Я останавливаюсь. Будет не так очевидно…

Я вытаскиваю первую коробку седативных и открываю ее. Проверив, что ни один из маленьких пузырьков не был вскрыт, я медленно просматриваю несколько следующих упаковок, но не нахожу пропажи.

Забудь об этом, Кейт. Ты тратишь время зря.

Но я знаю, что не успокоюсь, пока не проверю все, так что заставляю себя продолжить, открывая каждую упаковку и проверяя содержимое. Несколько десятков коробок спустя я все еще ничего не нашла. Голова пульсирует от изнеможения, и я отчаянно хочу вернуться в кровать, но настойчиво продвигаюсь.

На первой дюжине упаковок нет никаких признаков, что их трогали, но когда я вытаскиваю следующую, вижу, что печать разорвали, а затем приклеили обратно. Я открываю ее, вытаскивая инструкцию для пациента, обернутую вокруг пластинки с таблетками. Мое сердце останавливается, а рука начинает дрожать.

Два блистера сломаны, их содержимое пропало.

Твою мать.

Я проверяю пять оставшихся коробок. В каждой не хватает по две таблетки, пластинки возвращены внутрь и печать-стикер приклеена обратно, и никто, бегло ее оглядывающий, не заметил бы, что что-то не так. Не заметили бы и что коробка стала легче обычного.

Я выкладываю шесть пластинок на стол, глядя на них. В сумме не хватает двенадцати таблеток. Сто восемьдесят миллиграммов. Более чем достаточно, чтобы вырубить кого-то весом с Алекса или, как минимум, сделать очень сонным.

Я вспоминаю тот вечер, просмотр «Нечто» со всеми после ужина в честь середины зимы. Вспоминаю неразборчивую речь Алекса, его нетвердую походку, когда он возвращался в комнату.

Кто-то подмешал таблетки в его напиток… или еду? Эти штуки, как мне хорошо известно, почти не имеют вкуса, и остаются в теле часами.

Не делай поспешных выводов, Кейт. Возможно, другой зимовщик, измотанный усталостью и бессонницей, вломился в клинику и взял их себе? Но зачем им это делать? Я снова задумываюсь, вспоминая заначку, украденную из моей спальни. Они знают, что я выпишу все необходимое.

Я откидываюсь на стуле, потирая изнывающий лоб. Может ли это быть правдой? Действительно ли кто-то накачал Алекса таблетками, а потом вытащил или выманил его на лед?

Это не кажется возможным.

И все же…

Один маленький лучик успокоения, понимаю я. Если я права, тогда Алекс не мучался так сильно, как я боялась – есть большая вероятность, что он едва ли осознавал происходящее.

Так какого хрена мне делать? Я пялюсь на пакетики, выложенные в линию на столе.

Но нет времени формулировать ответ. Секунду спустя я слышу звук в коридоре. Я разворачиваюсь, замерев на месте, с глазами, округленными от ужаса, когда ручка поворачивается и кто-то входит в комнату.

Глава 28. 5 июля, 2021 года

– Что ты делаешь?

Арне стоит в дверном проеме, глядя на кучу медикаментов у меня на столе. Несколько мгновений никто не заговаривает, потом он встречается со мной взглядом.

– Что происходит? – снова спрашивает он.

Я глазею на него, онемев от удивления.

– Что происходит, Кейт? – Его голос становится стальным, когда он спрашивает в третий раз, и что-то в его лице вызывает холодный прилив страха.

Арне. Может ли это быть Арне?

Почему нет? Это может быть кто угодно.

Он быстро подходит к столу. Я дергаюсь назад, но он не притрагивается ко мне. Просто подбирает одну из упаковок и читает название. На мгновение, время замирает: Арне осознает важность того, за чем он меня поймал, а я обдумываю следующий ход.

Я вскакиваю со стула, кидаясь к двери, но я недостаточно быстрая. Арне хватает меня за руку и затягивает обратно. Я пытаюсь вывернуться, но он крепко держит меня.

– Оставь меня! – вскрикиваю я, отчего Арне резко отпускает. Я стою, тяжело дыша, думая, бежать или звать на помощь.

Потом я замечаю выражение его лица. Он выглядит растерянным.

