Она снова принялась передвигать бумаги, заглядывать за коробки рукописных листов и связки судебных показаний. Она заметно волновалась. Фотография, очевидно, была важна для нее сама по себе, но еще это оказалась одна из последних вещей, о которых Расти говорил с Сэм.

Чарли сняла туфли, чтобы не запнуться обо что-нибудь каблуком и не сломать шею. Теперь придется год жизни потратить на разбор этих завалов дерьма. Начинать можно прямо сейчас.

Она сняла какие-то коробки с шаткого складного стола. На пол просыпалось несколько красных шашек, хотя нигде не было доски. Они угодили на незахламленный участок пола и загрохотали по древесине, как сушеная фасоль.

— Думаешь, он стал бы хранить ее в шкафах с папками? — спросила Чарли.

Сэм недоверчиво посмотрела на нее. В кабинете было пять деревянных шкафов с папками, и на каждом — тяжелый засов с замком.

— Как мы найдем ключи в этом бардаке?

— Возможно, они были у него в кармане, когда его повезли в больницу.

— Тогда они остались среди вещественных доказательств.

— И у нас нет никого в прокурорском управлении, потому что мой муж послал их всех на хер. — Вспомнив о Кейли Коллинз, Чарли про себя добавила: «А может, и не всех». Затем спросила: — Папа точно был уверен, что ни ты, ни я никогда раньше этой фотографии не видели?

— Я же тебе говорила. Он сказал, что хранил ее для себя. Что на ней запечатлен момент, когда он и Гамма полюбили друг друга.

Чарли почувствовала, сколько горечи было в этих словах отца. Он всегда так нарочито витиевато изъяснялся, что от нее иногда ускользал смысл.

— Он действительно любил ее.

— Я знаю, — отозвалась Сэм. — Я порой забывала, что он тоже ее потерял.

Чарли посмотрела в окно. Она уже наплакалась на всю оставшуюся жизнь.

— Я не могу уехать, не найдя эту фотографию, — сказала Сэм.

— Возможно, он все это выдумал. Ты знаешь, как он любил плести небылицы.

— Об этом он не стал бы врать.

Чарли промолчала. У нее не было такой уверенности.

— Вы проверили сейф? — Бен стоял в коридоре с пучком разноцветных проводов на плечах.

Чарли потерла глаза.

— Когда это у папы появился сейф?

— Когда он понял, что вы с Сэм читаете все, что он приносит домой. — Он отодвинул ногой несколько коробок, и их взгляду открылся напольный сейф, по высоте доходящий Бену примерно до середины бедра. — Ты знаешь код?

— Я вообще не знала, что у него есть сейф, — напомнила ему Чарли. — Откуда мне знать код?

Сэм встала на колени. Изучила круглый кодовый замок.

— Набор цифр должен был иметь для папы значение.

— Сколько стоит пачка «Кэмела»?

— У меня есть идея. — Сэм несколько раз покрутила ручку. Остановилась на цифре восемь, потом повернула немного назад — на два, а потом — на семьдесят шесть.

День рождения Чарли. Сэм дернула ручку. Сейф не открылся.

— Попробуй свой день рождения, — сказала Чарли.

Сэм еще раз покрутила ручку, останавливаясь на соответствующих числах. Потянула ручку.

— Не-а.

— День рождения Гаммы, — предложил Бен.

Сэм ввела числа. Снова неудача. Она тряхнула головой, будто догадавшись о чем-то очевидном.

— День рождения Расти.

Быстро ввела цифры. Попробовала ручку.

Опять ничего.

Сэм посмотрела на Бена.

— Твой день рождения следующий.

— Попробуй шестнадцать-три-восемьдесят девять, — сказала Чарли.

Тот день, когда Кулпепперы появились у кухонной двери.

Сэм медленно выдохнула. Обернулась. Повернула замок вправо, влево и еще раз вправо. Положила пальцы на ручку. Посмотрела на Чарли. Потянула.

Сейф открылся.

