Роуз Саттон прыснула, Маргарет Нэш громко рассмеялась, не удержался от смеха и викарий.
Мисс Краббе, впрочем, как и можно было ожидать, осталась недовольна. Она негодующе фыркнула и заявила:
— Все эти погрязшие в политике дамы вечно торопятся со своим осуждением. А уж социалисты и подавно, тем вообще не угодить.
— Видите ли, мисс Краббе, — осторожно заметил викарий, — дело в том, что мисс Поттер не имеет отношения к политике, она художница, причем весьма известная художница. Она пишет книги для детей и сама же их иллюстрирует. — Он взял в руку экземпляр «Пирога и противня». — Вот ее последняя книжка, она вышла на прошлой неделе.
— Что ж, надеюсь, она хотя бы в свои сочинения не включает социалистические идеи. — Мисс Краббе опустила подбородок и пристально посмотрела на викария поверх очков в золоченой оправе: именно таким взглядом она обычно пронзала первоклашек. — Это было бы особенно опасно, поскольку она осмеливается утверждать, что люди похожи на животных. Какой пример она подает детям!
— По-видимому, мне не следовало упоминать об этом, — сказала Грейс, виновато взглянув на Димити.
Снова звякнул колокольчик, и через мгновение Эльза открыла дверь и с особой торжественностью провозгласила:
— Мисс Поттер… и миссис Крук. — А затем повернулась к Димити, которая в уме лихорадочно пересчитывала гостей, и поделилась своими ближайшими планами: — Принесу еще чашек и чайник кипятка, мэм.
Димити было поспешила приветствовать почетную гостью, но вперед выступила Матильда Крук.
— Я сказала мисс Поттер, что вам по душе, когда за чаем народу много, — заговорила она с порога, — и вы не станете браниться, если и я забегу на минутку. Чем народу больше, тем веселее — так моя матушка говаривала. Мы тут в Сорее особо не чинимся. — Матильда обвела взглядом небольшую комнату, полную гостей. — Вы только гляньте, мисс Поттер, сколько людей понабилось! Вот славно, что все пришли! — Приняв на себя таким образом роль радушной хозяйки, миссис Крук подошла к столу и взяла последнюю чашку.
Несколько последующих мгновений были заполнены неясным гулом, какой обычно сопровождает появление почетного гостя. Впрочем, в данном случае этот гость, вернее, гостья, робко жалась к двери, и по ее виду можно было сделать безошибочный вывод, что больше всего на свете она хотела бы поскорее сбежать. В конце концов, однако, мисс Поттер усадили в кресло у камина, собравшимся удалось ей представиться, Эльза принесла чашку с блюдцем и чайник, а Димити раздала последние пирожки и бисквиты. Роуз Саттон поблагодарила мисс Поттер за книгу, полученную ее малышкой Лиззи, Маргарет Нэш сообщила, что Клара Дженнингс успела рассказать одноклассникам, как мисс Поттер дала ее кошке премилое имя — мисс Полина Полба, а викарий попросил мисс Поттер подписать для его племянницы книжку «Пирог и противень», которую и сама сочинительница еще не видела.
— Детали на ваших иллюстрациях просто поразительны, — сказал восхищенный викарий, когда мисс Поттер закончила надпись на форзаце. Он раскрыл книгу на третьей странице: — Взять хотя бы эту дверь почты — точность потрясающая, до последней завитушки на наличнике оконца.
— Но у дорожки-то здесь тигровые лилии, а они ведь взаправду растут у Лидии Доулинг! — воскликнула Матильда Крук, заглядывая в книгу через правое плечо мисс Поттер. — И уж больно они высокие, лилии-то, чуть не с дверь ростом.
Мисс Поттер эти замечания привели в замешательство.
— Мне хотелось, чтобы дверь на рисунке казалась меньше, — пояснила она, — размером с собачку. Лилии тут задают масштаб.
— Так это ж с толку сбивает, — недовольно заметила Матильда. — Нет уж, пусть на картине все будет как в жизни.
— Это вольность художника, Матильда, — пояснила Маргарет Нэш. — Вещи на картинах никогда не бывают в точности такими, как в жизни.
— А вот гостиная Берты Стаббс, — поспешил продолжить викарий, переворачивая страницу. — И Герцогиня, собака Миранды Роллинс, тянется к дверце буфета за пирогом. Здесь все очень точно нарисовано, даже эта красная подушечка на кресле миссис Роллинс. — Он перевернул еще одну страницу. — А вот Герцогиня с Пышкой, кошкой Берты Стаббс, — ее сразу узнаешь, хотя в книге она названа Рябая Риби, — сидят себе и лакомятся пирогом.
Тут над левым плечом мисс Поттер нависло хмурое лицо мисс Краббе.
— Но здесь вовсе не Герцогиня, — осуждающе заметила она, указывая пальцем на рисунок. — Это Чернушка — шерсть у нее черная, а у Герцогини шерсть коричневая. И вовсе незачем было менять кличку кошки, уж если рисовать с натуры, так все следует воспроизводить с абсолютной точностью.
Димити заметила, что к этому моменту щеки мисс Поттер стали пунцовыми.
— По-моему, — поспешила мисс Вудкок на помощь Беатрикс, — имя Герцогиня лучше подходит для героини книжки, чем Чернушка. И Рябая Риби очень мило звучит. — Затем Димити поторопилась сменить тему. — Вы ведь нынешним утром совершили прогулку по Ферме-На-Холме, мисс Поттер. Оправдались ли ваши ожидания?
— О да! — ответила Беатрикс. — Место очень красивое. Мы с мистером Дженнингсом обсудили, что на маслобойне и в свинарнике нуждается в починке. Ну а чуть позже надо будет расширить сад и огород.
Мисс Краббе пересела на диван рядом с Маргарет Нэш.
— Я думаю, Дженнингсы съедут, — сказала она, недовольно поджав губы. — Только вот куда? Что-то я не слышала, чтобы в округе сдавались в аренду дома.
Мисс Поттер взглянула ей прямо в глаза.
— Я попросила их остаться на ферме, — сказала она, — хотя нам придется подумать, как быть с жильем.
Роуз Саттон набралась смелости и вступила в разговор.
— А не смогут ли они взять дом мисс Толливер? Вы, наверное, слышали, она скончалась на прошлой неделе — так неожиданно, так загадочно.
Мисс Поттер закашлялась.
— Да, я знаю, — сказала она тихо. — Меня поразило это известие.