– Кейт? В чем дело? – голос Арне взволнован, более встревожен, чем разозлен. – Ты выпила какие-то из этих таблеток?

Его взгляд возвращается к упаковкам на столе, затем снова ко мне. Я смотрю на него, пытаясь решить, что делать. Что сказать.

– Кейт, пожалуйста, расскажи мне. Ты только что проглотила эти таблетки?

Он напуган, понимаю я, или чертовски хорошо это имитирует. Я прочищаю горло.

– Нет, – твердо говорю я. – Я ничего из этого не принимала.

Не сегодня, во всяком случае.

– Ты уверена? – на его лице отражается облегчение и недоверие. – Ты мне не врешь? Потому что если это так, Кейт, я разбужу Сандрин прямо сейчас, и мы заставим тебя их вытошнить.

На мгновение у меня появляется желание засмеяться. Как бы они это сделали, интересно?

– Послушай, это не то, что… – я делаю вздох, чтобы успокоиться. – Не то, чем кажется.

Потому что теперь я вижу, как именно это выглядит. Я здесь, посреди ночи, окруженная кучей опасных препаратов.

– Я не пытаюсь покончить с собой, – настаиваю я. – Обещаю.

Арне подозрительно разглядывает меня.

– Так что происходит? – Он перебирает упаковки. – Почему во всех них не хватает таблеток? Их не так выписывают, верно?

– Нет, не так. – Я потираю лоб.

– Так что ты делаешь?

Я вздыхаю, пытаясь выиграть больше времени.

– Это длинная история, – говорю я, надеясь, что на этом он остановится. Но понимая, что этого не случится.

Арне садится на стул.

– Ну, у нас вся ночь впереди. – Он поглядывает на настенные часы. – Или, по меньшей мере, ее остаток.

– Почему ты не спишь? – спрашиваю я.

– Я не мог заснуть. Я шел в столовую выпить чего-нибудь и увидел свет под дверью.

Звучит правдоподобно, но никак нельзя знать точно, правда это или нет.

– Послушай, – добавляет Арне, смягчаясь. – Давай я тебе принесу выпить, а ты приходи в мою комнату. И мы поговорим.

Я обдумываю это.

– Мне лучше пойти спать. У меня завтра много дел.

Арне качает головой.

– Я не выпущу тебя из поля зрения следующие несколько часов. До тех пор, пока полностью не буду уверен, что ты… – он снова поглядывает на таблетки, – не сделала какую-нибудь глупость.

Впервые за это время, показавшееся мне вечностью, мои губы подергиваются в улыбке. Этот мужчина далеко не глуп, и его беспокойство кажется искренним.

Кажется, вторит предостерегающий внутренний голос.

– Ладно. Я выпью чашку чая, – соглашаюсь я, собирая таблетки и пряча их обратно в шкаф. – Но давай посидим у меня в комнате.

– Договорились. – Он встает и направляется к двери. – И тогда ты сможешь объяснить, что происходит.

Глава 29. 5 июля, 2021 года

– Вот. – Арне ставит чашку возле моей кровати. – Я сделал чай без кофеина, чтобы ты могла заснуть.

– Спасибо.

– Ну давай, рассказывай, – говорит он, усаживаясь на стул. – Что ты делала со всеми этими таблетками?

Я изучаю его лицо, ища подсказки. Как я могу доверять этому человеку? Здравый смысл подсказывает, что мне нужно быть осторожной; с другой стороны, я отчаянно хочу с кем-то поговорить о том, как, по моему мнению, умер Алекс. И сейчас Арне здесь.

– Я их сортировала. Жан-Люк оставил все в беспорядке.

Похоже, я его не убедила. Он рассматривает мое лицо, очевидно думая, можно ли мне доверять.

– Это как-то связано со смертью Алекса?

– Почему ты спрашиваешь? – мне не удается скрыть удивление.

Он молчит. Глядит в чашку, как будто ища в ней ответ.

– Ты веришь, что это было самоубийство? – спрашивает он наконец.

Я колеблюсь, раздумывая, как ответить.

– Сандрин кажется вполне уверенной, – уклончиво замечаю я. – Это она и сказала АСН.

