Мне платят, конечно, почасовую оплату, и я не гарантирую результат, но внутри всегда испытываю муки совести, если не смогла распутать преступление. Так что я жала на газ и неслась по улицам Тарасова во весь опор, чтобы побыстрее найти улики или выстроить логичную версию, кто же мог ударить камнем и оставить умирать за гаражами всеобщего любимца.

У здания благотворительного фонда меня встретили огромный навесной замок на входной двери и скромная вывеска на фасаде. Я обошла здание по кругу, подергала все двери, постучала в пыльные темные окна. Никаких следов бурной помощи людям, что оказались в тяжелой жизненной ситуации. Нет очередей из оборванцев за горячим обедом или банальной информации, как получить медицинскую помощь, а также крышу над головой. Да меня бы устроило даже обычное объявление с пояснением, как попасть внутрь. За темными стеклами царило безмолвие, от любопытных взглядов все помещения укрылись за плотными жалюзи. Я потыкала в экран телефона и попробовала дозвониться со своего секретного второго мобильника в фонд, но на звонок ответил милейший знакомый голос. «Рядкина слушает». Значит, мобильник с контактным телефоном принадлежал Жогину и был найден полицией. А теперь Людочка своим сладким голоском вылавливает любого, кто выходит по нему на связь. Я сбросила звонок и отключила рабочий телефон, докладывать следователю о своем расследовании желания нет. К привычному азарту примешивался теперь еще и дух соперничества. Я вдруг поняла, что ужасно не хочу, чтобы говорливая Людочка с милейшей улыбкой обставила меня в поиске убийцы Жогина.

Что ж, если вход закрыт, надо найти выход. И я пошла во второй раз обходить здание по периметру, чтобы теперь найти любой способ проникнуть внутрь. Благотворительный фонд размещался в довольно обшарпанной постройке годов 30-х или 40-х: два скромных этажа с крошечными окнами, давно не крашенные стены, железные двери двух выходов. Задняя часть двухэтажки обнесена высоким глухим заборчиком, в котором не было видно даже мало-мальской щели. Благотворительный центр выглядел скорее, как заброшенная крепость, а не место, куда идут несчастные бездомные за помощью. Видимо, поэтому Жогин записывал свои видео дома или на вокзале. Чтобы у пожертвователей не закрадывались вопросы по поводу того, на что же потрачены миллионы рублей, которые были отправлены на создание приюта для обездоленных. Я, конечно, не перечислила в фонд «Благо» миллионы и не нуждаюсь в крыше над головой, но проникнуть внутрь готова была любым способом. Что ж, раз нет парадного входа, то я иду через черный.

После третьего круга стало ясно, что помещение «Благо» заперто наглухо. Я оглядела улицу – никого. Достала из-под вороха грязных купюр крюк с крепкой веревкой, вожу его на всякий случай, для взятия таких вот неприступных крепостей. Один взмах, и крюк прочно уцепился железным изгибом за край забора, десять секунд, и частный детектив Татьяна Иванова уже оказалась внутри заднего двора загадочного здания, даже не запыхавшись от гимнастических кульбитов. Я прошлась по двору и замерла в паре шагов от распахнутых дверей небольшого строения, очевидно, служившего гаражом. Из открытых ворот неслось урчание мотора и торчала морда уже знакомого мне старенького «Мерседеса». При виде старого знакомого я повеселела, смело заглянула в темноту гаража и… закричала от ужаса. В темной глубине передо мной стоял покойник, Андрей Жогин, сжимая в руках нож.

Глава 5

Мой испуганный крик «покойник» оборвал спокойным замечанием:

– Женщина, вы чего кричите? Как вы вообще сюда попали? Фонд временно закрыт, – темная фигура сделала шаг вперед из сумрака гаража и оказалась пожилым мужчиной, точной копией Андрея, только лет на двадцать постарше. А вытянутый предмет в руках, что я приняла за нож, оказался всего лишь отверткой. Он вполне дружелюбно представился:

– Игорь Васильевич Жогин, а вас как величать?

– Татьяна Иванова, частный детектив, – испуг меня отпустил.

– Ох ты, я думал всегда, частные детективы такие мужики в плащах и темных очках, а не красивые молодые девушки, – Жогин-старший одарил меня лучезарной улыбкой. И мне сразу стало понятно, откуда у Андрея его мощная харизма. Бархатные перекаты низкого голоса, пристальный и одновременно цепляющий взгляд, искренняя улыбка. Обаяние Жогиных действовало, даже будучи на двадцать лет старше.

– Я занимаюсь расследованием смерти вашего сына по поручению его жены. Хотела поговорить с сотрудниками фонда, но все закрыто.

– Закрыто, – подтвердил Жогин-старший. – Разбежались, наверное, как про смерть Андрея услышали, помогать неимущим желающих поубавилось.

– Мне казалось, что фонд Андрея очень известен, много людей присылали пожертвования.

– Прислать денег – это одно, – усмехнулся Игорь Васильевич. – Нажал на кнопку в телефоне, прислал сто рублей, и ты уже хороший. А вот возиться с нищими, помогать им найти себя, вернуться в общество под силу не каждому.

– И ваш сын так мог?

– Он все мог, весь в меня, – снова мне была послана улыбка. Так часто Жогин-старший улыбается, и не скажешь, что накануне он потерял своего сына. С виду вполне довольный жизнью, крепкий пенсионер.

– Расскажите об Андрее, если вам не трудно, – я старалась все еще держать трагический тон, может быть, его улыбчивость лишь психологическая реакция на утрату сына. Так бывает, когда мозг еще не принял окончательно факт произошедшего и живет словно в другой реальности. Игорь Васильевич нахмурил брови:

– Да зачем вам о детстве его да о молодости. Вы ведь смерть его расследуете, а не книгу пишете. Задавайте конкретные вопросы, а я отвечу. Или хотите со мной провести пару суток в гараже вместе? – Жогин-старший приосанился, в глазах запрыгали хитрые искорки.

– Где мать Андрея? Есть еще братья или сестры?

– Один он у нас, мать умерла много лет назад, он еще школьником был. Я с тех пор не женился, воспитывал один мальчишку, пахал, старался, – мне показалось, что в голосе Игоря Васильевича прозвучала грусть.

– Какие у вас отношения с Анной, его женой?

– Да хорошие, Анютка ему и жена, и любовница, и подруга, и мать. За всех сразу отдувалась. Как там говорят, и в богатстве, и в бедности. Чего такую невестку не любить, она мне за всю жизнь с Андреем слова плохого не сказала.

Да уж, снова идеальный сын, идеальный муж получается. Все хорошо, никаких ссор или претензий. Почему тогда отец такой спокойный? Не в шоке, не заторможенный от горя, а именно довольный жизнью, – шептал мой внутренний голос скептика. А второй голосок, который принадлежал другой части Татьяны Ивановой, наивной и верящей улыбчивым пожилым мужчинам, шептал: он мужчина, а они всегда скрывают свои слезы и горе. Наверняка заперся в одиночку в гараже, чтобы выпить от души.

Я кивнула на машину:

– Сами чините, какие у вас руки золотые. Мне Анна сказала, что вы тоже помогали сыну, работали у него завхозом.

Игорь Васильевич послал очередную улыбку, но то ли я к ним уже привыкла, то ли Жогин-старший вдруг не удержал свою привычную маску любезного весельчака. Я заметила пугающий контраст: губы его раздвинулись в широкой улыбке, показывая прекрасные белые зубы, а в глазах мелькнул страх. Я не ошиблась, пожилому мужчине словно ткнули факелом в лицо. От моего невинного замечания он отпрянул, продолжая автоматически улыбаться, сунул руки в карманы пиджака, хотя они были все перемазаны черными полосами масла.

