Новиков пожевал губами, не сводя горящих глаз с полковника.

– Ладно, подождём. Пусть Сомов срочно подготовит отчёт и представит лично мне.

– Разрешите идти?

– Иди, и не дай бог нам ошибиться, Кирьян! Какой-то пустяк может стать таким провалом, что до конца жизни не отмоешься!

– Сделаю всё, что необходимо, – пообещал Баринов, подумав, что в случае провала конец жизни может наступить намного раньше ожидаемого.

Из кабинета он позвонил Сомову.

Связь почему-то была никудышная, терялись слова и знаки препинания, лицо Никифора то и дело передёргивали электрические зигзаги, но в конце концов Баринов услышал:

– Буду… позже…

Потом связь окончательно оборвалась.

Дубна

Квартира Истомина

Четырнадцать часов пять минут

(плюс-минус час)

Звонок Баринова оказался некстати, но делать было нечего, ослушаться Никифор не мог, и он в сердцах выругался. Правда, про себя, вовремя вспомнив о присутствии Анны. Мастером непечатного слова он себя не считал, однако мог при случае и матернуться, зная, что это часто помогает разрядить обстановку и успокоить нервы.

– Шеф? – догадался изнывающий от безделья Климчук, оторвавшись от экранчика айфона, который он использовал как персональный компьютер.

– Надо ехать, требует отчёта.

– Ничего, мы подождём.

– Не хочется прерывать эксперимент. Сколько мы уже просидели вместе?

– Всего полчаса.

– Мало.

– Всё равно не проверишь, сколько прошло в коридоре, ведь у Тарасова часы небось отстали?

– Хорошо, я быстро обернусь, никуда не выходите. И дверь не запирайте.

Никифор забежал в кабинет Истомина.

– Как вы тут, Аня?

– Нормально, – осоловело ответила женщина. – Холодно, но я уже привыкла. Ох и аппарат он использовал для вычислений.

– Какой аппарат? – не понял следователь.

– Математический, – улыбнулась Анна. – Это был блестящий учёный, жаль, что он умер. Я даже не все термины понимаю. Не думала, что я такой дауншифтер.

– Вы себя явно неправильно оцениваете. Это скорей я дауншифтер.

– Почему?

– Потому что нередко стремлюсь замедлить темп жизни.

– Ну это смотря как воспринимать этот термин. Я имела в виду, что принижаю роль проблем в своей жизни.

– А я понимаю дауншифтинг как замену философии «работай, чтобы жить», на модель «живи, чтобы работать».

– А я вам обоим поражаюсь! – расстроенно признался Климчук. – Вообще ни одного подобного термина не слышал и не понимаю.

– Умные книги надо читать, – подколол его Никифор. – А то зависаешь в соцсетях, как десятилетний пацан, не понимая, что увлечение интернетом отучает думать.

– Сам-то разве не зависаешь? – огрызнулся Виктор.

– Давно перестал. Ладно, идём, не будем мешать.

Они вышли в гостиную.

– Скучно, – пожаловался капитан. – Я не привык сидеть без дела. Не понимаю, как жил хозяин, тут даже зэтвэйва нет, не говоря о датчиках посещения доверенных лиц.

– Дом старый, технологии «умного дома» доступны не каждому жильцу, а Истомин вообще не от мира сего, ему цифровые системы были не нужны.

– Может, мне помочь Анне?

– Чем ты поможешь?

– Чего-либо открутить или прикрутить.

– Она сама разберётся.

Климчук с сомнением оглянулся на дверь кабинета.

– Вряд ли кто может разобраться в этой штуковине, кроме самого Истомина.

– Лучше телик включи.

– Он здесь тоже старый, хозяин, наверно, приобрёл его лет двадцать назад.

– Какая тебе разница? Узнаешь, что творится в мире.

