Роберт Шеррифф Конец пути
В дверном проеме появляются сначала чьи-то ноги, а затем высокий худой человек медленно спускается по лестнице, пригибаясь, чтобы не задеть потолок. Он снимает каску, и мы видим коротко остриженную седую голову. Мужчине на вид лет сорок пять, и видно, что физически он очень крепок.
Гарди: (оборачивается) Привет, Осборн! Твои ребята на подходе?
Осборн: (снимая ранец и бросая его в угол) Да. Уже идут.
Гарди: Вот и прекрасно! Выпить хочешь?
Осборн: Спасибо, не откажусь.
Гарди: (передавая Осборну виски и кружку) Много воды не лей. Виски сегодня хорошее — крепкое.
Осборн: (медленно смешивая виски и воду) Каждый раз поражаюсь, что они такое добавляют в воду?
Гарди: Наверное, какое-то дезинфицирующее средство.
Осборн: Я бы предпочел микробы, а ты?
Гарди: Я?.. Тоже, наверное.
Осборн: Ну что ж, твое здоровье!
Гарди: И твое! Прошу прощения за носок.
Осборн: Да Бог с ним. Кстати, вполне симпатичный носок.
Гарди: Мне самому нравится. На этикетке было написано, что сухие ноги гарантируются. Беда только в том, что вот носки сильно намокают в процессе.
Осборн: Стэнхоуп поручил мне принять блиндаж, пока он сам ведет ребят.
Гарди: Отлично! Я страшно тебе рад.
Осборн: Говорят, здесь довольно тихо.
Гарди: В некотором роде, да. Не угадаешь! Иногда часами ничего не происходит, а потом вдруг — то ручная граната пролетит, то эта ужасная хреновина, похожая на ананас, ну ты знаешь.
Осборн: Да уж знаю.
Гарди: Ш-ш-ш-ш- БАМ!
Осборн: Ну, хватит, я знаю.
Гарди: Вчера нас чуть не разнесло в клочья. Штук двадцать мин выпустили на нас. Три разорвались прямо в окопе… Я, правда, рад, что ты пришел. Прости, что так невежливо тебя встречаю.
Осборн: Ну и что натворили эти хр…штуковины?
Гарди: Да Ужас что! Один блиндаж взлетел на воздух и попал прямо в чай ребятам. Им это очень не понравилось.
Осборн: Еще бы! Нет ничего хуже чая с грязью.
Гарди: Кстати, вы знаете, что мы ждем атаки немцев с минуты на минуту?
Осборн: Да уж целый месяц как знаем.
Гарди: Но теперь-то уж точно скоро. Странные вещи творятся на той стороне. Я специально прислушивался ночью в тишине. Во-первых, движение грузов больше обычного — всю ночь грохотали по мостовой — во-вторых, поездов вдали слышно больше — один за другим пыхтят — уйму народа подвозят.
Осборн: Да, наступление будет скоро.
Гарди: Вас сюда перебрасывают на шесть дней?
Осборн: Да.
Гарди: Тогда, скорее всего вам и достанется.
Осборн: Вы тоже недалеко отсюда будете. Давай лучше дела передавай. Где карта?
Гарди: Мы вот здесь. (Он роется в бумагах на столе и, наконец, извлекает помятую карту). Мы удерживаем около двухсот метров передовой. Вот здесь у нас ручной пулемет — здесь еще один. Вот здесь крестиками помечены караульные посты.
Осборн: А где рядовые спят?
Гарди: Не знаю. Этим распоряжается майор (Гарди показывает куда-то влево). Прислуга и сигнальщики спят там. Два офицера здесь и три — там (указывает на проход справа). В смысле, если у вас пять офицеров.
Осборн: Пока у нас четыре. Но вечером должен прибыть еще один. Пару дней назад он уже отметился на перевалочном пункте.
Гарди: Надеюсь, вам с ним повезет больше, чем мне с моим последним. В первую же ночь он заработал радикулит и отправился назад, в Англию. А теперь читает лекции молодым офицерам о жизни на передовой.
