Спортивные игры и порты с игровых автоматов оставались сильными сторонами Sega. Однако по большому счету разработчики этой компании создавали визуально замечательные игры — лучшие по графике из тех, что выходили в ту эпоху, — но не игры, в которые было бы здорово играть. Примеры таких игр возникли из лицензионного соглашения с Disney — Fantasia и Castle Of Illusion, в обеих этих играх действовал Микки-Маус. Fantasia включала в себя классическую музыку из фильма и замечательно выглядящие танцующие метлы ученика Чародея. В Castle Of Illusion выразительность и подвижность лица Микки устанавливала новый стандарт для видеоигр. Однако в них не так весело было играть. Sega упустила то, о чем задолго до них знал Хироси Ямаути, о самом важном, фактически единственном, активе видеоигровой компании: для создания уникальной игры нужен «один настоящий гений». Компания нуждалась в Сигэру Миямото или Алексее Пажитнове.

Пока Sega ожидала появления такого «гения», она получила огромную поддержку от своего первого стороннего лицензиата. И хотя количество проданных систем в размере 1 миллиона было ничто по сравнению с продажами Nintendo, Трип Хоукинс из Electronic Arts просчитал, что Sega создала многообещающий рынок, цена входа на который была гораздо меньше, чем у Nintendo. Возникло даже небольшое соперничество между компаниями-разработчиками, работавшими на 70 миллионов игроков Nintendo, и миллионом человек, которые влюбились в Genesis и были готовы умереть ради хороших игр; более того — они требовали больше игр, чем обладатели персональных компьютеров.

Хоукинс встретился с руководителями Sega, которые планировали запустить лицензионные соглашения с ограничениями и отчислениями, как у Nintendo. Хоукинс заартачился — Sega была не такой крупной компанией, чтобы так поступать. Разработчики ЕА с успехом провели обратное проектирование Genesis без использования конфиденциальной информации, и Хоукинс напирал на то, что он сможет выпускать игры для сеговской системы как с лицензией, так и без нее.

Будучи преисполненной решимости сохранить свою долю на рынке игр для Genesis, Sega заявила, что подаст в суд. Чтобы избежать «чертова спора», как выразился Трип Хоукинс, особенно учитывая, что обе компании имели одинаковую цель — продвижение Genesis на рынке, — он согласился заключить лицензионное соглашение на условиях, его удовлетворяющих и гораздо менее строгих (и стоящих меньше), чем те, на которых работали лицензиаты Nintendo.

Акции ЕА взмыли вверх после того, как компания в 1990 году выпустила свои первые игры для Genesis. На следующий год компания выпустила еще девять игр, четыре из которых попали в десятку бестселлеров. Подстраховав себя — он также стал и лицензиатом Nintendo, — Хоукинс стал процветать на рынке игр для Genesis. Четверть всех продаж ЕА в 1990 году приходилась на игры для Genesis.

Шестнадцать бит Genesis означали то, что ЕА могла портировать некоторые из своих бестселлеров, выходивших на дискетах, на сеговскую систему. ЕА выпустила John Madden Football, который продавался лучше, чем Joe Montana Football, а также внушительный список самых разных игр — от победителя всевозможных конкурсов игры про единоборства Budokan до кровавой версии Уилла Харви Immortal, в которой шестнадцатибитная графика позволяла нужным образом продемонстрировать кишки и кровь.

Сеговскую лицензию получили и некоторые другие компании-разработчики (по некоторым данным, на гораздо менее льготных условиях, чем у ЕА, но все еще более предпочтительных, чем ежовые рукавицы Nintendo), хотя многие нинтендовские лицензиаты боялись возмездия со стороны Nintendo. ЕА пошла на риск, сделав ставку (как оказалось, успешно) на сеговскую технологию, и вслед за ней пошли и другие разработчики, поскольку им было нечего терять. Tengen, ушедшая из нинтендовского бизнеса, перешла на Genesis с серией игр (на сей раз лицензируемых, что могло бы помочь избежать новых судебных процессов).

С каждым новым пришедшим разработчиком Sega все больше и больше легитимизировалась. Подпитываемый играми, которые выпускали лицензиаты, список игр для Genesis непрерывно рос — хорошие игры, что и говорить, но среди них не было своего Super Mario Bros. Росли и продажи самой системы — на середину 1991 года их было уже больше миллиона. К тому времени NOA продала 31,7 миллиона единиц NES в США, но Sega утвердилась в качестве лидера рынка систем нового поколения. Могущественная Nintendo, которая лишь анонсировала, что выйдет на рынок шестнадцатибитных систем только тогда, когда все будет сделано как следует, столкнулась с неприятностями.

У Хироси Ямаути шестнадцатибитная система находилась в разработке уже несколько лет. Масаюки Уэмура, отвечавший за сверхсекретный проект, экспериментировал над последователем NES/Famicom с конца восьмидесятых. Ямаути оставил технические спецификации инженерам, но сам настаивал на том, что его компания была готова выйти на шестнадцатибитный рынок еще в 1990 году. Однако в этом не было столь необходимой срочности — NES продавалась настолько хорошо, что у Nintendo не было нужды спешить с разработкой для следующего поколения.

Одним из вопросов, поставленных Ямаути перед инженерами, была совместимость новой системы с сотнями миллионов картриджей, выпущенных для NES и находившихся в обращении. Ямаути правильно ожидал обратную реакцию, направленную против Nintendo (в особенности от родителей), в том случае, если его новая машина не сможет воспроизводить библиотеку игр, созданных для его восьмибитной системы.

Уэмура совершил много подвигов в работе над созданием новой системы под названием Super Family Computer (на Западе получившую название Super NES или же просто SNES), но ничего не мог поделать с проблемой обратной совместимости. Стоимость системы была бы слишком высокой — по крайней мере 75 долларов добавлялись к цене единицы продукции. Уэмура обнаружил, что важный прыжок в технологии несовместим со старой технологией.

Аракава и Ямаути обсудили проблему и решили, что они могут поступиться проблемой обратной совместимости. В конце концов, потребители приобретали CD-проигрыватели, невзирая на то что эта новая технология не была совместима с их коллекциями пластинок и кассет. Аракава настаивал на том, что потребители видеоигр сделают тоже самое.

Гораздо больше повезло Уэмуре с другими качествами новой системы. Вокруг центрального процессора находились специальные чипы, отвечавшие за звук и графику чрезвычайно высокого разрешения и видео. SNES могла генерировать гораздо большее количество — 32 000! — цветов, чем 512 цветов Genesis. Это был важнейший аспект, ставший еще более весомым, когда видеоигры начали включать в себя настоящие, пусть и небольшие, видеоролики. Был и математический сопроцессор, облегчавший создание игр для новой системы и позволявший аппаратным средствам производить часть работы, которую обычно осуществляют программы. Как и Genesis, SNES могла отображать несколько слоев заднего плана, что создавало иллюзию трех измерений. Система также могла генерировать (и двигать) большие объекты на экране, и одновременно на экране могло происходить большое количество разных событий. Она имела еще одну, ключевую особенность — улучшенную версию запатентованного чипа безопасности Nintendo.

Японская версия Super Famicom была сделана таким образом, чтобы несколько походить на Famicom, но для Соединенных Штатов Аракава спроектировал другую версию. Дон Джеймс и дизайнер по продуктам Лэнс Барр искали баланс между гладкостью — Аракава сказал, что система должна органично смотреться рядом с видеомагнитофоном — и доступностью. Genesis представляла из себя черную коробку со скругленными краями. Джеймс и Барр придумали гораздо более элегантную коробку серого цвета с прямыми углами. Цвета определяли образы обеих конкурирующих машин. Genesis, система черного цвета, была чужой, хэви-металлом в мире видеоигровых машин. SNES, выдержанная в серых цветах, была коммерчески выдержанной и популярной.

Как когда-то Super Mario Bros. стал ключом к популярности NES, а Tetris «разгонял» продажи Game Boy, так и сейчас должна была быть создана игра, которая поспособствовала бы продажам SNES, и Ямаути с Аракавой предстояло решить эту задачу. Но никаких дебатов не получилось. Super Mario Bros. 3 была самой успешной видеоигрой в истории. Что еще могло убедить покупателей потратить свои 200 долларов на новую систему, если это не будет Super Mario Bros. 4?! Создание игры поручили Сигэру Миямото.

После утомительных месяцев, потребовавшихся на создание SMB 3, команда Миямото целых пятнадцать месяцев ничего не делала, а только проводила технологические эксперименты в попытке исследовать все возможности SNES. Миямото вместе со своей командой, насчитывавшей тридцать человек, все еще пытался разобраться в потенциале новой системы, когда его попросили сконцентрироваться на игре, которая сможет продемонстрировать все шестнадцатибитные прелести и которая превосходила бы Super Mario Bros. 3. Это была тяжелая задача, еще более сложная оттого, что Сигэру обязательно должен был превзойти самого себя. Super Mario Bros. 4, переименованная в Super Mario World, должна была стать настолько грандиозной, что ни у кого не возникло бы вопроса, почему именно она была выбрана для шестнадцатибитной платформы.

«В игре нет никаких эмоций, — говорит Тони Харман. — Это все ноли и единицы. Мы создаем иллюзии. Магия появляется из вдохновения».

Миямото взялся за работу, чтобы создать нечто, чего он никогда до этого не делал, и у него получилось внедрить некоторые инновации. Тем не менее, когда игра была завершена, она была слишком сильно похожа на своих предшественников. Марио заполучил новые умения, а в игре появились некоторые интересные нововведения. Существовали возможности для оттачивания новых умений — сначала в несмертельных, затем в полусмертельных и, наконец, в самых отчаянных ситуациях. Для того чтобы игрок мог наслаждаться способностью Марио летать, Миямото разработал мир, в котором не было врагов и в котором игроки могли практиковаться в полете и сборе монеток. Каждая собранная сотня монеток давала дополнительную жизнь, поэтому было много стимулов для того, чтобы как следует разбежаться, нажать кнопку А и воспарить.

Также Миямото сделал игру нелинейной — игрок мог вернуться в различные миры в любое время, — равно как добавил и прочие аспекты, которые, как казалось, должны были привести к различным открытиям в будущем. Однако Super Mario World не так уж и сильно отличалась от своего предшественника. «Люди пока еще толком не знают, как создавать игры для шестнадцатибитных систем, — говорил в то время Грег Фишбах. — Это будет революционно, но требуется время на осмысление». Благодаря шестнадцатибитным процессорам игры со временем должны стать гораздо более правдоподобными и вызывать у игроков более яркие эмоции. «Подождите немного, и я узнаю больше о возможностях этой машины», — говорил сам Миямото. Однако на тот момент Super Mario World стала разочарованием — особенно по сравнению с новой игрой, которая была выпущена для шестнадцатибитной системы от Sega. Независимая команда разработчиков, работавшая по контракту с Sega, создала игру Sonic The Hedgehog, в главной роли в которой было симпатичное существо, нетерпеливо перебиравшее ногами — даже можно сказать, лапами, — когда игрок слишком долго жал на одну кнопку. Нетерпеливость была отличительной особенностью Соника: было множество мест, которые он хотел как можно скорее посетить, и он несся вперед, собирал призы и, скручиваясь в шар, проносился по закольцованным дорожкам и подземным туннелям. Игроку все происходящее напоминало американские горки. Sega объявила Sonic быстрейшей видеоигрой в истории. Она наконец-то нашла своего Марио.

Sonic The Hedgehog не была выдающейся игрой, но она была новой, персонаж был приятен, музыка — бодрой, графика — хорошей. Как и многие другие игры, она страдала от повторений, но не настолько сильно, как большинство тогдашних конкурентов от Nintendo или же ее лицензиатов. Соник победил и продал сотни тысяч систем Genesis. Самым лучшим для Sega стало то, что Sonic The Hedgehog стал издевкой над запуском нинтендовской суперсистемы.

***

Несмотря на рост Sega, Nintendo верила, что, выпустив свой SNES в Японии и Америке, она легко покончит и с Genesis, и с Sonic, и со всем остальным. Вполне допускалось, что Sega удалось отложить денег (400 миллионов долларов) и заработать репутацию круче, чем у Марио, но все это получилось у нее лишь потому, что Nintendo еще не вышла на арену. Наконец компания объявила о планах по выпуску своей шестнадцатибитной системы. Анонс был в значительной степени направлен на потенциальных покупателей Genesis, которые не должны были сделать ошибку.

Фактический старт продаж состоялся годом позже в Японии, где ожидание новой системы достигло максимума. В конце октября 1990 года распространились слухи о том, что вот-вот выйдет Super Famicom, и в магазинах беспрестанно звонили телефоны. Как только Хироси Иманиси сообщил дату начала продаж, некоторые магазины тут же стали принимать заказы. Универмаг Hankyu в Осаке объявил о том, что с 3 ноября он открывает «резервирование». За неделю они приняли заказов больше, чем смогли бы обслужить, и перестали принимать заказы. Другие магазины запустили лотереи, и некоторые покупатели заранее платили по 32 000 иен (около 200 долларов) за систему и Super Mario World.

Ямаути и Иманиси совместно управляли операцией «Полуночная отгрузка», которая началась в первые часы после полуночи 20 ноября 1990 года. Кендзи Такахаси в своей книге о Nintendo («Свет и тень предприятия, которое превзошло Sony и Matsushita») так описывал секретный транспорт: «Осенней ночью <…> с пронизывающими ветрами, дующими из Киотского бассейна, нагоняющими на всех ощутимый озноб, на одном из городских складов скопилось необычайно большое количество крупногабаритных, десятитонных грузовиков. Рабочие спокойно загружали грузовики, которые затем один за другим исчезали во тьме спящего города и разъезжались по шоссе в разные стороны <…> В то же самое время другие грузовики отправлялись из складов по всей Японии. Последний грузовик покинул склад уже на рассвете».

Вся эта секретность должна была воспрепятствовать воровству, как впоследствии объяснял Хироси Ямаути. По слухам, группировки якудза планировали угоны грузовиков со SNES. Система ценилась на вес золота, и эти украденные системы должны были впоследствии продаваться своим и нужным людям. Боясь утечек, руководители Nintendo проинформировали своих работников об операции «Полуночная доставка», рассказав им только самое необходимое. Лишь немногим ключевым людям, ожидавшим поставок, было сообщено, когда точно им следует ждать прибытия грузовиков. Когда же они действительно появились, весь груз был уже поделен и пущен в продажу.

Сотня грузовиков, каждый из которых был набит тремя тысячами Super Family Computer и коробками с первыми двумя играми для системы, Super Mario World и F-Zero (гоночная игра), сбросили свой секретный груз под конец рабочего дня двадцатого числа. На следующее утро управляющие магазинов собравшись с духом, объявили о прибытии нинтендовской системы следующего поколения.

Если столь высокий уровень драматизма являлся частью маркетингового плана, то это сработало. Один универмаг закрыл отдел игрушек уже в 11:30 утра — из опасения, что покупатели возьмут магазин штурмом. Небольшой магазин игрушек на главной улице, неподалеку от станции Shakujii Koen в Токио, заполучил всего лишь шесть систем. «Этого было недостаточно даже для того, чтобы удовлетворить запросы наших соседей и детей наших друзей, — сообщил пожилой владелец магазина. — Поскольку нам было неудобно отказать друзьям, мы закрыли магазин и повесили на дверях табличку, указав, что отправились в путешествие».

Той ночью были отгружены триста тысяч Super Famicom, хотя заказы на эту систему исчислялись полутора миллионами. Четверо из пяти покупателей были разочарованы, включая тех, кто заплатил заранее. Это была неприятность, хотя Хироси Ямаути было приятно слышать, что вся первая поставка закончилась к третьему дню. В общей сложности за первые шесть месяцев было продано 2 миллиона новых систем, а впоследствии более 4 миллионов в течение года.

Американский старт был более сложным. Рынок NES уже достиг своего максимума по ряду причин, среди которых было и то, что Соединенные Штаты находились в экономическом спаде. Но что было гораздо более важным, так это то, что Nintendo достигла относительной насыщенности своей самой многочисленной группы покупателей — американских семейств с маленькими мальчиками. Грядущее появление шестнадцатибитной технологии удержало от покупки Super Famicom некоторых потенциальных клиентов, которые решили выждать и посмотреть, что же произойдет на рынке, и впоследствии решить, какую систему приобрести. Другим фактором являлось то, что ни Nintendo, ни любой другой лицензиат не выпустили ничего столь же выдающегося со времен выхода Super Mario Bros. 3 и Teenage Mutant Ninja Turtles (хотя игра The Simpsons, выпущенная Acclaim и созданная в сотрудничестве с Мэттом Грейнингом, долго являлась одним из хитов продаж). По всем этим причинам в США не могло быть никакой операции «Полуночная отгрузка». Главной целью Nintendo было убедить покупателей выложить 200 долларов на новую систему.

Питер Мэйн и Билл Уайт выступили с маркетинговым блицкригом. На сентябрьский запуск в 1991 году было потрачено двадцать пять миллионов долларов на телевизионную рекламу, а Гэйл Тильден в журнале Nintendo Power — у которого на тот момент было 1,2 миллиона подписчиков и 4 миллиона читателей — бесстыдно принялась раздувать вокруг SNES ажиотаж. Были совместные рекламные акции с Pepsi (стоимостью 8 миллионов долларов), Kool-Aid и прочими компаниями.

