Луна, появившаяся очень кстати, немного осветила местность вокруг дома и сам старый, покосившийся, но довольно внушительный особняк. Несмотря на многочисленные разрушения, вызванные временем и людьми, несмотря на мое потрясенное сознание, я залюбовался этим символом северного модерна! Облицованный неотесанным гранитом фундамент немного потрескался, но не дал провалиться двухэтажному дому. Местами сохранившаяся на стенах штукатурка, наверно, еще и цветная, прикрывала старое дерево, из которого они были сделаны. Крыша местами провалилась, но восхищала своими ломаными очертаниями на фоне темного тревожного неба, продолжением глухой стены устремлялась ввысь башенка со шпилем… Конечно, восстановить этот архитектурный шедевр было невозможно дорого, и оставалось лишь продать из-за земли, на которой он стоял… Подойдя ближе, я разглядел на окнах, хотя и заколоченных обычным горбылем, оставшиеся резные наличники и пару ставней с бесполезными, но красивыми узорами. Ничего себе «дачка»!

Где-то продолжала выть собака, соревнуясь с ветром, кто кого. Мне стало казаться, что если и есть на земле волки-оборотни, то это место им пришлось бы по вкусу. Арсений решил дважды обойти дом со всех сторон, я следовал за ним, постоянно спотыкаясь и проваливаясь. Дело в том, что меня преследовало ощущение чьего-то присутствия. А если идея Арсения про Фотографа, который клюнул на нашу удочку и сейчас выслеживает нас из соседних кустов, верна, то это была не просто неврастения! Поэтому я беспрестанно оборачивался назад и смотрел по сторонам, не замечая рытвин под ногами, и оттого спотыкался.

Дверей в доме оказалось три. Две из них были намертво приколочены, а третья прикрыта и подперта бревном. Ручки на двери не было.

– А ну-ка! – Арсений ударом ноги вышиб бревно-подпорку, затем зацепился своими железными пальцами за одну из створок и со скрипом стал ее открывать. – Отлично! – Затем в свете своего телефонного фонарика стал рассматривать эту дверь и негромко повторил: – Отлично! Дверь была заколочена, но ее не так давно открывали! За мной!

И он юркнул внутрь. Мне совсем не хотелось лезть в старый дом, но я решил, что лучше уж привидения в доме, чем следящий за тобой убийца на улице.

– Доктор, дай мне фонарь! – раздался голос Строганова, когда я в полной темноте наткнулся на него.

Я протянул ему карманный фонарик, предварительно включив.

– Что это такое? – возмущенно произнес Арсений. – Я же просил тебя захватить фонарь!

– А это что, по-твоему? – возмутился я. – Японская катана?

И со словами: «Ничего нельзя доверить! Все самому!» – он отправился по комнатам, подсвечивая себе моим фонарем.

Мне показалось, что внутри дома было холоднее, чем на улице. Но это было ложное ощущение, поскольку здесь хотя бы не было ветра. Ветер был снаружи и громыхал старым железом на крыше, отломанными досками на балконе и одним сохранившимся ставнем. А на ум приходило только одно сравнение: склеп! Единственные, кому здесь было комфортно, – это крысы, которые удивленно смотрели на нас, ничуть не пугаясь света и шагов, из углов, из-под провалившегося до земли пола, из дыр на потолке. Да Арсению, который, не обращая внимания на крыс, нашел в одной из комнат нечто, привлекшее его внимание.

– Вот здесь его убили, – не оборачиваясь, сообщил он мне, – и здесь лежал труп. Вот и пятна крови! Вот тот земляной пол и помещение, где лежал труп целый день!

Я, брезгливо морщась, стал подходить к нему, когда вдруг раздался мощный удар, вероятно, в дверь, через которую мы вошли в дом, и она захлопнулась. Я вздрогнул, да и Арсений резко поднялся на ноги. В руках у него был пистолет и мой фонарь, которым он светил в черный проем.

– Дай-ка мне твой второй пистолетик! – попросил я его. Сердце мое стучало в ритме капель дождя, барабанящих по заколоченным окнам.

– Еще чего, – отозвался Арсений. – Он нам живым нужен, а ты как начнешь в него палить… Кстати, в нем пуль не осталось, ты обе на наркомана извел. Встань туда, – махнул он рукой в темный угол.

Я все-таки достал из кармана газовый баллон, понимая, что это скорее психологическое оружие, и постарался дышать тише. Арсений выжидающе замер. Вдруг вновь раздались удары, словно кто-то заколачивал дверь гвоздями. Я посмотрел на Арсения и посветил на него своим телефонным фонарем. Он недовольно отвернулся, но показал ладонью: мол, подождем, спокойно!

А тот, кто заколотил дверь и запер нас в доме, затих. А может быть, убежал. Время тянулось бесконечно долго. Я посмотрел на часы: прошла минута, затем другая. Арсений продолжал стоять, ожидая развития событий. Но его выдержки хватило ненадолго. Он подошел к двери, толкнул, но приколочено было на совесть! Тогда он закричал:

– Эй, Иваныч! Я тебя вижу! Давай поговорим? Я знаю то, что ты ищешь! И знаю, где это найти! Готов продать информацию! Придурок, – добавил он вполголоса. И так же тихо добавил: – Я ожидал, что он за нами войдет. Чего он хочет? Не понимаю…

Тем временем вокруг дома ощущалось какое-то движение, какие-то новые звуки. Впрочем, внутри дома – тоже. Крысы неожиданно заволновались и стали перебегать из одной комнаты в другую и нырять под пол. Мы их не интересовали, и нас они не боялись!

