Сюжет книги. О чём она хотела ещё подумать?
Брат Алексея. Возможно, младший. Да. Младше на три года – не нужна сильно большая возрастная разница. Был студентом. Учился на программиста. Шёл на красный диплом.
«Школу тоже закончил с золотой медалью. Спортсмен, и занимался единоборствами. Какими? Рукопашный бой, каратэ, дзюдо? Пусть пока будет всеми. Участвовал в соревнованиях в школе и в университете».
Верно. Подающий надежды сын, у которого в кармане было великолепное будущее, блестящие перспективы – и всё это рухнуло в одночасье. Даниила (пусть его будут звать так) сбивает машина, нарушившая правила и поехавшая на красный свет. Он превращается в парализованный «овощ». Страшная трагедия для всей семьи Лёхи. Для него самого это вдвойне тяжело: младший был любимым сыном родителей, гордостью семьи – в отличие от него, самого обычного парня, работника автосервиса. Алексей понимал это, но, хоть его это и задевало, он всё равно любил своего брата и у них были хорошие отношения. А после случившегося родители ещё больше от него отдалились.
«Возможно, он думал, что мать в душе даже жалеет, что инвалидом стал не он».
И да, это случилось уже после переезда Алёны.
«Кстати, а куда она поступила? На психологический факультет?» Ксюша задумалась. Ну нет – психолог с тараканами в голове, сам переживший душевную травму – это слишком банально. Пусть будет… исторический.
«Значит, увлекалась историей. Надо будет и про это не забыть написать».
А ещё прямо сейчас – записать всё, что пришло в голову.
Сделав это на текстовой программе телефона, Ксюша посмотрела на часы. Да. Однако они опаздывают больше, чем на час.
Но и после того, как она съела салат, стейк из горбуши (который она всё-таки, злясь на них и от нечего делать, решила заказать) и выпила кофе, они не появились.
Скучно.
Она уже начала подумывать, что её тут просто оставили, и собиралась уйти, но тут на телефон снова пришло сообщение, что через полчаса они уже «гарантированно будут на месте». Пришлось сидеть дальше.
Чтобы чем-нибудь себя занять, она порылась в сумке, нашла в ней сложённые пополам чистые листы бумаги, оставшиеся с посещения книжного магазина; ручку и начала изображать наверху первого листа какие-то чёрточки. Но и это бессмысленное рисование ей быстро наскучило.
Нет, это уже непорядочно. Да что там непорядочно – это уже свинство какое-то. Разве можно, рассчитывая на переход автора к ним, заставлять данного автора ждать их два часа??? Не проще ли тогда им отменить все, если у них так не получается? А если бы у неё не было столько свободного времени? Ах да, они же, небось, предполагают, что у писателей его всегда в избытке, они же, по сути, дома сидят. Вот сотрудники издательства – другое дело. Важные дельцы и вершители судеб несчастных, зависимых от них литературных рабов, которым они соизволили дать все перспективы! Конечно, и потому они привыкли, что их должны ждать, сколько они скажут.
Хотя…
Неожиданно злость и желание отвлечься придали ей сил и подсказали нужные мысли. Ксюша начала яростно строчить по бумаге. Теперь она как никогда лучше знала про самую страшную сцену в своей книге. И она должна была написать о ней именно сейчас.
Они просто всех, грубо говоря, «имеют». Сотрудники эти. Ну, точно же! Она подозревала, что в случае с маньяком могло быть что-то в этом роде, но теперь она знала это точно.
Мысли приходили и приходили ей в голову с такой скоростью, что она едва успевала всё это записывать. С горящими от возбуждения и интереса глазами она всё продолжала и продолжала записывать всё, что ей только что открылось.
«Ох, это достаточно ужасно…»
Её бросило в жар, затрясло, а на глазах даже выступили слёзы от осознания информации, проходящей через неё по миллионным нейронным сетям – от головного мозга, через множественные цепочки команд по нервам и мышцам правой руки – до ручки и бумажного листа.
Рука начала болеть, когда Ксюша исписывала уже третий лист и продолжала, несмотря ни на что, транслировать на бумагу пришедшие в голову страшные образы.
Мельком на фоне этого она осознавала, что написанное потом придётся переводить в печатный вариант. Но всё произошло так неожиданно, и под рукой в этот момент у неё отказались именно листы. А она сомневалась, что даже через пять секунд, которые бы ей понадобились для того, чтобы найти телефон в сумке, куда она недавно его убрала, и открыть в нём программу, она бы сохранила нужный настой и написала всё слово в слово именно так, как пришло ей на ум именно сразу.
В общем, Ксюша предпочла наиболее близкое к ней в это время средство для записи.
* * *
Она всё ещё дописывала, когда в ресторан вошли двое мужчин в костюмах. Один из них был полный, лысый, с маленькими, заплывшими глазками и не слишком высокий; на вид ему можно было дать лет пятьдесят. Второй же, черноволосый, повыше, вряд ли успел справить тридцатилетие, и был очень худ: пиджак и брюки местами просто висели на нём, щёки впадали, маленький заострённый подбородок тянулся вперёд, а глаза были слегка навыкате. В руках этот тщедушный паренёк длинными и тонкими пальцами сжимал чёрный портфель шефа.
Пока они топтались рядом с метрдотелем, Ксюша поспешно дописала последнее предложение и судорожно начала искать в сумке телефон. И конечно, как назло, она не могла сразу его найти.
В это время те двое уже направились к ней. Складывая листы и убирая в задний карман джинсов, она уже со своего места заметила, как лысый расплылся в приторной улыбке. «Чёрт!»
Ответив ему не менее сладкой и обворожительной улыбкой (хотя Ксюша подозревала, что она получилась скорее издевательской), она наконец достала телефон и начала искать на нём диктофон. От волнения её руки вспотели и дрожали, а мысли путались, поэтому поиски удлинились.
– Ксения Геннадьевна, рад видеть вас! – высоким тенором проворковал Гребнёв. – Я знаю, очень сильно виноват перед вами, что заставил вас так долго ждать.
– Вы опоздали всего лишь на два часа, что уж там, – попыталась пошутить Ксюша, быстро погасив экран телефона, но в её голосе всё равно прозвучали язвительные нотки. Чёрт, она же хотела попытаться сдержаться?! Хотя бы поначалу.
