Мы какое-то время сидим на кухне и едим, болтая о не связанных с Бонни темах, но я все равно не могу выбросить ее из головы. Все взрослые – мама и бабушка Коннора, мои родители, люди на радио, – все они уверены, что Бонни найдут и привезут домой, хочет она того или нет. Словно это какая-то неизбежность. Но если бы это было так, то почему ее до сих пор не нашли? Она уже успела переехать отсюда в Уэльс, потом в Йоркшир, потом в Шотландию. А теперь куда? Что, если они доберутся до Ирландии? Что, если у них получится скрыться?

Когда мы заканчиваем с едой, я следую за Коннором к нему в комнату, и в голове у меня по-прежнему гудит от мыслей.

– Что ты думаешь насчет слов твоей мамы и бабушки?

– Про Бонни?

– Ага.

– Ну, я думаю, они сказали бы что-то совсем другое, если бы знали, что тебе известно, где она сейчас.

Да, он прав.

– Ну да, ну да. Но я имела в виду другое: что она вернется и что все это скоро закончится. Ты думаешь, они правы?

– Не знаю. Может быть. Ты знаешь Бонни лучше меня. Что ты сама думаешь?

Я всю неделю размышляю об этом, но ответа так и не нашла.

– Я думаю, Бонни упрямая. Да, думаю, дело в этом. И… как называется, когда не хочешь признавать, что не прав? И сделаешь что угодно, чтобы только не признавать?

– Эм… гордость?

– Да, вроде того. Ну в любом случае… Мне кажется, она не сама это решила – ты ведь знаешь, как они с мистером Коном срослись. Ей нужно с кем-нибудь об этом поговорить.

– С кем-нибудь?

– Со мной.

– Хм.

– Я должна за ней поехать.

– Что? Что ты сказала?

– Я знаю, где она, Коннор. Я знаю, что она в Шотландии. – Он открывает рот, и я знаю, что он собирается спросить, когда она добралась до Шотландии, но я поднимаю руку, чтобы он замолчал. – Я поеду и заберу ее домой.

Он снова захлопывает рот и в недоумении качает головой:

– И это твой план?

– Да, центральная его часть.

– И как ты все провернешь?

– Что именно?

– На чем ты поедешь? Где будешь спать? Что скажешь Кэролин с Бобом?

Я пожимаю плечами:

– Ну, не знаю, на поезде, наверное…

– Ты поедешь на поезде. – Он произносит это утвердительно, а не вопросительно. Утверждение, которое кажется ему смехотворным. – Всю дорогу до Шотландии.

От его тона я начинаю беситься:

– Коннор! Помоги мне или уходи.

– Я помогаю. Выступаю голосом разума. Как заплатишь за билет?

– Деньгами, гений ты мой.

Однако терпение Коннора безгранично, и он лишь улыбается на мое раздражение:

– И откуда ты возьмешь деньги?

Я отворачиваюсь и изо всех сил напрягаю мозг. Работай быстрее! Откуда я возьму деньги? Мне придется занять, видимо. Может, Кэролин…

– Может, Кэролин мне даст, – говорю я вслух. – Она сказала, что мне надо куда-нибудь уехать на выходные. Я просто скажу ей, что еду… ну, не знаю, куда-нибудь. В Маргейт. И вместо этого поеду в Шотландию.

Я чувствую, как Коннор кладет подбородок мне на плечо и щекочет дыханием шею:

– Может, но это дальняя дорога, Идс. Много часов на поезде. И разве Кэролин ничего не заподозрит, если ты попросишь целую кучу денег на дорогу до Маргейта?

Раздражение горячим огнем бежит у меня по венам. Он прав. Черт.

– Так что же мне делать? – Я наконец поворачиваюсь к нему.

Его подбородок все еще лежит у меня на плече, и теперь он упирается мне носом в щеку.

Коннор размышляет:

– Ну, ты можешь сказать Кэролин правду.

Я невольно морщусь.

– Она наверняка захочет помочь, – замечает он.

– Но тогда мне придется сказать ей, что я знаю, где они. И что знала все это время. Если я скажу ей, она пропустит всю часть, где я еду за Бонни, и просто вышлет полицию.

