Снаружи что-то происходило. Я услышала это, приблизившись к кухне, – ропот голосов, поднимающийся с улицы. Я подошла к окну и выглянула; внизу собралась стая репортеров, сражающихся за место поближе к двери. Один из них смотрел вверх, когда я выглянула. Он закричал, указывая пальцем, и ко мне повернулась дюжина голов. Уставилась на меня. Я ринулась назад, но было поздно. Они меня заметили. Вот оно что: пока я спала, кто-то, должно быть, слил прессе историю о Дуэйне. Не обращая внимания на сообщения, я открыла браузер. Найти историю оказалось несложно, потому что за ночь она разнеслась. «ПОЛИЦИЯ СПЕШИТ В ДОМ ИТАНА РИЧАРДСА ПОСЛЕ СООБЩЕНИЯ О СТРЕЛЬБЕ». Кто-то, может, сосед, сфотографировал меня, ссутулившуюся в пледе на обочине посреди ночи, пока вокруг сновали полицейские. Фотография была плохого качества, сделана с большого расстояния; не видно ничего, кроме моих волос, падающих медной завесой по обе стороны лица. Подпись назвала меня: «жена Итана, Адриенн», что было облегчением, хоть я и знала, что Адриенн это взбесило бы: спустя все это время самой интересной вещью, связанной с ней, была дурная репутация мужа.

– А теперь он мертв, – пробормотала я. В отношении этого новости были неопределенными: тот, кто сделал снимок, знал о трупе, но не кому он принадлежит, и в описании произошедшего журналист пользовался словами типа «по сообщениям». Но комментаторы под историей не осторожничали. Они были абсолютно уверены, что Адриенн Ричардс убила своего мужа, и немалую их часть, похоже, раздражало, что она не застрелилась сама. Эта сука виновата не меньше его.

Я задумалась, станет ли лучше или хуже, когда все узнают правду. Не настоящую правду, конечно, но «правдивую историю» о грязной интрижке светской львицы с деревенщиной, которая закончилась чередой выстрелов. Наверное, хуже. Адриенн была права в одном: это та еще история. Но в ее версии она стала бы жертвой. Выжившей. Героиней.

Может, и должна была. Может, настоящая Адриенн нашла бы способ понравиться людям, желающим увидеть ее страдания. Но пока ее телефон вибрировал у меня в руке и я читала все сообщения, накатывающиеся, словно лавина злобы, я подумала, что она себя обманывала. Неудивительно, что она трахалась с Дуэйном и принимала наркотики; неудивительно, что она никогда не жаловалась на отсутствие мобильной связи или WiFi в доме у озера. Должно быть, только там она могла сбежать от самой себя – или той себя, какой ее представляли люди, гротескной и жуткой, лишь отдаленно напоминающей настоящую Адриенн. Настолько омерзительной женщиной, что вы, незнакомец, не раздумывая сказали бы ей убить себя. Я невольно покачала головой. Адриенн Ричардс была самодовольной сукой, но черт, она не была чудовищем. Я наблюдала за сообщениями, возникающими на экране ее телефона, как будто за пожаром в чужом доме, только вот я не могла просто смотреть. Я была внутри пылающего здания. Это мое лицо ощущало ужасающий жар, моя кожа покрывалась волдырями.

Телефон в моей руке начал настойчиво вибрировать, и я чуть не швырнула его через всю комнату, прежде чем поняла, что он звонит: на экране высветилось имя Курта Геллера. Я тяжело опустилась на пол и нажала на экран.

– Алло?

– Адриенн, вы в порядке? – Геллер звучал раздраженным. – Я оставил вам несколько сообщений.

– Извините, – сказала я дрожащим голосом. – Я… я не видела. Кто-то сфотографировал меня вчера, когда я сидела у дома в окружении полиции, и выложил это в сеть. Мой телефон – это ужасно, что мне отправляют люди.

– А, мне жаль это слышать, – отозвался Геллер, смягчаясь. – К сожалению, это должно было случиться. Вы же помните, как это было с Итаном.

Я не имела ни малейшего долбаного представления, как это было с Итаном.

– Я пыталась это забыть, – осторожно сказала я, и Геллер издал смешок.

– Что ж, мы будем решать это так же. Я отправлю кого-нибудь за вами, он выведет вас из дома. Вы можете приехать ко мне в офис к трем? У меня был долгий разговор с другом из офиса прокурора. Нам есть что обсудить, но у меня оптимистичный прогноз.

– Ладно. Пресса…

– Не разговаривайте с ними, – отозвался Геллер. – Ни с кем не разговаривайте. Я напишу все заявления за вас после нашей встречи.

Закончив звонок, я осталась на месте, беспомощно глядя на все новые оповещения. Телефон на столе зазвонил, и я подползла на коленях к нему, услышав женский голос:

– Миссис Ричарс? Это Рэйчел Лоуренс, репортер из…

Я повесила трубку. А затем отключила телефон из розетки.

Пролистывая сообщения Адриенн, я внезапно осознала, насколько странно, что ее телефон не разрывается от звонков. У нее были сотни контактов, но не считая трех пропущенных и двух голосовых сообщений от Курта Геллера, ни один человек, имеющий прямую связь с Адриенн, не попытался ей позвонить или написать. Ее лишь затопили сообщениями незнакомцы. Под фотографией, которую я опубликовала с ее аккаунта днем ранее, появлялись десятки комментариев. У нее было больше ста новых писем, самые последние в основном от репортеров и телепродюсеров, жаждущих интервью. Полиция, похоже, ничего пока не говорила, во всех попадающихся мне историях говорилось только о неизвестном мужчине, объявленном мертвым на месте преступления, но это не продлится долго. Как бы все ни было в тот момент, поняла я, все станет только хуже. Спустя все те годы в Коппер Фолз я думала, что знаю, каково ощущать себя ненавидимой. Но это…

Сюрприз, сказал голос Адриенн у меня в голове. Ты бы видела сейчас свое лицо.

Машина от Курта Геллера прибыла без пятнадцати три, пристроившись вдоль тротуара, пока журналисты рассыпались по местам. Я была готова, искупалась и оделась, добавив еще широкополую шляпу и большие солнцезащитные очки, найденные в шкафу Адриенн. Те же самые, в которых их с Итаном фотографировали несколько лет назад, когда они выходили из дома на пике финансового скандала – я знала это, потому что всего за час до этого нашла снимок в интернете. Костюм поверх костюма: я, переодетая в Адриенн Ричардс, переодетую в безликого человека. Я выглядела смешно, но опять же, она тоже. Ни одной из нас не шли шляпы, а мне, наверное, придется носить эту неделями. Эту конкретную шляпу, каждый раз выходя из дома, пока прессе не расхочется дежурить у меня на пороге.