– Знаю, Ксюшенька, знаю, – застрекотал Евгений Васильевич. – Безумно виноват перед вами, виноват. Случилась весьма форс-мажорная ситуация. Да-да. Он сел напротив неё, махнув своему худому молодому помощнику, чтобы тоже садился. – Мы попали в ДТП недалеко от Бугров. Пока ждали приезд местной ГИБДД – водитель другой машины повредил руку, оказывается… Пока решали, кто прав, кто виноват, про возмещение ущерба – да этот дурак сам вылетел наперерез и при этом ещё не признавал вины и упорно строил из себя пострадавшую сторону! Там его ещё в больничку отвозили… Да вам это неинтересно, – он махнул рукой. – Поймите, Ксения Геннадьевна, мы спешили, как могли, но с учетом всех обстоятельств…
«Ну да, и ещё небось договаривались о размере взятки инспектору и компенсации пострадавшему, чтобы выскочить из этой заварушки без лишних проблем», – устало подумала Ксюша, в то время как ей удалось наконец включить диктофон, сделав вид, что отвечает на сообщение.
Гребнёв наклонился вперёд.
– Извините ещё раз и большое спасибо, что нас дождались. Надеюсь, вы нашли, чем занять себя в наше отсутствие?
Ксюша саркастично улыбнулась левым углом рта и кивнула. – Вижу, еду вы заказывали. Это хорошо. Рад, безумно рад вас угостить… Кстати, разрешите вам представить моего секретаря, Анатолия.
Парень с выпученными глазами сделал подобие улыбки.
– Ну что, Ксения Геннадьевна. Раз уж мы во всем разобрались, то, я думаю, начнём?
И он приступил к подробному рассказу про их издательство. О том, как там замечательно. Какие перспективы ждут её, если она согласится с ними сотрудничать. Каких авторов они уже раскрутили. И, главное, чем их возможности выгоднее и обширнее тех, что «предоставляет Георгий Андреевич». Он даже попросил Толика (так его мысленно назвала Ксюша) достать из портфеля наглядные иллюстрации к его разглагольствованиям в виде документов, схем, рекламных буклетов и озвучил цифры гонораров, которые она будет получать у них. Немного позже, когда им принесли еду, ей тоже доставили пирожное со второй чашкой кофе, хотя она этого ничего не заказывала.
«Ах, будет так неудобно, если вы будете без ничего сидеть и смотреть, как мы едим. Ксюшенька, я так не могу!»
Ксюша понимала, что её надежда по-быстрому поговорить с ними и уйти исчезает, как куски мяса с тарелки Евгения Васильевича, которые он поедал сейчас напротив неё с таким аппетитом, что даже чавкал.
Она тоскливо поковыряла своё пирожное. Оно было слишком сладким, с большим количеством шоколада – то, чего она как раз не любила.
Отодвинув тарелку с недоеденным десертом в сторону, Ксения посмотрела в окно – солнце уже зашло. Да, от этих индюков просто так не отделаться. Точнее, это Гребнёв на него похож. А секретарь его… Ксюша задумалась. Логичнее всего было сказать, что он похож на глисту, но это выражение слишком распространённое и потому неинтересное. На кого ещё он может быть похож? На удава из мультика «38 попугаев», который она смотрела в детстве? Возможно, что-то есть. Но взглядом и выражением лица, она бы сказала, он больше похож на ленивца Сида из Ледникового периода, хоть тот и не такой худой. Ну ладно, будем пока учитывать лишь его голову. Кстати, и рот у него так же западает.
Ленивец Толик. Вот, он, кстати, запачкал верхнюю губу соусом от своей картошки. Интересно, если он улыбнётся, у него будет такой же весёлый и глуповатый вид?
Она улыбнулась, представив его такое выражение лица с майонезными усами, довершающими образ.
– Ксюшенька, – снова проворковал Гребнёв, вытирая жирные губы салфеткой. – Вы вправе не давать нам ответ прямо сейчас. Просто переварите всё сегодня услышанное, и…
Ксюша глубоко вздохнула, почувствовав, как весёлый настрой, появившийся у неё после мыслей о сходстве Толика с Сидом, улетучивается без следа, уступая место наползающей злости. Они что, опять?? Ну уж нет. Она пришла, чтобы окончательно покончить с ними, а не продолжать тянуть резину. Она устала от всего этого.
– Ксения Геннадьевна, – проговорил он, очевидно, заметив выражение её лица. – Если вы примите отрицательное решение, вы можете просто нам не звонить, мы вас поймём. Толик нахмурился, выкатив глаза ещё больше.
– Евгений Васильевич, – начала она, одернув рукав блузки, и, стараясь унять дрожь в голосе, подобрать правильные слова. – Спасибо, конечно, вам, за ужин и предложения, но я…
– Не спешите сразу отказываться, – быстро произнёс он. Вы ещё не…
– Я не изменяю своему мужу. Причём во всех смыслах этого слова, – холодно отрезала Ксюша неожиданно для самой себя. Наверное, сказалось раздражение, которое усилилось сейчас после того, как он снова начал юлить, ища обходные пути. Но ещё она поняла, что в таком состоянии готова сказать всё, что должна. Вот только без лишних эмоций. Как там Гоша говорит с непонятливыми подчиненными или чересчур заносчивыми авторами? Или с заклятыми партнерами вроде этих? Ксюша вспомнила, как ей самой пару раз пришлось наблюдать за такими моментами. Он говорил, с одной стороны, спокойно, но с другой – твёрдо и чётко, давая понять, что имеет в виду и чего требует от собеседника, и при этом так, что до того доходило – делать иначе лучше не стоит.
Сейчас примерно так надо попытаться и ей, иначе «ЛК» никогда от неё не отстанут. Гребнёв заморгал, но тут же взял себя в руки.
– Ксюшенька, я понимаю. Просто предлагаю вам наилучший вариант в сложившейся ситуации. Георгий Андреевич, безусловно, многое для вас сделал – как для писателя. Но дело в том, что он сейчас… Как бы вам это сказать…
– Евгений Васильевич, – Ксюша тоже подалась вперёд, стараясь решительно глядеть ему прямо в глаза. – Вы и ваше начальство просто ничего не знаете. Я понимаю. Должно быть, вы все, подумав, что мы переехали сюда, решили, что он… Как бы вам это сказать, – отзеркалила она его предложение и продолжила тем, чем он так и не успел его закончить: – На грани разорения. Но, Евгений Васильевич, – она подалась ещё ближе и прошептала тихо, но отчётливо и внятно: – Это не так! Она покачала головой, не отрывая от него взгляда.