Родители, как сообщали СМИ, сопротивлялись этому «безумию». «Я потратил примерно 1500 долларов на NES и игры для нее, — говорил один отец в статье, опубликованной в одной из газет Сан-Франциско. — И я говорю: „Не выйдет!“» Обратная совместимость (с играми предыдущего поколения) стала еще одной проблемой, чего и боялся Минору Аракава. «Они сделали новую систему, которая не могла воспроизводить ни одну из старых игр, и поэтому мы должны будем начинать все сначала», — ворчал другой родитель, тем не менее признавая, что он уступил настояниям своего ребенка.

В комиксе под названием «Фокстрот» Билл Аменд воссоздал споры, которые разгорались по всей стране.

Джейсон: Ну пожаааалуууууйста?

Мама: Джейсон, нет! У тебя уже есть нинтендовская машина!

Джейсон: Но у этой есть шестнадцатибитная графика… цифровой стереозвук… последняя игра про Марио.

Мама: И ценник в 200 долларов.

Джейсон: Эй, никто и не говорил, что вечная радость стоит дешево.

Заголовок газеты в Скоттсдейле, штат Аризона, гласил: СО СВОЕЙ НОВОЙ СИСТЕМОЙ NINTENDO РИСКУЕТ ВЫЗВАТЬ РОДИТЕЛЬСКИЙ ГНЕВ. В Чикаго: NINTENDO РАССЧИТЫВАЕТ НА РАЗДРАЖАЮЩИЙ ФАКТОР, ЧТОБЫ ПРОДАТЬ СВОЮ СУПЕРСИСТЕМУ. В Сан-Рафаэле, штат Калифорния: НОВАЯ НИНТЕНДОВСКАЯ СИСТЕМА — ЭТО ГОЛОВНАЯ БОЛЬ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ.

По словам Джоди Левин, представительницы Американских производителей игрушек, в течение предыдущего, 1990 года средняя сумма, потраченная на игрушки для ребенка в Америке, составляла примерно 225 долларов. Поскольку год запуска SNES, 1991-й, был годом экономического спада, эта цифра навряд ли могла оказаться большей. Вопрос заключался в том, потратят ли родители весь рождественский бюджет своего ребенка на одну игрушку. Но к октябрю 1991 года, несмотря на предсказания чрезвычайно сурового Рождества, в Nintendo решили, что они смогут добиться своих целей с дебютом SNES. В компании утверждали, что продадут все имеющиеся у них SNES, которые были отгружены в первые четыре месяца, — 2,2 миллиона, согласно данным компании. Питер Мэйн утверждал, что мог бы продать вдвое больше, если бы NCL смогла обеспечить необходимые поставки.

Эти заявления были оспорены Sega и некоторыми владельцами магазинов, которые говорили о том, что они не продали все свои запасы, хотя другие рапортовали о чрезвычайно хороших продажах. В результате активных продаж SNES выросли акции Toys \"R\" Us. То же самое произошло и с акциями Babbages. К концу 1991 года Nintendo объявила о том, что за четыре месяца было продано систем больше, чем Sega смогла продать за два года. Эл Нильсен из Sega оспорил это заявление, сказав, что Nintendo смогла продать лишь 1 миллион, максимум 1,2 миллиона систем. Sega же, сказал он, продала 1 400 000 систем за тот же период, в результате чего общее количество проданных Genesis достигло цифры 2,3 миллиона.

В январе 1992 года на Выставке потребительской электроники (CES) Nintendo хвасталась тем, что она уничтожила Sega и, как выразился Питер Мэйн, «и вы этого не заметили». Он объявил о предполагаемых продажах за год: 6 миллионов систем в США. Согласно расчетам компании, общий объем продаж мог достичь 8 миллионов, что было бы не таким уж и плохим стартом, учитывая, что оригинальная NES в первый год своего существования смогла продаться лишь в количестве 1 миллиона систем. Большинство наблюдателей в индустрии полагали, что эти цифры были слишком оптимистичными и озвучены были для того, чтобы психологически подхлестнуть ход продаж. Факт же заключался в том, что у SNES было не так много шансов повторить успех NES, поскольку последние достижения Sega гарантировали, что Nintendo не сможет, как прежде, единолично править этим рынком.

Sega понизила цену на Genesis до 149 долларов, прилагая к каждой системе картридж с Sonic The Hedgehog, что лишь подстегнуло продажи. Столь огромная популярность игры застала Sega врасплох, но компания работала над этим. Sega хвасталась данными проведенных опросов, по которым семь из десяти детей предпочитали сеговский Sonic нинтендовской Super Mario World.

Во время судебных слушаний по делу Atari Corp., которые продолжались всю зиму 1991-1992 годов в Сан-Франциско, Аракаву спросили, был ли изобретатель Sonic The Hedgehog гением вроде Миямото. Аракава осторожно ответил: «Да», а затем пояснил: «Игра выглядит как Super Mario. Они хотели придумать что-то подобное». Однако Говард Линкольн смог признать: «Они придумали чертовски хорошую игру. Они становятся довольно сильным конкурентом».

«Sega противостоит Nintendo в рекламной кампании на миллион долларов», — гласил заголовок сеговского пресс-релиза. В телевизионных роликах Sega, которые соперничали за эфирное время с массированной нинтендовской рекламой, ребенок яростно сопротивлялся попыткам настойчивого продавца продать ему более дорогую SNES. Super Mario World по сравнению с Sonic The Hedgehog выглядела старомодной. Рекламные ролики шли во время эфиров «Беверли-Хиллз 90210», «Симпсонов» и Cosby.

«Это война», — рокотал Эл Нильсен, который управлял сражением. Это была первая и, возможно единственная, попытка компании выступить против Nintendo. Шестьдесят процентов его клиентов сбежали от Nintendo, и Нильсен намеревался их удержать. Рекламная кампания, придуманная им и получившая общее название «Преимущества Sega», плюс целых 100 игр для Genesis (созданных Sega и двадцатью сторонними разработчиками) были огромным количеством по сравнению с небольшой горсткой игр для SNES.

К концу 1992 — началу 1993 года можно было много чего сказать по поводу спорных чисел, опубликованных обеими компаниями. Аналитики и розничные продавцы предсказывали, что к концу 1992 года в общей сложности будет продано 10 миллионов Genesis и SNES и будет достигнута ничья. Если бы это произошло, то для Sega это была бы воодушевляющая победа, которая позволила бы продолжать дальнейшее сражение лицом к лицу. Если бы Nintendo вырвалась вперед, то был бы сохранен статус-кво. В таком случае Nintendo, возможно, все еще могла бы контролировать 75-80% всего рынка, и Sega могла бы занять скромное второе место (хотя, конечно же, гораздо более сильное, чем до этого).

Выбирая союзников или же попросту играя на обеих сторонах, лицензиаты получали большую долю в конкуренции. Нинтендовские лицензиаты продолжали выпускать игры для NES — рынок слабел, но в 1992 году, согласно расчетам компании, было продано 35 миллионов игр для NES и 25 миллионов игр для Game Boy, — и большинство из них создавали игры для SNES. В планах Nintendo было подписать 100 лицензиатов SNES, чтобы разрыв между играми для SNES и Genesis перестал быть проблемой.

В США NOA стремилась контролировать качество продуктов новых лицензиатов уникальным образом. Больше не существовало пункта исключительности (частично из-за Федеральной торговой комиссии и антимонопольных дел, находившихся на стадии рассмотрения). Вместо этого Nintendo дозволяла лицензиатам делать по три игры в год. Это служило сильной мотивацией для компаний при создании хороших игр: игры, которые зарабатывали тридцать и более очков в нинтендовской системе оценок, не считались одной из этих трех. Кроме того, был задействован более объективный метод выбора тех игр, которые могли бы попасть на страницы Nintendo Power: это могли быть игры, набравшие по тридцать и более очков.

Какие-то лицензиаты SNES, как и лицензиаты NES, все еще могли выкупать картриджи у Nintendo, но некоторые уже могли производить картриджи самостоятельно (они, конечно же, продолжали покупать чипы безопасности у Nintendo). Acclaim вошла в контакт с компанией Keytronics, располагавшейся в Спокане, штат Вашингтон. Nintendo по-прежнему получала высокую долю от продаж, 20% роялти от оптовой цены, не включавшей в себя чип безопасности, который стоил по доллару за штуку.

И хотя новый контракт не ограничивал компании в выпуске игр на других системах — Electronic Arts выпустила John Madden Football и для SNES, и для Genesis, — многие гадали о том, какой способ контроля установит Nintendo, явный или тайный, как это было во времена восьмибитной системы. Будет ли Nintendo пытаться вставлять палки в колеса тем компаниям, которые поддерживали Sega? Одной из таких мер были оценки игр: будет ли компания использовать свою систему оценок, которая, по-видимому, будет продолжать коррелировать с продажами, в качестве препятствий компаниям, которые также выпустили аналогичную игру на сеговской системе?

Существовали и дополнительные страхи перед тем, что Nintendo посредством различных ухищрений продолжит «влиять» на дистрибьюторов и розничных продавцов. В первые четыре месяца продаж SNES была доступна в 16 000 розничных точках, в то время как Genesis присутствовала в 8000 (позднее Sega увеличила это число до 11 000).

Большинству нинтендовских лицензиатов нравилась идея конкуренции между Nintendo и Sega, даже при том, что это означало, что они должны были сделать выбор, какую систему поддерживать, или же — поддерживать сразу обе. Некоторые лицензиаты воспринимали ослабление Nintendo как хорошую новость. Отчасти из-за прежней обиды — ведь всегда приятно наблюдать падение тирана, — отчасти из-за укрепления своих позиций. Если все они изначально пресмыкались перед Nintendo, мечтая заполучить лицензию на создание игр для NES, то теперь Nintendo сама нуждалась в них. Nintendo должна была иметь сильную библиотеку игр, чтобы победить Sega, и здесь лицензиаты играли ключевую роль.

Несмотря на свою осторожную поддержку Genesis, лицензиаты не встретили в Sega ни открытости, ни благосклонности: условия лицензирования у Sega постоянно ужесточались и в итоге уже мало чем отличались от условий в NOA. Единственная вещь, которой добивались от Nintendo и Sega некоторые лицензиаты, — это возможность диктовать свои условия гигантам. «Как часто бывает, революционер достигает своей цели и становится очередным деспотом, — говорил один из лицензиатов. — Sega была столь же плоха, как и Nintendo, потому что Sega хотела стать Nintendo». Однако конкуренция между двумя компаниями позволила разработчикам обрести своего рода независимость, которой они были лишены, когда NOA не имела конкурентов. Это напоминало компьютерную отрасль, в которой варились Microsoft и Lotus, продавая программное обеспечение, которое работало на системах враждующих производителей «железа». Победит ли Nintendo, утвердится ли Sega — игровые компании-разработчики все равно оставались в выигрыше. Electronic Arts находилась в том положении, в котором Microsoft находилась в компьютерной сфере.

«Если Nintendo достигнет поставленных целей, то эта машина в 1991 году практически удвоит американский рынок игр для шестнадцатибитных систем, — сказал Бинг Гордон из Electronic Arts. — ЕА должна хорошо спозиционировать себя, чтобы воспользоваться преимуществами этого рынка с нашими, уже апробированными шестнадцатибитными продуктами для Genesis и ПК». Ларри Пробст отметил, что ожидал, что новая система добавит компании 4 миллиона долларов продаж в 1991 году и 10 миллионов в 1992 году. Однако никто не мог гарантировать, что этот рост будет продолжаться и дальше. В 1991 году биржевые спекулянты, игравшие на понижение, поспорили, что Electronic Arts вполне может повторить судьбу Atari. Они говорили, что акции ЕА должны торговаться по примеру акций других компаний, работавших в индустрии игрушек, а не «на более высоких, двузначных позициях, на которых торгуются акции таких компаний-разработчиков, как Microsoft», как писал Эбен Шапиро в газете The New York Times. Здесь занервничали даже фондовые аналитики, которые всегда выказывали ЕА свою поддержку.

Топ-менеджеры ЕА, разумеется, утверждали, что в рукавах у них спрятаны козырные карты. Проблема, говорил Бинг Гордон, заключалась в том, что ЕА могла стать «компанией с оборотом в 500 миллионов долларов и с ценой за акцию 50 долларов в течение четырех лет». Сильные позиции в сегменте шестнадцатибитных платформ и системы, работавшие на компакт-дисках, сулили ЕА самое радужное будущее. Гордон предрек, что к 1995 году компании вроде ЕА смогут заключить стратегические альянсы с Sony или Matsushita или же просто могут быть куплены одним из гигантов в области потребительской электроники.

Первые месяцы конкурентной борьбы миновали, продажи SNES оставались стабильными, хотя и не такими высокими как продажи NES на их пике. Отраслевая пресса отмечала, что в броне Nintendo появилась заметная брешь, и действительно, первый раунд в шестнадцатибитной войне доказал, что NOA начала допускать ошибки. Радужное будущее было доступно для всех, хотя всем было ясно: не стоит недооценивать маркетинговую силу Аракавы — Мэйна и идеи, которые генерирует Хироси Ямаути.

Ошибившись в долгосрочных прогнозах, Ямаути слишком поздно осознал важность шестнадцатибитного рынка, хотя некоторое снижение продаж восьмибитных игр и говорило ему об этом. На кону стояло больше чем десять с лишним миллиардов долларов, которые потребители, вероятно, смогут потратить на видеоигры в 1992 году что вело к прогнозируемому росту прибыли компании в последующие годы. Видеоигровая индустрия стремительно менялась, будучи такой же частью мирового IT-прогресса, как бытовая электроника или домашние компьютеры.

***

В последнем десятилетии двадцатого века слово «мультимедиа» стало модным словечком в области потребительской электроники и компьютерной индустрии. Трактовалось это слово очень широко, но присутствовала общая уверенность в том, что новая технология примирит такие медиа, как телевидение, видеоигры, стереосистемы и видео, соединив их с устройством хранения данных большого объема (проигрыватель компакт-дисков) и центральным процессором. В мультимедийную систему могли быть включены и другие компоненты вроде принтера или «читалки» цифровых фотографий. Сюда же мог быть подключен ресивер кабельного телевизора, способный принимать тысячи каналов, которые могут появиться в будущем. Ключом ко всем этим элементам, которые и определяли понятие «мультимедиа», наряду с телевизионным экраном был компьютер. Он мог стать «счетной палатой» огромных объемов аудио- и визуальной информации, которая доступна любому человеку. Поначалу мультимедиа могли предложить развлечения более высокого качества, будь то телевидение со стереозвуком или видеоигры со звуком, по качеству не уступающим компакт-диску, сверхчеткая графика или филигранная анимация. Наиболее мощным фактором роста продаж мультимедиа-машин в ближайшем будущем могли стать кинофильмы — распространяемые не на VHS-кассетах, а на оптических носителях, благодаря которым качество картинки и звучания стало бы намного выше. Недалек был тот день, когда произойдет технологический прорыв в области обработки изображений и в методах сжатия данных (Sony хвасталась ранними прототипами уже в январе 1992 года). Но фильмы лишь положат начало грандиозной мультимедийной революции. В конце двадцатого века выбор у телезрителей был огромен — десятки кабельных каналов, видеокассеты, «хоум-видео», сетевые ТВ-станции, игровые приставки и игры для них, но мультимедиа завтрашнего дня несли с собой просто фантастическое богатство выбора, превосходящее воображение любого пользователя 90-х годов. «Все больше и больше будет набирать обороты конкуренция за проценты времени, проведенного перед экраном телевизора», — предсказывает Трип Хоукинс, один из первых визионеров мультимедиа.

Приближалось то время, когда мультимедиа даст человеку интерактивные возможности, благодаря которым зритель сможет влиять на результаты фильмов или ТВ-программ. Развлечение и образование в недалеком будущем смогут пересекаться друг с другом новыми способами, многие из которых в 1990-х было сложно представить. Все мультимедиа к началу двадцать первого столетия приобретут одну важнейшую особенность: они перестанут быть только линейными. Домашние хозяйки перед телевизором, кинозрители и читатели электронных книг не будут оставаться пассивной стороной. Они смогут выбирать между обычным просмотром фильма National Geographic об Андаманских островах и заказом любой интересующей их телепередачи, которую им покажут в удобное им время. Они смогут наблюдать танец альционарии или же наслаждаться замечательным зрелищем шествия слонов, переносясь с одного континента на другой и испытывая в домашнем кресле ощущения полета между островами. Путешествие на лодке между островами можно будет ощутить с точки зрения пассажира, который волен выбирать, где ему остановиться и что ему исследовать. Погрузившись в атмосферу кинофильма, зритель сможет управлять событиями в нем, как в видеоигре, где главный герой — он сам.

Революция в области компакт-дисков должна полностью преобразить видеоигры. Если у дорогого игрового картриджа Nintendo или Sega объем RAM-памяти не превышал 8-10 мегабайт, то недорогой компакт-диск имел вместимость больше половины гигабайта. И это запоминающее устройство могло быть в недалеком будущем заполнено оцифрованным видео кинематографического качества, благодаря которому видеоигры приобретут объемность, яркость, детализацию и спецэффекты полноценных кинофильмов, соединенные с невероятным, «живым» звуком, включая симфоническую музыку и настоящие (оцифрованные) звуки человеческого голоса.

Мультимедийные видеоигры станут настолько реалистичными, что покажутся геймерам 90-х годов просто гостями из другого мира, чьи графические и звуковые эффекты на многие световые годы опережают возможности шестнадцатибитных картриджных игр. Точно так же, как саундтреки «обнуляют» весь прежний опыт просмотра кино, видеоигры смогут потрясти воображение ребенка или взрослого богато текстурированными пейзажами, будь то джунгли или анимированная страна чудес, а звуковые эффекты — звуки джунглей или крики, от которых кровь стынет в жилах, — могут стать куда более реалистичными и впечатляющими.

