Я снимаю куртку с вешалки в прихожей, надеваю ботинки и закрываю за собой дверь.

– В социальном центре Шельвика три отделения, – начинает медсестра, пока мы преодолеваем короткую дорогу между двумя зданиями. Она говорит отстранённо, механически, как будто я пришёл со своим престарелым отцом, который ждёт на заднем сиденье машины. Или она видит во мне нового пациента, точно не знаю.

Главный корпус представляет собой вытянутое деревянное здание с тремя крыльями: одно выходит на дорогу, а два других расположены на задней стороне.

– У нас оказываются различные услуги: от амбулаторной помощи в дневные часы, до круглосуточного ухода, – продолжает Сив, когда мы подходим к раздвижной двери главного корпуса. – Всего у нас тридцать девять одиночных комнат, места для долго- и краткосрочной реабилитации, а также места постоянного проживания. Два задних крыла – это больничное отделение, в одном из них палаты для людей с расстройством интеллекта, в другом – для соматической терапии, в основном паллиативной.

Столовая представляет собой вытянутую комнату, двенадцать столов приставлены к стенам, а четыре расположены по центру. Отсюда открывается вид на заднюю часть здания и можно видеть окна двух задних корпусов, а также аварийный выход и металлические пожарные лестницы.

За четырьмя столами сидят одиннадцать постояльцев – две пары за столами у входа, а четверо мужчин с зачёсанными на затылок серо-белыми волосами собрались на углу у окна. За одним из столиков у стены я внезапно замечаю Юханнеса с двумя пожилыми дамами.

– Это Торкильд Аске, – громко и с военной точностью объявляет Сив, рассматривая пеструю компанию собравшихся. – Он несколько дней поживёт в квартире Андора и Юсефины.

– А где же будут спать Андор и Юсефина? – раздаётся тонкий скрипучий голос из-за стола Юханнеса. Он принадлежит хрупкой даме, скрюченной в инвалидном кресле. Зубные протезы скачут у неё во рту, пока она говорит.

Если бы она была из тех, кто легко мог расплакаться, она бы сейчас плакала.

Она была дома.

Дома.

Несмотря на то что еще многое предстояло сделать, Ния чувствовала, что с ее плеч свалился огромный груз. Где-то в этом городе могли быть ее сестры, а в замке, возвышающемся над рекой лавы, находился отец. Ее магия покалывала кожу, отчаянно желая воссоединения.

– Эй, Алая! – позвала Саффи. – Может, поможешь нам?

Ния покачала головой, прогоняя мысли, перевела взгляд и присоединилась к команде, которая спешно готовила корабль к заходу в порт. Расположившись в узком месте среди других судов, они бросили якорь и убрали паруса, а затем спустились на палубу, чтобы надеть маски. Остановившись у своего гамака, Ния достала кожаную маску, которую ей дала Кинтра. Та была поношенной, с пятнами в разных местах и совсем не походила на те маскировки, которые Ния привыкла носить здесь. Но сгодится и такая.

– Они же умерли, – отвечает другая женщина. У неё полная фигура, на ней летняя рубашка в цветочек с коротким рукавом. Её серебристо-седые волосы взъерошены и спадают на сторону.

– Это сын Агнес? – говорит тонкий голос с инвалидного кресла.

– Нет, глупая ты курица, – отвечает другая женщина, – её ребёнок ведь монголоид.

– Он не монголоид, он аутист, – дребезжит женщина с кресла, снисходительно кивнув в мою сторону, – бедняжка. Ты потерялся?

– Торкильд Аске, – говорю я настолько громко, насколько позволяет голос, и театрально кланяюсь тем двум женщинам, подойдя к месту, где они сидят.

– Это Бернадотт, – представляет Сив, проследовав за мной, – а эта красавица в кресле-каталке – Улине.

Я здороваюсь за руку с каждой и киваю Юханнесу.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я и сажусь, после того как Сив отошла к другому столику.

– Я обычно заезжаю к сестре в отделение расстройств интеллекта пару раз в неделю, ну и с удовольствием остаюсь на обед, – отвечает Юханнес. – После обеда, кстати, будут поминки по Андору и Юсефине в большой зале.

– Ох, как же ты исхудал! – Улине наклоняется ко мне и гладит меня по плечу своей холодной рукой. – Разве Агнес тебя дома не кормит?

Она продолжает водить по моей руке, мусоля во рту зубной протез и печально глядя на меня.

– Мальчик мой, – улыбается она и хлопает мне по ладони, потом роется в сумочке, которая лежит у неё на коленях. – Вот, – шепчет она и кладёт мне в руку монетку, – купишь себе мороженого потом.