— От чего она умерла? — спросила Роуз, обращаясь к Димити. — Может быть, вы что-нибудь слышали?
— Всем охота узнать, — многозначительно сказала Матильда. — Она ж ни дня не хворала.
— Доктор Баттерс сказал, что у нее случился сердечный приступ, — ответила Димити, взяв в руки поднос с бисквитами, только-только внесенный Эльзой. — Еще пирожное, викарий?
— Стало быть, это не от яда, — с нервным смешком заметила Роуз. — Интересно же, право, тем более, все случилось так неожиданно. — Она снова засмеялась и оглядела присутствующих. — Такие вопросы Шерлок Холмс задает.
Димити подняла глаза на Эльзу, которая с чайником в руке стояла рядом и сосредоточенно прислушивалась к разговору.
— Спасибо, Эльза, — сказала Димити, взяв у нее чайник. — Пока достаточно. Эльза с неохотой удалилась.
— Я-то думала, Роуз, — заговорила мисс Краббе, — что хлопоты с детьми не оставляют вам времени на чтение дурацких детективных историй.
— Да ведь они такие интересные, мисс Краббе, — возразила Роуз. — Тайны-то все любят. Ну и развлечься немного — какой тут грех.
— Грешно попусту тратить время, — строго сказала мисс Краббе. — Чтение призвано развивать ум, а не служить развлечением. Вот, скажем, я сейчас читаю замечательную книгу о генеалогии под названием… — Она сдвинула брови. — Вот незадача! Не могу точно вспомнить заглавие, и автор что-то вылетел из головы — весьма странно, обычно я запоминаю имя автора. Но книга так обогащает, так обогащает — никакого времени не жаль. Я уже рекомендовала ее своим сестрам, и…
— Боюсь, заполучить Дом-Наковальню Дженнингсам не удастся, — срочно вмешалась Димити, ибо мисс Краббе демонстрировала все признаки надвигающейся пространной лекции. — Мистер Робертс заломит за него несусветную цену.
Разговор перешел на другие деревенские дела. Матильда Крук сообщила, что ее куры стали неожиданно хорошо нестись для этого времени года, а потому, если у Димити возникнет нужда в крупных коричневых яйцах, пусть она присылает к ней Эльзу с корзиной. Маргарет Нэш вполголоса пообещала дать Роуз Саттон почитать «Возвращение Шерлока Холмса», вышедшее не более месяца назад. А викарий доверительным шепотом осведомился у Грейс Литкоу, не заметила ли та отсутствие на привычном месте приходской книги и нет ли у нее предположений, куда она, то есть книга, могла подеваться.
— Приходская книга? — удивилась Грейс. — Боже правый! Не имею ни малейшего понятия. Не думаете же вы, что кто-то ее взял?
— Боюсь, это единственное объяснение. — Викарий тяжко вздохнул. — Но я ума не приложу, кому и зачем может понадобиться приходская книга. Я еще мог бы понять исчезновение чаши для причастия — вещь серебряная и старинная. Но это всего лишь книга, и я в полной растерянности.
— Конечно же вы не хотите поднимать тревогу, — сказала Грейс. — Но не следует ли все же поспрашивать кое-кого? Без шума, разумеется.
Викарий взглянул на мисс Краббе, которая усердно заталкивала в рот последний кусок бисквита.
— Не спросить ли у мисс Краббе? Ее сестры часто бывают в церкви, ведь они обе состоят в Обществе любителей хорового пения. А она могла…
— Еще чашку чая, викарий? — спросила Димити, совершающая очередной обход гостей с чайником в руке.
Перемены в теме беседы принесли Беатрикс облегчение — ведь меньше всего она ожидала оказаться в центре внимания столь представительного общества. Чувствовала она себя крайне неуютно, особенно когда мисс Краббе и миссис Крук начали высказывать столь глупые замечания по поводу ее рисунков. Однако теперь все были заняты разговорами на другие темы, и она могла просто наблюдать и слушать в свое удовольствие. Роуз Саттон пришлась ей по душе (Беатрикс и сама жадно проглатывала все истории о Шерлоке Холмсе), так же как и Маргарет Нэш, производившая впечатление женщины трезвой и практичной. С Грейс Литкоу и Димити Вудкок она уже встречалась и хотела бы узнать обеих получше, а вот такого желания в отношении Матильды Крук, также ей знакомой, она не испытывала. Что касается мисс Краббе…
Беатрикс подавила улыбку. Седые волосы, предлинный нос и укоризненный взгляд делали мисс Краббе похожей на рассерженную старую аистиху, которая позабыла, куда она положила только-только принесенного новорожденного, и не желает в этом признаваться.
Учитывая ее пристрастие к рассказам о Шерлоке Холмсе, можно было ожидать, что Беатрикс заинтересовала бы и беседа, имевшая место на кухне, где за начисто выскобленным сосновым столом собрались три приятельницы. Эльза Грейп угощала чаем своею невестку Берту Стаббс, школьную уборщицу, и Ханну Брейтуэйт, жену местного констебля. Подобно Эльзе и Ханна, и Берта отличались здоровым любопытством. Поскольку в деревне редко происходило что-либо примечательное, любое выходящее из ряда вон событие — пропажа коровы, покупка новой шляпки, рождение или смерть — становилось темой оживленного обсуждения.
— От яда! — воскликнула Берта Стаббс, и в голосе ее в идеальной пропорции смешались леденящий кровь ужас и безыскусная радость. Вопль этот прозвучал сразу после того, как Эльза передала им слова Роуз Саттон, подслушанные в гостиной.
— От яда? — с сомнение повторила Ханна Брейтуэйт. — Будет тебе, Эльза. Мистер Брейтуэйт про яд ничего такого не говорил, а уж он-то знал бы, констебль как-никак. Умри она от яда, он бы точно знал.
— Я и не говорила, что мисс Толливер померла от яда. — Эльза села к столу и взяла чашку. — Я только и слышала, что Роуз сказала, будто ей интересно узнать, как оно было. А доктор Баттерс вроде бы думает, что не яд это вовсе. Он капитану Вудкоку сказал, что сердце у мисс Толливер остановилось, и все тут. — Она помолчала. — А все ж таки чудно. С чего бы это сердцу взять и остановиться? Должна же быть какая ни то причина?
— Стало быть, доктор Баттерс не знает, с чего оно остановилось, и все тут, — сказала Берта Стаббс авторитетно, взяв последний пирожок с грушевым вареньем. Она отщипнула кусочек и дала Пышке, которая не отпустила хозяйку одну и сидела сейчас под столом, чуть прикрытая краем скатерти.
