– И что же Чжоушань?

– Случившееся на Чжоушане шокирует. Но Чжоушань в тысячах миль от Пекина. Тамошних чиновников снимут. Возможно, казнят. Потом кого-нибудь отправят разбираться. Империя продолжит свое существование.

– Но если проблемы доберутся и до Пекина…

– Тогда совсем другое дело. Император потеряет лицо. Такое нельзя терпеть. Варваров необходимо уничтожить любой ценой. И ради этого император при необходимости принесет меня в жертву.

– Но в Гуанчжоу вы выполнили все распоряжения императора.

– Именно так. Но в письме варваров говорится, что они приплыли, потому что я дурно с ними обращался. Если моя жертва заставит их уйти, значит император должен принести меня в жертву. Я это принимаю как данность. Это необходимо.

– Не могу поверить, что император способен проявить такую несправедливость.

– Есть еще кое-что против меня. Если император и получит письмо Эллиота, то из рук губернатора столичного района, которому Эллиот обязательно его передаст. Вы слышали что-нибудь про этого губернатора?

– То, что он принадлежит к маньчжурской знати.

– Если быть точным, он носит титул бэйлэ. Его предки были монголами, якобы потомками самого Чингисхана, и они получили свой титул несколько столетий назад, когда присоединились к маньчжурам. Бэйлэ, как и многие представители маньчжурской знати, легче сдавали экзамены, а потом быстрее продвигались по службе. Боюсь, малообразованные и достигшие чего-то только благодаря протекции. Несколько лет назад, проводя расследование, я был вынужден осудить его перед императором, и он не забыл этого факта.

– И теперь попытается отомстить.

– Боюсь, у него все получится. Он, может быть, и несведущ, зато хитер.

– Мы что-нибудь можем предпринять, ваше превосходительство?

– Не многое, – ответил Линь и грустно улыбнулся. – Я постараюсь спасти вас, Цзян, если смогу.

* * *

Красное декабрьское солнце зависло над вечерней водой, когда Ньо, стоя на корме лодки-дракона, греб к большому британскому военному кораблю, вставшему на якорь на рейде Макао. На нем была шляпа китайского лучника с павлиньим пером, благодаря которой британские торговцы легко его узнавали. Контрабандист Ньо был им весьма полезен, но сегодня он не занимался контрабандой.

Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как в июне Британский военно-морской флот вышел к Чжоушаню. Теперь британские военные корабли снова вернулись. Это на руку Ньо!

По мнению Ньо, заработать сейчас можно только одним способом – возобновить торговлю опиумом. Другие лодочники иногда могли день работать на Шижуна, а другой – на британского торговца опиумом. Но с тех пор как Ньо сбежал от Шижуна и особенно с того дня, когда Шижун преследовал его и едва не поймал, Ньо не питал иллюзий относительно своего выбора. У него остался только один путь – работать на британцев.

И сегодня Ньо планировал сделать для британцев больше, чем когда-либо прежде. Его пригласили лично пообщаться с самим Эллиотом.

Когда они подошли к британскому кораблю, лодка Ньо встала вдоль борта, сверху скинули веревочный трап, и Ньо вскарабкался наверх. Его немедленно провели в большую каюту, обшитую деревянными панелями, где с одной стороны длинного стола сидели несколько человек, в основном в морской форме. Он узнал высоченного Эллиота, занявшего место в центре. У одного конца стола сидел молодой человек в узком темном сюртуке с белым воротничком. Это был миссионер, который наверняка выполнял функции переводчика. Ньо, конечно, научился общаться на ломаном английском, но сегодняшняя встреча была слишком важной и официальной, чтобы говорить без переводчика.

Ему предложили присесть. Эллиот улыбнулся ободряюще, затем повернулся к молодому миссионеру:

– Уайтпэриш, будьте любезны.

– Мы знаем тебя как надежного человека, – начал Уайтпэриш. – Мы понимаем, что в прошлом году ты работал на эмиссара Линя и что у тебя могут быть сведения, которые могут нас заинтересовать. – Его кантонский диалект был далек от совершенства, но Ньо все понимал. – Если твои ответы нас устроят, мы выплатим тебе двадцать серебряных долларов. Договорились?

– Да.

Когда он работал на Шижуна, Ньо платили, как работникам патрульных лодок, шесть серебряных долларов в месяц. Двадцать долларов – огромные деньги за один рабочий день.

– Во-первых, насколько мы поняли, император сместил эмиссара Линя и его место займет тот бэйлэ, с которым мы вели переговоры на севере. Бэйлэ прибыл сюда десять дней назад. Тем не менее, по слухам, Линь все еще находится в Гуанчжоу. Ты знаешь, правда ли это?

– Конечно. – На этот вопрос мог ответить любой в Гуанчжоу. – Линь получил известие об отставке в середине октября. Он собрал вещи и покинул свой особняк. Но затем ему сообщили, что он должен остаться на службе у бэйлэ, который занял его место. Линь поселился в здании гильдии торговцев солью. Он все еще там. Бэйлэ заглядывал к нему, но в остальном Линь ни с кем не общается.

