Марк Элиот

Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

Введение

Я вырос на просмотре фильмов в эпоху, когда не было даже телевидения и ничего, что можно было бы слушать. Меня сформировали такие парни, как Джон Форд, Говард Хоукс, Престон Стёрджес, плюс множество других людей, которые снимали фильмы категории В[1] и имен которых мы не знаем. Клинт Иствуд
Клинт Иствуд выделяется на фоне даже самых популярных звезд Голливуда. В киноиндустрии он уже более пятидесяти лет. Начал свой творческий путь Иствуд как актер, работавший по договорам с Universal Studios и исполнявший крохотные, второстепенные и легко забываемые роли, и продолжает свою многогранную актерскую деятельность до сих пор. Он также выступает в качестве режиссера многочисленных блокбастеров, которые регулярно получают премии «Оскар» и рано или поздно займут свое место среди самых любимых американских фильмов.

В начале своей карьеры Клинт провел семь с половиной лет на телевидении, снимаясь в сериале «Сыромятная плеть»[2], а его герой Роуди Йейтс стал в конце 1950-х и начале 1960-х годов одним из самых популярных телевизионных ковбоев. К тому времени, когда сериал «Сыромятная плеть» после восьми сезонов завершился, Клинт превратился в кинозвезду международного масштаба, поскольку сыграл роли в трех очень популярных фильмах жанра «спагетти-вестерн»[3], которые были сняты и показаны в Европе. Когда эти фильмы наконец выпустили и в Америке, Иствуд стал звездой большого экрана и в Соединенных Штатах. За следующую четверть века Клинт снялся в десятках развлекательных фильмов, что сделало его имя нарицательным в любой точке мира, где показывали кино. Иствуд, несомненно, нравился публике, но в то же время голливудская элита считала его фильмы жанрово непригодными для того, чтобы претендовать на «Оскар».

В 1992 году Клинт спродюсировал и поставил фильм «Непрощенный», где также снялся в главной роли. Покончив в буквальном смысле слова со всеми своими вестернами, он основал собственную продюсерскую компанию Malpaso – мини-студию, которая должна была служить исключительно своей звезде. Фильм «Непрощенный» получил четыре премии «Оскар»; две из них были предназначены для Клинта (одна – за лучшую режиссуру, другая – за лучший фильм). Неожиданно для всех Иствуд стал жить в стиле царя Мидаса – превращать все, к чему прикоснулся, в золото (в данном случае – в «Оскар»). Почти все, что он делал в течение следующих пятнадцати лет, было признано Академией достойным наград или, по крайней мере, номинаций, в том числе фильмы «Малышка на миллион», «Таинственная река», «Флаги наших отцов», «Письма с Иводзимы», «Подмена». В постстудийную эпоху в Голливуде первым правилом кинопроизводства считалось правило «молодежь равняется на кассу»: молодые люди ходят в кино, пожилые зрители сидят дома и смотрят фильмы по кабельному телевидению или на DVD. Поэтому еще более примечательно, что Иствуд снял все свои главные фильмы после шестидесяти.

Возможно, больше, чем у любой другой голливудской звезды, в двойной спирали ДНК Клинта творчество и реальность оказались переплетены настолько тесно, что человека вне экрана практически невозможно отделить от персонажа на экране. Эти двое постоянно подпитывают друг друга, так что зачастую бывает очень трудно сказать, где заканчивается жизнь героев его фильмов, а где начинается жизнь человека, который их играет.

В тех фильмах, в которых до сих пор Клинт Иствуд выступал в качестве продюсера, режиссера и актера (а также в разных вариантах комбинировал эти роли), постоянно появляются три основных персонажа. Первый – это таинственный человек без прошлого, непоколебимый в своем одиночестве. Это прежде всего Человек без имени, появившийся в трех вестернах Серджо Леоне («За пригоршню долларов», «На несколько долларов больше», «Хороший, плохой, злой»), а затем, в слегка измененном виде, в лентах «Вздерни их повыше» и «Джоси Уэйлс – человек вне закона». В дальнейшем этот образ имел несколько других обликов и вариаций, вплоть до героя фильма «Непрощенный». Второй персонаж – Грязный Гарри Каллахан, чья, по сути, одинокая личность нигилиста постоянно «всплывает» в лентах мастера вплоть до фильма «Гран Торино». И наконец, третий – это добродушный неотесанный простак, который применяет свои кулаки во всех случаях, в то время как вдумчивый человек использует слова. Впервые он появляется как Фило Беддо в фильме «Как ни крути – проиграешь», а затем возвращается снова и снова, вплоть до ленты «Розовый кадиллак».

Эти три персонажа во всех своих воплощениях внутренне связаны с реальным Клинтом. Все трое – типичные одиночки, и этим отличаются от других канонических образов американского кинематографа. Прочие кинематографические «одинокие мужчины», которые сразу же приходят на ум, на самом деле вовсе не одиночки. Они – одиночки в голливудском стиле, на них нанесены идеализированные образы актеров, которые их сыграли. Вероятно, величайшим «одиночкой» мейнстримных фильмов является Гэри Купер в роли шерифа в фильме Фреда Циннемана «Ровно в полдень» (1952). Да, Уилл Кейн один героически противостоит своим врагам, но на самом деле он вовсе не одинок, так как, в конце концов, полагается на любовь своей жены и на ее владение оружием (без видимой охоты), которое спасает ему жизнь. Когда все сражения заканчиваются, они вместе уходят «в закат». Другой, кто приходит на ум из «одиночек», – это Рик Блейн в исполнении Хамфри Богарта, ни во что не вмешивающийся американец, занесенный ветрами Второй мировой войны в Касабланку (фильм Майкла Кёртиса «Касабланка», 1942). Он гордо хвастается тем, что «ни перед кем не склоняет головы», а затем поступает именно так ради любимой женщины, роль которой исполняет Ингрид Бергман. В этом поступке столько бескорыстия и благородства, что сама идея о том, что он когда-то был одиноким, кажется абсурдной и смехотворной. Вот Джеймс Бонд – это, кажется, полный и окончательный одиночка. Но теперь-то мы знаем, что он рано потерял свою единственную настоящую любовь, кипит от жажды мщения и ищет женщину, но не какую-то одну, а, видимо, всех. На более высоком уровне подобный образ создает Чарлтон Хестон в фильме Сесила Б. Демилля «Десять заповедей» (1956). Здесь герой изолирован от своей семьи, своего народа, своей земли и своего наследия. Тем не менее ему необходим кто-то, на кого можно опереться. В данном случае в этой роли выступает сам Всемогущий, который обеспечивает ему любовь, руководство и моральную поддержку. Это дает нам достаточно веские основания утверждать, что даже Моисей не был одиноким.

Персонажи же фильмов Клинта не нуждаются ни в ком и ни в чем, кроме самих себя. Окружены ли они злобными убийцами или хищными женщинами (часто это одни и те же люди), безликими противниками (как Человек без имени), маньяками, которых преследует и в конечном счете побеждает некто еще более грязный и, следовательно, более сильный, чем они, или даже приятелями-орангутанами, Человек без имени, Грязный Гарри и Фило Беддо одиноки в начале фильма и остаются такими же в конце. Они редко завоевывают сердца женщин – если вообще когда-нибудь завоевывают. Причина проста – они почти никогда не гоняются за женщинами. В тех немногих случаях, когда персонаж Клинта неохотно обнаруживает свой интерес к женщинам, их отношения остаются невнятными, циничными, неромантичными и по большей части не близкими. Так называемая история любви – всегда наименее интересная часть любого фильма Клинта Иствуда. Его одиночки неспособны, не хотят и поэтому не могут исполнить желания тех мужчин или женщин, которые стремятся быть с ними, однако зрители все же мечтают быть похожими на его героев. Создавая таких персонажей, Клинт, несомненно, внес в американское кино нечто оригинальное и провокационное.

В реальной жизни Клинта также часто описывают как одиночку – такое отношение превалировало, даже когда он снимался в ранних и ничем не примечательных фильмах или в те периоды, когда он был женат и играл роль счастливого голливудского мужа. Во время первого брака Клинта (а он продлился 31 год)[4] у него за спиной громко шептались, что он вовсе не тот семьянин, каким казался, а настоящий бабник и «одинокий волк». Конечно, такую роль определенно нельзя назвать уникальной в городе, где победы над женщинами считаются чем-то гламурным и даже героическим, а усиленное пивом бахвальство историями, происходящими в гримерках, поднимает их до уровня плохой поэзии. Возможно, подобные ярлыки прилипали к нему сильнее, чем к другим голливудским деятелям, поскольку несколько экранных романов Клинта пересекались с его многочисленными реальными романами. Вне экрана жизнь Клинта всегда была заполнена женщинами. Многими? Некоторые могли бы сказать, что их было слишком много, другие – что их вообще не было. Женившись на Мэгги Джонсон, он сразу же «отметился» внебрачным ребенком, первым из четырех[5], и многочисленными любовницами. Некоторые из его женщин тоже были голливудскими звездами, и в таких случаях романы с ними часто начинались и заканчивались вместе со съемками фильма. Относительно поздно, в возрасте шестидесяти шести лет, он наконец женился во второй раз. Случилось это через двенадцать лет после того, как завершился его развод с Мэгги. Брак с женщиной, которая была на тридцать пять лет моложе, сделал жизнь Клинта немного спокойнее и счастливее.

В дни своей юности он околачивался в захудалых барах Сан-Франциско и его окрестностей, пил, играл джаз на раздолбанных пианино, говорил – как и другие в то время и в тех местах, надирал задницы в драках, которые вспыхивали в кабаках. Все эти обстоятельства и события впоследствии нашли свое повторение во многих его фильмах. Крутой парень в реальной жизни, Клинт легко и реалистично играл крутого парня в кино – того, кто обычно решает споры с помощью нокдауна, всеобщей потасовки или, как в лентах «За пригоршню долларов», «Грязный Гарри» и многих других, с помощью решающей финальной перестрелки, которая в кино является классической метафорой кулачного боя.

Одинокий и в реальной жизни, Клинт изо всех сил пытался найти выход из собственной эмоциональной пустыни. И похоже, в этом он преуспел даже больше, чем в исполнении любой из своих ролей (но, наверное, именно это и делает их такими убедительными). Клинтон Иствуд был ребенком Великой депрессии, чьи родители переезжали из города в город, пытаясь найти работу, чтобы свести концы с концами. Вскоре после того, как он окончил среднюю школу, его призвали в армию, где он познакомился с другими крепкими парнями, которые были начинающими актерами. Все они выросли в Южной Калифорнии или в ее окрестностях и быстро сообразили, что у них есть то, что нужно для успеха в кино, – привлекательная брутальная внешность. Киностудии переживали трудное время упадка, и это давало парням возможность устроиться работать по контракту в кино – и легче, чем качая нефть, добывать деньги на пропитание.

После увольнения с военной службы Клинт последовал примеру своих товарищей, но его растущий талант быстро отделил его как от двух близких друзей – Мартина Милнера и Дэвида Дженссена, так и от остальной «стаи». Ничем не примечательная карьера Милнера в кино привела его к еще менее выдающейся, хотя и устойчивой карьере на телевидении, где он участвовал в сериалах «Шоссе 66» (1960–1964) и «Адам-12» (1968–1975). В середине 1960-х (1963–1967) Дженссен вышел на золотую жилу, сыграв на ТВ роль доктора Ричарда Кимбла, но после этого его карьера превратилась в цепочку все более посредственных работ. Клинт же использовал время, которое он провел на телевидении, как своего рода киношколу. Среди усталых и скучающих мужчин, которые возили тележки с декорациями на задний двор компании Universal и обратно, он постоянно изучал всех и вся. И научился не просто снимать фильмы (его сериал состоял из вестернов продолжительностью один час, которые выходили еженедельно, тридцать девять раз в году), но и делать это быстро и дешево, рассказывая короткую и ясную историю, причем часто одну и ту же, с небольшими вариациями. Эти истории имели логичное начало, наполненную действием середину и нравственно возвышенный, идеально выверенный конец.

Только много лет спустя, когда Клинт наконец получил статус дорогостоящей звезды большого экрана, ему выпал шанс стать режиссером. С самого начала он чувствовал, что именно в этой сфере дела ют настоящее кино и что в конечном итоге лучше играть роль Бога, чем роли отдельных людей. На пути к достижению цели – стать режиссером – он познакомился с Доном Сигелом, который снял его в пяти фильмах: «Блеф Кугана» (1968), «Два мула для сестры Сары» (1970), «Обманутый» (1971), «Грязный Гарри» (1971) и «Побег из Алькатраса» (1979). Эти фильмы сильно повлияли на ранний режиссерский стиль Клинта, особенно в том, что касается веры в человеческое благородство как высшую искупительную силу. Впрочем, в конечном счете Клинт стал игнорировать темы благородства и искупления – его собственный стиль продолжал развиваться, и он понял, что эти темы были не просто производными, но и наименее интересными с точки зрения того, что он хотел вложить в свои фильмы. Его произведения стали меньше зависеть от сюжетов и превратились в сложные развернутые исследования характеров персонажей, которых он играл. Это были мужчины, отстраненные от женщин и широких социальных отношений. В конце концов Клинт пришел к изображению Уолта Ковальски в «Гран Торино» – мрачном и пугающем фильме, в котором прощение и облегчение приходят к герою как самопожертвование в подавляющей (и шокирующей) попытке повлиять на судьбу другого человека. В качестве демонстрации своего режиссерского стиля и актерской зрелости (когда Клинт снимал «Гран Торино», ему было 78 лет) он создал фильм, в котором нет романтических отношений с женщинами, комических моментов и практически до самого конца отсутствует идея искупления вины главного героя. Фильм идеально завершает траекторию развития уникального актерского и режиссерского стиля Клинта, подчеркивая, что его главный герой всегда, особенно в старости, остается совершенно одиноким. Тем самым Клинт еще раз продемонстрировал, насколько он не похож на любого другого современного актера или режиссера.

Клинт всегда отказывается давать какие-то определения своим фильмам, кроме как «развлекательные». Еще реже он рассказывает о своей личной жизни – помимо того, что дает определенный набор нарочитых ответов прессе при продвижении своего нового фильма. Однако если выйти за рамки пиара, пытаясь понять, кто он и чем занимается, легко обнаружить тесные, симбиотические отношения между содержанием фильмов, которые он снимает, и жизнью, которую он ведет. Он – человек, зарабатывающий на жизнь созданием фильмов, которые, в свою очередь, формируют его как человека. Он – американский художник, и каждая его картина – это одновременно и большое развлечение, и предостережение. Как и все великие фильмы, ленты Клинта Иствуда – это и окна, и зеркала. Они – отблески его личных откровений, даже если отражают универсальные истины, известные всем зрителям.

Перед вами – исследование Клинта Иствуда как человека и как художника, увиденного через окно его реальной жизни и отраженного в некоторых самых необычных, тревожных, провокационных и занимательных фильмах, когда-либо снятых в Америке.

Часть I

От бродяги до актера

Глава 1

Мой отец всегда говорил мне, что человек ничего не получает даром. И хотя я всегда ему перечил, но против этого не возражал никогда. Клинт Иствуд
У мальчика, который в будущем прославится исполнением роли Человека без имени, не было четкого представления о себе или яркого образца для подражания. Детские годы, когда формировался характер этого мальчика, пришлись на период Великой депрессии. Его отец все время находился в поисках постоянной работы и приобрел обманчивый калифорнийский загар. Обманчивый – потому что этот загар был признаком человека, который трудится под палящим солнцем, а не богача, проводящего часы досуга в роскоши.

Два симпатичных калифорнийских подростка – Клинтон и Франческа Рут (иногда пишут – Маргарет Рут, но сама она называла себя только Рут) – познакомились в средней школе Пьемонта, пригорода Окленда. Они поженились совсем молодыми, до того, как рухнувшая экономика погребла под собой их романтическую мечту о хорошей жизни. Семья Рут имела голландские, ирландские и местные мормонские корни. В роду было много простых трудяг – лесорубов, рабочих лесопилок и т. п., среди которых случайно затесался один местный политик. Рут окончила школу Анны Хед в Беркли, куда ее перевели из Пьемонта незадолго до выпускного, – возможно, этот шаг был вызван беспокойством ее родителей в связи с тем, что она начала активно встречаться со своим школьным товарищем, которого звали Клинтон Иствуд. Клинтон был симпатичным парнем с крепкими американскими корнями – его предки были фермерами-пресвитерианцами, которые обосновались в Америке еще до Войны за независимость. Были среди них и торговцы, которые собирали заказы клиентов и переезжали из города в город вместе с тележками, груженными такими товарами, как женское нижнее белье и мыло. Во времена, когда еще не существовали почтовые каталоги, вне крупных американских городов именно так продавалось большинство товаров.

Несмотря на попытки родителей Рут установить некоторую дистанцию между ней и экономически несостоятельным Клинтоном, сразу после окончания средней школы молодые люди поженились. Свадебная церемония состоялась в межконфессиональной церкви Пьемонта 5 июня 1927 года. Молодые люди оказались достаточно удачливы и сумели найти работу, которая поддерживала их в первые годы совместной жизни. Рут в конечном итоге получила должность бухгалтера в страховой компании, а Клинтон – место кассира. Они продолжали цепко держаться за свои рабочие места и после того, как в октябре 1929 года рухнул фондовый рынок…

Спустя почти три года после их свадьбы, 31 мая 1930 года, родился Клинтон-младший. Мальчик весил целых одиннадцать фунтов и шесть унций (5,2 кг), и все медсестры в больнице Святого Франциска в Сан-Франциско называли его Самсоном.

Примерно в это же время Клинтон-старший сумел устроиться на работу, связанную с продажей акций и облигаций. Тогда эти ценные бумаги были практически бесполезны, но Клинт последовал семейной традиции и стал бродячим торговцем, переезжавшим из города в город в поисках тех немногих неуловимых клиентов, у которых было достаточно денег, чтобы инвестировать в свое будущее и, следовательно, в будущее Клинтона Иствуда. Как он вообще ухитрялся что-то продавать? Возможно, это было связано с его природным очарованием и красивой внешностью.

Но вскоре и этот источник доходов иссяк, и Клинтон перешел на продажу холодильной техники компании East Bay. В долгосрочной перспективе эта должность смотрелась несколько лучше, чем позиция продавца акций и облигаций, но действительность оказалась иной: сначала у людей должны были появиться средства на еду, и лишь потом они могли вкладываться в технику, которая позволяет эту еду дольше хранить. В результате в 1934 году, после рождения второго ребенка – девочки, которую назвали Джинн, семья Иствудов перешла к странствующей жизни: они переезжали на машине туда, где Клинтон мог найти временную работу. В своих самых ранних воспоминаниях Клинт писал о тех временах так:

«Ну, это были тридцатые годы, и тогда было трудно найти работу. Чтобы ее получить, мои родители, сестра и я должны были переезжать с места на место. Я помню, что мы переехали из Сакраменто в Пасифик-Палисейдс только для того, чтобы мой отец смог работать на бензозаправочной станции. Это была единственная вакансия. Все мы жили в какой-то глухомани в трейлере с одним передним колесом и в машине.
Мой отец с большим уважением относился к женщинам. И однажды, когда я нагло повел себя с матерью в его присутствии, задал мне трепку…»


На самом деле отец Клинта получил тогда работу на автозаправочной станции компании Standard Oil, которая находилась на пересечении бульвара Сансет и Тихоокеанского шоссе, рядом с пляжем Малибу. Эта местность быстро превращалась в место обитания нуворишей голливудской киноиндустрии – одного из немногих бизнесов, которые реально получили выгоду от Великой депрессии. Дешевые надуманные фильмы стали в конечном счете спасательным кругом для тех, кто не мог сам воплотить американскую мечту, но любил смотреть, как на экране для него это делают другие. Обитатели этой части города водили большие машины, которые съедали много топлива, поэтому у Клинта было полно работы. Словом, в то время заправщик мог обеспечить себе если не роскошную, то весьма сносную жизнь. На заработанные деньги Клинтон смог арендовать небольшой дом в престижном холмистом Пасифик-Палисейдс.

В выходные дни Клинт и Рут водили своих детей на один из общественных пляжей Малибу – искупаться и позагорать. Однажды Клинтон, который был превосходным пловцом, поднырнул под волну вместе с сыном, который сидел у него на плечах. Когда волна прошла, Клинтон вынырнул на поверхность, а маленький Клинт – нет. Через несколько мгновений Рут увидела над водой ножку своего мальчика и страшно закричала. Вместе с пришедшими на помощь другими пловцами Клинтон сумел быстро вытащить сына из воды.

Некоторое время после этого Рут сидела со своим маленьким Клинтом на мелководье и, играясь, брызгала на него, чтобы он перестал бояться прибоя.

Год спустя, в 1935 году, Иствуд потерял работу на заправке, и семья снова пришла в движение. Они отказались от дома в Пасифик-Палисейдс и сняли маленький за меньшую плату в Голливуде, в нескольких милях от старого места. А вскоре после этого переехали обратно на север, в Реддинг, затем в Сакраменто, оттуда – в Гленвью, на восточное побережье залива Сан-Франциско. Наконец Иствуды обосновались в районе Окленд-Пьемонт, где Клинтон выполнил ряд временных работ. Из-за постоянных переездов Клинт сменил множество школ. «Даже не могу сказать, во сколько школ я ходил, – говорил он впоследствии. – Помню, что мы переезжали очень часто, поэтому у меня было мало друзей». В 1939 году, когда тяжелые времена для Калифорнии закончились, семья достаточно долго жила на одном месте, и юный Клинт, которому тогда было девять лет, пошел в среднюю школу в Пьемонте.

После нападения Японии на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года и вступления США во Вторую мировую войну в оборонном секторе стали создавать новые рабочие места. Так Клинтону удалось найти постоянную работу на верфях компании Bethlehem Steel, а Рут – в ближайшем центре IBM.

