В голове невольно всплыл второй куплет песни «Твоя тень»:
Ты грустишь у реки, ведь тебе не везло,Сколько шансов сквозь пальцы, как вода, утекло,Впору окаменеть от смертельной тоски.Но не слушайся зова коварной реки.
«Тяжелое было времечко, – подумала Кейли. – В шестнадцать лет потерять мать, лишиться ребенка и разочароваться в отце…»
Она вспомнила, как Бишоп, только-только появившись дома, с порога заявил: «Вот что, милая, хочешь ты того или нет, но пора уже тебе начинать свою собственную карьеру!»
Карьера Кейли началась просто: Бишоп Таун вытащил ее на сцену во время одного из своих концертов – и завертелось…
Убитая горем, отчаянно тоскующая по матери и раздавленная равнодушием отца, Кейли в один прекрасный день обнаружила себя блуждающей в горах национального парка Йосемити. Она взглянула на прозрачную реку, и ей вдруг все как-то разом опостылело – ноги сами понесли в воду. Никаких намерений утопиться или навредить себе у девушки не было, но тем не менее она оказалась посреди горного потока. Зачем? Почему? Ответа на эти вопросы она не знала и по сей день. Не прошло и минуты, как какой-то проходивший мимо турист ринулся за ней в воду, вытащил и отвез в больницу. Не то чтобы Кейли нуждалась в спасении: утонуть она вряд ли утонула бы, но вот переохлаждение получить могла запросто – хотя для этого еще надо было постараться!
Кейли вынырнула из воспоминаний. Она сидела на краешке кровати и невидящим взглядом смотрела на завещание Бобби. Почти все он оставил Мэри-Гордон, но было кое-что и для нее тоже. Имел ли такой документ законную силу или нет, Кейли не знала. Но одно было предельно ясно: если сунуться с этой бумагой к юристам прямо сейчас, то все тайное станет достоянием общественности и скрывать материнство будет уже решительно невозможно.
«Отец точно лопнет со злости, когда моя тайна всплывет! А что поклонники? Неужели отвернутся и предадут своего кумира забвению? – подумала Кейли и в следующее мгновение все для себя решила. – Если бы речь шла только обо мне, то плевать я хотела, кто и что скажет! Но как же Мэри-Гордон?»
Кейли не отрицала возможности, что со временем девочка догадается обо всем сама.
«Рано или поздно все тайное становится явным. Но в данном случае лучше „поздно“, чем „рано“, – рассудила певица. – Пусть пока Мэри-Гордон считает Сью матерью, а Роберта отцом – и не стоит ничего менять! Не хватало только наносить ребенку психологическую травму, да еще в столь юном возрасте!»
И конверт отправился в верхний ящик комода, до лучших времен.
«А потом я непременно найду какой-нибудь способ обойтись малой кровью! – думала Кейли. – И наследство от своего настоящего отца девочка обязательно получит».
От мысли, что Мэри-Гордон никогда не сможет обнять родного отца, бедняжке становилось невыносимо, но она не уставала повторять себе: «Ничего, жизнь продолжается». Кейли не теряла надежды свить себе тихое семейное гнездышко. Она молода и вскоре обязательно влюбится в другого мужчину. Выйдет замуж, нарожает детишек и будет петь для домашних на заднем дворе.
Смущал ее в этих планах только один пункт: «влюбиться в другого мужчину».
До сих пор Бобби был единственной ее любовью, так сильно ее не влекло больше ни к кому.
«Да, мне было всего шестнадцать, ну и что? Самый подходящий возраст, чтобы запомнить любовь как чувство высокое, искреннее и свободное от мирских забот!» – подумала девушка и вдруг, как это порой с нею случалось, четко услышала первую ноту – до-диез.
Мелодия долго ждать себя не заставила: Кейли услышала еще пять нот, и на ум тут же пришли слова новой песни: «В шестнадцать лет любовь весела…»
Пробуя на слух, она спела первую строчку, и слова легли на новую мелодию, как ей показалось, идеально. Лучше не придумаешь!
«Тем более „весела“ рифмуется со многими словами!» – подумала Кейли.
Хорошая рифма – разве не это главное в сочинительстве? Не стоит заканчивать лирическую строку таким словом, как «оранжевый». Или, к примеру, «серебристый». Хотя однажды, в одном из своих ранних альбомов, Кейли удалось найти оригинальную рифму подобного типа, и получилось, на ее взгляд, довольно-таки неплохо.
Девушка села за туалетный столик, достала желтый линованный блокнот и несколько нотных листов. Не прошло и трех минут, как она набросала структуру песни, записала мелодию и несколько строк текста.
В шестнадцать лет любовь весела,И помню я день за днем,Как я твоей королевой была,А ты был моим королем.Но как сохранить тот ясный светМоей жизни в шестнадцать лет…
– Ох, Бобби, как же мне тебя не хватает! – воскликнула Кейли и разрыдалась.
Проплакала она так минут пять, не меньше. Наконец, взяв себя в руки, вытерла слезы: за эту неделю она израсходовала две упаковки бумажных носовых платков.
«Ну все, будет! Хватит рыдать!» – приказала себе девушка и включила запись: комнату заполнил голос Лоретты Линн.
Наслаждаясь пением любимой певицы, Кейли набрала ванну, заколола волосы, разделась и погрузилась в горячую воду.
«Божественно!..»
Глава 63
Наконец-то они нашли то, что искали.