— Благодарю, — вежливо сказала Пышка. Эльзины пирожки она ценила весьма высоко, а потому захаживала к ней на кухню при всяком удобном случае.
— Доктор — и не знает? — спросила Ханна, сдвигая брови. — Да такое всем докторам знать положено.
— Яды-то и секретные бывают, — сказала Берта таинственным шепотом. — А можно и нечаянно отраву проглотить или еще как. Помните, как помер старый мистер Дэвис из Колодезного Дома? Который уж год пошел. Тогда говорили, что он, мол, отравился по нечаянности. Сноха подала ему чай, а в нем были листья наперстянки, вот сердце у него и остановилось. — Берта насупилась. — Ясное дело, был слух, будто она ему нарочно этот чай заварила, старик-то болел и очень уж мучился. Ее и к судье в Хоксхед таскали, и доктор Баттерс там выступал, да только присяжные так и не поняли, то ли хотела она его убить, то ли по нечаянности все вышло. Отпустили ее тогда. Такой вот циндент приключился.
— Инцидент, что ли? — спросила Эльза.
— А хоть бы и так, — согласилась Берта, махнув рукой.
Впрочем, Пышку больше заинтересовали другие слова Берты.
— Наперстянка? — воскликнула она. — Батюшки-светы! Да у мисс Толливер в саду, у самой дорожки, целая поляна этой наперстянки!
Эльза нахмурилась.
— А ведь вспомнила я, мисс Толливер как-то мне говорила, что пьет наперстянку — она, мол, сердце укрепляет. И еще сказала, что очень осторожно надо заваривать, чтоб не навредить. Так что вряд ли она сама по случайности это сделала. Уж если отравилась она, как Берта говорит, так это кого другого работа.
— Да я и не говорила, что она точно отравилась, — сухо возразила Берта. — Я всего-то выказала расположение.
— Высказала предположение, — поправила Пышка.
Ханна покачала головой.
— Да кто ж такое мог сделать? И зачем? Она ж добрейшей души была, мисс Толливер.
— Кто, говоришь, и зачем? — Эльза обвела подруг взглядом, изобличающим компетентного человека. — Ты что, газет не читаешь? Люди друг дружку убивают, когда думают какую ни то выгоду получить.
Берта наклонилась ближе к собеседницам.
— Этот жирный племяш из Кендала, к примеру, получает и дом, и все денежки, что у нее были. Генри Робертс его звать, мануфактурой торгует. Кому ж, как не ему, это сделать, а?
Пышка так взволновалась, что прыгнула на колени к Берте и уставилась прямо в лицо хозяйке.
— Да этого самого Робертса я и видела на днях, когда ночью охотилась. Он хотел влезть в Дом-Наковальню через заднее окошко.
— Наслышана я про него, — заметила Эльза. — Мисс Толливер как-то говорила мне, что сестринская половина семьи очень до ее денег охоча, да только ни гроша они от нее не получат, ни от живой, ни от мертвой. — Она сложила руки на животе и откинулась на стуле с чувством удовлетворения. — Так и сказала: ни от живой, ни от мертвой.
— На пол, Пышка, — Берта сердито прогнала кошку с колен. — Веди себя как следует в чужой-то кухне. — И продолжала, повернувшись к Ханне: — Неужто констебль Брейтуэйт ни словечка не сказал про то, как она умерла?
Пышка раздраженно мяукнула.
— Эх, Берта Стаббс, хоть бы один-единственный раз ты попыталась меня понять! Я же твержу тебе, что этот Робертс пытался залезть в Дом-Наковальню!
— Ни словечка, — ответила Ханна. — Но я его спрошу, право слово, сегодня же за ужином. — Она посмотрела на Эльзу и сменила тему. — А что ты думаешь про мисс Поттер, Эльза? Я поутру в лавке встретила Бекки Дженнингс, так она мне сказала, что мисс Поттер просила их остаться на ферме.
— Ох уж эти люди! — с досадой воскликнула Пышка. — Что толку с вами говорить. — И она покинула кухню, подрагивая кончиком гордо поднятого хвоста в знак крайнего раздражения. Впрочем, у крыльца она остановилась, села, обвив хвостом передние лапы, и, вполуха слушая доносившийся из кухни разговор, предалась созерцанию жука, который задумчиво полз по мощенной плитняком дорожке.
— Мне мисс Поттер по душе, — одобрила Эльза. — Милая и простая, если я понятно выражаюсь. Не слишком много думает, как уж она другим покажется.
Пышка между тем протянула лапку и перевернула жука на спину. Ей всегда нравилось наблюдать, как жук лихорадочно перебирает в воздухе крошечными ножками.
— А я вот что про нее вспомнила, — сказала Берта. — Она у меня в гостиной буфет рисовала. И кошку мою тоже. — Берта покачала головой. — Ну не чудно ли? Мне-то казалось, что такая богатая лондонская дамочка о прическах да о платьях думать должна, а не об кошках да буфетах.
Пышка снова поставила жука на ноги и стала смотреть, как он в ужасе бегает по кругу. Чего-чего, а мозгов у жуков нет. Они такие забавные.
— Она эту твою кошку вставила в свою последнюю книгу, — сказала Эльза. — Прям один в один, как живая. Сама-то я не видела, да они там в гостиной говорили. Хотя имя у нее другое — Рябая Руби или что-то такое.
— Неужто мою кошку? — Берта расплылась в счастливой улыбке. — Пышку мою серую?
Пышка оставила в покое жука и вернулась на кухню.
— Чистая правда, — заявила она гордо. — Мисс Поттер сама мне сказала.
— Да-да, твою, — подтвердила Эльза. Она опустила глаза на Пышку, которая терлась боком о ножку стула. — Забавные они, кошки. Словно знает, что о ней говорят.
— Подумать только, Пышка в книгу попала. — Берта в удивлении качала головой. — Надо бы купить книгу эту и послать моей двоюродной сестре Рут. Она-то все хвастает, что за красавица ее персидская кошка, а та мышей ловить не хочет, наши сорейские куда проворнее. — Берта посмотрела на Пышку и громко рассмеялась. — А ты что думаешь, Пышка? Прославилась! Рут-то позеленеет от зависти, не станет больше хвастать этой своей дурой-персиянкой.
— Что ж, приятно, конечно, когда твои достоинства получают должную оценку, — довольным тоном проурчала Пышка. — Но я не стану так уж этим гордиться, скромность украшает кошку.
