РАЗЗАКОВ Федор Ибатович
\"БАНДИТЫ\"
Книга 2
\"Бандиты времен капитализма\"
(Хроника российской преступности 1992–1995 гг.).
Предисловие
Ушел в небытие некогда могучий Советский Союз, постепенно сходит на нет и его преступность, уступая место новой формации отечественных бандитов. Пройдя путь от кепочек-малокозырок, золотых фикс и финок, они пришли к малиновым пиджакам и шестисотым «мерседесам». О том, как все это произошло, и повествует второй том книги — «Бандиты времен капитализма», который охватывает 1992–1995 годы. Уникальность этого тома в том, что впервые в отечественной литературе в одной книге собрана криминальная хроника нынешних дней на всей территории СНГ. Заказные убийства и бандитские войны, экономическе преступления и политические скандалы, преступления против знаменитостей, маньяки сегодняшних дней — обо всем этом и о многом другом рассказано в «Хронике российской преступности». Здесь, как и в первом томе, автор не оставил без внимания ни одно значительное событие криминальной истории страны и благодаря обширному фактическому материалу сумел довольно подробно отразить наши сегодняшние реалии. К сожалению, память человеческая коротка, и многие из нас уже не помнят того, что происходило с нами и со страной каких-то три-четыре года назад. История нынешних дней только пишется, однако хроника событий составляется дотошными исследователями уже сейчас. Нужна ли она? — спросите вы. Она необходима для того, чтобы, заглянув в давнее и недавнее прошлое, понять себя нынешних. Наивные представления людей, считавших когда-то, что со временем преступность в нашей стране исчезнет сама собой, к сожалению, так и остались социалистической утопией. Читая второй том «Хроники российской преступности», читатель убедится, что сегодняшний криминал в сравнении с прошлым куда как умнее и изощреннее. А чтобы бороться с ним, нужно его знать и понимать. Хочется верить, что с выходом подобных книг мы хоть чуть-чуть продвинемся вперед в понимании того, что было вчера и что происходит с нами сегодня.
Бандитские войны
Становление организованных преступных группировок началось около восьми лет назад, когда наша страна, именуемая тогда СССР, только перешла на рельсы рыночной экономики.
Собственно, эта экономика и подвигла определенную часть молодого поколения встать на скользкую дорогу преступного промысла. Начиная с незаконной продажи алкоголя, первые преступные группировки затем активно занялись рэкетом новоявленных кооператоров, вызванных к жизни «Законом о кооперации» весной 1988 года. Именно с этого момента и можно вести отсчет образования в нашей стране устойчивых преступных группировок.
Первые «наезды» на кооператоров со стороны бандитов были довольно спонтанными и порой приводили к конфликтам между обеими сторонами. Кое-кто из кооператоров пытался сопротивляться, отказываясь платить дань рэкетирам, поэтому главными орудиями последних в то время были раскаленный утюг и другие пыточные инструменты. Однако затем ситуация стала благополучно разрешаться в пользу того, чтобы улаживать все возникающие проблемы полюбовным соглашением, и конфликт между большинством кооператоров и рэкетирами практически сошел на нет. Кооператоры стали исправно платить деньги за то, чтобы бандиты оберегали их от «наездов» других «бригад» или заезжих «гастролеров». В результате, по официальной статистике, в 1988 году в СССР было выявлено 600 случаев рэкета, однако в милицию поступило только 139 заявлений от кооператоров.
В Москве ближе всех к «идеалу» в те годы приближалась долгопрудненская группировка, которая уже в 1990 году работала в относительно спокойном режиме ВОХРа. Определенную часть от вырученных средств эта группировка стала вкладывать в легальный бизнес типа негосударственного автосервиса или строительства дач. Однако прежде чем прийти к этому «идеалу», этой группировке пришлось изрядно потрудиться. Так, 22 января 1988 года именно долгопрудненцы столкнулись в первой громкой вооруженной разборке с люберецкими на Большой Академической улице в Москве. Поводом к этому конфликту послужил дележ тогдашнего «хлебного» места столицы — Рижского рынка. И хотя смертельного исхода с обеих сторон удалось тогда избежать, однако резонанс в обществе это столкновение вызвало большой. Против участников разборки были возбуждены уголовные дела, и они были осуждены, пусть на минимальные, но тюремные сроки. После случившегося лидеры группировок сделали соответствующие выводы и летом того же года заключили в Дагомысе полюбовное соглашение. На ту встречу приглашались и чеченцы, но они приехать отказались, объявив, что сумеют завоевать Москву собственными силами. В сущности, это заявление и вызвало первую крупную бандитскую войну в столице.
Возникновение бандитских войн может быть вызвано множеством разных причин, но условно их можно объединить в три категории: из-за раздела сфер влияния, национального фактора и в результате конфликта молодого поколения с более старшим. Как мы выяснили, одно из первых столкновений между преступными группировками в Москве произошло из-за дележа территории. Это столкновение было локальным и не привело к широкомасштабным боевым действиям. Однако уже через несколько месяцев в Москве стала складываться ситуация, когда на первое место в споре за лидерство стал выходить национальный вопрос.
Кроме долгопрудненской, люберецкой и чеченской группировок, в те годы заметное место в столице занимали еще несколько «команд»: солнцевская, бауманская, подольская, раменская, азербайджанская и ингушская. За некоторыми из этих группировок стояли влиятельные воры в законе и авторитеты, но были среди них и такие, которые создавались без их опеки. Например, возникавшая тогда ореховская группировка. Ее основу составляли молодые люди в возрасте 18–25 лет, которые проживали в районе Шипиловской улицы. Одним из лидеров среди них был 33-летний Сергей Тимофеев (Сильвестр), сумевший объединить под своим началом наперсточников, автомобильных и квартирных воров, а также своих друзей-спортсменов. 4 июля 1988 года именно люди Сильвестра наехали на азербайджанцев возле магазина «Белград» (Домодедовская улица) и серьезно ранили одного из них. После этого в Орехово съехалось более сотни азербайджанцев, которые устроили настоящую охоту за ореховскими. Правда, найти их так и не смогли, но панику в городе создали серьезную. В результате этот инцидент разбирался на совещании в ГУВД 29 июля и был признан беспрецедентным.
Между тем этот конфликт не привел к возникновению широкомасштабной войны по причине того, что азербайджанцы никогда не ставили перед собой цель завоевать всю столицу. В отличие от них, чеченцы оказались более воинственными, и поэтому их конфликт со «славянскими» группировками в конце концов привел к долго тлеющей войне.
Ее первые сражения датированы августом 1988 года, когда люберецкие впервые попытались отобрать у чеченцев ресторан «Узбекистан». Однако последние его все-таки отстояли. Затем в декабре того же года чеченцы совершили налет на членов бауманской группировки в ресторане «Лабиринт» на Калининском проспекте и ранили несколько человек. Бауманцы в ответ, как и полагается поступать в таких случаях, обратились за помощью к третейским судьям — ворам в законе. Те пообещали помочь. Однако сущность чеченской группировки в том и состоит, что подчиняется она только собственным старейшинам и никакое вмешательство извне не может повлиять на ее действия. Поэтому, после того как попытки воров в законе урезонить чеченцев не возымели должного действия, боевые действия возобновились.
В той войне успех сопутствовал чеченцам, так как столичная милиция ослабила «славян» целым рядом своих серьезных ударов: были разгромлены кунцевская группировка, бауманская, так называемая «Мазутка» и ряд других.
По официальным данным, в Москве в 1989 году было арестовано 175 членов преступных группировок. В результате чеченцы сумели выиграть ряд сражений и укрепить свои позиции. Но окончательного успокоения им это так и не принесло. Например, в октябре 1990 года представители пушкинской группировки ворвались в кафе «Восход» (оно контролировалось чеченцами) и расстреляли его посетителей. В результате были убиты трое (двое грузин и чеченец) и ранены семь человек. После этого на Кольцевой автодороге собрались на совещание около 500 чеченцев, которые вынесли смертные приговоры пятерым лидерам «славянских» группировок. Добровольцы из числа молодых боевиков поклялись на Коране и хлебе привести эти приговоры в исполнение. Им тут же собрали несколько миллионов рублей на юридическую защиту и для поддержки их семей в случае возможного ареста. Однако все приговоренные в те дни заблаговременно покинули пределы столицы, но война на этом не закончилась. Была она достаточно кровопролитной, и обе стороны в ней несли ощутимые потери. Вот лишь краткая хроника чеченских потерь: ноябрь 1990 года — на территории 4-го таксопарка были ранены двое чеченцев; декабрь — у гостиницы «Байкал» один чеченец убит, двое ранены; январь 1991 года — у гостиницы «Байкал» ранены ножом несколько чеченцев; март — в Сокольниках во время столкновения (70 человек) убиты двое чеченцев ит. д.
Тем временем, в отличие от Москвы, в Ленинграде ситуация выглядела несколько иначе. Крупных бандитских войн в Северной Пальмире до 1989 года практически не наблюдалось, и потери тамошние бандиты несли в результате успешных операций милиции. Так, в 1987 году был арестован один из лидеров преступного мира города Николай Седюк (его «команда» насчитывала более 100 человек), а в октябре того же года — Сергей Васильев. После этого на питерском преступном небосклоне взошла звезда лидера тамбовской группировки Владимира Кумарина, который уже в 1989 году столкнулся с молодой «командой» Александра Малышева. В результате той вооруженной разборки в Девяткино был убит известный авторитет Федя Крымский. Эта разборка (как и конфликт долгопрудненских с люберецкими в январе 1988 года) привлекла к себе внимание властей, и те осуществили серьезный «накат» на тамбовских, арестовав за несколько дней 72 человека, в том числе и Владимира Кумарина.
В отличие от московских чеченцев, ленинградские не ставили перед собой цели захватить весь город и довольно мирно сосуществовали с тамбовской, казанской и другими группировками. Трудно объяснить подобный компромисс, но можно предположить, что Москва в планах чеченцев была более стратегически важным объектом, чем Ленинград. В результате в мае 1992 года сам начальник Управления Министерства безопасности России по Москве и Московской области Евгений Савостьянов заявил, что самой крупной и влиятельной преступной группировкой в Москве является чеченская, насчитывавшая в своих рядах до 400 активных боевиков (затем шли: азербайджанская — 300 человек, солнцевская — 230, армянская — 150, казанская — 100 человек).
Ожесточенная война за сферы влияния разгорелась в 1990 году между двумя группировками в таком городе, как Свердловск. Там в вооруженных столкновениях сошлись люди Алексея Трифонова и Андрея Овчинникова. До середины 80-х годов два этих молодых человека находились в заключении, но затем на свободу вышел сначала Трифонов, а через год — и Овчинников. К моменту освобождения последнего первый уже успел сколотить крепкую группировку и обложить данью местных кооператоров. Поэтому, когда Овчинников вышел на свободу, Трифонов предложил ему сотрудничество, но оно почему-то не состоялось, и две группировки взялись за оружие.
Первое столкновение между ними датировано августом 1990 года, когда был обстрелян автомобиль Овчинникова и сам он чудом остался жив. С осени начались регулярные стычки на взаимное истребление друг друга, на которые милиция взирала сквозь пальцы. Но затем произошло ЧП: 7 января 1991 года во время очередной перестрелки на улице Бардина бандитская пуля сразила ни в чем не повинную женщину. После этого была проведена милицейская операция, во время которой были арестованы сразу 13 человек из группировки Овчинникова. Оперативники попытались арестовать и Трифонова, но он тогда сумел благополучно сбежать в Москву. Правда, вскоре его все-таки арестовали.
Однако разгром двух свердловских группировок не ликвидировал проблему преступности в городе, и вскоре их место заняли две другие группировки: центральная и «уралмашевская», «крутизна» которых, по мнению многих, на много порядков выше, чем у ушедших.
Заводя разговор о становлении и развитии организованных преступных группировок в нашей стране, невольно сравниваешь это явление с тем, что происходило несколько десятилетий назад в такой стране, как США. Там во времена «сухого закона» (1920–1933 годы) первоначально на гребень успеха выскочили именно группировки, ставившие в основу всех своих действий только один аргумент — пулю. Яркими представителями такого рода бандитов были чикагские гангстеры во главе с Аль Капоне, который вел беспощадную войну с ирландскими и еврейскими группировками. В результате за четыре года в Чикаго было убито около 500 гангстеров. Кульминацией этого беспредела стало то, что произошло в 1929 году в День Святого Валентина (14 февраля), когда люди Аль Капоне расстреляли семерых членов банды Морана. Резонанс от этого массового убийства в стране был столь огромен, что власти впервые приняли серьезные меры, чтобы обуздать преступность. После этого Аль Капоне угодил за решетку, а американские бандиты приняли на вооружение «нью-йоркскую школу», когда любой конфликт сначала «гасился» посредством переговоров, а затем, если это не приводило к успеху, в дело вступали киллеры.
Судя по тому, что происходит сегодня в России и странах СНГ, большинство преступников рады бы прийти именно к такому варианту действий. Но особенности нашей отечественной преступности, ее масштабность и разобщенность сводят все эти попытки на нет. Ведь даже американцы не знали такого количества преступных группировок, как у нас. Если в 1989 году в СССР было официально выявлено 1300 подобных формирований, то уже через год их количество перевалило за три тысячи. А ведь за каждой группировкой стоят аппетиты нескольких десятков, а то и сотен молодых людей, насытить которые становится все труднее и труднее. Отсюда и конфликты, поводов к возникновению которых можег быть масса: начиная от личных и кончая экономическими.
Третьим фактором раздоров в криминальной среде я назвал конфликт старшего поколения с молодым или старого с новым. На брифинге в МВД России летом 1995 года сообщалось, что в настоящее время в преступной среде обострились противоречия — идет настоящая война за выживание идеологии «старых» и «новых» воров в законе. Эта междуусобица, по оценкам специалистов, закончится победой нового воровского поколения, располагающего гораздо большими материальными ресурсами и связями с коррумпированными чиновниками. Произойдет это через 3–5 лет, когда закончится разделение сфер влияния по национально-территориальному признаку.
В конфликте «старого с молодым» разберем один пример — с ореховской группировкой. В Москве она является одной из самых молодых по возрасту, и члены ее отрицают правила и понятия, установленные в уголовном мире. На этой почве в 1992 году на юге Москвы вспыхнула настоящая война между ореховской, нагатинской и подольской группировками. Война была по-настоящему кровопролитной. Так, в феврале 1993 года в кафе «Каширское» и «Кипарис» были убиты шестеро членов ореховской группировки. Однако ореховских это не остановило, и в апреле того же года на Елецкой улице они расправились с 50-летним московским авторитетом Виктором Коганом и его телохранителем.
Война в Орехово к лету достигла таких масштабов, что 31 августа в УВД Южного округа прошло экстренное совещание, посвященное этой теме. В конце концов конфликт сумел погасить известный нам Сергей Тимофеев (Сильвестр), который осенью 1993 года встретился с лидерами ореховских и убедил их прекратить кровопролитие. Именно после этой встречи часть денег группировки потекла в легальный бизнес и мир на юге Москвы был восстановлен. Выиграли же от этого все: и «братва», и милиция, и рядовые граждане, уставшие шарахаться от автоматных очередей и взрывов гранат. В 1994 году из-за снижения уровня преступности в районе УВД Южного округа было положительно охарактеризовано на коллегии ГУВД.
Однако после гибели С. Тимофеева в сентябре 1994 года ореховская группировка вновь распалась на несколько частей и ее бойцы вступили на тропу новой войны. Только за первую половину 1995 года в вооруженных разборках были убиты такие лидеры ореховских, как Виктор Камахин, Владимир Гаврилин, Александр Клещенко, Виктор Чурсин, Александр Губанов и др. За это же время в Южном округе произошло 140 убийств, часть из которых проходит по графе «бандитские разборки».
Если взять голую статистику, то количество подобных разборок в России, да и в некоторых других странах СНГ постоянно растет. К примеру, в 1992 году в Москве произошло 29 вооруженных столкновений между бандитами, в которых 18 человек были убиты и 47 ранены. Всего же в России за тот год было зафиксировано около 200 таких разборок. Однако уже в первом полугодии 1993 года вооруженных стычек между бандитами было зафиксировано 197, в которых погибли 32 человека и 88 были ранены. Всего же за период с 1992 по 1995 год в России были убиты 500 преступных авторитетов, из которых 40 — воры в законе. А сколько в этих войнах погибло рядовых членов группировок — молодых людей в возрасте от 17 до 25 лет, вряд ли когда-нибудь будет подсчитано.
Не менее ожесточенная борьба старого с новым в криминальном мире разгорелась в столице Приморского края — городе Владивостоке. В 1990 году местные бандиты отказались выделять деньги в воровской общак и для улаживания конфликта из Москвы прибыл представитель воровского сообщества Ватулик. Однако приморские бандиты его убили. Та же участь постигла и другого представителя воров — вора в законе из Иркутска Ванина, которого убили в декабре 1991 года. Во главе владивостокской фронды встал бывший боксер Александр Макаренко, который свое первое сражение с ворами выиграл. После этого город поделили между собой местные авторитеты. Но в 1992–1994 годах в городе вспыхнула война с чеченцами, в результате которой погибло более двух десятков человек, а из рядов «славян» был выбит известный авторитет Давыдкин. В октябре 1995 года пуля киллера настигла и Александра, Макаренко, и Приморский край вновь оказался перед возможностью нового передела.