Появление компакт-дисков также означало, что огромный спектр видеоигр станет намного дешевле в производстве. Если нинтендовский игровой картридж обходился производителям в сумму от 12 до 16 долларов, то производство компакт-диска обходилось в доллар-два. Это различие означало, что компании-разработчики могут в дальнейшем делать игры для небольших аудиторий и при этом получать весомую прибыль. Ни одна компания не рискнула бы инвестировать свои деньги в игру для Nintendo, в которой, скажем, нужно будет собирать почтовые марки или играть с виртуальным противником в карты. Новый виток развития технологий предоставлял им такой шанс, поскольку производство становилось на несколько порядков дешевле. На компакт-дисках могли появиться игры обо всем — от самоучителей до археологических экспедиций и симуляции секса. Потенциальный новый рынок, несомненно, мог привлечь даже тех людей, которые никогда до этого не обращали внимания на видеоигры.

Игры смогут задействовать фантазию геймера, интриговать и ставить перед игроком проблемы, которые до этого вряд ли можно было бы себе представить. Новая технология могла разрушить стену между игроком и игрой. Футуристические игры в виртуальной реальности могли задействовать, прямо или косвенно, опыт игрока в «виртуальном» мире видеоигры. Надев мультимедийные очки, перчатки или костюмы, игроки смогли бы полностью погрузиться в вымышленный мир и чувствовать себя в нем не сторонним наблюдателем, а непосредственным участником и даже «жителем» игры. В новой эпохе игроки не будут управлять крошечным анимированным Марио на телевизионном экране — они сами станут Марио. Они смогут сталкиваться с вишнево-красным Гумбой размером с фольксвагеновского «жука», продираться через сюрреалистичный пальмовый лес и должны будут быстро реагировать на все события в игре.

При всех своих расплывчатых футуристических обещаниях мультимедиа- и интерактивный развлекательный бизнес реально развивался, и появление многих доселе небывалых возможностей казалось уже в 90-х бесспорным. Кроме того, считалось, что мультимедиа поглотят крупные сегменты некоторых из крупнейших индустрий, включая потребительскую электронику и индустрию развлечений, равно как и сегменты компьютерной индустрии. Аналитики прогнозировали, что мультимедийный бизнес уже на рубеже веков может затмить привычные всем видеомагнитофоны. Оценки размеров этой индустрии варьировались очень широко. Некоторые эксперты предсказывали, что к 2000 году на мультимедиа будет потрачено более 3 триллионов долларов. Крупнейшим мультимедийным корпорациям будут принадлежать главенствующие доли рынка. Само собой разумеется, что Nintendo хотела заполучить как можно больше на этом рынке завтрашнего дня.

***

Если бы Nintendo смогла повторить успех своей восьмибитной системы с шестнадцатибитной машиной, она бы смогла оказаться в идеальном положении как сильный игрок в области мультимедиа. К тому же наконец-то появилась бы возможность достичь того, о чем думал Хироси Ямаути за много лет до этого. Его видеоигровая система могла бы быть трансформирована в многозадачный, многоцелевой домашний компьютер, первый действительно массово распространенный домашний компьютер для массового потребительского рынка. В то время как нинтендовских систем в мире насчитывалось более 50-60 миллионов, потенциальное количество мультимедийных систем могло быть еще больше. Насколько? Трип Хоукинс приводит цифру 300 миллионов телевизоров в мире. В крайнем случае, могло бы появиться несколько сотен миллионов нинтендовских машин в домах по всему миру — либо сделанных самой компанией, либо работающих на программах, созданных Nintendo. Nintendo могла превратиться в грозную глобальную корпорацию.

Хотя такие компании, как Apple, IBM, Sony, Matsushita, Philips, Fujitsu и Microsoft, пытались завладеть долями этого рынка, Хироси Ямаути смело объявил о том, что именно Nintendo определит весь облик индустрии домашних развлекательных систем ближайшего будущего. Его компания, сказал он, способна на «самое смелое отклонение от устарелого восприятия видеоигровой технологии». «Как только будет дан импульс, это станет самосбывающимся пророчеством», — сказал Говард Линкольн. Большая база клиентов смогла бы привлечь лицензиатов, которые создали самый широкий спектр программ. Если бы программа была достаточно хороша и широко распространена, пользовательская база продолжала бы расти, принося еще большее количество лицензий, больше клиентов, больше лицензий, больше клиентов.

Прочие видеоигровые компании, включая Sega, собирались завоевать свою долю на рынке мультимедиа, хотя они и были маловероятными кандидатами в крупнейшие лиги; Sega — прежде всего компания-разработчик — казалась слишком ограниченной и испытывала недостаток в ресурсах, чтобы установить свой собственный стандарт. Наиболее вероятным представлялось, что конкуренция развернется между компьютерными компаниями и компаниями из сферы потребительской электроники или же между недавно сформированными ими совместными предприятиями и компаниями из развлекательного сектора. Аппетиты Хироси Ямаути были достаточно внушительными, чтобы представить себе это. Как сообщила газета The New York Times в начале 1992 года: «Nintendo, порой недооцениваемая, не собирается что-либо уступать более крупным электронным компаниям». «Мы продолжаем следить за всеми этими Sony, Apple и Microsoft, — говорил Питер Мэйн. — Мы не считаем наш прошлый успех чем-то само собой разумеющимся». Хироси Ямаути сказал, что «Super Family Computer будет самым быстро распродаваемым и в конечном счете наиболее широко распространенным компьютером среди всех».

Чтобы добиться этого, Аракава и Ямаути к середине 1992 года предприняли серьезные усилия (хотя попытка сдуть Sega с рынка обернулась для них холодным душем). С одной стороны, Super Famicom лишь увеличивала свое присутствие. С другой стороны, существовало стремление к тому, что у Nintendo в прошлом получалось делать лучше всех — создавать игры, которые могли бы вызывать интерес у поклонников и привлекать новые поколения игроков. С этой целью Ямаути увеличил бюджет на исследования в области будущего видеоигр и мультимедиа. Он также вступил в секретные союзы с технологическими компаниями и провел переговоры с развлекательными компаниями по поводу лицензирования их персонажей и истории.

***

Как это часто бывает в случае с технологиями массового рынка, поначалу мультимедиа появились благодаря технарям для технарей, ради использования в компьютерах. Представление о мультимедиа на компьютерах в общих чертах было обрисовано Microsoft, одним из пионеров в этой области, в мае 1991 года: «Мультимедийный компьютер — это все еще персональный компьютер. Он может делать те же самые вещи, которые могут делать сегодняшние обычные персональные компьютеры. Но, поскольку мультимедиа добавляет широкие возможности в области звука, анимации и высококачественной графики, это дает новые, более широкие, более привлекательные способы использования компьютеров». Microsoft подсчитала, что в 1991 году на рынке существовало более 15 миллионов компьютеров, пригодных для «мультимедийной модернизации». Для того чтобы поспособствовать этому, была обновлена популярная операционная система Windows 3.0. Мультимедийная команда Microsoft ходила в спортивных куртках, на которых было написано: «Я МОГУ ВАМ РАССКАЗАТЬ О ТОМ, НАД ЧЕМ Я СЕЙЧАС РАБОТАЮ, НО ТОГДА МНЕ ПРИДЕТСЯ УБИТЬ ВАС». А сама компания стремилась оказаться на гребне новой индустрии.

По сути, ключевым дополнением к мультимедийному компьютеру был проигрыватель компакт-дисков, который мог воспроизводить CD-ROM. Различие между дисками этого формата и обычными, музыкальными компакт-дисками заключалось в том, что CD-ROM могли делать больше, чем просто прекрасно звучащие музыкальные диски. Существовало несколько форматов CD-ROM, но все они могли содержать в себе музыку, фильмы, картинки, голоса, компьютерные программы, тексты и обычную графику — все то, что обычно связывали с компьютерами. Практически все, что могло быть оцифровано, перекодировано и упаковано в цифровые данные, могло быть использовано в мультимедиа.

Сложные игры были одним из ключевых стимулов для покупки CD-ROM, но самое неотразимое качество первого проигрывателя CD-ROM заключалось в том, что пользователь получал немедленный доступ к огромному количеству информации. За 700 долларов система Laser Library от Sony могла быть подключена к компьютеру и воспроизводить не только обычные компакт-диски, но и CD-ROM, образец которого входил в комплект. На одном диске находилась Compton\'s Family Encyclopedia с текстом и изображениями. На диске National Geographic Mammals находилась справочная информация о животных, а также записи голосов животных и видеофрагменты жизни животных в дикой природе.

Sony стала пионером в технологии компакт-дисков и CD-ROM и планировала добиться того же в области программ, основав Sony Electronic Publishing специально для развития и лицензирования CD-ROM-программ для мультимедиа. В дополнение к выпуску компакт-дисков, которые поставлялись вместе с их Laser Library, Sony Electronic Publishing планировала создавать игры и прочие развлекательные и справочные программы на CD-ROM, которые могли бы воспроизводиться на самых разных системах.

Спектр компаний — производителей аппаратных средств, адаптировавших компьютеры под нужды мультимедиа, среди прочих включал в себя таких гигантов, как Apple, IBM, Fujitsu и Tandy. Были и компании-разработчики. Глава Microsoft Билл Гейтс основал стороннее предприятие под названием IHS специально для создания мультимедийных программ. Гейтс вовсю исследовал границы предмультимедийных программ и пытался, например, монополизировать рынок, купив права на оцифровку коллекций музеев. Гейтс мог, скажем, предложить CD-ROM-тур по музею Орсе в Париже. «Посетитель» мог рассматривать картины в любом порядке, в любом темпе, изменять масштаб изображения и изучать детали, вызывать аудиовизуальные комментарии критиков и историков и мог даже попробовать сам нарисовать красивую картину. По-видимому, пользователь мог подставить голову матери Уистлера вместо головы обнаженной в «Завтраке на траве» и украсить пикник букетом вангоговских лилий.

Хотя первые мультимедийные системы были сосредоточены вокруг компьютера, Commodore, Apple и многие другие компании в мультимедийном бизнесе видели, что все большее количество людей готово использовать системы для развлечения, образования и информации только в том случае, если этим продуктом легко будет пользоваться. Компьютер все еще продолжал оставаться слишком сложным и малопонятным устройством для множества потребителей. Революция, случившаяся в области ПК, уже доказала, что большинство людей продолжит проводить свой досуг у телевизоров, а не у мониторов. Это был беспроигрышный вариант, поскольку мультимедиа нашли свое место в гостиной, а не в офисе; в конечном счете, мультимедийные машины неизбежно должны были расширить возможности обычного и кабельного телевидения, видеомагнитофонов и тому подобных устройств. Компьютерные фирмы — не прими они в этом процессе участия — скорее всего, просто исчезнут под волнами стремительного роста и развития мультимедиа, которое воспроизводится на ТВ-экранах.

Apple — со своим растущим научно-исследовательским бюджетом на мультимедиа — предположительно была готова запустить свою собственную CD-ROM-машину — аппарат, содержащий в себе компьютерный процессор Macintosh и операционную систему, которая, по всей видимости, должна была стать похожей в чем-то на видеомагнитофон. Однако у Apple был один недостаток — эта компания не воспринимала массовый рынок в ценовом сегменте до 500 долларов. В компании думали о разработке собственной видеоигровой системы, но эти планы так и не были реализованы. «Они поняли, насколько важен был рынок программного обеспечения, — говорил Аракава. — А кто будет создавать его для них?»

Тем не менее Apple, осознав, куда движется IT-индустрия, взяла курс на потребительскую электронику. Выход на этот рынок произошел в январе 1992 года на CES, где с хвастливой речью выступил председатель Apple Джон Скалли. В своей речи он заметил, что «индустрия персональных компьютеров и традиционная индустрия потребительской электроники следуют неизбежными и потенциально восхитительными встречными курсами». Хотя он не сделал никаких конкретных анонсов продуктов, Скалли дал понять, что машина от Apple будет находиться в самом центре этого столкновения.

Commodore, производитель компьютера Amiga, уже вышла на этот рынок. В 1991 году Commodore выпустила CDTV, и для продвижения этого продукта был нанят Нолан Бушнелл. Он сказал, что согласился на это потому, что CDTV содержит в себе тот потенциал, который не смогло явить его собственное видеоигровое детище, — технологию, которая может стереть все границы между искусством, развлечением, образованием и продуктивностью.

Оставив в прошлом роскошные офисы — будь это Atari, Chuck Е. Cheese Pizza Time Theatre или же Catalyst, — Нолан Бушнелл в начале 1991 года разместился со своей командой в грязно-бежевом комплексе на улице неподалеку от офиса Hewlett Packard в Маунтин-Вью, штат Калифорния. Лобби его офиса напоминало страховую компанию — за исключением того, что около одной из стен стояла первая коммерческая видеоигра Бушнелла, Pong. В автомат был встроен классический черно-белый телевизор марки MGA, а корпус автомата был выполнен из поддельной фанеры. Внутри находились плата размером шесть на восемнадцать дюймов и ящичек для монеток, а на передней, желтой панели — два простеньких контроллера, и все.

Облаченный в фиолетовую в черную крапинку рубашку с серым галстуком, Бушнелл восседал за своим захламленным столом. У него была привычка наклоняться чуть вперед, перенося вес тела на крупные кулаки. Рядом с ним находился компьютер Macintosh II с большим монитором. На столе и полках были расставлены чучело Мыши из Chuck Е. Cheese, игрушечный робот по имени Скайбот, Playskool Baby Monitor, «Скрэбл», банка вишневой колы и большое количество книг: «Дизайн андроидов», «Мир роботов», «Создание роботов», «Введение в искусственный интеллект», книга Одюбоновского общества о китах и книга Ли Якокки. Были даже красиво перевязанные акции Chuck Е. Cheese Pizza Time Theater — 1 169 610 ничего не стоящих акций.

Годы спустя после краха Atari, неудачи с Catalyst и банкротством Pizza Time Бушнелл управлял из этого офиса многочисленными маленькими компаниями, работавшими в области компьютерной периферии и программного обеспечения. Buffalo производила картриджи для лазерных принтеров, Names и Faces собирали фотобудки — из числа тех, что стоят в аэропортах и залах игровых автоматов: не используя фотографические химикаты, фотобудки делали фотографии при помощи видеокамеры, оцифровывали их и немедленно выводили на печать на лазерный принтер.

Несмотря на все свои проекты, в 1990 году Бушнелл принял предложение о работе в качестве консультанта в компании Commodore. Он сказал, что посвятил «безусловно самый большой кусок» своего времени Commodore, «проповедуя мультимедиа».

Commodore выпустила CDTV в начале 1991 года. Мультимедийная машина фактически была компьютером Amiga, скрытым за прилизанной коробкой, дизайн которой был схож внешним обликом потребительской электроники (наверное, так должен был выглядеть в будущем мультимедийный проигрыватель Apple, разработанный для гостиных, а не для офисов). Основным преимуществом Commodore являлся Amiga — в нем уже была готовая библиотека программ, и множество разработчиков ценили эту машину.

Процессор Amiga был присоединен к встроенному CD-ROM-приводу и управлялся при помощи необычного удаленного контроллера, хотя при желании можно было бы присоединить клавиатуру, мышь и дисковод. CDTV продавалась по цене 799 долларов. Добавив еще несколько сотен долларов, можно было превратить телевизор в полноценный компьютер, хотя это и было то, чем являлся CDTV. Вместо этого могли быть задействованы развлекательные и информационные программы на CD-ROM — вроде мультимедийного атласа (с аудиообразцами языков, справочниками, статистикой и изображениями в дополнение к привычным географическим картам), мультимедийной версии Энциклопедии Гролье и мультимедийных детских книг вроде книжки-раскраски «Все собаки попадают на небеса, говорит Электрический Мелок».

CDTV и перспективы мультимедиа стали открытиями для Бушнелла, который когда-то запустил первую волну видеоигрового бизнеса с верой в то, что это приведет к новым возможностям обучения. Он сказал, что ощущал себя разочарованным, глядя на свое потомство, — «не совсем та вина, которую чувствовал Роберт Оппенгеймер, но тем не менее…».

«Видеоигры не оправдали моих ожиданий, — сказал он. — Непрерывное бессмысленное насилие, которое можно наблюдать в современных видеоиграх, является совсем не тем, к чему я бы хотел иметь отношение. Я не знаю, как сделать их более доброжелательными. Я считаю, что все это полное дерьмо». Но CDTV, добавил он, «наконец-то внесет в игровую индустрию образовательные возможности и веселье».

Несмотря на столь оптимистичное видение Бушнелла и мощную рекламную кампанию Commodore, не было никакой уверенности, что CDTV станет мощным игроком в области мультимедиа. Система имела преимущества перед Apple и прочими конкурентами, но у Commodore была история упущенных возможностей, когда она вышла на потребительский рынок, где правили балом крупные маркетинговые бюджеты.

Голландский гигант электронной индустрии Philips N.V., крупнейший европейский конгломерат в области потребительской электроники, обладал прекрасным послужным списком в области потребительских товаров и поддерживал собственную мультимедийную платформу, Compact Disc Interactive (или CD-i), вкладывая большое количество денег в разработку и создание нужного рынка. Из-за технических проблем Philips выпустила CD-i в октябре 1991 года — месяцы спустя после выхода CDTV. Тысячедолларовая «машина воображения» (позднее цена была снижена до 799 долларов) была разработана исключительно под мультимедиа и поэтому не имела никаких клавиатур и дисководов.