Дэнс, Арутян и Мэдиган, вломившись в квартирку Алиши Сешнс в Тауэр-дистрикт, изучали обнаруженные улики. В прихожей полицейские наткнулись на те самые остроносые ковбойские сапоги, чей след криминалисты обнаружили на заднем дворе дома Эдвина, а на кухне нашлась баночка минерального масла, служившего – как догадалась Кэтрин, вспомнив наклейку на бампере автомобиля Алиши и ее увлечение лошадьми, – для ухода за конной амуницией, а вовсе не за бейсбольными перчатками. Не укрылись от их наметанного глаза и бело-красные блоки «Мальборо». Из окон виднелась гостиница, чьим беспроводным Интернетом личная помощница Кейли и воспользовалась, чтобы отправить заявку на радио.
Но самые главные находки поджидали их в углу комнаты. Там высились два мешка, под завязку забитые мусором, украденным из бака возле дома Эдвина. Здесь же обнаружились и почтовые извещения, и сами поддельные письма на адрес Эдвина в Сиэтле: наверняка преступница собиралась подкинуть их Кейли, чтобы ни у полиции, ни у жюри присяжных не возникло никаких сомнений в виновности Шарпа. Последним гвоздем в крышку гроба Алиши стал найденный под кроватью пустой кейс от «глока». Этот пистолет помощница Кейли стянула из машины Габриэля Фуэнтеса, пока тот караулил Эдвина возле главного входа в кинотеатр «Риальто».
«А ведь эта девица прекрасно знала, где находится Габриэль, поскольку тоже присутствовала на том совещании, – припомнила Дэнс. – Но зачем ей подставлять Эдвина Шарпа?»
И тут же получила ответ на свой вопрос, буквально наткнувшись на целую кипу листов, исписанных одним и тем же текстом. Судя по всему, Алиша пыталась подделать почерк Кейли и составить от ее имени завещание. Кэтрин показала находку Мэдигану и Арутяну, и они вместе прочитали:
ТЕМ, КОГО ЭТО КАСАЕТСЯ
Памятуя о трагической судьбе Пэтси Клайн и ее внезапно оборвавшейся музыкальной карьере, я составила это завещание.
Дорогие родные и друзья! Я хочу, чтобы моя музыка жила и после моей смерти. Путешествуя в гастрольном автобусе, я постоянно рискую. Мои опасения не напрасны: Пэтси Клайн погибла в авиакатастрофе, а самолеты, как известно, безопаснее автотранспорта.
В связи с вышеизложенным, в случае гибели я желала бы, чтобы мою роль в группе взяла на себя Алиша Сешнс. Она не хуже меня знает все мои песни, а высокие ноты берет даже точнее.
А еще я бы очень хотела, чтобы по случаю моей смерти была организована классная вечеринка – настоящая вакханалия! Пускай Алиша выйдет на сцену и исполнит песню «Я в настроении (для рок-н-ролла)», на создание которой она, кстати, сама же меня и вдохновила.
Увидимся на небесах!
Навеки ваша,
Кейли
«Божественно, – в очередной раз подумала Кейли, наслаждаясь ванной и пением Лоретты Линн и втягивая фиалковый аромат зажженных свечей. – Именно ради таких мелочей и стоит жить. Именно о них и нужно писать песни».
– Мелочи-мелочи, небольшие радости… – пропела Кейли и призадумалась, пытаясь подобрать более подходящее слово. – Маленькие радости… Да, так гораздо лучше!
Кейли уже представила всю песню целиком. Жизненные неурядицы зачастую неподвластны воле человека, но они сплошь и рядом отходят на второй план – или даже исчезают совсем, – когда находится время и место для маленьких простых радостей. Они словно лекарство…
– Болеутоляющие радости, – произнесла Кейли вслух.
«А что, – рассуждала она, – мне нравится это словосочетание. Звучит оригинально, я такого еще ни разу не слышала… Постой, подруга, – одернула она себя, – нельзя же каждые пять минут придумывать по новой песне!»
Но штука была в том, что Кейли Таун вовсе даже не придумывала песни. Они придумывались сами. В этом-то и заключался весь ее секрет.
В спальне зазвонил телефон. Девушка немного поколебалась и решила из ванны не вылезать. Мелодия звонка проиграла четыре раза, а затем сработал автоответчик.
– Люблю я летний дождь, он унимает боль… – пропела Кейли.
«Господи боже мой, ну и ерунда! – Она самокритично напомнила себе о том, что далеко не всегда первые пришедшие на ум строки – самые лучшие. – Ладно, над этим надо будет еще поразмыслить. Главное – не забыть про болеутоляющие радости!»
В комнате снова зазвонил телефон, и она вдруг испугалась: уж не случилось ли чего с Мэри-Гордон? А вдруг девочка заболела и теперь Сью названивает ей, чтобы Кейли порадовала малышку – привезла игрушку? Мэри-Гордон была единственным человеком на этой планете, способным вытащить Кейли из ванной. Она наскоро вытерлась, влезла в джинсы, накинула рубашку, натянула носки и надела очки.
«А может, это Алиша звонит, – подумала певица. – Интересно, о чем таком она хотела переговорить, чего не должен слышать Бишоп?»
На самом деле тема беседы могла оказаться абсолютно любой, поскольку Алиша и Бишоп сильно недолюбливали друг друга. Бишоп не выносил своенравных женщин, а Алиша не собиралась заискивать перед ним. Хотя личная помощница Кейли честно исполняла свои обязанности и делала все, что от нее требовалось, напряжение между этими двоими ни на секунду не ослабевало.
Девушка взяла телефон и обнаружила пропущенный звонок от Кэтрин Дэнс. Кейли набрала номер подруги.
Пока связь устанавливалась, она выглянула в окно и увидела синий пикап Алиши, уже стоявший на подъездной дорожке. Кейли, увлеченная сочинением новых песен, даже не слышала, как приехала ее помощница.
«Ничего страшного, – подумала она, – у нее есть ключи. Разберется сама».
Дэнс наконец ответила на звонок.