Не менее кроваво, чем в Приморье, выясняют свои отношения и бандиты Крыма. Не случайно этот полуостров у многих ассоциируется с мафиозной Сицилией, а город Симферополь называют не иначе как Палермо. Именно в этом регионе бандитские войны носят не только экономический, но и политический оттенок, что само по себе явление уникальное.
В 80-х годах в Симферополе свои первые шаги на ниве игры в «наперсток» делали будущие крестные отцы города Виктор Башмаков и Олег Дзюба. На собранные таким образом деньги их «бригады» создали первые кооперативы. С ростом благосостояния менялись и аппетиты крестных отцов, и в конце концов это привело к конфликту между ними. Так началась бандитская война в Крыму.
Велась она всеми доступными средствами, и Дзюбе сначала в ней не везло: в 1993 году в одном из сражений был убит его брат. Но летом 1994 года не повезло уже Виктору Башмакову: в один из дней его хладнокровно расстрелял из автомата неизвестный мотоциклист. Подозрение в этом убийстве пало на севастопольскую группировку «Сейлем», с которой погибший конфликтовал. Началась еще одна война, в которой убийства носили буквально ритуальный характер. Так, на поминках по В. Башмакову была открыта внезапная стрельба по прибывшим гостям и выстрелом в голову был убит лидер Христианско-либеральной партии, бывший каратист и бизнесмен из Севастополя Евгений Поданев. А на сороковой день гибели В. Башмакова был убит преемник Поданева по партии М. Корчелава.
Осенью того же года люди Башмакова добрались и до Олега Дзюбы. В момент, когда он выходил из поликлиники, его атаковали несколько вооруженных людей. В результате трое телохранителей Дзюбы были убиты, но сам он отделался лишь ранением в руку. После этого нападения он не стал искушать судьбу и вместе с семьей уехал на лечение и отдых во Франкфурт-на-Майне. Однако убежать от собственной судьбы еще никому не удавалось.
В январе 1995 года Олег Дзюба с семьей вернулся на родину. Но не успели они выехать из киевского аэропорта «Борисполь», как их машина была обстреляна неизвестными. И вновь Дзюба чудом остался жив, однако погибла его 13-летняя дочь. В тот же день в лесу был найден повешенным и его сын от первого брака. А через полгода после этого была убита и жена Дзюбы — Ольга, а его самого взорвали в автомобиле несколько дней спустя. Поистине страшную жатву собрала смерть в семье этого крестного отца.
«Братва, не стреляйте друг в друга!» — песню с таким названием впервые исполнил летом 1995 года известий певец Евгений Кемеровский, и актуальность этой песни на фоне всего происходящего почти никем не оспаривалась. Однако и этот страстный призыв, размноженный на миллионах аудиокассет и озвученный по телевидению, не возымел никакого действия, и «братва» продолжала убивать друг друга.
4 июня 1995 года в Солнечногорске на одной из дискотек трое вооруженных людей из автоматов расстреляли десятерых отдыхающих. Пятеро из них затем скончались. Молва приписала этот расстрел коптевской группировке, которая будто бы таким образом мстила за мартовскую гибель своего авторитета Александра Наумова. После этого началась настоящая охота за коптевцами, которая привела к гибели сразу нескольких ее лидеров: Старшого, Кузнецова и вора в законе Дгебуадзе.
В том же 1995 году в Москве и области вели боевые действия и другие преступные группировки. 3 августа техцентр на Варшавском шоссе делили между собой представители подольской и ингушской группировок. В результате трое ингушей были ранены и один убит.
Несла потери и Измайловско-гольяновская группировка. В августе был расстрелян ее казначей Миша Китаец, а в сентябре на стадионе «Трудовые резервы» таким же образом поступили еще с двумя членами этого сообщества.
В результате войны внутри армянской группировки в течение трех недель апреля-мая 1995 года были убиты пять человек.
Апогеем всех этих войн стал день 20 ноября, когда в Саратове произошла самая кровавая разборка за всю нашу криминальную историю. В тот день в помещении ТОО «Гроза» двое неизвестных хладнокровно расстреляли 13 человек, принадлежавших к группировке 29-летнего Игоря Чикунова. В результате были убиты 11 человек во главе с Чикуновым и двое получили тяжелые ранения. Как отмечали специалисты, за два последних года в Саратове в ходе бандитских войн были убиты 9 главарей и 30 рядовых членов группировок. Всего же в области насчитывается 177 крупных преступных группировок, в составе которых более 1200 человек. Между тем даже в период разгула бандитизма в 1943–1948 годах в Саратовской области было всего лишь 19 организованных банд. Борьба с ними продолжалась несколько лет и в конце концов привела к их полному уничтожению. В наши дни милиция и РУОП (специально созданное подразделение для борьбы с преступными группировками) вот уже в течение 8 лет борются с бандитами, однако число их так и не убывает. Вот лишь сухие цифры этой борьбы: если в 1992 году в России были выявлены 1684 преступные группировки, то только 11 из них в суде были квалифицированы как бандитские. В 1993 году в Москве были ликвидированы 352 преступные группы, в 1994-м — уже 596. Однако криминогенной обстановки в городе это так и не разрядило. Почему? Видимо, потому, что на место ушедших в тюрьмы людей пришло новое пополнение, которое с новым рвением окунулось в романтику бандитских будней. Положить этому конец или хотя бы отвадить часть молодежи от бандитского ремесла можно будет тогда, когда экономическая ситуация в нашей стране примет наконец цивилизованные формы. Когда это произойдет, бандитов просто вытеснят из легального бизнеса, оставив им их исконные ремесла: наркоманию, проституцию, азартные игры и т. д. Скептики утверждают, что в нашем случае это произойдет еще не скоро. Мы же с вами будем уповать на лучшее.
Профессия — киллер
В среде профессиональных преступников России до недавнего времени такая профессия, как «мокрушник» (убийца), никогда не пользовалась большим уважением. Как это ни удивительно, но убить человека в среде преступников считалось делом, недостойным настоящего профессионала. Именно поэтому «мокрушникам» был заказан путь в элиту преступного мира — в воры в законе. Однако сегодня ситуация иная. Изменение криминального мира в радикальную сторону привело к тому, что профессия киллера превратилась в одну из самых престижных и высокооплачиваемых. Но законодателями моды в этом деле являемся отнюдь не мы. Заказное убийство как профессия впервые появилось на Сицилии в среде тамошних мафиози.
Киллеры «общества чести»
Сицилийская мафия именует себя не иначе как «Общество чести». Возникновение подобного названия не случайно, так как кодекс чести, которого под страхом смерти придерживается каждый мафиози, служит тем цементом, на котором и держится весь фундамент этой организации. Любое действие против членов «Общества чести» расценивается ими как посягательство на всю организацию и карается с соответствующей строгостью. Отсюда такая мера, как убийство, всегда присутствовала в арсенале сицилийского «братства».
Обычно прерогатива вынесения смертного приговора принадлежала на Сицилии главе мафиозной «семьи» — дону. Приговоренный к смерти убивался не «вслепую», а заранее предупрежденный. Для этого существовала целая система ритуала, которую впервые стали применять именно сицилийские мафиози. Например, приговоренному к смерти за родовое, семейное оскорбление подбрасывали к дому труп мула. Предатель же получал в «подарок» голову овцы и т. д.
После того как приговор был вынесен, глава «семьи» шел к одному из убийц, принадлежавшему к младшему разряду мафии — пиччотто (малыш), целовал его в губы и произносил одну фразу: «Если мать требует, малыш повинуется!» После этого благословения убийца брал в руки двуствольный обрез, заряженный картечью, так называемую лупару, и уходил на «дело». В большинстве случаев убийца всегда стрелял жертве в голову, чтобы не причинять лишних мучений. Однако порой бывало и наоборот. В таких случаях картечь в гильзе патрона смешивали с солью и стреляли в тело, причиняя жертве неимоверные муки.
Все убийства, произведенные членами «Общества чести», не были анонимными, для чего убийца всегда «подписывал» свою работу. Так, стукачу после смертельного выстрела обычно засовывали в рот камень, продавшемуся за деньги — монеты. Насильнику отрезали половой орган и на веревке привязывали его к шее и т. д.
В случае удачного выполнения приговора пиччотто в качестве признания его заслуг туг же переводили в другую категорию — тавару (бык). А так как повышение в чинах всегда было желанным среди членов мафиозной «семьи», желающих стать убийцей было в избытке.
Между тем сицилийская мафия, будучи по сути крестьянско-патриархальной, более 150 лет не меняла своих ритуалов, оставаясь самой консервативной из всех преступных организаций. В этом деле она перещеголяла даже японскую якудзу. Например, сицилийцы впервые начинили автомобиль взрывчаткой и убили таким образом сразу семерых карабинеров только в июне 1963 года, тогда как в США этот метод убийства был опробован еще в середине 20-х годов. Или, например, автомат Калашникова впервые «заговорил» в руках сицилийских киллеров только в 1981 году, когда был убит один из членов «семьи» Индзерилло. А ведь до этого этим автоматом почти десятилетие вершили в Италии свои черные дела террористы из «Красных бригад».
Кстати, именно деятельность террористов во многом повлияла на специфику работы киллеров из итальянской мафии. В начале 70-х годов патриархальность стала уходить от сицилийских мафиози и они стали брать на вооружение весь арсенал своих коллег из США и террористов. На смену лупаре окончательно пришло иное оружие: пистолет 38-го калибра или револьвер «магнум» калибра 357. Сицилийские киллеры пересели на мотоциклы, стали в большом количестве использовать взрывные устройства, устанавливаемые в автомобилях.
В мае 1971 года на Сицилии, в Палермо, киллер мафии впервые расправился с государственным чиновником — республиканским прокурором Пьетро Скальоне. Затем «сиятельные трупы» пошли один за другим. За последующие 9 лет таким образом было убито девять высокопоставленных деятелей. Как отметят затем исследователи, никогда еще сицилийская мафия не убивала, и тем более за такой короткий промежуток времени, столько государственных служащих. Ни одного киллера, расправившегося с ними, найти так и не удалось, и это неудивительно. Сицилийская мафия «заказывала» их у своих коллег из США, и, сделав дело, киллер обычно в тот же день улетал на другую сторону Атлантики.
Однако в 80-е годы на Сицилии была «воспитана» целая плеяда собственных киллеров, которые практически ни в чем не уступали своим североамериканским коллегам, а кое в чем даже превосходили их. Нынешний сицилийский киллер уже почти ничем не напоминает своего недавнего собрата с лупарой. Даже ритуальность убийств безвозвратно уходит в прошлое. Например, из 299 заказных убийств, произошедших на Сицилии в 1980–1982 годах, только одно (!) было осуществлено с соблюдением старого ритуала. Убитому отрезали голову в знак того, что его «семью» лишили главы, мужчины. В остальных убийствах все было осуществлено по новым правилам: расстрел на пороге дома, в ресторане, взрыв в автомобиле или смерть с колес быстроходного мотоцикла.
Между тем отказ от старых правил породил собой и появление большого числа киллеров-«отморозков», тех, для кого убийство становится чем-то вроде забавной игры. Например, в «семье» Тито Риины киллером № 1 считался некий Ботинок, который был постоянно заряжен на убийство. Его любимым методом было с автоматом в руках заскочить на крышу автомобиля, в салоне которого сидел приговоренный, и расстрелять его и всех, кто сидел рядом, через крышу. Причем делалось это средь бела дня на оживленных улицах Палермо. В былые времена «Общество чести» никогда не опускалось до такого рода дешевых спектаклей. В конце концов это, видимо, понял и сам Риина, который в один из дней расстрелял своего лучшего киллера из пистолета в затылок.
И все же таких «отмороженных» киллеров, как Ботинок, в рядах сицилийской мафии становится все больше и больше. Они, безусловно, становятся чем-то вроде знамения нового времени, когда такое понятие, как честь, навсегда уходит из лексикона сицилийского мафиози. Например, в былые времена киллер никогда не опускался до убийства безвинного, тем более если им становилась женщина. Нынче все по-другому, и разбирать, где правые, где виноватые, у сицилийских киллеров просто нет желания. 3 сентября 19S2 года киллеры из «семьи» все того же Тито Риины хладнокровно расстреляли не только верховного комиссара Далла Кьеза, но и его молодую беременную жену. Через 10 лет преемник Кьеза на посту комиссара «Антимафии» Джованни Фальконе вместе со своей беременной женой тоже нашел свою смерть на Сицилии. В тот роковой день в обстановке полной секретности Фальконе с супругой прилетел на остров на маленьком частном самолете. Однако нет таких секретов, про которые не знала бы мафия. В результате в бетонную трубу под магистралью аэродром Роза — город Палермо была заложена мощная взрывчатка весом в полтонны. И в тот момент, когда на шоссе на огромной скорости выехал кортеж Фальконе, прозвучал взрыв. Все, кто находился в автомобиле комиссара, погибли на месте. Машину охраны, следовавшую сзади, взрывной волной отбросило в сторону от дороги на 50 метров.
Из последних безжалостных убийств итальянской мафии можно упомянуть расправу клана Джузеппе Фероне над родственниками мафиози Пульези. В этом случае дон Фероне в отместку за гибель сына приказал своему 18-летнему племяннику убить дочь и племянницу Пульези. И тот расстрелял беззащитных женщин прямо на кладбище, куда они пришли, чтобы возложить цветы на могилу своего отца и дяди. В качестве орудия убийства молодой киллер специально выбрал пистолет калибра 7,65 мм, который никогда не используется итальянскими киллерами.
«Корпорация убийств»
В отличие от патриархальных сицилийских киллеров, их соплеменники, осевшие в США, представляли собой абсолютно иное явление. Более того, именно американские гангстеры придумали и создали в своих рядах организацию профессиональных киллеров, которую назвали соответствующим образом — «Мердер корпорейтед» («Корпорация убийств»). Ее появление было вызвано следующими причинами.
В 20-е годы войны между различными мафиозными кланами в США бушевали с невиданной силой. Улицы многих американских городов порой превращались в настоящие поля сражений враждующих криминальных группировок итальянцев, ирландцев, евреев. Например, в Чикаго в войне банд Аль Капоне и ирландцев в течение 1924–1929 годов погибло около 500 человек, среди которых были и совершенно посторонние люди. В этих схватках использовались как пулеметы, автоматы, ручные гранаты, так и взрывные устройства. Именно тогда в гангстерскую практику вошли устанавливаемые в автомобилях взрывчатки, которые срабатывали после включения стартера.
Кульминацией всех этих столкновений явилась бойня в День Святого Валентина. 14 февраля 1929 года в Чикаго люди Аль Капоне в одном из гаражей безжалостно расстреляли сразу семерых членов банды Билли Морана. Расстрела подобного масштаба США в XX веке еще не переживали. Именно поэтому это событие вызвало сильнейший резонанс по всей стране — как среди населения, так и в политических кругах. В мае 1929 года сам президент страны Г. Гувер назначил комиссию по вопросам исполнения закона и отправления правосудия и поручил ей изучить проблему преступности и беззакония в США в целом. В результате этого инициатор расстрела Аль Капоне в октябре 1931 года был отправлен за решетку.
Его уход с криминальной арены был весьма симптоматичен: на смену отъявленным головорезам и убийцам приходила новая поросль гангстеров, возглавлял которую один из боссов нью-йоркской мафии Лаки Лучано. Именно ему и принадлежит идея создания «Корпорации убийств» как средства внутримафиозного разрешения возникающих проблем. Во главе этой организации был поставлен Альберт Анастазия, который свое первое убийство совершил в 19-летнем возрасте.
Костяк «корпорации» составили профессиональные убийцы из двух нью-йоркских банд: Эйба Рилза и Хэппи Майоне. До 1930 года эти банды активно отстреливали друг друга, однако Анастазия сумел остановить эту бойню и привлек членов обеих банд к одному общему делу. И если раньше молодые гангстеры гонялись друг за другом по городу и задарма проливали кровь, то теперь они были вовлечены в настоящий бизнес: за хорошую плату они убирали с дороги тех, кто вызывал недовольство боссов «Коза ностра». Так что с момента создания «Корпорации убийств» череда стихийных расправ на улицах американских городов прекратилась. Как писал журналист Гэс Тэйлер, «мафии удалось реально предотвратить войну между бандами и избежать «случайных» преступлений — основа д ля конфликта была устранена с деловитостью, свойственной легальным монополиям и картелям, когда они хотели прекратить конкурентную борьбу на рынке промышленной продукции».
Руководил деятельностью «корпорации» так называемый «совет», в который входили представители крупнейших мафиозных «семей». Этот «совет» выбирался путем сложного комбинационного розыгрыша, поэтому попасть туда по чьей-нибудь протекции было практически невозможно. В составе «корпорации» действовали как профессиональные киллеры, или триггермены, которые работали только по крупным фигурам, так и «солдаты» — эти убивали равных себе членов криминальных группировок и других мелких «клиентов». Зарплата киллеров колебалась от 125 до 150 долларов в месяц, плюс они получали премиальные за успешную операцию. Ученики обычно получали «стипендию» в размере 50 долларов в месяц.
С момента создания «корпорации» ни один мафиозный главарь под страхом смерти не имел права вершить казнь самостоятельно. Для того чтобы убрать неугодного человека, ему приходилось подавать «заявку» в «Корпорацию убийств», оплачивать ее и ждать исполнения приговора. Осечек обычно не бывало. Среди «клиентов» «корпорации» были разные люди: мафиозные и профсоюзные боссы, рабочие-активисты и полицейские. Однажды в этот список чуть не попал и прокурор. Дело было так.