– Иногда помогал, если попросит. Я на пенсии, почему бы и не помочь сыну. Хоть и… – он вдруг осекся, поймал себя, что чуть не сказал лишнего. Подхватил меня под локоть и потащил внутрь гаража: – А давайте по кофейку, Танечка? Могу так вас называть? У меня здесь столик небольшой, кресло. Холостяцкая берлога.

Но я выскользнула из его навязчивого объятия и подошла поближе к «Мерседесу»:

– А у меня вот такая же машина, один в один. И знаете, лампочка такая на панели стала гореть, восклицательный знак перечеркнутый. Что это такое?

– В автомастерскую это вам надо, к электрику, – мужчина замер в проеме, напротив солнечного света, и я больше не видела его лица. Но бархат и дружелюбие из голоса ушли, лишь звенящее напряжение от того, что непрошеная гостья никак не отойдет от машины.

И я ослабила напор, а то вдруг разнервничается и стукнет меня камешком по маковке, как сына. Шагнула назад на свежий воздух улицы, послала одну из своих фирменных улыбок Игорю Васильевичу.

– Спасибо, что поговорили со мной. Кофе в следующий раз обязательно выпьем. Кстати, а вы где были в день смерти вашего сына?

– В парикмахерской, потом пообедал в кафе рядом с домом, к приятелю заходил в клуб бильярдный поболтать. Везде камеры есть, везде свидетели. По минутам все следователь уже сверил, – на лице Жогина-старшего снова разлилось довольное выражение. – С Андреем по телефону пять минут поболтали, он мне пожаловался, что Аня хочет с ним развестись. Но я в их дела не лезу, сами разберутся, уже не дети.

– Обожаю бильярд! А в какой клуб ходите? – я снова принялась изображать восторженную дамочку, которая в экстазе от автоумельцев и катания шаров по зеленому сукну стола.

Но Игорь Васильевич на простые приемы не велся, отчеканил по-военному:

– Бильярдный клуб «Корона», салон, где стригся, называется «Гранд», мастер Илья, кафе «Русская охота». Не обязательно делать вид, что вам это интересно лично, просто спрашивайте. Я отвечу, скрывать нечего.

– Хорошо, – я поняла, что испытываю симпатию к проницательному и собранному мужчине, хотя он так и напоминал внешне моего недавнего врага, Андрея Жогина. – Последний вопрос. Как мне найти сотрудников центра или волонтеров, кто работал в центре постоянно? Здание закрыто на замок, но ведь центр по-прежнему существует, значит, должны быть еще сотрудники, кроме вас.

– Я не знаю, – качнул головой Игорь Васильевич. – С бездомными я не работал, у меня другой профиль. Поручения сам Андрей всегда давал, с волонтерами я и не знаком. Мельком видел, когда заезжал сюда по делам. Ключи у меня есть от ворот и гаража, а что там со зданием, что с центром, даже не в курсе.

Я поблагодарила Жогина-старшего и пошла к выходу. В этот раз обошлось без альпинистского снаряжения, он любезно открыл с помощью цифрового кода калитку изнутри. Мы обменялись ослепительными улыбками, и Жогин-старший снова исчез за высоким забором. А я заторопилась к машине, чтобы как можно быстрее записать в блокнот все вопросы, что роились в голове. Поразмыслив над записями, я залезла в справочник по городу и проверила все заведения, что назвал Игорь Васильевич. И опять странность: судя по фото, все заведения были дорогущими, явно не по карману обычному завхозу! Слишком много странностей для улыбчивого спокойного мужчины на пенсии. Чтобы найти хоть одну разгадку, прокачусь к своему офису и еще раз побеседую с Анной Жогиной. Кажется, она не все рассказала мне о своем свекре. Не зря он вызвал у меня сомнения в его искренности. Внутренний голос буквально надрывался внутри: тебя обманули, Татьяна! Это снова коробочка с двойным дном! Только в этот раз ты до секрета внутри не добралась.

По дороге, вспомнив, что у моей клиентки сейчас тяжелые времена, я заехала в ресторан «Русская охота». Заняла место прямо на одном из стульев у барной стойки, заказала пару горячих блюд навынос и простенький коктейль без алкоголя. В ожидании моего заказа принялась нахваливать интерьер и меню молоденькому бармену:

– Как тут у вас интересно все отделано, чучела животных. Неужели настоящие?

– А то! – бармен гордо выпятил грудь, будто он сам лично подстрелил животных на охоте. – Это хозяин заведения несколько лет собирал коллекцию, он и его друзья. Все просто фанаты охоты и рыбалки, даже в Африку ездили на носорога охотиться, – он ткнул пальцем в десятки фото в рамочках, что украшали скромную стенку возле бара. Я краем глаза прошлась по снимкам и чуть не подавилась глотком коктейля. Со стены мне светил своей фирменной улыбкой Игорь Васильевич Жогин. Он застыл на снимке в окружении солидных мужчин в униформе, с дорогими оптическими ружьями наперевес. Нога кокетливо поставлена на мертвого носорога, за спиной пейзаж из джунглей.

– И правда носорог и Африка, – протянула я с восхищением, подошла поближе, чтобы убедиться, что не ошиблась. Потом нахмурила брови. – Так вроде это же незаконно, убивать носорогов. Вроде они в Красной книге.

– Этому снимку лет так десять, – фыркнул бармен. – Да и у нашего хозяина столько денег, что он и живого, и мертвого носорога себе купить может. И друзья все ему под стать, – он понизил голос и стал перечислять, проходясь пальцем по лицам на фото. – Этот вот в Англии живет, у этого в Москве свой бизнес компьютерный. У нашего половина ресторанов Тарасова и бильярдных клубов. Он любитель шары погонять.

Я улыбнулась радостно, вот с каким приятелем Жогин-старший обедал и заседал в бильярдном клубе – знакомый миллионер. Только откуда он взялся в друзьях у скромного завхоза на пенсии?

Но бармен истолковал мою улыбку на свой счет, охотно продолжив светскую болтовню для восхищенной собеседницы:

– У них своя тусовка уже много лет, кружок из богатеев. Когда приезжают сюда, то для них все по высшему разряду в нашем ресторане и бесплатно.

Я ткнула пальцем в кружочек лица Жогина:

– А этот? Киноактер известный? Такое лицо знакомое и улыбка голливудская.

Бармен захихикал:

– Это самый неудачник из них, раньше тоже был богатенький, а потом отдал бизнес в управление сыну, а он все профукал, – и юноша выразительно свистнул, изображая, как накопленный капитал исчезает у Жогина-младшего.

– Вы все про всех знаете, – я включила восхищение на максимум. Улыбка, восторженный взгляд, даже рот приоткрыла для убедительности.

Но молоденький парнишка, в отличие от умудренного Игоря Васильевича, фальши не замечал.

– А то! Я же за баром и все слышу, о чем гости говорят. Такие бывают истории, закачаешься!

– Как вот эта, про разорившегося миллионера? Такая история, ну как в кино!

– Да нет, там ничего интересного особо, – бармен вытер полотенцем несуществующее пятно на стойке и подлил мне сока в бокал. – Я уже раз сто слышал, как он нашему хозяину жаловался, что сын все потратил на неудачные инвестиции и теперь отца содержит, деньги ему дает на жизнь. Вот как-то раз была другая история, про одну невесту тут! Вот это да! Сейчас расскажу.

Но мне, к счастью, уже несли упакованные пакеты с заказами. Я ойкнула:

– Мне бежать пора, я потом забегу, и расскажешь!

Бармен подмигнул:

– Коктейль за счет заведения.

