Абриль Замора

Элита. На дне класса

Copyright © Abril Zamora, 2019. © Netflix, Inc., 2019

© Петровская Наталия, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Выражение лица Марины было нейтральным. Легкий намек на улыбку и спокойствие… почти умиротворение, и все же ее лицо… не отражало никаких эмоций. Люди полагают, что когда человек умирает насильственной смертью, а именно, как в данном случае, с расколотой тяжелым предметом головой, то последнее выражение на лице жертвы должно выражать либо шок, либо удивление. Однако финальным посланием, которое Марина оставила миру еще до того, как молния на черном мешке из морга скрыла ее навсегда, было… ничто. Ничто.

Никаких улик, кроме самых очевидных, и слишком много вопросов. Это работа одного убийцы или нескольких? Ничего не было понятно, не за что ухватиться, чтобы пролить хоть каплю света на это дело.

Но внезапно что-то упало на стол инспектора. Дневник розового цвета, в обложке из плохого картона, вероятно, купленный в дешевом китайском магазине. На обложке – радуга и двое обнимающихся котят: трудно поверить в то, что исписанные страницы скрывали столько ненависти.

– Как вам такое? – спросил инспектора молодой полицейский, который принес дневник, а сейчас нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

Инспектор посмотрела на парня так, как будто услышала дурацкую шутку.

– Его подбросили в ящик жалоб и предложений полицейского участка. Без конверта, без имени отправителя.

Инспектор опустила взгляд на дневник и открыла его. Ей было достаточно прочитать чуть более двух страниц, чтобы обнаружить – улика является сплошным выражением ненависти к Марине: оскорбления, презрение, зачеркивания и перечеркивания на сорока пяти розовых листах.

Она была уверена, что здесь точно таилась разгадка. Нужно найти автора. Если бы они смогли сделать это, вероятно, сумели бы пролить свет на убийство Марины…

Глава 1

Паула не могла в такое поверить: в класс вошел официант из таверны «Ла-Кабанья». Нет, она, конечно, была в курсе, что школу Святого Эстебана посещают ребята из разных семей, но даже вообразить не могла, что некоторые из тех учеников отправятся в «Лас-Энсинас»… Паула была не в лучшем настроении, но не могла не обрадоваться обрушению, произошедшему в здании школы Святого Эстебана, поскольку это означало, что Самуэль будет учится вместе с ней – и не один месяц, поэтому теперь намеревалась применить все уловки (хотя пока даже толком не представляла, какие именно уловки), чтобы заставить парня заметить ее.

Самуэль. Это было единственное, что она знала о нем.



Его зовут Самуэль, вот и все, что мне известно: его имя. Самуэль. Ну, еще я в курсе, где он живет. Это, конечно, нехорошо, но однажды я проследила за ним, преследуя мальчишку до самого дома. Я не хотела так поступать, но не смогла с собой совладать.

Когда ты по уши влюблена в парня, с которым у тебя нет никаких контактов, ты делаешь все, что в твоих силах, надеясь как-то сблизиться, узнать о нем хоть что-нибудь. У нас нет общих друзей, ни одного общего приятеля… и мы, вероятно, из совершенно противоположных миров, но я ничего не могу с собой поделать и схожу с ума, когда он подходит ко мне в «Ла-Кабанья», бургерной, в которой работает, чтобы принять заказ.

Что меня привлекает в Самуэле? Даже не знаю… Вздернутый нос. Улыбка. И подбородок, и ресницы, такие черные и густые… Мне все нравится. И больше всего его добродушное лицо хорошего человека, который никогда и мухи не обидел.

Он содержит свою семью, как мило, правда? Глупая я. Нет, я не дура. Мне стыдно, потому что я влюблена, но на самом деле я не настолько глупа. Если только совсем чуть-чуть. И откуда я знаю, что влюблена? А это очень просто. Возникает реакция… как химия. Я словно животное. Мое тело реагирует. И как бы я ни пыталась себя контролировать, но, когда Самуэль приближается ко мне, во рту пересыхает, колени начинают дрожать, и я даже поднять глаза на парня не могу. Самуэль – вот первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь утром и когда ложусь спать… Всегда! Я не могу заснуть, если не подумаю о нем какое-то время, пусть даже недолго. Нет, вовсе не пошлые мысли, во всяком случае, не всегда.

Я думаю обо всем. О привычных, нормальных вещах. Представляю Самуэля в кабинке колеса обозрения в парке развлечений… или как он свернулся калачиком и уснул на диване, потому что устал, пока мы смотрели сериал на «Нетфликсе». Мне интересно, какой он в воскресенье утром, в трениках и без рубашки… Он смеющийся, всегда смеющийся. Наверное, жизнь Самуэля нелегка, но, несмотря ни на что, он постоянно улыбается… ах, как же мило!

Ладно, он действительно похож на Гарри Поттера, а я всегда была поклонницей последнего, но предпочитаю не слишком распространяться о своем книжном увлечении. Кроме того, ребятки из «Лас-Энсинас» пользуются малейшей возможностью, чтобы прицепиться и высмеять тебя. Что ж, привычное дело в борьбе за жизненный успех: чем на большее количество людей ты наступаешь, тем выше становишься.

Взрослые думают, что мы хорошие детишки, вежливые или, по крайней мере, правильно себя ведем, но это совсем не так, ничего подобного…

Я девушка приятная, симпатичная, и даже очень… и не особо «переделанная», хотя мне нравится всегда хорошо выглядеть. У меня длинные светлые волосы – такой же типаж, как у бабушки, когда та была молодой. Она же киноактриса, понимаете? Но почему я непопулярна? Сейчас объясню, это связано с кровью. Нет, я никого не убила, насколько я знаю. Но в седьмом классе у меня начались первые месячные, и неожиданный алый поток настиг меня прямо посередине урока математики. Я попыталась встать и выйти в туалет, что было уже бесполезно. В тот момент я прокляла чертову форму с ее юбками.

Если бы я была в брюках, то смогла бы лучше все скрыть. Одноклассники смеялись надо мной… Хотя, возможно, моя реакция оказалась преувеличенной, ведь у девочек давным-давно начались месячные, а у меня нет.

Я где-то прочитала, что девушки, у которых плохие отцы, раньше начинают менструировать, чтобы набраться сил. Они становятся женщинами, но мой отец – добрый человек, который всегда защищает меня… Может, поэтому у меня так долго не начинались месячные. С тех пор меня прозвали Кровавая Мэри, из-за того случая… знаете, испачканная форма и все такое. К чему я веду? Ах да! К тому, почему я непопулярна, но это никогда особо не беспокоило меня… так даже лучше. Если бы я была крутой девчонкой из «Лас-Энсинас», то не смогла бы подобраться к Самуэлю, а анонимность придает уверенности. Я ничего не теряю, не подвергаю себя риску…



Чего Паула не заметила, так это того, что едва Самуэль вошел в класс, он сразу же положил глаз на Марину, сестру Гусмана. Почему? Кто знает… Может, по той причине, что Марина первая широко улыбнулась ему, или потому, что Паула сидела слишком далеко позади и вьющиеся волосы Марины заслонили ее от взгляда юного официанта.

Но тот факт, что Паула не была популярна, не означает, что у нее не было друзей. Нет, ничего подобного! Это вполне естественно, что когда ты рассматриваешь ежегодные фотографии из школьного альбома, то обращаешь внимание только на тех, кто выделяется. Вполне нормально, что взгляд останавливается на Карле, Лу, Гусмане, Поло, Андере… Но, если присмотреться, рядом с ними или на один ряд позади ты увидишь остальных учеников, и вовсе не потому, что они менее красивые: это не имеет ничего общего с физической привлекательностью – просто их харизму затмили другие, так сказать, альфа-подростки.

Паула очень красивая, у нее прекрасная фигура и великолепные волосы, которые она перебрасывает с одной стороны на другую, но у нее никогда не было навыков, которыми обладали другие, чтобы взлететь на вершину хит-парадов популярности в «Лас-Энсинас».

Горка, например, лопоухий, и над ним всегда подшучивают, но он пока еще не знает, что через несколько лет его уши сведут с ума многих девушек, поскольку иногда то, чем мы отличаемся от других, делает нас особенными и сексуальными. И его уши именно такими и являются, даже если одноклассники сейчас ничего подобного не замечают. Правда, он не очень высокий, но зато убивается, качая пресс на коврике у кровати, и хотя не выставляет этого напоказ, не прочь задрать рубашку в любой момент.

Жанин – милая, красноречивая и очаровательная девушка, но у нее сороковой размер (представляете?), что делает ее, не знаю… не подходящей для школьной элиты.

И наконец, у нас есть Мария-Елена, более известная как Мелена[1]. Почему? Это отдельная история. Дочь известной топ-модели, которая в середине девяностых заполучила титул «Мисс Испания», оказалась не столь же красивой и стройной, как мать, хотя была вовсе даже неплоха. Но в старших классах, когда раздражительность и беспокойство достигли апогея, у нее на нервной почве началось нечто вроде алопеции, из-за которой волосы на голове стали выпадать клочьями. Представьте себе луну. А теперь – луну с волосами. Ну а сейчас удалите волосы из всех кратеров. Вот такой стала бедняжка Мария-Елена. Она была полулысая, а вредные одноклассники сразу превратили ее имя в прозвище. Облысение длилось недолго, волосы отросли, девушка подстриглась под Деми Мур из «Привидения»[2], и все забыли о том инциденте, но прозвище осталось, и никто больше не называл ее по имени.