– Что за черт? – удивился Строганов. – Они что, и вправду Адрамелеха учуяли?

Вдруг где-то наверху, прямо над нами раздались громкие удары: то ли кто-то ломал стену, то ли выбивал заколоченное окно, что более вероятно, потому что послышался звон разбитого стекла. Затем несколько быстрых шагов по крыше…

Вначале нам показалось, что в затхлом воздухе появился запах горелых спичек. Потом он стал более явственным. А еще через мгновение дым повалил из всех щелей! Вот что учуяли крысы раньше нас, вот от чего они спасались – от огня! Дом горел, причем горел снаружи!

– Он поджег дом! Чертов кретин! – заорал Арсений и, светя впереди себя, бросился по лестнице наверх. На ходу бросил мне:

– Попробуй выломать дверь! Я посмотрю, что там…

Я уперся в дверь плечом, несколько раз сильно толкнул ее всем телом, а потом стал изо всех сил бить по ней ногой, не замечая боли в ушибленной стопе.

Дым стал выедать глаза, отчего пришлось их зажмуривать, закрывать рукой, но все было бесполезно – глаза саднило, словно в них плеснули кислотой. Дышать становилось все труднее, кашель душил вместе с дымом… Я перестал понимать, в каком направлении дверь, где лестница, по которой убежал Арсений, наталкивался лишь на горячие стены, спотыкался и, неожиданно ощутив дикую слабость в ногах, завалился на земляной пол. Видимо, я отключился на какое-то мгновение, но новый приступ кашля привел меня в чувство. Я каким-то участком своего помутненного сознания услышал, как кто-то кого-то звал. Но слишком далеко, где-то в другом измерении, в другом мире…

– Доктор! Ты где? Ты что здесь разлегся? А, чтоб тебя!

Какая-то внешняя сила подхватила меня и, перевернув вниз головой, понесла куда-то наверх. Так люди и умирают, успел подумать я, представляя, что это моя душа несется то ли в рай, то ли, что более вероятно, в ад…

Очнулся я в маленькой комнатке. Дышать здесь было значительно легче, потому что воздух поступал через разбитое окно. Я лежал, свешиваясь вниз головой с какой-то старой кровати. Я снова закашлялся и свалился на пол, чувствительно стукнувшись головой о деревянный пол. Меня стали трясти, словно яблоню… Голова моя болталась из стороны в сторону…

– Пре… пре… кра… ти! – сумел выговорить я, но Арсений был неумолим и рывком поднял меня на ноги.

– На крышу! Держи фонарь! За мной!

Вдохнув свежего воздуха, я пришел в себя и понял, что был на волосок от смерти. «Ласковый убийца»! Я понял, почему так называют угарный газ…

Справа от нас с грохотом обвалился балкон. Почти весь дом по периметру был объят огнем – скорее всего, кто-то облил его бензином и поджег. Несмотря на то, что дерево, из которого был построен дом, было старое, гнилое и, вероятно, сырое, горело оно замечательно! И ветер раздувал пламя, не давая ему погаснуть.

Сзади нас обдавало жаром. Снизу, через дыры в крыше, окутывало дымом, отчего дышать становилось тяжело, и мы снова закашлялись. Но прыгать в черную пустоту было страшно. Огнем освещались трава, кусты, доски, но с высоты третьего этажа земля казалась неимоверно далеко. Я стоял подальше от края, держась за печную трубу, когда вдруг заметил торчащую над краем крыши лестницу и указал на нее Арсению. Вероятно, если бы я показал ему слона, парящего над нами, он не был бы так изумлен, как этой лестницей.

– Ее тут не было! – заорал он мне, перекрикивая и ветер, и гул от пожара, и треск деревянного дома, объятого огнем. – Я клянусь! Мы же дважды обошли дом! Ее здесь не было!

– Слава богу, что она здесь есть! – хрипло проорал я в ответ.

Лестница была старая, деревянная, и прислонили ее чуть под наклоном, почти вертикально, иначе бы она не доставала до крыши. Я схватился за нее, чтобы она не завалилась под весом человека, а Арсений, вместо того чтобы начать спускаться, стал доказывать мне, отчаянно жестикулируя, что ставить здесь лестницу, чтобы мы по ней спустились, – нелогично! Я решил, что он все-таки спятил, и, оставив лестницу, схватил его за шиворот:

– Хорошо! Этот придурок, который нас пытается сейчас сжечь живьем, не такой логик, как ты! Давай его поймаем и спросим, за каким дьяволом он поставил здесь для нас лестницу!

Похоже, моя логика повлияла на него, и он велел мне лезть первым.

Лестница была древняя, может быть, ее еще Гартнер делал самолично. Я стал осторожно спускаться вниз. Глаза слезились от дыма. В горле было сухо и горько. Голова кружилась. И когда я был уже на уровне окон первого этажа, лестница все же подломилась, и я, больно ударившись, оказался на земле. Сверху на меня светил фонарем Арсений.

– Ты живой?! – раздался его голос.

– Да! – выдавил я из себя слабый крик.

– Лестница сломалась?

– Да, пополам! Что теперь делать?

– Посвети на землю! Мне нужна посадочная полоса!

Мы находились на противоположной от входных дверей стороне дома. Здесь почему-то – и к нашему счастью – огонь не разгорелся. Поэтому и лестница не вспыхнула вместе со стенами, как могла бы, находись она на другой стороне дома. Я стал светить на землю, предполагая, что Арсений сейчас будет прыгать вниз, тем более что языки пламени уже прорывались на крышу и поглотили небольшую башенку. Картина «Последний день Помпеи»!