– Что тебе известно о патрульных лодках?

– Я работал на господина Цзяна, который все это устроил.

– Бэйлэ сказал нам, что в знак доброй воли распускает патрули. Их и правда распустили?

– Да, – твердо произнес Ньо.

Эллиот что-то сказал миссионеру, и Уайтпэриш снова повернулся к Ньо:

– Что ты знаешь о береговых фортах и их защитниках?

– Я присутствовал, когда господин Цзян и эмиссар Линь осматривали их. Я все видел.

Когда Уайтпэриш перевел это, все офицеры за столом напряженно подались вперед.

– Расскажи нам о защитниках.

– Это отборные войска императора. Очень опытные маньчжурские знаменные солдаты. Половина из них – лучники. Остальные – стрелки.

– Ты видел учения стрелков? Что ты можешь рассказать?

– Они хорошо обучены. – Ньо замялся. – Но весь процесс довольно затянутый…

– Опиши учения как можно точнее.

Это было достаточно просто. Ньо ярко помнил тот день. Он подробно описал учения. Когда Уайтпэриш перевел, Ньо услышал, как один из военно-морских офицеров воскликнул:

– Боже правый! Фитильные мушкеты! Даже лучшие маньчжурские знаменные до сих пор используют фитильные мушкеты!

Они засыпали Ньо вопросами: были ли у гранитных фортов крыши? Можно ли подойти к ним со стороны суши? Офицеры попросили сообщить другие подробности, и Ньо ответил на все вопросы. Англичане казались довольными, даже обрадованными. Затем последовали вопросы об оружии. Сколько их было в батарее, которую он видел? Оружие было старым или новым? Пушки в рабочем состоянии? Видел ли Ньо, как они стреляют?

На все вопросы Ньо смог дать точные ответы. Наконец вопросы исчерпались. По кивку Эллиота один из офицеров вручил Ньо серебряные доллары. Уайтпэриш выразил благодарность. Ньо встал, поклонился, а потом снова сел.

– Я могу рассказать вам еще кое-что, – спокойно сказал он.

– И что же это?

– Если сведения окажутся полезными, дадите мне еще двадцать серебряных долларов?

– Вот наглец! – воскликнул один из офицеров.

Но Эллиот жестом приказал ему замолчать и кивнул Уайтпэришу.

– Да, если сведения нам пригодятся, – сказал миссионер.

– Я заметил одну особенность пушки. Спросил у канониров, и они сказали, что это не важно. Но я-то контрабандист и представлял, как пройду мимо батареи, если она будет стрелять по мне. Думаю, мне это удастся с легкостью.

– И как?

– Потому что все пушки закреплены. Их нельзя направлять вверх, вниз или в сторону. Они могут стрелять только по прямой.

Эллиот недоверчиво уставился на него, как и все офицеры.

– Уверен? – спросил Уайтпэриш.

– Клянусь!

Ненадолго повисло молчание.

– Мы могли бы проверить.

– Если ты солгал, – сказал Уайтпэриш, – то мы это выясним и тебе мало не покажется.

– Если соберетесь напасть на форт, – спокойно ответил Ньо, – возьмите меня с собой. Если я солгал – пристрелите меня. Если сказал правду, то дадите еще двадцать долларов.

Даже тот офицер, который только что злился, в этот раз рассмеялся.

– Хорошо, мы так и сделаем, – перевел Уайтпэриш.

Ему выдали еще двадцать серебряных долларов.

* * *

Шижун восхищался своим начальником, когда эмиссар был в фаворе, но его восхищение лишь усилилось, когда Линь впал в немилость. Эмиссар великолепно проявил себя на посту, но ничто так не передает благородство человека, чем манера, в которой он этот пост оставляет. Линь переехал в красивое здание гильдии торговцев, и Шижуну выпала честь присоединиться к нему. Линь спокойно занимался каллиграфией, вел переписку с местными учеными и писал друзьям в Пекин и другие города.

Шижун с радостью присоединялся к своему начальнику, упражняясь в литературных сочинениях, пока они ждали прибытия бэйлэ.

– Я бы отпустил вас навестить отца, – сказал ему Линь, – но вам стоит остаться. Я уже сообщил своим друзьям в Пекине, как отлично вы потрудились под моим началом. Не могу ничего обещать, но, если появятся предложения о работе, лучше быть здесь.

Так они провели остаток октября и бо́льшую часть ноября.

– Бэйлэ что-то не торопится, – заметил как-то раз Шижун.

– Возможно, это повод для радости, – ответил Линь.

Когда в конце ноября наконец прибыл бэйлэ, то поселился в особняке губернатора. Хотя на аудиенцию вызвали множество людей, Линя бэйлэ не приглашал и не делал никаких попыток увидеться.