– Привет, как… – начала было Кейли, но Кэтрин перебила ее:
– Вот что, слушай меня внимательно. Алиша Сешнс хочет убить тебя. Нет времени объяснять подробности. Беги из дома! Живо!
– Что?
– Беги из дома!
Внизу на кухне отворилась дверь.
– Кейли, привет! Это я! Можно войти?
– Она уже здесь! Внизу! Алиша здесь! – прошептала в трубку Кейли.
«Вот черт! И как же теперь быть?» – лихорадочно соображала Кэтрин.
Они с Арутяном и Мэдиганом уже мчались в патрульной машине из квартиры Алиши, расположенной в Тауэр-дистрикт, к особнячку Кейли.
– Алиша уже там, – объявила Дэнс и снова обратилась к Кейли: – А Дартур рядом?
– Нет, он уехал. Я думала, что со смертью Симески этот кошмар закончился.
– Постарайся как-нибудь выбраться из дома. Сможешь спрятаться в лесу?
– Я… вряд ли. Спрыгнуть со второго этажа, думаю, не получится. А по лестнице не проскочить – наткнусь на Алишу. Может, мне поговорить с ней? С чего бы ей…
– Нет-нет, ни в коем случае! Спрячься! Что угодно, только держись от нее подальше! Алиша вооружена! Тебе надо как-то пережить эти двадцать минут – патрульные уже в пути. Комнаты запираются изнутри?
– Да, в спальне есть замок, но открыть его – раз плюнуть.
– А оружие?
– Внизу, спрятано в шкафу.
– Тогда забаррикадируй дверь и тяни время, поняла?
– Господи, Кэтрин, неужели все так серьезно?
– Забаррикадируйся и не высовывайся. Мы скоро будем!
Вой сирены патрульного автомобиля далеко разносился в раскаленном вечернем воздухе иссушенной долины, а сине-красные проблесковые маячки то и дело отражались от проносившихся мимо машин, дорожных знаков и окон придорожных забегаловок.
– Кейли? – снова позвала Алиша.
«Где она? – подумала Кейли. – Все еще на кухне? Или в кабинете?»
– Буду через минутку! – крикнула она в закрытую дверь.
«Тогда забаррикадируй дверь и тяни время!»
– Я только из душа! Сейчас оденусь и спущусь! – выкрикнула Кейли и щелкнула замком. Попробовала подпереть ручку двери стулом, но его спинка оказалась слишком низкой.
«Комод? – лихорадочно соображала она. – Нет, его с места не сдвинуть! Туалетный столик? Да он даже Мэри-Гордон не остановит! Надо найти что-нибудь для самообороны!»
Но под рукой ничего, кроме пилки для ногтей и лампы, не оказалось.
«Прыгай, дура!» – приказала себе Кейли и ринулась к окну.
Снизу на нее взирал не только асфальт, но и кованый чугунный забор.
«Либо шею сломаю, либо стану канапе!» – выглянув из окна, в отчаянии подумала девушка, подбежала к двери и приложила ухо.
– Кейли? Долго тебя еще ждать?
– Потерпи, я скоро! Выпей пока пива или сделай себе кофе!
«Будь что будет – надо прыгать из окна и бежать прочь! – решилась было певица, но тут же передумала. – Черта с два бежать! Я буду сражаться!»
Она схватила стульчик, стоявший возле туалетного столика, сорвала с него цветастую дизайнерскую подушку и отбросила ее в сторону. В руках у нее оказалось пять фунтов цельного дерева.
«Не бог весть что, но может, сработает? Заманю Алишу в комнату и оглушу ее!» – подумала Кейли и прислушалась. Держа стульчик, как бейсбольную биту, она встала на изготовку.
И тут зазвонил телефон.
Кейли прищурилась, чтобы получше разглядеть экран: номер как будто знакомый. Кто же это?
«Эдвин! – сообразила она. – Этот самый номер он записал на плюшевом мамонтовом деревце, которое мне подарила Мэри-Гордон!»
– Алло! Эдвин, это ты?
– Кейли? – настороженно произнес Шарп. – Выслушай меня, пожалуйста. Я уже почти на месте. Алиша попросила меня приехать, но звонить строго-настрого запретила. В чем дело? Вроде как ты хотела договориться о какой-то компенсации? Но, Кейли, мне от тебя ничего не нужно. Я ведь понимаю, что это не твоя вина, а этого мерзавца Симески!
У Кейли защемило сердце. Она вдруг все поняла: Алиша коварно заманила Эдвина, чтобы представить все таким образом, будто бы он – убийца.
– Эдвин, у нас тут проблема.
– Почему у тебя дрожит голос? Что случилось? Я…
– Поворачивай назад! Алиша уже здесь. Она собирается убить нас, а тебя… – Голос у Кейли сорвался, и в трубке на секунду повисла тишина.
– Ты же это не всерьез, да?
– …Алиша хочет выставить тебя убийцей!
– Тогда я звоню в полицию.
– Копы уже в пути.
– Ну, пока они еще доберутся. Ничего не бойся! Сейчас буду!
– Эдвин, даже не вздумай! Езжай в магазинчик на Брэдли-роуд и сиди там, не высовывайся! Никто тебя за это не осудит! – скороговоркой произнесла Кейли и вдруг почувствовала запах дыма.
Эдвин сказал что-то в ответ, но она уже не слушала его. Приложив ухо к двери, девушка пыталась понять, что происходит внизу. Она отчетливо услышала треск разгорающегося огня.
«Черт побери, только этого еще не хватало! Мой дом! Мои гитары! Господи, да она же все спалит! – Кейли охватила паника. – Алиша подожгла меня! Как Бобби и Шери!»
– Кейли! Кейли! – кричал Эдвин в трубку.
