Кажется, что небо становится на тон светлее, а огромные звезды уменьшаются в размере. Наверное, скоро наступит утро.
Глава 19
Демоны
Мерзкая пигалица.
Вчера она уехала раньше и отключила мобильник, а сегодня не явилась на работу!
Просто верх наглости!
Самое досадное – что главред спокоен, он не ищет её и, кажется, даже не переживает. Сказал нам, что вчера Ия сделала большой объем, и сегодня вполне может отдохнуть или потрудиться дома.
Почему-то его спокойствие бесит меня не меньше, чем её отсутствие.
А вдруг что-то случилось?
Даже не знаю, какими будут мои эмоции. Наверняка я испытаю досаду вперемешку с облегчением и сожалением.
Клубок мыслей растёт, не давая нормально работать.
Надо же, не явиться именно сегодня, когда я особенно хочу её видеть!
Пока я вынашиваю в своей голове план ликвидации, мне нужно наблюдать за ней каждую минуту. Знать, что она ест на обед, какой кофе пьёт, кто встречает её с работы и с кем она общается больше всего…
Но кого я обманываю, я давно знаю все наизусть!
Салат «Цезарь», овсяные печенья и тёплый латте – вот её меню. Вечерами её забирает парень на чёрной иномарке: какой-то менеджер, высокий и плечистый, наверняка тупой. Он такой… обычный. Слишком обычный для неё!
На работе она общается только с главредом. С коллективом ведет себя спокойно, корпоративы не любит, в скандалах и спорах не участвует. Предпочитает сдержанный стиль в одежде, любит менять серьги, не любит, когда кто-то трогает вещи на её столе. Когда задумывается – смотрит в окно, когда сердится – не может сидеть на месте, когда устаёт от людей – отпрашивается с работы раньше…
Можно продолжать бесконечно!
Я знаю о ней так много, что смогу написать книгу!
Но тогда почему в моем уме до сих пор не созрел план?
Ответ прост – мне жалко терять Ию. Она – моя настоящая любовь, моя страсть, моя похоть, моё спасение и все мои грехи!
Я так невозможно хочу обладать ею, что моё тело ломает от каждой такой мысли! Сознание затуманивается, хочется орать, бить стены, сдирать с себя кожу! Творить любую дурь, лишь бы дать этой раскалённой страсти выйти наружу и хоть ненадолго освободить меня!
Мне больно желать её!
Очень больно!
Так не может больше продолжаться!
Несчастный случай, отравление, ДТП, нападение…
Изувеченная, надломленная, потерявшая свой успех – она уже не будет вызывать во мне такого желания. Она станет обычной скучной девкой, каких тысячи в нашем городе.
Поганые мысли роятся в уме, мои демоны предлагают разные варианты расправ, и план начинает пускать первые корни в моей темной душе.
Но вдруг…
Вдруг что-то пойдёт не так?
Если я неверно рассчитаю силу угрозы? Перестараюсь, увлекусь и потеряю Ию… навсегда?
Разве можно будет это пережить? Что я почувствую тогда?
В мыслях мелькает дикая картина – я стою на кладбище.
Могильная плита завалена цветами. Под моими ботинками свежая земля, в тёмном небе кружат вороны, ветер пронизывает насквозь, ведь лето закончилось и впереди долгая осень.
Я стою, вспоминая её лицо, линии её тела, вкус её парфюма. Закрываю глаза от удовольствия, зная, что больше она никому не будет принадлежать. Теперь никто не стянет с неё строгую чёрную юбку, никто не запустит свои лапы под её блузку. Только я. Только я в своих мыслях!
В этот миг я наслаждаюсь ей как никогда!
Вечером на кладбище нет людей, и мы впервые остаёмся вдвоём.
Я – и лежащая глубоко под моими ботинками Ия.
Картина проносится перед глазами так ярко, что я невольно улыбаюсь и чувствую, как спокойно становится внутри.
Вот и нашлись ответы.
Значит, если что-то пойдёт не так – я успокоюсь.
Глава 20
Великан
Шорох.
Я открываю глаза, но не совершаю ни одного движения.
Все тело сковал взявшийся из ниоткуда страх.
Ещё один шорох.
Громкий и настойчивый, усиленный сопением и чавканьем.
Никогда прежде мне не приходилось просыпаться от страха. Это самое… Самое ужасное ощущение!
Рядом кто-то есть…
Не шевелясь, пытаюсь отыскать глазами источник звука, но не могу.
Кто-то – не выдаёт себя.
Я лежу под деревом, свернувшись в комок. Торчащий из земли древесный корень у меня под головой, планшет по-прежнему под мышкой – я не выпускала его даже во сне.
Вот как работает инстинкт самосохранения – моё тело замирает и затихает до того, как я успеваю понять, зачем.
Каждая клеточка кричит об опасности, каждая мысль настороженна и остра.
Солнце уже взошло, и на свету я вижу, как в паре метров передо мной покачиваются кусты.
