* * *

Во время перерывов в съемках Джек несколько раз съездил в Париж повидаться с Полански. Джек сам вызвался сопровождать беглого режиссера обратно в Штаты; тот намекнул, что, возможно, согласится приехать на Каннский кинофестиваль в мае, если ему гарантируют условный либо минимальный тюремный срок. Без этого, по словам Полански, он будет вынужден остаться беглецом, по крайней мере, на неопределенное время.

Он не получил гарантий – и не вернулся.

В Лондоне Джек навестил Кубрика, обсудили премьеру «Сияния», назначенную на май 1980 года. Несмотря на разницу между ними, Джек и Кубрик остались добрыми друзьями, впоследствии Джек регулярно отсылал записи матчей «Лейкерс» режиссеру-эмигранту – большому поклоннику баскетбола.

Семидесятые сменились восьмидесятыми, и Джек прочно вошел в голливудский мейнстрим, вел роскошную и насыщенную событиями жизнь, был беспечен, бесстрашен и не боялся никого и ничего. Когда один поклонник в аэропорту спросил у Джека, как он стал суперзвездой, тот улыбнулся и ответил на ходу: «Я не суперзвезда… я мегазвезда».

Глава 12

Я не особенно люблю дни рождения… с 1972 года я вообще перестал мерить что-либо годами или месяцами. Это жизненный эксперимент… как будто я безработный, и у меня никаких проблем. У хороших актеров не бывает по фильму в год… они ждут. – Джек Николсон
Джек всегда отличался верностью и никогда не забывал друзей, особенно тех, с кем вместе терпел нужду в молодости и кто помог ему достичь высот. Боб Рейфелсон в 1980 году повторно предложил Джеку сыграть роль Джона Гарфилда в ремейке экранизации Тэя Гармента 1946 года по роману Джеймса М. Кейна «Почтальон всегда звонит дважды» – истории о любви, предательстве и жестоком убийстве, – он не смог отказаться. Джек искал роль с более сложным и зрелым аспектом сексуальности, нежели в предшествующих фильмах. Не считая Юджина О’Нила в «Красных», он не играл охваченных страстью персонажей со времен Джонатана из «Познания плоти».

«Я мало играл сексуальных ролей – не знаю, как по-другому назвать… Мне всегда казалось, на занятиях в студии я хорошо справлялся… а в жизни, как и в кино, это по большей части неисследованная область, жестко ограниченная ритуалами и условностями».

Фрэнк Чамберс, герой «Почтальона», – сложный человек, морально опустившийся и одолеваемый похотью. Некоторые интимные предпочтения объединяли Джека с этим персонажем, тот питал слабость к молодым и красивым женщинам и к занятию сексом на кухонном столе. Джек чувствовал родство с ним как актер и как личность.

Он в четвертый раз работал с Рейфелсоном. Друг отчаянно нуждался в прорыве. Дела у него шли не очень-то хорошо с тех пор, как Шнайдер распустил Би-би-эс и превратился в затворника. Рейфелсон хотел и дальше снимать кино, но стиль маленьких авторских картин в духе семидесятых уже вышел из моды в Голливуде. За семь лет, после коммерческого фиаско «Садового короля», он снял всего один фильм. Даже на пике успеха его никогда особенно не любили. Рейфелсон был грубоват, вспыльчив, несговорчив. Генри Джеглом вспоминал, как однажды Рейфелсон спустил оппонента с лестницы во время съемок.

Он устранился из киноиндустрии и по другим причинам. В 1973 году, спустя год после выхода «Садового короля», дочь Рейфелсона погибла при взрыве газа в доме в Аспене. Вскоре после того его жене Тоби поставили диагноз – рак. В конце концов она поправилась, но соприкосновение со смертью заставило ее иными глазами взглянуть на свой брак, отмеченный многочисленными изменами мужа, которые она терпела годами. Тоби решила официально развестись с Рейфелсоном. Прошло три года, прежде чем он снял очередной фильм, «Оставайся голодным», с Джеффом Бриджесом, Салли Филд, Арнольдом Шварценеггером и Скетманом Крозерсом. Во время съемок у Рейфелсона завязался роман с Филд, и Тоби, узнав об этом, тут же подала на развод. Фильм не вызвал особого ажиотажа, и минули еще четыре года, прежде чем Рейфелсон взялся за очередной проект – «Брубэйкер» с Робертом Редфордом в главной роли. Режиссера уволили через десять дней. Прошел слух, будто Редфорду не понравились его манеры. Тогда назначили режиссером сговорчивого Стюарта Розенберга, бывшего редактора-монтажера, который спокойно позволял Редфорду распоряжаться на съемочной площадке.

Возможно, последним шансом Рейфелсона был упомянутый ремейк «Почтальона» по заказу студии «Парамаунт». Весьма немногие хотели с ним работать; большинство думали, что он слишком резок, а его стиль устарел. Джек понимал свою значимость для фильма, Рейфелсон не сможет им помыкать – в противном случае он просто уйдет и не вернется. Он попросил (и получил) три миллиона, треть относительно скромного девятимиллионного бюджета картины – все, чем рискнула «Парамаунт», связываясь с Рейфелсоном. Есть верность – и верность. Джек оказал услугу Рейфелсону, но и тот должен был проявить понимание. Рейфелсон согласился на условия актера, у него не оставалось выбора, и 4 декабря 1979 года объявили о заключении контракта. В своей типичной хвастливой манере Рейфелсон объявил: «Готов снять самый эротичный фильм из всех, что я когда-либо задумывал!»[63]

Джеку предстояло сниматься с Джессикой Лэнг, она не была первой кандидаткой на роль. Студия хотела видеть в главной роли Рэкел Уэлч, но Джек ее отверг. Ему казалось – Рэкел не излучает жар. Он предпочел Мэрил Стрип, и она почти согласилась, но вдруг выяснила, что беременна, и вынужденно отказалось. Джек отверг и Дайан Китон, и Дебру Уингер, обеих – в зените славы. Он вновь предложил Лэнг, студия согласилась.

Шанс поработать с Джеком чуть не выпал Джессике однажды, когда она пришла на пробы для фильма «На юг». Джек не взял ее тогда, полагая, что для той роли она слишком эффектна. На сей раз он дал ей роль Коры Смит, ее в экранизации 1946 года сыграла Лана Тернер[64]. Джеку нравилась в Лэнг «аура шикарной провинциалки, приехавшей в большой город; она основательна и надежна, но в то же время несомненно женственна».

В специальной прессе опубликовали суммы гонораров Джека и Лэнг. Актриса получила существенно меньше. Лэнг была относительным новичком в кино – эта красивая блондинка снялась всего в трех фильмах, начиная с неудачного ремейка «Кинг-Конга» в 1976 году (режиссер Джон Гиллермин). Хоть она и получила «Золотой глобус» как новая звезда сезона за роль, которую в оригинальной версии исполнила Фэй Рэй, Лэнг больше не желала играть глупых красавиц и отвергла столько предложений, что в итоге нигде не снималась три года. Она вернулась на большой экран в 1979 году в сенсационной картине Боба Фосса «Весь этот джаз», где сыграла великолепную Анжелику – ангела смерти. Фильм получил «Оскар», но в следующем году Лэнг откатилась вниз, снявшись в непритязательной женской комедии «Как победить дороговизну жизни». Тут Джессике подвернулся шанс сыграть в «Почтальоне», она ухватилась за него, полагая – работа в паре с Джеком Николсоном принесет ей славу и признание как актрисы.

Рейфелсон хотел, чтобы сценарий написал Джим Гаррисон, но тот заключил контракт на три фильма с «Парамаунт» и потому был недоступен. Тогда Джек предложил нервного и несговорчивого Дэвида Мэмета, призера Нью-Йоркского кружка драматических критиков и обладателя премии «Оби» за пьесу «Американский буйвол» (а также будущего обладателя Пулитцеровской премии за инсценировку «Гленгари Глен Росс» в 1984 году). Мэмет согласился и в январе 1980 года принес готовый сценарий.

По настоянию Джека Рейфелсон потратил на репетиции необычайно долгое время – пять месяцев. Джек хотел добиться такой же интенсивности и непрерывности процесса, как и в «Пяти легких пьесах». Регулярная смена места действия этому препятствовала, и Джек предложил Рейфелсону делать поменьше дублей. Рейфелсон уступил. Конечно, он был официальным режиссером, но все нити явственно держал в руках Николсон. Рейфелсон позволил ему многое в фильме.

Режиссер пригласил Свена Никвиста, любимого кинооператора Ингмара Бергмана, умеющего создать соответствующую атмсоферу чередования света и тени, тусклой «чернушной» ауры. В процессе Джек заставлял Мэмета подчеркивать в сценарии сексуальную тему.

Действие происходит во времена Великой депрессии. Бродяга Фрэнк Чамберс (Джек) сворачивает с шоссе, заходит в придорожную закусочную. Ею заправляет красивая молодая женщина Кора Смит (Лэнг). У нее несчастливый и непонятный брак с пожилым непривлекательным мужчиной по имени Ник Пападакис (Джон Коликос). Разница в возрасте между Ником и Корой объясняет, отчего она сексуально не удовлетворена, как вдова при живом муже, и страстно мечтает о жаркой постели. Вскоре она получает то, чего хочет, по злополучному стечению обстоятельств. Кора нанимает Фрэнка в качестве помощника.

Она строит планы, как украсить закусочную и улучшить собственную жизнь, а у Фрэнка есть планы на нее. Ник, ожесточенный человек без всяких амбиций, довольно неплохо живет, поэтому желает оставить все как есть. Фрэнк соблазняет Кору (или Кора соблазняет его). Они занимаются страстным сексом, в одежде, но весьма недвусмысленно, на кухонном столе. В это время пьяный Ник находится в комнате наверху. Любовники решают убить Ника. Их арестовывают, начинается суд. Неуклюжий окружной прокурор уступает ловкому адвокату, Фрэнк и Кора выходят на свободу. Вскоре, празднуя победу, они попадают в аварию. Кора погибает, Фрэнк выживает, но остается один.

Сценарий Мэмета, довольно пошлый и неприглядный, оставляет за кадром жизненно важную часть оригинального романа (и экранизации 1946 года), и в результате история теряет силу. В романе после злополучной аварии Фрэнка арестовывают за убийство Коры, хотя на сей раз по иронии судьбы он действительно невиновен. Тем не менее его допрашивают, признают виновным и приговаривают к смерти. Последние слова Фрэнка перед казнью таковы: «Вы забываете, почтальон всегда звонит дважды. Да. Он дважды позвонил для Коры, и теперь дважды звонит для меня». Эта метафора и дала название[65]. Роман (как и экранизация Гарнетта) начинается в камере смертников, где Фрэнк вспоминает события, приведшие его в тюрьму. Немедленно в памяти всплывает еще один фильм сороковых годов, о соблазнении, убийстве мужа, слабом мужчине и сильной женщине. Это великолепная экранизация новеллы Джеймса М. Кейна 1944 года – «Двойная страховка» (Билли Уайлдер), похожая на «Почтальона» и одновременно гораздо более сильная как в книге, так и на экране[66].

Мэмет и Рейфелсон, вероятно, решили: гарнеттовский финал слишком назидателен и однозначен (смерть Коры и так можно счесть достаточным наказанием). В версии Рейфелсона остался только звук сирен на заднем плане в ту минуту, когда Фрэнк понимает – Кора мертва. Это некоторая натяжка: полагать, что зрители сами заполнят множество пробелов. В версии Рейфелсона истеричный, слабый, полный жалости к себе Фрэнк рыдает над трупом любовницы, сожалеет об утрате ее прекрасного тела, но отнюдь не скорбит о погибшей душе Коры.

Рейфелсон особо акцентировал секс, но в сценарии Мэмета, написанном под руководством Рейфелсона, нет никаких садомазохистских намеков оригинала. Поскольку в фильме секс откровенный, но неубедительный, он пропадает. Один примечательный штрих в исполнении Джека: смерть Ника отмечают за ужином при свечах. Хладнокровие убийц разительно само по себе; ужин пугающе романтичен, любовники воображают себя в ресторане. Кора надеется открыть такой после гибели мужа.

Джек не только хорошо понимал, чего требовал этот фильм в эмоциональном плане, но и охотно пустил в ход остатки собственной сексуальной притягательности.

– Я сыграл в «Почтальоне», потому что еще не удовлетворился сексом в кино. Мы вообще взялись за этот фильм ради секса, вот почему мне так хотелось его снять… главная сцена – убийство мужа, и Кора так возбуждается, что Фрэнку приходится трахнуть ее прямо на месте. Интересный факт – при этом в «Почтальоне» нет никакой наготы.

То ли ради того, чтобы держать под контролем свое искреннее влечение к Лэнг, то ли из желания помочь Анжелике и улучшить отношения, Джек упросил Рейфелсона попробовать ее на роль Мадж – соблазнительной немки, укротительницы хищников. Эта маленькая, но важная роль полна намеков и подчеркивает – персонаж Джека (если не сам Джек) тоже не прочь выказать свои странности. Единственный раз за весь фильм.

Анжелика ухватилась за возможность попасть в картину, пусть даже в роли, никак не связанной с сюжетом и нарушающей общее настроение фильма откровенной эксцентричностью. Она в последний раз появлялась на экране пять лет назад.

Вскоре после окончания съемок Джек описал их странный роман так: «Я всегда считал нас похожими на Жана Поля Сартра и Симону де Бовуар… я уважаю Анжелику больше, чем других женщин, и есть в ней такое, что я просто обожаю… но если бы кто-нибудь сказал двадцать лет назад, что женщина может уйти от меня и переспать с одним из моих лучших друзей [Райан О’Нил], что об этом напишут в газетах и что через четыре года мне уже будет наплевать, я бы ответил: ты адресом ошибся, я не такой. Хотел бы я быть таким, да. Ну и вот… я стал таким.

Во время перерыва в съемках Джек в одиночку полетел в Нью-Йорк на предвкушаемую премьеру «Сияния» (23 мая 1980 года, в День памяти павших). В Нью-Йорке его видели с Дайаной Китон на предварительном показе. А Битти был в Испании и снимал там оставшиеся сцены «Красных». По пути Джек и Дайана застряли в лифте с ведущим телевизионного шоу Диком Кеветтом. Обретя наконец свободу, они все отправились на показ, а потом Джек и Дайана поехали развлекаться, в том числе заглянули в знаменитый диско-клуб «Ксенон», где их, разумеется, заметили папарацци. Джек радостно улыбался каждому фотографу, обнимая Китон и прекрасно сознавая – Битти, конечно, увидит эти снимки.