– Эдвин, тут пожар. Звони в службу спасения, но сам держись отсюда подальше, ты меня понял?
– Я… – начал было Шарп, но Кейли в следующую секунду дала отбой.
А тем временем едкий удушающий дым уже запускал свои длинные пальцы под дверь спальни.
Глава 64
Дым, а следом и пламя поднимались вверх по лестнице.
«Любовь точно пламя, любовь как огонь…»
«Боже, мой дом горит! – Мысли Кейли отчаянно метались, в то время как по щекам девушки катились слезы: ей было очень обидно, да вдобавок еще и дым разъедал глаза. – Только не гитары, только не картины! Господи! Все это какой-то дурной сон!»
Дверная ручка раскалилась – не дотронешься. Огонь, охвативший первый этаж, отбрасывал на деревья и лужайку зловещие беснующиеся тени.
«Где Алиша? – колебалась Кейли. – Вряд ли она дожидается меня посреди пожара. Сбежала, наверное… Да к черту ее! Я иду спасать свой дом!»
Кейли кинулась в ванную комнату, схватила огнетушитель и, глянув на манометр, пробормотала:
– Старый, но службу мне сослужит. Самое главное, заряжен!
Она открыла замок и выглянула из спальни. В коридоре уже вовсю горел пол, а на лестнице – ковер. От нейлоновых волокон валил густой черный дым. В воздух то и дело взлетали искры. Девушка невольно вдохнула весь этот смрад, и ее тут же скрутило пополам и вырвало. Внизу воздух оказался чище, и Кейли удалось чуть-чуть отдышаться.
«Пламя еще можно обуздать. Если Алиша и в самом деле сбежала из дома, – соображала она, распрямляясь, – то на кухне я смогу разжиться огнетушителем побольше. А там и до сада рукой подать. Собью пламя водой из шланга и буду спасена».
Громыхнул выстрел, и эхо прокатилось по всему дому. Пуля вошла в дверь совсем рядом с головой хозяйки. Следом грянуло еще два выстрела, и тоже мимо.
Вскрикнув, Кейли забежала в спальню, хлопнула дверью и щелкнула замком.
«Делать нечего, – подумала в отчаянии она, – только прыгать. Интересно, сколько там? Футов двадцать пять? Не хотелось бы сломать ноги, а потом лежать, корчиться от боли и ждать, пока Алиша не соизволит застрелить меня!
Так, а с чего ты взяла, что придется ждать? Упадешь прямо на забор и истечешь кровью – Алиша даже рук не замарает!.. По крайней мере, заживо не сгорю!» – решила Кейли и подбежала к окну.
Распахнув рамы, девушка вгляделась в дорогу: кругом тьма кромешная и ни намека на полицейские мигалки. Кейли оценивающе глянула вниз: «А если прыгнуть вбок… и попробовать приземлиться вон там?»
Только она наметила за забором подходящее местечко, как на спасительный островок света легла тень. Алиша, готовая выстрелить в любой миг, неспешно разгуливала взад-вперед у парадной двери и поджидала свою жертву.
Стану твоей тенью…
Кейли от безысходности села на кровать, взяла портрет Мэри-Гордон и прижала его к груди.
«Вот и все. Мама, Бобби, скоро я буду с вами.
Бобби, милый мой, родной!»
Кейли вспомнила песню, написанную много лет назад для Бобби, – «Единственный и неповторимый» – и снова разревелась.
Вдруг на первом этаже раздался выстрел… Затем еще и еще! Она охнула от удивления: неужели полиция?
Кейли подбежала к окну, но на подъездной дорожке, кроме пикапа Алиши, машин по-прежнему не наблюдалось, как и мерцания проблесковых маячков на горизонте.
Еще два выстрела!
Снизу послышался голос. Мужской.
– Кейли, давай вниз! Скорее!
Девушка осторожно приоткрыла дверь, всмотрелась вниз и, увидев огромный силуэт Эдвина Шарпа, едва проглядывающий в дыму, воскликнула:
– Господи Исусе!
Эдвин вовсю размахивал курткой, пытаясь сбить пламя. А рядом с ним на мраморном полу лежала Алиша и невидящим взглядом смотрела в потолок: лицо в крови, одежда занялась огнем.
«Не внял советам и все равно приехал», – застыв на месте, уставилась на него до глубины души пораженная Кейли.
– Скорее! – выкрикивал он, раз за разом взмахивая курткой. – Пожарные уже в пути, но когда они будут – неизвестно. Надо выбираться!
Шарп сумел немного отогнать пламя от лестницы, но это была лишь временная победа. Чтобы затушить его, нужно было что-то посерьезнее.
Кейли быстро спустилась по узкому проходу, проложенному Эдвином.
– Туда, через кабинет! – воскликнул он. – Выберемся через окно!
– Ты иди, а я попробую справиться с огнем!
– Нет, ни в коем случае!
– Иди, кому говорю! – крикнула Кейли в ответ и направила огнетушитель на бушующее пламя.
Молодой человек закашлялся, мгновение поколебался, а затем с удвоенной силой принялся работать курткой.
– Я помогу тебе!
Кейли улыбнулась в ответ:
– На кухне рядом с плитой есть огнетушитель побольше!
Задыхаясь и шатаясь, Эдвин прошел сквозь арку на кухню и через несколько секунд вернулся с огнетушителем – таким же огромным, как и он сам. Недолго думая, Шарп выдернул чеку и стал бороться с огнем.
Вид горящего тела Алиши поверг Кейли в ужас. Она выбежала через заднюю дверь и вскоре вернулась с садовым шлангом наперевес. Эдвин заливал все вокруг пеной. Встав с ним плечом к плечу, Кейли выпустила струю воды по упрямому пламени. Оба, едва сдерживая рвоту, непрестанно кашляли и пытались сморгнуть наворачивавшиеся от дыма слезы.