Пришлось смущенно хихикать и благодарить за нежданный подарок. Я поспешно сгребла горячие блюда и направилась в машину, пока отчаянный юнец не приступил к следующему шагу – просить у меня номер телефона. В машине я проверила чек и не удержалась от удивленного восклицания. Однако! Обед на двоих по цене комплекта зимней резины для моей старенькой «девятки», что отдыхает на заслуженной пенсии в гараже. На широкую ногу живет скромный завхоз Жогин: элитный бильярдный клуб, ресторан с заоблачными ценами, поездки на сафари, пускай даже и десять лет назад. А теперь, благодаря усилиям сыночка, плейбой и миллионер вдруг оказался завхозом в скромном приюте для бомжей. Неожиданный поворот, коробочка раскрылась, но не до конца. Надеюсь, что невестка и жена семьи Жогиных расскажет мне, наконец, всю правду.

Но Анна лишь беспомощно пожала плечами на мой вопрос о прошлой жизни Игоря Васильевича:

– Я почти не общалась с ним. Андрей с ним был очень близок, почти каждый день в гости ездил, но меня никогда с собой не брал. А потом как-то они друг к другу охладели, что ли. Может быть, просто у мужа не стало хватать времени на отца из-за блогерства и благотворительности. Он с ним лишь разговаривал по телефону, а то и через меня передавал поручения или зарплату.

– Сколько Игорь Васильевич получал за работу завхозом?

– Я не знаю, – женщина залилась густой краской до алых пятен на груди.

– Анна, – я серьезно взглянула на нее. – Послушайте, речь идет об убийстве, следователь считает вас первой подозреваемой из-за того, что вы сбежали из номера гостиницы. У вас нет свидетелей вашей невиновности и есть мотив для убийства. Если вы хотите, чтобы я нашла ответ на вопрос, кто убил вашего мужа, то перестаньте покрывать его секреты.

– Я столько лет это делала, – по лицу вдовы в который уже раз потекли слезы. – Я верила, сама себя убеждала, что надо ему доверять. Что Андрей точно знает, что делает, ведь он такой хороший.

Я поискала глазами вчерашний пузырек с валерьянкой, у меня нет времени на женские слезы и раскаяние в собственной наивности. Жогина поняла все без слов, замахала руками:

– Не надо, не надо успокоительного. Я с утра уже накапала себе слоновью дозу. Я в порядке. Сейчас расскажу. Сразу после основания фонда Андрей устроил туда отца, зарплату выдавал ему сам, как, впрочем, и другим сотрудникам. Он лично в программе проводил расчеты и заполнял зарплатную ведомость. Я правда не знаю, сколько Игорь Васильевич получает. Однажды Андрей тяжело заболел и попросил меня отвезти отцу конверт. Тогда шел дождь, капли просочились в машину между порванными резинками и попали прямо в сумку на конверт. Я увидела тогда толстую пачку купюр в прорехе.

– Сколько там было, примерно?

– Думаю, тысяч сто-сто пятьдесят. Такой конверт Адрей отдавал отцу каждый месяц, я закупала эти конверты. Ровно двенадцать, их хватало на год.

– А какую работу делал ваш свекор в фонде? Вы сказали, был завхозом. Какие поручения давал ему Андрей?

Анна задумалась, потом с удивлением уставилась на меня:

– Я пыталась вспомнить, но ни разу не видела, чтобы он делал что-то по хозяйству. Ездил в магазин и покупал по списку то, что просил Андрей, где-то два раза в месяц.

– Но у него же золотые руки, умеет даже машины ремонтировать. Почему ваш муж никак не использовал отца для помощи центру?

– Золотые руки у Игоря Васильевича? – изумилась женщина моему замечанию. – Но он вообще ничего не любит делать руками, даже посуду не моет. Он шутил надо мной, что я не нанимала строителей, а часть работы сделала сама. Называл Золушкой. У него в принципе замашки… – Анна помахала пальцами в воздухе, подыскивая слово.

– Богача? – подсказала я.

– Да, точно! Я всегда подавала ему еду, приборы, наливала чай, когда Игорь Васильевич приходил в гости. Со стороны смотрелось, будто прислуга и барин. У него есть свой автомобиль, и он ремонтирует его в сервисе, это я точно знаю, так как у него тоже «Мерседес». Мы обслуживаем машины у одного и того же автомастера. Игорь Васильевич никогда не станет марать руки, наоборот, он каждую неделю делает маникюр и ходит в салон на стрижку. Этим Андрей очень похож на отца, тоже всегда следит за собой, – женщина помолчала и поправила себя: – Следил…

Она подняла на меня огромные глаза, где разлилась тоска.

– Вы знаете, Татьяна, я никак не привыкну, что его нет. Вот, он пока был живой, я так хотела от него избавиться, убежать, скрыться и никогда не видеть больше. А теперь безумно скучаю. Я бы все отдала, чтобы он был жив!

Она залилась горькими слезами и, выдавив сквозь всхлипы извинения, ушла в другую комнату. А я снова, в десятый раз за сегодня, набрала номер Ольги Мишиной, что должна была замещать Жогина после его смерти. Но по-прежнему натыкалась на автоответчик.

Придется засылать своего агента для поиска следов приюта «Благо». Пока он собирает мне информацию, вызову Кирьянова отрабатывать ту пачку долларов, что уже сутки ждет его в багажнике моего автомобиля.

Глава 6

Мой тайный агент для сбора информации про фонд «Благо» живет в подвале. А может быть, в связи с потеплением уже переехал на «дачу», как он называл шалаш неподалеку от городской свалки. Зовут его Вениамин Аясов, но он предпочитает прозвище Венчик, что все-таки более привычно в его среде обитания. А обитает Венчик давно и прочно среди бомжей, при этом ведет этот образ жизни из принципиальных соображений. Много лет назад Вениамин учился на факультете философии местного университета, а потом решил проверить легенду о Диогене, жившем в бочке, на практике. Веселое существование без работы, коммунальных платежей и прочих социальных обязательств так Венчика вдохновило, что уже пару десятков лет он обитает в подвале заброшенной сауны, пропитание себе находит в помойках супермаркетов, а скудный финансовый поток ему обеспечивает сбор бутылок в окрестных парках да редкие мои поручения.

К счастью, весна еще не вдохновила Венчика на переезд. Я обнаружила своего тайного агента на лужайке с первой растительностью, где он растянулся под теплыми лучами на грязном ковре, брошенном прямо на землю.

– Приветствую, Татьяна! Выглядите очаровательно, так же, как эта весна, – за годы бродяжничества Венчик Аясов не растерял галантных манер. Даже наоборот, его склонность к литературному слогу усилилась, и часто каждый его ответ превращался в философскую притчу. Хотя комплименты о внешности звучали странно от человека, которого много лет я видела в одном и том же наряде в любую погоду: вытертая огромная куртка, широкие, неизвестного цвета брюки и растоптанные ботинки, а вокруг шеи – толстое кольцо из шарфов.

– Добрый день. Есть работа для вас, – к Венчику я сохраняла всегда уважительное отношение.

– Как привычен человек к суете мирской, словно муравей, он каждый день трудится от зари до зари. Даже не задумываясь, что судьба в любой момент может усмехнуться и погасить искру жизни в одно мгновение.

– Вот мне как раз необходимо разобраться с такой внезапно погасшей искрой. Фонд помощи бездомным «Благо» и его руководитель Андрей Жогин. Вам нужно туда обратиться за помощью, лучше, если несколько дней проживете у них в приюте, пообщаетесь с сотрудниками и волонтерами. Важна любая информация о работе фонда и Жогине. Есть только одна трудность – все телефоны не отвечают, здание приюта закрыто, хотя «Благо» не публиковал никакой официальной информации о том, что прекращает деятельность. Так что вам придется самостоятельно разузнать информацию в вашей… эм-м-м-м, среде обитания.

