Штефани Герстенбергер
Странный талант Винни
Stefanie Gerstenberger, Cornelia Haas (ill.)
DIE WUNDERFABRIK – KEINER DARF ES WISSEN!
Originally published as «Die Wunderfabrik – Keiner darf es wissen!»
© 2020 Fischer Kinder – und Jugendbuchverlag GmbH, Frankfurt am Main
Серия «Фабрика чудес»
Во внутреннем оформлении использованы изображения:
© The Silhouette Queen, Maksym Drozd, Media Guru, Babich Alexander, pingebat / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
© Гордиенко В.С., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
* * *
Глава 1,
в которой Винни, Сесилию и Генри собираются оставить в довольно унылом месте
Родители Винни сидели за обеденным столом и вполголоса о чём-то разговаривали. Они часто шептались, как какие-нибудь глупые влюблённые, однако сегодня всё было не как обычно: Винни точно знала, что так взволнованно обсуждают мама с папой. Они собирались бросить своих детей. Да-да, именно бросить! Почти как Гензеля и Гретель.
– …разве можно просто взять и отвезти их туда? – долетели до Винни мамины слова.
– Они достаточно взрослые, чтобы о себе позаботиться, – ответил папа.
– Но это же наши дети… – снова мама.
– …которых мы воспитали свободными и независимыми!
«Если на то пошло, мы сами себя воспитываем», – усмехнулась Винни.
– Когда Генри плачет, у меня просто сердце разрывается! Я-то их отлично знаю – уж пришлось с ними пожить, – вздохнула мама.
– «Пришлось»? Кристи, ты не преувеличиваешь? Неужели тебе и впрямь жилось так плохо?
– Видишь ли, они всегда были очень заняты, и в десять лет я сама попросилась в школу-интернат.
– Понимаю, но здесь, в Англии, такое случается и с другими детьми.
Винни покачала головой. Генри плакать не будет, этого она не допустит! Винни ещё сильнее прижалась к шкафу, рядом с которым оказалась совершенно случайно. Она не собиралась подслушивать – родители её просто не заметили!
– Они сами предложили присмотреть за детьми! – тихо, с явным изумлением в голосе произнесла мама. – Представляешь – сами! Пригласили внуков в гости. Разве это не странно?
– Странно, согласен. – Отец Винни поднял голову и заметил дочь. – Винни! Почему ты до сих пор не в постели?
«Ну вот опять, – подумала Винни. – Папочка в своём репертуаре».
– Сейчас каникулы, пап, и мне двенадцать лет!
– Всё равно уже поздно, а завтра нам рано выезжать. Мы едем в Уэльс. К твоим бабушке и дедушке.
– А дедушка нас правда пригласил?
Отец с матерью закатили глаза и встревоженно нахмурились. Бабушка с дедушкой никогда не звали их в гости. Винни всего однажды была у них в Уэльсе, когда они все вместе отправились показывать маминым родителям новорождённого Генри. В то время семья Винни жила в Швейцарии, потом они переехали в Бостон, а потом в Норвегию… они часто переезжали с места на место. Наверное, из-за того, что их родители были учёными-исследователями. Винни тогда было семь лет, Сесилии исполнилось девять, но, несмотря на это, в памяти от той поездки почти ничего не сохранилось.
Помнится, в Уэльсе был пляж и дом с сиреневыми, кое-где облупившимися стенами, а вокруг дома оранжевой змеёй вилась шаткая лестница, которая, похоже, вела в никуда. Было тепло, и они ели на пляже торт, привезённый на самолёте из Швейцарии.
«Бабушка отвратительно готовит, – сказала мама, выезжая на арендованной в аэропорту машине на встречную полосу. – Просто отвратительно!»
Сесилия и Винни весь день шептали друг дружке на ухо это слово и, хихикая, наблюдали за бабушкой. Винни хотела было подняться по змеистой лестнице, но папа поймал её на четвёртой ступеньке и снял как яблоко с ветки.
– И долго мы там пробудем? – спросила родителей Винни.
Может, на этот раз ей ответят как полагается.
– Посмотрим. Если будет опять как… так…
– …отвратно?
Мама засмеялась. Винни всегда нравился мамин смех. В такие минуты из серьёзного учёного она превращалась в беззаботную красавицу.
– Знаешь, мам, – сказала Винни, – наверное, летом бабушка, которая не умеет готовить, и пляж всё-таки лучше, чем забитый туристами Лондон. – Винни нравился Лондон, вот если бы ещё на улицах было поменьше народу… – Может, там будет хорошо!
– Как скажешь, совушка. Иди сюда! – Мама крепко обняла Винни и поцеловала её тёмные слегка вьющиеся пряди.
На всём свете только мама называла её совушкой. Винни до сих пор не понимала почему. Вроде и глаза у неё не такие уж большие и круглые – или всё-таки слишком круглые? Приятно, что мама придумала ей особенное имя, ведь Винни была ничем не примечательной – не высокой, но и не коротышкой, не яркой красоткой, как Сесилия с её пепельно-рыжими кудрями, не старшей, не младшей и не самой симпатичной из троих детей, а просто средней – и, к сожалению, самой обыкновенной.
Ну да, она здорово каталась на коньках и скейтборде, отлично плавала и очень любила читать – то же самое можно сказать и о миллионах её ровесниц во всём мире. Училась Винни хорошо, но знаний своих напоказ не выставляла. Из-за частых переездов им с Сесилией приходилось каждый раз заново привыкать к новому месту и заводить новых друзей. В четвёртый раз было ничуть не проще, чем в первый. Зато Винни немного говорила по-немецки, хотя и со швейцарским акцентом, а после двух лет, проведённых в Осло, свободно болтала по-норвежски.