Кейли и Эдвин держались до последнего, но в конце концов огонь победил: шланг расплавился, а пена в огнетушителе закончилась.
– Нет!.. Только не это! Теперь мой дом сгорит! – в отчаянии отбрасывая шланг, воскликнула девушка и услышала звуки приближающихся сирен.
Вечерние сумерки наконец-то озарились сиянием проблесковых маячков – первые пожарные машины были уже на подходе. В следующее мгновение на пороге дома один за другим появились пожарные в толстенных желтых комбинезонах. Они протянули пожарные рукава и взялись за дело. Один из прибывших склонился над Алишей, от которой исходил жуткий запах горелой плоти, и попытался нащупать пульс. Затем он посмотрел на Кейли и покачал головой.
Тем временем другой пожарный вывел пошатывающихся от угара Кейли и Эдвина на улицу. Согнувшись пополам, певица, постоянно выплевывая сгустки сажи и пепла, кое-как спустилась по лестнице на лужайку. На одну секунду девушке показалось, что приступ закончился, но уже в следующую ее начало нещадно рвать. Затем она обернулась посмотреть, как там Эдвин, и увидела, что он все еще стоит на крыльце. Но стоит на коленях. Молодой человек отнял руку от горла и посмотрел на ладонь. Те черные пятна, которые Кейли приняла за сажу, на самом деле оказались кровью. Из раны на шее Шарпа сочилась кровь.
«Похоже, перед тем как Эдвин сумел отобрать пистолет, Алиша успела выстрелить…»
Эдвин удивленно моргнул раз-другой и взглянул на Кейли.
– Я думал… Я думал, она… – Тут его глаза закрылись, и бедняга завалился назад.
Глава 65
Кэтрин и Кейли сидели на ступеньках дома, и на лицах их поочередно вспыхивали красные, синие и ослепительно-белые отблески света – по-своему красивые, но пугающие.
Кейли была вся белая, в лице ни кровинки; поза закрытая, голова опущена, а плечи ссутулены, на ладонях чернеют пятна крови – остановить кровотечение Эдвина руками ей, конечно же, не удалось. Если бы Кейли была подозреваемой, то с точки зрения кинесического анализа ее поза означала бы полную капитуляцию и согласие на признание. Но поскольку они сейчас не на допросе, здесь следовало применить иную интерпретацию: «я устала, оставьте меня в покое».
Пи-Кей Мэдиган направил криминалистов обследовать дом, а пожарные тем временем совершали заключительный обход жилища, чтобы исключить возможность повторного возгорания.
– У меня в голове никак не укладывается вся эта чертовщина, – прошептала Кейли.
– Мы вскрыли квартиру Алиши, и все сразу прояснилось. Кстати, в пикапе мы нашли пластиковые пакетики с уликами, которые помощница хотела подкинуть тебе в особняк, чтобы подставить Эдвина. Эти вещи она выкрала из дома, который он арендовал. А еще мы обнаружили предсмертную записку, написанную почти один в один твоим почерком. Смысл такой: после твоей смерти бразды правления группой всецело переходят в руки Алиши.
– И Эдвина она заманила сюда, чтобы выставить его убийцей, да? Кто поверит чокнутому преследователю!
– Верно.
Кейли помассировала лицо и поджала губы.
– Алиша захотела стать мною. Решила заполучить мою славу, деньги и влияние. Вот как эта чертова музыкальная индустрия ломает жизни людей! Соблазняет, толкает на преступления, веревки из них вьет! Как же это меня достало! Все, хватит с меня! – гневно прошептала Кейли и посмотрела на машину «скорой помощи». – Говорила я ему: не приходи! Я ведь чувствовала, да Эдвин и сам знал: чуть что случись – его сделают крайним. Но он все равно пришел.
Пока Эдвина грузили в один из двух автомобилей «скорой помощи», к ним подошел врач.
– Агент Дэнс, мисс Таун… мистер Шарп потерял много крови. Насколько это возможно, мы стабилизировали состояние пострадавшего, но надежды мало. Сейчас мы повезем его на срочную операцию и постараемся сделать все, что в наших силах.
– Он выживет?
– Пока сложно сказать. Это ваш друг?
– В каком-то смысле да, – тихо произнесла Кейли. – Самый преданный поклонник.
Глава 66
Прошло уже два часа, а никаких вестей об Эдвине до сих пор не было. Все это время Кейли и Кэтрин сидели в томительном ожидании в приемном покое больницы Фресно. И вот на другом конце залитого белым светом коридора показался усталый хирург азиатской внешности.
Подруги переглянулись и встали ему навстречу.
Врач помялся, не зная, к кому следует обращаться: к известной певице или к высокой женщине с пистолетом на бедре – и в итоге одновременно заговорил с ними обеими, переводя взгляд то на одну, то на другую. Он сообщил, что Эдвин Шарп выживет, несмотря на большую потерю крови, и полностью восстановится.
– Пуля не задела ни сонную артерию, ни позвоночник, – продолжал хирург. – Сейчас больной отходит от наркоза. Можете навестить его, если хотите – но только недолго. Вас пустят буквально на несколько минут.
Они отыскали послеоперационную палату: Эдвин сонно взирал на потолок.
– П-привет, – промямлил он, сморгнул и попробовал произнести более четко: – Привет. Такое ощущение, что мне удалили гланды.
Видок у Шарпа был еще тот, однако голос его звучал как обычно – разве что язык чуточку заплетался.
– Учитывая пережитое, выглядишь ты очень даже неплохо, – сказала Кейли, разглядывая овальный синяк, краешек которого виднелся из-под плотной повязки.