Благодаря положению Philips на рынке ее система получила бóльшую поддержку со стороны разработчиков, чем CDTV. Выпущенная на американском рынке под именем Magnavox, она обладала библиотекой впечатляющих программ. Одна из них являлась улучшенной версией мультимедийной детской книги, куда более яркой и увлекательной, чем та, что была выпущена на CDTV незадолго до этого. Стоило детям вставить диск, лицензированный компьютерным подразделением «Улицы Сезам», как на экране телевизора тут же появлялись Берт и Эрни. Будучи радушными хозяевами, они приглашали детей исследовать свою квартиру, а поиск сокровищ приносил удовольствие. Обучение, конечно же, шло подтекстом: дети могли читать книги вместе с Эрни и весело решать математические задачки вместе с Гровером.

Библиотека CD-i была разнообразна — от «Мира Цезаря азартных игр» до ABC Sports Golf: Palm Springs Open и «Сокровищ Смитсоновского музея», экскурсии по 150 достопримечательностям этого учреждения. Другой образовательный диск, разработанный Time-Life (под названием Time-Life Photography), содержал упрощенные версии десяти популярных книг по фотографии. В одном из уроков гребец вынимал весло из воды, а «зритель» должен был успеть сделать снимок, который бы отражал детали на заднем плане, но передавал бы движение.

Несмотря на первые программы и обещания того, что программы лучшего качества не за горами, CD-i и CDTV демонстрировали не слишком впечатляющие продажи. Системы были слишком дороги, а рынок для них был слишком новым. Однако, как заметили в Philips, в первый год они продали CD-i больше, чем было продано видеомагнитофонов или же CD-проигрывателей в их первый год продаж. Руководители Sierra On-Line, которые создали CD-ROM-игру под названием «Запутавшаяся Матушка-гусыня», были рады продать 6000 дисков — количество, которого, как они считали, им было бы сложно добиться в области видеоигр.

Компании понимали, что потребителям, возможно, просто требуется время на то, чтобы понять мультимедиа, прежде чем они согласятся вкладывать в них свои деньги. После того как в США впервые появились телевизоры, потребовалось целое десятилетие для того, чтобы был продан первый миллион. Трип Хоукинс из ЕА описал проблему: «Если вы хотите выпустить новую систему и она будет стоить 800 долларов, а главным основанием для ее покупки станут интерактивные приложения, которые представляют из себя нечто до конца не понятное людям, — я думаю, что это попросту не сработает».

Решением этой проблемы могла бы стать более дешевая машина, идущая в комплекте с популярными приложениями — играми. «Популярность CD-ROM резко увеличится, когда Nintendo выкатит свою собственную, основанную на этой технологии, машину», — написал в сентябре 1991 года влиятельный колумнист компьютерной индустрии Джон Дворжак. Его логика была проста: у Nintendo в руках находилось большое количество опытных пользователей, которые не боялись новых технологий и могли пойти на что угодно, лишь бы приобщиться к самым новым играм. Дети, требовавшие новую, сверхмощную систему от Nintendo, работающую на компакт-дисках, могли бы сделать для мультимедиа гораздо больше, чем самая внушительная мультимедийная энциклопедия.

Выход Nintendo на рынок мультимедиа смог бы также, мечтал Дворжак, понизить стоимость этой технологии и, соответственно, позволить завоевать ей истинную популярность. «Почему гиганты вроде Toshiba, Hitachi и Sony переживают по поводу снижения цен? — задавался он вопросом. — Даже если они, кажется, считают, что Nintendo сможет легко (и за одну ночь) сделать то, что они не в состоянии сделать. Если это так, то почему бы им не нанять кого-то вроде Nintendo, этакого гения продаж».

В каком-то смысле два мировых гиганта попытались сделать это. Philips N.V. вступила с Nintendo в переговоры по двум аспектам. Во-первых, Nintendo планировала выпустить CD-ROM-дисковод, который можно было бы соединить со SNES и Famicom: Philips хотела помочь с созданием этой системы. Во-вторых, что было более существенно, Philips хотела, чтобы будущие нинтендовские игры могли воспроизводиться на CD-i.

Соглашение по этим вопросам было тщательно и кропотливо проработано в переговорах между главой Philips Гастоном Бастьяном, возглавлявшим группу CD-i, и Минору Аракавой и Говардом Линкольном. Для завершения сделки Линкольн и Аракава в мае 1991 года отправились на встречу с Бастьяном в Нидерланды, в главную штаб-квартиру Philips в Эйндховене. Обе компании заключили сделку, позволявшую Philips создать мост, благодаря которому нинтендовские компакт-диски могли воспроизводиться на CD-i. Важно было и то, что Nintendo могла управлять правами на лицензии на игры для компакт-дисков практически тем же самым способом, что и в случае с NES и SNES.

Philips вступила в важнейшее стратегическое сотрудничество с Nintendo, которая помогла бы продаже CD-i. Philips также могла бы теперь заключить прибыльный контракт с Nintendo на поставку CD-ROM-приводов, которые будут присоединяться к SNES.

Затем Аракава и Линкольн отправились в Чикаго на июньскую выставку потребительской электроники (CES), где они и запланировали рассказать о своем соглашении с нидерландской компанией. Но тут засверкали искры: сделка, которую Nintendo заключила с Philips, вступила в противоречие с другой, которая уже была заключена с прямым конкурентом Philips, компанией Sony.

Два гиганта, Philips и Sony, конкурировали на многих потребительских рынках, включая телевизоры, радио, видеомагнитофоны, камеры и CD-проигрыватели. Когда-то они были союзниками в создании и развитии компакт-дисков, пока не начались конфликты личностей и столкновения мнений не привели к разводу и вражде. Philips выпустила CD-i самостоятельно, а Sony выпустила свои CD-ROM-системы для компьютеров и планировала выпустить дешевую альтернативу CD-i, игровую машину под названием Play Station.

Анонс Play Station летом 1991 года попал на первые полосы газет. Признавая, что видеоигровой бизнес слишком разросся, чтобы перестать его игнорировать, Sony вступила в битву за партнерство с доминирующей силой этой индустрии, Nintendo. К тому же Sony осознавала тот факт, что, используя свои взаимоотношения с Nintendo, она могла бы расширить свой CD-ROM-бизнес. Создавалось такое ощущение, что Sony Play Station была идеальным устройством, которое могло бы возвестить об эпохе компакт-дисков и воспроизводить не только CD-ROM, названные «супердисками», но и картриджи SNES. Это был экстраординарный союз: две японские компании, гиганты в своих отраслях, объединили свои силы.

Но все это случилось еще до того, как руководители Nintendo осознали значение соглашения, которое они подписали с Sony в 1988 году. К 1991 году все это уже выглядело катастрофой, поскольку противоречило главному принципу Nintendo — никогда ничего никому не отдавать. Nintendo, выстроившая свой бизнес на полном контроле над играми, предоставила Sony право контроля (и получения прибыли) над всеми играми, которые выходили в формате CD и могли быть воспроизведены на Play Station. Анонсируя Play Station, Sony подчеркнула, что она является «единственным мировым лицензиаром формата Super Disc», и Nintendo оставалось лишь развести руками.

Вполне возможно, что Ямаути испугался Sony еще в 1988 году, когда сделка была подписана, или, может быть, на тот момент он недооценивал значение компакт-дисков. Но ситуация была неприемлема вне зависимости от присутствия его подписи на контракте.

Sony анонсировала Play Station в июне 1991 года на CES в Чикаго. Play Station обладала портом, идентичным тому, что был на SNES, и CD-ROM-дисководом, который мог воспроизводить диски формата Super Disc, вмещавшие в себя до 680 мегабайт данных. Машина могла воспроизводить высококачественные видеоигры и в конечном счете и все остальные виды интерактивных развлечений. Олаф Олафсон, глава Sony Electronic Publishing, отвечавший за Play Station, объяснял: «Для того чтобы продвинуть формат Super Disc, Sony намеревается широко лицензировать его в индустрии программного обеспечения». Олафсон, молодой щеголеватый блондин, добавил: «Мы привлечем творческие ресурсы семейства компаний Sony, включая Sony Music и Columbia Pictures, для разработки и маркетинга впечатляющей линейки программных продуктов».

По сути, Sony начала переманивать к себе многомиллионную армию фанатов Nintendo. В журнале Fortune была приведена цитата Олафсона, который говорил следующее: «Примитивные картриджные игры за последний год только в США принесли от 4 до 5 миллиардов долларов. Видеоигровой бизнес больше не будет уменьшаться. Он станет более сложным. С фильмами и музыкой игры станут намного более интересными <…> Имея студию, мы можем принимать во всем участие с самого начала, от написания сценария вплоть до съемок фильма. Мы можем получить все, что захотим. Мы можем сказать: „Можете ли вы снять закулисный процесс съемок, поскольку это пригодится нам в видеоигре?“» Fortune сообщил, что несколько раз Олафсон был замечен на съемках фильма «Капитан Крюк» с участием Робина Уильямса и Дастина Хоффмана. Он решал, какие задние планы использовать в одноименной видеоигре, какие части саундтрека включить в игру и какое время выбрать для выпуска самой игры.

Sony имела все возможности нанести ущерб Nintendo, и заключенное между ними соглашение подготовило почву для того, чтобы, используя Nintendo, увести у них клиентов, украсть лицензиатов и затем отказаться от сотрудничества с самой компанией. Но было и нечто большее. Sony была единственным поставщиком Nintendo ключевого чипа — аудиочипа, находящегося в SNES. Он был разработан Sony таким образом, что все возможности этого чипа программисты могли использовать только при работе с дорогостоящим инструментарием, созданным Sony. Как выразился один консультант индустрии, «Sony держала Nintendo за яйца <…> Это была совсем невыгодная позиция, и это беспокоило Хироси Ямаути. Именно из-за этого он поручил Аракаве продолжить сделку с Philips. Он должен был сделать две вещи одновременно: вернуть обратно Nintendo железный контроль над играми и изящно \"отыметь\" Sony». The New York Times подтвердила это более вежливо: «Это движение было расценено как попытка Nintendo выйти на рынок компакт-дисков на более выгодных условиях».

Публично Nintendo объяснила свое объединение с Philips, создателем технологии CD, тем, что их CD-ROM-технология была лучше. В кулуарах же было известно о том, что Ямаути объединился с Philips, поскольку решил, что Nintendo не должна впадать в зависимость от любой другой компании. Никто, даже Sony, не должен быть угрожать ему.

Nintendo, сговорившись с Philips, выбила почву из под ног Sony перед прессой и общественностью на CES через день после анонса Play Station. Не было никаких сомнений в том, что этот шаг был предпринят для того, чтобы поколебать позиции Sony и дать понять всем заинтересованным, что Nintendo никого не боится.

Руководители Sony в Японии узнали о надвигающейся пресс-конференции за сорок восемь часов до этого и, согласно известным данным, были ошеломлены. Руководитель компании Норио Ога предпринял попытку остановить соглашение, лично позвонив Хироси Ямаути в NCL и Яну Тиммеру, новому главе Philips в Амстердаме. Бастьен также получил соответствующее предложение от руководства Sony. Nintendo и Philips выступили единым фронтом. Они сказали, что сделка уже заключена и что сделать ничего уже нельзя. Несмотря на угрозу судебных процессов и «прочих последствий», Nintendo настаивала на том, что сделка с Philips не мешала договоренностям с Sony, и осталась глуха ко всем настояниям и протестам японского монстра.

Боссы Sony продолжали предпринимать попытки остановить анонсирование. «Предпринимались огромные усилия на международной арене, чтобы воспрепятствовать пресс-конференции. Они разочаровались в нас, но продолжали оказывать давление на Philips», — рассказывал Говард Линкольн. Тиммер и Бастьен отвечали на многочисленные звонки. В это время нью-йоркская команда Sony рассматривала вопрос об отмене анонса Play Station, но все уже зашло слишком далеко, и отмена сыграла бы на руку Nintendo.

Пресс-конференция началась ровно в девять утра. На нее собралось огромное количество представителей прессы — от отраслевой вплоть до главных газет. Ожидалось, что Nintendo расскажет о последующем развитии Super NES и выскажет собственные замечания по поводу важного альянса с Sony. Вместо этого Говард Линкольн, непринужденно поднявшийся на трибуну, объявил о планах Nintendo по сотрудничеству с Philips. В комнате тут же поднялся гул, но по сравнению с безумством, царившим в Sony, это было ничто. Олаф Олафсон был мертвенно бледен. «Они предали нас», — сказал этот молодой энергичный исландец своему доверенному лицу. В заявлениях для прессы он настаивал на том, что у Sony было эксклюзивное соглашение с Nintendo, которое было нарушено.

Ударную волну ощутили по всей Японии, а в индустрии вовсю размышляли о том, что последует за таким демаршем Хироси Ямаути, и о цене, которую Nintendo придется заплатить за оскорбление Sony. К тому же Nintendo нарушила неписаное правило, когда предала японскую компанию в пользу ее иностранного конкурента. Последствия могли быть очень серьезными.

В японских штаб-квартирах обеих компаний прошли заседания. В США при таких обстоятельствах компании могли подать в суд, но японские компании работают иначе. Nintendo заняла позицию против Sony, и Sony пришлось на это реагировать. Компания должна была проявлять осторожность, хотя многое было поставлено на карту. Nintendo могла сыграть важную роль в продажах Play Station — из-за того, что устройство имело порт для картриджей SNES, поэтому у Sony был стимул благополучно разрешить этот конфликт вместо того, чтобы его усугублять.

Тем временем Nintendo тоже могла извлечь выгоду из сложившихся отношений, получив контроль над созданием или лицензированием CD-игр. Nintendo была привязана к Sony своим аудиочипом, и в компании были уверены, что они так или иначе пострадают, если окончательно порвут с Sony.

В то время как контракт между американскими компаниями — это, как правило, десятки страниц, то контракт между японскими компаниями может занимать две-три страницы, написанные для западного глаза крайне двусмысленно. Столь туманные соглашения делаются для того, чтобы оставить место для последующих переговоров на всем протяжении действия контракта. Зачастую включался и пункт о добросовестности, подтверждающий согласие сторон садиться за стол переговоров по мере возникновения взаимных претензий.

Поскольку контракт в некоторых моментах был очень неопределенным — по крайней мере, по словам Говарда Линкольна, — NCL использовала лазейки для того, чтобы выпутаться из плохой сделки. Хироси Иманиси, один из посредников со стороны Nintendo, только и мог сказать: «Не я принимал это решение. Это было решение Хироси Ямаути. Я не могу сказать, какие причины за этим стояли. Мы приняли деловое решение, поскольку не собираемся поддерживать Sony, хотя мы будем придерживаться контракта, который с ними заключили. Однако мы решили, что вступаем в отношения с Philips, и это кажется нам правильным решением».

В последующие недели Nintendo и Sony общались друг с другом через прессу. Хотя Олафсон и раскритиковал действия Nintendo в Wall Street Journal, он также сказал: «Дверь по-прежнему открыта». «Теперь целью обеих компаний является поиск спасения своих репутаций, — предполагал аналитик. — До определенной степени казалось, что Nintendo использовала Philips, чтобы или пересмотреть соглашение с Sony, или принять против нее ответные меры. И пока ничего не закончилось».

Минору Аракава никак не комментировал происходящее, ссылаясь на пункт о неразглашении условий контракта. Однако Хироси Иманиси сказал: «Единственно приемлемое для нас соглашение должно быть таким, чтобы позволить Nintendo создавать свое собственное программное обеспечение, сохраняя ту же степень контроля над программами, как и над игровыми картриджами». После анонса на CES Говард Линкольн сказал: «Можно с уверенностью утверждать, что, если мы выпустим Super Mario 6 на компакт-диске, он не будет воспроизводиться на CD-устройстве Sony, до тех пор пока Nintendo и Sony не урегулируют все разногласия». Компании вполне могут прийти к компромиссу, утверждал Говард Линкольн. Лишь одна вещь была для Nintendo немыслима: «не может быть такого соглашения, при котором Nintendo создавала бы игры, совместимые с устройством Sony на эксклюзиве, или Sony получила бы права на игры Nintendo».

Несмотря на появление всевозможных CD-проигрывателей, которые подключались к компьютерам, и дорогостоящих CD-проигрывателей, подключавшихся к телевизорам, представлялось наиболее вероятным, что не случится никакого мультимедийного взрыва, пока компании, подобные Nintendo, не выйдут на этот рынок. Трип Хоукинс в 1989 году говорил: «VHS, будучи успешным форматом, не стал лучшей в мире технологией — лучше любой машины Nintendo, лучше, чем персональный компьютер. Это была самая дешевая технология, которая просто делала свою работу. Мультимедиа смогут стать столь же прибыльными, как VHS-бизнес, если на рынке возникнет видеоигровая система по цене 100 долларов, которую можно будет продать в качестве модернизированной системы тем 35 миллионам американских семей, которые знают толк в видеоиграх. Из этих 35 миллионов по крайней мере несколько миллионов будут заинтересованы в продукте, если он будет обладать хорошими программами. Это и есть способ захватить рынок — вместо того, чтобы вдалбливать людям в голову что-то абсолютно новое. Они уже готовы потреблять интерактивные развлечения, которые соответствуют их платежной способности». Такими продуктами были SNES, Genesis или что-то подобное.

«Затем, — продолжал Хоукинс, — выпустите двухсотдолларовый CD-ROM-проигрыватель с цифровым контроллером и RAM-памятью, который может также воспроизводить и аудио-CD. Если цена будет достаточно низкой, гораздо большее количество потребителей купит это устройство вместо обычных CD-проигрывателей, осознавая, что они получают дополнительную способность играть в игры за чуть большие деньги. Общая цена 300 долларов является на порядок меньшей ценой, чем та, за которую ПК-компании пытаются продавать мультимедиа».