Там точно кто-то есть! Совсем близко!
Но кто?!
Кусты высокие. Шорох – громкий.
Зверь! Это какой-то зверь!
Ужас хватает за горло. Я не моргаю, не дышу, только во все глаза смотрю перед собой.
Ещё шорох.
Ещё и ещё.
Этот кто-то идёт сюда!
Быстро оглядываюсь по сторонам – но спрятаться негде. Ветки деревьев так высоко, что не достать. Справа трава, слева трава! Что мне делать, если зверь нападёт?!
Куда мне бежать?
Я беззвучно втягиваю воздух ртом. Он обжигает сухое горло и холодом выкатывается обратно.
Шорох нарастает. В листве я улавливаю коричневое пятно. Затем непонятные линии тела, угадываю небольшой размер… Да кто это? Меньше медведя, больше лисы… Кто это может быть?
Мгновения растягиваются, и я, как в замедленной съемке, вижу, что коричневое пятно покидает кусты. Жуя листву, зверь выходит на свет и испуганно замирает прямо передо мной.
Неуклюжее тело вздрагивает, уши вытягиваются, ноздри раздуваются, а круглые глаза блестят на длинной морде.
Малыш, это просто малыш!
Маленький, милый лосёнок – он словно сошёл с картинки!
Смешной, испуганный, кажется, что он еле стоит на тонких дрожащих ногах и сейчас то ли упадёт, то ли убежит.
– Эй, малыш, – тут же вырывается у меня, почему-то шепотом, – иди сюда.
Я приподнимаюсь с земли очень медленно, чтобы не спугнуть удивительное создание. Каждое движение отдаётся болью – ноги затекли, спина болит, а бок. на котором я спала, замёрз так, что почти потерял чувствительность.
Лосёнок стоит, остолбенев от испуга, и смотрит на меня во все глаза.
Надо же! Я испугалась кроху, который сам только недавно появился на свет.
– Иди сюда, хороший, иди… – Продолжаю подзывать лосёнка, усевшись на колени и плавно протянув к нему ладошки.
Малыш такой красивый, что так и хочется дотронуться до его блестящей шерстки, потрогать мокрый нос…
Но стоп!
Разве детёныш лося может быть в лесу один?
Эта мысль бьет меня изнутри, как удар тока.
Где-то здесь – лосиха!
Я подскакиваю на ноги.
Лосёнок, вздрогнув, отшатывается назад.
Я быстро кручу головой по сторонам, вглядываясь в лес, но тут, как продолжение замедленного фильма, из кустов, которые минуту назад скрывали лосёнка, выходит его огромная, необъятно высокая мать.
У меня перехватывает дыхание.
Она невозможная!
Настолько огромная, что я почти физически чувствую звериную мощь в сравнении с моей беспомощностью.
Всё тело животного напряжено, крепкие передние ноги чуть согнуты, широкая морда с устрашающей горбинкой наклонена.
Я совсем не разбираюсь в животных, но у лосихи такая поза, словно… словно сейчас она побежит на меня!
Лосёнок издаёт странный звук, похожий на писк, и отходит в кусты, за мать.
Я, ошалев от страха, вжимаюсь в ствол дерева.
Лосиха ещё сильнее наклоняет голову. Ещё громче сопит.
Нет! У неё же нет рогов! Нет рогов! Она не может этого сделать!
Но лосиха, громко фыркнув, вытягивается вперёд.
Я понимаю! Я знаю и чувствую – через секунду она размажет меня по дереву своей огромной головой…
В руках только планшет.
Чёрные бусины глаз по-звериному блестят.
В этом планшете все мои труды!
Лосиха рывком срывается с места.
Я вскрикиваю не своим голосом и отшатываюсь от дерева.
Планшет всё ещё в руках, всё ещё со мной! Я не могу! Не могу!
Не глядя под ноги, я врываюсь в кусты и сжимаю планшет, словно сокровище.
Тяжелое хрипение раздаётся где-то за спиной, совсем близко.
– Бросай! – орет изнутри голос Великана. – Бросай в неё и беги, или она тебя затопчет!
Ещё несколько метров вперёд.
Боль в ногах, в спине, в голове.
Сзади, совсем рядом, слышно сопение, треск, шум.
Я бегу. Я никогда не бежала так быстро! Не хочу, не могу оглянуться, но голова сама поворачивается назад…
В полуметре от себя я вижу огромную, злобную лосиную морду.
Планшет отрывается от груди. Я чувствую, как всё тело напрягается. Руки, против моей воли, рвутся в сторону…
Только краем глаза вижу, как планшет с силой летит в морду лосихе.
Дальше я бегу вперёд ещё быстрее.
Раздаётся жалобный рёв.
Шум и треск за спиной стихает.
Что я наделала!
Деревья, кусты, кусты и деревья – всё сливается в одну серо-зеленую кляксу.
Как я могла бросить его!
Слезы застилают глаза, но я продолжаю бежать!