– Идс, я знаю, что тебе не хочется это слышать, но, может, лучше…

– Ты прав. Я не хочу это слышать.

– Но ведь в результате ничего не изменится. Бонни будет дома и в безопасности. Ты разве не этого хочешь?

– Нет, в результате изменится все. Она доверяет мне. Если я расскажу полиции, где она, то предам ее. И какой я тогда буду подругой? Я не доносчик.

Он издает звук: не то вздох, не то цыканье, не то стон.

– Ты не думала, что пора перестать считать это доносом? Прошло шесть дней. Она пропустила два экзамена.

– И поэтому я съезжу и привезу ее. Но сделаю это именно так: поговорю с ней, постараюсь убедить. А не стану выдавать ее полиции. Ты правда не видишь разницы?

– Вижу, конечно. Но она сама натворила дел, а ты тут убиваешься, пытаясь ей помочь. Не уверен, что она этого заслуживает.

Я потрясена:

– Ты серьезно?

– Да.

– Коннор!

– Черт, Иден, почему ты думаешь, что должна ее защищать? После всего, что случилось на этой неделе? Ты же видела, что ее побег сделал с ее родителями? Она поганит людям жизни, и ей абсолютно наплевать.

– Неправда. Зачем ты так говоришь!

– Вчера ты расплакалась на экзамене! – Он откидывается назад, с недоумением глядя на меня широко распахнутыми глазами. – Ты! Она вообще не должна была рассказывать тебе, куда уехала. Не надо было навешивать на тебя это. Что она за подруга?

– Ничего она не навешивала. Она рассказала мне, потому что мы дружим. Лучшие друзья поступают именно так: рассказывают все друг другу. Особенно плохое. И секретное.

– Да что ты говоришь!

По его лицу я вижу, что он собирается сказать нечто, что я не хочу слышать, но я не успеваю его остановить:

– И почему тогда она не рассказала тебе про мистера Кона раньше?

А, это.

– Почему не предупредила перед тем, как уехать в другую страну?

– Ну, строго говоря, Уэльс – это не совсем…

– Почему она не рассказала тебе, что влюбилась в вашего учителя? Занималась сексом с одним из ваших учителей? Что там пишут в газетах – сколько длится их роман?

– Коннор, прекрати.

– Три месяца? Четыре?

– Ладно, блин, я все поняла, о’кей?

Наступает долгая тяжелая пауза. Я смотрю на него. Мое дыхание звучит как-то сдавленно. Чего он от меня ждет? Что я скажу, да, ты прав, Бонни поступила ужасно, и я готова… отречься от нее? Пусть сгинет в Шотландии, или Ирландии, или бог знает где еще вместе с нашим хреновым учителем, человеком, которому мы все должны были доверять? Сделать вид, что она ничего для меня не значит, что восемь лет дружбы можно стереть одной тупой ошибкой?

– Ты думаешь, я ничего этого не понимаю? – наконец спрашиваю я. Выходит очень тихо. – Я знаю, что это полный мрак. Но все же она – моя Бонни. Я должна попробовать. Я поеду.

Коннор ничего не говорит, выбивая пальцами ритм на коленке. Наконец он кивает:

– Ладно.

Я делаю глубокий вдох:

– Ладно. Так что я еще могу сделать?

– Ну, если на поезде ехать не вариант, можешь на автобусе. Но это так долго, что, может, того и не стоит. Еще можно на машине.

– Но я не вожу.

– Я имею в виду машину с шофером.

– А кто среди наших знакомых водит?

Нам одновременно приходит в головы одна и та же мысль:

– Валери.

Валери.

17

Весь следующий час мы пытаемся придумать, как заставить Валери согласиться отвезти меня в Глазго. По мнению Коннора, есть три возможности.



1) Рассказать Валери правду и надеяться, что она не побежит сразу к Кэролин. (А она наверняка побежит.)

2) Рассказать Валери часть правды: что меня нужно добросить до Глазго, но не называть причину и надеяться, что она не догадается. (А она наверняка догадается.)

3) Соврать.



