Антон Чиж
Не верь зеркалам
© Чиж А., 2022
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022
Персонажи книги не имеют никаких реальных прототипов. Любое совпадение случайно.
Пролог
Варвара знала, что смерть будет прохладной.
Умрет она через считаные часы. Нет, раньше. В лучшем случае – через час. С этим ничего не поделать. Совсем ничего. Ни позвать на помощь, ни спастись. Жизнь утекала тонкой струйкой. Капли уносили дни, недели, месяцы и годы.
Вода поднялась к плечам.
Скоро доберется до шеи, затем до подбородка, начнет заливать рот. Варвара будет сопротивляться, сожмет губы, постарается дышать носом. Чтобы выиграть несколько минут. Самых драгоценных, последних. Сопротивление отчаянное, но бесполезное. Вода подберется к ноздрям. Варвара станет выдувать ее, пока не захлебнется. Вода будет течь и течь. Ей все равно. Последние минуты окажутся мучительными.
Чтобы не думать, Варвара представила остров, который погружается в океан. Потом крейсер, который получил пробоину и медленно уходит под воду с капитаном на мостике. Атлантиду, тонущую в пучине. Картинки не слишком развлекали. Перед глазами вставала реальная: как она задыхается. Мучения не закончатся быстро. Вода будет душить не спеша.
Насколько смогла, Варвара опустила глаза.
Ванна старинная и большая. Варвара поместилась в ней целиком. Она видела свое тело и пальцы ног вдалеке. Из крана льется струйка прохладной воды. Белеют стенки ванны. Она ощущала запах малины, слышала звуки, долетавшие в ванную. Могла дышать, водить глазами, слышать. Только тело стало чужим. Мышцы пропали. Будто их не было. Горло и язык тоже исчезли. Даже застонать не получилось.
Глупо утонуть в ванне, умея плавать.
Варвара согласилась, что это меньшая из глупостей, которые она совершила за последние часы. Нельзя было идти на такой риск. Следовало предупредить. Хоть кого-нибудь. На что она рассчитывала, когда устроила эту авантюру? Что справится сама? Утрет кое-кому нос? Зачем, ну зачем эта самоуверенность. К чему это фамильное ванзаровское упрямство и желание все сделать самой.
«И вот конец под занавес», как говорит знаменитый театральный костюмер тетя Нюся.
«И никто не узнает, где могила твоя», – подбодрила себя Варвара. Как раз наоборот: узнают. К утру вода перельется через край и устремится водопадом на соседей. Возмущенные граждане станут ломиться, вызовут МЧС, вскроют дверь и найдут Варвару среди малины. Она будет плавать русалкой. Только мертвой. В целом красиво. Для конца фильма. Но не для жизни.
Варвара подумала, что до утра ей не дотянуть.
Может, удастся всплыть, когда вода поднимется? Человек как-то держится на поверхности воды. Надежда вспыхнула и погасла падающей звездой. Разум успокоил: не надейся, дорогая, ноги и округлости всплыть не дадут. Легким не хватит сил держать твой торс над водой. Ты утонешь. Неизбежно. Варвара поняла это окончательно.
Странно, что она спокойна. Ни паники, ни слез, ни отчаяния. Принимает свой конец как поездку на метро. От станции «Жизнь» до станции «Смерть». Даже немного весело. Наверно, ей повезло: она точно знает, что идут последние минуты. Встречает финал с открытыми глазами и ясным сознанием.
Нельзя забивать голову успокоительной чушью. Нельзя умирать. Нельзя, чтобы убийца добился цели. Убийце кажется, что все получилось. На самом деле так и есть. Никто, кроме Варвары, не понимает, что происходит. Только она знает, что случилось на самом деле. Только она увидела ложь.
Неужели правды так никто и не узнает? Неужели истина утонет вместе с ней?
Ну уж нет…
Варвара постаралась отыскать живую клеточку в тряпичном теле. И нашла кое-что. Большой палец правой ноги кивнул хозяйке. Уже неплохо. Как бы применить его по назначению?
Сгибая палец, словно качая мышцу, Варвара уловила кончиком ногтя нечто свободно висящее. Стальная цепочка. На конце у нее должна быть пробка от ванной. Вот он, последний шанс. Если выдернуть пробку, вода убежит. Варвара отлежится, пока не вернутся силы. А уж потом…
Что будет после, Варвара не стала загадывать. Отвела палец, сколько смогла, ощутила цепочку в ямке между фалангами и сжала. Палец удерживал цепочку. Оставалось дернуть.
«Все хорошо, все получится» – убедила она себя. И повела пальцем до последней возможности. Цепочка послушно последовала, куда тянули. Не сопротивляясь.
Еще.
И еще.
Ничего не произошло.
Цепочка болталась легко и свободно. Ее отделили от пробки. Какая предусмотрительность.