– Видишь? – закричал я ему, показывая небольшой участок земли, куда, по моему мнению, можно было приземлиться.

– Да! – крикнул он в ответ. – Отходи подальше! На счет три! Раз… два… три!

Я отошел на безопасное расстояние, и не зря. Потому что на счет три вместо Арсения мимо меня пролетела и негромко ударилась о землю… его сабля!

– Она не сломалась? – обеспокоенно крикнул Арсений. – Подними ее и держи! Аккуратнее!

В этот момент как раз за его спиной полыхнул огонь, и Арсений наконец-то прыгнул вниз. Полы его плаща, словно крылья гигантской летучей мыши, раскрылись в воздухе. Секунда – и он оказался недалеко от меня. Кувырнувшись в момент приземления, он плюхнулся в лужу, обдав меня грязью.

Пожар полыхал нешуточный. Появились люди, пытавшиеся ограничить огонь от соседних домов, раздавались крики. Луна скрылась, накрапывал дождь, ветер стихал.

Мы отсиживались у какого-то сарая. Точнее, я сидел, а Арсений, забравшись на крышу этого сарая, смотрел вокруг. Я не чувствовал ни холода, ни страха. Только какую-то немыслимую усталость. И апатию.

– Я его вижу! – вдруг сказал он и спрыгнул вниз. Споткнулся о меня, чертыхнулся и крикнул: – Доктор, очнись! Спать будешь на работе!

И я отчетливо представил себе, что лучше бы я был сейчас на работе, в реанимации, пусть и покойники вокруг, как сказала прорицательница Матильда, только…

– Только подумай! – вмешался в мои мысли Строганов. – Он стоит как ни в чем не бывало! Пора! Считай, что он у нас в кармане!

И, рывком поставив меня на ноги, он стал давить мне на какие-то точки на лице. Но не это привело меня в чувство, а подозрение, что руки у Арсения грязнущие! А я не могу, когда лицо трогают грязными руками! Невроз, вероятно. Поэтому довольно резко оттолкнул его от себя.

– О! – обрадовался он. – Вижу, теперь ты в порядке! Это шиацу! Японская…

– Где он? – перебил я его. Злость и раздражение быстро изгоняли из меня апатию.

– А вот! – указал Арсений на видневшуюся невдалеке пустынную дорогу. Убийца, которого мы преследовали, стоял под фонарем, скрестив руки на груди, и смотрел на пожар.

– Тоже мне Нерон! – хмыкнул я и, достав в очередной раз газовый баллончик, ринулся по направлению к врагу.

– Живьем, доктор! – крикнул Арсений и припустил за мной. – Помни, ты клятву Гиппократа давал!

– Пошел ты! – бросил я ему, заметив, что в руках у него странного вида фонарик. Чего он им-то не пользовался, когда в доме были?

Мы подбирались к убийце и поджигателю сбоку, стараясь не показываться на глаза и прячась за кустами, которые росли вдоль дороги. Метрах в десяти от него Арсений жестом остановил меня и тихо предупредил:

– Как скомандую, зажмурь глаза!

Я, не вникая, кивнул. Нам удалось подойти к нему совсем близко, так что я уже различал черты его лица. Бороду, во всяком случае, разглядел. Очков не было. Но он вдруг почувствовал наше присутствие и повернул голову в нашу сторону.

– Глаза! – тихо напомнил Арсений, и в ту же секунду я зажмурился, но и сквозь закрытые глаза увидел мощную вспышку.

Открыв их, я увидел, что Фотограф, или Гартнер, или черт его знает кто на самом деле, лежит на земле. Видимо, без сознания. Арсений стоит над ним и снимает с себя веревки, которыми были подпоясаны его джинсы.

– Вяжи ноги! – кинул он мне одну из веревок. А сам стал связывать лежащему руки за спиной.

Когда тот был связан, как говорится, по рукам и ногам, Арсений тяжело вздохнул:

– Жаль, что он доказательства спалил!

– Какие доказательства? – не понял я, но он не успел ответить, потому что пленный стал приходить в себя.

Он открыл глаза, заморгал часто-часто. Но было видно, что ему было плохо видно после яркой вспышки от фонаря Арсения. Я так засмотрелся на него, что позабыл спросить у Арсения, что за жуткое оружие он использовал.

– Простите, – услышали мы голос Фотографа, – я почти ничего не вижу. Это пройдет?

Арсений не торопился отвечать, с любопытством разглядывая человека, за которым мы охотились и чей портрет был, в общем-то, похож на оригинал. Арсений, видимо, тоже размышлял над его внешностью, потому что попробовал подергать его за бороду. Однако она не поддавалась.

– Хороший клей! – сказал он. – А зрение минут через десять восстановится. Ну, должно восстановиться.

– Значит, убивать и пытаться сжечь нас живыми – это не страшно, – заговорил я, борясь с желанием пнуть мужчину ногой. – А зрение потерять – это неприятно, так?

– Не знаю, – тихо ответил он, продолжая жмуриться и моргать. – Я, во всяком случае, не пробовал никого сжигать. Правда, убивать мне приходилось. Но давно и в целях самообороны.

– Это ты от старухи оборонялся? – возмутился я. – Или когда Ухтомского «мочил»?

Меня переполняли эмоции, но я удивлялся спокойствию Арсения, так как был уверен, что он начнет допрос с того, что поколотит его. Но ошибся.

– Надо куда-нибудь отсюда свалить, – предложил он, указывая на подъезжавшие пожарные машины.