– Вы хотели сказать, Татьяна, среди людей без определенного места жительства, – с ехидством уточнил Веня и тут же ввернул очередную философскую мысль: – Как нелогично им дали такое определение. Ведь так называемые странцы, бродяги, скитальцы – как раз люди, что определились с крышей над головой. Они выбрали синее небо, что не дарят дворцы. Кто вдохнул чистый запах свободы, тот больше никогда не променяет его на духоту человеческого жилья.

Я потянула носом, от Венчика и его пестрой полянки несло смесью затхлых тряпок и гниющего мусора. Что ж, если это запах свободы, то я предпочту простую, буржуазную Шанель. Но сам же оплот свободомыслия уже спрятал купюру, что я ему вручила, среди миллионов складок одежды и собрался на ответственное задание.

– Через сутки жду вас с отчетом, встретимся у башни с часами на вокзале. А дальше по ситуации. Если не хватит сведений, то придется еще помучиться в теплой кровати приюта.

– Правда – вот высшая сила! Ради нее свершаются войны, гибнут люди, рушатся города и само небо сверзается на землю. Правда, горькая и настоящая, словно инструмент скульптора, вытачивает человеческие души в прекрасные произведения. И скромному философу за честь служить богине Истины.

Высокопарный слог Венчика мне уже немного наскучил, да и я торопилась как можно быстрее связаться с Кирьяновым. Не терпелось проверить свою версию по поводу Жогина-старшего, но одной снова соваться в гараж я не рисковала. Кирьянов мне нужен был лишь как эксперт по машинам, а не для того чтобы помочь проникнуть в закрытый бокс. Повторный визит на территорию «Благо» я запланировала ночью, чтобы никто не помешал мне и Кире все внимательно обследовать.

Кто же еще остался в списке подозреваемых?

С отцом Андрея я побеседовала, с женой и любовницей тоже. Семейные связи отработаны. Надеюсь, и Веня обрадует меня, найдет волонтеров или сотрудников благотворительного фонда, чтобы раскопать побольше информации о реальном Андрее. Пока же есть время, чтобы вернуться домой и приготовиться к ночной вылазке.

На любимой кухне под тихий шелест закипающего кофе я не утерпела и, прежде чем открыть ежедневник с записями, потянулась за своими подсказчиками – гадальными костями. Мерцающие грани с отметинами прокатились по столу: 4, 15, 31. Я с нетерпением вчиталась в толкование: «Здание на четырех углах покоится надежно, старые пути ведут к старым истинам, черное и белое сливаются в серую жизнь».

Да уж, откровения в духе Венчика. Может быть, сказалось мое общение с беспризорным философом? Хотя мне начало казаться, что какие-то догадки я увидела в крепкой цифре 4. Кофейный аромат свежего напитка всегда помогал мне сосредоточиться и уйти с головой в размышления. Я прошлась глазами по своему списку – вот же она, четверка! Четыре человека, которые были важны Жогину при жизни. Жена Анна, любовница Женя, отец и администратор благотворительного фонда Ольга. Пока единственная, с кем я так и не смогла связаться, это Мишина.

Тайны же двух самых близких для Жогина женщин мне теперь знакомы. Я отодвинула их на второй план, у Жени есть алиби. Только Анна никак не может доказать свою непричастность к смерти мужа.

А что, если моя клиентка все-таки виновна? И ее слезы, повторное обращение к частному детективу – лишь попытка прикрыть свое преступление? Я несколько раз встречала такие хитроумные на взгляд преступника ходы. Им казалось, что если нанять детектива, то профессионал сыска найдет улики против другого человека, которые отведут подозрение от клиента. Да, частный сыщик, как частный врач. Он более внимателен к клиенту, вникает в каждую деталь произошедшего, отрабатывает те версии, на которые не хватило опыта или времени у государственного следователя. Но это не обозначает, что в оплаченные услуги входят ложь и прикрытие преступления, которое совершил клиент. Врач не будет врать своему пациенту о смертельной болезни, скорее, выпишет хорошие лекарства, проведет повторное обследование, дабы избежать ошибки. Так и детектив перепроверит все данные. Если во время распутывания клубка я понимаю, что виновен мой клиент, то честно объясняю, что передам сведения в полицию, а ему рекомендую потратить деньги на хорошего адвоката. Детектив не создает алиби, он его разрушает, вытаскивая на свет любую неприглядную правду.

Я фыркнула от смеха, чуть не подавившись кофе, что это меня потянуло на философию. Точно флюиды Венчика перелетели по воздуху и проникли в мозг. Лучше бы дальше вам, Татьяна Иванова, разбираться с подозреваемыми.

А их немного – всего лишь Анна Жогина. У отца и любовницы алиби есть, хотя их стоит перепроверить. У продуманного убийцы все ходы записаны и подготовлены заранее. Если отследить маршрут Игоря Васильевича легко, так как в каждом заведении есть камеры внутри или снаружи с фиксацией времени, то для проверки слов Евгении придется встретиться с целительницей. Но все-таки поведение Жогина-старшего не дает мне покоя, слишком уж отточенное алиби, вранье про ремонт машины, история бармена о его банкротстве, огромная зарплата в конверте за пустяковые поручения. Хотелось бы знать историю отца более подробно.

Я решила побродить в интернете, чтобы собрать сведения об Игоре Васильевиче Жогине. Никогда не знаешь, что может пригодиться во время расследования. Первые несколько дней, когда берусь за дело, я лишь собираю и собираю информацию, пока она вдруг сама не начинает раскладываться по полочкам, словно сложная схема.

От долгих раздумий мне ужасно захотелось чего-нибудь сладкого, например, нежного кофе с холодной пенкой из мороженого и сливок. В шкафчиках на кухне и в холодильнике притаилась пустота. Не то чтобы мороженого, даже самых простых продуктов среди моих запасов не было. Да уж, домашнее хозяйство я не жалую. И когда в азарте берусь за новое дело, то вообще не обращаю внимания на такие мелочи, как трехразовая еда.

Я накинула плащик прямо на домашний костюм и решила быстро сбегать в магазин, немного еды в доме не помешает. А от мысли о мягкой шапке из мороженого на чашке кофе текли слюнки.

В супермаркете быстро накидала любимые продукты, из которых можно быстро соорудить легкий перекус, добавила сверху пару пачек холодного лакомства. На кассе старушка, что пристроилась позади меня с корзинкой, полной корма для кошек, радушно заулыбалась и громко поздоровалась:

– Добрый вечер, Татьяна!

Я растерянно прошелестела в ответ «здрассте», лихорадочно копаясь в памяти, откуда я знаю ее лицо. Уже возле раздвижных дверей я повернула голову и снова взглянула на милую бабульку, а та помахала мне рукой. Это же женщина с котом на поводке! Мама Людочки! Меня осенило поздно. На ступеньках супермаркета мне уже преграждала дорогу и сама милая следовательница.

– Танечка, и вы тут тоже?

Она только что не нырнула носом в мой пакет с покупками.

– Ой, столько мороженого! Для гостей?

– Нет, я сама люблю сладкое. Вот могу килограмм одна слопать. Приду и съем.

– А мне кажется, что у вас дома гости. А конкретно – гостья, Анна Жогина! Да ведь? Она скрывается от правосудия, между прочим! – личико у моей новой знакомой заострилось так, что стало напоминать мордочку животного с любопытным вытянутым носом, что чует в воздухе свою выгоду.

– Это мороженое я съем одна, – упрямо возразила я Людочке. – А по поводу жены Андрея Жогина, мне кажется, вы торопитесь с выводами, никаких доказательств ее вины нет. У нас в стране презумпция невиновности.

