Он кивает, но я не уверена, что он ее там заметил. Мне немного неудобно за Сейди. Впрочем, ее бы это не расстроило.

– И ты не против того, чтобы работать по вечерам?

– Вообще-то нет. Это ведь означает, что я еду на работу и домой не в час пик.

Я не говорю ему, что до недавнего времени у меня не было каких-либо более интересных занятий по вечерам. А еще мне приходит в голову, что с моими вечерними сменами мне будет не просто приходить на свидания с Ли. Может, именно поэтому я выйду за него замуж? Может, это единственный для меня способ с ним видеться?

– Ну, ты не забывай о том, что я говорил тебе о нашей вакансии секретаря на ресепшен. И зарплата, наверное, будет повыше, чем у тебя сейчас.

– Спасибо, но мне хорошо и там, где я сейчас работаю.

– Сколько времени ты уже там работаешь?

– С тех пор, как окончила колледж.

– А что ты изучала в колледже?

– Искусство и дизайн. Я собиралась поступать в университет по этой специальности.

– А почему ты этого не сделала?

– Я не получила тех оценок, на которые рассчитывала. В то время я работала в кинотеатре по выходным, и когда мне предложили работать там полный рабочий день, я подумала, что это лучшее, что я могу сделать.

– А сейчас?

Я пожимаю плечами:

– Как я уже сказала, меня моя работа устраивает, тем более что я могу на ней смотреть множество фильмов бесплатно.

Официантка подходит и спрашивает, готовы ли мы сделать заказ.

– Говядина или курятина? – спрашивает меня Ли.

– Говядина, пожалуйста.

После смерти мамы я на некоторое время перестала есть красное мясо. И еще много чего перестала делать. Возможно, именно поэтому я сейчас ем его больше, чем ела до того, как она умерла. Просто чтобы доказать самой себе, что могу.

– Прекрасно. Тогда нам, пожалуйста, два говяжьих гамбургера, жаренных на углях, – говорит Ли официантке. – И немного картошки фри.

Официантка кивает и улыбается ему. Это такая улыбка, какой и я бы улыбнулась, если бы принимала заказ от такого парня, как Ли: своего рода мечтательный взгляд, который тускнеет от безнадежности по мере того, как она осознает, что у нее нет никаких шансов. Она, несомненно, задается вопросом, что, черт возьми, он делает здесь с такой девушкой, как я. Вероятно, она думает, что я его младшая сестра или что-то в этом роде. А я слышу, как кричу где-то внутри себя: «Вообще-то я не только хожу с ним по ресторанам – я собираюсь выйти за него замуж!»

Впрочем, я умею сдерживаться. Я очень хорошо помню, каким становится выражение глаз людей, когда ты начинаешь что-то исступленно кричать.

– Ну, и какие фильмы показывают у вас в этот уик-энд? – спрашивает Ли.

– «Девушка из Дании». Это тот фильм, в котором Эдди Редмэйн[16] меняет свой пол.

– Думаю, я бы лучше выколол себе глаза.

– Еще у нас показывают парочку фильмов с участием Алана Рикмана – чтобы почтить его память. «Гарри Поттер и Принц-полукровка» и «Искренне, безумно, сильно».

– Этот фильм я не смотрел, – говорит Ли.

– В нем играет Джульет Стивенсон[17]. Она играет его жену. Фильм в основном о том, как ей живется после того, как он умер. Он, правда, как бы возвращается и, так сказать, присматривает за ней, пока у него не появляется уверенность, что у нее все будет хорошо.

Я замолкаю, потому что чувствую, что мой голос вот-вот дрогнет. Не знаю, как мне справиться с этим наваждением. Это все равно как если бы я являлась к себе самой из могилы еще до того, как умерла. Я все испорчу, если не буду вести себя осторожно. А может, именно в этом-то и проблема: я настолько боюсь быть счастливой, что выдумываю всякую ерунду, тем самым запутывая себе самой жизнь.

– Не очень веселый, похоже, фильм, – говорит Ли. – Думаю, я не стану его смотреть, если ты не возражаешь.

Я киваю и улыбаюсь. Улыбаюсь слабой улыбкой. Потому что теперь я убеждена, что двигаюсь к своей собственной погибели. Мне необходимо все это остановить. У меня ведь впервые за долгое время появился реальный шанс установить серьезные отношения с мужчиной, но чтобы это произошло, нужно, чтобы Ли в меня влюбился. И я прекрасно понимаю, что плаксивые женщины, одержимые мыслями о смерти, уж точно не считаются лучшей партией.

Нам приносят наши гамбургеры и картошку фри.

– Итак, – говорю я, беря с тарелки пальцами ломтики картошки, – где, по-твоему, можно пойти и купить самые лучшие чипсы в Лидсе? Начинай предлагать варианты.

Сейди Уорд → Джесс Маунт



28 июля 2017 г.

Тебя похоронят на следующей неделе, и я не могу этого вынести. Я оказалась для тебя никудышной подругой – я это знаю. Я сомневалась в тебе, когда мне не следовало этого делать, и не была рядом с тобой, когда мое присутствие имело значение. Я всегда буду об этом жалеть. Но я хочу, чтобы ты знала: теперь я буду для тебя такой подругой, которая тебе нужна. И я не успокоюсь до тех пор, пока ты не сможешь и в самом деле упокоиться с миром.