– Я так и понял. – Арне кривится в недоверчивой усмешке.

– Ты разве ей не веришь?

– Сандрин? Нашей почтенной начальнице? – говорит он непривычно саркастичным тоном.

– Значит, тебе она не нравится? – удивленно хмурюсь я.

Арне не отвечает, рассматривая что-то на своих джинсах. Он полностью одет, замечаю я. Что странно – разве он не говорил, что встал попить, потому что не мог уснуть? Почему он просто не надел халат?

– Арне? – спрашиваю я.

– Не то что бы она мне не нравится. – Он вздыхает, потирая щеку. – Он явно не брился несколько дней. – На самом деле у меня было больше проблем с Жан-Люком.

– Я не понимаю, – хмурюсь я.

– Ты не знаешь? – Он приподнимает бровь. – О нем и Сандрин?

Я глазею на него.

– Что ты имеешь в виду? Они что, были любовниками?

Арне кивает, и я пытаюсь переварить эту новость. Сандрин и Жан-Люк были любовниками?

– Но он был женат, – выпаливаю я и тут же чувствую себя глупо. В конце концов, это часть культуры ледовых станций, когда сотрудники сходятся на время пребывания – полярный муж или жена, как их называют – а потом возвращаются к своим семьям. Что случается в Антарктике, остается в Антарктике, по крайней мере, в теории.

Но Жан-Люк и Сандрин? Я испытываю смешанные эмоции. Шок. Разочарование в моем предшественнике, которого я приняла за преданного семьянина. И стыд – я, кажется, всегда обо всем узнаю последней.

– Почему ты не говорил мне об этом раньше? – спрашиваю я Арне, искренне чувствуя себя оскорбленной.

Он смотрит на меня. На секунду мне кажется, что он хочет поделиться со мной чем-то невысказанным, но момент уже упущен.

– Я… – колеблется он. – Я не уверен. Извини. Наверное, я не хотел все будоражить. Ненавижу все эти сплетни и слухи, которые так быстро расходятся здесь.

Или же Арне просто мне не доверял? Грудная клетка сжимается от разочарования, и я понимаю, насколько важно, что думает обо мне этот мужчина.

– Поэтому у тебя были с ним проблемы? – спрашиваю я, отгоняя это чувство. – Не только из-за наркотиков, но и потому, что Жан-Люк изменял?

Арне ерзает на стуле, пытаясь устроиться поудобнее.

– Ага. У моего отца много лет была любовница за спиной матери. Я думаю, мне не нравятся люди, которые хотят усидеть на стуле.

– Усидеть на стуле? – повторяю я. – Ты имеешь в виду, усесться на два стула сразу?

– Да. Мне кажется, это было нечестно по отношению и к Сандрин тоже и оказывало дестабилизирующий эффект на всю базу. Об их отношениях стало известно летом, но нам всем приходилось притворяться, что мы ничего не знаем.

Я обдумываю это. Господи, Сандрин, наверное, была раздавлена, когда Жан-Люк погиб. Как она умудрилась продолжать вести дела на станции? Несмотря ни на что, я чувствую проблеск сочувствия к начальнице.

– Дело в том, – продолжает Арне, – что Сандрин не хотела заканчивать отношения, когда они поедут домой. По всей видимости, она очень ревновала его к жене. Даже угрожала связаться с ней и рассказать обо всем.

– Серьезно? – я смотрю на него, открыв рот, пытаясь все это осознать. Но была ли эта интрижка настоящей или это просто местные сплетни? Я решаю спросить Каро утром. И надо бы еще поинтересоваться у нее, куда мог деться телефон Алекса. Но это соотносится со всем, что сказал Жан-Люк в видео, как фамильярно он назвал ее Сэнди. Я никогда не слышала, чтобы кто-то другой к ней так обращался.

Я вспоминаю вещи Жан-Люка, сваленные в том шкафчике в «Бета». Поэтому Сандрин придерживает их? Может, она боится, что они как-то выдадут ее секрет?

Или же она просто не хочет отпускать их, эту последнюю часть его. Это может объяснить, почему пропали его компьютер и блокнот – она, должно быть, знала, что они могут содержать доказательства их связи. Как и с письмом, которое он написал жене.