От мгновенного отпора следователь сразу же притихла, снова стала милой и улыбчивой, только в глазах сиял азарт:

– Таня, ну мы же одним делом занимаемся – ищем убийцу Жогина. Предлагаю не соперничать, а объединить усилия. Я вам информацию кое-какую от эксперта, а вы мне свои результаты. Я уверена, что такой детектив, как Татьяна Иванова, наверняка нашла побольше, чем медлительная полиция.

Мне стало смешно, Людочка так откровенно мне льстила в надежде, что я растаю и выложу перед ней все карты. Эта ловкая следователь так и хочет собрать все лавры себе по поимке убийцы. Да, собственно, я не против. Она занимается уголовным делом за более чем скромную зарплату государственного служащего, а мой гонорар в случае поимки преступника должен быть очень щедрым. Почему бы и не поделиться информацией. Но договорить нам помешала старушка с кошачьим кормом. Она выплыла из магазина все с той же блаженной улыбкой на лице. При виде меня чуть не захлопала в ладоши:

– Танечка! Как я рада, что вы подружились с моей Людочкой! Она столько хорошего о вас рассказывала, а я ваша поклонница. Читаю все статьи про ваши расследования. Предлагаю немедленно отправиться к нам в гости и попить вместе чаю, я испекла чудесный пирог с вишней. Нам двоим его будет многовато, а вашей фигурке он совсем не повредит.

– Да, мамочка всегда готовит, будто у нас питается полк солдат, – какой же душечкой становится гроза преступников Рядкина при виде своей престарелой матери. Словно две школьницы, мы пошли с Людмилой под предводительством бодрой старушенции. Вполголоса Людочка мне вывалила новость, от которой я чуть не споткнулась:

– При вскрытии у Жогина обнаружили в крови сильное снотворное, не смертельную дозу, но тем не менее. К врачу он с жалобами на бессонницу не обращался.

– Он же сам врач, мог сам поставить диагноз и выписать себе рецепт, – предположила я.

– Не похоже, наш эксперт-криминалист считает, что доза принимаемых препаратов была слишком большой для обычного подавления симптомов. Сон, конечно, был крепким, даже чересчур, но при этом неправильный объем сказывался на работе сердца и печени. Как-то странно выглядит все, – вздохнула женщина. – Как будто травили, но не до конца, не до смерти. Я поэтому хотела пообщаться с Жогиной, а она пропала внезапно. Вы правда не прячете ее у себя?

Мне стало даже немного жаль следователя, старается же, так и хочет сделать все идеально, отработать каждую версию.

– Я привезу ее завтра в отдел, чтобы вы с ней поговорили.

– Так и знала, что вы ее прячете, – Людочка с обидой надула губы.

– Я не прячу ее, лишь знаю, как с ней связаться. А фонд благотворительный вы уже обыскали? Нашлось что-нибудь подозрительное?

Рядкина поджала губы:

– У нас для обыска такую надо кипу бумажек подписать. Оперов я присылала туда, все наглухо закрыто. Я делаю все, что могу. Не ночью же туда лезть, мама мне не разрешает дольше десяти на работе сидеть. А вы что узнали нового? Есть какие-нибудь мысли, кто этого Жогина убил?

Я в унисон с женщиной тоже теперь вздохнула:

– Пока ничего существенного. А уже известно, кто унаследует все имущество нашего идеального блогера? Его жена?

– Я сегодня только разослала запросы.

– А можете мне информацию про Жогина-старшего собрать?

– Зачем? – изумилась Людочка. – У него мотива никакого и алиби на весь день. Мы уже и записи с камер проверили, до минуты все совпало.

На ее вопрос у меня не было внятного ответа, только ощущение скрытого двойного дна в ухоженном галантном пенсионере. Рядкина поймала мое растерянное выражение лица и успокоилась, Иванова тоже, оказывается, мается приступами сомнений.

– Ладно, постараюсь что-нибудь узнать, – великодушно согласилась она. Я, конечно, могла этой же просьбой озадачить Кирю или Мельникова, но Людочка мне нравилась своим перфекционизмом в работе. С ней можно быть уверенным, что она не упустит ни одного факта.

Она же не удержала шпильки в мой адрес:

– Я так понимаю, пока просто бег по кругу, ни одного грязного секрета идеального гражданина Жогина?

От укола по самолюбию я немного вспылила. Вообще я испытывала при виде миловидной следовательницы двойственные чувства: с одной стороны, своей упертостью и напором она меня раздражала, так как я прямо чувствовала дух соперничества между нами, кто же найдет убийцу быстрее. А с другой стороны, увлеченные люди меня всегда восхищали, особенно если они работают в той же сфере, что и я. Но ответная колкость тут же нашлась:

– Ну, у меня нет оперативников для беготни по городу и официальной власти, чтобы получить информацию в любой организации.

– Так частному детективу и писать миллион отчетов не надо, вот и время сразу будет для расследования. Жогин не один у меня, между прочим, в производстве, – обиделась моя соседка в ответ.

Нашу болтовню прервала ее мама:

– Ну что, девочки, мы пришли.

Я бросила взгляд на часы, Киря будет уже буквально через полчаса, никак я не успеваю нанести визит вежливости новым приятельницам. Да и, судя по расстроенному лицу Людочки, она не горела желанием угощать меня фирменными пирогами родительницы.

– Спасибо, я потом как-нибудь к вам забегу, сейчас никак не получается.

– Ну как же, Танечка, ведь уже поздно, какие могут быть дела? – удивилась старушка.

– По городу за преступниками бегать. Это не как у меня работа, сиди в кабинетике с девяти до шести, бей баклуши, – буркнула дочь и потянула ее за рукав. – Не переживай, я на работу возьму половину пирога, там за твою выпечку драка всегда.

– Ах, Танечка, а я думала, посидим, поболтаем, – пожилая женщина нахмурилась в сторону дочери. – Людмила, невежливо так говорить о работе других людей. И о своей тоже. У тебя очень интересная профессия, если бы не эти ужасные убийства. И вообще, я считаю, зря ты не отказалась от дела Жогина, он тебе приносит одни неприятности. Вы знаете, Танечка, что случилось из-за него с Людочкой несколько лет назад?

– Мам, ну я рассказывала. И вообще, ты забыла, что кот голодный ждет.

– Ах, точно, мой малыш! Он же такой пунктуальный! – всполошилась пожилая женщина. Улыбнулась мне напоследок и пригласила вновь:

– Ну, тогда жду вас в выходные, подготовлюсь основательно. Уж тогда начаевничаемся!

Я распрощалась с общительными соседями и побежала обратно к себе. Ни о каком кофе и речи уже не было, время только на то, чтобы переодеться в подходящий для ночных вылазок через заборы наряд.

На бегу я обдумывала новую информацию, кто же так усердно пичкал Андрея снотворным? И зачем?

Киря нетерпеливо переминался с ноги на ногу у моего автомобиля, кивнул на полный пакет продуктов:

– Ты же сказала, что туда и обратно, делов на пару часов. А приготовилась на трое суток.

– Да этот набор сейчас закину в холодильник, и поедем. Перекусить чем-нибудь хотела, но меня отвлекли.

– Я бы тоже перекусил, – заметил Киря и жалобно попросил: – Может, чего-нибудь быстренько сварганим пожевать? Я же холостяк пока, дома шаром покати. Сегодня кроме сосисок в тесте ничего больше не видел. Времени вагон, вся ночь впереди. Чем позже полезем, тем лучше. Так-то не хотелось бы, чтобы подполковника поймали на проникновении на частную территорию. А часа в три уже все патрули выдохнутся и будут в машине байки травить.

– Ладно, давай, а я себе все-таки тогда кофе с мороженым смастерю.