Кстати, если бы даже кто-то из учеников назвал ее просто Еленой (или Марией-Еленой), она бы даже не обернулась.

Итак, Мелена, которая (не считая случая с волосами) всегда оставалась серой мышью, совершенно неожиданно оказалась в центре внимания, потому что до сих пор не появлялась в школе, и одноклассники потеряли ее из виду, забыв за целое лето.

Единственный, кто не забыл, – Горка, и он-то знал о ней все. Или почти все.



Слушайте, ребята, я много чего наслушался о Мелене. Но кто такие люди? Самые худшие создания на свете, которые при малейшей возможности начинают создавать мистификации. Меня бесит, что она не отвечала на звонки целое лето: ведь раньше Мелена всегда говорила, что она моя лучшая подруга, то да се… Да, она всегда это повторяла, но нельзя же просто взять и бросить близкого друга на все лето. И хотя мне не очень-то это было и нужно – я отлично проводил время в доме тетушки, плавал в бассейне, ходил в школу серфинга, отдыхал в кемпинге, – но если бы у меня случилось нечто срочное или что-нибудь такое, чем я захотел бы с ней поделиться, то она бы все равно на меня наплевала, верно? Да.

Что люди говорят о ней? Все. ВСЕ. Что она укатила в Лондон делать аборт, поскольку познакомилась со взрослым мужиком и он ее обрюхатил. Что она летала в Колумбию, где сделала сиськи и липосакцию или что-то там еще. Я прекрасно знаю, что здесь нет ни грамма правды, – ей это не нужно, и я неоднократно видел ее в бикини. Я также слышал, что некоторые сеньоры, живущие по соседству, говорили, мол, ее мать взяла Мелену с собой в отпуск и прокатила по всему миру. Ничего себе! Или что она полностью облысела, как Чарльз Ксавье на инвалидной коляске: тот самый Профессор Икс, супергерой из кино «Люди Икс», вот именно поэтому и не хотела выходить из дома… Если честно, я понятия не имею, в чем дело, но надеюсь, она расскажет. Это ведь справедливо, да? Я часто вспоминаю день, когда мы виделись в последний раз. Кажется, была вечеринка в гараже ее особняка, ничего запоминающегося не случилось, мы не ссорились – и не было ничего такого, что создало бы напряжение. Напротив, мы много и возвышенно трепались о нашей дружбе, вспоминали истории еще из детского сада, болтали о покемонах, как будто нам десять лет… Я всегда был Чармандером, а она – Джиглипуфом[3].



Пока одноклассники сплетничали о ней, Мелена сидела на заднем сиденье угольно-серого роскошного автомобиля матери. Шофер уже давно остановил машину возле «Лас-Энсинас», но девушке не хотелось выходить, и она не торопилась. Она снова затянулась косяком и угрожающе посмотрела на водителя, скосив глаза на зеркало заднего вида. Она ничего не сказала, но ее взгляд был более чем красноречив: «Если ты хоть что-нибудь скажешь матери, клянусь, она тебя уволит, чертов идиот». Нет, Мелена, конечно, не была мафиози, но ей нравилось осознавать, что у нее есть определенные преимущества, к тому же сейчас она находилась не в лучшем расположении духа. Тонированное стекло защищало ее от одноклассников, которые в предвкушении нового учебного дня входили в школу, как стадо овец.

Сделав последнюю затяжку, она глубоко вздохнула и резко открыла дверцу машины. Вылезла из салона, пригладила волосы и направилась к величественному зданию. Бац! Она собралась с духом, надела на лицо широкую улыбку от уха до уха – и это не было фальшивкой. У нее даже щеки раскраснелись, словно под бледной кожей скрывалась пышущая здоровьем девочка-подросток. Она продефилировала мимо Карлы и Лу и спросила их о чем-то незначительном, а они доброжелательно улыбнулись и что-то вежливо ответили. Являлись ли они подругами? Раньше – да, но дружба исчезла так же быстро и с той же скоростью, что и шевелюра Мелены. Позже волосы отросли, но отношения не стали прежними.

Конечно, как только она прошла мимо самых популярных девчонок «Лас-Энсинас», они зашептались, хотя и не слишком заинтересованно, типа: «И это она? Что с ней?» – но Мелена была не настолько им интересна, чтобы тратить на одноклассницу слишком много эмоций. Уже нет.

Разумеется, Мелена поздоровалась с Жанин, с Горкой и Паулой, когда переступила порог класса, но она казалась не такой, как обычно… Приветствие с полуулыбкой на губах и взмахом руки – это для нее вовсе не характерно. Они провели столько времени в разлуке! Но никто даже не успел поговорить с ней, чтобы задать пару вопросов: в класс вошел учитель, и все остались в неведении.

Когда прозвенел звонок, возвещающий об окончании первого урока, Мелена встала и покинула класс, чтобы проскользнуть в туалет. Горка не раздумывая побежал за ней.

Он перехватил ее посреди коридора.

– Что, черт возьми, происходит? – крикнул он, оказавшись рядом с Меленой как раз в тот момент, когда она открывала дверь в женский туалет.

– Что, прости? – переспросила девушка.

– Что, черт подери, происходит? Ты не вспомнила обо мне ни разу за каникулы. Ни одного сообщения, ни одного комментария к долбаным фоткам в «Инстаграме». Я что-то сделал?..[4]

– Горка, я не обязана тебе ничего объяснять. Я была то тут, то там… – ответила Мелена, пытаясь снизить градус накала ситуации.

– У тебя что, не было зоны покрытия? – настаивал он.

– Ты позволишь мне сходить в туалет? Я сейчас описаюсь и не хочу опаздывать на следующий урок. Поговорим попозже, хорошо?

Она не дала ему шанса ответить и исчезла за дверью. Горка был вынужден замолчать на полуслове и, ворча что-то себе под нос, вернулся к занятиям.

На самом деле Мелена не хотела в туалет, нет, она просто намеревалась побыть в одиночестве, спрятаться без необходимости улыбаться, быть дружелюбной и общительной. Она плохо себя чувствовала, и ей совсем не хотелось общаться с одноклассниками. По крайней мере сегодня. Она брызнула водой в лицо, смочила затылок, посмотрелась в зеркало и, покачав головой, вышла, вооружившись ложным позитивным настроем.

* * *

Кристиан, один из учеников школы, в которой произошло обрушение, бежал по коридору голый. Это случилось вот по какой причине – пока он принимал душ после занятий в спортзале, кто-то ради забавы спрятал одежду парня в раздевалке. Такой радушный прием всегда получал тот, кто не вписывался в шаблоны, установленные популярными учениками.

Когда Кристиан в чем мать родила мчался по коридору, Горка направился к Пауле. Он решил сказать ей, что они могли бы вместе пойти на вечеринку, которую Марина решила устроить в выходные и куда пригласили весь класс.

Нервозность и нерешительность (не свойственное ему поведение) вызвали у Паулы множество вопросов, но она просто улыбнулась и ответила:

– Конечно, Горка.

– Здорово.

– Здорово. – Она снова улыбнулась. – Жанин, вероятно, тоже присоединится к нам.

Горка сглотнул и немного ослабил узел форменного галстука.

– Конечно. – Горка неосознанно прикусил внутреннюю сторону щеки и провел ладонью по затылку. – Я имел в виду, что мы поедем в одной машине… и все такое… не в смысле, что не получится поехать вместе с Жанин… То есть в смысле…

Горку спас звонок. В полном смысле этого слова. Он прозвенел, и все бросились в класс, оставив коридор пустым. Хотя надо сказать, что сегодня некоторые из учеников (к примеру, Жанин) не запомнили из урока ровным счетом ничего. Сидя за партой, Жанин смотрела в окно, повторяя одно и то же, и не могла в это поверить.

Невероятно! Марина пригласила меня на вечеринку. На свою вечеринку… Правда, она пригласила весь класс, но я никогда не дружила с ней, думаю, что мы обменялись за это время не более чем парой фраз… Вот что значит быть нуворишем: у вас с обеспеченными людьми, которые с рождения были богатыми, складываются весьма странные отношения. Мои родители выиграли в лотерею. Вот откуда у нас столько денег. Мы не заработали их тяжелым трудом или чем-то еще. Отец оставил работу в хлебной лавке, мы переехали сюда – и меня отправили учиться в «Лас-Энсинас», чтобы в будущем я могла разбогатеть уже собственными силами, с помощью таланта или чего-то там еще, а не благодаря абсурдной игре случая. У меня нет друзей, кроме Горки и Паулы, да мне остальные и не нужны. Я прекрасно живу, наслаждаясь японскими комиксами манга и, конечно, аниме, включая и долгоиграющие аниме-сериалы. Мне не нужно заполнять тишину глупыми разговорами или дурацкими сплетнями, понятно? Несмотря на это, я должна признать, что Марина невольно заставила меня почувствовать себя… избранной. Нормальной девчонкой из «Лас-Энсинас».

Хотя я действительно нормальная. Вполне. Точно. Я имею в виду, что «нормальный» – это прилагательное, которое немного злит, но что я могу сказать? Я часто чувствовала себя дискриминированной или маргинализированной в классе… и то, что Марина, девушка, которая… такая классная, пригласила меня на вечеринку, заставляет меня чувствовать себя одной из них и дает душевное спокойствие. Проблема: Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО НАДЕТЬ! Да, я могу сходить с мамой в магазин, но моя фигура – это не фигура Паулы, Карлы или Марины. Кстати, Марина и не очень-то старается хорошо выглядеть, но все равно просто сногсшибательна. Я ширококостная, но не толстая, однако несколько раз на моем шкафчике написали «Толстуха». Но это не делает меня неуверенной… вовсе нет. СОВСЕМ НЕТ.