Линь сразу понял:

– Он расследует мои действия. Опрашивает свидетелей и собирает доказательства. После этого допросит меня. Стандартная процедура. Затем он напишет рапорт и отправит его императору.

– А что будет дальше?

– Ну… потом бэйлэ будет очень занят. Ему придется иметь дело с британцами. А я буду ждать здесь и оказывать бэйлэ любую помощь, которая ему может потребоваться, как распорядился император. Со временем император решит отозвать меня в Пекин или отправить в ссылку. Или казнит.

Шижун задавался вопросом: а что в таком случае будет с ним?



Бэйлэ явился однажды днем без предупреждения. Он и Линь заперлись в кабинете и провели там вместе больше часа. Затем, к удивлению Шижуна, послали за ним.

– А это молодой господин Цзян, – представил Линь, и Шижун низко поклонился. – Он изучил местность, освоил кантонский диалект, да и вообще лучший секретарь, который у меня когда-либо был. – Он обратился к Шижуну: – Бэйлэ нужен секретарь, который знает тут все. Вы – очевидный выбор. Будете служить, как служили мне, и выполнять свой долг перед императором.

Бэйлэ, у которого были высокие монгольские скулы, без сомнения, как у Чингисхана, и хитрые глаза, внимательно наблюдал за Шижуном. Но на этом, как догадывался Шижун, сходство с великим предком, одержавшим множество побед, заканчивалось. Лицо бэйлэ было мягким. Он был склонен к полноте и выглядел как человек, который жил в достатке и хотел бы и дальше жить точно так же.

– Я представляю здесь императора. Вы обязаны служить мне без всяких вопросов. – Говорил он ласково, но Шижуну не хотелось даже думать, что бы случилось, ослушайся он. – Обо всем доложите мне сегодня вечером.

Шижун поклонился, а бэйлэ удалился.

Когда Шижун готовился к переезду в дом губернатора, Линь сказал:

– Оставьте кое-какие вещи тут. Это будет хорошим поводом прийти повидаться.

Час спустя Шижун зашел, чтобы временно проститься со своим начальником, и Линь дал ему несколько последних наставлений:

– Вы должны стать полезным, даже незаменимым. Делайте все, что он просит. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, убедитесь, что он осведомлен о том, как тут все устроено. Вы даже можете дать ему честный совет, если он попросит об этом. Но будьте осторожны. Если меня отправят в ссылку или того хуже, бэйлэ поможет вам выжить и даже построить карьеру. Это мой подарок вам.

– Я обязан вам жизнью, ваше превосходительство.

– Похоже, мой дорогой Цзян, я проиграл битву с бэйлэ. Но игра, возможно, пока не окончена. Поэтому я прошу сделать для меня еще кое-что.

– Все, что угодно, ваше превосходительство. Считайте, что я уже все сделал.

– Сообщайте мне о ситуации по возможности каждый день. Рассказывайте все, что делает бэйлэ.



На следующее утро бэйлэ первым делом распустил патрули Шижуна, причем руками самого Шижуна. На это потребовалось два дня. Команды лодок-драконов остались недовольны. Каждый терял по шесть серебряных долларов в месяц. Сам Шижун и вовсе был в ужасе.

Но когда он пришел к Линю, чтобы сообщить новости, его бывший начальник пришел в восторг:

– Великолепно, мой дорогой Цзян! Он ослабляет нашу защиту. Я использую это знание с пользой.

На следующий день ситуация ухудшилась.

– Я закончил свой отчет о бывшем губернаторе Лине, – бодрым голосом объявил бэйлэ, как только утром увиделся с Шижуном. – Но нужно переписать все более изящным слогом. Времени вам до вечера. Затем отчет нужно с самым быстрым посыльным направить императору.

Весь день Шижун занимался этим неприятным делом. Он помогал сочинить смертный приговор своему наставнику? Осмелится ли он что-либо изменить, смягчить хотя бы слово, чтобы стало ясно, что Линь в действительности следовал указаниям императора? А что, если его дерзость откроется? Он слышал ужасные истории об императорах, казнивших чиновников, подавших отчеты, которые им не понравились. За такое один из императоров династии Мин разрубил человека пополам[38].

Хорошо, что он все-таки не исправил текст, потому что в конце дня бэйлэ настоял на том, чтобы зачитать весь отчет. Видимо, результат его удовлетворил, и он отпустил молодого человека на вечер.

Но как сообщить Линю? Бывший начальник наверняка захочет знать, какие конкретно обвинения ему предъявлены. Шижун раздумывал, не пойти ли к Линю под покровом ночи, но в гильдии торговцев солью всегда было много людей, и его кто-нибудь увидел бы.

Даже если бэйлэ и не приставил за ним слежку, то наверняка узнал бы о визите к Линю и обо всем бы догадался. Нужно дождаться другой возможности.