– Спасибо, – отвечаю я и уже собираюсь объяснить ей, что мне не нужны десять крон и что я достаточно большой, чтобы самому покупать мороженое, но Юханнес вступает в разговор:

– Еда здесь уже не такая, как раньше, – говорит он. В комнату из кухни выходит молодой мужчина-азиат с тележкой еды и начинает раздавать её присутствующим.

– А? – переспрашиваю я с притворным любопытством, теребя в руках монетку, которую мне дала Улине. Я чувствую, как из-за запаха еды у меня начинает ныть в диафрагме.

– Повар, – Бернадотт наклоняется над столом в нашу с Улине сторону, – такие уж они люди.

Она качает головой, а мужчина уже идёт к нам.

– Это Бабю. Он из Бирмы, – говорит Улине, когда мужчина подходит к столу и подаёт еду. – Нет-нет, – произносит она и показывает на меня, когда Бабю собирается поставить тарелку перед ней, – отдай это нашему мальчишке. Я не буду это есть.

– Я прошу прощения, – я останавливаю Бабю, который подносит мне тарелку с обедом, и поглаживаю живот, – у меня болит живот.

– Они ничего не знают о рыбе, – неутомимо продолжает Бернадотт, – вот в чём проблема. Это совершенно другая культура, вы же понимаете.

– М-м, – я неловко киваю, а Бабю продолжает подавать еду, как будто не слыша разговора.

Бабю наконец-то удаётся поставить перед Улине тарелку с обедом, и она поднимает крышку. Улине строит гримасу, кладёт крышку обратно и поворачивается к Бабю с сердечной улыбкой на лице:

– Когда София вернётся на кухню? – дребезжащим голосом спрашивает она.

– Она выйдет из отпуска в середине января, – отвечает Бабю на ломаном северном диалекте.

– Передай ей, что мы скучаем.

– Цыц, это же он, – замечает Бернадотт и хватает Улине за руку, когда короткий коренастый мужчина с лохматыми чёрными волосами появляется из двери кухни, – чёртов саам из Лаксельва.

– Что вы с Харви обнаружили? – Юханнес наклоняется над столом, а Бабю уходит обратно на кухню, – что-нибудь узнали про Бьёрканга с его сержантом в Смоботе?

Я качаю головой:

– Они забрали лодку вчера вечером. С тех пор от них ничего не слышно. К нам высылают розыскную лодку из Трумсё. А может быть, и вертолёт в течение дня.

Юханнес смотрит на меня, засунув в рот целую картофелину. Он быстро жуёт ее и глотает, запивая водой.

– Нехорошо, – бормочет он, а потом насаживает еще одну картофелину и кладёт в рот. – Совсем нехорошо.

– Идешь? – спросила Бри, ожидавшая у лестницы. На юной соседке по койке была красная маска с перьями, слишком большая для маленького лица.

– Да. – Ния надела свою маску. Хотя она принадлежала не ей, материал все равно коснулся кожи так, словно узнал ее. Ния вернулась в королевство, где каждый мог быть кем угодно. Довольно ухмыляясь, она поднялась наверх, наблюдая за проходившими мимо членами команды. На своих плечах они тащили тяжелые мешки – награда за прошлые рейды, которую они отдавали на хранение в Хранилище Богатств.

Несмотря на выматывающее путешествие, настроение пиратов мгновенно поднялось, стоило им оказаться в Королевстве воров, и Ния поняла почему. Следующие несколько ночей обещали много интересного: выпивку, азартные игры, встречи с любовниками. Их обязанности перед этим кораблем могли быть забыты, когда они предавались порокам, обещанным этим скрытым в пещере миром.

Если бы только Ния могла быть такой же удачливой, как они. Да, она вернулась, но понимала, что будет привязана к Алосу обязательствами своего неотступного пари. Тем не менее она оставалась в приподнятом настроении, лишь надеясь, что сможет провести несколько водопадов песка вдали от него и со своими сестрами.

Найдя Алоса и Кинтру у трапа, где они обменивались парочкой слов с покидавшими корабль пиратами, Ния направилась к ним. Алос, как обычно, не надел маску. Его мрачная, разрушительная красота была выставлена напоказ. Теперь Ния поняла, что единственное место, где он действительно боялся быть увиденным, – это Эсром. Там он прятался в скрытых тенью выходах или пустых проходах. В остальном Адилоре Алос уверенно стоял у всех на виду, желая быть печально известным пиратским бароном. Чем больше городов и королевств знало его в нынешнем амплуа – вора, негодяя, убийцы, – тем лучше. Так легче скрывать следы прошлого, когда их так много.

– Полагаю, мы направимся прямо на место? – спросила Ния у Алоса, когда последний из пиратов спустился в доки внизу.

– Ты правильно полагаешь, – ответил он, шагая по трапу, она следовала за ним по пятам. – Кинтра встретится с нами, как только закрепят остальную часть корабля.