— Так что, останутся Дженнингсы на ферме? — поинтересовалась Эльза. — А то у меня есть холостой двоюродный брат, он был бы не прочь там поработать.
— Холостяк не подойдет, — заметила Берта, покачав головой. — Мисс Поттер не станет жить в доме с мужчиной — негоже это, даже если она и старая дева. И чего это она замуж не выходила? Уж у такой-то богатой небось от женихов отбоя не было.
Ханна недовольно нахмурилась.
— Бекки говорит, мистер Дженнингс и хотел бы остаться, да все дело в доме. Мисс Поттер хочет сама там жить, и кто ж ее осудит, деньги-то за ферму она платит. Но коли она въедет в дом, куда ж Дженнингсам деваться?
Эльза удовлетворенно вздохнула и налила всем троим еще по чашке чая. Так приятно было обсудить столько интересных тем, да еще за один присест.
7
У Табисы Дергуньи появляется блестящая идея
У Пышки тоже была весьма важная и интересная тема для обсуждения, и она рыскала по деревне до тех пор, пока не обнаружила Табису Дергунью и Плута на огороде Зеленой Красавицы. Они лениво лежали на травке и наблюдали за тем, как Эдвард Хорсли строит загон для животных мисс Поттер. В точных и лаконичных словах Пышка сообщила друзьям, что именно они с рыжей кошкой видели в саду за Домом-Наковальней, что было сказано на кухне в Береговой Башне об отравлении и что она сама знала о наперстянке, растущей в саду мисс Толливер. Само собой разумеется, она не забыла упомянуть, что мисс Поттер вставила ее в книгу, хотя и обошла молчанием перемену имени героини.
Табиса Дергунья села прямо, прищурилась и прижала уши.
— Тебя вставили в книгу? С какой стати?
— Полагаю, потому, что я умна. — Пышка подняла лапу, любуясь своими острыми когтями. — Ну и конечно же мне нет равных в ловле мышей.
— Положим, мышей ты ловишь не лучше меня, — возразила Табиса. — Этой ночью в кладовке миссис Крук я поймала двух.
— Подумаешь! — отпарировала Пышка. — На днях мы с рыжей…
— Девушки! — тявкнул Плут. — Прекратите пустую болтовню сию же минуту! Пышка, ты уверена, что в Дом-Наковальню пытался пробраться именно Генри Робертс? Я, конечно, знаю, что кошки могут видеть в темноте, но в последние ночи темень была хоть глаз выколи.
Пышка не спешила с ответом, врать ей не хотелось.
— Ты прав, темень была жуткая, — согласилась она. — Я видела низенького мужчину, очень толстого, который пытался протиснуться в заднее окошко дома. Ну кто еще это мог быть, если не Робертс?
— Так все же, влез он в дом или нет? — спросил Плут.
— Этого я не знаю, — сказала Пышка, чувствуя, что переходит от нападения к защите. — Как раз в это время мимо прошмыгнула полевка, и я на несколько минут отвлеклась. — Полевка оказалась жирной и вкусной, так что отвлеклась она не напрасно. — Когда я снова взглянула на окошко, его там уже не было.
— Ты говорила об отравлении, — сосредоточенно сказала Табиса. — Расскажи поподробней.
Пышка окинула Табису недовольным взглядом.
— Я сказала все, что знала. Они там толковали, могла ли мисс Толливер отравиться наперстянкой, и если могла, то был это несчастный случай или…
Закончить фразу ей не пришлось. Табиса резко ударила хвостом по земле и гневно посмотрела на Пышку.
— Да я совершенно уверена, что мисс Толливер не могла отравиться случайно. Это правда, она принимала наперстянку, но прекрасно знала об опасности и была особенно осторожна. — Табиса вздохнула. — Я уже говорила, перед смертью мисс Толливер ела кекс, который ей кто-то прислал, и читала письмо. Никаких лекарств в тот вечер она не принимала и выглядела вполне здоровой. Она была очень довольна тем, как прошел ее день рождения.
— А письмо это пришло вместе с кексами? — поинтересовалась Пышка.
Табиса задумалась.
— Пожалуй, нет. Если мне не изменяет память, эти кексы пришли накануне дня рождения, а письмо — как раз с дневной почтой.
— А уж не… — Плут сосредоточенно замолчал, наклонив голову набок.
— Что ты хотел сказать? — спросила Пышка. Она знала: когда Плут принимает такую позу, у него на уме что-то важное.
— А уж не положил ли кто-нибудь в эти кексы чего-нибудь такого… — Плут мрачно замолчал. — Помните старого Эбенезера, пастуха с Вороньей Скалы? Он положил отраву в дохлую овцу и так прикончил лисицу с тремя лисятами. — В голосе Плута звучала ярость — ведь таких терьеров, как он, разводили специально для охоты на лис, и Плут в охоте не раз участвовал. Он научился любить лис, живущих на холмах: они давали возможность собакам носиться за ними и дарили охотникам сладостное чувство погони. Сама мысль о том, что кто-то отравил лису, вызывала у него отвращение.
Пышка повернулась к Табисе — она чувствовала, что в словах Плута есть нечто, о чем стоит серьезно подумать.
— Табиса, кто прислал эти кексы? Уж не Робертс ли?
— Ума не приложу, — ответила Табиса. — Я была очень расстроена смертью мисс Толливер, и мне не пришло в голову взглянуть на пакет, чтобы узнать, от кого он.
— Ну, адрес ты бы все равно не прочла, — сказала Пышка. Она прихлопнула мотылька, севшего на былинку у ее ног. Пышку бесило, когда Табиса напускала на себя важность.
Табиса презрительно подергала усами.
— Да будет тебе известно, Пышка, что я провела немало часов, сидя на спинке кресла мисс Толливер, когда она читала вслух деревенским детишкам. Возможно, я не смогу прочесть каждое слово в отдельности, но догадаться о смысле написанного мне вполне по силам. — Табиса потянулась, демонстрируя рыжие пятна. — У меня появилась идея. Хотите ее услышать?
— Конечно, хотим, — живо отозвался Плут. Он всегда был готов к новым приключениям. — Говори, что у тебя на уме!
Пышка промолчала. Она сожалела, что не догадалась заглядывать через плечо миссис Стаббс, когда та по вечерам читала вслух мистеру Стаббсу «Уэстморлендский вестник». Уж если Табиса смогла выучиться читать, то и ей это, конечно, по плечу. Тогда она смогла бы прочесть, что написала про нее мисс Поттер.