Чарли встала на колени позади Сэм. Сейф был набит до отказа, как и все остальное в жизни Расти. Поначалу она почувствовала только затхлый запах старых бумаг, но потом к нему примешалось что-то еще, похожее на женские духи.

— Я думаю, это мамино мыло, — прошептала Сэм.

— «Роуз Петал Делайт», — вспомнила Чарли.

Гамма покупала его в аптеке. Это было единственное, чем она себя баловала.

— Мне кажется, запах идет отсюда. — Сэм обеими руками вытащила стопку конвертов из верхней части сейфа.

Они были перевязаны красной лентой.

Сэм понюхала письма. Закрыла глаза, как кошка, урчащая на солнце. Расплылась в блаженной улыбке.

— Пахнет мамой.

Чарли тоже понюхала конверты. Кивнула. Запах был еле слышен, но он действительно принадлежал Гамме.

— Смотри. — Сэм показала на строку с адресом: получателем писем был Расти, почтовый ящик Университета Джорджии. — Это ее почерк. — Она провела пальцами по безупречным курсивным строчкам. — На марке значится Батавия, Иллинойс. Это город, где расположен «Фермилаб». Наверное, это любовные письма.

— Ну да, — сказал Бен, — но, возможно, вам не надо их читать.

— Почему это?

— Потому что они были действительно сильно влюблены.

Сэм сияла.

— Но это же чудесно.

— Правда? — Голос Бена прозвучал так высоко, как, наверное, не звучал ни разу после полового созревания. — Я хочу сказать, вы правда хотите читать пачку надушенных писем, которую ваш папа хранил перевязанными красным шнурком с тех пор, как они с вашей мамой только познакомились и, возможно… — Он вставил палец одной руки в приоткрытый кулак другой. — Подумайте об этом. Ваш папа мог быть настоящий кобель.

Чарли стало дурно.

— Давайте отложим это решение. — Сэм положила письма на сейф. Снова засунула руку внутрь и достала открытку.

Показала ее Чарли: это была аэрофотосъемка Космического центра имени Джонсона.

До «Фермилаба» Гамма работала в НАСА. Сэм перевернула открытку. И снова безошибочно узнаваемый мамин почерк.

Чарли вслух прочла предназначенное Расти послание:

— «Если вы видите, что что-то вышло из строя, вы знаете, как вернуть это в строй». Доктор Сьюз.

Сэм многозначительно посмотрела на Чарли, будто мама из могилы дала ей совет насчет семейных отношений.

— Похоже, она старалась общаться с папой на его уровне, — прокомментировала Чарли.

— Похоже. — Сэм улыбалась, как когда-то по утрам на Рождество.

Она всегда невероятно медленно открывала подарки, комментируя оберточную бумагу, количество использованного скотча, размер и форму коробки, в то время как Чарли разрывала свои упаковки, как чихуа-хуа на метамфетамине.

— Надо очень внимательно все здесь разобрать. — Сэм поудобнее устроилась на полу. — Я надеюсь, что мы найдем фото сегодня, но если нет, или даже в любом случае, ты не возражаешь, если я увезу все это в Нью-Йорк? Здесь есть очень ценные вещи. Я могу все каталогизировать и…

— Хорошо, — согласилась Чарли, потому что знала, что Гамма и Сэм всегда разговаривали на своем, никому другому не понятном языке.

А еще она понимала, что сама никогда ничего не каталогизирует.

— Я все привезу обратно, — пообещала Сэм. — Можем встретиться в Атланте, либо я приеду сюда.

Чарли кивнула. Ей понравилась идея еще раз встретиться с сестрой.

— Поверить не могу, что папа это сохранил. — Сэм достала одну из своих наградных лент за легкоатлетические соревнования. — Видимо, держал у себя на работе. Иначе она бы сгорела в пожаре. И… Ну ничего себе. — Она нашла стопку старых школьных работ. — Твое сочинение по трансцендентализму. Чарли, помнишь, как Гамма два часа ругалась с твоим учителем? Она так взбесилась, что он принизил значение Луизы Мэй Олкотт. Ты посмотри, моя старая ведомость с оценками. Он должен был ее подписать.