– Я и так знаю, что и всегда, льют на нас грязь и угрожают войной. Особенно укры-нацики, которые ещё не вымерли, как динозавры. Их президент недавно заявил, что Крым принадлежал Украине ещё две тысячи лет назад.

– Может, он прав?

– Ты что? – удивился Виктор. – Он же провокатор!

– Он попугай, повторяющий слова фашиствующих молодчиков, которые уже прорвались в их Раду.

Климчук проводил его до двери.

– Можно выйти с тобой?

Никифор хотел ответить отказом, но передумал.

– На секунду.

Дверь открылась.

Боец из группы Марина, стоявший у приоткрытой форточки на лестничной площадке, оглянулся и покраснел, пряча руку с сигаретой за спину.

– Извините, я быстро…

– Кури, – разрешил Никифор. – Сколько на твоих?

Тарасов посмотрел на часы.

– Четырнадцать ноль-пять.

– Давно ушли гости?

– Да только что.

Никифор закрыл дверь.

– Интересно, – проговорил Климчук, терзая пальцами ухо. – Мы после их ухода провели здесь никак не меньше десяти минут, а он говорит – только что.

– Это ещё раз подтверждает наши оценки разброда времён. Время в квартире Истомина течёт в два раза быстрее, чем снаружи, но в обратном направлении.

– Так мы при выходе можем оказаться ещё до прихода оборонщиков.

Мысль пронзила голову вспышкой молнии.

Никифор застыл как сомнамбула.

– Твою курносую!

– Ты чего? – всполошился Климчук.

– Спасибо за подсказку. – Никифор бросился в кабинет. – Аня, есть идея опередить смерть Истомина!

Женщина оторвалась от экрана, провела ладонью по лицу, с недоверием посмотрела на него.

– У вас очередное сатори?

– Нечто вроде этого. Все события снаружи, начиная с момента смерти Истомина, уже произошли. Но если мы, благодаря работе эн-накопителя в квартире, вернёмся к восьми часам утра, эти события будут нивелированы! Значит, появись мы до восьми, могли бы спасти Истомина от сердечного приступа. Как вам это просветление?

Анна мило сморщила носик, превращаясь в молоденькую девчонку.

– В традиционной физике это невозможно. Парадокс дедушки отменить не в силах даже Господь Бог.

– Но вполне может отменить физика, которую применил Истомин, создавая эн-накопитель. Все прошедшие события можно закапсулировать как временные петли, и тогда ничего незаконного не произойдёт.

Анна задумалась.

– Я не во всём разобралась…

– У нас будет, по крайней мере, два часа, чтобы догнать время, длившееся с восьми утра до нынешних двенадцати. Успеете?

– В принципе мне осталось не так уж и много копаться в записях, которые вы взяли в институте.

– Но ведь для этого нам придётся сидеть в квартире всем вместе, – неуверенно сказал Климчук. – Иначе не получится нужного эффекта, если ты будешь отлучаться. Разве не так? Или снова образуется петля?

Никифор и Анна обменялись взглядами.

– Не знаю, – пробормотал Никифор.

– К сожалению, я тоже, – призналась смущённо Анна. – Но надежда есть. Для нас главное – найти, что сделал Истомин, из-за чего запер себя в одном дне.

– Дне сурка, – хмыкнул Климчук.

– Скорее сутках сурка, – уточнил Никифор. – Я всё-таки смотаюсь к начальству, доложу о наших предположениях. Только полковник сможет отбиться от оборонщиков, если те начнут качать права. Вам придётся меня подождать.

– А мы не укатимся в прошлое? – поинтересовался Виктор с улыбкой. – Пока ты будешь гулять по будущему? Приедешь – а нас, – капитан хихикнул, – нет.

Взгляд Анны подсказал Никифору, что консультант техцентра шокирована детским вопросом Виктора.

– Если это произойдёт… – начала она.

– Не произойдёт! – возразил Никифор, не будучи уверенным в своей оценке. – Я ведь выходил и встречался с вами.

