Оставив компанию в сугубо мужском составе, девушки поднялись наверх. У самой двери Конь вышла вперед и, тихонько приоткрыв ее, проскользнула внутрь. В комнате было темно, хоть глаз выколи, но ПП нашелся сразу у стенки, и девушка схватила его, сразу почувствовав себя увереннее. Она подала знак Няшке, и та щелкнула выключателем, заскакивая следом и закрывая дверь. Внутри царили порядок и тишина. Терапевт убрал после себя все инструменты и следы проведенной операции, а мутант неподвижно лежала на кровати, накрытая чистой простыней до плеч. Под голову ей врач подложил скрученный валиком халат, а старую испачканную кровью простыню успел заменить на чистую. Все же склад запасов медицинского белья, найденный ими в соседнем с больницей здании еще в прошлом году, оказался очень кстати. В простынях и наволочках у постояльцев «ХЗ» недостатка не было.

– Ну что там? – Конь села на вторую кровать у противоположной стены, но оружие держала наготове.

Няшка тем временем осторожно подошла к прыгуну и внимательно рассматривала результаты работы врача. Терапевт постарался на славу: раны на груди Федьки больше не кровоточили, а ее дыхание выровнялось, хоть и оставалось тяжелым и хриплым, кожа на лице, еще несколько часов назад свисавшая рваными лоскутами, теперь была аккуратно сшита ровными стежками, идущими пунктиром вдоль щек и лба. Шрамы, конечно, останутся, но так Федька будет гораздо больше похожа на человека, чем на мутанта.

– Все хорошо, – улыбнулась Няшка, тихо радуясь, что теперь им, возможно, даже не понадобится ее прятать от других, научить бы только ходить прямо…

Но тут мутант пошевелилась и приоткрыла глаза. Яркий, по сравнению с недавней темнотой, свет заставил швы на ее лице задвигаться.

– Федя, привет! – Девушка без малейшего страха присела на край кровати рядом, так, чтоб та могла ее видеть. – Это я – Няшка. Ты меня узнаешь?

Прыгун в ответ молчала, вяло щурясь от света, но, тем не менее, смотрела прямо на сталкершу.

– Смотри, мы нашли это у тебя в кармане. – Няшка показала ей изношенную голубоватую карточку. – Это твой? Тебя зовут Аней?

Федька долго молчала, словно изучая взглядом документ, после чего с болезненным свистом вдохнула и закрыла глаза.

Конь, наблюдавшая все это со стороны, убедилась, что мутант не собирается предпринимать агрессивных действий и отложила свой ПП. Она подошла к подруге и взяла ее за руку.

– Пойдем. Пусть отдыхает. Видишь, она не горит желанием общаться. – Девушка мягко, но настойчиво увела напарницу к выходу. – Через день-другой очухается и ответит на твои вопросы. Может быть.

Конь выключила свет и, на всякий случай оглянувшись через плечо, вышла следом. Этой ночью придется спать где-то еще. В одной комнате с мутантом не расслабишься. Вот же притащила проблем на свою голову! Еще и этот студенческий… Сталкерша еще за столом успела рассмотреть его и фотографию милой улыбающейся девчушки, которая являлась пока неизвестно кем: жертвой их ручного мутанта или же им самим. Конь вдруг поняла, что ужасно устала, и, будь ее воля, уснула бы прямо тут, в коридоре, на полу.

– Конь. – Няшка все рассматривала полустертое изображение на пластике и не торопилась куда-либо уходить. – Ты только представь. Если это и в самом деле она на фото… Как так могло получиться?

– Я не знаю, Няш. Правда. – Девушка вздохнула и устало прикрыла глаза. – Давай решим, где мы сегодня будем спать, а потом подумаем над всем этим, лады? Я устала, как собака. – И, обняв подругу за плечи, добавила: – Пошли, помучаем нашего босса еще немного.

Общими переговорами было решено, что эту ночь и остаток дня девушки отдохнут в комнате у Терапевта, а тот по собственной инициативе покараулит пациента. На том и разошлись.

Федька начала проявлять активность через день. В первую очередь она захотела пить, и Няшка угадала ее потребность в воде почти сразу: к этому времени обе сталкерши уже вернулись в свою комнату и караулили прыгуна по очереди, а когда та проснулась и стала облизывать пересохшие губы, девушка со всех ног помчалась за водой. Федька пила много и часто, а потом ее начало тошнить. Оставив Няшку с мутантом и ведром наготове, Конь вызвала Терпавета, и уже втроем они провозились несколько часов, пытаясь понять, в чем проблема и как действовать дальше, пока врач не сообразил, что с помощью воды организм прыгуна просто-напросто очищается от последствий. Но к этому времени рвота успела прекратиться, и Федька снова заснула, свернувшись под простыней. После всего увиденного Терапевт выдал воодушевляющий прогноз: пациент идет на поправку, и для дальнейшего выздоровления потребуется хорошее питание. Питание потребовалось уже на следующий день.

Прыгун вела себя на удивление спокойно: не пугалась, когда в комнату входил врач, не пыталась убежать или еще каким-либо образом безобразничать, как обычно делают это больные и напуганные животные. Проснувшись, она села на кровати и немного неуклюже закуталась в простыню, внимательно рассматривая обстановку вокруг и людей. Ее поведение невероятно радовало Няшку и заметно настораживало Коня. Та отлично помнила, какой они встретили мутанта в первый день их знакомства, и произошедшие с того времени изменения просто поражали. Федька пока не пыталась ходить, но что-то подсказывало сталкерше, что первый свой шаг она сделает, будучи в вертикальном положении. Конь не знала, как реагировать на подобные мысли. Все, к чему она привыкла за годы жизни в Зоне, рушилось и менялось на глазах. Казалось, само существование этого странного мутанта оскорбляет весь нажитый ею опыт. Каждый раз, укладываясь спать, Конь отправляла подругу к стенке, а сама клала под руку оружие. За ее спиной мирно засыпала Няшка, не видя пристального взгляда серых глаз из темноты.

Но сколько бы ни параноила сталкерша, дела шли гладко. Федька вела себя тихо, ела культурно, как и учила ее когда-то Няшка – из тарелки ложкой, и, разумеется, не пыталась нападать. Няшка пробовала расспросить ее по поводу билета еще несколько раз, но та все время молчала, смотрела на карточку и тяжело со свистом вздыхала. Подобную реакцию можно было трактовать как угодно, и девушку это заметно расстраивало. Впрочем, мутант быстро шла на поправку и однажды, после очередной порции тушенки с макаронами, она опустила ноги на пол и встала. Няшка, как раз убиравшая посуду, так и застыла у порога комнаты с открытым от удивления ртом. Федька стояла, чуть покачиваясь, одной рукой держа простыню на плечах, а второй касаясь стены.

– Ух ты! Ты стоишь! – ахнула девушка, все еще не веря своим глазам. – Конь, ты видишь?!

Конь предпочла последовать примеру прыгуна – промолчать. Ее предчувствие только что сбылось, но она все никак не могла понять, к добру оно или к худу.

Как оказалось позже, Федька не могла долго держать вертикальное положение, но если вставала с кровати, то предпочитала перемещаться на двух ногах. Она ходила немного неуверенно, ссутулившись, хотя и старалась держаться как можно ровнее. Терапевт, постоянно навещавший их, не мог сдержать восторга, наблюдая за мутантом. Они с Няшкой будто сдружились благодаря ей, а Конь, дабы не смотреть на весь этот дурдом, в такие моменты уходила прогуляться в зал.