На самом деле мне остается только третий вариант. Вчера Кэролин предложила мне съездить отвлечься от всего этого цирка, и с кем же мне еще поехать, как не с Валери? Разве она не пыталась привлечь мое внимание последние несколько дней? Мне даже не придется просить ее: я скажу, что хочу съездить на выходные в Йорк, где находится ее университет, а о дальнейшем путешествии можно будет волноваться позже, когда мы уже отъедем достаточно далеко и назад поворачивать будет поздно.

– Не к чему подкопаться, – довольно говорю я.

– Да нет, можно, – отвечает Коннор-реалист. – Но лучше мы все равно не придумаем.

– Который час?

Он смотрит на часы:

– Половина двенадцатого.

– Мне пора домой. Если Валери там, мы сегодня же сможем поехать. Сколько отсюда до Йорка? Мы можем добраться туда вечером, а утром направиться в Глазго. Боже, только бы они до того времени не переехали.

– Эй, – зовет Коннор, и я послушно перевожу на него взгляд. – Мы еще не поговорили обо мне.

– О тебе? А что такое?

– Я поеду с вами.

– Что? Нет, Коннор, нет, тебе нельзя. Твоя мама…

– Мама поймет. Они с бабушкой вполне обойдутся без меня пару дней.

– Точно?

– Да, конечно. Это важное дело.

– Ты уверен?

– Да, Иден. Боже правый. – Он хмурится. – Мама не то чтобы к постели прикована. Иногда ты ведешь себя так, словно она совсем беспомощная.

– Но…

– Ты думаешь, я бы предложил поехать с тобой, если бы думал, что она не справится? Я знаю, что делаю, господи.

Он словно оправдывается передо мной, и я не понимаю, почему. Я действительно почти не разбираюсь в болезни его мамы, в том, как именно он должен за ней ухаживать, но это лишь потому, что он мне ничего не рассказывает. И я в этом не виновата. Я не собираюсь давить на него, чтобы он говорил со мной о чем-то, о чем не хочет. Я-то знаю, каково это. Очень хреновое чувство! Коннор смотрит на меня, словно ожидает извинений, но я не из тех, кто просит прощения ни за что, поэтому я ничего не отвечаю.

– Я просто спросила, – говорю я наконец.

– Ты спросила, уверен ли я. Но тебе необязательно такое спрашивать. Я с восьми лет ухаживаю за мамой. Если я предлагаю тебе отправиться в экспедицию по спасению Бонни, это уже значит, что я уверен, ага?

– Ага, – говорю я.

Я протягиваю Коннору руку и переплетаюсь с ним пальцами, а потом поднимаю ладонь, чтобы поцеловать его руку.

Он, смягчившись, улыбается.

– Так ты хочешь, чтобы я поехал?

– Да.

Когда я прихожу домой, Валери сидит за столом в столовой, склонившись над какой-то старой контрольной. Я встаю у нее за спиной, но она так сосредоточена, что совсем меня не замечает. Я легонько толкаю ее в плечо.

– Господи! – Она вскакивает со стула и резко разворачивается ко мне. – Черт, Иден. Ты что, убить меня хочешь?

– Привет, – как ни в чем не бывало отзываюсь я.

– И тебе привет. – Она прикладывает руку к груди и похлопывает, словно пытаясь потушить пожар. – Ты только что сократила мне жизнь на пару лет.

– Есть ли вероятность, что ты немножко преувеличиваешь?

Она смотрит на меня яростным взглядом:

– А ты чего-то хотела? – Она поворачивается обратно к столу и тянется к кухонному таймеру – по какой-то причине он весело тикает – и ставит его на паузу. – Потому что я пытаюсь засечь, сколько времени у меня уходит на тест. А ты мне помешала.

– Ой, прости. – Я делаю огорченный вид. – Просто хотела поговорить о том, как прошел экзамен по химии, но я не думала, что…

– Конечно, конечно! – Валери ставит таймер на стол и усаживает меня на свой стул. – Боже, прости меня, пожалуйста. Конечно, я буду очень рада послушать. Прости, Идс, я правда забыла. Биохимия поглотила мой мозг.