А если выковырять пробку из слива ванны? Чтобы до нее дотянуться, ступня должна двигаться. Ловкости одного большого пальца не хватит.
Было прохладно.
Было спокойно.
В общем, было неплохо.
С водой утекали минуты.
Теперь точно все?
16 июня 2021 года
1
В кухню втекала липкая духота. Варвара сидела у открытого окна, пытаясь освежиться. От жары и футбола
[1] не было спасения. Даже в холодильнике. Варвара попробовала залезть в его нутро до пояса, но холодок растаял в теплом воздухе. Холодильник обещал освежать при закрытой дверце. Закрыться внутри Варвара не решилась. Как-то раз она встречала Деда Мороза в холодильнике. Тогда спас родной дед, услышав отчаянные стуки. Теперь все заняты футболом. И вообще Варвара жила одна. О чем грустила, но не жалела.
Зато перепробовала советы лучших подруг, как справиться с духотой. Мокрые простыни, развешанные по предложению Марты, превратили квартиру в тропики с запахом сырого белья. Вентилятор, щедро подаренный Ингрид, еле шевелил лапками, издавая предсмертные хрипы.
Самый простой выход, поставить кондиционер, был недоступен. Варвара жила в памятнике архитектуры, охраняемом государством. Во всяком случае, так уверяла медная табличка у парадной. Государство табличку повесило и забыло. Дом ветшал, сыпался, шел трещинами, но ставить на фасад кондиционер было запрещено. Категорически! Да, вот так, с восклицательным знаком.
Раздеться Варвара постеснялась. Не то чтобы кто-то подглядывал с другой стороны канала Грибоедова. Или ей не нравилось свое отражение в зеркале. С этим все было в порядке. Просто ходить по квартире нагишом казалось странным. Будто играешь в порнофильме. В общем, старая футболка брата избежала судьбы половой тряпки, а превратилась в легкое домашнее платьице. Закинув ноги на кухонный стол, чтобы дуло не только в лицо, Варвара ждала облегчения. Облегчение запаздывало.
Дед уверял, что в Средней Азии в лютый зной спасаются горячим чаем. Варвара не помнила, чтобы дед ездил на Восток, но заварила чайник дарджилинга. Обжигаясь, выпила подряд две чашки. Чтоб с гарантией. Может, восточным людям становилось легче. Может быть. Варваре показалось, что она окунулась в пекло. С нее текло так, будто она нырнула в пруд. Даже бывший знакомый, которого она вычеркнула из жизни и смартфона, мог позавидовать такому потоизвержению. Оказывается, хуже, чем в русской бане, может быть. Не считая котлов в аду.
Но прошло несколько минут – и стало хорошо. Народный кондиционер сработал: пот высыхал и охлаждал. Варвара в очередной раз убедилась, что дед всегда прав. Даже когда она уверена в обратном.
В утренний час солнце еще не нагрело их сторону канала Грибоедова. Дом находился в тени. К полудню здесь будет печка. Чай не поможет. Варвара не планировала сидеть дома. Хотя имела полное право.
Экзамены и зачеты, которые обязана была принять, приняла. Научные и учебные планы на следующий учебный год сдала. Незачеты поставила, пересдачи выслушала, в зачетках расписалась. Студенты Института театрального искусства, или просто ИТИ, избавились от беспощадного дракона до зимней сессии. Официальный отпуск начинался с конца месяца. В институте можно не появляться. Оставалось заняться тем, чего Варвара не умела: бездельем.
Ингрид предлагала развлечься в Сочи. То есть заводить курортные романы каждый день. Марта звала отправиться на Алтай и там найти просветление. У Варвары без просветления и романов голова была забита под самую макушку. Она наметила взяться за кандидатскую диссертацию, в которой собиралась изучить преступления XIX века как особый вид театра жизни, жестокий, но симпатичный. Жизнь – это вообще большой театр, в котором каждый играет свою роль, назначенную Главным Режиссером. Только не догадывается об этом и часто берется за чужие роли.
Смартфон чуть дрогнул, отвергнув вызов из черного списка. Человек этот умер навсегда. Во всяком случае, для нее. Варвара взглянула в окно.
На той стороне канала брела компания с синими шарфами. В цветах сборных Варвара не разбиралась, но подумала, что это финны. Мужчины пивных форм казались паиньками. Не кричали и не размахивали кулаками. Не потому, что финны. Позади них прогуливался патруль курсанток школы полиции. Горячие финские парни не рискнули знакомиться с девушками в форме. Только красотой и улыбками они навели шелковый порядок. А дубинки, наручники и баллончики с газом – так, для красоты.
Варвара выпила чашку подостывшего чая и включила видео, найденное на ютубе. Программа «Откровенное интервью» была записана года три назад. Известная ведущая Ника Терентьева пригласила звезду театра Таисию Добронину. Повод был особый: Добронину выжили из театра, который она же создала. Ничего удивительного: театр отличается от террариума с удавами тем, что актеры не линяют. А вот человеческим мясом иногда питаются.