Признаюсь, я немного завидую одноклассницам, которые могут купить одежду в любом магазине. Знаете, в городе есть бутики, которые продают одежду только до тридцать шестого размера? Это очень плохо, и я думаю, что подобный расклад подталкивает многих девушек к определенным расстройствам пищевого поведения, но не меня. Я очень люблю поесть. Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, но мне нравятся вкусные блюда, а когда тебе шестнадцать, уверяю вас, в мире имеется крайне мало… вещей, которые доставляют истинное удовольствие. Поэтому я не собираюсь отказываться от еды. Меня пугает то, что, насколько я знаю, на вечеринке у Марины будет много алкоголя, а я храню очень важный секрет. Очень! Я обещала, что никогда ничего никому не скажу, но секрет все время вертится на языке, и если я выпью рюмку ликера «Егермейстер», то сразу проговорюсь, а я не хочу трепаться. Не хочу. Нет, хочу, но не могу. Я не должна. Короче, я затыкаюсь. А что мне надеть?

Я хочу умереть. Я просто ненавижу свою одежду. Бр-р-р!

* * *

Омар, парень, который передавал Мелене косяки, припарковал велосипед на площади. Мелена, одетая в школьную форму, ждала его. Как обычно, они говорили мало. Он был немногословным и не очень интересовался жизнью клиентов. Он просто спрашивал: «Сколько?» – называл цену и брал деньги. Когда ты подросток, торгующий наркотиками, лучше не выстраивать особенных связей с покупателями, и это вполне устраивало девушку, потому что в этот год Мелена была как ящик Пандоры.

Ящик, полный темных секретов, но крепко запертый.

– Я думал, ты бросила, – сказал Омар, беря двадцать евро за гашиш.

– Я и бросила, – заявила Мелена без особого интереса.

– У тебя что, нет занятий?

– Есть…

– Прогуливаешь?

– А ты? – парировала она.

– У меня их нет, – ответил Омар, выдав свою последнюю фразу, после чего поднял брови, сузил черные глаза, притворяясь загадочным, и снова начал крутить педали в гору.

Что происходит с Меленой? Почему у нее кислое выражение лица? Почему она ни с кем не общается? И почему притворяется нормальной на глазах у всех, когда очевидно, что внутри нее клокочет грозовая туча, полная грома, града и ливня?

Мелена сильно опоздала на урок и придумала какую-то ерунду о спущенном по дороге колесе. Рассказывая это, девушка закатывала глаза, улыбалась и извинялась. Ей плохо давалась математика, а вот ложь была ее любимым предметом… Она привыкла врать дома, особенно перед матерью. И ей нужно совершенствоваться в своих приемах, потому что родительница больше не верила дочери. Ее мать… Надо сказать, у них были довольно сложные отношения.



Мать ненавидит меня. Она скорее предпочла бы сделать аборт в Мексике, чем родить меня. Она не хотела ребенка, а я появилась в самое неподходящее время, как раз тогда, когда ее карьера была на пике. Если ты известная модель и завоевала титул «Мисс Испания», очень неприятно бросать все из-за беременности. Но она забеременела. Молодая, очень красивая, с прекрасным портфолио и шумихой, которая сопровождала ее на самых крутых подиумах. Мать ненавидит меня, потому что из-за меня кожа на ее животе покрылась растяжками (она всегда так говорит), а мимика изменилась после родов.

Мать утверждает, что ей было ужасно больно и я сильно порвала ее, ведь я весила почти пять килограммов… вот почему выражение ее лица навсегда стало горестным, и она никогда снова не будет выглядеть той милой девушкой, какой была раньше. Она терпеть меня не может. Я слышу, как она тихо твердит эти слова, когда злится или когда я ее разочаровываю, что обычно происходит несколько раз в день. Она думает, что я ничего не замечаю, но ее губы, накачанные гиалуроновой кислотой, производят едва уловимое движение – и до меня доносится приглушенное: «Я тебя ненавижу».

Но мне плевать. Я тоже ее на дух не переношу. Ненавижу фотографии, демонстрирующие ее бесконечные ноги, ненавижу ее прошлое и настоящее, и мне очень бы хотелось потерять ее из виду в будущем.

Когда мне исполнится восемнадцать, я уйду из дома. Да, я не знаю, что делать с собственной жизнью, но, что бы ни случилось и что бы я ни делала, я не собираюсь жить рядом с этой идиоткой, моей матерью. Я действительно называю ее идиоткой и говорю все прямо ей в лицо, мне не нравится оскорблять людей за их спинами. Она ненавидит меня, а я – ее, и мы пытаемся ужиться друг с другом, но у нас плохо получается. У нас все плохо. Я всегда заваливаю математику, а она – материнство. Я умею врать, а она – напиваться за пять минут. Думаю, так происходит благодаря действию таблеток, смешанных с ромом и колой, поскольку, несмотря на то что она вся такая шикарная, у нее совершенно нет вкуса: остальные матери учеников «Лас-Энсинас» накачиваются дорогущим красным вином выдержки не знаю какой, урожая черт-те какого там года, а моя мамаша вульгарно вылакивает бутылку самого плохого рома из сети супермаркетов «Меркадона». Но в любом случае она держится молодцом, и я иногда любуюсь ею, когда она бродит по дому, как привидение, в шелковом кимоно, вверх по лестнице, вниз по лестнице…

Надеюсь, однажды ты поскользнешься и расшибешь голову. Хотя я убеждена, что ты не оставишь мне ни евроцента в завещании. Почему? Потому что ты меня ненавидишь, но мне все равно. Почему? Потому что я тоже тебя ненавижу.



И вот настал день икс, а значит, у учеников «Лас-Энсинас» появился прекрасный повод предаться веселью и пьянству. Тем более, если это помогало отвлечься от грустных мыслей. Горка злился из-за того, что Мелена продолжала откровенно обходить его стороной, и было очевидно, что она все больше и больше сближалась с Лу и Карлой. На самом деле, может, и нет, но Мелена определенно прилагала заметные усилия, чтобы девочки приобщили ее к своим делам. И они втроем хихикали в классе, в стиле милых, легкомысленных сплетниц, у которых мало проблем, требующих решения.

Жанин выбрала для вечеринки платье, которое оказалось ей слишком тесно. Паула намекнула, что наряд маловат, но Жанин не терпелось его примерить. Фиолетовый цвет был ей очень к лицу, хотя она и выглядела немного «колбаской». Урок макияжа, который она посмотрела на «Ютьюбе», сработал, и она стала милашкой. Втиснутая в платье, но симпатичная.

Как красивая сосиска с ярко-красной помадой «Ив Сен-Лоран».

Горка заехал за подругами, и, по правде говоря, был впечатлен, увидев одноклассниц такими… такими… Паула прекрасно выглядела в розовом платье из двух частей и в кожаной куртке, которая нарушала наивный девичий образ. Однако Паула всегда была очаровательна, и ей не требовалось сильно наряжаться, чтобы выделиться на фоне остальных. Кроме того, у нее были чудесные волосы, которые она запросто высушивала без помощи фена, а в результате прическа получалась идеальной, поражающей аккуратностью.

– Вау, – пробормотал Горка.

– Вау, сказала собака, – ответила Жанин, пытаясь пошутить, но смешно было только ей.

– Готовы?

Они втроем сели в машину отца Горки и поехали на вечеринку Марины.

– Вау! – пролепетала Жанин, оглядываясь по сторонам с открытым ртом.

Невозможно было не замереть от восторга и не рассмотреть все вокруг, поводя глазами как в замедленной съемке. Марина жила в роскошном особняке. Все было так изысканно, казалось, течение жизни застопорилось, чтобы придать необходимую значимость даже мелким деталям.

Боже мой! Сад самым удивительным образом озаряли крошечные лампочки, которые раньше использовались на Рождество, а теперь заполняли прохладные террасы. Имя юной хозяйки, написанное огромными светящимися буквами, венчало пространство. Это была ее «презентационная» вечеринка в обществе. Злые языки говаривали, что люди ее статуса прежде устраивали подобные празднества для того, чтобы молодняк мог пообщаться, пофлиртовать и получше узнать друг друга. Надо ведь было посеять семена будущих браков и всякое такое, правда? Вероятно, и в нашем случае тусовка была организована с той же целью, чтобы подростки, находящиеся в одинаковом финансовом положении, могли как следует повеселиться, соблюдая приличия.

Но Жанин ничего не знала, поскольку только недавно обрела необходимую покупательную способность, а для остальных это не являлось секретом.

Высокий и атлетически сложенный, с выраженным подбородком и внешностью совсем не подростка, хотя ему недавно исполнилось восемнадцать, Марио был из тех парней, которые выглядят как взрослые мужчины. У него никогда не спрашивали удостоверение личности при входе в ночные клубы, но не потому, что он богат, а это было действительно так (отец-мультимиллионер вовремя создал приложение с говорящим названием «Припаркуй автомобиль»), – а потому, что он всегда казался немного старше остальных. Но мы пока перечислили только внешние характеристики, ведь он до сих пор вел себя как маленький мальчик, но мальчик изящный – с чувством стиля и со стратегически правильно уложенными волосами. Марио учился в старших классах «Лас-Энсинас», и насколько он был хорош внешне, настолько же являлся плохим учеником, а так как преподаватели не всегда могли закрыть на это глаза, ему несколько раз пришлось оставаться на второй год.