Джесс



Пятница, 29 января 2016 года

Сейди запомнила то, что я ей сказала. Через восемнадцать месяцев от настоящего момента она будет горевать о том, что призывала меня игнорировать все эти странные публикации в «Фейсбуке». Мне хотелось бы, чтобы она не винила себя: это заставляет меня сильно жалеть о том, что я ей обо всем этом рассказала. Я не должна больше ей об этом говорить, как бы тяжело мне ни становилось. Потому что если я это сделаю, она будет лишь еще больше винить себя после того, как я…

Я вовремя обрываю саму себя и кладу телефон обратно в карман куртки. Это все не может быть правдой. Это все – только в моей голове. Этих публикаций нет, раз их не может видеть никто, кроме меня. Я смотрю в зеркало платяного шкафа. Я – Джесс Маунт, и я не собираюсь умирать. А еще я не собираюсь снова впадать в безумие. Я не собираюсь позволять ему завладеть мною. В этот раз я могу потерять слишком много.

Две с половиной недели спустя мы с Ли все еще в очень хороших отношениях, что для меня довольно непривычно. К этому времени мой детектор козлов уже обычно срабатывал. Но Ли не говорил и не делал ничего такого, что заставило бы меня счесть его козлом. Более того, мое мнение о нем с каждым днем улучшается. Он, похоже, по какой-то причине чувствует то же самое по отношению ко мне. Я виделась с ним еще всего лишь три раза, но только потому, что работала в вечернюю смену, а не потому, что не хотела с ним встречаться. По правде говоря, эти мои поздние смены начинают меня сильно раздражать: уж очень трудно найти вечер или уик-энд, в который бы я не работала. Мне даже кажется, что мы с Ли существуем в разных часовых поясах, – глупость, конечно, потому что мы живем в одном городе. Ли ничего по этому поводу не говорил, но я уверена, что это начинает раздражать и его. Он отпускает шуточки по поводу того, что обеденные перерывы стали для нас своего рода вечерами, но у меня складывается впечатление, что на самом деле он вовсе не считает это забавным. Мне нужно что-то по этому поводу предпринять, но я не знаю что.

Когда я прихожу на платформу, Сейди уже там. Я подхожу к ней, обхватываю ее руками и крепко обнимаю.

– Что это с тобой? – удивляется она.

– Я что, не могу обнять свою лучшую подругу?

– С тобой что-то случилось?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Но либо что-то случилось, либо ты собираешься извиняться. Ты ведь придешь завтра вечером, правда?

Завтра – восемнадцатилетие Мэдди, младшей сестры Сейди. Она хотя и младшая, но ростом уже выше Сейди. Мне даже не верится, что она когда-то была совсем маленькой и что мы с Сейди оставались присматривать за ней, когда родители куда-нибудь уходили раз в две недели. Они настояли на том, что будут мне за это платить, хотя я всего лишь составляла Сейди компанию.

– Да, – отвечаю я. – Жду с нетерпением, когда же я побуду одним из старых пердунов, которые мешают детям веселиться на дне рождения. Мы, наверное, начнем жаловаться на то, что музыка слишком громкая.

– И ты пробудешь на дне рождения до самого конца?

– Да. А почему бы я не стала этого делать?

– Не знаю. Я просто подумала, что ты, возможно, улизнешь раньше, чтобы встретиться со своим ухажером.

Я опускаю взгляд. Вообще-то именно это я и собиралась сделать. Завтра ведь у меня первый свободный субботний вечер в этом месяце, и я, получается, проведу его со своей лучшей подругой, а не с Ли. Он расстроился, когда я сказала ему об этом. Впрочем, я объяснила, что насчет празднования дня рождения все было договорено уже давным-давно. И что я знаю Мэдди еще с того времени, когда она была младенцем. И что она для меня вроде моей родной сестры.

– Ли не возражает.

– Ты можешь взять его с собой, если хочешь. Ему еще не слишком поздно решить туда пойти.

Я чувствую, как мои щеки краснеют. Вообще-то я ему этого не предлагала. Это ведь мероприятие – отмечание восемнадцатилетия в стиле дискотеки в арендуемом для этой цели церковном помещении в Митолройде. Не очень-то привлекательное мероприятие для того, кто работает заместителем директора в навороченной компании. И из всех приглашенных он знаком только со мной. Кроме того, папа сказал, что он заглянет на этот день рождения по пути с работы домой. Поэтому мне тогда придется знакомить папу с Ли, и это станет волнующим моментом, и папа, наверное, скажет что-нибудь глупое, и все это сведется к дурацкой ситуации, когда знакомые тебе люди, которые никогда раньше друг с другом не встречались, вдруг оказались в одном месте.

Нет, я хочу, чтобы при первой встрече Ли с папой посторонних не было. И произойти это должно, конечно же, не на праздновании восемнадцатилетия в каком-то церковном помещении.

– Нет, я не буду его брать с собой. Он, наверное, пойдет куда-то в Лидсе со своими приятелями.

Сейди кивает. Я знаю, что ей из любопытства хочется пообщаться с ним поближе, но думаю, она рада, что на этот день рождения он не придет. Я помню, каково было мне, когда она встречалась с Робби. Я всегда чувствовала себя неловко, оказываясь в компании с ними двумя.

К платформе подъезжает наш поезд. Мы заходим в него, и Сейди, как обычно, позволяет мне выбрать места. Она, возможно, станет подшучивать надо мной, когда поезд будет резко набирать скорость или когда он накренится и завибрирует на крутом повороте. От старых привычек избавиться трудно.

