Кларк Говард

Роберт Гараев

Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее

Cлово пацана

Clark Howard

LOVE’S BLOOD: THE SHOCKING TRUE STORY OF A TEENAGER WHO WOULD DO ANYTHING FOR THE OLDER MAN SHE LOVED- EVEN KILL HER WHOLE FAMILY

Copyright © 1993 by Clark Howard

© Мордашев Е. А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Наверно, теперь и он мог бы, как другой его знакомый, который живет у Ротонды, пришить на пару с дружком одного фраерка за какую-нибудь тысячу лир. А когда тот дружок ему сказал: «Кажись, мы его прикончили!» – он, даже не взглянув, передернул плечами: «Подумаешь, делов-то». П. П. Пазолини, «Шпана», 1956 год
* * *

© Роберт Гараев, 2021


Эта книга ошеломляет обилием откровенных сцен – и это заслуга писателя, убедившего главную героиню рассказать свою историю без купюр. Интригующий тру-крайн, в котором читатель вместе с автором определяет степень виновности каждого из героев в жестоком убийстве.
Яна Логинова, редактор

* * *

© ООО «Индивидуум Принт», 2021

Памяти хорошего друга и особенной леди Элеанор Салливан
Хронология Казанского феномена



Конец 1960-х – начало 1980-х:

Примечание автора

Появление первых протогруппировок. Трансформация дворовых компаний в уличные территориальные группировки: «Тяп-Ляп», «Борисково», «Суконка», «Павлюхинские», «Новотатарская», «Мирный», «Тукаевские». Формирование уличных понятий, ритуалов и запретов.

Щупальца убийства тянутся ко многим людям, одних беря в удушающий захват, других доставая легким касанием. Однако сколь бы кратким ни было их прикосновение, его никому не забыть. Люди, события и разговоры, представленные в этой книге о тройном убийстве, воссозданы на основе всестороннего исследования, разворачивающегося перед читателями по мере развития нашего повествования. Многое из описанного взято из открытых источников и следственного досье, которое вели полицейские, другая информация основана на воспоминаниях людей, находившихся как в самом эпицентре, так на отдаленнейшей периферии трагического преступления. Отдельные детали, такие как конфиденциальные сеансы психотерапии одной из исполнительниц преступления, явно могли исходить только от пациентки, хотя в некоторых случаях информация подтверждается и внешними источниками. Как и в любой другой научной работе, бывают моменты, когда ради логики и последовательности от автора требуется интерпретировать и даже экстраполировать известные факты. Кроме того, для защиты частной жизни определенных лиц автор изменил их имена и другие данные, по которым их можно опознать. Однако я считаю, что по своей сути история настолько правдива и полна, насколько это возможно.

1982–1992 годы:

Предисловие

В этой книге читатель познакомится с подробностями одного из самых странных и самых бессмысленных убийств в истории. Это преступление, основанное на любви и похоти, порожденное сексуальной энергией в самом широком ее диапазоне.

Дележ асфальта и завоевание авторитета. Группировки появились на каждой улице, соседи дерутся стенка на стенку за территории. Массовые драки, жесткая дисциплина, запрет на курение и алкоголь; местами появляется отличительная атрибутика: «новотатарские» носят значки «Речфлот», «зининские» – зеленые шапки-фернандельки. Конец 1980-х – появление свободного предпринимательства и кооперативщиков, а с ними и рэкета, первых больших денег. Группировки постепенно встают на экономические рельсы. Первыми на новые порядки отреагировали «борисковские».

Поскольку преступление совершено почти два десятилетия назад и поскольку одна из его исполнительниц рассказывает свою историю впервые, в первой части книги повествование потребовалось структурировать так, чтобы читатель переносился назад и вперед по времени. Некоторые детали из рассказа преступницы подтверждены следствием, некоторые нет. Вставки в текст, обозначенные инициалами автора – «К.Г.», – представляют собой его личные воспоминания, а также хронологию проведенных им обширных исследований. Мало-помалу все это собирается воедино – история преступницы, известные и новые факты, а также извращенность людей, поощрявших убийства, – впервые создавая полную картину преступления, которого не должно было произойти.

1992–1999 годы:

К тому времени, когда читатель доберется до второй части книги, повествующей о судебном процессе, у него скорее всего сложится мнение о женщине, чья история, по сути, и есть эта книга. Суд и его последствия могут это мнение изменить – или оставить неизменным. Однако независимо от этого читатель, самостоятельно решая, во что ему верить, а во что – нет, впервые получит возможность узнать многие неизвестные аспекты и не обнародованные ранее факты этой долгой и странной истории.

Часть первая

В условиях капитализма группировки начали делиться на бригады. Силовой бизнес трансформируется: крышевание и рэкет из платы за безопасность развиваются до более сложных форм (того, что социолог Вадим Волков, изучающий организованную преступность, назвал «силовым партнерством»), где вы и ваш «коммерс» – уже совладельцы и партнеры. Характерны войны внутри группировок за сферы влияния. В 1993 году МВД Республики Татарстан инициирует принятие закона, разрешающего арестовывать участников ОПГ на тридцать суток. Многие после этого переезжают в Москву и Петербург. Кроме того, на улицах массово начинают употреблять героин.

Преступление

1999–2010 годы:

К. Г.[1]

МАЙ 1976 ГОДА

Разгром группировок и длительные сроки для их лидеров, с одной стороны, и сращивание криминальных, политических и бизнес-элит – с другой. Бывшие бандиты пытаются вымарать себя из полицейских баз данных, а на улице стараются не жестить.

2010-е годы:

Группировки не исчезли, но так как все процессы в руках силовиков, стараются не высовываться. С одной стороны, в наше время ОПГ существуют по инерции, продолжая практики предыдущих поколений. С другой стороны, современные группировки – уже не совсем ОПГ в привычном понимании, а часть «силовой» бизнес-системы города, работающей в полулегальной зоне. Новый всплеск в конце 2010-х: руководитель МВД Татарстана Артем Хохорин объявляет 2020-й Годом борьбы с организованной преступностью.

Я был в Чикаго, проводя заключительные исследования к книге, которую в конечном итоге назвал «Шестеро напротив скалы», эта книга посвящена состоявшейся в 1946 году наиболее отчаянной попытке побега с легендарного острова-тюрьмы Алькатрас. Я исколесил всю страну, опрашивая старых преступников, которые были на Скале во время осады.
Это была долгая и утомительная исследовательская поездка, и я поехал в Чикаго на пару дней отдохнуть и привести в порядок все свои записи. Так я себе сказал. По правде говоря, Чикаго периодически притягивал меня к своей бетонной груди. Я не жил там почти двадцать лет, но время от времени мне требовалось возвращаться, я бродил по улицам нижнего Вест-Сайда, как призрак по кладбищу. Возможно, потому что в возрасте с восьми до четырнадцати лет я провел на этих улицах словно бы сотню лет в поисках отца, бывшего заключенного, который на самом деле уже был мертв, или потому, что моя мать скончалась там от передозировки героина, или потому, что самые первые мои настоящие друзья были, как и я, детьми улицы, и всех их – кроме меня – затянуло в водоворот убийств, уголовщины, тюрем, наркотиков, алкоголя. Свой единственный «срок» я отбыл в «учебном заведении штата» для мальчиков – читай, исправительной школы, – а единственное совершенное мною убийство санкционировал Корпус морской пехоты. Я уже давно самостоятельно выбрался из своей тюрьмы, и это был успех. Остальным детям сбежать не удалось. Может быть, именно поэтому меня время от времени тянуло вернуться. Хотелось узнать: «Почему именно я?»
Я окопался в маленьком отеле на Раш-стрит, через реку от района Луп[2], когда впервые увидел фотографию Патрисии Коломбо. Снимок поместила «Трибьюн», и на нем была изображена симпатичная, но напряженная девятнадцатилетняя девушка с густой копной темно-русых волос, входящая в похоронное бюро с красивым мужчиной, названным всего лишь ее неопознанным сопровождающим.
Статью «Трибьюн» написала журналистка Митчелл Локин. Хорошо написано, подумал я.
Она собрала силы, чтобы преклонить колени перед тремя гробами – всей своей семьей.
Патрисия Коломбо была единственной выжившей из семьи Фрэнка Коломбо из Элк-Гроув-Виллидж, семьи, которую называли «идеальными соседями».
Девятнадцатилетняя девушка вошла в похоронное бюро «Гейлвуд», Норт-Гарлем-авеню, 1857, и поприветствовала родственников, друзей и знакомых слабой улыбкой. На вопрос, готова ли она пойти в часовню, она тихо ответила: «Не хочу, но должна».
Она преклонила колени перед сизовато-серыми гробами, в которых покоились останки отца Фрэнка, сорока трех лет, матери Мэри, сорока лет, и брата Майкла, тринадцати лет.
Все трое были убиты предположительно в прошлый вторник в своем доме по адресу Ист-Брэнтвуд, 55, но полиция обнаружила их тела только в полдень пятницы. Власти утверждают, что их избили дубинками, нанесли им от 40 до 50 ножевых ранений, выстрелили им в голову и перерезали горло. Миссис Коломбо изнасиловали.
– Патти похожа на Майка, – пробурчал один из родственников, наблюдая за переходящей от гроба к гробу мрачной процессией.
– Не понимаю. Не понимаю, – бормотали многие.
Преподобный Дж. Уорд Моррисон, священник католической церкви Королевы Святого Розария в Элк-Гроув-Виллидж, сказал, что за тридцать два года служения не знал более печального случая. Коломбо ходили в его церковь одиннадцать лет.
Тем временем полиция продолжала поиск убийц.
Следователи Элк-Гроув-Виллидж дежурили внутри и снаружи часовни, их интересовало, есть ли здесь посторонние.
Их гипотеза состояла в том, что, возможно, банда профессиональных грабителей перешла от грабежа к пыткам и убийствам под действием наркотиков.
Грабители? Что за безумное предположение? Грабители, которых я знал, заходили в дома, чтобы украсть, а не убить. И они никогда не употребляли наркотики во время работы.
Позже тем же вечером я услышал новость по телевизору:
«…Тела обнаружены поздно вечером в пятницу после обычного звонка в полицию по поводу обнаруженного бесхозного автомобиля. Неясная поначалу причина смерти трех жертв теперь установлена – огнестрельные ранения в голову, хотя всем троим также перерезали горло, а их тела сильно обезображены. Следователи сообщили репортерам, что изнутри дом напоминал скотобойню в южной части Чикаго. Среди сотрудников правоохранительных органов распространена версия, что убийства – дело рук грабителей, таких как последователи начавшегося в 1969 году культа Мэнсона или годом позже убившего семью бывшего врача «зеленых беретов» Джеффри Макдональда. Подобные преступления происходят в Америке все чаще и чаще, о чем в последние годы сообщают из Оклахомы, Джорджии, Калифорнии, Виргинии и Техаса…»
Я снова посмотрел на фотографию в «Трибьюн», на красивое молодое лицо под копной волос, большие темные глаза, невероятно высокую стройную фигуру…
«Девятнадцать лет, – подумал я. – Малышка, тебе повезло, что тебя там не было».


