Лаура Гальего

Монстры Акслин

© Laura Gallego, 2018
© Фадеева Е., перевод, 2021
© Издательство АСТ, 2021




1

Шесть кошмаров было у Акслин: скакуны, зубастики, длиннопалые, корявые, шипастые и костлявцы. Сколько она себя помнила, так было всегда, поэтому ей и в голову не приходило, что за пределами анклава могли скрываться и другие, ещё более зловещие напасти.

Её представление о мире изменилось, когда однажды вечером она познакомилась с Иксой и Рауксаном.

На тот момент Акслин было девять, и в родном анклаве у неё было уже множество обязанностей. Когда караульные объявили о прибытии гостей, она чистила горох. Бросив корзину, наполовину заполненную пустыми стручками, Акслин ринулась к дверям вместе с остальными детьми. Из-за своей хромоты она прибежала, как всегда, последней, впрочем, это мало кого волновало.

Взрослые удерживали детей подальше от входа. Нужно было дать возможность караульным спокойно закрыть внешние ворота прежде, чем открыть внутренние. И дети, с трудом скрывая нетерпение, послушно ждали. Посетители редко появлялись в этих краях, преимущественно это были бродячие торговцы, которые, рискуя жизнью, перемещались от анклава к анклаву, предлагая разные предметы, еду и материалы. Поэтому все были немало удивлены, когда вместо торговцев на пороге оказались девочка двенадцати лет, а рядом с ней мальчик чуть помладше. Ребят сопровождал мужчина, впрочем, его персона уже никого не заинтересовала. Увидев на пороге маленьких гостей, все дети анклава, включая Акслин, воскликнули почти хором: «А-а-а». Но в этом возгласе не было радости. Это был крик ужаса и изумления.

Никси разрыдалась. Она стояла напротив гостьи и смотрела на неё, глотая слёзы.

– Её заберут длиннопалые, её заберут длиннопалые… – всхлипывала Никси; глядя на девочку, и маленький Пакс, который не понимал, что происходит, тоже начал плакать.

Акслин по-матерински обняла обоих, не в силах оторвать взгляда от новенькой. Никогда ещё она не встречала таких длинных и таких светлых волос, как у неё. Акслин хотелось прикоснуться к ним, погладить, но вместо этого она невольно провела рукой по собственной голове, едва покрытой чёрным пушком. На лице Акслин было написано беспокойство.

– Икса! – воскликнул сопровождавший белокурую девочку мальчик, приближаясь к ней. – В чём дело? Почему эти лысые дети так на нас смотрят?

У мальчика тоже были роскошные локоны, только не белокурые, а рыжие, и Акслин никак не могла взять в толк, как с такими волосами им до сих пор удалось сохранить жизнь?

Тут вперёд вышел Тукс и встал перед новенькими, скрестив руки на груди. Ему было почти тринадцать, и совсем скоро ему предстояло покинуть детскую хижину, чтобы начать жить вместе со взрослыми.

– Вы не можете оставаться с такими волосами, – отчеканил он. – Если вы хотите переночевать у нас, вам придётся состричь их.

Икса возмущённо вскрикнула и схватилась за голову двумя руками, словно хотела спасти её от коварных притязаний «лысых детей».

– Да кем ты себя возомнил, чтобы приказывать нам? – рассердился рыжий.

Ни одна жилка не дрогнула на лице Тукса.

– Мы состригаем волосы вовсе не потому, что это наш каприз, – вмешалась Ксиера. Она говорила очень мягко, но в тоне её слышалось недоумение, как можно не понимать таких очевидных вещей. – Просто это единственный шанс не быть съеденными длиннопалыми. Или вы знаете другие?

– Длиннопалые? – мальчик с девочкой, похоже, совершенно не понимали, о чём идёт речь.

Тут ребят окликнул мужчина, с которым они пришли:

– Икса, Рауксан, – позвал он, оторвавшись от разговора с лидером анклава, Вексусом.

Акслин обратила внимание, что внешний вид мужчины тоже не вполне соответствовал правилам. И хотя волосы его не были слишком длинными, бороду требовалось сбрить как можно скорее.

Мужчина подошёл девочке и мальчику и с сожалением посмотрел на них.

– Вам придётся побрить головы, как у остальных, – развёл он руками. – Таковы правила анклава.

Глаза Иксы наполнились слезами, Рауксан побледнел, впрочем, сопротивления никто из них выразить не посмел. В конце концов, весь мир соблюдал нормы анклавов. Так было испокон веков и обсуждению не подлежало.

Не в силах сдержать любопытства, местные дети направились вслед за новичками, чтобы понаблюдать за процессом стрижки. Когда золотистые локоны Иксы начали водопадом обрушиваться на пол вокруг неё, девочка уже не плакала; она просто молча сидела в своём кресле, бледная и испуганная.

Ужинали, как обычно, перед заходом солнца. Пока накрывали на стол, Акслин воспользовалась свободной минутой, чтобы вернуться к тому месту, где стригли ребят, и подобрала с пола светлый локон Иксы. После чего их смели в угол вместе с рыжеватыми прядями Рауксана и остатками бороды мужчины, которого, как она уже успела выяснить, звали Умакс. Акслин сама не до конца понимала, зачем делает это. Она бы никогда не позволила себе так отпустить волосы, да ей, наверное, и не хотелось этого.