– Ты собрала чемодан? – спросила мама. – Пока ничего окончательно не решено. Мы просто отправимся к ним в гости, а если дела пойдут неважно, уедем.
Винни поднялась по лестнице на второй этаж. Родители давно мечтали отыскать новый вид илоножки, неизвестного головоногого моллюска в пойме реки Амазонки, и совсем недавно, на удивление, получили разрешение на исследования.
Зря родители так тревожатся. Они с Сесилией смогут весело провести время – если с той вообще можно веселиться. В последние дни старшая сестра то и дело просила оставить её в покое, запиралась в ванной или в спальне, а выйдя оттуда, источала тысячи ароматов модного парфюма или лака для ногтей. А Генри… Милый, добрый Генри ни к кому не приставал, разговаривал вежливо, а от его макушки и шеи всегда очень приятно пахло.
С братом у Винни хлопот никогда не было. По пути в свою спальню она заглянула в его комнату. Два дня назад младшему брату исполнилось пять лет, и с тех пор он считает себя совсем взрослым. Сейчас Генри спал, как всегда растянувшись на кровати на животе. Его одежда аккуратно висела на спинке стула – да разве есть ещё на свете такие ответственные пятилетние мальчики!
Винни склонилась над братом и понюхала его волосы. Она бы где угодно узнала его по этому необыкновенному запаху. Генри давно расправился с полученными в подарок конфетами – марципановыми чудовищами. Остались книги, много книг – и все о самых разных животных.
– Научись читать и читай сам, – отвечала брату Сесилия всякий раз, когда он просил её почитать.
Сесилия никогда не отзывалась на просьбы, а в последнее время и вовсе стала какой-то странной. Винни вздохнула. Выдержат ли они с братом и сестрой целых три недели у бабушки с дедушкой?
Разве не здорово выбраться из Лондона – огромного многолюдного города, где никто, а не только она, ничем не выделяется! Ну разве что кроме королевы. Если её величеству требовалось проехать в своей карете несколько кварталов – все ближайшие улицы перегораживались за несколько дней до этого события. Мама сказала, что ничего окончательно не решено, и Винни ей верила. Мама никогда не лгала – она была слишком серьёзной и рассуждала как настоящий учёный.
Винни вошла в свою комнату, скатала в шар попавшийся под руку свитер и кинула его в стоящий на полу открытый чемодан. Мимо. Вот вам и доказательство – в баскетболе она тоже так себе. Винни легла в кровать, накрылась с головой одеялом и принялась ждать.
Когда это началось? Насколько всё серьёзно? И что будет на этот раз?
В последнее время в ней бурлило сразу слишком много чувств, и они так и норовили прорваться наружу в самый неподходящий момент.
Иногда среди всеобщего веселья накатывала грусть, а именно в те минуты, когда нужно было сосредоточиться, – ярость. Увидев однажды по телевизору детей, в страхе и горе оглядывающих развалины родного дома, она буквально застыла, охваченная невыносимой жалостью. Спустя три дня после потрясения Винни вдруг расплакалась за завтраком, и объяснить родителям, что с ней творится, не получилось. Порой пронзительные чувства накатывали вечером, не давая уснуть.
Винни тяжело вздохнула и откинула одеяло – вдруг стало жарко, в голове роились бесчисленные мысли. Всё страшно раздражало, и хотелось вырваться на волю. Как можно скорее!
Глава 2,
в которой появляются овцы, осьминог и лакричные мишки
– Едем мимо старого магазина, едем мимо старого магазина, – напевал Генри.
– Другого пути нет, – сказал папа, – впереди всё перекрыто, придётся ехать по Джермин-стрит. В Лондоне на дорогах просто безумие! А ведь в других городах проблемы как-то решаются…
Пожив в других городах, папа часто бывал недоволен Лондоном.
– Можно подумать, он знает, каково на дорогах в Цюрихе, Бостоне или Осло, – прошептала Сесилия на ухо Винни. – Сидел себе в лаборатории без единого окна и рассматривал в микроскоп экземпляр номер триста десять.
Винни, хихикнув, кивнула: ей нравилось, когда Сесилия делилась с ней мыслями. С тех пор как старшей сестре исполнилось тринадцать, она порой выглядела и вела себя странно – то подолгу молчала, то вдруг громко смеялась.
Они свернули на узкую улочку, и Генри прилип к окну.
– Дедушкин магазин! – закричал он, едва завидев дом под номером «89».
– Это больше не дедушкин магазин, солнышко, – ответила мама.
Винни знала, что мама вот-вот вздохнёт с облегчением. И вот пожалуйста – вздохнула. По ней хоть часы сверяй!
– Смотрите! Наша фамилия всё ещё на вывеске! У-ол-лес У-о-кер, – медленно, по слогам прочитал Генри.
– В этом нет ничего хорошего, – ответила мама. – Сами продают сэндвичи, а рекламу взяли нашу, старую, поставщиков королевского двора. Разве у них есть на это право?
Папа пожал плечами. Он в такие подробности не вникал, открыто признавая, что разбирается только в биологии – и больше ни в чём.
Мама засмеялась:
– Ну да! Им же надо как-то объяснить, почему сэндвичи в их кафе пропитались ароматами душистых трав и лакричных леденцов.