Поэтому на следующее утро он очень удивился, когда новый начальник любезно принял его, пригласил присесть и сообщил:

– Должно быть, Цзян, это были неприятные задачи для вас.

Шижун замялся, но, глядя в проницательные глаза монгола, решил, что разумнее сказать правду:

– Да, ваше превосходительство.

– Вы передали Линю содержание отчета?

– Нет, ваше превосходительство, не передавал.

– Еще нет. Но передадите. Однако вы знаете, что, помимо обвинения в неправильном общении с британцами, которое стало причиной всех неприятностей, я не обвинял его ни в чем другом, а об этом обвинении он и сам знает. Его честность и отдача не подвергаются сомнению.

– Я заметил и рад этому, ваше превосходительство.

– Перепишите отчет и передайте копию Линю, когда в следующий раз увидитесь с ним. С моим почтением.

– Ваше превосходительство! – Изумленный Шижун вскочил с места и низко поклонился.

– Вы, должно быть, в ярости из-за патрулей, – весело заметил бэйлэ.

– Вы же знаете, что это я все устроил, ваше превосходительство. Было бы глупо отрицать, что мне было неприятно распускать их.

– Честный ответ, – кивнул бэйлэ. – Вы, наверное, думаете, что это плохая идея.

– Я уверен, что у вашего превосходительства есть причины.

– Да. Присядьте. – Монгол задумчиво посмотрел на Шижуна. – Император хотел изгнать британских варваров из окрестностей Пекина. После этого мы должны убедить их вернуть остров Чжоушань. – Он немного помолчал. – Итак, спросите себя: как это сделать? Я уверен, что вы знакомы с древней тактикой, известной как ослабление поводьев.

– Если уничтожить противника сложно, то нужно усыпить его бдительность.

– Мы прибегаем к этой тактике уже две тысячи лет, со времен династии Хань. Такой же метод используется для приручения диких животных. Нужно управлять варварами, но ласково. Идти на некоторые уступки, чтоб они захотели стать нашими друзьями. Это не слабость. Для этого нужны лишь два качества, которыми варвары редко обладают: терпение и ум.

– Ваша стратегия – уговорить их делать то, что нужно нам.

– Линь оскорбил британцев. Мы это исправим. Мы уже уговорили их отправить бо́льшую часть своих кораблей обратно в залив. Ваши лодки-драконы изводили их, поэтому мы отказались от этих лодок. Вскоре мы предложим им новые уступки в обмен на то, что они покинут Чжоушань. Конечно, они не получат всего, что хотят, но им нужно торговать, а военная операция стоит денег. – Бэйлэ улыбнулся. – Соглашение будет достигнуто.



Днем позже бэйлэ предложил британцам пять миллионов долларов за конфискованный опиум. Через неделю после этого он сказал Эллиоту:

– Вашу королеву признáют равной по статусу с императором и так же будут относиться к ее представителям.

Когда Эллиот потребовал, чтобы англичанам отдали Гонконг, бэйлэ мягко возразил:

– Пока я не могу такого обещать. Но раз наши страны станут лучшими друзьями, не исключаю, что император отдаст вам Гонконг в будущем, однако этого не произойдет, пока вы оккупируете Чжоушань. Согласитесь, это было бы неразумно.

Обо всем этом Шижун тайно сообщил Линю. Но кое-что его озадачило, и в итоге он осмелился все-таки спросить бэйлэ:

– Вы уверены, ваше превосходительство, что император пойдет на такие уступки?

– Искусство ведения переговоров не только в том, чтобы убедить противника согласиться с точкой зрения вашего правителя, – пояснил бэйлэ, – но и в том, чтобы убедить правителя проявить благоразумие. Если я смогу показать обеим сторонам, что дело сдвинулось с мертвой точки, то смогу заключить и соглашение.

– А если не получится?

– Тактика ослабления поводьев может привести к двум результатам. Либо вам удастся урезонить противника, либо, если не получится, вы убаюкаете его чувством безопасности, и, когда он ослабит бдительность, мы нанесем удар.

– То есть император ожидает, что вы заставите британцев измениться в нужную нам сторону или…

– Мы уничтожим их.

– Получится ли, ваше превосходительство?

– Терпение, Цзян. Терпение.

На следующее утро они подготовили докладную записку императору, чтобы ознакомить его с ходом переговоров.

«Им действительно некуда деться, – весело писал его начальник императору. – Еще пара уступок от нас, и мы их дожмем».

На следующий день от Эллиота пришла короткая записка. Он ждал достаточно долго. Нужно немедленно возобновить торговлю, и он хотел, чтобы китайцы открыли несколько портов на побережье.

– И как нам поступить? – спросил Шижун.

Бэйлэ улыбнулся:

– Ничто так не повышает настроение, как пир. Отправьте ему сообщение, что я хотел бы обсудить его требования и готовлю банкет, которым мы сможем сообща насладиться.

Но шли дни, а Эллиот не отвечал.