– У меня здесь машина рядом, – отозвался пленный Фотограф. – Развяжите мне, пожалуйста, ноги, и я могу показывать…

– Сейчас! Разбежался! – возмутился я. – Может, еще и руки?

Глава 30

Наверное, мы представляли собой странную процессию. Впереди шел бородач со связанными за спиной руками, за ним молодой человек с саблей в руке и далее – замыкающий, все время оборачивающийся назад, с фонариком в одной руке и с электрошокером в другой. Впрочем, идти было недалеко. Наш пленный не соврал, его машина была припрятана около дороги, на обочине. Усадив связанного убийцу на заднее сиденье (он даже не думал сопротивляться), мы стали держать совет. Решили отъехать на машине подальше и затем допросить его.

Уже через полминуты Арсений, получив ключи, завел машину и рванул с места.

– Кажется, за нами кто-то едет, – бросил он мне и спросил у пленного: – Ручник работает?

Тот ответил утвердительно. Дорога была с односторонним движением, и мы были практически единственными, кто ехал в сторону города. Лишь позади нас, вдалеке, был виден свет фар. Арсений сбросил скорость с сотни до шестидесяти и, крикнув «Держись!», дернул ручной тормоз. Я с открытым от неожиданности ртом наблюдал, как меняется вокруг картинка: машину разворачивало на 180 градусов. Две секунды неподвижности – и мы стремительно набираем скорость в обратном направлении. Мгновение – и мы пролетели мимо какой-то машины, которая, возможно, и преследовала нас.

– Не волнуйтесь! – громким голосом сообщил нам Арсений. – Скоро развернемся!

Мы действительно вскоре остановились на какой-то проселочной дороге, ведущей в сторону залива. А не тут ли… Я пытался вспомнить, не здесь ли везли на тележке тело бедного Ухтомского?

На улице подморозило. Я почувствовал, что руки и ноги у меня заледенели. Арсений включил печку, но холод словно шел изнутри. Жаль, коньяк закончился.

– Могу предложить горячий чай, – подал голос наш пленник. – Термос в рюкзаке, здесь, на полу.

Мы с Арсением переглянулись – чай из рук убийцы! Во дает! Отравить нас хочет, что ли? Тот словно услышал наши сомнения:

– Не беспокойтесь, я его для себя заваривал, думал, что всю ночь буду на улице! Там и чашки одноразовые есть…

– Он заговаривает нам зубы, – негромко сказал я Арсению. – Мы ему руки развяжем, чтобы он чайку глотнул, а он плеснет в нас кипятком и сбежит!

Я наконец-то смог рассмотреть его. Странно, но если бы я не знал, что он убийца, то мог бы принять его за вполне приличного человека.

– Давайте так, сначала поговорим, а там и чаю попьем, – обратился Арсений к нам обоим. – У нас в России есть, знаете ли, такая старая традиция: с подозреваемым в одной машине чай не пьют. Итак, – хмуро воззрился он на пленника, – чует мое сердце, как говорила моя бабушка, что ожидают нас всякие сюрпризы с вашей стороны… Зрение вернулось?

– Да, спасибо! – кивнул мужчина, глядя на нас спокойным взглядом, без тени страха и волнения.

(Мне это тоже не понравилось. Больно он уверен в себе! И спокойный, как слон!)

– Отлично, – начал свой допрос Арсений. – Зовут вас, вероятно, Иван Иванович Гартнер?

– Да, – слегка удивился тот. – Правда, Джон Гартнер мне более привычно. Но, если вам так удобнее…

– Нам все равно. Устинью и Ухтомского вы убили?

– Нет, – сразу ответил он, – но я знаю, кто убийца. Я выслеживал его. К сожалению, уже было поздно…

– Допустим! – легко согласился Арсений. – А кто поставил лестницу к дому?

– Я, – так же быстро произнес Гартнер.

– Может быть, объясните зачем?

– То есть как зачем? – искренне удивился он. – Я же слышал, что кто-то зашел за мной в дом. Просто я не знал, что это были вы…

– А если бы знал, то что, – вставил я, – бензину бы подлил в огонь?

– Бензином дом облил не я, а человек, которого я выслеживал. Я понял, что он хочет уничтожить и меня, и еще кого-то… То есть вас! Я сумел сбежать. Выломал дверь на последнем этаже, выбил окно и решетку, затем спрыгнул вниз…

– Круто! – заметил Арсений с некоторой ревностью. – Там высоко!

– Да, человек без подготовки там легко шею сломает. Поэтому я, заметив лестницу еще по дороге в дом, принес ее и поставил к стене. Согласитесь, было бы негуманно оставлять людей без помощи! А так я решил, что вы последуете моим путем и спуститесь по лестнице.

– Понятно! – кивнул Арсений. Я заметил, что он становится все более мрачным. – Вы были в квартире у Матильды?

– Матильды? А, это старая сеньора, которая живет рядом с нашим… ну, с разрушенным домом? – Гартнер даже улыбнулся.

– Совершенно верно, – без тени улыбки подтвердил Арсений.

– Да, – кивнул Джон Джонович, – я нанес ей визит. Только я не знал, что ее зовут Матильда. Интересно, что она приняла меня за другого…

– За кого же? – я решил внести свою лепту, подозревая в нем Адрамелеха или еще какого-нибудь черта и не веря не единому его слову.

– За другого Гартнера. Вероятно, за моего прадедушку. – И он снова улыбнулся.

– То есть за Джонни Гартнера-младшего, – уточнил Арсений. – Это я понял. А зачем вы пошли к ней?