Слава Доброниной началась на излете Советского Союза, горела ясно и не погасла. Она снялась в двух фильмах о трудной судьбе советской женщины, которые стали бешено популярными. Славы хватило, чтобы Добронина ушла из кино и смогла отдаться театру. Который потом сожрал ее и выплюнул.
Ведущей она отвечала не выбирая выражений. Тех, кто остался в театре, называла предателями, иудами и бездарностями. Нескольким актрисам, ушедшим вместе с ней, присвоила звание великих талантов. На вопрос Терентьевой «был ли в вашей жизни случай, которого вы стыдитесь» Добронина ответила, что один поступок не может себе простить до сих пор. Но раскрывать тайну отказалась.
Сеанс душевного стриптиза интересовал Варвару сугубо с практической стороны. Вчера вечером ее пригласили на дневное ток-шоу Ники Терентьевой. В прямой эфир. Варвара согласилась, но решила подготовиться. Телевидению она не доверяла. Особенно после того, что случилось на днях, когда спортивный комментатор смешал с грязью популярную певицу, образец для подражания для всех девочек. Со звездой Варвара себя не равняла, но готовой надо быть ко всему: ее пригласили как блогера по истории косметики.
Таланты Терентьевой как журналиста Варвара оценила на троечку с минусом. Зато выглядела ведущая образцово. Работа гримера и парикмахера сбрасывала в кадре лет десять. Варвара знала, что Терентьевой не меньше сорока, но выглядела ведущая не старше тридцати, свежей и юной. Рядом с ней Добронина казалась манекеном для старомодной прически. Гримом возраст не скроешь.
Ожил смартфон. Этот человек мог звонить в любое время. Варвара поставила видео на паузу.
– Алексей Юрьевич, доброе утро, – сказала она, как пионер, который всегда готов.
– Дитя мое, не разбудил ли я вас?
Подобное обращение позволялось только одному человеку: профессору Тульеву. Ну и деду, конечно. Дед не в счет. Профессор Тульев был старинным другом семьи, руководителем диплома Варвары, взял ее в аспирантки и теперь руководил ее диссертацией. Тульев испытывал к Варваре отеческие чувства и считал одним из лучших молодых ученых, которых воспитал.
– Что вы, профессор, встаю с первыми лучами солнца, делаю зарядку, работаю над кандидатской, – сказала Варвара, разглядывая над столом ненакрашенные пальчики ног.
– Вы просто пример для подражания. Недаром вас называют стальной аспиранткой, – ответил профессор. Природа наградила его не только добрым сердцем, но также острым умом и колючим языком. Студенты обожали веселого циника, который называл их неучами и балбесами, но зачеты ставил автоматом.
– Называют меня Злобным Драконом, и вам это известно, – сказала Варвара без снисхождения к летам профессора.
– С вами опасно иметь дело. Сам впадаю в нерешительность, когда имею счастье общаться с вами.
– Алексей Юрьевич, что-то случилось?
В самом деле, голос выдавал Тульева. В обычном настроении профессор звучал как серебряный колокольчик. Сейчас потух, был вялым и тихим. Уж не подхватил ли вирус?
– Ничего такого, зачем стоило бы вас беспокоить… Вы не будете обижаться на глупого старика?
– Что произошло? – спросила Варвара, спустив ноги со стола. В такой печали Тульева она не припомнила. Уж не умер ли кто-то близкий?
– В общем и целом сущий пустяк, – начал он. И, витиевато выражаясь, попросил заменить его на вступительном экзамене у актеров.
В просьбе отказать было нельзя. Профессору вообще нельзя было отказать. Варвара взглянула на часы: времени до прямого эфира достаточно. Можно успеть. Она попросила десять минут на сборы и полчаса на дорогу. Профессор поблагодарил печально. И отключился.
Варвара взялась стягивать футболку, но тут бренькнул дверной звонок. Гостей она не ждала, а потому открыла дверь, прикрывшись створкой.
На пороге стоял юноша в белых шортах до колен и сандалиях, надетых на черные носки. Безрукавную рубашку согревал стеганый жилет с логотипом службы доставки. Лицо говорило, что под ним скрывается простодушная душа юноши, которого родители наградили именем Пансофий. Чем обрекли на вечные муки.
– Софик, тебе чего? – спросила Варвара, не желая тратить время на человека, которому помогла достаточно. Как минимум нашла жилье, за которое Пансофий платил только коммунальные платежи. Что для Петербурга – сказка.
– Доставка, – сказал Пансофий, держа на вытянутых руках квадратную коробку бордового цвета с золотом. – Вам, Варвара Георгиевна.
– Что там?
– Торт! – сказал Пансофий, как ребенок о мечте детства. – Из «Астории». Пахнет сказочно.
– Кто прислал?