Была, впрочем, одна мысль, которая вертелась у неё в голове, хотя она пока и не способна была облечь её в конкретную форму. Эта девочка с длинными-предлинными волосами… эти люди… они не были лысыми, и при этом они были живы!

Акслин точно знала, что это должно иметь какое-то объяснение, но какое… Её представления о мире пока было недостаточно, чтобы разгадать такую загадку. Девочка убрала золотистый завиток к другим ценностям, которые хранила в секретном месте, и, прихрамывая, поспешила присоединиться к остальным.

За ужином новички держались особняком. Они сидели рядом с Умаксом, серьёзные и молчаливые. Было заметно, что им трудно привыкнуть к своему новому облику.

Местные дети, наоборот, болтали без умолку. У всех накопилась уйма вопросов. И все эти вопросы, конечно, касались новых гостей.

– Как они жили с такими длинными волосами? – недоумевала Ксейра. – Кто они? Откуда они пришли?

– Я слышал, что их анклав был разрушен несколько недель назад, – ответил Тукс, понизив голос, чтобы его не услышали самые маленькие – Пакс и Никси. – Только они трое выжили.

Акслин и Ксейра застонали: им было страшно и одновременно очень жалко новеньких.

– Длиннопалые?

– Не думаю, – задумался Тукс. – Вполне возможно, что в тех краях, откуда они пришли, вообще нет длиннопалых.

– Неужели есть такое место? – мечтательно проговорила Акслин и ещё раз провела рукой по голове, словно представляя себя с такими же длинными волосами, как у белокурой девочки.

– Не знаю. Возможно.

– Но даже если там нет длиннопалых, – зашептала Ксейра, – скорее всего, там водятся какие-нибудь другие монстры, быть может, ещё более ужасные.

Дети снова посмотрели на Иксу и Рауксана. Теперь местные вели себя уже не так высокомерно: видимо, всех впечатлило известие о трагедии, которая случилась с новичками.

– Это сделали монстры? – робко спросила Акслин. – Неужели они способны разрушить целый анклав?

Дети переглянулись: в глазах у всех читалось напряжение и беспокойство.

– Такое случалось, – ответила Ксейра. – Но с нами этого никогда не произойдёт. Мы знаем, как защититься от всех монстров.

Очень скоро, впрочем, стало понятно, что слова Ксейры были не совсем правдой.

Иксу и Рауксана устроили на ночлег в детской хижине. Ребята не возражали, тем более что их старый анклав был организован по точно такому же принципу: дом для детей был самым надёжным в деревне, самым прочным и наиболее защищённым из всех. Располагался он в самом центре анклава, вдали от ограждения. Здесь жили дети до тринадцати лет и женщины с младенцами. Когда приходило время, матери возвращались во взрослые хижины, которые окружали детский дом, образуя вокруг него подобие защитного пояса, а их младенцы оставались на попечении подросших ребят. Таким образом, дети росли, не зная толком, кто их родители, а сами взрослые поскорее старались разорвать связи с теми, кого недавно произвели на свет. Зато все вокруг были братьями и сёстрами друг другу. И абсолютно все взрослые вели себя как родители по отношению к детям.

На момент прихода в анклав Иксы и Рауксана в детской хижине жили пятеро детей, молодая мама Калакс и её трёхмесячный малыш. Так как детей в аклаве было совсем немного, взрослые прилагали все усилия, чтобы защитить их от любых опасностей. Важная и весьма непростая задача стояла перед каждым ребёнком: выжить в детстве, благополучно повзрослеть, чтобы, когда придёт время, дать жизнь новому поколению. Дети постарше были прекрасно осведомлены об этой непреложной миссии, хотя и никогда не говорили об этом.

Специально для гостей в хижине освободили место и застелили дополнительные тюфяки. Зайдя в дом, Икса с недоверием оглядела место ночёвки.

– Рауксан, мы не можем здесь спать! – в страхе закричала она, показав на потолок.

Мальчик поднял голову, и тревога девочки тут же передалась и ему.

Детям, жившим в хижине, стоило большого труда догадаться, что новички вовсе не вместе с ними боятся остаться на ночь, а не могут лечь спать без какой-то «сети от слюнявых».

– Что это за сеть такая? – поинтересовалась Никси.

– А кто такие слюнявые? – спросила Акслин.

Гости посмотрели на них, не веря своим ушам.

– Вы не знаете, кто такие слюнявые?

Но ответа им не суждено было услышать, потому что в этот момент в хижину зашла Калакс и велела всем занять спальные места. Дети тут же прекратили разговаривать и принялись послушно выполнять привычный вечерний ритуал.

Впрочем, когда новенькие перед сном достали из своих сумок огромные плотные носки, источавшие сильный и на редкость отвратительный запах, даже самые послушные обитатели хижины начали перешёптываться.

Привычными движениями новенькие натягивали свои жуткие носки, не обращая внимания на озадаченные взгляды.

Только убедившись, что ноги должным образом защищены, Икса подняла голову и с недоумением взглянула на хозяев хижины.

– Это от сосущих, – сказала она так, как будто это была самая очевидная вещь на свете.