– Не надо было тебя перебивать, пока ты училась. Мы можем поговорить позже, честно-честно. Когда ты не будешь так занята.

Манипулятор? Я? Да никогда.

– Не глупи, я правда хочу послушать! – Она широко улыбается мне, садясь на ковер и скрещивая руки на коленях. – Ну, расскажи. Как прошло?

– Да не очень. – Я пожимаю плечами.

– Ох… – Она хмурится, и я ясно читаю замешательство в ее лице. Но я же помогла ей подготовиться, думает она. Как может экзамен пройти не очень, если готовишься? – Ну, я уверена, все было не так плохо, как ты думаешь.

– Может, и так, – отвечаю я. (Это и правда так.) – Но меня все отвлекает, знаешь? Эта история с Бонни…

Взгляд Валери светится сочувствием:

– Да уж могу поверить. Что, опять журналисты у ворот?

Я киваю.

– И еще больше, чем вчера. Люди вообще ни о чем другом не говорят.

– Когда следующий экзамен?

– Во вторник.

– Ну хоть время отдышаться будет.

– Угу. – Я снова пожимаю плечами. – Может, Кэролин была и права насчет того, что мне надо куда-нибудь уехать на выходные.

– Да, обычно она в таком разбирается, – с улыбкой говорит Валери. Когда она улыбается, выглядит точь-в-точь как Кэролин. – Куда бы ты хотела съездить?

– Чем дальше, тем лучше.

– Да, наверное, ты права.

– Я тут это… – Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно, но у меня не очень получается. – Я подумала, может, поможешь мне?

Валери слегка приподнимает брови:

– Как?

– Мы ведь никогда не тусили вместе, да? – Черт, я уже слишком жирно намекаю, а ведь я даже не приступила к просьбе. – Так я подумала, может, сейчас самое время?

Осторожная улыбка дрожит у Валери на губах:

– Да? Ты хочешь провести выходные… со мной?

Ей необязательно так удивляться. Ничего невероятного я не сказала.

– Ага! – Я стараюсь, чтобы в моем голосе звучал самый горячий энтузиазм. – Я подумала, может, съездить в Йорк? Ты не могла бы… не могла бы мне там все показать?

Секунду Валери смотрит на меня с такой вопрошающей улыбкой, что я почти уверена: она видит меня насквозь. Но затем улыбка расцветает и занимает все лицо целиком. Она кажется такой счастливой – такой искренне, сладостно счастливой, – что мне становится стыдно за свои манипуляции.

– Конечно, Иден! – говорит она. – Какая отличная мысль! Ты можешь вернуться со мной, и на выходных я покажу тебе город. Волшебно. Ты ведь не была в Йорке? Там столько всего! Познакомишься с моими друзьями, свожу тебя в бар, куда пускают без паспорта. – Она уже достала телефон и взволнованно что-то набирает. – Я уступлю тебе кровать, а сама посплю на диване, – восторженно продолжает она. – Нужно предупредить соседок, но они не будут против, у нас постоянно кто-то останавливается.

Все оказывается даже проще, чем я думала.

– Круто!

Мне даже не надо притворяться; я и правда так рада, что вот-вот захлопаю в ладоши, как цирковой тюлень.

– Уедем из Ларкинга, от всех этих журналистов и слухов. – Я сажусь на ковер и бросаюсь Валери в объятия.

Обычно обниматься я не люблю. Я приберегаю нежности для близких – вроде Дейзи и Бонни. Ну и Коннора, конечно, хотя с бойфрендами немножко иначе. Валери я всегда держала на расстоянии, и она уважала мой выбор. Но теперь я буквально кидаюсь на нее, от всей души обхватываю ее руками за шею, хотя отчасти я делаю это для того, чтобы она согласилась.

– Ой, – бормочет Валери мне в волосы. – Иден. – Она крепко обнимает меня в ответ. – У нас будет приключение!

Мы разнимаем объятия, и я улыбаюсь во весь рот:

– Когда поедем?

Она пожимает плечами:

– Завтра с утра?

– Или! – Я поднимаю вверх указательный палец. – Или мы можем поехать, ну… прямо сейчас.