– От Кирилла Мукомолова. Требование передать лично вам в руки. И вот тут еще записка от него, – Пансофий покосился на конверт, воткнутый под бантик.
Торт в жару не только лишние калории, но проверка характера. Варвара готова была отправить любой торт во чрево холодильника. Но торт от этого режиссера… После того, что он сделал… А теперь зализывает вину… Ну уж нет. Этим тортом Мукомолову надо бы запустить в лицо. Только Варваре было некогда.
– Верни отправителю, – сказала она без жалости.
– Как вернуть? – изумился Пансофий. В его сознании не умещалось, что можно отказаться от торта. Даже в жару.
– Как хочешь. Тебе оплатить доставку?
– Что вы, Варвара Георгиевна, я хорошо зарабатываю. Если требуете…
– Да, требую, – строго сказала Варвара. И не стала напоминать, что кое-кто две недели назад занял у нее десять тысяч. Эти деньги сейчас бы ей очень пригодились. – Не смей откусить ни розочку, ни зефиринку. Я проверю.
– Не посмею, – опечалился Пансофий. – Так что, нести назад?
– Торопись, пока крем не потек.
– Значит, возврат…
– Ты к вступительным экзаменам готовишься?
– Готовлюсь, – в грусти ответил курьер.
Варвара поняла: театроведение Пансофия не дождется. Засосала вольная курьерская жизнь. Наверное, тысяч девяносто зашибает. На фоне таких барышей стипендия аспиранта Ванзаровой казалась плохой шуткой. Ну и зачем учиться? Чтобы прыгнуть из курьеров в миллионеры, высшее образование не нужно.
– Вернешь торт и берись за подготовку, – сказала Варвара. – Прости, Софик, ни чая, ни воды не дам. Очень спешу.
И захлопнула дверь.
Жара упрощает отношения. Прямо как футбол.
2
Старую петербургскую улицу перегораживала толпа. Девушки не были фанатками эстрадной звезды, а в здании серого гранита концерты не устраивали. Зато полтора века здесь учили, как стать звездой. Если сильно повезет.
Выпускники звездами становились. Примерно один на десять тысяч. Остальные растворялись в ролях второго плана. Горькую правду никто не скрывал и ничего не обещал. Но каждый год в начале июня тут собирались мечтатели. И особенно мечтательки. Чтобы поступить на актерский факультет. Абитуриенты ИТИ отличались от поступающих в нормальные вузы горящим взглядом, нервным смехом и жутким страхом. Боялись они не зря: из трехсот жаждущих славы отбирали одного. Или одну.
От напряжения толпы можно было заряжать смартфон. Варвара позволила себе освежиться в невидимых волнах. Наивность юных так бодрит. Она прошла сквозь абитуриентов с каменным лицом. Будто хозяйка судьбы, от которой зависит будущее. И поднялась по мраморной лестнице в аудиторию, где шел экзамен первого тура.
Творческим личностям предстояло преодолеть три тура. На первом мастер, набиравший актерский курс, в огромном потоке вылавливал тех, кто ему нравится. На втором происходил отсев, а после третьего тура курс был собран. Экзамены на актерский факультет начинались за месяц до приема в обычные вузы. Чтобы те, кто провалился, взялись за ум и решили учиться чему-то полезному для жизни и семейного бюджета. То есть пошли в политех, на экономику или госуправление.
Рядом с аудиторией собралась толпа поменьше. Варвара акулой проплыла через стаю сардинок, приоткрыла дверь и показалась Тульеву. Профессор сразу вышел. Подхватив Варвару под руку, отвел от толпящейся юности.
– Дитя мое, как я вам благодарен, – сказал он.
Тульев был не похож на себя. Хулиганские искорки потухли. Он был печален, как старик. Плечи осунулись, будто постарел. С чем Варвара категорически была не согласна.
– Алексей Юрьевич, не пора ли сдать ПЦР-тест?
– Зачем мне тесты? Я прекрасно себя чувствую.
– Усталость и апатия – первые признаки сами знаете чего.
– Дитя мое, хоть вы не лезьте в эту трясину. У нас теперь все специалисты по микробам.
– Как скажете, профессор. Вы точно не больны?
– Болеть я буду сегодня вечером за нашу сборную. Безнадежно, но долг зовет.
– У вас точно ничего не случилось?
Варвару наградили печальной улыбкой.
– Иногда призраки прошлого возвращаются, когда их совсем не ждешь.
– Призраки прошлого? – спросила Варвара так, чтобы получить разъяснение.
Тульев отмахнулся.
– Все пустяки. Последствия жары… Пойду, охлажусь водкой. Ну, не буду вас задерживать, – профессор пожал ей руку выше локтя и, склонив голову, прошел сквозь толпу.
Такой Тульев Варваре окончательно не понравился. Она вошла в аудиторию и заняла стул, нагретый профессором.