В октябре 1935 года известный нью-йоркский гангстер Датч Шульц задумал устранить окружного прокурора Доджа Дьюи за то, что тот активно лез в его дела. Как и положено, Шульц отправил «заявку» на прокурора в «Корпорацию убийств», твердо уверенный, что ее выполнят. Однако «совет» «корпорации» единогласно выступил против убийства видного прокурора. Эта смерть возмутила бы общественность, что неизбежно привело бы к проведению массированной атаки на мафию. В тот же день об этом решении было сообщено Шульцу. Но тот повел себя самым неожиданным образом. «Если вы так трусливы, то это сделаю я сам!» — заявил он и покинул заседание «совета». И хотя в недолгой истории «корпорации» это был первый акт неповиновения, однако члены «совета» не растерялись. В назидание другим Шульца требовалось наказать, причем самым радикальным образом.
23 октября самые опытные киллеры «корпорации» Уоркмен по кличке Клоп, Вайс и Пигги вошли в ресторан, где обычно обедал Шульц. Расстрел из автоматов занял не более минуты, в результате чего был убит как сам Шульц, так и трое его телохранителей. С тех пор ни один гангстер не посмел больше ослушаться решений «совета» «Корпорации убийств». Любопытно, что спасенный прокурор Дьюи отплатил затем гангстерам черной неблагодарностью: он все-таки арестовал главного исполнителя убийства Уоркмена и отправил его в тюрьму на 23 года. Однако в своих показаниях ни одного упоминания о «Корпорации убийств» Уоркмен так и не сделал.
Именно поэтому в течение 10 лет полиция практически мало что знала о такой организации в структуре мафии, как «Корпорация убийств». Большинство заказных убийств в то время в США не раскрывалось. Полиция обычно догадывалась об их авторстве, но найти исполнителя, а тем более заказчика было ей не по силам. Хотя исключения, как в случае с убийцей Шульца, иногда бывали. А затем в 1941 году произошло неожиданное: сам Эйб Рилз, стоявший у истоков создания «Корпорации убийств», угодил за решетку и в страхе перед электрическим стулом (к тому же его жена тогд а была беременна) стал давать показания об этой организации. Он рассказал о совершении 85 заказных убийств в Нью-Йорке и собирался поведать полицейским о структуре и руководителях «корпорации». Однако, несмотря на то что его поместили в отдельный номер гостиницы «Хаф Мун» под охраной шести полицейских, 12 ноября 1941 года Рилз «случайно» выпал из окна шестого этажа и разбился.
А чуть раньше этого — 12 июня 1941 года — на электрическом стуле закончил свою жизнь самый одиозный киллер «Корпорации убийств» Гарри Страус. Этот 32-летний мужчина умудрился за несколько лет отправить на тот свет «по заказу» более ста человек. Причем он умело пользовался самым разным оружием: пистолетом, автоматом, ножом и даже ломом.
По жестокой иронии судьбы через 16 лет после этой казни сам организатор и директор «Корпорации убийств» Альберт Анастазия был убит киллерами в полном соответствии с техникой и стратегией, которую сам же и разработал. 25 октября 1957 года он пришел в парикмахерскую фешенебельного отеля «Парк Шератон» в Нью-Йорке и сел в кресло. В это время в зал вошли два киллера и хладнокровно выпустили в него десять пуль.
После смерти А. Анастазия «Корпорация убийств» окончательно распалась. Многих ее членов арестовала полиция, кое-кто погиб во внутренних разборках, часть людей подалась на Сицилию зарабатывать деньги там. Однако кое-кто остался в США и даже был востребован в начале 60-х годов, когда ЦРУ готовило покушение на кубинского лидера Фиделя Кастро. Причем ЦРУ имело в своем штате собственных профессиональных стрелков, однако в целях конспирации предпочло воспользоваться услугами мафии. Но выстрел по Фиделю так и не состоялся. Зато в ноябре 1963 года пуля снайпера сразила президента США Джона Кеннеди. По одной из версий, это была профессионально разыгранная «подставка» — в этой роли выступил Ли Освальд, в то время как настоящий киллер, стрелявший с другой точки, благополучно скрылся с места преступления.
В 60-е годы профессиональных киллеров в Европе было не так много. Например, в ФРГ был всего один такого рода профессионал, в Англии — два, в Бельгии — один, в Испании — один. Больше всего киллеров было в Италии, причем до 1971 года они не участвовали в политических убийствах. Для того чтобы устранить крупного политика или бизнесмена, киллера обычно «заказывали» в Южной Африке, где наемных убийц было в достатке и стоили они не очень дорого.
Большое число профессиональных киллеров появилось на Западе после вьетнамской войны. Причем это были не только военные, но и уволенные по разным причинам из ЦРУ и ФБР спецагенты. У себя на родине они практически не работали, выполняя разовые заказы в Европе. Почти все они числились в картотеке Интерпола, однако ни одного доказанного убийства им так и не предъявили. Как считается, именно эта волна киллеров из спецслужб во многом и создала ту атрибутику и стиль работы, которыми пользуются до сих пор большинство профессиональных убийц во всем мире.
Киллеры России
Заказное, или наемное убийство существовало в нашей стране и в застойные годы, однако явлением этот вид преступления назвать было никак нельзя. В основном оно существовало на бытовой почве и в среде оперативных работников уголовного розыска считалось не самым сложно раскрываемым преступлением. Например, в те годы две трети «нанимателей» составляли женщины в возрасте от 20 до 60 лет, которых толкали на совершение преступления или ревность, или месть, или получение наследства и т. д. Убийцами в таких случаях становились дилетанты из низшего слоя уголовной среды или обыкновенная уличная шпана, которые, не мудрствуя лукаво, выбирали в качестве орудия убийства нож, топор, молоток, а то и просто булыжник или кирпич.
Од нако после того как в 1988 году тогдашний СССР сошел с рельсов социалистической экономики и встал на путь рыночных отношений, отечественные преступники стали буквально писать свою биографию с оглядкой на западных коллег. С этого момента родное российское слово «убийца» или «душегуб» было заменено англоязычным аналогом — киллер. Первыми жертвами подобного рода преступников стали тогда новоявленные кооператоры и лидеры преступной среды, которых стали убивать с пугающей периодичностью сначала раз в месяц, а затем чуть ли не каждую неделю, а потом и день. В результате уже в 1991 году наемное убийство превратилось у нас в явление, и НИИ МВД СССР в том году вынуждено было разослать «Информационно-методическое письмо» в помощь оперативным и следственным работникам, которые все чаще сталкивались с этими преступлениями. В том году в СССР было официально зафиксировано 150 убийств, проходивших по графе «заказное». По словам самих оперативников, тогдашняя такса наемных убийств колебалась в довольно широких пределах: от 100 рублей до 500 тысяч.
Одновременно со стремительным ростом в России целой армии всякого рода предпринимателей увеличилось и количество проблем, возникавших в их среде. Поначалу эти проблемы решались полюбовно, однако после того как аппетиты «новых русских» стали расти, почти все противоречия устранялись с помощью одного проверенного аргумента — пули. Так на сцене появился и стал стремительно набирать популярность профессиональный киллер.
Таким образом, если в США этот персонаж уголовной хроники был востребован жизнью для того, чтобы упорядочить и привести в норму криминальную действительность, то у нас он появился как средство устрашения для необязательных должников и ретивых конкурентов. Отсюда и жестокость наших условий в сравнении с западными: если там, прежде чем вынести смертный приговор, используются все возможные средства мирного характера, то у нас уговаривать особенно не любят — нанимают киллера и все. Причем никакие звания и заслуги в прошлом не спасают наших граждан от возможной встречи с наемным убийцей. Однако рано или поздно мы и в этой области пойдем по западному пути.
На сегодняшний день по числу заказных убийств Россия прочно держит одно из ведущих мест в мире. О серьезности данной проблемы говорит и то, что в 1993 году в МВД России было создано специальное подразделение, которое занялось исключительно заказными убийствами (в МУРе подобный отдел был создан в декабре 1995 года). Однако даже несмотря на то, что правоохранительная система всерьез обратила внимание на эту проблему, сбить волну заказных убийств до сих пор так и не удалось. Да и вряд ли удастся в нынешней экономической и политической ситуации, присутствующей в России.
Так что же представляет из себя сегодняшний российский киллер? Начнем с самых распространенных — с дилетантов. Эти по-прежнему пользуются повышенным спросом из-за своей дешевизны, однако, экономя на одном, заказчик проигрывает в главном — такие преступления обычно раскрывают. Киллер-дилетант может ошибиться и убить не того «клиента», может вообще его не убить, а только ранить, оставить за собой массу улик и т. д. Из подобного рода убийств вспомним три наиболее громких.
8 апреля 1991 года в Ростове-на-Дону возле собственного дома был расстрелян неизвестными заместитель начальника управления внутренних войск МВД по Северному Кавказу и Закавказью полковник Владимир Блахотин. Как выяснилось затем, киллерами оказались члены благотворительного армянского общества «Амарат». Убить они должны были бывшего коменданта Степанакерта генерал-майора Александра Сафонова, соседа Блахотина по подъезду. Однако ввиду своего непрофессионализма киллеры все перепутали и убили другого человека.
28 декабря 1992 года в Темиртау (Казахстан) был убит генеральный директор Карагандинского металлургического комбината Александр Свичинский. Его расстреляли yтpoм перед началом рабочего дня на пороге проходной из обреза, заряженного даже не дробью, а чуть ли не гайками. Заказчика и киллеров сыщики искали всего несколько дней. Как оказалось, убить директора задумал его бывший заместитель по социальным вопросам. Через своего знакомого он нашел двух молодых литовцев, которые регулярно приезжали в Темиртау по коммерческим делам: За плату в несколько миллионов рублей и новенький автомобиль они согласились пойти на убийство. Совершив его, они в тот же день уехали в Литву, однако буквально через неделю были вычислены и арестованы.
25 июля 1993 года в Москве была застрелена некая Грейлих. Убийца позвонил в дверь ее квартиры и, когда женщина открыла дверь, выстрелил ей в голову из пистолета «ТТ». В ходе следствия выяснилось, что убийство женщины заказал ее бывший муж, который претендовал на ее жилплощадь. Он нашел молодого человека, проживавшего в Орехово-Зуево, и тот за 2 миллиона 800 тысяч рублей согласился на убийство.
Наряду с киллерами-дилетантами вершат свои черные дела и профессионалы, которых с каждым разом становится все больше и больше.
Одно из первых громких заказных убийств в Москве произошло в декабре 1991 года. Тогда в подъезде своего дома был застрелен из пистолета системы «наган» председатель Московского профессионального банка Александр Петров. Киллер выстрелил в него три раза, и все три ранения оказались смертельными. Это убийство до сих пор так и не раскрыто. Через два месяца после этого расстрела точно так же был убит один из самых молодых российских воров в законе Виктор Никифоров (Калина). Эти первые заказные убийства начала 90-х хоть и выглядели внешне бесхитростно, однако в них явно чувствовалась рука профессионалов. Эти «подъездные» убийства, собственно, и задали тон в первых расстрелах «по заказу». В 1992 году в большинстве заказных убийств фантазии киллеров хватало на одно: подстеречь жертву в подъезде и хладнокровно расстрелять. Взрывные устройства и снайперская винтовка если и применялись, то крайне редко. Однако по мере развала трех силовых ведомств — МВД, КГБ и Министерства обороны — профессионализм и методы заказных убийств стали постепенно расти и расширяться. И это неудивительно, если иметь в виду, что большинство профессиональных киллеров дали криминальной среде именно эти ведомства.
9 марта 1994 года в башкирском городе Дюртюли был убит глава местной администрации, заместитель председателя Верховного Совета Башкортостана Разил Мусин. Его убили с помощью гранаты «Ф-1», которую киллер грамотно прикрепил к входной калитке усадьбы Мусина. В ходе следствия выяснилось, что злополучная граната имела «прописку» в Уфимском вертолетном училище, откуда ее затем продали «налево». Этим покупателем и киллером в последующем оказался бывший спецназовец из Уфы Ведерников. А заказчиками убийства были четверо бывших сослуживцев Мусина. За это убийство киллер получил от них 50 миллионов рублей. Однако воспользоваться ими так и не сумел: его и главного заказчика суд приговорил к расстрелу.
В сущности, это удачно раскрытое заказное убийство с применением взрывного устройства является исключением. В большинстве «взрывных» убийств и покушений преступников задержать так и не удается, что явно указывает на их профессионализм. Правда, судя по фактам, он различен. Например, чтобы привязать гранату к калитке, как это сделал бывший спецназовец в Дюртюли, требуются одни навыки, а вот устроить в подъезде жилого дома взрыв направленного действия — уже другие. Последним способом был убит президент АО «Примрыбпром» А. Захаренко. Причем сначала подъезд проверил его телохранитель и взрывчатку не обнаружил. А она была ловко спрятана за батареей парового отопления в подъезде первого этажа. Найти ее не составляло особого труда, однако телохраните ль в тот раз был нацелен на поиск киллера с пистолетом, но не со взрывчаткой.
Кроме взрывов в подъездах и на подходах к ним, когда взрывчатку прячут в мусорный бачок, под лавку, под лестницу и даже на подъездной козырек (в сентябре 1995 года в Кемеровской области таким образом расправились сразу с двумя ворами в законе — Камаловым и Шмелевым, которых буквально похоронил под собой бетонный козырек кафе), также широко практикуются отечественными киллерами и взрывы в автомобилях — еще в 1991 году таким образом был убит наместник Япончика вор в законе Моисеев, в 1994 году так же хотели убить композитора В. Мигулю, а в сентябре 1995 года убили криминального авторитета Сильвестра. Последний в те дни передвигался по городу в сопровождении нескольких машин охраны, но даже это не помешало киллерам прикрепить к днищу его «мерседеса-600» 400 граммов тротила.
Явно из арсенала спецслужб пришел в криминальную среду и такой способ взрыва, как «на обочине». В этом случае большой заряд взрывчатки кладут в автомобиль, который затем паркуется рядом с местом, где обычно появляется клиент. Так хотели расправиться в 1994 году с Б. Березовским (тогда взрывчаткой киллеры не поскупились начинить роскошную иномарку и поставили ее рядом с трамвайной остановкой у Павелецкого вокзала) и с премьер-министром Украины в августе 1996 года. В обоих случаях приговоренных к смерти спасла лишь чистая случайность.
Редким можно назвать и взрыв, произошедший в октябре 1994 года в редакции газеты «Московский комсомолец», когда погиб журналист Дмитрий Холодов. В этом случае использовался чемодан-ловушка, начиненный мощной взрывчаткой.
Единственным в своем роде является на сегодняшний день и убийство видного российского бизнесмена Иван Кивелиди. 1 августа 1995 года его отравили в собственном кабинете с помощью солей тяжелых металлов с радиоактивным излучением. Совершить подобное мог только киллер с высокой квалификацией химика.
Не меньшего профессионализма требует от киллера и применение такого оружия убийства, как снайперская винтовка.
В июле 1991 года в Екатеринбурге прицельным выстрелом (пуля угодила в печень) был смертельно ранен лидер «уралмашевской» группировки Григорий Цыганов. Киллера тогда так и не нашли.
В мае 1992 года в том же Екатеринбурге был застрелен известный в области бизнесмен И. Тарланов. Ожидая покушения, он окружил себя плотной стеной телохранителей и почти не выходил из дома. Однако ночью он вышел на кухню, чтобы утолить жажду, и снайпер, засевший на крыше поликлиники (она принадлежала местному КГБ), произвел единственный выстрел сквозь узкую щель в шторах. И. Тарланов был убит наповал.
В Москве первый «громкий» выстрел из снайперской винтовки прозвучал в апреле 1993 года. Тогда возле спорткомплекса «Олимпийский» был застрелен вор в законе Валерий Длукач (Глобус). Киллер с расстояния в 40 метров произвел всего лишь один выстрел из карабина «СКС», но этот выстрел оказался смертельным.
11 мая того же года в Минске был убит председатель совета «Белбизнесбанка» Александр Лисничук. Выстрел по нему был произведен из ремонтируемого кафе «Ручеек» из германского карабина «Крико» калибра 7,62. Это был первый в Белоруссии случай демонстративной расправы с крупным бизнесменом с привлечением профессионального киллера.
В сентябре 1993 года в Москве из снайперской винтовки был убит президент «Прагма-банка» Илья Медков. Произошло это в районе Красной Пресни. В 1994 году этот московский район отметился еще двумя снайперскими выстрелами: в апреле там был убит Отари Квантришвили (киллер с расстояния в 100 метров под неудобным углом произвел три точных выстрела в течение трех секунд), а в августе был убит И. Саркисян, который в тот день пришел в 19-ю больницу навестить своего сына, подошел к окну, чтобы покурить, и тут же был сражен снайперским выстрелом.
Ни одно убийство, произведенное из снайперской винтовки, по существу, так и не было раскрыто. Пойманный в 1995 году курганский киллер Александр Солоник поначалу взял на себя авторство двух подобных убийств (Глобуса и Бобона), однако затем от своих показаний отказался. А в последующем и вовсе сбежал из тюрьмы при весьма туманных обстоятельствах.