— Держу пари, в Доме-Наковальне со дня смерти мисс Толливер ничего не изменилось, — сказала Табиса заговорщицким тоном. — Стоит только взглянуть на этот пакет, и мы узнаем, кто его прислал. Пойдете со мной?
— Дом-то заперт, — возразила Пышка. — А ключ есть только у миссис Литкоу. Я сама слышала, как она сказала это мистеру Робертсу.
— Дом, разумеется, заперт, — сказала Табиса. — Зато я знаю тайный ход.
От волнения Плут трижды тявкнул.
— Потрясающая идея, Табиса! Молодец!
— Нужно подождать, пока стемнеет, — осторожно высказалась Пышка. Она терпеть не могла, когда чья-нибудь идея, а особенно идея Табисы, превосходила ее собственную. — Нельзя допустить, чтобы нас заметили.
— Ну и трусиха ты, Пышка, — усмехнулась Табиса. — Никто и внимания не обратит на собаку и пару кошек. Надо держаться подальше от Большой Родни, и все будет в порядке.
— Заметано! — воскликнул Плут. — Улюлю! — И пес исчез.
Пышка была вынуждена признать, что в голове у Табисы родилась неплохая идея, и, не желая отставать, подлезла вслед за ней под ограду и припустилась вниз по холму.
Проводив их взглядом, Эдвард Хорсли положил на землю молоток и выпрямился.
— И что это на них нашло, — удивился он вслух и покачал головой. — Забавные твари. Иной раз кажется, что не глупее людей.
Для Табисы Дергуньи вылазка к Дому-Наковальне оказалась еще интереснее, чем она могла представить. Не скрывая своей гордости, она показала Пышке и Плуту незаметную дыру в задней стене кухни — это отверстие позволяло Табисе входить в Дом-Наковальню и покидать его, когда ей заблагорассудится. Она первой пролезла в дыру, за ней последовала Пышка. Плут, хотя вход и показался ему тесноватым, тоже протиснулся внутрь без особых хлопот — собаки его породы никогда не упустят случая сунуться в узкую нору.
Погрустнев при виде своего старого жилища, Табиса повела своих спутников через уютную кухоньку, теперь уже холодную, — который день в печи не разжигали огня — и далее по коридору в гостиную. Дом хранил все старые приятные запахи — лаванды, чая с бергамотом, душистого мыла, жидкости с ароматом лимона, которой мисс Толливер натирала мебель. Острая боль пронзила Табису от нахлынувших воспоминаний о счастливых вечерах, проведенных ею в обществе мисс Толливер у камина.
— Похоже, все осталось на своем месте, — заметила Табиса, когда они оказались в гостиной. Но тут же нахмурилась. — Впрочем… — И умолкла.
— Впрочем — что? — спросила Пышка.
— Что-то не в порядке. — Табиса встревожилась, — не могу понять, что именно, но…
— Ладно, — нетерпеливо сказал Плут, — скажи лучше, где кексы?
— Должны быть там, — ответила Табиса. С грацией, удивительной для кошки столь преклонного возраста, она вспрыгнула на стол и обнюхала картонную коробку, в которой не осталось ничего, кроме нескольких крошек. Дорожка таких же крошек обнаружилась и на столе.
— Боюсь, тут не обошлось без мышей. — Табиса недовольно покачала головой. — При мне-то они знали свое место, но стоило мне отлучиться или отвлечься на другие дела, как они были тут как тут.
Пышка окинула Дергунью презрительным взглядом. Табиса тяжело вздохнула. Она хорошо знала, что Пышка, с ее молодостью и ловкостью, не потерпела бы в доме ни единой мыши. Сама-то она полагала, что и мыши время от времени оказываются полезными, и предпочитала налаживать с ними взаимовыгодные рабочие контакты.
Не обладая изяществом Табисы, Плут с трудом вскарабкался на стул и положил на стол передние лапы, поводя носом, как будто взял след. Он втянул воздух и глубокомысленно свел брови.
— Может, здесь и есть какая-нибудь отрава, — сказал Плут, — но я ее не чую. — И он громко чихнул: в нос попала крошка.
На стол рядом с мордой Плута вскочила Пышка.
— Минуточку, — сказала она, подергивая кончиком хвоста. — Если кексы были отравлены, то мыши, которые их отведали, должны были умереть, так?
— Так! — воскликнула Табиса и спрыгнула со стола. — Добежав до угла за креслом, она постучала лапкой по полу и несколько раз повелительно мяукнула. Потом приложила ухо к стене, прислушалась и снова мяукнула.
Плут поспешил присоединиться к ней.
— Ну и что они говорят? — спросил он. Табисе было известно, что Плут не питал к мышам особого уважения, а потому не удосужился выучить их язык.
— Ничего существенного, — сообщила Табиса, кивая собственным мыслям. — Мыши — создания весьма недалекие, только и болтают что о погоде, о еде, о соседях. Но, со всей очевидностью, они ели эти кексы, и никто из них не пострадал. А это означает…
— А это означает, что кексы не были отравлены, — подхватила Пышка, не покидавшая выигрышной позиции на столе. — Следовательно, нет смысла гадать, кто их прислал. Но, Табиса, ты еще говорила о письме, а я как раз вижу перед собой какое-то письмо. — Она положила на него лапу. — Может, оно даст нам ключ к разгадке.
Оказалось, однако, что умение Табисы читать распространяется только на книги, слова же, написанные от руки, оставались ей недоступны.
— Увы, увы, — бормотала она, изучив листок с первой до последней строчки и приступая к исследованию в обратном направлении, — боюсь, мне тут ничего не разобрать. Все эти черточки и закорючки — китайская грамота.
Пышка снисходительно посмотрела на Табису, как бы желая сказать: «Я же тебе говорила!» — но промолчала и только шлепнула по столу серым хвостом.
— Неплохо было бы устроить так, чтобы нам это письмо прочел человек. Нельзя ли…
— Что там за шум? — прервал ее Плут.
— Не иначе этот мерзкий тип, — зашипела Пышка, вздыбив шерстку на спине. — Тот, вчерашний. Видно, снова пытается пролезть в окошко!
— Шум идет не от окна, — заметила Табиса. Несмотря на возраст, слух у нее был не менее острый, чем у Пышки. — Кто-то пытается открыть ключом парадную дверь.
В мгновение ока Плут спрыгнул со стула.