В июне 1992 года Nintendo объявила о том, что в 1993 году выпустит CD-ROM-привод, который можно будет подключать к SNES. На пресс-конференции на летней CES, где и было об этом объявлено, стало ясно, что Nintendo намеревается войти в CD-бизнес и, вполне возможно, реализует программу лицензирования, схожую с NES и SNES. «Мы будем осуществлять контроль качества по CD-играм, — сказал Говард Линкольн. — CD-проигрыватель будет обладать такой же системой безопасности, как SNES». В пресс-релизе Nintendo объявила, что «[CD-]лицензиаты, должны будут предоставлять свои игры Nintendo для оценки и одобрения и последующего лицензионного соглашения с Nintendo». Казалось, что некоторые из старых споров разгорятся еще раз. «У нас определенно будет система безопасности, и, возможно, у нас будет пункт по исключительным правам по соглашению о CD, — сказал Говард Линкольн. — Видите, я не думаю, что что-то не так с пунктом по исключительным правам, ведь никакой суд не решил, что это незаконно».

Nintendo завершала разработку формата для CD-проигрывателя и соответствующей системы безопасности. Машина должна была стать лучше и дешевле, чем предложения конкурентов, почти все из которых были несовместимы между собой. NEC вышла на рынок слишком рано и с малым предложением. Ее технология аппаратных средств была недостаточно хороша, CD-проигрыватель наносил повреждения игровой системе и не являлся настоящей CD-ROM-машиной, которая могла бы воспроизводить в реальном времени графику и видео высокой четкости.

И вновь самым сильным конкурентом Nintendo стала Sega. CD-проигрыватель их производства поступил в продажу в конце 1992 года по цене 300 долларов. Ценник для многих клиентов оказался кусачим, но это в очередной раз неприятно ударило по Nintendo. Вдобавок к этому Sega объявила о сделке с Sony, которая запланировала создание игр для Sega Multimedia Entertainment System, основываясь на своих развлекательных компаниях — киностудиях Columbia и TriStar и звукозаписывающей компании Sony (CBS) Records. Том Калински, президент и коммерческий директор Sega Of America, сказал: «Мы объединимся с артистами Sony. Я только что общался с [президентом Columbia Pictures] Питером Губером, и мы обсудили съемки для игр, которые будут проходить одновременно с киносъемками». Первым примером такой работы стали съемки фильма Стивена Спилберга «Парк юрского периода», основанного на романе Майкла Крайтона. «Люди в ПК-индустрии много говорят о мультимедиа, а мы это делаем, — говорил Калински в интервью Los Angeles Times. — Дни диктатуры закончены».

Хотя Sega и Sony могли извлечь большие выгоды из сделки, это заявление больше напоминало пощечину Nintendo от Sony. Как заметил один журналист, «Sony сказала: „Окей, Nintendo, вы захотели игнорировать нашу сделку и объединились с Philips, тогда и мы окажем пособничество вашему ближайшему конкуренту“».

Существовали и другие CD-проигрыватели, которые могли воспроизводить и CD, и картриджи, включая Play Station, TurboGrafx с CD-дисководом от NEC и устройство от JVC, способное воспроизводить игры от Sega CD. Были собственные машины у Commodore, Philips и, возможно, у Apple. Все эти компании соперничали за долю на высокоприбыльном рынке. Большинство участников не должно было выжить в этой борьбе, и ходили слухи, что первой жертвой падет CDTV.

Трип Хоукинс решил, что на карту поставлено слишком многое, чтобы отсиживаться в стороне. Еще в 1989 году он предсказал, что отношение «все для себя» компаний-производителей приведет к ужасным последствиям. «Это отбросит индустрию на десятилетие назад, — сказал он. — Технологии будут принесены в жертву, и потребители предпочтут держаться подальше от нас». Если же будет разработан единый стандарт, уверял он, это станет огромным скачком для мультимедиа: разработчики смогут сосредоточить свои усилия на том, что у них получается лучше всего, — использовать технологии и с их помощью создавать невообразимые мультимедийные программы.

Создавалось ощущение, что машина Хоукинса выйдет не от какой-то конкретной компании, потому его и спросили, не предпримет ли он попытку создать ее самостоятельно. На что он ответил: «Мы, конечно, будем стараться повлиять на компании-производители, чтобы сделать машину, но создавать ее будем мы сами, а не компания-производитель».

Год спустя в The New York Times вышла статья, в которой было показано, как изменилось отношение Хоукинса. Существующие мультимедийные аппаратные средства он охарактеризовал как технологии «низкого уровня в работе и высокого уровня в цене» и пожаловался на то, что Sony и Philips отталкивают потребителя от индустрии и заставляют разработчиков гадать, какой формат выбрать. В результате, как писали в The New York Times, «господин Хоукинс уже не просто говорит».

Хоукинс передал ежедневное управление Electronic Arts Ларри Пробсту для того, чтобы сам он мог сосредоточиться на новом проекте, сконцентрировав внимание на вопросе разработки аппаратных средств и совместимости. Хотя его новая компания 3DO была окутана таинственностью, он сказал журналисту: «Меня беспокоит то, что все известные мне компании-производители делятся на компьютерные компании, которые, насколько мне известно, не собираются делать правильные вещи, и компании из потребительского сектора, которые не знают, что именно нужно делать. Есть еще японские видеоигровые компании, которые слишком близоруки, чтобы видеть то, что происходит. Мы бы хотели видеть стандартизированную систему, которую бы поддерживали многие компании-производители. Я пытаюсь понять, есть ли смысл в том, чтобы собрать рабочую группу для создания системы нового поколения. Мы могли бы предлагать лицензию на эту систему компаниям-производителям».

Согласно сообщениям прессы, Хоукинс объединился с Time Warner, Motorola, LucasArts и Matsushita и его филиалом МСА в попытке придумать мощную 32-битную, использующую CD игровую систему, которая могла бы воспроизводить мультимедийные энциклопедии с анимацией и интерактивными фильмами. Возможно, эта машина могла быть соединена с телефоном и кабельными линиями, которые предлагали бы игры через кабельные линии. Сеть Time Warner предлагала бы любому потребителю огромный виртуальный магазин с фильмами, которые можно выбирать в любое время через систему 3DO. Потенциально это могло бы поставить под угрозу дальнейшее существование видеомагнитофонов и видеопроката. По некоторым данным, Хоукинс запланировал выход этой системы в 1993 году по цене 700 долларов[5]. Если бы он смог в этом преуспеть, он бы здорово вырос и обошел бы всех своих конкурентов, включая Nintendo.

Существование множества самых разных форматов CD-систем от различных производителей и практически полное отсутствие совместимости между ними будоражило сообщество разработчиков. Неумеренность враждующих компаний их разочаровывала; кого же им поддерживать? «Я хочу, чтобы один из этих парней победил, а остальные меня не волнуют», — говорил Ричард О\'Киф, теперь работающий в Warner New Media. И это чувство разделяли многие.

Руководители нескольких крупных лицензиатов Nintendo отправились в Киото, дабы попытаться убедить Хироси Ямаути пересмотреть свое отношение относительно Sony. Коалиция Sony-Nintendo-Philips могла бы мгновенно создать единый отраслевой стандарт. Лицензиаты умоляли Ямаути осознать ценность и важность провозглашения единого стандарта, к которому будут иметь свободный доступ все компании-разработчики, а в дальнейшем и вся индустрия. Потребителям бы пришлось по вкусу такое решение, положившее бы конец ожиданию того, кто именно выйдет победителем в этой схватке. Но «господин Ямаути уже принял свое решение», — сказал Хэнк Роджерс.

Ямаути озвучил это решение на встрече с президентами одной из таких компаний. «Nintendo верит в стандарт, — сказал он. — Наш стандарт». Проблема, как сказал Грег Фишбах из Acclaim, заключалась в том, что «нет ничего, что мы могли бы сделать, пока все не утрясется. Мы будем сидеть и наблюдать за происходящим».

Переговоры Nintendo с Sony продолжались весь 1992 год. Благодаря соглашению с Philips Nintendo с успехом возобновила обсуждение по вопросу прав на контроль над CD-программами, которые воспроизводились на машине Sony. Соглашение было достигнуто в октябре 1992 года. Источник в Sony сообщал: «Мы пришли к выводу, что должны объединиться с Nintendo, когда увидели, что эта компания намеревается стать победителем в сражении шестнадцатибитных машин. Мы хотели бы получить доступ ко всем нинтендовским игрокам».

После всех угроз и заявлений о соглашениях с конкурентами противника Nintendo и Sony пришли к разрешению конфликта, и их CD-ROM-проигрыватели должны были стать совместимыми. (Philips по-прежнему обладала правами на создание моста между своей системой CD-i и форматом Nintendo, но теперь это стало побочной сделкой.)

Машины Nintendo и Sony могли стать более мощными, чем любая другая CD-ROM-система, существовавшая на потребительском рынке, — включая таинственную машину 3DO, создававшуюся на 32-битном процессоре. Благодаря своему единству и маркетинговой силе Nintendo и Sony легко могли стать создателями нового единого стандарта — стандарта, над которым будут властвовать они. Стандарт Nintendo-Sony мог стать практически непобедимым, и компании-союзники могли разделить гарантированное место на вершине мультимедийной индустрии.

Сделка с Sony ставила Nintendo в доминирующее положение в самой прибыльной области — лицензировании программного обеспечения. Nintendo заполучила право решать, является ли программное обеспечение, которое будет выпускаться на CD-ROM-системах, играми или же нет. Даже если это будет одна из собственных игр Sony, Nintendo сможет лицензировать ее. Если же это будет не игра, а что-нибудь из мультимедиа (от справочника, до CD-версии налогового семинара), Sony будет иметь право лицензировать это, но только через Nintendo. В результате Nintendo будет получать роялти со всех программ, которые будут выходить для CD-ROM-машин Nintendo и Sony. Хироси Ямаути смог с успехом противостоять гигантской Sony и, как всегда, заполучил в свои руки огромный контроль.

***

Программы для CD-ROM-машин первого поколения, которые работали с компьютерами, уже могли дать объяснения, почему диски возьмут верх над картриджами. Для игры Sherlock Holmes, Consulting Detective компания ICOM Company задействовала в ролях Шерлока Холмса и доктора Ватсона настоящих актеров, равно как и в ролях специальных уполномоченных Скотланд-Ярда, свидетелей и подозреваемых. Весь отснятый материал был оцифрован и включен в игру. Это было намного более реалистичным, чем анимация в большинстве видеоигр. Syracuse Language Systems выпустила Introductory Games на испанском и французском языках (в планах был выпуск на русском, иврите, английском, китайском и японском языках). Команда Сиракузского университета, состоявшая из педагога, компьютерного инженера и лингвиста, исследовала возможности использования мультимедийных игр в обучении детей иностранным языкам. Рецензент из испанской газеты сказал, что это был «самый вдумчивый и изобретательный способ познакомить англоговорящих детей с испанским, какой я только видел среди дошкольного общения с носителями испанского языка».

Однако, несмотря на игры от ICOM, Syracuse Language Systems и некоторых других, большинство первых CD-ROM-игр практически ничем не отличались от игр на картриджах. Некоторые из них обладали более хорошим звуком и картинкой — игровая музыка и звуковые эффекты, звучавшие через хорошие колонки, давали более высокий уровень драматизма и реализма, но геймплей был ненамного лучше нинтендовских игр. То, что в конечном счете привело к прорыву в мультимедийных системах, станет квантовым прыжком и в игровом дизайне. С появлением столь революционных игр дети, а затем и более широкая группа игроков приобретут CD-ROM-дисководы. Если бы Super Mario Bros. 5 или же The Legend Of Zelda 4 вышли на компакт-дисках и если бы игры продемонстрировали новую технологию, то Nintendo вновь смогла бы подтвердить свою позицию доминирующей игровой компании, если даже не лидера в области всех развлекательных программ.

Однако столь революционно новые игры точно также могли быть созданы сторонним разработчиком. В таком случае победителем могла бы стать компания — производитель системы или же компания, эту игру лицензировавшая.

У компаний-разработчиков по всему миру были свои мысли по поводу возможностей CD-игр. Главным элементом в стратегии Ямаути, заключавшейся в том, чтобы всегда оставаться крупнейшей игровой компанией и одной из крупнейших компаний потребительского сектора, были Сигэру Миямото и его разработчики. В то же самое время Ямаути, конечно же, рассматривал возможность заключения союзов с другими развлекательными компаниями. Он заметил, что программы были тем, что давало Nintendo возможность выступить против более крупных и более известных противников. «Я не вижу, что большинство компаний способны создавать хорошие развлекательные программы, — сказал Хироси Иманиси, подтверждая взгляд главы компании. — Лишь та компания, у которой есть знания и опыт в создании игр, может создавать выдающиеся программы. И эта компания — Nintendo».

Ямаути ощущал, что будущее Nintendo находится под угрозой. «Мы извлекли опыт из случая с Atari, — сказал он. — Мы в состоянии понять, отчего рухнула Atari. Ни одна компания игрушек никогда не становилась действительно крупной и выдающейся компанией, продолжая оставаться лишь компанией игрушек. Мы обладаем нужными амбициями для того, чтобы стать чем-то большим. Поскольку препятствия, ограничивавшие видеоигровые компании в прошлом, исчезли, Nintendo будет играть все более заметную роль в мире».

Глава 16. Границы

Некоторые из мультимедийных возможностей будущего базировались на концепции компьютерных сетей. Мультимедийные системы могли иметь высокотехнологичную пуповину, соединяющую их с компьютерами точно так же, как телевизоры соединяются с кабельными системами. Первые версии информационных и развлекательных систем уже были доступны для компьютеров благодаря модемам на обычных телефонных линиях. Недалек был тот день, когда изобретение оптоволоконной связи позволило компьютерным пользователям распространять по миру все — от ежедневных газет до огромных массивов видеоигр и кинофильмов. Приближалось то время, когда человек мог делать свой выбор одним щелчком пульта дистанционного управления.

Планы Nintendo по созданию сети в США стали частью глобальных планов компании, задуманных Хироси Ямаути. Сеть в Японии должна была стать частью международной сети, которая соединит все семьи с нинтендовскими системами (NES или же SNES). Согласно этому плану Nintendo должна была сделать мощнейший скачок в новой для себя области коммуникаций.

Выходом в эту область виделась огромная пользовательская база Nintendo. «Учитывая размер пользовательской базы, — говорил Дэвид Лейбовиц из American Securities, — Nintendo — самая привлекательная платформа для создания подобной сети». NOA могла бы использовать в своих интересах все домохозяйства, где стояла NES, и продавать доступ к этим домохозяйствам разного рода фирмам. «Откройте видеоигровую систему, и вы обнаружите компьютер, оптимизированный под развлечения при помощи модулей графических ускорителей и богатого звука, — писал Джон Шварц в журнале Newsweek в апреле 1992 года о компьютерных технологиях. — NES очень сильно напоминает тот тип машин, которые производители компьютеров надеются создать для рынка потребительской электроники. Компьютерные фирмы, такие как Apple, будут вынуждены биться с видеоигровыми компаниями на их поле, — заявлял Майк Сайц, основатель Reactor, чикагской компании по созданию развлекательных программ. — Если они думают, что у них есть технология, которая могла бы конкурировать с развлекательными машинами, то они здорово ошибаются.

<…> Nintendo [в Японии] уже вовсю использует производительность игрового ящика: потребители используют консоли в качестве домашнего банка, для игры на бирже и даже для того, чтобы делать ставки на бегах и в лотереях…»

Сеть имела такое большое значение еще и потому, что именно благодаря ей Nintendo впервые продемонстрировала, что имеет гораздо большие планы, чем просто оставаться компанией игрушек. Впервые после того, как NES ворвалась на игровой рынок, Nintendo наступала на пятки компьютерным фирмам.

В 1986 году был представлен план Ямаути. «Сеть демонстрирует то, как Famicom перерос свою единственную цель в качестве развлекательной системы, — говорил он. — Это — наша важная бизнес-цель этого года». Японский деловой журнал объявил: «Famicom — первый массовой компьютер для дома. Вскоре вы будете драться со своими детьми за время, проведенное за Famicom».

Как и в случае с мультимедиа, кажется разумным, что технология, которая была популяризирована на компьютерах, получит самое широкое использование благодаря Nintendo. Компьютерные сети, как и мультимедиа, смогут получить популярность благодаря покровительству Nintendo. «Famicom и NES станут той компьютерной системой, которая популяризирует компьютерные сети», — говорил Ямаути, и Говард Филиппс отмечал: «NES — лишь одна часть электронного механизма, который находится в каждой семье, или, по крайней мере, в большом количестве семей. Отчасти это то, к чему стремились производители ПК, но у них это не получилось».

Newsweek добавил: «За все эти миллиарды продаж компьютерная революция достигла, по некоторым оценкам, всего лишь 15% американских домов. Тем временем системы Nintendo находятся в 33% американских домов». Аракава недвусмысленно сказал: «Похоже, что мы используем в своих интересах наше положение в американских домах».

Мощные и легкие в работе сети, опираясь на компьютеры вроде нинтендовского, могли бы обеспечить доступ к информации, сервисам и другим людям во всем мире, при этом позволяя пользователю даже не выходить из гостиной. Список онлайновых сервисов, которые могли бы быть доступны через сети, был известен: электронный банк (включая оплату счетов), покупка и контроль за акциями и облигациями, приобретение авиабилетов и многое другое. Возможности всех этих сервисов, по сути, могли быть безграничными благодаря потенциалу оптоволоконных линий.