– И в детстве ты жила прямо над этим магазином! – восхищённо воскликнула Винни, проводив взглядом тёмные решётчатые окна на втором этаже. Оттуда выглядывала мама, когда была маленькой. Странно о таком думать, но Винни очень хотелось посмотреть на маму в детстве, просто посидеть с ней рядом и незаметно понаблюдать, что она делала, когда ей было восемь, девять или даже двенадцать лет. Как жаль, что это невозможно!
– Да, и тогда мне казалось, что всё на свете пахнет лакрицей, мать-и-мачехой, мятой и шалфеем, – сказала мама с переднего сиденья машины. – У нас даже хлеб и варенье были на вкус мятно-лакричными. И масло. И чай. Даже воскресный пудинг. Вообще всё!
– В этом магазине рождались удивительные ароматы, – зачарованно проговорила Винни, хотя и не особенно любила лакрицу.
Лакричные улитки ещё съедобные, и от разноцветных жевательных мармеладок из больших подарочных наборов она тоже никогда не отказывалась, но дедушка выставлял на продажу и такое, что… Ой, нет, спасибо!
– Почему лакричные конфеты дедушки светлее, чем у других кондитеров? – спросила она.
– Дедушка никогда не добавлял искусственных красителей, – объяснила мама. – Вот почему его мармелад и леденцы подавали самой королеве.
– П-поставщик королевского двора, – слегка заикаясь, Генри повторил слова с вывески, хотя магазин давно остался позади. – Леденцы отличные – мишки ла-лакричные!
– Ла-ла-ла-лакрица! Ты не прочитал, а запомнил, – недовольно заметила Сесилия – и тут же весело пощекотала брата.
– Перестань, Сеси! – раскатисто, будто тарахтящий мотор, рассмеявшись, попросил Генри. – Почему же дедушка больше не делает для королевы лакричные леденцы?
– Наверное, однажды все отказались жевать коричневые медвежьи лепёшки, даже её королевское величество! – усмехнулась старшая сестра.
– Сесилия! – укоризненно воскликнула мама, но тут же засмеялась. – Потому что весь квартал пропах этими мишками, – объяснила она, и Винни уже не знала, чему верить. – Мои родители покинули Лондон, чтобы принести райские ароматы лечебных леденцов простым жителям валлийских пустошей, избавить их от жестокого кашля, неприятного запаха изо рта и болей в животе!
Винни ткнула Сесилию локтем в бок, словно говоря: «Так вот куда нас везут – в валлийские пустоши, где у всех ужасно пахнет изо рта!» Сесилия в ответ состроила рожицу. «Терпеть не могу лакрицу», – видимо, хотела ответить старшая сестра.
– Что ж, Кристи, твои родители неплохо заработали на лакричных леденцах. По крайней мере, ты ни в чём не нуждалась. – Папа положил левую руку на подлокотник маминого кресла. Они прожили в Лондоне почти три года и привыкли к «неправильному» вождению по левой стороне улицы и к тому, что водительское сиденье находится справа, а пассажирское – слева.
– Конечно, я очень благодарна родителям за прекрасный дом у самого Грин-парка, который они нам подарили. Мне почему-то кажется, что за прожитые в Уэльсе годы их странности только умножились.
– А разве бывают не странные родители, мам? – спросила Сесилия. – Вот у нас дома обитает одна забавная парочка, советую вам с ними познакомиться.
Все снова рассмеялись.
Через три часа они остановились передохнуть неподалёку от Кардиффа. За руль села мама, и машина покатилась вдоль побережья, а потом свернула на просёлочную дорогу, окончившуюся тупиком в городке Туллиморс-Энд.
«А ведь это и правда самый настоящий тупик, – подумала Винни. – Конец всему».
На крышах домов из грубого серого камня рядами сидели чайки. Мама свернула на улицу, которая, наверное, когда-то была главной. По обе стороны выстроились пустующие магазины, показались закрытый киоск и парочка небольших гостиниц. Вскоре они проехали гостиницу побольше, тоже пустую, с заколоченными окнами первого этажа и поблёкшей вывеской «Отель «Аббатство». Мама медленно въехала на кольцевую развязку и сделала круг у красной телефонной будки.
– Она что, боится задавить кого-нибудь в этом вымершем медвежьем углу? – пробормотала Сесилия.
Слева возникла церковь, которую, по-видимому, превратили в паб, о чём свидетельствовала вывеска с ярко раскрашенной птицей, кружкой и надписью «Феникс».
Напротив паба была булочная. Свет в витрине не горел, «Единственная и неповторимая булочная» была закрыта.
Сесилия устало откинулась на спинку сиденья:
– Как хорошо, что я захватила ноутбук. Найду себе тихий уголок в таинственном доме у моря, посмотрю последнюю серию «Преступления Икс», а потом мы, надеюсь, смоемся куда подальше.
Сесилия обожала криминальные сериалы и смотрела их взахлёб, чего родители, знай они о вкусах дочери, наверняка бы не одобрили.
Дорога шла через луга, на которых паслись овцы, белеющие пушистыми шариками в густой зелёной траве. Время от времени встречались живые изгороди и серые каменные стены. Дорогу то и дело перегораживали шлагбаумы с надписью «Частное владение», и Винни приходилось выпрыгивать из машины, чтобы открыть проезд. Другие указатели предупреждали о близости скал, с которых, судя по изображению на знаках, иногда срывались валуны. Фигурки детей на дорожных знаках были перечёркнуты красным вместе с изображениями велосипедов, собак, лошадей и обычных туристов.
