Когда Мирослава вернулась домой, Морис сидел на крыльце и читал книгу. Но едва она выбралась из автомобиля, он отложил её и пошёл навстречу Волгиной. Дон, опередив его, подбежал к хозяйке и запрыгнул ей на плечо. Она машинально погладила кота.

Увидев выражение её лица, Морис решил ни о чём не спрашивать, только и сказал:

– Ужин готов.

– Отлично, – кивнула она, – но ужинать ещё рано.

– Можем устроить полдник.

– Я не голодна. Если только чашку чая.

Он не стал с ней спорить. За ужином Морис тоже ни о чём её не спросил, и Мирослава была благодарна ему за это. Позднее, когда они уже сидели на террасе и ели клубнику, глядя в сад, она проговорила:

– Я хочу съездить в коттеджный посёлок, где жил Трифонов со своей второй женой.

– Анита в курсе?

– Нет. Хочешь поехать со мной?

– Хочу. Но нас могут и не пустить туда.

– Могут, – согласилась Мирослава, – но попытка не пытка.

В посёлок они приехали к десяти часам утра на «БМВ». К этому времени всё трудоспособное население разъехалось по своим делам. Солнце припекало по-летнему сильно, и жизнь в посёлке замерла. Выбравшись из машины, Мирослава решительно направилась к охраннику. Она развернула перед ним своё удостоверение и проговорила:

– Хорошо, что посёлок охраняемый.

– А как же, – ответил он, почесал затылок и проговорил, махнув рукой: – Только это не очень помогло.

– В чём?

– А то сами не знаете, – угрюмо усмехнулся он. – Ваши уже весь посёлок облазили, всё здесь перерыли. А вы чего приехали?

– Мне нужно ещё раз взглянуть на камеры.

– Глядите, раз надо, – вздохнул он.

Она помахала Морису, и тот подошёл к ней, разворачивая удостоверение.

Охранник отмахнулся – чего я там не видел?

Детективы не стали возражать, их, честно говоря, порадовало невнимание мужчины. Про себя и Морис, и Мирослава с удовлетворением отметили, что охранники в их посёлке куда как пристрастнее. Они вошли в помещение. Поздоровались со вторым охранником и попросили показать запись с камер за тот день, когда был убит Трифонов. На записях были видны подъезжающие и стоящие на стоянке автомобили.

– Посторонние есть? – спросила Мирослава.

– Нет, все местные. И только одно такси.

– Кто приехал на такси?

– Бабка какая-то.

– Какая бабка? – удивилась Волгина.

– Да, она тоже тут живёт, – вмешался второй охранник.

– Точно?

– Точнее не бывает. Ей сын коттедж в этом посёлке купил, мол, матери полезен свежий воздух. Но ей тут скучно, машину она не водит, вот и катается на такси в город.

– Понятно. Увеличьте, пожалуйста, такси.

Охранник выполнил её просьбу, и она записала номер машины.

– Спасибо.

Он молча пожал плечами. А когда они направились к выходу, другой охранник спросил:

– На территорию будете въезжать?

– Нет, – небрежно отозвалась Мирослава, – вы же сами сказали, что наши здесь уже всё облазили, – и улыбнулась доброжелательно. Если изначально Мирослава и намеревалась посмотреть на дом Трифонова вблизи, то потом передумала, быстро сообразив, что соваться на территорию посёлка детективам было рискованно, да и надобности особой в этом не было.

– Куда теперь? – спросил Морис, когда они отъехали на приличное расстояние.

– Теперь в таксопарк. Хочу поговорить с таксистом и узнать, что за старушку он привёз в посёлок.

– Охранник же… – начал Морис но, увидев в зеркале ироничную улыбку Мирославы, замолчал.

Таксиста, который привозил пассажирку в коттеджный посёлок, они нашли на удивление легко. Пожилой добродушный толстяк внимательно выслушал Мирославу и, растянув губы в улыбке, ответил:

– Так я же всё уже рассказал полиции. Ничего нового вы от меня не услышите.

– Расскажите старое, – попросила Мирослава и тоже улыбнулась, – мы хоть и сотрудничаем с полицией, но, увы, у них не принято делиться информацией с частными детективами.

– Не люблю я игру в одни ворота, – подмигнул ей таксист.

– Кто ж её любит, – вздохнула Мирослава.

– Ладно, короче, слушайте. Диспетчер передал мне вызов, я должен был забрать пожилую женщину возле дома на Огарёва.

– Забрали?

– Ага, шустрая оказалась старушка, как увидела такси, так и подлетела. Подъехали мы к пункту охраны, я думал, что они у моей пассажирки документ какой затребуют, но они едва глянули на нас, и один из них махнул рукой, проезжайте, мол. Я и проехал. Она попросила остановить машину возле двухэтажного особняка с зелёной крышей.

– А улицу не запомнили?

– Запомнил. Тополиная. У моей тёщи как раз аллергия на тополиный пух.

– А дом?

– Одиннадцать.

– Вам ничего не показалось в вашей пассажирке странным?

– Да нет, ничего. Очки на ней были с сиреневатыми стёклами, но сейчас многие носят затемнённые. Я подумал, что она солнца боится или, может, глаза у неё болят.

– Это всё? – спросила Мирослава.

Таксист замялся, и детектив подбодрила его:

– Нам важна любая мелочь.

– Меня смутило, что у старушки статная фигура и шагает она как молодуха, я тогда ещё подумал, что она спортом занималась. Но, увидев, что она оступилась и схватилась за забор, я успокоился, – мол, просто молодится.

– Она схватилась за забор? – быстро спросила Мирослава.

– Да.

– За какой именно?

– Так за тот, что окружает участок одиннадцатого дома.

– Спасибо вам большое! – Мирослава вынула из кошелька купюру и вручила её таксисту.

Он не стал отнекиваться, поблагодарил и спрятал деньги в карман. Забравшись в салон, Мирослава сразу же достала телефон и стала звонить Наполеонову.

– Опять ты? – спросил он сердито.

– Вы, когда просматривали камеры, – начала она с места в карьер, игнорируя его невежливость, – обратили внимание на приехавшее в посёлок, на ночь глядя, такси?

– Разумеется, – ответил он ей елейным голосом.

– И кого привёз таксист? – спросила Мирослава.

– В доме, который нам назвал таксист, живёт некая пожилая особа, Кузякина Вероника Константиновна. Большая любительница вылазок в город. Несмотря на преклонный возраст, мотается по кафе, ресторанам, клубам.

– А дровишки откуда? – спросила Мирослава, имея в виду деньги.

– У неё сын бизнесмен. Именно он и дом ей купил.

– Кстати, как зовут сына? – как бы ненароком спросила Волгина.

– Василий Леонидович Кузякин! И мы с ним разговаривали!

– А почему не с самой Вероникой Константиновной?

– Потому что сыночек отправил её в санаторий, в Кисловодск.

– И когда же он успел это сделать?

– Сразу же после убийства Трифонова.

– Шура, ты хочешь сказать, что Кузякин или его мать убили Гордея Тимофеевича и сын отправил мать от греха подальше?

– Ты что, издеваешься, что ли? – рассердился Наполеонов.

– Нет, уточняю! – про себя улыбнулась она.

– Отправил он её на следующий день после убийства! А путёвка и билеты у них были куплены заранее!

– Ага, поняла… Что же это у нас получается, – проговорила Мирослава, – гражданка Кузякина приехала поздно вечером в посёлок и ночью поехала обратно в город.

– Никуда она не поехала ночью, – растерянно проговорил Наполеонов.

– Она выехала из посёлка рано утром? Или за ней заехал сын?

– В том-то и дело, что она никуда не уезжала! И сын за ней не заезжал! – заорал Шура. – Я сейчас позвоню этому Кузякину и рёбра ему пересчитаю!

– Погоди, – спокойно сказала Мирослава, – не горячись. Лучше дай мне его телефон, и я сама с ним тихо-мирно разберусь.

Наполеонов продиктовал ей номер мобильника Кузякина. Позвонив по нему, Мирослава услышала густой бас:

– Кузякин слушает!

– Здравствуйте, Василий Леонидович! Вас беспокоит детектив Мирослава Волгина.

– Так меня уже из полиции беспокоили. Я вроде на все вопросы ответил.

– Ещё один у нас возник.

– Какой?

– Ваша мама приехала к вам ночью накануне своего отъезда в санаторий?

– Вы шутите, что ли? – рассердился он.

– Ни в коем случае, – заверила его Мирослава, – просто в ночь перед отъездом вашей мамы на отдых такси привезло в посёлок женщину, которую охранники приняли за вашу маму.

– Да они там вообще мышей не ловят! – зарычал Кузякин. – Гнать таких охранников нужно в три шеи!

Мирослава была полностью с ним согласна. Но сейчас её интересовало другое. И она сказала:

– Дело в том, что пассажирка попросила высадить её возле дома вашей мамы.

– Знать ничего не знаю! – рявкнул Кузякин. – Вы полиция. Вы и разбирайтесь! А моя мать приехала ко мне за десять дней до своего отъезда в Кисловодск. Ей нужно было пройти обследования, сдать анализы. Вы что думаете, так легко попасть в санаторий, даже если из своего кармана платишь за него? Это вам не в дом отдыха съездить.

– Василий Леонидович! Я так рада это слышать!

– Что вы рады слышать? – растерялся от неожиданности Кузякин.

– Что ваша мама всё это время была у вас.

– Ну, – протянул он, не зная, что ответить.

– А ещё кто-нибудь её у вас видел?

– Конечно! Жена, дочь, тёща, две соседки.

– Соседки общались с вашей мамой?

– Они с ней почти каждый вечер в карты резались!

– Василий Леонидович! Я бы так хотела расцеловать вас!

– Чего? – спросил он.

– Спасибо вам большое! До свиданья!

– Эй! Погодите, – воскликнул он, – если вы хотите со мной целоваться, то приезжайте ко мне на работу. Мой офис на Прядильной двадцать семь.

– Всенепременно!

Отключив связь, Мирослава тотчас перезвонила Шуре, передала разговор с Кузякиным и посоветовала отправить эксперта в посёлок, чтобы он нашёл и снял отпечатки пальцев неизвестной пассажирки такси, прикоснувшейся к забору. Выслушивать вопли Наполеонова она не стала, отключилась и выключила мобильник.

– Итак, что мы имеем? – спросила она, повернувшись к Морису.

Он пожал плечами, долго молчал и только уже на въезде в их посёлок проговорил:

– Простите меня.

– За что? – удивилась она.

– Я был не прав.

– В чём?

– Что засомневался в вашей интуиции.

– Так пока же ничего до конца не ясно, – улыбнулась она ему ласково.

– Всё равно, – упрямо повторил он.

– Ладно, так и быть, я прощаю тебя, – рассмеялась она, – хотя каждый имеет право на ошибку и извиняться тут не за что. – По его лицу она поняла, что он с ней не согласен и продолжает корить себя. – Глупенький, – сказала она и чмокнула его в висок.

Глава 26

Целых четыре дня в доме детективов стояла умиротворяющая тишина. Если что-то и нарушало эту тишину, то только их голоса, шум ветра, залетающий с улицы, перешёптывание листьев в саду и пение птиц. У Мориса начало складываться такое впечатление, что Мирослава начисто забыла о деле. Она гуляла в саду, ласкала кота, читала, откровенно наслаждалась едой, приготовленной Морисом, играла с ним в теннис и просто нежилась, растянувшись в тени под яблоней или на солнышке на зелёной лужайке. Миндаугас недоумевал про себя, время от времени он поглядывал на неё с опасением, ожидая, что грянет гром. Но потом забывался и тоже предавался сладостной жизни сибарита. Но гром всё-таки грянул. На пятый день позвонил Наполеонов. Трубку взял Морис, но следователь сразу же попросил позвать Мирославу.

– Ты была права, – нехотя проговорил он, услышав её голос.

Мирослава включила громкую связь, чтобы Морис мог слышать их разговор:

– Наш сотрудник прибыл из Энской области. Эти Петушки оказались таким же захолустьем, как и те, что в Свердловской области, только в энских Петушках народ не вымер. Сотрудник показал старожилам фотографию Аниты, и они опознали в ней Анну Ерёмину. Родители её умерли. Воспитывала девочку тётка Лукерья Витальевна Гурова. И она, вероятно, взяла впоследствии фамилию и отчество тётки. На настоящий момент никаких родственников у Анны не осталось. Но соседи помнят, что у неё была подруга Люда Макова. Отзываются о ней, как о весьма способной девочке, неплохо училась в школе, играла в самодеятельном театральном кружке, была заводилой и крутила своей подругой, как хотела. Родители у неё пили. Когда она уезжала из села, они ещё были живы, теперь уже нет. Но жив брат Михаил Родионович Маков, нормальный работящий мужик. Женат, двое детей. Наш сотрудник поговорил с ним, и Михаил сообщил, что сестра не пишет ему и не звонит. Он пытался было искать её, но жена отсоветовала.

– Может, и правильно сделала, – обронила Мирослава.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Наполеонов. – Маков по фотографии узнал в Люции свою сестру Людмилу.

– Получается, что Анита и Люция знакомы друг с другом с детства.

– Получается. Видать, девчонкам осточертела деревенская жизнь, и они сбежали в большой город за красивой жизнью. Скорее всего сбежали по отдельности.

– Не факт.

– Но они не общались друг с другом!

– Шур, а тебе не кажется, что они всё спланировали заранее?

– Ты имеешь в виду убийство Трифонова? – удивился он. – Но ведь в то время они даже не знали о его существовании!

– Думаю, что им неважно было, кого убивать, – тихо обронила Мирослава.

– Что значит неважно?!

– Помнишь фотографии Легкоступова с места преступления?

– Как я могу забыть работы величайшего художника современности? – с пафосом воскликнул Наполеонов.

Не обращая внимания на его иронию, Мирослава сказала:

– Если просто посмотреть на эти фотографии, то невольно создаётся впечатление, что Трифонова убили потому, что он богат. Помнишь золотой дождь над его телом?

– Помню! Но не улавливаю твою мысль. Ни одна из этих девиц не состоит в какой-либо секте, и вообще обе равнодушны к религии.

– Я и не говорила, что они состоят в секте. Тут дело в другом!

– Может, поделишься, в чём именно.

– Глобально, – ответила она, – в расслоении общества, а если по-простому, по пролетарски – грабь награбленное. Как сказал Стендаль устами раба Спендия в своём романе «Саламбо»: «…народ ненавидит богатых». Прошли века, но ничего или почти ничего не изменилось. Наверное, такова человеческая натура.

– Эко загнула, – хмыкнул Наполеонов и приуныл.

– Шур, ты уснул?

– Если бы. Думаю. Предъявить им нам нечего. Я хотел было обвинить их в подделке паспортов, но и тут пролетел мимо. Порылись мы в документах, обе девицы подавали в своё время заявления на смену имён и фамилий. Можно было бы прицепиться к свидетельствам о рождении, но их они скорее всего благополучно «потеряли».

– Предусмотрительные особы.

– Вот и я о том же. Что делать будем?

– Давай подумаем, а потом созвонимся, – предложила Мирослава.

– Думай, Чапай, думай! – напутствовал её Наполеонов и отключился.

– Может, установить за ними слежку? – предложил Морис. – Должны же они пересечься, хотя бы для того, чтобы поделить имущество Трифонова.

– Долго ждать придётся, – ответила Мирослава. – Делить богатство бизнесмена они станут только после получения Анитой наследства. Да и то, для дележа им вовсе необязательно пересекаться.

– Тоже верно, – приуныл Морис.

– Давай-ка завтра наведаемся к квартирной хозяйке Люции. Она уже должна вернуться из гостей.

– Навряд ли ей что-то известно о связи Люции и Аниты.

– Я надеюсь получить от неё иную информацию.

Морис не стал спрашивать, какую именно. На следующее утро около девяти они выехали из дома на «Волге». За руль она велела сесть Морису, поэтому у него появился повод спросить, почему они едут именно на «Волге».

– Чтобы ты не утратил навыки вождения отечественных авто, – отшутилась она, а потом всё-таки объяснила: – Возможно, нам придётся за кем-то проследить. «БМВ» бросается в глаза, а «Волга» нет.

– Вы опасаетесь «Ми-6», – пошутил он в свою очередь и сразу понял, что шутка была неудачной.

– Нет, – ответила она, – я опасаюсь дурочек, которые высматривают себе женихов на дорогих иномарках. Вдруг одна из них западёт на тебя.

– Вы хотите сказать, на автомобиль? Так я сразу скажу ей, что он не мой.

– Вообще-то тебя и без машины оторвут с руками.

– Не понимаю я таких пословиц и не хочу, чтобы мне что-нибудь отрывали, – почему-то обиделся он.

Она рассмеялась.

– Я имела в виду, что тебя и без авто возьмут.

– Вы уже взяли, – обронил он как бы невзначай.

Она бросила на него насмешливый взгляд.

– Я имел в виду на работу, – заметил он невинно.

– А, – протянула она, по-прежнему усмехаясь.

Когда они въехали в город, она назвала ему адрес, и Миндаугас включил навигатор. На углу нужного дома Мирослава велела ему остановиться, выбралась из машины и сказала:

– Жди меня здесь и будь готов сразу же сорваться с места, как только я окажусь в салоне.

– Как скажете.

Набрав номер посторонней квартиры на домофоне, Мирослава стала ждать, когда отзовётся человек, проживающей в ней. На этот раз отозвался детский голос и спросил:

– Кто там?

Детей обманывать, конечно, нехорошо, но тем не менее… Мирослава ответила как всегда – почта.

– Вы принесли журнал с картинками? – спросил ребёнок в радостном предвкушении.

– Увы, нет, – вынуждена была разочаровать его Мирослава. И подумала – откроет или нет?

– Ладно уж, заходите, – услышала она, и дверь подъезда открылась.

Мирослава поднялась на площадку, где располагалась квартира, которую не столь давно снимала Люция. Нажала на кнопку звонка. Через полминуты раздались торопливые шаги, и запыхавшийся женский голос спросил:

– Кто?

– Детектив Мирослава Волгина.

– Детектив? – изумилась женщина, стоявшая за дверью.

– Мне нужна хозяйка этой квартиры, Клавдия Никифоровна Тулякова.

Дверь распахнулась.

– Это я, – сказала миловидная женщина приятной полноты и с любопытством оглядела Мирославу. – Что случилось? – спросила она.

– Я хочу поговорить с вами о вашей квартирантке.

– О Люции?

– Да.

– Я могу взглянуть на ваши документы?

– Конечно. – Мирослава развернула перед ней удостоверение.

Женщина отвела голову назад, и Мирослава догадалась, что она страдает от дальнозоркости.

– Что ж, проходите, – сказала она, так и не разглядев предъявленный документ как следует. – Только Люция здесь уже не живёт.

– Я знаю, – отозвалась Мирослава, следуя за хозяйкой.

Комната, в которой они оказались, поражала с первого взгляда чистотой и аккуратностью. Мирославу удивило то, что на чехлах, в которые была упакована далеко не новая мебель, не было ни одной складочки. Пол блестел. Окна, окаймлённые лёгкими шторами, сияли.

– Заходите, чего же вы застыли в проёме, – поторопила хозяйка.

Мирослава вошла и села на стул, она не собиралась признаваться Туляковой, что не является приверженцем стерильной чистоты. Если быть честной до конца, то она её ужасала. В доме детектива всегда царил художественный беспорядок, которому Морис и Клавдия Ивановна Рукавишникова не давали перерасти в нечто большее.

И всё-таки детектив не выдержала и, улыбнувшись, спросила:

– Наверное, когда здесь жила Люция, комната выглядела немного иначе?

– Точно, – улыбнулась Клавдия Никифоровна, – она девочка аккуратная, но всё равно забывала класть вещи на место и гладить шторы и чехлы.

– Клавдия Никифоровна, Люция жила у вас долго?

– Полтора года.

– И вы были ею довольны?

Тулякова пожала плечами.

– Платила она вовремя, шумных компаний не водила, соседи на неё не жаловались. А большего в наше время требовать от квартирантов неразумно. Вы согласны со мной?

– Полностью, – кивнула Мирослава. – Вы упомянули о шумных компаниях, но ведь кто-то же к ней приходил?

– Она подружилась с моей соседкой. – Тулякова кивнула в сторону стены. Она мне рассказывала, что к Люции приходил кто-то с её работы, а в последнее время бывал у неё мужчина, но они вроде бы собирались пожениться, так что ничего аморального. Вы согласны со мной?

– Согласна, – кивнула Мирослава, уже догадавшись, что у женщины такая привычка, требовать всякий раз подтверждение своего мнения.

– Клавдия Никифоровна, вы не знаете, Люция общалась с кем-нибудь из жильцов вашего подъезда?

– Не знаю, можно ли это назвать полноценным общением, – ответила Тулякова, – но Люция общалась с дочкой соседа с верхнего этажа. У этой девушки болеет отец, и Люция помогала ей, даже когда перестала жить у меня.

– Откуда вам это известно?

– Мужчина приходится кумом моему брату, и я тоже время от времени навещаю эту семью. Понимаете, – замялась женщина, – в этой семье сложная материальная ситуация, да и морально им нелегко. А тут всё-таки кум, – вздохнула она.

– Как зовут девушку?

– Маша. Мария Валентиновна Буслаева.

– А отца?

– Валентин Егорович Буслаев.

– В какой квартире они живут?

– Четвёртый этаж, квартира над моей.

– Спасибо, Клавдия Никифоровна, за помощь. Я пойду. – Мирослава поднялась со стула и удержалась от соблазна посмотреть, остались ли складочки на чехле стула, на котором она сидела.

– Буду рада, если помогла вам, хотя не могу понять чем.

Мирослава вышла на площадку и была рада, что Тулякова оказалась не только сверхчистоплотной женщиной, но и нелюбопытной. Поднявшись на четвёртый этаж, детектив позвонила в нужную ей квартиру. За дверью долгое время стояла тишина, потом раздались тихие шаги. И такой же тихий голос спросил:

– Маша?

– Нет, это Мирослава.

– Мирослава? – удивлённо произнёс голос.

– Я как раз хотела поговорить с Марией.

Дверь открылась, и Мирослава увидела высокого, очень худого и бледного мужчину.

– Маши нет дома, – сказал он.

– А вы Машин отец, Валентин Егорович Буслаев?

– Да, это я, – кивнул он.

– Вы позволите мне войти?

– Войти? Зачем?

– Разговаривать на площадке не слишком удобно, вы не находите? – дружелюбно улыбнулась Мирослава.

– Пожалуй, – согласился он и пригласил: – Заходите.

Они прошли по коридору в комнату. Мирослава догадалась с первого взгляда, что эта комната принадлежит мужчине, и к тому же не совсем здоровому. Она почувствовала уколы совести, ведь ей предстояло, как говорится, подвести его дочь под монастырь и тем самым лишить больного человека единственного родного существа. Но делать было нечего, её дед, прослуживший в милиции всю свою сознательную жизнь, учил её с младых ногтей, что долг превыше всего. Мирослава глубоко вздохнула, точно собиралась прыгать в омут с головой, и для начала завела разговор как бы на отвлечённую тему, стала расспрашивать, как давно его семья живёт в этом доме, дружат ли они с соседями, в какой школе училась его дочь, где она теперь работает. Расположив таким образом не избалованного общением с другими людьми мужчину, она вскоре узнала о Буслаевых почти что всё. Валентин Егорович рассказал ей, что из-за его болезни Маша не может работать целый день, хотя образование у неё хорошее. Особенно сильно Буслаев сокрушался о том, что дочь его практически нигде не бывает, нет у неё подруг, не говоря уже о молодом человеке.

– Я слышала, что ваша дочь подружилась с Люцией Маковецкой, которая снимала комнату у Клавдии Никифоровны Туляковой.

– Какая между ними может быть дружба? – горестно отмахнулся Буслаев. – Люция, жалеючи меня, приносила время от времени нам продукты. Потом она подыскала Маше какую-то работу, и дочь сказала, что заплатила ей за неё неплохо. Маша не сказала сколько, а я не спросил.

– А что за работа? – поинтересовалась Мирослава делано равнодушно.

– Понятия не имею, – ответил Валентин Егорович, – если дочка сама мне что-то не рассказывает, я не лезу к ней с вопросами. Ей и так, бедняжке, со мной нелегко.

Мирослава скрепя сердце задала вопрос, который интересовал её больше всего, не отлучалась ли Маша в ту роковую ночь. И Буслаев, не ожидая подвоха, как на духу сообщил ей, что Маша пришла только под утро. «Пришла такая усталая, что еле на ногах держалась», – добавил Валентин Егорович.

Мирослава поняла, что нужно закругляться, собралась попрощаться с мужчиной, и только тут Буслаев додумался спросить:

– А почему вы вообще интересуетесь мой до- черью?

Мирослава решила, что будет лучше, если подготовить его к возможным неприятностям заранее.

– Понимаете, – сказала она, – мой интерес к вашей дочери связан с убийством.

– С каким убийством? – искренне изумился Валентин Егорович.

– Ваша дочь не говорила вам, что убит жених Люции некий Гордей Тимофеевич Трифонов?

– Не говорила, – помотал головой Буслаев, – да Маша, поди, и сама не знает об этом, не настолько они были близки с соседкой.

– Будем надеяться, – обронила Мирослава. И в это время раздался звонок в дверь. Хозяин заспешил в прихожую, Мирослава двинулась за ним.

– Папочка, – услышала она звонкий девичий голос, – это я. – Потом девушка вошла в прихожую, щёлкнул выключатель, небольшое помещение залил яркий свет. Девушка проговорила встревоженно: – Папочка, почему ты такой бледный?

– Да вот, – он указал на Мирославу, – девушка тобой интересуется.

– Вы кто? – спросила Буслаева.

– Детектив, – ответила Мирослава, посмотрела на мужчину и проговорила с ноткой сочувствия: – До свидания, Валентин Егорович.

– До свиданья, – машинально ответил он.

Когда дверь за детективом захлопнулась, дочь бросилась к отцу.

– Папа, что она хотела?

– О тебе расспрашивала.

– И что ты ей рассказал?

– Всё, – признался мужчина и вдруг горько разрыдался, коря себя за то, что попался в шёлковые сети опытного детектива. Он не догадывался о том, что, если бы даже он отмалчивался, всё, что нужно детективу и полиции, выплыло бы на свет божий.

Мария, как могла, старалась успокоить отца. Она несколько раз звонила Люции, но та не отзывалась на её звонки. В голове девушки билась только одна мысль: «Что же мне теперь делать? Что будет с папой?» Дав отцу лекарство, она бросилась в свою комнату и вытащила из-под кровати большую клетчатую сумку.

Глава 27

Морис увидел приближающуюся к машине Мирославу и открыл дверь, она скользнула в салон и села на место пассажира рядом с ним. Он бросил на неё вопросительный взгляд.

– Постоим немного, – ответила она на его безмолвный вопрос. Сама она стала думать о том, что если девушка не выйдет из дома в течение одного часа, придётся обращаться в агентство Романа Ольшевского. Роман был директором охранного агентства. И не просто охранного, а элитного, в котором работали в основном бывшие сотрудники спецназа, ФСБ, те, кто прошёл чеченские кампании, и прочие заслуживающие доверия люди. Роман не раз выручал детектива. Конечно, за работу агентства Ольшевского придётся заплатить, но тут уж ничего не поделаешь. Роман был её другом, но его сотрудники не обязаны трудиться бесплатно на друзей своего директора. Следователю же, как знала Мирослава по своему опыту, звонить бесполезно, Наполеонов был скупым на выделение наружки и мог прислать её только в экстренном случае. Сейчас же он просто отмахнётся.

Волгина посмотрела на часы. Прошло всего двадцать пять минут. И вдруг из подъезда выбежала девушка. Мирослава сразу узнала в ней Марию Буслаеву. В руках Маша держала большую клетчатую сумку. Она оглянулась по сторонам и быстро пошла к выходу из двора.

– Подожди немного, – шепнула Мирослава Морису, – и езжай за ней.

Морис кивнул, давая понять, что понял её распоряжение. Буслаева пошла по тротуару, то ускоряя, то замедляя шаг. Время от времени она оглядывалась, но смотрела исключительно на идущих следом за ней по тротуару людей. Она почему-то была уверена, что если за ней будут следить, то только пешеходы. В сторону дороги она не посмотрела ни разу. И серая «Волга» медленно двигалась почти что вдоль бровки. Двигаться, как черепаха, по основным полосам дороги машина не могла, не вызывая яростного возмущения остальных автомобилистов. Даже ползущему по краю автомобилю вслед время от времени раздавались гудки. И если бы девушка хоть раз глянула на дорогу, то заметила бы «Волгу». Правда, Миндаугас в этом случае готов был мгновенно остановить автомобиль и сделать вид, что именно в этом месте ему и необходимо было приткнуться. Неожиданно Буслаева стремительно свернула в один из дворов. Детективы не проехали мимо только потому, что благодаря медленному движению вовремя заметили её маневр. «Волга» неспешно поползла следом. Мирослава с удовлетворением отметила, что Миндаугас не утратил умения виртуозно водить не только иномарки, но и отечественные автомобили. Сама она была уверена, что если человек хочет научиться отлично водить автомобиль, то начинать ему нужно с советских «Жигулей» и российских «Лад».

«Волга» спряталась за растущими на входе во двор тополями и сделала она это как никогда вовремя, так как Мария Буслаева снова обернулась и пару минут рассматривала всё, что было вокруг. Наконец она решилась и бегом бросилась к мусорному контейнеру, в который, размахнувшись, кинула сумку. Мирослава всё это время снимала девушку на телефон. Детективы не стали препятствовать поспешному бегству Марии, и она, успокоенная, скрылась из вида. Но когда на горизонте нарисовались два мужичка бомжеватого вида, Мирослава выскочила из машины и кинулась к мусорному контейнеру, где лежали улики. Она успела крикнуть Морису:

– Быстро вызывай сюда Наполеонова! И пусть прихватит экспертов.

Увидев Мирославу, заслоняющую им путь к заветному контейнеру, мужички возмутились:

– Это наше!