На следующий день Джеку сделали очередную операцию по пересадке волос. Он продолжал лысеть, и вдобавок проблема с лишним весом начала выходить из-под контроля. Джек пренебрегал физической нагрузкой, да и пристрастие к мексиканской кухне брало свое. Голодовкой он добился того, чтобы выглядеть убедительно в качестве любовника в «Почтальоне», но тем не менее в сорок три года у Джека выросло брюшко размером с баскетбольный мяч и вопреки всем усилиям продолжало расти. И к тому же ему впервые потребовались очки для чтения.



Компания «Уорнер бразерс», дистрибьютор «Сияния», надеялась, что фильм – первая крупная премьера летнего сезона – принесет студии немалый доход. В день премьерного показа Джек выскользнул из зала, как только фильм начался, и отправился на вечеринку к Мику Джаггеру. Вскоре после приезда актер положил глаз на модель Бебе Бьюэлл, одну из самых красивых и известных рок-поклонниц того времени. Ее главный талант – сводить знаменитостей с ума – сработал и в случае с Джеком. Элвис Костелло числился среди многих жертв Бьюэлл. После расставания с ней он написал свои самые лучшие, самые грустные песни[67]. Джек страстно желал Бебе – и вполне мог добиться успеха, если бы в то же время его не тянуло к яркой актрисе Рейчел Уорд. Они уединились в одной из спален номера Джаггера и не выходили до утра.

Затем Джек решил, что ему все-таки нужна Бьюэлл, и принялся каждый час посылать ей розы. Неудивительно, что слухи о приключениях Джека проникли в прессу, и, когда он вернулся в Лос-Анджелес, Анжелика пришла в ярость – не из-за флирта с Бьюэлл, а из-за того, что Джек оказался отцом ребенка Сьюзен Энспак. Новоиспеченная мама рассказала обо всем журналистам в весьма убедительных выражениях. Роман Джека и Энспак завершился после окончания съемок «Пяти легких пьес», она давно вышла замуж за другого (и успела развестись). Анжелика же страстно мечтала о ребенке и от ярости лезла на стенку.

После истории с Энспак журналисты спросили у Джека, какие у него отношения с Анжеликой, и он ответил им необычайно откровенно, если и не вполне честно, вероятно, пытался залатать некоторые прорехи. О своем семилетнем романе с Анжеликой, который временами становился слишком уж бурным, Джек отозвался так: «Я с уверенностью скажу, она – любовь всей моей жизни… мы стремились к честным, открытым и в то же время зрелым отношениям… Анжелике выпал самый тяжкий труд, ведь обо мне вечно сплетничают… в моей жизни есть и другие женщины, со многими я просто дружу. По большей части наши отношения своим необыкновенным успехом обязаны ее гибкости. Я регулярно делаю Анжелике предложение. Иногда она отказывает, иногда говорит «да». Мы просто никак не дойдем до дела…»

Несмотря на обескураживающие рецензии – Полина Кейл в «Нью-Йоркер» назвала игру Джека «скованной, автоматической», а Дэвид Денби в «Нью-Йорк мэгэзин» заклеймил фильм как «помпезный и напыщенный», Эндрю Саррис, хотя и не восторгался Кубриком, достаточно оценил «Почтальона» и поместил его под номером двадцать в свой список лучших фильмов года в «Виллидж войс». «Сияние» принесло сорок четыре миллиона долларов при первом домашнем показе, а бюджет фильма составлял девятнадцать миллионов. Хорошо, но не замечательно. Фильм занял четырнадцатое место по доходности (на первом месте оказалась картина Ирвина Кершнера «Империя наносит ответный удар», доход двести девять миллионов), но отнюдь не стал блокбастером, а на него так надеялись «Уорнер бразерс», Кубрик и Джек. Значит, тем важнее было сделать «Почтальона» настоящим хитом.



В Лос-Анджелес Джек вернулся все еще обиженный рецензиями на «Сияние», он пытался помириться с Анжеликой после очередной ссоры. Тут позвонили от режиссера Тони Ричардсона, предложили сняться в «Границе». Съемки предполагались летом в Эль-Пасо и Гватемале. В фильме участвовали Харви Кейтел и Уоррет Оутс. Джек согласился – в пятый раз за три года с тех пор, как пообещал расслабиться после «Оскара». Он выбрал «Границу» и отказался от предложения Милоша Формана сыграть в «Регтайме». Хотя ему и хорошо работалось с Форманом во время съемок «Гнезда кукушки», он не хотел участвовать в очередном громадном проекте. По старой дружбе Джек согласился на эпизодическую роль пирата на пляже. Но основное его внимание было посвящено «Границе».

Джек никогда раньше не работал с Ричардсоном, режиссером британского происхождения, но сценарий понравился, потому-то и решил рискнуть. Это был двадцать второй фильм Ричардсона, в чей послужной список входило немало отличных работ, в том числе экранизация пьесы Джона Осборна «Оглянись во гневе» (1959), «Вкус меда» (1961) и «Том Джонс» (1963).

«Граница», со скромным бюджетом в четыре с половиной миллиона (в итоге сумма выросла до внушительных двадцати двух миллионов), задумывалась как непритязательная повесть о личных и профессиональных проблемах офицера Национальной иммиграционной службы Чарли Смита. Изначально эта роль (как и весь сценарий) писалась для актера Роберта Блейка, когда-то соперника Джека в любви. Блейк, впрочем, со своим взрывным характером имел привычку ссориться с влиятельными людьми. Однажды во время съемок он обругал одного из исполнительных директоров «Юниверсал» (по слухам, послал его на…), а затем сердито раскритиковал студию во время «Вечернего шоу с Джонни Карсоном», и его уволили. Вдобавок Карсон, в те годы наиболее влиятельный телевизионный деятель, навеки закрыл Блейку доступ на свою передачу: он терпеть не мог людей, учинявших скандалы во время шоу. После этого Ричардсон позвонил Джеку. Он недолюбливал Блейка и согласился сниматься в фильме при условии увеличения бюджета, чтобы выплатить ему требуемый гонорар в шесть миллионов. «Юниверсал» согласилась в надежде на бо́льшую прибыль.

После отсрочки, вызванной увольнением Блейка и переговорами с Джеком, продюсеры поскорее принялись за работу, чтобы успеть до начала грозившей начаться в июле 1980 года забастовки Гильдии киноактеров. Съемки начались до забастовки, но студия не уложилась в сроки, и «Граница» снова зависла.

Джек порадовался перерыву. Травма спины, от которой он страдал во время съемок «Сияния», вновь стала его мучить. Накануне забастовки он полетел в Сан-Тропе и провел остаток лета во Франции, на яхте Сэма Шпигеля. Там с ним связался Джон Хьюстон. Он хотел, чтобы Джек сыграл Рустера Ханнигана в экранизации мюзикла «Энни». Джеку предложение понравилось, и они уже собирались заключить контракт, когда Кэрол Бернетт (мисс Ханниган), известная противница наркотиков, отклонила кандидатуру Джека из-за интервью «Пипл» (28 июля 1980 года), где он легкомысленно заметил: «Это все пустяки». В августовском выпуске было опубликовано открытое письмо Бернетт, адресованное Джеку: «Дорогой Джек, наркотики – это пустяки? Может быть, у вас дома действительно так считают. С любовью и надеждой, Кэрол Бернетт». Роль Ханнигана получил Тим Карри.

Осенью забастовка окончилась, и Джек вернулся в Мексику. В процессе работы он все более убеждался – «Граница» не станет хитом, а он так надеялся!

К 20 марта 1981 года – к нью-йоркской премьере «Почтальона» – Джек потерял двадцать фунтов, прибегнув к услугам Джуди Мейзел, автора знаменитой книги «Диета Беверли-Хиллз»; в Голливуде она была известна как «диетолог звезд». В интервью журналу «Даблью» она призналась: «С Джеком в основном работала по телефону, консультировала его порой по восемь раз на дню». Она так поняла основную проблему Николсона: «Без энчилады[68] он мог продержаться лишь ограниченное время».

И все-таки импланты прижились, Джек сбросил вес, выглядел и чувствовал себя лучше прежнего. Он вернул себе прежнюю общительность… но отзывы на «Почтальона» шли преимущественно негативные, и многие критики отрицательно отзывались о Фрэнке. Ричард Корлисс писал в «Тайм»: «Николсон играет Фрэнка вымученно… актер, блиставший десять лет назад, попытался влезть в потрепанную шкуру характерного персонажа». В «Ньюсуик» Дэвид Энсен выразился так: «Проблема фильма в том, что Джек Николсон не на своем месте… он староват для этой роли». Стэнли Кауфман, «Комментари»: «Джек бо́льшую часть времени выглядит так, словно не оправился от лоботомии». И наконец, Полина Кейл: «Так сыграть мог бы и актер, пародирующий Джека Николсона». Остальные критиковали чрезмерное, с их точки зрения, подражание стилю Богарта. Вывод: в данном случае почтальон позвонил только раз.

Фильм принес всего двенадцать миллионов долларов при первом показе. По желанию Джека остаться авторитетом в бизнесе, где некогда он достиг высот, нанесли серьезный удар. Всего лишь шесть лет спустя после блистательного успеха и «Оскара» за «Гнездо кукушки» стала очевидна неприглядная истина: имени Джека Николсона уже недостаточно, чтобы автоматически гарантировать финансирование высокобюджетного фильма. Он заключил контракт на съемки в «Дорожном шоу», ему предстояло играть с Мэри Стиберген, но, когда несколько режиссеров, в том числе Мартин Бритт и Ричард Брукс, отказались от этого проекта, невзирая на участие Джека, он был закрыт[69].



Джек терял свои позиции – и сам знал это. Однажды даже пошел поговорить по душам с Джоном Хьюстоном. Они оставались близкими друзьями, хотя у Джека и не ладилось с Анжеликой. Хьюстон посоветовал ему на некоторое время бросить кино и побездельничать – не стоит превращаться в актера, на чьи фильмы никто не обращает внимания.



В июне, спустя три месяца после злополучной премьеры «Почтальона», Джек полетел на Гавайи навестить свою дочь Дженнифер. Ей исполнилось семнадцать. Она оканчивала старшую школу и надеялась поступить в университет Южной Калифорнии. Джек хотел посмотреть на нее. Он так много пропустил событий ее жизни в те годы, когда летать туда-сюда было чересчур обременительно.

Вернувшись в Лос-Анджелес, он решил сбросить бремя славы и из Джека-кинозвезды вновь стать Джеком-человеком. Поэтому Николсон два года нигде не снимался. Когда его спрашивали о причинах, неизменно отвечал: ему просто ничего не нравится, ну или он безвылазно сидит в Аспене, работает над сценарием.

В январе 1982 года Джек ненадолго вынырнул из добровольного заточения для участия в рекламных акциях по фильму «Граница». Он осознавал – это тщетная трата сил, но контракт есть контракт. Фильм получил преимущественно отрицательные отзывы, как и в случае с «Почтальоном». Относилось это не к самому фильму, а к игре Джека. Дэвид Эренштейн в «Лос-Анджелес ридер» выразил общее мнение: «Даже если бы мы получили объяснение [развязке в духе Клинта Иствуда] и сам фильм был безусловно хорош от начала до конца, не изменилось бы главное – карьера Джека Николсона зашла в тупик».

Месяцем раньше на экраны вышли «Красные» Битти, поднялась буря восторга, но оказался мал доход[70]. «Красных» номинировали на двенадцать «Оскаров», в том числе за лучшую мужскую роль (Битти), лучшую женскую роль (Китон), как лучший фильм (Битти в качестве режиссера), за лучшую женскую роль второго плана (Морин Стейплтон), за лучшую мужскую роль второго плана (Джек), плюс несколько дополнительных наград за технику. Номинация для Джека означала возможный подъем его карьеры. Узнав об этом, он объявил друзьям: разумеется, ничего не получит, и вновь удалился в добровольное изгнание, на сей раз в Колорадо, прихватив с собой лишь персонального повара. Джек катался на лыжах и на велосипеде, ел, спал допоздна. Печатная машинка покрывалась пылью. Ему очень хотелось работать, нравилось писать, но ничего не получалось. И он заедал горечь неудач.

Вскоре бо́льшая часть лишнего веса, так старательно сброшенная, вернулась, как обычно бывает, если нарушить диету. Джек пускал к себе лишь немногих друзей – Берта Шнайдера, Гарри Дина Стэнтона, Боба Рейфелсона, Хантера С. Томпсона и Лу Адлера. Вместе с Джеком Адлер смотрел матчи «Лейкерс» по кабельному каналу. Один раз Джек выбрался в Лос-Анджелес, на самое значительное событие в Голливуде – роскошнейший вечер. Агент Сью Менгерс устраивала прием у себя дома в Беверли-Хиллз. Джек, ее «звездочка» – так она называла своих любимых актеров, – прибыл с двухчасовым опозданием, в нарушение всех принятых правил на вечеринках Менгерс, а туда было почти невозможно попасть. Он подумал: раз уж приехал в Лос-Анджелес, то сначала пойдет с Адлером на матч «Лейкерс». Джек недвусмысленно расставил приоритеты.

Еще в январе 1982 года Анжелика – не исключено, что по настоянию отца, надеявшегося на примерение с Джеком, – вновь не устояла, невзирая на обиду по поводу ребенка Энспак. Она прилетела из Лос-Анджелеса в Аспен и убедилась: с Джеком все нормально, он ни в чем не нуждается. Анжелика не знала, как он отреагирует. А он обрадовался. Она решила провести с ним Рождество.

На праздниках в Аспене идет одна сплошная вечеринка, и Анжелика с максимумом усилий вытаскивала Джека из дома, из добровольного заточения и депрессии. На одной из вечеринок они встретили Энди Уорхола. Тот гордо продемонстрировал им только что опубликованные мемуары Маргарет Трюдо и с типично уорхоловским невозмутимым выражением лица сообщил: она поведала о своем романе с Райаном О’Нилом и актером Томом Салливаном. Джек ощетинился, но ничего не сказал. Все знали – Уорхол обожал сплетни. Джек надеялся, Энди не станет в присутствии Анжелики расспрашивать о его отношениях с актрисой Уинни Холман. В Голливуде ходил слух, хотя и неподтвержденный: она недавно родила дочку от Джека[71]. Уорхол промолчал, и Джек на некоторое время избежал опасности.

В марте 1982 года он вернулся в Голливуд и присутствовал на церемонии вручении наград Академии (29 марта). Церемонию вел Джонни Карсон. Джек был уверен – сам он ничего не получит за «Красных», но хотел поддержать Уоррена в самый важный вечер его жизни. Битти появился вместе с Китон (хоть и говорили, будто их отношения охладились за время съемок), а Джек с Анжеликой. Все четверо сели рядом. Когда Битти получил «Оскар» как лучший режиссер, Джек попал в объектив камеры – в солнечных очках, с весьма довольным видом.