– Нет, он не задурил мне голову, убеждая в том, что всё якобы хорошо, – сказала Ксюша, заметив, как Гребнёв уже открыл рот. Она слегка отстранилась. – Я знаю про все его планы, и поверьте – в них нет места никакому кризису. Так можете и передать своему начальству. А ещё мой вам совет – хотя, может, я и не вправе давать вам их, ведь я всего лишь простой писатель, а вы – важные деловые сотрудники. Но всё-таки: научитесь ценить людей. Не все они настолько плохие, как вам кажется. И не все корыстные, даже если писатели. Она иронично ухмыльнулась.
Толик ещё больше выпучил глаза и чуть не уронил портфель своего начальника, но Ксюша почти не обратила на это внимания.
– Вы, Евгений Васильевич, вы и ваше большое начальство, решили, что я тут же, с лёгкостью побегу к вам за большими деньгами, особенно если начну понимать, что от моего издателя, по совместительству моего мужа, мне больше ничего не светит. Но, Евгений Васильевич, вы ошиблись. Вы все. Я никогда бы не ушла от него! Даже если бы всё надуманное вами являлось правдой.
Ксюша встала со стула и теперь глядела на него сверху вниз.
– И ещё есть маленькое, но важное замечание: до того, как мы перешли с ним с рабочих отношений на более близкие, он никогда не позволял по отношению ко мне никаких фамильярностей. А вы даже не могли определиться, как меня называть! – с запалом и нажимом на каждое слово в последнем предложении произнесла Ксюша.
Она схватила свою куртку и надела сумку на плечо.
– Надеюсь, мы всё выяснили. Мне уже давно пора. Всего вам наилучшего, – бросила она. Гребнёв продолжал сидеть, растерянно глядя на неё с полуоткрытым ртом, и не замечая, как попал локтем в тарелку секретаря.
Ксения уже двинулась в сторону выхода, но всё же не удержалась, и, обернувшись, сказала:
– Анатолий, у вас соус остался над верхней губой, – она показала ему на себе. – Вытрите, пожалуйста… а то вам так совсем не идёт, – кивнула Ксюша в знак подтверждения своих слов, и, заметив, что паренёк, приняв ещё более ошарашенный вид и выпятив вперёд губы (и наконец-то принявший комичный вид Сида!), потянулся за салфеткой, повернулась и пошла к двери.
Уже попрощавшись с метрдотелем, выйдя и прошагав один лестничный пролёт, она вспомнила, что всё ещё сжимает телефон с включённой на нем записью голоса. Испытывая злорадное удовлетворение, Ксюша выключила его. Теперь, если что, им нечего будет против неё предъявить.
Глава 7
Всё ещё испытывая негодование, Ксения вышла из стеклянных дверей здания. На улице уже стемнело. Она подняла голову вверх – небо, простилающееся над её головой, напоминало тёмно-синий бархат с причудливыми складками. Однотонный, без лишний деталей вроде звёзд и луны. Тучи и полное отсутствие ветра.
Как тихо вокруг.
Ксюша огляделась – в этом пустынном дворе она сейчас была одна. Лишь одинокие тени припаркованных автомобилей виднелись у дальнего конца ограды – в этот вечер посетителей много не наблюдалось.
Вдаль со двора уходила дорожка круглых жёлтых фонарей. Их свет, мягкий и ненавязчивый, словно хотел соответствовать пастельности этого синего неба и густой бархатной темноте с чернильными разводами веток деревьев, что выглядывали из-за железных штыков.
Наступивший вечер принес с собой сырое дыхание прохлады.
Она нетерпеливо сняла с плеча свою чёрную сумочку и порылась в ней в поисках телефона. Найдя его, нажала боковую кнопку и посмотрела на экран. Всего 20:57.
Ксюша вздохнула, убрала телефон в карман своей белой куртки и не спеша пошла по освещённой круглыми фонарями дорожке по направлению к остановке.
Несмотря на наступление темноты, час был ещё не поздний. Ей некуда было спешить – Гоша обещал приехать не раньше часа ночи, а у неё дел больше и не планировалось. Еда приготовлена ещё днем, цветы она полила. Надо будет не забыть сфотографировать великолепный цветок валотты. Это замечательное комнатное растение она купила полтора года назад и с нетерпением ждала, когда же он у неё зацветёт.
Конечно, можно сегодня ещё поработать над книгой. Если получится. Или просто подумать над тем, как Алёна будет выходить из сложившейся ситуации. Интересно, съедет ли она с этой квартиры, на адрес которой ей постоянно шлют письма угрожающего характера? И куда? К сестре или найдёт Лёху, свою первую любовь? Надо будет подумать. А если получится, и что-то записать. Вообще, она может и Гошу дождаться – ведь Ксюша и не была никогда любителем рано ложиться спать. Хм, чего не скажешь о нем – она с улыбкой вспомнила, как после одиннадцати или даже половины десятого вечера он уже начинает клевать носом. И совсем для него печально, если в это время ему приходится ещё что-то выполнять по работе. Или поздно возвращаться, как, например, сегодня.
Ксюша фыркнула и покачала головой, вспомнив то, что ей сейчас предлагали эти представители десять минут назад. Ну надо же, они могли такое подумать. Да с чего бы ей переходить к ним? Она согласилась лично встретиться с ними только ради того, чтобы понятно объяснить – им точно ничего от неё ожидать не стоит.
Завтра она расскажет ему об этом разговоре и они вместе посмеются.
Погрузившись в свои мысли, Ксюша всё шла и тут внезапно обнаружила, что тьма вокруг неё как будто бы сгустилась. Она остановилась и огляделась – точно. Дорожку, освещенную большими круглыми фонарями, она прошла. Метрах в трёх сзади от неё последний в ряду фонарь бросал свой маргариновый свет на одиноко стоящую под ним скамейку. Далее начинался более узкий и неосвещённый участок дороги длиной примерно метров двадцать. В его конце был уже различим свет неоновых фонарей перпендикулярно идущей улицы, а если свернуть там за угол и пройти ещё десять метров, окажешься на автобусной остановке.
Ксюше неожиданно стало не по себе.