– Потому что человек, за которым я вел слежку, тоже заходил к ней, – закивал он головой. – Она живет на втором этаже. Я спрятался на лестнице, ведущей на чердак, дождался, когда тот человек вышел от нее, и, чтобы убедиться, что она жива, зашел к ней буквально на минуту…

– Дьявол! Я так и знал! – воскликнул Арсений и рубанул воздух ладонью. – Где там ваш чай?

Не обращая внимания на мои восклицания, он достал рюкзак, чашки и налил себе чай из термоса подозреваемого.

– А как же традиция? – ядовито поинтересовался я у него.

– А сладкого у вас ничего нет? – игнорируя меня, спросил он у Гартнера.

– Да, пожалуйста!

Вслед за термосом и чашками Арсений извлек из рюкзака шоколадное печенье. Ни дать ни взять – пикник! На обочине. Мне тоже очень хотелось горячего чая с печеньем, но у меня хватало выдержки не пить с возможным убийцей!

– А в дом вас зачем понесло? – слегка раздраженно спросил Арсений.

– В течение нескольких дней я следил за одним человеком. Поставил на его машину «маячок», поэтому и оказался сегодня в Лахте. Я рассчитывал, что он будет искать одну вещь, и, как только он ее найдет, напасть на него и конфисковать эту вещь, которая ему не принадлежит… Поэтому, как только он вошел в дом, я тихо прокрался за ним.

– И что?

– В доме я его не обнаружил. Скорее всего, там был какой-то потайной выход, через который он сумел вылезти. И закрыл меня в доме. Я раздумывал, что мне делать, и поднялся наверх. Стал смотреть сквозь щель в окне и увидел, что он сидит в кустах рядом с домом, – я увидел светящийся экран его телефона, он или звонил кому-то, или просто посмотрел, сколько времени. Было похоже, что он ждет кого-то. А затем я увидел вас, вы подходили к дому, и услышал ваши шаги, когда вы зашли внутрь. Я оставался и ждал. Ждал окончания. У меня не было уверенности, что вы не вместе с ним, что вы не попытаетесь меня убить…

– То есть вы поставили лестницу для того, чтобы могли спастись даже ваши враги? – удивился Арсений.

– Я не был уверен в том, что вы враги, поэтому дал вам шанс. Да и вообще, как я могу решать, кому жить, а кому умирать? Даже если бы вы пытались меня убить, я все равно поставил бы лестницу… – пожал он плечами. – А вы бы поступили по-другому?

Я усмехнулся, глядя на Строганова. Тот перегнулся через спинку кресла, развернул его спиной к себе и развязал ему руки.

– Спасибо! – с чувством проговорил Гартнер.

– Пожалуйста, – ответил Арсений. – Я бы не стал ставить лестницу своему врагу. А еще бы и бензина подлил, как сказал доктор…

Гартнер перекрестился, поблагодарив Господа Бога, причем слева направо, как и рассказывала младшая Шувалкина.

– А у меня тоже есть вопросы. – Я был немного раздражен, но не сразу понял, из-за чего. А когда осознал причину, то настроение мое от этого не улучшилось. Все было очень просто: с одной стороны, я видел перед собой приятного и несомненно доброго человека, с интеллигентной речью, умными глазами, еще и набожного! К тому же он нам жизнь спас, поставив эту дурацкую лестницу! А с другой стороны, я ведь так долго считал его опасным и лицемерным убийцей! Чему верить, разуму или сердцу? Сохранять презумпцию виновности или нет? Мне показалось, что и Арсений, доказавший, что убийца – это Фотограф, давно уже понял, что ошибся! И только его самомнение не позволяло ему раскаяться. Но почему тогда Фотограф-Гартнер вдруг так разговорился с первыми встречными?

– Так вот, – нахмурившись и пытаясь придать себе внушительный вид, продолжил я. – А вы со всеми такой разговорчивый? Почему вы нам все это рассказываете? Вы уверены, что мы вас не… – И я изобразил жестом, как перерезают горло, а Арсений на это хмыкнул.

– Я не со всеми разговорчивый, – ответил Гартнер. – Просто, когда вы зашли за мной в дом, я еще не знал, были ли вы помощниками убийцы, нанятыми для того, чтобы меня убить, или теми, кто также охотится на убийцу. И когда вы меня ослепили… кстати, а что это? Я с таким еще не сталкивался…

– Световой шокер, специально в Штатах заказывал, – ответил Арсений.

– Понятно, – кивнул Гартнер, – мощная вещь! Так вот, когда из ваших слов я понял, что вы, как и я, попались в ловушку…

– Это из каких наших слов? – удивился я.

– Ну, вы решили, что это я вас поджег. А я-то точно знал, что поджег и меня, и вас сеньор убийца! – развел он руками.

– Почему это вы всех сеньорами зовете? – Я никак не мог победить свое раздражение и досаду.

– Потому что он итальянец по месту жительства! – ответил за него Арсений. – Мальтийский орден базируется в Риме. Так?

– Ну, почти… – удивленно взглянув на него, произнес Гартнер.

– А страница у вас «ВКонтакте» есть? – Я решил не сдаваться.

– Где? А, русская социальная сеть? – закивал иностранец. – Нет. Я изредка Фэйсбуком пользуюсь.

– А как же Леха Могилевский?

– Кто, простите?

– Мы слегка ошиблись, – покачал головой Арсений.

– Мы?! Слегка?!

– Ну да, это же мы вдвоем придумали весь наш план. Просто на нашу наживку клюнул другой человек. И Гартнер не является Могилевским. Не расстраивайся!

– Какой другой человек? – Мысли путались у меня в голове.

– Убийца, конечно.