На актерских турах представитель театроведов играл роль пугала. За столом приемной комиссии надо было делать вид «вот сейчас как задам коварный вопрос по истории театра, как завалю». Правила игры были просты: мастер курса сам решал, кого берет. Когда секретарь спрашивал: «У комиссии есть вопросы к поступающему?» – Варваре следовало изображать немую угрозу.
Рядом сидела Инка – секретарь учебной части института, однокурсница и неплохая подружка. Инка служила бездонным источником знаний обо всем, что делалось в институте и в театральном мире. Слухи и сплетни были ее настоящим призванием. С таким богатством и не стала блогером. Нет в мире совершенства.
– Ин, что с Тульевым? – шепотом спросила Варвара.
– Сама не пойму, – прошептала Инка. – Странная история.
– Раскрой интригу.
– Давай потом.
– Давай сейчас. Или засмотрелась на красавца абитуриента?
Перед столом приемной комиссии юноша утомленного вида завывал монолог Гамлета. Члены комиссии прятали глаза. Смеяться они уже не могли, а первый тур еще не перешел за половину.
– Удивительное дело, – прошептала Инка.
– Удивляй, – потребовала Варвара.
– Заходит девушка. Такая миленькая, блондиночка, стрижка каре, одета довольно модно, с закосом под стиль восьмидесятых. Шарфик такой симпатичный. Ничего необычного. Секретарь спрашивает, что она приготовила. Говорит: «Монолог фру Алвинг».
– Из драмы Ибсена «Привидения»?
– Представь себе! Труднейший трагический монолог – и на первом туре. Я такого вообще не припомню. Комиссия замерла. Секретарь говорит: «Пожалуйста, показывайте». И тут началось.
– Провалилась?
– В том-то и дело! – шепотом изумилась Инка. – Такая мощь, такая сила, такой трагический талант, просто сравнить не с чем. У мастера челюсть отвисла. У меня мурашки по коже. Она закончила и стала прежней девушкой. Мастер сказал только: «Спасибо, вопросов нет». Она кивнула и вышла. Будто чашку кофе выпила. Тут мастер вскакивает и кричит: «У меня звезда курса! Какая деваха! Она моя!»
– Абитуриентка еще не знает, что уже зачислена? – спросила Варвара.
Инка кивнула.
– Мастер хочет – девочку взяли. Даже если все экзамены сдаст на двойку.
– А Тульев при чем?
– Вот это самое странное, – прошептала Инка. – Как только она вошла, профессор уставился на нее. А когда монолог начала, буквально окаменел. Не шевельнулся. Ты же знаешь, Ают
[2] обычно подкалывать любит, шуточки всякие, а тут – как статуя. Никогда не видела его таким. Может, влюбился на старости лет? Стрела любви пронзила сердце. У пожилых мужчин такое бывает.
Конечно, Тульев имел право влюбиться в кого угодно, даже в молоденькую абитуриентку. Варваре стало неприятно. Профессор, как и дед, принадлежал только ей. Юный эгоизм, что поделать.
– Кто она такая?
– Некая Лиза Иванова.
– Ин, ты же все про всех знаешь.
– Варя, забыла, что ли: на первый тур документы не требуют, чтобы зря не возиться. Абитуриенты заполняют заявочный лист. Тебе что за дело?
– За Тульева беспокоюсь.
– Любовь не знает границ и возрастов, – Инка улыбнулась с наивным коварством.
Варвара сделала вид, что намек не поняла.
Она досидела до конца приема. Абитуриенты старались доказать, что им не надо поступать в театральный. Большинству это удалось.
Варвара вышла из аудитории, когда в холле остались самые отчаянные и приезжие, которым деваться некуда. Спускаясь по мраморным ступенькам, она заметила в холле женщину, которая вертела головой, разглядывая старинную люстру, огромное зеркало, настенные часы и статую Мельпомены. Обычное поведение для тех, кто учился в этих стенах. И спустя много лет вернулся испытать ностальгию. Туристы здесь не ходят.
Женщина выглядела модно и дорого: брючный костюм, лакированные туфли, большие затемненные очки, сумочка на длинном ремне и ухоженная кудрявая прическа. Даже футбольный шарфик казался из бутика. Лицо ее закрывала черная маска со стразами. Судя по худым пальцам в брильянтовых кольцах, дама не первой молодости.
Варвара сошла с последней ступени.
– Могу вам чем-то помочь? – спросила она.
Женщина чуть склонила голову, будто разглядывала.
– Благодарю вас, милая. Не смею вас беспокоить, просто захотела немного отдохнуть от жары, взглянув на старинный петербургский дворец.
В самом деле, в мраморном холле института в любую жару было прохладно. И дом когда-то был дворцом, построенным для любовницы Великого князя. И женщина говорила с интонациями, которые Варвара давно не слышала: журчащая речь старой ленинградки. В Петербурге теперь так не говорят. Варваре захотелось познакомиться. Или обменяться парой слов.
