– Спасибо, но думаю, лучше мне остаться в неведении по этому вопросу.

– Вряд ли подобное возможно. У тебя ведь когда-нибудь появится жена.

– Жена?

– Да. И ты, конечно же, захочешь помочь облегчить боль, которую она будет испытывать в такое время.

– Какой в этом смысл, если я позволю ей страдать другим путем, заставляя жить в этом месте? – Дариус указал на темный лес, который простирался вокруг них. – Нет, в моем будущем нет места для жены.

Ларкира нахмурилась, когда они оба замолчали.

В моем будущем нет места для жены.

Почему эти слова причиняли такую острую боль?

– Но что, если мы добьемся успеха и Лаклан вновь станет таким, каким ты его помнишь? – уточнила она.

– Если бы я осмелился даже надеяться на такой день, – сказал Дариус, – боюсь, мне не стать таким, каким я был раньше. А кому нужен такой сломленный человек, как я?

– Ты не сломлен, Дариус. – Ларкира коснулась его руки и заметила, как Дариус все еще вздрагивал от ее прикосновений.

Однако она оставалась невозмутимой, зная, что только из-за этой реакции Дариус считал себя поврежденным. Но у них обоих имелись шрамы; оба держали свои чувства в узде, боясь того, что произойдет, если они осмелятся снять оковы. Ларкира не собиралась позволять Дариусу верить, что он одинок в подобных эмоциях, и будто его невозможно исцелить. Если Ларкира могла найти свой путь сквозь тьму, то и он мог.

– Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? – спросила она. – Я вижу храброго мужчину, который сражался, пытаясь защитить свой народ от худшего монстра: веры в то, что они не любимы.

От ее слов у него сжалось горло.

– Несмотря на тьму, окутывающую Лаклан, ты показал своим арендаторам, что о них все еще заботятся. Сломленный человек, Дариус, не стал бы действовать таким образом.

Он посмотрел ей в глаза, испытывая целый калейдоскоп эмоций, когда сделал шаг ближе.

Сердце Ларкиры забилось быстрее, она не убирала руку, все еще не желая отпускать его.

– Ларкира, я… – начал он.

– Да? – практически умоляла продолжить она.

Но все, что Дариус собирался сказать или сделать, исчезло, сменившись ошеломляющим порывом холодного воздуха, когда он покачал головой и отступил.

Рука Ларкиры упала.

– Беседка как раз за этими кустами ежевики, – сказал Дариус, отходя в сторону и показывая небольшой просвет в плотной группе деревьев.

Ларкира сделала прерывистый вдох, успокаивая свою магию, разочарованно кружившую в ее груди.

– Спасибо, – сказала она, входя на круглую поляну, где стояла беседка, древнее старинное сооружение с замысловатым куполом из цветного стекла.

– И снова, зачем нам нужно было приходить сюда? – спросил Дариус.

Ларкира повернулась, стоя в центре сооружения. Беседка нуждалась в ремонте, и было бы неплохо убрать росшие на колоннах сорняки, но даже в подобном состоянии было невозможно отрицать ее красоту.

– Если есть такая возможность, – объясняла Ларкира, – при использовании ключа портала всегда лучше находиться на улице, и лучше в изолированном месте. Больше направлений, куда бежать при возвращении.

– Ты думаешь, нам придется бежать?

Ларкира пожала плечами.

– Лучше иметь запасной вариант. – Открыв сумочку, она вытащила монету с золотой каймой, центр которой был заполнен маслом, кружившимся, словно пойманные в ловушку звезды.

– Это ключ портала? – спросил Дариус.

Она кивнула:

– Специально изготовленный, его дверь уже помечена.

– Есть ли другие виды?

– Да, много разных. Но только самые могущественные существа способны создавать их. Большинство из таких штук обычно крадут из кармана мертвеца.

Глаза Дариуса расширились.

– Не волнуйся, – продолжила она. – Этот не постигла подобная участь. А теперь надень свою коричневую сумку.

– Я не взял с собой сумку.

– Конечно взял. Вон она, у тебя в руке.

– Это моя маска.

– Уверен? Могу поклясться, что видела, как конюхи складывали конский помет во что-то, что выглядело чрезвычайно…

– Если ты не прекратишь нести эту чушь, – сказал Дариус, – я заставлю тебя надеть ее.

– Занимательная идея, от которой я откажусь.

– Ларкира, – нахмурился Дариус.

– Что? Я предупреждала, что ты не дослушаешь до конца.

– Хорошо, дай мне проклятую новую маску.

Ларкира лучезарно улыбнулась, протягивая ему кожаную красную маску.

Дариус не произнес ни слова, пока надевал ее, не признался, насколько лучше она ощущалась на коже, такая легкая, словно невидимая. Маска идеально подходила ему, словно Ларкира специально выбрала ее для него.

Нет, Дариус лишь поджал губы и промолчал.