Бен свистнул, чтобы привлечь внимание Чарли. Он держал в руках чистый лист бумаги.

— Твой папа сохранил мой рисунок кролика в снежную бурю.

Чарли улыбнулась.

— Ой, подожди. — Он взял со стола ручку и нарисовал в центре листа черную точку. — Это же попа белого медведя.

Она засмеялась, а потом чуть не заплакала, потому что очень скучала по его шуткам.

— Чарли. — Сэм была в восторге. — Мне кажется, мы сорвали джекпот. Помнишь мамины записные книжки?

Она опять залезла в сейф. На этот раз достала толстый блокнот в кожаной обложке. Открыла первую страницу.

Оказалось, что это не испещренный формулами дневник, а чековая книжка.

Чарли снова заглянула Сэм через плечо. Блокнот на спирали. По три ряда на листе, корешки на месте оторванных чеков. Счет в «Бэнк оф Америка», но название компании незнакомое: «Пайквилль Холдинг Фанд».

Сэм пролистала корешки чеков, но обычные данные — дата, сумма и получатель — на них отсутствовали. Она спросила Чарли:

— Зачем папе чековый счет, зарегистрированный на холдинговую компанию?

— Его эскроу-счет зарегистрирован на Расти Куинна, эсквайра, — сказала Чарли. У многих судебных юристов были беспроцентные депозитарные счета, на которых размещались деньги для урегулирования претензий. Адвокат брал свой гонорар, а остальное перечислял своему подзащитному. — А это что-то непонятное. Всей папиной бухгалтерией занимается Ленор. Она взяла все на себя, когда он однажды забыл оплатить счет за электричество и ему отключили свет.

Бен перебрал кучку неоткрытых писем на столе Расти. Поднял один конверт.

— «Бэнк оф Америка».

— Открой, — попросила Чарли.

Бен вынул выписку.

— Ни хрена себе. Больше трехсот тысяч.

— У папы никогда не было клиентов с такими суммами компенсаций.

— Только одно снятие в прошлом месяце, — прочитал Бен, — чек номер ноль-три-четыре-ноль на две тысячи долларов.

— Обычно первый чек по счету начинается с ноль-ноль-ноль-один, — сказала Сэм. — В какой день был выписан последний чек?

— Здесь не написано, но обналичен он был четыре недели назад.

— Вторая пятница каждого месяца.

— Что? — Чарли посмотрела на чековую книжку. — Ты что-то нашла?

Сэм покачала головой. Закрыла кожаную обложку.

— Вы не подумайте, что я «Скуби-Ду» пересмотрел, но, может, попробуем трюк с карандашом? — предложил Бен. — Потереть грифелем по пустым чекам, которые были под теми, которые он выписал? Расти всегда писал с сильным нажимом.

— Гениально, милый. — Чарли встала, чтобы поискать карандаш на столе.

— Нам понадобятся официальные копии, — сказала Сэм. — Трение карандашом ничего не даст.

— Так мы сможем узнать, кому он выписывал чеки.

Сэм прижала блокнот к груди.

— У меня несколько счетов в «Бэнк оф Америка». Завтра я позвоню им и запрошу копии. Нам понадобится папино свидетельство о смерти. Чарли, ты уверена, что у него не было завещания? Нам стоит его поискать. Многие пожилые люди пишут завещания, а детям не говорят.

Чарли застыла как вкопанная. Почувствовала, как на затылке у нее выступил пот. К дому подъезжала машина. Знакомый звук от удара переднего колеса об ухаб. Шуршание резины по сухой рыжей глине.

— Возможно, это Станислав, мой водитель. Я сказала ему встретить меня здесь. — Сэм посмотрела на часы на столе Расти. — Он быстро доехал. Мне понадобится коробка, чтобы все это сложить.

— Бен… — сказала Чарли.

— Я схожу. — Бен пошел по коридору.

Чарли стояла и смотрела, как он идет к кухне. Он выглянул в окно. Его рука легла на дверную ручку. Ее сердце странно дрогнуло. Она не хотела, чтобы он открывал дверь. Не хотела, чтобы Бен был на кухне.