На случай моей смерти.

Интересно, знал ли Жан-Люк что его жизнь в опасности? Понимал ли он, что убийца может прийти за ним?

– Сандрин была в той экспедиции к расщелине, не так ли? – уточняю я у Арне.

– Как и большинство из нас, – кивает он. – Это было что-то вроде группового упражнения для тех, кто остается на зиму… как вы это называете – связывающий опыт?

– Сближающий опыт. И никого из летней команды там не было?

Арне качает головой.

Я пытаюсь обдумать это, но голова болит от усталости. Я откидываюсь назад и закрываю глаза. Спустя несколько мгновений его рука прикасается к моей щеке.

Арне смотрит на меня сверху вниз.

– Я оставлю тебя спать, – говорит он. – Теперь я уверен, что ты в порядке. – Он берет чашки и направляется к двери. – Спокойной ночи.

Я остаюсь в кровати, но сон ускользает от меня. Голова забита вопросами, возможными связями. Прежде всего о том, как кто-то вломился в клинику и вскрыл шкаф с медикаментами, не оставив никаких следов.

Они сделали это так же, как и я сама.

Каким-то образом заполучили ключи.

Я пытаюсь пройтись по всему заново, придерживаясь того, в чем могу быть уверена: Жан-Люк умирает на льду, Алекс уверен, что это убийство. Его ноутбук и блокнот пропадают. Алекс настаивает, чтобы Сандрин провела расследование, и она отказывается. Затем кто-то удаляет видеофайлы Жан-Люка, и Алекс умирает после того, как его накачали таблетками и связали на льду.

Однако у меня нет доказательств, что их смерти связаны. Гибель Жан-Люка могла быть простым несчастным случаем – брак в снаряжении. Алекса могли убить совсем по другой причине.

Я возвращаюсь мыслями к тому, о чем рассказала мне Каро – как Алекс верил, что смерть доктора была связана с какой-то женщиной, погибшей здесь, в Антарктике. Я напоминаю себе проверить это в интернете, посмотреть, смогу ли я отыскать больше деталей.

Когда я тянусь за таблетками, спрятанными под матрасом, меня вдруг озаряет. Возможно ли, что это Сандрин испортила снаряжение Жан-Люка?

Из ревности, возможно, или от злости, что он отказался разрывать свой брак. Потом забрала его ноутбук и блокнот, пряча доказательства их отношений.

Я жую таблетки, потом проглатываю их. Когда я жду, пока меня настигнет сон, образ начальницы станции заполняет мои мысли. Ее охваченная злобой фигурка, когда она накинулась на меня… Нет, абсурдно думать, что Сандрин убила Алекса – она попросту не смогла бы дотащить никого такого размера и веса, будь он без сознания или нет.

Несмотря на ее очевидное презрение, у меня есть неотступное сочувствие к ней после рассказа Арне. Несомненно, Сандрин пришлось нелегко на этой миссии. Мне стоит отбросить в сторону наши разногласия, думаю я. Сказать ей о пропаже таблеток, настоять, чтобы она сообщила, что смерть Алекса была подозрительной.

А что, если она мне не поверит? Откажется действовать?

Я могла бы сама связаться с АСН, сказать им, что среди нас, возможно, есть убийца. Но что они смогут с этим сделать, даже если предположить, что мне поверят? Не то чтобы они могут прислать сюда полицию – как начальница станции, Сандрин, по сути, является единственным правоохранительным органом.

Но мне, как минимум, стоит предупредить остальных. Хотя это еще более рискованно, понимаю я – предупредить убийцу об угрозе раскрытия. Кто знает, к чему это может привести?

О боже. Я со стоном зарываюсь головой в подушку, чувствуя смесь паники и отчаяния. Я вспоминаю настороженность Арне, когда он думал, что у меня передозировка. Вспоминаю проявленную им доброту, когда я потерялась на льду.

Он озвучил собственные подозрения насчет смерти Алекса, не так ли? Но я опасалась развивать эту тему. Я отчаянно хочу кому-то довериться, обсудить, что нам делать. Мне ужасно нужна еще одна голова, которая поможет разобраться в этом бардаке.

Но могу ли я доверять Арне?