В юности Клинт с ростом 183 см был самым высоким в своем классе, а к тому времени, когда он окончил среднюю школу, его рост достиг 194 см. По общему мнению, он был одним из самых красивых парней в школе. От отца он унаследовал сильные руки, широкие плечи, грубоватую красоту и соблазнительные полузакрытые глаза. У него были тонкий, аристократично вздернутый нос и густая шевелюра каштановых волос, которые вьющимися прядями спадали на лоб. Взгляд у юноши был жестким, но сам он был довольно стеснительным – вероятно, в результате постоянных переездов его семьи в годы депрессии. Клинт был левшой, что также заставляло его чувствовать себя не таким, как все; в школе учителя принуждали его писать правой рукой.

В старших классах он любил заниматься спортом, тем более что его рост позволял преуспевать в баскетболе, но это мало сказывалось на его социальных навыках. Учителя предупреждали родителей, что для того чтобы юноша занял достойное место в жизни, его нужно вытащить из своей «скорлупы». Одна из них, Гертруда Фалк, преподавательница английского, поставила с классом одноактную пьесу и предложила застенчивому юноше главную роль. Его это не особенно впечатлило.

«Я очень хорошо помню Гертруду Фалк. В пьесе была роль какого-то заторможенного юнца… Я полагаю, она думала, что я – идеальный претендент на эту роль… Но потом она решила, что я должен играть главную роль, и это стало катастрофой. Я хотел заниматься спортом, а постановку пьес не считал чем-то таким, что нужно делать на этом этапе жизни. И уж совсем мне не нравилось играть в пьесе перед всей школой – а именно это она и заставила нас сделать. Мы путались, пропускали много реплик. Тогда я поклялся, что это выступление ознаменует собой конец моей актерской карьеры».


Клинт не сильно преуспевал в учебе, так что одноклассники и учителя считали его кем-то вроде школьного дурачка. Помимо спорта его интересовала только музыка, но не биг-бэнды, которые были тогда популярны у подростков, а джаз. Ему нравилось играть на пианино, и это, как он считал, увеличивало его шансы у девушек. Он даже разучил многие тогдашние поп-хиты, которые самому не нравились, но зато собирали вокруг него публику.

«Когда на вечеринке я садился за пианино, вокруг меня собирались девушки. Я разучил несколько популярных в то время вещей, просто прослушивая пластинки. Чтобы довести их до ума, я тренировался дома… Я солгал о своем возрасте, прибавив пару лет, и это дало мне возможность ходить в джаз-клуб Hambone Kelly. Там я стоял у задней стенки и слушал, как Лу Уоттерс и Турк Мерфи играют новоорлеанский джаз… Я вырос, слушая Эллу Фицджеральд и Нэта Кинга Коула, Лестера Янга, Чарли Паркера, Диззи Гиллеспи, Майлза Дэвиса, Клиффорда Брауна, Фэтса Наварро, Телониуса Монка, Эрролла Гарнера».


А еще он любил автомобили. Чтобы помочь Клинту сохранить работу разносчика газет, отец купил ему за 25 долларов побитый «Шевроле» 1932 года выпуска. Клинт называл его «ванной» – у машины не было верха. Лучшими аксессуарами этого авто были, конечно же, девушки. «Шевроле» прослужил недолго, став первым из длинной череды подержанных автомобилей. Чтобы содержать их – оплачивать бензин и ремонт, Клинт устраивался на подработки: после школы не только развозил газеты, но и подносил клюшки на поле для гольфа, работал в местном продуктовом магазине, сушил сено на ферме около городка Ирека, рубил лес в поселке Парадайз, работал сезонным лесным пожарным. Все это был чисто физический труд, о котором можно забыть сразу после увольнения. Нагрузки были тяжелыми и утомительными даже для молодого и сильного подростка. Подработки оставляли все меньше времени для учебы в Пьемонте, а когда родители и педагоги поняли, что Клинт не собирается оканчивать школу и получать аттестат, то перевели его в техникум в Окленде, где можно было стать специалистом по обслуживанию самолетов. Это давало ему отличный шанс после окончания техникума поступить в Калифорнийский университет, который имел партнерскую программу с учреждениями среднего образования, или устроиться на хорошо оплачиваемую работу.

После учебы Клинт стал часто зависать с группой крутых длинноволосых подростков, носящих кожаные куртки и футболки. Все они были сильными, высокими и стройными ребятами, которые имели привычку закладывать сигареты за уши, а когда направлялись на местные вечеринки с самыми эффектными девушками, то непременно держали в руках бутылки с пивом. И все они обожали джаз. Чаще всего парни собирались в центре Окленда в заведении под названием «Омар», где брали пиццу и пиво. Здесь Клинт любил играть джаз на старом разбитом пианино, которое стояло в углу. И всякий раз, когда мог, он приходил послушать Диззи Гиллеспи, Коулмена Хокинса, Флипа Филлипса, Лестера Янга или Чарли Паркера. Иногда они играли поодиночке в маленьких темных клубах, рассеянных по улицам Окленда; иногда выступали вместе в зале Shrine Auditorium, где регулярно собирались толпы людей, которые хотели их увидеть и услышать.

Именно Паркер, больше чем все остальные, открыл Клинту глаза на эмоциональную силу новой музыки. Позже Клинт рассказывал Ричарду Шикелю: «Я никогда не видел музыканта, играющего с такой уверенностью. В те дни не было никакого шоу-бизнеса, и этот парень просто стоял и играл, а я думал: ”Боже, какая же это удивительная и выразительная вещь”». Холодный, отчужденный звук паркеровского саксофона очень привлекал Клинта.

Весной 1949 года, когда Клинту было девятнадцать лет, он окончил Оклендский техникум. К тому времени он очень устал от учебы и часто пропускал занятия ради встреч со знакомыми ребятами, среди которых был единственным, кто еще учился.

Между тем окончание войны способствовало экономическому развитию, которое было особенно заметно на Тихоокеанском побережье. Здесь было много рабочих мест, здесь щедро платили и росла мобильность работников. К этому времени Клинтон-старший нашел себе работу в California Container Corporation, стал быстро, почти автоматически продвигаться по службе и вскоре получил руководящую должность на главном предприятии компании, в Сиэтле. Клинтон, Рут и четырнадцатилетняя Джинн собрали вещи и погрузили их в машину, чтобы отправиться в Сиэтл.

Клинт в Сиэтл ехать не хотел – и не поехал, отговорившись тем, что ему нужно закончить учебу. На некоторое время его согласились приютить родители Гарри Пендлтона. Гарри и Клинт были друзьями с младших классов средней школы и некоторое время были в одной компании подростков. Итак, семья Клинта оказалась в Сиэтле, свое образование он завершил, а ясного плана на будущее у него так и не было. Клинт, по его собственным словам, «просто плыл по течению». Он нашел работу в ночную смену на Bethlehem Steel, у доменных печей, затем перешел на авиастроительное предприятие Boeing Aircraft, где трудился днем. В течение следующих двух лет эта тяжелая и малопривлекательная работа держала его в треугольнике «машины – девушки – музыка». Молодой двадцатилетний парень бесцельно и беззаботно брел по жизни, став идеальным бунтарем Западного побережья, который не имел ни печалей, ни забот.

В 1950 году вспыхнули военные действия на границе между двумя Кореями, и Соединенные Штаты начали массовое наращивание своих сил в Сеуле. Наличие у Клинта воинского статуса А1 («годен к военной службе») сделало его главной целью военкоматов. Как студент он мог получить освобождение от службы, но для этого должен был поступить в колледж, что казалось маловероятным. Тем не менее он переехал в Сиэтл к своим родителям и поступил в местный университет. Он полагал, что сможет там заниматься музыкой, поскольку ничто иное его не привлекало. Но его оценки оказались не очень хорошими, и ему сказали, что он может посещать занятия в качестве вольнослушателя неполный день, а этого оказалось недостаточно, чтобы получить отсрочку от армии. После этого он вернулся в Окленд и подал заявление в местный военкомат, пытаясь убедить его сотрудников, что намерен посещать в колледже полный курс.

В результате через месяц его забрали в армию.

Свои последние ночи «на воле» весной 1951 года он провел, напиваясь и слушая музыку в местных заведениях. После этого его отправили в учебку – центр базовой военной подготовки, расположенный в городе Форт-Орд неподалеку от полуострова Монтерей.

Сам он полагал, что не нуждается ни в каком обучении. Чему могла научить его армия из того, что в двадцать лет он еще не знал?

Как оказалось – многому, хотя совсем не тому, чего он мог бы ожидать.

Глава 2

В юности я был бродягой, перекати-полем. Однако мне повезло, потому что для бродяги я завершаю свою жизнь финансово обеспеченным. Но это на самом деле ничего не меняет… Все равно тебя, как и остальных, ждет яма в земле… Клинт Иствуд
Армия быстро изменила ритм жизни Клинта с джазового синкопирования с его беспорядочной сменой дней и ночей на ритм военного марша. В течение шести недель начальной подготовки он находился в Форт-Орд недалеко от полуострова Монтерей. Ко всеобщему удивлению (а больше всего к его собственному), природные физические данные Клинта породили среди сержантов-инструкторов разговоры о том, что его следует отправить в учебный центр для подготовки офицеров. Иствуд с ходу отверг это предложение. Он был призван на два года обязательной службы и не хотел проводить в военной форме ни секундой больше. «Нет проблем, – ответили ему. – Но тогда будь готов к дополнительным тренировкам и повышению квалификации перед отправкой в Корею».

От этой мрачной перспективы его спасло одно слово, которое он написал в своих вступительных документах. Когда его попросили назвать свои особые навыки, он написал: «Плавание». Руководство военного лагеря приняло это к сведению, и, когда он окончил базовый курс, его назначили на постоянную должность инструктора по плаванию и спасателя там же, в Форт-Орд. Таким образом, мальчику, который когда-то едва не утонул в Тихом океане и плохо учился в школе, теперь было поручено обучать плаванию армию. Такая ирония судьбы положила начало тому, что в будущем станет известно как «ухмылка Иствуда», – двусмысленной полуулыбке с прищуренным взглядом, которая одновременно не говорит ничего и говорит все.

На этом «счастливчик Клинт», как всегда называли его друзья, не остановился. Постоянное присутствие в плавательном бассейне вылилось для Иствуда в частые контакты с людьми из так называемой Специальной службы (Special Services) – армейского подразделения, созданного во время Второй мировой войны, чтобы организовывать досуг солдат. В частности, Специальная служба старалась использовать популярность голливудских знаменитостей, привлеченных к военной службе. Понимая, что если, не дай бог, с кинозвездой случится какое-то несчастье, то это будет не самым лучшим экономическим и пиар-ходом, в армии звезд отделили от остальных солдат, свели в особое подразделение Специальной службы и большую часть времени ограждали от службы настоящей. Иными словами, звезды появлялись только там и тогда, когда с их помощью можно было расширить возможности для вербовки новых солдат. Таким образом, у этих ребят было много свободного времени, большую часть которого они проводили, занимаясь плаванием. Настоящая работа Клинта заключалась в том, чтобы следить, как бы они не утонули.

В ходе своих дежурств Клинт познакомился с несколькими молодыми людьми, которые работали в Голливуде по контрактам.

Среди собиравшихся у бассейна были Мартин Милнер, Джон Сэксон, Дэвид Дженссен, а также десятки других знаменитых в будущем кинематографистов и телевизионщиков. Таким образом, плавательный бассейн стал популярным местом, где можно было выпить и поболтать. Для полноты картины не хватало только девушек. На базе повсюду работали девушки из Женской вспомогательной службы сухопутных войск, но им не разрешалось общаться с мужчинами у бассейна даже в нерабочее время.

Клинт подружился с красавчиком Дэвидом Дженссеном. Дженссен раньше играл в Голливуде в американский футбол за команду средней школы Фэрфакса, но затем серьезная травма колена лишила его шансов на занятия спортом в колледже и привела вместо этого в кино. Клинт и Дженссен сочетали спортивную браваду с неуемным сексуальным аппетитом, что скоро сделало их своего рода легендами военной базы. Молодые люди в полной мере получали удовольствия от знакомств с молодыми одинокими женщинами в близлежащих ночных клубах, которым нравилось встречаться с военными, и они были милы, готовы к отношениям и весьма доступны. Клинт подружился и с еще одним сержантом, которого звали Ирвинг Ласпер. Именно Ласпер сказал Клинту, что такие лица, как у него, очень подходят для кино – или, точнее, нравятся тем, кто кино снимает. Клинт тогда отмахнулся от этого предложения, не проявив никакого интереса к кинокарьере. Клинт также был близок ко многим музыкантам, направленным в часть, включая саксофониста Ленни Нихауса, который работал со Стэном Кентоном[6], а теперь играл четыре дня в неделю в сержантской столовой. Клинт сумел найти подход к бармену в зале и после целого дня бездельничанья у бассейна мог расслабиться, получив бесплатную выпивку и послушав, как Нихаус играет на альт-саксофоне. Клинт настолько сблизился с сотрудниками Специальной службы, что стал неофициальным членом их сообщества – это означало, что ответственные за порядок офицеры либо не знали, либо не обращали внимания на то, что он спал после утреннего подъема. Он почти ничего не делал, кроме того что сидел у бассейна, работал по ночам в клубе и приходил и уходил с базы по собственному желанию.

Клинт часто брал увольнительные и устраивал себе однодневные экскурсии, чтобы полюбоваться великолепными прибрежными пейзажами, которые любил с детства. В сонном городке Кармел и на берегу одноименного изумрудного залива, расположенного в 120 милях к югу от Сан-Франциско, он с удовольствием слушал джаз в местных клубах. Этот городок был также известен тем, что привлекал к себе самых красивых женщин, какие только обитали к северу от Лос-Анджелеса. Здесь они всегда занимались серфингом, надевая при этом как можно меньше одежды, чтобы вволю понежиться на знаменитом калифорнийском солнце. Таким образом, Клинт находил в Кармеле удовольствия и днем (женщины), и ночью (джаз).

Еще одна работа, порученная Клинту (в целом он был не слишком перегружен), состояла в том, что он стал главным киномехаником, который показывал учебные фильмы в казармах подразделения. «Помимо того что я работал инструктором по плаванию, одной из дополнительных моих обязанностей был показ учебных фильмов для военнослужащих. Я часто включал им одну из самых моих любимых картин – ленту [Джона Хьюстона, 1945 г.] “Битва под Сан-Пьетро”. Сам я за два года службы видел ее, наверное, раз пятьдесят». Снова и снова просматривая картину, Клинт не мог не обратить внимание на «механику» фильма, на то, как он был скомпонован, на ритм кадров, ракурсы камеры, закадровый голос Хьюстона.

Новое увлечение – кино – вылилось в новую дружбу: Клинт познакомился с молодым актером Норманом Бартольдом, сыгравшим небольшую роль в одной из новых картин, которую предстояло показывать Клинту-киномеханику. Это была лента Х. Брюса Хамберстоуна «Она учится в колледже» (1952), бенефис Рональда Рейгана, в котором Вирджиния Майо сыграла одну из своих «биографических» ролей – длинноногую Бетти Грейбл. Клинт любил общаться с Бартольдом, который рассказывал о том, как снимался фильм и каково это было – работать рядом с обольстительной Майо.

Несколько раз Клинт самовольно уходил с базы прямо в форме, чтобы бесплатно слетать куда-нибудь на военном самолете – такая идея возникала всякий раз, когда он хотел навестить своих родителей в Сиэтле и девушку, с которой он познакомился вне базы – по случайному совпадению, она тоже жила в этом городе. Однажды осенью 1951 года он пробрался на двухмоторный самолет Beechcraft, но в последнюю минуту изменил план и вместо него сел на ударный бомбардировщик Douglas. Обратно этот самолет вылетал немного позже, что давало Клинту возможность провести чуть больше времени в Сиэтле. Однако при возвращении на базу у бомбардировщика сначала возникли проблемы с двигателем, потом кончилось топливо, и машина упала в океан у мыса Пойнт Рейес, недалеко от побережья округа Марин. Вот когда пригодились навыки пловца: Клинт сумел вырваться из затопленного фюзеляжа и подняться на поверхность. Невдалеке он увидел пилота самолета, барахтающегося в воде. Вместе они поплыли к берегу, который находился от них на расстоянии четырех, семи или более миль – расстояние зависело от источников, в которых были опубликованы сильно различавшиеся версии этого инцидента.

Таким образом, засидевшись в Сиэтле (а проводил он это время не с родителями, а с девушкой), Клинт не только ушел в самоволку, но и чуть не утонул. В более поздние годы он недооценивал этот инцидент – вероятно, из-за его явно негероической предыстории. Точнее, время от времени он рассказывал об этом своем юношеском приключении, но всегда не очень серьезно. Однако позже, когда он станет звездой боевиков, эта короткая драматическая история будет использована в рекламных целях.

Авария принесла ему немного кратковременной славы. Хотя он не чувствовал себя каким-то особенным героем и считал, что ему просто повезло остаться в живых, местная пресса превозносила его за то, что он выжил в аварии и помог спастись пилоту – лейтенанту Ф. К. Андерсону (фактически тот спасся своими силами). Клинта много раз фотографировали в студии в образе героя – в мокрой рубашке с обнаженной грудью, требуя, чтобы он взирал на мир, как герой. Вместе с тем этот эпизод дал ему реальное представление о смерти. Возможно, то, что он был на грани, имело на него мощное и продолжительное влияние.

Сам Клинт, находясь на службе, никогда не покидал Штаты, но некоторые новобранцы, проходившие начальную подготовку вместе с ним, были отправлены за границу и участвовали в военных действиях. Одним из них был Дон Кинкейд, с которым он был знаком со средней школы. Сразу же после демобилизации, в январе 1953 года, Кинкейд поступил в Калифорнийский университет в Беркли в соответствии с законом, который предоставлял льготы бывшим военнослужащим. Весной того же года Клинт отправился в Беркли, чтобы навестить своего друга.

Кинкейд, встречавшийся к тому времени с девушкой из университетского женского клуба, предложил назначить Клинту «свидание вслепую» с ее лучшей подругой. Он заверил Клинта, что тот не будет разочарован: Мэгги Джонсон была красавицей – высокой, с миловидным лицом и потрясающей фигурой. Кроме того, добавил Кинкейд, она уже встречается с каким-то парнем, так что эта встреча гарантированно будет «одноразовой».

Как выяснилось позже, Клинт и Мэгги сразу понравились друг другу, и, когда выходные закончились, они договорились встретиться вновь осенью, когда Клинт отслужит, а Мэгги окончит учебу и вернется к своим родителям в Альгамбру, пригород Лос-Анджелеса.

А от «какого-то парня» она быстро избавилась.

По мере того как служба близилась к концу, Клинт стал постепенно возвращаться к легкой, «синкопической» жизни своих предармейских дней. После двух лет вольготной «воинской повинности» у него осталось немного армейских привычек, от которых следовало бы избавиться. Он давным-давно отрастил волосы, редко носил форму и почти постоянно приходил в часть и уходил из нее, когда ему заблагорассудится. Ко времени своего увольнения летом 1953 года он планировал вернуться в Сиэтл, где его ждала несложная гражданская работа в качестве спасателя. Только он не собирался выходить на эту работу – по крайней мере, надолго. Пробыв в Сиэтле несколько дней[7] и повидавшись с родителями, он рванул в Лос-Анджелес, чтобы увидеться с Мэгги Джонсон.

В Лос-Анджелесе Клинт сменил ряд временных работ, пока не нашел постоянную – коменданта дома на Окхёрст-драйв в нескольких милях к югу от Беверли-Хиллз, которую он дополнил работой на автозаправке Signal Oil. Посчитав, что учеба в колледже поможет ему получить место получше, он начал посещать занятия по деловому администрированию в Городском колледже в центре Лос-Анджелеса (здесь тоже помог закон о бывших военнослужащих). Учеба Клинта по-прежнему не очень привлекала, и ради разнообразия он несколько раз сходил на семинары по актерскому мастерству Чака Хилла, одного из многих деятелей шоу-бизнеса, с которыми он познакомился в учебке в Форт-Орд.

Хилл был геем, сумевшим проскочить через процесс проверки, который действовал в войсках в военное время. В 1950-х годах концепция «не спрашивай, не говори» фактически уже действовала, хотя и не носила официального характера. Но даже в том случае, когда гомосексуалисты служили в армии, военные не хотели иметь с ними ничего общего – отчасти из-за их «странного» мышления, отчасти потому, что верили, что они не смогут сражаться как настоящие мужчины или контролировать себя в общественном душе. Хилл, который хотел сделать себе закулисную карьеру в шоу-бизнесе, заметил Клинта, был поражен его внешностью и велел ему разыскать себя после увольнения в запас, что Клинт и сделал в период работы на бензоколонке.

Дело происходило в Лос-Анджелесе – городе, по сути, с одной индустрией, где в каждом колледже и университете были факультеты актерского искусства, причем по уровню они были выше, чем в любом учебном заведении за пределами Лос-Анджелеса. Так, в Общественном колледже Лос-Анджелеса (Los Angeles Community College, LACC) преподавал Джордж Шданофф, который не только использовал на практике методику Михаила Чехова – сторонника системы Станиславского в обучении актерскому мастерству, но и разработал собственный метод работы с актером. В класс Шданоффа и попали Клинт и Хилл. К сожалению, большая часть того, что предлагал Шданофф, прошла мимо Клинта, который в то время не понимал, что такое «погружение в себя» – аспект, исключительно важный для системы Станиславского. Поэтому большую часть времени Клинт просто сидел среди более серьезных актеров, пытавшихся усвоить ежедневные теоретические знания.