– Да, но ты отсутствовал недолго, всего полчаса. К тому же дверь была закрыта неплотно. Кроме того, может быть, существует какой-то временной люфт, прежде чем начинают сказываться петлевые эффекты? Скажем, те же полчаса. Махонькая такая петелька.

– Хороший вопрос, – созналась Анна. – Вы умеете мыслить креативно.

– Ага, мы такие! – широко ухмыльнулся Климчук. – Кому хошь фору дадим!

– Не возносись, – проворчал Никифор. – Для тебя нужно будет заказывать два гроба.

– Это зачем?

– Один тебе, другой твоему самомнению.

Анна с улыбкой повернулась к столу.

Никифор махнул рукой, вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой.

Тарасов всё ещё стоял у окна с сигаретой в руке.

Увидев следователя, он вытянулся, неловко пряча сигарету.

– Прошу прощения, товарищ майор.

– Сколько я отсутствовал?

– Зашли и вышли. Но вы мне разрешили…

– Кури, я по другому поводу. Задание остаётся прежним: пресекать любые попытки войти в квартиру, кто бы какие документы ни показал. Сообщи командиру, пусть и твои сослуживцы во дворе будут бдительными.

– Есть! – козырнул Тарасов.

Никифор глянул на свои часы: цифры показывали пятнадцать пятьдесят. Разница показаний между его часами и часами Тарасова достигала почти двух часов. Подтверждался тезис противоположно текущих времён вне квартиры Истомина и внутри, хотя отсчёты не совпадали. У Никифора, да и у Тарасова и Климчука часы были механическими, в отличие от японских электронных у Анны, поэтому, заведенные, они продолжали идти в одном направлении – вперёд, по мере ослабления пружины. Но время как некая полевая субстанция не зависело от хода механизмов, пронизывая всё пространство (континуум, как сформулировал бы физик), и все объекты, в том числе живые, подчинялись этому процессу. Вне квартиры Истомина мир старел, набирая «лишнюю» энтропию, но и квартира не молодела, тоже увеличивая меру хаоса, хотя в результате оказывалось, что время в квартире движется назад относительно времени снаружи, в доме, в городе, на планете Земля и в Солнечной системе. Распространять эффект на всю Вселенную Никифор не рискнул бы.

Пилот аэромобиля оказался на месте. Для него следователь отсутствовал не больше десяти минут.

Никифор было задумался над этим феноменом, но быстро догадался, в чём дело. Он всё время находился в вилке времён, не превышающей получаса в обе стороны.



Баринов принял его сразу, как только Сомов появился в здании комитета.

Начальник «важнякового» отдела выглядел привычно собранным и уверенным, но по выражению глаз Никифор понял, что полковник раздражён.

– Докладывай, – буркнул он.

Никифор доложил.

Не задавший ни одного вопроса Баринов поднял на него затуманенный взгляд.

– Опиши подробно, директор требует отчёта.

– На подробное изложение нет времени.

– Главный требует детали. На тебя пожаловался замминистра обороны. Что ты себе позволяешь?

– Ничего лишнего, – бесстрастно ответил Никифор. – Их присутствие нежелательно по многим причинам. Основная из них – вмешательство в расследование может повлечь неисчислимые беды.

– Я должен понимать, что за беды.

– Товарищ полковник, вы же меня знаете, я зря не стану поднимать панику. Как только мы убедимся в реальности угрозы, я мгновенно сообщу. Только сделайте так, чтобы нам никто не мешал.

Каменное лицо Баринова изломали морщины. Если бы Никифор не знал характера полковника, он бы принял его мину за выражение любопытства.

– Намекни хотя бы, что за проблему вы решаете.

– Истомин создал инвертор времени…

– Подожди, ты же говорил, что он работает над проблемой энтропии.

– Он занимался теорией хаоса, выразителем которого и является энтропия. Но она же ещё и направляет стрелу времени. Говоря простым языком, время в его квартире течёт вспять.