Я показываю места в кинозале зрителям, пришедшим смотреть мультфильм «Кунг-фу панда-3», когда вдруг у меня в кармане начинает вибрировать телефон. Я смотрю на дисплей и вижу, что это звонит Ли, но я не должна отвечать на звонок, пока не усажу зрителей на их места. На детей всегда уходит много времени – они нагружены картонными коробками с попкорном, стаканчиками с газированными напитками и пакетиками со сладостями. Я готова поклясться, что некоторые из них, находясь здесь, в кинотеатре, поглощают столько килограммов всякого разного, сколько весят сами.

Наконец, когда мультфильм уже начинается, я выскакиваю из кинозала, быстро иду по коридору и заглядываю в комнату для персонала. В ней никого нет.

Я захожу и звоню Ли. Он тут же отвечает.

– Привет, – говорю я. – Извини, что не могла сразу ответить на твой звонок.

– Ничего страшного. Послушай, я понимаю, что это как бы в самую последнюю минуту и у тебя на завтра уже есть планы, но у нас Карл заболел, а они с женой должны были пойти завтра вечером на торжественный ужин, во время которого будут вручаться премии. Мы претендуем на премию как самая лучшая креативная компания, и нам выделили два места за столом лорд-мэра[18]. Не могла бы ты пойти туда со мной?

Пару секунд я ошеломленно молчу. Я не могу поверить, что он предложил это мне, и в то же самое время я вполне могу представить себе, каким станет выражение лица Сейди, если я скажу ей, что не приду на день рождения ее сестры.

– Хм, даже не знаю, – наконец говорю я. – Я имею в виду, что это очень мило с твоей стороны – меня туда пригласить, но я не хочу подводить сестру Сейди.

– Я знаю, я понимаю это, и я не стал бы просить тебя об этом, если бы это не было так важно.

– А что, у вас в компании больше некому пойти?

– К сожалению, нет. Эми – на конференции рекламных организаций в Лондоне, Майк занят помолвкой своей дочери, а Скотт завтра улетает в США в командировку. Мы действительно попали в затруднительное положение.

Я снова колеблюсь, размышляя, не сумею ли я каким-то образом побывать и там, и там.

– А во сколько это закончится?

– Не знаю. Может, в половине десятого или в десять. Начинается в семь.

– Ну, тогда я, наверное, успею после этого попасть на день рождения сестры Сейди – хотя бы на час или около того. Так годится?

На другом конце линии воцаряется тишина. Я могу поссориться и с Сейди, и с Ли, если не буду достаточно осторожной.

– Да, если такой вариант тебе подходит, то это замечательно. Мне необходимо быть там, но я должен прийти не один, и мне бы очень хотелось, чтобы со мной была ты.

Я чувствую, как к глазам подступают слезы радости. Я знаю, что должна быстренько принять окончательное решение, пока не расплакалась или не разозлила Ли.

– Спасибо. Я с удовольствием пойду с тобой.

– Джесс, ты – прелесть, и я просто обязан устроить тебе классное времяпрепровождение.

– Прекрасно, – говорю я. – Мне ведь там удастся бесплатно поесть?

– И еда там будет очень вкусной. Мероприятие пройдет в отеле «Квинс». Очень крутой отель.

И тут меня охватывает ужас от внезапного осознания того, что мне абсолютно не в чем пойти в такое место, как отель «Квинс».

– А какой там дресс-код?

– Вечернее платье.

– О-о, я не уверена, что у меня есть что-нибудь в этом роде, и я не могу сейчас себе позволить…

– Это не проблема, – говорит Ли. – Я куплю тебе что-нибудь сегодня вечером по дороге домой.

– Нет-нет, я вовсе не просила тебя это делать.

– Я настаиваю. Я оформлю это как расходы нашей компании. Думаю, это самое меньшее, что мы в данных обстоятельствах можем сделать. Ты ведь как бы чем-то жертвуешь ради того, чтобы помочь нашей компании, и поэтому, я считаю, будет правильно, если мы возьмем расходы на себя.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Тут не может быть никаких возражений. Мне искать какой размер – восемь или десять?

– Десять.

– Хорошо. Я, возможно, пришлю тебе фотографии имеющихся вариантов, и ты выскажешь мне свое мнение.

– Спасибо.

– Нет, спасибо тебе, Джесс. Я очень рад, что ты согласилась. Ну ладно, поговорим еще чуть позже.

Я кладу телефон в карман. Та часть меня, которая рада возможности поучаствовать в подобном мероприятии, сейчас отчаянно дерется с той моей частью, которая чувствует себя последней свиньей из-за того, что придется так нехорошо поступить по отношению к Сейди и ее сестре.

В комнату для персонала заходит Адриан.

– Привет, конфетка, – говорит он. – У тебя все нормально?

– Да, все хорошо, спасибо.

– Однако ты выглядишь как человек, который пытается настроить себя на то, чтобы посмотреть «Кунг-фу панда-3» от начала до конца уже в четвертый раз.

Я улыбаюсь ему.

– Какой самый вежливый способ сказать кому-то, что ты не выполнишь своего обещания по отношению к нему, Ади?

– Это мужчина или женщина?

– Женщина.

– Скажи ей, что ты знаешь, что она поймет, потому что она очень хорошая подруга.

– Хорошо, – говорю я.

– Потом расскажешь мне, сработало это или нет.