Что важнее, могу ли я доверять хоть кому-то?

Глава 30. 6 июля, 2021 года

Я просыпаюсь от головной боли, уставшая от тревоги и нехватки хорошего сна, глаза болят, а мысли медлительные и удушающие. Я варю крепкий черный кофе и забираю его в клинику, сопротивляясь завлекающему зову Сирены от шкафа с медикаментами – угощаться сейчас – это очень плохая идея, особенно после того, как Арне поймал меня вчера с таблетками.

Собравшись с силами, я включаю компьютер и открываю видеодневники, потому что прошлой ночью приняла решение. Но в тот момент, когда я листаю список к файлу Алекса и открываю его, я уже знаю, что найду его пустым.

Естественно, все видео исчезли. Кто бы ни украл таблетки из клиники, он, очевидно, воспользовался возможностью удалить любые доказательства, которые мог оставить после себя Алекс.

Я чувствую вспышку злости и разочарования. Несколько секунд я раздумываю пойти прямиком к Сандрин, показать ей пустой файл, но это бессмысленно: компьютерные записи покажут, что это я их удалила. Если я собираюсь перетянуть ее на свою сторону, мне нужно что-то более убедительное.

Вместо этого я вхожу в интернет и проверяю записи о смертях в Антарктике. Для такого опасного места их было удивительно мало за прошедшие годы и немногие из погибших – женщины. Самая примечательная – Ивонн Халлидей изучала климату в Моусоне, несчастный случай со снегоходом попал во все газеты. Женщина-технолог, которую звали, по стечению обстоятельств, Ванда[22], предположительно умерла от заражения крови на британской базе.

Намного меньше информации, что странно, о Наоми Перез, двадцативосьмилетней ассистентке администратора, найденной мертвой на льду два года назад, неподалеку от Хижины Открытия Скотта возле Мак-Мердо.

Меня охватывает волна грусти, когда я изучаю портрет Перез, опубликованный в новостной статье. Красивая, с длинными каштановыми волосами, струящимися из-под толстой вязаной шапочки.

Могла ли это быть «pauvre fille» Жан-Люка?

Его бедная девочка?

Хотя нет никаких намеков на то, что инцидент был чем-то, кроме несчастного случая. Причина смерти определена как обморожение – был сделан вывод, что она потерялась в темноте, не нашла дорогу к станции и замерзла насмерть.

Я вспоминаю ту захлестывающую панику, которую испытала, когда оказалась в одиночестве после авроры. Я прекрасно представляю, насколько напугана она была, когда холод охватил ее, замораживая кровь в венах.

Ужасная смерть – одна в безжалостной ночи.

Я проверяю другие недавние смерти в Антарктике, минутами выжидая, пока каждый поисковой запрос загрузится при нашем невероятно медленном интернете. Двое мужчин, погибшие при взрыве на одной из аргентинских баз. Парень, умерший в пожаре генераторной будки на русской исследовательской станции. Повар, раздавленный грудой снега на Мак-Мердо. Еще двое мужчин скончались в результате несчастного случая с самолетом на немецкой базе.

Я сдаюсь, чувствуя, что зашла в тупик. Что я надеялась обнаружить?

Залпом допивая остатки кофе, я раздумываю вернуться в столовую за добавкой, но знаю, что это сделает меня нервной и дерганой. Вместо этого я открываю файлы с медицинскими записями; я просматривала их, когда прибыла, но это, по сути, данность, что все здесь неприлично здоровы. Есть редкие случаи сломанных конечностей или гастроэнтерита. Ничего важного.

Но, в отсутствие идей получше, я решаю присмотреться тщательнее. Сначала я проверяю данные Жан-Люка, надеясь, что они расскажут мне о семидесяти ледовых станциях, на которых он провел время. Но, как и видеозаписи, его медицинские отчеты удалены из системы.

Это подозрительно? Я не уверена. Может, таков протокол в случае чьей-то смерти.

Записи Алекса, однако, все еще там. Я просматриваю их снова, ища что-нибудь необычное. Но там нет ничего, кроме случая ветрянки, когда ему было семь. До самой смерти Алекс, по всей видимости, был в исключительной форме и невероятно активен.