Губы полковника сформировали складку недоумения.

– Течёт вспять? Как это может быть?!

Никифор усмехнулся:

– Мы определили это по часам. Отсчёт времени у тех, кто побывал в квартире, и у тех, кто находился снаружи, не совпадает. Но это вторичная проблема, специально созданная Истоминым для предотвращения худшего сценария. Он двадцать лет занимался отведением возникшей благодаря его же стараниям угрозы, но так и не добился успеха. Вот и запустил свой аппарат, чтобы ее снять.

– О чём идёт речь?

Никифор виновато шмыгнул носом.

– Мы пока не нашли ответа. Предполагается, что его эн-накопитель…

– Что, простите?

– Установка для нейтрализации энтропии.

– Объясни.

– Нет времени, Кирьян Валерьевич, позже мы с Аней… э-э, с Анной Филипповной вам всё сообщим. Истомин оставил немало расчётов, которые мы изучаем, и по косвенным данным можно предположить, что установка в его квартире может послужить спусковым механизмом инфляционного усиления энтропии.

– Какого усиления?

– Инфляционного, то есть сверхбыстрого. Так когда-то рождалась наша Вселенная, увеличившись за доли секунды до гигантских размеров. По сути, произойдёт нечто похожее на колоссальный взрыв всего сущего. Разнесёт к чертям собачьим не только лабораторию, институт и город, но всю планету, все атомы, все элементарные частицы!

О том, что если масштаб процесса превысит уровень локальности и реакция может достичь границ Вселенной, Никифор уточнять не стал, пожалев воображение начальника отдела, далёкого от законов мироздания.

– А если вывезти этот ваш накопитель подальше и сбросить в заброшенную шахту?

– Сброс проблемы не решит, процесс начнётся на уровне квантовых преобразований, всё равно не уцелеет ни один атом, ни один протон или нейтрон.

– Мрак! – проговорил Баринов, ранее не употреблявший как истинный интеллигент молодёжный сленг. – И взорвать нельзя?

– Наверно, можно, если провести эвакуацию всей Дубны, что проблематично. Но последствий предугадать я не берусь.

Баринов погрузился в недолгие размышления.

– Так что получается? Мы не в силах предотвратить беду?

– Есть одна зацепка… долго объяснять…

Баринов раздул ноздри:

– В двух словах.

– Если мы спасём Истомина, он, возможно, подскажет вариант спасения от его открытия.

Брови полковника прыгнули на лоб.

– То есть как спасти Истомина?! Он же умер!

– Отпустите, ради бога, товарищ полковник! – чуть ли не взвыл Никифор. – Дорога каждая минута! Если у нас получится, вы узнаете об этом первый!

Баринов ощупал лицо следователя недобрым взглядом, но ставить подчинённого на место не стал.

– Иди, докладывай чаще, что там у вас происходит.

– Спасибо! – Никифор кинулся к двери, оглянулся на пороге: – Вы уж разберитесь с обороной, чтобы не совалась к нам. Ещё кинут сдуру спецназ к Истомину. Не воевать же с ними?

– Иди.

Поблагодарив мысленно судьбу за умное начальство, Сомов спустился во двор, и ожидавший его на стоянке Паша поднял аэромобиль в воздух.



А во дворе дома номер десять на улице Ленинградской их ждал сюрприз.

Вылез Никифор из кабины в тот момент, когда из подъехавшего минивэна «Аурус» высаживались десантники в спецкостюмах «Сотник», похожие на киборгов, и бежали к подъезду, где им дорогу преградили трое парней в пиксельном камуфляже под командованием капитана Марина. Вооружены они были автоматами и, судя по вскинутым стволам оружия, пропускать гостей в подъезд не намеревались.

Вперёд к ним вышел плотно сбитый командир спецназа, откинул забрало шлема.

Никифор узнал молодого спутника подполковника Колесникова по фамилии Ладыжный, что приходили недавно к Истомину.