Я киваю и направляюсь к выходу. Адриан окликает меня, и я поворачиваюсь к нему.

– Но имей в виду, что поступить так можно только один раз. Более одного раза – это будет уже слишком.

Я жду, пока не закончится «Кунг-фу панда-3» и пока мы с Сейди не начнем наводить порядок в кинозале номер два. Я все еще не могу привыкнуть и понять, каким образом люди умудряются устроить такой жуткий бардак за какие-то там девяносто минут. Они ведь вроде бы должны все время смотреть на экран.

Держа в руках большой пакет для мусора, я иду между креслами позади Сейди. Я пытаюсь говорить непринужденным голосом, хотя осознаю, что у меня это не получается.

– Я знаю, что обещала быть завтра на дне рождения с самого начала, но недавно мне позвонил Ли, у них там что-то вроде чрезвычайной ситуации.

Сейди смотрит на меня, держа в руке картонную коробку с недоеденным попкорном.

– И что?

– Ему завтра вечером необходимо пойти на торжественный ужин, во время которого будут вручать премии. Его директор, который должен был туда пойти, заболел. Ли сказал, что ему очень неудобно просить меня об этом, но кроме него туда пойти некому.

– А почему туда нужно пойти и тебе?

– Его компании выделили два места за столом лорд-мэра. Это очень важное событие. Я не смогла сказать ему «нет», и я знала, что ты меня поймешь.

Мои слова тяжело повисли в воздухе между нами. Мне на какой-то миг показалось, что метод Адриана не так уж и хорош: он может восприниматься как скрытая угроза.

– Но ты все равно придешь на день рождения, да?

– Да, но позже. Это мероприятие должно закончиться часов в десять. И я сразу же бегом на поезд.

Сейди смотрит на меня с сомнением, а затем говорит:

– Хорошо.

– Я извиняюсь за то, что так получилось, Сейди. И извинись за меня перед Мэдди.

Она кивает и начинает как-то чересчур энергично запихивать пустые стаканчики в пакет для мусора. Уж лучше бы она меня обругала, чем вот так вот угрюмо согласилась.

У меня в кармане раздается звуковой сигнал. Я достаю телефон и смотрю на две фотографии, которые прислал Ли: на одной из них черное кружевное платье с длинными рукавами, а на другой – платье, оставляющее плечи открытыми. На втором платье я вижу бирку «Джигсо». Я никогда не носила вещи этой торговой марки, потому что считала их слишком дорогими. Я показываю Сейди дисплей телефона.

– Какое, по-твоему, лучше подойдет? Ли собирается купить мне нечто роскошное.

Сейди смотрит на меня, нахмурившись:

– Это еще, черт возьми, что такое? Он что, кто-то вроде Ричарда Гира в фильме «Красотка»?

– Это строгое вечернее платье. Я сказала ему, что мне на это мероприятие нечего надеть.

– То есть он покупает его для тебя?

– Не он. Компания, в которой он работает. Он сказал, что это будет за счет компании.

Сейди вскидывает брови и поднимает с пола какой-то мусор, который зрители оставили под сиденьями.

– Так все-таки какое из этих платьев? – спрашиваю я.

– Не знаю. Вообще-то не имеет большого значения то, что я думаю, разве нет? Почему бы тебе не спросить у него самого?

Я пишу Ли, что они мне нравятся оба и что он может выбрать сам. Сейди направляется к выходу из зала, чтобы принести пылесос «Генри», и в этот момент в зал заходит Адриан. Он смотрит сначала на лицо Сейди, а затем – на мое.

– Я что, напортачил? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я. – Думаю, что сделала это исключительно я сама.

Когда я подхожу к дому, к нему подъезжает на автомобиле папа.

– Привет, милая, – говорит он, захлопывая дверцу и засовывая руку в карман, чтобы достать ключи. – Как работалось сегодня вечером?

– Нормально. А ты выглядишь усталым.

– Тяжелый был вечер. У нас было большое мероприятие. Но это мне все равно нравится больше, чем когда тихо.

Я киваю, и мы оба заходим на кухню. Там довольно холодно: папа не любит оставлять отопление включенным, когда мы оба уходим на работу.

– Я приготовлю какао, не возражаешь? – спрашивает он.

– Спасибо. Это было бы здорово.

Я даю ему возможность начать подогревать молоко, прежде чем продолжить говорить, – ну, чтобы он в этот момент был чем-то занят.

– У меня меняются планы на завтрашний вечер. Я пойду с Ли на торжественный ужин в Лидсе, во время которого будут вручаться премии, а потом отправлюсь на празднование дня рождения Мэдди.

– Ого! Это почему?

– Директор, который должен был пойти на этот ужин, заболел. Им выделили два места за столом лорд-мэра. Ли подумал, что было бы нехорошо, если бы от них никто не пришел. Это мероприятие будет проходить в отеле «Квинс».

Папа аж присвистывает, наливая молоко в кружки и быстро его размешивая.

– Ого, очень круто! А когда это мероприятие заканчивается?

– Ли полагает, что около десяти. Я сразу же сяду на поезд.

– Значит, когда ты приедешь, празднование дня рождения уже почти закончится?

– Да. Я знаю. Но это самое лучшее, что я могу сделать.

– А как насчет Мэдди?

– Все будет в порядке. Она в любом случае будет праздновать со своими приятелями по колледжу. Она и не заметит.