– Интересно, здесь хоть кому-нибудь что-нибудь разрешено? – недовольно протянула Сесилия.
– Можно быть овцой, – ответила Винни.
Когда ещё через пять минут путешествия по бесконечным лугам с овцами машина, увязнув всеми четырьмя колёсами в песке, наконец остановилась перед высоким, покосившимся сиреневым домом, дети пришли в восторг.
– Господи, неужели нельзя хотя бы расчистить подъездную дорожку?! – жалобно спросила мама, открывая дверцу.
– Просто тебя всегда заносит слишком далеко в дюны, – ответил отец, Том Уоллес-Уокер. Он любил жену и за остроту ума настоящего учёного, и за непредсказуемость. После свадьбы он взял её фамилию, потому что ему нравилось, как она звучит: не то что его собственная – Смерди. «Благодаря моему решению вы избежали множества потасовок на школьном дворе», – с довольным видом не раз напоминал он дочерям.
Дети выбрались из машины и огляделись. На сиреневых стенах дома темнели круглые разводы – казалось, бабушка с дедушкой решили вымыть фасад, чтобы перекрасить, но на полпути передумали. Ветви растущих неподалёку деревьев раскачивал сильный морской ветер. Дом с обеих сторон обрамляли два гребня дюн, словно хотели как можно тщательнее спрятать его от чужих глаз. Снаружи дом обвивала оранжевая лестница – будто змея, пытающаяся сдавить его кольцами. Винни усмехнулась и взглянула на отца. Ну теперь-то она залезет на самый верх, пусть он только отвернётся.
Винни запрокинула голову. На крыше дома, вытянув щупальца по серой черепице и вцепившись в водосточную трубу, восседал гигантский синий осьминог. Откуда такое чудовище? Это что-то новенькое! Верхняя половина головы осьминога была прозрачной, сделанной, похоже, из стекла.
Стеклянный купол был так велик, что под ним без труда поместился бы человек. А какой великолепный вид на море, наверное, открывается оттуда!
«Ты видела эту штуку?» – хотела Винни крикнуть Сесилии, но сестра уже убежала осматривать вытянутую пристройку к дому, тоже выкрашенную в сиреневый цвет.
Мама окинула дом задумчивым взглядом и заметила осьминога.
– Что это?!. – охнула она.
«Мы обязательно выясним, – взволнованно подумала Винни. Неужели она всё-таки останется? – Похоже, лето предстоит интересное», – пронеслось у неё в голове.
Пожав плечами, Винни взяла Генри за руку, и они вместе пошли следом за Сесилией по выстланной широкими досками дорожке, пока не оказались у огромного окна, похожего на витрину магазина.
– Фу, ну и запах… похоже, старый сарай набит мармеладками и всякими травами, – скривилась Сесилия. – Мама не преувеличивала: ароматы действительно просачиваются сквозь стены!
– Ну и запах! – воскликнул следом за сестрой Генри – он очень любил повторять услышанное. – Дедушка и здесь хочет открыть магазин!
И точно: «Уоллес-Уокер, отставной поставщик королевского двора – лучшие лакричные леденцы от кашля» – вот что было выведено золотыми буквами на табличке, прислонённой к стене рядом с зарешечённой витриной магазина.
Винни прикусила прядь волос. Отставной поставщик – значит, бывший. Звучит грустно: словно раньше человек был нужен, а теперь нет.
– Он хочет открыть здесь магазин? Это шутка? Да кто сюда поедет?! – воскликнула Сесилия.
Генри склонил голову набок и прочёл по слогам:
– Лучшие лак-рич-ны-е миш-ки.
Дети приникли к решётке, а Генри даже умудрился просунуть голову между прутьями! За грязным оконным стеклом виднелись лишь тёмный массивный прилавок и несколько полок.
– Пожалуй, я пока оставлю детский багаж в машине! – крикнул у них за спиной отец.
– Да уж, спешить ни к чему, – пробормотала Сесилия. – Здесь мы точно не останемся. – Она развернулась к дому.
– Вы видели эту штуковину наверху? Вон того осьминога? – спросила Винни.
– Класс! Давайте туда залезем. Вот только как? – оглядывая крышу, поинтересовалась Сесилия.
– Я боюсь! – заныл Генри.
– Это просто животное, – попыталась успокоить его Винни. – Только очень большое. Ты же любишь животных?
– Да, люблю. Но там, на крыше, никакое не животное, ты просто так говоришь, чтобы я не плакал… – На серьёзном личике Генри появилась осторожная улыбка, и Винни ласково ущипнула брата за щёку.
– Ты ничего не забыл? – долетел до них мамин голос.
Ветер растрепал её длинные волосы. Говорила мама весело, но с некоторым усилием. Папа вынул из багажника купленный в Кардиффе букет цветов.
– Да! – откликнулся Генри. – Я всё помню! Дом высокий, как башня за́мка!
– Ах ты маленький лгунишка! Ты был тогда совсем крохой! – сказала Сесилия, хватая Генри за уши.
Он вцепился в руки старшей сестры так, как если бы она поднимала его за уши, и завопил изо всех сил. Винни засмеялась. Сесилия с Генри часто так играли, и Винни нравилось их веселье.
Входная дверь будто по волшебству распахнулась – но в дверном проёме никого не оказалось. Хотя… нет, кто-то там был в темноте – правда, довольно далеко от порога. Ребёнок? Или карлик? Генри от удивления тут же перестал кричать. Винни тоже уставилась на невысокого человека, который уже стоял на верхней из трёх ступенек, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. Тело и голова у него были как у обычного взрослого человека, а руки и ноги слишком короткие, как у ребёнка.
