Пора подойти поближе.
Логен выступил из-за камня и прямо перед собой увидел чье-то лицо. Так близко, что можно было почувствовать чужое дыхание на щеке. Лицо было молодое, красивое, с гладкой кожей и тонко очерченным носом, карие глаза широко раскрыты. Логен ударил его лбом. Голова паренька откинулась назад, он споткнулся, дав Логену время вытащить левой рукой нож из-за пояса. Девятипалый ухватился за край неприятельского щита и рванул его вбок. Из разбитого носа паренька хлестала кровь, он с рычанием замахнулся мечом.
Логен, крякнув, всадил нож в его тело. Раз, другой, третий — молниеносные удары, такие сильные, что подбросили парня над землей. Кровь хлынула из вспоротого живота, заливая руки Логена. Раненый застонал, выронил меч, его ноги подкосились, он упал на камень и скользнул по его поверхности вниз. Логен смотрел на противника. Если перед тобой выбор — убить или умереть самому, то на самом деле никакого выбора нет. Надо смотреть правде в глаза.
Паренек сел на траве, держась руками за окровавленный живот. Он поднял голову и глянул на Логена.
— Гхх… — прохрипел он.
— Что?
Тот не ответил. Его карие глаза остекленели.
— Ну, давай! — пронзительно крикнула Ферро. — Давай сюда, сучий выкормыш!
Она пригнулась, готовая прыгнуть.
Он не понимал ее языка, но суть уловил. Его копье со свистом прочертило в воздухе дугу. Неплохой бросок. Ферро отодвинулась в сторону, и копье загрохотало по камням.
Она расхохоталась в лицо врагу, и тот ринулся вперед — здоровенный, лысый, настоящий буйвол, а не человек. Вот между ними осталось пятнадцать шагов, и Ферро уже могла разглядеть деревянную рукоятку его секиры. Двенадцать шагов — она увидела морщины на его свирепом лице, в уголках глаз, на переносице. Восемь шагов — она заметила царапины на его кожаном панцире. Пять шагов — и он высоко поднял секиру.
— А-а! — завизжал лысый воин, когда через три шага трава под его ногами внезапно подалась и он обрушился в яму, молотя руками по воздуху и выронив свое оружие. Эти ямы вырыла Ферро.
Сам виноват — надо смотреть, куда наступаешь.
Она нетерпеливо прыгнула вперед и махнула мечом, почти не глядя. Тяжелый клинок глубоко вонзился в плечо врагу, и тот завопил, завизжал, заметался, пытаясь выбраться, хватаясь за осыпающуюся землю. Но меч прорубил дыру в его макушке, и он захрипел и дернулся, осел на дно ямы. На дно могилы. Своей могилы.
Он не заслуживал такого погребения, но это ничего. Потом Ферро вытащит его и оставит гнить на склоне холма.
Новый противник оказался здоровенным громилой. Громадный, толстый — настоящий гигант, на полголовы выше Логена. У него была огромная дубина величиной с дерево, он легко крутил ею, при этом вопил и ревел как безумный, выпучив маленькие свирепые глазки на мясистом лице. Логен пригибался и уворачивался, двигаясь между камнями. Не так-то легко смотреть одновременно и под ноги, и на великана, размахивающего своей корягой. Не так-то легко. Что-нибудь непременно собьется.
Логен споткнулся. Он запнулся о сапог того кареглазого, которого прикончил минутой раньше. Где справедливость? Он восстановил равновесие как раз в тот момент, когда кулак гиганта врезался ему в зубы. Логен закачался, у него помутилось в глазах. Он сплюнул кровь, увидел летящую на него дубину и отпрыгнул назад, но недостаточно далеко. Конец громадной палицы задел его бедро и едва не свалил с ног. Истекая кровью и скривившись от боли, Логен с криком метнулся к одному из камней, выронил меч и чуть не напоролся на него, но все-таки успел подобрать клинок и резко упасть на спину, когда дубина врезалась в камень и выбила огромный осколок.
Гигант с ревом занес палицу высоко над головой. Устрашающе, ничего не скажешь, но не слишком умно. Логен сел на землю и ткнул его мечом в живот. Темный клинок вонзился в тело почти по рукоять, прошел насквозь до спины. Дубина выпала из рук верзилы и глухо ударилась о дерн за его спиной, однако последним отчаянным усилием великан сгреб Логена за рубашку и потащил к себе, скаля окровавленные зубы. Вот он занес свой огромный кулак…
Логен вытащил из сапога нож и вогнал лезвие сбоку в шею противника. На лице громилы на секунду появилось удивленное выражение, затем кровь хлынула у него изо рта и потекла по подбородку. Он отпустил рубашку Девятипалого, сделал неуверенный шаг назад, медленно развернулся, споткнулся о камень и рухнул лицом вниз. Похоже, отец Логена был прав: лишних ножей не бывает.
Ферро услышала звон тетивы, но было слишком поздно. Она почувствовала, как стрела вонзилась сзади в плечо, опустила глаза и увидела наконечник, торчащий спереди из рубашки. Рука тут же онемела. Грязная ткань пропитывалась темной кровью. Ферро зашипела и нырнула под прикрытие одного из камней.
Но у нее еще остались меч и одна здоровая рука, чтобы сражаться. Она скользнула за камень, ощущая, как шершавая поверхность царапает спину, и вслушалась. Ее ухо различило шорох травы под ногами стрелка и тихий звон, когда он вытащил меч. Теперь Ферро видела его: воин стоял к ней спиной, поглядывая вправо и влево.
Она прыгнула с мечом в руке, но противник вовремя обернулся и отразил удар. Они вместе рухнули в траву и покатились клубком. Стрелок вдруг с воплем вскочил, держась за окровавленное лицо: когда они боролись на земле, стрела, торчавшая из плеча Ферро, проткнула ему глаз.
Ее счастье.
Она ринулась вперед, и гуркский меч подсек ногу ее врага. Тот снова завопил и завалился набок, изувеченная нога бессильно болталась. Он еще пытался подняться, когда кривой клинок со свистом врезался ему в шею и наполовину перерубил ее. Ферро поползла по траве прочь от мертвого тела. Ее левая рука почти не действовала, кулак правой крепко сжимал рукоять меча.
Она искала новой схватки.