Как я писал эту книгу

1

Казанский феномен – тема достаточно изученная. О местных группировках написаны диссертации, книги, статьи, пьесы и песни, сняты документальные фильмы, телепередачи и даже в 2018 году поставлен балет «Молот. Сумерки». Я прочитал и посмотрел почти все и понял, что для меня там не хватает взгляда изнутри, мнений самих участников событий. Я решил, что моя книга будет состоять из интервью с участниками группировок.

Май 1976 года

Маленького пуделя звали Джиджи.

В процессе работы над ней я разговаривал как с рядовыми пацанами, так и с очень авторитетными людьми. Эти интервью будут идти вперемешку, и не всегда взгляды на одни и те же события будут совпадать, потому что группировки хоть и живут по похожим правилам, единого руководства, как, например, сицилийская Cosa Nostra, не имеют. Также я общался с противоборствующей стороной – работниками правоохранительных органов, равно как и с адвокатами, исследователями вопроса и простыми жителями города, которым посчастливилось проживать в Казани в те «славные» времена. Помимо интервью я использовал данные открытых источников, статьи и диссертации.

Он прижался к телу мертвой женщины. Время от времени он неконтролируемо вздрагивал, хотя температура в доме была комфортной – двадцать один градус. Иногда пудель несколько минут скулил, порой поворачивал голову, чтобы лизнуть неподвижную руку женщины. Лицо ей он не облизывал, потому что на нем было слишком много крови.

Песика охватил страх. Почти три дня он не ходил в туалет, еда в его миске засохла и затвердела.

Хотя эта тема коснулась буквально всех жителей города, пока она еще очень травматична и не все готовы ворошить «темную» часть своего прошлого. Многочисленное сообщество казанских группировщиков (в том числе бывших) пополнялось на протяжении трех поколений. Оно достаточно закрытое – его участники неохотно делятся информацией с посторонними. Но я не был чужим: в 1989 году, когда мне было четырнадцать, я вступил в группировку «Низы». Я начал свою не слишком длинную уличную карьеру с самого младшего «возраста» – он назывался «скорлупа». По моим тогдашним ощущениям, он напоминал скорее подготовительную группу – старшие нас более-менее щадили. Два года спустя я стал «супером», то есть поднялся на одну ступень выше. Если бы началась серьезная война с другой группировкой, мой возраст стал бы основной боевой единицей – пехотой «Низов». В 1991-м меня отшили – исключили из группировки. Я переехал в другой район, поступил в университет и у меня началась другая, наполненная интересными событиями и людьми жизнь. В 2001 году, когда мне было 25, я переехал в Москву. С тех пор я был музыкальным и клубным журналистом, диджеем, круглосуточным тусовщиком и экскурсоводом в Еврейском музее, то есть занимался вещами, далекими от улицы. Сейчас тот уличный период для меня будто окутан мрачной серой дымкой – я очень долго пытался вытеснить его и забыть.

Наступил день, затем ночь, снова день. Иногда песик подходил к другим мертвым телам и какое-то время стоял, пища и скуля. Или подходил к приоткрытым входным дверям и подвывал через выходившую на крыльцо узкую щель. Однако неизменно возвращался к телу женщины.

Еще одна ночь, еще один день.

Несколько лет назад коллега из Еврейского музея позвала меня выступить на паблик-токе с пятнадцатиминутным рассказом о любом пережитом уникальном опыте, намекая, что я расскажу про ночную жизнь 1990-х и 2000-х, но я понял, что у меня есть что-то более необычное. Я рассказал московским хипстерам об участии в казанской подростковой группировке и понял, что в городе моего детства моя история похожа на тысячи историй мальчишек 1960-х, 1970-х и 1980-х годов рождения. Тогда я решил, что хочу поговорить с ними и написать об этом книгу.

Песик продолжал скулить.

В пятницу днем, 7 мая 1976 года, чикагские полицейские Джо Джулиано и Эдди Козловски приняли вызов и отправились осмотреть подозрительный автомобиль, припаркованный на Саут-Уиппл-стрит, 140, в западной части города. Они встали у обочины за бордовым «Тандербердом», доложили о своем местонахождении и вышли, чтобы разобраться. Джулиано говорил, а Козловски записывал.

Когда стало ясно, что книге быть, я начал искать людей, с которыми мог бы обсудить волнующие меня вопросы. Я понял, что намного проще будет писать, если мои герои всегда будут под рукой и им будет известно, какие у меня мотивы и что я собой представляю. Для этого я завел во вконтакте группу «Казанский феномен» [1], где начал делиться деталями исследования. Так я вступил в переписку со многими участниками казанских группировок разных времен, которые рассказывали мне свои истории и консультировали о перипетиях уличной жизни. Большинство из них разговаривали на условиях анонимности, и это понятно: сведения о причастности к организованной преступности, пусть даже в прошлом, могут серьезно повредить карьере, бизнесу или просто нарушить уклад теперешней «мирной» жизни.

– Итак, это «Тандерберд» 1972 года, темно-бордовый, номерной знак EG 5322, правое переднее стекло выбито и зажигание вырвано, – произнес Джулиано, указывая на то, что вся система зажигания машины выдернута. Обычно угонщики, в особенности автомобилей «Форд», пользуются специальным инструментом, именуемым «съемщик замка». Он предназначен для быстрого и легкого запуска автомобилей без ключа.

– Салон машины завален битым стеклом, – продолжил, обходя машину, Джулиано.

С некоторыми героями я встречался лично и снимал наш разговор на камеру или записывал на диктофон, с кем-то только созванивался. Были такие, с кем я плотно переписывался, в том числе на темы, выходящие за рамки исследования. В исключительных случаях я использовал (с разрешения авторов) комментарии подписчиков группы «Казанский феномен». Некоторые мои герои оказались очень талантливыми рассказчиками с тончайшим чувством юмора, а кто-то был немногословен – в этой среде такое качество считается ценным активом.

– Покрышки отсутствуют, багажник закрыт, – он вернулся к передней части машины. – На лобовом стекле есть наклейка об уплате налога в Элк-Гроув-Виллидж.

Он стер грязь, чтобы посмотреть на идентификационный номер автомобиля на приборной панели.

У каждого героя есть небольшая характеристика. О ком-то из них я могу рассказать много – настоящее имя, дату рождения (это один из ключевых моментов, ведь он показывает, как менялась жизнь пацанов в каждом поколении), год вступления в группировку, ее название и нынешний род деятельности спикера. Но многие из них хотя и были откровенны в рассказах, были не готовы назвать свои настоящие имена и даже группировку.

– ZY87N111090 – идентификационный номер автомобиля.