Все статьи, все старания, все мои расследования и наброски на будущее – там же всё! Всё!
– Ну и дура же ты, – снова раздаётся голос Великана.
Тряхнув головой, отмахиваюсь от его поучений и продолжаю нестись вперёд.
Но вдруг происходит что-то вне моего понимания и, как в плохом сне, из-под ног уходит земля…
Я не успеваю даже вскрикнуть. Цепляясь за ветки, чувствую, что под ногами ужасная, окутывающая пустота.
Ветки выскальзывают из рук.
Из-за слез я ничего не вижу. Не могу понять, что вокруг. Не успеваю ухватиться и найти опору.
Серо-зелёная клякса закручивается и с бешеной скоростью взлетает вверх.
Обхватив голову руками, я зажмуриваюсь и падаю в неизвестную глубину.
Удар.
Боком о землю.
Удар спиной.
Удар локтем, коленом, ещё раз спиной.
Ещё удар. Ещё и ещё.
Боль.
Земля возвращается, но я не понимаю, с какой стороны.
Чувствую только невыносимую боль в каждой клетке тела, холод и ползущую на меня темноту.
Глава 21
Великан
Тепло.
Уже не сплю, но лежу с закрытыми глазами.
Интересно, я проснулась или очнулась? Не понимаю.
Вокруг приглушённые звуки и домашние запахи.
Пахнет специями и костром. Слышны шаги, кухонные постукивания, скрипы двери, треск горящих дров…
Я не знаю, где нахожусь, но почему-то не чувствую страха.
Открываю глаза – жёлтый свет от лампы на потолке теплом разливается по комнате. На стене передо мной часы с кукушкой и ковёр.
Ещё остались люди, которые вешают на стены ковры? Да и часам на вид лет сто.
Поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Шея болит и с трудом поддаётся движению.
Справа от меня трещит камин, похожий на деревенскую печь, слева зашторенное окно и комод. Подоконник пустой, комод померк от времени, и украшают его только старые резные ручки.
Похоже, здесь обитает кто-то старый, такой же старый, как все вокруг.
Стены дома – деревянный сруб. Дерево темное, кажется, даже необработанное. У меня нет родственников в деревне, но если бы были, то их дома выглядели бы именно так.
Окончательно отогнав сон, начинаю вертеться. Оказывается, я спала в полусидячем положении, в кресле-качалке.
Вся одежда на мне, только обуви нет, а ноги замотаны каким-то шерстяным шарфом, видимо, для тепла.
Запахи и звуки выплывают откуда-то сзади.
Я оглядываюсь, и вижу человека – он стоит ко мне спиной у плиты на маленькой кухне. Седовласый мужчина одет в стариковские вещи: длинный свитер, гамаши, вязаные носки, на плечи накинута шаль. Наверное, лесник или какой-то отшельник. Склонившись над плитой, он подрагивает, словно от болезни Паркинсона.
Потихоньку встаю из кресла-качалки.
Все тело болит.
Поднявшись, осматриваю себя и невольно вздыхаю – руки в синяках и ссадинах, джинсы в грязных пятнах, с дырами на коленях, ладони содраны до крови.
– Здравствуйте, спасибо, что помогли мне, – стараюсь говорить громко, чтобы дедушка услышал и обернулся, но голос не хочет слушаться и скрипит.
Старик стоит у плиты, помешивая что-то шипящее.
– Добрый день, – подхожу чуть ближе, – у вас есть что-нибудь, чтобы обработать раны?
Никакой реакции.
Подхожу ещё ближе.
–Дедушка, спасибо, что спасли меня, вы не могли бы дать мне антисептик? – я кладу руку на плечо хозяина дома. – Вы меня слышите?
Но тут мужчина резко оборачивается, а я отшатываюсь от изумления.
Шаль спадает с его плеч на пол, седые волосы оказываются светло-русыми, а из уха вываливается беспроводной наушник. Передо мной стоит парень!
– Наконец-то очнулась! – радостно говорит он.
Парень ещё покачивается в такт музыке, но тут же вынимает второй наушник и протягивает мне руку для приветствия.
Улыбчивый, ясноглазый, по возрасту – мой ровесник или, возможно, чуть старше. Сложно судить о годах человека, который настолько странно одет.
– Глеб. – Парень улыбается ещё шире.
–Ия. – Я кладу руку в его ладонь, и он тихонько сжимает мои пальцы. Ладонь узкая и изящная, как у музыканта, на запястье необычный браслет из деревянных бусин разной формы.
Боль тут же пронзает руку, и я вздрагиваю.
– Ой, извини, нужно обработать ссадины. Ты здорово летела, повезло, что ничего не сломала.
Он бросает своё занятие – в чугунной сковороде шипит что–то наподобие рагу, – и быстро шагает в комнату, из которой я только что вышла.
– Не замёрзла? Здесь всегда холодно! – говорит он на ходу. – Я нёс шаль, укрыть тебя, но тут все начало подгорать, а продукты – последние, магазинов, ясное дело, нет.