Улыбка не сошла с его лица даже в момент проигрыша сэру Джону Гилгуду. Тот получил «Оскар» за роль в незначительной комедии Стива Гордона «Артур».

Часть 4

Возвращение Джокера

Глава 13

После «Гнезда кукушки» мне так долго везло как актеру, что я почувствовал себя перехваленным. Две картины… и они не давали мне покоя пять лет. В результате люди стали мерить меня по другим стандартам и думать: да, блин, этого мужика перехвалили, давайте-ка зададим ему. И задали… – Джек Николсон
В марте 1993 года Джек объявил о намерении сниматься в фильме «Язык нежности» (сценарист, продюсер и режиссер – ветеран телесериалов Джеймс Л. Брукс). Съемки должны были начаться в конце месяца. Джеку понравился сценарий с первого прочтения – он решил: это верное средство подправить пошатнувшуюся карьеру.

«Я помню пару других фильмов, когда я прочел сценарий и заявил: «Блин, у меня здесь здорово получится!»

Джека совсем не смущала необходимость играть второстепенную роль, он уже делал это раньше, например в «Красных», и с большим успехом.

«Я всю жизнь стремился к тому, чтобы заложить основу, стоя на ней, я мог бы выбирать роли, которые сам хотел играть. Неправильно думать, будто короткую роль взять нельзя, потому что тогда не хватит денег на жизнь».

Джек сильно разгорелся и, несмотря на скудный бюджет в десять миллионов долларов, исключающий трехмиллионный гонорар, согласился сниматься без всякого аванса, но за существенный процент.

Он полетел в Хьюстон, штат Техас, на съемки, а Анжелика осталась в Лос-Анджелесе заниматься собственной карьерой. Бо́льшую часть свободного времени Джек проводил на роскошном курорте (за счет студии). Его имя стояло третьим в списке действующих лиц, после Ширли Маклейн и красавицы Дебры Уингер, только что снявшейся в двух звездных фильмах – в роли Сисси вместе с Джоном Траволтой в картине Джеймса Бриджеса «Городской ковбой» (1980) и в роли Паулы с Ричардом Гиром в «Офицере и джентльмене» Тэйлора Гекфорда (1982). Дебру номинировали на «Оскар» за лучшую женскую роль, но приз получила Мэрил Стрип за «Выбор Софи».

Брукс был исключительно талантлив. Он оживил комедию положений в семидесятые годы, когда придумал «Шоу Мэри Тайлер Мур» и снял Мур в роли одинокой и нацеленной на карьеру женщины. В те времена это был немыслимый на телевидении (да и в реальной жизни) типаж. Шоу имело огромный успех и шло семь сезонов подряд; Мур и прочие артисты прославились, а создатели сериала, Джеймс Л. Брукс и Алан Бернс, утвердились в качестве крупнейших комических актеров. Бернс стал партнером Брукса, когда они вместе предложили Гранту Тинкеру снять сериал, где могла бы сыграть его жена, актриса Мэри Тайлер Мур.

Спустя два года после окончания «Шоу Мэри Тайлер Мур», в 1979 году, Брукс, уже без Бернса, захотел снять «Начать сначала» по сценарию, написанному им в соавторстве с Дэном Уэйкфилдом – автором оригинального романа. Режиссером был Алан Дж. Пакула. Фильм, в котором сыграли Берт Рейнольдс и Джил Клейберг, оказался достаточно успешным, и с Бруксом заключили контракт на производство «Языка нежности» по одноименному роману Ларри Макмертри. Несмотря на звездный послужной список Брукса на телевидении, переход на большой экран дался сложнее, чем он предполагал, и найти финансирование для «Языка нежности» было нелегко. Дженнифер Джонс, одна из крупнейших звезд сороковых – пятидесятых годов, приобрела права на роман: она надеялась, что роль немолодой Авроры Гринуэй, возможно, поможет ей вернуться на экран. Джонс предложила Бруксу стать продюсером. Он прочел книгу, и ему понравилось… но без Джонс. Он попросил «Парамаунт» выкупить у актрисы права и отдать ему. Джонс противилась, но в конце концов согласилась, ведь ни одна студия не желала браться за проект с довеском в ее лице. Затем в излюбленной голливудской манере студия струсила и сообщила Бруксу: проект слишком странный и неформатный, а потому вряд ли окупится. Во многом это было правдой. Голливудские фильмы выходили пышными и неглубокими, в стиле Спилберга и Лукаса. Их стиль возобладал над более личными интонациями начала семидесятых. Брукс спорил с «Парамаунт»: «Вы считаете, нам грозит опасность создать нечто оригинальное?» Он пристыдил студию и получил деньги на съемки, но всего девять миллионов; еще один миллион Брукс выпросил в МТМ[72] и, таким образом, собрал десять миллионов, необходимых для начала работы.

По словам Брукса, первый вариант сценария требовал «хорошего актера на главную роль, но никто из звезд не согласится, роль Бридлава слишком короткая, ради нее придется укротить свое тщеславие». Первым кандидатом значился Берт Рейнольдс: Брукс уже работал с Бертом в «Начать сначала» и полагал: тот идеально подходит на роль Бридлава. Может быть, и так, но Берт отказался: Брукс не позволил бы ему играть в парике и выставлять на обозрение тщательно скрываемое брюшко – две ключевые особенности данной роли. Разочарованный Брукс предложил роль Полу Ньюману. Когда тот отказался, Дебра Уингер предположила: отличный Бридлав получился бы из Джека Николсона. «На него сложно надеяться, – ответил Брукс. – Сценарий к «Начать сначала» я написал, имея в виду Джека, но он не согласился». Та роль взамен досталась Рейнольдсу.

Маклейн не являлась первой претенденткой на роль Гринуэй. Брукс хотел, чтобы ее сыграла Энн Бакнрофт или Луиза Флетчер. Он показал им первую версию сценария, и та и другая не нашли ничего смешного. Единственной, кто уловила всю соль, оказалась Маклейн. Она подумала – это будет просто бомба, несмотря на трагический поворот в финале. В результате она получила роль. Впоследствии Маклейн говорила, что образцом ей послужила Марта Митчелл[73].

Также в фильме снимались Джефф Дэниелс и старый друг Джека Дэнни Де Вито.



Имя Бридлав идеально подходило персонажу Джека, в нем он узнавал себя. Бридлав – бывший космонавт, в одиночестве живет в доме на взморье, любит пить и заниматься сексом. По соседству с Бридлавом живут мать и дочь; они проводят время, добиваясь любви мужчин, а те, по разным причинам, не желают прочной связи. Бридлав и Аврора Гринуэй (мать) завязывают недолгий, но страстный роман. Джек наполнил эти сцены неожиданным теплом и юмором.

Съемки начались 14 марта 1983 года, и в процессе произошло волшебство. Фрагменты головоломки сложились в единую картину, как пущенная обратным ходом сцена взрыва автомобиля, когда все обломки волшебным образом возвращаются на места. Сценарий Брукса, хотя и испещренный остротами в духе телевизионных комедий (Джек ненавидел эту манеру и считал, что она помешала фильму стать по-настоящему великим), дал актеру возможность внести в свой репертуар еще один типаж, которому предстояло остаться с ним навсегда. Бридлав – неторопливый, вкрадчивый, пузатый, лысый, всегда немного навеселе, большой бабник (ничего нового), склонен махать рукой на любые проблемы. Из Джека никогда не получился бы комик вроде Джерри Льюиса, тот преимущественно играл самого себя. Джек превратился не в комика, а в отличного актера, умеющего играть в том числе комические роли.

Он нашел в гардеробе купальный халат и ходил в нем, когда был не занят на съемках. Этот халат помогал ему отождествить персонажа с собой в реальной жизни. По словам Брукса, «Джек его буквально не снимал». А еще он постоянно носил дорогие «космические» часы.

В «Языке нежности» персонаж Джека, обладатель внушительного пуза, завязывает невероятный роман с Авророй и постепенно раскрепощает женщину, в сексуальном и эмоциональном плане. Бридлав показывает ей другой, лучший образ жизни. Он катает ее по пляжу на машине, сидя на спинке сиденья и крутя руль ногой. Все как будто идет прекрасно (так прекрасно, что начинаешь гадать, куда же повернет сюжет), и тут Брукс пускает в ход величайшее клише романтического кино – превращает любовную историю двух немолодых людей в «Историю любви». Когда Аврора пытается наладить неудачный брак своей дочери Эммы (Дебра Уингер), у той обнаруживают рак в последней стадии.

Этот сюжетный поворот не срабатывает почти никогда. «История любви» обходит подводный камень благодаря тому, что зритель не видит на экране больницу. Героиня Али Макгроу почти до самого конца выглядит веселой и здоровой. Брук сумел добиться желаемого эффекта, заставил комических персонажей, какими они выступали в первой половине фильма, разбираться с семейной трагедией и вести себя как подобает взрослым людям, с настоящей ответственностью и подлинными чувствами. Картина поднялась над уровнем банального ситкома и стала настоящей трогательной мелодрамой.



Ограниченный показ «Языка нежности» состоялся 23 ноября 1983 года, а в национальный прокат картина вышла две недели спустя. Критикам она очень понравилась и особенно – игра Джека. Ричард Шникель в «Тайм» назвал Бридлава «комическим воплощением тех самых недостатков, которые и отталкивают, и привлекают». Дэвин Энсен в «Ньюсуик» отметил: «Николсон, возможно, уникален для своего положения; у него нет звездного тщеславия, он с огромным удовольствием играет толстяка и демонстрирует внушительное брюшко». Полина Кейл писала в «Нью-Йоркере»: «Годы придали Джеку внушительность и объем, и в комедийной роли он никогда еще не был таким проворным и изящным. Он вызывает смех не своими шутками, а вкрадчивым обращением… не складки жирка делают Бридлава смешным, а манера стоять как испорченный мальчишка, которому еще нет нужды втягивать живот. Этакий старый сексуальный воитель, его ничто не волнует». Критик из «Дейли вэрайети» решил, что «дуэт Ширли Маклейн и Джека Николсона сделал «Язык нежности» невероятно приятным подарком на Рождество». Эндрю Саррис из «Виллидж войс» подвел итог: «Это – настоящий талант… Николсон играет превосходно. Даже лучше, чем Маклейн и Уингер… Чтобы получить «Оскар», актрисы должны быть страдающими, покорными существами с очень сложной жизнью. Вот какую мысль доносит до зрителей «Язык нежности» – главная слезовыжималка года. Благодаря своему уровню, впрочем, он стал фаворитом среди вышедших к Рождеству картин».

Публике фильм тоже понравился. В День благодарения он принес четыре с половиной миллиона долларов, наполовину окупив затраты, и еще двадцать пять миллионов за следующие два месяца. Большинство же остальных «праздничных» картин быстро сошло с экранов. В домашнем прокате «Язык нежности» принес чуть меньше ста девяти миллионов долларов (Джек по итогам заработал девять) и стал вторым по доходности фильмом 1983 года, уступив только «Возвращению джедая» Ричарда Марканда. Бесконечная франшиза Джорджа Лукаса принесла более двухсот пятидесяти миллионов[74].

Главы «Парамаунт» оказались правы, Брукс действительно снял весьма оригинальный фильм. И абсолютно верно предсказал – именно поэтому зрители пойдут на него косяком.

* * *

«Язык нежности» получил одиннадцать номинаций на «Оскар», в том числе за лучшую мужскую роль второго плана, благодаря чему Джек опять оказался в списке самых престижных актеров Голливуда[75]. Вновь пресса желала знать его мнение по любому поводу, и Джек купался в лучах славы и охотно делился своими замыслами. Стивену Фарберу из «Нью-Йорк таймс» он сказал: «Мне за сорок, и, если я намерен еще расти как человек и как артист, надо перестать играть персонажей с представлениями о романтике как в тридцать пять. Я очень хочу перейти черту, но, на мой взгляд, в этой области царят либо унылые, слезливые драмы о кризисе среднего возраста, либо комедии… Мне стало интересно состарить персонажа… выпятить брюшко, не прибегать к ретуши. А еще небольшие роли хороши тем, что ты знаешь: освободишься раньше остальных».

Майк Николс так отозвался об игре Джека: «Посмотрите, что он, со своим отвислым животиком, выделывает в «Языке нежности». Джек согласился: «Меня мотивировал тот факт, что обычно героев среднего возраста превращают в одно сплошное клише. Я просто пошел против шаблона».



После огромного кассового успеха «Языка нежности» Джек вознамерился закатить праздник в Аспене. Он пригласил Анжелику, но та отказалась со словами: «У меня слишком много дел в Лос-Анджелесе». Джек, казалось, не огорчился. Он наслаждался ролью «старейшего ребенка Голливуда» и не желал думать о таких печальных вещах, как взросление. Возможно, он и научился играть взрослых людей, но в реальной жизни оставался прежним подростком, во всяком случае в отношении женщин.

Энди Уорхол приехал в гости и со своей характерной прямотой бесстрастным тоном заявил Джеку: ты сильно растолстел. Но тот не смутился. Роль только что принесла ему «Оскар». Джек отправился отдыхать в Европу в обществе «модельки» Верушки. Он наслаждался вниманием прессы – вспышки камер отмечали путь актера в аэропорту Хитроу, пока папарацци запечатлевали его улыбку и широкую талию.

Во время пребывания в Лондоне терпимость Джека по отношению к желтой прессе подверглась еще одному испытанию: в «Сан» опубликовали статью с рассказом о том, как Джека несколько раз арестовывали в связи с наркотиками и за неделю он находится под кайфом как минимум четыре дня из семи. Все это было неправдой. Джек в тот момент пытался отказаться от наркотиков, чтобы избавиться от проблем с пищеварением – побочным эффектом увеличившегося живота. Он подал в суд за клевету, и газета быстро сдалась, отступила, извинилась и, по слухам, даже выплатила компенсацию. Джек воспользовался случаем, чтобы высказаться за легализацию наркотиков.

Он вернулся в Штаты и вновь отправился в Аспен, намереваясь пробыть там до весны, ну или остаться надолго, если захочется. Или хотя бы до апреля, до церемонии вручения «Оскаров», когда богам Киноакадемии вновь предстояло обратить на него свое благосклонное внимание.



Церемония состоялась 9 апреля 1984 года, в павильоне Дороти Чандлер, и ведущим вновь был Джонни Карсон. Джек прибыл, как всегда, в темных очках и с лучезарной улыбкой на лице. На красную дорожку он вышел вместе с Анжеликой. Оба удостоились оглушительной овации от собравшихся на улице зрителей.