– Мы можем сначала перекусить? – спросила Ния. – У Фонтанов всегда собираются ужасные очереди, а я гораздо более сговорчива, когда не голодна.

– Тогда ты часто голодаешь, – ответил он и повернулся, чтобы перекинуться парой слов с начальником порта, который стоял у края их дока.

Ния нетерпеливо хмыкнула и отправилась ждать на набережную, пока он закончит.

Прислонившись к столбу, она наблюдала за потоком прогуливающихся горожан. В доках витал восхитительный аромат сладких пирогов и кофе из ближайшей лавки. В животе у Нии громко заурчало.

– Настоящее безумие, – пробормотала она, направляясь прямо к ближайшему торговцу в маске. – Я возьму три пирога, и даже не думайте заворачивать один из них.

Она расплатилась тем небольшим количеством серебра, которое получила, будучи частью команды «Плачущей королевы», а затем набросилась на рассыпчатое лакомство.

– Силы потерянных богов, – простонала она от вкуса пирога. Ния уже открыла сумку и взяла следующие пироги, когда ощутила на коже знакомое покалывание.

Повернувшись, она осмотрела толпу, ее сердце учащенно забилось.

Мир словно замер, когда она увидела их. Две фигуры шли к ней. Одна была одета в безупречный пурпурный брючный костюм-тройку с черной накидкой и шляпой, другая – в бледно-зеленое платье, подчеркивающее талию и расширяющееся книзу, волосы прикрывала вуаль. На лицах каждой красовалась усеянная жемчугом черная маска, и вместе, рука об руку, они выглядели как благородная пара, вышедшая на прогулку.

Несмотря на маскировку, Ния узнала бы их где угодно, ведь их энергия вторила ее собственной.

Уронив еду на землю, Ния побежала к ним, и все трое столкнулись, визжа от восторга. То есть Арабесса вела себя намного тише, чем Ларкира и Ния.

– Ачак передали вам весточку? – Ния обняла сестер, вдыхая их аромат. Лаванда и роза.

Дом.

Она была дома.

Они были ее домом.

– Да, – ответила Ларкира, отстраняясь, чтобы посмотреть на Нию. Ее голубые глаза мерцали за маской. – И с тех пор мы каждый день гуляем по докам, ожидая, когда «Плачущая королева» войдет в порт. О, сестра, посмотри-ка, какой пираткой ты стала! У тебя повсюду веснушки.

Сердце Нии практически болело от силы чувств, которые она испытывала из-за того, что наконец-то воссоединилась со своими сестрами. Она не знала, что сказать, что сделать.

– Новые? – сменила она тему, бросив взгляд на серебряные сапожки Ларкиры.

– Подарок от герцога. – Ларкира показала на свою обувь. – Тебе нравится?

– Он тебя балует.

– Как и должно быть.

– Я скучаю по новым туфлям. – Ния вздохнула. – И ощущениям, когда тебя балуют.

– Рада, что приговор не оказал влияния на твое самолюбие, – сказала Арабесса.

Через секунду Бабю возвращается с упаковкой чернослива и с широкой улыбкой протягивает мне:

– От живота.

Он быстро откланивается и снова исчезает на кухне, прежде чем мне удаётся ему ответить.

– Он помогает, – говорит Улине, поедая свой десерт с невозмутимой миной, – чернослив приносит желудку облегчение, вот увидишь.

– Да, думаю, я пойду в квартиру и попробую это средство, – отвечаю я и встаю со стула, собираясь уходить.

Глава 26

Чернослив не помог. Я сижу на диване, слушаю радиоприёмник, и тут звонит мобильный. Мужчина сообщает, что мне звонят из полицейского отдела Трумсё и просят приехать туда завтра в одиннадцать часов. Я спрашиваю, не получали ли они сообщений от шерифа и не удалось ли им связаться с лодкой, но мужчина просто настойчиво повторяет, что завтра мне нужно приехать на встречу с ними в одиннадцать, и что очень важно прийти к назначенному времени.

После этого он кладёт трубку.

Я решаю принять горячую ванну, в надежде, что это мне поможет. Я набираю ванну и раздеваюсь. Я сижу на крышке унитаза и смотрю, как из крана льётся вода и как поднимается пар. В какой-то момент я чувствую запах душевой ставангерской тюрьмы и прокручиваю в голове минуты со скакалкой на шее; я думаю о тишине и снова чувствую боль. А потом я вспоминаю о Фрей и о тех преградах, которые ей пришлось преодолеть, чтобы снова вернуться.

Ванна уже наполнена водой. Я спешно поднимаюсь с крышки туалета, но в гостиной раздаётся звонок мобильного телефона. Я разворачиваюсь и бегу по холодному полу, чтобы взять трубку.