Валери изумленно прищуривается, поникнув:

– Прямо сейчас?

– Ну или через час. Или два. Но мне кажется, лучше выехать сегодня.

– Почему?

– Потому что мне нужно выбраться отсюда. И чем раньше, тем лучше.

Я внезапно вспоминаю, что Коннор тоже хочет поехать. Черт, надо было отрепетировать речь заранее. – И… это, можно, Коннор поедет с нами?

Валери смотрит на меня с непроницаемым выражением лица:

– Ты хочешь взять Коннора?

– Он тоже переживает.

– Ты хочешь взять Коннора в поездку, хотя сказала, что собираешься провести больше времени со мной? В мою крошечную студенческую квартиру?

– Угу.

Мы смотрим друг на друга.

– Зачем? – спрашивает она, когда я ничего не говорю.

– У него редко получается куда-то выбраться. – Я сама удивляюсь, как быстро нахожу ответ. – Ухаживает за мамой, сама знаешь. Короткая вылазка вроде этой будет просто идеальна. И он тоже никогда не был в Йорке.

На самом деле я понятия не имею, бывал ли Коннор в Йорке.

– Это чудесная возможность.

Валери долго молчит, зорко наблюдая за мной, словно пытаясь прочесть мысли.

– Иден, – говорит она мягко. – Иден, ты думаешь, Бонни может быть где-то рядом с Йорком? Ты пытаешься найти ее?

Я бысто трясу головой. Валери не должна догадаться! Мы ведь еще даже из Ларкинга не уехали.

– Нет, нет, совсем. Я знаю, что в Йорке ее нет.

ЧЕРТ. Я вижу искру, вспыхнувшую во взгляде Валери, и знаю, что она отметила, как я сказала «знаю». Черт, черт, черт.

– Да? – спрашивает она нарочито небрежным тоном.

– В газетах так говорят. Да? В последний раз их видели в Уэльсе.

– Точно… – медленно отвечает она. – И это чистое совпадение, что ты хочешь отправиться в случайное место на карте вот прямо сейчас?

– Ага. И не такое оно и случайное. Там твой универ. Я же не в Уэльс прошу нас отвезти.

Валери медленно, вдумчиво вдыхает, покусывая нижнюю губу и по-прежнему пристально за мной наблюдая.

– Я поговорю с мамой, – отвечает она наконец. – Посмотрим, что она по поводу всего этого думает, ладно?

– Ладно, – говорю я, пытаясь не выдать волнения. – И мы сразу поедем, когда она согласится?

– Если она согласится, – говорит Валери, вставая. – Тогда мы уложим вещи и сразу поедем.

Мне снова хочется ее обнять, но я сдерживаюсь. Когда она уходит из комнаты, я достаю телефон и пишу Коннору: Ожидайте вызова!

18

Валери какое-то время проводит за закрытыми дверями комнаты Кэролин. Не знаю, что она рассказала ей, но в итоге согласие получено, и это самое главное. Кэролин даже не пытается меня расспрашивать; не приподнимает вопросительно брови, удивляясь странной поспешности; не переспрашивает, не слышно ли чего от Бонни.

Вместо этого Кэролин пакует нам «пикник в машину». Она проверяет, взяла ли я пижаму и зубную щетку. Хлопочет, запихивая в рюкзак учебники для экзаменов. Говорит, как прекрасно, что я хочу провести время с Валери.

Я изо всех сил пытаюсь не чувствовать себя виноватой.

Как и обещано, дома мы не задерживаемся. Однако сначала Валери надо съездить в библиотеку вернуть пару книг, по которым она готовилась, и у меня остается свободных полчаса. Все это время я пытаюсь добиться от Бонни их точного местоположения, но удача мне не улыбается.



Я: Где вы сейчас?

Плющ: Такой маленький домик в конце улицы. Нам его сдал тот, кто сам его снимает, так что это большая тайна  )

И ДЕШЕВО! Прямо совсем дешево. Окно гостиной заколочено, а внутри пустовато, ну, понимаешь. Но мне все равно нравится!