Как обычно, прошло целых полчаса, прежде чем объявили имя первого победителя – в номинации «Лучшая мужская роль второго плана». Мэри Тайлер Мур и Тимоти Хаттон вышли на сцену и зачитали имена номинантов. Камеры крупным планом запечатлели их (лицо отсутствовавшего Сэма Шепарда заменили фотографией). Когда Мур открыла конверт и прочла имя Джека, брови у него взмыли до линии волос; он сорвал очки и направился к сцене, потрясенный и взволнованный. Поцеловав руку Мэри, Николсон вновь надел очки.

Уважительно, хотя и шутливо поблагодарил других номинантов, затем произнес:

– Я собирался долго рассказывать, как Ширли и Дебра вдохновили меня, но я знаю: они намерены выступить с объяснениями потом, когда объявят победительницу в номинации «Лучшая женская роль».

Эти слова вызвали взрыв хохота в зале. Когда смех затих, Джек поблагодарил лос-анджелесских рок-музыкантов и своих аспенских друзей, отчего-то пропустив «Лейкерс» и Анжелику.

– Вы, рокеры, от Роксбурга до Скалистых гор… так держать!

«Оскар» – первый за восемь лет – официально ознаменовал возвращение Николсона в большую игру. Джек вновь стал королем Голливуда. Он мог делать что угодно, когда и с кем захочется. В том числе пожирать уличную мексиканскую еду в Лос-Анджелесе и лакомиться любимым десертом, шоколадным муссом со взбитыми сливками, в нью-йоркском отеле «Карлайл». Вес? Плевать. Работа? Плевать. Сценарии? На хрен. Два «Оскара» – сродни двум шестизарядным револьверам. «Эй, смотрите все, старина Джеки вернулся!»

Глава 14

Я с четырех лет страдал от лишнего веса. Конечно, я принимаю все обычные меры. Но меня это всегда мучило. Я не хочу переоценивать свою работу, но неужели во мне нет ничего более интересного, чем мой вес? – Джек Николсон
Через два месяца, в июне 1984 года, Джеку пришлось прервать празднества в честь «Оскара». Вышла документальная книга Боба Вудворда «В напряжении: короткая жизнь Джона Белуши» о смерти актера от употребления наркотиков: годом раньше этот талантливый человек умер от смертельной инъекции «спидболла» – смеси героина и кокаина. Вудворд сумел поговорить со многими знаменитостями, они в принципе очень неохотно обсуждали подобные трагедии. В то время Голливуд переживал кокаиновый бум – пристрастие к порошку охватило его, точно вирус. Раз уж за дело взялся Вудворд, тот самый Вудворд, чьи репортажи подтолкнули президента к отставке, голливудские страхи имели все шансы оказаться в центре общего внимания. Люди боялись отказать ему в беседе.

Джек не любил интервью в целом и имел личный опыт общения с демонизированным Белуши, когда дал роль в фильме «На юг» и попытался договориться с Вудвордом. Торговаться с журналистами он умел. Джек готов был согласиться, если бы журналист пообещал не делать «бомбу» из фактов голливудской жизни. Публике не следовало знать слишком много.

О чем он только думал?

Вудворд был обладателем множества наград, высокочтимым автором, любителем расследований. Пленных не брал. Он написал подробный и явно рассчитанный на сенсацию беспощадный рассказ о последних днях Белуши. Здесь он выступил в роли зловещего обличителя социальной атмосферы, в которой жили избалованные знаменитости. Вудворд каким-то образом разузнал про «верхние» наркотики Джека – про кокаин в его спальне, про специальную заначку для лучших друзей и особенно для красивых женщин, и про «нижние» – для гостей попроще. Журналист далеко не самым деликатным образом намекнул: кокаин диктует ритм голливудской жизни, и Джек живет в «столице порошка». Голливудские кинозвезды жили по другим законам, нежели обыкновенные люди, именно такой порошок стал одной из их привилегий.

Когда книга вышла, Джек страшно разозлился: Вудворд поведал о его привычках. Он публично назвал автора «упырем и эксплуататором расстроенных вдов», ведь тот извлек выгоду из смерти Джона Белуши. Джек предсказал: книга положит конец карьере Вудворда как серьезного журналиста. Но гнев Джека – и всего Голливуда – был направлен не на ту мишень. Вудворд не сдернул покров с некоторых секретов «фабрики грез», он предостерегающе поднес к ее лицу зеркало. Но, вместо того чтобы узнать себя, Джек и прочие люди классическим образом обвинили самого Вудворда – чужака, решившего выставить на обозрение их личную, полную привилегий жизнь.

Но Джек не стал подавать на журналиста в суд, как в случае с «Сан». Вудворд был прав, и любой суд сразу это понял бы. Если бы Джек решился начать процесс, результат получился бы ужасающим. Вудворд верно описал голливудскую светскую тусовку – людей без тормозов, помешанных на деньгах, сексе, славе и наркотиках и не заботящихся ни о ком. Актеры, продюсеры и режиссеры то и дело падали мертвыми от передоза – и от новой болезни, ее некоторые считали карой, посланной за нарушение законов морали. Эта болезнь, под названием СПИД, безвозвратно изменила культурный облик Голливуда. Никто не знал, откуда она берется, и никакие лекарства не спасали. Поначалу СПИД прозвали «болезнью геев». Хотя в Голливуде было гораздо больше людей нетрадиционной ориентации, чем предполагала широкая публика, никого это, казалось, не заботило, каждый думал: с ним-то ничего не случится. Молодость, беззаботность, успех и неуязвимость мешали здравому смыслу. Смерть Рока Хадсона от новой страшной болезни в 1985 году изменила все. Как бы ни бушевал Джек, он знал – Вудворд попал в самую точку.



Джеку по-прежнему предлагали роли. Например, Эрнеста Хемингуэя в биографическом фильме. В Голливуде руководители не отличались излишней логикой и подумали: если Джек сумел сыграть Юджина О’Нила в «Красных», почему бы и не воплотить великого писателя «потерянного поколения»? Джек не заинтересовался, и роль досталась Клайву Оуэну. Сняли телевизионный фильм, где также сыграла Николь Кидман. Еще Джеку предлагали роль Элиота Несса в киноверсии сериала «Неприкасаемые» Брайана Де Пальмы по сценарию Дэвида Мэмета. Джек отказался – не хотел сотрудничать с Мэметом, – и роль получил Кевин Костнер. Джека не подвело чутье. Главной звездой фильма был Роберт Де Ниро в роли Аль Капоне, и единственная сцена в «Неприкасаемых» остается в памяти зрителей, – когда Капоне бейсбольной битой другому гангстеру разносит череп.

Джек прочитал роман Сола Беллоу «Хендерсон – король дождя» и приобрел на него права, в надежде самому адаптировать для кино, но проект так и не сдвинулся с мертвой точки. Хотя Джек не сомневался в перспективности своей задумки, он никого не сумел заинтересовать, никакую студию, ни независимого продюсера, который решился бы снять фильм и заняться распространением. Все твердили Джеку: Беллоу невозможно экранизировать.

Еще шла речь о сиквеле, своеобразном продолжении «Языка нежности», Джек недвусмысленно дал понять – участвовать в нем не намерен. Кроме того, поговаривали: давно ожидаемое продолжение «Китайского квартала» бесчисленное множество раз откладывали из-за недосягаемости Романа Полански, вот наконец-то оно пошло в производство. Если Джек и снялся бы в каком-то сиквеле, то только в этом. Если студия хотела видеть Николсона, следовало пригласить в качестве режиссера Полански. Дело не двигалось с мертвой точки. Джек не желал, чтобы фильм режиссировал кто-то другой, и надеялся – ситуация с Полански наконец разрешится.

Он не очень жаждал вернуться к работе. Джека частенько видели в Нью-Йорке с Деброй Уингер, затем он полетел в Сан-Франциско и приобрел еще шесть картин Рассела Четэма, потом побывал на выступлении художника в галерее Максвелла. В интервью журналу «Роллинг стоун» Джек поделился взглядами на моногамию и обсудил проблемы долговременных отношений с Анжеликой, особенно ее желание завести детей. Джек считал: с него хватит отцовства, а Анжелика была полна решимости добиться своего, с Джеком или без.

На следующий день после покупки картин он и Анжелика полетели в Лондон. Все время Джек просидел отвернувшись, избегая ее холодных взглядов. В свободное время играл в теннис – этому занятию он временами охотно предавался. Правда, оно стало приносить меньше удовольствия из-за набранного веса и болей в лодыжках. Потом они отправились в Нью-Йорк, и Джек продолжил охоту за новыми художниками, оттуда – в Финикс, на матч «Лейкерс». Наконец вернулись домой, Анжелика, как обычно, поспешила по своим делам, а Джек нырнул в груду сценариев, присланных Бреслером и ожидавших его возвращения.

Именно там он неожиданно нашел сценарий, в который моментально влюбился. Джек понял – нельзя отказаться, хотя и понятия не имел, будет ли итог удачным. Просто ему понравилось.

«Сначала, – вспоминал он, – я даже не осознал, что это комедия. Комедия действий, как «Полицейский из Беверли-Хиллз» и «Генрих V». Там были девушки, приключения, интересные разговоры, черный юмор… я еще никогда ничего подобного не читал».

Произошел кардинальный поворот от непритязательных легких шуток «Языка нежности» к чему-то более мрачному и сложному. Главного героя звали Чарли Партанна. Сценарий, по роману Ричарда Кондона, назывался «Честь семьи Прицци».

Гангстерские фильмы, популярные в тридцатые годы, когда монополию на них захватила «Уорнер бразерс», снова вошли в моду после «Крестного отца» Фрэнсиса Форда Копполы (1973). Коппола вернул им актуальность, поведав историю американского капитализма через призму семьи Корлеоне. Банды были корпорациями, занятыми в грязном деле зашибания денег. «Ничего личного, сынок, это бизнес». Последовали десятки картин, внешне и тематически подражавшие «Крестному отцу», но ни одной не удалось приблизиться к шедевру Копполы и заткнуть за пояс звездный актерский состав (Брандо, Каан, Китон, Пачино, Дювалл, Казале и Де Ниро). Многие сначала восприняли «Честь семьи Прицци» как своеобразную сатиру на «Крестного отца».

Джек окончательно решился, когда Джон Хьюстон – для него образец достойного человека – согласился быть режиссером.

«Он был моим кумиром с детства, и за последние пятнадцать лет мы очень сдружились. Я, конечно, для него выскочка… ну, Джон стал легендой, когда я еще пешком под стол ходил. Мне нравится, как он работает с актерами и как наблюдает за происходящим».

Время выбрали не самое удачное. Давно ожидаемый сиквел «Китайского квартала» под названием «Два Джейка» действительно вернулся в стадию активной работы. Таун, с его черепашьей скоростью, наконец-то представил приемлемый сценарий, и продюсер Боб Эванс в отсутствие Полански предложил ему самому стать режиссером. Тот не отказался. Как все хорошие сценаристы, многие из них – разочаровавшиеся режиссеры, Таун, никогда не делавший этого прежде, подумал, что справится с собственным сценарием лучше любого другого. Эванс уверил Джека – на Тауна можно положиться, и Джек неохотно согласился. Уже назначили дату начала съемок, которую невозможно было перенести. У Джека оставалось совсем немного времени на «Честь семьи Прицци», но он пообещал Хьюстону сделать фильм вовремя и в рамках довольно скромного бюджета. Он снимал сцены за один-два дубля, это нравилось Джеку. Они составляли идеальный рабочий дуэт.

«Джек – виртуоз, играет, словно держит весы в руке…»

И тут случился поворот, превзошедший все перипетии сюжета. Хьюстон взял Анжелику на роль Майроз Прицци, брошенной девушки Чарли Партанны (Джека). Хьюстон решил дать дочери главную женскую роль, очень важную для ее карьеры, и шанс расправиться с Джеком, хотя бы на экране.

Партанна – официальный киллер семейства Прицци (в фильме шутят: ни у кого в этой семье нет чести). Он влюблен в Майроз. В самом начале, во время свадьбы (сатирическая отсылка к «Крестному отцу»), Чарли влюбляется в роскошную блондинку Ирэн Уокер (Кэтлин Тернер). Выясняется, она тоже профессиональный киллер. Они встречаются, занимаются любовью и вскоре хотят пожениться. Старший Прицци, глава криминального клана и отец Майроз, его превосходно сыграл Уильям Хики, решает убить Чарли – отомстить за погубленную честь его дочери (Майроз уверяет, что Чарли изнасиловал ее, после того как бросил ради Уокер). Также Прицци хочет смерти Ирэн, ведь та ввязалась в лас-вегасскую денежную авантюру без разрешения семьи. Он приказывает Чарли исполнить приговор.

В фильме долговязая костлявая Майроз намерена либо оторвать Чарли от Ирэн Уокер, либо наказать его за измену. Наверное, приятно было семидесятивосьмилетнему Хьюстону, что хотя бы на экране Анжелика могла отплатить своему бойфренду за все унижения последних десяти лет. Хьюстон, как и Джек, в свое время имел изрядное количество женщин, пять раз женился и заводил бесчисленные романы. Но все-таки ему как режиссеру хватало мудрости, когда речь заходила о личной вовлеченности в процесс (например, в случае с Богги и Бэколл в «Ки-Ларго», 1948).

Результатом стало великолепное, точное, как в зеркале, отражение взлетов и падений в реальных отношениях Джека и Анжелики. За пределами съемочной площадки Джек смеялся над своими неудачами, а когда он появлялся на экране, смеялась публика. Джек объяснил двойственность происходящего в «Чести семьи Прицци» иронической отсылкой к Шекспиру: «Мы с Анжеликой, как правило, знали, что движет героями в той или иной сцене. Мы пришли к мысли: она похожа на леди Макбет, хочет стать королевой, а я – королем…»

Джеку особенно нравилось «удвоение» сюжета, и в то же время он не позволял самым мрачным событиям чересчур затронуть его в эмоциональном плане. Во время съемок актер по-прежнему потворствовал своему, казалось, неутолимому желанию – поиметь всех молодых доступных красавиц. Он теперь увлекся новым голливудским веянием – ходил на свидания с порнозвездами. Называл это «исследованием».

Вот почему во время съемок «Чести семьи Прицци» Джек и Анжелика жили в разных номерах отеля «Карлайл». Большинство вечеров она проводила у себя, в одиночестве, а Джек развлекался в любимых клубах.