Папа, ставя кружки на стол, поднимает брови:

– Но подводить своих друзей – это вообще-то нехорошо.

– Мне не хотелось подводить и Ли.

– Вы знакомы друг с другом всего ничего.

– Да, и наше знакомство продлится недолго, если я не буду с ним встречаться.

– Ты только постарайся сделать так, чтобы не растерять своих друзей, хорошо?

– Что ты имеешь в виду?

– Они – те, на кого ты можешь рассчитывать, Джесс. Причем еще очень долго после того, как ухажеры исчезнут.

– А этот ухажер вообще-то не исчезнет.

– Тем не менее ты нуждаешься в друзьях, Джесс. Независимо от того, исчезнет твой ухажер или нет. И если он к тебе и в самом деле неравнодушен, он это поймет.

– Спасибо за такие ободряющие слова. Не забудь поставить меня в известность, когда на радио начнет выходить в эфир твоя телепрограмма о пропавших ухажерах.

Папа выдавливает из себя улыбку:

– Я всего лишь стараюсь о тебе заботиться. Это моя работа.

– Я знаю, знаю. Но тебе нужно понимать, что я уже достаточно взрослая для того, чтобы позаботиться о себе самостоятельно.

Папа, ничего не говоря, заканчивает помешивать какао и кладет ложку на блюдце, которое он поставил между нами на стол.

– Получается, что тебе, чтобы поучаствовать завтра в этом крутом мероприятии, нужно взять какую-то шикарную одежду напрокат?

– Нет. Ли покупает мне платье. За счет компании. Он говорит, что это самое меньшее, что они могут сделать.

Папа медленно кивает:

– Ты ведь знаешь, что я всегда куплю тебе все, что тебе нужно, Джесс.

– Спасибо. Но Ли настоял на том, чтобы я согласилась на эту его покупку. Но и ты мне можешь кое в чем помочь. У меня нет обуви, которую я могла бы надеть на подобное мероприятие. Ты не возражаешь, если я надену лучшие мамины туфли? Я буду обращаться с ними очень осторожно.

Папа подносит кружку к своим губам, и я вижу, что его рука при этом дрожит.

Мне становится не по себе из-за того, что я его об этом попросила.

– Ладно, не надо, – продолжаю я. – Я могу купить себе какие-нибудь туфли завтра во время обеденного перерыва. Я спросила, не подумав.

– Нет, я вообще-то не возражаю. Бери их. Она тоже была бы согласна. Мы ведь не можем вынуждать тебя появляться перед лорд-мэром в ботинках «ДМ», правда?

Я улыбаюсь и целую его в щеку, а затем беру свою кружку.

– Спасибо. Я пойду наверх и возьму их прямо сейчас, хорошо? Просто чтобы проверить, подойдут ли они мне.

Он кивает. Я иду на второй этаж, стараясь не накапать какао на ковер. Прежде чем зайти в папину комнату, я ставлю кружку на пол на лестничной площадке. Я знаю точно, где находятся эти туфли. Тем не менее меня охватывают странные чувства, когда я открываю платяной шкаф, опускаюсь на колени и засовываю руку вглубь шкафа. Папа отнес большинство маминых вещей в магазин, торгующий подержанными вещами и отдающий выручку на благотворительные цели, но с некоторыми вещами он не смог заставить себя расстаться. Эти вещи казались такой неотъемлемой частью мамы, что было невозможно смотреть на них, не видя в них ее. Одежда – вся в полиэтиленовых пакетах с одной стороны платяного шкафа. Обувь и аксессуары – в большой коробке внизу шкафа.

Я пододвигаю коробку к себе и снимаю с нее крышку. Это для меня – все равно что открыть огромную коробку с памятными вещами. Я прикасаюсь к зеленому шарфу, вспоминая, каким мягким он мне казался, когда я в детстве прикасалась к нему лицом. Разноцветная шерстяная шляпа пахнет Ночью Гая Фокса[19] и холодными зимними прогулками.

Я беру пурпурные четки и перебираю их так, как это делала мама, даже не замечавшая, что она это делает. Я кладу их обратно и продолжаю ковыряться в коробке. На ее дне лежат черные фирменные туфли на шпильках. Она носила их не очень часто: обычно она ходила в гораздо более удобной обуви без каблуков. Однако в тех редких случаях, когда нужно было выглядеть импозантной, она надевала именно их. Я помню, как смотрела на ее отражение в длинном зеркале в спальне, когда она стояла вон там и поправляла вырез декольте своего пурпурного вельветового платья, которое и сейчас висит в шкафу. Я сказала ей, что она красивая. Она улыбнулась мне и сказала, что умеет наводить красоту, когда у нее есть на это время. Впрочем, она в самом деле была красивой. Папа тоже это говорил. Но она относилась к тем женщинам, которые не очень-то верят подобным словам.

Я накрываю коробку крышкой, ставлю ее в шкаф и отношу туфли в свою комнату. Затем я иду на лестничную площадку и беру там свое какао. Когда я возвращаюсь к себе в комнату, я готова поклясться, что вижу, как мама стоит там в туфлях и разглядывает свое отражение в зеркале.

Джо Маунт → Джесс Маунт



29 июля 2017 г.