— Я им займусь, кем бы он ни был! Он еще незнаком с моими зубами! Я его так…
— Нет, Плут! — воскликнула Табиса. — Лучше спрячемся и посмотрим, что он замышляет.
Она метнулась за зеленый диван, куда вслед за ней укрылись и Пышка с Плутом. Все трое прижались к полу, стараясь занимать как можно меньше места.
Шум, как выяснилось, производил вовсе не мерзкий тип. Через мгновение дверь отворилась, и в гостиную вошли миссис Литкоу и мисс Поттер. Они говорили о книге, которую миссис Литкоу давала почитать мисс Толливер, — «Путеводитель по Озерному краю» каноника Ронсли — и теперь хотела забрать.
Миссис Литкоу слегка дрожала, пустой холодный дом навевал грусть, а непоправимое отсутствие хозяйки, мисс Толливер, рождало ощущение еще большей пустоты. Она подошла к полке у окна и отыскала свою книгу.
— Вот она, мисс Поттер, — сказала миссис Литкоу, беря том в руки. — Здесь вы найдете красочное описание наших озер и несколько весьма занимательных рассказов о традициях Озерного края. Вам будет интересно, я уверена, тем более что с автором вы знакомы.
— Каноник Ронсли — друг нашей семьи, — подтвердила мисс Поттер, принимая книгу. — Впервые мы встретились, когда мои родители отдыхали в Рее, где он служил викарием, и с тех пор он заглядывает в Болтон-Гарденс каждый раз, когда бывает в Лондоне. Разумеется, я с радостью прочту его книгу.
В этот момент из-за дивана выскочила черно-рыжая кошка, напугав обеих дам.
— Боже милостивый, Табиса! — сказала Грейс, переводя дух. Она сразу узнала кошку старой приятельницы. — Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! Как же ты сюда попала?
— Сейчас не время об этом, — строго ответила Табиса. Со сноровкой, которая сделала бы честь и молодой кошке, она вспрыгнула на стол и положила обе передние лапы на письмо. — Вот что тебе надо прочесть! — скомандовала она.
Грейс протянула руку к кошке.
— Бедняжка, ты оказалась на улице, — сказала она сочувственно. — Знаю, знаю, ты скучаешь без своей хозяйки, как и все мы. Но у Дома-Наковальни теперь другой владелец, а он совсем не тот человек, который захочет держать кошку. — И добавила, обращаясь к мисс Поттер: — Табису возьмет Матильда Крук. Она говорила, что ей в Зеленой Красавице нужен хороший охотник за мышами. Табиса в молодости была знаменитой охотницей. Правда, сейчас постарела, стала немного медлительней.
— Поклеп! — гневно воскликнула Табиса. — Никакой медлительности!
Тем временем мисс Поттер смотрела на письмо.
— Интересно, — тихо сказала она, — извещен ли тот, с кем мисс Толливер переписывалась, о ее смерти. Недавно я сама потеряла… друга и теперь знаю, как важно, чтобы люди узнавали об этом поскорее.
— Да-да, вы правы, — согласилась Грейс, уловив печаль в голосе мисс Поттер и подумав, что́ бы она могла означать. Пересадив Табису на стул, она взяла письмо — бежевые листки дорогой почтовой бумаги, исписанные наклонным женским почерком. — Пожалуй, мне следует связаться с автором. Племянник мисс Толливер вряд ли об этом подумал. — Грейс бегло просмотрела первую страницу, обратив внимание на указанный в верхнем углу адрес. — Письмо от некой Сары Барвик, Камберленд-Лейн, Манчестер. Я пошлю ей записку. — И она положила письмо на прежнее место.
— Но что там написано? — не отступала Табиса, протягивая лапу к бежевым листкам.
Грейс обвела взглядом стол и заметила коробку и крошки.
— Боже правый, Табиса, — сказала она, — ты только взгляни, что тут натворили мыши после твоего ухода. — Она смахнула крошки в пустую коробку. — Заберу с собой и выброшу в мусорное ведро. — И добавила, повернувшись к мисс Поттер: — С мышами в деревне просто беда. Если в доме нет кошки, они чувствуют себя полными хозяевами.
— Да прочтите вы наконец письмо! — Встав на задние лапы, Табиса положила обе передние на стол и замахала хвостом из стороны в сторону, настаивая на выполнении приказа. — В нем может быть разгадка смерти мисс Толливер!
Мисс Поттер подняла на Грейс голубые глаза.
— Вы, конечно, можете счесть мои слова глупостью, — сказала она, как бы извиняясь, — но лучше бы эту коробку сохранить. Разумеется, скоропалительных выводов делать не стоит, однако ведь кто-то за чаем упоминал о яде. Вряд ли в этом предположении есть хоть доля истины, но если кто-либо в деревне подумал об отравлении, то такая возможность, пусть всего лишь в мыслях, но сохраняется.
— Ты слышишь! — закричала Пышка прямо в ухо Плуту. — Я же говорила! Это яд!
— Но ведь мыши сказали… — начал было Плут.
— Да что эти мыши могут знать, — нетерпеливо возразила Пышка. — Тупые создания, не умнее улиток. Может, половина из них уже умерла, а остальные и не заметили.
Грейс усмехнулась, хотя не без тревоги.
— Ну, мисс Поттер, — заговорила она, стараясь придать небрежность своему тону, — не иначе как и вы начитались Шерлока Холмса. Но вам же хорошо известно, как это бывает в деревне, — люди любят посплетничать… — Грейс покачала головой. — У Роуз Саттон разыгралось воображение — послушать ее, так бедную мисс Толливер убили раза два, не меньше. Впрочем, вы правы, коробку я сохраню на всякий случай.
— Письмо! — закричала Табиса и потянулась лапой к мисс Поттер, чтобы схватить ее за рукав своими коготками. — С кексами-mo все в порядке, а вот письмо надо прочитать. И вслух, пожалуйста!
Мисс Поттер с улыбкой обратила на кошку блестящие голубые глаза.
— Как много она может выразить! Я часто думаю, что мои зверюшки понимают меня почти как люди. Так и кажется, что Табиса пытается сказать нам что-то очень важное, правда? — Она перевела взгляд на листки. — Интересно, не читала ли мисс Толливер это письмо, когда у нее случился сердечный приступ. Вы случайно не знаете, была ли эта Сара Барвик другом мисс Толливер?
— Увы, этого я не знаю, — с сожалением ответила Грейс. — Мы были довольно близки с мисс Толливер, но она оставалась человеком довольно скрытным. — Она замолчала, вспомнив, сколько доброты и сочувствия выказала мисс Толливер, когда скончался муж Грейс, викарий, и как многим она обязана их немногословной дружбе.