Но тем не менее Ларкира испытала удовлетворение, натягивая свою собственную, сверкающую золотым, маску. Отцепив брошь с воротника платья, она сняла одну из перчаток, уколола кончик пальца и посмотрела, как на нем образуется идеальный малиновый шарик, а затем опустила его в центр монеты. После поднесла монету к губам, быстро прошептала секрет, который хранила глубоко в своем сердце, а затем усмехнулась, когда знак ожил, переливаясь желтыми, красными и пурпурными цветами.

– Куда, ты сказала, приведет нас этот портал? – спросил Дариус.

– А я и не говорила. – Ларкира подбросила монету вверх. Та перевернулась раз, другой, а на третьем повороте замерла в воздухе, и перед ними развернулась завеса темного туннеля. – Держись ближе, – проинструктировала она. – И что бы ни делал, не снимай маску.

Отвернувшись от лорда, Ларкира шагнула через портал и вошла в другой мир, мир, пропитанный хаосом.

Дом.

Глава 26

Внизу раскинулся мерцающий полуночный город – Королевство Воров. Те же самые сталактиты и сталагмиты, которые Дариус видел во время своего первого визита, тянулись друг к другу, соединяясь в центре, огни тысяч домов светились по бокам. Массивный замок из оникса гордо возвышался посередине, его заостренные черные ярусы намекали на то, что внутри замыслы могли быть еще более опасными. У его подножия раскинулся огромный черный город с покрытыми соломой крышами.

– Сюда, – сказала Ларкира, спускаясь по тропинке, которая петляла вдоль скалистой границы города.

Было трудно следить за фигурой девушки, казалось, стоило ей лишь приблизиться к теням, как накидка маскировала ее. Еще одна загадка, которую нужно добавить к уже внушительному списку.

Когда Дариус был ребенком, ему пришлось спешно адаптироваться к переменам, и это единственная причина, по которой он смог так быстро справиться с развитием недавних событий.

Если кто и мог легко вживаться в разные роли, так это он. И хотя теперь Дариусу было трудно смириться с тем, что у него было что-то общее с этой девушкой, которая так уверенно вошла в недра Королевства Воров, он знал, во многом они были похожи. Оба пережили потерю родителей, знали, каково это – совмещать множество обязанностей, и, как он подозревал, несли груз вины и невидимые шрамы от чего-то давнего.

И пусть, глядя на Ларкиру, Дариус не мог сдержать редкий приступ недовольства и боли, он понимал, ее намерения были благими. Кроме того, напомнил он себе, она помогала Лаклану по приказу своего короля.

Несмотря на то что Дариус не знал, как сможет заплатить Королю Воров за его помощь, за возможность вернуть свои земли и улучшить жизнь своих людей, он был готов навеки нести любой долг.

– Не смотри на руки, которые тянутся к тебе. – Ларкира замедлила шаг, поравнявшись с ним, когда они добрались до самого города и вошли в узкий, многолюдный переулок. – Они украшают свои запястья драгоценными камнями, чтобы опустошить карманы любопытных.

Мощеная дорожка была усеяна телами, которые крались вдоль стен деревянных домов и витрин магазинов. На множестве затемненных окон были распахнуты ставни, с них свисали заостренные когти, каменные подвески, церемониальные перья и другие безделушки того же рода. В каждом окне виднелась фигура в маске, она ждала того, кто подойдет что-нибудь купить.

– Это Бродячий ряд, – прошептала Ларкира, плотнее закутываясь в накидку, как будто хотела скрыть то, что было под ней. – Если ищешь оберег, заклятие, порчу или желание, тебе сюда. Хотя цена не оправдывает короткий срок действия того или другого.

Дариус смотрел прямо перед собой, одновременно пытаясь разглядеть как можно больше. Окружавшие их люди были одеты в поношенные, но тщательно продуманные костюмы, как будто предмет гардероба какого-то знатного лорда или леди. Роскошные ткани были покрыты сажей и грязью, в то время как дырки в этих одеяниях открывали кожу или бородавки и болячки – то, что лучше скрывать. Все были в масках, некоторые сшиты из тех же материалов, что и их одежда, другие вырезаны из более грубой материи.

Полное коварства и порока место, наполненное шепотом и мрачными взглядами.

И хотя Дариус был здесь впервые, он знал, ничто не остается незамеченным.

– Это лучший маршрут к месту нашего назначения? – спросил он, следуя за Ларкирой на вымощенную камнем площадь, из центра которой бил блестящий черный фонтан.

– Самый быстрый путь не всегда приятный, – ответила она.

– Но мы должны…

– Что-нибудь красивое для твоего красавчика пленника? – Мужчина, которого лучше описать как скелет в цилиндре, выскочил из темного угла, открывая ларец, спрятанный под его серым жакетом. Он растянул губы в улыбке, обнажая заостренные зубы.