На кухне Киря распотрошил без всяких церемоний пакет с покупками. Словно опытная домохозяйка, он принялся кашеварить, пока я рассказывала о своих скудных результатах первых суток.

– Жена у него – такая типичная жертва домашнего тирана. Плачет, пытается уйти, а потом возвращается, потому что без него плохо. Допускаю, что она могла стукнуть в порыве отчаяния ненаглядного Андрея камешком по макушке, может быть, даже бросить умирать и сбежать с места преступления. Но сейчас она тогда бы рыдала, писала у Рядкиной признательное и молилась об искуплении греха.

– Может быть, и молится, просто у тебя в офисе обошлась без признания. Ты место преступления сама осматривала?

– Не успела, весь день прокаталась, опросила любовницу и отца, Венчика заслала в фонд. А то в офисе «Благо» все глухо, только замки висят на дверях.

– Эх, Татьяна, ну ты же знаешь, что осмотр места преступления – самое первое оперативное мероприятие. Утром заедем в эти гаражи, посмотрим, вдруг что наши пропустили. Хотя Рядкина такого не допустит, ух, она настоящая ищейка. Если что заподозрит, так просто не отвяжется. Тебе сыр класть?

– Сыр в пельмени? – изумилась я.

– Ага, вкусно-о-о-о, сверху еще майонез и сметана. Жена дома такое готовить запрещает, фигуру бережет. Хоть у тебя оторваться. Вот держи! – довольный Кирьянов подсунул мне под нос гигантскую порцию сваренных пельменей в щедрой посыпке из сыра и белом озере из соуса. Не дожидаясь моего восторга, он принялся за ужин, в процессе покряхтывая и постанывая от удовольствия. Сквозь чавканье и охи спросил:

– А чего мы полезем в гараж, если у Жогина-старшего алиби? Думаешь, что сфабриковал?

– Нет, Рядкина все по камерам проверила, не врет. Есть у него алиби, но ведь мог нанять киллера.

– Киллер, который стукнул камнем и потом еще отпинал. Но до конца не добил, бросил на полпути?

На это возражение ответа у меня не было, так что я принялась за ужин. Вот так иногда приходится работать, вслепую, нащупывая одну за другой ниточку в спутанном клубке событий, отбрасывая лишние версии с досадой. Особенно в таких сложных историях, когда у каждого по паре секретов припрятано за спиной.

После ужина Кирьянов вытянулся на кушетке в большой комнате со словами:

– Ну, вот теперь полчасика полежу, и можно выдвигаться.

Глаза у него закрывались от усталости, и, чтобы не задремать окончательно, он принялся рассуждать:

– Ну, хорошо, вот ты всех проверишь близких, кто заинтересован явно. Из мести его любовница грохнула, жена от отчаяния или отец нанял киллера. На работе никаких зацепок. Но если все они невиновны, тогда что?

– Тогда маньяк! – буркнула я в ответ. Как же любит Киря задавать сложные вопросы, чтобы я рыла носом в поиске ответов. – Или сам шел, споткнулся и об камень ударился. Если кто-то умер, то это из-за любви или денег. Ты же знаешь.

– Знаю, – Киря недовольно сощурился. – Еще знаю, что если ты вот так смотришь и брови хмуришь, то пора шевелиться и топать на задание.

– Пора, я уже готова к покорению вершин, а точнее, заборов.

Со стоном Кирьянов покинул мягкое гнездышко и пошел усаживаться в машину.

За забор мы проникли уже без помощи крюка. Еще днем я смогла из-за плеча Жогина подсмотреть код на цифровом замке. Так что прыгать через заборы после плотного ужина подполковнику полиции не пришлось, но вот с замком гаража повозиться понадобилось. Он пыхтел над ним не меньше часа. Я уже собиралась отнять у него набор отмычек и показать мастер-класс, как дверь тихонько чавкнула и приоткрылась. Внутри мы включили мощный фонарь и установили рядом с потрепанным «Мерседесом» четы Жогиных. Я полезла внутрь салона, одной из отмычек ловко поддев замок. Сигнализация на авто, к счастью, была отключена, и не пришлось с ней возиться.

Кирьянов ушел с головой в изучение механизмов под капотом, а я начала тщательный осмотр салона. Чистые сиденья, никаких забытых вещей или документов, даже мусора на полу или в багажнике не завалялось. Но вот у Володи улов был получше. Он присвистнул и полез на водительское сиденье.

– Что? Что ты нашел? – Я оторвалась от простукивания обшивки дверей.

– Сейчас, сейчас, кое-что проверить надо, – Киря аккуратно вытянул провода зажигания, замкнул их, чтобы завести автомобиль. «Мерседес» ровно загудел. Мой помощник выпрямился и начал нажимать поочередно на педали.

– Таня, иди сюда, садись. Нажимай на тормоз, а я посмотрю, как там внутри идет реакция.

Я уселась на мягкое кресло, нажала несколько раз на тугую педаль. Мерное гудение не изменилось. Я поняла все и сама: педаль тормоза не срабатывала. Если бы не предусмотрительно выставленная нейтральная передача, то сейчас машина со всей скорости бы въехала прямо в металлические ворота.

– Странно… ничего не пойму. Иди сюда, – Киря чесал затылок возле распахнутой пасти капота.

Он ткнул в пучок проводов:

– Смотри, тормоз перерезан, а потом зачем-то обратно склеен, причем очень аккуратно, постарались, так чтобы это было незаметно. Но сделали непрофессионально, обычной изолентой. Поэтому система торможения то работает, то нет.

– Может, Анна сама пыталась отремонтировать автомобиль? Она для экономии расходов старалась все делать сама.

Кирьянов помотал отрицательно головой. Он зажал в зубах фонарик и подсветил в глубину механизмов, где краем ножа отогнул синюю обмотку и показал под ним поверхность толстого троса.

– Видишь, какой ровный срез? Тросик не лопнул, а был обрезан специально. Его не надо было чинить, потому что тормоз был целым, пока его не перерезали. А вот уже после попытались все исправить. Но очень по-глупому, перевязав изолентой, словно это проводок в игрушечной машинке.

– Это Жогин-старший, – я уже сделала выводы. – Он испортил тормозную систему, а когда я пришла вчера днем в гараж, испугался и попытался все починить. Но он не смыслит в автомобилях, поэтому так и налепил, что в голову пришло. На изоленте должны были остаться его отпечатки и на других деталях, он был без перчаток, это я точно помню!

– Хорошо, что я в них, – Киря поднял вверх ладони в резиновых перчатках, которыми пользуются в больницах врачи. – А то потом от Рядкиной бы не спасся.

– Думаешь, что надо Людмиле сообщить о нашей находке?

– Уверен, – кивнул подполковник и захлопнул капот. – Какое отношение к смерти Андрея Жогина это имеет, непонятно, но факт налицо. Жогин-старший пытался кого-то за рулем этой машины отправить на тот свет пораньше и без лишних подозрений. А когда ты заявилась сюда с расспросами, занервничал и попытался замести следы.

– Анна ездит за рулем «Мерседеса»… – Я еле удержалась, чтобы не броситься как можно быстрее в офис, разбудить свою клиентку и задать ей миллион вопросов. Почему Жогин-старший пытался подстроить смертельную аварию? Откуда в крови ее мужа следы большой дозы снотворного?

Но на дворе глубокая ночь, и мы еще не закончили осмотр автомобиля. Да всю территорию я бы тоже осмотрела, от гаража до здания фонда «Благо». Кто знает, какие еще открытия получится сделать.

После автомобиля мы обшарили гараж, а затем вышли на территорию позади двухэтажного здания. От луча фонаря метнулась в угол худая фигура, и следом я за ней.

– А ну стой!