Вокруг никого не было видно.
Она посмотрела налево. Там, где дорожка ограничивалась бордюром, начинался лес. Эта чёртова гостиница находилась, можно сказать, на краю города и считалась приличным местом – потому её и расположили рядом с естественной экологической системой. Летом здесь, должно быть, красиво.
Но сейчас её взору открывались лишь чёрные, голые стволы деревьев, уходящие вглубь к непроглядной тьме. В этой тьме могло таиться что угодно.
По её спине пробежал холод. На какое-то мгновение она даже вообразила, что кто-то стоит за теми вон толстыми деревьями. Наблюдает за ней. Ей показалось, или там что-то блеснуло? Чьи-то…Глаза….?
В голову тут же помимо воли начали закрадываться зловещие байки о неком существе, живущем в лесу и утаскивающем туда всех, кто случайно окажется рядом…
Ксюша икнула от накатившего ужаса. Вот глупости же лезут в голову! Нет, не надо себе надумывать. А то сейчас вообразит себе самых разных кошмаров и просто побежит с диким визгом по этой дорожке. Ну, смешно же будет. И глупо. Поэтому все, нужно не думать ни о чём и спокойно продолжить путь. Здесь никого нет. Вон, и вроде какой-то прохожий шёл по дальней улице – значит, ушёл не так далеко и она, можно сказать, тут не одна.
Эта мысль немного отогнала её страх. Всё ещё нервно подрагивая и стараясь глядеть только вперёд, Ксюша продолжила путь.
«Ну и дурная же ты. Вот придешь домой, сама же над этим смеяться будешь, как ты сама себя напугала до чёртиков. Ведь при свете ещё же ты шла тут, и всё совсем смотрелось не так страшно», – думала она, подбадривая себя.
Гнилые, оставшиеся ещё с осени листья, шуршали под ногами. Изо рта у неё выдыхался лёгкий пар.
Хотя температура воздуха не была уж низкой, от апрельской земли, ещё не согревшейся после зимних морозов, веяло холодом и сыростью.
Шуршание…
Тут она резко остановилась. Ужас, который она сейчас испытала, прокатился по всему её телу до самого горла, схватив его ледяной рукой, а на глазах даже выступили слёзы. Чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле, она, не переставая надеяться в глубине души, что ей показалось, и, видимо, хотя в этом убедить себя, медленно начала оборачиваться.
Дело в том, что она действительно услышала шуршание где-то совсем рядом.
Дрожащей рукой, нащупав в кармане ключ и сжав его так, что онемели пальцы, она наконец-то окончательно обернулась.
О нет.
Как в замедленной киносъёмке, от затопившего всё её тело дикого ужаса, она наблюдала, как из-за ближайшего ствола дерева появляется страшная чёрная фигура.
Вот появились ноги.
Руки. Руки в чёрных перчатках, неслышно перебирающие по стволу берёзы.
Голова. Без лица. Лица на ней не было видно. Вместо него – чёрное нечто с блестящими на нем глазами.
Капюшон, подобный мантии всадника Смерти.
Нечто окончательно показалось из-за дерева и остановилось, оказавшись от неё на расстоянии двух метров. Пару секунд, которые еле живой от ужаса Ксюше вечностью, оно стояло почти неподвижно и, кажется, смотрело на неё. Словно оценивая.
А она даже не могла вдохнуть. В голове её потемнело.
«Может, всё это нереально?» мелькнула в её сознании отчаянная мысль.
И тут оно вдруг резко двинулось на неё.
К Ксюше моментально вернулись силы. Закричав так громко, насколько вообще была способна, она рванула в сторону освещённой вдали улицы, но, не пробежав и пары метров, почувствовала на себе грубую хватку сзади. С отчаянным визгом дёрнувшись вперёд, что было сил, она рухнула прямо на асфальт, ударившись грудью, коленями и левым локтем так, что в голове зазвенело, и подступила тошнота. Но не успела она даже попытаться вдохнуть, как оказалась резко поднята за шиворот так, что приняла вертикальное положение. После чего нападавший так же быстро и неожиданно толкнул её в сторону леса.
Ксюша еле стояла на ногах и едва соображала от сковавшей её ледяной волны дикого, животного ужаса. Не сумев сориентироваться, она забыла про бордюр и очень больно запнулась об него, взвизгнув и снова чуть не упав, но похититель небрежно, даже не заморачиваясь, с силой дёрнул её вверх.
Из её рта вырвался звук, похожий на вой смертельно раненого животного. Слёзы, покатившиеся из глаз ещё в момент её падения с размаху на тротуар, перешли в настоящие рыдания.
Она громко всхлипнула и снова начала кричать.
Неожиданно они остановились. В тот же момент Ксюша почувствовала, как в шею ей спереди ткнулось холодное лезвие, и от ужаса едва не потеряла сознание. На какой-то момент она уже приготовилась к тупой жуткой боли, ощущению собственной горячей крови на своём горле и наступлению вечного забвения. Но тут же, боковым зрением она заметила, как чёрная голова слегка склонилась к ней, словно намекая, что всё это произойдёт, если она не перестанет кричать. И каким-то непостижимым внутренним чутьем она ясно поняла, что так и будет.
Ксюша с неимоверным трудом сделала судорожный вздох, едва не захлебнувшись собственными слезами, текущими из глаз и носа. Всё расплывалось перед глазами.
Так же неожиданно, как и остановился, напавший продолжил быстрым шагом вести её вглубь леса, толкая перед собой. Нож у её горла при этом он не отпускал.
Вскоре стало совсем темно и глухо. Только голые, облезлые стволы деревьев, подобные безмолвным памятникам, смутно различались вокруг. Ксюше казалось, что она находится в каком-то жутком ночном кошмаре, от которого вот-вот сейчас наступит пробуждение – вырвет из липкой паутины смерти и дарует блаженное чувство безопасности и облегчения от того, что на самом деле, если чего и надо бояться сейчас – так это собственной подушки.
Вот только…. Впивающийся в кожу горла безжалостный твёрдый металл. Грубая рука, державшая её за шиворот. Его тяжёлое дыхание рядом с её ухом. её ослепляющая боль в разбитых коленях, локте и рёбрах, что отдавалась в голове звоном и тошнотой. Всё это было так ярко, что не могло быть нереальным и не давало утратить чувства действительности происходящего.