На том старом фото Адриенн с Итаном частично загораживал от камеры огромный широкоплечий мужчина с темно-коричневой кожей и короткими волосами. Выглядывая из окна, я увидела того же мужчину, теперь с немного поседевшими висками и расширившейся талией, выбравшегося из-за руля машины. Он с легкостью протолкался сквозь толпу к двери. Мой телефон снова зазвонил. Я ответила, все еще глядя вниз. Он стоял на пороге, поднеся телефон к уху и подняв взгляд на меня. Его губы сформировали слова, донесшиеся из микрофона.

– Миссис Ричардс? Это Бенни. Ваш водитель.

– Я готова.

– Спускайтесь, я провожу вас до машины.

Я осторожно спустилась по лестнице, держась за перила и неестественно ступая на каблуках Адриенн. Я гордилась, что подумала наперед, примерив все пары туфлей, чтобы найти ту, которая лучше всего сидела, но забыла, что мне придется в них ходить. Было сложно не шататься. Снаружи я облокотилась на Бенни так сильно, насколько осмелилась, качая головой, когда репортеры ринулись со всех сторон, выкрикивая вопросы и тыча диктофонами мне в лицо. Вокруг меня защелкали объективы камер. Я держала голову опущенной, смотрела под ноги и ощущала, как сердцебиение подступает к горлу, пока мы спускались и шли по тротуару. Я увидела перед собой дверцу машины и не раздумывая потянулась к ручке.

– Мэм?

Я повернулась: Бенни стоял слева от меня, открыв мне дверь. На его лице было странное выражение.

– Ой. Точно. Спасибо, – сказала я, и он моргнул, нахмурив брови, словно я сказала что-то не то, потому что так и было. Конечно, Адриенн бы его не благодарила. Я слышала ее удивленный голос в голове прямо в тот момент: С каких это пор ты благодаришь людей за то, что они делают свою работу? Для этого существуют деньги. Но неловкий момент был лишь моментом, и Бенни отошел в сторону. Я практически нырнула мимо него на заднее сиденье, подтягивая свои пульсирующие ноги. Дверь захлопнулась. Я снова была в безопасности, невидимая за тонированными окнами. Спереди открылась водительская дверца, а затем снова закрылась.

– Эй, – сказал Бенни. Я поймала его взгляд в зеркале заднего вида. Он все еще хмурился. – Вы меня не помните, не так ли?

У меня внутри все оборвалось. Я задумалась, что сказала Адриенн этому мужчине при последней встрече; я даже представить не могла, но думала, что это, вероятно, было что-то ужасное. Но Адриенн не задумалась бы. Адриенн было бы все равно. Я пожала плечами и отвела взгляд.

– Полагаю, нет. А должна?

Я чувствовала, что Бенни смотрел на меня еще несколько секунд. Потом он пожал плечами и завел машину.

– Полагаю, нет, – сказал он. – Полагаю, помнить это не ваша работа.

Поездка до офиса Курта Геллера в центре города заняла двадцать минут, сопровождаясь еще одним неловким моментом на тротуаре, когда Бенни открыл мне дверь и протянул руку, чтобы помочь мне выйти из машины. На этот раз я сдержала желание поблагодарить его. Я задумалась, не сможет ли Геллер попросить отвезти меня домой кого-то другого, но потом решила, что это еще хуже; Адриенн могла и тому человеку насолить. Может, еще больше, чем Бенни. У меня снова заболели ноги, пока я цокала мимо дверей в лобби. Кто-то позвал Адриенн, и я повернулась к машущей мне стройной женщине в костюме с юбкой.

– Я Анна, ассистент мистера Геллера, – сказала она. – Он послал меня встретить вас.

– Мы уже встречались? – осторожно спросила я, все еще нервничая после встречи с Бенни, но она лишь вежливо улыбнулась.

– Я так не думаю. Я здесь еще не работала, когда ваш муж… – Она спохватилась и умолкла на середине предложения, сочувственно глядя на меня. – Простите, мне так жаль. Вам, должно быть, очень тяжело.

– Спасибо, – сказала я.

– Пройдемте за мной, – ответила Анна и позвала меня к лифтам. Мы долго ехали вверх молча. Когда двери разъехались, я снова пошла за ней. Мимо секретарши, взглянувшей на меня с узнаванием – я кивнула ей, она кивнула в ответ – и в кабинет, где у стола меня ждал Курт Геллер, пожавший мне руку. Я видела и его фотографии, но все равно его вид меня поразил. В Коппер Фолз люди были молодыми, среднего возраста или старыми, и это всегда легко было различить; каждый болезненный год был вырезан на лицах, как шрам от когтей. Геллер был словно с другой планеты; он мог быть либо рано поседевшим тридцатипятилетним, либо хорошо сохранившимся шестидесятилетним мужчиной, с вневременной красотой, которой я ни разу не видела в реальной жизни. Он кивнул Анне, и она вышла, закрыв за собой дверь.

– Присаживайтесь, – сказал он, и я рухнула в ближайшее кресло. Я сняла шляпу и очки, все еще боясь, может, даже ожидая, что Геллер укажет на меня пальцем и завоет, как долговязый парень в конце «Вторжения похитителей тел». Он указал, но на пустое кресло рядом со мной.

– Можете положить свои вещи туда, – сказал он. Его улыбка осталась на месте, но смягчилась. – Я рад вас видеть, Адриенн, хоть мне ужасно жаль, что при таких обстоятельствах. Я ценил отношения с вашим мужем и намерен заниматься вашим делом лично. – Он сжал губы. – Насколько я понимаю, Итана… нашли?

– Они сказали, что пока не уверены, – ответила я. – Но Дуэйн… вломившийся ко мне человек, которого я застрелила… сказал…

– Я понимаю. Мне ужасно жаль. Нам, конечно, нужно будет все это обсудить, но давайте сначала разберемся с деловыми вопросами. Мой гонорар за досудебную работу увеличился со времен дела вашего мужа…

– Сумма не имеет значения, – сказала я, слыша голос Адриенн. Она говорила эти слова мне столько раз, всегда с шокирующей беззаботностью, что они показались мне чужеродными. Но Геллер просто кивнул. Он нацарапал цифру на клочке бумаги и пододвинул его ко мне через стол. Я посчитала нули, сохраняя бесстрастное выражение лица. Притвояясь совсем не шокированной тем, что услуги мужчины передо мной стоили как дом с тремя спальнями.

– Хотите, чтобы я сейчас выписала чек? – спросила я.

– Не нужно, – махнул он рукой. – Нам надо со многим разобраться. Расскажите все, что произошло прошлой ночью.