Как только Федькины раны достаточно зажили, Няшка, закутав ее в неприметное покрывало, повела в душевую мыться. Павлентий, видя, что мутант не доставляет проблем, не стал ограничивать проход в коридор на втором этаже, потому меры предосторожности были оправданны. Как и ожидалось, прыгунья не стала возражать и позволила увести себя на водные процедуры. Девушка болтала без умолку, постоянно уточняя, не слишком ли горячая вода, не болят ли раны, не попало ли мыло в глаза, не только беспокоясь непосредственно о Федьке, но и подбадривая этим саму себя. Та молча слушала и наслаждалась звуками человеческой речи.

Еще в ту ночь, когда Няшка впервые спросила ее про студенческий, она решила, что будет называться Федькой. Разумеется, она узнала кусочек пластика, который когда-то сама же и положила в карман, сидя на берегу озера у заброшенной деревни, но теперь от прежней Ани мало что осталось. Никто из знакомых или друзей, даже родители не узнали бы ее сейчас.

Я сама с трудом себя узнаю… Пускай Аня останется на фотографии. Я и вправду больше похожа на Федьку.

Из фрагментов воспоминаний она узнала немного про двух сталкерш. Конь чем-то напоминала ей Катю, хоть и была грубее, скрытнее и вдобавок курила – запах табака прыгунье не нравился. Эта девушка со странным именем всегда относилась к Федьке с подозрением и неприкрытой неприязнью, впрочем, вреда не причиняла, не считая последнего происшествия. Няшка обычно вела себя как легкомысленный ребенок, но в ее голове на самом деле жили очень взрослые мысли. А еще она каким-то образом догадывалась, чего хочет мутант, и это было очень полезной особенностью.

Над этим стоит подумать.

Молодого мужчину, которого девушки звали Терапевтом, Федька не знала, не нашлось ничего о его личности и в ранних воспоминаниях, значит, она увидела его впервые во всех смыслах. Впрочем, негативных ощущений он не вызывал, а следовательно, и беспокоиться было не о чем. Был еще один человек, которого мутант видела всего пару раз: ухоженный мужчина в очках с запахом какого-то парфюма, придирчивый и постоянно недовольный. Федьку он явно побаивался и избегал. Ну и что? Она тоже не спешила с ним знакомиться.

По возвращении из душа они застали Коня в обществе Терапевта. Девушка и медик пристроились у окна и, попивая чай, что-то обсуждали.

– С легким паром! – улыбнулся врач и поднял кружку в знак приветствия. – Вот так и не скажешь, что мутант. Совсем как человек выглядишь!

– Мы еще оденем ее нормально, и совсем будет не узнать! – Няшка с довольным видом усадила прыгуна на кровать и принялась аккуратно вытирать ей волосы.

– Мы тут обсудили кое-что с твоей подругой. – Врач покосился на сталкершу, но та хмуро смотрела в свою чашку, будто увидела там дохлую муху. – Насчет билета…

– Это ее билет, разве не понятно? Она на него реагирует, и мне кажется, что узнает.

– Кажется, – вздохнул тот. – Вот именно, что кажется. Более веских аргументов у нас нет.

– Ну хорошо, и что ты предлагаешь? Федька не разговаривает и…

– Она не может говорить из-за деформации голосовых связок, и нет, я не смогу это исправить. Но сейчас речь не об этом. – Терапевт посерьезнел и приготовился выложить свои размышления по порядку, но Конь его опередила.

– Он хочет показать Федьку Егерю, потому что считает, будто она стала мутантом не по своей воле. – Девушка оставила чашку на подоконнике и направилась ко второй кровати. – Я тогда за столом ляпнула сдуру, а он и подхватил…

– А ты знаешь, где его найти? – Няшка обернулась к Терапевту, изумленно вскинув брови.

– Не я. Конь знает.

– Конь?

Сталкерша пробормотала себе под нос что-то витиевато-нецензурное, но вслух сказала другое:

– Ничего я не знаю! Может, когда-то и видела странного мужика, который назвался мне Егерем, а может, это просто кличка такая была, откуда мне знать? Все равно это ничего не даст.

– Почему не даст?! – искренне возмутилась младшая сталкерша. – А что, если появился какой-то способ превращать обычных людей в мутантов и Федька такая не одна? А мы первые, кто сможет докопаться до истины! Я согласна с Терапевтом! – Няшка вскочила с кровати под внимательным взглядом прыгуньи. – Пойдемте к Егерю! Он далеко живет?

– Никто не знает, где он живет, Няшка, – печально улыбнулся врач. – Я хотел сказать об этом сразу, но ты меня перебила. Я надеялся, что наша подруга подскажет, но раз она тоже не в курсе… – Он пожал плечами.

– Но можно же как-то узнать? Его ведь не только Конь видела, я права? Возможно, кто-то знает больше или был у него дома?

Конь поморщилась, всем своим видом показывая, насколько ей неприятна данная тема, но энтузиазм напарницы уже было не остановить. Даже если она откажется поддерживать этот разговор, Няшка начнет приставать с расспросами к другим и никому не даст покоя. Уж лучше взять это дело под свой контроль.

– Ладно. Можно попробовать разобраться, но я не даю гарантий, что предложенный мною метод сработает, как надо. Это типа пальцем в небо тыкать.

– Давай-давай, рассказывай! – Няшка чуть ли не прыгала от нетерпения.

– Разогналась. У тебя мутант рядом сохнет, займись лучше ею, а остальным займемся мы с Терапевтом. – Игнорируя недовольное ворчание подруги, она поманила врача к выходу. – Поможешь мне аргументы подобрать.

Нельзя сказать, что она была полностью уверена в своей идее, но сейчас это виделось единственным выходом. Конь отчаянно не хотела встречаться с Егерем еще раз и бередить старые раны, однако Федька… нет, это было не сострадание – девушка все никак не могла определиться, что чувствует по отношению к мутанту и всей этой истории, и это дико ее раздражало. Во многом именно из-за желания разобраться и поставить точку она решилась на очередную сомнительную авантюру, и если Егерь действительно сможет подтвердить ее позицию либо же опровергнуть, Конь, несмотря на внутреннее сопротивление, отправится на поиски.

Оставив Няшку возиться с Федькой, они спустились вниз, где за барной стойкой в позе надзирателя бдел хозяин заведения. Под его придирчивым взглядом нервно суетился недавно нанятый бармен.

– Что-то случилось? – Павлентий подозрительно сощурился, стоило парочке появиться в поле его зрения.

– Да ничего, – отмахнулась Конь. – У тебя карты Зоны остались?

– Естественно, спрашиваешь еще!

Смартфон – дело, конечно, хорошее и надежное, но каждый сталкер все же предпочитал носить с собой бумажную карту, где скрупулезно отмечал все интересные и опасные места. Техника в любой момент могла отказать, бумага же, в отличие от нее, не подводила практически никогда. Именно поэтому карты в огромных количествах и за весьма символическую цену продавались во всех барах и у всех торговцев. А Павлентий – так вовсе имел свой собственный набор особо точных военных миллиметровок, который, как водится, предпочитал хранить подальше от посторонних глаз. Но сейчас требовалась самая обычная, и Конь, бесцеремонно вытащив из-за соседнего прилавка ближайшую карту, развернула ее на пустом столе в углу зала.

– Вот. – Она нарисовала карандашом, который выдернула тут же, на ходу, из кармана жилетки торговца, кружок в полях западнее «ХЗ». – Здесь я встретила его три года назад.

– Его? – непонимающе переспросил Павлентий.

– Егеря. Да-да, того самого, о котором легенды ходят. Ты, кстати, о нем много слыхал?