Дариус собирался заглянуть внутрь, когда Ларкира встала перед ним, закрывая ему обзор.

– На твоем месте я бы отошла. – Голос Ларкиры вышел мрачной песней. – Если не хочешь заплатить кровью.

Что бы ни услышал или ни увидел этот мешок костей, взглянув на золотую маску Ларкиры, он лишился последних красок на лице, и с извиняющимся поклоном поспешил прочь.

– Что это было? – Дариус рванул за ускоряющей шаг Ларкирой.

– Похититель оболочек, – сказала Ларкира, когда они спустились по лестнице, ведущей в подземный переулок. С низких потолков свисали желтые и зеленые фонари, вокруг которых порхали сотни светящихся мотыльков, впитывая теплый свет. – Если посмотреть в зеркало внутри его ларца, он сможет принять твою личину, когда ему заблагорассудится.

– Но ведь на мне маска.

– Как и на большинстве здесь. – Ларкира протиснулась сквозь группу людей, протягивающих руки, чтобы поймать мотыльков. – Часто маски более узнаваемы, чем кожа или чешуя под ними. – Она повернула голову, ее золотистое лицо обратилось к невысокой фигуре в маске, чей пристальный взгляд следовал за ними. От этого знака внимания со стороны Ларкиры существо пискнуло и отпрянуло.

– Ты довольно пугающая, – признал Дариус.

– Спасибо, – сказала Ларкира, даже несмотря на маску, было заметно, как она улыбается.

– Тебя это не беспокоит?

– Что?

– Твоя репутация здесь.

Ларкира отвернулась и протянула руку, ловя своего собственного светящегося мотылька. Насекомое беспомощно трепетало у нее между пальцев.

– Я не зацикливаюсь на этом настолько, чтобы это беспокоило меня.

– Не думаю, что смог бы делать то, что делаешь ты, – признался Дариус.

Он увидел ее обиженный взгляд и поспешил объяснить:

– Нет, нет, я не осуждаю тебя…

– А кажется так и есть.

– Нет, вовсе нет. Просто… Ну, ты говоришь, что я храбрый, но, без сомнения, ты намного храбрее меня.

Она пожала плечами.

– Просто так устроен мир. Каждый делает то, что должен. А иногда зло уступает лишь тогда, когда ему становится больно. Значение имеет цель, стоящая за этой болью. Ты спрашиваешь, беспокоят ли меня мои способности? Конечно да. Поступки, на которые я способна… которые совершила… – Ларкира покачала головой. – Я не могу долго думать о них, иначе сойду с ума так же, как и люди, на которых действует моя магия. Но я стараюсь концентрироваться на том хорошем, что могу сделать и уже сделала, несмотря на используемые мной методы. – Ларкира отошла от него, оставив Дариуса размышлять над ее словами.

Она провела рукой по дыму с цветочным ароматом, струящемуся из трещины, и мотылек Ларкиры замер. Девушка разжала пальцы, и тут крылья существа раскрылись, открыв небольшое отверстие в форме цилиндра у него на спине. Достав из ридикюля крошечный свернутый листок бумаги, Ларкира сунула его в отверстие и захлопнула его. Закрыв глаза, пробормотала что-то себе под нос, прежде чем вскинуть руку, заставив мотылька взлететь вверх и вылететь из отверстия в каменном потолке переулка, куда вылетали другие подобные ему.

– Что произошло?

– Я отправила сообщение тем, кто должен встретить нас.

– Но как он узнает, кто они и где находятся?

Ларкира остановилась на лестнице, ведущей с освещенной улицы.

– Дело в том, – сказала она, – что я точно не знаю. Надо просто сообщить ему о своих намерениях и освободить его.

– Не самый надежный способ доставки посланий.

– Вот только мотыльки всегда доставляют сообщения.

Дариус прокручивал в уме ответ, пока они шли обратно к окраине города. Полуразрушенные дома превратились в земляные стены, и в конце концов путники проскользнули через неровную расщелину в стене пещеры. Ларкира вела их через небольшой ручей, прорезающий каменистую почву, и им пришлось повернуть, затем переступить ручей и нырнуть в подземный грот. Вода стекала с середины потолка и лилась в каменный бассейн у их ног. Фиолетовое свечение исходило из его глубин, освещая пространство.

– Водяные черви, – объяснила Ларкира, расправляя юбки и устраиваясь на каменной скамье. – Они тесно связаны с теми, кто окрашивает небо Королевства Воров.

Дариус оторвался от созерцания света, оглядываясь вокруг. Круглый грот казался спокойным в фиолетовом свете, вода ритмично и непрерывно падала в его центр. Лишь один вход, и никаких скамеек, кроме той, на которой сидела Ларкира.

Она подвинулась в сторону, освобождая для Дариуса место.

– Ты можешь присесть, – сказала она, поднимая лицо в золотой маске. – Нам придется подождать, не знаю, как долго.