Сначала они не заметили «Немезиду». Она спряталась за парусными судами. Шижун стоял рядом со старым адмиралом Гуанем на небольшом холме чуть выше по реке, откуда открывался отличный вид на первые два форта, между которыми должны были проходить британские корабли.

Шижун бросил взгляд на лицо адмирала. До чего же великий человек! Шижун слышал, что даже британские моряки восхищались отвагой Гуаня.

– Некоторые из местных крестьян считают, что адмирал – потомок китайского бога войны, – сказал он.

– Да, он и выглядит так, – согласился бэйлэ.

Через неделю, в январе 1841 года по варварскому календарю, бэйлэ был застигнут врасплох. Эллиот, потеряв терпение, внезапно со своим флотом направился прямо к устью Жемчужной реки.

Но когда Шижун попросил разрешения присоединиться к адмиралу, чтобы наблюдать бой, новый губернатор уже полностью пришел в себя.

– Пираты ничего не могут сделать против фортов, – заверил он. – Адмирал разработал превосходный план сражения. К завтрашнему дню британцы будут молить нас заключить договор.

Теперь, глядя в подзорную трубу на приближающиеся британские корабли, Шижун сказал адмиралу:

– Вы приготовили для них ловушку.

– Стараюсь учиться на своих ошибках, – ответил Гуань. – И что же я, по-вашему, сделал?

– Во-первых, вы проложили большую цепь под водой перед фортами. Британцы ее не увидят, но она их задержит, а наша батарея разнесет их вдребезги.

– Хорошо. Что еще?

– Вы разместили флот военных джонок. Но я полагаю, они вне досягаемости британских орудий.

– Очень заманчивая цель, если бы британцы смогли подойти на достаточно близкое расстояние, но у них ничего не получится.

– Почему?

– Мелководье. Даже если британцы наконец преодолеют цепь и направятся к нашим кораблям, то сядут на мелководье.

– Умно!

Шижун успел подумать, что ему повезло присутствовать при разгроме британского флота, и тут увидел что-то странное. Два ведущих британских корабля расступились, за ними плыло судно, не похожее ни на какое другое. Там, где должна была быть центральная мачта, высилась какая-то труба, извергающая дым. По бокам корабля виднелись огромные колеса. Самое странное – весь корабль был сделан из железа.

– Это что вообще такое?! – воскликнул он и протянул адмиралу подзорную трубу.

Гуань молча смотрел в подзорную трубу.

– Не знаю, – наконец выдохнул он.

А это была «Немезида».



Железный корабль не двигался, зато поплыл один из двух военных кораблей перед ним. Войдя в реку, он прошел перед пушками ближайшего форта. Тут же грохнула пушка. Второй залп, третий. Первые два ядра не долетели, третье задело оснастку. Кораблю хоть бы хны. Китайская пушка продолжала истерично палить.

Большинство ядер теперь пролетало над британским судном. Прямо перед тем местом, где была спрятана цепь, корабль аккуратно развернулся, словно бы говоря: «Большое спасибо!»

– Думаю, британцы знают про цепь, – сказал Шижун.

Это даже неудивительно. Как минимум сотня гребцов, оставшихся без работы, с радостью выложила бы все секреты за серебряный доллар.

Теперь другой, деревянный военный корабль занял безопасную позицию ниже по течению и произвел пробный выстрел.

– По форту стреляют! – удивленно воскликнул адмирал.

Первый корабль также произвел пробный выстрел. Оба с разных ракурсов целились в один из углов гранитной стены батареи. Со второй попытки артиллеристы обоих кораблей попали в цель. Гранитную стену они не пробили, но Шижун видел, что она повреждена.

А потом началась бомбардировка. Постепенно, не торопясь, с хорошо обученной меткостью англичане разбивали орудийные амбразуры одну за другой. К ним присоединились и другие корабли, в том числе железная «Немезида». Не один раз – Шижун даже не понимал, с какого конкретно корабля стреляли, – снаряды пробивали стены и взрывались с разрушительным эффектом.

– Я не знал, что они это сделают, – пробормотал адмирал Гуань.

Шижун видел, что в глазах старика стояли слезы. Но адмирал ничего не мог сделать. По крайней мере, не сейчас.

Гуань ничего не мог сделать и тогда, когда лодки с британскими моряками стремительно причалили к берегу, варвары обогнули форты и напали на их защитников. Началась настоящая резня.

Таким же образом они разрушили форт на противоположной стороне широкой реки. Затем они разрушили сваи, удерживавшие цепь через реку, и поплыли вверх по течению к военным джонкам.

– Варвары не смогут добраться до них! – воскликнул адмирал. – Не смогут!

И он был бы прав. Варвары действительно не добрались бы до джонок, будь все их корабли деревянными. Но теперь Шижун с ужасом наблюдал, как за дело взялась «Немезида». Подобно металлическому чудищу из другого мира – мира железных богов, где ветры, раздувающие паруса, ничего не значили, – «Немезида» плевать хотела и на русло реки. Осадка у железного корабля была настолько мала, что он легко пересек песчаные отмели, направляясь прямо к беспомощно пришвартованным впереди военным джонкам.