– Шо-шууу-щииих, – повторил Пакс. Он всегда говорил будто с кашей во рту.

Тукс пожал плечами.

– Не понимаю, о чём ты.

Икса начала раздражаться.

– Вот только врать не надо. Я видела, как хромает та девочка, – сказала она, показывая на Акслин. – Это ведь сосущие, да? Они тебя покалечили? Не стоит стыдится того, что ты лишилась нескольких пальцев. В нашем анклаве были те, кто не унёс от них ног. Главное, что ты выжила.

Икса говорила мягко, почти ласково, но это только сердило Акслин.

– Большое спасибо, но все мои пальцы на месте, – холодно ответила она, немного поёжившись.

Икса восприняла её слова как вызов.

– Я не верю тебе. Покажи мне ногу.

Она потянулась к Акслин и после непродолжительной борьбы смогла вытащить её ногу из-под одеяла, но когда попыталась поднять поближе к свету, Акслин рассмеялась.

– Всё, хватит, мне щекотно.

Малыш Пакс тоже захихикал, решив, что девочки просто играют. Впрочем, он был единственным, кто так подумал.

– Ну что, видишь теперь? – вмешалась Ксейра, которой всё это начало порядком надоедать. – У Акслин нет проблем с пальцами. Она хромает, но вовсе не по вине сосущих, о которых ты говоришь.

– На неё напал корявый, когда ей было четыре года, – объяснил Тукс.

Икса покраснела и отпустила ногу Акслин.

– О, – выдохнула она. – Я тебе сочувствую.

По тону, с которым это сказала, было понятно, что ей не нужно объяснять, кто такие корявые.

Тукс же, наоборот, решил добавить деталей:

– Он схватил её за лодыжку и поволочил за собой под землю. И эта тварь утащила бы её, если б не Вексус. Он вовремя подоспел и прогнал монстра, но корявый держал с такой силой, что повредил Акслин ногу. С тех пор она не может нормально ходить.

– Ужасно сочувствую, – повторила Икса.

Акслин накрылась и обиженно замолчала. Калакс воспользовалась минутой тишины, чтобы отдать распоряжение.

– Не забывайте, что мы не говорим о монстрах перед сном, – напомнила она, – особенно в присутствии маленьких. Сейчас я погашу свет, и когда я это сделаю, хочу, чтобы все тихо лежали на своих местах.

Дети послушно разошлись по своим тюфякам. Калакс погасила лампу, и долгое время единственным звуком в темноте было причмокивание малыша, с аппетитом сосущего мамину грудь. Потом ребёнок отрыгнул, всхлипнул и вскоре засопел вместе с остальными.



Акслин же наоборот не могла и глаза сомкнуть. Она снова и снова прокручивала в голове то, что рассказала Икса. Слюнявые? Сосущие? До сегодняшнего дня она даже названий таких не слышала. Тот факт, что мир был полон монстров и монстров, от которых не ведомо, как защищаться, не позволял расслабиться.

Она промучилась ещё немного, пытаясь совладать со сном, и тут услышала шёпот Тукса:

– Икса? Ты спишь?

– Нет, – ответила та, тоже шёпотом.

– И я не сплю, – подал голос Рауксан.

– И я, – добавила Ксейра.

– А что там Калакс и маленькие? – продолжал допытываться Тукс. – Заснули или нет?

Послышался шорох простыней: старшие дети повставали со своих тюфяков и тихонько двинулись посмотреть, спят ли маленькие.

Акслин на всякий случай поплотнее закрыла глаза: в свои девять она не была чётко уверена, считается она «маленькой» или нет.

К тому же ей очень хотелось знать, что же задумал Тукс.

– Все спят, – объявила Ксейра приглушённым голосом; как Акслин и подозревала, её на тайное собрание никто приглашать не планировал. – Почему ты спрашиваешь?

Тукс ответил не сразу. Акслин изо всех сил притворялась спящей: ей не терпелось узнать, что же происходит.

– Эти сосущие, о которых ты говорила, Икса… – произнёс наконец мальчик, – какие они?

Все ждали, затаив дыхание, одновременно напуганные и сгорающие от любопытства.

Иксу опередил Рауксан:

– Я их не видел, но они трогали меня.

– Я видела одного, – сказала Икса. – Он крутился у моих ног, я напугалась и пнула его, а он спрятался под кроватью. Правда, было темно, и я его толком не рассмотрела.

– Какого он был размера? – спросил Тукс.

– С крысу примерно. Но самое страшное в сосущих – это не размер.

Девочка замолчала. И хотя всем хотелось узнать продолжение, никто не осмеливался её торопить.

– Сосущие, – сказала наконец Икса, – приходят по ночам, когда все вокруг спят.

Сколько ловушек на них ни ставь, как ни запирайся, они всё равно находят способ прошмыгнуть в дом. Они залезают прямо в кровать и начинают обсасывать пальцы на ногах. Самое ужасное, что ты даже не можешь понять, что попался, потому что ничего не чувствуешь. В их слюне содержится вещество, обезболивающее и парализующее жертву, чтобы та не проснулась.

Они могут провести в твоей постели всю ночь. Сначала они обгладывают пальцы, потом принимаются за ступни, лодыжки, икры… Некоторые просыпаются вовремя и отделываются потерей пары пальцев. Другие поутру обнаруживают себя в луже крови и без ног.

Дети слушали, онемев от ужаса.

Акслин дрожала, согнув ноги в коленях и плотно прижав к себе ступни, словно защищаясь от этого неведомого врага.

Тут снова заговорил Рауксан:

– Единственный способ защититься от них – это носить специальные носки. Мы делаем их из козьей шерсти и постоянно замачиваем в луковом соке, поэтому они так противно пахнут. Сосущие не выносят этого запаха.

Если лечь в постель в этих носках, хорошо натянув их, сосущие разве что пожуют немного пальцы через ткань и уберутся восвояси. Потому что от запаха лука их тошнит, а от козьей шерсти в носу чешется.

Дети тихонько захихикали.

– Мы не знаем точно, что там с ними происходит, – заметила Икса. – Но то, что наши носки им не нравятся, – это факт. Практически каждый в нашем анклаве хотя бы раз имел дело с сосущими, однако многим удалось сохранить ноги целыми, а это значит, носки правда работают.

– А нас донимают длиннопалые по ночам, – сказал Тукс. – У них влажные и холодные пальцы. Кажется, будто они пытаются тебя ласкать, но чувство от этих прикосновений просто отвратительное. При этом, уже когда они тебя трогают, лучший способ защититься – это притвориться спящим. Если у тебя нет длинных волос, можно быть уверенным, что рано или поздно монстры уйдут. Волосы – единственное, что их интересует.

Местные закивали и зашептались в знак согласия; новенькие слушали, открыв рты, было видно, что всё это для них в новинку.

– А что происходит, если им попадается ребёнок с длинными волосами? – решился спросить Рауксан.

– Ребёнок или взрослый, не имеет значения, – уточнила Ксейра. – Они хватают его за волосы и волоком тащат в своё логово, чтобы сожрать. Если тебя схватил длиннопалый, можешь сколько угодно плакать, кричать и пинаться – он тебя не отпустит. К тому же эти монстры передвигаются с дикой скоростью, даже если у них с собой добыча, так что шансов догнать длиннопалого и освободить жертву нет никаких. Если ты попался длиннопалому, ты уже не вернёшься назад.

– Я слышал, что однажды патрульные наткнулись на логово длиннопалого. Им удалось уничтожить монстра и найти останки всех тех, кого он утаскивал в свою берлогу. Там было сто двенадцать черепов, включая детские.

Акслин судорожно вздохнула. Она первый раз слышала эту историю.

– Я думаю, это слухи, Тукс, – возразила Ксейра. – Таких больших анклавов не бывает.

– Да, но если длиннопалый годами таскал туда жертв, может, даже веками… Тогда всё сходится. Так или иначе, самым ужасным, что патрульные обнаружили в том логове, были не черепа.

– А что же?

– Кроме костей, длиннопалый хранил волосы своих жертв. Волосы всех этих людей, вырванные с корнем, перевязанные верёвками и рассортированные по цвету от самых светлых к самым тёмным. Там было сто двенадцать черепов и сто двенадцать пучков мёртвых волос.

Дети молчали, еле дыша: в каждом шорохе им теперь мерещилось приближение длиннопалых.

– И по этой причине, – заключил Тукс, – в нашем анклаве мы коротко стрижём волосы. Как только мы начали это делать, длиннопалые перестали забирать людей.

– Хотя они периодически продолжают приходить по ночам, – добавила Ксейра.

– Мы ощущаем их, чувствуем, как они прикасаются к лицам, и слышим их дыхание. Они гладят по голове и пытаются ухватить за волосы. Но так как хватать не за что… Они уходят.

Икса и Рауксан слушали очень внимательно. Наконец, девочка сказала:

– Понятно. Спасибо, что убедили нас подстричься. В нашем анклаве никто слыхом не слыхивал о длиннопалых.

– Зато мы слышали о корявых, – произнёс Рауксан таким тоном, как будто пытался выиграть спор. – А вы вот про сосущих ничего не знали.

– Это сосущие разорили ваш анклав? – спросил Тукс.

– Тукс! – раздражённо одёрнула его Ксейра. Но новенькие сохраняли самообладание.

– Нет, – ответила Икса, понизив голос, – это были тощие. Они выбрали туманное утро и напали на нас. Мы зажгли костры, чтобы отпугнуть их: это всегда помогало. Но пошёл дождь и всё затушил. Пока мы возились с новыми кострами, они выбили доску из ограды и пробрались в анклав. Их было много, и они были так голодны, что сметали всё на своём пути. И нас бы сожрали, но начался восход. При первых лучах солнца тощие попрятались. Они же ненавидят свет.

Все молчали. Тощие… Местные впервые слышали такое название. Но ни Тукс, ни Ксейра не решались задавать вопросы. Акслин дрожала от ужаса на своём тюфяке.

– Погибли девятнадцать человек, – продолжил рассказывать Рауксан бесстрастным тоном; словно такое сухое перечисление фактов помогало смягчить ужас, отдалиться от него. – Четырнадцать взрослых и шесть детей. Выжили мы трое и ещё двое взрослых, которых мы потеряли по дороге. Одного унёс мокроступ, другую убил шипастый.

Рауксан замолчал; Акслин слышала приглушённые всхлипывания Иксы, и от этих сдерживаемых рыданий её собственный страх делался всё больше и больше, что, казалось, вот-вот сожрёт её изнутри. Прошло несколько секунд, все молчали. Было похоже, что Тукс добавит ещё что-то, но тут с тюфяка у двери донёсся голос Калакс.

– Ребята, вы всё ещё не спите? В чём дело?

– Всё в порядке, Калакс, – ответил Тукс. – Просто новенькие тоскуют по дому.

– Это нормально, – сказала та шёпотом. – Постарайтесь заснуть и ведите себя тихо, а не то разбудите маленьких.

Никто больше ни о чём не заговорил в ту ночь. Новенькие, измотанные переживаниями и дорогой, заснули без задних ног. Акслин же по-прежнему не могла успокоиться. Гости наполнили её воображение новыми страхами, как будто ей своих ужасов было недостаточно. Она лежала и не могла пошевелить пальцами ног, мечтая о луковых носках из козьей шерсти: самой необходимой вещи для сна, в существование которой ещё вчера было трудно поверить.

Думала она и о новых чудищах, пополнивших её каталог кошмаров: тощих, слюнявых, мокроступах. Она не знала, ни как выглядят эти существа, ни какими изощрёнными способами они могут мучить людей; и это заставляло её бояться ещё сильнее.

2

Большинство обитателей анклава восприняли как само собой разумеющееся, что новенькие останутся здесь насовсем.

Коммуна была всегда открыта для новых членов, особенно если речь шла о сильных и здоровых взрослых, как Умакс, или о детях, как Рауксан; но в первую очередь – о девушках, как Икса, которые смогут стать детородными женщинами и оставить потомство, когда вырастут.

Все первые дни новички учились нормам и ритуалам анклава. Местные больше не расспрашивали их о монстрах, которых те оставили в родных краях, хотя Акслин и не забыла ничего из того ночного рассказа. В конце концов, когда с тобой случается трагедия, разумнее всего – посмотреть вперёд и постараться как можно быстрее вернуться к нормальной жизни.

Именно поэтому все очень удивились, когда Умакс объявил, что они вместе с подопечными останутся в анклаве лишь на время, и как только восстановят силы – двинутся в путь. Дети окружили Иксу и Рауксана, требуя объяснений.

– Почему вы уходите? – Ксейра казалась расстроенной до глубины души. – Это очень опасно! Место детей не на дорогах, а в анклавах.

Все дружно закивали в знак согласия. Идея пересечь границы анклава и выйти в дикий, полный опасностей мир немногим отличалась от самоубийства.

– Если вы выйдете наружу, вас съедят монстры, – захныкала Никси, блестя полными слёз глазами.

И тут неожиданно для всех разрыдалась сама Икса. Она плакала горько-горько, в голосе её чувствовались совершенно недетские ужас и отчаяние.

– Я не хочу уходить! – всхлипывала девочка. – Мне страшно!

Ксейра обняла Иксу, чтобы успокоить. Остальные дети рассеянно смотрели на неё, не зная, что сказать. Рауксан стоял рядом, изо всех сил стараясь казаться храбрым, но предательски дрожащая нижняя губа выдавала все его чувства.

Тукс набрал в лёгкие воздуха и резко выдохнул.

– Несправедливо всё это, – сказал он и широкими шагами двинулся в сторону.

– Тукс! Подожди! Куда ты идёшь? – позвала его Акслин.

– Поговорить с Умаксом!

– Это бесполезно! – крикнул вслед Рауксан, но Тукс не слушал.

Акслин прихрамывая бросилась вслед за мальчиком.

Тукс знал, что Умакс должен находиться в доме Оксиса. Когда Акслин догнала мальчика, Умакс уже прервал свою беседу со старцем и внимательно слушал Тукса.

– … поэтому ты не можешь снова тащить Иксу в дорогу, – пылко говорил мальчик. – Здесь она будет в безопасности.

– Понимаю твоё беспокойство, Тукс, – прервал его Умакс, – но ни один анклав не может обеспечить полной безопасности. Даже твой.

Тукс вздохнул. Акслин прислонилась к дверному косяку, чтобы отдышаться после быстрой ходьбы.

Она не сразу поняла, что на самом деле подразумевают слова Умакса. Что значит, анклавы не могут обеспечить полной безопасности? Этого быть не может!

Первый постулат, который усваивали все в раннем детстве, заключался в следующем: спрятанные за высокими оградами закрытые территории анклавов – самые безопасные места на свете. Это была аксиома, истина, не требующая доказательств.

С другой стороны, Умакс пришёл из поселения, очень похожего на их собственное… но его анклав был полностью уничтожен монстрами.

Это обстоятельство вселяло в Акслин беспокойство и неуверенность. До появления этих троих девочка никогда не испытывала ничего подобного.

– Может быть, анклавы и не полностью безопасны, – подал наконец голос Тукс, – но дороги – это зоны самого высокого риска, это ясно и младенцу.

– Да. Но, с другой стороны, монстры в конце концов уничтожат все анклавы один за одним. Это просто вопрос времени. Поэтому самое лучшее решение – уйти отсюда как можно дальше и отыскать место, где дела обстоят по-другому.