Как и любой уважающий себя торговец и хозяин бара, Павлентий слыхал много и обо всем. Он мог рассказать о положении группировок, о местах обнаружения артефактов, тайниках и схронах, о финансовых потоках и многом другом. Только таинственный Егерь в это многое, увы, не входил. Такие, как он, были темой особой, настолько прочно слившейся с легендами и поверьями, что среди всего этого трудно было найти хоть частицу неопровержимой истины. О Егере знал каждый, почти каждый был уверен, что тот живет где-то неподалеку от… да, в общем, отовсюду. Многие говорили, что его можно как-то позвать, другие, напротив, утверждали, что Егерь сам приходит туда, где он нужнее всего. Его считали и бывшим сталкером, и порождением Зоны, и самим воплощением Зоны, кто-то наделял его магией, кто-то – передовой техникой. Объединяло всех одно: никто не мог рассказать о Егере хоть что-то определенное.

– Слыхал, – промямлил Павлентий. Он очень не любил говорить на те темы, в которых не мог козырнуть знаниями.

– Есть ли что-то особенное в том, что ты слыхал? – продолжала допытываться Конь.

Павлентий покачал головой и задал встречный вопрос:

– Зачем вам Егерь понадобился? Для мутанта, что ли?

– Угадал. Подробнее расскажем потом, если дело выгорит. А пока что надо опросить посетителей.

– О чем? Я надеюсь, вы им про прыгуна разболтать не надумали? – забеспокоился хозяин.

– Спокуха, Павлуша. Мы же не идиоты. Лучше подумай, как привлечь народ.

В чем, в чем, а в привлечении народа Павлентий был специалистом. В тот же день на дверях «ХЗ» появилось большое, написанное черным маркером объявление: «Только завтра рюмка водки и бутерброд за прохождение опроса». Ниже красным цветом и другим почерком было приписано «Бесплатно!». Такой же текст веерной рассылкой разлетелся и по гаджетам всех, кто находился в ближайшей округе.

Этот ход возымел должный эффект. Слухи в Зоне распространяются быстрее лесных пожаров, а сталкеры – падкие на халяву люди. К следующему утру у дверей бара выстроилась немаленькая очередь из желающих поучаствовать в опросе. Как это часто бывает, несмотря на все разногласия, здесь топтались и простые ходоки в Зону, и паладины, и какие-то мутные типы, старавшиеся отсвечивать поменьше. Светляки со своим традиционным нонконформизмом и некоторой заносчивостью если и получили эту информацию, то проигнорировали ее. В толпе были и женщины – в последние годы их в Зоне стало не то чтобы много, но встреча со сталкершей уже никого не удивляла так, как это было лет десять назад.

Казалось бы, неужели все они, воины и разведчики, представители группировок и вольные птицы, достаточно обеспеченные, как правило, люди, топали сюда километры ради бутерброда и ста грамм горячительного? Конечно же нет. Дело тут было совсем в другом, и Павлентий как грамотный манипулятор это вполне понимал. Зона менялась и, вопреки старым прогнозам, не разрасталась, а, скорее, упорядочивалась, становясь стабильнее. Меньше тварей, меньше аномалий. Для многих Зона превращалась в рутину, и они получали своеобразный азарт от любых необычных предприятий. Сталкеры шли не за угощением, а за событием, за возможностью в чем-то поучаствовать, поболтать, обменяться информацией и, возможно, получить от всего этого какие-то свои плюсы.

В зале было шумно и людно, сталкеры по очереди подходили к столу в центре, за которым сидели Конь и Терапевт. Те вкратце описывали легенду: есть очень хороший человек, которому нужна очень квалифицированная помощь. Терапевт, пользуясь авторитетом человека науки, весомо подтверждал, что помочь может только чудо в лице Егеря, а девушка после этого задавала одни и те же вопросы: «Видел ли ты хоть раз Егеря?», «Если да – то где?», «Слышал ли хоть раз о встречах с ним, и где они происходили?». При ответе на второй и третий вопрос точки нужно было указать на карте, некоторые для этого доставали свои карты или смартфоны, в которых стояли отметки, подписанные словом «Егерь». Впрочем, процент видевших его был исчезающе мал. За весь день из более чем пяти десятков доброхотов (это только те, кто лично отвечал на вопросы, а некоторые еще и приводили с собой группы поддержки в несколько человек) о непосредственной встрече с Егерем заявили всего трое, еще чуть больше полутора десятков рассказали о том, как знакомые знакомых их знакомых когда-то видели его в разных местах Зоны, но, увы, уже либо сгинули, либо ушли на Большую землю. Каждый опрошенный, вне зависимости от результата, тут же получал щедрый бутерброд с двумя ломтиками колбасы и налитую до краев рюмку – вопросами снабжения и выдачи ведал Павлентий – и отходил к одному из столиков вкушать заслуженные дары.

– Так, – сказала Конь, когда поток желающих схлынул. – Итого у нас девятнадцать точек. Теперь применим метод триангуляции и посмотрим… он должен жить где-то примерно в центре.

Девушка несколько минут орудовала карандашом и линейкой, и в итоге точка, высчитанная ею, выпала на юго-запад от центра Зоны, в глухую болотистую местность, рядом с которой не было ни старых деревень, ни современных сталкерских застав. Увидев такой результат, вся компания, склонившись над картой, одобрительно загудела.

– Неплохо!

– Надо же! Скорее всего, нашла!

– Отличный план, оказывается!

Лишь Терапевт осторожно спросил:

– А с чего вы взяли, что это сработает? В смысле… почему Егерь должен быть именно в центре?

Признаться честно, Конь с самого начала побаивалась этого вопроса, и потому немного смутилась, не найдя, что ответить. Вместо нее заговорила Няшка:

– Может, и не сработает, но другого выбора у нас нет. Давайте сходим и проверим! Вдруг и правда все так. В Зоне ведь случайностей не бывает, да, Горелый?

– Ты пойдешь? – удивленно вскинул брови сталкер вместо ответа.

Он с самого начала отнесся к их замыслу с долей скептицизма, хоть и наблюдал за происходящим с нескрываемым интересом.

– Конечно! – Няшка храбро тряхнула волосами и с вызовом посмотрела на него. – Я и Федька. Мы и вдвоем отлично справимся!

Конь фыркнула.

– Ты договоришься сейчас! Отправишься на кухню справляться. Тоже мне, сталкерша нашлась.

Няшка сердито посмотрела на нее, но ничего не сказала.

– Предлагаю так: идем я, Терапевт, Няшка хорошо общается с мутантом, так что пойдет тоже. Горелый, твой опыт нам бы не помешал.

Тот покачал головой и окинул тяжелым взглядом собравшихся:

– Нет. Я не с вами. Мне с самого начала все это не нравится. Я не собираюсь гоняться за призраками где-то в глуши, да еще и шкурой своей рисковать. Хотите – идите, а я в другую сторону.

– Струсил? – язвительно спросила Конь.

Горелый гневно посмотрел на нее, но голос его оставался спокойным.

– Думай, что говоришь. Проку не вижу в том, чтобы таскать прыгуна по Зоне в поисках персонажа из сказок. На днях из научгородка хороший заказ на местную флору пришел, группа на него уже почти собралась. Я с ними.

Терапевт, не слишком удивившийся демаршу Горелого – старого сталкера вообще было трудно понять, порой его взгляды и отношение к вопросу менялись чересчур резко, – молча слушал назревающую словесную перепалку. Он любил Зону, но старался держаться от нее подальше, отсиживаясь за стенами бара. Ну право же, какой из него сталкер? Он давал клятву, в которой одним из важнейших принципов был извечный «не навреди», потому о перспективе взять оружие и выйти в открытый мир Терапевт практически не помышлял. Но сейчас… бывают в жизни такие моменты, когда время как будто замедляется, и ты понимаешь, несмотря на страх перемен, что если не скажешь сейчас чего-то важного, то потеряешь уникальную возможность, которая больше, возможно, никогда в жизни не представится. Последний раз он ощущал подобное еще зеленым абитуриентом, в тот момент, когда решился прочно связать свою жизнь с медициной.