Джулиано связался по рации с компьютерным отделом полиции. Ответ отрицательный, машина с таким идентификационным номером в угоне не числится. Проверка регистрации показала, что машина принадлежит некоему Фрэнку П. Коломбо, проживающему по адресу Брэнтвуд, 55, в западном пригороде Элк-Гроув-Виллидж.

Вместе с воспоминаниями других участников я использовал и свои, но так как мой опыт был не самым значительным, они появятся лишь в начале и конце повествования. Кроме того, для чистоты исследования свои воспоминания я записал заранее, чтобы не было соблазна подправить их, когда я окажусь в теме намного глубже.

В тот день Джо Джулиано несколько раз пытался дозвониться до Фрэнка П. Коломбо, чтобы сообщить ему о местонахождении его машины. Ближе к концу смены Джулиано передал имеющуюся у него информацию полицейскому диспетчеру и попросил ее отправить в Департамент полиции Элк-Гроув уведомление: кто-то должен лично заехать к этому человеку и попросить его позвонить в полицию Одиннадцатого района города.

В 16:45 в пятницу днем полицейский Кеннет Квидера из Департамента полиции Элк-Гроув-Виллидж совершал обычное патрулирование Арлингтон-Хайтс-роуд, когда диспетчер передала по рации запрос чикагских полицейских. Обычный звонок, диспетчер даже не сказала Квидере о содержании уведомления, которое нужно было передать Фрэнку П. Коломбо. Это не имело никакого значения, полицейских Элк-Гроув часто привлекали в качестве посыльных.

В книге я затрону и современное положение дел на улицах, но в основном сконцентрируюсь на главном десятилетии казанского феномена – 1980-х. Во второй половине этого переходного от социализма к капитализму десятилетия о проблеме заговорили широко в прессе и обществе. Эти времена запомнились жителям Казани ожесточенными подростковыми драками «за асфальт». Истоки явления находятся в семидесятых годах: именно тогда произошла трансформация дворовых команд в агрессивные территориальные группировки. Мы ихрассмотрим через историю самой известной группировки тех лет – «Тяп-Ляпа». В 1990-е произошла еще одна трансформация: на этот раз группировки превратились во взрослые бандитские ОПГ, ОПС и ОПФ, а массовые драки сменили заказные убийства.

Квидера, в форме и за рулем черно-белой патрульной машины, записал имя Фрэнка П. Коломбо и адрес: Брэнтвуд, 55, пока ждал зеленый на бульваре Джона Ф. Кеннеди. Затем, свернув на обочину бульвара, он достал карту. Элк-Гроув-Виллидж находится прямо на запад от огромного чикагского международного аэропорта О’Хара. Этот городок с примерно двадцатитысячным населением представляет собой запутанное переплетение улиц с одинаковыми названиями, которые извиваются во всех направлениях. Брэнтвуд, например, может означать Брэнтвуд-авеню, Брэнтвуд-лейн или даже Брэнтвуд-корт.

Изучив карту улиц, Квидера увидел, что находится практически на самом западном конце Брэнтвуд-авеню, не исключено, что нужное место всего в трех кварталах. Он поехал. В Лонсдейле полицейский повернул на квартал налево, в Ланкастере на полквартала направо, потом налево на Брэнтвуд, и – какое везение – справа был номер 55, третий дом от угла. Хотя подъездная аллея была пуста, Квидера припарковался на улице.

Если вслед за социологами мы рассматриваем группировки и пацанов как квазигосударства со своими гражданами, порядком и принадлежащей государству территорией, лучше всего понять характер взаимоотношений внутри них можно будет, проанализировав специфику их структуры, иерархии, понятий, запретов и ритуалов. Правила поведения пацанов и структура группировок были общегородскими. Где-то могли быть незначительные отличия в названиях возрастов или способах наказания, но суть не менялась.

Дом был типичным для этого пригородного квартала, заселенного верхушкой среднего класса, – со средней ценой в районе шестидесяти пяти тысяч долларов, некоторые дома двухуровневые, некоторые с кирпичным первым этажом, все легко поддается перестройке, участки небольшие, хозяева в основном пары среднего возраста с подростками или взрослыми детьми. Большинство домовладельцев долго и упорно трудились, чтобы переехать сюда и выбраться из маргинальных кварталов в центре города, далеко не идеальных для семей с детьми. Жизнь в Элк-Гроув-Виллидж безопаснее.

Квидера вышел из патрульной машины и прошел около шести метров по подъездной аллее к крыльцу. Подойдя к входным дверям, он внезапно ощутил беспокойство и нерешительно остановился. Что-то здесь не так. В почтовом ящике слишком много писем. На крыльце три номера ежедневной газеты «Элк-Гроув геральд». Вторые двери в дом (за входными дверями) приоткрыты. Изнутри слышится собачий скулеж. Квидера очень тихо попробовал повернуть ручку наружных стеклянных дверей – не заперта. Он постучал и стал ждать. Без ответа.

Достаточно многочисленные поклонники версии появления казанского феномена в кабинетах КГБ считают, что уличные пацаны не могли сами придумать такие вменяемые инструменты управления молодежью, им обязательно должен был кто-то помочь или подсказать. Прямых доказательств участия КГБ, как и доступа к архивам самого всемогущего силового ведомства СССР, у меня нет, но отметать эту версию совсем было бы безосновательно.

«Отойди, – подсказал ему инстинкт. – Немного осмотрись».

I

Квидера медленно отошел от крыльца и обошел дом, внимательно осматривая двери и окна. Внешне все хорошо…

Квидера вернулся к патрульной машине и позвонил диспетчеру.

Введение

– Запрос о помощи в Брэнтвуд, 55.

– Помощь для передачи уведомления? – недоверчиво спросила диспетчер. – Квидера, шутишь?

Глава 1. Что такое казанский феномен

– Никак нет, – тихо ответил Квидера, прижимая микрофон ко рту. – Тут что-то странное. Место кажется каким-то неправильным. Запрашиваю помощь.

– Десять-четыре, – сухо подтвердила диспетчер. Она что-то услышала в голосе полицейского Кеннета Квидеры…

В патрульной машине молодой полицейский, служивший в полиции третий год, с нарастающим напряжением ждал помощи.

В 1988 году в июльском номере журнала «Огонёк» вышел материал Дмитрия Лиханова «„Дрянные“ мальчишки» [2]. В этом тексте впервые встречается словосочетание «казанский феномен»: «„Государство в государстве“ – пожалуй, наиболее точное определение казанского феномена». Это был развернутый репортаж о трудных подростках из Казани, которые поделили весь город на территории враждующих группировок. «Если вечером выйти на казанские улицы, почти повсюду можно встретить усиленные милицейские патрули, комсомольские отряды и небольшие компании взрослых с красными повязками на рукавах. Один только Кировский район Казани ежедневно охраняют 275 общественников, 5 машин РОВД и еще 15 автомобилей, полученных под это дело у районных предприятий», – писал журналист.



Не прошло и двух минут, как к дому Брэнтвуд, 55 подъехала вторая полицейская машина Элк-Гроув-Виллидж, из нее вышел полицейский Джером Макулитис. Он патрулировал всего в двух кварталах оттуда.

После репортажа и резонансных материалов «Лев готовится к прыжку» и «Экстремальная модель» Юрия Щекочихина в «Литературной газете», где автор глубоко проанализировал проблему и экстраполировал ее на весь Советский Союз, в Казань в поисках сенсаций косяками потянулись столичные репортеры с одним вопросом «Где у вас тут подростки убивают друг друга?». Перестроечные СМИ тогда будто сорвались с цепи – о казанских группировках написали «Советский спорт», «Комсомольская правда», «Новый мир» и многие другие издания. Апофеозом массовой медиаистерии стала статья о the Kazan phenomenon в The New York Times.

– Что происходит?

– Я не знаю, – ответил Квидера. – Входные двери открыты, внутри собака скулит, на крыльце газеты за три дня, почтовый ящик переполнен. Что-то тут не так.

– Давай посмотрим, – сказал Макулитис.

Проблема в городе моего детства была почти на 20 лет старше репортажа Лиханова. Уже во времена брежневского застоя на всю Казань гремела группировка «Тяп-Ляп», сколоченная из спортивной молодежи на окраине города, в районе завода «Теплоконтроль». 31 августа 1978 года «тепловские» пацаны вместе с союзниками («павлюхинскими», «мирновскими», «суконовскими» и «тукаевскими») устроили устрашающий пробег с огнестрелом по территории своих врагов – Ново-Татарской слободе, где случайным выстрелом убили 74-летнего пенсионера. Через два года состоялся закрытый суд, на котором 28 участников группировки осудили на длительные сроки по экзотической для тех времен 77-й статье – «Бандитизм», а также за грабежи, убийства и покушения. Четверо «тяпляповцев» были приговорены к расстрелу (позже двоим его заменили на длительные сроки). Но было поздно.