– Если хотите, могу показать вам институт.
– Спасибо, милая. Как-нибудь в другой раз. Всего вам самого наилучшего, милая.
Женщина кивнула, прощаясь, и торопливо вышла. С тяжелыми парадными дверями, которые измывались над студентками, она справилась легким движением руки.
Глянув на бронзовый циферблат, полтора века отмерявший время, Варвара вызвала такси в приложении на смартфоне.
3
Телецентр слепил стеклами, как квадратный айсберг.
Ассистент в мятой футболке встретил Варвару в бюро пропусков, лениво кивнул и позволил следовать за ним. Он прошел по коридору, выкрашенному голубой краской, как в бассейне, и распахнул пластиковую дверь. Комнату заполняли два парикмахерских кресла. Вокруг зеркал горели лампочки, слепя белым светом. Хозяйка гримерной, стройная девица с ярким макияжем и в коротком платье, оценила Варвару. И дежурно улыбнулась.
– Кася, эфир через пятнадцать минут, отведу сразу в студию, – сказал ассистент и сообщил в рацию: – Третий гость на гриме.
– Толик, дверь не закрывай, умираю от жары, – проворковала гримерша Кася. Будто заигрывала.
Толик буркнул в рацию и вышел, оставив дверь нараспашку.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Кася так, как просят выйти вон.
Телевидение встретило неласково. Варваре захотелось сказать ему «прощай навсегда». Она залезла на кресло и прислонилась к спинке, горячей как печка.
– Первый раз на телевидении? – спросила Кася, накидывая на Варвару черный фартук и затягивая на шее так, что перехватило дыхание.
– Надеюсь, последний, – ответила Варвара, ослабляя удавку.
– Волнуетесь?
– Нет.
– У нас многие волнуются первый раз, прямо дрожат.
– Пусть ведущая дрожит, – ответила Варвара и увидела в зеркале, как подведенные бровки Каси полезли вверх.
– А вы кто? – спросила она без жеманства.
Ответить Варвара могла разнообразно. Но предпочла самое простое:
– Блогер.
– О, как интересно. О чем блог?
– История косметики и парфюмерии.
– Здорово! Я на вас подпишусь.
– Спасибо. Может, начнем?
– Конечно! Отдыхайте! – проворковала Кася. – Немного тонального крема, и все будет чудесно.
Варвара закрыла глаза. Под синтетическим покрывалом стояло лето в Средней Азии. Только чай не предлагали. Кася шуршала над лицом. Варваре было все равно. Лишь бы скорее.
– Ну вот и готово!
Варвара глянула в зеркало. В отражении на нее смотрела красота необыкновенная.
– Нравится? – спросила Кася, нарываясь на комплимент.
– Так надо для съемки? – спросила Варвара, чтобы не сказать, что думает о размалеванной кукле.
– Стильный мейк-ап, вас молодит…
Гримерше повезло, что явился ассистент Толик и повел гостью в студию.
Декорация дневного ток-шоу изображала интерьер дачи обычного россиянина с окнами во всю стену, тропическим садом и бассейном. Ника Терентьева сидела в плетеном кресле и листала сценарий. Вокруг нее хлопотали гримерша с кисточкой и парикмахерша с расческой. Напротив стояли три софы без спинки. Две занимали участницы передачи. Толик указал на свободный пуфик у края декорации. Варвара послушно села. Подошел техник, попросил выключить смартфон на время эфира, стал прилаживать на блузку микрофон-петличку. Варвара глянула, с кем предстоит лететь в прямом эфире.
Ближе к ней сидела девушка не старше тридцати, с волевым лицом, одетая в деловой костюм дорогого бренда. Третья участница была покрыта кристаллами, как бутерброд икрой. Варвара сразу поверила, что на руках, на шее и в ушах у нее настоящие брильянты. Девушка несла на лице груз косметики, расширенные скальпелем хирурга глаза и пышные губы в форме утиного клюва. Удобно ловить мальков в пруду.
Невольно Варвара сравнила себя с блестящим обществом. На их фоне она казалась Золушкой, которую обманула фея-крестная. Как минимум с платьем. Второпях Варвара схватила из шкафа первое попавшееся, чтобы не было жарко. Все равно выбирать не из чего.
– Это кто такая?
– Блогер, – ответил голос с небес.
«Режиссер прямого эфира» – поняла Варвара, и подумала: вот отличный повод встать и уйти.
– Что она тут делает?
– Оперативная замена. Наша звезда извинилась, что не может быть. Вчера вечером.
– Добронина ковид подцепила?
– Говорит, неотложные дела. У новой гостьи блог по истории косметики.
– Искать надо лучше! – недовольно заявила Терентьева. – Все, пошли с чем есть.