– А я пойду, – спокойно сказал он. – Вам помощь пригодится. К тому же я всегда мечтал встретиться с Егерем. С профессиональной точки зрения это было бы восхитительным опытом.

– А как же бар? – обиженно спросил Павлентий.

– Выживет. Давайте будем честны: за несколько дней с ним вряд ли что-то случится, а просто быть фишкой для зазывания клиентов мне, уж прости, Павлентий, не по нраву. Тем более, отряду может понадобиться медик.

Горелый презрительно хмыкнул, бросил через плечо «Всем пока!» и потопал наверх, в свою комнату. Остальные же приступили к разработке плана похода.

Сборы заняли три дня. За это время Федька совсем поправилась и перебралась в отдельную комнату. Она по-прежнему лучше всего общалась с Няшкой, однако к Терапевту также прониклась очевидной симпатией. Павлентий тоже успел привыкнуть к необычной постоялице и почти ее не боялся. Только с Конем, несмотря на предстоящий совместный поход, у Федьки сохранялись стабильно холодные, натянутые отношения. Тем не менее ради общего дела обе, казалось, решили сохранять здравый нейтралитет.

Павлентий взял на себя обеспечение группы всем необходимым, мотивируя это тем, что Федька, как ни крути, его лучший поисковик, и кто, если не он, обязан ей всем своим состоянием.

Еда и бытовые принадлежности сталкерам были выданы из запасов бара, сложили все это в четыре объемных рюкзака – Федькин при этом был легче, так как содержал в основном только провизию и медикаменты. Одежда также обнаружилась в закромах: крепкие куртки и уплотненные штаны с карманами и карабинами на поясе для Терапевта и Няшки, Конь достала давно отложенный камуфляжный костюм с нашивками светляков, которые сразу же отпорола. Федьку одели согласно ее потребностям и способу перемещения: удобные штаны коричневого цвета с пропиткой, серая майка, которую Няшка ушила по размеру, и добротные берцы. Вдобавок младшая сталкерша раздобыла для нее перчатки с обрезанными пальцами – прыгун часто травмировала себе ладони в походах ранее, и Няшка проводила много времени, бинтуя и залечивая ей руки. На оружие Павлентий не поскупился. Терапевт взял себе проверенный АК и сотню патронов к нему, Конь просто почистила и привела в порядок свой ПП. Удивила всех Няшка, которая ни с того ни с сего решила оставить свой неизменный обрез и вместо него взяла удобный и легкий пистолет. На вопрос Коня почему она нахмурилась, серьезно посмотрела на подругу, затем на свое старое оружие, и туманно ответила:

– Не хочу его больше видеть.

Никаких других подробностей добиться от нее не удалось – при желании Няшка могла быть феноменально упрямой.

О том, во сколько Павлентию обошлось все снаряжение, он предпочел умолчать, однако, судя по печальным воздыханиям, допускаемым им каждый раз, когда разговор заходил об этом, сумма была немаленькой.

И вот на третий день группа выдвинулась в поход. Федька, как было условлено, спрыгнула прямо из окна своей комнаты, выходившего на заросший задний двор бывшей больницы, чтобы не показываться на глаза посетителям, и сразу скрылась в зарослях кустарников. Остальные же, следуя легенде о простом рейде за артефактами, торжественно вышли через парадный вход.

Зона, как всегда, встретила их тяжелым небом и холодным ветром.

Глава 8

Путь на северо-запад пролегал по лесам, перемежающимся холмистыми пустошами. Охровая мгла на горизонте, жухлая сухая трава и периодически попадающиеся остовы неизвестных зданий – вот все, что видели путники большую часть первого дня своего похода. Солнце едва виднелось из-за облаков желтым тусклым шаром, откуда-то издалека иногда налетал ветер, несущий ядовитые испарения болотных аномалий, и тогда Терапевт, шедший впереди, поднимал правую руку, давая знак надеть газовые маски. Федька брела неподалеку, то исчезая в зарослях по сторонам тропинки, то вновь появляясь и проводя с отрядом некоторое время, чтобы снова затем куда-то отойти. Признать в ней прыгуна сейчас было решительно невозможно, однако странной ее внешность показаться могла однозначно: одета она была достаточно легко для сталкера, оружия при себе не имела, вообще не несла никакой поклажи, кроме легкого рюкзака, а лицо прыгуньи было покрыто свежими шрамами. Шла Федька прямо и уверенно, на двух ногах, и лишь иногда, когда измененный позвоночник давал о себе знать, она опускалась на четвереньки и некоторое время передвигалась характерными для прыгунов частыми подскоками. Для нее Зона выглядела совсем иначе: живая, наполненная разнообразными запахами и звуками, таящая несчетное количество загадок и просто интересных мест, пестрящая бесконечным количеством цветов и оттенков зеленого, серого, желтого и таких, названия которым Федька не знала. Избавившись от противогаза, она могла смотреть на мир такой, каким он был, словно открывая его для себя заново, и это ощущение приводило мутанта в первобытный восторг.

Маленький поселок с пустыми окнами показался из-за леса уже к закату. Было бы вполне логично заночевать здесь, но Федька, едва сталкеры приблизились к домам, начала шумно тягать носом воздух и глухо рычать.

– Она чует опасность, – пояснила Няшка в ответ на вопросительные взгляды остальных.

Недолго посовещавшись, сталкеры решили довериться своей спутнице и не стали останавливаться здесь. Вместо этого, пройдя еще пару километров, они присмотрели себе уютную полянку в стороне от заросшей грунтовки. Дорога проходила совсем рядом с ней, но благодаря густому ивняку рассмотреть с нее разложенные вещи и спальники было решительно невозможно.

Когда стемнело, все четверо собрались у костра. Федька устроилась под деревом поодаль, забрав с собой подогретый ужин, остальные собрались поближе к источнику света: Конь молча смотрела в огонь, сидя на поваленной сосне, Терапевт ворошил палкой раскаленные угли.

Няшка, все это время глядевшая в темноту лесных глубин, повернулась к нему и тихо спросила:

– Как думаешь, почему Федьке не понравилась та деревня?

Врач неопределенно качнул головой.

– Может, учуяла кого-то. Мало ли… мурочка, стая псов… упырь.

– Нет больше упырей, – спокойно проговорила Конь, не отрывая взгляда от пляшущих язычков пламени.

– Может, и нет, – легко согласился Терапевт. – А может, просто встречаться перестали. Все меняется, Зона тоже. Существа адаптируются, свыкаются с нами. Это очень заметно, кстати!

Конь усмехнулась.

– Скажи еще, что все прыгуны скоро, как Федька, разумненькими станут. – Она незаметно бросила короткий взгляд в сторону мутанта, но та, даже если и слушала их разговор, никак не отреагировала.

Терапевт тоже пропустил подколку мимо ушей, помолчал, будто формулируя свою мысль, затем воткнул палку в землю и неторопливо, взвешенно заговорил:

– Я не рассказывал это. Не хотел пугать. Но есть одна тенденция, которую в последнее время хорошо видно. Раненые, которые попадают ко мне, стали теперь другими. Раньше травмы были… – врач пощелкал пальцами, подбирая слово, – случайными, что ли. Аномалия ли, мутант ли – все било, как повезет и куда придется. А сейчас они стали повреждать самое важное. Намеренно, метко. Понимаете?

Няшка отрицательно помотала головой.

– Мутанты всегда повреждали важное, они хищники. – Конь наконец оторвала взгляд от костра и посмотрела на Терапевта. В ее глазах, будто перенятый из огня, на который она так долго смотрела, мерцал трепещущий блеск. – Хищники не бьют наугад.