Бен открыл дверь.

На крыльце стоял Мейсон Гекльби. Он удивленно смотрел на Бена. На нем был черный костюм с синим галстуком и камуфляжная бейсболка.

Бен не стал с ним говорить. Он развернулся. Пошел обратно по коридору.

Чарли затошнило. Она побежала навстречу Бену. Она загородила ему проход, уперев руки в стены.

— Прости меня.

Бен попытался ее обойти.

Чарли стояла крепко.

— Бен, я его сюда не звала. Я не хотела, чтобы он приезжал.

Бен не собирался отталкивать ее. Он смотрел на нее. Покусывал кончик языка.

— Я от него избавлюсь. Я давно пытаюсь от него избавиться.

Сэм позвала из кабинета:

— Бен, можешь помочь мне упаковать это?

Чарли понимала, что Бен слишком джентльмен, чтобы отказать ей.

Она неохотно пропустила его. Побежала на кухню, почти поскакала по коридору галопом.

Мейсон помахал ей, потому что со своего места видел весь дом насквозь. Когда она приблизилась, он понял, что улыбаться не надо.

— Прошу прощения, — сказал он.

— Ты об этом пожалеешь, — зашептала Чарли в бешенстве. — Думаешь, я шучу насчет судебного запрета? Две минуты — и твоя сраная жизнь летит под откос.

— Я знаю, — ответил он. — Слушай, извини. Мне правда жаль. Я просто хочу поговорить с тобой и твоей сестрой.

Чарли проигнорировала отчаяние в его голосе.

— Меня не волнует, чего ты хочешь. Уходи.

— Чарли, дай ему войти.

Чарли обернулась. Сэм стояла в коридоре. Она опять держалась пальцами за стену.

— Сюда, — сказала она Мейсону и прошла в гостиную, прежде чем Чарли успела ее остановить.

Мейсон вошел на кухню без приглашения. Остановился в коридоре. Снял свою бейсболку. Принялся теребить ее в руках. Оглядел помещение, по-видимому, без удовольствия. Расти ничего не менял с тех пор, как они сюда въехали. Расшатанные стулья, расслоившийся стол. Единственное, чего не стало, — это оконный кондиционер. Достать куски Гаммы из вентилятора оказалось невозможно.

— Сюда. — Чарли поискала глазами Бена в пустом коридоре.

Дверь в кабинет Расти была закрыта. Пикап Бена стоит на месте. Он не выходил через заднюю дверь. Наверное, сидит в кабинете и думает, какая шлюха его жена.

— Примите мои соболезнования в связи со смертью отца, — сказал Мейсон.

Чарли резко обернулась.

— Я знаю, кто ты такой.

Мейсон заметно встревожился.

— Естественно, я не знала этого, когда мы с тобой познакомились, но потом сестра рассказала мне про твою сестру, и… — Она с трудом подбирала слова. — Прими мои соболезнования по поводу того, что с ней произошло. И я сочувствую тебе и твоей семье. Но то, что между нами произошло, — это ошибка, большая ошибка, и это никогда не повторится. Я очень люблю своего мужа.

— Ты это уже говорила. Я понимаю. Я уважаю это. — Мейсон кивнул Сэм.

Она освободила себе место на стуле с высокой спинкой. Рядом с ней был телевизор. Запись со школьной камеры видеонаблюдения стояла на паузе. Бен наладил аппаратуру.

Мейсон уставился на огромный экран.

— Кто теперь будет адвокатом Келли?

— Мы найдем кого-нибудь в Атланте, — ответила Сэм.

— Я могу заплатить, — предложил он. — У моей семьи есть деньги. У моих родителей есть деньги. Были. У них была фирма, они занимались грузоперевозками.

Чарли вспомнила рекламные плакаты из детства:

— «Грузоперевозки Гекльби».

— Ага. — Он снова посмотрел на экран. — Это тот день?

Чарли не стала поддерживать эту тему.

— Зачем ты приехал?