Квидера тихонько открыл входные двери и жестом приказал Макулитису их придержать. Толкнул вторые двери и заглянул внутрь. Небольшая прихожая, две лестницы – на первый этаж дома и в подвал. Выскочил маленький пудель и облаял их. Квидера, держась за пистолет, вошел в прихожую и махнул Макулитису – следуй за мной.

– Боже правый…

К началу 1980-х группировки (тогда их называли «моталки», чуть позже – «конторы» и «улицы») начали расти как грибы после дождя. По моим подсчетам, к концу десятилетия в Казани их было уже более ста. Каждая охраняла свои незримые границы – пацаны буквально занимались «дележом асфальта». Спортивные парни, одетые в телогрейки и шапочки-фернандельки, стали мрачным символом столицы советского Татарстана. Они не употребляли наркотики и алкоголь и даже не курили: на это существовал запрет от старших. Они ходили на регулярные сборы, жили по пацанским понятиям, воевали между собой, «щемили чушпанов» (третировали подростков, не участвовавших в группировках), ездили в Москву и Ленинград снимать одежду с мажоров и драться с люберами. По сути группировки напоминали закрытые мини-государства со своими территорией, законами, гражданами, жесткой возрастной иерархией, железной дисциплиной, специфическими ритуалами и модой.

Макулитис из-за спины Квидеры смотрел сквозь кованые перила в гостиную и видел лежащее на спине тело мужчины в брюках и носках, лицо и живот страшно распухли, голову и грудь покрывает корка засохшей крови, уже началось разложение. На фольгированных обоях наверху лестницы большие пятна крови. На полу рядом с телом пропитанная кровью диванная подушка. Полицейские остановились, ощутив гнилостный запах смерти, постепенного разложения.

– Господи, еще один!

Милиция, которая поначалу закрывала глаза на проблему группировок, потому что «в СССР нет организованной преступности» (а раз ее нет, то и бороться с ней не надо), момент упустила и была уже не в силах справиться с ней. Несовершеннолетних хулиганов и драчунов по тогдашнему Уголовному кодексу привлекать было не за что.

В холле справа – тело женщины, тоже на спине, светлые волосы окровавлены, халат расстегнут, ночная рубашка задрана до талии, трусы спущены до колен.

Аккуратно вышли из дома. Макулитис, чья машина была ближе, позвонил диспетчеру: двойное убийство или, возможно, двойное самоубийство, нужна группа следователей и криминалистов.

В результате злополучного набега «тяпляповцев» полетело много голов местных руководителей МВД. Они умудрились проворонить банду, о которой из-за океана вещал запрещенный в Союзе «Голос Америки». Когда в конце 1980-х проблему всё же признали и стали в ней разбираться, поняли, что ответственность лежит не только на милиции, но и в не меньшей степени на школе и комсомоле, стремительно теряющем позиции. Однако учителя и комсомольские организации не были готовы принять весь огонь на себя и разводили руками, переводя стрелки друг на друга и на милицию. «„Казалось бы, кому как не комсомолу заняться наведением порядка в микрорайонах, противопоставив свой авторитет авторитету лидеров группировок, калечащих судьбы ребят?“ – вопрошает первый секретарь Татарского обкома КПСС Усманов. Но тут же журит и милицию: „Нужно прямо сказать, что органы внутренних дел проявляют нерешительность в пресечении подростковой преступности, а предпринимаемые ими меры не дают должных результатов“» [3].

Значит, Квидера был прав, подумала диспетчер, помощь ему действительно требовалась.



Описанная в центральных СМИ зараза быстро перекинулась сначала на другие города Татарстана и Поволжье, после захватив своими щупальцами практически весь необъятный и агонизирующий Советский Союз. И вот уже в Набережных Челнах, Нижнекамске, Альметьевске, Елабуге, Ижевске, Ульяновске, Чебоксарах, Йошкар-Оле, Алма-Ате, Кривом Роге, Нижнем Новгороде, Дзержинске, Куйбышеве, Ростове, Саратове, Челябинске и Орске, а также в несколько иных формах в Ленинграде и на окраинах и в пригородах Москвы появляются подростковые территориальные группировки. К концу 1980-х масштабы уличной преступности приняли угрожающий характер. Поскольку о группировках стало можно говорить и писать, за их изучение взялась группа казанских социологов под управлением Александра Салагаева.

Немного после пяти Рэймонд Роуз, ветеран, открытый и спокойный брюнет с черными висячими усами, прослуживший в Департаменте полиции Элк-Гроув-Виллидж восемь лет, возвращался на свое рабочее место из прокуратуры штата в Найлсе, еще одном западном пригороде Чикаго.

Центральные и региональные СМИ плотно освещают проблему, ищут истоки и ответственных. В 1991 году «Комсомольская правда» в рамках устроенного Гариком Сукачёвым фестиваля «Рок против террора» объявила акцию по сбору оружия среди уличных подростков: «Из добровольно сданных вами кастетов, арматуры, цепей, ножей и прочего будет сооружен монумент „Обезоруженному террору“, на котором будут выбиты названия группировок, принявших в этом участие». Монумент, правда, так и не был возведен. Молодежная телепередача Центрального телевидения 1980-х «До 16 и старше!» посвятила целый выпуск проблеме «гастролеров» из Татарстана – в те времена казанские и челнинские группировщики надевали самую простую одежду – ватники и зимние ботинки «прощайки», чтобы вернуться из Москвы уже в дорогой фирменной одежде, снятой с местной молодежи.

Большинство уголовных дел Элк-Гроув вел этот офис, и большинство подозреваемых, которым предъявляли официальные обвинения, привлекались к ответственности в одном из отделов здания суда Найлса.

Смена политической системы, запустившая механизм свободного предпринимательства, и глубокий экономический кризис породили по всей стране новый вид преступников – бандитов и рэкетиров. В большинстве городов Советского Союза именно они поставили крест на подростковых группировках, мешавших взрослому криминалу заниматься своими темными делишками. Но не в столице Татарстана – здесь группировки начали трансформироваться в настоящие взрослые ОПГ, ОПС и ОПФ [4], а арматуры сменило огнестрельное оружие. Поначалу масштаб не впечатлял: крышевали мелких рыночных торговцев, а во дворах создавали ночные автостоянки, но через несколько лет некоторые удачливые пацаны уже имели доли на стратегических государственных предприятиях и крышевали банки.

Ранее в тот же день Роуз повез в Найлс полицейского-новичка Гэри Кино, познакомил его со всем и провел через процедуру получения ордера на обыск. Это был первый день возвращения Роуза к исполнению обычных обязанностей после пятимесячного участия в тайной операции по борьбе с наркотиками, проводимой несколькими ведомствами. Многие считали Роуза крутым, хотя на самом деле он был хладнокровен, компетентен и внимателен. Сын полицейского, он был безоговорочно предан правоохранительным органам.

– Рэй, езжай на Брэнтвуд, 55, прямо сейчас, – Рэя Роуза вызывал по рации заместитель начальника полиции Уильям Конке.

На рубеже 1980-х и 1990-х у милиции не было внятного инструментария для борьбы с организованной преступностью. Ситуацию изменил Указ 1993 года о задержании на тридцать суток при подозрении в участии в ОПГ – тогда группировщиков стали задерживать пачками. О нем рассказывал Асгат Сафаров (тогда – начальник Управления специальной службы милиции при МВД Республики Татарстан) в интервью «Огоньку» в 2002 году: «В 1993 году мы вышли к президенту и Госсовету с предложением принять указ о борьбе с оргпреступностью, меры были приняты, указ был подписан. И нам сразу стало легче. Потому что до этого преступные группировки у нас уже были, а инструментов для того, чтобы с ними бороться, ощутимо не хватало. По указу мы получили возможность жесткой работы с членами ОПГ».

– Понял, – ответил Роуз. – Что происходит?

– Просто езжай, – оборвав его, повторил Конке.

Роуз добрался за семь минут. На месте уже были три патрульные машины. Квидера и Макулитис стояли между своими машинами и проезжей частью. У крыльца был заместитель начальника полиции Конке с лейтенантом Фредом Энгельбрехтом, командиром смены, и еще один следователь в штатском, Джон Ландерс. Подъехал репортер из «Элк-Гроув геральд», начали собираться соседи.

После этого многие лидеры, держатели общака, авторитеты и просто искатели приключений с казанских улиц оказались вынуждены покинуть город. Повзрослевшим пацанам приглянулись Москва, Санкт-Петербург с их финансовыми возможностями. Не заставили себя ждать репутационные и финансовые победы: «Жилка» во главе с влиятельным Хайдером в какой-то момент смогла составить в Санкт-Петербурге серьезную конкуренцию «тамбовским». «Татар» в городе стало много, причем с ними работало много местных, некоторые из них представлялись казанскими. «Первое время „малышевские“ сдерживали агрессию „казанских“, подкармливали их, не допускали их конфликтов с местными контрагентами и не обращали внимание на раздражающие этнические лозунги вроде „Хади Такташ – весь город наш“. „Казанские“ же оказались самодостаточны, они и в незнакомом месте продолжали отстреливать друг друга: „перваки“ мстили „борисковским“… и наоборот» [5].