«Маленькая, да удаленькая!» – подумала в свою очередь Кэтрин о выпущенной из «глока» девятимиллиметровой пуле, оставившей на шее парня такой синяк.
– Мне, ох… не так уж и больно, кстати говоря. – Эдвин поднял глаза на капельницу с морфином. – Мне обещали прописать какие-то сильные болеутоляющие после выписки, так что, я думаю, со мной все будет в порядке. С таким рецептом я буду как у Христа за пазухой…
А меня ведь завтра выписывают, – продолжал он, ухмыляясь. Улыбка Эдвина в кои-то веки не выглядела жуткой. – Я думал, проведу здесь неделю, а то и две! Неделя, неделька, неделечка… – совсем пьяным голосом произнес Шарп, и веки его начали медленно смыкаться.
– Рада слышать, что с тобой все будет в порядке, – сказала Кейли. – Я так переживала!
– Почему же тогда не принесла больному цветы? – нахмурившись, медленно вопросил Эдвин. – Боишься, что неправильно пойму тебя?
На мгновение повисла тишина, а затем он улыбнулся и пояснил:
– Да я шучу!
Девушка улыбнулась, а лицо молодого человека, наоборот, помрачнело.
– Эта Алиша… В чем дело-то, собственно? Она с ума сошла?
– Она собиралась убить Кейли и подкинуть украденные из твоего дома вещи на место преступления. В общем, Алиша хотела занять место Кейли. Она даже завещание от ее имени составила!
– Серьезно? А это она убила Бобби Прескотта? И напала на Шери?
Кейли кивнула.
– Убила… – протянул Шарп, а затем, собравшись с силами, произнес слова, созвучные тем мыслям, которые сама Кейли высказала несколько часов назад. – Убила, чтобы стать знаменитой. Все хотят славы. Слава – наркотик. Каждый мечтает написать «Гарри Поттера» или сыграть Джеймса Бонда. Думает: «А чем я хуже Джоан Роулинг или Дэниела Крейга?..» Все хотят быть знаменитыми… – При этих словах его усталые веки сомкнулись.
– Эдвин, даже не знаю, что и сказать, – ответила Кейли. – Попали мы в переплет!
Не открывая глаза, Шарп попытался пожать плечами, но вздрогнул от боли.
– Не надо было тебе приезжать ко мне. Я же предупреждала тебя, что это опасно.
– Ага, конечно, – произнес он, и Дэнс почудился в его тоне сарказм, но она могла и ошибаться – бедняга витал уже где-то в морфиновых облаках.
– А что там произошло? – спросила Кэтрин.
– Где? – встрепенулся Эдвин. – Где – там?
– У Кейли дома.
– А… У Кейли? Она мне сказала, что Алиша устроила пожар. Ну я и вызвал пожарных. Хотя Кейли и запретила мне приезжать, оставаться в стороне я никак не мог. Ты же вроде просила меня не приезжать? – спросил Эдвин у певицы.
– Да, я попросила тебя подождать в магазинчике, что по дороге сюда.
– Я ничего не мог поделать с собой и давил на педаль газа. Добравшись до места, я бросил машину на бровке дороги, чтобы Алиша не заметила. Прокрался через рощицу, проскользнул в дом через открытую заднюю дверь на кухне и увидел у лестницы Алишу. Она меня не заметила, я попытался задержать ее, но это оказалось не так-то просто! Алиша очень сильная! Не ожидал от нее такой силищи. Прежде чем я выхватил у нее пистолет, она успела выстрелить. Когда я обезоружил ее, она набросилась на меня, как дикая кошка. И тогда я выстрелил. От испуга потянул за спусковой крючок и застрелил ее. Представляете, я даже не почувствовал, как в меня попала пуля. Потом я помню, как мы с Кейли тушили пожар, а уже в следующее мгновение я очнулся здесь…
Глаза Эдвина опять медленно закрылись, но усилием воли он приподнял веки и взглянул на певицу:
– Знаешь, а я ведь собирался отправить тебе открытку. И подарок. Они в куртке. Где моя куртка?
Дэнс открыла шкаф и подала Кейли куртку. Девушка выудила из кармана адресованный ей конверт, на который была приклеена марка.
– Открывай.
Кейли так и сделала. Дэнс заглянула певице через плечо. В конверте оказалась дешевая открытка. С открытки взирал грустный пес с шариком над головой: «Извини, я облажался» – гласила надпись на нем.
– И ты меня прости, Эдвин, – улыбнулась Кейли.
– Там еще салфетка должна быть, посмотри.
Девушка извлекла свернутый из салфетки квадратик, развернула его и обнаружила три маленьких медиатора.
– Ой, Эдвин!
– Я выточил их из оленьих рогов! Прикупил в одном ломбарде Сиэтла.
– Ты только посмотри, какая прелесть! – воскликнула Кейли и показала медиаторы Кэтрин. Та согласно покивала головой.
– Я… – начал было Эдвин и задумался. Закатив глаза к потолку, он что-то пытался припомнить. – Я ведь однажды уже посылал тебе эти медиаторы, но ты их вернула. То есть не ты, конечно же, а кто-то другой отправил их обратно. Если они тебе нравятся, то можешь оставить их себе.
– Разумеется, они мне нравятся! Спасибо тебе большое! Я обязательно воспользуюсь ими на концерте и даже поблагодарю тебя со сцены.
– Не стоит! – вымученно улыбнулся Эдвин. – А я, кстати, возвращаюсь в Сиэтл. Я как раз уже чемоданы собирал, когда позвонила Алиша.
– Уезжаешь?