А затем из корабля, как пламя из пасти дракона, вырвалась молния.

Ни Шижун, ни адмирал раньше даже не видели ракету Конгрива.

Они понятия не имели, что такое существует: ракета с пороховым зарядом. Когда ракета попала в цель, раздался взрыв, на фоне которого даже самый мощный минометный снаряд выглядел как петарда. Судьба распорядилась так, что первая ракета, выпущенная «Немезидой» в тот день, попала в пороховой склад военной джонки.

Взрывная волна была такой сильной, что чуть не сбила с ног даже Шижуна и адмирала, выбравших выгодную позицию для наблюдения. Когда дым рассеялся, то военная джонка вместе с командой исчезла бесследно. На том месте, где только что стояла джонка, зияла брешь.

Шижун, разинув рот, смотрел на этого монстра из нового мира, и тут на холм бегом примчались двое посыльных.

– Господин Цзян! – окликнул один из них. – Вы должны немедленно поехать с нами в Пекин.

– В Пекин? О чем вы? Кто так распорядился?

– Император.

– Император? Почему? Вы уверены? Мне нужно собраться.

– Вы не понимаете! – закричал посыльный. – Император требует от вас приехать немедленно. Вы должны поехать с нами прямо сейчас!



Когда Чингисхан задумал имперскую почтовую службу, которую его наследники внедрили в Китае, то его указы монгольские посланники доставляли по бескрайним пустым равнинам Евразии. Самые выносливые всадники ехали день и ночь без остановки, привязанные друг к другу, пересаживаясь на новую лошадь на каждой почтовой станции, часто несколько дней без сна, прежде чем передать письмо следующему гонцу в длительной эстафете.

В южных частях Китая процесс видоизменился с учетом местности. Через рисовые поля и горные перевалы императорские депеши доставляли пешком самые проворные гонцы, но принцип был тот же.

А с Шижуном сейчас обращались как с самым срочным письмом.

Сначала, когда он покинул Гуанчжоу, быстроногие посыльные несли его в бамбуковых носилках. Не так уж плохо, – правда, на каждом перевалочном пункте, где посыльные менялись, носилки ставили на землю на такой короткий срок, что Шижун не успевал даже сходить по нужде. Если ему давали немного еды, съесть ее нужно было на ходу. Днем и ночью его несли дальше, он спал прямо в трясущихся носилках. Все тело затекло, и Шижун мучился от недосыпа.

К этому добавился холод. Мягкая январская погода в южной части Кантонского залива кардинально отличалась от лютых холодов северных равнин, куда они направлялись. Через три дня на одном из перевалочных пунктов для Шижуна нашли зимнюю одежду. С облегчением он надел мягкие кожаные сапоги, отороченные мехом, длинный стеганый халат и толстую фетровую маньчжурскую шапку, которые сначала защищали от холода. Но когда они шли через горные перевалы, падал влажный снег, и снег, казалось, облеплял Шижуна, чтобы при первой же возможности просочиться в любую крошечную щель.

Однако настоящие пытки начались, когда они достигли северных равнин Китая. Здесь Шижуну уже нужно было ехать верхом, а температура упала ниже нуля. Ветер ножом полосовал лицо. Земля была жесткой, как железо. Горизонт казался бесконечно далеким.

Монгольские всадники считали, что Шижун не должен отстать от них. Вообще-то, он ездил верхом с детства, но не на такие расстояния. Монгольские всадники преодолевали за день сто пятьдесят миль. Всадники ворчали, что он их задерживает. К концу первого дня у Шижуна появились ссадины от седла.

На следующий день боль стала мучительной, Шижун истекал кровью и так устал, что дважды падал с лошади. Когда на ближайшем перевалочном пункте он пожаловался, ответственный чиновник буркнул:

– Нам приказали доставить вас как можно быстрее.

– А уточнили, что меня нужно доставить живым? – съязвил Шижун.

Ему разрешили поспать три часа, и когда он проснулся, то увидел, что между двумя вьючными лошадьми подвесили что-то наподобие гамака, к которому Шижуна привязали и накрыли одеялом. Таким образом, гонцы смогли продолжать путешествие днем и ночью, привязывая гамак на новую пару лошадей на перевалочных пунктах, а Шижун мог спать и бодрствовать по своему желанию.

Наконец, после тринадцати дней пути, Шижун, уставший, весь в синяках, с болью во всех суставах и дикой сыпью, из-за которой он морщился, когда сидел, увидел впереди могучие стены и башни Пекина и понял, что тяжелое испытание подходит к концу.

Но какое новое испытание ждало впереди? Вот в чем вопрос. Потому что Шижун все еще не понимал, зачем его привезли.