В отличие от дилетанта, который обычно работает «с листа», то есть без тщательной подготовки, профессионал идет на дело, если чувствует 99 %-ную гарантию собственной безопасности. Для этих целей создана и действует целая система заказа и исполнения убийства, где есть диспетчерская, посредники, конспиративные квартиры, разовое оружие и т. д. В отличие от заказчика, ориентированного на дешевого киллера, заказчик профессионального на деньги не скупится, но и гарантию требует полную. Для таких людей киллера обычно приглашают из-за границы, например, из Прибалтики. Тот приезжает на тайную квартиру, получает оружие, реквизит (перчатки, одежду), координаты и данные на клиента. В лицо киллера видит только тот, кто его встречает и возит по городу. Сделав свое дело, киллер в тот же день уезжает к себе на родину. Поймать такого преступника — дело практически безнадежное. Единственная надежда на тайных агентов, которым рано или поздно станет известно, кто именно заказал или совершил это преступление.
Символика заказных убийств
Как я уже упоминал ранее, именно итальянские киллеры придавали огромное значение различной символике в заказных убийствах. Однако почерк российских профессиональных убийц можно назвать интернациональным: это симбиоз из деталей и методов, присущих как американским киллерам, так и европейским, а также агентам различных спецслужб. Например, оружие всегда оставляется на месте преступления, приклад винтовки обычно разбивается. Пистолеты бросают на землю «голыми» или в полиэтиленовом пакете. В тот же пакет кладутся и перчатки. Ни один киллер-профессионал не позарится на вещи убитого, даже если в его карманах или кейсе находится огромная сумма денег (при убитом в ноябре 1995 года И. Магомедове была 21 тысяча долларов, однако киллер их не тронул).
Во время исполнения заказа устраняется только тот, кто «заказан» или оплачен. Ни один посторонний человек, даже если он успел увидеть убийцу, не трогается. Это правило также входит в «кодекс чести» профессионального убийцы.
Как отмечают многие специалисты, отечественные киллеры довольно часто заимствуют способы покушения у своих зарубежных коллег. Причем часто это происходит самым простым путем — посредством кино. Вот, например, с осени 1989 года в тогдашнем СССР начал демонстрироваться сериал про итальянскую мафию «Спрут», в котором тамошние киллеры лихо расправлялись со своими «клиентами» при помощи мотоцикла. И этот вид расстрела тут же переняли и наши киллеры. 6 августа 1994 года в Москве так хотели убить директора «Нефсама» А. Цебенко, однако его телохранитель оказался проворнее и выстрелом из помпового ружья смертельно ранил одного из покушавшихся мотоциклистов.
В том же году, 4 октября, в Москве мотоциклист в черной маске пытался убить заместителя министра по делам национальностей Кима Цаголова, однако обе выпушенные им пули просвистели мимо цели. А ровно через год после этого в Санкт-Петербурге двое киллеров на мотоцикле убили лидера тамбовской группировки Николая Гавриленкова.
К разряду «киношных» можно отнести и покушения «с переодеванием». Так, в том же Санкт-Петербурге киллер переоделся в женщину и мирно прогуливался с коляской по улице. Однако вместо ребенка в коляске лежал автомат, который и заговорил, когда «клиент» вышел из офиса, чтобы сесть в автомобиль.
Почти то же самое произошло и в центре Москвы 17 октября 1995 года. Только в этом случае киллер переоделся в строительную робу и старательно делал вид, что копает землю на улице Чехова. Однако как только в поле его зрения появился президент «Мосстройбанка» М. Журавлев, «рабочий» отбросил лопату, выхватил пистолет и выстрелил в банкира. После этого он бросил пистолет на землю и скрылся с места преступления, несмотря на то, что рядом с банкиром было двое телохранителей.
За долгие годы своего существования российский преступный мир переживал различные времена, однако нынешние перемены не идут ни в какое сравнение с прошлыми. На сегодня можно лишь констатировать, что никогда у нас убийца не становился в преступном мире героем и не пользовался таким спросом, как сейчас. Хотя профессиональный убийца считает себя санитаром криминальной среды (убивает только тех, кто заслужил), широкий спрос на киллеров среди среднего звена отечественных преступников невольно ужесточает саму эту среду. И в результате мы имеем то, что имеем, — небывалый всплеск преднамеренных убийств.
Оборотни в милицейской форме
Проблема предательства в милицейской среде возникла не сегодня, однако именно в наши дни она превратилась в широкое явление и стала настоящим бедствием для всей правоохранительной системы. Причем под понятием «предательство» подразумеваются не только преступные связи милиции с бандитами, но также мздоимство, рукоприкладство и т. д. Когда все это началось и в чем причины этого явления, нам и предстоит разобраться.
Еще в царской России проблема подбора надежных кадров в полицейские части стояла довольно остро. К примеру, в июле 1908 года в России были созданы сыскные отделения в полиции, а уже через пять лет после этого в одном из докладов отмечалось: «В обществе получило распространение негативное отношение к полиции, а слово «сыщик» стало, по существу, бранным. Невежественностью, противозаконными приемами и злоупотреблениями в сыскных действиях некоторые органы сыска давали подтверждения обществу к таким его ошибочным заключениям. Поэтому к работе в сыскной полиции нужно привлекать не отребье, а цвет полицейской силы, обладающей возможно большими познаниями до энциклопедичности».
После октябрьского переворота в 1917 году на место царской полиции пришла рабоче-крестьянская милиция. Однако, несмотря на смену вывесок и радикальное изменение целей, проблема чистоты рядов для милиции оставалась такой же острой, как и у ее предшественницы. Одна из причин лежала на поверхности: в отличие от элитных частей ВЧК — ГПУ, в милицию набирали людей без всякой тщательной проверки. Отсюда количество предателей в политической полиции и милиции уже тогда было различным, и последняя в этом отношении лидировала. Так, во времена нэпа москвичи боялись попадать в руки милиционеров, и объяснялось это просто — избиения задержанных в некоторых отделениях милиции носили повальный характер. Известен случай, когда в 1924 году одно из отделений милиции в центре Москвы было расформировано по личному распоряжению Ф. Дзержинского, после того как тамошние милиционеры в течение целого дня издевались над членом Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б) Ароном Сольцем. Его задержали в трамвае без билета и без всяких документов и отправили в милицию. Попав туда, видный партийный сановник воочию убедился, как столичные милиционеры обращаются с рядовыми советскими гражданами, в число которых по ошибке зачислили и его. В результате все отделение милиции было разогнано, однако общую ситуацию в городе это не изменило. Отдельные милиционеры продолжали отлавливать на улицах города богатых нэпманов и грабили их, что называется, «по-черному».
Среди следователей районных отделений милиции и прокуратуры существовала определенная такса взяток за освобождение от ответственности арестованных хозяйственников и торгашей. В конце концов подобные факты подвигли руководителей ОГПУ в мае 1924 года поставить вопрос о передаче в ведение их ведомства в центре и на местах милиции и уголовного розыска. Сам нарком внутренних дел РСФСР А. Белобородое, противясь этому требованию, в то же время с горечью констатировал: «Вопрос ставится так, что милиция плоха. Но передача ее в ОГПУ не сделает милицию хорошей. В чем беда милиции, в чем ее недостатки? В том, что милиции соответствующие высшие политические и советские органы не уделяли необходимого внимания. Милиция не получала того количества политических работников, которыми все время усиленно пополнялись ряды ГПУ. С другой стороны, материальное положение милиции и уголовного розыска невероятно скверное…»
Под последним утверждением наркома скрывалась неприглядная картина откровенной нищеты, в которой пребывала рабоче-крестьянская милиция. В те годы существовала значительная разница в ставках зарплаты для одних и тех же категорий сотрудников органов внутренних дел соседних губерний и даже соседних уездов одной губернии. Причем и эту нищенскую зарплату милиционерам выдавали нерегулярно. В то же время зарплата сотрудников ГПУ и их продуктовые пайки разительно отличались от милицейских (милиционеры, например, никогда не получали сливочного масла, в отличие от чекистов). Поэтому многие милиционеры искали дополнительного приработка на стороне, не гнушаясь порой брать взятки от спекулянтов, проституток и т. д. Например, во времена нэпа в Москве действовало несколько публичных домов, два из которых располагались в центре: «Мадам Люсьен» на Рождественском бульваре и «Генеральша» в Благовещенском переулке. Так вот «опекали» их и сотрудники местных отделений милиции.
Однако уже в 30-е годы, после ликвидации нэпа, ситуация в милиции стала меняться. В декабре 1932 года ОГПУ добилось своего, и милиция была выведена из непосредственного ведения правительств союзных и автономных республик и передавалась в ОГПУ СССР. Незадолго до этого в составе ОГПУ была создана Главная инспекция по милиции и уголовному розыску, целью которой являлась и борьба с нарушителями в милицейской среде. Отныне за должностные преступления сотрудники милиции привлекались к суду военного трибунала, который в те годы был крайне суров. Все сотрудники милиции были приравнены к военнослужащим и в течение двух лет не имели права увольняться из органов. Таким образом была остановлена огромная текучесть кадров из милиции, которая в 20-е годы в иных областях достигала катастрофических размеров (до 400 %).
И все же даже в суровые сталинские годы предатели в правоохранительной среде не переводились. Например, в конце 40-х годов в Москве было возбуждено уголовное дело по фактам взяточничества в системе «Мосминводторга». Эта организация содержала в столице павильон, где продавались в розлив пиво и водка. Так вот за то, чтобы милиция закрывала глаза на обман покупателей, руководители палаток «отстегивали» взятки местным отделениям милиции.
Взятки брали даже в Верховном Суде РСФСР. В 1950 году там были разоблачены несколько судей и консультантов, которые за деньги освобождали преступников от уголовной ответственности. Секретарь Военной коллегии некто Буканов за взятки подписывал для преступников различные ходатайства с указанием своей не маленькой должности, и преступники затем прикрывались этими бумагами как щитом.
Серьезность проблемы достигла таких размеров, что в марте 1954 года ЦК КПСС принял постановление «Об основных задачах МВД», в котором впервые в истории официально отмечалось, что со стороны работников милиции допускаются многочисленные факты грубого произвола и взяточничества. Новый министр внутренних дел СССР Н. Дудоров в марте 1955 года откровенно признал: «Органы МВД, особенно милиция, работают настолько плохо, настолько отвратительно плохо, что плохая работа этих органов, да и других звеньев работы МВД создала не особенно хорошую славу МВД в народе… Я не буду рассказывать всех недостатков, но у нас, в органах милиции, очень много преступлений совершают сами работники милиции…»
О справедливости этого заявления говорят факты того времени.
В мае 1961 года благодаря стараниям КГБ в Москве была разоблачена группа валютчиков во главе с Яном Рокотовым. Во время следствия выяснилось, что он состоял в приятельских отношениях с начальником валютного отдела столичного ОБХСС — неким майором милиции, который за счет Рокотова посещал московские рестораны и отдыхал на курортах.
В те же годы в ходе следствия по делу расхитителей соцсобственности Ройфмана — Шакермана было установлено, что Шакерман, будучи ранее негласным агентом МВД, став бизнесменом, расплачивался с сотрудниками ОБХСС наличными. На площади Маяковского, в скверике возле Театра имени Моссовета, он регулярно встречался с офицерами МВД и выплачивал им зарплату: от 5 до 15 тысяч рублей каждому в зависимости от звания и услуг, оказываемых ему милиционерами. Таким образом, за несколько лет подобных выплат один из милиционеров заработал миллион рублей, другой — более 600 тысяч и т. д.
В течение 1961–1967 годов в тогдашнем СССР произошло два громких убийства, совершенных работниками милиции, которые привели к массовым волнениям. Первый произошел в Муроме 30 июня 1961 года. Там сотрудники милиции задержали на улице мастера местного радиозавода и, разъяренные его нежеланием пройти с ними в отделение, забили мужчину до смерти. Буквально в тот же день весть об этой расправе распространилась по всему городу, и толпы возмущенных людей отправились к горотделу милиции. Вскоре его здание было разгромлено, а из КПЗ были выпущены на свободу все заключенные. Однако уже через несколько дней зачинщики беспорядков из числа горожан были арестованы и трое из них приговорены к расстрелу.
Второй случай имел место 14 июня 1967 года в киргизском городе Чимкенте. Там местные милиционеры в вытрезвителе забили до смерти молодого шофера городского автопарка. И вновь возмущенные убийством горожане ворвались в здания городского и областного управлений внутренних дел и разгромили их. После этого была предпринята попытка штурма тюрьмы, но охрана, открыв огонь на поражение, сумела обратить толпу в бегство. Из 13 участников того бунта четверо затем были приговорены к расстрелу. О судьбе убийц-милиционеров никаких сообщений тогда не появилось.
В 70-е годы органы советского правопорядка были уже настолько корродированы, что число предателей в них исчислялось не сотнями, а десятками тысяч. Взятки стали брать практически все службы (за малым исключением), но особенно в этом усердствовали представители ГАИ и ОБХСС. Известен случай, когда в Грузии новый руководитель республики Э. Шеварднадзе в 1972 году инкогнито проехал на «жигулях» по Тбилиси и его пригородам и лично убедился в том, что честных гаишников в его милиции практически нет.
Конечно, были в системе МВД и честные, порядочные люди, однако сама ситуация, сложившаяся тогда в стране, трала не в их пользу. Так называемый набор «по лимиту», когда в органы правопорядка пришли тысячи молодых малообразованных людей, оказал милиции худую услугу. Именно пятеро подобного рода милиционеров из 5-го отделения милиции по охране метрополитена во главе со своим начальником в декабре 1980 года убили сотрудника центрального аппарата КГБ. Это был первый подобный случай за все время существования двух конкурирующих ведомств. После этого КГБ понадобилось всего две недели, чтобы изобличить и арестовать преступников в милицейской форме. Почти все они были приговорены к расстрелу.
Практически во всех крупных уголовных делах того времени («Океан», Главторг и др.) были замешаны высшие чины МВД СССР и его низовых звеньев. В Казахстане в 1980–1983 годах народными судами были осуждены 135 милиционеров, в Туркмении — 78, в Свердловской области — 121. Поэтому не случайно, что председатель КГБ СССР Ю. Андропов и его люди в регионах вели специальные досье на всех генералов МВД республиканского значения. Именно этот компромат был востребован в 1983–1984 годах, когда Ю. Андропов стал генсеком. Началась самая широкомасштабная чистка органов МВД за последние 45 лет.
Как и всякая крупная кампания, этот «накат» на МВД обернулся не только изобличением замешанных в нечистоплотных махинациях сотрудников, но и незаслуженным наказанием честных людей. В Иркутской области, например, под лозунгом борьбы с мафией в милицейских рядах из 28 начальников гор(рай)отделов внутренних дел 27 были сняты с работы, 103 сотрудника уволены из органов внутренних дел, 56 — понижены в должности, более 100 человек наказаны в дисциплинарном порядке и т. д. И это только в одной области. Всего же за период 1983–1984 годов из органов МВД СССР было уволено около 60 тысяч человек.
В конце 1983 года в Уфе КГБ СССР собрал специальное совещание служб оперативного обслуживания МВД, на котором было сообщено, что в Москве действуют около 300 чиновников-мафиози, причем около ста из них — сотрудники милиции разных уровней.
В том же декабре в столице Узбекистана Ташкенте произошел довольно показательный случай. Там в схватке за «хлебное» место начальника городского ГАИ столкнулись два офицера милиции — Джанзаков и Юлдашев. Больше всего шансов сесть в это кресло было у последнего, однако Джанзаков решил помешать этому. Через старшего лейтенанта ГАИ Нурмухамедова он нашел наемного убийцу — дважды судимого Ибрагимова. Но тот в последний момент отказывается от задуманного. И тогда совершить убийство Юлдашева соглашается за деньги командир взвода полка дорожно — патрульно й службы УТАИ УВД старший лейтенант Камбаритдинов. 20 декабря вместе с напарником — неким Жамановым — они настигают на Фархадской улице машину Юлдашева и Жаманов расстреливает офицера милиции из ружья в голову.
В Москве 14 ноября 1986 года четверо преступников совершили вооруженный налет на инкассаторов возле универмага «Молодежный», убив при этом двух инкассаторов и женщину-милиционера. Как выяснилось затем, двое из преступников ранее служили в МВД в качестве сотрудников уголовного розыска и еще в 1983 году совершили убийство работника одной из столичных шашлычных. Третьим налетчиком в их банде оказался бывший сотрудник КГБ. Уникальная банда по своему составу в отечественной криминальной истории.
В августе 1987 года в Туркмении произошло еще одно громкое преступление, главным инициатором которого оказался офицер милиции. В том месяце в городе Чарджоу была убита бывший прокурор города, инструктор отдела административных органов обкома партии X. Розыбаева. Еще будучи в должности прокурора, эта женщина отличалась своей бескомпромиссностью в борьбе с высокопоставленными мздоимцами, за что нажила себе немало врагов. Например, за первые семь месяцев 1987 года с ее помощью из органов внутренних дел было уволено 63 человека, уличенных в рукоприкладстве и укрытии преступлений от учета. Летом того же года Розыбаева занялась делом о взятке, по которому проходила жена полковника милиции X. Солтанова. Зная непреклонность Розыбаевой, последний принял решение ее убить. Наемные убийцы привели приговор в исполнение, однако от справедливого возмездия не скрылись. Этим делом занялась союзная прокуратура, и в течение короткого времени все преступники были изобличены.