– Но у нас нет на это времени.

– У нас есть столько времени, сколько понадобится.

Смирившись, Дариус опустился рядом с Ларкирой на маленькую скамейку, черные юбки платья девушки касались его ног. Он пытался игнорировать подобную близость, исходивший от Ларкиры аромат свежести, от которого его кожа горела. В последние дни ему отчаянно хотелось держаться на расстоянии, и на этот раз чувство не имело ничего общего с гневом, скорее оно было вызвано другим ощущением… Тем, которое Дариус отчаянно пытался не испытывать, из-за которого задумался, каково это – притянуть ее в свои объятия, несмотря на присущее ему здравомыслие.

– Эта брошь. – Дариус коснулся серебряной розы, выглядывающей из-под накидки Ларкиры. – Очень похожая есть у Боланда.

– Правда? – спросила Ларкира, подвинувшись и пытаясь скрыть украшение.

Дариус нахмурился, присматриваясь внимательнее.

– Это она и есть, так?

– Была, – уточнила Ларкира. – Теперь она моя.

– Он отдал ее тебе?

– Не совсем.

Песчинки падали, вторя звукам льющейся воды, пока Дариус ждал дальнейших объяснений. Нерешительность Ларкиры становилась все более и более…

– Ты украла ее у него? – Голос отражал шок, который он испытывал от подобного предположения.

Ларкира прочистила горло.

– Да.

– Но почему?

– Он не совсем добр ко мне, – упрекнула она. – На самом деле, думаю, ему ненавистно само мое присутствие в замке.

– И это причина, чтобы красть у одного из моих самых преданных слуг? – спросил Дариус, явно разочарованный услышанным.

Он знал, что она воровка, но это… подобное казалось мелочным даже для нее. Ларкира взглянула на него, в ее глазах плескалось чувство вины.

– Безусловно, да.

– Не согласен, – сказал Дариус. – Ты знаешь, что у моего народа едва ли хватает денег на еду, не говоря уже о таких красивых украшениях. Боланду нравится эта брошь.

– Да, ну, в то время я точно не знала о положении дел в Лаклане, – нервно призналась Ларкира, отстегивая розу от своей одежды. – Вот. Он может забрать ее. Мне очень жаль.

Дариус изучал предмет в своих руках.

– Ты крала что-нибудь еще подобное этому?

– В Лаклане? Нет.

– Но в других местах да?

Ее молчание говорило красноречивее любых слов, и Дариус удивленно покачал головой.

– Почему? – снова спросил он. – У тебя богатая семья, зачем тебе понадобилось красть дешевые безделушки у других?

Ларкира поиграла с материалом на своем левом безымянном пальце, где, как знал Дариус, перчатка была набита так, чтобы палец казался целым.

«Она нервничает», – удивленно подумал Дариус.

Желая успокоить девушку, он осторожно погладил ее по руке. Широко раскрытые голубые глаза уставились на него.

– Ты можешь рассказать мне, – заверил он. – Мы уже многим поделились, не нужно останавливаться сейчас.

Ларкира прерывисто вздохнула, отводя взгляд в сторону.

– Мне всегда было трудно контролировать свои дары, ведь они напрямую связаны с моим голосом. Будучи ребенком, я не понимала, как можно разделить голос и магию. Если я плакала, то же самое делал и мой дар; если смеялась, мои силы вторили этому звуку, но была ли я счастлива или печальна, мой дар всегда причинял боль. Поскольку я постоянно видела, как, всего лишь открыв рот, причиняю боль другим, даже своей семье и друзьям, я очень долго не разговаривала, – призналась она. – Потребовалось – и все еще требуется – утомительное количество дисциплины, чтобы правильно управлять своей магией. Мне кажется, что из-за этого я никогда не смогу быть по-настоящему свободной. И… ну, меня это злит. Я должна всегда сохранять спокойствие, даже не могу как следует разозлиться, потому что боюсь последствий, которые могут случиться, если что-то вылетит из моего рта в таком состоянии. Могу предположить, что кража этих предметов…

– Дарит тебе чувство свободы. И так ты не причиняешь физического вреда другим, – закончил Дариус, его душа болела от ее слов, ведь теперь он отлично понимал Ларкиру. Ибо он слишком хорошо знал, каково это – быть пойманным в ловушку собственной потребностью в контроле. И пытаться найти пусть и недолгую, но передышку.

– Да, – сказала Ларкира, ее голубые глаза блестели под маской.

Дариус сжал ее руку.

– Но ты должна знать, что твой контроль победил. Ибо магия, которую ты мне показала, была совсем не болезненной, или ты забыла, что исцелила?

– Но я причинила тебе боль, когда ты проснулся. Я…

– Возможно, вначале, – перебил он. – Но теперь… теперь ты напомнила мне, что не все прикосновения пронизаны болью. – Когда Дариус озвучил эту мысль, волна шока пронзила его, и в тот же момент бремя упало с его плеч.