– Это я, – задыхаясь, выговаривает Лиз, – я здесь.

Я раздвигаю шторы, за окном светятся фары автомобиля. Он стоит на парковке с заведённым мотором.

– Что ты здесь делаешь?

– Увидела твой автомобиль, – Лиз тяжело откашливается в трубку. – Арвид уехал с друзьями на природу. Я подумала заехать тебя навестить.

– Откуда ты узнала, где я?

– Я ездила по району…

– Ты могла просто позвонить.

– Да, но я хотела, чтобы это было сюрпризом. Я испекла кексы. Не знаю, как они на вкус, но я подумала, что мы могли бы…

– Самая дальняя квартира, – перебиваю я, – я в ванной.

Я открываю дверь, возвращаюсь в ванную и выключаю кран. Ванна заполнена водой на три четверти. Я осторожно в неё залезаю и откидываюсь назад, так что только голова и колени остаются над поверхностью воды.

– Эй!

В прихожей шуршат пакеты, когда хлопает входная дверь.

– Торкильд, это ты? – спрашивает Лиз.

Я слышу, как она снимает куртку и сбрасывает ботинки энергичным жестом.

Эмоциональный маятник моей сестры шатает ее из крайности в крайность: первая – хаотическая оргия быстрых углеводов и самобичевания, вторая – слепая вера во вселенское добро и справедливость, хотя найти их можно только в сказках и диснеевских мультфильмах. Кроме того, она обладает уникальной способностью восстанавливаться после этих спадов, пусть и прибавив пару килограммов. Она встаёт на ноги, закрашивает синяки, забывает про психологические травмы и снова начинает излучать добро. Её мысли переполнены наивными фантазиями об идеальных людях, будь то муж, друг или брат.

– А, вот ты где, – щебечет Лиз из-за двери и заглядывает в ванную. Волосы свисают на одну сторону, щёки покраснели. В её руках две сумки с продуктами, которые она ставит на пол перед собой, – ты моешься.

– Пытаюсь смыть грехи, – иронизирую я и провожу грубыми пальцами по лицу и волосам.

– Ну, уж как есть, – она засучивает рукава и подходит ко мне, – раз так, то я тебе с этим помогу, – говорит она и берёт бутылку шампуня, которую я поставил на край ванны. – Давно этого не делала.

Она выдавливает на руку шампунь и ставит бутылку на пол перед ванной.

– Вечно нужно было прикрывать тебе глаза, когда ты был маленьким, – говорит она, массируя голову.

– Разве не всем это было нужно в детстве?

– Нет, – хихикает она, – мне не было. Ты не позволял мне даже промыть уши душем, потому что боялся, что вода затечёт в голову.

Лиз останавливается и смеётся, её руки лежат у меня на голове.

– Ваша честь, – бормочу я, слегка улыбаясь, – свидетель лжёт.

– Когда ты был маленьким, ты думал, что с тобой случится… – она весело смеётся, – водянка! Ой, господи, – всё щебечет она и продолжает мыть голову, – бог знает, откуда ты всего этого тогда набрался.

– Ложь и снова ложь.

– Не говори такого, Торкильд. – Лиз нежно проводит ладонью по уху, прежде чем продолжить намыливать голову. – Ты же знаешь, что всё так и было.

– Так, на выход, – говорю я и указываю на дверь, – дай старику домыться.

Лиз, хихикая, уходит из ванной вместе со своими пакетами, а я закрываю глаза и погружаюсь в тёплую воду. Как только я ушёл под воду, я открываю глаза и смотрю наверх. Вода мутная, и из-за мыла щиплет в глазах. Я лежу до тех пор, пока хватает воздуха. Потом я вылезаю из ванны и одеваюсь.

Я выхожу из ванной комнаты, а Лиз уже поставила на стол бумажные тарелки, чашки, салфетки, коробки с пирожными и кексами и френч-пресс со свежезаваренным кофе.

– Проходи и садись, – говорит она, – надеюсь, тебе понравится, я всё приготовила сама. Не знаю, может быть, основа пирожных получилась жестковатой, но…

– Я не голоден, – отвечаю я.

– А… – Лиз печально смотрит на меня.

Я сажусь на диван рядом с ней и наливаю кофе в чашку.

– Вчера вечером я нашёл в море мёртвую женщину, – рассказываю я и откидываюсь на диван с кружкой в руках, – у неё не было лица.

– Что? – Лиз роняет надкушенный кекс с розовым кремом и посыпкой на тарелку, и он заваливается на сторону.

– Я позвонил шерифу. Они вместе с одним сержантом должны были приехать и забрать меня, но так и не появились.

Лиз смотрит на меня, ничего не говоря.

– А теперь она пропали. Завтра я еду в Трумсё на встречу в полиции.