Чтобы понять, как лучше всего сыграть Партанну, Джек побывал в самых низкосортных бруклинских барах и закусочных. В одной из грязных, пропахших пивом забегаловок, где сизыми облаками висел табачный дым, застилая глаза и убивая легкие, и где человек, заказавший мартини или пиццу «Маргариту», рисковал жизнью, Джек познакомился с парочкой местных мафиози. Они занимались в основном сбором «дани», контролировали вывоз мусора, нелегально букмекерствовали, выколачивали долги. Именно в этих темных притонах Джек научился ходить классической хулиганской походкой мелкой сошки, толкаться локтями, чтобы казаться большим и страшным. Но главным образом его впечатлила манера говорить, не шевеля верхней губой. Так говорили все местные. Подложив под губу свернутую салфетку, Джек добился нужного эффекта, и это оказалось ключом к образу Чарли Партанны. Еще добавился бруклинский акцент, придававший фразам такое звучание, словно их сопрождали ударами кулака по столу. Специалист-диалектолог, актриса Джулия Бовассо, прославившаяся ролью матери героя Джона Траволты в фильме «Лихорадка субботнего вечера», помогла ему довести речь героя до «совершенства». Бруклинский говор очень отличался от родных Джеку джерсийских интонаций.

«Я признаю, – сказал актер одному журналисту, – в некоторых отношениях нужно было «разниколсонить» персонажа».

Остальное было несложно – слезящиеся глаза (несколько капель глицерина), зализанные назад блестящие волосы, сломанный нос (грим), лишние тридцать фунтов веса, их Джек набрал, мисками поглощая пасту с чесноком и помидорами, ее лично готовил один из консультантов картины, Томми Баратта. Впоследствии Джек приглашал его в качестве персонального повара каждый раз, когда снимался. Финальным штрихом стал костюм – желтый пиджак и темный свитер.



Когда афиши «Чести семьи Прицци» разослали по кинотеатрам (к 13 июня 1985 года – дню премьеры), начались съемки «Двух Джейков». Боб Эванс заключил контракт на приобретение фильма с «Парамаунт». Это значило: студия будет финансировать съемки картины, а затем заработает на ней как дистрибьютор.

Джек решился воскресить Дж. Дж. Гиттса. Чтобы похудеть, после роли Партанны сел на очередную сумасшедшую диету (здоровая пища плюс физическая нагрузка). Он старался как можно больше походить на прежнего Гиттса.

Главные женские роли получили Келли Макгиллис, многообещающая актриса, ей в 1985 году предстояло сниматься с Томом Крузом в «Лучшем стрелке» Тони Скотта, и Кэти Мориарти, сыгравшая в «Бешеном быке», гениальном фильме Де Ниро и Скорсезе (1980) по мотивам биографии Джейка Ламотты. Также были приглашены Деннис Хоппер, чья карьера шла на спад, но Джек по дружбе дал ему роль; Джо Пеши, сыгравший, как и Мориарти, в «Бешеном быке»; Перри Лопез и Скотт Уилсон. Роберт Таун также хотел, чтобы в «Двух Джейках» сыграл Боб Эванс (хотя актерство никогда не было его сильной стороной). Он позвал Боба на роль второго Джейка. Эванс не появлялся перед камерой с 1959 года, но согласился и ради такого случая даже сделал подтяжку лица и отправился худеть на Таити.

И вот за четыре дня до предполагаемого начала съемок режиссер Таун уволил актера Эванса. Кинопробы подтвердили уже всем известное – Эванс хороший продюсер, но никудышный актер. Джек рассердился на Тауна и не скрывал своих чувств. Эванс был его другом, и Джек полагал: с ним следует обращаться уважительнее. Тогда вмешалась студия, потребовала оставить Эванса в проекте. Съемки отложили, начались бесконечные переговоры, ни одна из сторон не желала уступать. Наконец Таун почувствовал – студия в нем сомневается и скомпрометировала его авторитет, тогда он покинул проект. «Парамаунт» решила – работа закончилась, не успев начаться, и расторгла контракт. Джек лихорадочно пытался спасти фильм – предложил Уоррену Битти заменить Тауна. Битти отказался. Тогда Джек отправился к Хьюстону, дабы убедить старика взяться за режиссуру «Двух Джейков». У Хьюстона еще во время съемок «Чести семьи Прицци» начались серьезные проблемы со здоровьем, с сожалением он отказался.

Вот так из «Двух Джейков» не получилось ничего. Проект застыл, хотя «Парамаунт» истратила три миллиона на предварительные работы. Тауну это стоило дружбы Джека.



На той же неделе, когда остановились съемки «Двух Джейков», любимая команда Джека, «Лейкерс», выиграла чемпионат Национальной баскетбольной лиги, победив ненавистных бостонцев. Впервые Лос-Анджелес побил в финале Бостон. Несмотря на обилие дел, Джек присутствовал на каждом матче.

Премьера «Семьи Прицци» состоялась – и картина получила неоднозначные отзывы. Полина Кейл писала так: «Это виртуозный набор вариаций на привычную тему внутреннего горения… Николсон отнюдь не пересаливает, изображая расфокусированный, непонимающий взгляд. Он остроумный актер, заставляет с нетерпением ждать, что будет дальше». Дэвида Энсена фильм не особенно впечатлил: «Николсон сильно рискует – усвоив обманчиво нелепый бруклинский акцент, он играет смехотворного антигероя, как шизофреник, который никак не может решить, кто он такой, Богарт или Элиша Кук [в фильме Джона Хьюстона 1941 года «Мальтийский сокол»]».

Публика испытывала меньше сомнений. «Честь семьи Прицци», с бюджетом в шестнадцать миллионов долларов, принесла двадцать шесть миллионов при первом домашнем показе (более четырех миллионов за два дня) – и около пятидесяти миллионов в иностранном прокате. Почти с самого начала Джеку, Анжелике, Кэтлин Тернер и Джону Хьюстону прочили «Оскаров».

Пока Джек купался в лучах славы Чарли Партанны и оплакивал судьбу Дж. Дж. Гиттса, Майк Николс попросил его заменить Мэнди Патинкина в роли Марка Формана в экранизации романа Норы Эфрон «Ревность» – слабозавуалированных излияний в адрес Карла Бернштейна, ее бывшего мужа, с которым рассталась из-за многочисленных измен[76]. С первого взгляда Патинкин казался идеальным актером на роль Формана, но Николсу сразу стало ясно – иллюзии не имеют ничего общего с реальностью, и эта роль Патинкину не подходит. Актеру самому не терпелось уйти.

Николс хотел, чтобы Патинкина заменил Джек – тот не выглядел по-еврейски, зато умел хорошо играть. Джек согласился, не мог же он бросить в трудную минуту одного из своих ближайших друзей. Возможно, на его согласие повлиял аванс в четыре миллиона.

После этого Бернштейн встретился с Джеком в «Русской чайной» – они были если не друзьями, то приятелями, и Джек по-прежнему считал Вудворда, некогда коллегу Бернштейта, подлецом. За ланчем Бернштейн попытался отговорить актера от съемок. Тому удалось развеять опасения Бернштейна объяснениями – лучше уж эту роль сыграет друг, чем посторонний человек. Джек заверил, что будет справедлив по отношению и к роли, и к прототипу.

Его герой предстал любезным и милым, и зрители удивлялись, отчего Рейчел (Стрип/Эфрон) бросила такого замечательного человека. Впоследствии он объяснил в интервью «Роллинг стоун»: «Меня специально пригласили с тем, чтобы я не играл Бернштейна. Майк, Нора и Мэрил очень хотели перенести фильм в область вымышленного. А поскольку я не испытывал желания наспех, за пару дней, строить биографический портрет, то охотно согласился».

Джек и Мэрил Стрип снимались в августе на Манхэттене. Джек впервые познакомился с Мэрил на съемочной площадке: Николс хотел, чтобы между ними сохранилось некоторое напряжение. По словам Стрип, «это было все равно что встретить Мика Джаггера или Боба Дилана. Я смотрела на Джека как на настоящую звезду…». Чтобы растопить лед перед началом съемок, Николсон постучался в трейлер к Стрип и попросил разрешения воспользоваться ее туалетом. Она позволила. И оба расслабились[77].

По словам благодарного Николса, «Джек берется за роли, от которых другие отказываются… и превращает их в прекрасно невообразимое. Блистательное мастерство жеста, умение создать характер скрыты широтой его натуры… никакой техники не видно. Кажется, это просто жизнь».

Позднее прибытие Джека почти не оставило ему времени для подготовки к роли, но он отлично справился со своей задачей. Съемки закончились в октябре, и Джек немедленно полетел отдыхать в Аспен. До конца года он развлекался в горах, без Анжелики, но в начале зимы 1986 года, катаясь на лыжах, неудачно свернул на склоне, упал, сломал локоть и повредил связки большого пальца. Травмы оказались достаточно серьезными, требовались операции. Об этом услышала Анжелика и немедленно полетела к Джеку, чтобы окружить его заботой. Они никогда не были так близки, как в те дни. Он лежал, страдающий и неподвижный, а она распоряжалась.

Они вместе появились на церемонии вручения «Оскара», 24 марта 1986 года, в павильоне Дороти Чандлер. Вел церемонию неожиданный триумвират – Джейн Фонда, Алан Алда и Робин Уильямс. Анжелика потрясающе выглядела в зеленом платье от Цеци Ганев, а Джек, все еще перебинтованный, кротко шел рядом. Его номинировали за лучшую мужскую роль (Чарли Партанна), а Анжелику за лучшую женскую роль второго плана (Майроз). Фильм получил шесть номинаций – «Лучшая мужская роль второго плана» (Уильям Хики), «Лучший дизайнер по костюмам» (Донфелд), «Лучший режиссер» (Джон Хьюстон), «Лучший монтаж» (Руди и Кайя Фер), «Лучший фильм» (Джон Форман, продюсер) и «Лучший сценарий, основанный на материале другого источника» (Ричард Кондон и Джанет Роач).

Но Джеку не суждено было порадоваться за себя, хотя церемония и началась благоприятно. Анжелика получила «Оскар», победив относительно слабых конкуренток – Маргарет Эйвери («Цветы лиловые полей», режиссер Стивен Спилберг), Опру Уинфри (тот же фильм), Мег Тили («Агнец Божий», Норман Джуисон) и Эми Мэдиган («Дважды в жизни», Бад Йоркин). Когда Марша Мейсон и Ричард Дрейфус назвали имя победительницы, камеры запечатлели лица Джека и Джона Хьюстона. У обоих текли слезы[78].

Анжелика, высокая и гордая, зашагала на сцену. Ее впервые номинировали – и она впервые победила. Когда стихли аплодисменты, в микрофон она сказала:

– Для меня это много значит, поскольку я получила «Оскар» за фильм, в котором снималась под руководством отца. Я знаю, это много значит и для него.

Таким образом, она публично отдала дань уважения смертельно больному отцу – и кое на что намекнула Джеку, его она не упомянула со сцены.

Джек считался фаворитом в своей категории и расстроился, когда «Оскар» получил актер, не особенно любимый в Голливуде – Уильям Херт, за не очень удачный фильм «Поцелуй женщины-паука» (Эктор Бабенко). Операторы запечатлели лицо Джека в тот момент, когда прозвучало имя победителя. Актер сидел с застывшей улыбкой.

Но, казалось, победа Анжелики и собственный проигрыш не сильно его огорчили. Джек и так уже был звездой, а Анжелика всегда хотела ею стать. Теперь они более или менее сравнялись.

После окончания долгой церемонии они договорились пренебречь официальными торжествами и поехать праздновать в отель – с бутылкой вина, чизбургерами и картошкой фри из любимой лос-анджелесской закусочной Джека.

Ну и друг с другом, разумеется.

Глава 15

Терпеть не могу быть одним из самых старших в фильме. В пятьдесят я впервые начал обращать внимание на свой возраст. Господи, тогда я словно сломался… я хорошо знаю, что такое страх смерти, ощущаю его последние – ну, лет тридцать… Разговаривая с актрисами на пробах к «Двум Джейкам», я вдруг понял: уже не влюблюсь в девятнадцатилетнюю, слишком стар для нее… для всех них… – Джек Николсон
Джек приближался к полувековой отметке, и, как обычно бывает, ему казалось – время бежит слишком быстро. Он понимал, отныне все труднее будет получать качественные роли: самые лакомые кусочки доставались молодежи – Эдди Мерфи, Майклу Дж. Фоксу, Полу Хогану (австралийцу, с его «Крокодилом Данди» и «Креветкой на сковороде» по телевизору), Мэлу Гибсону и остальным. Ровесники Джека медленно, но верно переходили в разряд стариканов.

Чтобы замедлить ход времени, Джек-суперзвезда стал также и Джеком – смышленым борцом за выживание. Он по-прежнему пользовался услугами своего давнего агента, Сэнди Бреслера, тот получал предложения, изучал их и передавал патрону, советовал принять или отвергнуть, но окончательное решение принимал сам Джек. Он по-прежнему мог позволить себе выбирать. Так он и делал.

Пол Мазурски, актер, сыграл одного из трудных подростков, учеников Глена Форда, в культовой драме 1955 года «Школьные джунгли». Потом стал режиссером и прославился в 1978 году фильмом «Незамужняя женщина». Он хотел, чтобы Джек снялся с Бетт Мидлер в американском ремейке французской картины Жана Ренуара «Будю, спасенный из воды» (1932) – под названием «Без гроша в Беверли-Хиллз». Мазурски лично отправился к Джеку на Малхолланд-драйв 1 января 1986 года, показать сценарий. Но разговаривать оказалось непросто, Джек накурился почти до беспамятства, смотрел по телевизору матчи на стадионе «Розовая чаша» и ничего не желал слушать. Роль досталась Нику Нолту.

Затем Барри Левинсон предложил Джеку роль Чарлза в «Человеке дождя», и тот вновь отказался, ему казалось – общее внимание привлечет к себе актер в роли психически больного брата. Роль досталась Тому Крузу, тот действительно просто оттенил блистательную игру Дастина Хоффмана.

Зато Джек не отверг предложение «Уорнер бразерс» и Питера Губера (шесть миллионов плюс доход с проката) сыграть в «Иствикских ведьмах» дьявола, пришедшего в наш мир. Гонорар примерно в десять раз превышал сумму, предложенную ранее Мазурски. Джек считал Губера своим другом, но также и человеком, умеющим снимать большое кино; дружба и практичность являлись для него решающими факторами. В то же время подписал контракт на съемки в «Чертополохе» – экранизации романа Уильяма Кеннеди. Он хотел заняться им после «Ведьм», просто любил книгу Кеннеди.