Финниус двигался зигзагом, словно танцуя, легко и быстро. В левой руке он сжимал большой квадратный щит, в правой — короткий широкий меч. Он крутил на ходу мечом, так что на лезвии вспыхивал отблеск неяркого солнца; на губах его играла улыбка, ветер трепал длинные волосы.
Логен слишком устал, чтобы совершать лишние движения, поэтому просто стоял и переводил дыхание, опустив меч Делателя к ногам.
— Что сталось с вашим колдуном? — насмешливо спрашивал Финниус. — На этот раз никаких фокусов?
— Никаких фокусов.
— Что ж, ты заставил нас поплясать, надо отдать тебе должное. Но теперь мы наконец-то дошли до дела.
— До какого дела? — Логен кивнул на труп кареглазого юноши, привалившийся к камню. — Если хочешь стать таким же, мог бы отправиться на тот свет много дней назад и избавить меня от лишней работы.
Финниус нахмурился.
— Скоро ты увидишь, северянин, что я сделан из другого теста, чем эти недоумки.
— Все мы сделаны из одного теста. Нет нужды кромсать еще одно тело, чтобы в этом убедиться. — Логен поднял голову и взвесил в руке меч Делателя. — Однако если ты так рвешься показать свои внутренности, постараюсь тебя не разочаровать.
— Ну хорошо! — Финниус ринулся вперед. — Если ты так рвешься в ад!
Он напал на противника и погнал его между камней, выставив вперед щит и делая стремительные выпады мечом. Логен неловко пятился, ему не хватало дыхания, он искал брешь в обороне Финниуса и не находил ее.
Щит ударил его в грудь, выбил воздух из легких, отбросил назад. Логен попытался увернуться, но ступил на раненую ногу, и тут короткий меч рубанул его по руке.
Логен вскрикнул, споткнувшись о камень; капли крови брызнули на траву.
— Один — ноль в мою пользу! — хохотнул Финниус, танцующим шагом отходя в сторону и размахивая клинком.
Логен наблюдал за ним и переводил дыхание. Щит был тяжелым, а улыбчивый мерзавец умело им пользовался, что давало Финниусу хорошее преимущество. Он двигался быстро, это точно. Логен так не мог — особенно сейчас, с больной ногой, раненой рукой и гудящей после удара в зубы головой. Почему же проклятый Девять Смертей не просыпается в нем сейчас, когда он так нужен? Логен сплюнул на землю. Придется биться в одиночку.
Он сделал шаг назад, преувеличенно сгорбился и тяжело запыхтел; его рука безвольно повисла, словно совсем отнялась, кровь капала с обмякших пальцев. Логен моргал и морщился. Он пятился между камней туда, где было попросторнее. Туда, где он смог бы как следует размахнуться. Финниус шел за ним, выставив перед собой щит.
— Ну как? — смеялся он, наступая. — Уже ослаб? Признаюсь, что я разочарован. Я-то надеялся…
Внезапно Логен взревел и прыгнул вперед, обеими руками подняв меч Делателя над головой. Финниус успел отскочить, но недостаточно далеко. Темный клинок отхватил угол его щита, прошел насквозь и с оглушительным лязгом врезался в один из камней, раскрошив осколки. От удара Логена швырнуло в сторону, так что он едва не выпустил меч из рук.
Финниус застонал. Кровь хлестала из пореза на его плече — меч Логена прорубил кожаные доспехи и добрался до плоти. Конец клинка порезал его не настолько, чтобы убить, но достаточно глубоко, чтобы заставить переоценить ситуацию.
— Ну как? — Теперь настал черед Логена ухмыляться.
Они шагнули вперед одновременно. Два клинка со звоном сошлись, но Логен крепче держал свой меч. Клинок вырвался из руки его противника и со свистом улетел вниз по склону. Финниус ахнул и схватился за кинжал на поясе, но не успел его вытащить, как Логен уже накинулся на него и принялся с рычанием рубить его щит, осыпая щепками и тесня оступающегося Финниуса назад. Вскоре на щит обрушился последний яростный удар, и Финниус пошатнулся от его мощи, споткнулся об угол лежачего камня и опрокинулся на спину. Логен сжал зубы и с размаху опустил меч Делателя.
Меч прорубил латы на голени Финниуса и отхватил его ступню чуть повыше лодыжки; кровь плеснула на траву. Финниус отполз назад, попытался подняться, перенеся вес на отсутствующую ступню, и вскрикнул. Культя ткнулась в землю, и он снова распластался на спине, кашляя и стеная.
— Моя нога! — взвыл он.
— Можешь о ней забыть, — прорычал Логен. Он пинком отбросил с дороги обрубок и шагнул вперед.
— Подожди! — прохрипел Финниус, отталкиваясь здоровой ногой назад, в сторону одного из стоячих камней; за ним тянулся кровавый след.
— Чего мне ждать?
— Подожди! — Финниус ухватился за камень, подтянулся и встал на уцелевшую ногу, съежившись в предчувствии удара. — Подожди!
Логен рубанул мечом по внутреннему ободу щита, обрезал ремни, державшие его на безвольной руке Финниуса, и отшвырнул в сторону. Изуродованный щит запрыгал вниз по склону. Финниус издал отчаянный вопль и вытащил кинжал, балансируя на здоровой ноге. Следующим ударом Логен пронзил его грудь. Кровь хлынула фонтаном, заливая кожаный панцирь. Глаза Финниуса выкатились, он широко раскрыл рот, но издал лишь слабое сипение. Кинжал выпал из его пальцев и без звука упал в траву. Финниус завалился набок и рухнул лицом вниз.
Вернулся в грязь.
Логен остановился, моргая и тяжело дыша. Раненая рука пылала, нога болела, дыхание было затрудненным и прерывистым.
— Я еще жив, — пробормотал он. — Еще жив…
На мгновение он закрыл глаза.
— Дерьмо! — выдохнул он.
Оставались другие. Хромая, Логен направился вверх по склону.
Стрела в плече замедляла движения. Рубашка промокла от крови; жажда, оцепенение и вялость понемногу охватывали Ферро.
Воин выскользнул из-за камня и в мгновение ока набросился на нее.
Она не могла размахнуться, чтобы действовать мечом, и отпустила рукоять. Попыталась достать кинжал, но противник перехватил ее запястье — и оказался сильнее. Он швырнул Ферро спиной об камень. Она ударилась головой и почувствовала минутную слабость. Увидела, как у него под глазом дрожит мускул, разглядела черные поры на его носу, вставшие дыбом волоски на шее.