И омг, тут недалеко котокафе, которое называется «ДОМ КОШАЧЬИХ КОРОЛЕЙ». КОШАЧЬИХ КОРОЛЕЙ!! Такая милота.

Я: Ну да, миленько.

Плющ: Я пока туда не ходила. Но Джек говорит, что мы пойдем прямо перед отъездом. Если нас опознают, то нам все равно уезжать!

Я: Вы уже собираетесь уезжать???

Плющ: Не прямо сейчас. Наверное, через несколько дней. Тут хорошо прятаться: никто не обращает на нас внимания. Затаимся, пока слухи не утихнут.

Я: Да, хорошая мысль. Останьтесь там на несколько дней.



Я боюсь, что слишком насяду на нее с адресом и спугну, поэтому я решаю подождать и поговорить с Коннором. Да и Валери кричит снизу, что готова, так что я перебрасываю сумку через плечо и сбегаю по ступенькам.

– Хорошей дороги, и держите меня в курсе, – говорит Кэролин Валери. Они стоят в открытом дверном проеме, и Валери вращает в руках ключи. Когда я подхожу, Кэролин улыбается и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки. – Отдохни как следует, ладно?

Мы уезжаем около трех, и это отлично: сможем уехать подальше до часа пик. Должны добраться до Йорка к восьми. Наверняка еще даже не стемнеет.

И все же, когда мы подъезжаем к дому Коннора, я наблюдаю с нетерпеливой тревогой за тем, как он бежит по дорожке с вещмешком в одной руке и бутылкой воды в другой. Столько всего может пойти не так! Что, если на шоссе будет огромная пробка, и мы простоим в ней несколько часов – или, что еще хуже, придется разворачиваться и ехать домой?

– Привет, Валери, – говорит Коннор, залезая на заднее сиденье. – Спасибо, что разрешила присоединиться.

– Да не благодари, – отвечает Валери. – В тесноте, да не в обиде, так?

Я пристально смотрю на нее. Сарказм? Но она так невинно улыбается. Не может быть. Валери МакКинли никогда не делает саркастических замечаний. Да?

Коннор тянется вперед, чтобы чмокнуть меня в щеку, пока Валери заводит двигатель и выезжает на дорогу.

– Эй, – говорит он. – Я проверил по картам: до самого Йорка никаких пробок.

Я поворачиваю голову, чтобы он увидел мою улыбку. Коннор просто чудо. Настоящее, живое чудо. Я не говорю этого, потому что рядом сидит Валери, но, видимо, он и так понял: он радостно фыркает, пристегивая ремень. Такой милый.

Когда мы выезжаем на главное шоссе из Ларкинга, у меня гудит телефон. Тысяча восклицательных знаков – и еще больше грустных смайликов. Дейзи.

– Дейзи расстроилась, что мы уехали без нее, – говорю я Валери, не в силах сдержать радостную улыбку. В ответ я шлю объятия и уверения, что в следующий раз она поедет с нами.

– Ав-в-в, – произносит Валери. – Бедненькая Дейз. Не привыкла, что сестры ее игнорируют.

Я смотрю на нее, но она улыбается: видимо, это прозвучало серьезнее, чем она хотела.

– Дейзи не любит, когда ее игнорируют, – говорю я.

– Скажи, что мы привезем ей фирменную толстовку из Йорка, – предлагает Коннор с заднего сиденья.

Если все пойдет по плану, то я привезу из путешествия не толстовку, а Бонни, но я все равно отвечаю кивком и улыбкой. Кто знает, может, у нас будет время посетить универ Валери и там мы сможем купить подарок для сестренки.

– Так здорово, – говорит Валери с улыбкой. – Покажу тебе свой университет, Иден. – Она замолкает. – И тебе, Коннор.

– Отлично! – радостно отвечает Коннор. – Там ведь еще где-то замок есть, да?

Я оглядываюсь через плечо и пристально смотрю на него, пытаясь напомнить, что мы не собираемся останавливаться в Йорке надолго. Он только улыбается в ответ.

– Ага, – говорит Валери. – Такого в Йорке полно. Старые городские стены! Можем походить возле них, если тебе интересно.