Дыхание Ларкиры участилось, вторя его бьющемуся сердцу. Она находилась очень близко, согревая его своим теплом. Дариусу захотелось снять с девушки маску, взглянуть на ее полные губы и провести рукой по нежной щеке.

– Мне жаль, – сказала Ларкира через мгновение.

– Почему? – спросил Дариус.

– Что тебе вообще понадобилось такое напоминание.

А потом со стороны входа в грот донеслось эхо еле слышного бормотания, и Ларкира встала, оставив после себя только холод.

Дариус повернулся и увидел, как две фигуры, обе в накидках и золотых масках, идентичных той, что носила Ларкира, вошли внутрь. За ними шел элегантно одетый мужчина в серебряной маске, а также четвертое существо, которое не нуждалось ни в представлении, ни в маскировке. Высокая Ачак двигалась позади троицы, ее бритая голова едва проходила под входом в грот. Фиолетовые глаза древней остановились на нем, несомненно, оценивая больше, чем то, что было выставлено на всеобщее обозрение. Дариус отогнал дурман, оставшийся от момента, который они с Ларкирой недавно разделили.

– Певчая птичка! – Девушка пониже подбежала к Ларкире, обняла ее и практически подняла вверх. На мгновение чернота их накидок слилась воедино. – О, как же ты похудела. – Она поставила Ларкиру на землю, прежде чем лишенная каких-либо эмоций маска повернулась к Дариусу. – У вас в замке нет еды, милорд?

Дариус сначала удивился, что его узнали за маскировкой, пока не понял, что знает каждого из них. Кроме человека в серебряной маске, чей кожаный капюшон, воротник с высоким воротом и руки в перчатках скрывали любой намек на личность.

– У вашей сестры были все возможности есть как в доме так и вне его, – заверил Дариус Нию. По крайней мере, основываясь на ее росте, он предположил, что это средняя из сестер Бассетт.

– Правда? – Ния снова повернулась к Ларкире. – Моя дорогая, тогда почему ты такая худая?

– Может, обсудим мой вес в другой раз? – последовал резкий ответ Ларкиры.

– Единственное мудрое решение, которое ты, кажется, приняла за последнее время, – сказала другая сестра, стоявшая рядом с мужчиной и Ачак. Присущую ей невозмутимость и спокойствие не могла скрыть даже накидка.

Грот погрузился в тишину, когда Дариус осознал тот факт, что эти трое были теми же существами, которых он видел в действии – ужасающими и соблазнительными Мусаи.

– Понимаю, почему ты так считаешь, – обратилась Ларкира к своей сестре. – Но я привела его сюда по уважительной причине.

Стоило Ачак взмахнуть рукой, как дверь в пещеру оказалась заляпана грязью, не осталось ни входа, ни выхода.

– Возможно, мы все поймем, когда узнаем вескую причину Ларкиры, – сказала древняя, когда вокруг них появилось больше скамеек.

– Слава потерянным богам. – Ния стянула капюшон и сорвала маску, обнажив свои огненно-рыжие волосы и бледную кожу. – Не могу долго ходить в этих штуках. – Следом полетела накидка, демонстрируя изысканное платье с вставками персикового цвета, подчеркивающими изгибы девушки.

Остальные последовали ее примеру, усевшись и сняв маски и накидки. Дариус вздохнул с облегчением, чувствуя прохладный воздух грота на своей обнаженной коже.

– Это платье, – выдохнула Ния, глядя на Ларкиру. – Где ты его взяла?

– Ах, это? – Ларкира разгладила свои пышные черные юбки. – Небольшой подарок от миссис Эверетт.

– Оно… божественно. – Казалось, Ния страдала, произнося эти слова.

– Так и должно быть. По слухам, миссис Эверетт – лучшая швея в Лаклане.

– Да, – начал Дариус, – но, вероятно, потому, что она единственная швея…

– Единственная швея, – прервала его Ларкира, положив руку ему на предплечье, – с такой обширной коллекцией тканей. Моя дорогая, уверена, если приедешь в Лаклан, я смогу организовать для тебя примерку. Мы с миссис Эверетт сблизились, и она с радостью найдет время в своем напряженном графике, чтобы помочь одной из моих сестер.

– Было бы чудесно, – сказала Ния, взглянув на руку Ларкиры, все еще касавшуюся руки Дариуса.

Ларкира тут же отстранилась, и Дариусу не понравилось, как он подался в ее сторону, словно ища ее прикосновения.

Силы моря Обаси. Нужно взять себя в руки.

Прочистив горло, Дариус повернулся, чтобы взглянуть на человека, ранее носившего серебряную маску. Его смуглый цвет кожи казался мягким в сияющем свете бассейна, в то время как карие глаза свидетельствовали о раздумьях.

– Д’Энье, – сказал Дариус. – Почему-то я не удивлен, увидев тебя здесь.