Твои похороны в понедельник будут самым тяжелым днем моей жизни – даже более тяжелым, чем тот день, когда мы хоронили твою маму. Я утратил двух людей, которых любил больше всего на свете. Единственное, что заставляет меня жить дальше, – вот этот человечек. Не могу поверить, что эта фотография была сделана лишь три недели назад. Ты была – и останешься – самой лучшей мамой в мире Гаррисона. Тем, кого это интересует, сообщаю, что с ним все в порядке и что о нем заботится Ли, которому помогает Анджела. Но сегодня он придет повидаться с дедушкой. И я поцелую и обниму его за тебя, Джесс. И я позабочусь о том, чтобы твой драгоценный мальчик никогда тебя не забывал. X

Джесс



Суббота, 30 января 2016 года

Я рассматриваю на экране фотографию младенца. У него большие голубые глаза, слегка приподнятые – как будто от удивления – брови (хотя и не так высоко, как сейчас мои), маленький носик-кнопочка и красивейшие ямочки. На голове – прядки темных волос. Он более чем восхитительный. А еще он очень похож на Ли. Это поразительно. Он – Гаррисон. Предположительно, тот самый «Г», о котором все упоминали. Он – мой ребенок. А рядом с ним на фотографии – мое лицо. Да, мое. Лицо его мамочки. Я выгляжу как-то совсем по-другому. У меня явно уставший вид, на лице почти нет косметики, но взгляд, которым я смотрю на своего малыша… Это будто вовсе не мое лицо. В его выражении чувствуется переживание за что-то такое взрослое и серьезное, с чем я не сталкивалась и чего не понимаю. Самое похожее из всего, что я когда-либо видела, – это взгляд, которым на меня смотрела мама и которым все еще иногда смотрит папа. Это взгляд, преисполненный любовью и желанием защищать, надеждой и страхом, радостным волнением и тревогой.

Я это себе сейчас не воображаю. Такое не может вообразить даже моя голова. Это – реальность. Эта фотография – настоящая, и изображенный на ней ребенок – настоящий. Его пухленькие пальчики тянут мои волосы. Я почти чувствую их прикосновение. А еще я почти чувствую запах этого ребенка. Его в данный момент, возможно, не существует, но это не означает, что он ненастоящий. В том виде, в каком изображена на фотографии, я в данный момент тоже не существую, но я буду такой через восемнадцать месяцев.

Одной лишь мысли об этом вполне достаточно для того, чтобы заставить меня тяжело опуститься на кровать. Мне предстоит столкнуться со всем, что так или иначе связано с материнством, а я даже не чувствую себя в полной мере взрослой. Сумею ли я справиться с младенцем? Мне, правда, не долго придется с ним справляться. Я снова смотрю на фотографию. Я не специалист по младенцам, но, думаю, ему всего несколько месяцев, а это означает, что я умру довольно скоро после его рождения. Возможно, в результате послеродовой депрессии. Мама говорила, что у нее такая депрессия была. Может, она передалась мне генетически? Хотя по этой фотографии не скажешь, что у меня депрессия. Я всего лишь выгляжу измотанной.

Я вытираю наворачивающиеся на глаза слезы. Это уж слишком. Огромная часть меня хочет по-прежнему верить, что все это – лишь порождение моего чрезмерно богатого воображения. Однако правда – вот она, у меня перед глазами. Я снова смотрю на фотографию, на которой запечатлены мы с Гаррисоном. Может, я психически и неустойчивая, но я узнаю своего ребенка, когда увижу его.

Я к этому не готова. Ни к чему подобному. Получается, что за восемнадцать месяцев я выйду замуж, рожу ребенка и умру. Вся моя жизнь будто поставлена на быструю перемотку вперед. Как я с этим справлюсь? Я, девушка, которая не может подняться с постели до десяти часов утра и которая ест на завтрак маффины с голубикой. Девушка, которая пожертвовала шансом сделать какую-либо карьеру ради работы в кинотеатре, потому что это прикольно и потому что там можно смотреть фильмы бесплатно. Девушка, у которой после смерти мамы поехала крыша и которую все еще опекает ее отец. Возможно, я умру, не выдержав груза ответственности. Это – не моя жизнь. Это – не тот человек, которым я должна была бы быть.

Я ложусь на спину и всхлипываю. Я хочу, чтобы все это прекратилось. Хочу, чтобы все вернулось в норму. Хочу думать о том, когда Ли трахнет меня в первый раз, поедем ли мы летом в отпуск вместе и будем ли мы все еще встречаться на Рождество. Вот о чем думают нормальные девушки моего возраста. Я никого не просила разложить передо мной мою жизнь, как географическую карту. Я не хочу знать ответы заранее – я хочу узнавать их с течением времени. Как это делают все другие люди. Я хочу прекратить вращение на карусели. Моя голова кружится, и я хочу сойти с этой карусели. Но не знаю, как это сделать.

Я опять смотрю на своего сына-младенца. Уже эти слова кажутся мне какими-то странными и неправильными. Я вообще не собиралась когда-либо обзаводиться детьми. Это всегда казалось мне чересчур ответственным. Я всегда везде все забываю. Женщина в отделе потерянных вещей на вокзале Лидса знает меня по имени. Я, чего доброго, когда-нибудь забуду своего младенца в поезде. Вот такой никудышной мамой я буду. Мне вспоминается моя мама, вспоминается все то, что она делала для меня. Как, черт побери, я смогу быть не хуже ее?

Снова и снова я прокручиваю все это в своей голове вместо того, чтобы думать о встрече с Ли сегодня вечером. Как я смогу смотреть ему в глаза, если я уже видела нашего будущего ребенка? Как я смогу ему об этом не рассказать? Это ведь неправильно. Тут вообще все неправильно, и мне нужно придумать, каким образом строить наши отношения, если при этом я буду смотреть в «Фейсбуке», как растет наш будущий сын.