В соседнем с Туркменией Узбекистане начатая еще в 1983 году чистка в местном МВД продолжалась до 1989 года. За это время из органов было уволено более 3 тысяч человек, из которых 250 человек относились к руководящему составу. Во время этих разоблачений несколько генералов МВД, в том числе и бывший министр внутренних дел республики, покончили жизнь самоубийством. В то же время из органов прокуратуры Узбекистана были уволены 197 человек и 19 из них были привлечены к уголовной ответственности. Подобных чисток правоохранительные органы этой республики не знали даже в мрачные времена сталинщины. Например, в 1937–1940 годах из НКВД Узбекистана было уволено за политическую неблагонадежность всего 468 сотрудников.
В 1988 году в Донецке был убит 43-летний председатель кооператива «Луч» — его нашли в его же доме с одиннадцатью ножевыми ранами на теле. Судя по этим ранениям, преступники долго пытали свою жертву, добиваясь, по всей видимости, денег. В ходе следствия по этому делу выяснилось, что преступление совершила банда из четырех человек, во главе которой стоял 28-летний старший лейтенант милиции, сотрудник уголовного розыска В. Коновалов. До этого убийства банда уже успела совершить пять преступлений, венцом которых стала расправа над кооператором. Украинские газеты в те дни писали, что «дело Коновалова открыло в республике статистику рэкета с применением пыток и убийств».
В 1989 году очередной оборотень в милицейской среде был разоблачен в Ленинграде. Им оказался 30-летний участковый инспектор, старший лейтенант Мокеев, который создал банду из четырех человек и назвал ее «Российское освободительное движение «Белый крест». Цель этой банды была проста — борьба с советским строем. Однако для осуществления этой цели бандиты лишили жизни четверых людей: кассира столовой, инкассатора, часового военного склада и вахтера военно-морского архива. Как выяснилось затем, эти убийства были совершены с целью «сбора денег для финансирования политической борьбы с коммунизмом». В 1993 году суд приговорил Мокеева к расстрелу.
В сущности, проблема предательства в милицейской среде имеет скорее экономические корни, чем политические. Именно поэтому все чистки, потрясавшие милицию в разные годы, так и не привели к положительным результатам — оставаясь чем-то вроде нелюбимой «падчерицы» для руководства страны (в отличие от любимого «сына» — КГБ), милиция продолжала влачить жалкое материальное существование. Именно эта нищета и вынуждает многих милиционеров вставать сначала на путь мелких нарушений, а затем и преступлений. Послед ний идейный милиционер исчез из милиции в начале 20-х годов, а желающих рисковать жизнью за нищенскую зарплату становилось затем все меньше и меньше. Вспомним, как выглядела милиция в 20-е годы, и послушаем то, что заявил в 1991 году заместитель министра внутренних дел России Андрей Дунаев: «Более нищенского положения милиции, чем в Москве, нет нигде в России. И пусть вас не впечатляют солидные корпуса на Петровке, 38. Это «потемкинская деревня», за которой — милицейские «лачуги». А техника? Все «мерседесы» и «БМВ» — только для сопровождения высокого начальства. Для охраны же москвичей — разбитые «москвичи» да тарахтящие «уазики». А соцбыт? Тысячи московских милиционеров ютятся в общежитиях, снимают углы у частников, я уж не говорю о зарплате…»
В связи с этим замечу, что по прошествии пяти лет после этого заявления ситуация хотя и изменилась в лучшую сторону, но не настолько, чтобы праздновать победу. Например, в октябре 1996 года в МУРе было всего три сотовых телефона. Между тем бандиты их имеют десятки.
В отличие от рядового состава, милицейский генералитет не испытывал особой нужды ни в сталинские, ни в нынешние годы. Например, антикварная коллекция наркома внутренних дел Грузии С. Гоглидзе насчитывала несколько сот экспонатов, общая стоимость которых исчислялась миллионами рублей. За эту коллекцию в 1984 году погибли жена и дочь некогда всесильного наркома.
При Н. Щелокове в Москве существовал спецмагазин, где высшее начальство МВД по дешевке приобретало для себя самые разнообразные вещи, начиная от пуговиц и заканчивая импортными автомобилями. С началом рыночных отношений многие генералы пошли еще дальше. Руководство ГУВД Москвы в 1991 году завязало прочные отношения с неким совместным предприятием «Совкувейт инжиниринг» и за его счет ездило за границу, приобретало дорогие вещи. Так, начальник ГУВД получил на командировочные и представительские расходы 3500 марок ФРГ и 1600 фунтов стерлингов, его заместители — чуть меньше.
Вообще следует отметить, что массовая «коммерциализация» охватила отечественную милицию именно в начале 90-х годов. Ничего подобного в ее долгой истории никогда еще не наблюдалось. Бывший начальник ГУВД Москвы А. Мурашев в одном из интервью летом 1992 года на этот счет был как никто откровенен. Он заявил: «Рядовой милиционер в райотделе получает четыре тысячи рублей в кассе. Но на самом деле он получает гораздо больше. По экспертным оценкам — от 10 до 20 тысяч рублей. Причем у гаишников это побольше, у следователей — поменьше. Многое зависит от района: сотрудник отделения на Арбате, конечно, имеет много больше, чем в Коровино. Но и там тоже есть точки, где можно поживиться…»
Еще один убийственный итог по тому же поводу был подведен весной 1993 года на одном из брифингов в МВД России. Там было отмечено, что многие бандитские группировки имеют своих информаторов в органах внутренних дел (чуть ли не каждая вторая!), которые заранее предупреждают бандитов о начале очередной милицейской операции.
Конечно, обвинять всех сотрудников органов внутренних дел в продажности было бы делом несправедливым. Как говорится, в любом стаде может завестись паршивая овца. Однако и не видеть того, что коррупция в МВД превратилась в стойкое явление было бы неверно. Когда начальника отделения милиции в Царицыно арестовывают за взятки и находят у него в сейфе 700 миллионов рублей, когда впервые за 70 лет в центре Москвы расформировывают отделение милиции (10-е отделение расформировали в июле 1995 года), когда милиционеры открыто опекают проституток на Тверской и карманников в Шереметьево — это уже о многом говорит. А ведь это только малая толика вопиющих фактов перерождения сотрудников МВД. Но есть факты и покруче.
В 1993–1995 годах в Приморском крае действовала банда грабителей и убийц под руководством бывшего инспектора госавтоинспекции Игоря Натарова. Преступники действовали по одной и той же схеме: главарь, одетый в милицейскую форму, останавливал на дороге частный автомобиль, после чего водителя отводили в лес и убивали. За все время действия банды таким образом было убито восемь человек.
С начала 1994 по август 1995 года в Орле действовала банда некоего Мокренко, которая за это время убила десять человек, двое из которых — женщины. В одном из преступлений, когда погибли трое человек, наводчиком у банды был лейтенант уголовного розыска из Рязани.
3 октября 1995 года в Москве вооруженному налету подвергся ювелирный магазин «Ева». Четверо грабителей похитили драгоценностей на 150 миллионов рублей. Как выяснилось затем, главным организатором этого преступления был следователь следственного отдела МВД России. Очень ему захотелось заиметь крупный золотой браслет с бриллиантами, выставленный в этом магазине, вот он и спланировал ограбление с помощью некоего молодого человека, которого он до этого ссуживал деньгами. Тот нашел еще троих напарников, а следователь взял на себя всю техническую сторону дела (снабжение оружием, транспортом и прикрытие на случай возможного ареста). И хотя ограбление прошло успешно, но нужного браслета грабители в спешке не прихватили. А уже через неделю их всех благополучно задержали.
Метастазы предательства в милицейской среде сегодня настолько широки, что описать их все просто не хватит бумаги. Причем многие факты повторяются десятилетиями. Вспомним, как еще в 1972 году в Грузии Э. Шеварднадзе лично отлавливал взяточников в ГАИ. И вот уже через 23 года после этого министр внутренних дел России А. Куликов идет по его же стопам. Он выделяет из своего министерского бюджета 22 миллиона рублей и отправляет своих людей в инспекционную поездку по стране. Под видом частных водителей, осуществляющих перевозку винно-водочных изделий из Владикавказа в Ростов-на-Дону, эти люди с нарушениями проехали весь путь и имели дело с 24 постами ГАИ. Так вот взятки у них не взяли только сотрудники двух постов! Комментарии, как говорится, излишни.
Все это и многое другое заставило А. Куликова в октябре 1995 года выступить с официальным заявлением, в котором министр сообщил: «Нам нужно очиститься от прямых предателей, коррумпированных милиционеров и их покровителей. Более полутора тысяч сотрудников МВД уже преданы суду. В МВД России создается специальное Управление собственной безопасности, одновременно оно будет исполнять функции инспекции по личному составу… Я бы назвал это началом операции «Чистые руки». Предатели должны знать — пощады им не будет».
Минул вот уже год со дня этого смелого министерского заявления, однако ни одного серьезного судебного процесса над высокопоставленными предателями в милицейской среде так и не последовало. Про операцию с громким названием «Чистые руки» никто уже не вспоминает. По этому поводу в народе метко шутят, что если провести эту операцию всерьез и рубить все нечистые руки, то милиция может и вовсе остаться без рук. Но в меткости подобного выражения можно сомневаться, так как честных людей в нашей милиции тоже хватает. Проблема заключается лишь в том, что время этих людей пока еще не пришло.
Противостояние: сыщики и бандиты
В царской России к личности полицейского большинство населения относилось с уважением, прекрасно понимая, какого рода работу ему приходится выполнять. Лишь только в среде профессиональных преступников, революционеров и низших слоев рабочих и крестьян полицейский был персоной одиозной и поругаемой. Но даже несмотря на это, до начала XX века полицейский являлся фигурой неприкосновенной даже для своих заклятых врагов. Убийство стража порядка каралось самым суровым образом, и поэтому посягателей на его жизнь было не слишком много. Так продолжалось до 1905 года.
После январского расстрела мирной демонстрации в Петербурге в России началось буквально массовое поношение сил правопорядка. Общество было возмущено действиями властей и весь свой гнев направило именно против полиции, как политической, так и уголовной. В конце концов это привело к массовому убийству полицейских во время декабрьского восстания в Москве и после него. Революционеры из среды анархистов и эсеров-максималистов создали специальные отряды, целью которых было уничтожение именно полицейских на улицах Москвы. К этим отрядам охотно присоединялись и уголовники, которые впервые получили реальную возможность расправиться со своими заклятыми врагами. Так, когда к ним в руки попал заместитель начальника московской полиции, он был расстрелян на месте без суда и следствия.
По официальной статистике тех лет, с ноября 1905 по апрель 1906 года были убиты 288, ранены 383 полицейских, более чем на 150 полицейских были совершены неудачные покушения. В 1906–1907 годах погибли свыше 4 тысяч и были ранены около 5 тысяч государственных служащих, большая часть из которых были стражи порядка. Никогда до этого полиция России не несла таких сокрушительных потерь. В конце концов оправиться от них она так и не смогла: когда в феврале 1917 года в России произошла революция, полицейские были первыми, кто бросил на землю оружие и попытался спастись бегством. Восторженные толпы людей с особенным воодушевлением громили помещения полицейских отделений и сжигали всю накопленную за предшествующие годы документацию. По амнистии, объявленной Временным правительством, на свободу тогда было выпущено более 3 тысяч преступников, многие из которых тут же объединились в вооруженные банды. В одной Москве таких банд в 1917 году насчитывалось около 30.
В октябре того года на свет появилась советская милиция, а через год вышло Положение об организации отдела уголовного розыска, в соответствии с которым органы уголовного розыска учреждались в городах с населением не менее 40–45 тысяч человек.
В Москве уголовный розыск первоначально располагался по старому, еще царскому, адресу — Малый Гнездниковский переулок, дом 3. Ввиду того, что все опытные сыщики с дореволюционным стажем сбежали, а взрослое население города ушло на фронт, в сыскарей стали набирать мальчишек 15–17 лет. Переполненные сверх меры революционным романтизмом и начитавшись книжек про Ната Пинкертона (они даже внешне старались походить на него, для чего носили кепи с длинным козырьком и папиросу в углу рта), эти мальчишки носились по городу с «маузерами» в руках и бесстрашно вступали в схватку с матерыми бандитами, которых в городе тогда было значительно больше, чем их. Уголовный мир ненавидел этих мальчишек так же люто, как совсем недавно полицейских («фараонов»), и презрительно именовал их «мусорами» (от МУС — Московский уголовный сыск). Та борьба была безжалостной с обеих сторон и практически не знала никаких законов и правил. Начавшийся с августа 1918 года так называемый «красный террор» (после серии покушений на видных большевиков) захватил собой и преступный мир страны. Расстрелы без суда и следствия, порой даже не за совершенные преступления, а по классовому признаку, толкали преступный мир на ожесточенное сопротивление власти, заставляли его бороться до последнего вздоха. И в этой борьбе было пролито море человеческой крови.
В 1918 году бандиты в Москве чувствовали себя настолько безнаказанными, что регулярно устраивали показательные акции против рядовых милиционеров и сыщиков. Например, однажды они устроили штурм самой цитадели МУСа в Малом Гнездниковском и убили несколько человек. В другой раз главарь крупнейшей московской банды Николай Сафонов по кличке Сабан лично явился в 27-е отделение милиции и, выхватив из-за пояса гранату, разогнал всех милиционеров по углам. Еще в одном случае молодой сыщик опознал на Тверском бульваре бандита, попытался его задержать, но тот оказался проворнее и, схватив первым револьвер, ранил сыщика. Но рана оказалась не смертельной, и того поместили в больницу. Однако пролежал он там недолго. Ранивший его преступник прознал про это лечение и в один из дней лично явился в больничные покои и добил безоружного сыскаря.
Нечто подобное предпринял однажды и знаменитый бандитский главарь Яков Кошельков. Узнав адрес сотрудника уголовной секции МЧК Ведерникова, он со своими людьми пришел к нему в дом и хладнокровно расстрелял чекиста прямо на глазах у его родственников.
Апогеем этого бандитского беспредела в Москве стал день 24 января 1919 года. В тот день люди из банды Сабана, разъезжая но городу на автомобиле в районе Долгоруковской улицы, Оружейного переулка, Лесной улицы и Тверской заставы, застрелили 16 постовых милиционеров.
Небывалый разгул бандитизма вынудил властей пойти на решительные меры. В результате во главе МУСа встал балтийский матрос Александр Трепалов. С его приходом время мальчишек-пинкертонов завершилось, и около 150 человек были уволены из московского уголовного сыска. Отбросив в сторону революционный романтизм и взяв на вооружение метод беспощадного террора, Трепалов сумел за несколько месяцев уничтожить большую половину московских банд. В милицейских засадах тогда погибли и Сабан, и Кошельков, и еще с десяток наводивших ужас на город бандитских главарей. К началу 1921 года волна бандитизма в Москве была подавлена.
Между тем, напуганные милицейским террором, многие московские бандиты отправились тогда в Северную Пальмиру — Петроград. В результате и этот город окунулся в вакханалию бандитского беспредела. Бандиты не жалели никого, но особенную ярость вымещали на сотрудниках милиции и ГПУ. Известный бандит Иван Белов, или Ванька Белка, захватив инспектора уголовного розыска Александра Скальберга, приказал своим людям его четвертовать.
Еще более известный бандит Ленька Пантелеев (сам в бывшем сотрудник ГПУ) лично убил нескольких милиционеров, которые попытались его задержать. Однако в конце концов и это противостояние завершилось победой милиции, и на «блат-хате» на Можайской улице Пантелеев был безжалостно застрелен 17-летним сотрудником ГПУ.
В 20-е годы волна террора сошла на нет и противостояние сыщиков и бандитов вошло в более спокойное русло, К концу того десятилетия применение огнестрельного оружия уголовниками было уже настолько редким, что любой факт подобного рода становился чуть ли не сенсацией. Поэтому если в период 1918–1921 годов в России погибло несколько тысяч работников м илиции и ВЧК, то за все 20-е годы эта цифра едва достигла двух сотен. Объяснялось это несколькими причинами, но основной, пожалуй, была одна: изменился преступный мир России. На смену безжалостным «мокрушникам» и громилам-налетчикам пришли те, кого сформировал нэп, и эта новая поросль уголовных авторитетов подняла преступный мир России на новую ступень развития. На свет появилась каста воров в законе, куда «мокрушникам» вход был заказан. И хотя убийство как метод разрешения проблем присутствовало и в арсенале новой группировки, однако оно перестало быть доминирующим. Но порой случалось всякое.
18 ноября 1930 года известный преступник Михаил Ермилов по кличке Хрыня, вырываясь из засады в Москве, смертельно ранил молодого сотрудника МУРа Николая Лобанова. Это убийство подняло на ноги всю столичную милицию, а коллеги погибшего буквально рыли носом землю, пытаясь выследить убийцу. В конце концов Хрыня был арестован. Однако до окончания суда он так и не досидел: в один из дней он обманул своих конвоиров и вырвался на свободу прямо из здания городского суда. Перед сыщиками вновь встала нелегкая задача — выследить и арестовать матерого преступника.
Та погоня длилась еще несколько недель и завершилась победой сыщиков. Причем на этот раз Хрыню решено было живым не выпускать. Он был выслежен на одной из явочных квартир в Электрическом переулке, куда он пришел, чтобы пополнить свой боевой арсенал — ему нужны были патроны к его «браунингу». Сыщики устроили ему засаду во дворе дома и, как только Хрыня вышел из подъезда, окликнули его. Как и следовало ожидать, бандит не стал сдаваться, а тут же схватился за пистолет. Однако сыщики оказались проворнее его и открыли огонь первыми сразу с нескольких сторон. Смерть Хрыни была практически мгновенной.