Они шли куда-то через лес. От длительной быстрой ходьбы и страха у Ксюши появилась одышка. Каждый вздох ноющей болью раздирал её ушибленные рёбра, а лёгкие, казалось, горели огнём. Сердце колотилось как безумное. Она отчаянно пыталась подавить рвущийся наружу кашель, боясь, что это рассердит его, но у неё всё равно в итоге не получалось – она задыхалась при этом. Она старалась кашлять еле слышно – так, что из её горла выходили лишь тоненькие хрипы, сопровождаемые судорогами. С каждым таким хрипом она боялась, что вот сейчас он остановит её и….Дальше об этом думать она не решалась, боясь, что неминуемо скользнёт в черноту. Почему-то сохранять сознание сейчас ей казалось особенно важным, и ради этого она держалась за чувство боли в ушибленных конечностях и груди, как за якорь.
Сколько они уже шли, Ксюша не знала. Слёзы беззвучно текли по её лицу, от чего и без того еле различимая чернота леса вокруг казалась ещё более расплывчатой. Ещё дважды во время пути она спотыкалась, но упасть ей не давала грубая, безжалостная, ведущая её рука. Она старалась не думать о том, куда и зачем её ведут. Но мысли жуткими образами настойчиво лезли в её сознание, одна за другой.
«Он ищет место поукромнее, чтобы никто не смог обнаружить мой труп, который там закопает».
«А перед этим убьёт…»
«Скорее всего, ещё перед этим изнасилует..»
«А может, это наёмник «ЛК»? Они сказали, в каком месте я выйду от них, чтоб схватить? Или кто-то ещё, кто хочет добраться до Гоши таким способом? Повлиять на него, похищая меня?»
«Или добраться до меня? Силой заставить что-то сделать?»
«Я никогда ему не сдамся до последнего, кем бы он ни был».
«Я не должна просто так позволить убить себя».
Неожиданно он резко толкнул её на землю лицом вперёд. Ксюша отчаянно взвизгнула от испуга и вновь полыхнувшей боли в местах недавних ушибов. Кроме того, она ударилась подбородком о какой-то камень. На мгновение боль ослепила её. В нос ударил гнилой, отвратительный запах разложения от старых листьев и чего-то ещё.
Всё произошло быстро. Не успела она оправиться после падения, как поняла, что он уже склонился над ней.
«Нет…»
Она ожидала, что вот сейчас его грубые руки начнут срывать с неё одежду ниже пояса. Но вместо этого похититель без лишних церемоний завёл ей руки за спину, а ещё через мгновение она почувствовала, как оба запястья резко стянул узел. Потом ещё. И ещё. Быстрые, точные движения.
Кажется, какая-то верёвка.
Наконец, нападавший сделал своё дело и перевернул её на спину. Своими заплывшими от слёз глазами она еле различала плотную тёмную фигуру, склонившуюся над ней на фоне чернеющих высоко вверху веток, которые виделись ей сейчас фоновыми узорами из калейдоскопа.
Маньяк достал что-то из кармана и склонился над этим. Послышался звук отреза или отрыва. Затем он быстро склонился к ней и снова и заклеил ей рот липкой плотной лентой.
Он был так близко, что Ксюша различила блеск его глаз сквозь прорези в маске. Или шапке? Или это вообще был не человек с отсутствующими другими чертами лица?
Она заметила, что, в отличие от всех его грубых и небрежных предыдущих действий, это отличалось. Оно было другим. Более тщательным, внимательным, словно у искусного мастера во время выполнения особо тонкой и сложной резьбы. Ленту он приклеивал не спеша, аккуратно, следя за плотностью её прилегания. Удивительно мягким, хоть и уверенным, движением, он провёл по её окончанию у угла рта. Словно любящий и разумный родитель, точно знающий, что нужно его несмышленому ребёнку и с нежностью и решительностью направляющего его.
Всё это время Ксюша еле могла дышать, застыв в напряжении и ожидании. Связанные руки, на которых ей теперь приходилось лежать, заныли от боли.
Он закончил заниматься с лентой, и начал отодвигаться, но Ксюша заметила, как его жуткий блестящий взгляд на мгновение задержался на её лице. Как будто он снова оценивал её – как тогда, перед нападением.
Затем страшный тип снова поднял её и повёл, всё так же, толкая перед собой, дальше. Вскоре она заметила, что они выходят к краю леса, где начиналась проезжая часть. Она смутно различила припаркованную у обочины легковую машину. Кажется, именно к ней и держал путь похититель…
Глава 8
Она не могла определить, сколько они уже ехали.
Свернувшись в тесном пространстве так, что голова оказалась прижатой к коленям, она изо всех пыталась вдыхать то небольшое количество воздуха, что могло проникать в этот маленький, похожий на плотную запечатанную коробку, квадрат. Боролась за каждый глоток. Это было непросто – и не только из-за того, что лёгкие невыносимо ныли, а наличие липкой ленты не давало ей возможности вдыхать через рот. Здесь, помимо нехватки кислорода, было и много пыли. Она забивалась ей в нос и в глаза, вызывая чихание и слезотечение. Хотя Ксюша никогда не страдала клаустрофобией, ощущение давящих, смыкающихся стен вокруг в этом пыльном вакууме и страх удушья обостряло её чувство страха до бешеной паники, заставляя её биться и дрожать в холодном поту.
«Кто он? Чего хочет от меня?»
Он преследовал какую-то цель. Цель посложнее, чем просто изнасиловать или убить её в том лесу. Или дело в том, что он посчитал то место слишком людным, и он решил поискать для этого более глухое?
Чтобы отвлечься от этих мыслей и не представлять того, что может с ней произойти, когда похититель приедет в нужное место (если за то время она не помрет от нехватки кислорода), Ксюша стала пытаться понять по характеру движения, как и где они едут. Сначала дорога была гладкой – а значит, заасфальтированной. Она силилась уловить хоть какие-то признаки движения других машин рядом, но таковые встречались ей лишь два или три раза. Скорей всего, это было удалённое от городских автомагистралей шоссе. Хотя не исключено, что это просто глухой район.