– Ты коротышка с бородой! – воскликнул Генри, растирая уши.
– Что ж, к огромному сожалению, не могу не согласиться, – ответил мужчина. Он был в модной тёмно-синей шерстяной шляпе и кожаной куртке, которая скрипнула, когда он взмахом руки пригласил детей в дом: – Заходите, морские разбойники!
– Мы не морские разбойники! Мы приехали на машине, – поправил его Генри.
– Жаль, но это ничего не меняет. На нашем корабле, вставшем на якорь посреди бушующих волн, мы рады и сухопутным крысам.
– Он жутко страшный, но мне нравится! – прошептала Сесилия на ухо Винни. – Давай узнаем, как пробраться в осьминога, и посмотрим, нет ли здесь ещё чего интересного!
Первыми в дом они пропустили родителей.
– Привет, старина! – сказала мама, пожимая руку коротышке. Склонившись к самому его уху, она произнесла несколько слов, которые Винни, как ни старалась, не расслышала. Невысокий человечек с достоинством кивнул и звучным голосом ответил:
– Всегда к вашим услугам, моя госпожа!
Дети переглянулись, безмолвно решая, что сделать – рассмеяться или убежать? Вслед за родителями они поднялись по истёртым каменным ступеням и вошли в дом.
– Вот это да! Какое всё огромное! – восхищённо ахнул Генри, ухватившись для храбрости за мамину руку и оглядываясь на сестёр.
Они остановились в зале с очень высоким сводчатым потолком, всё вокруг казалось каким-то потёртым и ветхим. Стены были увешаны потемневшими картинами, на которых пароходы и парусники сражались с бурным морем или тонули в волнах. Неподалёку мерцало большое зеркало в золотистой раме с коричневыми пятнами на стекле, а на двери невероятно огромного шкафа болтался замок, ключ от которого, судя по всему, потерялся лет сто назад.
– Мы как в старинном замке у моря! Вот здорово! – шёпотом сказала Винни Сесилия.
– Ты так думаешь? – без восторга отозвалась Винни.
Она бы с радостью взяла маму за руку, как Генри, но в другой руке мама несла большую корзину с английскими булочками-сконами, сэндвичами и термосом с чаем… Да и Винни уже исполнилось двенадцать лет, и пора было вырасти и не пугаться всего на свете, как Генри.
– Пусть заходят! Впустите их! – послышалось из-за двери, и Винни вздрогнула.
Коротышка взялся за круглую металлическую ручку и распахнул дверь. В следующее мгновение они оказались в залитой солнцем комнате и увидели несколько угловых диванов с обивкой в цветочек, низкие столики, камин, напольные вазы с сухими стеблями и посреди всего этого – бабушку и дедушку.
– Вот и наши шалунишки! – прозвучал тот же голос.
Сесилия ткнула Винни локтем в бок. Шалунишки! Скажут тоже. Посреди комнаты в сером кардигане поверх зелёного свитера и ещё более зелёных брюк стоял дедушка. Всё его лицо было исчерчено морщинами.
– Он похож на тетрадь по математике в очень крупную клетку, – тихо, почти не шевеля губами, сказала Сесилия.
Винни задержала дыхание, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Волнение и страх, так долго мучившие её в незнакомом месте, вдруг превратились в радость, вспенившуюся как лимонад в бутылке, которую встряхнули, прежде чем открутить пробку.
Она пристально вгляделась в лицо дедушки: морщинистое, но без бороды и усов – лишь на затылке белел венчик седых волос. Улыбался он немного рассеянно, но искренне и радостно. Бабушка, напротив, стояла за диваном как за баррикадой и смотрела на гостей неодобрительно, мысленно качая головой. Её пепельно-рыжеватые волосы были стянуты на затылке в узел. Сощуренные зелёные глаза делали её похожей на рыжую кошку со странной причёской.
– Это хозяйка замка, она каждое утро гуляет по морскому дну, – прошептала Сесилия Винни на ухо. – Мы ей не нравимся.
Винни впервые заметила, что Сесилия унаследовала бабушкин цвет волос – только у сестры локоны пока не выцвели и были гораздо ярче и красивее.
– Бабушка, почему ты в детских штанишках? – спросил Генри.
Винни смущённо улыбнулась. На бабушке был светло-коричневый комбинезон, кажется не слишком чистый.
– У вас ремонт? Мебель переставили? – спросила мама, быстро обнимая родителей. Дедушка дважды похлопал её по плечу, а потом пожал руку папе. Бабушка тоже пожала папе руку, с благодарностью приняла букет и тут же совершенно равнодушно отложила цветы в сторону.
– Мы подготовили комнату для детей. На третьем этаже, – гордо сообщила она, вытирая руки о комбинезон, словно только что закончила работу.
– О боже, там тоже будут диваны и засохшие цветы?! – едва слышно обронила Сесилия.
Винни хихикнула.
– Детям не следует шептаться, – нацелившись на них кошачьими глазами, строго сказала бабушка. – И на второй этаж им ходить тоже нельзя, там всё закрыто.
– Почему? – мама настороженно приподняла брови.
– Потому что…
Бабушка с дедушкой переглянулись.
– …потому что есть опасность кражи со взломом! – объяснил дедушка.
– У вас здесь грабители?!
– Нет, ничего подобного. Просто полы, понимаешь? – Он поднял глаза к потолку, словно оттуда в любой момент мог кто-то свалиться.