Между тем Клинт воссоединился с Мэгги Джонсон, которая переехала в Альтадену – местность с потрясающими пейзажами, расположенную примерно в десяти милях от Лос-Анджелеса, в горах Сан-Бернардино. Там она нашла работу в качестве представителя компании Industria Americana. Они стали постоянно встречаться, и вскоре в их отношениях возникла тема брака. В начале 1950-х годов в Америке «милые» девушки встречались только с «приличными» мужчинами, что подразумевало обещание рано или поздно надеть на палец обручальное кольцо. Для Мэгги, которая была из семьи, принадлежавшей к верхушке среднего класса, выбор Клинта в качестве человека, который будет исполнять ее мечты, был несколько странным, тем более что по всем признакам она представляла собой типаж женщины-«агрессора». Мэгги была миловидной, из хорошей семьи и не имела ничего общего с женщинами легкого поведения, с которыми Клинт встречался во время службы в армии. И для него брак с «правильной» девушкой был поступком, который он должен совершить. Так он и поступил.

19 декабря 1953 года Клинтон Иствуд-младший взял себе в жены Мэгги Джонсон. Произошло это в Южной Пасадене перед лицом приходского священника – преподобного Генри Дэвида Грея. После непродолжительного медового месяца в Кармеле Клинт возобновил учебу и подработки на заправочной станции, а Мэгги вернулась к своей работе. Единственное изменение в ее жизни заключалось в том, что теперь она могла законно проживать в домике Клинта, расположенном в Южном Окхёрсте.

Вскоре, однако, новая и вполне обычная жизнь Клинта сделала неожиданный драматический поворот. Эти события имели очень мало общего с семейной жизнью, но были тесно связаны с созданием кинофильмов.

Глава 3

У меня было предчувствие, что актерская игра может оказаться для меня интересной. Я выступал в школе и в маленьких театрах Окленда, но в то время не воспринимал это всерьез. А серьезным я стал после того, как мне рассказал о моих шансах один режиссер. Клинт Иствуд
1945 год стал для американского кино ключевым. Без сомнения, большое влияние на нравы американских юношей оказал своей игрой взрывной Марлон Брандо в роли Терри Маллоя (фильм Элии Казана «В порту»). Великолепная игра Брандо была удостоена «Оскара» за лучшую мужскую роль. Более того, его неподражаемое исполнение навсегда изменило представление о том, как может выглядеть исполнитель главной роли – говорить, вести себя и вообще существовать на экране. Возможно, эта роль в том виде, в каком она была прописана в сценарии, не являлась чем-то ошеломляющим, поскольку в нее были встроены классические голливудские сюжетные приемы: молодой человек пытается изменить мир и завоевать сердце самой красивой девушки в округе. Но то, как Брандо воплотил все это в жизнь на экране, несомненно, потрясало.

После исполнения Брандо роли Маллоя в кастинге главных голливудских студий произошли фундаментальные изменения. Теперь все хотели, чтобы исполнители ведущих мужских ролей были красивыми американскими юношами бунтарского типа. Сначала казалось, что эта политика работает против Клинта, потому что он был скорее холодным и спокойным, нежели горячим и мятежным. Но тем не менее именно молодость и задумчивость Брандо заложили основу для уникального бренда героя Клинта, который пока что был простым молодым симпатичным парнем, работавшим на заправке, не проявлявшим особого интереса к актерскому мастерству и совсем не собиравшимся сниматься в кино. И люди, которые делали кино, пока еще его не обнаружили.

Детали, связанные с подписанием Клинтом контракта с Universal Pictures, всегда были покрыты мраком. Существует много рассказов о событиях того времени, которые часто повторяются, но слегка различаются между собой. Сам Клинт никогда не вносил ясности в отношении деталей того, что привлекло его в кинобизнес. Возможно, одной из причин такого поведения является его естественное нежелание говорить о своей личной жизни, но не исключено, что таким образом он хочет отвлечь внимание от чрезмерно нетерпеливых женщин, геев и диковинных «костюмов», которые помогли ему начать карьеру.

Что можно сказать совершенно определенно, так это то, что карьера Клинта началась в 1954 году, когда он работал на заправочной станции и посещал занятия в LACC, а Мэгги все так же была занята на полную ставку и подрабатывала моделью. А в это время Артур Любин, невысокий, коренастый, суетливый режиссер, работавший по контракту со студией Universal (более всего он был известен по безумно популярным в свое время фильмам с участием Эбботта и Костелло, а также по сериалу «Фрэнсис, Говорящий Мул»), искал кого-то, кто помог бы ему укрепить свое положение на студии. Иными словами, режиссеру нужен был проект или звезда, которые помогли бы ему подняться на следующую ступень лестницы престижа и прибыли. По воспоминаниям Любина, «кто-то повез меня к Клинту, который в это время работал на автозаправке». Очень вероятно, что этим «кем-то» был Чак Хилл, также рассчитывавший укрепить свои позиции в Universal и решивший, что Любин заинтересуется Клинтом и потом отплатит ему сторицей.

Благодаря политике проницательного Лью Вассермана студия Universal перешла на производство телевизионных фильмов раньше, чем большинство других крупных студий. Последние все еще пытались бороться с телевидением, видя в нем набирающего силу конкурента, а не выгодного партнера. В начале 1950-х годов Вассерман создал в структуре студии автономный телевизионный блок под названием Revue, который производил передачи исключительно для маленького экрана. Чтобы найти, обучить и развить новые молодые таланты для телевидения (большинство признанных кинозвезд все еще сотрудничали с ним неохотно), Вассерман одобрил создание Школы талантов студии Universal (UTS), в которой занятия по актерскому мастерству вела Софи Розенштейн. Задача школы заключалась в том, чтобы открывать новые таланты, выводить молодых актеров на траекторию профессионального роста и по мере готовности поставлять их студии для работы по относительно дешевым и долгосрочным контрактам в кино (в этом и была «приманка»), а лучше – на телевидении.

В UTS было не так просто попасть. Прием подразумевал сложный процесс многочисленных прослушиваний. При этом ежедневно к прослушиванию допускались только два претендента, и только лучшие из них «награждались» экзаменом. Для обучения в школе была отобрана небольшая группа «счастливчиков», преодолевших конкурс около 60 человек на место. Выпускникам фактически предоставлялся контракт на работу в Universal из расчета до 150 долларов в неделю, причем каждый из них должен был участвовать в том шоу, куда его «распределили».

Любин настоял, чтобы Клинта прослушали в школе вне очереди, хотя он, с очевидностью, не был тем новым Брандо, которого искала студия, – молодым человеком, обладавшим, несмотря на мрачный вид, душевным теплом. Клинт не имел такого таланта. Но при этом он и не был заурядным красавцем романтического типа. Подобных юношей студия во множестве использовала для заполнения пространства на экране, но среди них было мало тех, кто обладал настоящими талантами – как у Рока Хадсона или Тони Кёртиса.

Более того, Клинт не имел реального опыта актерской работы. Он не знал, как киноактер двигается, как реагирует, как разговаривает, как «думает» перед камерой или как улыбается на крупном плане. С улыбкой была особая проблема: зубы у Клинта были желтыми, слишком маленькими и неровными, что заставляло его улыбаться со сжатыми губами – а это на пленке смотрелось отвратительно. Слишком симпатичный, чтобы стать характерным актером, но недостаточно красивый для традиционного образа главного героя… В соответствии с общепринятой студийной максимой у такого человека шансы попасть на экран были минимальными.

Тем не менее каким-то загадочным образом Любин совершил невозможное. Когда Клинт увидел запись с результатами своего прослушивания, он сразу понял, как плохо смотрится. «Мне показалось, что я выглядел как полный тюфяк. Сама картинка была довольно хорошей, снимали меня неплохо, но я подумал: ”Если дело обстоит именно так, у меня большие проблемы“». Тем не менее спустя семнадцать дней компания Universal подписала с Клинтом предварительный контракт на обучение и стажировку в течение семи лет со стартовым гонораром 75 долларов в неделю.

Клинт бросил работу на заправке и начал посещать занятия в школе UTS. К его удивлению, эти уроки (по сути дела, обучение тому, как хорошо выглядеть перед камерой, как не запутаться в собственных ногах и не спотыкаться об электрические кабели) оказались для него бесконечно более ценными, чем обучение внутренним переживаниям по методу Михаила Чехова. Последние его ничему не научили.

Помимо посещения занятий Клинт тренировался в спортзале студии, где любовался великолепными молодыми старлетками – они порхали здесь повсюду. Клинт быстро выяснил, что все юные слушательницы UTS были одинокими, знойными и доступными. По словам одной из них, актрисы фильмов категории В – «страстной кошечки» Мэми Ван Доррен, похожей на Мэрилин Монро, среди учеников школы «свирепствовал секс». Они с Клинтом провели не один день в ее гримерке, множа счет своих побед друг над другом. В полной мере карьера у Мэми так и не сложилась, а с Клинтом она сыграла вместе только в одном фильме. Это была лента Чарльза Хааса «Звезда в пыли» (1956), в которой она исполнила одну из главных ролей, а он был простым статистом.

Клинт, по-прежнему отказывавшийся исправить зубы и покрасить свои каштановые волосы (у Хадсона и Кёртиса они были иссиня-черными), без проблем привлекал к себе женщин и успел переспать не только с Ван Доррен, но и со множеством других старлеток.

Для него не существовало никаких причин, чтобы уклоняться от этих связей, и меньше всего его волновало то, что он был женат. Теперь, в этом новом мире изобилия, брак стал казаться ему чем-то вроде соблюдения диеты в самой большой кондитерской в мире. Спустя годы Клинт рассказывал одному писателю, что для него «первый год брака был ужасным»: «Если бы мне пришлось пройти через это снова, то, думаю, я бы остался холостяком до конца своих дней. Мне нравилось делать то, что я хотел. Я не терпел никакого вмешательства в свою жизнь… Мэг (Мэгги) пришлось сразу узнать обо мне следующее: я всегда буду делать то, что хочу. И она должна была это принять, потому что если бы она этого не сделала, мы бы никогда не поженились».

В одном из редких интервью 1971 года Мэгги, похоже, подтвердила, что Клинт всегда сохранял свою независимость. «Он такой ковбой, настоящий ковбой XX века, – говорила она о муже. – Мы не сторонники теории полного единения. Мне нравятся сильные женские характеры. Я восхищаюсь индивидуальностью и не придерживаюсь той теории, что ”я буду личностью, а ты сиди дома“». По своему выбору или по необходимости, но она нашла способ рационально объяснить то, что оба они инстинктивно понимали: для Клинта понятие супружеской верности никогда не имело особого смысла. Для Мэгги же было важным то обстоятельство, что он возвращался домой, а он всегда, рано или поздно, домой возвращался. Тем не менее между супругами всегда существовали недосказанность и заметные трения. Мэгги, воспитанная так, чтобы стать традиционной женой, по понятным причинам с трудом мирилась с поведением своего мужа, который дни и ночи проводил среди молодых, красивых и (как она подозревала) легкомысленных девушек, в гламурном мире сексуальных фильмов и притворства, и при этом утверждал, что ему нечего рассказать о своей работе – по крайней мере, ничего такого, что она хотела бы услышать.

В те дни, когда он не был занят с той или иной старлеткой, Клинт бродил по павильонам студии, где часто сталкивался с другими людьми, работавшими по контракту. Среди них были, в частности, и его приятели по базе в Форт-Орд: Джон Сэксон, Мартин Милнер и Дэвид Дженссен. Четверо потенциальных актеров любили днем шататься по студии, а вечерами просиживать штаны в местных барах. Иногда по выходным Клинт подрабатывал на бензоколонке, где часто оставался на пару дней, ибо постоянно нуждался в деньгах.

На занятиях к постоянному педагогу Клинта Кэтерин Уоррен присоединился Джек Косслин, который устроил для слушателей целый парад знаменитых актеров, в том числе пригласил великого Брандо. Брандо, взволновавший школу уже самим своим присутствием, обратился к ученикам с призывом не пытаться «играть», а просто выйти на площадку и позволить «этому» случиться (каким бы «оно» ни было). И, наконец, кто-то из гостей или что-то из их высказываний произвели впечатление на Клинта, и он сосредоточился на своей игре с такими серьезностью и интенсивностью, которых раньше не проявлял.

К маю 1954 года он был признан достаточно успешным учащимся, чтобы попробовать себя в настоящем фильме с увеличенной зарплатой – 100 долларов в неделю. В это же время он подписал контракт с менеджером-агентом. Это был все тот же Артур Любин, который по-прежнему стремился вытащить Клинта из классных комнат и занять в каких-то фильмах. Первой картиной, для которой Любин хотел порекомендовать Клинта, была лента «Пересечь шесть мостов». Этот фильм стал дебютным для Сэла Минео – задумчивого, совершенно очаровательного новичка с Восточного побережья. Впрочем, несмотря на энтузиазм Любина, режиссер «Мостов» 44-летний Джозеф Певни не был впечатлен Клинтом и вообще не посчитал его актером. Несмотря на давление Любина, Певни отказался использовать Клинта даже в массовых сценах. По правде говоря, Певни, как и большинство режиссеров Universal, полагал, что создание школы талантов – это бездумное возвращение к тем временам, когда студии и обучение что-то значили. Режиссеры-подмастерья типа Певни вообще не хотели, чтобы студия снабжала их студентами или стажерами: они предпочитали настоящих актеров.

Любин тем не менее пытался получить для Клинта роль в любом фильме – в это время он участвовал в работе и над другими картинами студии. В частности, когда Любин занимался производством очередной ленты из франшизы о говорящем муле – «Френсис на флоте», он использовал голос Клинта для озвучки, а его самого «встроил» в некоторые массовые сцены вместе с Милнером и Дженссеном. При этом, несмотря на микроскопичность роли, Любин упомянул Клинта в картине – его фамилия появилась на экране в финальных титрах.

Клинт появился на экране как настоящий актер – в реальной роли (правда, без упоминания в титрах) – только в мае 1954 года. Он дебютировал в фильме актера и режиссера Джека Арнольда «Месть Твари» (1955)[8], сиквеле его неожиданно успешного хита «Тварь из Черной лагуны», вышедшего за год до этого. Без сомнения, успех фильма подогрело то, что он был снят для широкого экрана – своего рода 3D-формата того времени. В своей единственной сцене Клинт предстал в роли лаборанта и партнера главной звезды картины Джона Агара – мастера вестернов, военных лент и фильмов ужасов, а также бывшего мужа Ширли Темпл[9]. Безымянный персонаж Клинта обнаруживает пропавшую крысу, которая удобно устроилась в его лабораторном халате.

Эта сцена, снятая за один день (30 июля 1954 г.), стала первой в ряду бессловесных ролей, на которые Клинта назначала студия. Среди них была роль саксонца в фильме Артура Любина «Леди Годива из Ковентри»[10], незатейливо эксплуатировавшего тему секса (в главных ролях здесь снимались Морин О’Хара и Рекс Ризон). В фильме Джека Арнольда «Тарантул» (1955) Клинт сыграл роль пилота военно-воздушных сил, который должен был уничтожить гигантское насекомое, появившееся в ходе опытов с радиацией. В драме о безумно ревнивом докторе «Никогда не прощайся» (режиссер Джерри Хоппер, 1956) Клинт получил полминуты экранного времени на роль лаборанта, партнера Рока Хадсона, а Дженссен сыграл заметную роль второго плана[11]. Хоппер предложил Клинту надеть очки, которые могли помочь ему создать характер персонажа, добавив, что в кино не бывает мелких деталей, а есть только мелкие актеры. Это замечание, а также внимание, которое режиссер уделил Клинту с его маленькой ролью, привели Хадсона в ярость. Всегда неуверенный в себе, он стал настаивать на том, что очки должен носить его персонаж – ведь он доктор, в конце концов!

Затем Клинт сыграл еще две роли формата «моргни – и ты его больше не увидишь». Одна из них – в фильме Певни «Очистить территорию», созданном в 1956 году для раскрутки Джеффа Чандлера – «человека с лицом, высеченным из гранита». Певни был взбешен тем, что на этот раз студия заставила его занять Клинта, и в фильме того едва можно заметить в одной из проходных сцен, когда он вызывает врача. Вторая крохотная роль нашлась для Клинта в фильме Чарльза Хааса «Звезда в пыли» (1956) – главную роль в этом вестерне играл Джон Агар. «Тогда снимали много всяких дешевок, то есть фильмов категории B, – позже вспоминал Клинт. – Я всегда играл в них какого-нибудь молодого лейтенанта или лаборанта, который приходил и говорил: “Он пошел вон туда”, или “Случилось то-то и то-то”, или “Доктор, вот рентгеновские снимки”, а в ответ слышал что-то вроде: “Парень, вали отсюда!” Я уходил, и на этом все заканчивалось».

Как бы то ни было, в течение восемнадцати месяцев Клинт получал хорошие отзывы о своей игре, что привело к увеличению его зарплаты до 125 долларов в неделю. Однако 23 октября 1955 года компания Universal неожиданно и бесцеремонно уволила актера – просто потому, что, по словам руководителей, у него был «неправильный» вид. Особенно раздражали боссов его зубы и сильно выдающийся кадык. Дженссена тоже уволили – из-за залысин и неправильных черт лица (позднее они хорошо послужили ему в роли Ричарда Кимбла в классическом сериале 1960-х годов «Беглец»). Студия также отказалась от молодого двойника Брандо, который, как там с сожалением констатировали, оказался никудышным актером, в частности не мог эффектно выплескивать свой гнев на экране. Звали его Бёрт Рейнольдс.

В день своего увольнения Рейнольдс и Клинт вместе вышли на парковку и обнаружили, что имя Бёрта на зарезервированном для него месте стоянки уже закрасили и на него через трафарет нанесли фамилию популярного актера Клу Гулагера, игравшего в сериалах-вестернах. Имя Клинта пока было на месте. «Не волнуйся, – сказал тогда Бёрт Клинту. – Я, может быть, еще научусь играть, но ты-то никогда от кадыка не избавишься…» Клинт оказался не готов к такому неожиданному повороту событий. Он был уверен, что у него есть будущее в Universal, и именно поэтому вместе с Мэгги переехал в более приличный квартал. Здание комплекса «Вилла Сандс» находилось по адресу: Арч-Драйв, 4040, недалеко от бульвара Вентура, то есть достаточно близко к студии, чтобы Клинт мог не спеша ходить на работу пешком. Апартаменты с одной спальней и общим бассейном обходились жильцам в 125 долларов в месяц – весьма дорого для Калифорнии 1950-х годов. Клинт узнал об этом жилье от проживавших здесь одногруппниц по UTS, молодых восходящих звездочек Джиа Скала и Лили Карделл.

Вскоре после новоселья Клинта в удобный комплекс зданий переехал из Сиэтла Билл Томпкинс, а затем к ним присоединился Боб Дэйли, который добирался до Лос-Анджелеса кружным путем – через Чикаго, Техас и Калифорнию – и теперь работал в финансовом управлении компании Universal, занимаясь сметами и графиками производства фильмов. Дэйли и Клинт встречались и раньше – в школе, но теперь, став соседями, подружились и присоединились к компании молодежи из Universal, которая обитала в «Вилла Сандс». Никому в этой компании не было больше двадцати восьми, все они были симпатичными, свободными и целыми днями слушали джаз благодаря проигрывателю, который кто-то предусмотрительно оставил у бассейна.

Нуждавшийся в деньгах Клинт вернулся к временной работе – в основном копал котлованы под бассейны и делал другую подобную работу, и все это – вчерную, чтобы сохранить пособие по безработице. Несколько раз он ходил на прослушивание в другие студии, где показывал сцену из фильма Сидни Кингсли «Детективная история», которую разучил в UTS. В этой сцене он выступал в той роли, которую в фильме играл Кирк Дуглас.

Для Клинта, который не был романтиком и не достиг в тот момент высокого уровня мастерства, знакомство с миром кино могло на этом и закончиться. Могло бы – если бы не непрекращающаяся активность Артура Любина, который был твердо уверен в том, что сделает для Клинта Иствуда то, что режиссер Дуглас Сирк сделал для Рока Хадсона. Восемь из главных фильмов Сирка 1950-х годов[12] были связаны с этим актером. Первый из них – «Кто-нибудь видел мою девчонку?» (1952) – был снят еще в то время, когда безвестный исполнитель работал со студиями по разовым контрактам (партнершей Хадсона в роли романтического героя была Пайпер Лори). К тому времени, когда Сирк и Хадсон сняли свой последний совместный фильм «Запятнанные ангелы» (1958), Хадсон уже был главной голливудской звездой.

Любин, который не имел ни успехов, ни таланта Сирка, восхищался скорее не его фильмами, а его отношениями с Хадсоном (какими бы они ни были). Любин полагал, что он тоже сможет стать крупным режиссером, работающим с «правильным» актером, и что этим актером является Клинт. Скорее всего, тяга Любина к Клинту была связана и с тем, что режиссер был геем, и с его мнением о способностях Клинта. Гомосексуализм не был в Голливуде чем-то необычным. (И Хадсон, и Сирк были геями, хотя нет никаких доказательств того, что их когда-либо связывали отношения.) Проще говоря, Любин хотел продолжить свои профессиональные отношения с Клинтом (в поведении которого не было никаких признаков чего-либо, кроме яростной гетеросексуальности), считая, что это позволит ему добиться успехов в профессии и сделает их обоих звездами.

Тем временем Мэгги перенесла опасное для жизни заболевание – переболела гепатитом. Поскольку ни у нее, ни у Клинта не было медицинской страховки, это явилось для них тяжелым финансовым и эмоциональным ударом. Клинт продолжал рыть котлованы для бассейнов, но благодаря безошибочным действиям Любина сумел сняться в нескольких небольших сценках на телевидении (слишком маленьких для того, чтобы их можно было назвать эпизодами) и таким образом как-то сводил концы с концами. Навыки мотоциклиста позволили ему сняться в сериале «Дорожный патруль», задуманном как средство продвижения на телевидении возрастного актера Бродерика Кроуфорда, получившего премию «Оскар». Алкоголик Кроуфорд имел обыкновение урезать свои реплики до одного-двух предложений, чтобы считывать их со специальных карточек и не заморачиваться запоминанием роли. У Клинта с Кроуфордом была только одна короткая сцена, но этого оказалось достаточно, чтобы он осознал, насколько затянутыми кажутся в кино большинство диалогов (хотя в данном случае – по причинам негативного характера). И хотя его роль была совсем крошечной, Клинта заметили, и он начал получать первые письма от поклонников.