– У нас внутри мертвые мужчина и женщина. Рэй, ты за главного, – сказал Конке. – Патрульные говорят, что картина жуткая. Повсюду кровь. Там был маленький пудель, мы его вытащили.

В Москву казанские авторитеты попадали через «борисковского» Леонида Дворникова – Француза. Здесь он навел мосты с Бауманской ОПГ и вором Валерием Глобусом Длугачём. Но Француза зарезали чеченцы в 1992-м. Лучше всех в столице освоились злейшие враги «Жилки» – «Севастопольские», авторитетные выходцы из разных казанских группировок, названные так в честь гостиницы на Нахимовском проспекте.

– Хорошо. Готовы войти? – спросил Роуз.

– Да.

В начале 1990-х харизматичный лидер группировки «Жилка» Хайдар Закиров, известный как Хайдер, попытался объединить казанские группировки, создав городской общак. Когда эта попытка провалилась, Хайдер стал устранять противников своего амбициозного плана. В первую очередь «Севастопольских», верхушка которых осела в Москве. Те ответили – и развязалась жесточайшая война, разделившая Казань на две части: одна половина группировок поддержала «Жилку», другая – «Севастопольских». Конфликт обернулся десятками жертв и закончился только в 1996-м убийством Закирова в Санкт-Петербурге.



Другая напасть 1990-х – войны внутри группировок. Выросшие пацаны, получив доступ к экономическим ресурсам, не желали делиться ими с подрастающей молодежью. Молодежь такое положение дел не устраивало. Многие авторитеты и лидеры в то время погибали от пуль, выпущенных близкими.

Ничего похожего Рэю Роузу и Джону Ландерсу никогда прежде видеть не доводилось. Это была картина кровавой бойни.

Лежащее на спине в гостиной на верхнем, основном, уровне дома тело мужчины впоследствии было опознано как Фрэнк Коломбо. Тело в клетчатых слаксах, белой футболке и носках, без обуви. Футболка сверху и внизу справа пропитана уже разлагающейся кровью. Кровь также покрывает лицо мужчины. Раны на виду: две почти черные полосы поперек горла и несколько глубоких рваных ран прямоугольной формы, проникающих в череп на пять сантиметров или глубже. Вокруг тела множество осколков стекла. Часть стекол зеленая, часть прозрачная. Рядом лежит абажур, расколотый и окровавленный.

Хотя пацанский кодекс строго запрещал использование наркотиков, в середине 1990-х в городе начали массово употреблять героин – он серьезно выкосил ряды уличных бойцов. А на исходе десятилетия с задержания главаря могущественной группировки «Хади Такташ» Радика Галиакберова и его бригады началась череда громких дел со сроками для руководящего состава по статье 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»). Надолго сели участники «Жилки» и челнинского «29-го комплекса». В 2007-м та же участь постигла «Низы», а позже – «Севастопольских» [6], «Квартала», в 2011-м – «Дербышки» и «Мебельку». И это не считая нижнекамских, альметьевских и елабужских ОПГ. По итогам этих громких дел экс-министр МВД Татарстана Асгат Сафаров в 2015 году даже выпустил книгу «Закат казанского феномена». Однако название его четырехсотстраничного труда явно было преждевременным: нынешний руководитель МВД республики Артем Хохорин объявил 2020-й Годом борьбы с организованной преступностью.

Лампы к абажуру нет.

Пока они искали газами лампу, они обнаружили на пропитанном кровью ковре кое-что еще, четыре человеческих зуба, и на потолке брызги крови в виде двух пятен, что указывает на отдельные взмахи окровавленным орудием, которым Фрэнка Коломбо били по голове. На стеклянном журнальном столике на нижней стороне стекла брызг, летевших со стороны пола, было больше, то есть раненого и беспомощно упавшего на пол Коломбо добивали.

«Улицы» – так называют группировки с начала 1990-х – существуют в Казани и сейчас и сворачивать свою деятельность пока не собираются. Лидеры и авторитетные пацаны 1980-х и 1990-х из тех, что не лежат на кладбище и не сидят у подъезда с местными алкоголиками, сегодня – уважаемые члены общества и часть городской бизнес-элиты. Но это одна сторона медали. Ни для кого не секрет, что нынешняя Россия – силовое государство, в котором экономические потоки, которыми в 1990-е рулили ОПГ, теперь завязаны на власти. Поэтому и вследствие давления силовиков современные группировки изменили тактику: немного притихли и существуют скорее на периферии городской жизни, во всяком случае той, что заметна обывателю. Только время от времени они попадают в информационное поле с новостями об избитом толпой подростке в Азино [7] или перестрелке в Адмиралтейской слободе [8].

В убитой женщине в коридоре опознали Мэри Коломбо, жену Фрэнка. Она лежала перед открытыми дверями ванной комнаты, и по всей ее шее, ниже залитого запекшейся кровью лица шла резаная рана шириной около трех сантиметров. В центре окровавленной маски было аккуратное круглое отверстие в том месте, где ей выстрелили между глаз. Похоже, ее голову, как и голову ее мужа, разбили тупым предметом прямоугольной формы. Белая ночная рубашка и красный халат были задраны до талии, белые трусы спущены ниже колен.

Роуз заметил на ее левой руке большое кольцо с бриллиантом. «Не грабеж, – подумал он. – Во всяком случае, не слишком умелый».

Сегодняшняя Казань – красивая, современная и вполне дружелюбная к гостям и туристам. Клейма «бандитской» на ней больше нет. Современным подросткам есть чем заняться, кроме посещения сходняков, но зараза АУЕ [9] все равно проникла в город, оставив след и на группировках. Если раньше казанская братва могла противопоставить себя «блатному миру», то сейчас арестантские идеи витают в головах уличных пацанов.

В ванной была вторая дверь, ведущая в спальню, там они обнаружили источник подозрительного приглушенного жужжания: радиочасы рядом с кроватью. Будильник установлен на девять часов без указания утра или вечера. Роуз осторожно его выключил одним пальцем.

Пошли дальше по дому. Кровью перепачканы несколько стен и одна дверь с обеих сторон. На участке лестницы, ведущей в подвал, Роуз заметил пустой прозрачный пластиковый футляр с откидной крышкой, явно предназначенный для ножниц. В другом месте на полу валяется белая кожаная сумочка с разбросанным содержимым. У телефона на кухне снята трубка, что странно, поскольку в тот день полицейский Джо Джулиано трижды звонил по этому номеру сообщить Фрэнку Коломбо об обнаружении его «Тандерберда», номер не отвечал. При снятой трубке были бы слышны короткие гудки.

Рядом с телефоном раскрытая личная телефонная книга. На полу небольшая куча мусора. В чулане под лестницей обнаружили большой стенной сейф, надежно запертый и, похоже, не взломанный. На том же уровне некоторые ящики открыты, их содержимое – принадлежности для шитья – разбросано. На одной из трех полок с трофеями по боулингу и другим видам спорта в пыли темнеет прямоугольник, указывая на то, что отсюда что-то взяли. По столешнице комода разбросаны разрозненные украшения. На полу валяются подушки со стульев, на одном стуле кровь. В одной из ванных лежит номер газеты «Элк-Гроув геральд» за вторник, 4 мая, – трехдневной давности.

Глава 2. История болезни

Наконец двое полицейских добрались до последней спальни в доме, на верхнем этаже. Еще тело, мальчик-подросток, в итоге его опознали как тринадцатилетнего Майкла Коломбо. Белая футболка, синие спортивные штаны, босой. Голова, как и у двух других жертв, в запекшейся крови. Рядом с телом приз по боулингу: серебряная фигурка на мраморном пьедестале. Фигурка была согнута, пьедестал в крови. Роуз и Ландерс еще раз молча обменялись взглядами: тупой предмет прямоугольной формы найден. Тело лежало на спине, но по пятну крови примерно в полуметре от головы было ясно, что первоначально мальчик лежал лицом вниз и был перевернут, на одном предплечье кровавый отпечаток ладони, сильно размазанный, очевидно, оставленный при переворачивании. На груди мертвого мальчика много мелких порезов, разрезов и колотых ран. Роуз поджал губы и беззвучно присвистнул:

Императрица Екатерина I в 1726 году пытается регламентировать древнерусскую забаву – кулачные бои – соответствующим указом: отныне запрещается «пускать пыль в глаза», «класть в рукавицы ядра, каменья и кистени», «бить лежачего». Екатерина не может искоренить бои, но пытается поставить их под надзор полиции: «Кто хочет в Петербурге биться для увеселения, те должны выбрать между собой сотских, пятидесятских и записывать свои имена в Главной полицейской канцелярии». Спустя сто с небольшим лет (в 1832 году) их все-таки запретит Николай I: «Кулачные бои как забавы вредные вовсе запрещаются».