Между тем кривая преступности в 30-е годы, по официальным данным, вела себя неровно: то падала вниз, то взлетала вверх. Например, в 1935 году в приказе НКВД отмечалось, что по сравнению с 1934 годом в СССР число вооруженных грабежей снизилось на 46 %, невооруженных грабежей — на 44 %, квалифицированных краж — на 32 % и т. д. Но уже во втором квартале 193& года кривая преступности резко скакнула ввысь. После этого аппарат уголовного розыска, действовавший по линейному принципу, решено было перестроить по принципу территориального обслуживания.
Незадолго до войны (в апреле 1941 года) в Главном управлении рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР был создан отдел по борьбе с бандитизмом, который состоял из 5 отделений: четыре — по зонам СССР, пятое — следственное. Создание этого отдела было вызвано в первую очередь складывающейся тревожной обстановкой в западных областях Украины и Белоруссии, где поднимали голову националисты. Но затем грянула война, и деятельность ОББ приняла более широкие формы.
С началом войны преступность в СССР резко пошла вверх. Например, в 1941 году одних убийств в стране было зарегистрировано 3317, а в 1942 году общие показатели по преступности выросли на 22 %. Потери милиции как на фронте, так и в тылу исчислялись тысячами людей, однако и преступников часто ставили к стенке не задумываясь. В 1941 году тревожная обстановка сложилась в Ташкенте, где бандитизм принял угрожающие формы. Поэтому из Москвы туда была направлена специальная бригада НКВД СССР, которая за полтора месяца ликвидировала банду в составе 48 человек, на счету которой было более 100 тяжких преступлений. К уголовной ответственности были привлечены несколько тысяч преступников (в том числе 79 убийц и 350 грабителей) и 76 человек из них были расстреляны.
После войны кривая тяжких уголовных преступлений пошла вниз: так, если в 1947 году по линии уголовного розыска было зарегистрировано 404 167 преступлений, то к 1950 году этот показатель снизился до 126 589. Однако в 1953 году, особенно после мартовской амнистии, уголовная преступность резко поднялась и достигла отметки в 374 134 преступления. В том же году было отмечено рекордное количество нападений на сотрудников милиции с целью завладения оружием.
В конце 50-х государство всей своей мощью навалилось на преступность, особенно на рецидивную. Начались гонения на клан воров в законе, все это озлобляло преступников и вынуждало их отчаянно сопротивляться. В отдельных областях все это приводило к кровавым столкновениям между бандитами и милицией, причем потери несли обе стороны. Однако даже в период того противостояния ни одна из сторон не опускалась до беспредела в отношении друг друга, хотя поводов к этому имелось в достатке. Но порой игра велась нечестно. Например, жегловский прием «подбрасывания улик» применялся некоторыми сыщиками весьма часто против наиболее упорных преступников, и это приводило последних за решетку. В таких случаях ловкачу-оперативнику обещали обязательно отомстить, и эта угроза порой действительно осуществлялась. Однако никогда профессиональный преступник не мстил сыщику, изобличившему его в честном противостоянии. Например, начальника МУРа И. Парфентьева (руководил с 1945-го по начало 60-х) преступники более десяти раз приговаривали к смерти, но ни одна из этих угроз так и не была приведена в исполнение.
В бывшем СССР сотрудники милиции и преступники гибли в обоюдной борьбе только в исключительных случаях. Количество погибших милиционеров в год исчислялось тогда полсотней людей, часть из которых гибла в результате несчастных случаев, других убивали преступники с целью завладеть оружием, в крайнем случае смерть настигала стражей порядка во время засад, преследования преступников и т. д. В худшую сторону ситуация стала меняться в 70-е годы, когда преступники начали чаще применять огнестрельное оружие.
Но затем канул в прошлое Советский Союз, а вместе с ним сошла на нет и его преступность, уступив дорогу более жестокой и расчетливой своей разновидности. Сегодняшняя преступность не чета прошлой, плохо одетой, скверно вооруженной и технически не оснащенной. С теперешней шутки плохи. МВД впервые всерьез осознало это в 1988 году, когда в одной Москве (до этого самом спокойном городе) было совершено 336 преступлений в отношении работников милиции (при этом два милиционера были убиты, двое получили телесные повреждения, 261 раз стражам порядка оказывали сопротивление). По тем временам эти показатели казались вопиющими, хотя уже через два-три года стали происходить еще более немыслимые вещи. Например, за период 1988–1990 годов в СССР погибло 448 милиционеров (в среднем по 148 человек в год). В 1991 году в СССР было убито 117 милиционеров и 566 стражей порядка получили ранения. Кроме этого, были совершены нападения на 30 прокуроров и следственных работников.
Самым громким случаем подобного рода в 1991 году был тот, что произошел в сентябре в подмосковном городе Щербинка. Там оперативная группа МУРа попыталась арестовать местного авторитета Фиделя, который незадолго до этого убил муровца. Однако когда сыщики ворвались к нему в квартиру на втором этаже «хрущевки», тот предпочел не сдаваться и бросил в оперативников две гранаты. В результате смертельные ранения получил не только хозяин квартиры, но и два муровца — М. Луконин и М. Самойлов.
По официальной статистике, в 1991 году сотрудники органов внутренних дел применили оружие в 1116 случаях и убили при этом 100 преступников. В 20 случаях прокуратура признала стрельбу необоснованной.
В 1992 году противостояние милиции и бандитов продолжилось, и только за первые четыре месяца того года против сотрудников органов внутренних дел дважды применялись гранаты, 17 раз — огнестрельное оружие. В январе в Соликамске преступники ворвались в квартиру оперуполномоченного и, не застав его дома, нанесли семь ножевых ранений его матери, задушив затем чулком и четырехлетнего ребенка. В апреле в Нарьян-Маре преступники напали на инспектора угро, прыснули ему в лицо струю из газового баллончика, после чего отобрали у него пистолет и застрелили. Всего же за первые месяцы 1992 года 5 милиционеров подверглись нападению прямо в рабочих кабинетах и 8 в собственных квартирах. За весь год было убито 188 милиционеров и 400 ранено. 60 прокуроров и следственных работников подверглись нападениям со стороны преступников, при этом погибли 5 прокуроров и 2 следователя.
Еще одним громким случаем подобного рода стала гибель в апреле 1992 года сотрудника уголовного розыска МВД России 32-летнего Анатолия Свириденко. В сферу деятельности этого опера входили хищения и противозаконный вывоз из России исторических ценностей и предметов антиквариата. За несколько дней до своей смерти Свириденко обнаружил в Сергиевом Посаде в башне одного из монастырей тайное хранилище украденных произведений искусства. Судя по всему, это был тот самый «Загорский архив», который Гитлер собрал из захваченных нацистами в Европе произведений искусства. Советское правительство вывезло их из Германии, спрятало, и Свириденко оказался первым из простых смертных, кто их увидел. Он хотел составить опись коллекции, для того чтобы ни у кого не возникло искушения перепродать ее за границу. Но сделать этого он так и не успел. 17 апреля 1992 года он упал с поезда и разбился.
Случай иного рода произошел в сентябре того же года в городе Ярцево Смоленской области. Там оперуполномоченный местного ГУВД Константин Медведев вместе с двумя приятелями зашел в кафе перекусить. На беду там же оказался с компанией один из местных авторитетов Александр Хатченков. Между ними возникла ссора, и Медведев, защищаясь от нападавших, пустил в ход свой табельный пистолет. В результате Хатченков получил смертельное ранение.
В день похорон погибшего его друзья доставили гроб с телом к зданию местного отделения милиции и потребовали выдать им для расправы К. Медведева. Ситуацию удалось разрядить только после того, как из Смоленска был вызван ОМОН. На состоявшемся в январе 1993 года суде прокурор потребовал для К. Медведева наказания в виде 10 лет заключения, однако суд решил иначе и отправил дело на доследование за недоказанностью вины обвиняемого.
Между тем в 1993–1994 годах количество пострадавших милиционеров будет продолжать расти. Так, в 1993 году будут убиты 185 стражей порядка и 572 ранены. На 120 прокуроров и следователей будут совершены нападения, 2 следователя погибнут. В 1994 году число убитых милиционеров достигнет уже 199 человек. Однако в противоположном лагере потерь еще больше: 291 человек убит и 1500 ранены.
Из череды громких убийств 1994 года назову лишь несколько.
В конце сентября под Южно-Сахалинском, был зарезан начальник пресс-службы УВД Сахалинской области майор милиции Владимир Лавров. Как оказалось, преступление совершили 27-летний азербайджанец и его приятели. Они помогли вытащить застрявшую машину Лаврова из ямы и потребовали за эту услугу денег. Но указанной суммы у майора не оказалось, и по этому поводу возникла драка. Во время нее азербайджанец пустил в ход нож.
9 октября в Ижевске произошел массовый расстрел, в результате которого погиб заместитель министра внутренних дел Удмуртии Николай Перевощиков и члены его семьи: жена, дочь и сын. Как оказалось, это убийство спланировала и осуществила одна из местных преступных группировок. Причем убить они собирались зятя Перевощикова, который был членом их группировки. По их сведениям, милицейский генерал должен был в тот день уехать на дачу, но он остался отпраздновать семейный праздник и поэтому погиб вместе с семьей.
Прошли всего лишь сутки с момента этого жестокого убийства, как уже новое, похожее на то, чтопроизошло в Ижевске, случилось в селе Вилино Бахчисарайского района Крыма. Там несколько преступников ворвались в дом местного участкового инспектора Кулынюка и устроили кровавую расправу над его семьей. Они повесили его жену и 19-летнего сына, 15-летнего сына застрелили, а самого участкового вывезли на окраину соседнего села и расстреляли. За 10 месяцев того года в Крыму было совершено 36 нападений на сотрудников милиции, в результате которых четверо из них погибли.
10 декабря очередную потерю понес МУР — в тот день был убит старший оперуполномоченный по особо важным делам Игорь Чернов-Ягодин. Он входил в оперативную группу, занимавшуюся поисками преступников, которые подложили бомбу на шоссе Энтузиастов 27 октября, из-за чего погиб сотрудник ФСК подполковник Михаил Чекалов. Засада на преступников была устроена в подъезде дома № 45 по Новокосинской улице. Однако в момент задержания один из преступников открыл — огонь из пистолета и смертельно ранил муровца. Другой оперативник ответным выстрелом ранил бандита. Отмечу, что с сентября 1991 года, когда в подмосковной Щербинке погибли сразу двое оперативников, МУР не нес больше смертельных потерь.
Еще двое сотрудников столичного утро погибли в марте 1995 года. Это были работники 4-го отдела (грабежи и разбойные нападения) капитан Сергей Карасев и старший лейтенант милиции Андрей Коняшин. 14 марта на Садово-Каретной улице их «таврил» внезапно перелетела через бордюр, снесла дерево и со всей силы ударилась о столб. По словам свидетелей происшествия, авария была умело подстроена некими людьми, джип которых подрезал «таврию» на скорости, после чего тут же скрылся.
7 апреля того же года в Санкт-Петербурге преступники прямо средь бела дня расстреляли сотрудника 8-го отдела РУОП старшего лейтенанта Виктора Троценко, а 2 сентября та же участь постигла и его московского коллегу — капитана РУОП Сергея Гусева. Последний стал пятым по счету руоповцем, погибшим от рук преступников в Москве в том году.
В апреле в Москве был убит оперативник департамента налоговой полиции майор Владимир Марков. Это было первое заказное убийство налогового полицейского в столице.
Из потерь противоположной стороны отмечу два случая, произошед ших в Москве: 7 апреля при штурме собственной квартиры бойцами РУОП погиб 35-летний криминальный авторитет Сергей Мамсуров и 18 ноября сотрудниками милиции был застрелен вор в законе 35-летний Бадри Дгебуадзе. Последний случай уникален — даже в наше жестокое время не часто вор в законе принимает смерть от милицейской пули.
Лицензия на убийство
В самом начале 90-х годов, когда в России один за другим стали гибнуть криминальные авторитеты самого высокого ранга, в центральной прессе впервые промелькнуло упоминание о тайной организации в структуре МВД под названием «Белая стрела». Не черная, как у Р. Стивенсона, а именно «белая», видимо, как символ справедливого возмездия. Никаких доказательств того, что подобная организация действительно существует, до сих пор так и не было приведено, однако это отнюдь не является весомым аргументом в пользу того, что ее вовсе нет. На то она и секретная организация. История уже знает немало случаев, когда подобного рода организации существовали, но правда о них всплывала лишь много лет спустя.
Вообще следует отметить, что такие организации появляются в государстве тогда, когда оно не в силах бороться с преступностью законными методами. Тогда и возникает соблазн ответить террором на террор.
Впервые беспощадный террор в борьбе с разнузданной преступностью был опробован в раздираемой гражданской войной России в 1918–1921 годах. Москва в те годы буквально стонала под гнетом преступников и сил столичной милиции явно не хватало для усмирения бандитов. А наглость последних просто не знала границ. Например, члены одной из банд разъезжали средь бела дня по городу и высматривали красивых женщин. Затем этих женщин под угрозой оружия сажали в машину, отвозили в Измайловский лес и там насиловали и грабили.
Еще в одном случае главарь одной из самых многочисленных банд (34 человека) Николай Сафонов по кличке Сабан, прослышав о том, что его активно разыскивают сотрудники 27-го отделения милиции, в один из дней явился туда лично и, выхватив из-за пояса гранату, буквально разогнал всех милиционеров по углам. Предупредив их, чтобы они оставили свои попытки его задержать, Сабан вскоре удалился из отделения так же беспрепятственно, как и пришел. Однако активность милиции после этого не иссякла. И тогда Сабан пошел на беспрецедентные меры.
24 января 1919 года его люди за один день убили в Москве 16 постовых милиционеров. Все они были убиты в течение нескольких часов из проезжавшей мимо машины. Убийства совершались до обыденного просто и хладнокровно: налетчики подзывали постового к автомобилю, справлялись у него, как проехать в какой-нибудь переулок, и в тот момент, когда милиционер раскрывал рот, чтобы ответить, следовал точный выстрел ему в голову. После этих случаев по Москве поползли слухи о «черных мстителях», убивающих исключительно милиционеров. Постовые тогда отказывались стоять в одиночку, что вызвало соединение нескольких сторожевых единиц в пикете.
Почти одновременно с этим случаем в Москве произошел еще один, не менее вопиющий. Знаменитый бандитский главарь Яков Кошельков в районе Сокольников остановил машину самого Владимира Ульянова-Ленина и ограбил его: забрал документы, оружие и конфисковал автомобиль.
После всех этих случаев в Моссовете было собрано экстренное совещание из представителей ВЧК, столичного угро, на котором было принято решение объявить бандитизму беспощадную войну на уничтожение. Для этих целей при уголовной секции МЧК была создана ударная группа из лучших стрелков (аналог «Белой стрелы»), которая и занялась охотой за бандитами.
Первым, кто пал от рук сыщиков, оказался Сабан. Причем он спешно покинул Москву и спрятался в деревне Лебедянь Липецкой области, однако его нашли и там и застрелили без всякого суда и следствия.
21 июня 1919 года в доме № 8 по Старому Божедомскому переулку был выслежен еще один главарь — Яков Кошельков и буквально нашпигован пулями. Всех его соратников постигла в те дни та же участь. Таким образом, к середине 1920 года волна небывалого бандитизма в Москве была сбита и количество вооруженных ограблений в городе сократилось в 10 раз. После этого многие бандиты подались в Петроград, но следом за ними туда двинулась и столичная бригада чекистов и работников МУРа, наводившая порядок в Москве. С ее помощью за четыре месяца 1922 года в Питере было уничтожено 5 банд и число расстрелянных бандитов составило 63 человека. В феврале 1923 года во время подобного рода операции был застрелен и знаменитый налетчик Ленька Пантелеев.
В тех же 20-х годах войну преступности объявил в Италии и премьер-министр этой страны Бенито Муссолини. В октябре 1925 года с целью уничтожения мафии на Сицилии он назначил префектом Палермо своего ставленника Чезаре Мори и дал ему неограниченные права в борьбе с преступностью. Сразу после этого Мори обрушил на мафию удар невиданной ранее силы. Тысячи молодых сицилийцев, служивших в мафии или сотрудничавших с нею, были арестованы. Их хватали по поводу и без повода и отправляли в тюрьмы. Даже священники-мафиози и адвокаты главарей мафии не были застрахованы от ареста. Обычно эти аресты производились следующим образом.
Карабинеры окружали какой-нибудь городок или селение и требовали у его жителей добровольной выдачи мафиози. В случае невыполнения этого требования карабинеры угрожали повальными обысками во всех без исключения домах. И жители вынуждены были выдавать своих же земляков, чтобы избежать худшего.
В результате всех этих мер к 1929 году преступность на Сицилии практически была сведена на нет. Однако когда Ч. Мори попытался в своих разоблачениях выйти на самый верх, Муссолини пресек эти его попытки и в июне 1929 года отправил в отставку.
И все же опыт Ч. Мори пригодился на Сицилии и после окончания второй мировой войны. В 1949 году на острове были созданы специальные войска по борьбе с бандитизмом — КФРБ. Их возглавил бывший военный контрразведчик Уго Луке. Самой громкой операцией этих войск стало уничтожение наиболее известного мафиози Сальваторе Джулиано. Так как живым взять его никак не удавалось, его решили уничтожить физически: 5 июля 1950 года он погиб то ли от рук карабинеров, то ли от рук внедренного в его окружение предателя, кстати, своего родственника.