– Так тебе будет спокойней, – усмехнулся он. – Да и мне тоже. А то уже страшно жить, ей-богу! Сперва в меня влюбляется звезда кантри-музыки. Затем какие-то чокнутые политики хотят повесить на меня убийство конгрессмена. Ну и наконец, появляется какая-то психопатка, крадет мой мусор и пытается инсценировать все таким образом, будто я убил эту самую влюбленную в меня звезду! Никогда бы не подумал, что быть фанатом так опасно!
Обе женщины улыбнулись.
– Думаю… думаю, мне лучше будет в моем родном Сиэтле, – пробормотал Шарп, и голова его бессильно упала на грудь. – По крайней мере, там не так жарко… как здесь.
– Эдвин, тебе нельзя за руль, – назидательно произнесла Кейли. – Выжди пару дней, пожалуйста. Оклемаешься и поедешь. Заодно, если найдешь в себе силы, придешь послушать мое выступление. Достану тебе билет в первом ряду!
– Нет-нет… лучше всего я… – Речь Эдвина становилась все бессвязней, он быстро терял связь с реальностью.
Через минуту молодой человек уже крепко спал. Кейли еще раз взглянула на медиаторы из оленьих рогов – судя по всему, подарок тронул ее до глубины души.
Кейли и Кэтрин вышли на автомобильную стоянку больницы. Вдруг певица хихикнула.
Дэнс вопросительно подняла бровь.
– Слышала когда-нибудь анекдот про блондинку – исполнительницу кантри?
– Ну-ка, расскажи.
– Она была настолько тупой, что ее отшил даже преследователь.
Пятница
Глава 67
Наступил день концерта.
Группа Кейли наконец-то приехала из Нэшвилла. Прибыв во Фресно в девять утра, они сразу же направились в концертный зал, где их уже поджидали сама певица и команда техников. Стоило им только переступить порог зала, как работа закипела.
Через пару часов Кейли объявила перерыв. За кулисами она налила себе чаю, позвонила Сью и пообещала сестре, что, закончив все приготовления, заедет за Мэри-Гордон, чтобы вместе отправиться в торговый центр – покупать для выступления новое платье.
Затем Кейли взяла свою старинную гитару «Мартин» и попробовала, как медиаторы Эдвина лежат в руке. Они оказались на редкость удобными. Док Уотсон, Норман Блейк, Тони Райс, да и ее отец, если уж на то пошло, сторонились больших и тонких медиаторов. Настоящие виртуозы предпочитали маленькие и толстые – точно такие, как выточил Эдвин. Хоть Кейли и играла аккордами, тем не менее ей нравилось контролировать ход медиатора по струнам…
– Ну, как звучит? – Голос над ухом раздался так неожиданно, что девушка аж подпрыгнула на стуле.
Словно бы из ниоткуда за спиной у Кейли возник Тай Слокум. Он подошел совершенно неслышно.
«И как это только ему удается? С такими-то габаритами!» – переводя дыхание, подумала Кейли и поймала взгляд техника, задержавшийся на гитаре.
Тай Слокум спрашивал про высоту струн над грифом, которую ему время от времени приходилось настраивать. На большинстве гитар прогиб грифа регулировался анкерным болтом, но гитары «Мартин» были не из их числа. Там требовались определенная сноровка и опыт.
– Низковато. Когда беру «ре» на открытой четвертой струне – дребезжит оплетка об ладовый порожек.
– Может, нижний порожек на подставке поизносился. Я тут недавно обнаружил целые залежи раритетных костяных порожков, так что могу заменить. Звучат очень достойно.
Кейли знала, что нижний порожек – казалось бы, такая незначительная деталь! – имеет на тон гитары огромное влияние. Чем лучше он передает колебания струн на деку, тем благороднее звучит инструмент. Чтобы колебания передавались должным образом, порожки делали из слоновьих бивней. Вторым по значимости материалом для порожка считалась мягкая кость африканских слонов. А третьим – любая другая кость.
В принципе, слоновую кость отыскать было можно – иногда законным путем, а иногда нет, – но Кейли претило жестокое обращение с животными, поэтому и она, и ее музыканты довольствовались теми костяными порожками, что находил для них Тай Слокум на вторичном рынке. И Тай справлялся – группа звучала ничуть не хуже других.
Оба немного помолчали.
– А что, сегодня Барри строит звук? – спросил Тай и кивнул на Зиглера. Тот сидел в огромных наушниках и колдовал над микшерным пультом.
– Ага.
– А, ну тогда ладно, – хмыкнул Тай. – Барри знает свое дело.
Бобби Прескотт не только следил, чтобы техники исправно выполняли работу, но еще и выстраивал на концертах звук, пользуясь теми знаниями, что передал ему отец. Конечно, любой техник в команде Кейли мог управиться с огромным массивным микшерным пультом «Мидас XL8» – и Тай в их числе, – но все-таки она попросила Барри, весьма кстати оказавшегося в городе. Когда мечты Барри стать рок-звездой лопнули, как мыльный пузырь, он обосновался за пультом и, как говорится, съел на работе звукорежиссера собаку, причем не одну. Барри высоко ценили за умение найти золотую середину, баланс в звуке: чтобы и слушатели могли насладиться музыкой, и музыканты слышали себя через мониторы.
С тем Слокум и побрел в свой угол, где его ждала переносная рабочая станция, заваленная тюнерами, струнами, усилителями и инструментами для ремонта гитар. Певица тем временем вышла на сцену и возобновила репетицию.
Вся группа Кейли, без исключений, состояла из людей, целиком и полностью посвятивших свою жизнь музыке. Конечно, если задаться целью, то можно было бы, наверное, отыскать и более талантливых исполнителей, однако Кейли превыше всего ценила взаимопонимание в коллективе. И, собирая группу, она буквально из кожи вон лезла, дабы обрести единомышленников. Таких, кто будет полностью понимать ее музыку, песни и стремиться к тому же звучанию, которого она добивалась от концерта к концерту, от записи к записи. Слаженная работа – вот чего требовала Кейли от своих коллег. Создание музыки в группе – процесс очень сложный и деликатный. Необходимо, чтобы все находились на одной волне и чувствовали друг друга, иначе даже самый талантливый певец и его гениальные песни обречены на провал.