– Сколько их, по-твоему?

Ландерс неуверенно покачал головой:

Но народ драться, конечно же, не перестанет. В Казани издавна дрались на Арском поле и льду озера Кабан, пик боев приходился на февраль и март. Дрались Суконная и Плетневская против Татарской слободы. То есть русские против татар.

– Много. Двадцать пять, может, тридцать.

Полицейский ошибся почти в два раза, они еще не видели спину мальчика.

Фрагмент книги Сергея Аксакова «Собирание бабочек». Написано в 1859 году – описываемые события относятся к началу XIX века

Продолжили осмотр комнаты. Рядом с головой подростка футляр для ключей с двумя вытащенными ключами. На металлической дверце шкафа небольшое углубление, похожее на вмятину от рикошета пули, – если все верно, пуля, скорее всего, где-то в высоком ворсе покрывавшего комнату ковра. На столе швейные ножницы золотистого цвета, окровавленные.

Роуз и Ландерс последний раз обменялись взглядами, понятными только полицейским. Оба были чертовски рады, что им не надо больше осматривать никаких комнат на Брэнтвуд, 55…

Бои эти доходили иногда до ожесточения, и, конечно, к обыкновенной горячности бойцов примешивалось чувство национальности. Бой, который видел я, происходил, однако, в должных границах и по правилам, которые нарушались только тогда, когда случалось одолевать татарам. Бойцы, выстроившись в две стены, одна против другой, на порядочном расстоянии, долго стояли в бездействии, и только одни мальчишки выскакивали с обеих сторон на нейтральную середину и бились между собою, подстрекаемые насмешками или похвалами взрослых; наконец, вышел вперед известный боец Абдулка, и сейчас явился перед ним также известный боец Никита; татарин полетел с ног и вместо него вырос другой. Между тем в нескольких местах начали биться попарно разные бойцы. Удача была сначала равная: падали татары, падали и русские. Вставая, кто держался за бок, кто за скулу, а иных и уносили. Вдруг с страшным криком татары бросились стеной на стену – и завязалась ужасная, вполне рукопашная драка; но татары держались недолго, скоро попятили их назад, и они побежали. Русские преследовали их до берегов Кабана и с торжеством воротились.

Вернувшись на крыльцо, Роуз старался говорить как можно тише, докладывая ситуацию заместителю начальника полиции Конке:

– У нас три тела, Билл. Мужчина, женщина и мальчик-подросток.


О кулачных боях на озере Кабан из автобиографии Федора Шаляпина «Страницы из моей жизни»


Но собравшиеся на примыкавшей подъездной аллее соседи его услышали. Это был шок. Одна женщина в страхе закусила губу:

Прекрасно на Кабане летом, но еще лучше зимою, когда мы катались на коньках по синему льду и когда по праздникам разыгрывались кулачные бои – забава тоже, говорят, нехорошая. Сходились с одной стороны мы, казанская русь, с другой – добродушные татары.

– Боже мой. Кто сообщит Патти?

Начинали бой маленькие. Бывало, мчишься на коньках, вдруг, откуда ни возьмись, вылетает ловкий татарчонок: хлысь тебя по физиономии и с гиком мчится прочь. А ты прикладываешь снег к разбитому носу и беззлобно соображаешь:

Люди качали головами:

– Погоди, кожаное рыло, я те покажу!

– Вся семья…

И, в свою очередь, колотишь зазевавшегося татарчонка.



На крыльце Рэй Роуз повернулся проинструктировать еще двух идущих в дом кровавой бойни сотрудников: Кристофера Маркуссена и Роберта Сальваторе.

Эти веселые кавалерийские схватки на коньках и один на один, постепенно развиваясь, втягивали в бой все больше сил русских и татарских. Коньки сбрасывались с ног, их отдавали под охрану кого-нибудь из товарищей и шли биться массой, в пешем строю. Постепенно вступали в бой подростки. За ними шло юношество, и, наконец, в разгаре боя, являлись солидные мужи в возрасте сорока лет и выше. Дрались отчаянно, не щадя ни себя, ни врага. Но и в горячке яростной битвы никогда не нарушали искони установленных правил: лежачего не бить, присевшего на корточки тоже, ногами не драться, тяжестей в рукавицы не прятать. А кого уличали в том, что он спрятал в рукавице пятак, ружейную пулю или кусок железа, того единодушно били и свои, и чужие.

– Осторожнее с кровью на ковре, есть места, где она пропитала его до основания, а из-за слабого освещения ее трудно увидеть, – предупредил Роуз криминалистов. Кристофер Маркуссен и Роберт Сальваторе были опытными криминалистами Департамента полиции Элк-Гроув. Маркуссен проработал на местах преступлений тринадцать лет, Сальваторе – девять, и им предстояло сейчас войти в дом.

Для нас, мальчишек, в этих побоищах главным их интересом являлись «силачи». С русской стороны «силачами» являлись двое банщиков: Меркулов и Жуковский – почтенные, уже старые люди, затем Сироткин и Пикулин, в доме которого в Суконной я жил. Это был человек огромного роста, широкоплечий, рыжеватый и кудрявый, с остренькой бородкой и ясными глазами ребенка. У него была голубиная охота, которой он страстно увлекался. Я помогал ему «гонять голубей», влезал вместе с ним на крышу; сняв штаны, надевал их на кол и «пугал» «крышатников», ожиревших и ленивых голубей, которые не хотели летать.

– Кроме того, нужно обратить внимание на четыре зуба: два у верха лестницы, а еще два ближе к телу мужчины, – продолжил Роуз. – И осторожнее с разбитым стеклом по всей гостиной и прихожей…

Разумеется, стоять на крыше без штанов, яростно размахивая ими и оглушительно свистя, – тоже нехорошо, и теперь я не сделаю этого, ни за что. Но голубей все-таки погонял бы! У Пикулина были такие огромные руки с кистями лопатой, что, когда я передавал ему голубя, мне казалось, что он и меня схватит вместе с белой птицей.

Рэй Роуз понимал, что на самом деле этим людям, профессионалам высочайшего уровня, инструктаж не требуется. Но сегодня вечером он был крайне осторожен по двум причинам.

Я относился к нему благоговейно, как ко всем «силачам», даже и татарской стороны: Сагатуллину, Багитову. Когда я видел, как эти люди, почему-то все добрые и ласковые, сбивают с ног могучими ударами русских и татарских бойцов, мне вспоминались сказки: Бова, Еруслан Лазаревич, и скудная красотою и силой жизнь становилась сказочной.

Во-первых, из-за простых слов заместителя начальника полиции Билла Конке, сказанных Роузу сразу по приезде на Брэнтвуд, 55: «Рэй, ты – за главного». Во-вторых, лежавший в доме зарезанный мальчик был примерно того же возраста и с таким же юношеским лицом, что и его сын.

О «силачах» создавались легенды, которые еще более усиливали ребячье преклонение пред ними. Так, о Меркулове говорилось, что ему сам губернатор запретил драться и даже велел положить на обе руки его несмываемые клейма: «Запрещается участвовать в кулачных боях». Но однажды татары стали одолевать русских и погнали их до моста через Булак, канал, соединяющий Кабан-озеро с рекою Казанкой. Все «силачи» русские были побиты, утомлены и решили позвать на помощь Меркулова. Так как полиция следила за ним, его привезли на озеро спрятанным в бочке – будто бы водовоз приехал по воду. «Силач» легко поместился в бочке. Он был небольшого роста, с кривыми, как у портного, ногами. Вылез он из бочки, и все – татары, русские – узнали его: одни со страхом, другие с радостью.

Рэй Роуз сегодня был очень осторожен, потому что это было дело, которое он очень хотел раскрыть.

– Меркулов!

Маркуссен и Сальваторе вошли в дом, и началась крайне напряженная пятичасовая работа по сбору улик на месте убийства.

Татар сразу погнали в их слободу, через мост. В пылу боя бойцы той и другой стороны срывались с моста в Булак, по дну которого и зимою текла, не замерзая, грязная горячая вода из бань, стоявших по берегам его. Перейдя на свою сторону, татары собрались с силами, и бой продолжался на улицах слободы до поры, пока не явилась пожарная команда и не стала поливать бойцов водою.

В первую очередь были собраны самые важные вещественные доказательства. Мраморно-металлический приз за боулинг, найденный рядом с телом Майкла Коломбо в его комнате, хоть и был погнут, остался целым, не считая небольшого скола у края пьедестала; кровь была на подставке, а также на металлической фигурке игрока в боулинг.

На другой день я ходил смотреть место боя. Разгром был велик: поломали перила моста, разбили все торговые ларьки. Это было, кажется, в 1886 году.

– Кто-то это использовал, – сказал Маркуссен.

С той поры бои на Кабане стали запрещать. По праздникам на озеро являлись городовые и разгоняли зачинщиков мальчишек «селедками».