Кто следующий? Мозг немедленно переключается на Арне. Я открываю его записи и читаю с самого начала. Ушная инфекция в младенчестве. Сломанное запястье в подростковом возрасте. Приступ пищевого отравления, когда ему было за двадцать. Случай контактного дерматита во время его пребывания на Мак-Мердо. Ничего особо примечательного, но дата привлекает мое внимание – шесть месяцев после смерти Наоми Перез.

Узел затягивается в желудке, когда я смотрю на запись.

Может ли это быть совпадением?

Это ничего не значит, твердо говорю я себе. Все-таки Арне открыто говорил о своем пребывании на базе США. Люк тоже. И достаточно много членов летней команды, вспоминаю я. К тому же несколько зимовщиков также были на Конкордии, хотя я не могу вспомнить, кто; спустя какое-то время я отключилась от всех историй о приключениях на других станциях, подозревая, что большинство из них были сильно приукрашены или вовсе выдуманы.

Я рыскаю в медицинских записях остальных работников базы, но остаюсь ни с чем. Массируя лоб, я пытаюсь все это обдумать. Как я могу определить, что именно беспокоило Жан-Люка? И почему он хотел те тесты ДНК?

Я могу придумать только два способа: прямо спросить Сандрин или узнать из его личного файла. Но я не могу получить доступ к той области информационной системы, а начальница хранит бумажные копии в своем офисе под замком.

Черт. Я вспоминаю, что мне нужно снова заполучить ключ от шкафчика в «Бета». Мне придется придумать способ пробраться обратно в офис Сандрин, когда мозг будет менее затуманен – может, у меня будет возможность заодно заглянуть в тот шкаф с документами.

Серьезно, Кейт?

Я делаю глубокий вдох, гадая, когда я превратилась в человека, который серьезно рассматривает идею вломиться в чужой офис и украсть ключи вместе с важными персональными данными.

Каким образом я могу это оправдать?

Но какая есть альтернатива? Рискнуть, учитывая, что эта ситуация может еще сильнее ухудшиться? Переждать остаток зимы, надеясь на лучшее?

Я поглядываю на время и решаю заглянуть к Каро. Но когда я стучу в дверь, ответа нет. Я даю ей минуту, затем просовываю голову внутрь. Она лежит на кровати. Заметив меня, начинает шевелиться.

– Прости. Не хотела тебя разбудить.

– Привет, Кейт. – Каро встает и потирает глаза. – Все в порядке. Я проспала.

– Мы можем провести осмотр? Или позже, если хочешь.

– Нет, давай сейчас. – Она встает и следует за мной в клинику, ступая на весы прежде, чем я попрошу ее об этом. Я записываю результат, успокоенная тем, что, несмотря на всю боль, перенесенную ей после после гибели Алекса, она набрала почти полкило. Затем я измеряю высоту ее матки – она в точности там, где должна быть. Я проверяю давление – не в зоне опасности, но немного выше нормы. Учитывая обстоятельства, это ожидаемо.

Я достаю стетоскоп и прослушиваю сердцебиение плода. Там тоже никаких нарушений.

– Похоже, все в порядке, – уверяю я Каро, делая заметки в бланке дородовых записей, присланных АСН. – У вас обоих все очень хорошо.

Она слабо улыбается.

– Как ты? – спрашиваю я. – Сама по себе.

– Дерьмово, – отзывается Каро.

Ее честность трогает меня.

– Со временем станет легче, – мягко говорю я.

– Думаешь? В лучшем случае, я вернусь домой матерью-одиночкой.

На это нечего ответить.

– Семья Алекса знает? О ребенке?

Я полагаю, Сандрин или, может, кому-то из АСН, пришлось проинформировать их о его смерти. Какой траурной тенью это накроет свадьбу его сестры, думаю я.

– Еще нет. Алекс планировал поговорить с ними. Сначала он хотел убедиться, что все будет нормально.

– Ты собираешься им сказать?

– Я думала послать им электронное письмо, – говорит Каро. – Или позвонить. Никак не могу решить.

– Может, письмо будет лучше. Это даст им время переварить новости перед тем, как ты поговоришь с ними.