– Смертельных и тяжелых ран стало больше, – мягко ответил врач. – Это факт.

Конь ничего не сказала, лишь отвернулась и осталась сидеть неподвижно. Няшка растерянно кивнула, стараясь не показывать тревогу, а затем отошла к Федьке, оставив Терапевта наедине со своими мыслями.

Когда костер потух, все вокруг затопили комары, которых до этого худо-бедно распугивал дым. Назойливый треск насекомых вкупе с их жужжанием долго не давал заснуть, потому наутро все, кроме Федьки, заночевавшей в густых ветвях сосны, проснулись разбитыми и вялыми.

День выдался почти солнечным – через тонкие облака свет мягко рассеивался, давая временами ощущение летней погоды. Федька снова то рыскала по интересным только ей закуткам, то возвращалась к группе, сталкеры же шли гуськом по бывшей проселочной дороге, наполовину заросшей раскидистым кустарником.

Терапевт шел первым, высматривал наличие аномалий впереди и сверялся с детектором, Конь на ходу просматривала карты на бумаге и смартфоне, слушая, как мерный звук шагов перемежается негромким клацаньем оружия, висящего на плече, о металлические пряжки пояса, и рассеянно разглядывала окрестности. Она шла замыкающей, но первой заметила: впереди что-то неладно.

– Няшка, Терапевт!

Сталкеры остановились и обернулись.

– Прислушайтесь.

Все трое замерли. Тишина.

– Насекомых нет, – прошептала Конь.

И действительно: все звенящие, жужжащие и стрекочущие звуки, плотно окружавшие их с самого утра, исчезли полностью. Только густой кустарник тихо шелестел недавно появившейся свежей листвой, да лес привычно шумел верхушками вековых сосен.

Трое сталкеров стояли на грунтовке, оглядываясь по сторонам.

– А где Федька?

Няшка пожала плечами.

– Отошла снова, наверное. Федя!

Ее оклик будто потонул в вязкой тишине, практически не оставив эха. Всем троим это показалось достаточно подозрительным.

Сталкеры осторожно пошли вперед, оглядываясь по сторонам и аккуратно шагая по узкой полосе дороги.

– А здесь натоптано! – заметила Конь. – Часто ходят.

Терапевт посмотрел на карту и удивленно хмыкнул.

– Не должны. Здесь нет поблизости нахоженных троп… погодите-ка!

Он остановился, удивленно вглядываясь в следы на дороге, потом посмотрел на девушек и ошеломленно проговорил:

– Здесь мои следы.

Те тревожно всмотрелись в рисунок подошв, четко отпечатавшийся на мягком лесном грунте.

– И мои, – сказала Няшка, аккуратно поставив ногу на старый след.

– Наши, – резюмировала Конь. – Значит, мы ходим по кругу? Странно. По ощущениям дорога прямая, никаких поворотов.

– По карте тоже, – проворчал врач.

Няшка подошла к нему и заглянула в экран смартфона, убедившись, что тот нигде не ошибся.

– Если мы ходим по кругу, тогда у меня вопрос: где Федька? В таком случае отстать она не могла. Ушла куда-то вбок?

Предположение Коня показалось остальным логичным, но что с этим делать, никто сказать не мог. Сталкеры так и стояли на дороге, жмурясь от неяркого солнца, пробивающегося сквозь облака, и озирались по сторонам.

– Это похоже на аномалию, – пробормотала Няшка. – Тишина, наши следы…

Терапевт кивнул.

– Интересно, что неделю назад, когда ученые обновляли электронную карту, здесь ничего не было. По данным дронов – спокойный фон и отсутствие аномалий.

– Может, это перемещающаяся? – вставила Конь. – Бывают же не только статичные, но и те, что появляются время от времени то там, то тут.

– Кто ее знает. Но вреда она пока вроде не приносит… Если, конечно, с Федькой все в порядке. И приборы не реагируют. Ни фона, ни активности. Давайте пройдем еще немного вперед и посмотрим, что изменится.

Няшка достала из кармана карамельку, развернула ее, закинула конфету в рот, а фантик смяла и положила в ямку на дороге.

– Попробуем так, – сказала она. – Так мы точно будем знать, что уже были здесь.

Сталкеры прошли шагов сто, приборы при этом по-прежнему молчали. Впереди, на протоптанной земле, появился цветной комочек, который при приближении оказался тем самым фантиком.

Конь покачала головой.

– Ну, теперь мы хоть знаем, в чем дело. Действительно, ходим по кругу. Предлагаю попробовать обойти это место. Отойти назад, а потом пройти по обочинам. Если, конечно, мы не в каком-то искажающем пространство шаре.

– А как же Федька? – напомнила Няшка.

– Потом разберемся, – шикнула Конь, – сначала поймем, как обойти эту штуку.

Няшка запротестовала:

– Если с Федькой что-то случилось, ее нужно выручать, а штука – дело десятое.

– Не форсируй события! Если с Федькой что-то случилось, – резонно заметил Терапевт, – мы все равно не найдем ее, пока не разберемся, где оказались и как отсюда выйти.

После недолгого совещания решили отойти на полторы сотни шагов назад, затем взять вправо и идти перпендикулярно дороге, по которой шли изначально. Терапевт, вооружившись длинным ножом, прокладывал дорогу напрямик через заросли, позади него почти бесшумно крались девушки.

– Шагаем тихо! – с самого поворота велел врач. – Мало ли какая тварь может устроить в этих кустах засаду!

Продравшись через высокий подлесок, все трое вышли на грунтовку прямо напротив того места, откуда в вырубленную придорожную растительность уходила тройная цепочка следов.

– Вот дерьмо! – ругнулась Конь, со злостью пнув ботинком ближайший сорняк, поправила на плечах рюкзак и устало посмотрела на друзей. – Что теперь будем делать?

– Постойте здесь, – сказал Терапевт. – Я вернусь обратно в заросли и попетляю там. Посмотрю на карту, вдруг сумею выйти. Если что – вернусь по своей тропке за вами.

– А, была не была, я пройдусь по другой стороне. Вдруг просто нужно было где-то свернуть, – поддержала Конь. – Няш, ты остаешься караулить Федьку и наблюдать.

Чувство было неопределенное. Возможно, сталкеры почти миновали странную аномалию, а может, наоборот, приближались к центру, ведь ее границы могли раскинуться на многие десятки метров в стороны. При этом небо здесь оставалось спокойным и светлым, даже ветер пропал.

– Подождите! – В голосе Няшки звучала откровенная паника. – Вы как глупые персонажи из фильма ужасов, чуть что – сразу расходиться! Зачем? Это никогда к добру не приводит, лучше остаться всем вместе! Мы же все растеряемся…

Конь хлопнула подругу по плечу и ободряюще подмигнула.

– Главное, ты не растеряйся в случае чего! Понимаю твой страх, но фильмы фильмами, а так, возможно, хоть кто-то, да найдет выход. Ты будешь здесь как ориентир, чтобы нам с Терапевтом совсем не заплутать; услышишь нас – кричи в ответ. Ну и Федьку жди, рано или поздно она, надеюсь, сама вернется. А если нас долго не будет, действуй как знаешь. Выбирайся. Но не иди за нами.

Терапевт лишь кивнул, подтверждая все сказанное, и глубоко, взволнованно вздохнул. Они с Конем ушли почти одновременно, оставив Няшку на дороге одну.