Не менее безжалостно расправлялись с бандитами и в такой стране, как США. В начале 30-х там происходил небывалый до этого всплеск преступности, и поэтому президент страны Ф. Рузвельт заявил: «Бандитов надо остановить, и мы их остановим!» После этого шеф ФБР Эдгар Гувер создал специальный отряд из 40 лучших стрелков, обученных на одном из военных полигонов. Конгресс принял закон о применении оружия агентами ФБР, и началась «большая охота» за гангстерами.
В мае 1934 года были расстреляны прямо на проселочной дороге бандиты Бонни и Клайд; через два месяца после этого в Чикаго застрелили Джона Диллинджера. Чуть раньше он с дружками попытался освободить налетчика Фрэнки Нэша, однако агенты ФБР не стали искушать судьбу и пристрелили пленного прямо в вагоне поезда. В ноябре 1934 года был захвачен врасплох самый безжалостный грабитель и убийца Малыш Нельсон и расстрелян без всякого суда. В январе 1935 года во Флориде та же участь постигла Мамашу Баркер и одного из ее сыновей-преступников.
Фашистская Германия в те же годы хоть и не могла похвастаться таким разгулом бандитизма, однако была не менее озабочена проблемами преступности. Для этих целей была проведена кардинальная чистка и реорганизация полицейского аппарата, курирование которого взял на себя Герман Геринг. В феврале 1933 года, выступая перед прусскими полицейскими, он заявил: «При необходимости вы должны стрелять без всяких колебаний. Каждый полицейский должен хорошо понять, что бездействие есть более тяжкий проступок, чем любая ошибка, допущенная при исполнении приказа. Каждая пуля, вылетевшая из дула пистолета полицейского, есть моя пуля: если кто-то называет это убийством, значит, это я убил. Именно я отдал все эти распоряжения, и я настаиваю на них. Всю ответственность я беру на себя и не боюсь ее».
Криминальной полиции были даны в нацистской Германии широкие полномочия. В ее кодексе правил было записано: «Чтобы достичь порядка, полиция должна быть всемогущей».
В сталинском СССР милиция не была столь всесильной, как, например, ФБР в США или «крипо» в Германии, однако и она особенно не церемонилась с преступниками. В разгар войны ввиду того, что Тишинский рынок в Москве стал настоящим рассадником преступности, на нем в 1944 году была проведена войсковая операция. Войска и милиция окружили рынок, арестовали всех подозрительных лиц и отправили их в лагеря «на перековку». С одной стороны, акция безжалостная, однако она не шла ни в какое сравнение с тем, что произошло в начале 50-х в Аргентине. Там власти собрали по тюрьмам всех уголовников, попадавших в тюрьмы неоднократно, посадили их в самолет и сбросили в океан.
В те годы в Израиле действовала спецкоманда «Ханокмин» («Каратели»), которая уничтожала не уголовников, а нацистов. Эта команда бита создана из отборных солдат Еврейской бригады, которая воевала в составе английской армии. На основе показаний бывших узников фашистских концлагерей члены «Ханокмина» составили списки особо опасных нацистов и устроили за ними охоту по всему миру. Причем первоначально пойманных нацистов сдавали властям тех государств, где их удалось задержать. Однако эти власти порой вели себя крайне гуманно и отпускали нацистов на свободу. После этого «Ханокмин» и принял решение нацистов уничтожать. За один только 1946 год таким образом было убито около тысячи человек. Через 25 лет после этого опыт «Ханокмина» пригодится Израилю в его борьбе с арабскими террористами.
В 60-е годы во Франции в связи с активизацией деятельности секретной военной организации ОАС, которая ставила своей целью физическую ликвидацию президента страны и близких его соратников, в составе службы безопасности (СДЭКЭ) был создан отдел «Противодействие», в структуре которого действовала команда, охотившаяся за преступниками. Она состояла из физически крепких и бесстрашных корсиканцев, которые проходили специальную подготовку в диверсионном лагере в Сатори. Эти люди имели от своего государства «лицензию на убийство» и пользовались ею не задумываясь. Эта безжалостная война длилась несколько лет и принесла с собой реки крови. В этой войне с обеих сторон в плен практически никого не брали, особенно после того, как оасовцы захватили живьем семерых корсиканцев и повесили их на фонарных столбах, предварительно отрезав пленникам носы и уши. В конце концов государство в этой войне победило.
В конце 60-х в Бразилии военный режим создал так называемые «эскадроны смерти» для борьбы с уголовниками и противниками режима. Руководителем «эскадронов» стал капитан Серж Флери. Действия этих спецотрядов отличались крайней жестокостью, которая порой была ничем не мотивирована. Например, во время одной из облав в Рио-де-Жанейро «эскадронщики» расстреляли нескольких мальчишек-беспризорников.
В начале 70-х годов в Испании бывший немецкий нацист фон Шуберт основал секретную организацию «Паладин», которая занималась диверсиями как внутри страны, так и за ее пределами. Члены этой организации по заданию испанских секретных служб охотились за террористами-басками из ЭТА, которые базировались на юге Франции, а также за особо опасными преступниками, представлявшими угрозу для испанского МВД. В качестве прикрытия «Паладин» использовал известную фирму по торговле оружием «Уорлд арм компани». При этом филиалы «Паладина» были открыты в Париже, Лондоне, Риме, Брюсселе и Цюрихе. Однако в 1974 году журналистам из парижской «Либерасьон» удалось вскрыть некоторые факты из тайной деятельности «Паладина», и в результате этого фон Шуберт распорядился прикрыть все филиалы организации и исчез с политического горизонта. Но его деятельность не пропала даром.
В конце 70-х — начале 80-х годов террористы из ЭТА буквально залили Испанию кровью, убив более 700 человек. Законными методами покончить с террористами, которые после совершения преступлений скрывались во Франции, испанское правительство оказалось не в силах. И тогда за дело взялись чиновники из МВД во главе с министром Хосе Баррионуэво. В 1982 году в горах неподалеку от Мадрида было созвано секретное совещание, на котором присутствовали семеро высокопоставленных деятелей из правительства, МВД и секретных служб. На этой встрече было принято решение создать секретные антитеррористические группы освобождения «ГАЛ». С января 1983 года эти группы начали активные действия против террористов. На деньги, выделенные правительством из закрытых фондов, члены «ГАЛ» вербовали себе осведомителей в среде французских уголовников, полицейских и с их помощью устанавливали места обитания террористов. Затем следовала акция похищения, а в случае неудачи — убийство. В результате за период с января 1983 по июль 1987 года чены «ГАЛ» уничтожили 27 человек и 30 человек ранили. Семь человек были убиты по ошибке. После этого французское правительство наконец согласилось сотрудничать с Испанией в деле поимки террористов — часть из них она выдала, а остальных отправила в Алжир. Вскоре после этого группы «ГАЛ» прекратили свое существование. Однако история на этом не закончилась.
Где-то через год после закрытия «ГАЛ» в Испании разразился скандал по поводу незаконных действий этих групп. И чтобы скрьггь правду, на суд общественности были представлены двое полицейских, которые и взяли всю вину на себя (за это они получили по 800 тысяч долларов плюс к этому их жены получали по 3 тысячи долларов ежемесячно). Суд приговорил каждого полицейского к 108 годам тюремного заключения. Но в 1994 году эти люди вдруг вновь заговорили и выложили всю правду о тайной сделке с руководителями «ГАЛ». В Испании вновь разразился скандал, который привел к тому, что Социалистическая рабочая партия после 13 лет правления не получила большинства в парламенте. 65 процентов испанцев отнеслись отрицательно к деятельности «ГАЛ», заявив, что государство должно бороться с преступниками только законными методами.
Как это ни странно, но если подобный опрос провести в России, думается, его результат был бы диаметрально противоположен испанскому. Ярким примером этого может служить и взлет генерала Александра Лебедя, который прямо заявлял, что зарвавшихся преступников власть будет попросту отстреливать. Поэтому, объявись сегодня у нас нечто подобное группам «ГАЛ» (та же «Белая стрела»), вряд ли ее ждет осуждение и опала со стороны общественности. Однако эта организация так и не объявляется. Так есть ли она на самом деле или это только красивый миф?
Если враг не сдается
В сущности, каждая спецслужба в мире имеет в своем штате людей, готовых исполнить приказ и пойти на крайние меры, то есть на убийство. Агенты внешних разведок используют в этих случаях самый разнообразный арсенал средств, начиная от различных ядов и кончая взрывными устройствами. Взять, к примеру, советский КГБ.
В начале 30-х годов в нем была создана служба диверсий и террора, которую возглавил П. Судоплатов. Действовала она на основе секретных распоряжений высшего советского руководства, которое допускало принятие мер по пресечению деятельности враждебных лиц особыми способами по специальному распоряжению. В результате почти за 25 лет своего существования эта служба устранила нескольких десятков противников режима, применяя при этом самые различные способы. Вот лишь несколько примеров.
В сентябре 1937 года чекист-изменник Игнатий Райсс был выслежен в Швейцарии и убит выстрелом в голову из пистолета; лидер украинских националистов Евгений Коновалец в 1938 году был взорван с помощью взрывчатки; Лев Троцкий в 1940 году получил смертельный удар альпинистской киркой по голове; Соломон Михоэлс в 1948 году был сбит грузовиком; лидер НТС Александр Трушнович был задушен в апреле 1954-го, а создатель О УН Степан Бандера отравлен выстрелом в лицо из специального пистолета в 1959 году. Кстати, это была последняя откровенная акция устранения, предпринятая КГБ.
Между тем, в отличие от своих коллег-чекистов, сотрудники советского МВД не обладали таким богатым арсеналом средств и методов устранения, поэтому их акции были менее эффективны. В основном неугодных людей из уголовной среды агенты МВД устраняли руками таких же уголовников. Потом эта смерть списывалась на пьяную драку или неудачное падение с лестницы. Но было и нечто иное. Например, когда в 1980 году старший следователь прокуратуры СССР Владимир Калиниченко расследовал убийство сотрудника центрального аппарата КГБ (его убили на станции метро «Ждановская»), то спецгруппа КГБ охраняла его от «случайной» гибели, которую ему готовили в МВД. И, думается, что эту гибель должны были принести следователю отнюдь не рядовые уголовники, а люди, специально обученные этому делу. И кто знает, чем бы закончилось это противостояние, если бы не произошла встреча на самом верху, посланец Ю. Андропова встретился с самим Н. Щелоковым. После этого милиционеров, убивших чекиста, расстреляли, однако дальше этого дело не пошло. Работник ЦК Иванов, который должен был докладывать это дело членам Политбюро, был найден мертвым в своей квартире. Эту смерть тогда списали на самоубийство.
До начала 90-х годов МВД довольно плотно контролировало преступный мир страны. Однако затем наступил распад СССР и полный хаос в стране. Это продолжалось несколько лет, во время которых правоохранительная система была большей частью развалена. Причем это касалось как МВД, так и некогда всемогущего КГБ. Вспомните, с каким упоением разоблачалась негласная агентура в обоих ведомствах. В то же время преступный мир страны расширял сферы своего влияния и укреплялся как материально, так и численно. Бандитские лидеры новой формации стали диктовать свои условия в преступной среде. Например, невозвращенец долгов и в советские годы преследовался самым жестким образом, но никогда его не убивали после первого предупреждения, а порой и без него. В уголовном мире появилась одна из самых высокооплачиваемых профессий — киллер. И вот тогда, вполне возможно предположить, в структуре МВД и могла возникнуть идея создания своей «санитарной» службы, которая должна была самым жестким образом пресекать поползновения новой преступной элиты на государственные интересы страны. Например, начиная в 1985 году с незаконной продажи алкоголя и рэкета, нынешние преступники шагнули в нефтяной, алюминиевый, оружейный бизнес, а это уже не тысячи, не миллионы, а миллиарды рублей прибыли. А кое-кто шагнул и в политику. И зная, какие в наше время суды и что за наказание светит преступникам, имеющим на руках несметные богатства, создатели «Белой стрелы», видимо, решили поставить зарвавшимся бандитам единственный надежный и проверенный заслон — пулю.
Итак, если умозрительно предположить, что «Белая стрела» все-таки существует (а есть версия, что эту «утку» специально пустили, чтобы преступники боялись), значит, должны быть и ее следы. В данном случае — убийства. По статистике, в 1992–1995 годах в России было убито 500 авторитетов, из них 40 воров в законе. Говорить о том, что все это дело рук «Белой стрелы», конечно же, абсурд. Если эта организация существует, ее доля в этом от силы 1–2 %, все остальные смерти — результаты внутренних бандитских разборок. Но что это за 1–2 %? Видимо, это самые крутые в преступном мире люди, которые своими действиями представляли угрозу если не государству, то каким-то очень влиятельным структурам.
Больше всего разговоров о «Белой стреле» появилось после убийства в Москве 5 апреля 1994 года Отари Квантришвили. В связи с этим И. Кобзон, который был близким другом убитого, заявил: «После этого убийства ко мне приходили из МУР а. Я отказался с ними беседовать. «Почему?» — спросил меня сотрудник МУРа. «Потому что это ваших рук дело, — ответил я. — Не ваших лично, но правоохранительных органов. Ни одна мафия никогда бы не устранила Отари Витальевича. Не понравилось очень его последнее выступление по телевидению, которое действительно было агрессивным…»
Однако как только слухи о «Белой стреле» стали вновь курсировать в обществе, тут же последовало их опровержение. 9 июня 1994 года в газете «Столичный криминал» заместитель начальника ГУОП МВД России Александр Карташов заявил: «…подобные версии появляются в средствах массовой информации с помощью преступников. Бандиты, давно потерявшие представление не только о законах государственных, но и так называемых «воровских», хотят списать на милицию кровь и убийства. Даже поверхностный анализ большинства убийств свидетельствует об «авторстве» того или иного убийства. В каждом из них торчат бандитские «уши». Да что говорить! Если бы этим занялось МВД, то использовались бы другие, более надежные и современные средства».
Рядовому российскому обывателю (а автор этих строк относит и себя к их числу), конечно же, невдомек, какие тайные битвы ведутся сейчас в кабинетах МВД или в преступном мире. Читая газеты или смотря телевизор, мы видим только макушку всех этих страстей и вряд ли в ближайшее время сумеем узнать всю их подноготную. Может быть, и к лучшему. Однако война ведется и каждый день мы слышим ее раскаты на улицах своих городов, и криминальные сводки регулярно доносят до нас имена все новых и новых ее жертв. Когда кончится эта война, никому не известно. Но она все равно рано или поздно кончится. И вот тогда, вполне вероятно, мы и узнаем хотя бы часть правды о том, была ли она на самом деле — «Белая стрела».
Музыку заказывает… «братва»
Криминальная революция, о совершении которой говорил С. Говорухин, породила на свет новое явление — «братву». Она еще не стала хозяйкой жизни, так как пока претворяет в жизнь программу-минимум — утвердиться, однако в перспективе мечтает именно об этом. В отличие от непритязательных своих предшественников советской поры, «братва» выглядит куда более богато и респектабельно. «Братва» род ила на свет соответствующие себе атрибуты и даже моду, выделяющую ее среди простых российских граждан. Про «братву» сейчас снимают кино и поют о ней с эстрадных подмостков. Было ли такое раньше или это только отличительная черта нынешнего смутного времени?
Преступники, как и представители всякого иного сословия, весьма заинтересованы в прославлении своего образа жизни. А так как романтика преступной жизни всегда будет привлекать к себе взоры писателей, кинорежиссеров, музыкантов и других представителей творческих профессий, значит, избытка в прославителях эта область жизни испытывать не будет. И проблема заключается в одном: как уловить ту грань, где кончается правда жизни и начинается прославление? Об эту грань сломали себе зубы многие деятели искусства и литературы как у нас в стране, так и за рубежом.
Вот, например, писатель Исаак Бабель первым из отечественных литераторов обратился к образу знаменитого одесского бандита Михаила Винницкого по кличке Мишка Япончик. В 1925 году И. Бабель написал киносценарий под названием «Беня Крик», который в 1926 году хотел экранизировать сам С. Эйзенштейн. Однако фильм на Одесской киностудии снял В. Вильнер. Беню Крика (Мишку Япончика) сыграл в нем актер Ю. Шуме кий. О своей работе над картиной режиссер затем вспоминал: «Мне как постановщику приходилось все время отделываться от воздействия насыщающих одесский воздух романтических легенд о «благородном налетчике» Мишке Япончике и ориентироваться на необходимость затушевывания какой бы то ни было бандитской героики… Мы стремились уйти не только от романтики, но также лишить картину выдвинутого на первый план героя».
Однако когда в январе 1927 года фильм вышел на экраны, его дружно начали ругать… именно за апологию хулиганства и романтическое смакование похождений знаменитого налетчика. Присутствовавший на премьере Лазарь Каганович упрекнул фильм в романтике бандитизма, после чего картину сняли с проката.
Через три года после этого режиссер Николай Экк учел все это при постановке первого советского звукового фильма «Путевка в жизнь». Игравший вора-жигана Михаил Жаров сделал все от него зависящее, чтобы зритель, не дай Бог, хоть в чем-то не начал симпатизировать его экранному герою.