– Убийца, которого выслеживал Гартнер?

– Совершенно верно, доктор! Ты догадлив…

Тогда я обратился непосредственно к Гартнеру:

– А за кем вы охотитесь? Как имя убийцы? Вы его должны знать!

– Да, разумеется. Его зовут…

– Стойте! – крикнул вдруг Строганов. – Я первый скажу! Я понял это, когда вы сказали, что были у старухи Матильды! Черт! И как я сразу не догадался!

Мы выжидающе посмотрели на него – я с изумлением, а Гартнер с улыбкой.

– Бабка сказала, что, когда к ней пришел Адрамелех, так она его назвала, он обратил внимание на красивые вещи, которые ее окружают! И просил не забирать их на тот свет, когда та помрет. Сказал, что заберет их себе. Кто может такое ляпнуть?

– Ты, – вставил я.

– Нет! Антиквар! Господин или, как говорит Джон, сеньор Волков!

– Волков?! – я решил, что ослышался. – Он же нам деньги обещал? Ты хочешь сказать…

Но Арсений перебил меня:

– Доктор, чай остынет!

Я молча налил себе чаю. Голова моя шла кругом.

Глава 31

– Можно узнать, кто вы такие? – спросил Гартнер. Мы сидели втроем в машине. Арсений что-то мысленно просчитывал, я переваривал события последних часов, а Джон допивал чай.

– Частные детективы, – ответил Арсений. – Мы расследуем убийства бизнесмена Ухтомского и вдовы Тимофея Комиссарова. Честно говоря, мы рассчитывали сегодня взять убийцу и надеялись, что им окажетесь вы! А вы нарушили наши планы…

– Не расстраивайтесь! – успокоил его Гартнер. – Я вас навел на настоящего убийцу, расскажу про его мотив и…

– Мотив мне и так известен! – перебил его Арсений.

«Любопытно, – подумал я, – если речь идет об ошибках, то это мы с ним вдвоем. А если он что-то знает или догадался, то это он один!»

– Вот как? – слегка усомнился Джон.

– Кольцо-перстень Пушкина. Волков жаждет его найти и ради этого убивает людей. Так?

– Так, – кивнул Гартнер. – Могу я узнать, кто вас нанял? И откуда вы узнали про кольцо? И за что вам Волков обещал деньги?

– Может быть, сначала вы нам расскажете, кто нанял вас? – предложил я ему.

– Скорее всего, – ответил за него Строганов, – Джон работает сам на себя. И ищет это кольцо, которое принадлежало его предкам. Я прав?

– Не совсем так, – улыбнулся потомок Гартнеров. – Точнее, совсем не так! Но ваша информированность и осведомленность, а также ваш профессионализм произвели на меня впечатление! Я о том, как ловко вы меня схватили!

– Схватить вас было не сложно. Кстати, а чего вы там торчали как столб?

– Торчали? А, понял. Я думал. Во-первых, Волков меня вычислил. Во-вторых, хотел от меня избавиться. В-третьих, кольца в доме нет. Я думал, что мне делать.

– Возвращаясь к вашим вопросам: нас наняли в фирме, где работал Ухтомский, – ответил Арсений. – Про кольцо узнал из интернета. А про Волкова – разговор отдельный. Теперь ваша очередь, сеньор!

– О’кей, – задумчиво проговорил Гартнер. – Я неплохо разбираюсь в людях и могу судить о человеке по его лицу. Забыл, как эта наука называется… физиономия, кажется?

– Ага, – усмехнулся Арсений.

– Вы правы, я разыскиваю кольцо, которое принадлежало моему предку. Но работаю я не на себя, а представляю интересы Мальтийского ордена, рыцарем которого я и являюсь.

– Да ладно! – вырвалось у меня.

– Да ладно, – подтвердил рыцарь. – И я должен не только найти это кольцо, но и не дать завладеть им Волкову. Это очень важно! То, что он убийца, меня тоже касается, поскольку он должен быть предан в руки закона. Обет, данный мною, обязывает бороться за справедливость, а то, что убийца на свободе, несправедливо.

– Аминь! – кивнул Арсений. – А стырить народное достояние – справедливо?

– Простите? – Гартнер, похоже, прекрасно владел языками, но не сленгом. – Не совсем понял вас.

– Ну, вы хотите забрать кольцо Пушкина себе? А это достояние русского народа. Так сказать, народ и Пушкин – едины, – пояснил ему Арсений.

– Я согласен с ним, – вмешался я в дискуссию. – Кольцо было украдено из лицея и каким-то образом попало к вашему предку… Справедливо было бы его отдать обратно в музей!

– Потрясающе! – искренне удивился Гартнер. – Потрясающая осведомленность! Полностью с вами согласен! Но здесь нет смысла торчали (новое слово понравилось Гартнеру), предлагаю поехать в город.

– Согласен, – закивал я, поскольку появилась возможность отдохнуть и прийти в себя.

– Давайте, – без обычного энтузиазма согласился Арсений. – Можно поехать к…

– Нет! – перебил я его. – Ко мне не получится. Давай к тебе!

– Нет проблем!

– Я снимаю приличную и безопасную квартиру, – предложил Гартнер. – А по дороге мы сможем видеть, где сейчас Волков. Скорее всего, он уехал на своей машине…

– GPS-трекер?

– Да. Надеюсь, что он не обнаружил его…

Вероятно, Волков не заподозрил, что к его машине прикреплен «маячок», потому что сигнал указывал на то, что машина запаркована около его дома. Гартнер показал нам точку на планшете, место, где живет антиквар, – оказалось, что недалеко от работы. Он не стал скрываться и поставил машину в своем дворе.

Скорее всего, антиквар понадеялся, что сумел спалить и Гартнера, присутствием которого он так тяготился, а заодно и нас. Поскольку он решил, что проку от нас больше нет, а Гартнер представляет для него опасность, вот и постарался устранить его. А мы теперь стали ненужными свидетелями. К тому же в одной из комнат обнаружились следы крови, вероятно, несчастного Ухтомского, поэтому был смысл избавиться от улик, предав их огню вместе со старым домом. Значит, создателем фейковой страницы Лехи Могилевского был именно Волков, а не Гартнер, как мы думали вначале…

Все это нам в темпе тарантеллы поведал Арсений, при этом давил на газ, как гонщик перед стартом, мотор ревел, но машина оставалась на месте.

– И последнее, – сказал он в завершение. – Волков от кого-то получил информацию про нас! Его предупредили, он вычислил доктора «ВКонтакте», приехал сюда заранее, приведя за собой слежку в виде Джона. И практически выиграл бы эту партию, если бы не, как говорит Джон, Божий промысел…

– А я думал, что это ты его обыграл, – не смог удержаться я от сарказма.

– «Арсений» означает «исполняющий Божью волю»! – важно произнес Арсений.

– Может быть, я поведу машину? – скромно предложил рыцарь Джон.

– Спасибо, я сам! – ответил проводник Божьей воли, резко тронулся, и нас вдавило в сиденья машины.

Мы неслись с некоторым превышением скорости по направлению к одному из спальных районов по пустынной дороге, присыпанной снегом.

– Джон, – обратился я к нашему новому союзнику, – извините, а у вас борода настоящая?

– Конечно, – слегка удивленно ответил он. – А, так вот почему вы дергали меня за бороду! – вспомнил он начало нашего знакомства. – А почему вы решили…

– Настоящая! – с улыбкой сказал я Арсению.

– Не расстраивайся, доктор, людям свойственно ошибаться! Я тоже не всегда бываю прав! – не поворачивая головы, проговорил этот гений сыска.

Глава 32

По дороге Арсений стал посвящать Гартнера в результаты своего расследования. На мой взгляд, излишне откровенно. Стремление хвастаться и вызывать восхищение публики – это были отрицательные черты моего друга. Я даже решил, когда мы останемся вдвоем, сказать ему об этом.

– Я вычислил, что перстень Александра Сергеевича Пушкина, подарок графини Воронцовой, пропал гораздо раньше, чем это принято считать! В конце 90-х годов! Девятнадцатого века, разумеется! Подозревался в краже один старьевщик, владелец мелочной лавки… Которого потом убили, и, кстати, убил ваш предок!

– Это исключено, – вставил Джон.

– Фифти-фифти, – не согласился с ним Арсений. Мы встали на светофоре, и он в ожидании разрешающего сигнала похлопывал ладонями по рулю. – Впрочем, неважно! Важно, что он обнаружил труп старьевщика, вызвал пожарных, и… я делаю это допущение… нашел кольцо-перстень Пушкина! Я прав?

Рядом с нами стояла темная «Мазда». Водитель, совсем еще молодой парень, тоже ждал зеленого света и так же проявлял нетерпение. Арсений посигналил ему и, показывая знаками, предложил гонку. Тот с радостью согласился. Мне показалось, что шансов у нас нет, потому что «Шкода», на которой мы ехали, не гоночная машина…

На следующий перекресток мы подлетели на полкорпуса раньше.

– Да, – наконец, сумел сказать Гартнер. – Он стал хранителем кольца. В течение не одного десятка лет.

– А почему он не отдал его обратно в музей? – спросил я.

– Чтобы его вновь не украли. Тем более что в 1917 году новая власть была очень заинтересована в этом кольце…

– Они так Пушкиным увлекались? – удивился я.

– Да, с чего бы это? – поддержал меня Арсений.

– Любая власть будет очень заинтересована, чтобы иметь это кольцо! – загадочно произнес Гартнер. – И сегодняшняя – не исключение…

Арсений так внимательно стал рассматривать рыцаря Мальтийского ордена, словно тот был в латах. Потом заговорил:

– Продолжим нашу беседу. Гартнер-старший в начале двадцатого века строит дом, который в начале двадцать первого Волков благополучно сжигает… У него рождается сын, которого называют Джон Джонович, или Джонни. Кстати, Джон, а что за дурацкая… э-э, странная традиция? Почему мальчиков называют Джонами?

– Есть несколько версий. Но, честно говоря, мне гораздо интереснее ваш рассказ! Я потрясен!

Падкий на комплименты Арсений не стал настаивать и продолжил:

– В 1924 году наемный убийца смертельно ранит Гартнера-старшего, но тот успевает рассказать нечто очень важное своему сыну, вашему прадедушке. Затем убивают Гартнера-младшего, а его жена с ребенком, вашим дедушкой, бегут за границу. А обоих Гартнеров хоронят здесь. И кольцо бесследно исчезает…

– Может быть, он ему кольцо передал? – предположил я.

– Нет, – уверенно возразил Арсений. – Если бы он сумел передать кольцо, то оно было бы где-нибудь в Европе, как и наш друг Джон. Так что кольцо тогда пропало…

– Какое-то невезучее кольцо, – пожал я плечами. – Все время пропадает!

– Вы бесконечно правы! – сказал Джон нам обоим. – И вы, Арсений, потому что все так и было. Я лишь не понимаю, откуда вы могли все это узнать?

– Из газет, – откликнулся Арсений. – И опроса свидетелей.