– Я просто не знаю, что сказать… я не пойму, поможет ли это или сделает только хуже.

– Я уверена, что поможет. Они захотят иметь отношения с внуком.

– Их вторым внуком, Рози родит раньше меня.

– Это сестра Алекса?

Каро кивает.

– Он так часто о них говорил, что я чувствую, будто уже знаю их.

– А он рассказывал им о тебе?

– Ага. Его мама спрашивала, могу ли я танцевать хака[23], она думала, что это может отпугнуть кроликов с их овощной грядки.

– Она, похоже, милая. Смешная, – улыбаюсь я.

– Да. – Каро тоскливо смотрит в окно. Снаружи виднеется блеклое сияние полной луны. Потом она снова поворачивается ко мне. – Ты уже нашла его браслет?

Я качаю головой.

– Но я проверила данные.

– И?

– И ничего особенного… Информация обрывается в 2.53 той ночью.

Боль омрачает лицо Каро. Ее плечи напрягаются, когда она борется со своими эмоциями.

– Ты узнала что-нибудь еще?

Я подумываю рассказать ей о визите Люка в комнату Алекса и о пропавшем снотворном, но все-таки решаю не делать этого. Не стоит добавлять еще больше стресса и беспокойства к уже и так хрупкому моральному состоянию Каро.

– Нечего конкретного, но, как и обещала тебе, я над этим работаю.

Она разглядывает меня, явно оценивая, лгу я или нет.

– На самом деле, я хотела спросить, не у тебя ли телефон Алекса, – говорю я. – Или, может, ты знаешь, где он?

– Я везде его искала, – качает головой Каро. – Я решила, что его забрала Сандрин.

– Возможно. Я узнаю.

– Почему ты спрашиваешь? Думаешь, это важно?

– Сомневаюсь, – вздыхаю я. – Я просто размышляла, у кого он может быть.

– Значит, теперь ты мне веришь? Что его смерть не была случайной. – Взгляд Каро прямой и твердый. Она намного сильнее, чем мне казалось, понимаю я; она, может, молодая и в ужасной ситуации, но она жесткая.

Все равно я решаю не говорить ей всего.

– Скажем так, я не то чтобы не верю тебе, ладно? Я хочу убедиться, что мы докопаемся до правды.

– Дай угадаю, Сандрин не слишком-то помогает.

– Нет, не помогает, – признаю я. – Кстати говоря… ты когда-то слышала о ней и Жан-Люке?

– Ты имеешь в виду, об их отношениях?

Значит, это правда.

– Да. Я только вчера узнала об этом.

– Кто тебе сказал?

– Арне.

Каро вздыхает.

– Сандрин, может, и полная стерва, но она была явно сокрушена тем, что случилось с Жан-Люком. Она днями почти не разговаривала и больше не была прежней с тех пор.

– В каком смысле?

– Раньше она не была такой… несгибаемой, – вспоминает Каро.

– Как получилось, что ты не пошла с ними в ту экспедицию?

– Я не хотела. Пять дней на льду, скалолазание – это не мое. Боюсь высоты. – Она смотрит на меня и смеется. – Жалко, не так ли? Алекс говорил, что поможет мне перебороть это.

– Совсем не жалко. Если честно, я боюсь темноты. – Я сочувственно улыбаюсь.

– Правда?

– Всегда боялась, – киваю я. – Мне все еще приходится засыпать со светом.

– Господи, – присвистывает Каро. – Неудивительно, что ты наложила в штаны, когда они нашли тебя на льду без фонарика.

Я кривлюсь не только от стыда, но и от осознания, что либо Дрю, либо Арне рассказали всем, в каком я была состоянии.

– Да уж, глупо, не так ли?

– У нас всех что-то такое есть. Алекс до смерти боялся змей. Говорил, что поэтому мы были созданы друг для друга – где бы мы ни жили, мы были бы в порядке. Ни в Ирландии, ни в Новой Зеландии нет змей.

Она снова замолкает. Мы сидим так с минуту, обе в раздумьях, несомненно, об утраченном будущем, в котором Каро и Алекс живут долго и счастливо.

Я отлично знаю, как сильно это ранит.