Когда в Японии была запущена Nintendo Network, она уже могла предлагать некоторые из этих сервисов. Nintendo была втянута в битву между акционерными обществами, которые хотели пользоваться этой сетью (Nintendo объединилась с Nomura в то время, как три другие главные компании использовали конкурирующую несовместимую платформу). Также были заключены контракты и с банками, начиная с Sumitomo и Kyowa. Японская телефонная компания NTT запустила банковский сервис Nintendo, так же поступил Daiichi Kangyo Bank, который под названием Convenient Boy вывел на рынок специально разработанную модификацию Famicom с модемом (разработанным Nintendo). Были заключены контракты с более чем тремястами банков.

Постоянно рос разношерстный список и прочих сетевых сервисов. Подключившись к японской почтовой системе в Nintendo Network, можно было заказывать марки, просматривать каталоги с таблицами зависимости стоимости почтовых отправлений от индексов получателей и веса. Japan Airlines и железнодорожная компания JR Tokai предлагали онлайновые расписания с возможностью бронирования мест. С помощью Mitsubishi Trading можно было покупать и продавать драгоценные металлы, Bridgestone предлагала Famicom Fitness Center, а Japan Racing Association обеспечивала прием ставок на скачки.

Но тем не менее все ранние ожидания и обещания, касавшиеся сети (и высокие ожидания самой Nintendo), к началу девяностых оставались невыполненными. Исследование, проведенное в Японии, показало, что одним из самых крупных камней преткновения было имя самой Nintendo. Несмотря на свой размер, она все еще воспринималась как компания по производству игрушек, и большинство взрослых и не задумывалось о том, чтобы использовать в своем бизнесе детскую игрушку. Кроме того, как говорилось в статье одной из японских газет, дети не очень-то охотно отдавали контроллеры от приставки в руки своим родителям.

В США компьютерные сети объединяли по несколько миллионов человек. Prodigy, продвигаемая совместными усилиями Sears и IBM, со своими 1,3 миллиона подписчиков на январь 1992 года была самой крупной сетью в стране. Пользователи Prodigy совершали покупки в магазинах, работали с банковскими счетами, читали рецензии на фильмы, обменивались информацией о своих работах и увлечениях, продавали машины, бронировали авиабилеты и играли в игры. Планы NOA относительно Америки заключались в том, чтобы развернуть такую сеть, которая смогла бы затмить Prodigy и его конкурентов, включая CompuServe и Genie компании General Electric.

Это было разумным стремлением. Заинтригованные обещанием получить доступ к игрокам не только в других городах, но даже к тем, кто находился за океаном, дети могли бы стать первопроходцами, благодаря которым в дома их семей проникли бы модемы. Они, возможно, стали бы рассказывать родителям о потенциале сети, но даже если бы они этого не сделали, поколение детей, выросшее с Nintendo Network, в один прекрасный день стало бы торговать акциями и бронировать авиабилеты для самих себя.

В 1988 году на пресс-конференции Минору Аракава сказал, что сеть в Америке обладает куда большим потенциалом, чем в Японии. «Телефонные коммуникации в США играют гораздо большую роль, нежели в Японии», — сказал он. Кроме того, у NOA не было такой большой проблемы с имиджем Nintendo как компании по производству игрушек. На самом деле в США постоянно увеличивалась база взрослых пользователей, которые непринужденно сидят на полу перед экраном телевизора с контроллером от NES в руках.

Джерри Раттербург, старший вице-президент, отвечавший до этого за записанные видеокассеты в Home Box Office, был нанят Аракавой для создания Nintendo Network в Америке. В 1989 году Nintendo объявила о том, что планирует вывести на рынок развлекательную и информационную сеть в следующем году и что к 1991 году к этой сети подключатся десять миллионов домов.

Хотя до этого Раттенбург занимался продажами и маркетингом, он возглавил и исследовательское подразделение. Основания для этого были: прежде чем он смог бы продать сеть, ее следовало изобрести. Перед ним поставили серьезную задачу и заманчивую цель: продать модемы тем американским семьям, которые уже имели NES, и заинтересовать их возможностями всех сервисов новой сети.

Раттенбург двинулся в наступление. Пока команда японских инженеров (уже набравшихся опыта у себя в стране) и американских исследователей разрабатывала аппаратные средства и программное обеспечение, Раттенбург намеревался выяснить, какие именно компании могли бы проявить серьезный интерес к сети, которая объединила бы домохозяйства, где стояли NES. Первой подписала контракт Fidelity Investments, привлеченная идеей предоставить своим клиентам возможность управлять непосредственно из домашней гостиной портфелями ценных бумаг. Питер Мэйн объявил, что Dow Jones Professional Investors Report также выказала интерес. Банки тоже проявили заинтересованность.

AT&T вступила в переговоры, пожелав стать провайдером этого проекта. На конференции с тремя дюжинами человек в штаб-квартире AT&T в Нью-Джерси все презентации велись дважды — на английском и японском языках. (Не раз переводчик беспомощно вскидывал руки. «Нет никаких японских слов для этих штук», — говорил он.) Однако еще до окончания встречи AT&T уже практически была готова подписать контракт, хотя Nintendo собиралась объявить, что в этом проекте могут поучаствовать и другие компании.

Нинтендовские разработчики придумали картридж, который превращал NES в терминал сбора данных. Интерфейс на экране напоминал новую версию Super Mario Bros., но на самом деле представлял из себя меню сетевых сервисов. Кликнув на иконку модема, можно было связаться с банком, брокерской фирмой или другим ресурсом, который выбрал пользователь. Коробка с самой системой включала в себя модем, клавиатуру и недорогой принтер. NES превращалась во вполне законченный, не очень дорогой персональный компьютер.

Проведенные маркетинговые исследования показали Раттенбургу самую главную проблему в его сети. Не так много нинтендовских пользователей интересовалось возможностью ведения банковских дел или же торговлей акциями через модем. Семь процентов семей, обладавших NES, работали с брокерами, и большинство из них уже имели доступ к другой сети. Все вернулось к тому, с чего начиналось.

Раттенбург решил запустить сеть в духе прошлых побед Nintendo. По крайней мере, изначально это была бы сеть, рассчитанная на игры и развлечения, а не на управление бизнесом. Прочие возможности для использования могли бы появиться и позже.

Дизайнеры трудились над разработкой меню выбора, которое появлялось при входе пользователя в сеть. Там можно было получить советы по прохождению игр, присутствовал чат, в котором геймеры могли друг с другом общаться. Все это было построено по методу любительских линий. Пользователи могли выбирать «маркер» для своей идентификации и мгновенно включаться в беседу с десятками или сотнями людей. В компьютерных сетях подобные линии были посвящены определенным интересам: компьютерным программам, автомобилям или сексу. Нинтендовские каналы задумывались как средство для общения фанатов компьютерных игр. Благодаря им дети могли бы получить удобный доступ к своим виртуальным друзьям по всей стране и даже всему миру. Маркетинговые исследования проведенные Раттенбургом, показали, что основная аудитория Nintendo хотела бы общаться друг с другом с помощью нинтендовской сети.

Помимо общения и игровых подсказок в сети Nintendo теоретически могли присутствовать и игры, которые будет можно скачать с центрального компьютера на собственный домашний. Чтобы «схватить» и сохранить их, NES нуждалась в дисководе, который мог бы копировать игры на дискеты. С дисководом, модемом, клавиатурой и принтером все метаморфозы NES были бы закончены.

Самой захватывающей особенностью сети для геймеров была возможность играть в режиме реального времени — то есть в игры, в которые дети могли бы играть друг против друга. Проблема заключалась в том, что нинтендовские разработчики были не в состоянии придумать игры, в которые могло бы играть большое количество игроков, и было слишком сложно запрограммировать компьютерные сервера, которые могли бы управлять таким огромным объемом информации. Другой проблемой стало то, что онлайновое время для детей получалось слишком дорогим: затратные во временном исчислении стратегии и ролевые игры ощутимо били по карманам родителей.

Работа над сетью шла медленно, но команда Раттенбурга понимала, что результат будет стоит затраченных усилий. Один из планов Раттенбурга заключался в создании клуба сетевых членов, которые будут платить ежемесячную плату и генерировать, как говорил Раттенбург, «чрезмерную прибыль». «Мы смогли бы получать деньги на второй год существования при десятипроцентном проникновении нинтендовских пользователей».

Однако, несмотря на весь денежный потенциал, внутри самой компании возникло сопротивление. Раттенбург не мог получить ответы на все свои вопросы или же одобрения по ключевым решениям. Минору Аракава, которого заботило все, кроме сети, в особенности когда Nintendo готовилась к старту SNES, был практически недоступен.

И хотя ожидания от сети все еще были высокими, Nintendo ничего не делала для оправдания этих ожиданий. На пресс-конференции прошедшей на CES в январе 1991 года Питер Мэйн, отвечая на вопрос журналиста, сказал: «Разработка сети продолжается очень активно. Два года назад существовала масса предположений по поводу приложений — финансовых и банковских систем. Они витали в воздухе, и все мы думали, что готовый продукт ожидает нас за ближайшим поворотом. Но мы фокусируемся на развлекательном бизнесе, и сетевые приложения, которые мы планируем реализовать первыми, будут прежде всего сосредоточены на развлечениях. Разработка стоит в высоком приоритете, хотя мы еще не сделали никаких анонсов».

Но, несмотря на грандиозное видение и значительные инвестиции, вплоть до 1991 года не наблюдалось никаких признаков существования нинтендовской сети. Частично причиной тому была технология, но Раттенбург понимал, что технические проблемы вполне поддаются решению. Разочаровавшись, он перешел из Nintendo в МСА, в подразделение, отвечавшее за видеокассеты, и впоследствии запустил свою собственную компанию, занимавшуюся разработкой программного обеспечения.

Сеть тихо умерла. По крайней мере, такое впечатление складывалось вплоть до сентября 1991 года, когда она стала показывать новые признаки жизни. Nintendo попросили присоединиться к совместному предприятию с Control Data Corporation, компанией, которая проводит лотереи во многих странах мира. Control Data предложила систему, которая при помощи игры на нинтендовской системе могла бы улучшить неважные электронные удаленные продажи лотерейных билетов в Миннесоте. NES с помощью специального «игрового» картриджа могла бы быть преобразована в лотерейную машину. Модем, похожий на тот, который был разработан командой Раттенбурга, через специальный порт, расположенный в нижней части NES, мог соединяться с самой системой. С помощью телефонных линий можно было прямиком подсоединяться к лотереям в Миннесоте. Это было самым лучшим вариантом для Nintendo. Ее бездействующая сеть могла заработать буквально за одну ночь. Большое количество людей, которые играли в лотереи, давало уверенность в том, что потенциальная база пользователей со временем станет громадной. Возникновение такой клиентской базы позволило бы участникам проекта быстро расширить свои онлайновые сервисы, включающие игры, шопинг и многое другое. Ота Браун, вице-президент Control Data, отметил, что новая система смогла бы увеличить объемы лотереи от 10 до 15%. Это также могло бы повысить известность Nintendo в сетевой индустрии сразу на сто процентов, и все это было бы санкционировано (и частично профинансировано) штатом Миннесота.

Был объявлен ограниченный тест. В нем должны были участвовать десять тысяч семей. Участникам теста нужно было заплатить десять долларов в месяц за программное обеспечение и модемы, что позволило бы им играть во все лотереи штата. После того как игроки настроили бы свои аккаунты с лотереями, они могли бы использовать NES для выбора чисел, которые будут храниться в центральном компьютере и в файле домашней системы. Гари Арлен, аналитик из Arlen Communications, сказал: «Я ожидал убийственного (онлайнового) сервиса. Этот сервис как раз того уровня».

Все было сделано, но план с лотереями был слишком хорош, чтобы оправдать себя. Генеральный прокурор штата подверг программу жесткой критике. Несмотря на пароли и прочие гарантии, встроенные в систему, он боялся того, что система может стать слишком сильным соблазном для детей, которые уже научились виртуозно работать с компьютерами. Продвигаемая штатом игра на деньги на дому могла стать для детей нехорошим примером. Хотя анонс этой сети привлек в Control Data целую волну звонков из других штатов, проявивших интерес к Nintendo Network, директор лотерей не выдержал давления со стороны законодательного собрания штата и отменил тест. Вскоре после этого Nintendo Network вернулась туда, откуда пришла: в никуда.

Реальной перспективой представлялось, что некая онлайновая сеть в начале двадцать первого столетия получит такое же широкое распространение, как и телефонные сети в 90-х годах. Появятся гораздо более дешевые ресурсы, которые смогут обрабатывать гораздо большие объемы информации, равно как и получат широкое распространение оптоволоконные линии. Аппаратное и программное обеспечение, обслуживающее будущие сети, станет мощным, удобным и недорогим. Оплата счетов упростится и будет занимать куда как меньше времени, за счет перехода в онлайн позволив сэкономить огромную массу бумаги. Совершать операции с имуществом, делать покупки, планировать путешествия по миру — все это и бессчетное количество многих других задач можно будет с легкостью решать через будущие сети. В таких сетях станут обыденностью развлекательные возможности, среди которых будут и феноменальные игры. Но вопрос заключался не в том, появятся ли массовые сети, а в том, будет ли существовать сеть Nintendo.

К концу 1992 года создавалось ощущение, что Nintendo упускает огромную возможность. Если так и произойдет, то причиной этому станут нехватка воображения и приверженность выбранному пути. Как сказал Джерри Раттенбург, сеть не запустилась только потому, что Минору Аракава не оказывал поддержку этому проекту, несмотря на озвученный бизнес-план и обещание высокой прибыли. «Это была мечта Ямаути, а не Аракавы, — сказал Раттенбург. — Аракава так и не купился на это».

В 1992 году, когда журналисты спрашивали Аракаву о его видении будущего NOA, он демонстрировал убежденность лишь в одном: «Нет никого лучше нас в развлекательных программах». От этой убежденности не оставалось и следа, когда он говорил о роли Nintendo в более крупных, мультимедийных, компьютерных, телекоммуникационных и потребительских индустриях.

Хироси Ямаути создал Famicom с потенциалом для последующего расширения. Он запустил в Японии сеть и сформировал технологические альянсы с Sony, Philips и другими компаниями. Благодаря его видению Nintendo была способна на большее, чем обычная видеоигровая компания, но складывалось такое ощущение, что Аракаве было неуютно в этих лигах. Соглашения с Sony и Philips тянули его в область мультимедиа, невзирая на то что он, кажется, так и не понял, что это такое. Nintendo обладала достаточным потенциалом для того, чтобы стать телекоммуникационной компанией, но Аракава явно был неспособен развиваться в этом направлении. Чувствуя себя некомфортно в мире клавиатур и CD-ROM, он имел возможность трансформировать Nintendo в лидера смежных индустрий — компьютерной и потребительской электроники, но складывалось такое ощущение, что на этой позиции он оказался случайно. Это очень отличалось от его вторжения в американскую видеоигровую индустрию, которое отличалось ясным видением перспектив и упорством в движении к намеченной цели.

Nintendo не была единственной компанией, которая не имела четких представлений о будущем. Многие компании — и Sony здесь лучший пример — продвигались одновременно во множестве направлений — в надежде на то, что какое-то из них со временем даст впечатляющий результат и высокую прибыль. Другие компании — вроде Philips — предпочитали делать ставку на один продукт. Вероятно, со временем Аракава выберет для NOA куда более ясный курс в будущее. На протяжении всего 1992 года складывалось такое ощущение, что он пытается найти такое направление. В то же время Nintendo была полностью увлечена NES.

Впрочем, расплывчатое видение будущего могло быть и осознанной стратегией Аракавы. «Мы позволим другим бороться за это, — сказал он в интервью. — Решение остается за потребителями. Мы же будем просто продолжать делать то, что у нас получается лучше всего». Следуя этому подходу, Nintendo могла оказаться в наилучшей позиции, когда настанет время решиться и двинуться в новом направлении. В то же время Nintendo втайне работала со многими компаниями, стоящими на самом переднем крае технологий.

NOA заказала исследование Market Data Corporation, и результаты отрезвили Аракаву и компанию. Топ-менеджеры компании встретились в конференц-зале «Зельда» и расселись в удобных фиолетовых креслах за массивным столом. На встрече присутствовали представители рекламного агентства Leo Burnett и боссы Nintendo, включая Аракаву, Мэйна, Сигэру Ота и Гэйл Тильден. Поясняя результаты исследования, представитель Market Data Corporation много раз повторял тревожные слова, такие как «медленный рост» и «эрозия», и настроение у всех упало. Nintendo привыкла к взрывному росту и постоянному ажиотажу вокруг своих продуктов. Теперь же исследование показывало, что многие их игроки уходят к Sega, в то время как другие просто теряли к видеоиграм интерес. Проведенное среди восьмисот человек исследование принесло и хорошие новости: девяносто процентов семей, когда-либо купивших игровые системы Nintendo, продолжают играть в них на текущий момент. Кроме того, среди девочек в возрасте от 6 до 14 лет стало больше увлеченных игроков, и их уровень удовлетворенностью продуктами ощутимо возрос.

Но факт заключался в том, что основные игроки, на которых рассчитывала Nintendo, начинали взрослеть, и лояльность к продукту в этой группе снижалась. Дети по-прежнему играли в нинтендовскую систему пять дней в неделю и по 2,3 часа каждый день, но и они становились «более безразличными, менее вовлеченными». Самой плохой новостью было то, что для них это «было уже не так круто».