Ферро извивалась и боролась, но враг прижал ее своим весом. Она рычала и плевалась, но теряла силы. Руки задрожали, колени подогнулись. Пальцы врага нашли и сжали ее горло. Он душил ее и бормотал что-то сквозь стиснутые зубы. Она больше не могла дышать и сопротивляться.
Глаза Ферро уже закрывались, когда чья-то ладонь появилась из-за головы душителя и обхватила его лицо. Большая, бледная, четырехпалая, покрытая засохшей кровью ладонь. Потом Ферро увидела широкое бледное предплечье и другую ладонь, крепко сжавшую голову ее противника с другой стороны. Тот задергался, но выхода не было. Мощные мускулы сокращались под кожей, бледные пальцы впивались в кожу врага, оттягивали его голову назад и вбок, сильнее и сильнее. Он уже отпустил Ферро, и она сползла вдоль камня, глотая воздух. Ее недавний противник тщетно царапал ногтями чужие руки, продолжавшие безжалостно выкручивать ему голову. Из его горла вырвался странный, протяжный, шипящий звук.
Раздался хруст.
Руки разжались, и воин рухнул на землю со свернутой шеей. Позади стоял Девятипалый. Его лицо и руки были в засохшей крови, и кровь пропитывала разодранную одежду. Бледное лицо подергивалось, прочерченное дорожками грязи и пота.
— Ты в порядке?
— Так же, как ты, — прохрипела она. — Еще кто-нибудь остался живой?
Логен оперся рукой о камень и наклонился, сплевывая кровь на траву.
— Не знаю. Может, пара человек.
Ферро прищурилась и поглядела на верхушку холма.
— Там?
— Может быть.
Она подняла из травы свой кривой клинок и захромала вверх, опираясь на меч, как на костыль. Сзади слышались тяжелые шаги Девятипалого.
Джезаль уже несколько минут слышал выкрики, вопли и лязг металла о металл. Все было смутным и отдаленным, звуки доносились как будто сквозь порывы бушующего ветра. Он не имел понятия, что происходило за пределами круга камней на вершине холма, и не был уверен, что хочет это знать. Он расхаживал взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки, а Ки сидел в повозке, глядя вниз на Байяза, молчаливый и невыносимо спокойный.
Вот тут-то Джезаль и увидел: над бровкой холма между двумя высокими камнями поднималась голова человека. За ней показались плечи, грудь. Неподалеку возник еще один. Двое убийц поднимались по склону и направлялись прямо к нему.
У одного были поросячьи глазки и тяжелая челюсть. Другой был худощавый, со спутанной копной тонких волос. Они осторожно подбирались к вершине, в круг из камней, без особенной спешки рассматривая Джезаля, ученика и повозку.
Джезаль никогда прежде не сражался с двумя воинами одновременно. Ему вообще ни разу не доводилось сражаться не на жизнь, а на смерть, но об этом он старался не думать. Это самый обычный фехтовальный поединок. Ничего нового. Он сглотнул и вытащил клинки. Металл ободряюще звякнул, выскальзывая из ножен; знакомое ощущение тяжести немного утешило Джезаля. Двое незнакомцев смотрели на него, а он глядел на них и пытался припомнить, что говорил ему Девятипалый.
«Старайся показать им, что ты слаб».
С этим, по крайней мере, затруднений не будет. Он не сомневался, что выглядит достаточно напуганным. Самое большое его достижение сейчас — то, что он не повернулся и не убежал. Джезаль медленно попятился к повозке, нервно облизывая губы, и в этом не было ни капли притворства.
«Нельзя недооценивать противника».
Он посмотрел на этих двоих. Сильные, хорошо вооруженные. Оба в панцирях из твердой кожи, с квадратными щитами. У одного короткий меч, у другого секира с тяжелым лезвием. Оружие выглядело грозно, оно явно не раз побывало в деле. Недооценить таких врагов трудно. Они разделились, обходя Джезаля с двух сторон, а он наблюдал за ними.
«Когда придет время действовать, бей без оглядки».
Тот, что был от Джезаля слева, кинулся на него. Джезаль увидел, как враг оскалил зубы, как сделал шаг назад, как неуклюже замахнулся мечом… Это оказалось до нелепости просто — отступить, чтобы удар угодил в дерн. Инстинктивно Джезаль добавил к движению укол коротким клинком, и лезвие по самый эфес погрузилось в бок нападавшего, между передней и задней пластинами панциря, как раз под нижним ребром. Джезаль не успел вырвать клинок из раны, как уже увернулся от секиры второго, одновременно полоснув длинным клинком на высоте его шеи. Он отпрыгнул и развернулся с обеими шпагами наготове в ожидании крика арбитра.
Тот, которого он проткнул, сделал пару неверных шагов, засипел и схватился за бок. Второй оставался на месте, он покачивался, выпучив поросячьи глазки, и зажимал шею рукой. Между его пальцами сочилась кровь из перерезанной глотки. Оба упали почти одновременно, рядом, лицами вниз.
Джезаль нахмурился, глядя на покрытый кровью длинный клинок, и перевел взгляд на два трупа. Это сделал он. Почти не задумываясь, убил двух человек. Ему следовало бы чувствовать себя виноватым, но он словно оцепенел. Нет. Он чувствовал гордость! Он испытывал возбуждение! Джезаль обернулся на Ки, спокойно наблюдавшего за ним с заднего сиденья повозки.
— У меня получилось, — пробормотал Джезаль, и ученик неторопливо кивнул. — У меня получилось! — завопил он, размахивая в воздухе окровавленным коротким клинком.
Ки сдвинул брови; потом его глаза широко раскрылись.
— Сзади! — крикнул он и подпрыгнул так, что чуть не слетел с сиденья.
Джезаль повернулся, поднимая шпаги, краем глаза успел заметить какое-то движение…
Раздался мощный хруст, и его голова взорвалась ослепительным светом.
Потом все скрыла тьма.
Глава 23
Плоды отваги
Северяне стояли на холме — редкая шеренга темных фигур на фоне белесого неба. Было еще рано, солнце проглядывало бледным пятном между плотными тучами. Грязные клочки подтаявшего снега усеивали впадины на склонах долины, по дну которой еще стелился тонкий слой тумана.
Вест поглядел на ряд черных силуэтов и нахмурился. Ему все это не нравилось. Их слишком много для команды разведчиков или фуражиров, слишком мало для атаки — и все же они оставались там, наверху, и спокойно наблюдали, как армия Ладислава бесконечно долго и неуклюже разворачивается в долине.
Штаб принца и небольшой отряд его охраны избрали для своей ставки травянистый холм напротив того холма, где расположились северяне. Когда разведчики нашли это место рано утром, оно казалось удобным и сухим — пусть гораздо ниже противника, но все же давало хороший обзор долины. Но с утра здесь прошли тысячи сапог, копыт и месящих землю тележных колес, которые размололи сырую почву в липкую черную жижу. Сапоги Веста и остальных покрывала корка грязи, мундиры были заляпаны. Даже непорочно-белые одежды принца Ладислава украсились несколькими пятнами.
В паре сотен шагов отсюда, в низине, находился центр линии фронта армии Союза. Его ядро составляли четыре пехотных батальона личной королевской охраны — аккуратные четырехугольники ярко-красных мундиров и серой стали, на расстоянии выглядевшие так, словно их разместили вдоль гигантской линейки. Перед ними располагались несколько шеренг арбалетчиков в коротких кожаных куртках и стальных касках, а позади стояла кавалерия. Временно спешившиеся всадники казались странно неуклюжими в тяжелых доспехах. По обе стороны раскинулись нестройные ряды рекрутских батальонов с их разнородным вооружением. Офицеры орали и размахивали руками, пытаясь заставить солдат заполнить дыры в строю и выпрямить кривые шеренги, словно пастушьи псы, лающие на свернувшее с дороги овечье стадо.
В целом около десяти тысяч человек. И каждый из них — Вест это знал — смотрел сейчас наверх, на небольшой отряд северян, с тем же нервным смешанным ощущением страха и возбуждения, любопытства и гнева, какое ощущал он сам при первом взгляде на неприятеля.
В подзорную трубу они выглядели не слишком грозными: лохматые, одетые в рваные шкуры, с примитивным на вид оружием. В точности таких северян могли бы вообразить обделенные фантазией штабные офицеры принца. Казалось, они не имеют ничего общего с той армией, какую описал Тридуба, и Весту это не нравилось. Не было ни единого способа узнать, что скрывается за холмом, и ни единой причины, почему эти люди находились здесь, — разве что они хотели отвлечь на себя внимание или выманить противника. Однако эти сомнения разделяли не все.
— Они насмехаются! — рявкнул Смунд, вглядываясь в подзорную трубу. — Мы им покажем, как остры копья Союза! Одна стремительная атака — и наша конница сметет всю нечисть с холма!
Он говорил так, словно захват ничтожного холма, где расположились северяне, означал быстрое и славное завершение всей кампании.
Вест лишь скрипнул зубами и покачал головой, в сотый раз за сегодняшний день.
— Они занимают более выгодную позицию, — объяснил он, стараясь говорить спокойно и терпеливо. — Здесь плохая местность для атаки, к тому же мы не знаем, нет ли у них подкрепления. Может быть, основные силы Бетода стоят прямо за гребнем!
— По виду это обычные разведчики, — пробормотал Ладислав.
— Видимость обманчива, ваше высочество, а этот холм не представляет никакой ценности. Время работает на нас. Маршал Берр скоро подойдет, а Бетоду помощи ждать неоткуда. Сейчас у нас нет причин затевать сражение.
Смунд фыркнул.
— Нет причин, кроме того, что идет война и враг стоит перед нами на земле Союза! Вы вечно жалуетесь на низкий боевой дух наших людей, полковник. — Он ткнул пальцем в сторону холма. — А что деморализует солдат больше, чем необходимость сидеть без дела и ждать перед лицом неприятеля?
— Сокрушительное и бессмысленное поражение! — прорычал Вест.
По несчастному совпадению, один из северян именно в этот момент пустил стрелу вниз, в долину. Тоненькая черная полоска взмыла в воздух. Северянин стрелял из короткого охотничьего лука, и, даже несмотря на преимущество в высоте, стрела упала на открытое пространство в доброй сотне шагов от передней шеренги, не причинив никому вреда. На редкость бессмысленный поступок, но он незамедлительно оказал воздействие на принца.
Ладислав вскочил на ноги, отпихнув полевой складной стул.
— Черт побери! — вскричал он. — Да они смеются над нами! Отдавайте приказ! — Он зашагал взад и вперед, потрясая кулаком. — Пусть кавалерия немедленно построится для атаки!
— Ваше высочество, я прошу вас пересмотреть…
— Проклятье, Вест! — Наследник трона швырнул свою шляпу на грязную землю. — Вы противоречите мне на каждом шагу! Разве ваш друг полковник Глокта стал бы колебаться при виде врага?
Вест сглотнул.
— Полковника Глокту захватили в плен гурки. По его вине погибли люди, бывшие у него под началом, все до единого.
Он нагнулся, поднял шляпу и почтительно протянул ее принцу, не в силах избавиться от мысли, что сейчас, возможно, навсегда погубил свою карьеру.
Ладислав сжал зубы, тяжело дыша через нос, и выхватил шляпу из рук Веста.
— Я принял решение! Бремя командования лежит на мне, и только на мне! — Он снова обернулся к долине. — Трубите сигнал к атаке!
Вест внезапно почувствовал ужасную усталость. Казалось, у него едва хватает сил держаться на ногах, а в морозном воздухе тем временем разносился звук горна, всадники вскакивали в свои седла, проезжали между пехотными подразделениями и рысью припускали по пологому склону, подняв копья. Внизу они перешли в галоп, наполовину скрытые морем тумана; грохот копыт разнесся эхом по всей долине. Между ними упало несколько стрел, безболезненно отскочивших от прочной брони. Поток кавалеристов несся вперед. Впрочем, взобравшись на противоположный склон, они сбавили скорость, а их стройные ряды сломались, когда они пробирались по вереску и неровной почве. Однако сам вид этой сплоченной массы стали и конской плоти подействовал на северян. Неровная шеренга зашевелилась, затем рассыпалась, они развернулись и пустились наутек, а некоторые даже бросали оружие, исчезая из виду за гребнем холма.
— Так их, так, черт побери! — ревел лорд Смунд. — Гони их! Гони!
— Затоптать их лошадьми! — хохотал принц Ладислав. Он снова сорвал с себя шляпу и размахивал ею в воздухе.
Над шеренгами рекрутов в долине пронеслась волна одобрительных криков, перекрывая отдаленный топот копыт.
— Гоните их, — пробормотал Вест, стискивая кулаки. — Пожалуйста.
Всадники перевалили через гребень и постепенно скрылись из виду. Над долиной повисла тишина. Затянувшаяся, странная, неожиданная тишина. Несколько ворон кружили в небе с хриплым карканьем. Вест отдал бы что угодно за возможность поглядеть на поле битвы их глазами. Напряжение становилось почти невыносимым. Он вышагивал из стороны в сторону, а долгие минуты неизвестности все тянулись.
— Что-то они задерживаются.
Рядом появился Пайк, чуть позади остановилась его дочь. Вест вздрогнул и отвел глаза. Ему по-прежнему было больно смотреть на обожженное лицо кузнеца дольше нескольких секунд, особенно если оно появлялось внезапно и без предупреждения.
— А вы двое что здесь делаете?
Арестант пожал плечами.
— Перед боем для кузнеца полно работы. После боя — еще больше. А пока идет сражение, делать особенно нечего. — Он широко улыбнулся, и обгоревшая бугристая плоть с одной стороны его лица пошла складками, как голенище сапога. — Я подумал, что стоит взглянуть на союзное войско в деле. К тому же, есть ли более безопасное место, чем ставка принца?
— Не обращайте на нас внимания, — тихо произнесла Катиль с легкой улыбкой, — мы постараемся не путаться у вас под ногами.
Вест нахмурился. Если она намекала на то, как он постоянно попадался им на пути в кузнице, то сейчас он был не расположен к шуткам. Кавалерия по-прежнему не давала о себе знать.
— Где же они, черт их дери? — рявкнул Смунд.
Принц на мгновение перестал кусать ногти.
— Дайте им время, лорд Смунд, дайте им время.
— Почему этот туман не расходится? — пробормотал Вест. Сквозь тучи пробилось уже достаточно солнца, однако туман лишь сгущался и даже полз вверх но долине, к лучникам. — Проклятый туман, он нам совсем некстати!
— Вон они! — завопил кто-то из штабных пронзительным от возбуждения голосом, указывая пальцем на гребень холма.
Задохнувшись, Вест поднес к глазу подзорную трубу и быстро оглядел полоску зелени. Он увидел ровный ряд копейных наконечников, медленно поднимавшихся над бровкой, и почувствовал облегчение. Нечасто он испытывал такое счастье от того, что ошибся.
— Это они! — заорал Смунд, улыбаясь во весь рот. — Они возвращаются! Что я вам говорил? Они…
Под верхушками копий показались шлемы, под ними — одетые в кольчуги плечи. Вест почувствовал, как его облегчение сменяется удушающим ужасом. Перед ним предстал организованный отряд вооруженных воинов; их круглые щиты были разрисованы лицами, животными, деревьями, сотнями других изображений, среди которых не нашлось бы и двух одинаковых. По обе стороны от воинов на гребне холма вырастали новые люди. Новые фигуры в кольчугах.
Карлы Бетода.
Миновав самую высокую точку, они приостановились. Из ровных рядов выбежали отдельные фигурки и упали на колени в короткую траву. Ладислав опустил подзорную трубу.
— Это что?
— Арбалеты, — буркнул Вест.
Первый залп, и стрелы взмыли вверх почти лениво, колеблющимся серым облаком, словно стая хорошо обученных птиц. Мгновение стояла тишина, затем до ушей Веста донеслось сердитое гудение тетивы. Стрелы неслись к позициям союзников. Они осыпали ряды личной королевской охраны, стучали о тяжелые щиты и прочные доспехи. Послышались крики, и в строю появилось несколько прорех.
За минуту настроение в ставке переменилось, перейдя от дерзкой самоуверенности к немому изумлению и остолбенелому ужасу.
— У них есть арбалеты? — заикаясь, пролепетал кто-то.
Вест разглядывал стрелков на холме в подзорную трубу: вот они не спеша крутят рукоятки, вновь взводя тетиву, вот достают стрелы из колчанов, укладывают их в желоба. Дистанция была выбрана со знанием дела. У них не просто были арбалеты — они умели стрелять. Вест поспешил к принцу Ладиславу. Тот широко раскрытыми глазами глядел на раненого с поникшей головой, которого уносили из шеренги личной королевской охраны.
— Ваше высочество, мы должны продвинуться вперед и сократить дистанцию, чтобы наши лучники могли отвечать на выстрелы, или же отойти на более высокое место!
Ладислав лишь смотрел на него, будто не слышал или не понимал. Стрелы второго залпа описали в воздухе дугу и посыпались в ряды пехоты. На этот раз мишенью оказались рекруты, не имевшие ни щитов, ни доспехов. В их неровном строю там и тут образовались прорехи, которые тут же начал заполнять туман; весь батальон, казалось, стонал и шатался. Кто-то из раненых пронзительно закричал, как животное, и этот звук длился, не стихая.
— Ваше высочество, так мы наступаем или отходим назад?
— Я… мы…
Ладислав тупо уставился на лорда Смунда, но у молодого дворянина в кои-то веки не нашлось, что сказать. Он выглядел еще более потрясенным, чем принц, если такое возможно. Нижняя губа Ладислава задрожала.
— Как же… я… полковник Вест, а каково ваше мнение?
Вест почувствовал непреодолимое искушение напомнить кронпринцу, что бремя командования лежит на нем и только на нем, но прикусил язык. Если у этой расхристанной армии не будет хоть какой-то цели, она развалится очень быстро. Лучше сделать ошибочный шаг, чем не делать ничего. Вест повернулся к ближайшему горнисту и проревел:
— Труби отступление!
Горны заиграли сигнал к отступлению — резко, нестройно. Трудно было поверить, что те же самые инструменты дерзко звали в атаку несколько коротких минут назад. Батальоны медленно начали отступать. На рекрутов обрушился новый залп, за ним еще один. Строй начал распадаться, люди, натыкаясь друг на друга, спешили убраться подальше от убийственного огня, шеренги сбились в толпу, воздух наполнился воплями. Вест с трудом понял, где опустилась следующая стая арбалетных стрел, настолько высоко поднялся туман. Войска Союза пропали из виду, виднелись лишь покачивающиеся копья, да время от времени призрачный шлем появлялся над серым облаком. Даже здесь, на возвышенности, туман уже клубился вокруг Вестовых лодыжек.
Карлы на холме наконец пришли в движение. Они вздымали над головами свое оружие и с лязгом ударяли им в раскрашенные щиты. Разнесся громкий боевой клич, но это был не утробный рев, как ожидал Вест. Над долиной плыл зловещий, леденящий душу вой, рыдающий вопль, прорезавшийся сквозь лязг и грохот металла и долетевший до слуха тех, кто стоял внизу. Бессмысленный, неистовый, дикий звук. Его могли бы издавать чудовища, но не люди.
Принц Ладислав и его штабные таращились друг на друга, что-то лепетали и хлопали глазами, а карлы шеренга за шеренгой спускались по склону к сгущавшемуся туману на дне долины, откуда войска Союза все еще вслепую пытались отступить. Вест протиснулся между застывшими на месте офицерами к горнисту.
— Построение!
Горнист оторвал взгляд от наступавших северян и тупо воззрился на Веста; его горн болтался в безвольных пальцах.
— Построение! — загремел чей-то голос сзади. — Труби построение!
Это был Пайк, и он орал не хуже какого-нибудь сержанта. Горнист вздрогнул, поднес инструмент к губам и во всю мощь своих легких заиграл построение. Ответные сигналы зазвучали из тумана, теперь окружившего их со всех сторон. Приглушенные сигналы, приглушенные крики.
— Стоять! Строиться!
— В шеренгу, парни, в шеренгу!
— Готовьсь!
— Осторожно!
Во мгле разнеслась волна грохота и лязга. Солдаты в кольчугах строились с копьями наготове, вытаскивали мечи из ножен; солдаты перекликались друг с другом, отряд с отрядом. И надо всем этим все громче неслись сверхъестественные завывания северян: те уже начали атаку, хлынули вниз со взгорья и заполняли долину. Вест и сам ощутил, как у него стынет в жилах кровь, хотя его отделяли от врага сотня шагов земли и несколько тысяч вооруженных людей. Он представлял себе, какой ужас испытывали солдаты в передних рядах, когда из тумана перед ними проступили контуры карлов, воздевших над головами оружие и издающих свой боевой клич.
Сам момент столкновения не был обозначен каким-то особым звуком. Грохот нарастал и нарастал, к возгласам и завываниям добавились пронзительные вопли, утробное рычание, крики боли и ярости; все это смешивалось в устрашающий гвалт, который с каждым мгновением становился плотнее. В ставке принца никто не говорил ни слова. Все, и Вест в том числе, вглядывались во мглу, напрягая чувства, чтобы хоть как-то понять, что происходит перед ними в долине.
— Эй, там! — раздался чей-то крик.
Сквозь туман к ним двигалась призрачная фигура. Все глаза неотрывно смотрели на человека, выступавшего из мглы. Это был молодой лейтенант, запыхавшийся, забрызганный грязью и совершенно сбитый с толку.
— Где ставка, черт побери? — прокричал он, взбираясь по склону.
— Здесь.
Лейтенант браво отсалютовал Весту.
— Ваше высочество…
— Ладислав — это я! — отрывисто бросил принц. Лейтенант в замешательстве обернулся и отсалютовал заново. — Говорите, что вам приказано передать!
— Разумеется, сэр… ваше высочество… майор Бодзин послал меня сказать вам, что его батальон несет большие потери, и… — он все еще не мог отдышаться, — и ему нужно подкрепление.
Ладислав уставился на молодого человека так, словно тот говорил на иностранном языке. Потом перевел взгляд на Веста.
— Кто такой майор Бодзин?
— Командующий первым батальоном старикландских рекрутов, ваше высочество, на нашем левом крыле.
— Левое крыло, понимаю… э-э…
К запыхавшемуся лейтенанту стянулись ярко одетые штабные офицеры.
— Передайте майору, чтобы держался! — крикнул один из них.
— Да, — проговорил Ладислав, — передайте вашему майору, чтобы он удерживал позиции и… э-э… дал врагу отпор. Да, вот именно! — Принц понемногу входил в роль. — Пусть дадут врагу отпор и дерутся до последнего солдата! Скажите майору Клодзину, что помощь уже идет. Э-э, несомненно… уже идет!
И принц решительно зашагал прочь. Молодой лейтенант повернулся, вглядываясь во мглу.
— Где же тут мое подразделение? — пробормотал он.
В тумане уже вырисовывались новые фигуры — бегущие, спотыкающиеся в грязи, задыхающиеся. Рекруты, это Вест понял сразу. Они оторвались от тыловых частей разбитых подразделений сразу же, как только столкнулись с неприятелем. Да и кто мог надеяться, что они выстоят!
— Трусливые псы! — бушевал Смунд, обращаясь к их удаляющимся спинам. — А ну вернитесь!
С тем же успехом он мог приказывать туману. Бежали все: дезертиры, адъютанты, вестовые с просьбами о помощи, об указаниях, о подкреплении. И первые раненые. Некоторые хромали сами по себе или опирались на обломки копий вместо костылей, других тащили на себе товарищи. Пайк подхватил бледного как мел парня с арбалетной стрелой, застрявшей в плече. Другого раненого протащили мимо на носилках — он что-то невнятно бормотал, его левая рука была отрублена под локтевым суставом, сквозь туго намотанную полосу грязной ткани просачивалась кровь.
Лицо Ладислава приобрело серовато-белый оттенок.
— У меня разболелась голова. Мне необходимо присесть. Куда подевался мой складной стул?
Вест прикусил губу. Он не имел ни малейшего представления, что надо делать. Берр отправил его вместе с Ладиславом, понадеявшись на его опыт, но сейчас Вест понимал ничуть не больше принца. Все планы основывались на том, что они будут видеть неприятеля или, по крайней мере, свои собственные позиции. Он замер на месте, беспомощный и сбитый с толку, как слепой, угодивший в уличную драку.
— Что происходит, черт возьми? — Голос принца, визгливый и раздражительный, прорезался сквозь общий шум. — Откуда взялся этот проклятый туман? Я требую, чтобы мне доложили о ситуации! Полковник Вест! Где полковник? Объясните мне, что происходит!
Если бы он знал ответ! Через глинистый бугор, где располагалась ставка, в смятении бежали спотыкающиеся люди. Они явно двигались наобум. Из тумана появлялись и снова исчезали лица, исполненные страха, смятения, решимости. Курьеры с посланиями и приказами, солдаты, получившие ранение или лишившиеся оружия. В зыбком воздухе, перебивая друг друга, плыли бесплотные голоса — тревожные, торопливые, отчаянные.
— …Наш полк вступил в схватку с неприятелем и отступает — или отступал, потому что сейчас, скорее всего…
— Мое колено! Проклятье, мое колено!
— Его высочество принц? У меня срочное послание от…
— Пошлите… э-э… кого-нибудь! Кто у нас есть?
— Личная королевская охрана несет тяжелые потери! Они просят разрешения отступить…
— А что случилось с кавалерией? Где кавалерия?
— …дьяволы, а не люди! Наш капитан убит, и…
— Нас теснят назад!
— …ведет тяжелый бой на правом крыле и нуждается в подкреплении! Срочно нуждается в подкреплении!
— Помогите! Пожалуйста, хоть кто-нибудь!
— …а затем контратака! Мы двинемся в наступление по всему фронту…
— Тихо!
Вест услышал в серой мгле какой-то звук. Позвякивание сбруи. Туман настолько сгустился, что дальше тридцати шагов ничего не было видно, но звук приближающихся на рысях копыт ни с чем не спутаешь. Его пальцы сжали рукоять шпаги.
— Кавалерия! Они вернулись! — Лорд Смунд радостно рванулся вперед.
— Постойте! — прошипел Вест, но безуспешно.
Напрягая зрение, Вест вглядывался в серую пелену. Он увидел очертания всадников, постепенно проступающие из мглы. Их вооружение, седла, шлемы были в точности такие же, как у личной королевской охраны, однако в седлах они сидели как-то иначе — свободно, мешковато. Вест выхватил клинок.
— Защищайте принца! — бросил он, делая шаг в сторону Ладислава.
— Эй вы! — крикнул лорд Смунд переднему всаднику. — Готовьте людей к новой…
Меч всадника с глухим хрустом врубился в его череп. Вверх взметнулся фонтан крови, черной в белом тумане, и всадники ринулись в атаку, вопя во весь голос. Кошмарный, потусторонний, нечеловеческий звук. Обмякшее тело Смунда отбросила с дороги передняя лошадь и затоптала тяжелыми копытами та, что шла рядом. Теперь не оставалось сомнений: это северяне, все более устрашающие по мере их появления из туманной пелены. У первого была густая борода, длинные волосы струились из-под плохо сидящего союзного шлема, желтые зубы оскалены, глаза, как и у его лошади, свирепо выпучены. Тяжелый меч сверкнул и опустился между лопаток одного из телохранителей принца, который бросил копье и повернулся, чтобы бежать…
— Защищайте принца! — закричал Вест.
Затем наступил хаос. С топотом проносились лошади, вопили всадники, наотмашь рубя мечами и секирами, люди разбегались во все стороны, поскальзывались, падали; тех, кто стоял на ногах, закалывали мечами, упавших затаптывали лошадьми. В воздухе гуляли вихри от пролетающих мимо всадников, все было наполнено брызгами грязи, криками, паникой и страхом.
Вест увернулся от грохочущих копыт, распластался лицом вниз в грязной жиже, безуспешно рубанул по скачущей мимо лошади, перекатываясь по земле и захлебываясь туманом. Он не имел понятия, в какой стороне что находится, — все звучало одинаково и выглядело одинаково.
— Защищайте принца! — прокричал он еще раз без особого смысла, и его хриплый голос утонул в общем шуме.
— Все налево! — визгливо командовал кто-то — Построиться в шеренгу!
Здесь не было никаких шеренг. Здесь не было никакого «лево». Вест споткнулся о чье-то тело, его схватили его за ногу, и он ударил шпагой по чьей-то руке.
— А-а!
Он лежал лицом вниз. Голова жутко болела. Где он? Наверное, тренировка по фехтованию. Неужели Луфар снова сбил его с ног? Скоро этот мальчик превзойдет всех. Лежа в грязи, Вест потянулся к эфесу своей шпаги. Он тянул руку и шарил в траве растопыренными пальцами, слышал собственное дыхание, и оно мучительно отзывалось в гулко звенящем черепе. Все было размытым, колеблющимся; туман перед глазами, туман в голове. Слишком поздно. Он не мог достать шпагу. В голове стоял грохот, рот был забит грязью. Он перевернулся на спину — медленно, тяжело дыша; приподнялся на локтях. К нему направлялся человек. Северянин, судя по косматому силуэту. Ну конечно! Ведь произошло сражение. Вест смотрел, как северянин медленно идет вперед, сжимая в руке что-то длинное и темное. Это оружие. Меч, секира, молот, копье — какая разница? Человек сделал еще один неспешный шаг, поставил сапог на грудь Веста и пихнул его обмякшее тело в грязь.
Оба молчали. Никаких последних слов. Никаких возвышенных фраз. Никаких выражений гнева или раскаяния, радости победы или горечи поражения. Северянин поднял свое оружие.
Его тело дернулось. Он сделал неуверенный шаг вперед. Моргнул, пошатнулся. Стал разворачиваться — медленно, тупо. Его голова дернулась еще раз.
— Что это там… — выговорил северянин, и слова замерли на его губах. Пощупал свободной рукой затылок. — А где мой…
Он завалился набок и рухнул в грязь.
Позади него кто-то стоял. Этот человек подошел ближе, наклонился. Вест увидел женское лицо. В нем было что-то знакомое.
— Ты живой?
Мозг Веста как будто щелкнул и заработал. Он вдохнул всей грудью, закашлялся, перекатился на живот и схватил свою шпагу. Северяне! Северяне зашли к ним в тыл! Он с трудом встал на ноги, утер кровь с глаз. Их обманули! Голова раскалывалась от боли и кружилась. Переодетые конники Бетода разгромили ставку принца! Вест рывком обернулся, стал дико озираться, скользя каблуками по грязи, и высматривать в тумане новых врагов, но их не было. Только он и Катиль. Звук копыт затих, всадники скрылись — по крайней мере, пока.
Он опустил взгляд на свою шпагу: клинок переломился в нескольких дюймах от эфеса. Бесполезное оружие. Вест отбросил обломок, отцепил мертвые пальцы северянина от меча и схватился за рукоять. В голове громко пульсировала кровь. Тяжелый меч с толстым зазубренным клинком, но и такой сгодится.
Он взглянул на труп, лежавший у него под ногами. Труп человека, который чуть не убил его. Затылок северянина, вмятый внутрь черепа, представлял собой месиво торчащих окровавленных осколков. Катиль стояла рядом, сжимая в руке кувалду. Боек был темным от крови, на него налипли спутанные волосы.
— Ты убила его.
Она спасла жизнь Весту. Они оба знали это, так что можно было и не говорить.
— И что нам теперь делать?
Броситься в бой. Именно так поступали отважные юные офицеры в историях, которые Вест читал в детстве. Бежать навстречу звукам битвы. Собрать отряд из выживших солдат и повести их в самую гущу боя, переломить ход сражения в критический момент. И поспеть домой как раз к обеду и раздаче медалей.
Вест чуть не рассмеялся при мысли об этом, глядя на разгром и изувеченные трупы, оставшиеся лежать на земле после атаки конницы. Поздно геройствовать, он понимал. Слишком поздно.
Участь людей там, в долине, была решена уже давно. Еще когда Ладислав решил перейти реку. Когда Берр разработал свой план. Когда закрытый совет решил отправить кронпринца на Север за воинской славой. Когда знатнейшие дворяне Союза послали оборванцев вместо солдат сражаться за короля. Сотни случайностей, накопившиеся за много дней, недель и месяцев, сошлись здесь, на этом никчемном клочке глинистой земли. Случайностей, которые ни Берр, ни Ладислав, ни сам Вест не могли предугадать или предотвратить.
Сейчас он не мог ничего изменить, и никто не мог. Битва была проиграна.
— Защитить принца, — пробормотал он.
— Что?
Вест принялся разрывать завалы осколков и хлама, переворачивать грязными руками тела. Наткнулся на одного из вестовых: половины лица нет, сплошная кровавая каша. Веста затошнило, он прикрыл рот рукой и на четвереньках переполз к следующему трупу. Один из штабных офицеров принца; с его лица так и не сошло выражение легкого изумления. Густое золотое шитье на его мундире пересекал рваный разрез, сверху до самого живота.
— Какого черта вы там делаете? — Это был хриплый голос Пайка. — У нас нет времени!
Арестант где-то раздобыл секиру — тяжелую, какие делают на Севере, с окровавленным лезвием. Наверное, не стоило допускать, чтобы осужденный преступник расхаживал с таким оружием, но у Веста хватало иных забот.
— Мы должны разыскать принца Ладислава!
— Плевать на принца! — зашипела Катиль. — Пошли отсюда! Вест стряхнул ее руку и, спотыкаясь, побрел к куче разбитых ящиков, вытирая затекавшую в глаз кровь. Где-то здесь. Где-то здесь стоял Ладислав…
— Нет, заклинаю вас, не надо! — послышался чей-то крик.
Наследник трона Союза лежал на спине в грязной яме, наполовину придавленный изувеченным телом одного из своих телохранителей. Он крепко зажмурил глаза и закрыл лицо руками. Его белый мундир был весь в кровавых пятнах и черной глине.
— Вы получите выкуп! — всхлипывал он. — Выкуп! Больше, чем можете вообразить! — Из-под растопыренных пальцев выглянул один глаз. Принц схватил Веста за руку. — Полковник Вест? Это вы? Вы живы!
Обмениваться любезностями было некогда.
— Ваше высочество, нам надо идти.
— Идти? — промямлил Ладислав. Его лицо бороздили дорожки слез. — Но вы ведь… не хотите же вы сказать… Мы победили?
Вест прикусил язык. Очень странно, что эта задача выпала именно ему, но он обязан спасти принца. Такой тщеславный и бесполезный идиот, может быть, и не заслуживал спасения, но это ничего не меняло. Вест должен спасти его ради самого себя, а не ради Ладислава. Ибо таков его долг: долг подданного — спасать своего будущего короля, долг солдата — спасать главнокомандующего, долг человека — спасать другого человека. Вот и все.
— Вы наследник трона, и я не могу вас бросить.
Вест нагнулся и ухватил принца за локоть. Тот зашарил рукой возле пояса.
— Я где-то обронил свою шпагу…
— У нас нет времени!
Вест поднял принца на ноги, готовый при необходимости нести его на себе. Он двинулся вперед сквозь туман, а двое арестантов следовали за ним вплотную.
— Вы уверены, что нам в эту сторону? — проворчал Пайк.
— Уверен.
Он ни в чем не был уверен. Туман стал еще плотнее, чем прежде. Из-за пульсирующей боли в голове и крови, струйкой стекавшей в глаз, было трудно сосредоточиться. Казалось, звуки сражения слышны отовсюду: лязг и скрежет металла, стоны, завывания, яростные вопли — все это гулко разносилось в тумане и казалось то очень далеким, то устрашающе близким. Неясные фигуры появлялись в тумане, двигались мимо и уплывали из поля зрения: смутные и угрожающие контуры, скользящие тени. Вот из тумана вырос всадник, навис над ними, и Вест, охнув, схватился за шпагу. Туманное облако заклубилось… Это была всего лишь провиантская повозка, нагруженная бочонками; мул спокойно стоял спереди, возница распластался рядом, из его спины торчало обломанное копье.
— Сюда, — прошипел Вест.
Он быстро двинулся к повозке, стараясь пригнуться ближе к земле. Повозка — это хорошо. Повозки означают обоз, припасы, пищу и лекарей. Повозки означают, что Вест и его спутники выходят из долины, по крайней мере, удаляются от переднего края сражения, если оно еще идет… Вест вдруг задумался. Нет. Повозка — это плохо. Повозки означают грабеж. Северяне налетят на них, как мухи на мед, в надежде на добычу. Он указал спутникам в туман, в сторону от опустошенных фургонов, разбитых бочонков и перевернутых ящиков, и те послушались беспрекословно, не считая чавкающего звука шагов и хриплого дыхания.
Они тащились вперед по открытому пространству, по грязной мокрой траве. Местность постепенно поднималась. Остальные один за другим перегнали его, и он махнул им, чтобы они шли вперед. Их единственная надежда была в том, чтобы идти без остановок, однако каждый шаг давался труднее, чем предыдущий.
Кровь из раны на черепе пропитала его волосы, стекала по щеке. Боль в голове не уменьшалась, а становилась все хуже. Вест чувствовал слабость, тошноту и ужасное головокружение. Он ухватился за рукоятку тяжелого меча, словно это могло поддержать его, и перегнулся вперед, изо всех сил стараясь не упасть.