– И вы, Вадим. Потому что кольцо это очень беспокойное! Не может найти себе места.

– Или человека, – добавил Арсений.

– Вы снова правы! – абсолютно серьезно произнес Гартнер.

– Теперь ваша очередь! – улыбнулся ему Арсений. – Почему вас так волнует этот перстень? Вы пушкинист?

– Я люблю Пушкина, но кольцо интересует меня не как талисман гения, а как очень важный элемент мирового порядка…

– Пятый? – уточнил Строганов.

– Пятый? Э-э, скорее восемнадцатый.

– Вот как? А какое место в этом мировом порядке занимаете вы, сеньор Джон?

– Готов вам все рассказать… Но буду искренним, меня очень волнует один вопрос! За что вам платил Волков? У меня совсем нет версий на этот счет.

– Вы не поверите, Джон, – радостно ответил ему Арсений, – за вашу голову! Не волнуйтесь, вашу долю мы вам отдадим!

В машине воцарилось напряженное молчание. Похоже, Гартнер не оценил шутку Арсения.

– Рыцарь, – решил я успокоить его, – вы же умный человек и физиономист. Похожи мы на пособников убийцы?

Но он не успел ответить, мы подъехали к дому.

Глава 33

Прежде чем открыть дверь в квартиру, Джон Гартнер изучил замок в увеличительное стекло, затем посветил каким-то маленьким фонариком, потом поводил по периметру двери небольшим устройством с антенной и только после этого вставил ключ. Дом был двадцатиэтажный, квартира находилась на девятнадцатом этаже. Поскольку время было позднее, окна в окружающих небоскребах по большей части были темные. Все нормальные люди спали. Интересно, насколько крепкая нервная система у Волкова? Лег ли он спать? Как должен чувствовать себя человек, пытавшийся сжечь троих людей заживо? Я видел нескольких убийц в своей жизни, и все они мало походили, к примеру, на Раскольникова. Никто из них не рефлексировал, никто не переживал трагедии.

Обстановка в квартире, которую снимал Джон, была современной, в отличие, скажем, от прорицательницы Матильды. И по большей части из ИКЕА. На кухне нашлась кое-какая еда, Джон включил чайник, и мы, сидя за столом, продолжили разговор.

– Давайте-ка для начала отключим телефоны, – поедая бутерброд, сказал Арсений. – Не хотелось бы, чтобы нас вычислили раньше времени!

Я подумал, что он преувеличивает опасность, но Гартнер поддержал его, и пришлось согласиться. С женой мы уже обменялись эсэмэсками, я подтвердил, что все живы и здоровы.

– Итак, мы вас слушаем, рыцарь! – продолжил Арсений, выедая мармелад из коробки. – Нас с доктором тоже очень волнует один вопрос! Кто вы такой? Какие цели преследуете? Что делали около дома Ухтомского? Зачем вам кольцо? На кого вы работаете на самом деле? Какое отношение имеет кольцо Пушкина к мировому порядку? И почему оно важно для властей?

– Хорошие вопросы, – задумчиво посмотрел на него Гартнер. – И я готов рассказать вам все, что имеет отношение к этому делу, и даже больше! Но, как я уже говорил, являясь представителем Мальтийского ордена, я беру на себя определенную ответственность за разглашение секретной информации! Поэтому, так сказать, primitus, я бы хотел убедиться, что мы с вами союзники! Как получилось, что вас нанял Волков?

– Волков хотел заполучить вас, – перебил его Строганов. – Мы вышли на него, изучив список людей, бывших на похоронах Комиссаровой. Вы были у нас подозреваемым номер один, а он просто одним из подозреваемых. Ферштейн? А вас он заподозрил, вероятно, в том, что вы конкурент на это кольцо. И, понятное дело, был заинтересован, чтобы вас убрать.

– И вы взяли от него деньги? – покачал головой наш рыцарь.

– Другого выхода не было, – буркнул Арсений. – Нам нужно было втереться к нему в доверие, добиться сотрудничества с ним.

– Да, – добавил я от себя, – мы делаем вид, что работаем на него, но на самом деле хотим восстановить справедливость!

Арсений вдруг вскочил и начал расхаживать по просторной кухне. Нам пришлось крутить головой то вправо, то влево.

– А теперь, дорогой Джон, расскажите нам, как вы вышли на Волкова, на Ухтомского, как вы оказались на похоронах Устиньи Комиссаровой и какого черта вы вообще ломаете нам версии?

– Хорошо, – отозвался Гартнер. – От Мальтийского ордена я получил задание найти это кольцо. Причем до того, как его обнаружит и заберет себе другой человек. У нас была информация, что кольцо разыскивает мужчина средних лет. Я решил, что поиски следует начать с поселка Лахта, где проживали мои предки.

– Вы действовали как Гартнер? – уточнил Строганов.

– Не совсем… Я наладил контакт с журналистами из одного интернет-издания, став, как это? Фрилансер? Стрингер?

– Трусами торговать решили? – хмыкнул Арсений. – Простите, Джон! Продолжайте!

– Э-э… Это позволило мне получить некоторую дополнительную информацию, – после короткой паузы продолжил Гартнер. – Итак, оказавшись в Лахте, я посетил церковь, рынок, кладбище и дом моих предков.

– А когда это было? Какого числа?

– Двадцать пятого октября. Я узнал, что после моих предков домом владел Тимофей Комиссаров, после смерти которого домовладелицей стала его вдова, Устинья Комиссарова. Также я выяснил, что ее убили двадцатого октября, что, конечно, могло быть и совпадением…

– Ха! – вставил Арсений.