Если бы вы спросили любого подростка в «Лас-Энсинас», он бы сказал, что…



…Марио – это тот, которого мы называем «срыватель трусов». Он ни черта не делает на уроках, но всегда все сдает, козел. Каждую неделю вы видите его с новой цыпочкой, которая вешается ему на шею. Говорят, мальчишка потерял девственность в двенадцать лет, переспав с учительницей… Кстати, не думаю, что это правда, особенно потому, что они все здесь – старухи, и не очень похоже, чтобы им было интересно в такое впрягаться, но Марио – типичный парень, который всегда в списках ВИП-клиентов самых крутых клубов, желанный гость на самых горячих вечеринках, а еще у него сто двадцать тысяч подписчиков в «Инстаграме». Может, они и купленные, но они у него есть, несмотря на то что контент у Марио – ужасно поверхностный. Смотрите-ка… Фотки пресса, напряженное лицо и хештеги на английском. Но Марио – классный чувак. Он правда классный…

И вот он, самый популярный в «Лас-Энсинас», стоит возле бара с бокалом шампанского в окружении свиты красивых парней, конечно, не столь привлекательных, как он, и четырех или пяти улыбающихся пустоголовых девчонок.

Вечеринка проходила нормально. Здесь – танцы, там – поцелуи взасос, фривольные секретики… Если бы вы совершили экскурсию по дому Марины, то смогли бы увидеть, как Мелена общается с Карлой и ее парнем Поло, как Лу странно подкатывает к Наде, новой девушке в хиджабе, как Андер, сын директрисы и звезда тенниса, заливает за воротник так, словно завтрашнего дня уже не будет… А в одном из углов особняка вы увидели бы Паулу, Жанин и Горку, прикладывающихся к бутылке «Егермейстера»: ликер они припасли заранее. С алкоголем тут проблем не было, но вечеринка без «Егермейстера» – уже не вечеринка.

Жанин поначалу пила неохотно и предпочитала пропускать.

– Я не хочу, я не буду, я не должна. Нет, Горка, убери бутылку от моего рта, я не хочу, я не хочу, я не хочу… – твердила она.

Но в конце концов Жанин поддалась, и кончилось тем, что она стала все чаще и чаще повторять: «Давай, давай, передай сюда». И это было большой ошибкой. Почему? Все просто… Когда ты ничего не ешь, чтобы влезть в облегающее платье, а потом пропускаешь пять рюмашек пойла, то через пятнадцать минут уже будешь кружиться на пилоне, и это не страшно, если ты находишься в любом ночном клубе, но на вечеринке Марины Нуньер такое поведение не очень приветствуется.

Зазвучала песня «Прости (вот теперь – да)» в исполнении группы «Каролина Дуранте»[5], и Жанин в возбуждении бросила друзей и побежала на импровизированный танцпол в сад. Все вокруг кружилось, и она тоже.

Она прекрасно танцевала, когда не была пьяна… но в тот момент была. Очень даже. Бедняжка.

– «Прости за то, что я не лучше других», – громко пела Жанин, словно была на концерте.

Замечательная вещь – быть совсем не популярной, эта великая сила невидимости, но у Жанин больше не было прикрытия, поскольку танец привлек к себе внимание собравшихся. Но по крайней мере она еще держала секрет за зубами, хотя слова уже пульсировали на губах, пытаясь вырваться наружу. Они стремились прорваться сквозь зубы, выпрыгивали изо рта, но пока что возвращались внутрь вместе с воздухом, который она вдыхала…

Да, танец такого рода оставляет тебя без сил, и ты тяжело дышишь.

Хорошо бы в этот момент какая-нибудь ясновидящая ворвалась сюда, схватила за руку девушку сорокового размера и предупредила ее, крикнув: «Катастрофа приближается!» – но, к несчастью для Жанин, поблизости не оказалось провидцев… только глаза Марио и его скульптурный подбородок выделялись в толпе… И вдруг!

Жанин прекратила танцевать и, полная решимости, подошла к Марио, отстранив от красавчика девиц, которые почти исполняли роли его телохранительниц.

Можно было подумать, что Жанин пробиралась к концертной сцене.

– Привет, Марио!

Не нужно было больше ничего говорить, чтобы все погрузились в молчание. Подростки уставились на Жанин так, словно именно от нее зависело продолжение разговора, но она ничего не ответила. Ее улыбка померкла, но начала расцветать на лице у каждого из свиты Марио.

Теперь они смеялись над ней.

– Марио…

Он ничего не ответил, но оглядел ее с ног до головы с напряженным и хмурым выражением лица, а затем тихо, без всяких эмоций, сказал:

– Какая отвратительная жирдяйка.

Все отошли от бара и от Жанин под шепот и хихиканье. А она, убитая тем, что услышала, не могла поверить в происходящее. «Какая отвратительная жирдяйка» – три слова, которые гремели в ушах, поражая по отдельности каждый орган в теле.

Какая: удар по рукам.

Отвратительная: удар по почкам.

Жирдяйка: удар в живот и под дых.

Жанин задохнулась, и вкус «Егермейстера» вернулся из горла в рот, напоминая о том, что этот эпизод был исключительно виной алкоголя. Она вбежала в дом и кинулась в сторону ванной, но Лу опередила ее: кто-то наблевал ей на юбку (или просто чем-то облил), и вид у девушки был далеко не дружелюбный.

– Занято, толстуха! – рявкнула она и захлопнула дверь у Жанин перед носом.

Жанин издала звериный звук, похожий на рык, и двинулась по коридору в пустую гостиную. К счастью, все были в саду, а ей не помешало бы побыть одной. Она села и опустила голову на руки. Все кружилось… и голова, и сердце. Головокружение заставило ее откинуться на спину, и она легла на диван. Жанин чувствовала себя как Офелия на картине[6], которую она когда-то видела, плывущая, парящая, хотя она больше смахивала на девушку, которая упала с четвертого этажа и лежит, распластавшись на асфальте.

Кто-то подошел к ней, но она даже не предприняла попытки встать. Кроме того, встать оказалось очень сложно, она потеряла контроль над собственным телом. Вдруг кто-то пнул ее по ноге. Сильно. Жанин подняла глаза и увидела в полумраке просторной гостиной Марио. Судя по выражению на физиономии, парень вряд ли искал Жанин, чтобы узнать, как дела.

– Ты идиотка… или как? Кем ты себя возомнила, чтобы приходить сюда и говорить со мной при всех? Отвечай! Хочешь, чтобы я тебя утопил? Да? Слушай, ты, гребаная кретинка… То, что случилось на каникулах, произошло на каникулах. Я был пьян, и ты воспользовалась этим, но трезвый я бы никогда не подкатил к такой, как ты, потому что ты мне не нравишься! Ты чертова уродина, я не думаю, что ты вообще можешь понравиться кому-то, кто находится в здравом уме! Ты просто отстой. Слышишь? Ты полный отстой! И тебе лучше закрыть свой рот, а когда ты будешь проходить мимо меня в школьном коридоре, опускай взгляд и даже не смотри на меня. Ясно? НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ! – сказал он, делая ударение на каждом слоге, а Жанин различила, что глаза Марио налиты кровью. – Черт возьми, как же меня угораздило связаться с самой толстой девкой в «Лас-Энсинас»… Это не предупреждение и не угроза, а ультиматум, усекла? Если ты снова подойдешь ко мне ближе, чем на десять метров, если снова заговоришь или даже упомянешь меня, я прибью тебя, как комара, как навозную муху! НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ! Твою мать…

Жанин не могла ответить, она сидела, дрожала и внезапно начала ловить ртом воздух, пока Марио решительным шагом направлялся к двери.

Жанин и не предполагала, что они будут друзьями, не говоря уже о том, чтобы завязать или начать отношения, но какой он… сукин сын. И теперь она сидела здесь в одиночестве, а ее тайна наполняла комнату: она подцепила самого популярного мальчика в школе. Она не воспользовалась им. Нет. Он был пьян, но проявил инициативу. В этом и заключается особенность деревенских праздников. Каникулы они проводили в одном и том же месте. Он пришел вместе с родителями, Жанин – со своими предками, и на передвижной дискотеке, где сангрия лилась рекой, между подростками вспыхнула искра. Возможно, если бы вы спросили парня, он бы заявил, что это ужасный ужас, но девушка бы сказала вам, что это было…

…прекрасно. Я никогда бы не подумала, что он меня заметит. При обычных обстоятельствах Марио бы не обратил на меня внимания, но каникулы в деревне – весьма необычные обстоятельства. Мы целовались после выпивки, танцев и смеха, и он оказался очень обаятельным и милым. Не то чтобы я была большим романтиком, хотя я фанатка «Бриолина»[7] и японских комиксов про любовь старшеклассников, но это просто истории о школьной любви… и вдруг все превратилось в один из тех романов, где парень встречает девушку и видит гораздо больше, чем просто ее внешность. Он не знал, что мы учимся в одной школе, а я ему и не призналась. Что было бы, если бы я проболталась? Он не повел бы меня к себе домой? Возможно…

Мы поднялись по лестнице, он прижал меня к стене и поцеловал влажным, но нежным поцелуем, хотя и немного грубовато, потому что контролировал ситуацию – и это было ясно. Мои волосы, забранные в хвост, задели фотографию его Первого Причастия, и она упала на пол, но ничего уже не имело значения, и мы рассмеялись, потому что нам было хорошо. Мы зашли в его комнату в летнем домике, который сохранил убранство того времени, когда Марио был совсем маленьким (мы словно очутились в «Делориан», то есть в той тачке, в машине времени, из фильма «Назад в будущее» и попали в прошлое). Кровать, комод в наклейках, все стены завешаны плакатами заокеанских мультсериалов… «Бен 10» или «Черепашки-ниндзя», точно не помню. Он положил меня на кровать и снял майку. Потом лег на меня сверху, и его цепочка с подвеской постукивала по моей груди. Кулон был холодным и касался декольте. Я сняла блузку, а он стянул с меня лифчик, спустил юбку, и я застряла в ней, и мы еще немного посмеялись. Он снова поцеловал меня, романтизм уступил место беспорядку: его губы, мои, его язык, моя слюна, и не успела я опомниться, как его рука оказалась в моей промежности. Я уже собиралась оттолкнуть его – чисто рефлекторно – и сказать, что я ничего такого никогда не делала раньше, но просто позволила ему быть хозяином положения.