Шижуна доставили в официальный гостевой дом недалеко от Запретного города. Разрешили помыться, дали чистую одежду и накормили. Чиновник, ответственный за него, говорил с ним вежливо, но Шижун заметил охранника у ворот. Он не стал выяснять, остановят ли его, вздумай он прогуляться. Ему сообщили, что утром к нему придут, чтобы подготовить к аудиенции, а пока лучше выспаться.

Шижун собирался ложиться, когда дверь открылась и, к его великому удивлению, вошел старый господин Вэнь, его бывший наставник.

– Господин Вэнь! Учитель! – Шижун низко поклонился старому ученому. – Какая честь! Как вы узнали, что я здесь? И что я приезжаю?

– Мы все вас ждали, – ответил господин Вэнь.

– Мы?

– У господина Линя в Пекине много друзей и почитателей. Я горд быть в их числе. Вы не знаете, почему вы здесь?

– Знаю только, что император за мной послал, господин учитель. Но я не знаю почему.

– Тогда позвольте мне объяснить. После отставки господин Линь писал всем своим друзьям, особенно мне. Мы занялись его просьбой. Мы знаем, что вы работали на бэйлэ и отчитывались перед Линем, а бэйлэ свел на нет все труды господина Линя и ваши. А еще что бэйлэ самовольно раздавал обещания британцам. Откровенно говоря, некоторые здесь даже задаются вопросом, не подкупили ли его варвары.

– Не думаю, уважаемый учитель.

– Как бы то ни было, – продолжил господин Вэнь, – но князю Линю на руку, если пойдут такие пересуды.

Шижун нахмурился. Он очень удивился тому, что старый ученый может опуститься до такого рода хитростей. Господин Вэнь заметил это, но не смутился:

– Наши слова достигли ушей императора. Ему нравится бэйлэ, но император боится, что тот вводит его в заблуждение. Император хочет узнать, как на самом деле обстоят дела в Гуанчжоу. Князь Линь написал, что вы идеально подойдете, чтобы дать суду честный отчет о происходящем, и мы позаботились, чтобы это предложение передали императору.

– Понятно.

– Вы, должно быть, рады возможности отблагодарить князя Линя за его доброту.

– Господин Вэнь, вы считаете, что князя могут восстановить в должности?

– Нет. Император потеряет лицо. Но его можно спасти от наказания.

– И что мне делать?

– Сказать правду. Это просто. Бэйлэ ослушался императора, и он подорвал нашу оборону. – Господин Вэнь замолчал. – По дороге сюда, – продолжил он, – до меня дошел слух, что мы потерпели сокрушительное поражение в Гуанчжоу. Вы что-нибудь об этом знаете?

– Наслышан.

– Ага! И это вина бэйлэ.

– Все гораздо сложнее, – устало произнес Шижун.

– Просто не забывайте про то, в чем заключается преданность, – сказал господин Вэнь и ушел.



Утром за ним явился дворцовый евнух примерно его возраста. Он поохал, ужаснувшись состоянию Шижуна, смазал язвы от седла мазью и помог облачиться в подходящую для аудиенции одежду, соответствующую его скромному рангу.

– Слушайте очень внимательно, – велел евнух, – потому что этикет – это самое важное. Он обеспечит вам или успех, или провал. И даже может стать вопросом жизни и смерти. Я расскажу вам все, что вам нужно знать: как именно войти в зал, где ждет император, как правильно сделать коутоу и как говорить с императором.

Шижун изо всех сил старался сосредоточиться, пока евнух давал наставления, но правда заключалась в том, что половина сказанного пролетела мимо его ушей.

Затем евнух провел его через огромные красные ворота с золотым орнаментом в Запретный город, через огромные просторы во дворец с золотой крышей, где обитал сам Сын Неба.

Зал для частных аудиенций оказался не таким большим, как Шижун себе представлял, чуть больше центрального зала в доме отца. В нем стоял трон, на котором восседал император. Шижун заметил нескольких чиновников по обе стороны от трона, но не понял, сколько их точно, поскольку потупил взор.

Он опустился на колени, как того требовал протокол, и поклонился, трижды коснувшись пола лбом. Медленно поднявшись, он снова опустился на колени и поклонился. Снова поднялся, и в третий раз преклонил колени, и еще трижды ударился лбом. Эта церемония называлась «три коленопреклонения и девять челобитий» – наивысшее проявление уважения.

Но потом Шижун внезапно понял, что не может вспомнить, что делать дальше. Ему следует встать? А если нет, то нужно поднять глаза на императора, отвечая на вопросы, или смотреть в пол? Он помнил, что, когда император проезжал в желтом экипаже, никому не разрешалось под страхом смерти смотреть на него. Поэтому Шижун решил перестраховаться и оставаться лежать ниц, пока его не попросят подняться.

Но никто его не попросил.

– Правда ли, что бэйлэ пообещал варварам заплатить им пять миллионов долларов за опиум, конфискованный эмиссаром Линем? – обратился к нему один из чиновников.