— Дело в том, что… — Он осекся. Вместо того чтобы объяснить, почему он все еще здесь, хотя его никто не приглашал, он произнес: — Келли пыталась застрелиться. Это признак раскаяния. Я читал в интернете, что при обвинении в преступлениях, наказуемых смертной казнью, раскаяние имеет значение. Так что вы можете использовать это на процессе, чтобы убедить присяжных сохранить ей жизнь или, может, жизнь с шансом на условно-досрочное. Они же это знают, да?

— Кто они? — уточнила Сэм.

— Полиция. Прокурор. Вы.

— Они скажут, что это был крик о помощи, — сказала ему Чарли. — Она отдала пистолет. Она не нажала на спусковой крючок.

— Нажала, — возразил он. — Трижды.

— Что? — Сэм поднялась со стула.

— Такая ложь не пройдет, — предупредила Чарли. — Там были другие люди.

— Я не придумываю. Она направила пистолет себе в грудь. Ты была в двадцати футах. Ты должна была это видеть или по крайней мере слышать. — Он обратился к Сэм: — Келли прижала дуло к своей груди и нажала на спусковой крючок три раза.

Чарли ничего такого не помнила.

— Я слышал щелчки. Уверен, Юдифь Пинкман тоже их слышала. Я не сочиняю. Она правда пыталась покончить с собой.

— Тогда почему вы просто не отобрали у нее пистолет? — спросила Сэм.

— Я не знал, перезаряжала она его или нет. Я морпех. Оружие считается заряженным, если четко не видишь, что патронов в нем нет.

— Перезаряжала, — повторила Чарли, обдумывая это слово. — Когда началась стрельба, сколько выстрелов ты слышал?

— Шесть. Один, потом пауза, потом быстро три подряд, потом пауза покороче, потом еще один выстрел, потом короткая пауза и еще один. — Он пожал плечами. — Шесть.

Сэм села обратно. Потянулась за сумкой.

— Вы уверены?

— Любой, кто был в ближнем бою столько же раз, сколько я, очень быстро учится считать пули.

Сэм положила блокнот на колени.

— И револьвер Келли шестизарядный?

— Да, мэм.

— Когда ты его забрал, он был пустой? — спросила Чарли.

Мейсон нервно глянул на Сэм.

— Сейчас самое время объяснить, зачем вы заткнули его себе за пояс, — заметила она.

— Инстинкт. — Он пожал плечами, будто это преступление ненаказуемо. — Коп его не взял, поэтому я просто убрал его, временно, как вы сказали, за пояс брюк. А потом никто из копов не спросил меня про него и не обыскал меня, а потом я уже был за дверью в своем пикапе и только тогда понял, что пистолет все еще у меня.

Сэм не стала указывать на прорехи в этой шитой белыми нитками истории. Вместо этого она спросила:

— Что вы сделали с пистолетом?

— Я разобрал его и раскидал по озеру. В самых глубоких местах.

Она снова не стала к нему цепляться.

— Можно ли определить, заряжен ли пистолет, просто по внешнему виду?

— Нет, — ответил Мейсон. — Вернее, у девятимиллиметрового затвор сдвинется назад, но можно дернуть…

Чарли перебила:

— В револьвере после того, как пули выпущены, гильзы остаются в барабане.

— Точно, — подтвердил Мейсон. — Все шесть оставались в цилиндре, в смысле она его не перезаряжала.

— То есть она знала, что револьвер пустой, когда трижды нажала на спусковой крючок, — сказала Чарли.

— Нельзя сказать наверняка, — настаивал Мейсон. — Возможно, Келли думала…

— Пожалуйста, уточните последовательность. — Сэм достала из блокнота ручку. Начала писать, проговаривая: — Один выстрел, длинная пауза, три быстрых выстрела подряд, короткая пауза, затем еще один выстрел, еще одна короткая пауза и еще один выстрел. Правильно?

Мейсон кивнул.

— Значит, был еще один выстрел после того, как пуля попала в шею Люси Александер.

— В пол, — сказал Мейсон. — В смысле я так предполагаю.