Вдруг фигура остановилась и знакомым голосом радостно прошептала:

– Татьяна, вы ли это? Само провидение вас послало, а я уже измучился от выбора, сбежать и выйти с вами на связь в условленное время или остаться для выполнения задания.

По густому аромату немытого тела и алкогольного амбрэ я узнала в темноте Вениамина Аяксова. Его фирменная манера выражаться убедила, что это точно мой тайный агент на задании.

– Венчик, ты все-таки нашел, как сюда попасть?

– Как попасть нашел, а вот выйти – целая история, – бомж подошел так близко, что у меня заслезились глаза. – Через наших узнал, как связаться с вашим «Благо». Кое-как нашел одну дамочку и упросил меня спасти, она и притащила сюда. Ну и в передрягу вы меня отправили, мадемуазель. Если бы не красота ваших глаз, то никогда бы Венчик не согласился остаться ночевать в помещении под замком. У меня клаустрофобия разыгралась, атаки панические начались. Все на запорах! Двери, окна, весь мир. Я вот кое-как выбрался между решетками на окне, чтобы хоть глоток сделать свободного воздуха. И тут вы. Можно мне уже закончить проверку?

– Расскажи, что узнал.

– Ох, добро здесь с кулаками. Дисциплина строгая, все по звонку, по времени. Проверки по три раза в день. Хорошо хотя бы мыться не заставили, отстоял Венчик свободу выбора. Я практикую европейские принципы бодипозитива. Человек рожден в грязи, в естественном своем обличье, как он приходит в мир, и суждено ему провести тот короткий миг, что мы именуем жизнью.

– Так, а сколько вас там человек? Кто руководитель? Почему вас держат под замком? Что говорят о смерти Жогина Андрея?

Я завалила Вениамина вопросами, но нас прервал свист из подвального окна:

– Эй, философ, с проверкой идут, возвращайся обратно.

– Спешу распрощаться, завтра утром не ждите. Переносим наше рандеву на тот же час ровно на сутки, больше я этот гнет заботы и домашнего уюта не выдержу, не обессудьте, Татьяна.

– Хорошо, – шепнула я бомжу и бросилась к выходу. Надо успеть исчезнуть с территории, пока нас не обнаружили. Не такое уж необитаемое это здание, как кажется снаружи.

Киря на бегу шмыгнул носом:

– Ух, пробрало, у меня даже насморк прошел. Знакомые у тебя, конечно, Татьяна… Оригинальные.

После разведки в боксе и осмотра «Мерседеса» мы поехали в гаражи, где произошло убийство. По пути я прихлебывала кофе из термоса и рассуждала вслух:

– Сегодня днем проверю алиби Жогина-старшего, вдруг Людочка что-то напутала или пропустила мимо.

– Рядкина! – фыркнул приятель. – Это навряд ли, про нее легенды ходят.

Мне такое про нее рассказывали. Она как-то на вызов приехала с операми, а там мужик с ножом в заложники всю семью взял и грозился перерезать как котят. Разгромил всю квартиру. Хотели уже ОМОН вызывать, а она без оружия зашла одна к нему в комнату, за руку взяла и час с ним разговаривала. Пока он не расплакался, что мать его не любила, и жена больше детей любит, а он никому не нужен. Сам сдался, во всем признался и до сих пор Рядкиной из колонии благодарственные письма пишет.

– Ну все, хватит нахваливать ее, можно подумать… – Я почувствовала укол ревности, что верный Киря с таким восторгом отзывается о Людочке. И сменила тему побыстрее: – Я совсем уже запуталась, то неисправный тормоз, то снотворное. В крови у Жогина следы лекарства от бессонницы, но доза не смертельная, хоть и превышенная. Теперь вообще стала всех подозревать.

– А что путаться, убить твоего Жогина пытались любым способом. Травили, таблетки подсыпали, а потом по голове стукнули. Хоть что-то сработало, – спокойно заявил Кирьянов. С профессиональным равнодушием, будто речь шла о новом рецепте пельменей, а не о трех попытках убийства.

За разговорами мы незаметно добрались до гаражного комплекса, вернее, он так назывался лишь на гордой вывеске на въезде. В самом начале длинных рядов одноэтажных построек оборотистый бизнесмен выкупил пару металлических коробочек, в простонародье «ракушек», где повесил рекламный баннер и вывеску. Но на деле хозяйственные автовладельцы лепили гаражи всех мастей и цветов из всего, что удавалось приспособить для строительства. Кирпичные двухэтажные боксы соседствовали рядом с кривыми старенькими ящиками из металла в ободранной покраске. Место, где нашли Жогина, располагалось рядом с двумя скромными жестянками. Здесь дорога между двумя рядами гаражиков заканчивалась тупиком.

Я облазила с фонариком все пространство, нашла кучу кирпичных обломков, откуда убийца, по всей видимости, подобрал подходящей тяжести кусок. Ну и все, больше ничего интересного – весенняя жидкая грязь, и вокруг абсолютная чистота. Все обертки, бумажки, пакеты, щепки полицейские собрали под строгим руководством Рядкиной и отправили на экспертизу.

– Как думаешь, что тут делал Жогин? Машина ведь у него стоит в гараже благотворительного приюта, – просто бродить в темноте с фонариком не самое интересное занятие, и я решила помучить Кирю каверзными вопросами, как он меня до этого. Тот почесал в затылке, вздохнул, покряхтел, но никакого варианта не выдвинул. Только отправил мой пас обратно:

– А ты что думаешь?

– Ну, первый вариант, что у Жогина здесь может быть свой гараж, где он что-то хранил. Либо его сюда кто-то позвал намеренно.

– Что хранил?

– Соленья и варенья по редкому рецепту, из-за них и убили, – пошутила я. Мне тоже не чужд черный юмор, как и всем, кто связан профессионально с такими жестокими вещами, как убийства и ограбления. От усталости под утро в голову так и лезли дурацкие шутки, я представила, как убийца тащит банку с домашним компотом, и расхохоталась от души. Кирьянов кинул на меня недоуменный взгляд, тоже хихикнул и пошел осматривать замки на гаражах. А я так и застыла с запрокинутой назад головой, смех уже закончился, а взгляд впился во что-то яркое на крыше одного из гаражей.

– Володь, ну-ка подставь дружеское плечо, – попросила я приятеля.

Я уцепилась на выступающие кирпичи, оттолкнулась от плеч подполковника и запрыгнула на крышу железной коробки.

– Ох, – он потер плечо. – Тебе, наверное, пельмени в следующий раз без сыра, чтобы калорий поменьше.

– Ну-ну, о том, чтобы я залезла ему на шею, мечтал не один мужчина, а ты недоволен, – я застыла над уликой на крыше и была ужасно довольна собой.

Я уделала Людочку с кучей оперов. Нашла зацепку, которая мне объяснила, как произошла трагедия.

– Киря, – позвала я приятеля, – можешь отойти подальше, к началу дорожки, и идти к этому гаражу, только не смотри на меня.

– Что за фокусы? – Кирьянов неохотно исполнил мою просьбу. Он отошел метров на двести, начал неспешно приближаться, а когда оказался напротив, я сиганула ему на плечи прямо с крыши. Рухнув лицом вниз от нежданного нападения, Володя в ужасе заорал:

– Ты чего, Иванова, совсем поехала? То ржет стоит, то на крышу лезет, то сверху прыгает как макака. Не были бы мы друзьями, я бы тебе сейчас так навалял!

Я снова расхохоталась, поднялась на ноги, помогла Кире встать с земли.

– Ну все, прости, эксперимент закончен. И благодаря тебе прошел удачно.

– Какой эксперимент? Произошел ли человек от обезьяны? Ты однозначно – да. Черт, куртку порвал! – ворчал Володя.