Мисс Поттер задумчиво кивнула.
— В деревне, наверное, нетрудно заводить знакомства, тут все знают всех. Но смею заметить, что найти истинного друга, которому можно раскрыть душу, очень и очень нелегко.
«Как это верно!» — подумала Грейс, с уважением глядя на мисс Поттер. Именно такого друга она обрела в лице мисс Толливер, с которой делилась своими надеждами и опасениями. Однако встречного потока откровенных признаний не последовало: Грейс была вынуждена признать, что внутренний мир ее старшей подруги до самого конца остался для нее тайной за семью печатями.
— Мне кажется, мисс Толливер так и не нашла такого друга, — отозвалась Грейс. — В этом доме она родилась, здесь и прожила всю жизнь. Она никогда не покидала Сорей, замуж так и не вышла. Она была предана своему престарелому батюшке, человеку с очень тяжелым характером. Мисс Толливер ухаживала за ним до самого конца, это продолжалось лет десять, и никто не слышал от нее ни слова жалобы или недовольства. — Помолчав, миссис Литкоу добавила: — Насколько я понимаю, именно отец не желал, чтобы она выходила замуж.
— Увы, родители бывают чересчур требовательны, — пробормотала мисс Поттер, отводя глаза.
— Вы правы, — согласилась Грейс. Она задумчиво оглядела обстановку комнаты, окна, стены. — У меня возникло странное ощущение, что в этой комнате не все на своем месте. Чего-то не хватает.
— Чего-то не хватает? — повторила Табиса. Она подняла голову и следом за миссис Литкоу обвела взглядом стены. — Вот и мне так показалось. Чего-то действительно…
— По-моему, — спокойно сказала мисс Поттер, — исчезла миниатюра Констебла.
— Констебл? — Грейс была озадачена.
Мисс Поттер протянула руку к пятну на стене над письменным столом красного дерева, на котором стояло несколько фотографий.
— Когда я была здесь в последний раз, миниатюра в позолоченной рамке висела на этом месте.
— Ну конечно! — воскликнула Грейс, направляясь через всю комнату к столу. — Как вы наблюдательны, мисс Поттер! Это был английский сельский пейзаж, в рамке — от силы несколько дюймов в ширину и в высоту. Даже след на стене остался, обои в этом месте не выгорели. — Она нахмурилась и повернулась лицом к Беатрикс. — Но… Констебл? Уж не Джона ли Констебла вы имеете в виду, великого английского пейзажиста?
— Именно его, — сказала мисс Поттер. Ее лицо оживилось, стало почти красивым. — Я узнала его кисть, как только впервые увидела картину. Это произошло несколько лет назад. Видите ли, мой брат Бертрам и я, мы просто обожаем Констебла. Бертрам и сам пишет большие пейзажи, правда, они гораздо мрачнее, чем у Констебла. — Она помолчала и неуверенно добавила: — Вообще-то этот пейзаж надо было чистить. Но картина и так весьма ценная, тем более что миниатюр у Констебла очень немного — насколько я помню, всего девять или десять. Возможно, мисс Толливер боялась доверить кому-нибудь ее очистку.
Еще более озадаченная, Грейс снова посмотрела на стену.
— Констебл, — задумчиво произнесла она. — Вот уж не думала. Да я уверена, что никто в деревне и понятия не имел о ценности картины. — Грейс тревожно замолчала. — Но куда она могла подеваться, в конце концов? Когда мы праздновали день рождения мисс Толливер, за день до ее смерти, картина безусловно была на своем месте — я бы непременно заметила ее отсутствие, хотя бы по этому пятну на стене.
— Кто-нибудь заходил в дом после смерти мисс Толливер? Само собой, кроме тех, кто выносил тело.
— Насколько мне известно, нет, — ответила Грейс. — Как я и сказала мистеру Робертсу, единственный ключ от дома находится у меня. — Она внимательно посмотрела на мисс Поттер. — Мистер Робертс очень хотел заполучить его, не правда ли? Но не мог же он в самом деле…
— Да послушайте вы! — С этим криком Пышка выскочила из-за дивана. — Я же своими глазами видела, как этот самый Робертс пытался залезть в этот самый дом! Я и в темноте его узнала. Он вряд ли тогда пролез, когда мы с рыжей его заметили, но ведь он мог и снова прийти.
— Пышка! — воскликнула Грейс. — Ты что тут делаешь? — Она подошла к дивану и заглянула за спинку. — И Плут здесь! Боже правый! Ну, кто тут еще прячется? Сию же минуту выходите! Будто не знаете, что нельзя являться в дом без приглашения.
— Почему же без приглашения? — возмутилась Пышка. — Нас пригласила Табиса.
— Марш отсюда, — сказала Грейс. Прижав к каждому боку по извивающейся кошке и в сопровождении виновато семенящего Плута, она проследовала к двери и выставила всю троицу на улицу.
Вернувшись в гостиную, Грейс продолжила размышлять вслух.
— Не мог же мистер Робертс в самом деле средь бела дня проникнуть в дом, да еще после всего этого шума по поводу ключа.
— Но ведь вполне возможно, что он еще раньше забрался сюда и взял картину, — заметила мисс Поттер. — А весь шум из-за ключа поднял намеренно, чтобы сбить нас с толку. Ведь в этом случае, когда обнаружат пропажу, никто его не заподозрит.
Грейс не удержалась от улыбки.
— Милая мисс Поттер, вы меня удивляете! Ведь в душе вы скептик!
— Боюсь, вы правы, — сокрушенно согласилась Беатрикс. — Длинная череда моих предков-диссентеров[9] дает о себе знать. Эти упрямые, расчетливые, лишенные фантазии ланкаширцы были скептиками до мозга костей. Хорошо это или плохо, но я унаследовала их характер.
— Мой муж, прежний викарий, говорил, что всегда с особой заботой относился к скептикам в своем приходе, потому что только от них он мог услышать правду, в особенности — горькую. — Грейс помолчала. — Кстати о викарии. Я вспомнила, что в нашей деревне пропало еще кое-что. Приходская книга.
— Приходская книга? — удивилась мисс Поттер. — Как странно, что кто-то позарился на приходскую книгу. Вещь, разумеется, ценная, но только благодаря тем сведениям, которые там содержатся.