Сальваторе осторожно взял со стола позолоченные ножницы. Помимо того, что они были испачканы засохшей кровью, их деформировали. Острия двух режущих лезвий, которые должны сходиться, оказались сильно разведены, вместо схождения в одной точке два острия расходились на расстояние примерно полсантиметра друг от друга. Из-за этого дефекта отверстия для пальцев немного перекрещивались.

Амнистия, урбанизация, цеховики и КГБ

– Думаю, ими и порезали этого ребенка, – отметил Сальваторе.

Некоторая часть амнистированных из числа рецидивистов-преступников после освобождения из мест заключения вновь стала на путь преступлений, вовлекая в преступную деятельность неустойчивую часть молодежи.

На голове Майкла было два очень отчетливых огнестрельных ранения: одно слева от левого глаза, другое – на правом виске. В крови вокруг первого виднелись небольшие следы черного пороха.

Из доклада министра внутренних дел Сергея Круглова и генпрокурора СССР Романа Руденко председателю Совета министров СССР Георгию Маленкову. 1953 год

– Я думаю, где-то здесь должна быть пуля, – сказал Маркуссен. – Мне кажется, что пуля вошла с одной стороны головы и вышла с другой.

Исследователи называют разные причины появления группировок. Среди них – последствия амнистии 1953 года, появление в городах большого количества сельских жителей со своим укладом и зародившуюся в 1960-х годах теневую экономику. В народе также популярна версия, что казанские группировки были придуманы в кабинетах всемогущего КГБ. Практика кулачных боев между русскими и татарами была утеряна в советское время, хотя некоторые жители Казани утверждают, что на зимнем Кабане дрались до пятидесятых годов прошлого века.

На металлической раздвижной дверце шкафа они обнаружили ту же вмятину от рикошета, которую несколькими минутами ранее заметили Роуз и Ландерс.

– Ага, – сказал Сальваторе, – когда в парня стреляли, он стоял. Пуля вышла из его головы с правой стороны, попала в двери и срикошетила.

Послевоенная урбанизация Казани и ее стремительный промышленный рост привели к тому, что в город приехало много деревенских жителей, в основном татар, что уравняло русское и татарское население. Первое поколение приехавших выполняло базовые задачи – пыталось выжить, найти свое место. Чаще всего такими местами были окраины или многочисленные поселки с частным сектором в черте города – Калуга, Аметьево, Борисково, Мирный, Дербышки, Левченко, Юдино, Северный, Караваево, Сухая река, а также новые микрорайоны вокруг заводов – Теплоконтроль и Жилплощадка. В них развился свой микромир, обильно пропитанный блатной романтикой.

Они встали на четвереньки и начали пальцами прощупывать ковер, как два пекаря, замешивающих тесто. Несколько минут спустя Маркуссен выпрямился.


Фрагмент книги «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти, 1953–1985» [10]


– Есть.

Неудивительно, что массовая амнистия 1953 года не только сыграла роль пускового механизма неудержимого распада ГУЛАГа, но и открыла канал переноса специфических гулаговских и заведомо конфликтных практик в «большой социум». На свободе в одночасье оказалось множество неустроенных людей, утративших навыки жизни на воле, воспринятых «волей» как чужаки и изгои, может быть и хотевших начать все заново, но далеко не всегда имевшие для этого силы и необходимый социальный опыт. По амнистии из лагерей и колоний было освобождено 1 201 738 человек, что составило 53,8 процента от общей численности заключенных на 1 апреля 1953 года. По этой причине было ликвидировано 104 лагеря и 1567 колоний и лагерных подразделений. Абсолютное большинство амнистированных уже к началу июля 1953 года оказалось на свободе и получило прописку.

Осторожно передвигаясь по месту убийства, полицейские приступили к кропотливому сбору как открытых (видимых), так и скрытых (невидимых) отпечатков пальцев. Один отпечаток был на лестничных перилах, еще один – на дверном косяке, частичный отпечаток ладони обнаружился в подсобке, а еще – на телефонной трубке. Потом взялись за сбор образцов крови: с многочисленных мест ковра, с подушек стульев, с трех участков обоев, из кухонного линолеума они вырезали тридцатипятисантиметровый квадрат. На некоторых из изъятых ими предметов никакой крови не было, но они, возможно, были значимы для преступления в других отношениях: например, рецептурные лекарства из аптечки, включая четыре таблетки малеина, сорок шесть таблеток перматина и неопределенное количество валиума, по паре черных шерстяных и кожаных перчаток, которые мог оставить убийца, и черный кожаный футляр для ключей с дюжиной ключей, который почему-то лежал у головы мертвого подростка. Почему?


Наталия Фёдорова
Кандидат исторических наук, доцент КГУ (сейчас КФУ), почетный работник высшего профессионального образования РФ


Маркуссен терпеливо собирал множество осколков битого стекла вокруг тел Фрэнка и Мэри Коломбо, а Сальваторе начал перепроверять и составлять список уже почти сотни вещдоков.

Было почти десять часов вечера, шел пятый час их работы. Им обоим казалось, что они провели в доме неделю.

Когда в 1968 году колхозникам дали паспорта, произошла массовая миграция из сельской местности. Следовательно, городской социум маргинализировался. Первое поколение мигрантов всегда старается приспособиться к новым условиям, вписаться в них, не выдав себя. Второе уже считает себя здесь своим, но на генетическом уровне несет старые привычки, ценности. Дележ территорий, контроль за своей землей – типичная сельская, крестьянская ментальность. Кулачные бои – тоже.




Фрагмент статьи «Делинквентные группировки в современной России: результаты разведывательного исследования» [11]


Снаружи Джон Ландерс доложил стоящему на крыльце Рэю Роузу:

Потребность в рабочей силе стала причиной массовой миграции сельского населения в большие города. Многие из участников «великих строек XX века» сохранили сельские нормы, ценности и традиции, перенеся их в трансформированном виде в урбанизированную среду. Одной из таких традиций были драки «деревня на деревню», в которых принимала участие большая часть мужского населения. Второе поколение мигрантов «адаптировало» данную традицию к городским условиям. Переселение бывших сельских жителей из бараков в новостройки, произошедшее в 1960–1970-х годах в связи с масштабным «типовым жилищным строительством», привело к тому, что молодые жители дворов или «коробок» начали защищать свою территорию, устраивать драки «стенка на стенку», «улица на улицу» и т. п. Пик таких драк пришелся на начало 1980-х; в эти годы практически каждый юноша, живший в одном из домов «коробки», должен был принимать участие в массовых драках под угрозой исключения из подросткового соседского сообщества. Аналогичным образом, мужчины, не принимавшие участия в сельских драках, считались слабыми и немужественными (исключение составляли лишь тяжело больные мужчины и те, кто обладал особым статусом в молодежной среде, например, гармонисты).

– Помимо найденного в городе «Тандерберда», пропал еще один семейный автомобиль Коломбо – «Олдс» девяносто восьмой серии, черный винил, зеленый верх, четырехдверный.

– Выпустите об этом бюллетень, – сказал Роуз.


Фрагмент статьи «Urbs et orbis. Городская цивилизация в России» [12]


Крис Маркуссен и Боб Сальваторе вышли из дома.

Попадающий в город маргинал чувствовал себя первопроходцем, покорителем «каменных джунглей», которые ему предстояло освоить, одолев сонм воображаемых недругов. Подозрительный и злой, лишенный корней, униженный необходимостью проявлять непривычные по интенсивности и форме усилия для выживания, такой человек был предельно социально опасен и агрессивен. Естественно, что он стремился не столько овладеть чуждым ему прошлым, сколько до основания разрушить его.

– Закончили? – спросил Роуз.


Фрагмент статьи «Делинквентные группировки в современной России: результаты разведывательного исследования» [13]


– Готово, – подтвердил Маркуссен.

– Это худшее из того, что я когда-либо видел, – сказал Сальваторе.

Одной из базовых предпосылок складывания молодежной организованной преступности в нашей стране явилась теневая экономика. Хозяйственная реформа 1964 года, предоставившая предприятиям определенную экономическую самостоятельность привела к изменению структуры хозяйственной преступности, где, начиная с 1970–1975 гг., по мнению А. Гурова, обнаружилась устойчивая тенденция распространения такой формы хищения, как выпуск неучтенной продукции, изготавливаемой в специально созданных (а порой и легальных) цехах. «Цеховики», являясь, как правило, материально ответственными лицами, объединялись в уголовные кооперации, создавали разветвленную систему связей, в том числе коррумпированных, свое криминальное окружение, централизованно вырабатывали контрмеры, обеспечивающие их безопасность. Появление нелегального бизнеса и теневых доходов дало толчок появлению организованных групп, которые стремились изъять часть этих доходов. Причем «теневики» были лакомым кусочком для рэкета, поскольку они не были заинтересованы афишировать свои доходы, а потому не обращались в милицию. Указанные средства стали экономической основой существования подростково-молодежных группировок, позволявшей им быть финансово самостоятельными.