Вскоре Клинт попал в другой сериал – TV Reader’s Digest – о популярном журнале, но на этом телекарьера застопорилась. После выздоровления Мэгги денег в семье было так мало, что ей пришлось быстро вернуться к своей прежней работе, а кроме того, подрабатывать, демонстрируя на выставках модели купальных костюмов. Из-за долгих сеансов и демонстраций у нее начали болеть ноги. Иногда она попадала на телевидение в качестве элемента «живых обоев», то есть участвовала в массовке популярных передач, в частности знаменитого воскресного эстрадного шоу Джимми Дуранте.

Между тем когда Мэгги приходилось работать допоздна, Любин, остававшийся единственной ниточкой, связывавшей Клинта с шоу-бизнесом, нередко приглашал его поужинать, пытаясь ввести молодого человека в свое окружение, состоявшее в основном из геев.

В конце 1956 года Клинт расторг свой первый контракт с Любиным по причине, которую не мог оспорить даже сам Любин: в карьере актера ничего не происходило. Клинт заменил Любина на Ирвинга Леонарда, с которым познакомился во время работы в Universal. Уйдя со студии, Леонард стал бизнес-менеджером, специализирующимся на актерах, которым была нужна помощь в управлении своими финансами. Для клиентов, у которых не было своих агентов, Леонард часто находил роли – помогал он и благодарному Клинту. Поскольку в Голливуде человек сегодня может быть бедным, а завтра – богатым, Леонард поддерживал неизвестных актеров и в то же время делал на них деньги. Он заметил Клинта еще в Universal, и когда молодой актер обратился к нему, взял его под свое крыло. Вскоре после этого Леонард получил должность в компании Gang, Tyre & Brown (позднее – Gang, Tyre, Ramer & Brown) – юридической фирме, которая специализировалась на работе с людьми, занятыми в кинобизнесе, и привел с собой туда Клинта. Как только Леонард освоился на новом месте, он познакомил Клинта с Рут и Полом Маршами, управлявшими небольшой пиар-фирмой, ориентированной на актеров и актрис, среди которых было немало подражателей.

Тем временем Любин, разочарованный и, может быть, даже немного разбитый горем, по-прежнему был полон решимости найти способ вернуть Клинта или, по крайней мере, заставить его быть рядом. Летом 1956 года Любин получил свое следующее назначение: он стал режиссером фильма «Первая женщина-коммивояжер», снимавшегося в кинокомпании RKO, и сразу же предложил Клинту в этой картине небольшую роль. Много денег это не принесло[13], но дало шанс вернуться в кино.

Фильм «Первая женщина-коммивояжер» представлял собой комедийный вестерн с участием Джинджер Роджерс, Кэрол Чэннинг, Бэрри Нельсона и начинающего актера Джеймса Арнесса. (Арнесс получил свою роль благодаря дружбе с Джоном Уэйном[14], который от исполнения этой роли отказался.) Со временем фильм превратился в самый продолжительный телесериал «Дымок из ствола». Роль Клинта в фильме стала в тот период самой большой его ролью в кино благодаря паре комедийных сцен и тому обстоятельству, что его герой был показан как предмет любовного интереса героини Роджерс. Клинту не понравился сценарий, он не видел смысла в комедии и не особенно любил играть подобные роли, но когда Любин сообщил, что компания RKO оценила игру молодого актера и собирается предложить ему контракт, Клинт воспринял эту новость с воодушевлением.

Контракт этот, впрочем, так и не был заключен, но Любин выбил для Клинта еще одну роль – четвертую за время их знакомства. Это была роль в его следующем фильме для RKO – ленте «Японская авантюра». По сути, это был незатейливый приключенческий фильм, предназначенный для детей. На этот раз Клинт сыграл солдата по имени Дамбо, который вместе с двумя мальчишками пускается в путешествие по Японии. Фильм оказался почти незамеченным, потому что прямо перед его выходом на экраны студия разорилась и была продана за долги. По иронии судьбы «Авантюра» в конечном итоге добралась до кинотеатров благодаря соглашению о распространении фильма, заключенному с компанией Universal. Впрочем, как оказалось, какая именно студия выпустила фильм, теперь не имело никакого значения. Фильм ждал полный кассовый провал.

Потерявший всякие перспективы и отчаянно нуждавшийся в деньгах, Клинт на этот раз устроился уборщиком на фабрику мебели Mode в южной части Лос-Анджелеса, а по выходным рыл котлованы под плавательные бассейны. Зимой 1958–1959 годов он попытался пройти кастинг для фильма «Дух Сент-Луиса», который рассказывал о героическом трансатлантическом полете Чарльза Линдберга в 1927 году. Отправляясь на кастинг, Клинт оптимистично оценивал свои шансы, полагая, что он физически похож на настоящего Линдберга. Каково же было его разочарование, когда на студии он увидел сотни «Линдбергов». В итоге роль досталась Джимми Стюарту, который был вдвое старше Линдберга. При этом Стюарт всеми командовал, потому что был звездой. Так перед Клинтом раскрылся целый мир под названием «Голливуд» – мир, построенный на власти звезд, где самому Клинту места не было.

После этого Иствуд получил второстепенную роль в фильме Уильяма Уэллмана «Эскадрилья “Лафайет”»[15], задуманном как «лебединая песня», отражающая жизнь самого Уэллмана в армии и в кино. Уэллман, получивший за свои героические полеты во время Первой мировой войны прозвище Дикий Билл, был режиссером-ветераном. Его карьера началась еще в эпоху немого кино. Именно под его руководством был снят фильм «Крылья» (1927) – обладатель первого «Оскара» за лучший фильм, которым его удостоила недавно созданная Академия кинематографических искусств и наук. Новый фильм обещал стать одной из самых больших удач 1958 года, особенно из-за слухов о том, что популярный молодой актер Пол Ньюман подписал контракт на роль Тэда Уокера – героя, очень похожего на Уэллмана. Ньюман, однако, в последнюю минуту решил отдать предпочтение роли Брика в фильме Ричарда Брукса по пьесе Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше». Уэллману было не по силам заменить Ньюмана, и в конце концов студия Warner Brothers, на которой снимался фильм, предложила контракт на исполнение этой роли Табу Хантеру. Клинта же первоначально на открытых прослушиваниях Уэллман выбрал на роль погонщика скота (только благодаря таким ролям он в те дни и мог попасть на киностудию). Произошло это главным образом потому, что Уэллман почувствовал, что Клинт будет хорошо поддерживать Ньюмана. Однако на фоне физически более слабого Хантера Клинт выглядел слишком внушительным. В результате его роль досталась более низкорослому и мрачному актеру – Дэвиду Дженссену. Клинт остался без диалогов и фактически ушел в массовку. Таким образом, и этот фильм для Клинта канул в Лету, никак не продвинув вперед его карьеру.

Клинт вернулся к рытью котлованов. Все чаще он с друзьями проводил вечера в местном баре. Один раз (точнее, минимум один раз), выражая свое недовольство, он попал в весьма основательную потасовку, но сумел постоять за себя; его оппоненту, судя по всему, пришлось гораздо хуже.

Вскоре после этого Клинт через Леонарда узнал о недорогом «независимом» кино, которое снимается на площадке 20th Century – Fox (студия снимала фильм, но не занималась его прокатом). Действие картины «Засада на перевале Симаррон», над которой работал начинающий режиссер Джоди Коуплан, происходило после Гражданской войны в США. Клинт претендовал на роль одного из злодеев – бывшего солдата, который остался верен южанам, – и получил эту роль. За нее ему заплатили 750 долларов. Характерно, что популярный исполнитель отрицательных ролей Скотт Брэйди, который играл основного злодея, получил за свою работу 25 тыс. долларов. Коуплан по какой-то непонятной причине предпочитал снимать именно Брэйди – и это несмотря на то, что высокий гонорар актера выливался в удорожание производства и вел к дополнительным расходам по заполнению пустоватого экрана. Особенно странно выглядело в этом «вестерне» отсутствие в кадре лошадей. (Для объяснения этого явления была разработана отдельная сюжетная линия, которая состояла в том, что лошадей украли конокрады; ее разработка вполне могла бы дать начало отдельному, и весьма интересному, фильму.) После выхода картины на экраны Клинт получил положительную рецензию в журнале Variety – правда, состояла она из одной строки и выглядела так: «…Прекрасно сыграли свои роли также Марджиа Дин, Фрэнк Герстл и Клинт Иствуд». Как бы то ни было, картина имела определенный успех, однако сам Клинт позднее называл «Засаду на перевале Симаррон» «самым отвратительным вестерном в истории».

По большому счету, в кинокарьере Клинта по-прежнему ничего не происходило, и он стал всерьез задумываться о том, чтобы вернуться к постоянным занятиям в колледже, получить диплом какого-нибудь специалиста, а потом найти постоянную работу с достойной зарплатой. Тем не менее он не смог заставить себя полностью отказаться от попыток стать киноактером и записался на дополнительные уроки актерского мастерства. (И тогда, и сейчас подобные курсы – самый процветающий бизнес в Голливуде.) В основном такие курсы действовали как «оздоровительные клубы» для актеров, где можно было работать над той или иной сценой или шлифовать монологи, чтобы держать себя в форме. Здесь один из сокурсников Клинта – Флойд Симмонс (они были шапочно знакомы еще по работе на студии) – предложил ему найти для себя агента получше и отправил к собственному агенту – Биллу Шиффрину. Вскоре Шиффрин подписал с Иствудом контракт.

Агент Шиффрин специализировался на поисках «бифштексов», т. е. мускулистых симпатичных молодых людей, которые могли бы играть романтические роли в фильмах категории B и не выглядели бы при этом слишком нелепо. Именно Шиффрин – парень с крючковатым носом, гордившийся своей способностью находить выход из любой сложной ситуации (эта гордость передавалась актерам, которых он поставлял киностудиям), нашел Винса Эдвардса и Боба Матиаса. Эдвардс, темноволосый и злой на вид актер, в конце концов получил известность на телевидении как исполнитель роли мрачного доктора Бена Кейси. Матиас был известен тем, что дважды выигрывал олимпийское золото в десятиборье – в Лондоне в 1948 году и в Хельсинки в 1952 году. (В то время он был единственным человеком в мире, совершившим такой подвиг.) В 1954 году он снялся в фильме Френсиса Д. Лиона «История Боба Матиаса», в котором сыграл самого себя, и, прежде чем сам осознал, стал если не звездой, то киноактером, успешно начавшим свою карьеру. Несколько лет он играл в фильмах категории B, доказывая всем, что у него нет и никогда не было актерских способностей, а затем обратился к политике и провел четыре срока в Конгрессе в качестве члена Республиканской партии, представлявшего калифорнийский округ Сан-Хоакин.

Через сеть киноагентов Шиффрин узнал, что на канале CBS готовится новый сериал из часовых фильмов-вестернов. Это был ответ на огромный успех и колоссальный рейтинг сериала «Дымок из ствола». «Дымок» начался в 1952 году как радиопостановка усилиями продюсера, писателя и разработчика Чарльза Маркиза «Билла» Уоррена, режиссера Нормана МакДоннелла и сценариста Джона Местона. Запущенный в эфир главой CBS Уильямом Пейли, сериал быстро стал сенсацией и породил десятки похожих на него «взрослых» вестернов в трех главных телесетях. Теперь CBS хотела запустить другой сериал, столь же хороший и столь же прибыльный.

Продюсер нового сериала Роберт Спаркс, исполнительный директор CBS, отвечавший за выпуск фильмов, и главный автор канала Уоррен начали поиск актера, который мог бы сделать сериал «своим» для зрителей. Из-за того что сериал имел другую природу, нежели отдельная картина, кастинг для него имел куда большее значение. Как показал опыт Арнесса, даже «правильная» звезда может направить сериал по неверному пути. А «неправильная» звезда просто его убьет.

Новый сериал задумывался как рассказ о том, что группа погонщиков перегоняет стадо скота на север. В каждом эпизоде зрители знакомились с историями их приключений во время этого путешествия. Такой формат уже с успехом использовался в сериале NBC «Караван повозок», только там погонщики перемещались с Восточного побережья на Запад. Таким образом, Пейли хотел объединить драму фильма «Дымок из ствола» с просторами, показанными в «Караване повозок».

Спаркс и Уоррен не были новичками в деле создания телесериалов. Уоррен, автор оригинальной идеи сериала «Дымок из ствола», был в определенной степени учеником великого американского писателя Френсиса Скотта Фицджеральда (он познакомился с ним, когда учился в колледже в Мэриленде). Там он получил известность как талантливый игрок в американский футбол, и, конечно, эта известность не могла пройти мимо Фицджеральда, который жил в этом районе. Попав под обаяние личности Фицджеральда, Уоррен стал горьким пьяницей и драчливым завсегдатаем баров, что, конечно, не способствовало его успехам в учебе. После окончания курса в 1934 году Уоррен по следам Фицджеральда отправился в Голливуд, решив прорваться в киноиндустрию и сделать себе имя – иными словами, добиться успеха там, где Фицджеральд потерпел неудачу. После службы в Вооруженных силах и участия в качестве офицера флота во Второй мировой войне он стал известен как автор непритязательных рассказов в стиле вестерн, которые печатались в газете The Saturday Evening Post. Многие из его историй были адаптированы и превращены в романы, а некоторые – в фильмы. Вечно нуждавшийся в деньгах (и выпивке) Уоррен перешел на телевидение, где стал «фаворитом» Билла Пейли, председателя и основателя CBS. Естественно, после завершения сериала «Дымок из ствола» Уоррен считался старым конем, который борозды не испортит, и по определению рассматривался как первый кандидат на работу в новом многосерийном телефильме.

Первоначально он назвал свой новый пилотный сценарий «Верховой», но Пейли отказался от такого названия, справедливо предположив, что кроме самих верховых в стране никто не понимает смысла этого слова (среди ковбоев это слово обозначало всадника, который ехал вне стада и направлял его движение). Вместо этого Пейли предложил название «Сыромятная плеть». Так назывался успешный вестерн, который снял в 1951 году Генри Хэтэуэй и в котором играл Тайрон Пауэр. Пейли понравилось это выражение, потому что в нем сразу чувствовалось что-то «вестерновое». Кроме того, многие компоненты телеверсии «Каравана повозок» представляли собой вольные заимствования из первой «Сыромятной плети».

Руководитель этого проекта Роберт Спаркс специализировался на вестернах. В особенности ему удался яркий и очень увлекательный сериал 1957 года под названием «Есть оружие – будут путешествия» – вечернее субботнее получасовое шоу. В этом сериале снялся ветеран кино Ричард Бун – он сыграл роль умного и высококультурного профессионального убийцы. И Пейли поручил опытному Спарксу поработать над новым сериалом вместе с Уорреном.

Уоррен, со своей стороны, только что закончил художественный фильм под названием «Империя скотоводов» (1958), сценарий которого написал его партнер и соавтор – эмигрант из Венгрии Эндре Богем. Уоррен в титрах не значился. Речь в сериале шла о житейских проблемах, связанных с перегонами скота, а в главной роли выступил Джоэл МакКри, один из самых известных и любимых «ковбоев» Голливуда. Кроме того, фильм был во многом обязан своим успехом великой ленте Говарда Хоукса «Красная река» (1948), в которой снялись Джон Уэйн и Уолтер Бреннан и которая сделала звездой Монтгомери Клифта.

Уоррен был большим поклонником стиля игры Клифта, который изображал человека спокойного, обаятельного, жесткого, но не пугающего и тонко, в привлекательной манере реагирующего на обстоятельства. Зная, что Клифт стал теперь одним из самых ярких (и самых трудных в общении) актеров в Голливуде, Уоррен понимал, что он не будет сниматься в телефильме, и потому хотел найти актера с таким же стилем игры, как у Клифта в «Красной реке», который бы уравновесил характер жесткого и бескомпромиссного лидера Гила Фэйвора – его должен был играть 34-летний, но уже седой Эрик Флеминг. Внешне он напоминал молодого Бена Газзара – с лицом, распухшим после драки. Флеминг был на пару дюймов выше, чем Клинт, а его манеру игры в Голливуде называли не методом, а манией. Так, утвержденный на роль Флеминг сразу поверил в то, что он и есть Гил Фэйвор.

Поскольку Спаркс и Уоррен продолжали поиски актера, который мог бы поддержать Флеминга, Шиффрин решил, что в «Сыромятной плети» можно отыскать что-то интересное и для его нового клиента Клинта Иствуда. Клинт уже вышел на людей из будущего шоу. Произошло это благодаря молодой женщине, с которой он познакомился в дни работы на компанию Universal. Соня Чернус была тогда рецензентом у Артура Любина, а теперь выполняла ту же самую работу для него в CBS. Она была одной из немногих женщин, с которыми Клинт общался в тот период и которые стали его друзьями, а не любовницами. Соня даже познакомилась и подружилась с Мэгги.

Возможно, Клинт узнал о «Сыромятной плети» от Любина; возможно, Чернус услышала об этом сериале и подумала об Иствуде; возможно, Клинт узнал о новой должности Любина, а тот дал ему понять, что надеется на то, что Клинт найдет себе здесь новую актерскую работу. Какими бы ни были фактические детали (кажется, никто, включая Клинта, этого не запомнил), Чернус сумела убедить Спаркса хотя бы несколько минут поговорить с Клинтом – тем более что Спаркс был расстроен, поскольку просмотрел сотни актеров, но так и не нашел второго главного героя для «Сыромятной плети».

Их встреча, короткая и случайная, произошла в коридоре CBS в присутствии Чернус, которая во время разговора стояла между ними. Спаркс спросил Клинта, что конкретно он сыграл. Клинт упомянул несколько проектов, в том числе «Засаду на перевале Симаррон». И почувствовал облегчение, когда Спаркс сказал, что не видел этого фильма, но заволновался, когда тот добавил, что обязательно посмотрит его и сделает это как можно скорее.

Спаркс спросил Клинта, какой у него рост. Клинт ответил: «Шесть футов четыре дюйма»[16]. Затем Спаркс пригласил его в свой кабинет – Чернус осталась снаружи. Спаркс представил Клинта Чарльзу Уоррену. Некоторое время они рассказывали о фильме «Сыромятная плеть» и о том, как его видят – с двумя героями: один помоложе, другой постарше. В конце беседы Спаркс и Уоррен пообещали посмотреть «Засаду на перевале Симаррон» (что, конечно, не обрадовало Клинта) и «на неделе» связаться с его агентом Шиффрином. Чернус, которая ждала в коридоре, проводила Клинта к его машине и посоветовала расслабиться: как только она что-то узнает, обязательно даст ему знать.

Позже в тот же день Клинту позвонил Шиффрин и сообщил, что разговаривал со Спарксом и Уорреном. Они не стали смотреть фильм, но хотели как можно скорее провести кастинг на роль младшего из героев – Роуди Йейтса. На следующий день Клинт снова оказался в CBS. Его отправили в гардероб, переодели в костюм, типичный для вестерна, познакомили с Флемингом и дали текст сцены.

После ухода Клинта Спаркс и Уоррен пересмотрели заснятую сцену десятки раз. Уоррену понравилось сходство, которое он увидел между Клинтом на прослушивании и Клифтом в «Красной реке». Спаркс, однако, был менее впечатлен игрой Клинта и склонялся к выбору другого актера – Бинга Рассела[17]. Специально для участия в принятии решений по кастингу для «Сыромятной плети» Пейли направил из Нью-Йорка Хаббелла Робинсона, ответственного за все программы CBS. Последнее слово было за Робинсоном – и он встал на сторону Уоррена, заявив, что Клинт подходит для исполнения роли Роуди Йейтса.

Через неделю Клинту позвонили и сообщили хорошие новости. Именно так Клинт получил главную роль в крупном телесериале. Первый эпизод «Сыромятной плети» – «Случай с арестантским фургоном» – вышел в эфир в восемь часов вечера в пятницу 9 января 1959 года. В программе он стоял между двумя крупнейшими достижениями CBS – чрезвычайно популярным «Хит-парадом» и «Шоу Фила Силверса»[18].

Уже первый сезон «Сыромятной плети» оказался чрезвычайно успешным, а в течение следующих семи лет «Плеть» стала главным хитом среди всех еженедельных программ американского телевидения. Попутно сериал сделал звездами двух «ковбоев» – главных исполнителей мужских ролей.

Глава 4

Однажды я был назначен режиссером одной из серий «Сыромятной плети», но так им и не стал. Мне кажется, что какой-то другой актер попытался освоить бюджет, и мне не дали попробовать себя в режиссуре. Клинт Иствуд
Когда Клинт впервые увидел расписание телепередач на осень 1958 года, то покрылся красными пятнами – «Сыромятной плети» в программе не было! Съемки первых эпизодов шли медленно и с большими трудностями: все участники только начинали знакомиться друг с другом, а характеры персонажей и перипетии сценария все еще находились в процессе доработки. Хуже того, даже когда группа приступила к производству фильмов, на студии никак не могли решить, будет шоу занимать в эфире час или полчаса. Уоррен запрашивал полтора часа, и Пейли мог бы пойти на это, если бы не имело такого успеха «Шоу Фила Силверса», а оно стояло в сетке вещания в золотое время – пятничным вечером в девять часов.

