Софи Клеверли
Дневник пропавшей сестры
Маме и папе, благодаря которым все становится возможным. Эду, вместе с которым у нас есть все, к чему можно стремиться.
Глава первая
Это история о том, как я стала своей сестрой.
Я хорошо запомнила, что то письмо пришло первого сентября, как раз на следующие сутки после нашего с сестрой тринадцатого дня рождения. Моего тринадцатого дня рождения. Первого дня рождения, который я не смогла отпраздновать вместе с сестрой-близнецом Скарлет.
Проснувшись, я оделась и спустилась из своей спальни на нижний этаж дома моей тетушки Фебы, вдыхая запах жарящегося бекона. Яркое утреннее солнце уже начинало прогревать воздух. Судя по всему, впереди нас всех ждал прекрасный день.
Выйдя с затененной лестницы в залитый светом холл, я сразу же увидела его – белый конверт, лежащий на каменном полу.
В первый момент я подумала, что это еще одна запоздавшая поздравительная открытка к моему дню рождения. Еще одна? Если честно, в этом году я получила единственную поздравительную открытку, и ту от моей тетушки, в доме у которой я сейчас жила. На открытке было написано только мое имя, и от этого у меня сразу защемило сердце.
Итак, я подняла с пола письмо и повертела его в руках.
Скарлет любила присылать мне «секретные послания», но запечатывала письма так небрежно, что вскрыть любое из них не составляло никакого труда – подуй на конверт, он и расклеится. Письмо, которое я подняла с пола, было плотно заклеено, а сверху скреплено еще и сургучной печатью. Адресовано оно было моей тетушке, но я подумала, что следует его открыть. Дело в том, что тетушка Феба нисколько не возражает против того, чтобы я читала ее почту. Скажу больше, это даже необходимо, чтобы я ее читала – если этого не сделать, на столике в прихожей будет пылиться груда невскрытых писем.
Я прошла на кухню, присела на один из расшатанных хлипких стульев. Прежде всего я внимательнее рассмотрела печать на конверте – на черном сургуче отпечаталось выпуклое изображение птицы, сидящей на верхушке дуба. Под печатью стоял темный чернильный штамп со словами: «Руквудская школа».
Руквудская школа. Школа, в которой училась Скарлет. Зачем они написали тетушке Фебе?
Я взяла со стола нож для масла и вскрыла конверт.
«Миссис Фебе Грегори
Блэкберд коттедж
Долина Брэмли
30 августа 1935 г.
Уважаемая миссис Грегори,
поскольку Вы являетесь опекуном Айви Грей, я информирую Вас о том, что вследствие неблагополучных обстоятельств в нашей школе освободилось место, которое может занять Ваша племянница. Деньги за весь предстоящий учебный год перечислены, и Айви должна приступить к занятиям так скоро, как только это будет возможно. За ней будет послана преподавательница, которая заберет Айви и лично посвятит Вас во все детали.
С уважением,
Эдгар Бартоломью, директор школы».
Я отшвырнула письмо так, словно оно обжигало мне пальцы. «Неблагополучные обстоятельства»! Да как они смеют вот так говорить о смерти моей сестры?
Я сидела и смотрела на лежащее у моих ног письмо, а в моей голове один за другим теснились все новые и новые вопросы. Меня хотят принять в Руквудскую школу. Меня, которую провалили на экзаменах в отличие от покойной сестры-близнеца. Почему? Неужели у них нет сотен других девочек, каждая из которых гораздо больше заслуживает места в этой школе, чем я? Наверняка есть. Тогда зачем им я?
Только тут я вдруг почувствовала, что в воздухе пахнет уже не жареным беконом, а пригоревшим. А еще точнее, совсем сгоревшим.
Я вскочила, бросилась к железной печке, на ходу разгоняя едкий дым ладонью. Сковороду с огня я сняла, но было уже поздно – от бекона остались одни угольки.
Очевидно, посреди готовки тетушка Феба унеслась куда-то мыслями, замечталась. Это с ней постоянно случалось, я давно уже и удивляться перестала. Я выглянула в окно кухни и увидела тетушку сидящей на скамейке в нашем садике – руки аккуратно сложены на коленях, голова слегка запрокинута назад, глаза мечтательно смотрят куда-то вдаль. Нет, я никогда не смеялась над тетушкой Фебой, я ее жалела. Муж тетушки погиб во время мировой войны, оставив после себя лишь набитый книгами кабинет и маленькую пенсию, которую ей назначило за него государство. После гибели мужа тетушка Феба стала словно сама не своя, наверное, слегка умом тронулась.
Я подняла с пола письмо и выскочила во двор. Хотя под моими шагами громко хрустел гравий, которым была посыпана дорожка, даже это не вывело тетушку Фебу из задумчивости. Теперь она смотрела уже не в небо, а внимательно наблюдала за плававшей в маленьком пруду золотой рыбкой. По поверхности пруда разбегались кругами легкие волны, ослепительно блестели на солнце золотистые чешуйки.
– Тетушка Феба?
– А, это ты, Айви, – ответила она и, мельком взглянув на меня, снова уставилась в воду. – Не заметила, что ты здесь, дорогая.
– Вам пришло письмо от… – начала я, но тетушка прервала меня, потому что письмо совершенно ее не волновало:
– Скарлет любила эту рыбку, правда? Я помню, что когда вы с ней были совсем маленькими, она часто становилась на колени возле пруда и строила гримасы своему отражению. Всегда говорила, что это еще одна ее сестра-близнец, и она даже бо́льшая плакса, чем ты, – вон, вся мокрая от слез!
Я грустно улыбнулась. Да, это было совершенно в духе Скарлет, она всегда умела уколоть кого угодно, и меня в первую очередь. Впрочем, я никогда на нее не обижалась. Старалась не обижаться, во всяком случае.
До самых ро́дов мама была уверена, что носит одного ребенка, но вслед за Скарлет на свет неожиданно появилась я – маленькая, слабенькая копия своей сестры. Мы со Скарлет оказались так называемыми зеркальными двойниками. Так, например, у нас были одинаковые родинки на одних и тех же местах, только по разные стороны тела. А еще я была левшой, а Скарлет правшой. Муж тетушки Фебы, доктор Грегори (тот самый, погибший потом на войне), как-то однажды сказал мне, что у нас с сестрой и сердца, наверное, перевернуты в разные стороны. Короче говоря, я была ожившим зеркальным отражением Скарлет.