Он вскочил и стал что-то искать… позже я поняла, что он ищет презерватив. Я немного успокоилась, а остальное – уже история… и какая! Все длилось недолго. Это не было красиво или гипнотично, он не менял ритм… Я видела фильмы, много видео, девушки смотрят их, и там партнер меняет ритм, его таз движется подобно волнам на камнях… Не знаю, трудно объяснить. У нашего секса была своя партитура, состоящая из двух аккордов: «ник-ник» пружин старой кровати. И конечно, все было не так, как я себе представляла. Никогда не думала, что мой первый раз будет таким торопливым и неожиданным. Это был его пенис, входящий в мое влагалище, ничего больше, без особых ухищрений или волшебства, но мне нравилось, и я знаю, что Марио тоже. Я накрылась простыней с изображением животных, занимающихся спортом. Здесь были всякие звери: слон, который метал копье, жираф, играющий в бадминтон, лев, прыгающий через барьеры, и кенгуру, занимающийся боксом. Очень старая простыня в катышках, но мне было без разницы. Он, я и лунный свет, который заливал все вокруг. Какая красота…

Мы еще немного поболтали, и я начала одеваться, не хотелось, чтобы родители что-то заподозрили и начали меня допрашивать с пристрастием. Марио спросил, есть ли у меня «Инстаграм», и я пожалела, что не соврала. Я назвала ему свой аккаунт —@Janine_Sakura12. Когда Марио проверил соцсеть, это была катастрофа: он обнаружил мои фотки в школьной форме. В форме школы «Лас-Энсинас». Ужас. «Ничего подобного никогда не случилось бы, если бы ты раньше сказала». Бла-бла-бла… Но я так радовалась в тот момент, что не придала его словам особого значения. Я больше не видела его до первого учебного дня. Как и ожидалось, он проигнорировал меня. Я могу не разговаривать с ним, но не смотреть на него, как он просил, забыть свой первый раз и простыню с животными, никогда не смогу.



А вечеринка? Что ж, вечеринка приближалась к концу, и, по правде говоря, Паула была немного разочарована, поскольку она даже ни словечком не перемолвилась с Самуэлем. Многообещающий вечер превратился в самый обычный.

Жанин добралась до Паулы и до Горки. Девушка была немного не в себе и не замедлила шаг, чтобы поговорить с друзьями.

– Ребята, «Егерь» мне не пошел – и я убираюсь отсюда.

Паула и Горка посмотрели друг на друга немного озадаченно, но если Жанин сказала, что уходит, значит, так тому и быть.

Вдобавок Горка предпочел остаться наедине с Паулой, раз уж ему сейчас повезло.

– И мне пора, – заявила Паула. – Мне все здесь немного надоело, и голова болит. Ты позвонишь отцу?

И в этот момент, когда он не мог ничего поделать, чтобы удержать ее, Горка понял: он по уши влюблен – и пути назад нет.



Ненавижу Марину. Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У М-А-Р-И-Н-У!

Отрезать ей голову, собственными руками разорвать горло и плевать в него издалека, наблюдая, как моя слюна скользит по ране и смешивается с кровью…

Марина привязана к деревянной доске где-то в глуши тропического леса Амазонки, в то время как крошечные плотоядные муравьи ползают по ее телу, как будто это отель по системе «Все включено».

Муравьи легко проникают ей в уши и пожирают мозг. Муравьи завтракают в буфете с неограниченным выбором блюд, пока ее глаза открыты. Пусть от этой шлюхи не останется ничего. Одни кости. Пусть она чувствует боль каждого крошечного укуса, как будто это огонь, который заставляет ее гореть и умирать, издавая душераздирающие крики. Гильотина. Удушающая гаррота[8]. Виселица кажется детской забавой по сравнению со всем тем, что приходит мне в голову… Тысяча способов уничтожить эту дрянь.

Умри, а потом превратись в гнилую кучку мяса. Но сначала умри.

Инспектор читала записи, испытывая одновременно нечто между отвращением и любопытством. Она не знала, отправить ли дневник на анализ немедленно, изучить его до конца… и стоило ли вообще относиться серьезно к тому, что написала взбешенная девчонка…

Было слишком примитивно предполагать, что именно убийца написал эти слова ненависти.

Но иногда правильный путь может оказаться и самым простым, правда? Но неужели убийца настолько неуклюж, что оставил явное доказательство собственной вины… Кто нашел дневник и почему не подбросил никаких других подсказок? Почему не указал, где обнаружил улику? Никогда еще на столе инспектора не было столь жестокого дела, однако… Кого мог разоблачить розовый ежедневник, купленный в китайском магазине?

Она должна это выяснить. Инспектор сделала ксерокопию страниц и отправила оригинал на анализ, надеясь получить отпечатки пальцев… она была уверена, что такое количество злости должно было оставить следы.

Глава 2

Самуэль не обращает на меня внимания. Он просто игнорирует меня, иногда я начинаю задумываться, а знает ли он вообще о моем существовании… Не знает. Возможно, ему даже неизвестно мое имя. Хотя я надеюсь, что ошибаюсь.

Он должен знать… Или нет. Понимаю, он занят множеством разных вещей: учится, работает, вынужден приспосабливаться к новой школе и решать семейные проблемы. Все, что у его брата Нано есть просто за красивые глаза, Самуэлю достается трудом и лишениями. Это задает ему некий ритм жизни, но не тот ритм, которым я увлекаюсь. Мне нравится другое: спокойствие, умиротворение, прогулки, и, конечно, я мечтаю, что однажды смогу делать все это с Самуэлем, держать его за руку и представлять в качестве парня.

Мой парень… Я не очень люблю Рождество, но соврала бы, если бы сказала, что не воображала много раз ужин в канун Рождества в кругу семьи, с моей сумасшедшей тетей Амалией и ее близнецами, с Ричардом и его бойфрендом… и между всеми ними – Самуэля. Сначала он чувствовал бы себя неловко, но потом, после того как кузина Конча произнесла бы классическую речь о разводе, а бабушка заявила бы, что это, вероятно, ее последнее Рождество (что она делает каждый год), он бы расслабился, положил руку мне на колено и улыбнулся: «Все хорошо, я рад быть здесь».

Но, наверное, в реальной жизни до такого еще очень далеко. В реальном мире – да, но в моем… В фантазиях, которые у меня возникают, мы с Самуэлем встречаемся уже несколько месяцев. И это звучит не слишком безумно… Уверена, вам известно подобное чувство, не так ли? Любить кого-то очень сильно, любить безумно. Все когда-то влюблялись, но я еще никогда… Никогда так сильно… Разумеется, раньше я считала, что была влюблена, но потом возникало более сильное чувство, которое заставляло меня думать, что предыдущее увлечение – просто чушь.

Я не сомневалась, что влюблена в Леонардо Бельтрана, который ходил вместе со мной на занятия скорописью, когда мне исполнилось девять лет… Я сидела позади него, и его затылок совершенно завораживал. Это была настоящая любовь, которая длилась две недели, и я успокоилась, когда Леонардо подобрали очки. Я ненавидела очки в роговой оправе – бабочки в животе превратились в заурядных мотыльков, которые в свою очередь стали равнодушными личинками, ну а те спровоцировали странное чувство голода… вот оно-то и породило мое пристрастие к бисквитам с начинкой из какао марки «Фоскитос», но это уже другая история. Тогда я оказалась девятилетней наивной дурочкой… а несколько лет спустя я сменила школу, и в новом классе учился Бернард, канадец со светлыми волосами, у которого уже в двенадцать лет обрисовывались грудные мышцы, скрытые футболкой.

Возможно, это было частью сексуального пробуждения. Я играла в доктора вместе с двоюродными сестрами, мы целовали друг друга в губы, притворялись привидениями, но я никогда… не фантазировала о мальчике, а познакомившись с Бернардом, начала фантазировать о таких вещах, которые могли бы вызвать сердечный приступ у матери и всех наших соседок. Обычные вещи, но я полагаю, что кумушки посчитали бы преждевременным для двенадцатилетней девчонки грезить о том, как канадский серфер укладывает ее на кровать и нежно прикасается к ее коже над трусиками. Нет, я не была развращенной… Я воображала «распутные» сцены, но никогда не представляла, что на мне нет нижнего белья.

Я думала о том, как Бернард трогает меня поверх трусиков… или как Хуан Карлос Сальтре, один из коллег отца, очень привлекательный гей – теперь я это знаю – целует меня в шею и гладит мою грудь, проводя рукой по футболке с изображением Губки Боба[9].

Нет, тут нет места извращениям, хотя я проигрывала в голове всякое… например, ту, где отец говорил: «Можешь остаться с девочкой на время», а потом какой-то мужчина трогал меня… но если бы такое действительно произошло и мужчина или мальчик попробовали бы прикоснуться ко мне… я бы разревелась и, возможно, описалась бы, я была очень склонна к этому.