Ксюшу заколотило. Пару раз она предпринимала попытки толкнуть крышку багажника, но сделать это ей оказалось невозможно – её руки были связаны сзади, а ногами она едва могла шевелить в такой тесноте. Стучаться в стенки она опасалась, да и не считала это оправданным – вряд ли бы ей это удалось достаточно громко, чтобы услышал кто-то снаружи. Тем более если проезжающих мимо машин было крайне мало. А вот риск того, что похититель разозлится от этого, был очень велик. И тогда…
Один раз машина останавливалась. Ксения слышала, как хлопала дверца водительского сидения и с ужасом ждала, что сейчас крышка откинется, и он подойдёт к ней. Но, судя по всему, он пошёл совершенно в другую сторону. Прошло примерно не более пяти минут, прежде чем он вернулся, и они поехали дальше.
Позже дорога стала более ухабистой. Время от времени машина подпрыгивала на ямах и кочках, и Ксюшу мотало из стороны в сторону. Пару раз она ударилась так, что в дополнение к другим ушибам получила ещё на левом плече и левой лопатке.
Руки затекали всё сильнее, и она даже начала постанывать от этой боли. Ксюша старалась выкрутить их и так, и эдак, чтобы облегчить эту боль, но получалось не очень. Но она всеми силами сдерживала накатывающие рыдания – боясь, что тогда просто окончательно задохнётся.
Хотя боль в местах ушибов несколько утихла, всё тело, находясь в неудобной скрюченной позе, начало тоже невыносимо ныть. Она боялась, что в итоге её вырвет и благодаря ленте, заклеивающей рот, это станет причиной её смерти от утопления в собственной рвоте.
Снова панический страх. Чтобы хоть как-то успокоиться, она начала покачиваться и глубоко дышать.
Ксения не знала, как долго она так продержалась и сколько предстоит ещё, но тут она поняла, что машина останавливается.
Мгновением спустя она услышала, как щёлкнул замок. Крышка откинулась.
Ксюша не успела даже разглядеть увидеть тень похитителя, как тут же была вытянута им наружу.
В лёгкие хлынул живительный поток кислорода, а тело наконец-то освободилось от сковывающей тесноты. Она жадно вдыхала свежий воздух так, что у неё закружилась голова. Но похититель, не дав ей как следует отдышаться и придти в себя, вновь повёл её куда-то вперёд. На этот раз он вёл её спокойным ровным шагом – не было той спешки, в которой он волок её до машины.
Ксюша поняла, что, скорей всего, он привёз её за город – вокруг чернел стоявший плотной стеной лес, а земля под её ботинками хлюпала, всё ещё сырая от недавно растаявшего снега. И здесь ощущался холод.
Зарядил дождь – мелкие холодные капли падали ей на лицо, освежая его.
Они снова шли через лес. Только Ксюша замечала, что этот лес был другой – более заброшенный и густой. Окажись она здесь при других обстоятельствах, всё равно сочла бы его жутким, с витающим в нем духом неизвестной опасности и смерти и стремилась бы как можно скорее покинуть это место. Однако сейчас тот, кого здесь стоило бояться, шёл позади, крепко держа её за шиворот.
Деревья здесь росли куда плотнее – два или три раза ветки даже оцарапали ей щёки. Тут и там виднелись поваленные стволы.
Но похититель, казалось, знал, куда направляется – он двигался уверенно, обходя все коряги, овраги и заросли кустарника. Так что у Ксюши имелось основание предположить, что он бывал здесь не раз.
«Если бы я могла с ним поговорить и узнать, кто он и чего хочет…»
«Может, этот лес достаточно подходит ему для…» Как в её последней книге…
Её начал сковывать ледяной холод.
«Хоть бы это было не то же самое»
Куда он её ведёт?
Холод и свежесть немного привели её в чувство – дали возможность взять себя в руки и немного поразмыслить о своих дальнейших действиях.
«Это ещё не конец»
Ей надо будет попытаться поговорить с ним, во что бы то ни стало. Убедить отпустить. Или попытаться сбежать самой. Сопротивляться.
Только бы получилось….
Она дрожала от страха и холода.
Тут земля пошла по наклону, а через мгновение Ксюша увидела, что они спускаются к небольшой горке. Когда они подошли ближе, она заметила выделанную в ней дверь.
Землянка?
Похититель отодвинул её влево и вперёд, после чего отпер замок. Дверь лязгнула с противным скрипом. После этого он повёл её внутрь, по-прежнему держа впереди. Насколько Ксюша могла понимать, они шли по узкому подвалу. Здесь было чуть теплее, чем на улице, и отдавало затхлостью. Она заметила, что его походка стала ещё более неспешной. Сейчас он шёл размеренным шагом, будто получал удовольствие от данной прогулки, как нормальные люди – от прогулки со своими любимыми. Словно он наслаждался этими моментами и хотел продлить их, смакуя.
Ксюша заметила в конце коридора ещё одну дверь – видимо, к ней они и шли.
Тут она начала замечать, что по мере приближения к ней появляется и усиливается неприятный запах. Какой-то сладковатый, тошнотворный запах.
Внезапно она вспомнила, на что он может быть похож.
«Только бы это не оказалось…»
Она резко вспотела. Сейчас она всей своей душой желала оказаться как можно дальше отсюда.
Но он неумолимо вёл её к этой страшной чёрной двери.
Вот он вставил в неё ключ. Поворот. Щелчок замка.
«Не открывай, не открывай, не надо, пожалуйста….»
Дверь распахнулась почти без скрипа.
Ксюшу тут же обдало приторным смрадом. Всё её тело словно парализовало от ужаса. В горле пересохло. Она почувствовала, как липкий пот покатился по её спине и лбу…
Её ноги стали ватными и она не могла сопротивляться, когда похититель, не обращая внимания на её состояние, затянул её внутрь и быстро начал привязывать к чему-то в стене около двери. В помещении царила темнота, и Ксюша не могла ничего увидеть. На мгновение она отважилась глянуть вперёд, но не привыкшие к темноте глаза заметили лишь дымку тумана и непонятные очертания вокруг.
Тип быстро закрепил её на чём-то, после чего закрыл дверь, через которую вошли, и всё погрузилось во тьму. Лишь ориентируясь на слух, Ксюша поняла, что он прошёл мимо неё влево. Раздался щелчок выключателя и в помещении вспыхнул свет.
На мгновение она зажмурилась, потом открыла глаза.
И всё увидела.