– Отлично! – снова говорит Коннор. – А почему ты выбрала Йорк?

Я перестаю слушать, откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю, как мимо проплывают дорожные знаки. Вот мы выезжаем из Ларкинга. А теперь из Кента.

Мы останавливаемся на заправке, и заправляется скорее Валери, чем машина: она покупает огромную кружку кофе. Когда мы выезжаем на главное шоссе, то попадаем в небольшую пробку, но помимо этого первая пара часов дороги проходит гладко. Валери с Коннором беседуют про подготовительные курсы в университет и про то, кем потом сможет работать Коннор, если будет изучать птиц. Мне добавить к разговору особо нечего, поэтому я просто смотрю на дорогу и думаю о Бонни. Если конкретнее, то о ее адресе. «Дом на краю улицы в Глазго» – зацепка не самая большая, даже если учесть котокафе поблизости. Но пока мы сидим в машине с Валери, я не могу ни написать Бонни, ни попросить Коннора о помощи, поэтому я стараюсь отвлечься от этих мыслей. Как-нибудь да раздобудем злосчастный адрес.

В следующий раз мы останавливаемся размять ноги около пяти. Все идет точно по расписанию. Валери находит место на парковке, мы выбираемся на несколько минут из машины и вспоминаем, как пахнет свежий воздух. Я прыгаю на месте, размахивая руками.

– Не голодны? – спрашивает Валери, глядя на меня.

Она открыла дверь, свесила ноги наружу и села, сосредоточенно нахмурившись и набрав что-то в навигаторе.

– Да не очень, – отвечаю я. – А ты?

– Тоже нет, но я пытаюсь понять, лучше нам поесть сейчас или когда приедем в Йорк. Мы доберемся где-то к восьми. Не слишком поздно? Взяли бы пиццы…

– Мне нормально. – Я пожимаю плечами.

Мне сложно думать о еде: во-первых, с нами еда, которую собрала в дорогу Кэролин, а во-вторых, мне подводит живот от тревоги.

– Коннор?

– Могу подождать.

– Отлично, значит, подождем. Я быстренько сбегаю и возьму чего-нибудь попить. Сейчас вернусь.

Я наблюдаю, как она трусцой направляется к магазину, и потом поворачиваюсь к Коннору:

– Эй, как бы мне узнать адрес Бонни, не спрашивая ее напрямую?

Он поднимает взгляд от телефона:

– А у тебя еще нет ее адреса?

Я трясу головой, чувствуя, как наливаются жаром мои щеки. Это ведь не такая большая проблема, правда? Мы узнаем адрес, так или иначе.

– А почему просто не спросишь?

– Она точно что-то заподозрит. Что, если они уедут из Глазго и не скажут, куда отправились?

Он долго смотрит на меня, и на секунду мне кажется, что я его раздражаю.

– Идс, ты не подумала об этом до того, как мы отправились на машине через всю страну?

– Мне было о чем подумать! – начинаю я оправдываться. – Ну, логистика и все такое.

– Адрес – это и есть логистика, – говорит Коннор. – Ты знаешь хоть что-то конкретное о том, где они находятся? Какие-то детали?

– Недалеко от них есть котокафе.

Коннор изумленно приподнимает брови:

– Она сбежала из дома, и ты одна знаешь, где она, и Бонни рассказала тебе только про котокафе?

– Ага, она сказала, что это очень мило. Называется «Дом Кошачьих Королей».

– Девчонки, – бормочет он.

– Что-что?

– Валери возвращается, – говорит он. – Я погуглю это кафе и посмотрю, прояснится ли что-нибудь.

Я поднимаю взгляд: Валери выходит из магазина и направляется к нам с одноразовой чашкой кофе в руке.

– Ты пьешь очень много кофе, – говорю я, когда она доходит до машины.

– А что, что-то не так? – спрашивает она, открывая дверь и садясь внутрь.

– Ничего, просто говорю. – Я тоже залезаю обратно.

Валери закатывает глаза:

– Ну да.

Она возится с рычагом переключения передач и заглядывает в зеркало заднего вида, выезжая с парковки.