– Тогда мы едины во мнении, потому что могу сказать то же самое о тебе.

– Правда?

– Да. – Зимри сухо улыбнулся ему, указывая на сестер. – Большинство сходит с намеченных путей, если замешаны эти трое.

– Я обиделась. – Ния скрестила руки на груди.

– Как и я. – Арабесса приподняла бровь.

– И кроме того, – начала Ларкира, – если все идет не так, как планировалось вначале, то, возможно, лучше сойти с намеченного пути.

– Даже я не понимаю эту логику, – сказал Зимри.

– На самом деле звучит довольно разумно, – вмешалась Ачак.

– Видишь? – Ларкира села ровнее.

Взгляд Дариуса быстро перескакивал с одного оратора на другого. «Сколькому можно научиться, следуя за этой группой», – с восторгом подумал он.

– Но это не объясняет, почему нас вызвали сюда без предупреждения или почему ты пришла со спутником, – указал Зимри. – Я уже собирался уезжать, как ты велела в записке, отправленной с Кайпо, когда прилетел мотылек.

– Она предназначалась для моих сестер и Ачак, а не для тебя.

– Тогда я рад, что был с Арабессой, когда пришло сообщение.

– Безусловно. – Ларкира бросила на старшую сестру любопытный взгляд.

Арабесса поджала губы и взглянула на Зимри.

– Что подводит меня к другому вопросу, – продолжил мужчина. – Лорд Мекенна, предполагаю, что теперь вы знаете, как мы связаны с Мусаи, а Мусаи – с этим местом.

Дариус на мгновение заколебался.

– Думаю, что знаю, да.

– Могу я взглянуть на вашу руку? На всякий случай.

– Мою руку? – Дариус нахмурился, протянув руку в перчатке сидевшему напротив Д’Энье.

Зимри быстро снял перчатку Дариуса, сказав:

– Прошу прощения. – А затем прижал тонкий серебряный цилиндр к кончику одного из его пальцев. Острая боль пронзила кожу Дариуса, прежде чем яркий свет, казалось, заплыл в его кровь и с покалыванием исчез.

– Силы богов, приятель. – Дариус отдернул руку. – Что это было? – Он пососал маленькую красную точку, оставшуюся на кончике пальца.

– Не о чем беспокоиться, – объяснил Зимри, передавая небольшое устройство Ачак, которая взмахом руки заставила его исчезнуть. – Всего лишь гарантия, если попытаетесь рассказать, кто такие Мусаи или что-либо об их связи с Королевством Воров, обнаружите, что у вас больше нет языка.

Дариус моргнул, рефлекторно подняв руку, чтобы закрыть рот.

– Прошу прощения?

– Он вернется, – заверил Зимри.

– В конце концов, – добавила Ния.

– Дело не в том, что мы вам не доверяем, – пояснила Ларкира. – Это просто…

– Страховка, – закончил за нее Зимри. – Уверен, вы понимаете.

– Похоже, у меня нет другого выбора, кроме как понять.

– Кстати, о раскрытых секретах, – вмешалась Арабесса, продолжая сидеть ровно, словно проглотила шомпол. – Какой ущерб мы должны исправить, раз лорд Мекенна появился здесь?

– Нет никакого ущерба, – защищаясь, возразила Ларкира. – Только изначально поставленная задача.

– Несмотря на заверения Ачак, – сказал Зимри, – понять не могу, как это может быть правдой.

– На самом деле, – Ния приложила палец к губам, – есть несколько вариантов, при которых ее слова могут означать правду.

– Дитя, – Ачак положила руку на колено Ларкиры, – быстрее расскажи нам свою историю, пока мы не оказались в бесконечном круге гипотетических теорий.

– Именно это я и пыталась сделать, – ответила она, бросив взгляд на своих сестер, прежде чем начать длинную историю, которая привела Дариуса и ее в этот мир, скрытый в Яману.

Журчание воды, падающей в центре грота, было единственным звуком, когда Ларкира закончила свой рассказ. Дариус осознал, что так сильно вцепился в деревянную скамью, что маленькие занозы кололи его руки в перчатках. Он оказался не готов услышать рассказы о ночных похождениях Ларкиры, о том, как она исследовала территорию и разыскивала хранилище его семьи, и постигшем ее разочаровании, когда узнала правду о бедности поместья. Также было нелегко сидеть сложа руки и молчать, когда она наконец поведала о том, что сделал его отчим во время того ужина, а затем позже в гостиной, о жестоких порезах, которые Дариуса заставили вырезать на собственном лице. Дариус не знал, уточнила ли она детали, чтобы завоевать сочувствие своих сестер, или умолчала о некоторых, потому что случившееся действительно было чудовищным. В любом случае его затошнило, желудок скрутило иголками. Но он испытал облегчение, поняв, что Ларкира не собиралась говорить о других его шрамах. Казалось, она понимала, что это была его собственная история, и ему решать, рассказывать ее или нет.