– Ваш раб нижайше подтверждает, что это правда, – уважительно ответил он.

– Почему вы распустили патрульные лодки? – спросил тот же чиновник.

– Ваш раб организовал патрульные лодки для губернатора Линя. Затем бэйлэ приказал мне распустить их.

– Он объяснил почему?

– Он сказал вашему рабу, что тем самым мы покажем варварам, что можем дружить, а не враждовать.

– Говорил ли бэйлэ варварам, что они получат доступ к другим портам, кроме Гуанчжоу?

– Он намекнул, что это обсуждаемо.

– Говорил ли он, что они могут получить остров Гонконг?

– Ваш раб слышал, как он сказал, что подобное даже не обсуждается.

– Ты уверен? – раздался чей-то голос, звучавший тише.

Это был император, Шижун не сомневался. Он замялся:

– Ваш раб слышал из уст бэйлэ слова, что о таком требовании не может быть и речи, оно противоречит здравому смыслу, особенно пока варвары не снимут оккупацию острова Чжоушань. – Он был настолько уверен, что это истинная правда, что невольно еле заметно кивнул.

– Но это не совсем одно и то же, не так ли? – спросил император.

Шижун снова замялся. Он приехал защитить Линя, которому был всем обязан. Но какими бы недостатками ни обладал бэйлэ, он относился к Шижуну хорошо. Шижуну даже стало его немного жаль. Казалось, император почувствовал, что у него на уме.

– Ты должен говорить то, что думаешь, – продолжил он.

– Ваш раб думает, что бэйлэ намеревается продолжить переговоры. Он хотел либо измотать их, чтобы вынудить прийти к соглашению, либо нанести удар, когда они этого не ждут. – Он снова кивнул.

– Это прекрасно, – сказал император, – но разве варвары не продолжали настаивать на своих требованиях?

– Это правда, ваше величество.

– И что бэйлэ планировал делать дальше?

– Он сказал вашему рабу, что пригласит их на пир.

Повисло молчание. Затем, предположительно по знаку императора, к нему обратился другой чиновник:

– Ходят слухи, что варвары предприняли новую атаку. Это правда?

– Да.

– Похоже, они не захотели прийти на пир, так ведь? – Голос императора, по-прежнему мягкий, но сдержанный.

– Вы можете рассказать нам, что случилось? – спросил чиновник.

– Да. Ваш раб присутствовал при этом. Варвары обстреляли два форта в устье реки, а затем атаковали их. Форты пали. После этого странный железный корабль поднялся по реке, где стояли наши военные джонки, защищенные отмелями. Однако железный корабль пересек отмели и уничтожил большинство военных джонок, обстреляв их.

– Возможно, у того корабля какая-то броня по бокам. Если бы он был сделан целиком из железа, то не мог бы плыть, – раздался голос императора. – Я удивлен, что адмирал Гуань так легко сдался.

– Ваш раб просит разрешения высказать свое нижайшее мнение.

– Хорошо.

– Адмирал вел себя очень отважно, ваше величество. Я был рядом с ним под обстрелом. Адмирал не виноват. Для него случившееся стало потрясением.

Пару минут никто ничего не говорил, затем раздался чей-то еще голос:

– Могу я высказать предположение, ваше величество? Адмирал Гуань тщательно готовился. Его храбрость не вызывает сомнений. Но похоже, желая умаслить варваров, бэйлэ сознательно ослабил нашу оборону. Ясно, что у адмирала Гуаня не было поддержки. Я со всем почтением заявляю, что настало время для человека с более сильным духом и высокими моральными принципами поддержать адмирала и преподать пиратам урок раз и навсегда.

Кем бы ни был этот человек, подумал Шижун, совершенно ясно, что он привык высказывать свое мнение в присутствии императора. Как хорошо занимать такую должность! Этот человек даже осмелился выступить в защиту Линя, потому что хотя он не упомянул бывшего эмиссара по имени, но явно имел его в виду, говоря о человеке с высокими моральными принципами.

Но была одна проблема. Этот высокопоставленный человек ошибался. Шижун в этом не сомневался.

Ни адмирал Гуань, ни князь Линь не могли бы остановить варваров, не говоря уже о железном корабле. Все, кто стал свидетелем нападения на форты, разделяли это мнение. У англичан было лучшее оружие, и они великолепно обучены. Они разрушили форты без всякого труда и могли бы повторить то же самое со всеми фортами вверх по реке вплоть до Гуанчжоу.

– Сперва Линь говорит мне, что пираты ничего не могут сделать, и тут они захватывают Чжоушань. Затем бэйлэ говорит мне, что сможет сдерживать варваров в Гуанчжоу, и тут они разбивают его оборону в пух и прах. – Мягкий голос императора звучал печально. – Кто-нибудь вообще говорит императору правду? – (Все молчали.) – Вот ты сказал мне правду?