По словам Питера Губера, «мы приобрели права на «Ведьм» у Джона Апдайка, написали с Майклом Кристофером сценарий, заключили контракт с тремя актрисами на главные роли – и надолго застряли. Мы ломали голову: где найти актера на роль дьявола? И вдруг до меня дошло: три женщины пытаются захомутать Джека Николсона – это же идеальное решение! В конце концов, в нем уж точно есть частичка черта. Несколько лет назад он снялся в «Сиянии», в герое тоже чувствовалась чертовщинка. Я подумал: он прекрасно сыграет в «Ведьмах», ведь Дэррил – немножко Макиавелли и в то же время несомненный интеллектуал… Джек обладал и тем и другим плюс та особая магия, которую звезда такой величины привносит в любой фильм. Да и картина посвящена сексуальным тонкостям, а уж Джек в этом разбирался».

Фильм «Иствикские ведьмы» (режиссером был Джордж Миллер, снявший трилогию «Безумный Макс», эта работа сделала Мэла Гибсона звездой международного масштаба) представлял собой вольную экранизацию сатирического феминистского романа Джона Апдайка и с трудом укладывался в какие-то рамки. Даже Миллер, казалось, поначалу этого не понимал; он хотел пригласить Роберта Де Ниро, тот – к сожалению или к счастью для Миллера – снимался в то время в другом «дьявольском фильме», «Сердце ангела» Алана Паркера, мрачном и потому больше, нежели «Ведьмы», подходившем для Де Ниро. В конце концов, с помощью Губера, Миллер провел параллель между Джеком-актером и Джеком-донжуаном.

В «Ведьмах» три сексуально озабоченные женщины (Шер, Сьюзен Сарандон и Мишель Пфайффер) заключают сделку с дьяволом, чтобы забеременеть, а затем изгоняют его из своей жизни навсегда (нечто врода сатиры на «Ребенка Розмари» Полански). В роли соблазнителя Джек чувствовал себя вполне в своей тарелке.

На роль одной из ведьм пробовалась Анжелика, но, несмотря на недавний ее триумф в Киноакадемии и влияние Джека (а может быть, именно поэтому), Миллер ей отказал. Она обиделась и приняла предложение Фрэнсиса Копполы сыграть в «Садах камней» и улетела в Вашингтон на съемки. Чтобы немного успокоить возлюбленную, Джек отправился туда в день рождения Анжелики и вручил ей браслет. Они провели ночь вместе, а наутро он улетел, чтобы продолжить работу над «Ведьмами».

Фильм (бюджет в двадцать миллионов долларов) снимали в Бостоне и на Род-Айленд. С самого начала съемочная группа столкнулась с проблемами, не последней из них была борьба ведущих актрис: Шер, Сарандон и Пфайффер не особенно симпатизировали друг другу и снимались в фильме, посвященном женоненавистнической мести. Коллеги из них получились не лучшие.

Поскольку Джек играл персонажа невоздержанного и похотливого, то отнюдь не смутился, когда Миллер однажды попросил его сняться полуголым. Вместо жалоб, требований дублера или ожидания редакторских ножниц Джек с истинно дьявольским наслаждением продемонстрировал свой жирок.

Когда неприязнь между актрисами достигла апогея и грозила срывом съемок, неумение Миллера обходиться с голливудскими дивами окончательно разочаровало Джека, как и манера Губера регулярно грозить партнеру карами за превышение бюджета (фильм требовал массу спецэффектов). Губер собирался уволить Миллера, но Джек заступился за него и пригрозил уйти. Тогда Губер убедил Джека стать помощником режиссера, чтобы сделать картину без перерасходов. За решением проблем ему следовало обратиться к Губеру, а не к Миллеру. По словам Губера, «именно Джек удерживал весь проект».

К счастью, тот знал, как избежать сложностей. Миллер вспоминает:

– В самом начале у Джека были четыре с половиной минуты диалога, сцена за гладильной доской – очень важная. Съемочная группа подобралась особенно шумная. Джек вошел в зал, взял сценарий, с шумом швырнул его на стол и закатил скандал о том, как тяжело ему вставать утром и учить текст – и вообще он предпочитает ночной образ жизни. Кричал во всю глотку. Вокруг наступила тишина. Тогда Джек подмигнул мне. Он, по сути, сделал за меня мою работу – привел в порядок съемочную группу. После этого все относились к нему с глубоким почтением и работали сосредоточенно.

Джека ничто не волновало – мелкие дрязги, шумные коллеги, отсутствие Анжелики, бюджет, – потому что во время съемок у него с актрисой Вероникой Картрайт возобновился роман, который начался во время работы над фильмом «На юг» и не закончился с тех пор. Возможно, именно поэтому Джек не слишком настаивал на роли для Анжелики.



Когда заканчивались съемки «Иствикских ведьм», на экраны вышла «Ревность» (25 июля 1986 года). Первая волна крупных летних премьер уже схлынула, а осенние еще не начались. Фильм получил разные отзывы и едва-едва окупил расходы, принеся двадцать миллионов при первом домашнем показе – на несколько миллионов меньше самоокупаемости. Зрители не ассоциировали себя с главными героями. (Картина впоследствии обрела вторую жизнь на видео и все-таки принесла несомненный доход.)



В начале 1987 года, исключительно шутки ради, Джек, поощряемый Боно из группы «U2», решил сделать запись для детей. Они с Бобби Макферрином записали сказку Киплинга «Слоненок» (первый профессиональный проект Джека после «Ведьм»). И он отлично справился. Эта запись транслировалась во время получасового одноименного выпуска Пи-би-эс (продюсер Марк Сотник). Затем, во время отсрочки перед началом съемок фильма «Чертополох», Джек в качестве услуги Джеймсу Л. Бруксу сыграл эпизодическую роль телеведущего в сатирической картине о нью-йоркской журналистике – «Теленовости». Он поставил условие: его имени не будет ни в титрах, ни в рекламе, поскольку не желал нарушать равновесие в кастинге или вводить публику в заблуждение, заставляя думать, что это очередной «фильм Джека Николсона».

В «Чертополохе» – экранизации Эктора Бабенко по роману Уильяма Кеннеди, удостоенному Пулитцеровской премии, – Джек играл роль Фрэнсиса Филана, опустившегося бейсболиста. Герой пытается обрести душевное спокойствие после того, как случайно убил своего грудного ребенка. Фильм получился мрачный, беспросветный, тяжеловесный – Голливуд обычно чурался таких картин, – но Джек упорно шел до конца. Зачем? «Я хотел сыграть ирландского бродягу». В детстве он видел много таких людей, начиная с Джона Николсона, ему было из кого выбирать. «Чертополох» сняли осенью в Олбени за семнадцать недель. Как только начались съемки, прошел слух – Джек флиртует с Мэрил Стрип, ранее уверявшей, что она никогда не будет с ним работать. Поговаривали, они необычайно сблизились, но оба это отрицали. Джек оказался как бы между молотом и наковальней, потому что активно, хотя и тайно, встречался с Картрайт.

Впрочем, все на площадке – и не только – говорили не о сценарии, не о режиссуре, не о декорациях, а о Джеке и Мэрил. Зачастую его трейлер так и покачивался на своих истертых колесах. Один безымянный источник сообщил Митчеллу Финку из «Лос-Анджелес геральд экземинер»: «Происходившее внутри трейлера начало выходить из-под контроля до такой степени, что на съемочной площадке многие смущались». Статья вышла 22 апреля 1987 года, в день рождения Джека – ему стукнуло пятьдесят.



Когда закончились съемки «Чертополоха», Джек вернулся в Лос-Анджелес и через несколько дней появился за кулисами лос-анджелесского «Колизея», на концерте «U2», потом предполагалось огненное шоу. Боно вспоминал:

«Я повернулся и увидел какого-то растрепанного мужика. Он сказал: «Мне очень понравился фейерверк, ребята» и предложил нам хот-доги».

Боно лишь потом узнал: это был Джек, по-прежнему в костюме и в образе своего героя из «Чертополоха», – он проверял, узнают ли его. Джек подумывал предложить «U2» сочинять музыку к «Двум Джейкам», если бы этот проект удалось реализовать[79].

Джек вернулся на Западное побережье и вновь принялся ходить на все матчи «Лейкерс». Он наслаждался потоком доходов, лившимся на него после недавней премьеры «Иствикских ведьм». При первом домашнем показе фильм принес шестьдесят четыре миллиона и оказался в списке десяти самых доходных картин того года. Ничто не облегчает муки ревности так, как несомненная победа.

Джека видели в ресторане «Мортон» в Лос-Анджелесе, где он ужинал со Стрип, и вновь поползли слухи – они встречаются. После ужина, чтобы избежать встречи с папарацци, они тихонько ускользнули.

В июле 1987 года Джек узнал: Джону Хьюстону стало плохо на съемках телевизионного фильма «Призрак мистера Корбетта», работу делал его сын Дэнни, брат Анжелики. Джон Хьюстон недавно завершил свой последний проект – «Мертвые» – довольно грустный фильм по мотивам рассказа Джеймса Джойса, о любви и потере. Сценарий написал сын Хьюстона Тони, главную роль сыграла Анжелика. Картина увидела свет только после смерти режиссера.

Джек немедленно отправился в клинику в Мидлтон, на Род-Айленд, к Хьюстону. Он оставался с ним, пока 28 августа 1987 года, в возрасте 81 года, великий режиссер не скончался. По слухам, Джек пообещал Джону на смертном одре позаботиться об Анжелике. Вместе с ней он пришел на похороны.

– На протяжении многих лет, – сказал Джек впоследствии, – я знал этого величайшего из смертных. Он был для меня как отец. Я безумно любил Джона Хьюстона…

Впрочем, он не провел вечер с Анжеликой, хотя она, вероятно, нуждалась в нем больше остальных. Джек просто не нашел для нее места в своем расписании. Когда ему перевалило за пятьдесят, он как будто отчаялся. Джек вырос и расцвел в Голливуде, и с ранней юности, еще до того как стал «тем самым Джеком Николсоном», он не страдал от отсутствия внимания женщин. Но теперь ему будто хотелось доказать – он еще способен очаровывать их и удовлетворять сексуально. Кто кого удовлетворял на самом деле, было уже неважно. Женщины из объектов страсти превратились в средство самоутверждения. После стольких лет отношений Анжелика, мечтавшая о семье и материнстве, уже не вызывала у Джека особых чувств – если вообще вызывала хоть какие-то. Их удерживала вместе взаимная привязанность – «я буду рядом, когда понадоблюсь тебе», – более глубокая и, возможно, значимая, чем чистая романтика.

Потом у Джека случился роман с девятнадцатилетней британской актрисой по имени Карен Майо-Чандлер. С ней он познакомился в Лос-Анджелесе. В то же время Джек не прерывал отношений с Анжеликой, Картрайт, девушками из группы поддержки «Лейкерс» и, вероятно, с Мэрил Стрип. Особенно ему нравилась сексуальная неудержимость Майо-Чандлер. За гонорар в сто пятьдесят миллионов долларов она согласилась позировать для «Плейбоя» обнаженной и проговорилась об интрижке с Джеком. Во время интервью она счастливо улыбалась. «Этот озабоченный чертенок… он подражает Богарту… очаровательный плут, капризный маленький мальчик». Она намекнула – Джек не отказывался от садомазохистских игр: «Безостановочная секс-машина, с развлечениями и играми типа наручников, шлепков, хлыста и полароидных снимков». Свою сексуальную жизнь с Джеком Карен назвала «безумной, дикой и прекрасной» и заметила, словно вскользь, Джек – почти ровесник ее матери. Еще объявила: он сам дал ей разрешение на съемки и интервью. Джек впоследствии утверждал, что понятия об этом не имел[80].

И была еще золотоволосая актриса Ребекка Бруссар, точная копия Мими Мачу, ровесница дочери Джека, Дженнифер (двадцать четыре года). Актера не смущала разница в возрасте, даже наоборот. Джек говорил: молодость Бруссар и Майо-Чандлер действовала на него как любовный эликсир. Он стал ухаживать и добился своего. «Бруссар – именно такая, какая мне нужна. Она неудержима. Готова на все. Просто бешеная. Вот самое подходящее слово».

Бруссар, блондинка родом из Кентукки, бросила колледж, переехала в Нью-Йорк и стала моделью; почти два года пробыла замужем за режиссером звукозаписи Ричардом Перри. После развода Бруссар уехала в Голливуд и устроилась официанткой в новый модный ночной клуб Хелены Каллианиотес, где и познакомилась с Джеком. Он ей тоже понравился. «Когда Джек впервые коснулся моей руки, я чуть не умерла. Из глаз искры посыпались. Как только Хелена нас познакомила, я поняла – в нем что-то есть».

Вскоре она, не таясь, поехала с Джеком в Аспен и прошла пробы на роль секретарши Дж. Дж. Гиттса в фильме «Два Джейка», проект опять застрял. Вряд ли от кого-то можно ожидать благодарности более горячей и искренней, чем от красивой молодой девушки, если ей пообещали роль в голливудском фильме.

С Бруссар Джек чувствовал себя молодым, и Анжелика решила: с нее хватит, в ней изжили чувства к Джеку окончательно. Чтобы доказать это – возможно, не столько ему, сколько себе, – Анжелика выставила свой дом в Беверли-Глен на продажу и переехала в Бенедикт-Кэньон, достаточно далеко от Малхолланд-драйв, чтобы не беспокоиться, вдруг Джек заскочит одолжить сахару. Еще она заключила договор на съемки в предстоящем телевизионном мини-сериале «Одинокий голубь». Джек тем временем арендовал большой дом для Бруссар, в двух шагах от Малхолланд-драйв.



Питер Губер охотился за Джеком с самого начала работы над «Иствикскими ведьмами», предлагал ему сыграть Джокера в киноверсии «Бэтмена». Джек раз за разом отказывался. Губер настаивал, утверждал, что это будет лучший фильм в его карьере. Режиссером пригласили Тима Бертона. Бертон, как и Джек, некогда начинал в анимации (хотя и на совсем ином уровне), с тех пор упорно пробивался наверх – и в 1987 году заслужил право снимать «Битлджуса». Еще до выхода фильма он заключил контракт с «Уорнер бразерс» на съемки одной из крупнейших новых картин – всеми предвкушаемого «Бэтмена».