С площадки исчезли гримерша и парикмахерша, наступила тишина. Загорелась красная табличка «Эфир». Ника Терентьева превратилась в очаровательное создание. Ту самую ведущую, которую так обожают домохозяйки, что забывают про кипящий суп. Она улыбалась столь искренно, что хотелось ответить тем же. Иные желания одолевали Варвару.
Ника Терентьева объявила тему передачи: красота. И начала знакомить с гостями студии. Катя Бобчик, или Утка-губастик, как Варвара назвала королеву брильянтов, была представлена страстной поклонницей эстетической хирургии и других пыток красоты. Вторая гостья, Светлана Микова, оказалась представителем косметической фирмы. Черед дошел до Варвары. Ведущая замялась и сообщила, что у них в гостях известный блогер. Такой известный, что не знала имени. А режиссер не успел подсказать.
Варвара решила не веселить скучающих телезрительниц уходом из студии. А ведь можно было взбодрить прямой эфир. Ролик разошелся бы по интернету.
Не зная, что опасность миновала, передача потекла по сценарию. Мадам Бобчик рассказывала, какие муки и радости вытерпела в клиниках, включая втыкание золотых нитей в щеки. Мало ей было драгоценностей снаружи, хотелось внутрь. Варвара слушала и молчала.
Настал черед госпожи Миковой. Ведущая проявила большой интерес к продукции фирмы. Призналась, что давно пользуется их кремами, лосьонами и прочей гадостью в красивой упаковке. Микова расхваливала товар, Терентьева убеждала, что эта косметика сохраняет ее красоту.
Варвара опять молчала. Во-первых, ее никто не спрашивал. Хуже было другое: передача оказалась скрытой рекламой косметического бренда. Обман доверчивых телезрителей.
– Ну и, наконец, наша юная гостья, – Терентьева услышала подсказку в скрытом наушнике. – Варвара, у вас блог по истории парфюмерии и косметики.
– Да, – ответила блогер, не узнавая собственного голоса.
– Наверное, популярный?
– Маленький блог, о котором никто не знает.
Терентьева растянула улыбку. Чуть грим не потрескался.
– Какая скромность. Скажите, Варвара, были в истории средства, которые можно назвать чудодейственными помощниками красоты?
Что тут скажешь?
Варвара готовилась повеселить телезрителей историческими байками. Например, как Помпея, жена императора Нерона, принимала ванны из ослиного молока и земляничного сока. Как графиня Батори купалась в крови крестьянок, чтобы сохранить красоту. Как парфюмер Удард ввел в обращение «Венгерскую воду», рецепт которой якобы подарил королеве Елизавете Венгерской ангел. Как Изабелла Баварская отмокала в отваре из трав и мокрицы. Как Катерина Медичи стала использовать ночные перчатки с кремом. Как Маргарита Наваррская спала в целебной маске, чем наводила ужас на короля Генриха IV, ее мужа. Как итальянки в XVI веке красили волосы и лица желтой краской, чтобы быть солнечными, а проповедник Бертольд проклинал их за это и грозил, что они будут ввергнуты в геенну огненную. Как испанский идеал красоты был сформулирован в десяти «тройных» правилах в трактате «Vies des dames galantes»
[3]. Как был изобретен кольдкрем. Как женщины втирали в кожу свинцовые белила и ртуть, чтобы сохранить красоту.
Рассказать Варвара могла. Только кому нужна скучная история? Тут телевидение, давайте нам шоу. Будет вам шоу.
– Такие средства были, – ответила Варвара.
– Очень интересно, – сказала Терентьева. – Знаете эти рецепты?
– Один знаю.
– Что же это за рецепт?
– Называется «эссенция Венеры». Помогает сохранять красоту неограниченное количество лет, – сказала Варвара, как настоящий эксперт по магии и колдовству. – Я им пользуюсь.
– Вы пользуетесь этим средством? – искренно спросила ведущая. – Вы же молодая девушка, вам не больше двадцати пяти.
– Спасибо за комплимент. Мне восемьдесят пять лет…
Утка-Губастик издала возглас, будто рыбкой подавилась. Представитель фирмы уставилась на Варвару, словно только что заметила. Терентьева выпучила глаза. Пора было довершать победу.
– Выгляжу так потому, что много лет пользуюсь «эссенцией Венеры», – сообщила Варвара. – Фамильный рецепт, очень древний, семнадцатого века, состав сказать не могу.
– Как интересно, – выжала Терентьева и опомнилась: – Жаль, что наш эфир подошел к концу…
Варвара сдернула петличку и ушла из студии. На ходу стерла влажной салфеткой грим. Сердиться не на кого. Сама виновата. На телевидение больше ни ногой.
На улице она включила смартфон.
Налетел шквал. Позвонил брат Борис и спросил: когда сестра-старушка собирается в Пенсионный фонд? Позвонила Марта и обиделась, что лучшая подруга скрывала от нее чудесное средство. Позвонила Ингрид и потребовала срочно налить пол-литровую банку эссенции. Друзья и знакомые слали сообщения всех видов: от глупых до идиотских. Варвара не подозревала, что столько народу смотрит дневной эфир. А ведь клянутся, что телик давно выключили и замок повесили. И вот правда вылезла наружу. Шутка в прямом эфире имела ошеломительный успех.