Прошло пять минут. Затем десять. Затем еще три раза по столько же. Никто не возвращался, и Няшке стало очень страшно. Вокруг было по-прежнему тихо, звуки шагов смолкли практически сразу, как только друзья исчезли из виду, и теперь всем, что ее окружало, был прозрачный, будто застывший воздух. Справа вплотную к дороге подходила высокая стена травы и кустарника, за которой виднелись высокие стройные сосны с вкраплениями берез, ни одна ветка которых не двигалась, создавая впечатление, что деревья нарисованы на огромном серо-синем холсте затянутого облаками полуденного неба. Слева, за такой же стеной бурьяна, пейзаж практически повторялся. Вперед и назад тянулась дорога, тонущая в зелени окружившей ее листвы и скрывающаяся за поворотами. И больше ничего.

«Так долго. Почему их совсем не слышно? Куда они забрели? Вдруг с ними что-то… нет. С ними определенно что-то случилось! – пронеслось у Няшки в голове. – Что мне делать?»

Ей захотелось заплакать. Неестественная тишина действовала на нервы и порождала все более пугающие догадки. Девушка представила, как Конь и Терапевт попали в беду. Ее подругу мог сожрать какой-нибудь мутант, а Терапевт… наступил в аномалию и лежит, умирает или уже… А может, обоих убила эта самая аномалия, в центре которой она, Няшка, сейчас стоит? Ведь никто не знает, на что этот прозрачный лабиринт способен!

Чтобы не заплакать, Няшка вспомнила слова Терапевта: «В таком вот состоянии толку не будет». Тут же в ее сознании зазвучал голос Коня: «…действуй как знаешь. Выбирайся».

Нельзя выбираться, пока они здесь! Нужно их найти. Конь, правда, не велела идти следом. Но что, если пойти не следом, а отойти еще назад и попробовать свернуть в ее, например, сторону чуть раньше?

Решив так, девушка побежала по дороге обратно, откуда еще час назад они вчетвером, ничего не подозревая, шагали к неведомой аномалии.

По ощущениям, Няшка пробежала уже не один километр, дыхание сбилось, в боку кололо, жутко мешало болтающееся на ней снаряжение. В какой-то момент девушка обернулась и остановилась: прорубленная в траве тропинка, по которой они пришли, выходила на дорогу совсем рядом, буквально в десятке метров от нее.

Страх мерзким холодком коснулся спины. Она попыталась бежать обратно, но это тоже не дало ни малейшего результата.

– Конь! Терапевт!

Крик вырвался непроизвольно. Няшка ускорила бег, понимая, что это ни к чему не приведет, и почти сразу споткнулась, зацепившись ногой за ногу, упав боком в придорожные кусты, спасшие от ушиба. Туго набитый рюкзак слетел с плеча и, провалившись сквозь ветки, покатился в траву. Девушка встала и шагнула в бурьян, чтобы поднять его. Сделать это оказалось проще, чем она ожидала: заросли оказались не такими уж и густыми. Няшка побежала по ним. Спустя десяток шагов буквально провалилась в сплетение тугих прутьев, скрывавших небольшой овражек, и кубарем скатилась вниз. Она аккуратно встала, отряхнулась и осмотрелась. Оказалось, что девушка стояла на довольно тонкой ветке, листья которой будто в невесомости парили в разные стороны, колыхаемые довольно холодным, но легким ветром. Впрочем, главным было не это. Возле ее взъерошенных после падения волос колыхались метелки травы, а над головой сплетались толстые корни неизвестных ей деревьев. И земля, на которой лежал рюкзак.

От неожиданности Няшка вскрикнула и, вскинув руки вверх, уперлась ими в землю. Земля оказалась холодной и твердой. Аккуратно ступая по ветке и перебирая руками по земле, девушка прошлась до ствола и перешагнула на него. Мир будто перевернулся на девяносто градусов: теперь впереди стеной стояла оплетенная корнями земля, позади же – едва виднеющееся сквозь путаницу ветвей, рассеченное пляшущими полосами солнечного света сине-серое небо. Дойдя до корней, Няшка попыталась ступить на них, но тут же оказалась снова на самом кончике ветки, макушкой к земле.

Ухватившись за лямки рюкзака, она на удивление легко притянула его, но при этом едва не потеряла равновесие, рискуя упасть куда-то в небо. Балансируя на ветке, она держала рюкзак на уровне своего лица как воздушный шарик – он по-прежнему тянулся вверх, к земле. Это совсем никуда не годилось. Девушка накинула лямку себе на руку и принялась озираться по сторонам в поисках чего-то, что поможет ей вернуть мешок в нормальное положение или хотя бы подаст идею, как опустить его к себе. В идеале, ей бы самой попасть на землю к рюкзаку, но как? Ее взгляд хаотично метался по земляному потолку над головой, как вдруг впереди что-то мелькнуло. Няшка замерла, удивленно моргая: впереди, у самых корней, лежал, будто кусок тяжелого облака, переливающийся хитросплетением светлых линий комок. Артефакт! Странным при этом было лишь то, что смартфон со встроенным модулем – определителем аномальной активности и артефактов – молчал, тогда как на таком расстоянии до сгустка он должен был протяжно и навязчиво тренькать.

Аккуратно подойдя к стволу, Няшка вытащила из рюкзака пустой контейнер и подхватила им маленькое только что найденное облачко. Надежно упаковав трофей, девушка встала в полный рост и попыталась спрятать контейнер в рюкзак, но тот отказался теперь принимать эту малую часть содержимого обратно. Емкость выскользнула, Няшка успела перехватить ее, но оступилась и провалилась сквозь ветки в небо, а уже через долю секунды пулей вылетела обратно на тропу, чуть не сбив с ног Федьку. Рядом шлепнулся снова ставший тяжелым рюкзак.

Прыгунья отошла на пару шагов, словно ожидая, пока человек, столь внезапно появившийся перед ней, встанет на ноги. На лице ее была маска.

– Феденька! – Няшка бросилась к ней и радостно обняла худое тело мутанта. – А зачем тебе маска?

Та молча постучала острым ногтем по стеклу и, увидев недоумение на лице девушки, закрыла ладонями фильтры и выдохнула внутрь. Маска сразу запотела, густо покрывшись капельками влаги изнутри. Федька быстро стянула ее и надела на голову сталкерше.

– Ничего не вид… – начала было та, но прыгунья повернула ее голову вправо, затем влево. – Ого-оо!

Няшка увидела.

Она не догадывалась, что прыгунья единственная в группе уже попадала в подобную ловушку. Когда их небольшой отряд вошел в аномалию, Федька находилась позади, в зарослях. Ей повезло наткнуться на утиное гнездо, и мутант не стала упускать возможности устроить себе небольшой перекус. Сталкерские обеды были вкусными, но мутировавший организм сжигал калории гораздо быстрее, и, дабы не опустошать запасы, прыгунья находила еду по пути, незаметно для других. Восстановив в памяти события последних месяцев, она поняла, что провела в Зоне слишком много времени и изменилась бесповоротно. Сознание и разум вернулись, но они уже не были прежними: дорога домой потеряна навсегда. Впрочем, Федька не сказала бы, что ее это слишком расстроило. Новая цель не заставила себя ждать: разум изменился, но запомнил негодяя-проводника, по чьей вине она бегала на четвереньках целый год, выживая как дикое животное, и со сталкерами прыгунья отправилась, дабы слушать и искать. Вдобавок эти люди были ей симпатичны, и они единственные видели в ней большее, нежели экзотический способ поиска необычных вещиц. Даже Конь.