– Такого места не существует…

– Существует. Иногда его называют Цитадель. Ты пока ещё слишком молод, но, возможно, став старше, ты сам захочешь отправиться на её поиски.

Тукс покачал головой.

– Я отсюда никогда не уйду, – убеждённо произнёс он. – Если мне придётся погибнуть, сражаясь с монстрами, что ж, значит, такова моя судьба. Но трусливо сбегать – нет, это не для меня.

Акслин посмотрела на Умакса. Мужчина выглядел спокойным, на губах его застыла лёгкая улыбка.

– Мальчик, ты подрастёшь. В конце концов, мы все взрослеем, если, конечно, монстры позволяют нам это сделать.

Спокойствие и уверенность Умакса сбили Тукса с толку.

– Ладно, – сказал он наконец, – если тебе так хочется уйти, ты можешь пойти один. Зачем тащить с собой Иксу и Рауксана? Тем более, если они сами хотят остаться?

Умакс немного помедлил с ответом:

– Они – всё, что осталось от моего анклава. Я ответственен за этих детей и не имею права их оставлять.

– И долго вы собираетесь искать эту Цитадель?

– Пока не найдём. Если, конечно, по дороге не возникнет непреодолимых препятствий. И если нас не съедят монстры. А сейчас, Тукс, если позволишь… У нас с Оксисом ещё остались дела.

Юноша засопел и раздражённо хлопнул дверью. Акслин же так и осталась стоять у входа, обдумывая слова, которые только что услышала.

Значит, Икса и Рауксан уйдут… Уйдут очень скоро и, возможно, навсегда. Несмотря на то, что гости провели в анклаве всего несколько дней, Акслин точно знала, что все будут по ним скучать, и сильно. Их приход был для поселения глотком свежего воздуха, внёсшим чудесную новизну в тоскливую и однообразную жизнь.

Пока Умакс и Оксиса возвращались к прерванному разговору, девочка задумчиво смотрела на них.

Оксис был самым пожилым членом анклава. Тукс говорил, что ему не меньше пятидесяти лет, но Акслин в это не очень-то верилось. Она никогда не встречала людей, которые бы жили так долго.

Оксис никогда не покидал границы анклава. Насколько было известно Акслин, в юности ему удалось чудом пережить атаку костяных в составе группы, совершавшей вылазку во внешний мир. Он единственный остался в живых. Как и в случае с Акслин, без травм не обошлось: движения Оксиса стали скованными и неуклюжими. Он ходил с палочкой и едва справлялся без посторонней помощи. Неудивительно, что на обходы во внешний мир его больше не брали: присутствие такого немощного человека в дозоре принесло бы массу сложностей.

Была и ещё одна мысль, которая приходила на ум Акслин всякий раз, когда она думала об Оксисе. Интересно, что испытал бы старик, если бы ему пришлось вновь столкнуться с костлявыми. Что ощутил бы он при виде их жутких грубых доспехов, сделанных из останков своих жертв. Глядя на черепа, которые когда-то были головами братьев Оксиса, а сейчас стали шлемами этих чудищ.

Один из этих черепов запросто мог бы быть его, Оксиса, если бы удача не улыбнулась ему в тот страшный день.

В общем, если смотреть на вещи трезво, было даже хорошо, что Оксис больше не выходил в дозоры. Он умел достаточно сносно готовить, мастерить инструменты и заниматься ремонтом, чтобы чувствовать себя достойно и приносить пользу анклаву.

Умакс продолжал говорить о предстоящем путешествии, но Оксис, казалось, не слушал его. Акслин это показалось странным: старик всегда был внимателен и старался вникнуть в суть проблем, которыми с ним делились. Но сейчас Оксиса, казалось, больше заботила стопка тоненьких то ли тряпочек, то ли пластинок, лежащих у него на коленях. Пластины были соединены между собой кожаными ремешками. В руках у старца была длинная тонкая палочка, которой он скользил по одной из пластин, оставляя на ней какие-то странные значки.

Занятие старца было настолько странным, что Акслин не удержалась и спросила:

– Что ты делаешь?

Оксис посмотрел на неё, явно раздосадованный очередным вмешательством.

– И ты здесь, Акслин? Тебе что, делать больше нечего?

– Что это? – настаивала девочка. – Я никогда не видела ничего подобного. Для чего нужно это приспособление?

Но Оксис без разговоров выставил её за дверь.

Больше Акслин не вспоминала об этом случае. Судьба Иксы и Рауксана беспокоила её в тот момент куда сильнее, чем странное занятие старца.

Не только дети пытались повлиять на Умакса в его решении. Несколько взрослых анклава, с Вексусом во главе, пытались убедить мужчину оставить Иксу и Рауксана с ними. Эта попытка привела к спору, короткому, но горячему. Умакс намекнул, что за желанием «помочь» стоит практический интерес расширить молодую популяцию анклава за счёт его детей. Вексуса это язвительное замечание сильно задело. Но тут в разговор вмешались другие взрослые, и Умакс извинился за свои слова.

Юликса подала идею подождать прихода бродячего торговца и отправиться в путь вместе ним. Но Умакс решительно отверг её. А потом произнёс то, что Акслин, подслушивающая взрослых с предельным вниманием, не до конца поняла тогда, но запомнила на всю оставшуюся жизнь:

– Если мы останемся ещё на несколько дней, мы уже не сможем уйти.

В конце концов, Вексус вздохнул и согласился, чем их страшно расстроил.

– Вы можете идти, но при условии, что мы проводим вас до следующего анклава, – объявил он. – Если вы пойдёте одни, то не выживете.

Умакс хотел было отказаться, чтобы не злоупотреблять гостеприимством деревни. И не брать на себя ответственность за жертвы, которые могли последовать за этим рискованным делом.

Но Вексус настоял на своём.

Осталось только прояснить кое-какие детали.

Два дня спустя, рано утром, Умакс, Икса и Рауксан тронулись в путь.

Их сопровождали Вексус и ещё трое взрослых из анклава.

Прощание с остальными было кратким; всё, что нужно было сказать, было сказано накануне вечером, и хотя обитатели анклава прекрасно понимали, что вернуться из похода могут не все, тратить время на слёзные прощания было ни к чему. Путники должны были добраться до укрытия прежде, чем сядет солнце.

Ворота ограды уже захлопнулись вслед за уходящими, но Акслин так и стояла, парализованно провожая их взглядом. Ей не раз приходилось видеть, как взрослые выходят за ограждение, отправляясь за продовольствием. Но впервые на её глазах дети покидали границы внутреннего мира… И сама мысль об этом леденила кровь. Она пыталась утешить себя тем, что ещё до прихода в анклав эти трое преодолели немалое расстояние и выжили, но утешение помогало слабо. Потому что в глубине души она хорошо знала, что никогда, больше никогда их не увидит.

– Пойдём, Акслин, – сказал Тукс и тихонько подтолкнул её.

Девочка повернулась к воротам спиной и только теперь почувствовала себя лучше.

После ухода гостей время в анклаве как будто замедлилось. Без Иксы и Рауксана детская хижина казалась опустевшей, хотя ребята провели там всего несколько дней.

Все, кто остались, должны были работать в усиленном режиме, чтобы компенсировать отсутствие Вексуса и остальных.

На второй день после их ухода, будто почувствовав, что анклав временно остался без своих сильнейших обитателей, деревню атаковали костлявцы.

Взрослые сражались теми малыми силами, которыми располагали. А дети прятались в погребах, специально для таких случаев вырытых внутри их хижины. Они изо всех сил сдерживали дрожь и старались не плакать, так что зловещую тишину вокруг них нарушали только всхлипы малышей.

Они хорошо знали, что и как надо делать во время атаки: костлявцы нападали достаточно часто. Собственно для защиты от них и была возведена ограда, вдоль которой дежурили караульные.

Шипастые и скакуны никогда не пытались взять приступом стены анклава. У них была другая стратегия: они мастерили ловушки и подкарауливали на открытой местности.

Что же касается корявых, зубастиков и длиннопалых… эти чудища забирались в анклав всеми возможными способами. И люди ещё не придумали такой защиты, чтобы обезопасить себя от них наверняка.

В тот день битва с костлявцами длилась особенно долго, в какой-то момент детям даже показалось, что монстры одерживают верх над защитниками анклава. Наконец, дверь хижины открылась, и Нанакси объявил, что опасность миновала.

– Тукс, Ксейра, – позвал он. – Вы нужны нам, чтобы помочь с ранеными и ремонтом.

Акслин же особые указания были не нужны: она, как обычно, оставалась приглядывать за маленькими.

Девочка взяла малыша Калакса на руки и вышла вместе с Никси и Паксом в сад. Отпустить старших детей поиграть в тени фруктовых деревьев, чтобы снять пережитый стресс, а самой посидеть на свежем воздухе с младенцем казалось ей хорошей идеей.

Пакс и Никси весело гонялись друг за другом, и Акслин решила воспользоваться моментом, чтобы поменять подгузник Калаксу.

Она уже раздела малыша, но тут как назло Никси споткнулась, поранила коленку и расплакалась.

Акслин положила ребёнка на покрывало, бросилась промыть рану девочки, а закончив процедуру, вновь устремилась к маленькому. К счастью, тот лежал на покрывале в той же позе, в какой она его оставила. Акслин облегчённо вздохнула и ласково пощекотала улыбающегося малыша.

И тут Никси спросила:

– А где Пакс?

Акслин встала и осмотрелась. Нигде поблизости Пакса не было. Когда она заметила его чуть поодаль от деревьев, Пакс весело бежал, смеясь и подпрыгивая, увлечённый чем-то ужасно интересным. Девочка зажмурилась и потрясла головой, не веря своим глазам: Пакс прекрасно знал правила безопасности. Акслин опустила взгляд и тут заметила силуэты небольших разноцветных существ, кувыркавшихся у ног мальчика.

Сердце Акслин остановилось.

Зубастики.

– Пакс! – закричала она. – Пааакс!

Но мальчик не слышал. Он забавляться с пушистыми существами, заворожённо глядя на их длинные хвостики, на которых, словно вспышки, то там, то тут, мерцали пятна разноцветной шерсти.

Малыши обожали зубастиков. Те прыгали и резвились у их ног, щекотали, входили в доверие. А потом…

Люди быстро усвоили, что вестись на заигрывания зубастиков нельзя. Лет с четырёх-пяти каждый ребёнок знал, что первое, что нужно делать при встрече с ними, – немедленно прятаться. А вовсе не бежать за ними, даже если очень хочется.

Самые маленькие, однако, зачастую не понимали, насколько опасны зубастики, или просто забывали об осторожности.

Акслин в отчаянии бросилась вслед за мальчиком.

– Пааакс! – кричала она что есть мочи. – Пааакс! Вернись!

На мгновение мальчик обернулся и рассеянно посмотрел на Акслин. Тут зубастики принялись с ещё большим задором кувыркаться у ног Пакса и снова завладели его вниманием. Малыш радостно побежал за разноцветными шариками, пытаясь ухватить их за длинные хвостики. Акслин проклинала свою несчастную ногу, свою медлительность и неловкость, изо всех сил пытаясь бежать быстрее.

– Пааакс! Пааакс! – звала она, глотая слёзы.

Было ясно, что зубастики уводят Пакса. В районе кустов Акслин потеряла мальчика из виду. Она принялась было снова кричать, но споткнулась и упала. И уже с земли увидела, как один из монстров открывает свою гигантскую, усеянную острыми зубами пасть.

Ужас ледяными когтями скрутил внутренности Акслин.

Когда она, преодолевая тупую боль в ноге, попыталась подняться, Пакс уже не смеялся…

Не в силах встать на ноги, Акслин поползла, царапая о жёсткую землю локти и колени. И, наверное, могла бы успеть… Если бы не её недуг.

Малыш выл от страха и боли за кустами. Акслин глотала слёзы, задыхаясь от собственного бессилия. Тут мимо неё стремительно промчался кто-то высокий. Девочка присмотрелась к фигуре повнимательнее и узнала Нанакси. Акслин почувствовала облегчение и села на землю. Наконец-то взрослый! Сейчас он поможет Паксу… Но именно в этот момент крики малыша резко стихли, а стон ужаса, изданный Нанакси, подтвердил худшие опасения девочки.

Не помня себя от отчаяния, Акслин зарыдала и принялась безответно звать Пакса. Скоро подоспели другие взрослые. Они присоединились к Нанакси, чтобы подтвердить трагический исход. Девочка попыталась совладать с непослушной ногой и встать вместе со всеми. Но Юликса не пустила её.

– Нет, Акслин, не ходи…

Девочка попыталась вырваться.

– Я должна его увидеть, – рыдала она. – Должна… Это моя вина… Это из-за меня…

Кто-то быстро взял её на руки и отнёс в детскую хижину. Где раскалённую от жара и бредящую её уложили на тюфяк.

Оставшуюся часть дня Акслин плакала, звала Пакса, даже била себя, проклиная свою неосторожность и нерасторопность. Всё это время её навещали взрослые; никто из них не сказал ей и слова в упрёк и не заговорил о Паксе. Они меняли мокрые полотенца на её голове, давали успокоительное и иногда немного плакали вместе. Скоро это подействовало, и девочка наконец-то уснула.

Пару дней больная провела в постели, восстанавливаясь после потрясения.

Находясь в полудрёме, она иногда слышала обрывки разговоров взрослых и детей, которые шептались рядом с её тюфяком. Обсуждали смерть Пакса и то, что шансов вырвать его из пасти алчных зубастиков практически не было. Ещё одной новостью, которую обсуждали посетители Акслин, было прибытие Вексуса и остальных. Они вернулись в родную деревню, целые и невредимые.

О самой Акслин тоже говорили немало.

– Бедная Акслин, нельзя было оставлять её одну с такими маленькими детьми. Ей же всего девять лет.

– У нас просто не было выбора. Нам едва хватало рук, мы же только что отразили атаку.

– Вот если бы Умакс остался с ребятами…

– Они имели полное право уйти. Таково было их решение, нужно его уважать. Но, возможно, Вексусу не стоило подвергать риску наш анклав, отправляясь в сопровождение. В конце концов, они же не из наших.

– В любом случае надо признать, что Акслин не способна и никогда не будет способна выполнять ту же работу, что другие члены анклава.

– Это понятно. Она никогда не будет ходить в дозоры, но…

– Выходить за ограду – не единственная работа, которую должны выполнять члены анклава, и ты прекрасно это знаешь.

– Акслин не виновата.

– Конечно, нет. Но я не могу перестать думать о том, что, возможно, если бы на месте Акслин была другая девочка, Пакс остался бы в живых.

Акслин так никогда и не узнала, кто произнёс эти слова. Честно говоря, она даже не была до конца уверена, слышала она их на самом деле, или это был её внутренний голос, голос её совести.

Был и ещё один разговор, который особенно привлёк её внимание.

– Мне не кажется это хорошей идеей, – говорил кто-то. – Как и все детородные женщины, она должна оставить потомство.

Акслин отогнала остатки сна, приоткрыла глаза и с трудом повернула голову. В дверном проёме, освещённые дневным солнцем, стояли Оксис и Вексус.

– Акслин ещё далеко до материнства, – возразил старец. – Она умная девочка и научится читать прежде, чем сможет рожать. А потом будет успешно сочетать обе эти функции. Ты ведь прекрасно понимаешь, что в дозор ей никак не попасть. Она же не может бегать.

– Хм, – пробормотал Вексус.