Осборн: Бывает. В последнее время сюда и впрямь присылают каких-то недотеп. Надеюсь, нам повезет, и наш будет свеженький, сразу со школьной скамьи. Такие справляются лучше.
Гарди: Согласен.
Осборн: Так ты говоришь, пять коек? (Осматривает ту, на которой сидит). Эта лучшая?
Гарди: Нет, ты что. (Указывает на койку в правом углу). Вон там, моя. В других блиндажах есть койки даже без сеток — одна рама. Чтобы удержаться, приходится свешивать руки с боков. Только опускать ноги слишком низко нельзя — а то крысы начнут грызть башмаки.
Осборн: И много крыс здесь?
Гарди: Ну, примерно миллиона два; правда, всех я их не видел (Натягивает носок, а потом ботинок). Что-нибудь еще хочешь узнать?
Осборн: Да ты мне еще ничего не рассказал.
Гарди: А что еще ты хочешь знать?
Осборн: Ну, например, сколько в окопе боеприпасов?
Гарди: Ну, ты и старый хрыч. Можно подумать, ты в армии служил. (Находит затертый клочок бумаги). Вот, смотри. 115 ручных гранат, но на твоем месте я бы их не трогал. Они очень плохо действуют на немца и делают его агрессивным. Затем — 500 мин и 34 резиновых сапога.
Осборн: То есть 17 пар
Гарди: Что ты! 25 — на правую ногу и 9 — на левую. В общем, здесь все написано (передает список Осборну).
Осборн: Ты проверял по списку, когда заступал сюда?
Гарди: Я — нет. Майор должен был. Да тут все в порядке.
Осборн: Стэнхоуп наверняка захочет увидеться с тобой. Он любит перекинуться словечком с командиром, которого сменяет.
Гарди: Ну и как поживает наш юный друг? Пьет по-черному, как всегда?
Осборн: С чего ты взял?
Гарди: Брось, что еще можно сказать о Стэнхоупе? (Делает паузу и с любопытством смотрит на Осборна). Бедняга! Должно быть, не просто быть заместителем командира. Старик, ты такой сдержанный и трезвый.
Осборн: Стэнхоуп — самый лучший ротный, которого я знал!
Гарди: Да, он парень неплохой, я знаю. Вот только я никогда не видел, чтобы такой юнец, как он, закладывал столько виски. Знаешь ли ты, что когда мы последний раз стояли на отдыхе, он ужинал с нами и один выпил целую бутылку за час и четырнадцать минут — мы засекали время.
Осборн: Представляю, как вы веселились и подзуживали его, ну и восхищались его геройством!
Гарди: Да нам и не надо было его подзуживать.
Осборн: Это да, но ведь наверняка все думали, как лихо это у него получается. (Пауза) Так или нет?
Гарди: Ну, естественно, как-то так невольно получается, что восхищаешься таким парнем, особенно, тем, как он сам потом, без посторонней помощи, домой идет.
Осборн: Когда такой офицер, как Стэнхоуп, имеет здесь репутацию пьяницы, он превращается в посмешище. Народ готов заплатить за бутылку виски только ради удовольствия посмотреть, как он будет напиваться.
Гарди: Ты, конечно, человек предвзятый. Ведь это тебе приходится потом укладывать его в постель.
Осборн: Все это напоминает зевак на петушиных боях — сидят и смотрят, как парень напивается до беспамятства.
Гарди: Ладно, черт с тобой, людям действительно здесь скучно, должны же они как-то развлекаться. То есть я хочу сказать, что Стэнхоуп действительно стал посмешищем. И действительно чертовски любопытно наблюдать, как мужик напивается — стакан за стаканом. Кажется, он даже не поехал домой в свой последний отпуск, да?
Осборн: Не поехал.
Гарди: Должно быть, подумал, что не стоит в таком виде встречаться с папочкой. (Пауза) Ты хоть знаешь, что его отец — деревенский викарий?
Осборн: Да, знаю.
Гарди: Представляешь. Стэнхоуп приехал бы в отпуск в свою деревню чайку попить! Он, кажется, в Париже был?