Федька вернулась к дороге и пошла по следам, выхватывая из воздуха знакомые запахи: Няшкин со смесью вкусной еды, тепла и уюта, сигареты Коня с налетом сырости, которую впитывают ее вещи от стены в их комнате, стерильный больничный, пропитавший всю одежду Терапевта, и слабый, но более живой запах чая и трав… они были здесь совсем недавно, не успели далеко уйти. Мутант двигалась вперед до тех пор, пока запахи не ослабли, а затем резко накатили вновь. Она огляделась. На дороге виднелась целая уйма следов: четыре цепочки, идущие вперед, метров через десять от нее – три поперек. Совсем рядом с тем местом, где она была, – вытоптанный пятачок, будто кто-то долго стоял на одном месте, крутился и переминался с ноги на ногу. Няшка, естественно: ее неумение стоять спокойно было сложно не узнать. Влево уходили тяжелые мужские следы, вправо – грубые отпечатки крепких ботинок Коня. Няшка, судя по всему, тоже не устояла на месте – одна пара рисунков ее подошв уходила назад, а вторая забирала вправо и обрывалась у придорожных кустов. Интереснее всего оказалась четвертая цепочка. Федька рассмотрела ее со всей внимательностью, затем сравнила свою подошву с отпечатками на размякшей глине. Ошибки быть не могло: четвертой здесь проходила она сама.

События годичной давности встали перед глазами, словно это было вчера. Однажды лабиринт уже поймал ее, но она смогла – тогда еще случайно – вырваться из его граней. Теперь же прыгунья действовала наверняка: извлекла из рюкзака маску, надела и, закупорив фильтры, выдохнула. Конденсат покрыл стекло несчетным количеством крошечных капелек воды, сквозь которые нельзя было рассмотреть ничего, кроме мерцающих граней, словно осколки битого стекла, заполнивших собой пространство вокруг. Здесь их было много, гораздо больше, чем в той аномалии, где когда-то оказалась Федька. Сверкающие поверхности манили и завораживали, но мутант выбрала одну – горизонтальную, где заканчивались Няшкины следы. Она аккуратно приблизилась, раздумывая, как бы безопасно заглянуть за нее, но тут сбоку буквально вылетела сама Няшка. Ее выбросило из кустов на дорогу так, будто кто-то немилосердно швырнул девушку; к счастью, та оказалась жива и здорова. Федька, увидев эту картину, почуяла неладное.

Они работают как попало. Это все усложняет. Няшка должна увидеть.

Конь тем временем совсем заплутала. Ветви вокруг сплелись в одну сплошную стену, продираться через которую было все сложнее и сложнее. При этом, несмотря на то, что, стараясь не проходить дважды по своим следам, девушка постоянно меняла направление, она подозревала, что все равно ходит по кругу, просто примятая ею растительность как-то слишком быстро восстанавливалась.

Конь на секунду остановилась, раздумывая, не повернуть ли назад, как впереди раздался хруст, будто кто-то с усилием продирался сквозь бурелом ей навстречу.

– Няш! Федька! Терапевт!

Ответа на оклик не последовало, зато хруст стал громче, и к нему примешалось какое-то невнятное рычание.

Конь сбросила с плеча оружие, вскинула его в ту сторону, с которой доносился шум, и замерла. Нечто рвалось изо всех сил, треща ветвями и громко фыркая. Вот налетел ветер, заросли там, куда она целилась, заколыхались, и Конь буквально на автомате нажала на крючок. Две пули прошуршали по листьям, пробив густую зелень, треск впереди стих, а тонкий осиновый ствол рядом с ней на уровне ее груди взорвался щепками от выстрела, прилетевшего из-за спины. Второй выстрел, последовавший сразу за первым, глухо ударил в невысокую песчаную горку справа. Конь метнулась влево и развернулась в прыжке, высматривая стрелявшего. Пустота. Тишина. Бесконечное сплетение ветвей и игра лучей света, пробивающихся сквозь них. И тут ее осенило: стрелявшего она не увидит. Это были ее пули! Она стреляла чуть вправо от себя, слева направо шла и траектория этих загадочных выстрелов. Выходит, пространство здесь настолько искажено, что ее же пули сделали круг? Или, может, пролетели через какой-то загадочный портал? В любом случае, выстрели она чуть левее… Конь повела плечами, почувствовав, как между лопаток, там, где могли оказаться обе пули, бегут мурашки.

Треск и рычание впереди возобновились. Нечто по-прежнему рвалось из кустов, но теперь Конь не торопилась: если пули переместились и прилетели сзади, то наверняка и существо впереди попало в такую же ситуацию. Возможно, оно просто пытается выбраться и потому бесится, рыча и ломая ветки. Увы, понять, в чем дело, зверь не в состоянии и, скорее всего, умрет тут от голода или жажды…

– М-да, дружок, мы с тобой примерно в равных условиях, – пробормотала девушка, слушая сердитое фырканье.

– Конь!

Няшкин голос прозвучал совсем рядом. Старшая обернулась и увидела идущую к ней Федьку, почему-то в надетой на лицо маске. Няшка стояла поодаль и тоже была в приподнятом респираторе.

– Федя тебя выведет! Она знает, как. Только маску надень.

– Зачем? Они у вас запотевшие у обеих.

– Все правильно! Так надо! – Голос Няшки стал чуть раздраженным. – Достань свою, подыши на нее и сразу надевай!

Прыгунья к тому времени уже подошла на расстояние вытянутой руки и ждала, пока девушка будет готова. Конь вытащила из рюкзака респиратор и, уже натягивая его, услышала знакомое рычание и шум.

– Здесь какая-то тварь через чащу ломится, – пояснила она. – Застряла, как и мы.

Няшка в ответ хихикнула.

– Выходи, расскажу тебе про твою тварь.

Конь надела маску и покрутила головой.

– А что увидеть-то нужно?

– Подыши на стекло!

Сталкерша с невнятным ворчанием закрыла фильтры и запыхтела, а через секунду ахнула и застыла, рассматривая окружающую ее аномалию.

– Прямо как стереокартинки, да? – донесся до нее голос напарницы. – Тоже непонятно, как работает, но выглядит круто.

Когда Конь следом за Федькой вышла вдоль длинной грани, идущей перпендикулярно дороге, Няшка обняла подругу и затараторила:

– Мы пока тебя с Федей искали, увидели тут еще кое-кого. Там дальше бегает огромный кабан: добежит до стенки, и его назад откидывает, а он не понимает ничего и дальше бежит. Повезло тебе, что ты на него не вышла, а застряла раньше!

– Да, пожалуй… – задумчиво вздохнула Конь. – Так, а Терапевт где?

– А мы его пока не нашли. Он пошел в левую сторону, а я была, как и ты, на правой.

– Ты же была на дороге!

– Ну, была, – уклончиво ответила Няшка. – Какая теперь разница? Идем выручать Терапевта!

Они аккуратно, гуськом покинули правую часть зарослей, перешли дорогу и углубились в левую. Федька немного ускорилась, оторвавшись от девушек, которые с гораздо большим трудом пробирались через растительность.

– Так! – рассуждала по пути Конь, которой Няшка успела в двух словах пересказать, как она выбралась. – Значит, Федька сообразила, как их видеть, и показала тебе. Что, если Терапевт уже догадался обо всем и выбрался?

– Ну, может быть. – Няшка пожала плечами. – Но если он вдруг решит надеть маску, станет ли затыкать фильтры?

Конь кисло усмехнулась:

– Конечно, нет.