Сэм подняла бровь.

— Я видел дырку от пули в полу, где-то вот здесь. — Он показал на правую часть экрана. — Ее не должно быть на видео из-за наклона камеры. Она ближе к двери. Где-то там, где лежала Келли, когда они надели на нее наручники.

— Как выглядела дырка? — спросила Чарли.

— Плитка откололась, но порохового следа не было, значит, выстрел был как минимум с двух-трех футов. Она была овальная. Как слеза, следовательно, выстрел был под углом. — Он вытянул руку, сложив пальцы в виде пистолета. — Может, на уровне ее груди. Она ниже меня ростом, но угол был не такой острый. Нужна баллистическая экспертиза. — Мейсон пожал плечами. — Я не специалист. Просто у меня был курс по баллистике в программе дополнительного образования во время службы.

— Она не хотела убивать Юдифь Пинкман, — предположила Сэм, — поэтому выпустила последнюю пулю в пол.

Мейсон снова пожал плечами.

— Может быть. Но она знала Пинкманов давно, и это не удержало ее от убийства Дугласа.

— Она знала их? — переспросила Сэм.

— Келли была водоносом — подносила воду для футбольной команды во время матчей. Тогда и начались эти слухи про нее и одного из игроков. Я не уверен на сто процентов, что там случилось, но Келли пропустила две-три недели в школе, а парень вообще уехал из города, так что… — Дернув плечами, он не стал продолжать, но, по всей видимости, он говорил о тех самых сплетнях, из-за которых полшколы оставило оскорбления в альбоме Келли.

Сэм повторила для ясности:

— Дуглас Пинкман был тренером футбольной команды, то есть он знал Келли с тех времен, как она была водоносом.

— Правильно. Она отработала, кажется, два сезона вместе с другой девочкой из особой группы. Окружное управление образования выпустило указ, что мы должны интегрировать особых детей во внешкольную деятельность: маршевый оркестр, чирлидинг, баскетбол, футбол. Хорошая была идея. Думаю, некоторым из них это правда помогло. Очевидно, не Келли, но…

— Спасибо. — Сэм вернулась к своим записям.

Она медленно листала страницы и делала пометки ручкой. Не то чтобы она закончила с Мейсоном, скорее нашла что-то более интересное.

Он посмотрел на Чарли в поисках объяснения.

Она могла только пожать плечами.

— О чем ты хотел с нами поговорить?

— Ага. — Мейсон мял в руках бейсболку. — Не возражаешь, если я сначала воспользуюсь вашей уборной?

Он явно тянул с ответом, что показалось Чарли очень странным.

— Там, дальше по коридору.

Он церемонно кивнул, словно покидая гостиную в английском замке, и вышел.

Чарли повернулась к Сэм, которая все еще была погружена в свои заметки.

— Зачем ты с ним разговариваешь? Надо выпроводить его отсюда.

— Можешь посмотреть сюда и сказать, что ты видишь? — Сэм показала на правую часть экрана. — Я не доверяю своим глазам. Эта тень не кажется тебе странной?

Чарли слышала, как Мейсон открыл дверь в ванную и закрыл ее. Слава богу, он не зашел случайно в кабинет Расти.

— Пожалуйста, помоги мне избавиться от него, — попросила Чарли.

— Помогу, — пообещала Сэм. — Только посмотри на видео.

Чарли встала перед гигантским телевизором. Вгляделась в застывшую картинку. Она видела, что камера наклонена вниз и захватывает только половину коридора. Всем известная слепая зона, о которой говорил Мейсон. Светильники на потолке включены, но с правой стороны коридора виднеется странная тень. Узкая и длинная, как паучья лапа.

— Подожди, — сказала Чарли, но не по поводу видео. — Откуда он знает, где у нас ванная?

— Что?

— Он только что подошел прямо к ней и открыл дверь. — У Чарли побежали мурашки по спине. — Никто никогда не угадывает дверь, Сэм. Их там пять, и расположение не подчиняется никакой логике. Ты это знаешь. Это даже забавно, что никто не может в них разобраться. — У Чарли сердце застучало в висках. — Как думаешь, Мейсон знал папу? Он бывал здесь? Много раз, так что может найти ванную без подсказки?