Еще одна проблема состояла в том, что в 1958 году, который должен был стать годом показа первого сезона «Сыромятной плети», вестерны составляли едва ли не треть всех телевизионных шоу, шедших в прайм-тайм (30 из 108). Рекламодатели уже почувствовали, что этот рынок перенасыщен, и предпочитали финансировать передачи нового жанра шоу, которые вот-вот должны были потеснить крупные программы о полицейских и криминале. Группа «Плети» сняла девять часовых эпизодов сериала (продюсеры придерживались золотой середины, справедливо полагая, что часовой фильм легко можно было сократить до получаса или расширить до девяноста минут). Телесеть потратила целое состояние на съемки в Аризоне; Уоррен за отдельное вознаграждение пригласил на пару эпизодов сериала своего старого друга Эндрю В. МакЛаглена (сына ветерана кино актера Виктора МакЛаглена); в сериале появились в качестве приглашенных несколько крупнейших голливудских кинозвезд, чья карьера шла к закату: Дэн Дюрьи, Трой Донахью, Брайан Донлеви и Маргарет О’Брайэн. Но окончательного решения о судьбе сериала руководство компании все никак не принимало…

Недели запаздывания перешли в месяцы. Особенно сильно терзался Клинт: разрыв в его карьере делался все больше и больше, и иногда это просто приводило его в ярость. Однажды в ресторане посреди разговора он смахнул рукой со стола на пол всю посуду. В другой раз ночью у него случился такой сильный приступ паники, что к нему домой на Вентура-бульвар приехало несколько машин скорой помощи. Медики дали ему кислородную подушку, с помощью которой он продышался и восстановил душевное равновесие.

Все это время Клинту предлагали небольшие роли в других программах (в большинстве случае старался Любин)[19], была даже возможность сыграть по крайней мере одну главную роль в кино. Однако по контракту с CBS Клинт не мог принимать никакие другие предложения на телевидении или в кино без одобрения компании, а в CBS не хотели расставаться с формирующейся звездой. Когда бродвейская команда, которую возглавляли Ховард Линдсэй и Рассел Круз, предложила ему главную роль в полнометражной экранизации романа «Большая история», телеканал вынудил Клинта отказаться от этого предложения, и роль досталась Тони Перкинсу.

На Рождество 1958 года Клинт и Мэгги решили поехать на поезде в Пидмонт, чтобы навестить друзей и семью Иствудов, которая переехала туда из Сиэтла. Клинт с нетерпением ждал этой поездки, надеясь уйти от забот и насладиться тишиной и покоем. Однако в поезде его настигла телеграмма, в которой говорилось, что сериал «Сыромятная плеть» включен в измененное расписание показа на январь и что он в первый день нового года должен вернуться в расположение студии для продолжения съемок. Как оказалось, Пейли выступил против всех остальных и настоял на том, что шоу в его часовой версии нужно ввести в расписание прямо в середине сезона. Прочитав эту новость, Клинт вскрикнул от радости, а затем заказал бутылку шампанского для себя и Мэгги. Празднование длилось весь остаток пути в Пидмонт.

1 января Клинт присоединился к съемочной группе в Аризоне, где были сооружены постоянные натурные декорации для съемок сериала. Помимо Роуди Йейтса и Гила Фэйвора другими постоянными персонажами сериала были индейский разведчик, повар, его помощник и несколько «седых» коров (так их называли в режиссерском сценарии). Разведчика играл Шеб Вули – актер и исполнитель песен в стиле кантри, который произвел неизгладимое впечатление на публику в роли одного из убийц банды Фрэнка Миллера в культовом вестерне Фреда Циннемана «Ровно в полдень» (1952). Вули раньше работал у Уоррена, и они стали друзьями. Уоррен настоял, чтобы Вули обязательно сыграл в новом сериале. Роль повара Уишбоуна, задуманную как комический противовес главным героям, Уоррен отдал Полу Бринегару, а в качестве Муши, помощника повара, снял Джеймса Мердока. Стив Рейнес и Рокки Шахан стали, соответственно, скотниками Джимом Куинсом и Джо Скарлеттом.

Но, пожалуй, самый большой вклад в создание этого шоу внес композитор Дмитрий Тёмкин со своим хитом «Сыромятная плеть». В 1950-х и 1960-х годах каждое телешоу обязано было иметь свою запоминающуюся музыкальную тему, которая открывала фильм и шла вместе с завершающими титрами. Многие из этих заказных тем позднее стали классикой поп-культуры. К ним можно отнести мелодичную латиноамериканскую тему из сериала «Я люблю Люси», свист в начале «Шоу Энди Гриффита», звучание медных духовых инструментов в «Шоу Дика Ван Дайка», громоподобную тему в сериале «Бонанца», напряженное начало «Беглеца» и пульсирующую композицию Лало Шифрина в цикле «Миссия невыполнима». Тема и песня Тёмкина для сериала «Ровно в полдень» принесла ему и его партнеру Неду Вашингтону «Оскар» за лучшую песню, а сам он получил сольный «Оскар» за лучшую музыку к фильму. Теперь он снова объединился с Вашингтоном, чтобы создать музыку и песню для фильма «Сыромятная плеть» с незабываемым рефреном “Roll ’em, roll ’em, roll ’em, keep those dogies rollin’… Rawhiiide…” («Погоняй их, погоняй, погоняй, все время погоняй это стадо… Хлещи их!»). Эта вещь, исполненная Фрэнки Лэйном, звучала так, будто певца во время ее исполнения тянули к электрическому стулу. Надо ли говорить, что энергичная песня быстро стала хитом и помогла сделать персонажей сериала «Сыромятная плеть» желанными гостями, которые каждую пятницу приходили в дома американцев по всей стране.

Вначале сериал «Сыромятная плеть», несомненно, представлял собой бенефис Флеминга, тем более что именно он был звездой, бригадиром скотоводов, рассказчиком и главным героем сюжетных линий многих ранних эпизодов. Тем временем Клинт играл его молчаливого (особенно поначалу) приятеля – грубого, крепкого, симпатичного и стройного, быстрого на стрельбу и драки. Но как только руководители CBS, особенно Уильям Пейли, увидели первое шоу, они поняли, что нашли что-то особенное в новом персонаже – и не во Флеминге, а в Клинте. Клинт привнес в «Сыромятную плеть» что-то такое, чего не мог дать сериалу Флеминг, – привлекательность юности, новую культуру, возникшую с появлением Брандо, Джеймса Дина и Элвиса Пресли. Молодые парни и девушки быстро стали главной аудиторией шоу, и причиной этого был Клинт, а не Флеминг. К концу первого года шоу его зарплата, изначально составлявшая 600 долларов в неделю, удвоилась, а к концу показа он получал в год шестизначные суммы.

После второго сезона «Сыромятной плети» Клинт почувствовал себя под крылом CBS достаточно уверенно на долгосрочную перспективу и купил дом в районе Шерман-Окс, недалеко от Беверли-Глен-бульвар. Это приобретение ознаменовало собой переезд в более престижный район и заметное улучшение жилищных условий (в доме был собственный бассейн). Мэгги уволилась с работы и посвятила себя превращению нового жилища в настоящий дом. Здесь было много картин, фотографий и мебели, но ей не хватало одного очень существенного компонента новой жизни. Мэгги уже семь лет была замужем, но по настоянию мужа оставалась бездетной.

Почему он на этом настаивал? По крайней мере, одна из таких причин могла быть чисто психологической. Своему биографу Ричарду Шикелу Клинт рассказывал, что в нем сохранялась незащищенность ребенка, рожденного в годы Депрессии. Он не мог не видеть, как родители борются за то, чтобы одеть и накормить его. Переживаемые тогда чувства затронули все существо Иствуда. Эти слова звучат искренне, но правда и то, что его звезда всходила все выше, а деньги, слава и стабильность, как правило, позволяют побеждать детские опасения и страхи. Впрочем, возможно, страхи Клинта укоренились настолько глубоко, что физическая безопасность никогда не смогла адекватно восполнить то, чего ему не хватало в детстве (которое по тем временам было не таким уж и плохим). А скорее всего, у Клинта что-то не ладилось в браке.

Несмотря на обретенные славу, деньги и дом, сексуальные аппетиты Клинта оставались неконтролируемыми и не поддающимися классификации. Единственной мерой морали, которую он понимал и хотел (или, возможно, мог) уважать, было его право принимать решение. В феврале 1974 года в своем интервью журналу Playboy Клинт косвенно намекал на то, что у него и у Мэгги (или Мэг, как он иногда ее называл) было понимание особой открытости их брака. Интервьюер – кинокритик Артур Найт – спросил Клинта о его «довольно открытых отношениях с Мэг», на что тот ответил: «Конечно. О да, у нас всегда это было (я не хочу сказать, что я пионер в деле свободы для женщин или что-то в этом роде), но мы всегда соглашались в том, что она может делать все, что захочет. У нас никогда не было такого, что мы, мол, должны сидеть дома и заботиться о доме. В наших отношениях всегда есть определенное уважение к человеку; мы с ней не один человек. Она – личность, я – личность, и мы друзья… Я не даю ей приказы о том, где она должна быть каждые пять минут, и не ожидаю, что она будет стрелять такими приказами в меня». На вопрос, предпочитает ли он блондинок – таких, как Мэгги, – Клинт ответил: «Для брака – нет. Конечно, для маленькой интрижки, для того, чтобы пошалить, подурачиться – ну, вы знаете эту старую фразочку: “Вы часто здесь бываете?..” Я думаю, что здесь важна дружба. Все говорят о любви в браке, но столь же важно быть друзьями».

Если эти слова звучат немного неискренне, то это потому, что Клинт был совершенно уверен: Мэгги никогда не будет публично говорить о таких вещах. Вместо этого она пользовалась для выживания комбинацией из отрицания и обоснования. По крайней мере, часть проблемы заключалась в том, что новые успехи позволили Клинту строить отношения в духе зарождавшейся сексуальности 1960-х годов, в то время как Мэгги оставалась в рамках более сдержанной культуры 1950-х. Тем не менее каждый из них удовлетворял некоторую потребность в другом человеке, что позволяло им, несмотря на неосмотрительность Клинта, продолжать существовать как пара, как родители без детей, как друзья или, точнее, как родители друг другу.

По мере того как продолжала свое восхождение звезда Клинта, он все меньше интересовался и все меньше поддерживал отношения с Шиффриным. Как только Клинт получил от Шиффрина, как прежде от Любина, все, что ему было нужно, он – скажем аккуратно – двинулся дальше. В конце концов, Шиффрин оказался в немалом выигрыше от того, что Клинт получил роль Роуди Йейтса… Так или иначе, Клинт вскоре заменил Шиффрина на Лестера Сэлкоу. У этого агента были тесные отношения с компанией Universal, а Клинт надеялся в конечном счете вернуться к исполнению ролей в художественных кинофильмах.

Однако Сэлкоу оказался скорее дутым авторитетом, чем сильным агентом. Вскоре Клинт обнаружил, кому именно принадлежала власть в наступавшей постстудийной эре Голливуда. Она оказалась у адвокатов, работавших в сфере развлечений, – именно они все чаще играли для своих клиентов роли менеджеров и агентов… Вскоре Клинт ввел в расширявшуюся команду своих представителей еще одного человека – Фрэнка Уэллса. Молодые и хваткие голливудские адвокаты, оказавшись в команде Клинта, быстро оттеснили Сэлкоу и взяли на себя практически все аспекты карьеры артиста. Они провели финансовую реструктуризацию его доходов, чтобы он на законных основаниях мог оставлять себе значительно больше денег и платить меньше налогов. Они организовали отсрочку платежей и приобрели для Клинта обширные и пока еще относительно дешевые земельные участки в Северной Калифорнии, в основном в округе Монтерей, в том числе в Кармеле, все еще малонаселенном районе, который особенно нравился Клинту.

Роли адвокатов разделились: Леонард в основном занимался финансами, а Уэллс принимал решения о карьере Клинта. Так, Леонард договорился, что все доходы Клинта будут направляться непосредственно ему, а он потом сам будет распределять средства – в основном они шли Мэгги, которая взяла на себя постоянное управление домом Иствудов. Она приостановила свою «карьеру» и с облегчением встретила постоянные отлучки Клинта. У нее также появился сильный интерес к теннису. Говорят, что для того чтобы приспособиться к образу жизни Клинта, Леонард завел два комплекта бухгалтерских книг. Один из них предназначался для налоговой службы, а другой – для Мэгги, которая не должна была знать, сколько денег Клинт потратил на других женщин.

Тем временем слава Клинта росла. Его портрет несколько раз появлялся на обложке журнала TV Guide – это был верный признак того, что Иствуд вошел в пантеон телевизионной аристократии. При этом иногда Клинт красовался на обложке журнала один, а иногда – в компании Эрика Флеминга. Справедливости ради следует сказать, что Клинт был рад, когда ему не приходилось делить обложку с Флемингом – с ним он, по общему мнению, не особо ладил. Они никогда не были близки, никогда не были друзьями, не вращались в одних и тех же социальных кругах и не имели одинаковых интересов вне экрана. Кроме того, с помощью успеха «Сыромятной плети» Флеминг пытался бороться с нисходящим уклоном своей карьеры, а Клинт был на пути наверх, что, естественно, не очень нравилось Флемингу.

Свою лепту в их напряженные отношения вносило и еще одно обстоятельство. Тогда, как, впрочем, и сейчас, съемка телесериалов представляла собой нудную, однообразную работу, а не легкую разминку, как на бейсбольной площадке. Вне зависимости от того, сколько денег он зарабатывал и сколько свободы они ему давали, Клинт все еще был привязан к длинной рабочей неделе. Производство очередного сезона сериала начиналось в конце июля и тянулось до апреля, сопровождаясь частыми выездами на места съемок. И в этих условиях приходилось неделя за неделей, сезон за сезоном, год за годом играть одного и того же персонажа… Конечно, такая работа неизбежно изматывала актера.

В ходе съемок длинного сериала и зрители, и исполнители, как правило, оказывались в ловушке синдрома ожиданий, из которой было очень трудно выбраться. Клинт инстинктивно это понимал и постоянно пытался раздвинуть относительно жесткие рамки характера Роуди Йейтса. Одновременно Фрэнк Уэллс прилагал большие усилия для того, чтобы убедить кинокомпанию Universal снимать Клинта в своих фильмах в межсезонье телешоу. Однако телекомпания постоянно отклоняла все подобные предложения, не желая, чтобы зрители видели Клинта Иствуда в какой-нибудь другой роли, кроме Роуди Йейтса.

CBS не хотела менять формулу успеха шоу и потому крепко держала в узде как своих «фирменных» персонажей, так и актеров, которые их играли. Компания также позаботилась о том, чтобы ни один режиссер не стал для сериала слишком ценным (читай – слишком дорогим). Ради этого продюсеры регулярно выбирали из своей неформальной команды теле- и кинодеятелей режиссеров-подмастерьев и организовывали их постоянную ротацию. Они полагали, что применение такой системы дополнительно снижает вероятность расцвета какого-то одного стиля и, следовательно, последующего отхода от него. Каждому новому режиссеру выдавался сценарий съемки с подробными указаниями и инструкциями: когда обрезать кадр, когда панорамировать, когда наезжать камерой, когда выходить из кадра и т. п. Иными словами, вместо того чтобы становиться творцами, режиссеры, в сущности, превращались в специалистов по применению готовой формулы и должны были строго следовать заранее определенной структуре и формату сериала.

Сценарии тоже создавались формально. В них обычно мало что рассказывалось о предыстории главных героев. Так, лишь ближе к концу сериала выяснилось, что Роуди сражался в армии конфедератов, сидел в тюрьме у северян и потом начал новую жизнь погонщика. Однако авторы никогда не давали много личной информации о персонажах, потому что, по мнению продюсеров, это не имело отношения к самодостаточным сюжетным линиям сериала.

Итак, телекомпания стояла насмерть и не позволяла Клинту сниматься в кино (и даже запрещала ему появляться в современной одежде в качестве гостя на любых других шоу CBS, например в программе «Шоу Джека Бенни»). Однако однажды компания Universal все же сумела пригласить его на живое шоу типа родео. Вместе с ним в шоу участвовали Пол Бринегар и Шеб Вули. Последний заменил Флеминга, который в шоу участвовать отказался. В свое время Вули (еще до того, как стать актером) имел опыт участия в родео, так что вместе они организовали небольшое пародийное представление с пением и танцами. И Вули, и Клинт достаточно хорошо пели, чтобы справиться с этим заданием, и сумели быстро освоить искусство танца, которое в данном случае сводилось к искусству владения бутафорским лассо. Собравшиеся зрители, в основном дети, с удовольствием разглядывали настоящего Роуди Йейтса (а не какого-то там Клинта Иствуда). Клинт и Вули получили за шоу по 1500 долларов[20].

Клинту разрешили сделать и еще одну вещь – выпустить пластинку-«сорокапятку» с синглом. В 1950-е и 1960-е годы на пластинки записывались многие звезды шоу. Пожалуй, наибольшего успеха в этой области достиг Эдд «Куки» Бернс – звезда сериала «Сансет-Стрип, 77». Выпущенный им мегахит «Куки, Куки (Дай твою расческу)» («Kookie, Kookie (Lend Me Your Comb)» ознаменовал собой и высшую точку недолгой славы Бернса, и начало заката его карьеры. Клинт в 1961 году тоже записал песню «Незнакомка» («Unknown Girl») на фоне кавер-версии популярной мелодии 1950-х годов «Для всех, кого мы знаем» («For All We Know»). Запись прошла достаточно удачно для того, чтобы с Клинтом был подписан контракт на выпуск пластинки, которая называлась «“Сыромятная плеть”. Клинт Иствуд поет лучшие ковбойские песни»[21]. Записанный на лейбле Cameo Records, альбом сопровождался фото Клинта в ковбойском наряде (виды спереди и сзади), при этом его нигде не называли Роуди Йейтсом. В тексте на обороте конверта, в частности, с большим пиететом сообщалось:

«Ковбойские песни из вестернов действительно представляют собой отдельную ветвь американской культуры. Они стали популярными еще в те времена, когда мужественные американцы действительно пересекали прерии. И нет лучшего образца “ковбоя”, чем Клинт Иствуд, коренной уроженец Запада США и исполнитель этих песен.
Этот альбом представляет собой сборник песен, тесно связанных с духом Америки. Исполнение Клинта Иствуда, талантливого вокалиста из компании Cameo-Parkway, и самые популярные в Америке ковбойские песни – эта непревзойденная комбинация позволит вам хорошо провести время».


Зрители раскупали альбом в довольно больших количествах – правда, это свидетельствовало скорее о популярности Клинта, чем о его мастерстве певца. Большая часть полученных от продажи средств ушла в компании Universal и Cameo, но Клинт в данном случае заботился не о собственной прибыли, а о своей карьере в кино. Он не был вокалистом в стиле поп-кантри и не хотел им становиться – его музыкальные интересы прочно укоренились в джазе. Когда Cameo при восторженном одобрении Universal захотела продолжить эту деятельность и выпустить пластинку в духе Эдда Бернса, Клинт категорически отверг эту идею. Чтобы не стать следующим «Куки», он почти полностью отказался от своей возможной карьеры кумира подростков.

В феврале 1962 года популярность шоу (теперь уже всемирная) вылилась в организацию первого персонального пиар-тура по Японии с участием Флеминга и Клинта в парадных костюмах ковбоев. Где бы они ни появлялись, их всегда окружали толпы поклонников. Мэгги не сопровождала Клинта в этом туре, и многие подозревали, что он просто не захотел взять жену в поездку, предпочитая беспрепятственно наслаждаться плодами собственной славы.

Таким образом, Мэгги осталась дома, продолжая игнорировать донжуанство Клинта и играть в теннис со своими новыми друзьями из высшего общества, среди которых была дочь Уильяма Уэллмана – Сисси Уэллман (с которой она познакомилась и подружилась еще в то время, когда Клинт снимался в «Эскадрилье “Лафайет”»), а также с Бобом Дэйли и другими соседями и знакомыми.

Клинту поступали все новые предложения сыграть главные роли в фильмах, которые снимались в Англии и Италии. Предложения были интересными, но Клинт был вынужден от них отказываться. В апреле 1963 года, на четвертом году шоу, в CBS почувствовали, что нужно немного «ослабить вожжи», и позволили Клинту появиться в другом сериале компании. Возможно, одной из причин этого шага стало то обстоятельство, что «Сыромятная плеть» впервые уступила в гонке рейтингов новым и грозным конкурентам. Так, программе International Showtime (канал NBC) удалось выбить «Сыромятную плеть» из двадцатки лучших. Полагая, что шоу нужна свежая реклама, компания попросила Клинта стать приглашенной звездой в эпизоде популярного ситкома Артура Любина «Мистер Эд»[22], основанного на рассказе Уолтера Брукса «Эд дает зарок воздержания».

Несмотря на то что это был не тот тип рекламы, на который рассчитывал Клинт, он согласился участвовать в шоу при выполнении одного из двух условий: 1) он не должен будет появляться в образе Роуди Йейтса или 2) вообще не должен наряжаться ковбоем. Канал с готовностью согласился.

Одним из авторов этого шоу была подруга Клинта Соня Чернус, которая в свое время помогла организовать встречу с Уорреном, благодаря которой Клинт и попал в сериал «Сыромятная плеть». В новом сериале она написала сценарий эпизода «Клинт Иствуд встречается с мистером Эдом». Сюжет эпизода был таким же идиотским, как и у всех серий ситкома с говорящей лошадью: мистер Эд ревнует к лошади Клинта из «Сыромятной плети», потому что у нее «были дела» с другими лошадьми, пасущимися по соседству. Надо сказать, Клинт остался выше всего этого, без возражений сыграл в эпизоде (он был одет в свитер и брюки в соответствии с популярным в Южной Калифорнии стилем), дружелюбно улыбнулся, забрал гонорар и продолжил свой путь. При всем при этом он официально получил статус «большой телевизионной звезды», играя самого себя. Такая судьба была характерна только для знаменитостей из высшего эшелона – регулярно появляться в программах, играя самих себя, могли лишь такие величины, как Боб Хоуп, Джимми Стюарт, Джон Уэйн и Фрэнк Синатра. Скорее всего, Клинт был не особенно готов к тому, чтобы наслаждаться полученным опытом, ибо он, по сути дела, играл полного дебила. Однако рейтинги «Мистера Эда» на той неделе зашкаливали, да и рейтинг «Сыромятной плети» чуть повысился, но недостаточно для того, чтобы вернуть сериал в двадцатку лучших, – такого успеха он уже не достигнет никогда.