Самуэль. И секс с Самуэлем. Нет, я никогда не представляю себе Самуэля в подобных сценах, что вовсе не мешает разуму обманывать меня во сне и показывать парня в различных ситуациях, от которых просыпаешься с учащенным сердцебиением и в поту.

Последний сон – довольно странный, и нижнее белье в нем было совершенно лишним…

Я находилась в каком-то зале или в театре, где собралось много людей, но с каждой минутой их становилось все меньше и меньше, пока я не осталась одна, и только на краю сцены сидел Самуэль. Я заметила, что у него иное выражение лица, чем в реальности, менее «доброе» и, смею утверждать, почти непристойное… О боже, я не должна говорить об этом. Я не должна ничего рассказывать… Но расскажу. Его рот был полуоткрыт, он сглотнул слюну, кадык поднялся и опустился, словно маленький лифт, который достиг языка.

Самуэль увидел меня между креслами партера, устремил на меня внимательный взгляд, и нас будто соединил мощный магнит.

Самуэль опустил правую руку внутрь брюк и принялся ласкать себя, шепча: «Тсс!» – и вроде бы запрещая мне говорить… хотя я молчала. В общем, я повиновалась. Кивком головы он приказал мне подойти ближе. Я подчинилась. Я очутилась перед ним, а он все еще держал руку в брюках. Затем вытащил ее, и под джинсами четко обозначилась эрекция, которая, если честно, я никогда не видела это вблизи, показалась весьма преувеличенной.

Он взял меня за руку теми самыми пальцами, которыми трогал себя несколько секунд назад, и уже собирался начать все заново, но вдруг на сцене зажегся свет, я обернулась и увидела, что вокруг полно цирковых клоунов – ободранных и размалеванных. Они не смеялись, они были шокированы тем, что моя ладонь практически нырнула в брюки Самуэля.

Брюки Самуэля. А затем в зале начался дождь. Привет от Фрейда. Сон закончился, и я проснулась, чувствуя, что ничего не понимаю. Как будто на меня пролился настоящий дождь.

И таких снов с Самуэлем уйма: в парках, в супермаркетах или в соседском магазинчике, который раньше, еще в моем детстве, был салоном видеоигр, а позже стал лавкой электронных сигарет. И там тоже.

Иногда я опускала руку в брюки Самуэля, а иногда мне не нужно было этого делать: парень уже ждал меня со спущенными штанами.

Что ж, воображение – это всего лишь воображение, а мечты имеют мало общего с действительностью.

Если вспомнить сегодняшнее школьное утро, то Самуэль даже не посмотрел на меня, не поздоровался, но, когда учитель сообщил, что мы должны выполнить работу в парах, я увидела здесь прекрасную возможность подойти к парню и сказать: «Привет, Самуэль, сделаем это вместе? Работу, я имею в виду». Но поскольку жизнь – не романтическая комедия, Самуэль уже был в паре с другой. Марина, снова Марина, всегда Марина. Очередной упущенный шанс внести в реальность всплеск моей собственной фантазии.



Если посмотреть на ситуацию со стороны, то проблема Паулы из-за того, что она не будет в паре со своим любимым Самуэлем, может показаться глупым капризом, прихотью, причем типичной для подросткового возраста. Если бы жизнь была сериалом, то завсегдатаи «Твиттера», наблюдая за тем, как девушка запирается в туалете, учащенно дышит, набирает полные легкие воздуха, чтобы успокоиться и не разрыдаться из-за упущенной возможности, запостили бы следующее: «Вот что происходит с теми, кто нерешителен, глупышка», «Если она всегда молчит, то не надо жаловаться», «Она не может сказать Самуэлю и двух слов. Чего она ждет? Ну и дурочка». «Посмотрите, как она плачет, она просто слабачка».

Она и впрямь плакала и была глупенькой, но все вышеперечисленное являлось результатом того сильнейшего чувства любви, которое она испытывала. Это было нечто настолько неконтролируемое, сложное, но в то же время настолько природное, что занимало все сто процентов ее жизни. И когда ты видишь, как счастлива девушка с кудрявыми волосами, как она дурачится и улыбается, максимально узурпируя твой маленький мирок, это вызывает боль. В итоге ты чувствуешь себя полным ничтожеством. А Паула отличалась скрытностью, и никто не замечал, какой огонь полыхает у нее внутри, когда парень, похожий на Гарри Поттера, проходил мимо нее. Нет, никто не догадывался, ведь внешне она казалась сдержанной, но сдержанность-то была напускной. Знаете, что самое забавное в таком вот типичном случае? Если А любит В, который любит С, то имеется еще один человек, чувствующий сильную привязанность к А.

Но жизнь всегда несправедлива, особенно когда речь идет о распределении пар.

Паула попала в пару к Жанин, а Горку вообще никто не выбрал.

Мелена тоже осталась одна, поэтому она подошла к тому, кто раньше был ее лучшим другом, и, прежде чем тот успел открыть рот, выпалила:

– Хорошо, я с тобой, но только потому, что у меня нет выбора… Иначе я бы делала работу с кем-нибудь еще. – Она ласково улыбнулась и потрепала Горку по голове, на что он поднял брови, как бы желая возразить: «Не люблю я подобные фривольности».

По сути, задание заключалось в том, чтобы создать профиль партнера для социальной сети, и для ребят это стало поводом познакомиться поближе. Априори все было просто, но требовало по крайней мере несколько часов, потраченных на чаты, лайки и фотографии. В обеденный перерыв Мелена и Горка встретились в школьном саду. Такой расклад показался парню очень странным, потому что они перекинулись максимум парой фраз и обменялись лишь несколькими взглядами.

Горка не понимал, почему между ними возникла дистанция, не получил никаких объяснений, не знал, в чем провинился и были ли слухи о загадочном местонахождении девушки правдой. Но больше всего его озадачивало, что Мелена неискренна и фальшиво улыбчива с Карлой и Лу, которых неоднократно всегда критиковала, бывая в гостях у Горки, когда они вдвоем распивали баночку пива.

– Для меня не составит труда сделать твой профиль, Мелена, – сказал Горка. Здесь написано, что нужно заполнить анкету, указать черты характера и так далее… Идеально. Кстати, я могу упомянуть, что ты лжива, лицемерна, обладаешь суперспособностью исчезать из поля зрения, ни перед кем не отчитываясь. Ты симпатична, я не могу этого отрицать, и, говоря о твоем прошлом, я могу утверждать, что ты была лысой. Давай посмотрим, что еще. Увлечения: напиваться и куражиться, кидать друзей, особенно самых симпатичных и спортивных, и препираться с чокнутой матерью. О семье что написать? Что мамаша у тебя сбрендила и все, верно? Есть ли у тебя парень… Кто знает – ты ведь со мной ничем не делишься. И друзья… Ха! Мне очень нравится вопрос: здесь я напишу имена Лу и Карлы, девчонок, которые, судя по твоим же словам, – явные пустышки и вообще не способны говорить ни о чем, кроме обуви и контуринга, хотя теперь, похоже, вы родственные души. Ну и как, согласна? Пришли мне фото – и задание готово.

Мелена, принявшая поначалу его речь за шутку, начала меняться в лице, особенно когда Горка дважды упомянул ее мать. Нападки парня, которые она, возможно, и заслужила, показались ей чрезмерными.

Она закрыла контейнер, где был салат с пастой, и встала.

– Да пошел ты, – без особых эмоций проговорила Мелена, стряхивая траву с юбки, и спокойно удалилась.

Горка мог бы остановить ее, мог бы, как в кино, позвать ее по имени три или четыре раза подряд, но промолчал. Однако ему совсем расхотелось есть. Ладно, наказание было справедливым, но все же излишним, и бегать за Меленой он не собирался. Несмотря на то что в глубине души он любил ее и по-прежнему считал другом, следовало уступить и исповедаться самому себе.

Несколько минут назад Горка хотел бы сказать что-то вроде: «Мелена, серьезно, выкладывай, что ты наделала, почему скрывалась целое лето и прогуливала школу, я не собираюсь тебя осуждать, я твой друг и правда хочу помочь».

Но когда дошло до дела, он сболтнул жуткую ерунду. Иногда трудно заставить себя осознать что-то, и приобретенные привычки играют с нами дурную шутку: мы говорим то, что должны, то, что соответствует общепринятым нормам. Но ведь и они меняются, и то, что могло бы прозвучать абсолютно естественно из уст Горки в девятом классе, совершенно не соответствовало его личности сейчас, хотя парень порой продолжал вести себя как дурак, что, если честно, случалось не столь часто. Никто не хочет, чтобы его называли мягким или чувствительным, особенно когда ты известен своим прессом. Как-то не клеится, правда?

Трудно изменить свое поведение, по крайней мере для Горки это было сложно, и, несмотря на то, что он не кинулся за Меленой вдогонку и повел себя гордо, он все равно чувствовал себя виноватым. Он причинил ей боль. Конечно, Мелена не была хрупкой или ранимой особой. Она походила на уникального броненосца, у которого нет кожи, но который сворачивается в клубок, когда того требует жизнь. Без кожи, но сильная как камень. (Правильно было бы сказать: «Твердая как камень», – но мать Горки научила сына говорить именно так, она всегда выражалась неправильно и приучила к этому всех своих детей и друзей. Дело житейское. Мы часто повторяем фразы, которые слышали, даже если не знаем, верны ли они. Ну и что?)