Я присела на скамейку рядом с тетушкой Фебой. Меня ничуть не удивляло то, что она думает о Скарлет. Моя сестра всегда была любимицей у всех – смелая, решительная, общительная. А я что? Я всегда была просто Айви, застенчивой, робкой занудой Айви. Внешне я была зеркальным отражением Скарлет, но при этом меня с полным основанием можно было назвать и ее тенью.
– Прости, – вздохнула тетушка Феба. – Никак не могу поверить…
– Я понимаю, – сказала я.
Если честно, я и сама не понимала и тоже не могла поверить в то, что Скарлет умерла. Не понимала, как могла покинуть этот мир моя до краев налитая жизненной энергией сестра. Не понимала, почему Бог, если он есть там, наверху, забрал ее, а не меня, и зачем вообще подарил мне сестру-близнеца, чтобы так быстро разлучить нас навеки?
И вообще я не понимала, как может существовать после смерти Скарлет весь наш мир, почему он до сих пор не развалился на куски?
– Вам письмо пришло, – повторила я, помахивая в воздухе конвертом.
– А? – очнулась тетушка Феба. – И что в нем пишут?
– Они хотят, чтобы я приехала в Руквудскую школу и заняла место Скарлет.
– Черт побери! – удивленно подняла брови тетушка Феба. – Это большая честь, ведь Руквудская школа – одна из самых престижных в стране, разве не так?
Руквудская школа. Место, где несколько месяцев тому назад, перед самым началом лета, умерла Скарлет. Нам сказали, что это была скоротечная болезнь, то ли грипп, то ли воспаление легких, то есть нечто такое, что ни предвидеть нельзя, ни предотвратить. О смерти сестры мне рассказала моя мачеха, рассказала спокойно, как о чем-то незначительном, а я разрыдалась так, словно рухнул весь окружавший меня мир.
Нет, мне не хотелось ехать в эту школу, какой бы престижной она ни была. Ни сейчас не хотелось туда ехать, ни когда-либо вообще там оказаться.
Я посмотрела на свою тетушку, в ее доброе, обрамленное седеющими прядями лицо.
– Твой отец уже согласился на то, чтобы ты туда переехала? – спросила тетушка.
Я вздохнула. Судя по письму, отец дал свое согласие, даже не поставив меня в известность, и это, к сожалению, очень похоже на него.
– Наверное. В письме сказано, что за меня полностью заплачено за весь учебный год.
– В таком случае это решенный вопрос, моя дорогая, – сказала тетушка Феба.
Я на это ничего не ответила.
– Ладно, посиди тут одна, подумай обо всем, – безмятежно кивнула головой тетушка Феба, поднимаясь на ноги. Затем она направилась прочь, мимо туалета, по садовой дорожке, дошла до грядки с овощами и принялась пропалывать на ней сорняки, негромко напевая что-то себе под нос и вновь улетев мыслями в какие-то иные, известные только ей одной миры.
Я чувствовала себя беспомощной, меня, словно попавшую в водоворот щепку, медленно тянула к себе Руквудская школа, место, которого я никогда не видела, но, тем не менее, смертельно боялась.
«А может быть, все не так уж плохо, – пыталась я убедить саму себя. – Опять-таки новая ступенька в жизни, новые подруги». И, наконец, Скарлет всегда говорила, что была бы рада учиться в этой школе вместе со мной. Приехав туда, я словно бы стану ближе к своей сестре, не так ли?
И тут я неожиданно разрыдалась, вытирая тыльной стороной ладони текущие по щекам слезы. Кого я пытаюсь обмануть? Саму себя? Ведь меньше всего на свете мне хотелось очутиться в том месте, где Скарлет… При одной мысли о том, что там случилось со Скарлет, у меня темнело в глазах.
Я снова отшвырнула письмо, и на этот раз оно упало в траву.
Тетушка Феба подняла голову, а я свою обхватила ладонями, слушая, как хрустит гравий под шагами тетушки, идущей ко мне с пучком мятых одуванчиков в руке.
– Ах, Скарлет, – сказала она, глядя куда-то поверх моей головы своими пустыми глазами. – Я уверена, что тебе будет хорошо в этой школе. Конечно, я буду ужасно скучать по тебе, но ты же прекрасно справишься со всем сама, разве нет?
Тетушка Феба даже не заметила, что оговорилась и назвала меня Скарлет.
А насчет того, что я прекрасно справлюсь со всем сама, у меня были очень большие сомнения.
Глава вторая
Следующий день выдался солнечным и жарким. Это был один из тех немногих дней в начале сентября, когда невозможно поверить в то, что лето уже заканчивается, безвозвратно уходит прочь. Я лежала на спине, на прогретом каменном краю пруда, читала потрепанный экземпляр «Джейн Эйр» и изо всех сил старалась не думать о надвигающейся на меня катастрофе, имя которой – Руквудская школа.
Время от времени я поворачивалась, чтобы взглянуть на свое зеленоватое отражение на поверхности пруда, и каждый раз этого почти хватало, чтобы вообразить, будто Скарлет здесь, рядом со мной.
Почти хватало.
– Айви! – долетел до меня голос тетушки Фебы, стоявшей у задней двери нашего дома.
От неожиданности я подскочила так, что едва не уронила в пруд свою книжку.
– Айви! – снова крикнула тетушка, теребя бледными пальцами края своего фартука и словно не замечая того, что я смотрю прямо на нее.
– Да? – откликнулась я.
– У нас… посетительница. Приехала учительница из школы.
Так быстро? Я совершенно не была к этому готова. Впрочем, вряд ли я вообще была бы к этому когда-нибудь готова. Я медленно, неохотно подошла к дому, осторожно ступая босыми ногами по острому гравию.
– Это леди, – многозначительно добавила тетушка Феба, мягко подталкивая меня в спину.
Я вошла на кухню. Приехавшая леди оказалась высокой, тощей и одетой в длинное черное платье, которое, казалось, было ей велико размера на три, а то и на четыре. Мне сразу бросилось в глаза огромное количество карманов на этом платье. Лицо у леди было вытянутым, заостренным книзу, темно-каштановые с сильной проседью волосы стянуты в тугой пучок, уложенный на макушке и утыканный блестящими шпильками. Не могу сказать, что мне понравилось лицо нашей посетительницы, тем более что и сама леди смотрела на меня с таким кислым выражением, будто ей муха в рот попала.
– Айви Грей? – спросила она.
– Да, – растерянно откликнулась я.
– Да, мисс, – поправила меня леди. – Я надеюсь, вы получили наше письмо?
– Да… мисс, – осторожно кивнула я, наблюдая за тем, как леди огибает кухонный стол. По дороге она провела пальцем по столешнице и принялась с отвращением рассматривать, остался ли он чистым.
– Хорошо. Тогда собирайся, поедешь вместе со мной в школу.
– Как? – ошеломленно заморгала я глазами. – Прямо сейчас? Так вот прямо?..
– Да, прямо сейчас, – нахмурилась леди и сложила на груди свои костлявые руки. – Учебный год начинается, поэтому ты должна уже быть в школе.
Я обернулась, увидела свою тетушку, стоявшую с широко раскрытыми от удивления глазами.
– Тетушка Феба, – умоляюще взглянула я на нее.
– Прошу прощения, – сказала она учительнице, а меня потянула за дверь и там тихо сказала, приблизив лицо ко мне: – Послушай, дорогая, эта леди выглядит довольно строгой, но пойми, это очень хорошая школа, и порядки в ней тоже, наверное, строгие, но…
– Тетушка Феба, – прошептала я в ответ. – Я думала, у меня будет больше времени. – Если честно, меня волновало, как моя тетушка будет жить здесь одна, без меня. – И потом, а как же вы?
– Ну, обо мне ты можешь не беспокоиться, со мной все будет хорошо, – беззаботно откликнулась тетушка.
Я обернулась, чтобы взглянуть сквозь открытую дверь на нашу страшную тощую непрошеную гостью. Учительница смотрела на меня прищуренными глазами и нетерпеливо постукивала по полу носком туфли.
– Я не могу ждать тебя до вечера, – надменно сказала она мне. – Иди и собери свои вещи.
Учительница взмахнула рукой, указывая на лестницу, при этом во всех ее карманах что-то зазвенело и забренчало.
Скарлет бы не смутил ни тон, ни постукивание по полу ножкой, плевать она хотела на это. А я… Что ж, я не такая, как моя сестра. Я сделала то, что мне приказано, и побрела вверх по лестнице в свою комнату.
Поднимаясь по лестнице, я то и дело передергивала плечами от страха, который нагнала на меня та ужасная, оставшаяся на кухне женщина.
Не знаю, для кого предназначалась комната на втором этаже, в которой я жила, но этот «кто-то» был явно намного меньше меня. Потолок здесь нависал над самой моей головой, а единственное окошко с деформированным стеклом находилось почти у самого пола. Когда я переехала жить к тетушке Фебе, первое время мне было очень одиноко в этой комнате, но теперь она стала для меня родным домом и покидать ее не хотелось до слез.
Я вытащила из-под кровати свою синюю дорожную сумку и спешно покидала в нее пожитки, которых у меня было совсем не много: расческа, туалетные принадлежности, металлические заколки для волос, тетрадки, чернильница, несколько книг и тоненькая нитка жемчуга, доставшаяся мне в наследство от нашей матери, Эммелины. Она умерла сразу после того, как родила на свет меня и Скарлет, так что мы обе совершенно ее не знали. Если бы мама была жива, то, может быть, жива была бы сейчас и Скарлет.
Затем я бросила в сумку белье и свое лучшее платье, от которого сильно пахло лавандой, которой тетушка Феба пересыпала от моли ящики в своем гардеробе. Я понимала, что это платье мне, скорее всего, не понадобится, что в Руквуде я должна буду носить школьную форму, но все равно взяла его. Еще я взяла свою одежду для занятий балетом – кремовое трико и юбку, черное трико и юбку, добавила к этому завернутые в тонкую пергаментную бумагу розовые балетные туфельки – пуанты. Они были совсем новенькими, и я очень надеялась, что послужат мне еще хотя бы пару-тройку месяцев.
Вот, собственно, и все. Как видите, собрать мои пожитки было несложно.
Однако хотя вещей у меня было совсем немного, без них моя комната сразу стала выглядеть пустой и печальной. Какой-то неживой. Я присела на кровать и принялась зашнуровывать свои высокие башмаки, уставившись в пол и стараясь убедить себя в том, что все будет хорошо.
«Все в порядке. Тебе совершенно нечего бояться. Место, куда ты едешь, – это школа. Всего лишь школа».
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем поднялась, подхватила сумку и поплелась вниз по ступенькам.
– Ты уже собралась? – спросила тетушка Феба. – Я не сомневаюсь, что миссис… мисс… простите, как вас зовут, вы сказали?
– Мисс Фокс, – резко ответила учительница.
– Да, так вот, я не сомневаюсь, что мисс Фокс присмотрит за тобой. – Тетушка подняла голову, встретилась со мной взглядом, положила руку мне на плечо и ободряющим тоном сказала: – Мы вскоре увидимся с тобой, Айви, девочка моя.
Потом тетушка поцеловала меня в лоб, а я ответила ей:
– Я тоже на это надеюсь, – и добавила, выдавив на своем лице улыбку: – Не скучай. Я тебе напишу.
– Заканчивайте, у нас нет времени на эти нежности, – сказала мисс Фокс, еще громче пристукивая по полу носком своей туфли. – Машина ждет.
Я вздрогнула, поморщилась, крепче ухватила сумку и вышла вслед за мисс Фокс на ярко освещенную солнцем улицу.
– До свидания, дорогая, – долетел до меня голос тетушки.
– До сви… – я не успела договорить, как меня уже запихнули в заднюю дверцу припаркованного возле нашего дома автомобиля – роскошного и дорогого на вид.
Внутри машины пахло кожаными сиденьями и сигарой, которую курил шофер.
– Выпрямись, – не глядя на меня бросила мисс Фокс, забираясь на переднее сиденье рядом с водителем.
– Простите, мисс?
Она повернула голову и посмотрела на меня как на паршивую овцу.
– Выпрямись, когда сидишь в моем автомобиле. Не заваливайся и старайся не елозить, сиденья испачкаешь.
Я послушно выпрямилась, сложила руки на коленях и хотела было спросить:
– А сколько нам ехать до…
Договорить мне мисс Фокс не дала, оборвала резким тоном:
– Молчать! Терпеть не могу пустой болтовни, у меня от нее мигрень начинается.
Мягко заурчал мотор, запахло бензином, из-за чего я закашлялась, а мисс Фокс, не оборачиваясь, сердито фыркнула.
Меня прижало к спинке сиденья, и теперь я видела перед собой только задний край клетчатой кепки водителя и завитки седых волос у него на затылке.
Мы покатили вперед. Я обернулась, взглянула в заднее окно машины и увидела тетушку Фебу – она стояла на крыльце и печально махала рукой мне вслед. Фигура тетушки стремительно уменьшалась, убегала вдаль и вскоре совершенно пропала в блеске пробивавшихся сквозь кроны придорожных деревьев солнечных лучей.
Я отвернулась от заднего окна машины и увидела в висевшем над ветровым окном зеркальце свое отражение: покрасневшие глаза, в которых стояли слезы.
Глава третья
Наш автомобиль плавно катил по загородным узким дорогам. Мисс Фокс неподвижно застыла на переднем сиденье, по-моему, даже не моргала, глядя в лобовое стекло перед собой. Я же, несмотря на запрет, елозила на месте, размышляя над тем, почему мисс Фокс решила сесть не со мной, а на переднем сиденье. Может быть, я была настолько безразлична учительнице, что ей просто не хотелось разговаривать со мной? Ну, мне, между прочим, тоже этого не больно хотелось. Несколько раз она оборачивалась, чтобы взглянуть на меня, и я поспешно отводила взгляд в сторону и ждала, когда же мисс Фокс отвернется и я снова смогу погрузиться в свои мысли, глядя на проносящийся за окном машины мир.
А мир этот до краев был наполнен Скарлет. О ней мне напоминала каждая мелочь, каждая деталь проносившегося за стеклом пейзажа. Вон забор промелькнул. Скарлет всегда перемахивала через любой забор смело, с разбега, не раздумывая, я же осторожно, неуклюже перелезала через верх, чтобы потом мешком свалиться на землю. А вот кусты. Скарлет любила срывать с кустов листья, а затем рвать их на мелкие-мелкие кусочки. У нее была такая привычка. А еще Скарлет любила подолгу с улыбкой смотреть в небо, выискивая в плывущих по нему облаках фигуры или даже целые картины и показывать их мне. Я, в отличие от сестры, находить такие фигуры никогда не умела – наверное, потому, что у меня слабое воображение.
Хуже всего мне стало, когда я заметила двух игравших в саду девочек. Вполне возможно, они были сестрами. Вот тут воспоминания нахлынули на меня лавиной – теснились, стремительно сменяли друг друга, а потом вдруг отступили на задний план, оставив впереди лишь одно воспоминание. Это было воспоминание о том дне, когда Скарлет уезжала в Руквудскую школу…
Мы стояли на лужайке, каждая со своей дорожной сумкой в руке. Скарлет была уже в школьной форме, я в своем повседневном розовом платье.
Отец хотел, чтобы мы со Скарлет, как он говорил, «получили хорошее образование и стали настоящими леди». Но Скарлет выдержала вступительные экзамены и получила бюджетное место в престижной Руквудской школе, а меня туда не приняли, хотя я всегда училась лучше, чем сестра. В итоге было решено, что Скарлет отправится в Руквуд, а я к тетушке Фебе. На прощание отец помахал нам рукой, в которой держал стаканчик с виски. Наша мачеха вообще не вышла нас провожать, лишь поморщилась, поправила свой фартук и поспешила к своим родным сыновьям, нашим сводным братьям.
Возможно, отправить меня к тетушке Фебе казалось нашим родителям разумным решением, однако тетушка, что уж там скрывать, была, что называется, «женщиной со странностями» – очень рассеянной и слегка не в себе. О чем она думает и что она сделает в каждую следующую минуту, можно было лишь гадать.
А вот о чем думает Скарлет, пока мы стоим с ней на этой лужайке с дорожными сумками в руках, я отлично знала. Ей очень хотелось, чтобы мы вместе учились в одной школе, чтобы ни ей не быть одной, ни мне. Да, я знала, что именно об этом она думает, потому что и сама думала о том же. А потом я разревелась, как маленькая, размазывая по щекам слезы.
– Не переживай так сильно, Айви, – сказала Скарлет, беря меня за руку. – Я буду писать тебе. Каждую неделю. И ты тоже будешь мне писать. А потом я окончу школу, и мы с тобой обе станем красавицами-актрисами или прима-балеринами и еще больше прославимся потому, что мы близняшки. И тогда мы поедем с тобой в Америку, и все-все в мире захотят дружить с нами.
После этого я заплакала еще сильнее, потому что Скарлет все это говорила, как всегда, понарошку – как же мне будет не хватать смешной ерунды, которую постоянно придумывает моя сестра! При этом мы с ней обе знали, что мне никогда не стать знаменитой. И в Америку я не поеду, и меня любить все-все-все не будут, и в друзья ко мне набиваться тоже.
Если и ждала кого-то из нас подобная судьба, то не меня. Только Скарлет могла достаться такая судьба.
Я вытерла слезы и подтянула ноги на сиденье – осторожно, рискуя нарваться на строгое замечание мисс Фокс. Она ничего не заметила, и я калачиком свернулась на кожаных подушках, чтобы вновь с головой погрузиться в воспоминания. И они хлынули чередой.
Вот Скарлет сооружает из одеял крепость, чтобы защитить своих кукол от орды диких викингов. Орда диких викингов – это я. Хилая, нужно признать, орда.
А вот Скарлет оставляет знаки, по которым нужно искать пасхальные крашеные яйца, которые она спрятала у нас в саду. Если эти яйца первыми находили наши сводные братья, они тут же разбивали их.
Вот Скарлет сотню раз проводит по своим волосам расческой, после чего просит меня их заплести.
А вот Скарлет что-то записывает в своем дневнике, от усердия высунув язык.
Моя сестра всегда вела дневник, записывала в него каждое случившееся в ее жизни событие, даже самое незначительное. Лично я никогда не видела в этом особого смысла, но Скарлет любила повторять, что если не записывать того, что случается, то все эти события исчезнут, потеряются навсегда и о них больше никто не вспомнит.
А если я на это возражала и говорила, что сама буду обо всем помнить, Скарлет лишь смеялась в ответ.
Я начала нервно щипать строчку сиденья. Вот Скарлет на моем месте не стала бы ничего бояться. Бровью не повела бы и начала спокойно и настойчиво задавать вопросы, на которые хотела получить ответ. Но я не она, я Айви Грей, которая вопросов никогда не задает. Я Айви Грей, которая всегда делает то, что ей сказано.
– Прекрати немедленно! – шикнула на меня мисс Фокс. – И сядь нормально!
Я подняла голову, но мисс Фокс уже успела отвернуться.
Скарлет на моем месте не промолчала бы. Она, пожалуй, могла бы и сцену закатить, например, начала бы бить ногами по сиденью и раздирать его дурацкую строчку до последней нитки.
Но я Айви, и я сделала то, что мне приказали.
Вскоре дорога стала шире, по ее сторонам чаще замелькали дома. Я успела рассмотреть темноволосого мужчину, он что-то копал в своем садике, а сейчас остановился, чтобы вытереть вспотевший лоб носовым платком. Бородой он походил на моего отца, и я внезапно испытала укол совести, вспомнив о том, что уже несколько месяцев не говорила с ним. Как я предполагала, он работал в Лондоне не покладая рук и не зная выходных, поскольку жизнь в стране только-только начинала налаживаться после недавнего Великого экономического кризиса.
Нельзя сказать, что мы с отцом были так уж близки, нет. Когда мы жили одни, он часто бывал вспыльчивым, то и дело кричал на нас со Скарлет. А потом у нас в доме появилась мачеха, и отец очень сильно изменился. Скарлет, кажется, была только рада этому, и она так никогда и не смогла понять, почему отца, который постоянно кипит и кричит, я предпочитала отцу, который часами не произносит ни слова, с отсутствующим видом глядя перед собой.
Не было до нас со Скарлет дела и нашей мачехе – ей хватало забот с ее собственными тремя мальчишками-сорванцами. Вот тогда-то в голове отца и засела мысль отправить нас с сестрой учиться в школу-интернат.
Если бы ему до конца удалось осуществить эту затею! Если бы только при этом нам со Скарлет не пришлось разлучиться друг с другом!
Если бы…
Наша машина проехала сквозь громадные ворота, по обе стороны которых стояли массивные колонны, увенчанные фигурами грачей. Каменные птицы застыли в полете, широко раскинув крылья и выпустив в воздух острые когти.
К школе вела длинная подъездная дорожка, петлявшая среди деревьев, за которыми вдали блеснула полоска воды – наверное, это был пруд или озеро. Наконец машина остановилась, и я услышала, как хрустнул гравий под ногами нашего выбиравшегося наружу шофера.
– Внимательнее смотрите себе под ноги, мисс, – сказал он, открывая мою дверцу.
Я через силу улыбнулась ему и вылезла из машины вместе со своей сумкой.
Надо мной нависало огромное здание Руквудской школы, такое мрачное, что на его фоне меркла яркая зелень растущих вдоль подъездной дорожки деревьев. Стены школы были каменными, темно-серыми, почерневшими вверху от сажи, десятилетиями оседавшей на них из каминных труб. Высоко в небо поднимались украшавшие школьный фасад колонны, а вдоль края широкой шиферной крыши торчали, как на крепостной стене, каменные зубцы.
Да и вся школа в целом очень напоминала замок. Или тюрьму.
Если бы вы только знали, до чего мне хотелось немедленно развернуться и броситься бегом по подъездной дорожке назад, за ворота! Но я, конечно, взяла себя в руки и осталась на месте, зная, что убежать мне все равно не дадут. Поймают, а потом еще и накажут.
О, а вот и грачи. Живые. Они пролетели у меня над головой, их громкие крики смешивались с далекими возгласами игравших на лужайке девочек.
– Хватит стоять тут, разинув рот, – сказала мисс Фокс, глядя на меня как на случайно прилипшего к ее подошве слизняка. – Иди за мной, если у тебя, конечно, нет более интересных предложений.
– Да, мисс… Нет, мисс.
Она отвернулась и двинулась вперед, пробормотав что-то себе под нос. Что именно, я не расслышала.
Я начала подниматься на крыльцо вслед за мисс Фокс, слушая, как звонко щелкают по каменным ступеням ее каблуки, как на каждом шагу звенит что-то в ее карманах. Входные двери школы были огромными, под стать всему зданию, но когда мисс Фокс толкнула их, они открылись на удивление легко и без малейшего скрипа. Пройдя в двери, я оказалась в огромном, высотой в два этажа, холле с ведущей вдоль всех его стен галереей. Здесь сильно пахло мастикой для пола, а в центре холла стояла дубовая конторка, за которой со скучающим видом сидела молодая женщина-секретарь и делала вид, что перебирает лежащие перед ней бумаги.
Мисс Фокс подошла к конторке и оперлась на нее обеими руками.
– Добрый вечер, мадам, – негромко приветствовала ее секретарь.
– Ну, это как посмотреть, – недовольным тоном ответила мисс Фокс. – Я привезла ученицу, Скарлет Грей. – Я хотела поправить ее, но она небрежно махнула в мою сторону рукой и продолжила: – С завтрашнего дня она начнет посещать занятия. Занесите ее в журнал, пожалуйста.
Мисс Фокс была из тех людей, в устах которых слово «пожалуйста» звучит как «немедленно выполняйте приказ».
– Э… хотите, чтобы я проводила девочку в ее комнату, мадам? – спросила секретарь.
– Нет, – отрезала мисс Фокс. – Вначале я отведу ее в свой кабинет, объясню ей школьные правила. Покажите, где она должна поставить свою подпись в журнале.
Потом мисс Фокс зашагала в сторону коридора, и я поспешила следом за ней. Один раз я рискнула оглянуться и увидела, какими широко раскрытыми глазами провожает меня женщина-секретарь.
Мы прошли вдоль длинного ряда дверей, на каждой из них имелось маленькое застекленное окошечко, сквозь которое можно было увидеть, что происходит внутри, в классе. А там повсюду происходило одно и то же – за партами сидели девочки, молчаливые, с серьезными, напряженными лицами. Я понимала, что школа на то и школа, чтобы в ней было тихо, но в здешней тишине было что-то странное, хотя я и не могла понять, что именно.
Мертвую, неестественную тишину нарушали лишь наши шаги и позвякивание в карманах мисс Фокс. Наконец мы подошли к ее кабинету, мисс Фокс запустила руку в один из своих бесчисленных карманов, выудила оттуда серебряный ключ и отперла им дверь.
В кабинете стоял полумрак и пахло старыми пыльными книгами. Обстановка здесь была скромной – один письменный стол, пара кожаных кресел с высокими спинками и несколько высоких стеллажей.
Но это было не все.
Все стены кабинета были покрыты изображениями собак.
Разные собаки – большие и маленькие, знакомые мне и какие-то странные заморские – печально смотрели в пустоту с выцветших фотографий, каждая из которых была аккуратно вставлена в коричневую рамку.
А еще в дальнем углу кабинета, в застекленной витрине, стояло чучело бигля – со своими безжизненно обвисшими ушами и пятнистой шкурой он выглядел еще более унылым, чем обычные живые бигли, которых, впрочем, тоже не назовешь весельчаками.
Но самым диким и странным выглядело чучело таксы, лежавшее на подоконнике маленького окошка, пробитого в задней стене кабинета. Было такое впечатление, что эту несчастную таксу используют здесь вместо ленты для заклеивания окон от сквозняков.
«Как странно, – подумала я, – что собак так сильно любит женщина с лисьей фамилией Фокс».
– Почему здесь собачьи чучела, мисс? – спросила я вслух.
– Потому что я ненавижу этих тварей, – ответила мисс Фокс. – Мне нравится видеть их мертвыми.
Она указала своим длинным пальцем на одно из кресел, дождалась, пока до меня дойдет, что от меня требуется, и я усядусь в него, и только затем начала:
– А теперь, Скарлет…
– Айви, – автоматически поправила я ее.
Мисс Фокс приблизилась, темным облаком нависла над моей головой.
– Мне кажется, вы чего-то недопоняли, мисс Грей. Скажите, вы читали мое письмо?
Ее письмо?
– Я думала, что это письмо от директора школы.
– Мистер Бартоломью временно отсутствует, и я его замещаю. А теперь ответьте на мой вопрос. Вы читали письмо?
– Да. В нем было написано, что я получила место в вашей школе… Место моей сестры.
Мисс Фокс обогнула стол и села в кожаное кресло напротив меня и сказала:
– Все абсолютно верно. Ты заменишь в школе свою сестру.
В том, как она это произнесла, было что-то, заставившее меня задуматься.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «заменишь свою сестру», мисс? – спросила я.
– Именно то, что сказала, – ответила мисс Фокс. – Ты заменишь свою сестру. Ты превратишься в нее.
Глава четвертая
– Нет! – ахнула я. – Что вы…
– Молчать! – оборвала меня мисс Фокс и ударила кулаком по столу с такой силой, что подскочили стоявшие на нем канцелярские принадлежности. – Нам необходимо занять место Скарлет, и, по счастью, у нас есть для этого ты. Мы не допустим, чтобы доброе имя Руквудской школы оказалось запятнанным из-за какого-то неблагополучного стечения обстоятельств. Опоздание Скарлет к началу учебного года мы объяснили гриппом, от которого ты, Скарлет, – она подчеркнула последнее слово, – благополучно поправилась.
Я чувствовала холодок под сердцем, голова моя стала невесомой, комната медленно поплыла перед глазами. До чего же мне хотелось верить в то, что все это всего лишь кошмар, который вот-вот отступит, и я проснусь в своей маленькой спаленке у тетушки Фебы.
– Но… – попыталась возразить я. – Вы же не приняли меня в вашу школу! Вступительный экзамен прошла только Скарлет, но не я.
Знали бы вы, как я всегда винила себя за то, что не смогла тогда подготовиться как следует к этому проклятому экзамену!
– Это не имеет никакого значения. Деньги за обучение уже перечислены, и для общего блага ты займешь место твоей сестры. С этой минуты ты Скарлет. Айви может быть и не выдержала вступительный экзамен, но ты его успешно прошла, ясно?
Мне хотелось сорваться на крик, взбунтоваться, высказать мисс Фокс все, что я о ней думаю, но сил и смелости у меня хватило лишь на то, чтобы чуть слышно спросить дрожащими от страха губами:
– Н-но почему я должна это делать?
Мисс Фокс подняла вверх свой палец, приказывая мне замолчать. Ноготь у нее на пальце был длинным и острым.
– А вот это тебя не касается. Мы, взрослые, сами со всем разберемся. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя начались неприятности у других учениц? – Она откинулась на спинку кресла и принялась смотреть куда-то в сторону.
– А мой отец… он знает об этом, мисс? – У меня еще оставалась надежда на то, что раз уж в этой школе всех водят за нос, так может быть, они и моего отца обманули вместе со всеми?
Но мои надежды рухнули в ту же секунду, когда мисс Фокс ответила, не моргнув глазом:
– Разумеется, он знает. И мы на все получили его разрешение. Он-то понимает, в отличие от некоторых, что и как следует сделать. А теперь пара слов о распорядке дня в нашей школе. Завтрак в семь тридцать, – она стукнула по столу кончиком перьевой ручки и продолжила ровным, безжизненным голосом, словно читая написанный на невидимой доске текст: – Уроки начинаются в девять. – Стук. – Кабинет сестры-хозяйки находится в конце вашего коридора. – Стук. – По коридору без дела не слоняться. – Стук. – Свет выключается в девять вечера. – Стук… стук…
Мне бы слушать внимательно школьные правила, но мое внимание отвлекали стоявшие на столе мисс Фокс предметы: лампа, телефон, чернильный прибор, пресс-папье из слоновой кости, чековая книжка, маленькая позолоченная коробочка-аптечка для таблеток и – вот ужас-то! – еще одно собачье чучело. На этот раз – маленькая чихуахуа, в пасть которой были вставлены карандаши и ручки.
– Не отвлекайся!
– Да, мисс Фокс, – испуганно вздрогнула я.
– Вот, возьми, – картинно вздохнула она, протягивая мне лист бумаги с напечатанным на нем планом школьного здания и еще один лист с расписанием занятий. – И не забывай, отныне ты Скарлет. Айви больше не существует, понятно?
С этими словами мисс Фокс поднялась на ноги и жестом приказала мне следовать за ней.
Это производит сильное впечатление, когда говорят, что тебя больше не существует. После этого я даже не сразу смогла встать с кресла – ноги дрожали.
Но я все же поднялась, чувствуя себя одной из печальных собачек, что висели на стенах кабинета мисс Фокс. Чувствуя спиной взгляды их пустых застывших глаз, я вышла из кабинета, оставив за его дверью девушку по имени Айви Грей.
* * *
Я долго тащилась вслед за мисс Фокс по коридорам, потом мы с ней поднялись по темной, вызывающей клаустрофобию лестнице на второй этаж. Здесь вдоль коридора тянулся ряд одинаковых зеленых дверей с прибитыми на них цифрами. Мы остановились перед дверью с номером тринадцать. Разумеется, тринадцать – ведь это же любимое число Скарлет. Она всегда смеялась над любыми суевериями и не верила в дурные приметы.
Мисс Фокс отперла дверь, спрятала ключ с прикрепленной к нему биркой в один из бесчисленных карманов своего платья и ушла, бросив мне на прощание одно лишь слово:
– Переоденься!
Я толкнула дверь, которая медленно повернулась на своих петлях, и с дрожью заглянула внутрь.
Открывшаяся моим глазам комната очень напоминала нашу с сестрой спальню в родительском доме с двумя железными, стоящими у противоположных стен кроватями.
Я мысленно увидела Скарлет – как она бросается к своей кровати и начинает скакать на матрасе и сдергивать простыни. Почему она их сдергивала? Да потому, что слишком туго натянутые простыни напоминали ей саркофаг, так она всегда говорила. А потом она откинет в сторону свалившийся ей на лоб темный локон и скажет, чтобы я не торчала на месте как пень с глазами и заносила вещи.
Я посмотрела себе под ноги. Вещи! Всего-то одна сумка с обвисшими боками.
Тряхнув головой, я подняла сумку и прошла в комнату. Теперь необходимо успокоиться, сосредоточиться и постараться прогнать из головы призрак Скарлет.
«Устраивайся. Начни раскладывать свои вещи, – мысленно приказала я себе. – И не забывай при этом глубоко дышать!»
Я, не раздумывая, двинулась к кровати слева от двери, но на полпути остановилась, вспомнив о том, что мы с сестрой зеркальные двойники. А это означает, что если я подсознательно выбрала кровать слева, то Скарлет не раздумывая свернула бы направо. Я понятия не имела, способен ли кто-нибудь посторонний улавливать такие тонкости в поведении зеркальных двойников, но на всякий случай подошла к той кровати, что стояла справа от двери, поставила рядом с ней сумку и огляделась вокруг.
В комнате с чисто побеленными стенами стоял большой дубовый гардероб, хилый на вид комод и туалетный столик с пожелтевшим и облупившимся от времени зеркалом, в котором я поймала свое отражение. У нас со Скарлет были одинаковые темные волосы, одинаковая бледная кожа, одинаково мелкие – их еще называют «кукольными» – черты лица. Только вот выражения лиц у нас с сестрой были разные. Скарлет всегда казалась хорошенькой и веселой, я же – мрачной и словно потерянной.
– Скарлет, – прошептала я, делая шаг вперед и протягивая руку к зеркалу. В свое время мы со Скарлет придумали одну игру – вставали по разные стороны больших окон на нижнем этаже нашего дома и начинали повторять движения друг друга, изображая отражение в зеркале. Разумеется, я чаще всего повторяла движения своей сестры невпопад или с запозданием, и Скарлет каждый раз хохотала надо мной до упада. Разумеется, я на нее не обижалась, смеялась вместе с ней. Ну а сейчас, когда я подняла руку, отражение в зеркале повторило мой жест в точности и без задержки.
И мое сердце защемило от боли.
В углу комнаты обнаружился умывальник с раковиной, большим фарфоровым кувшином для воды и разложенными рядом с ним белыми вафельными полотенцами. Хотя в прошлом году эту комнату занимала моя сестра, сейчас в ней не обнаруживалось ни малейших следов присутствия Скарлет.
Я задумалась над тем, как здесь распорядились вещами Скарлет. Если их нет в комнате, то где они?
Куда делась ее одежда, ее книги? И где может быть…
…Ее дневник!
Когда мы были маленькими, Скарлет всегда показывала мне свой дневник, даже разрешала иногда написать в нем что-нибудь. Каждый год у сестры появлялся новый блокнот для дневника. На его страницах Скарлет часто рисовала меня и себя – мы были сестрами, которые жили в пряничном домике со злой мачехой. Когда мы стали постарше, Скарлет перестала рисовать в дневнике картинки, чаще начала скрывать от меня свои записи и даже прятать дневник. Нет, я нисколько не обижалась на сестру. Чем Скарлет хотела поделиться со мной, она и так делилась, а если у нее появлялись мысли, которые она хотела оставить при себе, то я и сама их знать не желала.
Так что же могло случиться с драгоценным дневником Скарлет? Скорее всего, его могла выбросить на помойку или в печь горничная, убиравшая комнату после смерти Скарлет. От этой мысли мне стало нехорошо, однако у меня оставалась еще надежда – слабенькая, конечно, – что Скарлет сумела спрятать свой дневник так хорошо, что его до сих пор никто не нашел.
И если только дневник – единственное, что осталось от моей сестры, – все еще здесь, я непременно должна найти его, чего бы мне это ни стоило.
«Так, с чего же начать? – задумалась я и сразу же решила: – Гардероб!»
Гардеробы и шкафы всегда были местом, где Скарлет больше всего любила прятать свои вещи. Я поспешила к гардеробу, распахнула дверцы этого дубового гиганта и едва не задохнулась от накатившего на меня запаха нафталина, с помощью которого здесь боролись с молью.
В гардеробе обнаружилась единственная вешалка с аккуратно расправленной на ней школьной формой – белая блузка с длинными рукавами, черная плиссированная юбка, фиолетово-белый полосатый галстук с гербом Руквудской школы на кончике и фиолетово-белые, в тон галстуку, гольфы. Я сняла форму, приложила к себе – в точности мой размер.
Это была школьная форма Скарлет.
Какое-то время я неподвижно стояла с этой формой в руках, испытывая странное чувство, которое невозможно описать словами. Да, это была форма Скарлет, но с другой стороны, это всего лишь одежда, верно? А одеждой мы с сестрой всю жизнь то и дело менялись, так в чем же дело? Но теперь все было сложнее, запутаннее. Ведь я теперь заняла место Скарлет, а значит, это моя форма, а не ее? У меня было ощущение, что, присвоив школьную форму сестры, я тем самым предаю ее. Или я просто снова придумываю себе что-то совершенно ненужное?
Не знаю. Чувствовала я себя ужасно.
Аккуратно положив форму на свободную кровать, я продолжила поиски дневника. Пол гардероба был устлан старыми газетами. Я приподняла пожелтевшие листы, морща нос от поднявшейся в воздух пыли.
Ничего.
Привстав на носки, я заглянула на верхнюю полку гардероба. Там тоже было пусто, если не считать толстого слоя пыли.
Я повесила на место школьную форму (так и не решив для себя, чья же она на самом деле), закрыла гардероб и перешла к комоду. Осмотрела один за другим все ящики, но все они оказались пустыми. Не было в них не только дневника, но и вообще каких-то вещей, оставшихся от Скарлет. Для школы ее вещи были мусором, для меня же – единственной памятью, причем не только о сестре, но и о нашей с ней матери. После смерти мамы мне, как вы помните, досталась на память ее нитка жемчуга, а Скарлет – щетка для волос с серебряной ручкой, на которой были выгравированы мамины инициалы «Э.Г.». Ну и где все это может быть?
Я опустилась на четвереньки и заглянула под кровати, но под ними ничего не было, кроме потертого ковра, которым был покрыт пол спальни. Я подергала ковер, чтобы проверить, не спрятано ли что-нибудь под ним, но ковер был туго натянут и под ним тоже ничего не было.
Я чувствовала, что еще немного, и я разревусь.
Я поднялась с пола, добрела до своей кровати и рухнула на нее. Дневник… Скарлет могла спрятать его в каком-нибудь другом месте. А скорее всего, ее дневник давно уже нашли и уничтожили вместе с остальными вещами моей сестры…
И тут – погодите, погодите! – я вдруг почувствовала под своей спиной нечто твердое в матрасе. Твердое и с острыми углами. Я осторожно перевернулась на живот, провела рукой по матрасу – неужели это правда? Неужели это мне не почудилось с отчаяния? Нет, не почудилось. Внутри матраса совершенно точно что-то было.
Я вскочила, подбежала к двери, осторожно выглянула в коридор. Никого. Тихо и пусто. Господи, только бы мисс Фокс не пришло в голову вернуться сюда!
Я сдернула с кровати тонкое серое одеяло, простыни и, не задумываясь, швырнула их прямо на пол. Провела рукой по обнажившемуся матрасу. Да, вот он, этот твердый предмет. Теперь нужно понять, как до него добраться.
Сверху этого не сделать. Я легла спиной на пол, подлезла под кровать. Теперь я видела над своей головой металлические перекладины кровати, с них летела пыль, от которой мне то и дело хотелось чихнуть.
А затем я увидела в матрасе прорезь. Длинную узкую прорезь, сделанную, по всей видимости, острым ножом. По размеру прорезь была самой что ни на есть подходящей, чтобы засунуть в нее дневник.
Я просунула руку внутрь матраса, и мне на лицо сразу же посыпались перья, комочки ваты, волоски, соринки и прочая щекочущая дрянь, но я терпела, не сдавалась, и мои труды не пропали даром – кончиками пальцев я нащупала предмет, который искала. Он был небольшим, прямоугольным, твердым и сверху обтянутым чем-то вроде потертой кожи.
Мое сердце бешено забилось в груди, и теперь мне уже стало совершенно наплевать и на пыль, и на мелкий мусор…
Наконец я вытащила найденный предмет, крепко ухватив его за уголок. Это оказался блокнот в кожаном переплете, с застежкой-лепестком на металлической кнопке.
Дневник Скарлет! Да, это был он, и я крепко прижала его к груди.
Они его не нашли. Драгоценная частичка моей сестры дождалась-таки меня!
Я выползла из-под кровати и, как смогла, стряхнула с себя пыль и мусор. Затем села на кровати, прислонившись спиной к ее холодной спинке, и уже спокойно, внимательно рассмотрела попавшее мне в руки сокровище.
Обложка дневника оказалась коричневой, блестящей, с аккуратно вырезанными на ней крупными буквами «С.Г.». Было заметно, что из дневника вырвана часть листов, но, к счастью, далеко не все. Затаив дыхание, я отстегнула застежку и открыла первую страницу, на которой было написано.
«Айви, я молюсь о том, чтобы эти строки читала именно ты и никто другой. И если это так, то, как я полагаю, ты теперь новая я…»
Глава пятая
«Ты должна хранить мой дневник в тайне от всех, и в первую очередь от Лисицы, так мы зовем здесь мисс Фокс. Она ни в коем случае не должна пронюхать об этом дневнике, поняла? Мне пришлось вырвать из него часть страниц. Она пойдет на все, чтобы уничтожить все улики.
С тобой все будет в порядке до тех пор, пока ты будешь оставаться мной. Это что-то вроде игры, в которой ты изображаешь меня. Вот несколько советов и подсказок, они тебе помогут.
Не будь слишком внимательной на уроках. Не носи слишком аккуратно школьную форму. Держись подальше от Пенни. Не пытайся перечить Фокс… ты просто не представляешь себе, на что она способна. Не будь мокрой курицей, Айви. Когда захочешь заплакать, просто посмотри в зеркало и вспомни о том, что ты стараешься быть мной.
И еще, Айви, я разрешаю тебе прочитать мой дневник. Нет, не так. Я настаиваю на том, чтобы ты его прочитала!»
Я запихнула дневник в свою наволочку, сердце бешено колотилось в груди. Это было какое-то безумие!
Как могла Скарлет знать заранее, что с ней произойдет? Она пишет, что я должна всех водить за нос, выдавая себя за нее, и, похоже, у меня нет иного выбора, как сделать то, что от меня требует Скарлет. При этом я должна обмануть и мисс Фокс, и от этой мысли мне становилось не по себе.
Трудно было поверить, в какой густой паутине лжи я запуталась! И все только для того, чтобы спасти доброе имя школы, успокоить остальных учениц, чтобы они не паниковали из-за «неблагополучных обстоятельств»?
Бред какой-то.
Мне необходимо посоветоваться с кем-нибудь из взрослых. К кому я могу обратиться в нынешней ситуации?
К тетушке Фебе!