Треснувший брак Клинта стал грозить катастрофическими последствиями, когда у актера возникла связь с 29-летней статной брюнеткой по имени Роксанна Танис. Каскадерша и танцовщица, исполнявшая случайно подвернувшиеся роли в кино, Роксанна Танис впервые появилась на экране в 1961 году в фильме Роберта Уайза и Джерома Роббинса «Вестсайдская история», а затем в 1963 году в фильме ужасов Альфреда Хичкока «Птицы». После этого она довольно регулярно появлялась в сериале «Сыромятная плеть». И на этих съемках познакомилась с Клинтом. Находившаяся вдали от мужа Роксанна и «одинокий» Клинт начали интенсивный и очень сексуальный роман. Роксанна публично проявляла свои чувства к Клинту даже на съемочной площадке, как будто хотела, чтобы об их связи знал весь мир. Она постоянно заботилась о нем, в открытую массировала ему шею, прислушивалась к его проблемам и совершенно не оказывала на него давления, не претендуя ни на что большее, кроме того, что уже имела.

Часто по вечерам, когда заканчивались съемки, он на некоторое время заходил к Танис, а затем возвращался к себе домой. При этом как бы поздно он ни приезжал, Мэгги не говорила ни слова и никогда ни на что не жаловалась. Она не пыталась почувствовать аромат другой женщины, хотя знала – в «Сыромятной плети» было очень мало романтических сцен, а в роли Роуди Йейтса они практически отсутствовали. О романе знали все причастные к съемкам сериала, но Клинта это не волновало – для него это не имело никакого значения. Ну, знали и знали…

Вскоре наступил момент, когда Танис исчезла со съемочной площадки. Никто не знал, почему это произошло. Догадки не шли дальше предположений о том, что Клинт посчитал, будто она его слишком сильно отвлекает. Но это был не тот случай. Танис была беременна ребенком Клинта, и они оба решили, что лучше будет, если она на время беременности останется вне поля зрения публики.

Куда более серьезной проблемой стали для Клинта участившиеся отлучки Флеминга. Флеминг волновался из-за того, что застыл в своей роли и после окончания сериала из-за своего возраста будет иметь все меньше и меньше шансов для получения других ролей. Он не сумел договориться с компанией о других предложениях и начал требовать солидного повышения зарплаты. В 1964 году, как и почти в каждом сезоне до этого, Флеминг ушел из шоу[23]. На этот раз его уход компенсировал Чарльз Грей – ветеран шоу, который снимался в нем с 1961 года. Он удачно восполнил отсутствие Флеминга и был повышен до главной роли. Вообще, в сюжетных линиях шоу становились все более заметными приглашенные звезды. А такие события приводили всегда вспыльчивого Флеминга в ярость.

В конце 1964 года Флемингу предложили главную роль в мексиканском вестерне, который должен был сниматься в Италии под названием «El magnifico stragnero» («Великолепный незнакомец»)[24]. Ранее от этой роли отказались Генри Фонда, Рори Кэлхун, Чарльз Бронсон, Джеймс Кобурн, Генри Сильва, Стив Ривз и Ричард Харрисон. Все дело было в низком гонораре: режиссер Серджо Леоне предлагал за эту роль всего 15 000 долларов. Флеминг некоторое время раздумывал, но в конце концов тоже сказал нет.

Клинта теперь в бизнесе представляло почтенное и влиятельное агентство William Morris, но на некоторые сделки, включая все связанное с «Сыромятной плетью», сохранял влияние и Ирвинг Леонард. Естественно, Леонард также имел влияние и управлял финансами в тех сделках, которые заключал самостоятельно. Вообще, Леонард стал одним из самых доверенных помощников Клинта (на языке фильма «Крестный отец» такая позиция называлась бы «его консультант»). У одного из агентов – Клаудии Сартори, работавшей в римском офисе, – возникла идея предложить Клинту роль в фильме Серджо Леоне. Она показала один из эпизодов «Сыромятной плети»[25] Леоне и его продюсерам из компании Jolly Films, которая финансировала фильм. Испуганный отказом Флеминга и все более отчаянно пытавшийся найти американского актера, Леоне был приятно удивлен способностью Клинта отвлекать внимание от Флеминга практически в каждой сцене, где они были заняты. К концу показа Леоне заинтересовался Клинтом.

Затем Сартори повезла сценарий «Великолепного незнакомца» в Америку, чтобы через Ирвинга Леонарда передать его Клинту и удостовериться, что в отношении прав собственности все претензии удовлетворены. Леонард поручил своему молодому протеже по имени Сэнди Бресслер лично доставить сценарий Клинту и осторожно убедить его принять этот сценарий. Это была нелегкая задача, ибо Клинт, как Флеминг и все остальные американские актеры, был категорически против того, чтобы появляться на экране в фильме такого абсурдного жанра, как европейский вестерн.

«Я знал, что я не ковбой, – говорил позже Клинт. – Но если вы изображаете ковбоя, а люди думают, что вы ковбой, то это нормально… Когда я начинал работать в сериале “Сыромятная плеть”, меня спросили, не боюсь ли я того, что мое имя попадет в титры… Но на самом деле рано или поздно любого из нас куда-нибудь записывают».

Клинт не сопротивлялся аргументам Бресслера, ибо обнаружил, что сценарий был не так уж и плох. Фактически это действо напоминало великие самурайские фильмы Куросавы и других классиков японского кино (картины которых в свою очередь были вдохновлены американскими вестернами 1930-х и 1940-х годов). Клинт был знаком с фильмами Куросавы, потому что часто показывал их во время своей работы в Форт-Орде. Кроме того, он раньше никогда не был в Италии и мог легко заработать 15 000 долларов за несколько недель перерыва в работе над сериалом «Сыромятная плеть» (плюс компенсация всех расходов на съемку в течение 11 недель, включая билет первого класса в оба конца на одного человека). Он сказал Леонарду, что согласится на сделку, если на нее даст добро CBS. Леонард попросил его не беспокоиться – при наличии согласия Леоне он легко убедит компанию.

Как говорил Клинт, «к тому времени Серджо Леоне снял только пару картин, но мне сказали, что у него хорошее чувство юмора. [Кроме того] я должен был вернуться к работе над сериалом, как только съемки закончатся. Поэтому я подумал: “А почему бы и нет?” Я никогда не был в Европе. Уже одно это было достаточно веской причиной, чтобы туда съездить».

По крайней мере, так он говорил на публике. В частном порядке у него, возможно, была еще одна, куда более веская причина сняться в этом фильме. Он собирался впервые стать отцом. Во время его пребывания в Испании Танис должна была родить. И это было тем значительным событием, от которого он хотел держаться как можно дальше.

Глава 5

Что больше всего меня поразило в Клинте, так это его неспешная манера двигаться. Мне показалось, что Клинт очень похож на кота. Серджо Леоне
Клинт улетел в Рим в первую неделю мая 1964 года, на следующий день после того, как в съемках сериала «Сыромятная плеть» был объявлен перерыв. Улетел без Мэгги, но со своим другом и бывшим соседом Биллом Томпкинсом. Клинт помог Томпкинсу получить в «Плети» небольшую роль Беззубого, и теперь тот надеялся на какую-нибудь работу в съемочной группе фильма Леоне: каскадера, дублера, наконец, двойника Клинта, в роли которого он также выступал в шоу.

В аэропорту Леонардо да Винчи их встретила небольшая группа, которая состояла из рекламного агента Женевьев Эрсен, ассистента режиссера Марио Кавано и постановщика диалогов Тонино Валери, который принес извинения Клинту от имени Леоне за то, что сам режиссер не приехал в аэропорт, заявив, что его, к сожалению, задержали дела, связанные с подготовкой к съемкам. На самом деле причина состояла в том, что Леоне не знал ни слова по-английски и не хотел, чтобы это стало известно публике, тем более что в аэропорту, несомненно, горстка прикормленных папарацци будет снимать прибытие знаменитого американского телевизионного ковбоя.

Режиссер был взволнован тем, что Клинт согласился принять участие в его фильме. Леоне любил голливудские фильмы и голливудских актеров. В свои мятежные молодые годы он работал ассистентом у нескольких американских режиссеров, которые иногда снимали за границей и нуждались в помощи со стороны местного населения. Среди тех, на кого работал Леоне, были Рауль Уолш, Уильям Уайлер, Роберт Олдрич и Фред Циннеман. В основном они снимали для своих компаний «фильмы о тогах и сандалиях» – к их числу относится, например, фильм Уайлера 1959 года «Бен-Гур»[26]. Уайлер, как и другие режиссеры, пользовался услугами Леоне, чтобы организовать и поставить на открытом воздухе батальные сцены – такие как знаменитая гонка на колесницах.

Наконец, он получил возможность снять свой собственный фильм – это была лента «Colosso di Rodi» (1961), которая в Соединенных Штатах вышла под одноименным названием «Колосс Родосский». Главную роль в картине исполнил американский актер Рори Кэлхун. Фильм на удивление хорошо зарекомендовал себя как на международном уровне, так и в Италии, на короткое время возродил голливудскую карьеру Кэлхуна и позволил Леоне сделать свой следующий проект.

Идея этого фильма родилась у него еще в 1959 году, когда он был сценаристом фильма Марио Боннара «Последние дни Помпеи». Фильм снимался в Помпеях и Неаполе, главную роль в нем играл Стив Ривз, известный по картине «Подвиги Геракла». На съемках этого фильма он серьезно вывихнул плечо, и эта травма в конечном итоге вынудила его преждевременно завершить актерскую карьеру. В данном же случае в первый день съемок заболел Боннар, и, когда оказалось, что заменить его некем, в работу включился Леоне и «закончил» съемки (на самом деле он снял все, кроме первого дня). Работая в тесном контакте с Дуччо Тессари, коллегой по написанию сценария, Леоне сумел создать вполне солидный фильм, который принес немалые деньги. И теперь он был полон решимости снимать свои собственные фильмы.

В перерывах между работой над фильмами других режиссеров он и Тессари старались просмотреть как можно больше картин. Однажды в 1961 году они увидели фильм «Йоджимбо» («Телохранитель»), и Леоне был поражен как режиссерским стилем Куросавы, так и сюжетом картины. (Куросава написал сценарий «Телохранителя» в соавторстве с Хидэо Огуни и Рюдзо Кикусима.) Леоне связался с Куросавой и попросил у него разрешения адаптировать «Телохранителя» – превратить в итальянский вестерн в американском стиле. У него уже было готово название картины, которое являлось данью уважения другому его любимому фильму (если не прямым воровством). Речь шла о названии «Великолепный незнакомец», которое было перепевом названия «Великолепная семерка» – вестерна Джона Стёрджеса 1960 года, снятого по мотивам классического фильма «Семь самураев» («Shichinin no samurai»), выпущенного Куросавой в 1954 году.

Куросава, видимо, устал от того, что его фильмы постоянно «заимствовали» другие режиссеры, и запросил авансовый гонорар в 10 000 долларов. Леоне был уверен, что сможет получить такие деньги от продюсерской компании Jolly Films, согласившейся поддержать первый приемлемый сценарий, который он принесет. Однако, к удивлению и ужасу Леоне, в Jolly ему отказали, хотя весь предлагаемый бюджет фильма, включая гонорар Куросаве, составлял всего 200 000 долларов. Когда выяснилось, что контракт заключить не удастся, продюсерам Jolly Films Гарри Коломбо и Джорджу Папи удалось заключить с Куросавой предварительный договор, в котором они обошли вопрос об авансовых платежах в 10 000 долларов, обещав отдать Куросаве 100 процентов валовой прибыли от показа фильма в Японии. Коломбо и Папи полагали, что для Куросавы это будет хорошая сделка, потому что «Сыромятная плеть» пользовалась большим успехом на японском телевидении, а Клинт Иствуд считался главной звездой. Но в конце концов Куросава сказал нет, и это решение позже будет постоянно преследовать Леоне.

Тем не менее в начале июня съемки начались – сначала они шли в Испании, а затем переместились в Рим, в павильоны знаменитой, но недостаточно используемой и относительно недорогой итальянской студии Cinecittà.

Через несколько дней работы на съемочной площадке Клинт понял, что Леоне снимает фильм, который сильно отходит от более привычного сценария, который актер читал в Штатах. В целом история была достаточно знакомой: некий человек приезжает в город и видит, как плохие парни издеваются над хорошими людьми. Он не хочет становиться ни на одну из сторон, но в конце концов втягивается в противостояние, что едва не стоит ему жизни, а затем возвращается в городок, мстит своим врагам и вопреки всему выходит победителем. Каждое десятилетие Голливуд снимал вестерны с элементами подобного сценария – достаточно вспомнить фильм Джона Форда «Моя дорогая Клементина» (1946) и его же картину «Человек, который застрелил Либерти Вэланса» (1962), ленты Говарда Хоукса «Рио Браво» (1959), Рауля Уолша «Жертва судьбы» (1953), «Ровно в полдень» Фреда Циннемана (1952), наконец, «Шейн» Джорджа Стивенса (1953). На последнюю ленту фильм Леоне был особенно похож не только сюжетом, но и картинкой, а также стилистическими штрихами; образ Человека без имени в пончо и жилете из овчины совершенно явственно перекликался с образом загадочного незнакомца, сыгранного Аланом Лэддом, эффектно носящего куртку из оленьей кожи.

Впрочем, фильм «За пригоршню долларов»[27] многим обязан не только «Телохранителю» и «Шейну», но и произведениям многих писателей разных жанров, работавших в первой половине XX века. Британский критик и историк кино Кристофер Фрайлинг проследил общую сюжетную линию и образы персонажей всех этих фильмов вплоть до романа Дэшилла Хэмметта «Кровавая жатва» (1929) (в этом произведении Человек без имени – сотрудник агентства Continental) и еще дальше – до пьесы драматурга XVIII века Карло Гольдони «Слуга двух господ». Сам Леоне часто говорил, что основным источником для его сценария был роман «Кровавая жатва»[28].

Что поразило Клинта и впервые убедило его в том, что Европа может не только «заниматься грабежом» американских жанров, так это пышная стилистика, в которой Леоне снимал свой фильм. Клинт увлекся режиссурой задолго до своего появления в Италии. Особенно его интересовали стили режиссеров, благодаря которым их фильмы становились авторскими. Как-то он рассказал о том, что произошло во время одного из эпизодов «Сыромятной плети»:

«Мы снимали несколько масштабных сцен прогона скота. Стадо было огромным – около двух тысяч голов. Съемки получились захватывающими, особенно когда животных охватывало волнение. Я ехал в глубине стада, там поднимались клубы пыли, и все это действительно смотрелось как дикая давка. Но камеры работали снаружи стада, они только слегка заглядывали внутрь, и зритель многого не видел. И мне показалось, что будет лучше, если мы влезем прямо в эту дикую давку. Я сказал режиссеру и продюсеру: “Давайте я возьму хотя бы «Аррифлекс»[29], сяду на лошадь и проберусь в центр этой чертовой давки. Могу спешиться, да что угодно могу сделать, но нужно иди туда, внутрь, чтобы снять хорошие кадры, которых нам так не хватает”. Ну, они стали меня отговаривать, убеждая: “Ты не должен туда лезть – это запрещает профсоюз, это против правил”. И я понял, что они просто не хотят выступать против принятого стандартного метода киносъемки».


Еще до начала работы над фильмом «За пригоршню долларов» Клинт много думал о том, что знакомые ему настройки, ракурсы съемки и методы построения сцены (в начале сцены – общий план, потом съемки через плечо в ходе диалога, потом завершение сцены общим планом и переход к следующему общему плану) порождают единообразие в методах работы телережиссеров и приводят к тому, что все они (и режиссеры, и их шоу) с точки зрения стиля выглядят совершенно одинаковыми. Можно сказать, что в тот день, когда Клинт захотел снимать перегон скота чуть иначе, в его душе были посеяны семена будущей профессии режиссера.

«В конце концов я прямо спросил Эрика Флеминга: “А вы не хотите попробовать меня в режиссуре?” Он ответил: “Ну что ж, я не против”. Потом я пошел к продюсеру, и тот тоже сказал: “Отлично!” Очевидно, за моей спиной он говорил что-то другое, но мне тогда сказал: “Отлично”. И добавил: “Я вам вот что скажу. А почему бы вам не попробовать сделать несколько трейлеров для будущих серий из следующего сезона?” Я ответил: “Потрясающе. Я сделаю это бесплатно, а потом сниму эпизод”. И я сделал эти трейлеры. Но они отказались от эпизода, потому что в то время некоторые из знаменитых актеров на других телевизионных шоу снимали эпизоды – и не слишком успешно.
Так что примерно в то же время, когда я собирался это сделать, в CBS сказали, что больше актеры сериалов не смогут снимать свои собственные шоу… И тогда я пошел работать к Серджо Леоне».


Работа в фильме оказалась для Клинта непростой – прежде всего потому, что Леоне настоял на съемках на трех языках одновременно. Клинт должен был говорить по-английски, в то время как другие актеры говорили по-итальянски или по-испански. Результатом стало уменьшение числа диалогов, да и те Леоне в основном использовал, чтобы помочь создать вокруг Человека без имени мистическую атмосферу почти полного безмолвия. Вместо произнесения долгих монологов персонаж Клинта стал по настоянию Леоне курить сигариллы и в нужные моменты доставать свой большой пистолет, который мог сказать куда больше, чем он сам. (Клинт с энтузиазмом поддержал это решение и с одобрения Леоне убрал из текста роли большую часть диалогов со своим участием.) Все это дало возможность Клинту больше использовать мимику и выражение глаз, а не слова, как это делал Роуди Йейтс и любой другой персонаж сериала «Сыромятная плеть». Дело было еще и в том, что на телевидении снять описание действий словами всегда оказывается намного дешевле, чем на самом деле показывать эти действия. («Вы знаете тех поджигателей, которых мы забрали вчера?» – «Да, знаю». – «Ну так вот, двое из них вчера вечером устроили драку в своей камере, и нам пришлось их разнимать». – «Жаль, что я этого не видел». – «Один из них ударил другого по голове бутылкой… и теперь им занимается доктор. Давайте посмотрим, как у него дела. Может, удастся добиться от этого бездельника хоть каких-то показаний…»)

Таким образом, исподволь, постепенно предыстория Человека без имени обрела форму. Он стал своего рода странствующим рыцарем в сияющих доспехах, а полностью раскрылся в одной лишь фразе. После того как он помогает молодой паре вырваться из лап злого Рохо, он произносит: «Однажды я знал людей, похожих на вас… Но там не было никого, чтобы им помочь». Это было все, что он сказал, но этого было достаточно…

Клинт нашел широкополую шляпу, которая ему очень понравилась, и носил ее низко надвинув, почти закрывая глаза, что придавало ему еще более угрожающий вид. При этом он сохранял определенное хладнокровие – а такой баланс было обеспечить совсем непросто. И еще он носил пончо[30], которое появилось во второй половине фильма, чтобы скрывать от своих противников изуродованную руку. Это пончо стало чем-то вроде накидки Бэтмена. Наконец, металлический щит, который был на герое во время кульминационной перестрелки, сделал его неземным созданием, непобедимым пришельцем из другого мира. Клинт прекрасно объединил все эти атрибуты персонажа и эффектно воспользовался пончо в финальной перестрелке фильма, которую Леоне идеально сочетал с великолепной музыкой Эннио Морриконе – лучшей музыкой к вестерну со времен появления темы для фильма («Ровно в полдень»), за которую Тёмкин получил награду Киноакадемии.

Помимо стилизованной музыки к кинофильму и низких ракурсов, с которых Леоне снимал Человека без имени, он также давал крупные планы глаз персонажей с помощью резких и ритмичных движений камеры. По мере того как действие фильма становилось все более напряженным, крупные планы становились все крупнее. Наконец, для заключительной, кульминационной перестрелки Леоне придумал один из самых незабываемых эпизодов: после ряда крупных планов глаз из окна появляется двустволка, и ее дула воспринимаются как совершенно холодные, бесчувственные, немигающие стальные глаза воплощенного зла. Этот момент не мог не вызывать у зрителей испуганных возгласов и озноба, и это были правильные эмоции. Это был тот эффект, которого не могла достичь ни одна другая форма искусства – ни театр, ни телевидение, ни роман, и этот чисто кинематографический момент стал триумфом режиссуры и монтажа – он не отвлекает от истории, но добавляет ей драматичности.

Чувство кино, свойственное Леоне, не осталось незамеченным Клинтом:

«Американец бы побоялся приближаться к вестерну с таким стилем, как в фильме “За пригоршню долларов”. В нем, в частности, есть кадры, в которых показаны стрельба и смерть человека. Другими словами, в американском кино вы никогда не совмещаете между собой изображения стреляющего и другого человека, падающего замертво. Это правило взято из Кодекса Хейса[31], который с давних времен действует в американском кино. Фактически Кодекс Хейса – это соглашение о цензуре. Вы даете на одном кадре стреляющего парня, а на другом – падающего. Все прекрасно, происходит то же самое, но самого момента убийства публика не видит. И вы никогда не сможете показать момент убийства явно. Мы же сняли такую сцену просто потому, что Серджо всего этого не знал. Его это не беспокоило. Меня тоже. Я знал об этом, но мне было все равно. Фильм для того и создавался с европейским режиссером, чтобы придать ему новые краски».


После завершения съемок Клинт быстро упаковал свои вещи и сел на самолет, отправлявшийся в Америку. Он должен был сделать короткую остановку в Лондоне, а затем продолжить свой путь в Лос-Анджелес, так как намеревался участвовать в съемках седьмого сезона сериала «Сыромятная плеть». Мэгги лично встретила мужа в аэропорту. Роксанна Танис позвонила Клинту на следующий день и с радостью сообщила, что теперь он может гордиться тем, что он – отец маленькой Кимбер Танис, родившейся 17 июня 1964 года в голливудской больнице Cedars Sinai. И хотя в свидетельстве о рождении в качестве отца был указан Клинт Иствуд- младший, Танис публично дала ребенку свою фамилию, тем самым оберегая Клинта. Он пообещал поддерживать ребенка эмоционально и материально, но попросил Танис по возможности держать все в секрете.