* * *

Жанин чувствовала себя дерьмово, ее жалкое выступление на вечеринке Марины часто всплывало в голове, причем столь же многократно, как она прикладывалась к бутылке с «Егермейстером» в тот вечер. Ну и картинка. Она не была неуверенной девушкой, но когда парень, лишивший тебя девственности, оскорбляет тебя, пинает и приказывает даже не смотреть на него, это действительно тяжело. В «Лас-Энсинас» слишком много коридоров, чтобы вечно быть настороже.

Так что теперь Жанин ходила по школе, озираясь по сторонам и боясь столкнуться с Марио, но ведь судьба неизбежна: рано или поздно молодые люди могли пересечься, что страшно пугало бедняжку. Однако она выучила этот урок, хотя сперва и не предполагала, что он окажется настолько серьезен. Единственным местом, которое выглядело безопасным, являлся женский туалет: маловероятно, что Марио появится там, хотя ходили слухи, что парень неоднократно использовал его в качестве места для занятий любовью…

«Вот свинья, – подумала Жанин, – и слава богу, что он надел презерватив во время той встречи». Жанин была трусихой и немного ипохондриком, мысли о венерических заболеваниях уже роились в ее голове, но она сделала глубокий вдох и выбросила их из головы. Единственное, что было трудно выкинуть из головы, так это то, что она может случайно столкнуться с Марио или встретиться с ним взглядом, и тогда он наорет на нее при всех.

Ужасно обидно, что ее первый раз, который должен бы был запомниться как нечто особенное, превратился в пытку.

Жанин не была болтливой. Посплетничать? В пределах разумного. Но не иметь возможности рассказать кому-либо о первом интимном опыте и похвастаться, что это было с самым сексуальным второгодником в школе?.. Как жаль! По крайней мере для нее это было именно так. У девушки даже выражение лица изменилось: оно стало донельзя напряженным. Бывает, ты хмуришься, а губы бессмысленно поджаты, словно тебя только что стошнило: вот точно такое же недовольное личико теперь было у Жанин.

Ну а Паула, которая переживала не лучшие свои дни, села рядом с ней в школьной столовой, чтобы начать работу в паре.

Подруги молчали, пока одна из них не нарушила тишину.

– Что с тобой? – спросила Паула.

– Со мной? В смысле? Что за чушь, я в порядке… Мне просто лень делать задание, абсолютно не хочется. Почему нельзя скачать инфу с какой-нибудь странички для ленивых студентов? – ответила Жанин, нарочито размахивая руками.

– А-а-а.

– Хотя да, со мной кое-что происходит, но я не могу тебе рассказать, и, пожалуйста, не задавай никаких вопросов.

– Хорошо.

– Я тебе все равно ничего не скажу.

– Угу. Поняла.

– Блин, ладно, я… Я уже не девственница.

– Правда? – Паула наклонилась, чтобы как можно больше сократить расстояние, хотя в столовой на них никто не смотрел, все просто проходили мимо.

Они могли бы раздеться догола и во весь голос орать что-нибудь из репертуара испанского рэпера Си Тангана – и на них никто бы не обратил внимания. Но едва Жанин, которой, помнится, так трудно было держать язык за зубами, уже собралась начать рассказывать свою историю: «Я встретила парня на деревенском празднике на каникулах», – она тут же поняла, что совершает ошибку, и вспомнила голос Марио и его угрозы.

И поэтому сразу перестроилась.

– Я познакомилась с парнем, и мы переспали у него дома… Короче, нормально… Все, хватит об этом.

– Серьезно, Жанин? Ну и ну! Тебя лишили девственности, а ты не хочешь поговорить? Знаешь, а мне вот хочется все обсудить. Давай, выкладывай!

Жанин занервничала и не знала, как выйти из затруднительного положения, в которое попала. И положение стало еще хуже, когда, почти как в замедленной съемке, в столовую ввалился Марио со своей верной свитой. Все замедлилось, кроме сердца Жанин, которое билось так быстро, что ей казалось, будто даже Паула слышит его удары. Это было как в рассказе «Сердце-обличитель» По[10], который они проходили на уроке литературы.

Да, сердце стучало и стучало… но теперь оно принадлежало ей. К счастью, Марио даже не заметил Жанин и убрался восвояси, напоследок сказав парочку глупостей в адрес одного из новичков.

Видя выражение лица подруги, Паула продолжала настаивать:

– Жанин, что случилось?!

– Что?.. Пожалуйста, Паула, не будь любопытной. И не будь занудной! Ну… ничего особенного. Мы четыре раза поцеловались, я дотронулась до него, он надел презерватив, вошел в меня – и все.

– Ладно, – смирилась Паула, понимая, что сейчас не самое подходящее время.

– Приступим к работе?

Таким образом, девушка сорокового размера положила конец разговору и сделала вид, что ничего не случилось, хотя ей до смерти хотелось раструбить на все четыре стороны: «Я ПЕРЕСПАЛА С МАРИО, ПАУЛА, Я ПЕРЕСПАЛА С НИМ, ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ, НО ЕГО ЧЛЕН БЫЛ В МОЕМ ВЛАГАЛИЩЕ. ВОТ».

Но она снова прикусила язык.

* * *

После того как Мелена ушла, ничего не рассказав Горке, она с трудом высидела на занятиях, мечтая, чтобы они поскорее закончились, а потом прямиком направилась на маленькую площадь, разыскала Омара и купила у парня гашиша уже на восемнадцать евро.

Каждый раз ей хватало все на меньшую и меньшую дозу, но она ничего не могла с этим поделать, да и не хотела, предпочитая курить в одиночестве. Курение ассоциировалось с отсутствием общения, улыбок, дружеских отношений (последнее стало почти роскошью). Но девушка хотела побыть в тишине. Только она – и все.

К сожалению, эта укуренная «она» нравилась Мелене гораздо больше, чем другая, одинокая, замкнутая, та, которая ни с кем ничем не делилась и никому не открывалась, и ее внутренний мир был полон разных странных вещей, паранойи, вопросов, обрывков пока не написанных стихов, еще не сочиненных песен… (такова была темная сторона Мелены).

Но спокойствие, конечно, длилось недолго. Машина матери проехала прямо перед ней и затормозила, как только родительница обнаружила дочь. Бывшая модель высунулась из окна, и можно было видеть, как она одета: разумеется, не по средствам. Вся жизнь теперь была вне ее возможностей: ораторские способности – вне возможностей, ведь у нее даже не было аттестата об окончании школы, он ей не понадобился бы для выступления у фонтана Сибелес на одноименной мадридской площади. Ее волосы – вне возможностей: помогало лишь калифорнийское наращивание, поскольку на голове топорщились четыре жалких крысиных хвостика (отметим, что проблемы с волосами – это семейное). Туфли – вне возможностей, и не потому, что слишком дороги, а как раз потому, что высокие каблуки плохо сочетались с ромом, колой и обезболивающим викодином.

Женщина, несомненно, отличалась красотой (ведь она в свое время выиграла титул «Мисс Испания»), но постоянная апатия превратила ее в серую мышь, и если посмотреть на мать и дочь вместе, то было очевидно – они обе происходят от одного семейного древа. Они по-прежнему были при деньгах, но средства к существованию улетучивались очень быстро.

Родительница сняла темные очки и крикнула:

– А разве у тебя нет занятий?

– Половина пятого! – проорала в ответ Мелена.

Они вступили в странный диалог, в котором мать потребовала, чтобы дочь поехала домой, и Мелена села в машину.

– Мам, у тебя в планах сегодня переспать с очередным толстосумом? – спросила она, захлопнув дверцу.

Что думал водитель, став свидетелем столь ужасного разговора, в котором девчонка грубит матери, на что та без колебаний отвечает нечто вроде: «Если бы на тебя не уходило столько денег, дела шли бы намного лучше, тупица неблагодарная», – неизвестно.

Далее все переросло в фырканья и препирательства, как будто сцепились две кошки, и при этом в качестве невозмутимого свидетеля присутствовал шофер. Есть хорошие матери, есть – похуже качеством, а есть такие, которые делают все возможное, чтобы подружиться с детьми, ну а кое-кто предпочитает держать дистанцию. Кто-то делает все, а кто-то позволяет себе гордиться самим фактом материнства, но наш случай – совершенно иной… Не нужно быть великим социологом или психологом, чтобы увидеть, что проблема здесь – всего одна, но очень, очень большая.

Насколько было велико эго матери, настолько был велик комплекс дочери.

Они оказались одинаковыми: две альфа-самки, запертые в позолоченной клетке, полной всякого хлама и множества упреков, которые можно бросить друг другу в лицо. «Лучше бы ты меня не рожала». «Если бы не ты, я бы далеко пошла». И так далее, и тому подобное.

Обвинения звучали жестоко, но мать и дочь действительно так думали.

Если бы мать не была столь же незрелой, как Мелена, до этого могло бы и не дойти. И если бы дочка не была такой же зажатой и гордой, как мама, возможно, они бы дали по тормозам, обнялись, заплакали и перестали бы носить на лицах неприятные гримасы горечи, сдабривая злость кривыми улыбками. Но, вероятно, уже слишком поздно и ситуация зашла чересчур далеко. Нужны ли они друг другу? Не думаю. Но обязаны ли они понимать друг друга? Безусловно. Для многих подростков нормально в определенный момент испытывать ненависть к родителям, а для взрослых нормально испытывать стресс из-за бунтарства своих чад, но это был некий другой уровень.

Мать и дочь, образно говоря, широко распахнули двери, впустив в души неприкрытую ненависть, и это была дорога без возврата.