Я подношу телефон с фотографией на дисплее к своей груди. Я понимаю, что это нелепо, но мне хочется, чтобы мой сын был сейчас поближе ко мне. Я знаю, что должна перестать смотреть на него, но уже слишком поздно. У меня есть ребенок. И на мне лежит ответственность за то, чтобы у него все было хорошо.

Пожалуй, я могу попытаться выяснить, каким образом умру. А может, я даже смогу это предотвратить. Возможно, как в фильме «Назад в будущее», я смогу как-то изменять обстоятельства и влиять на свою собственную судьбу, если только мне удастся оказываться в нужном месте в нужное время, как в тот момент в фильме, когда ударяет молния. Может быть, именно поэтому и были размещены эти публикации? Может быть, кто-то из будущего пытается спасти мою жизнь?..

Я качаю головой при мысли о том, что кто-то там, в будущем, стал бы из-за этого переживать, и бросаю взгляд на мамины туфли, стоящие на полу возле платяного шкафа. Она бы знала, что следует делать. Я всегда могла поговорить с ней о чем угодно. Она разобралась бы во всем и придумала бы, как от этого избавиться. Я очень сильно скучаю по ней сегодня. Сильнее, чем когда-либо.

Весь день у меня проходит как в каком-то тумане: я то переживаю за свое будущее, то с нетерпением жду наступления сегодняшнего вечера и думаю о нем. Сейди взяла выходной, чтобы помочь подготовиться к вечеринке, и я рада возникшей передышке: если бы она была сейчас на работе и стала бы меня расспрашивать, я, конечно, не выдержала бы и проболталась.

Когда я иду после работы к вокзалу, у меня такое ощущение, будто я иду на встречу со своим будущим. Стоит ли говорить об охватившем меня нервном напряжении?! Мне, можно сказать, еще повезло, что мне нравится этот парень, не знаю, что бы я делала, если бы он мне не нравился. А что бы произошло, если бы я разорвала отношения с ним? Нет, я не хочу этого делать. Мне просто интересно, могу ли я их разорвать. А если все предрешено, то каким образом мне строить эти отношения? Могу ли я расслабиться и просто думать о своей свадьбе?

Мы договорились с Ли встретиться возле вокзала. Когда я уже подхожу к месту встречи, я говорю себе выкинуть все это из головы. Однако легко сказать, да трудно сделать. Как только я вижу Ли, единственное, о чем я могу думать, – так это о том, как я оставлю его – в прямом смысле – с младенцем на руках, когда меня не станет. Стал бы он со мной общаться, если бы узнал, что такое произойдет? Возможно, с моей стороны было бы гуманнее пройти сейчас мимо, избавив его от всего этого.

Ли улыбается и машет мне рукой. Я иду по направлению к нему, мысленно повторяя себе, что мне следует вести себя как ни в чем не бывало. И что я не могу позволить себе все это испортить.

– Привет, – говорит Ли, целуя меня в губы. – Готова пойти на бал?

– А разве это бал?

– Нет, я просто шучу.

От меня не ускользает, однако, что он как бы сравнил меня с Золушкой. Я стою здесь в лосинах и ботинках «ДМ», и мне вроде бы предстоит трансформироваться так, чтобы не стыдно было бы пойти и на бал. Впрочем, следует заметить, что Ли не очень-то похож на крестную-волшебницу из сказки про Золушку.

– Это хорошо, – говорю я, – потому что я не умею танцевать бальные танцы. Но я вполне готова набивать себе живот на халяву, а также свистеть и улюлюкать, когда ты пойдешь получать свою премию.

Ли смеется:

– Ты в самом деле собираешься свистеть?

– Ну да. В подобных случаях разве так не делают?

– Нет. В подобных случаях вежливо хлопают и пытаются не выказывать свою досаду из-за того, что премию вручают не им.

– Ты имеешь в виду, как при вручении премии «Оскар»? Они собираются фотографировать и снимать на видеокамеру всех номинантов?

– Надеюсь, что нет. Кроме того, вполне может так получиться, что премию вручат не нам, а кому-нибудь другому.

– Нет, вручат именно вам. Вас не стали бы сажать за стол лорд-мэра, если бы не собирались давать вам премию. Разве лорд-мэр захотел бы сидеть в окружении лузеров?

– Будем надеяться, что не захотел бы. Ну да ладно, давай займемся твоим нарядом. Нам сейчас нужно пойти ко мне домой.

Он берет меня за руку, и мы движемся в обход здания вокзала.

– Жаль, что ты не можешь просто перепрыгнуть через перила на платформу семнадцать и три четверти.

– Вообще-то это платформа 17-би.

– Это то же самое для фанатов Гарри Поттера.

– О господи, у тебя, надеюсь, нет одного из ожерелий «Дары смерти»?

– Есть. И соответствующая татуировка.

– Где?

– Стесняюсь сказать.

– Мне тогда придется самому это выяснить. Только не показывай ее лорд-мэру до того, как покажешь мне.

– Хорошо, договорились.

– А я возьму себе на заметку никогда не брать тебя с собой на вечеринку-маскарад, раз уж, как я теперь подозреваю, у тебя имеется костюм профессора Минервы Макгонагалл.