На лужайке возле крыльца заместитель начальника полиции Билл Конке давал интервью средствам массовой информации.

Вместе с развитием «левых» перевозок неучтенной продукции появилась потребность в ее сопровождении и охране. В ряде случаев, катализатором формирования группировок стала именно эта «социальная потребность». К концу 1980-х годов подобная ситуация сложилась примерно в 40 городах бывшего Советского Союза.

– Это очень жестокое, странное, бессмысленное убийство, – сказал он позже. – У него нет ни смысла, ни причины.


1970 г.р. Роман Лебедев
Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции
Криминальный журналист, сценарист


– Вы знаете, сколько было убийц? – спросил один репортер.

– Это была какая-то банда? – одновременно спросил другой.

Чтобы понять, что это было, нужно понять, чем это отличалось от ситуации в других городах. Драки стенка на стенку были еще в древнем Новгороде и Киеве. Молодежь всегда хочет драться. Отличие Казани в том, что здесь все это было жестко структурировано, с полувоенной дисциплиной. При этом в казанских группировках присутствовала некая двойственность. С одной стороны, это было похоже на жизнь по воровским понятиям, с другой – сильно отличалось от нее, потому что многие члены группировок были комсомольцами, что в блатном мире просто неуместно. Кроме этого, многие люди до восемнадцати лет мотались, потом уходили в армию, а когда возвращались, то жили обычной жизнью. Пацаны шли в армию, у блатных это неприемлемо: нельзя брать в руки автомат за государство.

– Злоумышленников должно было быть как минимум двое, – ответил Конке. – Было сильнейшее сопротивление, на руках много ран, это указывает на то, что жертвы пытались защититься.

Я думаю, что толчком послужило создание «Тяп-Ляпа». На мой взгляд, именно в «Тяп-Ляпе» впервые структурировали эту систему: разделили на возраста и дали идеологию. Не просто «наш двор и чужой двор», а еще занесли очень много блатной романтики. Мне говорили старые менты, что до 1982 года особых проявлений системности не было. А потом она появилась, и мы получили то, что имели до 1990-х.

– Женщину изнасиловали?


1957 г.р. Анвар Маликов
Командир ОКОД [14] Казани в 1983–1985 годах, руководитель пресс-службы МВД Татарстана в 1986–1991-м (до 1990-го – ТАССР)


– Похоже, да.

Одной из причин казанского феномена можно назвать маргинализацию целого поколения, совпавшую с гребнем демографической волны. Я его называю неприкаянным поколением.

Из местного похоронного бюро прибыли два катафалка, и к дому подошли служители с мешками для трупов. Крис Маркуссен и Боб Сальваторе переглянулись. Одному из них следовало вернуться в дом, на место бойни, и наблюдать за вывозом тел.

Войной, сталинскими репрессиями был выбит цвет народа, масса населения перемещена на новые территории. Миллионы прошли через ГУЛАГ. В 1950–1960-е годы большое число людей «понаехало» на стройки и заводы, в основном из села. Они не стали городскими и не понимали, что в городе детьми надо заниматься, и упустили их. Это в деревне чада росли в труде, на глазах и слушались взрослых. К тому же нерусские деревенские жители в прямом смысле слова не имели общего языка со своими детьми. Дети стеснялись своих родителей, потому что из-за того, что те плохо владели русским языком, акцент всегда высмеивался.

– Я пойду, – сказал наконец Сальваторе.

Многие журналисты, исследователи искали национальную подоплеку казанского феномена, ведь здесь живет много национальностей, русских – меньше половины. Но это явление было полностью интернациональным. В Казани не было ни одной группировки, сформированной по национальному признаку.

На верхнем уровне дома рядом с Майклом Коломбо разложили один из мешков для трупов – прорезиненный, с застежкой на всю длину, водонепроницаемый и защищающий от запаха. Когда служители собирались взять мертвого мальчика, Сальваторе внезапно сказал:

Из истории известно (ярчайший пример – США), что «плавильный котел» народов дает бурный синергетический эффект для страны, становится катализатором, но не обязательно со знаком «плюс». К сожалению, в Поволжье образовалась «гремучая смесь».

– Подождите минутку!

Концентрация критической массы молодежи в огромных «спальных» микрорайонах и дала конечный результат. Ведь для формирования криминальной среды достаточно двух-трех «лидеров отрицательной направленности» и с десяток «шестерок» вокруг них. Для остальных же важно было сообщество, некая защищенность, в том числе и от традиционного криминалитета.

Он встал на колени и внимательно посмотрел на тело. Опытный глаз криминалиста что-то увидел, когда тело уже лежало на спине. В одном из пятен крови на ткани футболки, примерно посередине туловища был единственный волос. Волос Майкла? Скорее всего. Но также, возможно, волос с головы убийцы.


Фрагмент статьи «Молодежные группировки – опыт пилотного исследования» [15]


Сальваторе очень осторожно закатал футболку до подмышек мертвого мальчика, сохранив волос внутри свернутой части одежды.

Термин «группировка», или «шайка», впервые появился в Америке для обозначения групп делинквентной молодежи. Многие годы молодежные группировки считались сугубо американским феноменом, хотя позднее было доказано, что в целом ряде европейских городов также существуют группы проблемной молодежи. Заметим, что российские группировки значительно отличаются от американских и европейских шаек.

Когда мешок с телом Майкла несли к катафалку, Сальваторе сказал Рэю Роузу:

– Мне придется поехать с ребенком. На его теле волос, и я не хочу порвать цепочку доказательств.

В отличии от дворовой компании, характеризующейся во многом спонтанными ситуативными структурами, группировка имеет такие характеристики, как установленная возрастная стратификация, жесткая формальная иерархия и организация: распределение ролей, обязательные сборы членов, собирание «дани» и вкладывание денег в общую кассу, участие в групповых драках, «охрана» территории и т. п.


Фрагмент статьи «Urbs et orbis. Городская цивилизация в России» [16]


Роуз кивнул в знак согласия. Сальваторе имел в виду юридическую цепочку доказательств, которая потребуется, если ему когда-нибудь придется свидетельствовать об обнаружении волоса в суде. Он должен физически сопровождать эту прядь волос, пока ее не снимут с тела и не зарегистрируют как вещественное доказательство. Если Роберт Сальваторе хотя бы на мгновение упустит мешок с трупом из виду, цепочка доказательств будет прервана, и он не сможет поклясться под присягой, что представленный в суде в качестве доказательства волос – это тот же самый волос, который он впервые увидел на месте преступления. Правило, касающееся цепочки доказательств, было очень конкретным, а закон очень строгим.

Пока Сальваторе шел с трупом Майкла, Крис Маркуссен наблюдал за выносом тел Фрэнка и Мэри Коломбо. Мэри положили в катафалк вместе с мертвым сыном, тело Фрэнка поместили во второй катафалк.

Если у большой массы людей мало оснований для построения реальной иерархии, создается псевдоиерархия. В чикагском негритянском гетто, где множество молодых, лишенных работы жителей и ограничены возможности нормального цивилизованного проявления своей индивидуальности, легко формируются огромные банды со своими кастами и множеством ступеней посвящения. Каждая каста отделена от другой сложными ритуалами, внешними знаками.

– Ты едешь с телом этого мужчины, – сказал Рэй Роуз Ландерсу. – Увидимся в больнице.

Подчас переход из одной касты в другую страшно унизителен для личности, и член вышестоящей касты имеет неограниченные возможности воздействия на нижестоящих. В известной мере это напоминает дедовщину в армии, которая, в сущности, имеет те же корни: масса обезличенных солдат без значимого дела ищут и находят наиболее примитивные и уродливые способы упорядочивания своего общения и поведения.



Два катафалка с тремя убитыми членами семьи Коломбо уехали с Брэнтвуд, 55 незадолго до 23:00. Десять минут спустя они уже сворачивали на подъездную аллею отделения неотложной помощи Медицинского центра Алексианского братства, пятиэтажной больницы из красного кирпича, обслуживающей западные пригороды Чикаго.

Применительно к России довольно интересен в этом отношении так называемый казанский феномен. Как известно, в Казани в середине 1980-х наблюдалось стремительное формирование молодежных территориальных (квартальных) группировок, между которыми постоянно происходили драки-разборки, чудовищные по жестокости и количеству жертв. В Казани несколько позже, чем в Москве, произошла новая массовая застройка окраин города. Казанский полупатриархальный центр оказался разрушен, а вместе с ним рухнули и прежние дворовые традиции: драка до первой крови, авторитет взрослых и т. д. Новые кварталы росли как грибы, а никакой городской инфраструктуры создано не было: кафе, клубы, открытая улица отсутствовали.

Дежурный врач отделения неотложной помощи один за другим расстегнул резиновые мешки для трупов и одну за другой осмотрел трех жертв убийства на предмет признаков жизни. Тем временем к Рэю Роузу подошел крупный седой римско-католический священник падре Уорд Моррисон.