Теперь Клинт должен был позаботиться о создании тонкой границы, которая разделяла бы его миры (и его женщин). Его давний друг Томпкинс соглашался с Танис в том, что Клинт должен рассказать Мэгги о своем ребенке. Но Клинт этого не сделал и, более того, порвал с Томпкинсом[32]. Вскоре тот был уволен из съемочной группы сериала «Сыромятная плеть» и навсегда исчез из жизни Клинта.

Что касается Мэгги, то трудно сказать наверняка, знала она о ребенке или нет, хотя не знать этого было почти невозможно. Все, кто работал на съемочной площадке, были в курсе, знали и многие из друзей Мэгги и Клинта… В конце концов такой секрет вообще трудно сохранить, когда мать с внебрачным ребенком живут в одном городке с его отцом, особенно если этот городок называется Голливуд.

Возможно, именно это обстоятельство послужило одной из причин, по которым Клинт внезапно решил, что он и Мэгги должны двинуться на север и переехать на полуостров Монтерей. Он нашел небольшой дом в Пеббл-Бич и второе место для отдыха в Кармеле и поручил Мэгги уже хорошо знакомую ей работу по превращению двух этих мест обитания в полноценные жилые дома. Его не останавливало даже то, что большую часть времени он собирался проводить вдали от нее, работая на шоу.

Между тем у сериала «Сыромятная плеть» продолжали возникать проблемы не только с рейтингами, но и с зарплатами. В конце съемочного сезона истекали стандартные семилетние контракты, которые подписали со студией Флеминг и Клинт (именно такой максимальный срок контракта допускала Американская федерация артистов радио и телевидения). При этом ни компания, ни сами звезды не были особенно заинтересованы в их продлении. Администрация канала понимала, что новые контракты для Флеминга и Клинта будут дорогостоящими, причем для Клинта даже в большей степени, чем для Флеминга – количество писем его поклонников, приходящих на канал, заметно уменьшалось, в то время как у Клинта оно неуклонно росло.

Более того, выяснилось, что канал CBS вообще решил избавиться от производства этого сериала. На горизонте появились Брюс Геллер и Бернард Ковальски – два агрессивных молодых независимых продюсера, которые создали компанию под названием Unit Productions и выиграли тендер от канала, дающий право на производство «Сыромятной плети». В качестве исполнительного продюсера шоу (шоураннера) был привлечен Дель Рейсман, что сделало из продюсеров очень высокооплачиваемых посредников. Первое, что сделал Рейсман, – просмотрел эпизоды всех шести предыдущих сезонов. Он сразу увидел, что 34-летний Клинт Иствуд больше не подходит для роли Роуди Йейтса, а 40-летний Флеминг уже не может играть Гила Фэйвора.

Рейсман попытался было уволить Флеминга и сосредоточиться на Клинте, надеясь, что более зрелый персонаж Йейтс будет лучше смотреться соло. Однако, прежде чем Рейсман смог это сделать, Флеминг почувствовал, что он мешает новому руководству, пошел прямо к Уильяму Пейли и пожаловался, что новая команда продюсеров собирается погубить шоу. Большой поклонник сериала, Пейли выслушал Флеминга и решил, что CBS не стоит разбрасываться своими шоу. Он отстранил от работы Unit Productions (а это означало, что и Рейсман тоже ушел) и убедил вернуться в шоу Эндре Бохема, одного из давних продюсеров сериала, которого освободили от проекта, когда в дело вступила компания Unit.

Но это не помогло. К концу сезона шоу опустилось в рейтингах на сорок четвертое место. Эпизоды сериала «Сыромятная плеть» явно превратились в утомительные повторы когда-то хорошего произведения, а за время его существования шедший по экрану скот мог бы уже дойти до берегов Китая. «Каждый раз, когда они хотели изменить формат, – вспоминал позже Клинт, – они привлекали какого-то другого [продюсера]… Они испробовали множество разных подходов, но всякий раз на них набегал Пейли, который начинал трубить: “Что вы сделали с шоу?!”, и они возвращались к первоначальному варианту». Весной 1965 года, после еще одного сезона исполнения роли Роуди, Клинт воспользовался возможностью вернуться в Италию, чтобы сыграть главную роль в запланированном продолжении фильма Леоне «За пригоршню долларов», которое называлось «Per qualche dollaro in più» («На несколько долларов больше»).

К этому времени в Америке возникла настоящая волна мистики вокруг фильма «За пригоршню долларов» (напомним, что дело происходит за много лет до появления видео, кабельного телевидения и тем более интернета). В США фильма никто не видел, кроме тех американцев, которые путешествовали по Европе. Тем не менее об этой картине постоянно писали в журналах, говорили по радио, на телевидении и в университетских городках по всей стране. Рассказы о каком-то невероятном боевике передавались из уст в уста, и даже журнал Variety, библия шоу-бизнеса, печатал рассказ за рассказом о феноменальном кассовом успехе фильма за рубежом.

И это была правда – в Европе фильм стал хитом с самого момента выхода на экраны. В выпуске Daily Variety от 18 ноября 1964 года римский репортер газеты дал начало тому всплеску некритического энтузиазма, который следовал за фильмом всюду, где бы его ни показывали: «Превосходный вестерн, сделанный в Италии и Испании группой итальянцев, международный актерский состав, энергичный и насмешливый подход в духе Джеймса Бонда привлекает как искушенных ценителей, так и обычных любителей кино. Первые данные о прокате в Италии указывают на то, что этот фильм – главный кандидат на самую приятную неожиданность года. Стоит отметить, что продажи растут именно из-за того, что слава о фильме передается из уст в уста, а не является результатом насильственной рекламной кампании. Думается, фильм будет популярным и за границами страны». Клинт, который теперь стал широко известен по всей Европе под прозвищем Il Cigarillo, справедливо полагал, что рано или поздно фильм станет популярен и в Америке – вне зависимости от того, будет в ней действовать Кодекс Хейса или нет. Не удивительно, что, когда ему пришло предложение сделать сиквел фильма, он быстро согласился.

Однако прежде чем Леоне смог начать производство, ему пришлось уладить все еще нерешенный спор между Jolly Films и Куросавой по поводу раздела прибыли от проката первого фильма. Когда дело дошло до официального судебного разбирательства, Леоне просто объявил себя свободным от всех будущих обязательств перед Jolly и подписал новый договор с компанией Produzioni Europee Associates во главе с Альберто Гримальди, одним из наиболее известных итальянских продюсеров, который работал со многими из величайших итальянских режиссеров. Леоне определил для себя гонорар в размере 350 000 долларов, плюс 60 процентов прибыли от показа предполагавшегося продолжения фильма «За пригоршню долларов», если (и это было очень большое «если») он сумеет заполучить в него звезду – Клинта Иствуда. Впрочем, Леоне сказал Гримальди, чтобы тот не беспокоился, и быстро нашел нового сценариста – Лучиано Винченцони, который за девять дней, работая вместе с режиссером, создал законченный сценарий фильма.

Персонаж по имени Рамон Рохо, которого играл итальянский актер Джан Мария Волонте, был убит еще в первом фильме, но авторам это ничуть не помешало: они вернули этого актера в виде другого (но, по сути, того же самого) персонажа. Ли Марвин играл роль охотника за головами для Человека без имени, который также охотится на Волонте. Марвин был готов играть, но запросил большой гонорар. Леоне его уволил и заменил на Ли Ван Клифа – голливудского актера, у которого когда-то было светлое будущее, но который теперь переживал трудные времена. Ван Клиф дебютировал в фильме «Ровно в полдень» в роли одного из членов банды Фрэнка Миллера, собирающегося расправиться с Уиллом Кейном. Первоначально Ван Клиф планировался на более крупную роль подручного Кейна, но когда он отказался «поправить» свой большой и крючковатый нос, эта роль досталась Ллойду Бриджесу, и она сделала его звездой. Ли Ван Клифу, перемещенному на роль одного из членов банды Миллера, не было дано ни строчки диалогов. Тем не менее его дебют оказался столь мощным, что ему удалось получить стабильную работу в ролях «плохого парня» на все 1950-е годы, после чего его карьера прекратилась, и он занялся живописью. Он жил в Европе, голодал, пытаясь продать свои картины маслом, и буквально подпрыгнул от счастья, когда Леоне предложил ему 50 000 долларов за ту роль, от которой отказался Марвин.

Клинту также предложили 50 000 долларов США плюс билет первого класса на самолет в оба конца и размещение по высшему разряду. Приняв условия, Il Cigarillo сел на самолет сразу после того, как в производстве сериала «Сыромятная плеть» возник очередной перерыв. Съемки нового фильма начинались прямо в Риме, на студии Cinecittà.

На этот раз Клинта сопровождала Мэгги. Она прилетела с ним на первые десять дней, затем вернулась домой и снова прибыла на последние десять дней съемок, которые проходили в Испании. Пресс-агент Клинта максимально обыграл присутствие на съемках актера с женой, но, как только Мэгги покинула Италию, Клинта тут же стали замечать в Риме в компании самых красивых итальянских актрис. Более того, снятая для него вилла была заполнена ими днем и ночью, даже когда туда приходили десятки его друзей и коллег. Иными словами, Клинт развлекался, как подросток, который нашел ключи от домашнего бара, пока его родители были в отъезде. Он стал в Европе кинозвездой такой величины, что уже не мог ходить по улице без толп поклонников. В основном за ним бегали женщины, так что картины прогулок напоминали кадры битломании из сатирического фильма Ричарда Лестера «Вечер трудного дня».

Борьба трех стрелков, показанная в фильме, вывела его на новый уровень драматической напряженности, которого не было в первой картине. Великолепна была игра Ван Клифа, который в своей роли достиг уровня исполнения, продемонстрированного в фильме «Ровно в полдень». Словом, когда сиквел вышел на экран, то оказался еще большей сенсацией, чем первый фильм. К тому же на этот раз Куросава не предъявлял никаких претензий, а в Америке цензура кино рухнула вместе со всей студийной системой, так что Леоне и Гримальди намеревались заключить договор на показ фильма в Северной Америке, где, как они знали, водились реальные деньги. Они обратились к Артуру Криму и Арнольду Пикеру – новым руководителям обновленной United Artists (UA), стремившимся восстановить первоначальное представление о студии как о дистрибьюторе лучших работ сторонних продюсеров и режиссеров. Пока продюсеры ездили по Европе в поисках новых фильмов, к ним обратился Винченцони.

Гримальди повел в Риме Крима и Пикера не на закрытый показ, а в обычный кинотеатр, чтобы они могли воочию убедиться в том, как тепло принимают фильм зрители. После этого в гостиничном номере Гримальди запросил с американцев миллион долларов. Крим и Пикер предложили 900 000 долларов – но это все равно была феноменальная сумма для созданного за границей вестерна в американском стиле. Гримальди согласился.

При подписании документов Пикер спросил Леоне, каким будет его следующий фильм, добавив, что United Artists может быть заинтересована в его раскрутке в обмен на эксклюзивные права на распространение. Леоне тут же экспромтом рассказал про историю о трех бродягах, которые после Гражданской войны в США рыскают по стране в поисках денег. Это было все, что он сумел придумать. Название фильма тоже родилось здесь же: «Il buono, il brutto, il cattivo» («Хороший, плохой, злой»)[33]. Оно вызвало смех у Винченцони и широкие улыбки у Крима и Пикера (когда им его перевели). Основываясь только на этой информации, американцы согласились выделить от 1,2 до 1,6 млн долларов США для финансирования проекта при сохранении за собой прав на ленту в Северной Америке[34].

Тем временем в Штатах Клинт снова вернулся к исполнению роли Роуди Йейтса в «Сыромятной плети». К тому времени шоу уже казалось каким-то культурным артефактом из далекого прошлого, пережитком времен показа фильма «Я люблю Люси». Последним гвоздем, вбитым в гроб сериала, оказался упрямый отказ компании позволить съемочной группе переключиться на цвет. Джеймс Обри, тогдашний руководитель отдела программ, отказался от этой идеи главным образом из финансовых соображений: переход на съемку в цвете означал, что для того, чтобы отбить затраты, придется снимать больше эпизодов, а между тем съемок скотоводов в цвете было очень мало. (Вместо того чтобы организовывать собственные, очень дорогие, съемки, шоу давно переключилось на покупку старых роликов из других фильмов схожей тематики.)

Шоу спасало от смерти только одно обстоятельство: оно по-прежнему очень нравилось Пейли. Когда Обри завел разговор о том, что пора удалить его из программы, Пейли поручил исполнительному вице-президенту CBS Майку Данну держать его в эфире вне зависимости от того, что будет говорить Обри. В попытках вдохнуть в шоу новые силы к съемкам был привлечен новый продюсер Бен Брейди, чьи прошлые хиты включали сериалы «Перри Мейсон» и «Есть оружие – будут путешествия». Новый продюсер объявил, что в новом сезоне героев Джеймса Мердока (Муши) и Шеба Вули (Пита) следует исключить из шоу. Их планировалось заменить на Дэвида Уотсона в роли английского погонщика, афроамериканца Рэймонда Сент-Жака в роли Саймона Блейка и Джона Ирланда, одной из звезд ленты «Красная река» и других суровых вестернов, в роли Джеда Колби. Планировалось и еще одно изменение: Эрика Флеминга в группе больше не было, а Роуди Йейтса повысили до главной роли (Клинт узнал об этом в Риме во время съемок ленты «На несколько долларов больше» из вырезки, которую прислала ему Мэгги).

Первая реакция Клинта состояла в том, что лучше было бы убрать Роуди и сохранить Фэйвора. Вскоре после того, как об этих изменениях было объявлено официально, газета Los Angeles Times отправила к Клинту корреспондента Хэла Хамфри, чтобы узнать реакцию актера. Хамфри начал с того, что спросил Клинта, счастлив ли он стать главной звездой своего шоу. «А почему я должен радоваться? – спросил Клинт, еще не привыкший к тому, что каждое сказанное им слово становится известно всем. – Я тащил на себе половину шоу. Теперь я буду тащить его целиком. И за те же деньги».

Клинт был зол и имел на это право. Зарплата Флеминга была намного выше его жалованья (220 000 долларов за сезон против 100 000 долларов за сезон у Клинта). И теперь он будет вынужден тащить этот воз в одиночку без повышения зарплаты (при модернизации шоу CBS как-то упустила этот вопрос из виду).

Если сезон начался в суматохе, то он быстро и закончится. Всего после двух эпизодов компания объявила, что возвращает в сериал Шеба Вули. Потом – что нет, не возвращает. Как выяснилось, оба этих решения были приняты Пейли без консультаций с Брейди, в результате чего Брейди внезапно подал в отставку. Затем компания CBS вернула Бохема, который тут же заявил, что хочет перенести действие шоу на Гавайи. Потом он быстро отказался от этой идеи и тоже подал в отставку. Наконец, в последней попытке спасти шоу компания CBS необъяснимым образом переместила показ «Сыромятной плети» с обычного времени (вечер пятницы) на вторник, столкнув шоу с популярным сериалом канала ABC «Битва», в котором речь шла о Второй мировой войне, а в главной роли снимался Вик Морроу. Сериал этот набирал популярность по мере того, как в сердца и умы американских зрителей начала проникать война во Вьетнаме. Наконец, после выхода еще тринадцати эпизодов канал CBS вообще прекратил показ «Сыромятной плети». 217-й (и последний) эпизод, названный «Crossing at White Feather», вышел в эфир 7 декабря 1965 года. После этого сериал выходил в эфир только в виде повторов. Клинт не мог себе представить большего счастья. Через несколько дней после съемок последней сцены он вылетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с продюсером Дино Де Лаурентисом. Тот сказал, что у него есть предложение для Клинта – сыграть главную роль в новом высокобюджетном фильме, который будет сниматься в Европе и предназначен в основном для европейской аудитории. Разочарованный, но смирившийся, Клинт взялся за этот проект, полагая, что голливудский пантеон звезд большого экрана остается для него недосягаемым.

Глава 6

Я уже вернулся домой и сделал очень малобюджетную картину под названием «Вздерни их повыше», но в кинобизнесе меня все еще считали итальянским киноактером. Клинт Иствуд
Цель поездки Де Лаурентиса состояла в том, чтобы заключить контракт с Клинтом. Он полагал, что, как только вестерны Леоне будут выпущены в Штатах, имя режиссера станет синонимом золотой кассы в любой точке мира, где есть киноэкран. Де Лаурентис думал, что Клинт может стать Гэри Купером своего поколения, и не стеснялся говорить об этом самому актеру. Как любой настоящий бизнесмен, он очень хорошо знал, чем можно соблазнить человека, чтобы получить то, чего ты хочешь.

Де Лаурентис работал в кинобизнесе в успешном партнерстве с Карло Понти, который в середине 1950-х годов решил превратить свою жену Софи Лорен в лучшую итальянскую киноактрису благодаря тому, что она мастерски играла итальянских женщин из рабочего класса, а в реальной жизни выглядела гламурной красоткой. Она часто снималась в главных ролях вместе с Марчелло Мастроянни, который также мог без усилий переключаться между гламуром и рабочим классом, комедией и драмой. Под руководством Понти Мастроянни и Лорен стали всемирно известными и (вместе с Понти) чрезвычайно богатыми.

Де Лаурентис задумал сделать то же самое для себя и своей новой жены Сильваны Мангано. Мангано – еще одна икона послевоенного итальянского кино – приобрела международную известность благодаря своей работе в фильме «Горький рис» (1949) по сценарию и в постановке Джузеппе Де Сантиса (продюсер – Дино Де Лаурентис). В то время в Европе были в моде фильмы-антологии, поэтому он решил собрать пять лучших режиссеров, чтобы каждый из них снял короткометражный фильм-эпизод с Сильваной Мангано. По его задумке, каждый из этих режиссеров должен был повернуть этот великолепно ограненный алмаз к зрителям новой стороной, показать различные грани ее способностей.

При этом ему очень не хотелось, чтобы его жена делила славу с какой-нибудь суперзвездой наподобие Марчелло Мастроянни. Произведя поиск среди подходящих, по его мнению, актеров, Де Лаурентис решил, что ему может подойти Иствуд. Он знал, что Клинт далеко не самый лучший актер (для Де Лаурентиса это был только плюс), но зато он был одним из самых узнаваемых людей в Европе. Де Лаурентис была уверен, что популярность Иствуда поможет увеличить кассовые сборы, но его игра никогда не сможет затмить талант Мангано.

Чтобы соблазнить Клинта своим предложением, Де Лаурентис подготовил к его приезду в Нью-Йорк «красную ковровую дорожку»: поселил Клинта в пятизвездочной гостинице и долго возил его по всему городу в открытом черном лимузине, расхваливая «великолепный» сценарий, который он заполучил. И только затем подошел к делу. Де Лаурентис хорошо выполнил свою «домашнюю работу»: он разузнал, что Клинт любит автомобили, и поэтому предложил ему выбор из двух вещей: 25 000 долларов за месяц работы или 20 000 долларов и совершенно новый Ferrari последней марки. Клинт заключил сделку с получением Ferrari (зная, что ему не придется платить агентское вознаграждение, если машина будет оформлена в качестве подарка).

В феврале 1966 года Клинт вылетел в Рим – город, который к тому времени он достаточно хорошо знал. Клинт должен был появиться в одной из новелл киноэпоса из пяти частей, которому Де Лаурентис дал название «Ведьмы». Эпизод с его участием должен был ставить режиссер Витторио Де Сика[35], который сделал себе имя, сняв один из определяющих фильмов послевоенного неореализма – ленту «Похитители велосипедов» (1948).

Новелла «Самый обычный вечер» (другое название «Вечер как вечер») идет 19 минут. Клинт одет в современный костюм и рубашку, застегнут на все пуговицы, его волосы зачесаны назад. Он играет человека, запертого в безрадостный брак без любви с героиней Сильваны Мангано. Только во снах он «оживает» и становится секс-звездой фантазий своей жены. Кульминацией эпизода становится представленное им самоубийство на фоне эротического «танца» его жены для десятков мужчин, пришедших в стриптиз-клуб. Описание этой оргии составляет основную часть киноновеллы.

United Artists Крима и Пикера приобрела права на показ фильма в США в основном из-за того, что там появлялся Клинт. Продюсеры надеялись, что выпустят фильм вместе с трилогией Серджо Леоне и заработают на нем. Из этого ничего не получилось: официально трилогия вышла в Соединенных Штатах только в 1969 году[36].

По словам Клинта, «истории, рассказанные в пяти эпизодах фильма, не составляли единое целое. Это был некий набор виньеток, собранных воедино. Мне они понравились, меня забавляло участие в этом фильме. Это был своеобразный эскапизм».

Впрочем, провал был не полным. Во время премьеры фильма в Париже (по непонятным причинам он был дублирован на английский) Клинт познакомился с Катрин Денёв и завел с ней короткий, но бурный роман, который оба ухитрились скрыть от посторонних глаз. А еще у Клинта появился новый Ferrari, который он отправил домой, в Кармел, а сам остался в Риме, где начиналось производство фильма «Хороший, плохой, злой». Съемки стартовали на студии Cinecittà в мае 1966 года, после короткой задержки, связанной с тем, что Клинт отказывался являться на работу, потому что Леоне не соглашался на его требование выплатить 250 000 долларов и предоставить еще один новый Ferrari. Вскоре Клинт получил все, что хотел, после чего с сигарой во рту и бутафорскими ружьями снова сел в свое европейское кинематографическое седло.

Уже в начале производства третьего спагетти-вестерна Леоне Клинт начал испытывать то же смутное недовольство, которое он испытывал на съемках сериала «Сыромятная плеть». Фильм казался ему скорее раздутым, чем пространным, а его герои слишком много говорили (впрочем, так ему казалось при съемках практически каждого своего фильма). Единственным полностью «телесным» персонажем оказался Злой (Илай Уоллак), в то время как Хороший (сам Клинт) и Плохой (Ли Ван Клиф) были скорее карикатурами, а не персонажами – чтобы «оживить» их, требовалось больше сатирического начала. Леоне все еще не говорил (или, возможно, предпочитал не говорить) ни слова по-английски, несмотря на то что данный фильм в гораздо большей степени, нежели первые две картины, зависел от произнесенных слов, чем от визуальных образов.