Губер:

– Всегда дело заключалось в том, чтобы уловить естественный характер Джека и использовать его разными способами. Все равно что заставить Арнольда Шварценеггера играть в романтической комедии. И вот нам предстояла следующая большая картина о супергерое, снятая чуть иначе, чем «Супермен», в основном из-за Тима Бертона. Он намеревался превратить фильм в совершенно невиданное ранее. Все смеялись и говорили: ни один зритель старше семи лет не пойдет его смотреть. Но я знал: верное средство превратить данный проект в настоящую торговую марку – найти культового актера на самую важную роль… роль злодея. Но Николсон вел себя как недотрога. Тогда я подумал: самое лучшее – привезти Тима Бертона в Аспен, где жил Николсон, свести их и помочь Тиму убедить Джека. Тим согласился, мы полетели в Аспен, к Джеку на ранчо. Они встретились, и Джек предложил: «Давайте покатаемся верхом». Тим побледнел, повернулся ко мне и сказал: «Я не умею». – «Умеешь», – ответил я и подсадил его в седло. Всю дорогу Тим твердил Джеку: получится по-настоящему волшебный фильм, откроется доступ к новой – молодежной – аудитории. Наконец Джек сказал: «Хорошо, давайте. Пять миллионов вперед и процент с дохода»[81].

Джек учуял здесь золотое дно и уже озаботился своей выгодой. Слава достанется Бэтмену, а все деньги намеревался забрать Николсон.

Чутье не подвело его. Как и обещал Губер, имя Джека вновь прогремело, «Бэтмен» стал крупнейшим хитом года и по итогам премьеры занял пятидесятое место среди самых доходных американских фильмов[82].

Джек – не дурак, когда речь идет о деньгах, он подумал: Бертон прав, когда тот заговорил о новой аудитории. Он утверждал – фильм нужно сделать по атмосфере светлее[83]. «Мы договорились о трехнедельных съемках в Англии, в конце октября, – вспоминал Губер, – но предсказуемо они растянулись на шесть, и Джек пришел в ярость: «Черт, я пропущу все матчи». Мы только смеялись. Джек – несомненный профессионал, работал, не говоря больше ни слова про баскетбол, и в итоге получил целое состояние».

Чтобы подготовиться к роли, Джек погрузился в чтение Ницше. Полученный гонорар он потратил не только на несколько картин Пикассо, Матисса, Рене Магритта, Тамары Лемпицка и Бугро, чтобы пополнить свою коллекцию живописи, – были и другие причины его согласия. Первая: он ухлестывал за Ким Бейсингер. Впоследствии она назвала Джека «сумасшедшим, мерзким, самым озабоченным человеком на свете». О второй он так сказал Питеру Богдановичу: «Я считал это обязанностью человека искусства… я работал, что называется, en masque – в маске. Когда актер носит маску, то чувствует себя раскрепощенным, не так открыт… Одна из немногих книг, рекомендованная нам Джеффом Кори, – «Маски или лица». Лучшая реплика Джека в фильме доводила зрителей до истерики – произносилась в маске и в полном облачении Джокера: «Может кто-нибудь сказать мне, в каком мире мы живем, если человек в костюме летучей мыши похищает всю мою прессу?!»

Джеку так понравились зеленый парик, ярко-красный грим и электрифицированный фиолетовый костюм клоуна, что он заплатил студии семьдесят тысяч и забрал реквизит домой. Он подумал: эти вещи могут однажды пригодиться. В конце концов, зеленый – его счастливый цвет.

Часть 5

Несколько хороших ролей

Глава 16

Актер – это идеальный герой Камю, ведь жизнь абсурдна… человек, который проживает несколько жизней, находится в более выгодном положении, чем тот, кто проживает всего одну. – Джек Николсон
Через год после смерти Джона Хьюстона не стало Хэла Эшби. Он не дожил до шестидесяти. Если тело Хьюстона законсервировал алкоголь, то Эшби погиб от кокаина. Обе панихиды состоялись в театре Гильдии режиссеров, на бульваре Сансет. Когда прощались с Хьюстоном, в зале оставались только стоячие места; на панихиде по Эшби зал был наполовину пуст. В том же году в возрасте пятидесяти восьми лет в нью-йоркской клинике после операции скончался Энди Уорхол.

Эти три смерти глубоко потрясли Джека. Хьюстон, Эшби и Уорхол – это важная часть в его жизни, и ему не хватало силы духа вернуться к работе. Он спокойно отказался от предложения Питера Губера, с гонораром в семь с половиной миллионов и щедрыми процентами с дохода, сниматься в продолжении «Бэтмена», где у Джокера предполагалась большая роль. Он одновременно удивился и обрадовался, когда прочел, что его друг Дэнни Де Вито согласился сыграть Пингвина в сиквеле «Возвращение Бэтмена». Фильм должен был выйти на экраны в 1992 году. Джек решил: пусть и Робин погреется в лучах славы популярнейшего комикса[84].

Тогда же Джонатан Демм убеждал Джека сыграть роль Ганнибала Лектера в «Молчании ягнят» (1991), вновь вместе с Мишель Пфайффер, с ней он уже снимался в «Иствикских ведьмах». Соблазн был изрядный, но Джек отказался. Роли в итоге достались Энтони Хопкинсу и Джоди Фостер. Этот фильм первым со времен «Гнезда кукушки» (двадцатью шестью годами ранее) получил пять основных «Оскаров»: Хопкинс за лучшую мужскую роль, Фостер за лучшую женскую, продюсеры за лучший фильм, Демм как лучший режиссер, а Тед Тэлли – за лучший адаптированный сценарий.

Затем режиссер Джон Бэдэм предложил Джеку сыграть нью-йоркского детектива в фильме под названием «Напролом» (1991). Джек отказался, и роль досталась Джеймсу Вудсу. Тони Скотт звал Джека на главную роль в «Последнем бойскауте» (1991), но опять-таки тот сказал «нет», и в фильме сыграл Брюс Уиллис.

Джек согласился лишь на роль, которую ждал, казалось, уже целую вечность – Дж. Дж. Гиттса. Продолжение «Китайского квартала» вновь пробудили из спячки, и опять без Полански. Тот по-прежнему находился в добровольном изгнании. Но только один режиссер, по мнению Полански, мог справиться с делом лучше кого-либо.

Джек Николсон.

Джек ничего не снимал как режиссер со времен «На юг». Фильм потерпел фиаско, как и другой его проект – «Он сказал: «Поехали». Хотя Джек и поклялся никогда больше не браться за режиссуру, желание доказать, что он на это способен, пересилило.

Боб Эванс каким-то образом вернул проект из небытия, предложил Джеку одиннадцать миллионов за главную роль и режиссуру сиквела. Картину он видел как вторую часть трилогии в духе «Крестного отца». Его новым партнером являлся Гарольд Шнайдер, вместе с Джеком он работал над картиной «На юг». По указке Джека Эванс и Шнайдер пригласили в качестве ассистента его дочь Дженнифер. Ей очень хотелось в киноиндустрию. Эванс вновь позвал Тауна для работы над сценарием, хотя Джек и недвусмысленно дал понять – не намерен лично иметь с ним дело. С самого начала возникла проблема. Джек отклонял все варианты и заставил Тауна написать несколько версий, пока наконец не удовлетворился.

Съемки «Двух Джейков» начались 18 августа 1989 года в Лос-Анджелесе. Действие происходит десять лет спустя, сразу после Второй мировой войны. В 1948 году частного детектива Гиттса нанимает клиент по имени Джулиус «Джейк» Берман, застройщик (Харви Кейтел), с заданием – узнать, не изменяет ли ему жена Китти (Мег Тилли). Прежде чем Гиттс успевает что-либо доказать, Берман убивает человека, с кем, по его мнению, спит Китти, – погибший оказывается деловым партнером Джейка. Герой вынужден разбираться одновременно с новым убийством и с воспоминаниями о смерти Эвелин Малрэй (Фэй Данауэй позволила использовать в ремейке только свой голос). Живо напоминали о себе Джон Хьюстон, привнесший в оригинал нужное количество загадок и трепета, и, разумеется, Полански. Он хотел снимать фильм в Париже, чтобы сам мог его режиссировать. Николсону эта мысль понравилась, но по финансовым причинам предложение Полански отклонили.

Съемки шли не вполне гладко, настроение актеров и съемочной группы заметно ухудшилось в тот день, когда без предупреждения появилась Анжелика – в той самой калифорнийской студии, где Джон Хьюстон снимал свой последний фильм, «Мертвые» (1987). Она недавно вернулась из Нью-Йорка после съемок в фильме Пола Мазурски «Враги, история любви». Накануне Джек сообщил ей: Бруссар, игравшая роль секретарши Джейка, беременна от него, – и Анжелика впала в ярость. На следующий день она пришла прямо на съемочную площадку в разгар работы, оттолкнула тех, кто пытался ее остановить, и принялась колотить Джека кулаками и ногами, вымещая на нем обиду за все. Джек только опустил голову и закрыл руками лицо, позволяя Анжелике выдохнуть гнев.

16 апреля 1990 года Бруссар родила Лорейн Николсон, весом в семь фунтов и четырнадцать унций. Роды прошли в лос-анджелесской клинике Сидарс-Синай. Девочку назвали в честь сестры/тетки Джека. Пятидесятидвухлетний отец согласился финансово поддерживать Бруссар и ребенка – своего третьего отпрыска. Накануне вечером Джек вместе с Доном Девлином поехал на матч «Лейкерс». На обратном пути он заглянул к Бобу Эвансу, на просмотр какого-то фильма. Когда он добрался до Малхолланд-драйв, было уже два часа ночи, и у Бруссар начались схватки. Через четыре часа она родила.

Джек подхватил малышку Лорейн, когда она появилась на свет.

«Все помогали нам, комната была красивая, на небе облака… она родилась на рассвете. Всего четыре часа схваток. – Он посмотрел на врачей, улыбнулся и сказал: – А еще она богата».

Джек купил для Бруссар дом в Беверли-Хиллз за два миллиона долларов и положил внушительную сумму на счет для Лорейн. Он объяснил Бруссар, что нуждается в уединении, и поэтому будет жить один. Та немного удивилась этому решению.

«У меня слишком часто меняется настроение, – сказал он репортеру, – и лучше мне ни с кем не общаться, когда я считаю мир ужасным и невыносимым. Мне необходимо место, куда никто не доберется. Ребекка это понимает, тем и прекрасны наши отношения. Мой кабинет – не гарем».



Все, кто был связан с «Двумя Джеками», сознавали – картина не особенно удалась. Один из членов съемочной группы в шутку прозвал проект «сексуальной игрушкой Джека». Фильм вряд ли стал бы хитом – скорее всего даже не окупил бы расходов. Джек опять впал в уныние. Он в очередной раз убедился – не в силах одновременно играть и режиссировать, одно исключало другое.

«Вы представляете, что такое делать фильм и самому играть в нем главную роль? Я вам расскажу. Встаешь в шесть, в восемь ты на площадке. Все утро снимаешь – выстраиваешь сцены, руководишь актерами, в то же время играешь свои эпизоды. Пропускаешь ланч, надо решать очередные проблемы. Во второй половине работаешь дотемна. Актеры идут домой, а ты нет. Тебя ждут два часа совещаний, потом ты отсматриваешь материал, снятый накануне. И вот уже полночь, а ты не ужинал… Если доберешься до дома в два часа ночи, считай, повезло. Ты устал до полусмерти, но лечь спать нельзя. Ведь ты актер. Надо выучить текст на завтра. В три часа ночи ты гасишь свет, в шесть утра звонит будильник. И это нормальный распорядок. Нам с Бобом Тауном пришлось переписывать сценарий по ходу съемок, а писать я мог только на рассвете. На протяжении примерно трех месяцев я спал два часа в сутки. «Два Джейка» – мой самый тяжелый проект».

Поскольку они с Тауном по-прежнему не разговаривали, Джеку приходилось забирать его записи и работать с ними самостоятельно.

Вилмош Жигмонд, кинооператор, объяснил еще одну причину, почему так сложно снимать «Джейков»: «С Джеком вообще нелегко работать. Приходилось маскировать его вес и прибегать к разным фокусам, чтобы скрывать красные глаза».

Эванс уже несколько лет ничего не снимал – его последним крупным проектом был «Клуб «Коттон» 1984 года, жалкая попытка сделать афро-американскую версию «Крестного отца». Она не принесла прибыли и оказалась в центре скандала, связанного с настоящим убийством. Так вот Эванс разорился и вынужден был продать свой особняк в стиле эпохи французского регентства, вместе с бассейном и теннисным кортом (ими владел двадцать три года) и распустить сотрудников. Джеку нестерпимо было думать об этом; Эванс снял его, тогда еще неизвестного актера в фильме «В ясный день увидишь вечность», а Джек помнил прошлые благодеяния. Как всегда, верность одержала верх. И вот Эванс, достигший высот кинематографии и пользовавшийся всеми благами жизни, включая женщин и наркотики, расплачивался по счетам. Он неохотно и с душевной болью продал дом богатому международному антрепренеру Тони Мюррею за пять миллионов, хотя тот стоил как минимум десять. Но Эванс отчаянно нуждался в деньгах. После кокаинового скандала, в нем Эванс оказался замешан, Джек отправился в Монте-Карло, обратился в банк, выплатил Мюррею из своего кармана пять миллионов (плюс пеня за обратный выкуп) и вернул дом Эвансу.



Нужно было еще уладить дела с Анжеликой или хотя бы попытаться. Она ясно дала понять: после семнадцатилетнего бурного романа, после рождения ребенка Бруссар и после стычки на съемочной площадке наконец-то навсегда порвала с Джеком. В интервью Анжелика заявила:

– Всегда неприятно, когда тебя бросают, особенно ради женщины помоложе. Я страшно переживала из-за нашего расставания, но другого выхода не было. Я никак не могла остаться с Джеком, у другой женщины появился его ребенок. Нет, я не из таких.

Джек обвинил прессу во вмешательстве в его личную жизнь:

– Вы знаете, каково было взять журнал и увидеть заголовок статьи об Анжелике [ «Анжелика Хьюстон в ярости: жизнь после Джека»]? Это же неправда. Анжелика знала про другую женщину и про ребенка, и вдруг всё выставили на общее обозрение, прощай, сокровенные тайны!

Джек знал, что обидел Анжелику, и боялся, что она уже не вернется. Правильно боялся.

23 мая 1991 года, спустя два года после бурного разрыва с Джеком, Анжелика вышла замуж за известного скульптора Роберта Грэма. Чета поселилась в Венисе (Калифорния), и брак продолжался вплоть до смерти Грэма в возрасте девяноста лет (27 декабря 2008 года). Детей у них не было.

Дон Девлин заметил – все романы Джека, включая отношения с Анжеликой, похожи: «Его увлечения всегда очень сильны и полны эмоциональных колебаний. Они проходят по одному и тому же образцу. У Джека такой ошеломляющий характер, что девушки обычно безумно влюбляются. Тогда он успокаивается, подружка постепенно охладевает. Джек снова начинает ухаживать, и последнее слово обычно остается за ней, а он превращается в маленького мальчика… Джек начал вести половую жизнь позднее, чем большинство его друзей. Он был очень хорошим мальчиком и примерно вел себя в юности. Но, как только стал соблазнителем, то начал мстить…»

Девлин оказался необыкновенно проницателен. Виноватых здесь не было. Джек и Анжелика потерпели крах не из-за проблем морального толка. Неспособность уйти сразу и навсегда или по-настоящему привязаться друг к другу – вот причина конца их романа.