– В полиции? – она слегка запинается и продолжает: – Они знают… кто ты и что случилось в Ставангере?

Я пожимаю плечами и делаю глоток из чашки.

– Наверняка. В любом случае, теперь всё по-другому. У меня нет выбора.

Лиз берёт надкушенный кекс и целиком засовывает его в рот.

– В прошлый раз тебя лишили работы, – говорит она, заедая тяжести жизни, – и упекли в тюрьму. – Она глотает и жуёт, жуёт и глотает, пытаясь завершить мысль: – Ты как… как…

– Они не могли сделать ничего другого, – объясняю я, – то, что случилось в Ставангере, – моя вина.

– Как ты можешь такое говорить? – Лиз кладёт два пирожных на блюдце, а третье просто держит в руке. – Эта девушка вместе со своим парнем тебе всю жизнь испортили. Всю.

– Нет, Лиз, – говорю я, – ты не знаешь, как всё было. Что тогда сделал я.

– Потому что ты не хочешь рассказывать, Торкильд, – теперь она говорит тише, – даже о том, что было, когда ты сидел в тюрьме. О том, что ты сделал. Сам с собой.

– Тут не о чем говорить.

– Но можно и поговорить, если хочешь. Арвида не будет до завтра. Я могу остаться здесь с тобой. Может, мы просто побудем вместе, я и ты, и поговорим?

– И о чём же? – спрашиваю я и ухмыляюсь в ответ. – С чего начнём? С меня и моего повреждённого мозга или с тебя и твоих синяков?

Ния ухмыльнулась старшей сестре:

– Все мои блестящие личные качества все еще при мне. А вот с физическими, боюсь, не все так гладко.

– Да. – Ларкира помахала рукой перед закрытой маской носом. – Теперь ты пахнешь довольно… ароматно.

– А мои волосы напоминают крысиное гнездо.

– Как всегда бывало по утрам.

– А руки сухие и покрыты струпьями.

– По крайней мере, теперь они соответствуют твоим ногам.

Ния шлепнула Ларкиру по руке, но, несмотря на издевательства, рассмеялась. Радость кружилась и переполняла ее. Как же давно она так не смеялась.

– Думаю, настоящие изменения кроются в твоей энергии, – размышляла Арабесса, голубые глаза оценивающе смотрели из-под маски. – Теперь ты кажешься…

– Уставшей? – предположила Ния.

– …более зрелой, – закончила Арабесса. – Ты многое повидала за эти несколько месяцев.

Ния отмахнулась от серьезности в голосе сестры. Она не хотела думать об этом. Пока не хотела.

– Несколько месяцев? Прошло по меньшей мере триста лет с тех пор, как я видела вас в последний раз, – поправила она. – В смысле, посмотри, – Ния указала на черные локоны Арабессы, – у тебя на висках начинает появляться седина?

– Хорошая попытка, – высокомерно сказала Арабесса, откидывая назад свои идеально уложенные локоны цвета вороного крыла. – Что бы ни случилось, – продолжала она, – я рада, что твои странствия привели тебя сюда, дорогая. Мы были уверены, что пройдет целый год, прежде чем мы увидим тебя снова.

– С учетом того, как идут дела, может, пройдет и два, – заставила себя признаться Ния.

– Да? – Глаза Ларкиры расширились за маской. – Ты должна нам все рассказать. Объяснения Ачак были довольно расплывчатыми.

– Лорд Эзра, – объявила Арабесса, и сестры повернулись, видя приближающегося к ним пирата.

– Дамы. – Алос склонил голову. – Приятно видеть, что вы обе по-прежнему прекрасны.

– И мы рады, что наша сестра по-прежнему цела.

– Боюсь, учитывая ее присутствие на борту, вам следовало бы беспокоиться о моей команде.

– Безусловно, – согласилась Арабесса, оценивая пирата. – С трудом верится, что на вашем корабле нет ни единой отметины.

– Похоже, ваша сестра решила оставить свой след, избавив меня от нескольких членов моей команды.

– Правда? – Арабесса посмотрела на Нию. – Думаю, она всегда считала себя полезнее трех или четырех мужчин, вместе взятых. Вероятно, их кончина не показалась ей такой уж серьезной потерей.

– Да, – ухмыльнувшись, произнес Алос. – Пожалуй, соглашусь. Она действительно высокого мнения о себе, верно?

– Я думала, мы торопимся. – Ния посмотрела на свою старшую сестру и пирата. – Или теперь вы собираетесь стоять здесь весь день и обсуждать мои недостатки?

– Если это реально предложение? – с улыбкой спросила Ларкира.

Хриплый смех Алоса не помог улучшить внезапно испортившееся настроение Нии. Одно дело, когда каждый из них подшучивал над ней по отдельности, совсем другое – когда эта странная парочка веселилась вместе.