– Вообще-то костюм Беллатрисы Лестрейндж. У отрицательных героев обычно самые лучшие наряды. А для себя ты какой бы выбрал маскарадный костюм?

– Хан Соло из «Звездных войн».

– Это тот, у которого был световой меч?

– Нет, то был Люк Скайуокер. Хан Соло – постарше. Его играл Гаррисон Форд.

Я внимательно смотрю на Ли. Ему нравится Гаррисон Форд. Ребенка, который вроде бы должен появиться у нас с ним в будущем, зовут Гаррисон. Может, это просто совпадение. А может, и нет.

– Ты, что ли, его почитатель?

– Да. Мне очень нравились фильмы из серии «Звездные войны», а еще все фильмы про Индиану Джонса. Он классный, по-настоящему классный. Пусть даже и немного переигрывает.

– А ты назвал бы своего ребенка в его честь?

Ли оборачивается и, нахмурившись, смотрит на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы у тебя когда-нибудь родился сын, ты назвал бы его Гаррисоном?

– Не знаю. Думаю, это имя в любом случае лучше, чем Оби-Ван Кеноби[20].

Я киваю и улыбаюсь. Именно это в действительности и произойдет. У нас будет сынишка, которого будут звать Гаррисон. Ли, возможно, напомнит мне об этом разговоре, когда мы будем обсуждать с ним, как назвать нашего ребенка.

Наверное, мне сейчас следует что-то сказать. Что-то такое, о чем я смогу напомнить ему когда-нибудь в будущем.

– А я думаю, что выбрала бы имя Северус, – говорю я.

– Ну, тогда до свидания и желаю тебе удачи.

Я смеюсь, но это не смешно. Совсем не смешно. Мы ведь разговариваем не о чем-нибудь, а о нашей жизни. Просто Ли об этом еще не знает. А я только сейчас всерьез задумалась о том, что все это вообще-то может оказаться правдой.

Мы поворачиваем направо. Ультрамодные магазины сменяются зачуханными строениями под старыми железнодорожными арками, а те, в свою очередь, уступают место новым многоквартирным домам, теснящимся вдоль канала. Они все – одинакового размера и одинаковой конструкции, с маленькими стеклянными балконами.

– Ну вот мы и пришли, – говорит Ли.

– Какой этаж?

– Верхний.

Я молча киваю.

– Не переживай, там есть лифт, и тебе будет приятно узнать, что он обычно работает и в нем не воняет.

Я думаю совсем не об этом. Глядя вверх, на балконы верхнего этажа, я вообще-то задаюсь вопросом, не свалюсь ли я с него. Люди падают с балконов только в фильмах или и в реальной жизни тоже? Меня охватывает озноб, когда мне вдруг приходит в голову, что я, возможно, смотрю на место своей смерти. Может, я, напившись допьяна, свалюсь через перила балкона? Упаду я на дорожку вдоль канала или в канал? В обоих случаях сцена будет не очень-то красивой. Впрочем, я вряд ли стану напиваться, когда у меня будет трехмесячный младенец. И мы, наверное, не станем жить в такой квартире, если у нас будет маленький ребенок. Возможно, к тому времени, когда это произойдет, мы уже переедем в другое место.

Я замечаю, что Ли смотрит на меня, и пытаюсь разжать кулаки, в которые как-то сами собой сжались мои ладони.

– Чудесное место, – шепчу я.

– Да, тут вообще-то есть все, что мне нужно. Внизу – кафе и магазинчик. По ту сторону пристани – бар. До работы – десять минут ходьбы.

– Прекрасно, – отвечаю я, потирая ладони в попытке согреться и чувствуя, как уходит прочь едва не охватившее меня оцепенение.

Затем я иду вслед за Ли к одному из домов. Ли нажимает какие-то кнопки на кодовом замке и, открыв дверь, пропускает меня вперед. Коридор – симпатичный, и в нем пахнет чистотой. Ли нажимает на кнопку вызова лифта. Двери лифта открываются почти сразу, и я захожу в кабинку. Здесь со всех сторон – зеркала. Я замечаю, как Ли смотрит на меня, когда двери закрываются. И тут до меня доходит, что сейчас я оказалась с ним наедине. Он поворачивает меня лицом к себе и целует. Целует очень крепко – так, как это делают в кино. У меня мелькает мысль, что он, возможно, собирается застопорить лифт и между нами все случится, как в фильме «Роковое влечение». Я не стала бы сопротивляться. Последний раз я занималась сексом в маленькой зачуханной квартирке над прачечной самообслуживания. Так что мне не помешал бы новый опыт.

Лифт останавливается, и его двери открываются. Я поднимаю взгляд на Ли.

– Жаль, – говорит он. – Я наслаждался. Пожалуйста, после тебя.

Я выхожу из лифта. Ли при этом крепко обнимает меня за талию.

Он направляет меня к самой дальней двери с левой стороны и открывает ее. Я захожу вслед за ним в маленькую прихожую, все выходящие в нее двери – закрыты. Это похоже на одну из тех приключенческих игр, в которых, чтобы выбраться наружу, нужно взломать код.

– Позволь мне помочь тебе повесить куртку, – говорит он.

Я снимаю свой рюкзак и куртку и протягиваю ее ему. Затем наклоняюсь, чтобы снять ботинки.

– Обувь снимать не нужно, – говорит он.

– Я не хочу пачкать твой пол.

– У меня наводит порядок уборщица.