Мама изумлённо округлила глаза. И дедушка тоже. Они молча смотрели друг на друга, и хотя у Кристи Уоллес-Уокер были красивые тёмные волосы, а не лысая голова с белым венком прядей, было совершенно ясно, что она дочь Герберта Уоллеса-Уокера.
– Только на втором этаже, всё остальное в порядке. Мы очень рады нашим милым девочкам! – провозгласил дедушка. – А ты, крепыш, как поживаешь?
– Его зовут Генри, папа! – напомнила мама.
– Ну да, конечно! Я и сам знаю.
Прятавшийся за маминой спиной Генри сделал шаг вперёд.
– А другие животные, кроме осьминога, у вас есть? – спросил он.
– Какого осьминога?
Генри поднял указательный пальчик вверх, имея в виду крышу.
– А! Конечно есть, – кивнул дедушка. – Есть… – Он вдруг оборвал себя на полуслове, потому что бабушка очень выразительно на него посмотрела и незаметно покачала головой. «Да ей за такой фокус приз должны дать», – подумала Винни. – Хм. Нет. Только почтовые голуби, но это не домашние животные. Так что потискать и погладить у нас некого.
– И в вашем внимании никто нуждаться не будет! – Бабушка выдохнула и мимолётно улыбнулась, приподняв уголки губ и снова уронив их, словно улыбка давалась ей слишком трудно.
Никто не ответил. Все молчали.
– Попьём чаю? – спросила мама, с намёком покачивая корзиной, которую держала в руке.
Мама всегда так делает: если не знает, что сказать, предлагает перекусить.
Винни заметила, что Сесилия расплывается в улыбке. Старшая сестра обожала запреты и тайны – не зря ей так нравились детективы и расследования преступлений. Похоже, Сесилия склонялась к тому, чтобы остаться в гостях у бабушки с дедушкой и вызнать все секреты необычного сиреневого дома. А вот в себе Винни такого желания не чувствовала! Вспыхнувшее весёлыми искорками волнение давно улеглось, и сомнения, накатившие с новой силой, грызли её изнутри будто притаившийся в кармане кролик. Что может нравиться в таком странном месте?
– Да, конечно, давайте выпьем чаю, – откликнулся папа.
– Вот и прекрасно. Устроимся на пляже? – предложила мама. – Мы привезли с собой всё, что нужно: и чай, и пирожные, и сэндвичи – можно ничего не готовить! Или посидим в зимнем саду? Туда не задувает ветер.
– Нет, в зимний сад нельзя, – покачала головой бабушка. – Там занято.
– Занято чем?
– Разными инструментами, землёй для рассады, мышеловками… ещё там моя великолепная коллекция морских буйков…
– Коллекция морских буйков?!
– Даже не можешь себе представить, сколько оборванных неизвестно где морских буев прибивает к нашему берегу! Я давно могу устроить целую выставку! Великолепные, скажу я тебе, собрались у меня шары – различных диаметров, ярко-оранжевой, мятно-зелёной и жёлтой расцветок.
– Спасибо, я знаю, что такое морские буйки, – вздохнула мама.
– А ещё мы храним там автомобильные шины.
– Понятно. Шины, значит. – Мама устало покачала головой: – Разве вы не продали машину год назад?
– Продали. Остались только шины, – без тени сожаления или грусти подтвердил дедушка.
– А давайте посмотрим комнату, которую мы приготовили для детей? Хотите? Мы не жалели на этот проект ни средств, ни сил. – Бабушка заложила большие пальцы за лямки комбинезона. Она была похожа не на бабушку, а на гордого проделанной работой строителя.
– Проект? – с трудом выдавила мама, но Винни перестала её слушать, отвлёкшись на Генри: младший брат незаметно прокрался к невысокому человеку, который открыл им дверь, и теперь с любопытством его разглядывал.
– Как тебя зовут? Ты сильный? А живёшь в этом доме? – сыпал вопросами малыш, не сводя глаз с коротышки. – Ты умеешь плавать? Мне обязательно ходить к морю, если я не люблю воду? Здесь есть что-нибудь опасное?
– Давай по порядку, – предложил тот. – Меня зовут Хьюго Кристобаль Эндрю Маклири, но ты зови меня просто Хьюго. Наверное, можно сказать, что я сильный, однако суперспособностями, к сожалению, не обладаю – на что ты, по всей вероятности, намекаешь, начитавшись комиксов и имея в виду мой рост.
– В каких же комиксах карлик… Ой, простите! – оборвала себя Сесилия и закрыла рот рукой.
– Я пока не умею читать, – сообщил Генри.
– Живу я в одной из комнат наверху, – продолжил Хьюго, не отвечая на комментарии, – на том этаже, куда тебе и твоим сёстрам доступ закрыт.
Винни отметила, что Сесилия очень внимательно прислушивается к разговору. Слов «доступ закрыт» было достаточно, чтобы полностью завладеть её вниманием.
– Теперь далее: нет, к морю ходить необязательно, ведь Уэльс свободный край, а я типичный морской волк и как все морские волки не умею плавать. Что же касается самого последнего из ваших серьёзнейших вопросов… – Коротышка понизил голос, и все трое потянулись к нему, чтобы не пропустить ни слова. – Принимая во внимание всё, что случилось в этом доме с самыми разными людьми, могу с уверенностью утверждать: жить здесь чрезвычайно опасно.