— Именно так, — согласилась Грейс. Она сложила письмо и опустила его в карман коричневой юбки. — Теперь мы можем уйти? — с живостью спросила она, вспомнив об ужине, который ожидал ее на кухонной плите.
Мисс Поттер колебалась.
— Вы не думаете, что нам следует кому-нибудь сообщить о пропаже картины?
— Разумеется, вы правы, — согласилась Грейс. — Может быть, нашему констеблю… — Джон Брейтуэйт успешно охранял покой в деревне и весьма расторопно управлялся с назойливыми любителями пеших прогулок, проходящими через Сорей, однако его способность разыскать что-либо, а в особенности украденную картину, вызывала у нее определенные сомнения.
Мисс Поттер неуверенно кашлянула.
— Я подумала скорее о стряпчем мисс Толливер, а не о полиции, — сказала она нерешительно. — Если мне не изменяет память, вы утром говорили, что мисс Толливер оставила завещание.
— Ну конечно! — воскликнула Грейс. — Как же мне это не пришло в голову! Стряпчий мисс Толливер, мистер Хилис, живет в Хоксхеде. Я ему немедленно напишу, самое лучшее — передать дело в его руки. — Удовлетворенная столь удачным решением, она взяла со стола пустую коробку из-под кексов. — Теперь, полагаю, мы можем идти?
— О да, — сказала мисс Поттер, в последний раз оглядев пятно на том месте, где ранее висел Констебл. — Думаю, здесь мы больше ничего не узнаем.
8
Чарли Хочкис приносит новость
Октябрьская погода в Озерном крае неустойчива, ранний снегопад там бывает не реже припозднившегося летнего солнышка, а потому очень важно еще до прихода настоящей зимы, что случается в первых числах ноября, собрать последние овощи. Впрочем, в эту осень настоящего мороза еще не было, и хотя воздух бодрил, чистое небо и яркое утреннее солнце обещали жителям Сорея теплый день.
Беатрикс поднялась с постели на рассвете и повела крольчих и ежиху в сад. Безоблачное небо изливало покой и безмятежность, седой туман над холмами за Эстуэйт-Уотер таял и уступал место сиреневой окраске, трава на склоне за Зеленой Красавицей блестела от росы. В ветвях платана дружным хором встречала восход стайка малиновок, настырно кричали грачи, а петухи окрестных ферм уже успели охрипнуть. «Какое чудесное утро, — думала Беатрикс, обратив взгляд в сторону леса, где буки и лиственницы наперебой щеголяли золотым осенним убранством. — Самое подходящее утро, чтобы спуститься к озеру и порисовать».
Беатрикс поместила Джози, Мопси, Мальчика и миссис Тигги в новый загончик, который Эдвард Хорсли соорудил для них за курятником, поставила перед каждым мисочку с любимым кормом и вернулась в дом к завтраку. Настроение у мисс Поттер было таким светлым и радостным, что, сев за стол, где перед ней стояла тарелка овсянки с молоком и сахаром, она оставила без внимания довольно бесцеремонное приветствие Джорджа Крука. Чарли Хочкис тоже казался оживленнее обычного, ибо, как выяснилось, накануне в пабе услышал интригующую новость.
— Слышь, Джордж, — сказал он, садясь за стол напротив Беатрикс, — мисс Толливер-то никак отравили. Говорят, вроде как наперстянкой.
Беатрикс пристально посмотрела на Чарли. Мысль о возможном отравлении не покидала ее с тех самых пор, как Роуз Саттон за чаем у мисс Вудкок произнесла слово «яд». В отравлениях не было ничего столь уж необычного, кто ж не читал в газетах о подобных несчастных случаях с печальным исходом? Она знала, что в наперстянке содержится вещество под названием дигиталис и что оно оказывает на сердце влияние, не вполне изученное. Однако Беатрикс не верила в неосторожное обращение мисс Толливер со снадобьем, опасность которого была ей хорошо известна. Впрочем, уж если по деревне поползли слухи, то значение имела не сама истина, а то, что деревенские жители таковой полагали.
— Отравили? — Джордж Крук вздрогнул от неожиданности и поднял глаза от ломтя бекона. — В жизни бы не подумал!
К столу подошла Матильда, держа в одной руке корзину с теплым хлебом, а в другой чайник. На ее худом лице отразилось недовольство.
— Негоже тебе языком молоть, Чарли Хочкис, если чего в точности не знаешь. Про бедняжку мисс Толливер и без тебя много чего болтают. Хлеба, мисс Поттер? А в горшочке этом мед.
— Спасибо, — сказала Беатрикс. У Матильды Крук могли быть свои недостатки, и ее слова, обращенные к Чарли, не шли от чистого сердца — ведь она и сама была не прочь разнести по деревне свежий слушок, но хлеб миссис Крук пекла превосходный, а мед ее безошибочно вызывал в памяти сладостный аромат весенних цветов.
— Так все в точности известно! — перешел к обороне Чарли. — Мне сам констебль Брейтуэйт сказал. Тут такое дело, мисс Толливер этой наперстянкой сердце лечила. — Он взял ложку и прицелился к дымящейся овсянке. — Только Брейтуэйт не велел никому говорить, вот так, — добавил Чарли со значением и посмотрел на Беатрикс, как бы предупреждая. — Они еще, видать, не закончили это… рас-следование.
— Мы с мисс Поттер вчера пили чай в Береговой Башне, — сказала Матильда также со значением и кивнула в сторону Беатрикс. Потом вытерла руки о передник и села за стол. — Шел там разговор про это самое отравление, Роуз Саттон про него говорила.
— Ну, никогда б не подумал! — повторил Джордж, откинувшись на стуле, и недоверчиво присвистнул. — Хотя, ежели ты об этом в Береговой Башне прослышала, может, оно и правда. Капитан Вудкок как-никак мировой судья. В деревне муха не пролетит, чтоб он про то не узнал.
— Капитана-то не было, — заметила Матильда. — Это все Роуз сказала.
— Ну, жена-то ветеринара, — рассудил Джордж, — небось все про отраву знает, я так думаю. А Десмонд Саттон — приятель констебля Брейтуэйта, от него, видать, и услыхал, прям, как говорят, из первых рук. — И Джордж, удовлетворенный тем, что проследил путь неожиданной информации до самого источника и убедился в ее достоверности, счел за благо вернуться к своему ломтю бекона.
— Плохо дело, коли так, — сказала Матильда, покачав головой. — Но если она померла от отравы, то ясное дело, по ошибке. Видать, очки не надела, когда наперстянку заваривала.