Осборн: Да.
Гарди: Бьюсь об заклад, это был еще тот отпуск!
Осборн: Гарди, тебе известно, сколько времени Стэнхоуп провел на войне?
Гарди: Порядочно, я знаю.
Осборн: Почти три года. Он прибыл тогда сразу после школы, когда ему было всего восемнадцать лет. А в этой роте он уже год — и все это время на передовой. Он ни разу не отдохнул. Другие только прибудут, тут же подхватывают какую-нибудь болячку, бегут в лазарет и сразу же возвращаются домой, и только юный Стэнхоуп месяцами тянет лямку без передыху.
Гарди: Да я знаю, он парень неплохой.
Осборн: Я видел однажды, как он весь день пролежал в окопной лихорадке, а потом всю ночь провел в карауле.
Гарди: Да знаю я, знаю, он мировой парень!
Осборн: И за то, что он до сих пор не сбежал с передовой, и что его нервы ни к черту, его прозвали пропойцей.
Гарди: Не пропойцей, а просто говорят, что он крепко пьет. А насчет его нервов, ты прав. Они у него ни к черту. Последний раз, когда мы на отдыхе играли в бридж что-то там произошло, не помню, что именно, но только он вдруг как вскочит и все стаканы со стола сбил — кулаком. Совершенно не владел собой, а потом как будто разом пришел в себя и расплакался.
Осборн: Да, я знаю.
Гарди: Это кто тебе рассказал?
Осборн: Он сам и рассказал.
Гарди: Правда? Мы-то старались все это дело замять. Просто, я это к тому, в каком состоянии он находится. (Встает и надевает ранец. Пауза) Знаешь, Осборн, тебе надо бы быть командиром.
Осборн: Ерунда!
Гарди: Правда, правда. Это видно за километр. Я знаю, Стэнхоуп — храбрый и все такое, но, черт побери, ты же старше его вдвое, да и потом ты такой разумный старик.
Осборн: Не будь свиньей. Он был командиром, когда я еще даже не записался на фронт. С его опытом он стоит дюжины таких, как я.
Гарди: Да ты лучше меня знаешь, что командиром должен быть ты.
Осборн: Нет, он непревзойденный командир. Он бы уже мог командовать батальоном, если бы…
Гарди: Вот именно, если бы… (смеется).
Осборн: Ладно, кончай смеяться. Что еще осталось передать?
Гарди: Да нечего больше.
Осборн: А журнал?
Гарди: О Господи! Ну, ты и зануда! Ладно. Вот, возьми. (Находит среди бумаг журнал). Заполнен до последней минуты. Вот моя последняя запись: «17.00–20.00. Все спокойно. Немецкий летчик перелетел через окопы. Убил крысу».
Осборн: Летчик убил крысу?
Гарди: Да нет, осел, я убил крысу. Ладно, допивай свое виски, я хочу упаковать кружку. Оставляю тебе последнюю каплю в бутылке.
Осборн: Спасибо. (Допивает виски и отдает кружку Гарди).
Гарди: (укладывая кружку) Ну, я пошел.
Осборн: Ты что, не дождешься Стэнхоупа?
Гарди: Да нет, что-то не хочется. Очень уж он придирчивый. Окопы у нас и впрямь довольно грязные. Если он поймает меня, будет отчитывать несколько часов. (Надевает на плечи ранец, вешает через плечо противогаз, бинокль, планшет, компас, пока не становится похож на коммивояжера. Одеваясь, говорит) Ну, желаю удачных шести дней. Не забудь переодеться, сынок, если промокнешь.
Осборн: Не забуду, папа.
Гарди: И смотри, не пропусти большое наступление.
Осборн: Ни за что! Такое пропустить нельзя. Обязательно сделаю пометку в дневнике.
Гарди: (в полной амуниции) Ну как? Похож я на бравого солдата?
Осборн: О да. На месте какого-нибудь немца я бы просто остолбенел при виде тебя.
Гарди: Еще бы!