Премьера «Двух Джейков» состоялась 10 августа 1990 года, на девять месяцев позже изначально запланированной даты (Рождество 1989 года). Это решение приняли после того, как главы «Парамаунт» посмотрели первую версию фильма, протяженностью в два часа сорок восемь минут. Вывод такой: картина слишком длинна, чтобы выпускать ее в прокат. Пытаясь не выбиться из графика, Джек лично сократил фильм до 2.24, сидя в маленькой монтажной «Парамаунт». Работал он, как обычно, в «вареной» гавайской рубашке, белых джинсах и кожаных туфлях. «Парамаунт» настаивала на августовской премьере, несмотря на неистовые возражения Джека и Эванса, утверждавших: в августе никто не ходит в кино.

Студия оказалась права, не спеша с премьерой «Двух Джейков», и не удивилась, когда фильм получил преимущественно отрицательные отзывы. При бюджете в девятнадцать миллионов он принес в прокате всего десять и быстро сошел с экранов, несмотря на отважные попытки Джека разрекламировать его в прессе. Как бы он ни старался, нельзя было отрицать очевидное: упущено время, а также отсутствие Полански, Хьюстона и Данауэй фатальным образом сказалось на картине. В «Парамаунт» быстро «зарубили» планы Эванса снять третью часть предполагаемой трилогии и положили конец режиссерской карьере Джека.

25 декабря 1989 года журнал «Пипл» внес Николсона в список «25 самых интригующих людей года» и поместил его фотографию в костюме и маске Джокера на обложку, рядом с Мишель Пфайффер, Мадонной, Билли Кристалом, Джоном Гудманом и мистером и миссис Джордж Буш.

В конце 1990 года «Нью-Йорк таймс» опубликовала сравнительные доходы разных лиц в киноиндустрии. Журнал назвал Джека Николсона самым богатым актером Голливуда. Один лишь «Бэтмен» принес ему шестьдесят миллионов. Впоследствии Джек признался в интервью тому же журналу: почти все фильмы пост-Кормановской эпохи оказались весьма прибыльны (кроме «Границы» и «Состояния»), и он получал процент с проката каждой картины со времен «Беспечного ездока».

Его самым большим увлечением оставалась покупка произведений совершенного искусства, а еще Джек радовался двум своим (признанным) детям. Он продолжал поиски нового проекта, где мог бы принять участие. Это было не так-то просто, поскольку молодое поколение зрителей знало Николсона только как Джокера. Джеку предлагали десятки ролей такого типа. Но он отказывался, мечтал о сценарии, который дал бы ему то, что не могли дать никакие деньги, никакой грим – возможность вернуться на экран в качестве серьезного актера.

И тут, словно по знаку свыше, появился Боб Рейфелсон со сценарием Кэрол Истмен под названием «Мужские хлопоты». По настоянию Рейфелсона, созданный специально для Джека и Мэрил Стрип. Студиям он не понравился, но, прежде чем Джек успел высказать свое мнение, Стрип отказалась от участия в картине. Ее сменила Эллен Баркин. Проект не двигался с мертвой точки, пока Джек наконец не решился. Рейфелсон после «Почтальона» (1981) снял всего две картины – «Черную вдову» (1987), не вызвавшую особого восторга, и «Лунные горы» (1990), хорошо принятые, но мало кем виденные. Джека привлекла работа Истмен. После долгого перерыва она вновь начала писать под собственным именем. Фильмы по ее сценариям не снимались шестнадцать лет, после провала «Состояния». То ли ей не удавалось найти работу, то ли сама не хотела или не могла ничего делать. Рейфелсона голливудские студии в то время не рисковали финансировать, но он каким-то образом договорился с «Пента пикчерз», маленькой итальянской компанией, та согласилась дать тридцать миллионов на съемки с условием: если согласится играть Джек.

Сюжет «Мужских хлопот» вращается вокруг злоключений Генри Блисса (Джек, с усами). Он – профессиональный тренер собак-охранников – посещает консультации психолога в последней попытке спасти свой неудачный брак с Аделью (Лорен Том). Между тем прекрасная (замужняя) оперная певица, Джоан Спруанс (Баркин, на пятнадцать лет младше Джека), начинает получать угрожающие письма, возникают неизбежные, хотя и предсказуемые, проблемы.

Джек постарался занять в картине побольше своих друзей. В «Мужских хлопотах» сыграли Гарри Дин Стэнтон, вечно ищущий работу, и не одна, а две подружки Джека – Вероника Картрайт и Ребекка Бруссар (в эпизодической роли больничного администратора).

Про фильм определенно написал Стэнли Кауфман в «Нью рипаблик»: «Появление Джека в этой жалкой поделке объясняется лишь верностью старым друзьям». Картина «Мужские хлопоты» принесла всего четыре миллиона, поставила точку в карьере Истмен и Рейфелсона и стала последней попыткой Джека сыграть главную роль.

Глава 17

Я лишь раз в жизни брал деньги в долг, и у меня до жути консервативные представления о том, что значит «хорошо». Когда-то я сказал: «Мне все равно, сколько нулей на чеке. Если работаешь ради чека, то обеспечиваешь себе лишь прожиточный минимум». – Джек Николсон
В 1989 году выпускник Сиракузского университета, несколько лет пытавшийся сделать актерскую карьеру, написал для Бродвея настоящую пьесу-хит. Этого человека звали Аарон Соркин, а пьеса называлась «Несколько хороших парней». Окончив университет с дипломом бакалавра, по специальности «музыкальный театр», он переехал на Манхэттен в надежде пробиться в шоу-бизнес.

Его сестра, адвокат Военно-юридической службы ВВС, должна была защищать нескольких обвиняемых в неуставных отношениях моряков. После разговоров с ней Соркину пришла идея сочинить пьесу, которая поставила бы под сомнение логику и мораль тех, кто заправлял военно-промышленным комплексом. Свою судебную драму Соркин послал продюсеру Дэвиду Брауну, с ним он познакомился во время постановки ранее написанной одноактной пьесы. Брауну она понравилась, и он попросил Соркина показать ему что-нибудь еще.

Браун прочитал «Нескольких хороших парней» и захотел снять фильм, но подчинился требованию Соркина – сначала пьесу поставить на Бродвее. После успешного дебюта Браун привез сценарий в Голливуд, показал его нескольким студиям и везде получил отказ. Тогда он обратился к Робу Райнеру, продюсеру и режиссеру «Касл-рок энтертейнмент», в ней Райнер был одним из партнеров. Тот принял сценарий с условием: сам будет режиссером. Сын знаменитого юмористического писателя и артиста Карла Райнера, Роб снял уже немало хороших фильмов, в том числе «Это – «Spinal Tap» (1984), сценарий к которому он отчасти написал сам, «Останься со мной» (1986), «Принцесса-невеста» (1987, по сценарию одного из кумиров Соркина – Уильяма Голдмэна), «Когда Гарри встретил Салли» (1989). Райнера считали легковесным, а он мечтал, чтобы его приняли как хорошего режиссера, – для этого следовало снимать серьезные фильмы на важные темы. Райнер считал: «Несколько хороших парней» – самое оно. (По слухам, он пригласил Уильяма Голдмэна сотрудничать с Соркином, чтобы превратить «судебную драму» в фильм и расширить роль обвинителя, младшего лейтенанта Дэниэла Алистера Каффи, в расчете на Тома Круза.) Деми Мур пригласили на роль капитан-лейтенанта Джоан Гэллоуэй, опытного адвоката, помощника Каффи, таким образом, добавили толику любовной интриги в фильм о суде над двумя моряками, обвиненными в убийстве третьего. К сожалению, интрига так и не сработала.

Ключевую роль фильма – полковника Джессапа – на Бродвее играл Стивен Лэнг. Он надеялся повторить ее в фильме. Но на роль Джессапа претендовали многие звезды, в том числе Де Ниро, Джеймс Вудс, Пачино. Впрочем, Райнер хотел Джека, пусть даже за четыре сцены с участием Джессапа – десять дней работы – тот запросил пять миллионов, то есть пятьсот тысяч в день. Круз получил двенадцать с половиной миллионов за гораздо более крупную роль.

Во время съемок прошел слух: Круз и Джек не поладили – это вполне соответствовало напряженным отношениям их героев и еще усилило реалистичность игры. По характеру полковник Джессап напоминает злополучного капитана Квига из «Бунта на «Кейне», вплоть до потери самообладания и, наконец, здравого рассудка. Это становится кульминацией в обоих фильмах. Похожий на немецкую овчарку Джессап с ужасным оскалом кричит в сцене нервного срыва: «Ты не выдержишь такой правды!» Сцена врезается в память надолго.



20 февраля 1992 года, почти через два года после рождения первого ребенка, Бруссар родила второго – мальчика, его назвали Раймонд. Сияющий Джек сообщил «Вэрайети»: он «невероятно счастлив», «ребенок похож на Ребекку, слава богу, зато у него член, как у меня». В интервью «Ас» он высказался еще откровеннее: «От недостатка женщин Рэй страдать не будет, разве что от изобилия».

Таким образом, Джек стал отцом пятерых детей: дочери от первого и единственного брака, двадцативосьмилетней Дженнифер, с ней он сблизился с тех пор, как она переехала в Лос-Анджелес; Калеба, двадцати одного года, его он никогда не видел; Лорейн и Раймонда от Ребекки Бруссар; и ребенка от Холлман.

В апреле Энни Лейбовиц сфотографировала Джека для очередного выпуска «Вэнити фэйр» – на обложке актер держит на руках двухлетнюю дочь и двухмесячного сына. Николсону исполнилось пятьдесят пять. В интервью Джек выражал свои отцовские чувства, говорил, как здорово, что кто-то может позаботиться о детях и о нем самом, что Бруссар всегда мечтала о материнстве, что ей очень нравится жить с ним. Внешне все выглядело безупречно. В реальности поддерживать родительскую эйфорию оказалось нелегко.

По словам одного из знакомых, «Ребекка у него на первом месте, но в Лос-Анджелесе они живут в разных домах, и Джек встречается с другими женщинами». По словам еще одного человека, «Джек действительно очень любит Ребекку. Да и разве может быть иначе? Но он не может полностью посвятить себя одной женщине. Он любит их всех. Я уверен, он до сих пор обожает Анжелику и всегда будет обожать… но Анжелике теперь неприятно иметь с ним дело, и Джеку тоже нелегко. Они даже по телефону не общаются».

«Это необычный союз, – признавал Джек. – Но за последние двадцать пять лет я убедился – мало с кем могу ужиться. С Ребеккой мы живем как в квартире с двумя спальнями – у каждого свой дом…»

Когда Ребекке задали вопрос насчет измен Джека, она ответила: «Я предпочла бы не обсуждать наши отношения. Это личное».



«Мужские хлопоты» вышли в прокат летом 1992 года. Расходы составили тридцать миллионов, а доходы всего четыре. Очередная дорогостоящая неудача Рейфелсона. Потом он не снимал художественное кино четыре года. Истмен предстояло написать еще один сценарий, да и тот для телевизионного фильма. Джек жалел их, но уже привык – картины Рейфелсона проваливались. Он знал: актер из него лучше, чем из Рейфелсона режиссер, – поэтому не следовало винить себя – он просто старался помочь друзьям.

Джек провел лето на Средиземном море с Ребеккой и двумя детьми и вновь захотел вернуться на экран. «Несколько хороших парней» стали приятным опытом. Вынырнув из родительских забот, он захотел вернуться с небес на землю и снять новый фильм.

Хотя Джек слегка разочаровался в драматурге Дэвиде Мэмете после «Почтальона», новый сценарий, по мотивам биографии Джимми Хоффы, ему понравился. Вдобавок режиссировал фильм давний друг Дэнни Де Вито. Джек узнал: Де Вито не может найти актера на главную роль, и собрался ненадолго сбежать из своего мирка, чтобы сыграть сложного человека, ищущего выход из круга. Он поговорил с Де Вито, и тот согласился.

Начались съемки, и фильм немедленно завяз в финансовом болоте. Студия «Уорнер бразерс» выделила тридцать пять миллионов долларов, включая гонорар Джека. Но расходы вскоре превысили цифру в сорок пять миллионов и продолжали расти.

Джек провел в Питтсбурге четыре мучительных месяца, в результате получился один из наименее интересных персонажей. Сценарий Мэмета так и не ожил. Джек играл нечто типичное – среднестатистического плохого парня с лицом бульдога. Впрочем, Де Вито полагал: издержки вполне оправданны, поскольку он снимал фильм о человеке, которого считал национальным героем. В этом заключалась еще одна проблема «Хоффы» – характер персонажа остался нераскрыт, и образ вышел картонным.

Джек проводил свободное время в номере, за него платила студия – полторы тысячи долларов в сутки. Он смотрел матчи «Лейкерс» по спутниковому телевидению, порой уходил со съемочной площадки в разгар работы. Баскетбол интересовал его гораздо больше, чем фильм. Убогий сценарий, черепашья скорость, вечные финансовые проблемы вынудили Де Вито пересмотреть график. Постоянные утомительные простои убили энтузиазм Джека.

Сразу после окончания съемок он отправился на Берлинский кинофестиваль, где предстоял показ «Хоффы». Там Джек встретился с Романом Полански и его женой Эммануэль. У четы Полански недавно родилась дочь Морган. Приятели несколько часов провели за разговором о радостях отцовства. Джек без особого энтузиазма предложил Полански ехать вместе с ним – но после истории с «Двумя Джейками» энтузиазма и впрямь ждать не приходилось.



По возвращении Джека в Штаты состоялись две премьеры. 12 декабря 1992 года в прокат вышли «Несколько хороших парней», вызвавшие бурю восторга и занявшие первую строку хит-парада на целые три недели. Они принесли двести сорок три миллиона долларов в международном прокате, при бюджете в сорок три миллиона, и были номинированы на несколько «Оскаров», в том числе один для Джека, это подтвердило его статус главного характерного актера Голливуда.

Премьера «Хоффы» состоялась на Рождество, фильм принес всего двадцать пять миллионов долларов при домашнем прокате и еще пять в международном. Академия не обратила на него внимания, зато картину номинировали на «Золотую малину», ежегодно вручаемую за худшую актерскую работу. Джека выдвигали на эту награду дважды – за «Хоффу» и «Мужские хлопоты». Он проиграл Сильвестру Сталлоне («Стой, или мамочка будет стрелять!»).