– Тогда оставлю вас троих. – Ния повернулась и направилась по мощеной дороге в город.

В два длинных шага Алос оказался рядом с ней.

– Я думал, ты более сговорчива, когда у тебя есть еда. Или тебе все еще нужно съесть другие пироги, которые ты купила? Хотя, боюсь, полежав на земле, они стали не такими вкусными.

Она решилась посмотреть на него и увидела широкую довольную улыбку. Которая лишь заставила ее нахмуриться еще сильнее.

– А я думала, что мы должны были немедленно отправиться к Фонтанам.

– Мы составим вам компанию по дороге туда, – сказала Арабесса, когда они с Ларкирой догнали их. – И вы, лорд Эзра, не станете спорить. – Она подняла руку, не давая ему ответить. – Это меньшее, что вы можете сделать после того, как забрали нашу дорогую сестру.

– Как бы мне ни хотелось возразить вам, – начал он, – вояж выдался долгим, и я не хочу, чтобы этот день подарил мне новые трудности.

– Мудрый человек. – Арабесса кивнула. – А теперь давайте поторопимся. Сейчас полдень, а значит, наверняка образуется очередь.

Фонтаны Забытых Воспоминаний находились в центре района Созерцаний, где вдоль улиц выстроилось множество прекрасных святилищ. Однако Фонтаны были самыми изысканно украшенными: в открытом мраморном павильоне с десятками колонн возвышался витражный купол. Считалось, что в изображенных на нем сценах таились детские воспоминания архитектора. Комбинация безмятежного голубого неба с распустившимися цветами темных вытянутых форм, нависших над полями, словно скоро они полностью покроют землю тенью. Множество светящихся бассейнов выстроились вдоль ротонды, где действительно стояли очереди, точнее, четыре. У колеса каждого бассейна расположились хранители, обслуживая клиентов одного за другим.

Прошел целый водопад песка, прежде чем они наконец добрались до хранителя Чаши. Упитанной фигуры, чья личность была скрыта под белыми одеяниями, а руки обернуты тонкой тканью. Существо сидело на мягкой подушке перед маленьким светящимся бассейном с водой. Алос шагнул вперед и положил две серебряные монеты в кувшин у ног хранителя. Сосуд был почти доверху набит платой предыдущих клиентов.

– Кто будет пить? – спросил хрипловатый голос.

– Я, – ответил Алос.

– У вас есть кожа, кости, ногти или волосы?

– Волосы. – Ния достала кусочек седой косы королевы Мурилии и передала ее Алосу.

Хранитель окунул ковш в светящуюся голубую воду, отчего по поверхности пошла рябь, и налил жидкость в большой кубок, стоящий на приставном столике. Взяв у Алоса фрагмент косы, существо подожгло ее и высыпало пепел в бокал, после чего перемешало.

– Пейте. – Хранитель протянул чашу Алосу. – До дна, – потребовал он, когда тот отпрянул, закашлявшись от аромата.

Ния уже однажды посещала Фонтаны, когда на один из дней рождения отец подарил ей с сестрами прядь волос их матери.

Опыт изучения некоторых воспоминаний их матери оказался потрясающим, но сам напиток был отвратительным.

– Сядьте здесь, – приказал Хранитель, указывая на резную каменную скамью, где, закрыв скрытые за маскировкой глаза, ссутулились другие посетители. Некоторые дергались и стонали, все еще пребывая в трансе.

Алос подчинился, устроившись на небольшом месте, когда Ния и ее сестры столпились вокруг него.

Интересно, знал ли Алос, что его ждет? Насколько подавляющим опытом может стать путешествие по чужим воспоминаниям?

Ния нахмурилась, снова ощутив дискомфорт от того, что начинала переживать о нем. Ее должно было заботить лишь дело, иначе у нее не останется других вариантов. Если ничего не получится сейчас, следующий год она проведет на борту его корабля.

– Что-то должно произойти? – спросил Алос через мгновение.

Хранитель не ответил, а лишь наблюдал со своего места, как Алос внезапно начал хватать ртом воздух, глаза капитана пиратов закатились, и он, потеряв сознание, рухнул на скамью.

– Можете подождать там, – сказал Хранитель Ние и ее сестрам. – Возможно, его поиски займут некоторое время.

Девушки отошли в сторону, туда, где другие ждали, пока их спутники очнутся от прогулки по забытым воспоминаниям.

– Итак, расскажи нам, – сказала Ларкира, приблизившись к Ние. – Почему мы здесь? Зачем Алосу чужие воспоминания?

Ния посмотрела на бессознательного пирата. В таком состоянии, поняла она, он казался крайне уязвимым. Находился в трансе, но не мог проснуться, пока мысли, в которых он плавал, не отпустят его.