Инстинктивные ощущения Клинта относительно уменьшения роли его персонажа были по существу правильными. В первом фильме он был одиноким человеком, практически без прошлого и без предсказуемого будущего. Его исключительная роль предполагала изоляцию, цинизм, заключенный в героической решимости, и силу, которая делала его – даже при всех очаровательных недостатках – неотразимым для аудитории. Во втором фильме Человек без имени вынужден был иметь дело и делить пространство экрана с полковником Мортимером в исполнении Ли Ван Клифа. Успешно сыгранная роль в фильме «На несколько долларов больше» не только воскресила его карьеру в кино, но и гарантировала его появление в последнем фильме трилогии. Теперь же Ван Клиф играл роль бандита по имени Сентенца в партнерстве с ветераном кино Илаем Уоллаком, известным мастером искусства в каждой сцене тянуть одеяло на себя. «Если так пойдет дальше, – ворчал Клинт, обращаясь к Леоне, – то в следующем фильме я буду сниматься со всей американской кавалерией».

Между дублями Клинт отрабатывал свинги – удары при игре в гольф. Это был сигнал Леоне и всем остальным, что теперь Клинт настолько отстранился от съемок, что его больше не заботит ни его персонаж, ни другие герои, ни режиссер, ни даже сам фильм. Позже, когда Леоне обратился к нему с идеей снять четвертый фильм с его участием, Клинт категорически отклонил это предложение.

Во время съемок Клинт и Илай Уоллак стали хорошими друзьями, и Клинт, с давних пор испытывавший отвращение к полетам на небольших самолетах, убедил Уоллака съездить с ним на машине из Мадрида в Альмерию. Когда съемки затянулись, Клинт помогал Уоллаку разобраться в сценарии, подчеркивая примат действия над диалогами. Фактически он стал личным режиссером артиста. Примерно за неделю до окончания съемок Клинт и Уоллак вместе ужинали. В ходе беседы Клинт сказал Уоллаку: «Это будут мои последние спагетти-вестерны. Я возвращаюсь в Калифорнию, создам там свою собственную компанию, буду сниматься и снимать свои собственные фильмы». «Да конечно, сейчас, разбежался!» – подумал тогда Уоллак.

Тем временем у Леоне возникла идея создать вторую, более обширную «американскую» трилогию. Он вспоминал:

«После фильма “Хороший, плохой, злой“ я больше не хотел делать вестерны. Я полностью отработал эту историю. Теперь я хотел сделать картину ”Однажды в Америке”. Но поскольку люди не желают радоваться успехам и прощать неудачи, когда я отправился в Штаты, первое, что мне сказали, – надо сделать еще один вестерн, и мы позволим вам снять “Однажды в Америке”. Мне нужно было сделать еще один фильм, который бы полностью отличался от первых трех, и я подумал о том, что надо снимать новую трилогию, которая начиналась бы с фильма “Однажды на Диком Западе”, развивалась лентой “За пригоршню динамита” и заканчивалась картиной “Однажды в Америке”»[37].


Клинт знал, что это будет его последний фильм с Леоне, но ни в коем случае не его последний вестерн. Он поглотил слишком много спагетти, но мало гамбургеров; теперь он был полон решимости взять основные элементы образа Человека без имени, который был так добр к нему в Европе, и вывезти их в Голливуд, чтобы переработать и переопределить.

Вернувшись к июлю в Кармел, Клинт развил бурную деятельность. Он часто связывался со своими старыми друзьями, включая Дэвида Дженссена, который закончил съемки в роли доктора Ричарда Кимбла в своем четвертом (и последнем) сезоне популярного телешоу «Беглец». Сериал, который прекрасно передавал «дух времени» 1960-х годов, сделал из Кимбла культурного героя, а из Дженссена – настоящую звезду (правда, на весьма короткое время).

В эти месяцы Клинт и Дженссен часто встречались и подолгу беседовали. Расспрашивая обо всем своего друга, ныне крупную телезвезду, Клинт пытался понять, как ему нужно строить свою собственную карьеру. (Клинту предложили роль Двуликого в малопристойном сериале «Бэтмен», и он принял это предложение, но прежде чем смог сыграть эту роль, ее отменили.) Тем временем Дженссен только что принял предложение от Джона Уэйна сняться в готовящемся к выпуску фильме «Зеленые береты» в роли скептически настроенного либерального репортера, попадающего в подразделение «зеленых беретов».

А потом… 30 сентября 1966 го да Клинта потрясло известие о том, что в Перу на съемках телефильма компании MGM о жизни в джунглях погиб Эрик Флеминг. Примерно на середине съемок каноэ с Флемингом перевернулось на реке Уальяга. В лодке был еще один актер, Ник Минардос, но ему удалось благополучно доплыть до берега. Тело Флеминга было найдено через два дня[38]. Клинт узнал об этой истории из газет.

18 января 1967 года в Лос-Анджелесе наконец-то вышел в прокат фильм «За пригоршню долларов», а через месяц состоялся национальный релиз. Стилизованное насилие, показанное в фильме (сегодня оно уже не кажется ни насилием, ни стилизованным), на три года задержало показ фильма в Америке. В 1966 году в США был реализован новаторский проект Майка Николса «Кто боится Вирджинии Вулф?», в котором вульгарная лексика имела решающее значение для сюжета фильма, благодаря чему наконец-то рухнули устаревшие ограничения, накладываемые Кодексом производства[39]. После этого Крим и Пикер решили, что настало время попробовать снять американскую версию фильма Леоне.

Критики не стали терять время – и моментально набросились на «Пригоршню долларов». Во главе парада негативных отзывов оказался Босли Краузер, острый на язык кинокритик из New York Times, который назвал фильм «ковбойской дешевкой». Джудит Крист, основной кино рецензент World Journal Tribune, охарактеризовала его как «совершенно ужасный… эрзац-вестерн, в котором мужчин и женщин протыкают, сжигают, избивают, затаптывают, кромсают насмерть». Филипп Шойер написал в Los Angeles Times: «Всех этих злодеев снимали в Испании… Жаль, что их там не похоронили». Newsweek назвал фильм «убийственно глупым». Почти в каждом обзоре Клинт упоминался вскользь, а Леоне почти не упоминался.

Тем не менее, ко всеобщему удивлению, фильм «За пригоршню долларов» с первого дня выхода на экраны начал приносить деньги. Критики не смогли его понять, но это сделали зрители. Они оценили мощь характера героя Клинта, привлекательность его силы и убежденности, а также оригинальную точку зрения фильма на жестокость. Более того, в те времена во всех университетских кампусах Америки были кинотеатры повторного фильма, в которых регулярно крутили «Телохранителя», поэтому студенты колледжей, составлявшие большую часть фанатов японской версии фильма, были хорошо знакомы со структурой сценария. Не случайно все атрибуты Человека без имени – тонкая сигарка, пончо, широкополая шляпа – стали элементами студенческой моды 1960-х.

Между тем Клинт продолжал испытывать проблемы с получением работы, или, по крайней мере, интересной для него работы. А хотел он снимать американские вестерны с «приглушенной» версией своего безымянного героя. В мае того же года компания United Artists, воодушевленная кассовыми сборами от фильма «За пригоршню долларов», выпустила на экраны картину «На несколько долларов больше» в качестве одного из «больших летних фильмов». Между тем в прокате все еще держалось «первым экраном» значительное число копий фильма «За пригоршню долларов». Фильм уже собрал внушительную сумму в 3,5 миллиона долларов, что было превосходно для студийного фильма 1960-х годов и необычно для любого «независимого» иностранного фильма, выпущенного на экраны в Америке.

В промежутках между рекламными интервью и долгой работой по дублированию всех трех фильмов (дубляж делался за счет UA вместо использования более традиционных и менее дорогих субтитров) Клинт снова и снова встречался с продюсерами и режиссерами – и продолжал получать отказы на все свои предложения. В лучшем случае они считали его нынешний успех в кино счастливой случайностью и следствием новизны, а в худшем – все еще воспринимали актером телевидения, то есть обитателем «гетто», выбраться из которого удалось крайне малому числу счастливчиков.

Прошло несколько месяцев, и Клинт наконец сформулировал идею, которая вызревала в нем со времен «Сыромятной плети», когда он предложил по-другому снять кадры о перегоне скота. Теперь Клинт мечтал сделать проект по своему выбору, снять фильм так, как он хотел. Если бы американские студии наперебой стремились заполучить себе кинозвезду Клинта Иствуда, то тогда бы он снял фильм, который не только стоял бы вровень, но и превосходил достижения Леоне в жанре вестерна.

Его проект представлял собой сценарий под названием «Вздерни их повыше». Это был американизированный и переплавленный вариант трилогии Леоне. Его первоисточником послужил сценарий пилотной серии для еще одного телесериала в стиле вестерн, написанный Мэлом Голдбергом в 1966 году. Клинт посчитал, что такой сценарий может стать «правильным» проектом для начала его кинокарьеры в Голливуде, и обратился к продюсеру Леонарду Фриману, который первоначально и заказал его в качестве пилотного. Клинт попросил Фримана по возможности превратить его в художественный фильм. Но Фриман, который к этому времени уже спродюсировал сериал «Мистер Новак», был занят разработкой идеи нового сериала «Гавайи 5–0». В результате Фриман и Голдберг положили сценарий «Вздерни их повыше» на полку.

Этот сценарий впервые попал к Клинту через Ирвинга Леонарда, который оказался дружен с агентом Фримана Джорджем Литто. Однажды за ужином Литто рассказал Леонарду о сценарии под названием «Вздерни их повыше», Леонард подумал, что он может заинтересовать Клинта, и спросил, не может ли он прислать ему копию. Литто отправил копию на следующий день. Вместо того чтобы возвращаться к Леоне, Клинт решил делать этот фильм сам. «Когда [Леоне] разговаривал со мной о том, чтобы снять “Однажды на Диком Западе”[40] и тот материал, который позже превратился в фильм “За пригоршню динамита”[41], он не скрывал, что это были бы просто повторы того, что делалось раньше», – вспоминал Клинт.

«Я больше не хотел играть этого персонажа, поэтому по возвращении сделал очень малобюджетную картину под названием “Вздерни их повыше”. Она была немного более характерной. Наверное, пришло мое время сняться и в некоторых американских фильмах, потому что, хотя мои прежние фильмы были очень успешными, кинобизнес по какой-то причине все еще считал меня итальянским киноактером. Я помню, как ребята из Paramount рассказывали, что когда они пытались занять меня в киносъемках, то все им говорили: “Так это же обычный телевизионный актер”. Меня не замечали, не считали “своим”. А многие другие актеры, которые были замечены, уже преуспевали куда больше, чем я».


Первое, что сделал Клинт, – передал сценарий более влиятельному агенту из компании William Morris. Его звали Леонард Хиршан. Хиршан, как и любой достойный представитель кинобизнеса, очень не любил иметь дело с проектами, которые поступали к его клиентам из внешних источников. И это был вопрос не столько эго, сколько компоновки проекта. Дело в том, что, объединяя писателей и актеров, работавших с агентством, это агентство получало право голоса практически во всех аспектах кинопроизводства. В силу этого первое, о чем подумал Хиршан: не передать ли этот проект на сторону, а Клинта занять в фильме «Золото Маккенны»? Это был боевик с отличным ансамблем актеров, главные роли в котором играли Грегори Пек и Омар Шариф. Клинт прочитал сценарий «Золота Маккенны», но он его не впечатлил*. Актер посчитал, что участие в этой картине станет для него шагом назад, возвращением к ансамблевому стилю фильма «Хороший, плохой, злой» или, что еще хуже, сериала «Сыромятная плеть».

Клинт продолжал настаивать на том, что нужно продолжить работу над фильмом «Вздерни их повыше». Он полагал, что финансовые успехи лент «За пригоршню долларов» и «На несколько долларов больше» (последний получил еще менее благоприятные рецензии, чем «Пригоршня», но продолжал идти во множестве кинотеатров первым показом и собрал 4,3 миллиона долларов, почти на миллион долларов больше, чем «Пригоршня») позволяют надеяться на то, что новый фильм может рассчитывать на финансирование Артура Крима и Арнольда Пикера из UA. И Клинт оказался прав. Как только был заключен контракт, он сразу обратился к Теду Посту, одному из своих любимых режиссеров в сериале «Сыромятная плеть», чтобы тот начал работу над новым фильмом.

29 декабря 1967 года началось производство ленты «Вздерни их повыше», а Пикер и Крим выпустили в прокат «Хороший, плохой, злой»; таким образом, все три фильма трилогии вышли на экраны в течение одного года. Это событие подняло целое цунами дебатов среди высоколобых критиков, которые либо полюбили фильм, либо его возненавидели. Чего им не удалось – так это игнорировать картину. Критики с умеренными взглядами, например Чарльз Чамплин, жаловались в Los Angeles Times, что «существует непреодолимый соблазн переименовать фильм ”Хороший, плохой, злой“, который крутят сейчас по всему городу, и назвать его ”Плохой, скучный и нескончаемый“. Почему? Только потому, что это так и есть». Полин Кейл, верховная жрица кинокритики, с высоты своего положения в журнале The New Yorker, воспарив над миром простых смертных, объявила фильм «глупым» и «ужасным» и удивлялась, почему он вообще именуется вестерном. Журнал Time стал воротить нос от картины, после того нехотя признал стилистику Леоне, одновременно дав режиссеру хороший шлепок за то, что он осмелился покушаться на самое святое из всего чисто американского – на вестерн.

Основной кинокритик New York Times Рената Адлер писала в выпуске газеты от 25 января:

«”Пережженный, исковерканный и потрескавшийся” (упоминать его настоящее название здесь представляется просто неуместным) – это, вероятно, самый дорогой, постный и отталкивающий фильм за всю историю этого жанра. Если, фигурально говоря, на 42-й улице стоят маленькие тележки, с которых торгуют садизмом, то этот фильм, который вчера начали показывать в кинотеатрах Trans-Lux 85th Street Theatre и в DeMille, представляет собой целый супермаркет с такими товарами… Он длится два с половиной тягучих часа… и все это время тянется бессмысленная последовательность сцен, происходящих вокруг моста… Как можно превзойти такие шедевры, как “Мост короля Людовика Святого” или “Мост через реку Квай”? Иногда все это начинает казаться забавным…»


Оценка фильма не сильно изменилась к лучшему и в последующие годы, когда Адлер ушла из Times, а ряд чрезвычайно высоколобых кинокритиков стали все чаще поворачивать свои носы в сторону Клинта. Так продолжалось до первых годов нового века, т. е. до появления Манолы Даргис. Даргис была первой из кинокритиков, которая не стала отметать Клинта по определению, автоматически, как человека, чье творчество не соответствует эпохе, жанру и так называемому духу времени. Впрочем, The New York Times продолжала гнуть свою более-менее стандартную «линию партии». Всякий раз, когда на экранах появлялся фильм «Хороший, плохой, злой», газета в своем телевизионном разделе из года в год печатала одну и ту же однострочную рецензию, которая хотя и была жестокой и снисходительной, но на самом деле не так уж далеко отстояла от того, что чувствовал по отношению к фильму сам Клинт. Текст ее гласил: «Рык, ворчание и немного слов. Клинт ступает по воде, аки посуху».

Изо всех критиков только Эндрю Саррис в Village Voice оказался готов признать, что в стилистике Леоне и его трилогии что-то есть. Саррис, предшественник «авторского» движения в американской кинокритике, унаследовал от критиков французской «Новой волны» весьма противоречивую оценку американских фильмов. Стоит напомнить, что тогда его считали бунтарем, а сегодня по иронии судьбы справедливо почитают как ретрограда. Его авторская теория прославляла жанровые фильмы и режиссеров, делавших их более кинематографичными и личными, а не корпоративный, безличный и, следовательно, заурядный продукт, который выдавала старая система индустриальных студий. Саррис, посмотревший трилогию еще до ее выхода в прокат, написал обзор из двух частей, который появился на страницах Village Voice 19 и 26 сентября 1968 года под названием «Спагетти-вестерны». В обзоре кассовый успех фильмов Леоне объяснялся притягательностью их авторского начала (тем, к чему другие критики оказались совершенно слепы). Таким образом, Саррис ввел трилогию и ее режиссера в мир моды, хитов и хиппи, к которому принадлежал и сам. Если до публикаций Сарриса было не принято хвалить эти фильмы на коктейльных вечеринках, проходивших на Пятой авеню, то после они стали главными темами обсуждений в кафе и на кухнях. Саррис писал:

«[Нью-йоркская культурная сцена] в основном остается враждебной по отношению к вестернам даже в их чистом виде. Но вестерн, подобно воде, приобретает вкус за счет примесей, и с 1945 года вестерны многократно увеличили свои возможности, а также навязчивые идеи и неврозы… То, что привнесли в них Куросава и Леоне, – это сентиментальный нигилизм, который ставит выживание выше чести, а месть – выше морали… Как ни странно, в фильмах, следующих за лентой “За пригоршню долларов”, Леоне еще больше углубился в американскую историю и политику. Я говорю “странно”, потому что от итальянского режиссера можно было ожидать стилизаций в духе чего-то иностранного с неопределенными пространственно-временными координатами, например создания универсальной “Мексики”, которую можно было снимать в любом месте на Средиземном море и относить к любому столетию – от шестнадцатого до двадцатого… Спагетти-вестерн – это в конечном счете произведение не для обитателей башен из слоновой кости, и в этом виде оно функционирует как эпическое творение о насилии и мести»[42].


«Хороший, плохой, злой» за свой первый показ на внутреннем рынке принес в кассы кинотеатров 6,3 миллиона долларов. Слава Клинта взвилась вверх, как ракета, и он наконец смог найти финансирование для фильма «Вздерни их повыше». Чтобы фильм действительно получился таким, как задумывался, Клинт создал собственную продюсерскую компанию Malpaso. По-испански это значит «трудный переход», «неправильный шаг», но в действительности свое имя компания получила по названию ручья на участке в округе Монтерей, который купил Клинт. Malpaso стала зонтичной структурой для всего производства фильмов Клинта. В интервью журналу Playboy Клинт рассказывал:

«У меня есть в собственности участок в округе Биг-Сур, по которому течет ручей Мальпасо. Я знал, что это слово означает труднопреодолимый проход в горах… Моя теория состояла в том, что я могу испортить свою карьеру так же, как кто-то другой мог бы испортить ее мне. Так почему бы не попробовать? И у меня было огромное желание показать киноиндустрии, что ее нужно упростить, чтобы она могла снимать больше фильмов с меньшими группами… Какой смысл тратить на производство фильма столько денег, что вы даже можете на нем разориться? В общем, у нас в Malpaso [не будет] 26 человек персонала и модного офиса. Упаковка из шести банок пива, несколько листов бумаги и пара карандашей – вот и все, что мне нужно для бизнеса»[43].


Персонал компании состоял из самого Клинта, Роберта Дэйли в качестве постоянного продюсера, Сони Чернус в качестве редактора сюжетов и одного секретаря. Клинт наконец-то почувствовал себя готовым снять фильм, который он хотел, сделать это так, как он хотел, и, возможно, даже заработать на этом реальные деньги. И первой картиной компании Malpaso стала «Вздерни их повыше»[44].

Глава 7

«Вздерни их повыше»

Я думаю, что от Дона Сигела я узнал о режиссуре больше, чем от кого-либо еще… Он снимает аккуратно, но так, как хочет. Он знает, что у него есть мастерство, поэтому ему не нужно снимать свою задницу под дюжиной разных углов. Клинт Иствуд
Осознание Клинтом Malpaso как собственной продюсерской компании, которую он как владелец может поставить на службу своей карьере, заняло у актера немного больше времени, чем он ожидал. Хотя его успех в Голливуде благодаря трилогии Леоне был впечатляющим, у Клинта все еще не хватало влияния, чтобы иметь возможность самостоятельно снимать свои фильмы. Еще меньше он разбирался в том, как управлять компанией. Пока что ему все равно приходилось полностью полагаться на финансирование от студий и, следовательно, оставаться на службе у других. Клинт пригласил Ирвинга Леонарда стать президентом Malpaso, вести финансы и выступать его личным бизнес-менеджером.

Иствуд использовал деловую смекалку Леонарда, чтобы «накачать мышцы» новорожденной компании. Точнее говоря, окончательные решения принимал в основном сам Клинт, но оформлял, уточнял и реализовывал их Леонард. Первоначально в UA хотели, чтобы именно они назвали режиссера ленты «Вздерни их повыше». Это бы надежно защитило инвестиции, обеспечило коммерческую привлекательность проекта и не дало бюджету картины выйти за отведенные рамки. Пикер и Крим считали, что эту работу могут выполнить Роберт Олдрич или Джон Стёрджес. Лучшим кандидатом представлялся Олдрич, снявший «Грязную дюжину» (1967) – фильм о войне, перегруженный тестостероном. Не сильно отставал от него и Стёрджес со своей «Великолепной семеркой» (1960).

Но Клинт выбрал Теда Поста – режиссера всего двух лент[45], которые вызвали лишь легкую рябь интереса (и дохода). Но кроме этого он снял двадцать четыре эпизода сериала «Сыромятная плеть» и десятки других телевизионных эпизодов. По мнению Клинта, особенно хорошо у Поста получались диалоги, а на ТВ они как раз встречались редко. В 1960-е годы основное различие между кино и телевидением состояло в том, что в кино публика смотрела фильм, а на телевидении – слушала его. В трилогии Леоне или в сериале «Сыромятная плеть» у Клинта никогда не было длинных диалогов. И теперь ему нужен был человек, который помог бы справиться с многословием в сценарии картины «Вздерни их повыше». Эта работа и досталась Теду Посту.