На следующее утро Горка был крайне удивлен, проснувшись от пиликанья электронного сообщения от Мартина: преподаватель просил парня прийти на пять минут раньше, чтобы обсудить один вопрос до начала урока. Странно, сейчас и речи не могло быть о том, что Горка не прилагает недостаточных усилий в школе.

Он быстро позавтракал, выпив стакан «Кола-као», – кофе ему никогда не нравился, Горке до сих пор казалось, что это некая «взрослая вещь» (алкоголь – нет, но кофе как-то ему не по возрасту), съел пару кексов и направился в школу.

Коридоры были почти пусты, ребята учились старательно, но только в отведенное время, и лишь некоторые приходили раньше и уходили намного позже.

Надо сказать, что учащиеся государственных школ часто используют библиотеки для подготовки к экзаменам, но у богатых детишек из «Лас-Энсинас» есть все, причем дома: и любые книги, и великолепно оборудованные рабочие кабинеты, поэтому им нет нужды задерживаться в учебном заведении.

Горка прибежал в школу (кстати, он и одевался почти на ходу) и даже промчался по коридору, чтобы Мартин увидел, что он очень серьезно отнесся к назначенной встрече. Ведь никогда не знаешь, на чем можно выиграть, тем более, когда ты посредственный ученик, поэтому надо пользоваться моментом. Но Горка еще не понимал, что встреча послужит скорее для того, чтобы потерять баллы, а не приобрести бонусы.

– Что случилось с Марией-Еленой, Горка? – спросил учитель, попросив его подойти поближе к столу.

Парень застыл в полном недоумении.

– Не смотри на меня так. Вчера вечером Мария-Елена пришла ко мне, чтобы пожаловаться. По ее словам, ей очень трудно работать с тобой – и она может сделать все одна. Смысл и цель в том, чтобы делать задание в паре, но, надо признать, девушка казалась очень обеспокоенной.

Горка не знал, что ответить. Он мог бы перейти к личной стороне вопроса, а потом вызвать Мелену на откровенный разговор или объяснить, что она повела себя как ребенок с биполярным расстройством. Но он предпочел проявить себя по-иному и перебросил мячик на другую часть поля.

– Простите. Мы подумали, что нам было бы полезно поработать вместе, но, к сожалению, у нас обоих сейчас не лучший момент. Надо бы сгладить ситуацию, но, думаю, сейчас не слишком подходящее время. У нас есть альтернатива?

Преподаватель, пораженный тем, что ученик сделал такой взрослый вывод, решил закрыть на все глаза. Раз ребятам самим ясно, что задание вызовет сложности, то он предоставит им возможность индивидуальной работы, но с условием, что это останется между ними.

Горку задевало охлаждение подруги, ее напускное лицемерие и нежелание открыться, но еще больше его расстроило, что она пошла жаловаться учителю, как будто они в детском саду.

Они долгое время были друзьями и ссорились миллион раз, но никогда не жаловались. Они всегда улаживали разногласия. Иногда даже дрались (когда были маленькими), ссорились и порой теряли грань уважения друг к другу, жарко спорили… но ябедничать как мелкая девочка… это было совсем не похоже на Мелену и вообще не похоже на поведение человека ее возраста.

Даже если накануне он, Горка, вел себя как придурок, то Мелена знала, что он разумный парень, пусть и не очень образованный, и с ним можно поговорить.

Горка всегда умел поставить себя на место других людей, и Мелена была в курсе этого, поэтому он совершенно не понимал такого незрелого поступка экс-подруги. Незрелым-то всегда был он. Тем, кто звонил в дверь и убегал. Тем, кто тырил сладости из магазина. Тем, кого ловили на дурацкой лжи, причем настолько часто, что всем было смешно, и остальные хохотали над ним. Горка оказался хорошим парнем, черт возьми (по крайней мере, он так думал), и вот как-то несправедливо, что Мелена растоптала столько лет дружбы, столько хороших воспоминаний.

Например, когда они оба отравились тортильей и попали в больницу. Когда они не спали тысячу часов, играя в «Зельду»[11], пока почти не прошли ее до конца. Когда впервые закурили вместе. Когда влюблялись прямо как последние идиоты, переставали любить и умирали от этого. Когда хотели основать группу в период увлечения эмо, который длился две недели. Или когда к ним явился насмешливый дух на спиритической доске…

Одним словом, прекрасные или болезненные, но важные воспоминания, которые обозначают вполне конкретный этап жизни.

Они пронеслись перед Горкой, словно призрак прошлого Рождества, он пережил еще раз все те моменты, к которым была сопричастна Мелена, и трансформировал их в один, очень четкий и искренний вотсап.

Мелена, ты идиотка.


Если вы спросите любого человека старше сорока о подростковом периоде, то он скажет, что это тяжелое время, эмоционально сумасшедшее, когда все гиперболизировано. Забавно, что взрослые говорят одно и то же, отвечают именно так, но потом абсолютно легкомысленно относятся к конфликтам тинейджеров, преуменьшая их и принижая глупые проблемы своих детей. Когда вы подросток, вы переживаете все с большой интенсивностью, но ничего не понимаете, пока не вырастете и вас не захлестнет шквал остальных проблем (а ведь на самом деле ваши юношеские истории ровным счетом ничего не стоили, и не следовало страдать, но именно в тот момент прошлого у вас нет выбора).

Итак, вы не выбираете, будете ли мучиться из-за проблем, получите удар или начнете плакать до рассвета… Хотя иногда именно в подростковом возрасте вы можете быть чуть-чуть эмоциональным мазохистом, но обычно все проходит, однако никто не может избежать ран разбитого сердца, предательства, тем более, если вы не защищены. Конечно, полученные пули – метафорические, но ранят они точь-в-точь как настоящие.

А если нет, то скажите об этом Пауле, которая в тот же день получила удар дротиком прямо в лицо (правда, его никто не бросал и он буквально застыл в воздухе), она сама приблизилась к нему и без лишних слов получила в лоб.

Ее дела с Самуэлем шли довольно хорошо. Поскольку отношения складывались между ней и ее внутренним миром, не нужно было объясняться с собой, ждать ответов или чего-то еще. Ей оставалось только переживать чудеса, из которых складывалась тайная любовь, и стараться как можно меньше испытывать боль из-за того, что объект недосягаем, находится слишком далеко, хотя вроде бы и близко, а она чувствует себя незаметной и нерешительной девчонкой. Иногда Паула ощущала себя во всей этой истории так, как если бы она была великой начинающей певицей, которая участвовала в испанском конкурсе талантов «Операция “Триумф”», но в день финального кастинга потеряла голос из-за кондиционеров или промокла под дождем.

Она не сомневалась, что они с Самуэлем идеально подходят друг другу, но два внешних фактора мешали парню узнать об этом: первый – ее неуверенность и панический страх отказа, а второй – Марина. Вот почему каждый взгляд Марины на новенького изводил ее. Когда же Паула видела, как они дурачились в коридоре, ее сердце колотилось, и бедняжка испытывала почти физическую боль: ведь оно разбивалось вдребезги, а давление в солнечном сплетении практически не позволяло ей дышать.

Именно это она и испытала, наблюдая, как они вместе выполняют работу и сидят на берегу пруда. Паула шла по мосту и обнаружила, что они улыбаются, делают селфи, хихикают и хлопают друг дружку по плечам. Она не могла отрицать очевидного. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь сказал: «Не волнуйся, Марина – лесбиянка» или «Не волнуйся, у Марины уже давным-давно есть бойфренд, и она верна ему, а с Самуэлем она просто по-приятельски общается», – но Паула точно знала, что это ложь.

Марина не лесбиянка и ни с кем не встречается, поэтому увиденное означало только одно: они нравятся друг другу… что, конечно, было очевидно.

А потом Марина и Самуэль вскочили и быстро двинулись к мосту, откуда за ними шпионила Паула. Девушка жутко нервничала, пыталась контролировать учащенное сердцебиение, но это было невозможно. Они быстро прошли мимо нее и даже не взглянули в ее сторону, поскольку были сосредоточены на разговоре. Пауле хотелось умереть. Если бы победа над Самуэлем была забегом, она бы до сих пор стояла на стартовой линии, неподвижная, окаменевшая, уставившись в землю, а Марина уже подлетала бы к финишу. Но куда они направлялись? Почему вдруг побежали и по-идиотски захохотали? Они ведь не были влюбленной парой, правда? Нет, не были. Это время пока не наступило.

Паула заплакала, но очень странным способом. Слезы текли по лицу, но она не опустила ресницы, не поморщилась, не нахмурилась, не сжала рот, а просто позволила слезам течь, давая ей возможность преодолеть свой путь самостоятельно. Неожиданно, как будто ее укусило насекомое, Паула вздрогнула, бросилась наутек и невольно удивилась: что она делает? И почему? Она не знала, зачем она бежит за Мариной и Самуэлем, бесцельно и без всяческих намерений, просто гонится за ними.

Они добрались до здания школы, Самуэль продолжал фотографировать Марину, и молодые люди немного замедлили шаг. Паула тоже замедлилась, в основном потому, что не хотела привлекать внимания или вызывать подозрения, что она изображает из себя любовного шпиона в «Лас-Энсинас». Спортзал пустовал. Парочка как раз туда и направилась, но Паула боялась, что ее засекут, поэтому развернулась, прокралась за угол и приникла к стеклянной части стены, чтобы посмотреть, для чего они сюда пришли. Они собирались впервые поцеловаться? Если она права, она не хотела ничего видеть, но с другой стороны – жаждала этого зрелища.