От шока она оцепенела так, что приросла к стене, у которой стояла, не в силах пошевелить ни единой частью тела. Даже дыхание остановилось. Каждая деталь увиденного ею зрелища была словно укол сильнейшего психотропного лекарства, парализующего деятельность центральной нервной системы.
Перед ней встала жуткая картина.
Настолько жуткая, насколько она могла себе вообразить.
«Неужели это…»
Ксения всё поняла.
Она закричала так, как никогда в жизни, но крик этот вырвался лишь диким мычащим визгом сквозь клейкую ленту. Из глаз снова хлынули слёзы, а тело задергалось в судорогах от истеричных всхлипываний и рыданий от испытываемого первобытного ужаса.
Не в силах остановиться, Ксюша продолжала и продолжала визжать, захлебываясь в слезах так, что заложило нос. На мгновение она даже пожалела, что не потеряла сознание здесь и сразу после увиденного. Она удивлялась, как этого вообще не произошло. Потому что не может мозг нормального человека просто так взять и принять такую жуткую зрительную информацию.
Тусклый свет ламп слегка разогнал серый, мёртвый туман и Ксюша увидела, что это были за силуэты. У дальней стены напротив неё и той, что была от неё справа, стояли в ряд… полностью очищенные от плоти человеческие скелеты в женской одежде. Точнее, они, должно быть, неким образом крепились к стенам.
«Как бы это скелеты сами стояли? Упали бы, верно?»
От этой неуместно весёлой мысли у неё вырвался истерический то ли смех, то ли всхлип.
Она могла поклясться, что эти скелеты были настоящими.
На многих даже сохранились волосы на голове.
«Скальп?»
Ближайший к ней скелет был облачен в красное шёлковое платье. Платье было красивым, несмотря на чуть выцветшую ткань. Волос на голове не было – лишь жёлто-коричневый сухой череп.
Левая конечность была отломана прямо по плечевой кости – острый, зубообразный скол.
«А в зоне декольте платья…»
Грудина, вывернутая и оторванная от рёбер, выпирала наружу, заканчиваясь искорёженной линией отрыва.
Это её так до или после смерти?
Ксюша присмотрелась к ним.
Скелетов было пугающе много. Она не могла сосчитать точно. Может быть, больше двадцати. Или даже тридцати.
Грязно-бурые, безмолвно стоявшие, подобно статуям, нашедшие здесь своё последнее пристанище. Волосы и одежда – всё, что напоминало в них о том, что когда-то они были живыми женщинами, которые дышали, смеялись, шутили и строили планы на жизнь. Которым не суждено было сбыться.
Вдоль всей стены слева, где в самом дальнем углу сейчас, повернувшись спиной к ней, что-то делал похититель, висели различные инструменты. Прерывисто, часто дыша и чувствуя, как пот стекает с лица и шеи, она разглядывала их. Некоторые она узнавала – пилы, плоскогубцы, отвертки; топоры, молотки, ножи и ножницы различных размеров, а так же рубанок и кувалда. В правом верхнем углу она даже увидела ружьё. Но также там были и какие-то жуткие железные крючки непонятного происхождения, железные прищепки, палки.
Ниже под этим располагались деревянные столы, которые тоже сплошь были заставлены предметами. Там были склянки, бутылки и банки с непонятным содержимым, горелки, упаковки спичек, тряпки и куски непонятных тканей, скотч, моток верёвки и проволок, картонные коробки различных размеров, груда перчаток – чёрных и рабочих садовых, а под одним из столов она заметила здоровенную канистру.
На самом ближнем к похитителю столу лежали какие-то тетради. Или листы бумаги. И что-то ещё, что Ксюша не могла разобрать.
Преступник, видимо, что-то искал – слышался звук выдвигаемых ящиков и шуршание. Ксюша, затаив дыхание, наблюдала за ним.
Наконец он достал что-то из груды вещей верхнего ящика и положил это на стол. Она не видела, что он достал, так как его спина загораживал весь обзор.
Сладковатый гнилостный запах забивался в нос…
По её телу прокатилась сначала ледяная, затем обжигающая волна сковывающего ужаса от окончательного осознания всего, что с ней будет. Сейчас она поняла это, как никогда ясно.
Эти скелеты…
Вывороченные кости…
Есть ли у остальных тоже следы увечий?
Она была уверена, что да. И она не имела ни малейшего желания их разглядывать
Комната поплыла перед глазами, внезапно сделавшись ещё более душной.
Истина продолжала обрушиваться на неё лавиной.
Этот подвал – камера пыток. Похититель – маньяк. И он притащил её сюда затем, чтобы расправиться с ней так же, как с другими несчастными, останки которых она наблюдала сейчас. И спасения не будет. Причём она сомневалась, что её смерть будет быстрой и безболезненной.
Какой, должно быть, ужас испытывала каждая из этих приговорённых.
Он убьёт её и сделает ещё одним скелетом в своей коллекции…
О боже!
«Нет. Этого не должно быть. Ищи выход. Ищи». Чтобы не упасть, она сделала резкий глубокий вдох. Отвратительный трупный воздух проник в лёгкие и её едва не стошнило, но всё же это помогло – комната вновь начала обретать чёткие контуры.
Ксения начала судорожно оглядываться по сторонам, ища путь к отступлению.
Тёмно-серый, ничем не примечательный потолок. Дверь, через которую он завёл её, была заперта. Однако она заметила то, чего не увидела ранее – совсем неприметную железную чёрную дверь, находящуюся со скелетом в красном платье. Интересно, куда она ведёт? Заперта ли она?
Маньяк продолжал возиться с чем-то за одним из столов.
Стараясь не думать, что он ищет и для чего, Ксюша попробовала пошевелить руками. Покрутить ими и так, и эдак. Бесполезно. Всхлипнув, она рванула их.
Верёвки до боли впились ей в запястья, но то, к чему она была привязана, было прочным.
Она обернулась, пытаясь понять, на что зацеплена – и увидела железку в форме, похожей на дверную ручку, впаянную в стену. Ксюша охнула от ужаса – она вся была покрыта засохшей кровью. Буро-кровавый след, некогда жидкий, стекал с крючка по стене на пол.
«Это с какой же силой они рвались…»
Паника снова начала подступать удушливой холодной волной. Сотрясаясь от снова начавшихся рыданий, она принялась истерично дергать руки, снова и снова причиняя себе этим боль. Но с тем же успехом она могла бы дёргать за собой состав весом в тонну.