* * *

Терапевт ушел достаточно далеко, прежде чем понял, что все пошло по плохому сценарию. Он пытался звать Коня и Няшку, но, судя по всему, те не слышали ни шума травы и ветвей, срезаемых ножом, ни его окликов. Он рванулся вперед от здоровенного ивового куста, но буквально через десяток шагов оказался возле него же. Побежал в стороны – то же самое. Тогда Терапевт попытался залезть на ближайшую березу и осмотреться, или даже попробовать перелезть с дерева на дерево, чтобы вырваться из ловушки. В какой-то момент он подумал, что ему это удалось, но случилось непредвиденное: рюкзак, висящий за спиной, крепко зацепился за сук, и врач, не ожидавший такого поворота, оторвал руки от ствола и едва не полетел вниз. К счастью, он успел обхватить березу ногами и ухватиться за ближайшие ветки, и теперь, растянувшись в неестественной позе, извивался, пытаясь аккуратно сбросить с плеч лямки застрявшего рюкзака. Когда это наконец удалось, он изо всех сил схватился за ствол и полез вверх. Рывок, еще один… Терапевт даже не понял, как получилось, что из-под его рук и ног исчезла опора. Еще большее удивление вызвало то, что падать он стал не сразу, будто пространство не сумело быстро решить, куда же бросить пытающееся ухватиться хоть за что-нибудь тело. Несколько раз его немилосердно било о ветви, а гравитация, казалось, сошла с ума и тянула со всех сторон, будто соревновалась сама с собой в перетягивании сталкера.

– Няшка! Конь!

Терапевт не обратил внимания, что кричит в голос. Свет, проходящий сквозь листья, мерцал яркими линиями и бил в глаза, но это было сейчас далеко не самой важной проблемой. Наконец врач сумел зацепиться за толстую ветку, обняв ее руками и ногами, и повис. В таком положении сила тяжести действовала более-менее нормально, но теперь мужчина боялся лишний раз шевельнуться, дабы все это безумие не повторилось вновь.

Если бы он рискнул осмотреться, то заметил бы, как внизу к нему подбирается Федька, огибая одну из стоящих на земле невидимых граней. Висящий на ветке в нескольких метрах от земли сталкер, в панике орущий имена своих спутниц, весьма позабавил прыгунью, и если бы не опасная перспектива падения, она бы даже задержалась на несколько минут полюбоваться зрелищем. Но врач попал в довольно неприятную ситуацию и в любой момент мог сорваться в небольшую грань внизу, поэтому мутант с ловкостью обезьянки вскарабкалась на березу, по пути подхватив застрявший рюкзак и сбросив его вниз. Нижняя мерцающая полоса проходила почти сквозь ствол дерева, но Федька обогнула ее по ветке и наконец добралась до той, где висел ее спутник.

Ну и как тебя сюда занесло?

Тот, разумеется, не замечал ее и продолжал цепляться за гладкую кору изо всех сил. Федька могла бы попробовать потащить его обратно к стволу, но Терапевт висел слишком далеко, к тому же ногами к дереву. Хватит ли ему сил, чтобы ползти назад? Как долго он уже висит здесь? Надеть маску врач не сможет, да и какой толк от нее в подобной ситуации?

Федька зарычала от досады.

– Терапевт!

Из-за деревьев, практически прижимаясь друг к дружке, появились Конь и Няшка.

– Я здесь! – выдавил из себя запыхавшийся сталкер.

– Ого! – присвистнула Конь, приблизившись к березе. – Как ты туда залез?

– Федя, тащи его вниз! – махнула рукой Няшка.

Врач наконец решился посмотреть по сторонам и, увидев прыгунью рядом, запротестовал:

– Нет, я слишком тяжелый!

– Его нельзя вниз, – осадила подругу Конь. Она стояла под деревом и поворачивалась то в одну, то в другую сторону. – Прямо под ним одна из этих штук идет до самого ствола. Сверху еще одна.

Няшка озадаченно схватилась за голову:

– Блин, и что делать? Он там насовсем застрянет?

– Кажется, у меня только что появилась боязнь высоты, – донеслось сверху нервное.

– Так, харе разводить панику! – гаркнула Конь. – Нижняя грань вроде короткая. Если он полезет по ветке вперед, то сможет спрыгнуть вниз. Тут кусты – будет не так больно.

– Терапевт! Ползи вперед и прыгай! – крикнула младшая сталкерша. – Главное, глаза зажмурь!

– Я не буду никуда прыгать! – отрезал тот. План девушек ему совсем не нравился. Вдобавок он действительно ощущал сковывающий страх при одной только мысли о падении. О вечном падении, которое повторится вновь, стоит ему только разжать руки.

Сталкерши внизу переглянулись. Ситуация заходила в тупик. Стащить взрослого человека с дерева в таких условиях имеющимися силами не представлялось возможным, а паникующего человека – и подавно. Конь с Няшкой уже приготовились к уговорам и отвлекающим маневрам, но внезапный вопль врача заставил их вновь поднять головы вверх.

Пока товарищи переговаривались и решали, Федька не теряла времени зря. Она просмотрела ловушку вдоль и поперек, забралась на ветку, где висел Терапевт, и ударила по ней ногой. От внезапной встряски тот вскрикнул, уставшие от постоянного напряжения конечности соскользнули, и сталкер сорвался. В ту же секунду прыгунья оттолкнулась от дерева и впечатала подошвы своих сапог четко в зад своего товарища, вытолкнув его за пределы нижней грани. Терапевт с громким треском рухнул в ближайшие кусты.

Девушки, с волнением наблюдавшие всю картину, помчались к нему и, сдерживая смешки, помогли выбраться из густых зарослей. Кустарник смягчил падение, и врач отделался ссадинами, синяками и небольшой обидой на Федьку, которая почти сразу спрыгнула следом, приземлившись почти бесшумно, несмотря на тяжелые ботинки.

– Ну все, давайте выбираться отсюда. – Конь отряхнулась и поправила волосы. – Терапевт, забирай свои вещи и будем двигать.

Тот потер ушибленное место и пробормотал что-то невнятное, чем заставил Няшку снова приглушенно захихикать.

Федька пошла вперед, следом за ней – Конь, потом Няшка, взявшая за руку Терапевта. Тот все еще находился в смешанных чувствах, словно падение нанесло ему не столько физическую, сколько моральную травму.

Сталкеры, стараясь держаться как можно ближе, петляли среди деревьев. Когда вокруг наконец перестали мерцать неестественно четкие полосы, а впереди показался просвет в деревьях, все трое выдохнули с облегчением. Безопасная тропка вывела их на опушку рощи, выходящую к заболоченным лугам – окраинам тех самых мест, где предстояло искать Егеря. Учитывая то, что сил идти дальше ни у кого не осталось, группа решила расположиться здесь на привал.

– Ну и штуковина, – пробормотал Терапевт, потягивая из крышки термоса горячий, бодрящий и совсем немного алкогольный травяной отвар, который сам же и заварил перед дорогой. Стресс от пережитого понемногу отпускал, и врач почти пришел в себя. – Что это вообще такое было? Как мы потерялись-то?

Девушки, не прерывая приготовлений к ужину, плавно перешедших в его поедание, поведали ему свои истории. Федька, сидевшая неподалеку со своей долей, тоже прислушивалась к их разговору.

– Выходит, – подытожил врач, – это была обширная искажающая пространство аномалия. А не засекли ее с дронов, полагаю, потому, что они не пролетали достаточно близко. Издалека ее не особо-то и видно: дроны нацелены на землю, свет, отражающийся на гранях, могли и не вычислить. Тем более, не факт, что он вообще был.

Прагматичная Конь, прослушав его рассуждения, хмыкнула:

– Мне больше интересно, что она порождать умеет. Такая большая, а приборы ни разу не пикнули.

И тут Няшка вспомнила, что за всей беготней и суматохой так и не рассказала про свою находку. Она опустила на землю тарелку с едой и достала из рюкзака контейнер с найденным облачком.

– Думаю, вот что!

Сталкеры уставились на коробку.

– Няшка… – проговорил Терапевт, – ты его там нашла?

Девушка кивнула.

– Вроде не фонит, ничего плохого не излучает. По крайней мере, ничего, что контейнер бы не выдержал.