Обзор ни в коем случае не был безусловным, но он все же заставлял задуматься о поиске новых стратегий, необходимых для того, чтоб сохранить на рынке видеоигр господствующее положение. Ключом к успеху представлялась сегментация — компания должна продавать определенные продукты определенным группам. Одной такой целевой группой по-прежнему были маленькие дети, для которых Nintendo все еще оставалась крутой.

Респонденты оценивали Nintendo и конкурентов по многим параметрам. Компания набирала высокие очки с точки зрения увлекательности, азарта и выбора игр, но эти цифры были значительно меньше, чем раньше, когда она была полностью сосредоточена на целевой аудитории. Существовали и проблески надежды, поскольку, согласно опросу, семь из десяти человек хотели купить SNES: 30% «возможно» и 42 — «определенно». («Хорошо! И никакой рекламы», — не выдержал Питер Мэйн.) Исследование затрагивало и Марио: 96% опрошенных знали Марио и 83% он нравился. («Хорошо! Мы будем продвигать его еще интенсивней», — вмешалась Гэйл Тильден.) С другой стороны, возникало большое беспокойство от того, что одна треть нинтендовских пользователей начинала испытывать скуку.

Руководители Nintendo провели коллективное обсуждение и выработали курс на то, чтобы вернуть утраченные позиции. В начале 1992 года маленькие дети попали под массированный артобстрел рекламной кампании Nintendo и ее новых продуктов — SNES и еще более нового продукта, удивительной беспроводной инфракрасной базуки Super Scope 6, с которой поставлялись шесть стрелялок. Затем осенью вышла Mario Paint, замечательная программа, позволявшая детям рисовать собственные мультфильмы с музыкой, которую они могли создавать самостоятельно (используя заранее запрограммированные «инструменты», включая, например, хрюканье свиньи). Дети, которые жаждали Super Scope 6 или Mario Paint и многие другие игры, нуждались в SNES. Для Nintendo было важно завоевать маленьких детей, поскольку они все еще оставались теми, кто будет определять будущее этой индустрии. Грозила смена караула. Новая группа детей уже достигла своего совершеннолетия (то есть возраста Nintendo), в то время как пользователи более старшего возраста — первая волна поколения Nintendo — открыла для себя Guns N\' Roses, спортивные матчи, книги и даже девочек.

Поскольку Nintendo существовала еще до их появления, маленькие дети не считали компанию стоящей в культурном авангарде, но она по-прежнему занимала важную часть их мира. Безумство по поводу видеоигр, возникшее, когда нинтендомания полностью завоевала американскую молодежь, сошло на нет, и видеоигры, казалось, заняли свое место в жизни детей (и многих взрослых) в качестве еще одной формы развлечения. Но рынок видеоигр продолжал расширяться, и у Nintendo все еще была большая доля в нем. Продажи соответствовали ожиданиям NOA, и у компании были все основания полагать, что они будут расти и дальше — и не только благодаря тому, за счет чего расширялась сама индустрия, вроде CD-ROM или мультимедийных сетей. Данные американской переписи, проведенной в 1989 году, показали, что по сравнению с 1984 годом количество детей выросло на два миллиона, достигнув цифры 18,4 миллиона человек. Многие из них были детьми довольно пожилых родителей, которые традиционно тратили на детей больше, чем молодые родители. В начале девяностых эти дети попадали в хваткие руки Nintendo.

С другой стороны, конкуренция и общий спад мировой экономики делали свое дело, и хватка Nintendo слабела. Теперь, например, Nintendo была вынуждена делать розничным продавцам скидки со своей цены. Некоторые старые игры пускались в продажу порой по цене в 15 или даже 7 долларов, хотя изначально эти игры продавались по цене от 40 до 50 долларов. Больше не было возможностей для создания дефицита, поскольку розничные продавцы более не жаловались на то, что они не получают продукцию в достаточном объеме, и Nintendo ослабила свои ограничения лицензиатов.

Аналитики индустрии высказали предположение, что каждый год должен был стать последним хорошим годом для Nintendo. «Ожидайте повторения случая Atari, — говорил один из аналитиков в 1990 году. — В прошлом году они потеряли свои позиции». В 1991 году тот же аналитик утверждал: «Катастрофа неизбежна». Но каждый год NOA добивалась еще большего успеха и зарабатывала еще больше денег. Если темп роста был не столь высоким, замедление рассматривалось как катастрофа. Но факт заключался в том, что, несмотря на формирующуюся индустрию, Nintendo извлекала прибыль большую, чем большинство компаний в любой индустрии в любой стране.

Новый центр дистрибуции NOA площадью 360 000 квадратных футов, управляемый автоматической системой, был сдан в эксплуатацию в 1991 году. Из центра в магазины ежедневно отправлялось по 600 000 нинтендовских систем и игр к ним. Когда журнал Playthings объявил хиты продаж в 1991 году, Nintendo и связанные с ней продукты заняли восемь из двадцати мест. Возглавила список SNES, NES находилась на третьем месте (сразу за Genesis), a Game Boy располагалась на пятом (после игрушечных фигурок Черепашек-ниндзя). Три игры для нинтендовских систем — Super Mario Bros. 3, Teenage Mutant Ninja Turtles и Tetris — также находились в этом списке, равно как и Game Genie компании Galoob, устройство которое работало вкупе с NES.

Продажи по меньшей мере 2 миллионов NES в 1992 году (хоть Nintendo и планировала продать 4 миллиона) были замечательны, учитывая отсутствие SNES и ожидания многих аналитиков, что восьмибитная система исчезнет насовсем. Превратится ли на рубеже веков бизнес Nintendo в десятимиллиардный, все еще оставалось под вопросом, но в середине 1992 года компания, согласно газете Nihon Keisai Shimbun, «оставалась одной из сильнейших японских корпораций». «Ее производительность продолжает изумлять, в то время как индекс японского фондового рынка слабеет и прочие японские компании страдают от мирового финансового спада».

Минору Аракава работал над тем, чтобы восполнить более поздний выход на шестнадцатибитный рынок, задействовав всю силу своей маркетинговой машины. В январе 1992 года на CES Питер Мэйн объявил о старте рекламной кампании, с которой Sega никак не могла тягаться: свыше 60 миллионов долларов. Он запланировал выход Super Scope и таких многообещающих игр для SNES, как The Legend Of Zelda: A Link To The Past (также известная как Zelda 3) и Mario Paint. Повышению продаж мог бы также помочь выход хороших игр от лицензиатов, среди которых были Lemmings компании Sunsoft, Super Ghouls\'n Ghosts компании Capcom и их же невероятно жестокая, но столь же популярная игра Street Fighter II — домашняя версия самой популярной аркадной игры со времен Pac-Man. Spectrum Holobyte, став одним из новых нинтендовских лицензиатов, планировала выпустить на SNES такие игры, как свою версию Tetris под названием Wordtris. LucasArts готовила игру Super Star Wars, действие которой разворачивается в знаменитой киновселенной под знаменитую музыку Джона Уильямса. Летом на CES в Чикаго Nintendo объявила о том, что до конца года для SNES выйдут семьдесят пять игр.

В течение нескольких недель до летних каникул детские площадки, бывшие, возможно, самым надежным оракулом для индустрии, стали наполняться оживленными обсуждениями о Super NES. Это оживление продолжилось на школьных дворах в сентябре, и ажиотаж продолжал нарастать к рождественскому сезону. Все походило на то, что Аракава был намерен вернуть командные высоты и рынок, на котором в 1990 году доля компании составляла по крайней мере 85%. В 1991 году она снизилась до 79%, но Nintendo предполагала, что в 1992 году доля компании возрастет до 82,2% (или 5,5 миллиарда долларов). Эти 82% были сложным числом, которое включало в себя 95% восьмибитного рынка, от 85 до 87% рынка переносных систем и 65% шестнадцатибитного рынка. (Sega оспаривала все эти числа, но аналитики считали, что если они и преувеличены, то ненамного.)

Наряду с выходом нового продукта, созданного специально для того, чтобы подстегнуть продажи, Питер Мэйн со своей командой подготовили целый пакет всевозможных промоакций (включая и массивное сотрудничество с Pepsi). Снижение цены на Super NES практически вдвое увеличило доступность кредитов в фонде наращивания товаров Джона Сэкэлея для розничных продавцов и дало им возможность отсрочки по выплатам вплоть до третьего квартала 1992 года. Глубинная дрожь земли, напоминавшая о первом пришествии Nintendo, поначалу была тиха, но постоянно возрастала: второй виток нинтендомании был не за горами. К концу 1992 года по всему миру было продано чуть меньше 20 миллионов SNES.

Несмотря на все происходящее на рынке, Nintendo по-прежнему находилась в тяжелом положении из-за судебного процесса с Atari Corp., который зловеще нависал над компанией на протяжении первых месяцев 1992 года. Джон Кирби организовал впечатляющую защиту, но судьи были непредсказуемы, особенно в середине американской рецессии, в которой некоторые политики, бизнесмены и экономисты обвиняли Японию. Исковые требования были настолько высоки, что ни Аракава, ни Линкольн не могли и подумать о проигрыше, тем более на волне упорных слухов о том, что решение может быть принято в пользу Atari. Потеря такой кучи денег оказалась бы крайне болезненным ударом для Nintendo. Этот удар был бы еще более мучительным оттого, что такая огромная сумма ушла бы к прямым конкурентам — Тремиелам в Atari Corp. Самым ужасным же последствием проигранного дела было создание прецедента, после которого и многие другие судебные процессы, включая иск Atari Games и продолжающееся расследование Федеральной торговой комиссии, могли закончиться не в пользу Аракавы и компании. Если бы Nintendo проиграла, то это только подтвердило бы мнение о компании как о безжалостной, безнравственной и получающей незаконную прибыль за счет американских компаний, после чего на Nintendo незамедлительно набросились бы стервятники.

Судьи приступили к обсуждению в конце апреля, и в это же время Nintendo стала объектом расследования комитетом владельцев высшей бейсбольной лиги США.

***

Линкольн и Минору Аракава были приглашены Трипом Хоукинсом на игру бейсбольной команды Seattle Marines. Для приема гостей из Nintendo Трип специально зарезервировал место владельца команды, Джеффа Смульяна. Вместе с ними оказался друг отца Хоукинса Слэйд Гортон, сенатор от штата Вашингтон. Линкольн знал Гортона по лоббистским контактам Nintendo. Встреча была дружеской, и мужчины рассеянно наблюдали за проигрышем Seattle Marines. Во время игры к ним заглянул и сам Смульян.

Несколько месяцев спустя Смульян объявил о том, что он намерен продать Seattle Marines; наиболее вероятный покупатель намеревался перевезти команду во Флориду. Слэйд Гортон и группа местных политиков и бизнесменов искали способы оставить Seattle Marines в Сиэтле и с этой целью обращались к местным крупным корпорациям. Билл Гейтс, владелец Microsoft, бывший одним из самых богатых местных бизнесменов, ответил отказом.

Гортон, имевший дело с Nintendo на протяжении нескольких лет, встретился с Аракавой и Линкольном, поскольку он чувствовал, что они бы могли найти инвесторов в Японии, которые вложили бы значительные средства в Seattle Marines для того, чтобы клуб мог остаться в Сиэтле.

Аракава спросил сенатора, не чувствует ли он, что американцы могли бы негативно отреагировать на то, что японцы планируют стать владельцами клуба в исконно американском виде спорта, но Гортон ответил, что люди бы поняли, что главная цель японских инвесторов — оставить команду в Сиэтле. Аракава сказал, что он посмотрит, что ему удастся сделать.

Спустя некоторое время Аракава рассказал своему тестю, что его попросили помочь найти инвесторов для бейсбольной команды. У Ямаути не было никаких иных увлечений, кроме игры в го. Он никогда не то что не играл в бейсбол, но даже не смотрел бейсбольные трансляции по телевизору. Тем не менее он заявил, что купит команду.

В декабре 1991 года Линкольн позвонил Слэйду Гортону и рассказал ему последние новости: Ямаути готов вложить свои деньги, а Аракава будет присматривать за инвестициями. Гортон договорился о встрече с другими потенциальными инвесторами, которые были заинтересованы в покупке команды. Между ними возникло предложение объединить свои вложения на основе мажоритарной доли Ямаути в партнерстве. Группа предложила 100 миллионов долларов. Кроме того, они согласились вложить в сам клуб не менее 25 миллионов долларов, которые должны были кардинально улучшить результаты вечно проигрывающей команды.

Партнерами Ямаути стали один из топ-менеджеров Microsoft Крис Ларсон и Джон Макоу, бизнесмен, владевший компанией MaCaw Cellular Communications. Более мелкими инвесторами стали Джон Эллис, глава Puget Power, и Франк Шронц, глава Boeing. Такая влиятельная фигура, как Шронц, имела вес в глазах любого, кого не впечатляли остальные инвесторы, а Эллис фактически встал во главе этой операции. Ларсон, второй по величине вложений инвестор, имел заметное право голоса, но основная доля в этом предложении (шестьдесят процентов) была за самим Хироси Ямаути, который вложил в клуб 75 миллионов долларов.

Это предложение было передано Смульяну, и владелец Seattle Marines пришел от него в восторг. Ему нужно было получить еще несколько одобрений, прежде чем он смог бы на него согласиться, но он понимал, что должен действовать быстро. Согласно его расписанию, соглашение должно быть оформлено в мае, если он хочет, чтоб его команда не переехала из Сиэтла во Флориду. Смульян представил это предложение бейсбольному уполномоченному, и комитет по собственности его одобрил.

25 января 1992 года специальный уполномоченный Фэй Винсент объявил, что соглашение одобрено не будет. У бейсбольного клуба, сказал он, не должно быть иностранного собственника. Утверждение Винсента было абсурдным — канадцы владели бейсбольными командами, — и поэтому он уточнил свою позицию: в бейсболе не должно быть несевероамериканского собственника. Сделка не могла быть разрешена, хотя Ямаути и согласился безвозвратно передать все свои полномочия Минору Аракаве, проживавшему в Сиэтле уже более пятнадцати лет.

И граждане, и политики Сиэтла пришли в ярость. Требование относительно собственника показалось смехотворным. Ямаути мог бы оставить команду в Сиэтле, но не мог иметь команду, поскольку он был японцем, в то время как другой новый владелец, американец, планировал перевезти команду во Флориду.

Это было лишь началом бури, которая разразилась в США и Японии. Поведение бейсбольного уполномоченного называли расистским или, по крайней мере, реакционным. Некоторые американцы стояли намертво, лишь бы бейсбольная команда не попала в руки японцам, которые скупали все, что было дорого американцам, — недвижимость, кино- и звукозаписывающие компании, поля для гольфа.

Кроме того, само предложение было сделано в то время, когда американскую экономику в год выборов уже вовсю штормило, а японцы рассматривались как чудовища, которые проиграли войну, но выиграли мир. Торговый дефицит с Японией составлял более 40 миллиардов долларов, когда президент Буш, прикрываемый с флангов главами Большой Тройки американских автомобильных компаний, отправился в Токио, чтобы попытаться снизить этот разрыв. Умышленно или без умысла бейсбольный уполномоченный поместил предложение Ямаути в центр огромной торговой проблемы, сделав Nintendo громоотводом враждебности американцев по отношению к японцам. В Японии газетные заголовки изображали NOA в качестве жертвы последнего раунда избиения Японии, а в США компанию выставляли преступницей или жертвой торговых войн.

Началось лихорадочное лоббирование. Законодатели штата Вашингтон и бизнесмены обратились к бейсбольному уполномоченному с просьбой смягчиться. Антининтендовские силы обвиняли компанию в том, что она сама была расистской компанией, о чем свидетельствовали ее правила найма на работу, и что она была вовлечена в азартные игры, что было неуместно для профессионального бейсбола. Билл Джайлс, владевший бейсбольной командой Philadelphia Phillies, даже высказывал беспокойство, что эта продажа сродни продажи его клуба «ближневосточным нефтяным шейхам».

«Еще никогда в моей жизни ко мне не относились столь предвзято, — признавался Говард Линкольн. — Единственным обстоятельством, которое делало покупку клуба невозможной, было то, что Ямаути был японцем. Я понял, что должен чувствовать Аракава или любой представитель меньшинств, когда ты готовишься схватить мяч, а у тебя тут же кто-то выхватывает его из рук, потому что ты черный, испанец или японец».

Десять членов бейсбольного комитета собственников могли стать теми, кто бы мог настоять на одобрении продажи. В комитет входили владельцы команд, включая Джайлса и Джорджа Буша-младшего, владельца команды Texas Rangers и сына президента Буша. Слэйд Гортон сказал журналисту Seattle Times, что если господин Буш проголосует против сделки, предлагаемой Ямаути, то этим он «вряд ли поможет переизбранию своего отца» — как в штате Вашингтон, так и в других американских городах и штатах, в которых популярность Nintendo набирает обороты.

Ямаути в Киото был очень удивлен, узнав, что бейсбольный комиссар отклонил его предложение. Ямаути не заботила судьба команды — для него это были выгодные инвестиции и хороший пиар, — но он не ожидал, что будет втянут в такие бурные общественные дискуссии. Ямаути, который всегда старался держаться в тени, 7 февраля появился на передовице газеты The New York Times, и люди в США стали проявлять интерес к его персоне.