Глава 3,
в которой почти всё запрещено, и Генри предпочитает остаться с Карликом Носом
– Так что будем делать? Останемся или вернёмся?
Винни и Сесилия стояли на пляже. Подвернув джинсы, девочки вошли по колено в воду, и Генри вместе с ними, но в резиновых сапогах. Дети держали совет.
– Возвращаемся, – уверенно произнесла Винни.
– Неужели? Это почему? Ты просто испугалась, да? – У Сесилии, видимо, началась пятиминутка плохого настроения, которая порой растягивалась на целый день.
– Этот коротышка Хьюго почему-то меня пугает, да он и сам предупредил, что здесь опасно. – Винни посмотрела на медленно синевшие в холодной воде ноги.
– Ерунда! Он так сказал, только чтобы от нас отделаться. – С этими словами Сесилия даже оттолкнула сестру. – Давайте останемся. Я хочу узнать, что творится в этом старом доме и что у них под куполом. Та штука на крыше не даёт мне покоя. Узнаем – и домой. Когда папа с мамой окажутся в Бразилии, они ничего не смогут нам сделать… А мы спокойно поживём в Лондоне целых три недели!
– Но им это не понравится!
– Господи, Винни, ты всегда такая осторожная, рассудительная и ужасно застенчивая! Тебе же нравится гулять и бегать на воздухе? Вот и побегай здесь пару дней! Я уверена, что в городке по соседству найдётся место, чтобы покататься на роликах, а ты как раз захватила скейтборд, помнишь?
«Хорошо, допустим, я осторожная и рассудительная – но уж никак не застенчивая! – подумала Винни. – Разве я кого-то стесняюсь?» Мысли одна за другой проносились в её голове. Вот только что она знала, чего хочет, а теперь совершенно запуталась.
– Ну да, море замечательное, и пляж тоже, но, может быть, нам всё же лучше вернуться в Лондон прямо сейчас, с родителями?
– Может быть, может не быть! – передразнила сестру Сесилия. Она терпеть не могла нерешительности, а слова «может быть», «немножко», «как-нибудь», «вероятно» просто выводили её из себя. – Если мы вернёмся в Лондон сейчас, родители второпях найдут нам какую-нибудь безумную няню и поставят нас перед фактом!
– Прошлые няни были довольно милые.
Довольно милые! Это выражение тоже никогда Сесилии не нравилось. Винни вздохнула. Она обычно чувствовала, что другим понравится, а что – нет. А вот насчёт себя такой уверенности у неё не было.
– Я не хочу няню! – вмешался Генри. – Вдруг она окажется злой колдуньей… уж лучше я останусь с Карликом Носом.
– Не называй его Карликом! И Носом! Это невежливо, и ему точно не понравится. Иначе не буду больше читать тебе сказки, – пригрозила Винни.
– А я считаю, что Генри прав! – усмехнулась Сесилия. – Нам нужно остаться здесь. К тому же мы ещё даже не видели нашу комнату!
Набежавшая волна вымыла песок из-под их ног. Генри попытался сбежать, высоко вскидывая ноги в синих сапогах, но Винни его поймала, вовремя метнувшись в сторону. Их младший брат боялся не только воды – он и песка касаться не любил. И земли. И деревья тоже недолюбливал. Ему вообще не нравилось на природе. Генри предпочитал сидеть за письменным столом, погрузившись в раздумья, рисовать, рассматривать картинки в книгах или как-то иначе спокойно проводить время.
– Мы останемся, но только если наша комната действительно окажется уютной – договорились? – предложила Винни.
– Ну, тогда можно обо всём забыть. Неужели вы думаете, что они знают, что такое «уютный»? – состроила рожицу старшая сестра, указывая на группу остановившихся поодаль взрослых.
На пляж вышли мама, папа, бабушка и дедушка. Не хватало только Хьюго. Взрослые стояли вокруг расстеленного на земле пледа, на котором было разложено всё для пикника. Ветер сдул с вилок кусочки пирожных и посыпал песком сэндвичи с огурцами. Все четверо стояли, скрестив руки на груди, словно имели друг к другу какие-то претензии и теперь были очень недовольны.
– Это, по-вашему, уютно? По-моему, не очень, – заявила Сесилия.
– Давайте посмотрим на лодку, – предложил Генри, указывая на длинный, уходящий далеко в море причал, в самом конце которого был пришвартован большой тёмный трёхмачтовый парусник. На борту золотыми буквами сияло название – «Мэри».
– Нельзя, – коротко ответила Винни и покрепче сжала ручонку брата, чтобы у него не возникло глупых мыслей вырваться и побежать к кораблю. – Парусник принадлежит Хьюго, и нам туда нельзя. Вдруг ты оступишься и свалишься за борт – а плавать-то и не умеешь!
– Хьюго тоже не умеет плавать! – Генри топнул ногой так, что брызги полетели во все стороны, и тут же недовольно вскрикнул – видно, вода попала в сапог.
– Интересно, зачем ему такая большая лодка? – удивилась Сесилия.
– Он приплыл на ней сюда несколько лет назад, так сказал дедушка. С тех пор корабль и стоит там на якоре.
– Спорим, что он сбежал откуда-то – из цирка, например! – Глаза Сесилии загорелись любопытством.
– Только не вздумай его об этом спрашивать!
– Почему бы и нет? Или задавать вопросы запретили, а я и не заметила?
– Разве вы не поняли? Здесь всё запрещено, – вздохнул Генри, глядя на сестёр большими карими глазами.
– Вот именно! И потому нам здесь делать нечего! – сказала Винни.