Что-то похожее на чувство вины шелохнулось в ее в груди при мысли о том, чтобы открыть его секреты сестрам, пока он пребывал в таком состоянии.

Конечно, она не была связана обещанием молчать о Призматическом камне, но…

– Он ищет один утерянный предмет, – туманно объяснила Ния.

Ларкира рассмеялась:

– Ну конечно, ведь именно для этого и отправляются на поиски забытых воспоминаний, чтобы взглянуть на утраченные вещи?

– Я хочу сказать, – Ния обернулась, чтобы посмотреть на своих сестер, – он пытается найти определенный драгоценный камень, который пропал.

– Пират в поисках сокровищ? – спросила Арабесса. – Скукота.

Я стою у окна и слежу за Лиз, в слезах бегущей с сумками по автостоянке. И снова я перешёл границу. Снова я тот, кто занимает сторону всего того кошмара, что с ней происходит, вместо того чтобы быть ей братом, каким она мечтает меня видеть.

На улице темно, голые ветки похожи на хоботки огромных насекомых, мерцающих и сверкающих слабым светом на фоне угольного неба над заливом и маяком. Скоро свет совсем гаснет, и темнота расстилается над островом, а из-за облаков доносится тяжёлый рокот.

Грохот следует за лучом света, который танцует на камнях и по поверхности моря. Однажды коллега рассказал мне, что этот вибрирующий звук получается из-за аэродинамического давления, которое возникает, когда лопасти вертолёта раскручиваются до скорости звука.

Из-за ветра и темноты прожектор слегка качает из стороны в сторону, а вертолёт марки Си Кинг постепенно движется на север в поисках лодки пропавших шерифа и сержанта.

– Я решился, – шепчу я.

Я стою у окна, наблюдаю за металлической стрекозой и прислушиваюсь к её быстрым движениям крыльями.

– Если ты не хочешь приходить ко мне, тогда я приду к тебе.

Прожектор вертолёта вот-вот скроется из поля видимости, и звук постепенно угасает.

– Только завершу свои дела, и я готов.

Глава 27

Предпоследний день с Фрей, Ставангер, 25 октября 2011 г.



Фрей позвонила на следующий день после танцев в Сёльберге. У меня была встреча с полковником и подполковником, на которой мы разбирали список документов по делу о полицейском, на которого подали жалобу.

– Что делаешь?

– Я на встрече.

– Когда закончишь?

– Ну, – я посмотрел на часы, и потом отвернулся от стола, – а что такое?

– Может, встретимся сегодня?

Я заметил на себе пристальный взгляд подполковника. Тот бесцельно листал бумаги. Полковник безучастно что-то печатал на мобильном телефоне, этим он занимался на протяжении всей встречи.

– Хорошо, – вздохнул я, – конечно.

– Отлично. Зайдёшь за мной, когда закончишь?

– Куда?

– К дяде Арне.

– Договорились.

Я повесил трубку и чуть улыбнулся подполковнику. Тот кивнул, затем собрал свои вещи и трусцой последовал за полковником, который уже исчез за дверью переговорной, не попрощавшись.

Фрей сидела на лестнице у виллы в районе Парадис и листала меню тайской забегаловки, когда я пришёл. Она бросила меню обратно в почтовый ящик, и уже вместе мы направились в центр.

– Чем занимался сегодня? – спросила она, когда с Фрюе Террассе мы свернули на Йельмелансгате.

– Был на встрече, занимался бумажной работой, а еще готовился к завтрашнему интервью, – ответил я.

Мы шли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Небо было ясным, погода – теплой и почти безветренной. Из зарослей деревьев в конце Йельмелансгате, где она соединяется с улицей Адмирала Крюйса, раздавалось громкое щебетанье птиц, которые порхали среди голых деревьев.

Ния улыбнулась этим словам, ведь она сама сказала нечто подобное, когда впервые узнала о Призматическом камне.

– Ага, скука, – согласилась Ния.

Старшая сестра смотрела на нее из-под маски.

– У меня такое чувство, что это не вся правда, – упрекнула она.

Ния переступила с ноги на ногу, ее решимость ослабла. «У меня нет преданности Алосу, – напомнила она себе, – между нами всего лишь недолгое перемирие». И она обманывала саму себя, считая, что сможет сохранить такой секрет в тайне от своей семьи. Не после того, когда так долго скрывала то, что Алос знал о них. Именно умолчав об этом, она и попала в нынешнюю неразбериху. И хотя она ненавидела просить о помощи, на этот раз Ния решила, что для разнообразия можно довериться родным.