– Пропустить! – властным тоном приказал он, убедившись, что подразделение спецназа численностью не меньше десятка бойцов навело на подчинённых Марина стволы «кедров».

– Приказ генерала Новикова! – ровным голосом ответил Марин. – Никого в подъезд этого дома не впускать!

– Я капитан Ладыжный…

– Знаем, знаем, любезный, – подошёл к разговаривающим Никифор. – Не надо повышать голос, я же предупреждал вас, чтобы вы решали вопрос со своим командованием. Наше приказало никого не впускать, поэтому мы и будем выполнять его распоряжения. Хотите устроить заваруху? Пожалуйста, отвечать вам.

– Если вы сейчас же не…

– Не – что? Конечно, мы не уйдём, дождёмся федералов, договоримся о совместном расследовании смерти физика. Захотите – присоединитесь, не захотите – ваше дело. Но в данный момент вы подвергаете опасности жильцов дома и прохожих.

Никифор спокойно миновал цепь спецназовцев, остановился возле Марина.

– Капитан, разрешаю открыть огонь на поражение.

– Слушаюсь!

– Да я вас… в три погибели! – начал Ладыжный.

Из минивэна вдруг высадился ещё один пассажир, в штатском. Подошёл к Ладыжному, что-то проговорил ему на ухо.

Капитан сник, пожевал губами, хмельными глазами глядя на уходившего Никифора.

– Уходим!

Его бойцы дружно вскинули вверх стволы, разворачиваясь к минивэну.

Никифор поднялся на шестнадцатый этаж.

Тарасов, ходивший кругами по лестничной площадке, встал смирно.

– Никто не входил? – поинтересовался Никифор.

– Никак нет, товарищ майор.

– И не выходил?

– Никак нет.

Никифор убедился, что дверь приоткрыта, распахнул ее, принюхиваясь к пахнувшей в лицо волне запахов, в которой преобладали ароматы озона.

– Ты что? – вышел из кухни Климчук. – Испугал. Забыл что-нибудь?

– Не понял. Что значит – забыл?

– Вышел и вернулся.

– Шутки шутишь? – Никифор умолк, сообразив, что произошёл новый временной феномен. – Ага, ясно… И сколько меня не было?

– Несколько секунд.

– Петля.

– Что?

– Образовалась очередная хронопетля. Я успел слетать в контору и поговорить с шефом.

Из кабинета выглянула Анна.

– Вы действительно были у Баринова?

– Разумеется, был, попросил поддержки. Потратил на весь вояж около сорока минут.

– Тогда это обратная петля. Хотя времена не совпадают.

– Почему не совпа… – Никифор снова замолк, не договорив слово.

– Очень просто. В квартире должно было пройти час двадцать, но в обратную сторону. А получилось, что время для нас как бы застыло.

– Что произошло? Машина Истомина перестала идти с прежней скоростью?

– Кто ж её знает, – хмыкнул Климчук.

– Надо проверить, – предложила Анна.

– Каким образом?

– Вы пришли минуту назад…

– Две.

– Ну две. Давайте подождём ещё пять, выглянем и спросим часового, сколько прошло времени по его часам.

– Хорошо.

Подождали, испытывая азарт и нетерпение.

Никифор открыл дверь и вышел.

На этот раз Тарасов повёл себя как человек, увидевший чудо: чуть ли не подпрыгнул.

– Товарищ майор?!

– Что такое?

– К-как вы там оказались?! Вы же уехали полчаса назад!

– Ты не обкурился?! – хмыкнул Никифор.

– Никак нет!

– В таком случае ты просто переутомился, продолжай нести службу.

– Есть!

Никифор вернулся в квартиру, закрыл дверь.

Виктор и Анна смотрели на него выжидающе.

– Я ещё не приходил, – сказал Сомов ровным тоном.

Климчук выпятил губы трубочкой.

– Ты… что?