– Итак, как вы сами видите, – сказала сидящая рядом с ним Ларкира, – несмотря на то что мы все еще должны найти поставщика форрии, я считаю, что у нас есть более серьезная проблема, которую нельзя игнорировать. Мы должны помочь Лаклану, не крадя у него, а убрав Хейзара. И лорд Мекенна знает поведение герцога лучше, чем кто-либо другой, а также персонал и тропинки вокруг Касл Айленда. Плюс… Я больше не могла держать его в неведении, не после того, как вылечила его с помощью даров.

– Да, согласна. – Ния кивнула. – Но что еще более важно, ты помолвлена!

– Неужели? – Арабесса нахмурилась.

– Что? Быть помолвленной – это волнующе, особенно когда это твоя первая помолвка.

– Твои помолвки не в счет. Первого ты спросила сама, второму пригрозила, а третий был слишком влюблен, чтобы по-настоящему понять, насколько ужасное будущее ждет его рядом с тобой.

– Тебе совершенно не идет зеленый, Ара. – Ния разгладила небольшую складку на своем платье. – Кроме того, я была помолвлена совсем недолго.

– Да, тогда ситуация определенно кажется не такой ужасной.

– Вот именно. А теперь дай-ка. – Ния наклонилась к Ларкире. – Дай посмотреть на это кольцо.

Дариуса снова замутило, кислота устремилась к горлу, когда Ларкира сняла перчатку, показывая красный рубин на половинке безымянного пальца. Несмотря на ее заверения, будто это все фарс, Дариус вздрогнул, увидев, что она все еще носит кольцо.

– О, оно прекрасно, – выдохнула Ния.

– Да. – Ларкира, казалось, не решалась признать это. – Довольно красивое.

– Откуда у герцога такая вещь?

– Оно принадлежало моей матери.

Тишина.

– Дариус. – Ларкира отдернула руку от любопытной сестры. – Я не знала.

Дариус заметил, как переглянулись две сестры, услышав это неформальное обращение.

– Откуда вам знать, – сказал он, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым.

– Следовало догадаться. – Ларкира попыталась снять кольцо с пальца, но Дариус остановил ее.

– Нет. – Их взгляды встретились.

– Но… это кольцо вашей матери. Так неправильно.

– Единственное, что неправильно, – это человек, который дал его вам. – Слова сорвались с его губ до того, как он понял, что именно говорит.

Голубые глаза Ларкиры расширились, легкий румянец залил ее щеки, и она отвела взгляд.

Дариуса раздражало, что присутствие зрителей вынуждало его сдерживаться, он не мог коснуться ее лица и провести пальцами по коже, чтобы почувствовать, такая ли она теплая, какой кажется.

– Итак. – Голос Арабессы разрушил момент. – Кажется, многое произошло с тех пор, как ты приехала в Лаклан. – Ее проницательный взгляд разглядывал обоих, и его и Ларкиру. – И соглашусь, единственный возможный дальнейший шаг – убрать Хейзара с его чертовой форрией. Если честно, я не понимаю, как ему удалось сохранить титул после смерти вашей матери. Вы, милорд, должны были стать единственным преемником, ведь вас связывало кровное родство.

– Да, – сказал Дариус, чуть отодвигаясь от Ларкиры. Трудная задача. – Я тоже всегда так считал, но, похоже, в своем завещании моя мать дала точные указания, пожелав, чтобы титул перешел к отчиму и любому из его наследников, и лишь затем ко мне. – Пока он говорил, его грудь жгло от несправедливости, слова, исходящие из его уст, казались такими же неправильными, как и много лет назад, когда их озвучили после смерти матери.

– Как странно. – Ачак плавно провела пальцами по серебряным лентам на предплечье. – Ведь у вас с Джозефиной были хорошие отношения, я права?

Голова Дариуса дернулась, когда он услышал имя своей матери, имя, которое всегда казалось личным, существовавшим лишь для его маленького мира. Но, конечно, Ачак знала его, это существо, казалось, видело больше, чем показывал и открывал этот мир.

– Она использовала свой последний вздох, чтобы сказать, что любит меня, – произнес Дариус, словно защищаясь. Он вспомнил еле слышный шепот матери, когда она покидала этот мир, легкое, как перышко, прикосновение ее руки к его руке, пока и оно не исчезло. – Так что да, для меня это тоже стало шоком. Достигнув совершеннолетия, я намеревался получить титул, но отчим объявил, что он останется герцогом. Тогда я пошел к поверенному и потребовал, чтобы тот показал мне завещание моей матери. Все было написано четко и ясно. Не знаю, почему она считала, будто я не подхожу для этой должности.

– Не думаю, что в этом есть ваша вина. – Ларкира подвинулась, собираясь положить руку ему на плечо, а затем, казалось, передумала и отстранилась. – В вашем доме происходит много странностей.