– Ничего подобного! – тут же возразила Сесилия.
– А я не хочу жить в Лондоне без мамы и папы. – Глаза Генри наполнились слезами.
– Ну вот! Он плачет, и это ты виновата! – Винни кивнула на сестру.
– Я не люблю, когда вы спорите, – захлюпал носом Генри.
– Я ни с кем не спорю! – возразила Сесилия, откидывая со лба рыжие волосы.
Если надо поднять Генри настроение, от Сесилии помощи не дождаться. А сейчас Винни очень хотелось, чтобы младший брат успокоился и рассмеялся! Вдруг она почувствовала, как в груди набралось очень много воздуха и его никак не выдохнуть. Счастье, огромное как море, затопило её и грозило разорвать на части, потому что не помещалось внутри. Но откуда оно взялось? Просто так, без причины?
– Ты прав, Генри, спорить глупо. Самое главное – что мы вместе, здесь или в Лондоне. И мы всё равно нарушаем запреты, в любом случае. Не бойся, будет весело! – почти крикнула Винни. – Вот смотри! У меня есть жевательная резинка. Хочешь? – Она засунула руку глубоко в карман джинсов. Вообще-то Генри не разрешали жевать жвачку: мама опасалась, что он её проглотит и у него в животе всё слипнется. Взрослые иногда так смешно рассуждают! Генри радостно выхватил у Винни жевательную резинку. – И вот ещё – Сесилии!
Хотя больше жвачек у Винни не было и ей ничего не досталось, счастье по-прежнему бурлило в ней, заражая радостью брата и сестру.
Сесилия опустилась на колени и воскликнула:
– Конечно, Генри! Мы всегда будем вместе и не бросим тебя, не бойся! Запрыгивай ко мне на спину! – Сесилия крепко ухватила Генри под коленки, и он упёрся маленькими ножками ей в бока. – А теперь давайте посмотрим на комнату, которую приготовила нам суперженщина в комбинезоне! – Щёлкнув пузырём жевательной резинки, Сесилия с хохочущим Генри поскакала по песку к родителям.
Винни с улыбкой смотрела им вслед. «Пляж здесь отличный, дом вообще-то очень ничего, а комнату нам, наверное, приготовили просто потрясающую», – думала она. Винни всё ещё ощущала огромную радость, а с беспричинным счастьем пришла и уверенность: бабушке с дедушкой и Хьюго есть что скрывать на корабле и на запретном этаже в сиреневом доме, и только она сможет разузнать, что же там спрятано и почему. Только она одна во всей семье… почему бы нет? Винни взглянула на дом, словно ожидая ответа. Дом смотрел на неё маленькими глазками окон. «Потому что ты особенная!» – казалось, хотел он ей сказать. Винни улыбнулась до ушей и пошла за сестрой и братом. Вот и с домом начала разговаривать… что же дальше-то будет?
Спустя некоторое время они прошли по лестнице мимо двери на второй этаж, которая была заперта и закрыта на засов. Все промолчали, однако Винни с любопытством коснулась двери рукой – доски были тёплыми на ощупь. Казалось, внутри пульсирует жар. Конечно, Винни сразу же сообщила об этом сестре.
– А вдруг там устроили тайную пиццерию с огромными духовками? – шёпотом предположила Сесилия. – И каждый вечер дедушка с бабушкой отправляют двадцать восемь коробок с пиццей «Маргарита» в Туллиморс-Энд?
– Не может быть! – Винни даже остановилась от удивления. – Разве оттуда не должно было бы пахнуть пиццей?
– Винни, я пошутила – разве не понятно? В любом случае, мы обязательно выясним, почему нам не разрешается туда заходить, – заявила Сесилия, направляясь вверх по лестнице.
– Вот, значит, как… – Мама нервно расхаживала по комнате. – И как я раньше не догадалась… – тихо повторяла она.
Винни огляделась. Да, пожалуй, такого она никак не ожидала. Нет, комната не была слишком маленькой – но это было её единственное преимущество… В огромном пустом пространстве у стены выстроились три кровати, а с потолка, угрожающе покачиваясь, свисала одна-единственная лампочка. Стены были не оштукатурены, на дощатом полу – ни единого коврика. Три из четырёх небольших окон выходили на пляж. Из четвёртого был виден сверху мрачный пустой магазин. По крайней мере, можно засыпать под шум волн. Но это если они здесь останутся.
– Ну как вам? Уютно, правда? – прошептала Сесилия, проходя мимо Винни, и хитро усмехнулась. Её плохое настроение как ветром сдуло.
– Места много – хоть на роликах катайся, – ответила Винни. Ей уже не очень хотелось оставаться и вызнавать секреты сиреневого дома.
– Всё нормально. Посмотрите: у каждой кровати – розетка, чтобы заряжать мобильники и ноутбуки. А на ближайшие несколько дней это главное! – Сесилия обеими руками толкнула раму, пытаясь открыть окно. – Отсюда мы потихоньку станем шпионить по всему дому, – прошептала она Винни на ухо. – Если за нами будут следить изнутри, с лестницы, по которой мы пришли, всегда можно спуститься снаружи, по оранжевым ступенькам. Выберемся на крышу зимнего сада – и сбежим! Видишь, наружная лестница совсем рядом, за окном!
– Генри это не подойдёт, – тихо ответила Винни. Она знала, что младший брат боится высоты.
– Интересное местечко, – услышали они голос отца. – Кстати, из чего сделаны кровати? Они необычайно высокие.