– Удалось? – сказала Анна. Она всё поняла.

– По идее, я должен быть через пару минут.

– Но ты уже здесь! – нервно воскликнул Виктор.

– Самому интересно, как эта петелька оборвётся. – Никифор хохотнул. – Буду знакомиться с самим собой.

Однако никто в квартиру не вошёл ни спустя пару минут, ни спустя десять.

– Выгляни ещё раз, – посоветовала Анна.

Никифор двинулся было к двери, но остановился, задумавшись, заглянул в кабинет.

«Люстра» продолжала шипеть молниями размером с ноготь, изредка постреливая длинными искрами.

– Нет, рано. Нам всё равно придётся ждать те же четыре часа, чтобы выйти из квартиры сразу после Истомина, который вышел в восемь утра.

Внезапно мысли вывернулись в иную плоскость.

– Чёрт! А ведь придётся-таки выйти раньше!

Спутники вопрошающе уставились на него, и следователь добавил:

– Чем мы будем лечить Истомина, когда встретим на автобусной остановке? Надо же будет купировать приступ?

– Об этом я не подумала, – призналась Анна.

– Не переживайте, – встрепенулся Климчук. – Если Истомин болел, у него должно быть полно сердечных лекарств.

– Ищем, – отреагировал Никифор. – Если не найдём, навестим ближайшую аптеку.

Анна вернулась в кабинет.

Виктор начал обшаривать столы и комоды во всех комнатах.

– Нашёл! – раздался через минуту из спальни его торжественный возглас. – Тут в тумбочке у него целый склад!

Никифор поспешил к нему.

Ящики в обеих тумбочках в спальне были выдвинуты, открывая для обозрения нутро. Пахнуло лекарственной химией.

– Корвалол, кардиомагнил, нитросорбид. – Виктор начал перекладывать пузырёчки, тюбики и облатки. – Корди… кардиобиметазон. Первый раз слышу.

– Попроси Анну найти в Сети препараты от гипертонии и астении.

– С собой он лекарства не носил?

Никифор вспомнил о пластиковом пакете с личными вещами умершего, переданном ему в морге медэкспертом.

– Что бы я без тебя делал, – проворчал он, пряча в глубине души досаду на самого себя.

Пакет лежал на холодильнике.

Никифор вытряхнул из него на стол содержимое, обнаружил небольшую пластинку с таблетками. Это был нитроглицерин.

– Ага, что я говорил? – обрадовался Климчук.

– Всё равно проверьте с Аней.

Вернулась идея выйти из квартиры для проверки собственных временных вычислений. Сомов находился в обители физика уже больше десяти минут, а снаружи, по расчёту, если время и в самом деле двигалось в квартире назад в два раза быстрее, оно должно было отступить на те же десять минут назад. Но существование странных хронопетель могло опровергнуть гипотезу, и тогда пришлось бы по-новому пересчитывать моменты возникновения ситуаций, в том числе и момент смерти Истомина.

Подождав ещё немного (из кабинета доносился голос Климчука, обрадованного возможностью прямого общения с красивой женщиной), следователь открыл входную дверь.

Тарасов курил, стоя у окна. Оглянулся на открывшуюся дверь, оторопело вытянулся.

Никифор кивнул ему, как будто до этого не видел.

– Сколько на твоих?

Часовой глянул на часы.

– Четырнадцать тридцать пять.

Никифор закрыл дверь.

Из кабинета выскочил Виктор.

– Ты выходил?

– Узнавал время снаружи.

– Сколько там прошло?

– Точно по нашим прикидкам. Здесь прошло около четырнадцати минут, там всего семь. То есть я выглянул ещё до того, как выходил перед этим.

– Как отреагировал Тарасов?

– Обалдел.

Климчук фыркнул:

– Ещё бы! В течение нескольких минут ты появлялся перед ним трижды, и каждый раз в ином положении. Не догадался спросить, как давно он стоит на охране?