Осборн: Боюсь, не смог бы бежать от смеха.
Гарди: Не груби. (Наклоняется, чтобы прикурить от свечи, и смотрит на стол). Черт побери! Опять этот жук.
Осборн: Какой?
Гарди: Да эта уховертка. Так и бегает вокруг свечки часов с пяти. Уже, наверное, целую милю намотала.
Осборн: Будь я уховерткой, я бы здесь не шлялся.
Гарди: Я бы тоже. Я бы отправился домой. Слушай, а вы когда-нибудь устраивали бега уховерткам?
Осборн: Нет.
Гарди: Очень весело. Мы так каждый вечер развлекались.
Осборн: А правила какие?
Гарди: Ну, каждый берет по уховертке и ставит ее на линию. По команде «Старт!» сжимаешь ее и погоняешь спичкой по столу. Вчера вечером я выиграл десять франков — у меня была замечательная уховертка. Хочешь, научу, как мухлевать.
Осборн: Как?
Гарди: Обещаешь никому не говорить?
Осборн: Обещаю.
Гарди: Ну, если хочешь выжать из нее всю скорость, окуни в виски — будет мчаться, как ошпаренная.
Осборн: Понятно. Огромное тебе спасибо.
Гарди: Ну, мне пора. Пока!
Осборн: Пока! (Гарди поднимается по лестнице, весело напевая)
Слова затихают в ночи. Осборн встает и переносит свой ранец на койку у стола. В это время из прохода слева выходит ротный повар. Через правую руку у него перекинута скатерть, в левой руке тарелка с хлебом.
Мейсон: Простите, сэр. Можно накрывать ужин?
Осборн: Накрывайте (Убирает со стола бумаги и перекладывает их на свою койку).
Мейсон: Благодарю вас, сэр. (Накрывает на стол).
Осборн: Чем сегодня вы собираетесь нас побаловать, Мейсон?
Мейсон: Супом, сэр, отбивными и ананасом.
Осборн: (подозрительно) Отбивными?
Мейсон: Да, сэр, отбивными.
Осборн: Из какого же мяса, Мейсон?
Мейсон: Сэр, зачем вы так? Я бы не хотел углубляться.
Осборн: Из обычного рационного мяса?
Мейсон: Да, сэр, но форма будет новая. Пахнет, как печень, сэр, но, конечно, вид не такой приятный, как у печени.
Мейсон выходит из блиндажа. Осборн присаживается к столу и изучает карту. Сверху из окопа доносятся голоса: (низкий голос) «Это штаб роты, сэр», (моложавый голос) «Благодарю вас». Пауза. Затем снова низкий голос: «Лучше спуститься вниз, сэр». Моложавый: «Да, конечно». Рали ощупью спускается по лестнице и останавливается, освещенный свечой. Оглядывается слегка смущенно. Рали — хорошо сложенный, крепкий молодой человек лет восемнадцати. На нем новенькая с иголочки форма второго лейтенанта. Осборн поднимает глаза от карты. С удивлением и интересом разглядывает незнакомца.
Осборн: Привет!
Рали: Добрый вечер (замечает седину Осборна и добавляет), сэр.
Осборн: Вы наш новый офицер?
Рали: М-м, да. Я был в штабе батальона и мне приказали явиться сюда.
Осборн: Вот и хорошо. Мы ждали вас. Присаживайтесь.
Рали: Благодарю (садится осторожно на ящик напротив Осборна).
Осборн: Может, снимете ранец?
Рали: Да, конечно.
Осборн: Хотите выпить?
Рали: М-м, ну…
Осборн: Вы что, не пьете виски?
Рали: (поспешно) Пью, да, но… глоточек, сэр.
Осборн: (наливая немного виски и разбавляя его водой) Виски заглушает вкус воды…
Рали: Правда? (пауза, затем смеется нервно).
Осборн: …а вода заглушает вкус виски (протягивает кружку Рали) Только что из Англии?
Рали: Да, я высадился неделю назад.
Осборн: В Булони?
Рали: Да (Пауза, затем он смущенно поднимает кружку) Ну что ж, за удачу, сэр!