Отвечать Варвара не стала. Пусть веселятся.
Раздался звонок, который нельзя было игнорировать.
– Слушаю вас, – сухо сказала она.
– Здравствуйте, Варвара Георгиевна. Уже выкинули мой номер из списка контактов?
– Что вы, капитан. Не ожидала снова вас услышать.
– Ничего, я привык. Вы сейчас не заняты?
– Не занята. И даже не под подпиской о невыезде.
– Это не ваша заслуга, а наша недоработка… Не волнуйтесь, Варвара Георгиевна, у меня к вам исключительно дружеская просьба.
Варвара не помнила, чтобы с капитаном Следственного комитета Половцом у нее была дружба. Скорее наоборот. Неужели Половец смотрел эфир и хочет получить рецепт волшебного средства?
– Чем могу помочь?
– Как приятно с вами иметь дело, – сказал Половец. Варвара не могла ответить тем же. – Нужна ваша помощь как эксперта. Можете подъехать на Невский?
– Прямо сейчас?
– Чем скорее, тем лучше. Так я могу на вас рассчитывать?
Просьба капитана Половца была не из тех, которые можно игнорировать. Варвара обещала приехать.
4
Отель выходил на Невский проспект классическим фасадом. Заведение открыли при императоре Александре III, да так и не смогли закрыть. Отель выжил в революцию, уцелел при советской власти, а теперь обрел международный шик и пять звезд. Под широким кованым козырьком стояли двое мужчин в неприметных костюмах. Опытный глаз опознал в них сотрудников правоохранительных органов. Глядя в окно такси, Варвара подумала, что служба накладывает отпечаток. И как они в банды внедряются?
Капитан Половец был ей слишком хорошо знаком. А вот его напарник вызвал интерес. Молодой человек, Варвара дала ему меньше тридцати, отличался простой красотой, которая для мужчины в самый раз. Не больше и не меньше. Варваре показалось, что смущение он прячет за маской строгости. Как бывает у лейтенантов, начавших службу. Этим он схож с аспиранткой Ванзаровой, известной своей строгостью. И упрямством.
– А вот и она! – сообщил капитан Половец, протягивая руку.
Варвара легонько ее пожала.
– Лейтенант, знакомься, – продолжил Половец, обернувшись к напарнику. – Та самая Варвара Георгиевна, о которой я тебе говорил.
– Лейтенант Игнатьев, – ответил молодой человек и кивнул по-старинному, как офицер императорской гвардии. Строго и сдержанно. И откуда что берется? Это было так мило, что Варваре захотелось улыбнуться. Только ему. Но рядом торчал Половец. Она сдержалась.
– Очень приятно. Можно просто Варвара…
Половец многозначительно крякнул.
– Лейтенант, знаешь, из какой она семьи?
– Так точно, товарищ капитан.
– А если знаешь, то держи ее в строгости. Начнет шалить, а она начнет, сажай под подписку о невыезде. Или просто – сажай.
Возникла пауза. Игнатьев не знал, что сказать. Половец хмыкнул и шлепнул его по плечу.
– Молодец, лейтенант, держишь удар. А теперь серьезно: у этой барышни в крови сыскная жилка. Не давай ей воли. Понял?
– Так точно, товарищ капитан.
– Ну и хорошо, – Половец вздохнул с облегчением, будто упал тяжкий груз. – Оставляю Варвару на тебя. Береги ее. А мне еще надо успеть дела кое-какие доделать: сегодня наши с финнами играют, матч последней надежды…
Половец шепнул что-то Игнатьеву и растворился в толпе на Невском проспекте.
Молчание затягивалось. Никто не хотел начинать. Варваре лейтенант нравился все больше. В чем она искренно призналась самой себе. И никому больше.
– Простите, лейтенант, как вас…
– Павел Петрович… Можно просто Павел.
Варвара подбодрила оробевшего улыбкой. Просто улыбкой. Улыбкой без намека. Наверное, получилась.
– Капитан сказал, что я могу помочь, как эксперт.
Игнатьев прочистил горло.
– Да, так точно.
– Павел, я разбираюсь в очень абстрактных вопросах: театр и все такое…
Варвара поймала себя на том, что старается казаться лучше. Она кокетничает? Не может быть… Надо взять себя в руки.
– Консультация требуется из вашей сферы.
Игнатьев что-то недоговаривал. Варвара заметила, но не придала значения. Она выразительно огляделась.
– Консультацию проведем здесь?
– Варвара Георгиевна…
– Варвара.
– Просите, Варвара… Обязан спросить: как относитесь к трупам?
На миг она растерялась.
– Стараюсь встречать как можно реже.