Я прочертила в воздухе пальцем весь предполагаемый маршрут Жогина.

– Смотри, вот Жогина сюда кто-то позвал или этот кто-то знал, что он сюда придет по своим делам. Андрей идет, человек сидит на крыше, в руках у него камень или кирпич. Как только Андрей приближается, тот прыгает сверху, сбивает его с ног, ударяет камнем и убегает. Ну и пинает немного напоследок. Так что часть следов на теле Жогина от падения на землю и от прыжка сверху.

– Зачем такие сложности?

– Здесь же негде спрятаться, понимаешь? Гаражи стоят тесно друг к другу, ни единого просвета, нет деревьев или кустов. Только монолитный ряд из железных коробок длиною в полкилометра, видно издалека любого, как только свернул с центрального проезда. А убийца не хотел, чтобы Андрей его увидел. Скорее всего, они были знакомы, и чтобы тот не убежал или не позвал на помощь, убийца напал неожиданно из укрытия. А укрытие здесь может быть только вне поля зрения, на крыше. И еще для того, чтобы Жогин растерялся от неожиданности, так как нападавший был слабее. А вернее, нападавшая.

– Почему ты так решила?

– На крыше часть покрытия в блестках, их не успел сдуть ветер или смыть дождь, а значит, они совсем свежие. Блестки с одежды убийцы, что, распластавшись на животе на крыше, поджидала свою жертву.

– Если это случайные следы? – опять эти вредные вопросы.

– Я не понимаю, Кирьянов, вместо того чтобы похвалить, какая ты, Татьяна Иванова, гениальная, ты начинаешь опровергать каждую мою догадку! Только и можешь, что петь дифирамбы вашей Рядкиной. А она, между прочим, не догадалась на крыше гаража улики посмотреть, – я уже была утомлена долгими ночными приключениями и начинала злиться на въедливого Кирю.

– Так это же специально, так сказать, критическая проверка. А так ты гениальная, – он огляделся вокруг. – Ну что, куда сейчас? Мне, кстати, через час на работу. Может, хоть угостишь кофе? Или это только для гениев?

– Поехали, здесь уже мы нашли все, что искали, и даже больше.

Свое пребывание дома долго я не растягивала, приготовила Кире целый термос горячего напитка, вручила половину своего холодильника и отвезла на рабочее место. Мне не терпелось как можно быстрее добраться до Рядкиной и вывалить ей найденную информацию. Представляю, как у нее лицо вытянется от того, что я нашла улики, которые они с оперативной бригадой пропустили. А еще испорченный тормоз! Уж про тайного агента Венчика не буду рассказывать, а то совсем позеленеет от зависти моя милая Людмила.

К восьми утра я подъехала к районному отделу полиции и с максимально горделивым выражением лица направилась к кабинету Рядкиной. Даже задумала колкость, когда она прибудет на рабочее место: «Сладко поспали, старший следователь Рядкина? А вот у частного детектива Ивановой нет рутинной работы с восьми утра, поэтому она всю ночь трудилась и принесла любимой полиции важную информацию на блюдечке с голубой каемочкой».

Но Рядкина в форме, с аккуратной прической, уже сидела в кабинете, и, судя по кипе рабочих бумаг, не зря.

– Доброе утро, Татьяна. Мороженое вам не на пользу пошло, как-то вид сразу помятый стал.

– Да всю ночь скакала по гаражам, собирала улики, пока вы дрыхли! – от возмущения и неожиданного трудоголизма моей соперницы все заготовленные колкости вылетели из головы. И я вывалила совсем не изящную фразу.

– Я дрыхла? – возмутилась она в ответ. – Да я с шести утра информацию про Жогина-старшего собираю! Нотариуса разбудила, управляющего страховой компании! Это вы, Татьяна, по ночам мороженым объедаетесь, а я сплю уже в десять вечера, чтобы встать в шесть утра.

Мы обе засопели, каждая в своем углу, как боксеры на ринге. Мне было обидно, что Людмила меня обвинила в чревоугодничестве, а она надулась из-за моего замечания про сон ночью. Через 30 секунд Рядкина не выдержала:

– Ну и что там за важные новости?

Я в ответ просияла:

– Я нашла улики на месте убийства Жогина!

Во время рассказа о блестках на крыше и моей версии, каким образом и кем было совершено нападение на Андрея, лицо у Людочки, как в моих мечтах, сначала налилось удивлением, потом пошло пятнами гнева. В конце она стукнула кулачком по столу, так что подпрыгнули пухлые папки с делами, сдернула трубку с телефона внутренней связи и рявкнула:

– Левкин, ты что, только вокруг гаражей осмотр места преступления произвел?! Мне за руку с тобой ездить и учить, как улики искать?! А давай лучше, Левкин, ты обратно в постовые отправишься и будешь на дежурствах по городу учить правила осмотра места преступлений! Через пять минут чтобы был в гаражном комплексе. Эту коробку со всем содержимым по кусочкам разобрать и на экспертизу! Разрешение на обыск? Я могу тебе только разрешение на обыск твоего черепа выдать, в надежде, что там найдется кусочек мозга. Выполнять приказ, без гаража даже не подходи к моему кабинету.

Людочка положила трубку и прелестнейшим голоском предложила мне:

– Может, по кофейку, Татьяна? У меня пирог с собой мамин. Она счастлива будет, что вы его все-таки попробовали.

– Еще одна новость. – Мне показалось, что Людочка сейчас расплачется от досады. Хотя она быстро пришла в себя и кивнула:

– Выкладывайте.

Пока она доставала аккуратные чистейшие чашечки, наполняла их кофе и раскладывала на блюдца рассыпчатый ягодный пирог, я поделилась деталями нашего ночного визита в гараж приюта для бездомных. От своего кофе Людочка даже глотка не сделала, она вытащила из кипы распечатанных листов несколько штук и подвинула мне:

– Я выяснила, что Андрей был застрахован на большую сумму, получатель выплаты – Анна Жогина! Она станет обладательницей пары миллионов. Так что сегодня жду вашу клиентку у меня в кабинете, появились новые вопросы. А с этим автослесарем я сейчас же поговорю! И машину до винтиков разберем! Я доищусь, что там за история со сломанным тормозом.

Людочка снова сняла трубку:

– Левкин уехал? А это кто, Красин? Так, Красин, записывай адрес и данные, немедленно выезжайте и привезите мне этого человека на допрос. Какая кража из зоопарка, Красин, тут людей убивают, а он собрался мешок морковки искать. Полчаса тебе на выезд. Потом на второй адрес с экспертом выезжаете, автомобиль на экспертизу надо забрать. Дальше уже ищи морковку свою, а я тебе так скажу без оперативных мероприятий – это сторож своим дружкам ее отдал. Лучше на ярмарку сельскохозяйственную поезжайте и ищите мужика с мешком морковки, но чтобы руки были мягкие, без признаков работы на земле.

Я с восхищением наблюдала, как милая Людочка превратилась в жесткого и проницательного следователя. Она сейчас напоминала мне сысковую собаку, что напала на след. Про кофе женщина совсем забыла, она с увлечением рылась в своих бумагах. Подняла голову, погрозила кулаком в воздухе:

– Я сейчас этому Жогину устрою, он у меня во всем признается.

Потом глубоко вздохнула и с явным трудом произнесла:

– Спасибо, Татьяна, вы мне очень помогли, – и опять стала строгим следователем Рядкиной. – Поэтому даю вашей клиентке немного времени, жду Анну Жогину к двенадцати. Закончу к тому времени с этим автомастером!

– Только можно мне всю информацию, что он расскажет! Мы ведь одним делом занимаемся, – заявила я.

Людочка приложила палец к губам и округлила большие глазки: