«Именно так, Хью, и на этот раз их супергероизм проявился в том, что они предотвратили вооруженное ограбление и прогнали незадачливого грабителя».

На экране появилось зернистое изображение меня, Бена, Чарли и редькообразного хозяина магазина. Мне и в голову не приходило, что в деревенском магазинчике могут быть камеры наблюдения!

Хью Джонс ткнул пальцем в экран:

«А теперь смотрите внимательно. Грабитель входит в магазин. Мистер Дэвид Дэвис – владелец магазина – от ужаса падает в обморок. И дальше начинается самое интересное. Героическая троица приближается к грабителю. Они обмениваются репликами, после чего грабитель, очевидно, передумывает грабить магазин и уходит. Он понял, что против супергероев Южного Уэльса шансов у него ноль!»

«Безумно любопытно, Хью, что именно сказала ему эта потрясающая троица. Что вынудило его уйти?»

«К сожалению, мистер Дэвис на протяжении всего инцидента оставался без сознания, но сейчас он на телефонной связи с нами в прямом эфире».

«Мистер Дэвис, – сказала Кэрис, не переставая ослепительно улыбаться в камеру, – вы поделитесь с нами впечатлением о супергероях?»

На экране появилась фотография редькоподобного хозяина.

«Я ощущал присутствие существ из иного мира! Они были не такие, как мы с вами! Они излучали могущество, величие!»

Мы, конечно, отлично себя проявили, но «излучали могущество» – это было, пожалуй, некоторое преувеличение.

«Мистер Дэвис, – заговорила Кэрис, – значит, вы полагаете, мы имеем дело со сверхъестественным? Подлинные супергерои прямо здесь, у нас, в Южном Уэльсе?»

«Я в этом стопроцентно убежден».

«Но почему?»

«Да я же сам видел, как они улетали из магазина!»

«Улетали?!» – хором изумились Кэрис (на экране) и я (в кафе).

«Да, они летели, я видел это своими собственными глазами!»

Что. За. Идиотский. Бред.

Мистер Дэвис получил свою минуту славы, он купался в ее лучах и делал все возможное, чтобы воссиять как можно ярче. Пусть даже ради этого следовало врать напропалую, полностью игнорируя факты.

Но не успели мы с Беном и Чарли обсудить этот неожиданный оборот событий, как Кэрис и Хью обрушили на наши головы кое-что еще.

«Однако наш сегодняшний репортаж не ограничивается очередной новостью о супергероях, верно, Кэрис?»

«О да, Хью, не ограничивается! Наша съемочная группа побывала в церкви Трех Святых близ деревни Лламфа, где произошло событие, которое невозможно назвать иначе, кроме как чудом».

– Да вы издеваетесь! – не сдержался я.

Это была наша церковь! Я сразу, сразу понял, что и в этом сюжете без нас не обойдется.

Мы впились взглядами в экран, на котором Бе́рил – судя по всему, смотрительница церкви Трех Святых – рассказывала целой толпе репортеров о том, что ей довелось увидеть рано утром. Я угадал правильно: без нас там не обошлось. И это еще мягко сказано.

Бедная Берил не сразу и не без труда уразумела, что она в прямом эфире.

«Берил, – сказала Кэрис, – вы можете рассказать нам о чудесных событиях, которые произошли в церкви Трех Святых?»

«Что, прямо сейчас?» – спросила Берил.

«Если вы не возражаете», – ответила Кэрис.

«Ну ладно. Когда я вчера вечером вернулась домой после бинго, меня ждало сообщение от Элси. Она гуляла с собаками в поле и позвонила сказать, что в нашей старой церкви звучит музыка. Было уже поздно, и я решила: дождусь утра и тогда уж гляну, что да как».

«Берил, можете ли вы рассказать нам, что вы увидели утром в церкви?»

«Я увидела нечто невообразимое. Это было виде́ние, Кэрис, да, виде́ние!»

«А можете ли вы описать его для наших телезрителей, Берил?»

«Я вам больше скажу: я его сняла на телефон!»

В потрясенном молчании мы смотрели видео с телефона Берил. По двору церкви Трех святых плыли три призрачные фигуры. Мы-то, понятное дело, знали, что это мы – на великах, в ворованных альбах. Но, попробовав взглянуть на это глазами Берил, я понял, почему она приняла нас за привидения. В утренней дымке мы как будто плыли среди могил на церковном кладбище, а солнце отражалось в наших шлемах, образуя нечто вроде нимбов. Надо сказать, что загробные завывания Бена – «уууууу!» – только усиливали эффект.

«Поистине невероятное зрелище», – проговорила Кэрис.

«Это были они, трое святых! – с горящими глазами продолжила Берил. – Сиан, Данод и Элвис, клянусь жизнью! Тот, что сзади, – наверняка Данод, «мужчина изрядных пропорций».

Чарли поперхнулся и обдал меня с головы до ног апельсиновым соком.

– Слыхали? – воскликнул он с гордостью.

«Нашим телезрителям я кратко объясню: когда-то церковь Трех Святых была местом паломничества – до того, как останки трех святых бесследно исчезли».

«Это верно», – подтвердила Берил.

«Что же произошло дальше, вы нам расскажете?» – спросил Хью.

– Что, еще не все?! – Я опять застонал.

Берил говорила все вдохновеннее, воздев кулаки к небу:

«Я всеми фибрами души ощутила, что происходит нечто чудесное. А потом я услыхала зов. Это были голоса, они звали меня: «Берил, Берил, ты нам нужна! Войди же, Берил! Войди, дитя!»

– Берил, Берил, что ты несешь, – вздохнул я и запихнул в рот большой кусок яичницы.

Мне было чуточку стыдно оттого, что мы нечаянно ввели Берил в заблуждение, но никто из нас ее никуда не звал, это уж точно.

«И когда я вошла, я увидала, что статуя Девы Марии плачет. По ее лицу текли самые настоящие слезы. Это было прекрасно. Меня охватил священный трепет. Я стояла, и смотрела, и тоже плакала. Так мы с ней стояли и плакали вместе, она и я, добрых десять минут».

В тот момент я подумал, что Берил совершенно бесцеремонно обходится с фактами.

«Что же произошло затем, Берил? Расскажите нашим телезрителям!» – настаивал Хью.

«А затем раздался душераздирающий вой, стон, от которого все во мне затрепетало еще сильней. Он пронял меня до мозга костей. Словно Сам Господь проходил сквозь меня! – Берил говорила взахлеб, прижимая руки к груди. Нужно отдать ей должное, выглядело это убедительно. – И тут голова Девы Марии оторвалась от туловища и улетела в дальний конец церкви, а из шеи хлынула святая вода – бурным потоком, словно река Иордан. – Берил на секунду закрыла глаза и снова открыла. – Это было подлинно библейское событие. Я пережила чудо».

«Можно, конечно, и так сформулировать», – подумал я.

«Что же вы обнаружили потом, Берил? – спросил Хью очень тихим голосом. – Нечто поразительное, не так ли?»

«А потом купель Трех Святых треснула ровно посередке, и под ней оказались три скелета! Утраченные останки трех святых! Они наконец свободны!»

– Да чтоб меня ранило! – ахнул Чарли, когда камера поползла вниз по безголовой фигуре Девы Марии.

Да, против фактов не попрешь. Там лежали кости. На какой-то миг я готов был поверить во все, что наговорила Берил.

А потом в мозгу у меня раздался щелчок, и все встало на места.

То, что пережила Берил, было не чудом. То, что пережила Берил, было последствиями мощного грушево-картофельного воздействия кишечника Чарли на столетнюю канализацию. Напор воды прорвал ветхие трубы, напрочь снес голову Деве Марии и обнажил кости трех святых, зарытые под купелью.

Но Берил – равно как Хью и Кэрис – знать не знала о туалетных суперспособностях Чарли. И теперь по телевизору объявили, что в церкви произошло чудо. А раз так объявили по телевизору, значит, вскоре о чуде будет говорить вся страна.

Глава 23

Как выяснилось, «Вести Барри» разлетаются далеко за пределы Барри



Мы не слушали ни прогноз погоды, ни хозяина кафе, который без умолку тарахтел о супергероях, святых и о том, что Южный Уэльс – избранная Богом земля. Мы просто молча сидели, глядя друг на друга и силясь понять, как нас все-таки угораздило влипнуть в то, во что мы влипли. Виной всему, разумеется, был кишечник Чарли.

Наконец Чарли сказал:

– Святой Данод. Она решила, что я святой Данод?

– Скорее уж святой «Данон», – буркнул Бен, – ты же у нас любитель йогурта.

Это было смешно, но я метнул на него предостерегающий взгляд, в котором должно было читаться «сейчас не время».

Чарли отодвинул подальше тарелку и пробормотал:

– Мама права. Чем больше порции, тем больше пропорции.

Бен придвинул тарелку обратно к Чарли:

– В телевизоре все кажутся на несколько кило толще, чем на самом деле. Все с тобой в порядке, доедай спокойно.

Чарли оживился и заглотил остаток своей пиццы.

– Как вы считаете, нам нужно обсудить то, что только что произошло? – спросил я.

– Чувак, я даже не знаю, с чего начать, – развел руками Бен.

Я положил голову на стол – меня вдруг охватило чувство ужасной усталости.

– У нас не очень-то получилось держаться в тени. Мы три раза попали в главные новости Уэльса.

– А я еще и в «Вести Барри», – добавил довольный Чарли.

– Фред, не волнуйся ты так, – сказал Бен. – Никто не знает, что это именно мы. Все думают, что где-то тут летают настоящие супергерои и что одной тетке по имени Берил вдруг явились трое святых.

Под щекой было что-то вязкое. Я поднял голову – это оказалась загустевшая капля кетчупа. Я выпрямился, вытер щеку салфеткой и сказал:

– Но это же все неправда.





Бен пожал плечами:

– Ну и что?

– Ну и что?! – возмутился я.

Чарли вздохнул.

– Нет, правда, ну и что? Какая разница? Кому от этого плохо?

У меня не получалось с ходу придумать ответ.

– Люди должны знать факты, – сказал я наконец. – Нельзя, чтобы они думали, что тут на самом деле происходят чудеса.

– Почему нельзя? – спросил Бен.

– Потому что.

– Потому что что?

Я не желал продолжать этот спор, тем более что ответа у меня не было. Поэтому сказал:

– А если Бугор нас все-таки вычислит и погонится за нами, чтоб отомстить?

– Да как он вычислит?

Подумав немного, я решил, что Бен прав. Бугор никак нас не вычислит. У него нет никаких зацепок.

По крайней мере, так нам казалось.

Бен вымакал последнюю каплю соуса от бобов последним кусочком хлеба и забросил его в рот.

– Сейчас у нас ровно два важных дела, – сказал он. – Первое – найти Алана Квакли, второе – успокоить родителей, чтоб не всполошились. Надо им позвонить.

Звучало резонно. Бен откинулся на стуле и крикнул хозяину:

– У вас есть телефон-автомат?

Тот указал подбородком в угол:

– Вон там.

Люси Кристофер

Чарли подскочил, и его стул со скрежетом проехался по полу.

Взаперти

– Я первый!

Маме и Саймону, которые помогали мне, и пустыне, которая вдохновляла
Бен высыпал ему в ладони пригоршню монет, и Чарли скормил их телефону.

Lucy Christopher

– Привет, это я, мама там есть? – Долгая пауза. – Габриэлла, это Чарли… Чарли, твой брат!.. Да перестань ты! Просто позови маму. – Чарли посмотрел на нас и закатил глаза. А потом вдруг изменился в лице. – В каком смысле жуткие неприятности? Кто-кто меня разыскивает?

STOLEN

Нам стало ясно: что-то случилось. Чарли озадаченно хмурился:

© 2009 Lucy Christopher

Russian language edition copyright © 2020 by Mann, Ivanov and Ferber.

– И чего ему было надо? А он сказал, кто он такой?

All rights reserved.

Мы с Беном быстро переглянулись. Я силился расслышать, что говорит сестра Чарли, но из трубки непрерывным потоком неслось пронзительное верещание, и слов было не разобрать.



Все права защищены.

– Но откуда он узнал, что это мой носок?

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Верещание сделалось еще пронзительнее.



© Перевод на русский язык, издание на русском языке ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2020

– Хорошо, хорошо, ладно… Ладно. А теперь можно мне маму? Пожалуйста! – Габриэлла что-то ответила, и Чарли, обмякнув, без сил опустился на стул. – Окей, тогда передай им, что я звонил и что у меня все хорошо, и пусть они не волнуются, я вернусь сегодня вечером. Можешь это для меня сделать?

* * *

Верещание в трубке возобновилось. Чарли закрыл глаза.

– Габриэлла… Габриэлла… да Габриэлла же!

Он трижды стукнул трубкой по столу и потом проорал в нее:

– ПРОСТО. ПОСЛУШАЙ. МЕНЯ. Все нормально. Я тут с Беном и Фредом, и мы скоро вернемся. Донеси это до них, ладно?

Чарли брякнул трубку на рычаг и посмотрел на меня, потом на Бена. Лицо у него было белое как простыня.

– Дела у нас не очень.

В животе у меня заколыхалась пустота.

– Они все знают, да?

– Габриэлла сказала, – медленно проговорил Чарли, – что вчера к нам домой заявился какой-то мужик. На такси.

– На такси? – Голос у Бена дрогнул.

– Он попросил разрешения взять у меня интервью в связи с моей победой на турнире лукоедов в Барри. Мама, ясное дело, сказала, что он ошибается, и тогда он показал ей мое фото и сказал, что он точно знает, что это я, потому что при регистрации на турнир я указал свое имя и адрес, а еще про меня написано в «Вестях Барри».

– Логично, – сказал я, чувствуя, как теперь что-то неприятно сжалось в груди.

– Габриэлла говорит, у мамы началась истерика, – она-то думала, что я играю дома у Фреда, а не лопаю лук в Уэльсе. Тогда тот мужик сказал, что мечтает со мной побеседовать, и вручил маме носок.

– Носок? С какой стати он вручил ей носок?

– Это мой носок. Он сказал, что я, должно быть, его обронил.

Я не улавливал смысла в этом высказывании:

– Откуда он узнал, что это твой носок?

– Оттуда, что на носке ярлычок с моим именем. Габриэлла сказала, что носок был обгорелый.

Я обдумал эту информацию:

– Значит, он нашел его на яхте, да? В смысле, Бугор?

Чарли поерзал на стуле:

– Наверно.

Все стало ясно. Бен вцепился в стол с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Он знает, кто мы, он знает, что это мы были на яхте и что это мы украли кольца, – выпалил я очень быстро и пискляво.

По лицам Бена и Чарли было ясно, что они ничего не поняли, и тогда я повторил еще раз.

– Что будем делать? – спросил Чарли. – Предки нас убьют.

– Не убьют, потому что Бугор убьет нас первым, – заметил Бен.

Во рту у меня пересохло.

– Едем домой?

Мы помолчали, пытаясь переварить все, что обрушилось на наши головы за последние полчаса. А это было многовато.

Потом Бен сказал:

– Можно, конечно, махнуть домой и все рассказать родителям и полиции. Но вообще-то я думаю, что в этой новой одежде мы можем рискнуть и поехать в Сент-Дейвидс. Если будем очень осторожны. Смотрите, куда мы уже добрались. Что нам стоит сделать еще один шажок?

Я удивленно заморгал:

– Ты уверен?

Бен улыбнулся:

– Абсолютно.

– А ты как думаешь? – обратился я к Чарли.

– Разумная часть меня подсказывает, что надо ехать домой. Но разумная часть меня всегда была гораздо меньше неразумной, поэтому я говорю: едем дальше. Бен прав: раз уж мы забрались в такую даль…

– Не знаю… – сказал я. – Все знаки указывают, что лучше вернуться в Эндовер.

Тут дверь в кафе распахнулась, и веснушчатый мальчик в скаутской форме крикнул:

– Автобус на слет отходит через пять минут!

– А где слет? – спросил Бен, сообразив, что мальчик обращается к нам.

Тот состроил гримасу:

– В Сент-Дейвидсе, не знаете, что ли? Ну вы идете или нет?

Бен и Чарли посмотрели на меня. Бен сказал:

– Не знаю… Фред, мы идем или нет?

Вот так мы и оказались в автобусе, едущем к месту последнего упокоения Сент-Дейвида.

Следующая остановка – Алан Квакли.

Глава 24

Мы наконец доезжаем до последнего пристанища Святого Дейвида



Скауты обожают петь. Всю дорогу до Сент-Дейвидса они пели. Громко и весело. Явно отыгрываясь за долгие часы скаутской молчанки. Но как бы жизнерадостно они ни горланили «Гин-гэн-гули»[7] и как бы я ни был взволнован предстоящей встречей, основным моим чувством было волнение пополам с ужасом. Я не сомневался, что Бугор идет по нашему следу, и всякий раз, когда мимо пролетало такси, мне стоило больших усилий не нырнуть под сиденье.

В неумолчном пении скаутов была большая польза: поскольку рты у них были заняты «Гин-гэн-гули», они не спрашивали, кто мы такие и почему без галстуков. Петь они прекратили, только когда водитель включил радио и в новостях сообщили, что римский папа собирается посетить церковь Трех Святых в Уэльсе.

Мы все выгрузились из автобуса на автостанции, и нам удалось благополучно оторваться от скаутов. Я поверить не мог, что мы наконец в Сент-Дейвидсе. Мы добрались! Мы это сделали! Однако ликование мое было недолгим, потому что я вдруг со всей ясностью понял: хотя мы и в Сент-Дейвидсе, я не имею ни малейшего представления, где искать Алана Квакли.

– Надо обратиться в центр информации для туристов, – предложил Чарли.

«Странная идея», – подумал я и сказал:

– Вряд ли Алан Квакли – модная достопримечательность.

Чарли ухмыльнулся:

– Церковь Трех Святых тоже не была модной достопримечательностью, а вот теперь папа римский собирается туда в отпуск.

– Вообще-то, это неглупо: спросить в центре информации, – сказал Бен. – Тем более что больше все равно негде.

Я вовсе не был в этом уверен, но поскольку плана получше у меня не было, мы поплелись в местный центр информации для туристов.

Лианна – женщина, которая там работала, – оказалась очень приветливой и компетентной. У нее было доброе лицо, напомнившее мне Деву Марию из церкви Трех Святых, только у Лианны волосы были перехвачены толстенной вязаной резинкой, а в ушах болтались огромные золотые кольца.

Она сообщила Чарли, что место последнего упокоения Сент-Дейвида – в Сент-Дейвидском соборе, и дала нам с собой очень полезную карту города. Когда мы спросили про Алана, она посоветовала нам пойти в мэрию.

– А у них там что, есть списки всех жителей? – спросил я.

– Ну-у-у может быть. Но главное – там работает Хильда. Вот с ней вам и нужно потолковать. Она знает чуть ли не всех в городе. Если кто и слышал про вашего Алана, то это она.

– Спасибо, Лианна, – сказал я.

– Мы оставим о вас отличный отзыв на «Трипэдвайзоре», – добавил Бен.

Хильду мы нашли не сразу, потому что у нее был перекур, – она стояла во дворике и дымила сигаретой. Для такой пожилой дамы у нее был жутко густой и яркий макияж, а ее манеру одеваться Бабс назвала бы «довольно вызывающей». Хильда куталась в кардиган леопардовой расцветки, белые обесцвеченные волосы были собраны в пучок на макушке. Она напомнила мне Леди Гагу. Как певицу, так и собачку.

Закончив свою обычную лекцию о вреде курения, я перешел к подлинной цели нашего визита.

– Нам сказали, вы можете помочь нам кое-кого найти, – сказал я, разгоняя обеими руками сигаретный дым.

Она пренебрежительно махнула рукой. При этом у нее на запястье зазвенела целая куча браслетов.

– Кто я, по-твоему, черт побери, – частный детектив?

На частного детектива она совсем не походила, на ней не было ни шляпы, ни темных очков, поэтому я ответил:

– Нет. Просто Лианна из центра информации сказала, что вы тут всех знаете.

– Лианна, это которая дочка нашей Кэти? Та, что раньше работала в боулинг-клубе? Которая встречалась с тем пареньком, Эриком Джонсоном, а потом разбила ему сердце?

Вот и Бабс часто так делала – трещала, как сорока, о каких-то незнакомых людях, которых я никогда не встречал и встречать не собирался.

– У нее толстая резинка для волос и большие кольца в ушах, – уточнил я.

– А-а, эта Лианна. Это дочка Морин. Чего ж вы сразу не сказали? – Она выпустила дым. – Да, ясно теперь, что за Лианна. Говорит, я тут знаю всех и каждого? Правильно говорит. Ну и кого вы ищете, парни?

– Алана Квакли, – ответил я.

Она сделала нетвердый шажок назад и привалилась спиной к стене.

– Миссис, с вами все в порядке? – спросил Чарли.

Хильда сделала длинную затяжку и окинула меня подозрительным взглядом.

– А кем ты приходишься Алану Квакли?

Я не знал, что ответить. Мне не хотелось выбалтывать человеку, которого я вижу впервые в жизни, что я сын Алана Квакли. И я сказал:

– Моя мама была с ним знакома. Кажется.

– И кто твоя мама?

– Ее звали Молли Йейтс.

Хильда покачала головой:

– Никогда не слышала.

А потом она вдруг замолчала и уставилась на меня. Она смотрела очень пристально и долго. Целую вечность. Столбик пепла на ее сигарете рос и рос, и она стряхнула его щелчком, только когда Бен сказал:

– Так вы знаете Алана Квакли или как?

Она медленно кивнула.

– Знаете что, поедем-ка со мной.

Я мысленно оценил ситуацию: одна хрупкая старушка против трех дюжих супергероев – и сказал:

– Окей, а куда?

– Ко мне домой. Я не стану говорить о моем Алане прямо здесь.

Это в каком же смысле «о ее Алане»? Как это мой Алан может быть ее Аланом? Мне не терпелось засы́пать Хильду вопросами, но что-то в ее лице подсказывало, что она не станет отвечать на них прямо сейчас.

* * *

Такого странного авто, как у Хильды, я не видел никогда в жизни. У него была складывающаяся крыша, запаска на капоте, а чтобы завестись, Хильда с размаху стукнула по машине спереди какой-то колотушкой. Она сказала, что это «Ситроен 2CV» 1965 года выпуска.

– Не знал, что тогда уже существовали машины, – удивился Чарли.

Когда я сообщил ему, что первый автомобиль был создан Карлом Бенцем – тем самым, который половинка «Мерседес-Бенц», – еще в 1885 году, Хильда, похоже, впечатлилась моими познаниями, потому что спросила:

– Что, правда?

А Бен сказал:

– Он у нас помешан на всяких фактах.

И Хильда опять спросила:

– Что, правда?

Всю дорогу я пытался расспрашивать ее об Алане Квакли, но она отвечала одно: «Погоди, доедем домой» – и все время поглядывала на меня в зеркало заднего вида.

Дом у нее оказался красивый: маленький белый коттедж с видом на море. Она вынесла в сад поднос с лимонадом и печеньем «Вэгон виллз», и мы сидели на ветхой скамейке и смотрели, как играют на волнах солнечные блики.

– Откуда вы, мальчики? – спросила Хильда.

– Из Эндовера, – сказал я.

Она кивнула с таким видом, словно заранее знала ответ.

– И сколько тебе лет? – спросила она у меня.

– Одиннадцать с хвостиком. – Я не хотел говорить о себе. О себе я и так знал. Мой биологический отец – вот о ком я не знал ничего! Я залпом осушил стакан. – Значит, вы знаете Алана Квакли?

Она смотрела на море.

– Да, я знала Алана. Очень хорошо знала.

Странно, как одно короткое слово может вмиг все изменить.

Она сказала «знала». Не «знаю». Знала.

И в тот же миг я тоже все узнал и понял.

– Он умер, да?

Это спросил я сам, но при этом слышал себя как будто со стороны. Как будто этот вопрос задал кто-то другой.

– Увы, да. Скоро два года, как он умер.

И по ее щеке побежала тоненькая струйка черной туши для ресниц.

По-моему, потом она говорила что-то еще, но я не слушал. Я вспоминал то, что сказал в церкви Бену: «Люди умирают. Все время умирают». Как минимум, те люди, которые состоят в родстве со мной.

Волна тошноты стала подниматься к горлу прямо от пяток.

Все, все было напрасно, все оказалось впустую. Я впустую втравил Бена и Чарли в опасности. Мы впустую проехали через всю страну…

Друзья смотрели на меня с тревогой, а Хильда положила морщинистую руку мне на колено. Я не хотел, чтоб на меня смотрели. Не хотел, чтобы трогали. Не хотел, чтобы были ко мне добры.

Я встал и сказал:

– Простите, мне… хочется немного побыть… одному, если вы не… против…

И я побежал. Из ее сада, вниз по холму, к морю – и вбежал прямо в чудо. Мое чудо.

Глава 25

Мое чудо



То, что клокотало во мне, пока я бежал, – это была не злость. Вернее, и она тоже, но не только. Все смешалось – и смятение, и чувство несправедливости, и ярость. И эта ярость росла, и мне нужно было избавиться от нее, пока она не стала больше меня.

Добежав до края воды, я поднял камень и со всей силы метнул его в море. Это было приятное чувство, и тогда я швырнул другой камень и третий и бросал и бросал, пока у меня не устали руки, а потом я стал кричать, выкрикивать прямо в небо, до чего все это нечестно и несправедливо, и орал и орал, пока не заболело горло.

Я прислушался и почувствовал, как во мне что-то меняется. Ярость прошла, на ее место явилось другое чувство. Глубокая, всепоглощающая печаль.

Я упал на колени и заплакал.

Я плакал о Бабс, и о маме, и об Алане, но еще и о себе. Ладно, если честно, больше всего о себе. Я плакал навзрыд и жалобно всхлипывал, и мне было очень, очень, очень себя жаль. Я плакал и плакал, пока из меня не вытекли все слезы и сопли. Но я все равно не хотел останавливаться и заставлял себя плакать дальше, хотя это был уже не плач, а непонятно что. Я просто издавал пронзительные звуки, похожие на крики чаек, носившихся у меня над головой.

А потом кто-то сказал:

– Ну все, все, хватит. Выплакался, вот и хорошо.

Стыд пробежал по мне волной, я резко развернулся посмотреть, кто это застал меня в таком растекшемся и хлюпающем состоянии. Но солнце било прямо в глаза, и я не мог разглядеть стоящую передо мной фигуру.

И тут эта фигура сказала такое, отчего внутри у меня все подпрыгнуло.

Она сказала:

– Не плачь, мой храбрый солдатик.

Только один-единственный человек на всем белом свете называл меня своим храбрым солдатиком.

Я прикрыл глаза ладонью от солнца и яростно заморгал и, не успев подумать, услышал собственный голос: