Но Эд мог поклясться, что женщина была единственным человеком в «Сентре».

Он проиграл встречу в уме. Вспомнил, что на сиденье рядом женщиной было нечто вроде пятна. Не совсем пятно, скорее небольшая лужица вязкой коричневой жижи, которая пролилась на кожу обивки. На неё указывала женщина, когда говорила «мы»? Теперь, когда Эд задумался над этим, казалось, что так она и сделала.

Но это не имело никакого смысла.

Превышая скорость, несмотря на то, что на обочине был ясно виден патрульный автомобиль с включёнными мигалками, мимо пронёсся серебряный «Корвет». Эд быстро вернулся к машине. Тот говнюк уже свалил и был в безопасности, но у Эда была квота на задержания, и больше он никому не позволит уехать без штрафа. Эд сел в машину, выключил проблесковые маячки и вытащил радар.

Пора работать.

* * *

Вечер пятницы был для казино. Для Эда азартные игры уже давно утратили свою привлекательность, но он всё ещё получал удовольствие от атмосферы казино — игровые автоматы, стриптизёрши; и, обычно после смены, он с кучкой приятелей проводил время в одном из сохранившихся олдскульных отелей. В этот вечер было по-другому лишь потому, что Эд пришёл один. Все остальные были на мальчишнике у Майка Мартинеса. Мальчишники Эду нравились, его тоже пригласили, но Мартинес был заносчивым мудаком, и даже перспектива халявной выпивки не могла заставить Эда притвориться, что он чувствует к этому говнюку что-нибудь кроме презрения.

Поэтому вечеринку Эд пропустил и в одиночку отправился в «Регент», казино настолько неприметное, что никогда не обновлялось и не обретало былую известность по одной простой причине — этой былой известности никогда не было. «Регент» всегда был тем, чем являлся сейчас: старомодным, третьесортным и малопопулярным местом, которое посещали лишь потрёпанные игроманы и местные.

Эд расположился не в одной из обитых красным «Ногахайдом» кабинок вдоль стены, а в лаунж-зоне, выбрав один из стульев перед баром. Он заказал пиво и потягивал его, оглядывая зал в поисках шансов. За столиком возле дальней стены — компания алкашей, в ближайшей кабинке тискается — губы соприкасаются, рук не видать — жутковатая «кожаная» парочка. Одинокий мужчина в одной кабинке, одинокая женщина — в другой. Его взгляд скользнул дальше, затем вернулся. Эд понял, что узнаёт эту одинокую женщину. Это была та сексуальная малышка в красной «Сентре», которую он остановил сегодня днём. Намереваясь включить своё обаяние, и посмотреть к чему это приведёт, Эд допил пиво для смелости и направился к ней. С его стороны было благородно не флиртовать с женщиной на шоссе, но сейчас он был не на дежурстве. Они были в баре, двое свободных и разумных взрослых, и если Эд сможет убедить её отправиться к нему домой, можно будет считать, что вечер прошёл не зря.

Подойдя к кабинке, Эд прочистил горло:

— Привет.

Было очевидно, что она его не узнала, поэтому Эд шутливо сказал:

— Пару сотен я вам сэкономил, так что можете купить мне выпивку.

— Что? — женщина нахмурилась.

Глупо. Как обычно, он сказал нелепость, и быстро попытался исправиться:

— Это была шутка. Боюсь, плохая. Меня зовут Эд, я тот патрульный офицер, что остановил вас сегодня днём на пятнадцатой автостраде.

— А, — сказала женщина, наконец-то опознав его. Улыбнувшись, она оглядела Эда и раздражённой при этом не выглядела. — Простите, не узнала вас. Меня зовут Лоис.

— Приятно познакомиться, Лоис. Я могу присесть?

Её лицо выразило нечто вроде замешательства. Лоис, казалось, смутилась:

— Мы здесь кое-что наметили. Я думаю, нам нужно немного уединения.

Мы

Женщина выпрямилась, и свет лампы висящей над столом осветил ту часть кабинки, которая была в тени.

Склизкое коричневое пятно на сияюще-красной обивке.

Зрелище обеспокоило Эда гораздо больше, чем следовало, и он попытался проигнорировать его, старался не замечать. Но подумал о том пятне, которое увидел на сиденье её машины…

Мы

… и неожиданно почувствовал озноб. Кажется, здесь происходило нечто, чего он не понимал, и вряд ли захочет понять.

Лоис увидела, куда смотрят его глаза и, как ни в чём не бывало, небрежно, словно это было самая естественная вещь на свете, подвинулась, приподняла ягодицу и уселась на коричневое пятно. У неё вырвался короткий всхлип, а затем, всё ещё глядя на Эда, она улыбнулась, хотя её лицо выражало нечто вроде «Ты всё ещё здесь?».

Эд поднял руки в извиняющемся жесте и попятился. Он не произнёс ни слова. Сказать было нечего.

Вместо того, чтобы вернуться к стулу возле бара, Эд вышел из казино и уехал… в никуда. Просто повёл машину через город обратно в пустыню. Он хотел поехать куда-нибудь, но не знал куда, хотел сделать что-нибудь, но не знал — что. Эд переживал, ему было не себе, и он осознал, что в свете фар каждой встречной машины он поворачивается в салон и проверяет соседнее кресло, желая быть уверенным, что на нём нет ни пятен, не комков. Почти жалея о том, что не пошёл на мальчишник этого говнюка Мартинеса, Эд, в конце концов, направился домой и вернулся в свою квартиру пораньше.

Там ему приснилось, что он пришёл навестить своих ещё живых родителей, в их домике в Огайо, они сидят на старом оранжевом диванчике, на диванной подушке между ними липкая коричневая масса, и указывая на неё мама говорит: «Мы рады, что ты вернулся, Эд. Поздоровайся со своим новым братиком».

На следующее утро, в раздевалке, перед дежурством, он рассказал Робу Элиссону об обеих встречах с Лоис.

— Знаешь, — сказал Боб, — эти чокнутые сучки в кровати лучше всех. Они просто бешеные. Готовы на всё.

— Да, уж, — признал Эд, но он не был уверен наверняка, что Лоис была бешеной. Она производила другое впечатление; более беспокоящее что ли. Её неправильность была чем-то большим, чем просто сумасшествие. Эд надеялся, что Роб это поймёт и возможно скажет что-то умное, или, по крайней мере, проявит проницательность, но тонкости ситуации прошли мимо друга, и Эд понятия не имел как объяснить произошедшее, чтобы самому не прослыть безумцем.

Сегодня было его дневное дежурство, его очередь патрулировать пересекающее город шоссе, и навёрстывая вчерашний день Эд не только выполнил норму по штрафам, но и удвоил её. В городе всегда было много любителей превысить скорость, или сесть пьяными за руль, и поиск правонарушителя для наказания был похож на рыбалку в бочке. Но всё утро, Эд ловил себя на том, что на каждом пустом пассажирском сиденье он тщательно выискивает признаки пятен, или грязи. Эд пытался заставить себя не делать то же самое после обеда, но старания, которые он для этого прикладывал, были настолько сильными и так напрягали его чувства, что Эд быстро сдался и продолжил осматривать обшивку каждого салона.

После работы, он и Роб, сопроводили Марлона, Пола и Сэма Б. в новый полицейский бар на окраине делового района. Они были из дорожного патруля и городские копы их не особо жаловали, но, паршивые овцы, или нет, они всё ещё были частью «голубой» семьи и после небольших наездов с каждой стороны, их, в общем-то, оставили в покое.

Что-то сегодня было не так. Марлон и Сэм выглядели задумчивыми и рассеянными. Обычно болтливый, Марлон почти не разговаривал, а Сэм Б., кажется, сильно хотел быть где-то ещё, словно у него были другие планы от которых друзья его отрывали.

В конце концов, Сэм Б. сказал:

— Мне пора. Нам нужно кое-чем заняться. Ребята, увидимся позже.

И он ушёл.

— У нас тоже дела, — вставая, произнёс Марлон.

— О чём вы, чёрт возьми, говорите? — спросил Пол. И Марлон и Сэм были одинокими и в отношениях пока не состояли: они злились и постоянно ныли из-за этого.

— Увидимся завтра.

— Тогда зачем вы вообще сюда пришли? — захотел узнать Пол. Но Марлон быстро отошёл от бара и не ответил.

— Мы? — Роб огляделся вокруг столика. — Кто это мы?

Пол пожал плечами:

— Наверное они встретили каких-нибудь тёлочек, а нам не рассказали.

— А может они педики, — ухмыльнулся Роб, — и отправились в дешёвый мотель на тайное свидание.

— Да все вы педики! — провозгласил сидящий рядом городской коп, который случайно их подслушал.

— Твоя мама мне этого не говорила, — парировал Пол.

Эд в разговоре не участвовал. Мы. Это слово ему не нравилось, и мысленно Эдди представлял, как Марлон и Сэм спешат по домам, чтобы сесть на диван рядом с пятнами отвратительной коричневой субстанции.

Остаток вечера они провели троём, за выпивкой и обсуждениями работы, коллег, жизни, и хотя в итоге никто из них не был достаточно трезвым, чтобы сесть за руль, они разъехались, уверенные в том, что чтобы не случилось, их не оштрафуют. Можно было позвонить жене Роба, чтобы она приехала и забрала их, или дочери Пола, но ждать никто не хотел, поэтому они ушли и рискнули.

На следующий день, ни Марлон, ни Сэм на работе не появились, и когда Эд справился у дежурного, то оказалось, что никто из них даже не позвонил. Это было не просто необычно, это было неслыханно и, направляясь на шоссе, он заехал к обоим. Если они и были дома, то прятались, потому что ни в квартире Сэма Б., ни в доме Марлона к двери никто не подошёл. Эд заметил, что машины Марлона нет на подъездной дорожке. В тот же день, возвращаясь в участок, он заехал ещё раз, и хотя Марлона всё ещё не было, Сэм Б. после пятого стука, подошёл к двери. Он приоткрыл её и выглянул наружу. Увидев Эдда улыбнулся, но впускать его не стал:

— Извини, — сказал Сэм. — Мы заняты. Увидимся завтра.

Мы заняты.

— Сэм… — начал Эд.

Дверь закрыли и заперли.

Вернувшись в участок, Эд отметился. Была пересменка, но в раздевалке не было никого, кроме Майка Мартинеса, который сидел в трусах на низкой скамейке и бормотал что-то себе под нос. Эд всё также терпеть не мог этого говнюка, но обнаружил, что доволен тем, что здесь кто-то есть и, изображая благородство, сказал:

— Извини, что не смог придти на твой мальчишник. Поздравляю с женитьбой.

Мартинес не обратил на него внимания, продолжая что-то бубнить самому себе.

Нет, понял Эд. Другой полицейский не разговаривал сам с собой. Он беседовал с поблёскивающим коричневым пятном на скамейке рядом с ним.

Так и оставшись в униформе, Эд поскорее оттуда свалил. Его трясло, когда он выходил из раздевалки. Первым побуждением было рассказать всё дежурному, хотя он понятия не имел, как объяснить увиденное. Но когда Эд подошёл к стойке и увидел сержанта, Пула, который стоял разглядывая сиденье своего стула и говорил кому-то по телефону: «Прямо сейчас мы не можем, мы заняты», то вышел из отделения и поспешил к своей машине. Пот лился градом, и Эду пришло в голову, что возможно он сходит с ума. Всё происходящее не имело смысла и больше походило на его галлюцинации, чем на… на… на что? Эд не знал. Он понятия не имел, что происходит. Его мозг не мог увязать происходящее, или выдать предположение, которое хоть как-то объясняло бы всё увиденное.

Ему нужно было выпить. Ответы ему тоже были необходимы, но выпить нужно было больше, и Эд отправился прямиком в «Регент» зная, что сможет накачаться дешёвой выпивкой и зная, что там может быть Лоис. Там он видел её в последний раз, и если кто и мог объяснить происходящее, так это Лоис. Чёрт, она очень даже могла быть причиной всего этого. Эд подумал о том пятне на обивке её Сентры.

Мы

Всё началось после её приезда. Была вероятность, что Лоис привезла это в Лас-Вегас.

Вот если бы она умерла на шоссе в пустыне…

Эд выбросил мысль из головы.

В «Регенте» Эд сразу же заказал стопку «Джека». Он никогда не видел казино таким пустым. Бар — да, но игровой зал, который всегда был битком, сегодня определённо выглядел постапокалиптично, как последнее казино в мире, который загадочно и неожиданно обезлюдел. Эта аналогия Эду не понравилась, выпив свой напиток, другой он заказывать не стал. Лоис здесь не было — никого не было — и, впервые за долгое время, Эд захотел отправиться на Лас-Вегас-Стрип. Он страстно желал компании, нуждался в людском окружении, даже если они были лишь толпой анонимных туристов посещающих именитые развлекательные комплексы.

Но, к его удивлению, даже на Стрипе народу было меньше, чем обычно. Да, конечно же, там были машины и люди, но даже близко не столько, сколько должно было быть. Проезжая мимо автобусной остановки Эд увидел скудно одетую девушку, которая смотрела рядом с собой на скамейку и разговаривала с ней. На соседней автостоянке контролёр вместо того, чтобы пробивать талоны, тупо уставилась на сиденье мотоцикла, который незаконно припарковали на месте для инвалидов.

Эд рассчитывал остановиться и провести вечер в одном из развлекательных комплексов, утопив своё беспокойство среди семейств из Калифорнии, командировочных из Небраски, парочек из Аризоны. Но он больше не знал, что делать. Что бы ни произошло, оно распространялось. Быстро. И проехавшись до конца Стрип и обратно, Эд решил нигде не останавливаться. Для него лучше и безопаснее будет оставаться дома, смотреть телевизор и напиваться, пока не заснёт. Возможно, ему стоило собрать чемодан, и уехать прочь, оставить Вегас в зеркале заднего вида и не оглядываться. Это было бы умным ходом, логическим поступком. Но Эд не мог. У него была работа, на которую завтра нужно было идти.

Вернувшись в квартиру, он проверил постель, осмотрев сначала одеяло, затем простыни, а потом подушку с обеих сторон. Эд притворялся самому себе, что ищет не что-то конкретное, а просто устроил генеральный досмотр, но это было неправдой.

Эд знал, что ищет.

Коричневое пятно на белой ткани.

* * *

На следующий день, на работе, не перезвонив, отсутствовали шесть из двенадцати офицеров приписанных к его смене. Это было неслыханно. Если только не было забастовки, о которой его не предупредили — весьма маловероятно, поскольку Эд был одним из самых ярых членов профсоюза — этого никак не могло случиться.

Но это случилось, и Эд был почти уверен, что знал почему.

Здесь был Роб, Роб пришёл, но Роб был… другим. Эд сразу же это заметил и, глядя, как его друг рассеянно кивает другим дежурным офицерам, а затем направляется в раздевалку, пал духом. После увиденного вчера вечером Эд планировал избегать раздевалки: он был в униформе дома, снова надел её утром и убедился, что сегодня у него не будет поводов идти переодеваться. Но после того как вошёл Роб, Эд последовал за ним через дверь, намереваясь задать несколько вопросов. Он с удовлетворением заметил, что в комнате больше никого нет, и его взгляд машинально метнулся к длинной скамье между шкафчиками. Не увидев на ней ничего необычного, Эд почувствовал облегчение.

Он подошёл к другу и спросил:

— Что происходит?

Роб не смотрел на него:

— Ты о чём?

— Ты прекрасно знаешь, о чём я.

Последовала пауза.

— Вчера я встретился с кое-кем, — сказал Роб. — С кем-то действительно необычным.

— С женщиной?

Всё ещё не глядя на Эда, Роб кивнул.

— Кто она? Как её зовут?

— Давай покажу — Роб закрыл дверь шкафчика, которую только что распахнул, и Эд, ощущая глубоко в кишках страх, последовал за ним прочь из здания, на автостоянку. Роб подошёл к своему «Джипу Чероки» и открыл пассажирскую дверцу. Там, на рыжеватой обивке сиденья, было пятно вязкой коричневой жижи размером с серебряный доллар.

Эд не удивился. Именно этого он и ожидал. Но он был удивлён, когда Роб улыбнулся пятну и непринуждённо сказал:

— Это мой друг, Эд.

Пятно пошевелилось.

Эд ушёл. Он просто развернулся, ушёл обратно в участок, взял своё назначение и отправился в гараж. Роба на парковке уже не было. Эд не знал где он, ему было всё равно. Всё чего он хотел — выбраться на шоссе, в одиночку, чтобы у него было немного пространства и времени поразмыслить над увиденным.

Он завёл машину, и выжимая больше сотни миль в час, пулей помчался прочь из города, вырулив, в конце концов, на обочину где-то в тридцати милях от Вегаса. Эд тяжело дышал, в голове стучало, мышцы шеи и спины болели от напряжения. Выключив зажигание, он сидел и сквозь лобовое стекло смотрел, как вокруг внезапно остановившейся машины рассеиваются облака пыли. Эд закрыл глаза, пытаясь сложить все кусочки воедино, проигрывая в голове всё, что случилось за последние несколько дней. Воспоминания об увиденном пугали и мозг Эда сопротивлялся, соглашаясь лишь скользить по поверхности событий. Наконец Эд решил, что будет лучше просто взяться за дело и заняться своей работой — засекать гонщиков и выписывать штрафы. В этом было нечто подбадривающее и одновременно успокаивающее: быть на автопилоте и не задумываться ни о чём кроме повседневной рабочей рутины. Создавалось впечатление, что мир нормален, что всё в порядке и это было именно тем, что сейчас Эду было нужно.

Эд перепарковал машину и вытащил радар. Большая часть дорожного движения приходилась на другую полосу разделённого шоссе, ту, что вела в Лас-Вегас, но, моментом позже, он увидел, как значительно превышая допустимую скорость по автостраде ведущей в Калифорнию пронеслась…

Красная «Сентра».

Зная, что это её машина, Эд включил мигалку, врубил сирену, вырулил на щебёнку и быстро оставил другие машины в хвосте. Это действительно была Лоис, и на этот раз она не была ни заплаканной, ни огорчённой. Вместо этого она поджидала его с правами и лицензией наготове.

Перри. На лицензии Эд увидел, что её фамилия Перри, и что она живёт в Сан-Диего.

— Простите, — сказал ей Эд, — но я должен вас оштрафовать.

— Всё в порядке, — ответила Лоис и по тону её голоса, сочувствующему и огорчённому, было ясно, что она не думает, что этот штраф придётся когда-либо оплачивать.

Эд оглянулся через правое плечо, посмотрев на туманные очертания города. Что там происходит? — гадал Эд. Что будет дальше? Он хотел спросить Лоис, но, в то же время, не хотел спрашивать. Он понял, что так напуган, что у него не хватает смелости посмотреть на сиденье рядом с ней, чтобы увидеть — есть ли ещё на обивке пятно.

Ему так много нужно было ей сказать, но, тем не менее, Эд обнаружил, что отчитывает Лоис так, словно она какой-то анонимный гонщик, кто-то, кого он раньше никогда не встречал. Как на автомате, Эд выписал квитанцию, подал ей и попрощался банальным: «Водите с осторожностью».

Лоис угрюмо кивнула, а он стоял, глядя, как её машина отъезжает, становясь всё меньше и меньше, и исчезает вдали. Эд медленно вернулся в свой автомобиль, сел за руль и закончил заполнять квитанцию. Взгляд уловил движение на соседнем сиденье, Эд быстро повернул голову и увидел…

… пятно.

Оно было идеально круглым и, в отличии от других увиденных Эдом, не жутким, а скорее манящим и дружелюбным. В нёй не было ничего пугающего, ничего неестественного. На самом деле, подумалось Эду, она, в каком-то смысле, даже симпатичная.

Её? Она?

Да, пятно было женского пола, и Эд сразу же почувствовал к ней близость, мгновенную привязанность, которая делала его радостным и счастливым.

Нет. Это неправильно. Здесь что-то не так. Этого не должно было случиться.

Но Эд не знал, что с этим поделать, и мысль пришедшая к нему в голову начала угасать.

Он посмотрел сквозь лобовое стекло на простирающуюся перед ним пустыню, посмотрел в зеркало заднего вида на город оставшийся позади, посмотрел на пятно, что лежало на сиденье рядом.

— Привет, — сказал он наконец и глубоко вздохнул. — Меня зовут Эд. А тебя?



Ⓒ We by Bentley Little, 2010

Ⓒ Шамиль Галиев, перевод

Игровой домик

Эта позиция была новой — закладная досталась ей лишь потому, что Уолт Ли в пятницу уволился — и, хотя Лоис просмотрела фотографии и ознакомилась с характеристиками, до сегодняшнего дня возможности посетить домовладение у неё не было.

Хороший район, подметила она, проезжая по Бруквью-стрит: одноквартирные дома, по большей части двухэтажные; ухоженные газоны. Из прочитанного Лоис знала, что дома на этой улице в аренду не сдавались и, на протяжении почти десятилетия, ни одно владение в радиусе почти двух кварталов на продажу не выставлялось. В сущности, описание для рекламного буклета сочинялось само собой.

Лоис притормозила перед домовладением и вышла из машины. Как обычно, неудачные фотографии Уолта, снятые на камеру телефона, а не на фотоаппарат, не соответствовали действительности и, перед тем как войти внутрь и найти лучшие ракурсы, чтобы представить каждую комнату в наилучшем виде, Лоис сама сфотографировала и недавно благоустроенный двор, и внешний вид дома.

Когда она распахнула шторы на кухне, чтобы впустить больше света, её шокировало состояние заднего двора. В отличие от идеально ухоженной и безукоризненно размещённой цветущей растительности перед домом, задний двор представлял собой плоское месиво засохшей грязи и разросшихся сорняков. Ясно, что ландшафтные дизайнеры здесь не колдовали и, по возвращению в офис, Лоис сразу же позвонит и займёт их работой. Это нужно было сделать ещё вчера, потому что пока не доделают задний двор, начать показывать дом она не могла, если только не хочет сбить с цены добрых пять тысяч.

Лоис открыла раздвижную стеклянную дверь и вышла наружу. В центре заросшего сорняками заднего двора стоял детский игровой домик — самодельная облупившаяся деревянная постройка с оконным ящиком, заполненным поблёкшими пластмассовыми цветами. Эта штука тоже нуждается в новом слое краски. Лоис ненадолго задумалась о сносе, но в таком престижном районе добротный игровой домик мог оказаться отличной приманкой для родителей с маленькими детьми.

Заглянув в окошко, Лоис увидела деревянную полку, на которой стояли пластиковые ведёрки, наполненные листьями и грязью. В центре комнаты лежал опрокинутый детский стульчик, а в одном из углов — сломанная игрушечная кухонная плита.

Подожди-ка. Грязь?

Лоис нахмурилась. Собственность была отчуждена почти два месяца назад. Лето на дворе. Смесь земли и воды давно должна была засохнуть.

Здесь играли соседские дети?

Нужно убедиться, что ворота запираются. Меньше всего ей нужно, чтобы какие-нибудь местные хулиганы угробили её идеально-выставочный дом.

Игровой домик был высотой с Лоис, и даже если заходя в дверь ей пришлось весьма сильно пригнуться, то оказавшись внутри она легко могла передвигаться лишь слегка наклонив голову. Пола в домике не было — стены постройки стояли прямо на твёрдой земле, но в остальном домик казался крепким и построенным на совесть. Сквозь проём открытой двери и окно в одной из боковых стен внутрь проникал свет, освещая противоположную от входа сплошную стену, на которой на некрашеной доске, удерживаемой металлическими кронштейнами, стояли ведёрки с грязью и листьями.

Лоис подняла перевёрнутый стул и поставила его перед полкой, на которой стояли три ведёрка — жёлтое, красное и фиолетовое. Сидя, Лоис потянулась к фиолетовому ведёрку справа, засунула в него руку, ощутив прохладное месиво грязи.

И тут же вытащила её обратно. Что с ней не так? Зачем она это сделала? Она не собиралась делать ничего подобного.

По сути, чего она вообще здесь расселась? Зачем вообще вошла в этот домик?

Нахмурившись, Лоис встала со стульчика и вышла наружу.

Солнце светило по-другому. Оно казалось дневным, а не утренним и, опустив взгляд на часы, Лоис увидела, что уже час пополудни. На три часа больше, чем предполагалось. Лоис застыла и холодные мурашки побежали по её спине и по всему телу, пока не захватили его полностью.

Что произошло?

Лоис не знала, но на ум ей пришло слово «заколдованный» и она поспешила прочь с заросшего сорняками заднего двора и из дома. Закрывая входную дверь, она не была уверена, что закрыла раздвижную дверь на кухне, не говоря уж о том, чтобы запереть её на замок, но возвращаться обратно и проверять Лоис не собиралась. Она быстро дошла до машины, забралась внутрь и уехала, позволив себе перевести дух лишь свернув на другую улицу.

—

В офисе, сидя за столом, Лоис задумалась — почему же она так испугалась. Даже если она и потеряла где-то пару часов, ничего страшного в этом не было. На самом деле, ощущение от прикосновений к грязи было приятным и, что удивительно, она не приставала к пальцам. Грязь была немного липкой, но, когда Лоис вытащила руки из ведёрка, они были чистыми.

Сейчас, вдали от домика, имея время поразмыслить над случившимся, Лоис подумалось, что общее впечатление оказалось не пугающим, а просто… странным. Нет, даже не так. Скорее не странным, а необычным, словно этот случай был не примечательным, а просто из тех, что случаются нечасто.

На столе стоял горшок с цветами: один из недавних клиентов подарил ей цветущую хризантему, и Лоис пришло в голову, что она мило смотрелась бы в том домике. Лоис частенько покупала в комиссионках и на распродажах предметы декора для создания настроения, или атмосферы в домах, которые пыталась продать, но она прекрасно понимала, что этот горшок на продаваемость дома никак не повлияет. Она думала лишь о том, что хризантема казалась созданной для этого игрового домика.

Импульсивно Лоис взяла горшок, сказала Беверли, что уезжает показать кондо, но будет на связи; и поехала обратно к отчуждённой собственности на Бруквью. Проехав мимо дома, она отпёрла своими ключами боковые ворота, прошла на задний двор, занесла горшок с цветком в домик и разместила его на полке рядом с ведёрками. По мнению Лоис, он весьма оживил интерьер маленькой комнаты.

Переполненная гордостью, она оглядела домик. Один из этих предметов здесь лишний, подумала Лоис и достала из угла сломанную детскую кухонную плиту. Ей здесь не место. Не только потому, что своим грязным и потрескавшимся пластиком она мозолит глаза, но и потому что она слишком детская для этой комнаты. Вытащив игрушку наружу Лоис увидела, что солнце заходит.

Сколько времени прошло?

Она бросила плиту на землю и глянула на часы. Было почти шесть часов вечера!

Чувствуя себя дезориентированной, Лоис покачала головой. Озноба, который она ощутила в прошлый раз, не было, но его сменило смущение и это, в каком-то смысле, было ещё хуже, потому что предполагало влияние на её ощущения, словно что-то вторглось в её разум.

Лоис бросила плиту в бурьян, закрыла за собой ворота, заперла их и ушла с заднего двора. Она проверила сотовый телефон и увидела тринадцать пропущенных звонков. Как такое могло случиться? Её мобильник был включён. Лоис услышала бы звонок.

Заколдованный.

Пролистывая список входящих, она увидела шесть сообщений от Беверли, пять от клиентов, и два — от мужа. Лоис мгновенно решила, как поступить.

Вместо того чтобы перезванивать всем и признаваться, что она получила их звонки, но не ответила, Лоис решила всем сказать, что потеряла свой телефон. Отперев и открыв ворота ещё раз, она прошла к домику и аккуратно положила телефон между двумя выцветшими пластиковыми розами в цветочном ящике на окне, а после вернулась обратно к машине.

Когда она вернулась домой, Том был раздражён.

— Где ты была? — стал вопрошать он. — Я пытался дозвониться, но тебя не было на работе, ты не отвечала и не перезванивала…

— Я потеряла телефон, — сказала ему Лоис. — И искала его.

— Вот как? Просто моя машина сдохла на 405-й и, из-за того, что ты была недоступна, мне пришлось звонить в 3А[54], а потом искать кого-нибудь, кто отвезёт меня домой.

Лоис даже не заметила, что машины Тома не было на подъездной дорожке.

— Прости, — сказала она, действительно сожалея. — Виновата.

— Так и есть, черт возьми. Где ты была?

— Я же сказала. Искала телефон.

— Весь день?

— И готовила новую позицию. Милый дом, в хорошем районе, отчуждённый. Продастся быстро. — Но я не хочу его продавать, поняла Лоис. Она подумала об игровом домике.

— Ну, тогда завтра утром нам нужно арендовать машину, — голос Тома принял саркастический оттенок. — То есть, если ты не сильно занята.

Она позвонила на работу, а на следующее утро отвезла Тома в «Авис»[55].

— Купи себе новый телефон, — сказал он. — И проверяй на работе сообщения. Меня нужно будет подвезти, когда сделают машину.

— Я почти уверена, что знаю, где оставила мобильник, — сказала Лоис. — Если найду — перезвоню.

Он лежал именно там, где его оставили — в приоконном ящике игрового домика. Лоис включила телефон, чтобы посмотреть, не приходили ли за прошедшее время новые сообщения, и увидела, что их пришло…

Три миллиона шестьсот пятьдесят.

Это было… невозможно. Это какой-то глюк. Наверняка. Лоис разглядывала экран. Ни в одном из новых сообщений не был указан соответствующий номер телефона и, поднеся устройство к уху, она прослушала первое из них.

Ничего.

Она проверила ещё пять, вразнобой, и все сообщения были одинаковыми.

Молчание.

По её телу пробежала дрожь страха. Лоис поняла, что этот задний двор ей не нравится. Слишком высокие заросли сорняков, слишком твёрдая земля, слишком старый забор. Дом ей тоже не нравился. Спереди он выглядел так же, как и остальные соседские дома, но с тыла создавалось впечатление ветхости и скорого упадка, а окна казались темными и пустыми.

Её жёлтая и яркая цветущая хризантема, стоявшая на полке в домике, выглядела гостеприимно и приглашающе, и Лоис зашла за угол, пригнулась и вошла внутрь. Маленькая комната была уютной и симпатичной. Чувствуя себя здесь как дома, Лоис села на стульчик, пододвинулась к полке и достала из одного ведёрка коричневый дубовый лист. Положив его на дерево полки перед собой, Лоис взяла из соседнего ведёрка небольшую пригоршню грязи. Скатав из неё шарик, Лоис положила его на лист. Она делала это снова и снова, пока на листьях перед ней не появился ряд комков грязи.

Когда у неё затекла шея, Лоис встала. Внезапно ей показалось, что в домике есть кто-то ещё, и она тут же обернулась, но маленькая комната была пуста. Это чувство не проходило, и Лоис поспешила наружу, двигаясь так быстро, словно её преследовали. Оказавшись на открытом воздухе, она выпрямилась во весь рост. Пригревало солнце, но ей было холодно и, услышав звук открывающейся раздвижной стеклянной двери на кухне, Лоис вздрогнула.

— …и, как вы видите, тут у нас задний двор приличного размера, идеальный для растущей семьи вроде вашей. — Это была Джанет Квон, и ещё один риелтор, которые, увидев Лоис, испуганно остановились. Джанет моргнула: — Что ты здесь делаешь?

— Что ты здесь делаешь? — возразила Лоис. — Это моя позиция.

Джанет изобразила фальшивую улыбку:

— Извините, мы ненадолго, — сказала она паре, стоявшей позади неё. — Дайте нам минуточку. Почему бы вам не заглянуть наверх и не проверить другие спальни? — Джанет закрыла за собой дверь и зашагала через лужайку…

Которая была зелёной и свежескошенной.

Лоис растерянно огляделась. Трава прекрасная, сорняки исчезли, у забора высажены розы. Но, самое ужасное, домик был недавно покрашен.

Ей вдруг стало трудно дышать. Что здесь происходит?

Джанет шагнула к ней, её улыбка исчезла:

— Послушай, Лоис: я не знаю, что ты, по-твоему, делаешь…

— Это моя позиция!

— Это была твоя позиция, — сказала Джанет. — После того, как ты за три недели не смогла найти ни одного покупателя, что было проще простого, Брент отдал её мне.

— Три недели? Я только в пятницу эту позицию получила.

— Три недели назад.

Холодок вернулся.

— Ты даже в офисе теперь не работаешь. Нельзя просто исчезнуть на несколько недель, а потом привальсировать обратно без каких-либо последствий.

— Брент меня уволил?

— Девять дней назад. Ты даже сотовый не проверяла?

Лоис боялась взглянуть на свой телефон. Она не знала, сколько сообщений будет в нём сейчас.

Том!

Если её действительно не было три недели, что с Томом? Может он позвонил в полицию и написал заявление о пропаже человека? Может, выбросил все её вещи на улицу? Нужно ему позвонить. Но сперва нужно избавиться от Джанет.

— Вали отсюда, — приказала Лоис.

Джанет ушам своим не поверила:

— Что?

— Ты меня слышала.

— Это просто смешно. Ты проникла на чужую территорию. Уходи, или я вызову… Что ты делаешь?

Лоис попятилась к домику и просунула руку в окно позади себя. Её пальцы, найдя искомое, сомкнулись вокруг одного из комков грязи, которые она слепила. Он была твёрдым и сухим, а лист под ним — хрупким. Лоис вытащила руку и швырнула ком грязи. Прицелилась она точно, и комок сильно ударил застигнутую врасплох Джанет в лоб. Раздался слишком громкий шлепок, слишком короткий крик, а затем другой риелтор упала навзничь.

Лоис в панике бросилась бежать. В доме была пара, которой Джанет показывала дом, и Лоис не хотела, чтобы кто-либо из них смог её опознать. Она открыла боковую калитку, выбежала на улицу, но её машины уже не было. Однако Лоис, не колеблясь, просто продолжила бежать, свернув на следующей улице налево, потом направо, выбралась из квартала и добежала до магазина «7-11» на повороте. Тяжело дыша, она достала телефон и позвонила Тому.

— Мне нужно, чтобы ты меня забрал! — удалось ей выговорить.

— Лоис? — В голосе её мужа звучало недоверие.

— Ну конечно же!

— Где тебя черти носили? Я был…

— Я все объясню. Просто забери меня. Я в «7-11» на Центральной, у поворота на Роузвуд.

На мгновение воцарилась тишина и Лоис испугалась, что Том не приедет, но потом он сказал: — Хорошо, — и повесил трубку.

Столь сильного облегчения Лоис не испытывала никогда, поэтому она зашла в магазин и купила себе большой стакан Спрайта. Десять минут спустя она стояла на тротуаре и всё ещё пила свой напиток, а заметив «Лексус» Тома, помахала мужу рукой.

Лоис понимала, что для него она отсутствовала три недели, хотя ей они показались всего часом, или около того, и, не давая мужу вставить ни слова, начала извиняться, пока полностью не рассказала свою историю. Упомянув про домик, Лоис тут же поняла, что потерпела поражение, но всё же продолжила.

Том просто смотрел на неё, никак не реагируя.

— Я не знал, где ты, — сказал он. — Не знал, что с тобой случилось.

— Ну, теперь ты знаешь, — разочарованно ответила Лоис.

— Думаешь, я в это поверю?

Она устало вздохнула:

— Где моя машина?

— Дома.

— Ты отвезёшь меня туда?

Том завёл «Лексус» на полную мощность:

— Знаешь, я едва не вызвал полицию и не подал заявление о пропаже человека.

Лоис посмотрела на мужа:

— Едва?

— Да, но подумал, что ты… — голос Тома затих. — Не знаю, о чём я думал, — признался он. — Наверное, я не поверил всерьёз, что ты пропала. Я подумал, что может мы на время расстались, ты забила на меня и решила развеяться, что-то в этом роде.

— Просто отвези меня домой, — сказала Лоис.

— Домой? Вот даже как? В чей дом? Твой? Мой? Наш?

Лоис поняла, что на самом деле домой возвращаться ей не хочется. Она просто хотела добраться до своей машины. Она хотела…

Вернуться в домик.

Джанет всё ещё там? Вызвали ли возможные покупатели скорую помощь? Достаточно ли оправилась Джанет, чтобы сесть за руль? Она умерла?

Лоис понятия не имела, и ей было все равно. Она знала лишь то, что ей нужно вернуться.

Но для начала она хотела забрать из дома несколько вещей. Лоис и Том не разговаривали, пока добрались до своей улицы, а подъехав к обочине Том даже не потрудился припарковать машину: он просто притормозил и коротко сказал:

— Мне нужно вернуться на работу.

Лоис не ответила, но выбралась из «Лексуса», хлопнув за собой дверцей. Слыша, как машина Тома быстро уезжает, она не оглядываясь зашагала по дорожке к входной двери. В доме Лоис собрала вещи, за которыми пришла: висевший в коридоре принт Джорджии О\'Кифф[56] в раме; подставку для растений из гостиной и стоявшую на ней фарфоровую статуэтку Хюммель[57]; пальму в горшке. Лоис потребовалось три захода чтобы погрузить всё в машину. Большой стакан из-под Спрайта, оставленный на кухонном столе, был пустой: Лоис наполнила его водой и, прижимая крышку, направилась к машине.

Она поехала к дому на Бруквью-стрит.

К нижней части знака «ПРОДАЁТСЯ» на лужайке перед домом была привинчена металлическая табличка с красными буквами и контактным номером Джанет Квон, и прежде чем зайти на задний двор, Лоис сняла её и швырнула в кусты изгороди соседнего дома. В правой руке у неё была подставка для цветов, в левой — принт Джорджии О\'Кифф, который Лоис держала за проволоку позади рамы. Она поставила подставку, чтобы открыть калитку, а после зашла на задний двор.

Когда Лоис подошла к домику, из открытого окна вылетел камень и ударился в центр обрамлённой картины, разбив стекло.

Нет, не камень. Один из её комков грязи.

Прилетел ещё один, разорвавший, на этот раз, саму картину, и Лоис услышала, как Джанет хихикнула. Разъярённая, как вторжением в частную жизнь, примером которого было присвоение её грязевых шариков, так и самим нападением, Лоис выронила раму и обеими руками ухватилась за ножки подставки для растений. Выставив её как таран, она с криком бросилась вперёд, заталкивая верхнюю часть подставки в окно домика.

Джанет внутри вскрикнула, хотя Лоис сложно было сказать, от боли, или от удивления. Выскочив из-за угла, она пригнула голову и забежала в маленькое здание. Джанет не пострадала. На самом деле, она взяла подставку для цветов, поставила её в угол и водрузила сверху горшок с хризантемой.

— Выглядит неплохо, — признала Лоис.

Джанет отступила назад.

— Так и есть, не правда ли?

Почему они вообще дерутся? — удивилась Лоис. У них не было причин рвать друг другу глотки. Они были на одной стороне.

— В моей машине остались ещё кое-какие вещи, — сказала она. — Статуэтка и маленькая пальма. Хочешь, я принесу их сюда?

— Конечно, — ответила Джанет. Она виновато улыбнулась. — Прости за картину. Она бы хорошо смотрелась здесь.

— Ничего страшного.

— Не знаю, что на меня нашло.

— Это я начала, — сказала Лоис. — Это моя вина. — Она посмотрела на чистое и здоровое лицо другой женщины. — Ого, твой лоб быстро зажил.

— Это случилось несколько месяцев назад, — отмахнулась от неё Джанет.

Несколько месяцев назад?

Так ли это? Лоис могла бы поклясться, что прошёл всего час, или два, но время и раньше обманывало её, и она знала, что плохо в этом разбирается. Прошло уже несколько месяцев, решила она.

Внезапно Лоис стало страшно выходить из домика. Что, если она выйдет на улицу, а её машины не будет? Или ещё хуже, если на лужайке перед домом будет стоять знак другого агентства недвижимости?

А что, если кто-то уже купил этот участок?

Охваченная паникой, Лоис посмотрела в окно на дом, высматривая открытые занавески, выставленную на улицу мебель: какие-либо признаки того, что в доме живут люди. Ничего подобного не было видно, но это был только вопрос времени, и она повернулась к Джанет.

— Нам нужно наделать ещё, — сказала она, кивая на шарики затвердевшей земли на полке.

Другой риэлтор кивнула, села в кресло и полезла в пурпурное ведёрко. Грязь, как всегда, была влажной и свежей, и Джанет взяла горсть, хотя, кажется, не знала, что с ней делать. Лоис присела рядом с ней на корточки, вытащила из соседнего ведёрка сухой лист, положила его на деревянную полку, затем сама взяла горсть грязи, скатала её в шарик и положила на лист. Понимающе кивнув, Дженет сделала то же самое.

Каждая из них сделала по три комка, достаточно, чтобы заменить те, которыми бросались, и занять место, оставшееся после горшка, который перенесли на подставку для растений.

Снаружи послышались голоса. Лоис выглянула в окно, ожидая увидеть ещё одного риелтора, показывающего недвижимость, или даже дом, в котором теперь живут люди: с новыми занавесками на окнах и детьми, играющими на заднем дворе. Но зрелище, открывшееся ей, оказалось неожиданным и ещё более ошеломляющим. Она увидела ряд сломанных стиральных машин, облупившиеся столы для пикника, ржавые газонокосилки и кучу велосипедов. Лоис увидела, как мимо прошёл бедно одетый мужчина, взял с одной из стиральных машин старый гаечный ключ, посмотрел на него и положил на место.

Внезапно она поняла, где они находятся. Свалка. Или что-то вроде барахолки. Кто-то выкупил участок, и сдал домик сюда.

Мы мертвы, — подумала Лоис. Мы умерли, и оказались здесь в ловушке.

Но она знала, что это не так. Они не были мертвы и могут уйти в любой момент — если только захотят.

Лоис выпрямилась и оглядела маленькую комнату. С полки ничего не упало, цветочный горшок все ещё стоял на подставке для цветов, а сама она не чувствовала никакого движения. Лоис понимала, что произошло, но не могла понять — как.

Раздался громкий треск, когда о макушку деревянной крыши что-то ударилось снаружи. Сидевшая в кресле Джанет тут же вскочила с места. Лоис непроизвольно подняла голову, и тут раздался звук ещё одного удара, за ним тут же последовал ещё один. Что-то билось о стену, и Лоис поспешила наружу, чтобы взглянуть на происходящее.

Стоять прямо, а не сгорбившись было приятно, но удовольствие длилось всего несколько секунд. Обойдя игровой домик, Лоис увидела дальше по проходу ещё один — рядом с ржавыми качелями и горкой, перед выпотрошенным мотоциклом. В дверном проёме стоял старик с розовым пластмассовым ведёрком камней возле ног. Он нагнулся, поднял камешек и швырнул в неё. Лоис пригнулась, но бросок, в любом случае, был неточным, и камень пролетел мимо, звякнув о ближайшую стиральную машину.

Этого человека Лоис не знала, но знала мужчин подобного типа. Она окинула взглядом его шорты-бермуды, безвкусную рубашку от «Izod» и огромные очки. За годы работы риелтором она десятки раз имела дело с парнями вроде него. Они всегда были продавцами, но никогда покупателями, и они были настолько придирчивы и ставили так много условий по каждой составляющей сделки, что работать с ними было кошмаром.

Когда старик снова полез в ведро, Лоис обдумывала варианты. Она могла бы вернуться в домик и переждать: заняться ремонтом, наделать ещё комков грязи, и в следующий раз, когда она выйдет, старик, наверное, уже уйдёт. Или Лоис могла бы встретиться с ним лицом к лицу. Это казалось более разумным вариантом, так как казалось, что он собирался напасть.

Мимо её головы просвистел камешек, ударившийся в стену домика.

Повинуясь инстинкту, Лоис бросилась внутрь и поспешила к полке. Все комки грязи затвердели. Она взяла по одному в каждую руку и жестом велела Джанет сделать то же самое.

— Жди, пока он не подойдёт поближе, — сказала она, направляясь к выходу. — Целься в голову.

Они завернули за угол домика. Хитроумный старик действительно приблизился, он прятался за сломанным навесом патио, а затем подкрался с ведром поближе, чтобы следить за ними из-за холодильника без дверцы.

Джанет замахнулась и бросила. Твёрдый ком грязи врезался в нос старика, вызвав резкий крик боли. Хлынула кровь, и старик выронил камень из руки, чтобы остановить кровотечение. Следом Джанет, хорошенько прицелившись, швырнула изо всех сил ещё один комок грязи, который попал прямо между глаз над растопыренной пятернёй.

Их соперник упал.

Стискивая в руках комья грязи Лоис бросилась вперёд. Встав над стариком, она сделала своё дело, бросая комки изо всех сил. После первого удара старик в агонии закричал; сразу же после второго его крик оборвался — на таком близком расстоянии повреждения оказались смертельными.

Лоис и Джанет переглянулись.

— Ты какой выберешь? — спросила Лоис.

Другая риэлтор пожала плечами:

— Мне вроде нравится тот, где я сейчас.

Лоис кивнула. По проходу между свалками она дошла до другого игрушечного домика. Он показался ей большим, и добротно построенным. Дверь была пониже, но крыша выше, и Лоис предположила, что сможет стоять внутри не нагибаясь. Она обернулась к Джанет:

— Удачи.