Сэм открыла рот. И закрыла.

— Ты что-то знаешь, — догадалась Чарли. — Папа рассказывал тебе…

— Чарли, сядь. Я ничего пока точно не знаю, но пытаюсь понять.

Она занервничала от спокойствия Сэм.

— Зачем ты говоришь мне сесть?

— Потому что ты нависаешь надо мной, как военный беспилотник.

— Нельзя было придумать какое-то более приятное сравнение, колибри, например?

— На самом деле колибри — весьма зловредная птица.

— Чак! — Они услышали крик Бена.

У Чарли сердце ушло в пятки. Она никогда не слышала, чтобы он так громко кричал.

— Чак! — снова завопил Бен.

Он с грохотом пронесся по коридору. Оглядел гостиную. В ярости развернулся.

— Ты в порядке? — Бен посмотрел через плечо, потом вдоль коридора. — Где он?

— Бен, что… — сказала Чарли.

— Где этот хер?! — Бен орал так громко, что она закрыла уши руками. — Мейсон! — Он врезал кулаком по стене. — Мейсон Гекльби!

Дверь ванной приоткрылась.

— Ты, мудила! — закричал Бен, устремившись к нему.

Чарли побежала за ним. Затормозила и остановилась, когда Бен швырнул Мейсона на пол.

Кулаки Бена начали летать туда-сюда. Мейсон закрыл лицо руками. Чарли в ужасе смотрела, как ее муж бьет другого мужчину.

— Бен! — Она должна была что-то сделать. — Бен, остановись!

Сэм обхватила Чарли за талию, сдерживая ее.

— Я должна… — Чарли остановилась. Она не знала, что делать. Мейсон может убить Бена. Он профессиональный солдат. — Сэм, мы должны…

— Он не сопротивляется, — заметила Сэм, будто бы озвучивая документальный фильм. — Смотри, Чарли. Он не сопротивляется.

Она была права. Мейсон лежал на полу, закрывая руками лицо, и принимал удар за ударом — в голову, в шею, в грудь.

— Ты трус! — заорал Бен. — Покажи мне свою сраную рожу!

Мейсон убрал руки. Бен отвесил уверенный удар ему в челюсть. Чарли услышала, как хрустнули зубы. Изо рта Мейсона плеснула кровь. Он лежал на полу, руки по бокам, и принимал удары.

Бен не остановился. Он ударил его еще раз, потом еще и еще.

— Нет, — прошептала Чарли.

Кровь брызнула на стену. Бровь Мейсона лопнула под обручальным кольцом Бена.

Губа рассечена.

Щека ободрана.

Мейсон просто лежал и сносил все это. Бен ударил его снова.

И снова.

— Простите, — невнятно произнес Мейсон. — Простите.

— Ты сучий… — Бен занес локоть за спину, изогнувшись в замахе, и запустил кулак в челюсть Мейсона.

Чарли смотрела, как по щеке Мейсона пошла рябь, будто по воде за катером. Она услышала резкий щелчок, как при ударе биты по мячу. Голова Мейсона ушла вбок.

Его веки дрожали.

Кровь капала изо рта, из носа.

Он моргнул, но не двинулся. Продолжил смотреть в стену. Кровь стекла по пыльному плинтусу и стала расползаться на деревянном полу.

Бен сел на корточки. Он задыхался от перенапряжения.

— Простите, — повторил Мейсон. — Простите.

— Пошел ты на хер со своими извинениями. — Бен плюнул ему в лицо.

Он повалился набок, ударившись плечом о стену. Руки его повисли. С костяшек капала кровь. Он больше не орал. Он плакал.

— Ты… — его голос срывался. — Ты позволил ему изнасиловать мою жену.

Глава восемнадцатая

У Чарли перед глазами все поплыло. Ее охватила паника. В голове раздавался какой-то непрерывный крик.

Бен знает.

Она спросила Сэм:

— Это ты ему сказала?