Я так и сделала. То есть рассказала ему историю. Не правдивую, но хорошую. Сказку, в которой красивая принцесса просыпается одна в замке посреди ночи и видит приставленный к горлу кончик ножа злодея. Только с современной модификацией, способной удовлетворить толпу: в этой истории принц исчез, а принцессе пришлось спасаться самой с помощью быстрого мышления и точно пущенной пули.

Он сказал, что Итан мертв.

Он сказал, что ему нужны деньги.

Он не знал, что мы храним пистолет в сейфе.

Я рассказала историю. Рассказала хорошо. Я рассказала ее так хорошо, что даже сама себе поверила, а почему бы и нет? Эта игра всегда нравилась мне больше всех, именно она занимала меня на целые часы в те пыльные летние дни на свалке. Я всегда умела убеждать себя, что являюсь кем-то другим и нахожусь в другом месте, и я всегда любила делать это в одиночку. Другие люди всегда все портили, пробивали дыры в фантазии, пока она не разваливалась. Другие всегда хотели рассказать тебе, почему ваша история неправильная, лживая и глупая, что ты себя обманываешь и никакое притворство не изменит, кем и чем ты являешься. Принцесса? Героиня? Жили долго и счастливо? Мечтай. Может, после пластических операций на миллион долларов.

Курт Геллер слушал, периодически что-то записывая, но в основном просто кивая. Когда я закончила, он постучал ручкой по бумаге с записями.

– Когда вы купили пистолет? – спросил он.

Я нахмурилась, ощущая вспышку презрения к этому дорогому мужчине, делающему дыры в моей истории. Задающему вопросы, на которые я не знаю ответа.

– Не могу вспомнить, – сказала я. – Мы владели им законно. Именно это важно, не так ли?

– И когда вы выстрелили, где он стоял? Относительно вас.

– В нескольких футах от меня. Между мной и дверью.

– Преграждал вам дорогу. Понятно, – кивнул Геллер. – И вы выстрелили ему в грудь?

Я закрыла глаза, увидев перед собой, как Дуэйн шагнул вперед. Дыру у него на рубашке, окрашивающуюся по краям красным.

– Да.

– Хорошо, – снова кивнул он, а затем заглянул в свои записи. – До этого вы были дома в одиночестве почти два дня, верно? Вы не задумывались, где Итан и почему он не позвонил?

– В этом нет ничего необычного. Точнее, не было. Он часто уезжал. Иногда, особенно если это короткая поездка, он не утруждался со мной связываться. – Я поколебалась. – А иногда я сама не хотела, чтобы он звонил или писал.

Постукивание ручки Геллера по бумаге прекратилось. Он вскинул брови. Я позволила молчанию затянуться на несколько лишних мгновений. Было логично, если казалось, что мне неловко рассказывать дальше, но мне не нужно было изображать нерешительность. Я не хотела это говорить. Потому что чтобы это озвучить, мне нужно было думать о них вместе. Я поморщилась.

Геллер подался вперед и улыбка исчезла.

– Адриенн, я скажу вам то, что говорю всем своим клиентам. Не лгите мне. Когда вы лжете своему адвокату, вы делаете меня самым глупым человеком в комнате. Это плохо, когда нас двое. Еще хуже, если дело дойдет до суда. Что бы там ни было…

– Вы знаете, что у меня были отношения на стороне, – ляпнула я и адвокат откинулся в своем кресле.

– Продолжайте.

– У меня был роман с Дуэйном Кливсом. Он был рабочим в доме у озера, куда мы ездили летом. Я была несчастна, заскучала и действовала импульсивно, я просто… я даже не знаю. – Я думала, Геллер отругает меня за то, что так долго утаивала это, но он просто кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – И к вам вчера наведалась полиция штата Мэн, верно? Потому что Дуэйна Кливса уже разыскивали для допроса касательно убийства его жены?

– Так сказал детектив. Иэн Берд.

Геллер выдохнул, разжав губы.

– Ладно. Послушайте, Адриенн, ситуация следующая. – Он откинулся в кресле со странным выражением лица, и я ощутила затянувшийся в животе узел. Собралась с силами. Сейчас он укажет на меня и закричит: «Ситуация следующая. ВЫ НЕ АДРИЕНН».

Вместо этого он слегка пожал плечами и сказал:

– Я не переживаю.

Я моргнула:

– Вы… не переживаете.

– Дуэйн Кливс убил двух человек, включая вашего мужа. Он приехал на машине Итана в город, вломился в ваш дом с украденным ключом, угрожал вам оружием и пытался вас ограбить. Это очевидно была самозащита. Поэтому если баллистика подтвердит историю и если верить моим источникам в участке, так и есть, то я не переживаю. Окружной прокурор будет переизбираться в следующем месяце, и руководство уже подостыло к ней после проверки, которую она устроила летом. Последнее, что ей нужно, это ворошить осиное гнездо, втягивая полицию в еще одно громкое проигрышное дело.

– Я не понимаю, – сказала я, потому что это правда, но Геллер пожал плечами.

– Я не хочу показаться бестактным. Но вы должны понимать, что как подзащитной вам будет легко вызвать сочувствие. Вы красивая женщина, только что потерявшая мужа, которой хватило смелости застрелить убийцу, вломившегося в ее дом посреди ночи.

– А как же измена?

– Снова не хочу показаться бестактным… но сейчас эра женской свободы и движения против абьюза, Адриенн. Если кто-то попытается использовать это против вас, мы его размажем.

Я со всей силы сжала подлокотники кресла. Геллер сочувственно смотрел на меня.

– Это все сложно осознать, – сказал он. – Принести вам салфетку?

Я просто кивнула.

Но я не сдерживала слезы. Я пыталась не рассмеяться.

Геллер пересек комнату и достал пачку бумажных салфеток с полки, а затем протянул их мне.

– Соболезную вашей утрате, – сказал он. – И мне жаль за все, что вы пережили. Я знаю, это был непростой разговор, и я ценю вашу честность. Редко клиент с такой готовностью идет навстречу.

– Спасибо, – сказала я, беря салфетку. Я поднесла ее к лицу, а затем поняла, что Геллер все еще стоял надо мной, разглядывая меня.

– Мне очень интересно, – сказал он мягко, – почему я так уверен, что вы от меня что-то скрываете.