На соло-гитаре у них играл Кевин Пиблс. Высокий спокойный мужчина индейского происхождения – большая редкость для кантри-музыки – к тридцати годам завязал с рок-карьерой и растерял на голове последние волосы. Как сам он однажды признался Кейли, именно кантри, а не рок было все эти годы его заветной мечтой.
Бас-гитарой и бэк-вокалом заведовала Эмма Сью Грейнджер – одна из самых красивых женщин, каких только Кейли доводилось встречать в своей жизни. Роскошные, цвета воронова крыла и длиной до плеч, волосы Эммы, украшенные мелкими косичками и цветами, сразу привлекали восхищенные взгляды. А наряды Грейнджер – облегающие свитера – их она, кстати, вязала сама – и кожаные штаны не оставляли равнодушным ни одного мужчину в зале. Правда, процентов шестьдесят слушателей Кейли составляли женщины и девушки – им, конечно же, красота Эммы была до лампочки. Но вот оставшиеся сорок процентов приходились на представителей сильного пола, которые на протяжении всего концерта буквально пожирали Эмму Сью Грейнджер плотоядными взглядами.
На гавайской гитаре играл шестидесятипятилетний Бадди Дельмар, никогда не изменявший своему имиджу: потрепанная соломенная ковбойская шляпа с закатанными – едва ли не в трубочку! – полями, клетчатая рубашка и синие джинсы. Овладеть гавайской гитарой сама Кейли могла только мечтать, а ведь таланта ей было не занимать! Всех научившихся играть на этом замечательном, сверкавшем металлом инструменте Кейли без исключения считала гениями. Помимо прочего, Бадди умел играть на таких гитарах, как до́бро и нэйшнл. И тот и другой инструмент отличались от прочих гитар металлическим резонатором, дававшим необычный, узнаваемый с первых нот звук. Бадди Дельмар, родом из Западной Виргинии, работал на Кейли только лишь затем, чтобы прокормить восьмерых своих детей – самому младшему всего два года – и цыплят, которых с увлечением разводил. Трудно даже сказать, кого он любил больше.
На барабанах играл Алонсо Сантьяго – в группе он появился совсем недавно. Алонсо – выходец из испаноговорящего гетто в Бейкерсфилде – умел отстукивать ритм на всем, что попадалось ему под руку. Таких людей Кейли тоже почитала за волшебников. В долю она, конечно, попадала идеально и совершенно об этом не задумывалась, но стоило ей только представить себя на месте барабанщика, одновременно удерживающего в узде всю группу и исполняющего сложнейшие ритмические рисунки, как у нее сразу начинали трястись поджилки. Сантьяго, в надежде что его дети научатся играть в раннем возрасте, сдуру купил им барабанную установку. Однако Алонсо, впрочем, как и многих других родителей, ждало жестокое разочарование. Дочь его мечтала о карьере автогонщицы, а сын хотел рисовать комиксы.
Последним, но не менее важным участником группы была крепко сбитая круглолицая женщина сорока лет, которую все называли просто Человек-оркестр. Не существовало такого музыкального инструмента, который не подчинился бы таланту Шэрон Басковиц. Даже на совершенно незнакомых ей инструментах она с легкостью исполняла сложнейшие партии: сузафон, виолончель, клавесин, маримба, индейская флейта пимак и многие другие буквально пели в ее руках. Одевалась Шэрон вызывающе: всегда в три, а то и в четыре слоя – обязательно разноцветных. Яркая одежда хиппи, украшенная тесемками с дешевыми блестяшками, идеально соответствовала взбалмошному характеру Басковиц, которому стеснительная Эмма могла только позавидовать.
В репетициях группа особо не нуждалась: все песни они исполняли так часто, что, как говорится, посреди ночи разбуди – сыграют без ошибок. Но Кейли, памятуя об изменениях в программе грядущего концерта, музыкантов решила все-таки собрать. Тем более что у нее возникла идея перепеть одну песню Пэтси Клайн и еще одну из совместного альбома Элисон Краусс и Роберта Планта. Помимо этого, у нее ведь были еще свои две новые – с пылу с жару! – накануне придуманные песни. С ними музыканты уже ознакомились: Кейли отправила им черновики еще вчера вечером. Одну из них она посвятила Бобби. Невольно задумавшись об Алише, Кейли решила забыть о коварной помощнице навсегда, как будто ее и не было.
«Вот ни слова не скажу на концертах про ее гибель».
Группа отыграла коду залихватской песни «Я в настроении (для рок-н-ролла)», и Барри поднял большой палец вверх.
«Если уж Барри доволен, то я тем паче», – подумала Кейли и распустила всех до шести вечера. В шесть они собирались организовать последнюю проверку звука перед выступлением.
Если верить Бишопу Тауну, настоящему богу кантри, то репетиций много не бывает. Бывают только чересчур долгие репетиции. «Музыкантам, – говаривал он, – нужно давать роздых. Дабы новые идеи как следует улеглись».
Кейли передала гитару «Мартин» Таю Слокуму, чтобы он заменил порожек, налила себе еще чая со льдом и задумчиво посмотрела на телефон. Секунду поколебавшись, она сделала то, чего раньше и представить бы себе не смогла.
Кейли Таун позвонила Эдвину Шарпу.
– Алло? – Язык по-прежнему плохо слушался Эдвина.
– Привет, это Кейли.