– Не могу вдаваться в подробности, – начала она шепотом, заставив сестер придвинуться ближе. – Но это очень важный и очень могущественный камень, – добавила она. – Он принадлежит Эсрому и многие годы назад был утерян. И если в ближайшее время его не вернуть, магия, удерживающая королевство глубоко под водой, ослабнет, и их мир окажется на поверхности.

Какое-то время Ларкира и Арабесса молчали, казалось обдумывая услышанное.

– Что значит «на поверхности»? – спросила Арабесса. – В смысле…

– После того как веками оставался скрытым ото всех прибежищем, Эсром окажется во власти Адилора. – Обе девушки отпрянули.

– Силы небесные и морские! – ахнула Ларкира.

– Но почему Алос ищет его? – спросила Арабесса. – Чтобы получить за него выкуп от своего старого королевства?

Обвинения в адрес пирата невольно шокировали Нию. Хотя она не знала точных подробностей о первопричинах, побудивших Алоса украсть камень из своего королевства, она знала, что это было связано с Арионом, понимала, что в то время он помог молодому королю и их родителям. Ради них он украл камень и теперь опять ради них искал возможность вернуть драгоценность. Конечно, сестры ничего этого не знали, они видели в нем только подлого пиратского барона, именно таким и хотел казаться сам Алос. Безжалостный мужчина, в бессердечность которого Ния все еще пыталась поверить.

Но, несмотря на прошлые убеждения, мнение Нии менялось, побуждая увидеть истинные мотивы, стоящие за всеми грехами Алоса. Ее враждебность к этому человеку ослабевала, и она хотела, чтобы сестры поняли то, что она все ярче осознавала сама.

– Алос, – медленно начала она, – на самом деле не такой, каким может показаться.

– Что это значит? – спросила Ларкира.

– Сложно объяснить, но цели его поступков гораздо больше похожи на цели нашей семьи, чем кажется на первый взгляд.

Ния наблюдала, как Арабесса и Ларкира переглянулись.

– Я думаю, дорогая сестра, тогда тебе нужно многое нам рассказать, – сказала Арабесса.

– Да, – Ния кивнула. – Очень много всего, но…

Внезапно они услышали резкий вздох, и, повернувшись, Ния увидела, как резко выпрямился Алос.

Он наклонился и захрипел, пытаясь восстановить дыхание. А затем лихорадочно стал оглядываться по сторонам, словно не понимал, где находится.

Ния бросилась к нему.

– Дыши через нос, – посоветовала она.

– Ния? – прошептал Алос, переводя на нее затуманенный взгляд.

– Да. – Она осторожно положила руку ему на плечо, и у нее сжалось сердце, когда она услышала уязвимость в его голосе. – А ты – Алос Эзра, помнишь? Известный пиратский барон. Капитан «Плачущей королевы». Ты находишься в Королевстве воров. А еще должен мне шесть серебряных.

Ворча, он сел прямее, его взгляд прояснился.

– Хорошая попытка.

– Я говорю только правду, – заверила она, пряча улыбку. – Это побочный эффект от напитка. Кратковременная потеря памяти. Скоро ты вспомнишь про шесть серебряных.

Он снова посмотрел на нее, выражение его лица стало странно нежным от охватившего его веселья.

Что-то екнуло в груди Нии, когда они посмотрели друг на друга, и она отступила назад.

– Ты что-нибудь нашел?

– Да. – Алос встал и провел рукой по волосам.

Пульс Нии участился от появившейся надежды.

– И?

Он нахмурился:

– Я знаю, где находится последняя часть.

– Отлично!

– Совсем нет.

Она внимательно посмотрела на него:

– Только не говори, что она в Долине Великанов. Я заложу все свои драгоценности в Джабари, чтобы купить нам ключ портала, лишь бы не плыть снова через эти штормы.

– К интервью? – переспросила она. На Фрей был надет широкий белый топ, узкие серые джинсы с низкой талией, сумка через плечо и белые кроссовки. На мне всё ещё был рабочий костюм без галстука, который обычно состоял из рубашки с подвёрнутыми рукавами и чёрных брюк. Такой наряд я носил даже в самую холодную зиму, потому что чувствовал себя слишком старым для денима с тех пор, как мне перевалило за двадцать пять. Кроме того, что касается одежды, я предпочитал покупать сразу несколько пар одного фасона, разве что с небольшими нюансами в оттенках. Эдакий мужчина с рекламного плаката «Дрессмен», только без улыбки и необходимых тому черт характера. – А что, «допрос» теперь не говорят?

– Говорят, говорят. Это, если хочешь, удобная англификация. Но некоторые из нас предпочитают называть сеансы, в особенности, если там присутствуют полицейские, беседами или интервью. Это создаёт дистанцию между тем, чем они сами занимаются по долгу службы, и тем, что их ждёт у нас, в спецотделе, – ответил я и улыбнулся.

– И что, работает?