Осборн: (тоже берет кружку с виски) За удачу! (Вынимает портсигар) Сигарету?
Рали: Спасибо.
Осборн: (протягивает Рали бутылку со свечой, чтобы тот мог прикурить) На фронте уже бывали?
Рали: Нет, что вы. Видите ли, я только летом окончил школу.
Осборн: Наверное, все здесь вам кажется странным.
Рали: (смеясь) Да, наверное, чуть-чуть.
Осборн: Меня зовут Осборн. Я заместитель командира роты. Можете обращаться ко мне «сэр» только перед солдатами.
Рали: Понятно. Спасибо.
Осборн: Другие офицеры зовут меня «дядей», вы еще услышите.
Рали: Правда? (улыбается).
Осборн: А как вас зовут?
Рали: Рали.
Осборн: Я знал одного Рали. Он был тренером по регби.
Рали: Правда? Может быть, даже родственник. У меня куча родственников.
Осборн: В эти окопы мы только что переместились. Ротой командует капитан Стэнхоуп.
Рали: (вдруг озаряясь весь) А я знаю. Это такая удача для меня!
Осборн: Вы что, знакомы с ним?
Рали: Да, знаком. Мы были вместе в школе, хотя, конечно, я был еще мальчишкой, а он среди старших. Он старше меня на три года.
Пауза. Кажется, что Осборн ждет, что еще скажет Рали, но вдруг говорит сам.
Осборн: Он сейчас на передовой, изучает рельеф местности (Пауза). Он замечательный парень.
Рали: Правда, да? Он ведь в школе был капитаном команды по регби.
Осборн: Вы тоже играли в регби?
Рали: О, да. Конечно, я не был в одном классе с Денисом, то есть капитаном Стэнхоупом. Я так должен его называть?
Осборн: Просто Стэнхоуп.
Рали: Понятно. Спасибо.
Осборн: Ну и как, получили вы за регби значок с отличием?
Рали: О да!
Осборн: Господи, как же далеко отсюда кажется регби, да и все остальное тоже!
Рали: (смеясь) Да уж.
Осборн: Здесь мы иногда на отдыхе играем в футбол.
Рали: Здорово!
Осборн: (задумчиво) Значит, вы вместе были со Стэнхоупом в школе (Пауза) Интересно, узнает он вас? Ведь вы подросли за последние три года.
Рали: Ну что вы! Я думаю, он вспомнит меня. (Пауза. Продолжает застенчиво)Видите ли, мы не только были вместе в школе. Наши отцы дружили, и Денис часто приезжал в наш дом на каникулы. Конечно, в школе мы виделись нечасто, но вот на каникулах очень дружили.
Осборн: Он прекрасный командир!
Рали: Не сомневаюсь! Когда он последний раз был в отпуске, он приезжал к нам в школу. Тогда он только что получил Военный Крест и звание капитана. Выглядел он великолепно! Я почувствовал, почувствовал…
Осборн: Сильное желание?
Рали: Да, именно, сильное желание попасть на фронт. А еще мне ужасно захотелось оказаться в подразделении Дениса. Я думал, вот было бы здорово попасть в тот же батальон.
Осборн: Вам чертовски повезло попасть в ту же роту.
Рали: Да, я знаю. Это ужасное везение. Когда я оказался в штабе, я решился на невероятное. Видите ли, мой дядя — в штабе, он как раз и распределяет офицеров по подразделениям…
Осборн: Генерал Рали?
Рали: Да. Я осмелился подойти к нему, когда он остался один и попросил направить меня в этот батальон. Он, конечно, отчитал меня и сказал, что ко мне особого отношения не будет…
Осборн: Ну и?..
Рали: А на следующий день я получил приказ явиться в этот батальон. Забавно, правда?
Осборн: Поразительное совпадение!
Рали: Когда я прибыл в штаб батальона и полковник приказал мне явиться в роту Стэнхоупа, я чуть не заорал «Ура!». Думаю, Денис страшно удивится. У меня есть записка для него.