– Что вы имеете в виду?

– Что многое, кажется, изменилось, когда Хейзар Бруин начал использовать форрию.

– Хотите сказать, мой отчим имел какое-то отношение к тому, что было написано в завещании? – с тревогой спросил Дариус.

Ларкира нервно теребила кольцо.

– Думаю, ему свойственно заставлять других делать что-то против их воли.

Дариус пытался осмыслить услышанное и пришел в ужас от того, что сказанное Ларкирой вполне могло оказаться правдой. Неужели завещание его матери подделали? Как он раньше об этом не подумал? Почему не сложил все факты?

Потому что он был всего лишь убитым горем мальчиком. И его будущее казалось совершенно туманным.

Тогда в сознание Дариуса вторглись нежелательные воспоминания, унося его в прошлое, пока он не оказался на посту у постели матери. В комнате пахло горькими травами, их сожгли врачи, настаивая, что аромат облегчал дыхание герцогини. Герцог тоже был там. На самом деле, в те последние недели Хейзар отказывался покидать свою супругу; его глаза были красными и опухшими, свидетельство о слезах, пролитых наедине. Никто из них не произнес ни слова, но в этом не было необходимости; все мысли были сосредоточены на женщине, пока они наблюдали за доктором, целителем и лекарем, которых Хейзар вызвал со всех уголков Адилора. Все напрасно. Все уходили, так и не вылечив ее.

Как мог человек, который проявлял подобную преданность своей супруге и неустанно искал способ исцелить ее, превратиться в того, кем он стал теперь? Эгоистичного и жестокого. Сорвавшийся с цепи монстр, который еще больше сломил Дариуса, а ведь молодой лорд думал, нет ничего хуже, чем наблюдать, как умирает твоя мать.

– О потерянные боги. – Дариус наклонился вперед, обхватив голову руками.

Он чувствовал себя полным идиотом.

– Мне очень жаль. – Голос Ларкиры, казалось, успокаивал, когда она все же коснулась его плеча. На этот раз он не дрогнул. – Может, я ошибаюсь. Просто все кажется таким…

– Как нам избавиться от него? – спросил Дариус, снова взглянув на присутствующих, его голос обещал возмездие. – Скажите мне, что нужно сделать, и я это сделаю.

Все в гроте смотрели на него, скорее всего, оценивая ярость в его зеленых глазах и гадая, как далеко он готов зайти и что сделать ради исполнения своего желания.

Что угодно, хотелось ему закричать. Я стану кем угодно. Если придется, даже зверем, зверем, которого так долго взращивал в нем Хейзар. Дариус мог бы начать эту миссию, чтобы помочь освободить свой народ, но теперь, теперь, он знал, что ему нужно избавиться от Хейзара, чтобы освободиться самому.

– Думаю, я знаю способ все исправить, – сказала Ачак, едва заметно, словно рябь прошлась на воде, сестра превратилась в брата, голос стал глубже. – Но нам предстоит непростое путешествие. – Теперь Ачак занимал больше места на скамейке рядом с Зимри, его красная рубашка облегала мускулистую грудь. – Путешествие, для которого одному из вас придется войти в Забвение.

– Забвение? – Дариус нахмурился, глядя на брата. – Но ведь туда отправляются умершие.

– Да, дитя мое. – Фиолетовые глаза Ачак встретились с его собственными. – Так и есть.

Глава 27

Ларкира с тревогой вглядывалась в проход, ведущий к Забвению в конце моста Увядания, туман клубился внутри каменной арки. Протянув руку, Ларкира смотрела, как ее кожа теряет краски, становясь бледно-бледно серой по мере приближения к входу.

Изложенный Ачак план был поистине трудным. Но сначала требовалось благословение Короля Воров, лишь тогда можно было открыть детали и узнать их дальнейший путь. Так что Зимри и Ачак вышли из грота, чтобы посовещаться с королем, в то время как Ларкира, ее сестры и Дариус отправились ждать у арки, в которой хранились их ответы.

– Это вот там живет Ачак? – спросил Дариус у Нии, глядя на плавучий остров

– Насколько мы знаем.

– Но место такое…

– Маленькое? – подсказала Ния.

– Милое, – закончил Дариус.

Ния рассмеялась:

– Согласна, но не говорите об этом Ачак. Уверена, в те времена, когда дом создавался, он считался крайне современным и модным.

Ларкире казалось непривычным наблюдать, как Дариус общается с ее сестрами, видеть, насколько свободным он чувствует себя рядом с ними. В их присутствии он чаще улыбался, особенно когда обращался к ней, и она старалась не придавать значения тому, как при этом замирало ее сердце. С присущей ему любознательностью, острым умом и спокойствием, он, казалось, очень органично вписывался в их семью… и, если бы она нашла смелость признаться в этом хотя бы себе, подобная ситуация была крайне приятна.