Тут она заметила, что маньяк идёт к ней.
Она затихла, глядя на него во все глаза.
Вскоре он стоял уже вплотную к ней. Ксюша вжалась в стену насколько могла и наклонила голову так, чтобы не видеть его. Не ощущать рядом его присутствие. Не слышать его дыхание.
Убийца нежно провёл по её подбородку рукой в шершавой перчатке. Ксюшу передернуло от отвращения.
Закончив это небольшое издевательство, маньяк начал отвязывать её, после чего снова схватил за шкирку и повёл к центру подвала.
Ксения завизжала и всеми силами стала сопротивляться, пытаясь пнуть преступника, ударить головой, стоять на месте и крутиться изо всех сил. Но всё равно оказалась в пространстве между двумя скелетами в центре комнаты, куда маньяк прижал её и снова зацепил руки к крюку в стене, который имелся и здесь.
Он отступил и снова внимательно поглядел на неё. Ксюша уже ненавидела этот взгляд – блестящий и мутный одновременно. Он так и не снял маски-шапки, скрывающей лицо. Теперь он стоял близко, и света было достаточно для того, чтобы она смогла рассмотреть его глаза. Они были светло-голубыми, словно прохладная водная гладь в летний день. Но на её дне находился убийственный, смертельный ледяной водоворот, затягивающий любого в свои объятия смерти.
Она со злостью взглянула на него в ответ.
Посмотрев на неё ещё пару секунд, он вдруг отклеил ей ленту со рта. Хотя движение не было сильно резким, она вскрикнула от неожиданности и боли. Однако дышать легче особо не стало – в трупном запахе, коим помещение уже пропиталось, кислорода было не так много.
«Потому что здесь никто ничего не услышит…»
Дрожа от плача и страха, Ксюша неотрывно следила, как он подошёл к столу и что-то оттуда взял. Он повернулся к ней, и она наконец-то разглядела, что в руках у него был цифровой фотоаппарат.
Вспышка. За ней ещё одна. И ещё.
«Он что, всех их фотографировал?»
Ксюша удивлённо смотрела на него, пока он просматривал получившиеся изображения, даже перестав плакать.
Но ненадолго. Потому что в этот момент преступник, положив фотоаппарат на стол, взял нож и пошёл к ней.
– Что ты хочешь? Кто ты такой? – закричала Ксюша, вновь давясь слезами. Маньяк не отвечал. Он молча подошёл к ней и приблизил нож к её лицу. Она в ужасе следила за блестящим серебристым лезвием.
Он осторожно провёл его гладкой поверхностью ей по щеке. Затем начал играться им с локонами её волос, свисающими по краям лица. Ему явно это нравилось. Ксюша дёрнула руками. Маньяка уже явно не заботили её попытки сбежать – скорее они его забавляли, так как он знал, что бежать ей некуда.
«Чёрта с два!»
Ей показалось, что крепление шатается. Она дернула ими ещё раз. И ещё. Да, так и есть. Интересно, знает ли он об этом?
Может, у неё есть ещё шанс…
Маньяку, видимо, надоели её беспокойные метания. Схватив левой рукой Ксюшу за спину, правой он приставил зажатый в руке нож к её горлу. Она заметила, как водянистая гладь его глаз заблестела и заискрилась, предвкушая радость от наслаждения предсмертными муками. И в этом холодном блеске безошибочно угадывалась бескомпромиссная решительность, в которой Ксюша ясно прочитала свою судьбу.
«Это конец…»
Ее бросило в жар. За одну секунду в её голове всплыло всё, что она знала о маньяках. То, что она слышала, читала и смотрела о них. И то, что она о них писала. И одно она знала точно – пощады просить у них бесполезно.
Теперь она сама стала жертвой, как иронично.
Если ничего не сделает, то сейчас она просто умрёт…
Найдут ли её труп когда-нибудь?
Как же такое известие переживёт дядя? Он, скорей всего, может не выдержать…
А Гоша?
Его лицо встало у неё перед глазами.
Или сейчас, или никогда.
Ксения рванулась вперёд, и, что было сил, укусила его руку в перчатке с ножом, вложив в это столько сил, сколько смогла. Затем, удерживая зубами хватку, она бросилась вперёд всем телом, рванув руки на себя.
Похититель вскрикнул от неожиданного сильного укуса, но она почти не слышала этого, завизжав от ослепившей её боли в запястьях – верёвки, словно острые лески, впились в её запястья, сдирая с них всю кожу. Потеряв равновесие, она рухнула влево на один из скелетов, перед этим почувствовав обжигающую боль от лезвия ножа, полоснувшего по коже на шее.
Скелет упал под её тяжестью. А она – прямо на него, в панике крутясь и барахтаясь среди развалившихся костей и тёмно-зелёной ткани его одежды. Адреналин бурной мощной волной ударил в кровь, заставляя сердце неистово биться, подскакивая за сотню ударов в минуту, насыщая тело и мозг кислородом, столь необходимым для подготовки к борьбе за выживание.
Катаясь в попытках встать – со связанными сзади руками это было не так-то просто – Ксюша зацепила собой ещё один скелет, стоявший рядом, и тот упал, омерзительно хрустнув.
Не считая рук, были и другие трудности – острые обломки костей кололи, а ноги то и дело спотыкались и скользили на них. Но в итоге ей всё же удалось встать на ноги. Тут же она, снова споткнувшись об останки и едва не упав при этом, побежала к выключателю и изловчилась щёлкнуть им, погрузив посещение во тьму.
«Тише, тише, быстрее. Чтобы не услышал он. Только бы дверь была открыта!»
Она надеялась, что правильно рассчитала путь побега. Вот и нащупывается дверь… О счастье, она не заперта!
Как можно тише и аккуратнее Ксюша открыла её и спиной вперёд быстро и бесшумно прошла вглубь.
Дверь ещё не успела захлопнуться перед ней, как отвратительный сладкий смрад ударил ей в ноздри, едва не сбив с ног.
Стараясь делать глубокие вдохи ртом, она начала поворачиваться. И тут же обо что-то ударилась.
Она посмотрела туда.
Что-то похожее на ванну с какой-то жидкостью – в темноте было непонятно. От этой жидкости поднимались зловонные пары.
Спрятаться. Она должна спрятаться. Подождать, пока он уйдёт. А потом найти выход.