– Мне лучше идти, – вздыхает Каро. – Я обещала Арку снова взглянуть на поставку воды в бойлере. Люк клянется, что с проводами все в порядке, но мне нужно убедиться, что я все хорошо проверила.

– Ты ему не веришь? – спрашиваю я.

– Верю – когда он не накурен, – морщится Каро.

Я вспоминаю иглу, мой разговор с Люком. Он показался мне довольно собранным, несмотря на косяк, который курил. Но я все же не знаю его так долго, как Каро.

– Он отдал вейп Алекса? – вспоминаю я. Возможно, Каро хранит его где-то у себя.

– Его что? – она выглядит растерянной.

– Его электронную сигарету. Люк сказал, что одолжил ее.

– У Алекса никогда не было вейпа. Как я и говорила, он мало курил, даже до того как Жан-Люк его отговорил от этого.

Я непонимающе глазею на нее.

– Ты уверена?

– Конечно, я уверена. А что?

– Ничего, – бормочу я. Я делаю вид, что проверяю время на настенных часах. – Извини, мне пора. Я только что вспомнила, что должна кое с кем встретиться.

Каро меряет меня еще одним растерянным взглядом, поднимаясь на ноги.

– Ты уверена, что все в порядке, Кейт? Ты снова выглядишь нервной.

– Я в норме, – лгу я, желая поскорее от нее избавиться. – Увидимся позже.

Как только она уходит, я отпираю шкаф и потчую себя коктейлем из таблеток. Рука дрожит, замечаю я, либо от ломки, либо от шока.

Люк солгал мне. Он лгал о причинах визита в спальню Алекса.

И у меня нет никакого представления, что с этим делать.

Глава 31. 6 июля, 2021 года

Я нахожу Арне в гаражной мастерской, он согнулся над одним из снегоходов. Я стою с минуту, наблюдая за его работой, за слаженностью и уверенностью его движений. В нем есть что-то такое… крепкое… такое успокаивающее.

Меня атакует прилив эмоций, примитивный и неприкрытый порыв влечения, которое я больше не могу отрицать. По пятам за ним следует паника. Я не хочу испытывать это по отношению к кому-то, особенно здесь.

Особенно после Бена.

В тот же момент Арне поворачивается, видит меня, его лицо расплывается в широкой улыбке.

– Привет. – Он кивает на мой пуховик. – Была снаружи?

– Для меня здесь слишком холодно, – качаю я головой. Хотя гараж отапливается, он все еще сильно контрастирует с теплой атмосферой «Альфа». Арне, с другой стороны, одет только в черную футболку с короткими рукавами и старые джинсы. Я полагаю, ты привык к холоду в Исландии.

– Добро пожаловать в мое царство. – Он жестом обводит помещение. – Ты здесь не много времени провела, не так ли?

– Дрю проводил мне экскурсию, когда я только приехала. – Я снова качаю головой.

– Ну, это место не очень захватывающее. Особенно, если тебя не увлекают двигатели. – Он изучает мое лицо. – Как ты сегодня? Выглядишь, будто мало спала прошлой ночью.

– Не особо много. – Я замолкаю, не зная, как продолжить. – Послушай, мне нужно с тобой поговорить.

Арне откладывает гаечный ключ, который держал в руках. Опирается о рабочую скамью, глядя на меня оценивающе.

– Выкладывай.

– Я нашла кое-что позавчера… На самом деле, это не совсем правда. Я немного копалась в том, что случилось с Алексом. В обстоятельствах его смерти есть несколько вещей, которые меня настораживают.

Арне вскидывает бровь, но ждет, пока я продолжу.

– Я проверила данные браслетов с той ночи, и они показали кое-кого в его спальне незадолго до смерти. – Я медленно вдыхаю, пытаясь собраться с мыслями. Я снова задумываюсь, стоит ли мне рассказывать все это Арне.

Могу ли я правда ему доверять?

– Ты скажешь мне, кто, Кейт?

Я пускаю осторожность по ветру.

– Люк.

– Люк? Ты уверена?

– Данные не врут, – пожимаю плечами я. – Кроме того, он это признал.

– То есть ты говорила с ним об этом? – хмурится Арне. – Когда?

– Несколько дней назад.

– И что он сказал?