе.

Люди, которые видели его при исполнении обязанностей, замечали, что форма у него всегда в безупречном состоянии, ботинки сверкают, а еще ему, похоже, нравится указывать другим, что делать.

Джек Уитсон, который наблюдал за Рейдером в течение многих лет, сказал, что тот склонен утверждать, а не спрашивать. Он сказал бы: «Вам нужно заполнить это», а не «Не могли бы вы заполнить это?»

Рейдер не был молчуном, его можно было втянуть в разговор. Но и шутить он не любил – работа есть работа. Он не отлучался ни на минуту во время положенного пятнадцатиминутного перерыва. Вместо того чтобы общаться в свободное время, он сидел за столом и читал The Eagle. Когда он болтал о чем-то, кроме работы, речь шла либо о футбольной команде Университета Канзаса, либо о его детях. В основном он говорил о своих детях. Когда его дочь стала студенткой местного университета, Рейдер с пылом новообращенного прихожанина посещал студенческие футбольные матчи.

В конце концов он обзавелся собственным кабинетом. Находясь в нем, он всегда держал дверь открытой, но запирал ее, когда уходил на целый день. В его кабинете была вторая дверь, которая вела наружу и позволяла ему входить и выходить незамеченным.