Мир сузился до одной точки. Кровь загудела в ушах, от чего они словно загорелись, когда я взглянула на Геллера круглыми глазами, открыв рот. Салфетка выскользнула из моей руки на пол. Он наклонился ее поднять, аккуратно вернув мне. Мои пальцы автоматически сжались, но, похоже, только эта часть моего тела работала. Моя челюсть все еще болталась, а ноги полностью онемели. Геллер просто вернулся за стол, усаживаясь обратно в кресло. Его лицо, мгновение назад казавшееся таким красивым, теперь было ужасающим, как маска, из-за которой за мной наблюдал Курт Геллер. Видел меня. Видел все. Только его взгляд был знакомым: такой же, как у Бенни, полицейских, даже у осторожной Анны, пока мы вынужденно болтали на улице. Я была слишком отвлечена своей ложью, слишком беспокоилась, что меня уличат, чтобы понять его значение. Теперь я не могла понять, почему я так долго этого не осознавала: люди не доверяли не мне. А Адриенн.

Каждый человек, которого знала Адриенн, от ее знакомой с велотренажеров до ее адвоката, попросту ее ненавидел.

– Как я уже сказал, я не беспокоюсь о вашем деле как таковом. И если прокурор попытается развить его, я могу попытаться отбить у нее желание дюжиной разных способов. Но я бы хотел знать правду, Адриенн.

Наконец-то мне удалось закрыть рот. Я сглотнула.

– Что ж, вы ее получили, – сказала я, и Геллер вскинул брови. Я слышала ярость в своем голосе, ярость, которая принадлежала только мне и совсем не была похожа на Адриенн. Но я не могла сбавить обороты. Не собиралась. Мне нужно было увидеть, узнать, что будет, если я неправильно сыграю свою роль. Люди всегда с готовностью говорили Адриенн, чего от нее ожидают. Что, если она изменит ожиданиям?

– Даже если бы я хотела все вам рассказать, то не смогла бы, – сказала я. – Я знаю, что Итан умер где-то на сгоревшей свалке. Я знаю, что его убил Дуэйн. Но я не знаю правды. Я не знаю причины, и никто никогда не узнает, потому что я спустила курок, не дожидаясь, пока Дуэйн объяснит мне свои мотивы или придумает оправдания. Вы хотите знать всю историю? Единственный человек, способный ее рассказать, мертв. Меня это устраивает. Если вы не выносите неопределенности, может, мне нужно найти другого адвоката.

Он моргнул. Я затаила дыхание.

Затем он улыбнулся и удивление мгновенно исчезло с его лица:

– О, в этом нет нужды. И да, не забудьте выписать чек.

Когда все закончилось, деньги перешли в руки Геллеру, и не оставалось ничего, кроме как ждать, прятаться и надеяться, я снова и снова думала о том безрассудном моменте в кабинете адвоката. О той минуте, когда я приоткрыла дверь в свою старую жизнь и позволила Лиззи выглянуть, заговорить, быть увиденной. Совершенно ненужный и опасный риск, но мне нужно было на него пойти – как минимум чтобы доказать себе правду. Потому что мне кажется, я знала еще до того, как попыталась, что никто ее не заметит. Думаю, я знала это давно, еще раньше, чем нажала на курок, может, раньше, чем Адриенн появилась в моей жизни. Я хорошо притворялась, воображала. Когда я смотрела на себя, я видела возможности. Но мне кажется, я знала, что никто другой их не заметит.

Люди видят то, что ожидают, когда думают, что знают тебя. Их представления призраком плывут перед тобой, дожидаясь твоего прибытия, а потом цепляются к тебе, темные, непрозрачные. Они строятся вокруг тебя всю жизнь, слой за слоем, пока все не начинают замечать только призрачного тебя, созданного из чужих суждений. Деревенская девка. Блудница со свалки. Привилегированная сука. А ты застреваешь посередине, оказываясь невидимым. В ловушке. Кричишь, что ты еще здесь, но твоя репутация такая громкая, что тебя никто никогда не услышит. К тому времени, как Лиззи Уэллетт взяла ружье в руки, она была костюмом, который я не могла снять, и никто никогда не будет скучать по девушке, жившей в нем. Никто даже ее не знал.

Может, мой новый костюм сядет лучше.

Может, мне удастся быть Адриенн Ричардс лучше, чем самой Адриенн Ричардс.

Я взяла ее телефон и несколько раз прикоснулась к экрану. Засомневалась. Под моим зависшим пальцем окошко спросило: «Вы уверены? Это действие необратимо». Из-за этого я снова вспомнила, как нахмурился стилист, когда я объяснила, что хочу сделать. Уверена ли я?

Нет. Я совсем не была уверена. Я ступила на неизведанную территорию. До того момента я руководствовалась вопросом, что сделала бы Адриенн, потому что важно было несмотря ни на что делать как Адриенн. Я знала это. Я знала с момента, когда нажала на курок, что я смогу уйти безнаказанной, только если не буду сбиваться с курса. Буду оставаться в роли. Если я собиралась быть Адриенн, мне нужно было принимать ее решения, не свои. И это решение не из тех, что приняла бы Адриенн. Ни за что.

Но в то же время Адриенн в последние дни была сама на себя не похожа. Она была в шоке. Пережила травмирующее событие, поэтому разве у нее не было права вести себя странно? Можно ли ее винить? Задумается ли кто-то о причинах?

– К черту, – сказала я, ткнув пальцем в экран. Окно исчезло, сменившись новым сообщением.

Ваш аккаунт удален.

Шесть месяцев спустя

Глава 28

БЕРД

Нож был в пакете, помеченном номером дела и красной защитной лентой, отмечавшей, что его не открывали с прошлого года. Упаковали, подписали, забыли. Он выглядел как обычный охотничий нож, ничем не примечательный – если не знать, как Берд, что не так давно им отрезали женщине нос.

Полицейская за столом была в опрятной униформе, но смахивала больше на библиотекаршу с ее маленьким пучком на затылке и большими глазами за маленькими круглыми очками. Она подтолкнула к Берду планшет.

– Распишитесь, и он ваш, – сказала она. – Долго же вы за ним ехали.

Берд пожал плечами:

– Как-то не бывал поблизости. Надеюсь, он не занял слишком много места на полках.

– Не проблема, – улыбнулась женщина. – Вы все? Форма о цепи обеспечения сохранности нужна?

– Нет, – ответил Берд. – Мы закрыли дело, я просто разбираюсь с хвостами. Эта штука, – он помахал ножом, – отправится прямиком в коробку.

В городе стоял прохладный апрельский день, ветреный и сероватый. Солнце время от времени выглядывало из-за туч, едва теплое и бесцветное, как плохо заваренный чай. Берд все равно поднял к нему голову. Штат Мэн все еще оттаивал после долгой, мрачной зимы, но в нескольких сотнях миль к югу от него уже чувствовалость наступление весны. Дни становились длиннее, температуры – выше, в воздухе витал запах сырой земли. «Сокс» играли первый домашний матч сезона в Фенвее. Берд мог остановиться на ранний ужин, посмотреть конец игры и вернуться домой до темноты.

Он выехал из города, отдалившись от шума бостонского часа пик. Ровно шесть месяцев назад он проехал этой дорогой, покинув дом Адриенн Ричардс и направляясь на север, оставляя ее застрелить Дуэйна Кливса, что по мгновенному решению бостонской полиции было однозначной самозащитой. Берд в то время удивился, как мало внимания это привлекло, особенно в прессе, когда в центре всего была такая несносная, жаждущая внимания, чрезвычайно телегеничная выжившая, как Адриенн Ричардс. Нельзя было отрицать, что это сочная история. Жители Коппер Фолз еще долго захлопывали двери перед надоедливыми журналистами с севера, надеющимися на комментарий о Лиззи и ее семье. Никто не заговорил, конечно. В конце концов журналисты уехали. Можно было подумать, что Адриенн будет доить свои пятнадцать минут славы до последнего, но она отклонила все приглашения на интервью и буквально ичезла из вида общественности. Таблоиды какое-то время кричали, где она была и что скрывала, но потом им наскучило и они нашли другую историю. Вопли прекратились. Жизнь продолжилась. Но не у Итана Ричардса, конечно, но никто даже не пытался делать вид, что расстроился.

Не то чтобы Берд за этим следил. После закрытия дела Лиззи Уэллетт у него хватало проблем, чтобы себя занять, он потратил месяцы на проверку зацепок после разговора с Джорджем Пулленом. Долгожитель не мог сказать, чем завтракал в то утро, но все еще предельно отчетливо помнил ранние восьмидесятые и Лори Рихтер. Лучше всего он помнил, что его приятель странно вел себя тем летом и стал еще более странным после пропажи девушки. Он смотрел в пустоту, не спал по ночам, исчезал сразу на несколько дней. Пуллен не знал что думать, сказал он; даже не был уверен, знал ли его друг Лори, которая была намного младше их и в основном держалась особняком. Но было очень странно, что когда он спросил, куда его друг все время сбегал, у парня был просто дикий взгляд – «как у напуганной лошади» выразился Пуллен, и сказал, что рыбачит в карьерном озере в Форкс. Он описал это место скрупулезно, почти с благоговением. Прозрачность воды, пятнистую расцветку камня, как можно присесть на краю и заглянуть в глубины. Такое умиротворение. Когда Пуллен спросил о рыбе, приятель странно на него посмотрел и сказал, что не знает, ни разу ничего не поймал.

Благодаря этому разговору Берд определил четыре сланцевых карьера в округе, которые на его взгляд нужно проверить.

Они нашли затопленную машину Лори Рихтер в третьем месте из списка. Ее тело, точнее то, что от него осталось, было в багажнике.

Впереди еще были месяцы работы, прежде чем Берд мог передохнуть, усложненные тем, что в отличие от Джорджа Пуллена его друга уже не было в живых, чтобы его допросить. Но обнаружение машины снова разожгло интерес к делу и в итоге Джордж Пуллен прожил достаточно долго, чтобы узнать, что его друг не был виновен, но не хотел разбивать сердце своей младшей сестре. Но его племянник – сын сестры приятеля – был долбаным убийцей. Хотя лжец из него никакой, подумал Берд с ухмылкой. Когда они задержали его, он во всем признался в считаные минуты. Он просто устал, сказал он. Все эти годы он хранил ужасный секрет, ждал и гадал, раскроет ли его кто-то. Было облегчением наконец-то рассказать правду.

Берд все еще перебирал воспоминания последних шести месяцев – Лиззи Уэллетт, Дуэйн Кливс, Адриенн Ричардс, Лори Рихтер – когда он съехал с шоссе и по указателям направился к сетевому ресторану, где с наибольшей вероятностью сможет съесть приличный бургер и сесть перед телевизором. Если бы он не думал о ней, он бы мог так и не узнать женщину у бара. Она сидела у стены через четыре стула от него, немного повернувшись в его сторону и подняв голову. Она попивала пиво и смотрела в телевизор, где «Сокс» отставали на один ран. У нее изменилась прическа – рыжевато-каштановые волосы, обрезанные до плеч – но невозможно было не узнать ее лицо. Берд потрясенно покачал головой.

Когда Адриенн Ричардс исчезла с глаз общественности, все решили, что она роскошно живет на каком-то морском курорте. Но вот она: попивает «Миллер Лайт» и смотрит бейсбол в пригородном «Чилис».

Он почти решил развернуться и уйти. Дело было не только в том, чтобы избежать неизбежной неловкости, когда она его заметит, если вообще заметит. А и в выражении ее лица: не то чтобы счастливом, но удовлетворенном. Расслабленном. Как дома. Каким бы безумным это ни казалось, Берд ощутил себя, будто вторгается в ее пространство.

Потом она посмотрела на него, ее глаза округлились, а пиво, которого она собиралась отхлебнуть, пролилось на ее рубашку.

– Черт, – прошипела она, отставив бутылку на бар и хватая салфетку. Берд подошел, подняв руки в извинении.

– Эй, – сказал он. – Простите.

Она промокнула пролитое пиво с рубашки и мимолетно взглянула ему в глаза.

– Здравствуйте, детектив Берд, – сказала она. Уголки ее рта опустились; она не была рада его видеть.

– Здравствуйте, миссис Ричардс, – ответил он, и она поспешно покачала головой, оглядываясь по сторонам. Боясь привлечь внимание.

– Не надо, – сказала она. – Теперь моя фамилия Свон.

Берд тоже огляделся; ее нервы были достаточно ощутимы, чтобы передаться ему, но другие посетители смотрели либо в телевизор, либо на свои напитки. Он все равно понизил голос.

– Вы сменили фамилию?

– Вернула девичью. У Адриенн Ричардс было… сложное прошлое, – сказала она, и он невольно рассмеялся.

– Адриенн Свон, – сказал он, испытывая имя. – Конечно, логично. Звучит неплохо. Свон. Красивые птицы[10].

– Они убивают по дюжине людей в год, – заметила она.

– Вы это придумали, – ответил Берд, но на самом деле он не был уверен и это его обеспокоило. Когда он опрашивал эту женщину шесть месяцев назад, он с легкостью считывал ее мысли; он все еще помнил момент, когда она вышла из себя, сболтнула лишнего, и он был уверен, что услышал правду. Теперь он смотрел в ее лицо и понятия не имел, шутит она или нет. Она бесстрастно взглянула на него в ответ, а затем уголки ее рта дернулись, и она пожала плечами.

– Проверьте в интернете, если не верите. – Она сделала большой глоток пива и повернулась к нему, хмурясь. – Боже, извините. Это вообще… разрешено? Нам можно разговаривать? Это странно.

– Послушайте, это вы меня извините. – Берд поморщился. – Правда. Мне не стоило подходить. Я вообще собирался уйти, но сначала даже не был уверен, что это вы. Выглядите… по-другому.

– Да, что ж, такой уж выдался год, – сказала она. – После Итана. После всего. От подобного дерьма появляются такие морщины, что никакой ботокс не поможет.

– Я не это хотел сказать. – Она просто снова пожала плечами. – В общем, извините, что напугал вас.

Серьезно. Не буду вам мешать. – Он повернулся к выходу, но до него донесся ее голос:

– Разве вы не собирались сесть?

– Я могу пойти в другое место.

– Нет, – сказала она, но заколебалась, когда он обернулся к ней. Она закусила губу, обдумывая следующий ход, затем резко кивнула на ближайший стул. – Послушайте, я приехала сюда, потому что никто меня не знает. Шансы нашей встречи… это слишком странно. Это будто, не знаю, какой-то тест. От Вселенной или типа того. Поэтому садитесь, если хотите, я куплю вам выпить. Если хотите. И если вы не при исполнении.

Берд помедлил. Даже если бы он ожидал встретить здесь Адриенн Ричардс, нет, Свон, он уж точно не ждал приглашения сесть и выпить с ней. Он был не особо добр к ней при последней встрече и не слишком об этом сожалел. Дело закрыто, но если подумать – а он иногда об этом думал – то она могла знать больше, чем признавала. Он думал, она за что-то не понесла наказания.

Но он также тогда думал, что она жутко противная. Прямо заносчивая сука. Чрезвычайно неприятная личность.

Теперь он не знал что думать.

– Ладно, спасибо. Звучит заманчиво, – сказал он и с удивлением осознал, что это правда.

Адриенн позвала бармена и смотрела на телевизор, пока Берд делал заказ.

– Я буду то же, что и она, – сказал он, изумленно наблюдая, как бармен сказал «Конечно» и поставил перед ним бутылку пива, даже не взглянув на сидящую рядом мелкую знаменитость. Ни проблеска узнавания. Он сделал глоток и взглянул на Адриенн, смотревшую на него.

– Вам кажется странным, что он меня не узнает.

– Немного, – ответил Берд, и она улыбнулась.

– Люди видят то, что ожидают увидеть. И если не знают, чего ожидать, видят то, что вы им покажете. Я не сразу это поняла. Когда все произошло, журналисты всегда за мной следили, и у меня был специальный наряд, чтобы избегать камер. Большие солнцезащитные очки, широкополая шляпа, мешковатая шерстяная накидка, знаете, как будто свитер из одеяла. «Анонимный» прикид. – Она показала пальцами кавычки. – И по какой-то причине я думала, что это сработает.

Берд посмеялся вместе с ней.

– Это было глупо, – сказала она, поднеся руку тыльной стороной к лицу и поднимая подбородок, как модель: – Ой, нет! Пожалуйста, не фотографируйте! Я знаменита! Не смотрите на меня!

– Смешно, как это работает.

– Это какой-то секретный код. Что носить, когда хочешь выглядеть на фотографиях так, будто не хочешь, чтобы тебя снимали.

– Похоже, вы все разгадали.

– Похоже на то, – сказала она. – На какое-то время. Думаю, еще через шесть месяцев не останется внимания, от которого мне нужно будет уклоняться.

– Как будто это плохо, – пошутил Берд.

– Нет, нет, – покачала головой она. – Я этого хочу. Только этого. – Она повернулась, пристально глядя на него. – Детектив Берд, как вас зовут?

– Иэн.

– Иэн. Почему вы здесь, Иэн?

– Разбирался с хвостом, – сказал он. Ему не хотелось говорить ей о ноже, все еще лежавшем в своем пакете под замком в багажнике машины. Может, она бы даже его не узнала, подумал он. Согласно полицейскому отчету, она проснулась около двух часов ночи от того, что над ней с ножом стоял Дуэйн Кливс.

– Что-то связанное…

– Да, – сказал он.

– Полагаю, вам нельзя об этом говорить.

– А вы хотите об этом поговорить?

– Нет. – Она отпила пива. – Я бы с радостью больше никогда об этом не говорила. Поздравляю, кстати.

Берд допил свое пиво.

– Спасибо. С чем?

– Лори Рихтер? Я где-то читала, что вы поймали убийцу. Это дело было… – Она покачала головой, замолкая. Ему было интересно, что она хотела сказать, откуда она вообще узнала о деле. Адриенн Ричардс не казалась поклонницей преступлений, но, может, его просто подвело воображение. Люди видят то, что ожидают увидеть, подумал он.

– О, да. Что ж, спасибо. Мне повезло.

Она странно на него взглянула:

– Думаю, дело не только в этом. Хотите еще пива?

Он посмотрел на часы, на ее лицо.

– Буду, если вы будете, – ответил он.

Разговор пошел легче, когда он рассказал о Лори Рихтер, о череде удачных прорывов, и да, ладно, о многих часах полевой работы, которые сначала привели его к ее телу, а затем к сукиному сыну, убившему ее. Он рассказал ей о признании, о том, как старик немного выпрямился, сбросив груз с плеч, наконец-то освобождаясь от ужасного секрета, который так долго хранил.

– Сорок лет, – сказала Адриенн. – Господи.

– Долгое время, чтобы хранить подобное, – кивнул Берд. – А как насчет вас? Я имею в виду, как вы справляетесь?

– По большей части все решили адвокаты. Итан был очень организованным, у него все было спланировано на случай, ну, вы знаете, если что-то случится. Когда они опознали тело, мне нужно было только подписать документы.

– Похороны были?

– Закрытая церемония, – покачала она головой. – Только я и адвокаты. Просто после случившегося казалось…

– Не нужно объяснять, – поспешно сказал Берд, но она, похоже, не услышала его.

– Было так странно, – тихо сказала она. – Пришло столько открыток с соболезнованиями, столько цветов, но все от… корпораций. Людям было грустно терять деньги Итана. Не думаю, что кого-то вообще расстроила его смерть.

Берд ничего не сказал, а она отпила, с тихим звоном опустив бутылку на бар.

– Не важно, все закончилось. Или закончится. Адвокаты сказали, что скоро все уладят.

– Ездили куда-то на праздники? – спросил Берд, надеясь сменить тему, и губы Адриенн дернулись.

– Я ездила на юг. Повидаться с матерью. Она этого не заметила. Она в лечебнице. Альцгеймер.

– Жаль это слышать. Как она?

– В порядке, – ответила она. – Но я думаю… думаю, я хочу ее перевезти. Она должна быть в месте получше. Поприятнее.

Какое-то время спустя Берд выглянул наружу и понял, что солнце уже зашло. Теперь бар заполонила толпа освободившихся с работы посетителей, а фанаты спорта давно разошлись после разочаровывающего проигрыша «Сокс», который они с Адриенн упустили. Они выпили еще по одному пиву, и еще – в какой-то момент Адриенн перешла на воду, пока Берд отбросил осторожность и заказал виски – и их стулья каким-то образом сильно сблизились, так сильно, что их колени соприкасались и он ощущал запах ее духов. Что это, что происходит, подумал Берд, а затем подумал, может, ему просто кажется. Может, вообще ничего не происходило. Может, он просто немного пьян, или не немного, потому что немного исчезало в зеркале заднего вида, пока он поворачивал за угол и выезжал на длинную полосу к в стельку, но она смотрела на него широко распахнутыми глазами и с немного приоткрытыми губами, это имело место быть, как и то, что внизу его живота было ощущение, будто воздух наэлектризован. Он поднял руку, двигавшуюся так медленно, что казалось, будто она принадлежит кому-то другому, и смотрел, как она сокращает расстояние между ними, прикасаясь к колену Адриенн. Она опустила глаза, взглянула на руку на своей ноге, подняла взгляд на него. Ее приоткрытые губы начали двигаться.

– Хочешь уйдем отсюда? – спросила она.

Что происходит, что происходит, что на хер происходит, сказал его мозг.

– Да, – сказал он. – Да, хочу.

Ее колено выскользнуло из-под его руки, когда она встала и накинула свою куртку. Он пошел за ней на улицу, но неловко остановился, осознав, что не представляет, куда ехать. Повисла тишина, прерываемая звуком проносящихся по дороге машин и тиканьем переключающегося с зеленого на красный светофора.

– К тебе? – спросил он.

– Нет, – сказала она. – Не туда. Не могу. И это все равно далеко.

– Ко мне в… машину? – рассмеялся он, и она подхватила, рассеивая напряжение между ними. Она прижалась к нему, а он обхватил ее рукой.

– Дни, когда я трахалась на заднем сиденье машины, прошли. Но смотри. – Она указала на знакомый логотип дешевого сетевого мотеля, маячащий на светящейся вывеске над их головами. Прямо по соседству, меньше чем в пятидесяти ярдах от них.

– Это судьба, – сказал он, и она прыснула.

– Шутка Вселенной.

– Недостаточно шикарно для тебя?

– Да иди ты. Пойдем. Здесь холодно.

Через десять минут Берд вставил карточку в электронный замок, пока Адриенн ожидала прямо позади него. Он собирался снова пошутить – что-то о вероятном отсутствии шампанского и икры в меню обслуживания по номерам, но, когда он повернулся впустить ее, она была совсем рядом, а затем дверь закрылась, она прижалась к нему, их губы жадно соприкоснулись, пока он пытался нащупать выключатель в темноте.

– Оставь так.

За окном висела вывеска мотеля, как овальная луна. Она отступила от него, выделяясь темным силуэтом, и стянула с себя рубашку. Он сбросил пиджак.

– Я хочу тебя видеть, – сказал он.

– Может, я не хочу, чтобы меня видели, – рассмеялась она.

Он потянулся к ней, положил руки на плечи, а затем скользнул ими по талии. Он ощущал теплый, сладкий запах ее тела под более легкими нотками ее духов или шампуня, и тянущее ощущение внизу его живота превратилось в пульсацию. Он притянул ее на кровать, провел губами по мягкой коже, спиной чувствуя шероховатость дешевого мотельного пледа. Она расстегнула его пояс, спустила штаны. Он почувствовал прикосновение ее пальцев, охнул, и больше они не разговаривали.

Когда они закончили, он потянулся включить прикроватную лампу. На этот раз она не возражала, только поудобнее устроилась под его рукой. Он посмотрел на ее макушку. Рыжеватые волосы были красивыми, но ему всегда казалось забавным, что для женщин настолько другие правила; если не нравился цвет, данный Богом, можно выбрать любой другой из коробки. Но для мужчин это не работало. Было что-то смутно подозрительное в мужчинах, красивших волосы, даже если просто в попытке скрыть седину. Что-то постыдное. Он зевнул, ощущая тепло, сонливость, но и первые намеки на головную боль, зарождающиеся в уголках глаз. Пить виски было ошибкой, но в то же время если бы он не выпил виски, он мог бы не оказаться здесь, в настолько же диком и неожиданном, насколько и приятном моменте после секса. Было действительно приятно. Последние несколько месяцев были для него продуктивными в профессиональном плане, но он был одинок. Он сходил на пару первых свиданий, заполучив одну ночь посредственного секса, ноль повторных встреч и чувство, что это, скорее всего, было его виной. Он снова зевнул. Может, он немного поспит, прежде чем отправиться дальше. Адриенн тоже зевнула.

– Это твоя вина, – сказала она. – Это заразно. Мне пора. Я не могу переночевать здесь.

– Но ты могла бы.

– Нет, – улыбнулась она. – Это плохая идея.

– Полежи хотя бы еще немного, – сказал он, крепче прижимая ее к себе. – Мне нравится с тобой лежать. Ты очень… теплая.

– Пять минут.

– Хорошо, – кивнул он. – Пять минут. – Какое-то время они молчали. Берд повернул голову, прислонившись подбородком к ее макушке.

– И чем ты теперь собираешься заниматься? – наконец спросил он.

– Ну ближайшие пять минут – ничем, – пошутила она.

– Нет, я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду. – Она вздохнула. – И я не знаю. Мне разное предлагают. Столько вариантов. Но мне ни один не нравится.

– Некоторые думают, что ты заключишь контракт на книгу.

– Это один из многих вариантов, – рассмеялась она. – Мне предлагали. Точно нет.

– Ты не хочешь прославиться?

– Господи, нет, – поморщилась Адриенн.

– Ну же, давай честно.

– Я серьезно. Наверное тебе это кажется странным. Но Адриенн Ричардс хотела быть известной. А я – не она. Она осталась в прошлом.

Берд закрыл глаза. Его дыхание начало замедляться, и он подумал, что будет не так уж плохо просто заснуть. Заснуть и проснуться в одиночестве. Его пять минут шли и хоть никто из них этого не озвучил, но они чувствовали приближающийся спад. Конец не начало чего-то. Ему нужно все закончить, но веки казались такими тяжелыми.

– Хочешь честности, – сказала Адриенн. – Хочешь услышать кое-что действительно ужасное?

– Ммм.

– Однажды я сказала мужу, что желаю его смерти.

Берд открыл глаза и перекатился на бок, чтобы взглянуть на нее. Она лежала на спине, глядя в потолок.

– Господи. Серьезно?

– Дело в том, что я до сих пор не знаю, говорила ли правду. Я так не думаю. Но потом все полетело к чертям. И теперь его нет.

– Ты думаешь, что это твоя вина.

– Это точно моя вина, – сказала она так небрежно, что Берд мог лишь молча согласиться. Не то чтобы смерть Итана Ричардса была полностью на ее совести, так не бывало. Но нельзя не признать, что все могло сложиться иначе, если бы она приняла другие решения. Если бы все это сделали. Вины хватало на всех.

– Ты скучаешь по нему? – спросил Берд, и теперь она посмотрела на него.

– Это чертовски странный вопрос.

– Да. Я не знаю, почему я…

– Нет, я рада, что ты спросил, потому что я хочу это сказать. Я хочу кому-то сказать, что да, я скучаю по мужу. Я скучаю по нему, и в то же время я знаю, что мы не смогли бы дальше жить вместе. Что-то всегда должно было случиться, может, не это, но что-то. Мы были как домашняя бомба. Понимаешь? Когда есть две вещи и по отдельности они безвредны, но если их соединить, получится ядовитая жижа, убивающая все на своем пути.

– Фу, – отозвался Берд, и она рассмеялась, качая головой.

– Да, знаю. И таким был наш брак. Но нас уже соединили. В этом и дело. Даже если бы мы расстались, мы бы не смогли… разъединиться.

– Пока смерть не разлучит вас, – сказал он.

– Ага. Именно. Мне пора.

Она откинула одеяло и села, отворачиваясь от него. Он положил руку ей на спину.

– Мне жаль.

– За что?

– За твою утрату. Что бы это для тебя ни значило.

Она повернулась к нему, наклонилась и поцеловала в губы.

– Спасибо.

Он наблюдал, как она встала, накинула лямки бюстгальтера на плечи и потянулась за спину, чтобы застегнуть его. Под ее правой грудью виднелся маленький шрам, бледнее окружающей кожи и немного сморщенный.

– Ветрянка? – Он указал на него.

– Боевое ранение, – невозмутимо ответила она.

– С прошлой жизни, – пошутил он в ответ. Может, он просто был нетрезвым и сонным, но он так никогда и не понял, что случилось следом: она моргнула, потом откинула голову и расхохоталась так, словно это самая смешная шутка на свете. Но если он что-то и усвоил в ту ночь, это что он многого не понимал в Адриенн Ричардс. Она обулась и накинула куртку на плечи. Достала резинку из кармана и завязала волосы в узел, оглянувшись напоследок.

– Ну что, в следующем месяце в этот же день? – сказал он, потому что ему казалось, что он должен был что-то сказать, но на этот раз она не рассмеялась.

– Вот это было бы что-то, – сказала она с улыбкой, говорившей: «Мы оба знаем, что этому не бывать». На мгновение она задержалась, переступив на месте, и он подумал, что она все же попросит у него номер телефона или хотя бы поцелует на прощание. Потом она пожала плечами, отвернулась и открыла дверь.

– Адриенн, – позвал он. Она остановилась, не отпуская ручку. Не поворачиваясь, но взглянув через плечо. Губы приоткрыты, щеки все еще розовые от пыла, волосы небрежно завязаны в пучок. Широко распахнутые бледно-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц. Будто он застал ее врасплох.

– Удачи. Правда.

Она кивнула.

Дверь за ней закрылась.

Глава 29

ЛИЗЗИ

Меня зовут Лиззи Уэллетт, или звали до того, как я отдала это имя. Теперь оно у другой женщины; выбито на памятнике в шести футах над ее головой на кладбище Коппер Фолз, где она похоронена в том, что показалось наиболее подходящим жене владельца похоронного бюро. Старая миссис Дорси наверняка прошерстила мой гардероб в поисках платья, как сделала для моей матери много лет назад, пробуя варианты на вес и крепость своими скрюченными от артрита пальцами, пока мой отец молча кивал, со всем соглашаясь. Она, наверное, сделала все аккуратно, хотя это не имело значения. После того, что я сотворила с лицом новой Лиззи, закрытый гроб был единственным вариантом. Но иногда мне интересно, что она выбрала. В моем гардеробе из красивого были только вещи, подаренные Адриенн. Интересно, так ли закончилось ее существование: гниением в могиле под чужим именем, в своих же обносках.

Я приехала в Коппер Фолз поздней весной, когда трава на кладбище была свежей и зеленой. На мне был наряд «Адриенн Ричардс под прикрытием», и я сидела за рулем ее нелепой машины. Было рискованно возвращаться на место преступления, как в каком-то клишированном детективе, но думаю, я всегда знала, что вернусь. Я должна была. Мне нужно было кое-что сделать, кое-что доказать. Мне нужно было показать себе, что Лиззи умерла, настолько исчезла, что она могла оставить шлейф духов прямо под носом этих глупцов и они даже не заметят. Мне нужно было приехать туда как минимум чтобы убедиться, что я никогда не смогу вернуться домой. Положить руку на памятник и провести пальцами по имени, которое никогда не напишу. Проехать мимо всех мест, где я жила, увидеть, что меня там больше нет. Посмотреть чужими глазами, как движется жизнь без меня.

Оказалось, что я была наполовину права: в тот день никто не видел Лиззи. Не в проходах продуктового, где я когда-то устроила сцену, накричав на Элизу Хиггинс. Не в местном магазине мороженого, где Мэгги все еще накладывала его, все еще хмурилась и все еще бросала недовольные взгляды на каждого, кто просил сначала попробовать разные вкусы. Не на кладбище, где я лишь быстро нашла свою могилу и сразу отвернулась. Не на почте, где я засунула открытку и конверт с деньгами в другой конверт побольше, не подписав его и не оставив обратного адреса. Я бросила его в ящик, а потом засомневалась, стоило ли это делать. Я задумалась, чего я боюсь больше: что он не поймет или наоборот.

Никто не видел Лиззи. Но я забыла, что Адриенн в этой идиотской шляпе и гигантских очках привлекала всеобщее внимание так, как мне никогда не удавалось.

Я не понимала, что она едет за мной, пока не остановилась заправить «Мерседес» на выезде из города. Я не услышала ее шаги сзади; я не поняла, что «Эй, ты» относилось ко мне. Но потом мое плечо сжала рука, и я повернулась, обнаруживая Джениифер Веллстуд, расставившую ноги, упершуюся руками в бока и смотревшую на меня с чистым презрением.