Между тем в свободных Соединенных Штатах Америки дело в этой области обстояло совершенно иначе. Волна гангстеризма, захлестнувшая страну в 20—30-е годы, породила настоящий культ бандита среди простого населения. И этот культ весьма успешно пропагандировал американский кинематограф. Один за другим на экраны страны вышли такие фильмы, как «Подполье» (1929 г.), «Маленький Цезарь» (1930 г.), «Враг общества» (1931 г.), в которых герой-гангстер изображался не как угроза обществу, а прежде всего как жертва трагических обстоятельств. В этих фильмах война мафии с официальной властью воспринимал ас ь как попытка, пусть и незаконными средствами, устранить существующую общественную несправедливость.
В 1930 году режиссер Г. Хоукс пошел дальше всех и задумал снять фильм о самом Аль Капоне. В роли знаменитого гангстера должен был сняться звезда экрана Поль Муни. Однако сам Аль Капоне, опасаясь, что его в этой картине изобразят в неприглядном виде, наложил запрет на съемки. И тогда режиссер лично отправился к нему в Чикаго, чтобы уговорить того снять свой запрет. И ему это удалось. В 1932 году фильм «Лицо со шрамом» увидел свет и имел колоссальную популярность у зрителей.
К тому времени ситуация в этой области была столь серьезной, что американское правительство поспешило принять срочные меры, чтобы низвергнуть гангстеров с их пьедесталов. В ФБР, например, появилась тогда должность чиновника «по связям с публикой», которая просуществовала до конца 30-х годов. В задачи этого чиновника входила работа по созданию у широкой общественности положительного представления о ФБР. Более того, с 1931 по 1933 год между ФБР и Голливудом действовало соглашение о том, что в кино прекратится прославление преступников, а сотрудники ФБР и полиции будут изображаться на экране только в положительном ключе.
В Советском Союзе того времени истории, подобные случаю с фильмом «Беня Крик», уже не повторялись, да и не могли, в сущности, повториться. Режим жестко следил за ситуацией, допуская в жизнь лишь одно прославление: Сталина и его власти. Ни книг, ни фильмов, повествующих о преступниках и их жизни, в те годы не выходило, что тоже было немаловажно. Лишь во дворах под гитару блатные тянули свои жалостливые песни, однако широкой общественности они практически были неизвестны. И лишь после смерти Сталина с середины 50-х годов блатная романтика стала овладевать массами. В то время Н. Хрущев открыл ворота тюрем и лагерей и на волю вернулись многие зеки, причем не только политические.
Когда в 50-х годах свет увидела книга Льва Шейнина «Записки следователя», самым популярным у читателей рассказом в ней был рассказ о знаменитом бандите Леньке Пантелееве. И хотя писатель преследовал цель отнюдь не воспевать этого налетчика и убийцу, однако читатель почему-то видел в рассказе именно это. Таким же образом мы героизируем тех же Степана Разина или Робин Гуда, которые, в сущности, были разбойниками.
В конце 50-х в СССР сложилась ситуация, чем-то напоминающая ситуацию в США начала 30-х. Поэтому власти вынуждены были срочно принимать меры к тому, чтобы поднять в глазах народа престиж органов правопорядка. Сам министр внутренних дел СССР С. Круглое в марте 1955 года заявил: «Простые люди, любые работники, кого ни спросишь, о милиции и некоторых других органах МВД отзываются очень плохо». Поэтому на поднятие престижа органов МВД были брошены все силы, в том числе и творческие. Так, в 1956 году писатель А. Адамов выпустил в свет повесть «Дело «пестрых», на основе которой кинематографисты оперативно отсняли первый милицейский кинодетектив, который вышел на экраны страны в 1958 году. Роль вора Софрона Ложкина сыграл в нем Михаил Пушвкин.
Вообще киноворы того времени выглядели на экране примитивно, в духе Михаила Жарова из «Путевки в жизнь»: зловещее лицо, подозрительный прищур глаз, сигарета в углу рта. Это и понятно, преступник на экране не должен был вызывать у честных граждан никаких симпатий. Как писал по этому поводу В. Ревич: «В советском кинематографе принципиально не может быть состояния, в которое нас нередко ввергает западное кино. Какой-нибудь гангстер изображается там незаурядной, интригующей личностью, что зрительское сердце невольно настраивается на его частоту, и мы начинаем отворачиваться от противных представителей закона, пытающихся затравить милых разбойничков».
Однако уже в 60-е годы на смену ворам «ужасным» приходит иной тип кинопреступника, который хоть и был жесток, однако обладал и некоторыми чертами привлекательности. Вспомним того же Владислава Дворжецкого в роли Графа в фильме «Возвращение «Святого Луки» или Кирилла Лаврова в роли вора Жмакина в фильме «Верьте мне, люди!». Но дальше всех пошел Василий Шукшин, который сумел гениально вписать своего вора-рецидивиста Егора Прокудина в добропорядочную гражданскую жизнь. Таких воров мы, честно говоря, еще не видели. Именно поэтому В. Шукшин стал первым представителем советской творческой интеллигенции, с кем воры в законе тогдашней поры вступили в эпистолярную полемику. Поводом же к ней послужил финал фильма, когда вор Губошлеп расправляется с Прокудиным за то, что последний «завязал» с преступным прошлым. На самом деле в «кодексе» воров такой поступок ничем не карался и «завязавший» вор мог жить как ему заблагорассудится.
Настоящий всплеск интереса к блатной «фене» (жаргону) испытали мы в 1972 году, когда на экраны страны вышел фильм «Джентльмены удачи». Однако вряд ли кто посмеет заподозрить создателей фильма в целенаправленной пропаганде блатного образа жизни. Дело как раз обстояло наоборот. Подобный непредсказуемый результат произошел в середине 60-х, когда советские руководители закупили у французов три серии фильма «Фантомас». Результат — всплеск молодежной преступности.
Бывших советских писателей, в отличие от кинематографистов, трудно уличить в пропаганде воровской идеологии. Более того, именно такие писатели, как А. Адамов, Ю. Семенов, братья Вайнеры, «родили» в СССР «милицейский роман».
С музыкой дело обстояло несколько иначе. Официальная эстрада в этом отношении была девственно чиста. Однако в те годы существовала и альтернативная музыка, ярким представителем которой был, например, Владимир Высоцкий. С 1961 по 1965 год большая часть его песенного репертуара состояла именно из блатных песен. И хотя вызвано это было в первую очередь желанием противопоставить себя эстрадному официозу, однако большинство слушателей этого так и не поняли. Поэтому даже когда в середине 60-х В. Высоцкий перестал исполнять блатные песни, ореол блатного певца витал над ним до самой смерти.
После В. Высоцкого эстафету подобного рода песен подхватили у нас Аркадий Северный, Александр Розенбаум, Александр Новиков. Никогда не звучавшее с высоких подмостков песенное творчество этих исполнителей в народе пользовалось огромной популярностью. Вообще блатная тематика в эстрадном отечественном искусстве взяла свой разбег именно в 70—80-е годы. И огромную популярность ей создавало то, что она всегда числилась в разряде запрещенных, а, как известно, запретный плод сладок.
И все-таки вся эта блатная кино- и эстрадная экзотика в те годы варилась в собственном соку, была как бы на обочине тогдашней жизни. Она, конечно, нравилась определенной части молодежи, но «совратить» ее по-настоящему не могла, так как преступник в советском обществе все равно оставался изгоем. С середины 80-х ситуация в этом плане поменялась в противоположную сторону, когда преступник впервые получил возможность стать хозяином жизни. Тогда же появилось и соответствующее кино — «Воры в законе» (назвать фильм подобным образом пять лет назад было делом немыслимым), отреагировала на новую ситуацию и эстрада. Сначала были востребованы старые песни, такие, как «Лимончики», «Ах, Одесса!» и даже «Мурка». Однако так было недолго. Нынешний преступный мир России являет собой нечто иное, чем то, что было в 60—80-е годы. Теперь они именуют себя «братва» и требуют новых, соответствующих их облику и образу жизни, песен. И эти песни рождаются и звучат с самых высоких подмостков, вызывая у кого-то восторг, а у кого-то возмущение. Бороться же с подобным творчеством бесполезно, так как его рождает та среда, которая становится у нас доминирующей. Уйдет среда — уйдут и ее прославите ли.
Бандитская мода
Впервые такое понятие, как «бандитская мода», стало широко применяться в нашей стране в 20—30-е годы. В то время в криминальном мире правили две равнозначные группировки: «жиганы» и «урки». Первая появилась на свет во времена нэпа и состояла из самого разномастного народа: налетчиков-громил, аферистов, проворовавшихся торгашей, матросов-кронштадцев, беспризорников и т. д. Само слово «жиган» на воровском жаргоне означало «молодой и дерзкий вожак». А вот такое понятие, как «жиганить», переводилось как «щеголять», что весьма определенно характеризовало новую касту российских преступников. «Жиганы» любили красиво и модно одеться, и само их поведение на людях было устремлено в одну сторону — выделиться. Ярким представителем жигановского «братства» мог стать знаменитый налетчик Ленька Пантелеев, не оборви пуля чекиста его жизнь в 1923 году, когда клан «жиганов» только создавался. Од нако легко представить, каких высот достиг бы этот дерзкий преступник, окажись он не в питерском морге, а в одном из лагерей ГУЛАГа.
Вторая группировка — «урки» — объединяла в себе большинство профессиональных преступников, в основном воров. Еще на воровском жаргоне XIX века это слово означало «крупный и дерзкий вор» или «законный вор». В отличие от «жиганов», молодых и наглых, которых развратил нэп, «урки» были плотью от плоти своего народа, забитого и раздавленного большевиками. Им была чужда всякая роскошь, и поэтому в качестве своей форменной одежды «урки» избрали мужицкий вариант: сапоги в гармошку, так называемые «прохоря», заправленные в них брюки, пиджак, на шее шарф и на голове синяя кепка-восьмиклинка с небольшим козырьком (малокозырка). Единственным чужеродным элементом в этом костюме была золотая фикса на одном из зубов, но она, судя по всему, была выбрана специально: мол, хоть и мужик, да не простой. Когда «урки» в 30-е годы подчинили себе «жиганов», именно этот вариант одежды окончательно утвердился в преступном мире тогдашней России. Затем он иногда «разбавлялся» элементами других костюмов: например, в 50-е годы на смену «прохорям» вновь пришли морские мотивы — брюки клеш и тельняшка, тот самый стиль, который практиковали «жиганы» в 20-е годы (эти атрибуты им «подарили» матросы-кронштадтцы, которые влились в лагеря после 1921 года).
Собственно, как и «жиганы», «урки», а затем и воры в законе умели с шиком носить свою одежду. Несмотря на то что внешний вид вполне мог привлечь к себе внимание оперов, вор всячески старался выделиться в окружающей его среде. Каждый элемент его одежды играл свою особую роль и всегда служил одному — подчеркнуть достоинство своего хозяина. Неряшливо одетый вор в законе был таким же нонсенсом, как и некрасивая модистка. Надвинутая на глаза кепочка, лихо «загармошенные» и начищенные до блеска сапоги, модный шарф и золотая фикса в углу рта — вот типичный портрет преступного главаря того времени. В дополнение к этому следует отметить особую походку, жестикуляцию и татуировку, в изобилии имевшуюся на его много повидавшем и познавшем всякое теле.
Особая манера одеваться и вести себя в обществе преследовала для вора не только представительские цели, но и вербовала сторонников в молодежной среде. Один вор в законе мог самостоятельно привлечь под свои знамена до нескольких десятков мальчишек, которые преданно смотрели ему в рот и повиновались беспрекословно. По словам телеведущего Льва Новоженова: «В нашем дворе в начале 60-х дети не хотели быть космонавтами, а все мечтали быть ворами».
А вот рассказ еще одного свидетеля — известного джазмена Алексея Козлова: «Образ «урки» вызывал не только страх, но и особое чувство уважения. «Урка» был не просто рисковым и ловким, он жил по жестким воровским законам, которые, в отличие от государственных, нарушать было нельзя. И их строго соблюдали, не шли без крайней надобности на «мокрые» дела и, в частности, не грабили артистов и музыкантов… Нарушение воровского закона каралось подчеркнуто жестоко, чтобы неповадно было.
Помню, как классе в третьем, не желая отставать от всеобщего поветрия, я понаделал себе наколок, надел на зуб «фиксу» из фольги, обрезал козырек у обычной кепки, сделав «малокозырку», попросил бабушку вставить клинья в брюки, чтобы они стали клешами, пытался достать «тельник»…»
Однако именно с конца 50-х годов власть предприняла решительную попытку уничтожить клан воров в законе и их идеологию. История до сих пор хранит молчание о том, сколько не вставших на колени воров погибло в жерновах этого молоха, сколько их сломалось и изменило своим принципам. Однако некоторая часть воров в законе на время ушла в тень и почти ничем о себе не напоминала. Хотя, по отдельным воспоминаниям, воры типа Васи Бузулуцкого или Бриллианта продолжали даже после такого «наката» короновать на звание воров в законе молодых узников.
Загнав воров в подполье, власть в то же время так и не смогла победить их идеологию. А вот бандитская мода, кажется, навсегда ушла в прошлое. Устарев еще в конце 50-х, она так и не нашла достойного продолжения в 60-е годы. В последующем десятилетии большинство воров в законе (особенно кавказские) уже ничем не отличались от некоторых обеспеченных советских граждан, одетых в американскую джинсу и батники.
Бандиты от Кардена
Несмотря на то что многие сегодняшние воры в законе и авторитеты свято чтут память о своих предшественниках, они прекрасно понимают, что прошлое безвозвратно ушло. Стержневая идея первых воров в законе — жить бессребреником — сегодня уже не в чести. Теперь все решают деньги. Отсюда и весь внешний облик нынешней «братвы» (так они теперь себя именуют) разительно отличается от того, что было раньше. Нынешние воры в законе живут в роскошных особняках, одеваются у лучших модельеров и ездят на представительных шестисотых «мерседесах», «БМВ» или «линкольнах». Правда, сгинь и манеры поведения большинства из них далеки от того, что практиковали, например, американские гангстеры, буквально упивавшиеся своей роскошью. Например, знаменитый Аль Капоне имел в своем гардеробе 150 роскошных костюмов и такое же количество пар обуви, большую часть из которых он так никогда и не надел.
Некоторое удивление вызвала в начале 90-х годов у наших сограждан любовь криминальных авторитетов к малиновым пиджакам. Однако объяснение этому простое: в подобного цвета костюмы облачались в 70-е годы наши представители за рубежом, и этот цвет всегда ассоциировался у людей с престижем и благополучием.
Еще одна ступень в криминальной иерархии — «бригадиры», которые являются связующим звеном между высшими и низшими членами группировки. Все они принадлежат к молодому поколению и по внешнему виду и поведению вполне подпадают под определение «новые русские». Они носят дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее толстую золотую цепь. По количеству этого золота сведущие люди обычно судят о степени влияния человека, носящего его, о «крутизне» его группировки.
В отличие от «бригадиров», так называемые «быки» тоже носят украшения в виде цепей, печаток и колец, однако они у них серебряные. Из верхней одежды они предпочитают удобные кожаные куртки или кашемировую парку, к которой обычно прилагается кепка из того же материала и с «ушами», из брюк предпочтение отдается не сковывающим движения «трубам» или слаксам. Последнее предпочтение объясняется производственной необходимостью: «бык» всегда должен быть готов к бою, а широкого покроя одежда в этом смысле самая удобная. Еще в середине 80-х годов небезызвестные «любера» сделали подобное открытие и, выезжая в Москву для коллективных драк, облачались в спортивные костюмы. Они же узаконили в этой среде и короткую стрижку, так как длинные волосы в драке, как известно, всегда на стороне противника.
Как поймать маньяка
ПОРТРЕТ МАНЬЯКА НА ФОНЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Как известно, в знаменитом лондонском музее восковых фигур мадам Тюссо отдельная экспозиция посвящена известным убийцам, в числе которых присутствуют и сексуальные маньяки. Именно эта экспозиция пользуется в музее повышенным вниманием, посетители подолгу разглядывают человекоподобных монстров, пытаясь, видимо, с помощью визуального осмотра понять психологию подобных субъектов.
Согласно Книге рекордов Гиннесса, самым страшным сексуальным маньяком XX века является колумбиец Педро Алонсо Лопec, который в период с 1973 по 1980 год на территории K°лумбии, Эквадора и Перу убил 300 девочек в возрасте до 10 лет. Причем цифру 300 назвал он сам, полиция же нашла всего 163 жертвы.
Следом за Лопесом следует немецкий маньяк Бруно Людке. Этот зверь в период с 1928 по 1943 год убил 85 женщин.
Осенью 1985 года на третье место в этом страшном списке вышел наш соотечественник, житель Белоруссии 38-летний Геннадий Михасевич, который с 1972 года убил 36 женщин.
А наша земля между тем носила на себе еще более страшного человека — Андрея Чикатило. Когда в ноябре 1990 года его арестовали в Новочеркасске, на его счету было 52 загубленные человеческие жизни. Было Чикатило на момент ареста 54 года, а убивать он начал с декабря 1978 года.
Однако что еще известно о «серийных» убийцах из нашей недалекой истории? Самым первым и известным маньяком можно считать Владимира Ионесяна, получившего в народе прозвище Мосгаз. В период с декабря 1963 по январь 1964 года этот 25-летний бывший артист Театра музкомедии в Москве и области убил пять человек (среди них трое мальчиков-подростков) и покалечил девочку-девятиклассницу.