Обвинения в расизме, сделанные некоторыми афроамериканцами и представителями других меньшинств, были быстро отклонены Говардом Линкольном, который послал бейсбольному комиссару копию нинтендовской программы равных возможностей и ее результаты. Но обвинение в том, что Nintendo вовлечена в азартные игры, отклонить было много сложнее. Сделка с миннесотскими лотереями, которая в итоге провалилась, приводилась в качестве доказательства намерений Nintendo заняться азартными играми. Критики также отмечали, что компания начинала с продажи и создания игральных карт и что Nintendo Network в Японии позволяла делать ставки на бегах.

Отвечая на все эти обвинения, Говард Линкольн опубликовал заявление. «У нас нет никакого интереса к скачкам, казино, ставкам на спортивных мероприятиях или прочим игорным занятиям, — сказал он. — Сама мысль о том, что Nintendo или кто-то из высших руководителей компании как-то связаны с азартными играми, абсурдна».

Комитет собственников продолжал встречаться втайне, хотя и возникали случайные утечки информации. Ходили слухи, что сделка обречена, и тут же начинали говорить о том, что комитет готов одобрить инвестиции Ямаути, если он снизит свою долю до 50%. По слухам, Ямаути ответил на такое предложение отказом, не желая становиться миноритарным акционером, в результате чего некоторые задавались вопросом, насколько он был искренним в своих заявлениях. Ямаути утверждал, что взялся за это дело лишь для того, чтобы помочь Сиэтлу — из признательности этому городу и США за все то, что они для него сделали. Тогда почему бы ему не быть гибче? Но Ямаути вряд ли согласился бы стать миноритарным акционером в каком бы то ни было бизнесе.

По мере приближения окончательного срока поддержка Ямаути в прессе и среди общественности казалось, может повлиять на владельцев бейсбольных команд, так что представлялось весьма вероятным, что глава Nintendo все же сможет приобрести Seattle Marines и сохранить свою главенствующую роль, хоть он и согласился на то, что будет обладать менее чем 50-процентным количеством голосов. Существовала и еще одна причина, по которой сделка все же могла быть одобрена: сенатор Гортон пригрозил, что, если комиссия не даст Ямаути на сделку добро, Конгресс США может и отменить освобождение от налогов для бейсбольных команд.

Формально приобретение было одобрено владельцами клубов 1 июля 1992 года. Если и не во всей Америке, то в Сиэтле уж точно Nintendo представлялась спасителем местной команды. Жители города порядком разочаровались в местных крупных компаниях, не проявлявших никакого стремления к благотворительности, и питали большое доверие к японским инвесторам. Nintendo снискала благосклонное внимание не только на страницах деловых газет по всей стране, но и в спортивной прессе США.

***

Январская CES 1991 года для Nintendo была очень важна. Вечеринка, которую устроила NOA, стала чем-то большим, чем награда для служащих компании, дистрибьюторов, покупателей и лицензиатов. Это была демонстрация власти и могущества. Не в первый раз компания снимала огромную секцию на CES, где поставила свой собственный тент, в котором танцевали персонажи из популярных игр и проводились привлекавшие всеобщее внимание пресс-конференции. Но, несмотря на рекордные прибыли, вплоть до следующего Рождества продолжали выходить газеты с заголовками о том, что у Nintendo не все так гладко. Для Nintendo было крайне важным сделать что-то такое, что полностью бы развеяло ощущение, что компания может совершить роковую ошибку.

В первый день работы CES в 8 часов утра Nintendo созвала пресс-конференцию. Помимо объявления новых финансовых отчетов, предполагаемых показателей и объемов продаж, Питер Мэйн сказал, что мультипликационные шоу NOA достигли уровня 40 миллионов зрителей в неделю, в результате чего обсуждаются возможности дальнейшего сотрудничества с Kool-Aid и несколькими другими фирмами. Он также объявил о скором выходе фильма «Супербратья Марио». Было важно, что Nintendo двинулась в сторону фильмов, поскольку один из журналистов спросил, пойдет ли Nintendo по стопам Disney — в частности, появятся ли тематические парки. На это у Питера Мэйна не нашлось никакого определенного ответа. Он сказал, что компания рассматривает такой вопрос и что создание подобного нинтендовского парка возможно. «Ценность таких персонажей, как Марио, очень велика. И, поскольку мы развиваемся, вас ждет еще много неожиданностей».

Тем же вечером на вечеринке Nintendo сразу следом за выступлением певца Кенни Логгинса к микрофону подошли Питер Мэйн и Говард Линкольн. У Мэйна блестели волосы, у Линкольна был небольшой панковский ирокез, и оба были в черных шелковых пиджаках с логотипом Nintendo. Вместе с Брюсом Дональдсоном, главой продаж, они отдали ключи от Chevrolet Geo и несколько других призов победителям Campus Challenge. Затем Мэйн позвал на сцену Аракаву, и люди, его знавшие, чуть не поперхнулись пивом и канапе. На голове Аракавы было сооружено настоящее гнездо, блестевшее лаком. В громадных очках, сделанных из светящейся трубки, он улыбался до ушей. Диджей поставил «Allie Oop» Hollywood Argyles, и Аракава, Мэйн, Дональдсон и Линкольн принялись петь и танцевать, раскачиваясь и успевая произносить слова песни в такт. Это была незабываемая ночь, недвусмысленная демонстрация того, что лидеры Nintendo считают, что они все делают правильно.

На следующей CES в июне 1991 года вновь высказывались предположения от сведущих людей в индустрии, что Nintendo вот-вот загремит под фанфары. Однако руководители Nintendo высказали еще более высокие ожидания продаж на этот год, чем считал кто либо из собравшихся. Компания также объявила о спорном союзе с Philips Electronics и одновременно победила Sony.

Это была первая CES, на которой не присутствовал живой талисман Nintendo. Говард Филлипс ушел из компании, новость о чем в NOA пытались замолчать. Хотя Аракава продолжал восхищаться Филлипсом и сознавать его значение как Мастера Игр, все чаще стали появляться сообщения о том, что Филлипс начинает вызывать в компании все большее раздражение. «Он вырос, — сказал его коллега. — И это стало проблемой. Он становился самодовольным, и людям это не нравилось».

Развод был совсем недружественным, хотя обе стороны и пытались демонстрировать любовь и уважение друг к другу. Филлипс понимал, что все изменилось; он признавался своим коллегам, что ему становится скучно. Однако все были шокированы, когда он объявил о том, что уходит из компании, чтобы перейти на работу в LucasArts. По его словам, он хотел исследовать образовательные аспекты видеоигр, хотя потом и добавил: «Трудно уйти. Это похоже на отказ от пары хороших теннисных туфель».

Тони Хармен после ухода Филлипса встал на его защиту. «Многие люди говорят, что не будут по нему скучать, но я буду. Он полностью погружался в свою работу и забывал обо всех деталях. Он раздражал многих людей, и теперь он просто исчез из их поля зрения. Но он один из тех, кто искренне верил в компанию. Мы могли спорить обо всем, что бы ни происходило, и находить наилучшее решение. Иногда он заставлял меня возненавидеть белый свет, но я скучаю по нему».

Журнал Nintendo Power простился с ним по-своему, при помощи нарисованного персонажа по имени Говард, удалявшегося в сторону заката, оставляя в одиночестве своего партнера Нестера.

Филлипс, который вырос в Nintendo, долго в LucasArts не задержался. Он перевез свою семью в пригород Сан-Франциско, а когда покинул LucasArts, возвратился на свою ферму, располагавшуюся около ручья в сосновом лесу, и в итоге нашел работу у одного нинтендовского лицензиата.

На обоих выставках CES в 1992 году Nintendo выстроила невидимый фронт перед лицом возникших слухов о грядущем упадке компании. Одним из знаков грядущего упадка стало то, что рекламная политика в Nintendo Power была полностью пересмотрена. Выход SNES, казалось, сработал как надо, но позитивные знаки были слишком ненадежными, да и позиция Nintendo в CD-бизнесе была очень неустойчивой. Аракава признал, что успех Nintendo повлек за собой и новые проблемы. «Мы все еще испытываем болезнь роста, — сказал он. — Есть довольно много людей, которые выросли вместе с компанией, но нам также нужно нанимать людей со стороны. И тогда мы станем совсем другой компанией. У нас нет времени для обучения их тому, как управлять этим бизнесом. Сейчас у нас в штате числится полторы тысячи служащих, и нам нужно двигаться в том же темпе».

Аракава признал, что прекратил получать наслаждение от ежегодного пикника, поскольку тот слишком разросся, стал безликим. Схожие чувства испытывала и Гэйл Тильден. «Мы стали настолько крупными, что мы больше никого не знаем, кто работает у нас», — говорила она. (Самым любимым пикником Аракавы по-прежнему оставался пикник 1986 года, когда он был мишенью, в которую надо было бросаться яйцами.)

Частью видения будущего Nintendo был «университет», для строительства которого Аракава приобрел землю и который должен был стать местом, где игровые разработчики со всего мира могли бы работать совместно. «В этом месте мы будем искать и растить гениев будущего», — сказал он. Другая идея пришла от Disney — от фантастических поездок по Диснейленду и Walt Disney World, привязанных к вышедшему летом 1993 года фильму «Супербратья Марио». Но все эти грандиозные проекты замерли в ожидании решения судей по судебному делу Atari.

***

Йоко Аракава сильно беспокоилась о том, что ее муж принял работу уж слишком близко к сердцу, работая все больше и больше, управляя все большим количеством людей и пытаясь найти баланс. Не изменился распорядок его дня. Вставал он в пять, принимал ванну и сауну, затем совершал недолгую прогулку со своей собакой, черным Лабрадором по имени Пиппин. Из своего кабинета он делал утренние звонки в Европу — для Сигэру Оты и Рона Джуди там день уже заканчивался — и готовился к предстоящим совещаниям. В восемь или девять утра он отправлялся в Редмонд и возвращался оттуда между девятью часами вечера и тремя часами ночи. Последние несколько часов он проводил в общении с NCL в Японии (с Ямаути он общался практически каждую ночь). Йоко ждала его прихода, периодически разогревая для мужа остывающий ужин.

Но как бы фанатично он ни работал, Аракава так и не стал столь же одержимым и сухим человеком, как Хироси Ямаути, и ему всегда удавалось найти время на своих детей. Несмотря на давление со стороны компании, он брал отпуска и проводил их с семьей. Раз в год они катались на лыжах и проводили время на Гавайях, в домах, которые он выстроил на Большом острове. Аракава каждое Рождество резервировал один дом для своей семьи, другой дом резервировал Говард Линкольн. Они были там и на Пасху 1992 года, как раз перед тем, как закончилось дело Atari.

Вернулись они с трепетом и вошли в зал суда с ожиданием самого худшего.

***

Сам Ямаути наблюдал за всем происходящим из Киото, анализируя все возможные варианты развития событий.

Жившая в семейном доме Ямаути прислуга уже ушла. Дневная горничная и повар приходили каждое утро и уходили после ужина. Еще одна служанка приходила несколько раз в неделю для уборки. Митико Ямаути вела домашнее хозяйство с того времени, как бабушка мужа, Тэи, в 1979 году умерла, спустя год после смерти матери Хироси, Кими. Домом Митико управляла по своему усмотрению. Появилась кое-какая современная мебель, а чайный домик стали использовать в роли кладовки. До этого в их дом никогда не приглашали гостей, но Митико нравилось устраивать небольшие вечеринки, на которые стали захаживать гости и родственники.

Хироси Ямаути избегал вечеринок жены и обычно оставался в одиночестве. В редких случаях он сопровождал Митико на семейную свадьбу или же на званый обед своего родственника. Он больше не пьянствовал в Gion. Его единственным средством расслабления оставались стакан скотча и игра в го. Самыми частыми его партнерами по игре были более взрослые и опытные мужчины, вроде Ёсио Комеды, который владел Yasaka Taxi Company и торговал иностранными автомобилями. В остальном Ямаути был полностью поглощен Nintendo, которая более сорока лет оставалась стеной между ним и его семьей. Все трое его детей считали его изворотливым и сердитым, с непредсказуемыми вспышками гнева. Возраст если и смягчил его, то ненамного. Дедушкой он был более мягким, чем отцом, но, хотя ему нравилось, когда вокруг бегали дети Аракавы, он никогда с ними не играл. Когда его редкое хорошее настроение неожиданно сменялось на гневливое, Митико могла только вздыхать и говорить своим внукам, чтобы они не обижались. «Дедушка устал, — говорила в такие моменты она. — Это ничего. Просто у него такой характер».

Навязчивая страсть Ямаути к Nintendo была вознаграждена, поскольку компания стала одной из самых успешных в истории Японии, хотя сам он год за годом без особой радости наблюдал за рекордными продажами и прибылями. Он говорил, что не принимал всерьез исследования, утверждавшие, что Nintendo руководили лучше и с гораздо большей продуктивностью, чем Sony, Mitsubishi и Toyota; он считал это само собой разумеющимся. Его семья пришла к пониманию, что ни одно из утверждений Ямаути, высказанных за эти годы, ничего для него не значили.

Со своей компанией, находящейся под постоянной угрозой разорительных судебных исков и расследований со стороны американского правительства, Ямаути двинулся в другом направлении. Действия, которые он развернул в Европе, были явно направлены на то, чтобы уменьшить потери от возможного ослабления NOA. План заключался в том, чтобы сделать Nintendo, как Sony, столь крупной во всем мире, что политические «неисправности», как он их называл, в других странах могли оказать меньше влияния на благополучие компании, чем когда Nintendo была зависима от NOA.

Хотя Ямаути пытался осуществить много различных проектов со своей компанией, один аналитик в Японии отметил, что его главной целью оставалось «схватить деньги и бежать». «Ямаути не выказывает никакого стремления к тому, чтобы стать королем видеоигровой индустрии, — говорил аналитик. — Он хочет заработать громадную сумму денег и заполучить влияние в японском обществе. Никто этого забывать не должен».

Синити Тодори, суровый и непреклонный, казалось, с презрением относился к европейцам, однако именно его Ямаути поставил во главе разраставшегося международного бизнеса Nintendo. На протяжении многих лет Тодори осуществлял контроль за дистрибьюторами, которые продавали продукцию Nintendo в Европе, Латинской Америке, Австралии, некоторых странах Азии (хотя большая часть азиатского континента была потеряна из-за деятельности пиратов.)

Тодори отвечал за Европу, самый большой потенциальный рынок, на котором Nintendo была лишь одной из многочисленных японских компаний, наблюдающих за переменами на континенте — созреванием общего рынка и открытием Восточной Европы. И хотя Nintendo не являлась незнакомцем на европейском рынке, компания явно испытывала недостаток в разумном руководстве своим европейским сегментом. В некоторых странах Nintendo отставала от Sega; в других — компьютерные игры были более популярны, чем видеоигры. Европейские геймеры были моложе японских и американских; обычно им не было еще и шестнадцати. Продажи игр на дискетах далеко опережали продажи игр на картриджах. В 1991 финансовом году Electronic Arts получила с европейского рынка 35% своей прибыли, преимущественно от компьютерных игр.

В Европе NES была доступна с начала восьмидесятых. У компании было по одному дистрибьютору в странах Скандинавии и в Германии со времен выхода Game & Watch. В 1987 году Mattel согласилась распространять NES в Италии и Великобритании. Mattel успешно распространяла продукцию Nintendo в Австралии и Новой Зеландии, однако европейское отделение компании ожидало от NES только быстрой и краткосрочной прибыли. Запуск NES потребовал существенных инвестиций, которые Mattel в этих странах так и не сделала, в результате чего к 1991 году Nintendo практически не была представлена в Италии, единственной стране, в которой оставалась Mattel.

Скандинавский дистрибьютор выпустил NES в конце 1986 года, но 1988 год стал первым годом, когда европейские компании заполучили заметную дистрибуцию. С той поры Nintendo прикладывала максимум усилий в Скандинавии и Франции, где от 10 до 12% семей имели у себя NES.

Франция и страны Бенилюкса были областью деятельности Рона Джуди. Он ушел из NOA, когда на пост вице-президента по маркетингу вступил Питер Мэйн. «Я — предприниматель, — говорил он. — К концу 1986 года моя работа превратилась в обычное чтение и сочинение отчетов». В 1983 году он выстроил сеть распространителей в Европе для нинтендовских игровых автоматов, а затем влюбился в Париж. Он решил, что ничто не мешает Nintendo добиться большого успеха в Европе, и Аракава позволил ему стать эксклюзивным дистрибьютором.

В апреле 1987 года Джуди снял квартиру в Париже и открыл небольшой офис неподалеку от Елисейских Полей. Его прибыль от продажи продукции Nintendo во Франции, Бельгии, Нидерландах и Люксембурге была огромной. Были признаки того, что на протяжении девяностых продажи будут лишь увеличиваться; он верил, что в этих странах NES могла в конечном счете оказаться в 25% семей. Он также видел серьезный потенциал в Великобритании, где он после Mattel занялся дистрибуцией Nintendo.

Nintendo International Джуди была частной компанией, которая поддерживала независимые отношения с NCL в Японии. Тодори был его основным партнером по переговорам, хотя по многим вопросам он также советовался с Минору Аракавой. Джуди был крупным клиентом NCL, покупая системы и игры и расплачиваясь заранее. Он занимался переводом игр, а затем заказывал производство картриджей у NCL, которая получала с этого свою привычную внушительную прибыль.

Пока в большинстве европейских стран NES демонстрировала слабые продажи, Game Boy бил рекорды. В первый год продаж во Франции было продано почти в три раза больше Game Boy, чем ожидалось (1,4 миллиона вместо 500 000). Game Boy мгновенно захватил всю Францию. Журнал Club Nintendo, издаваемый во Франции и распространяемый (на нескольких языках) среди пользователей Nintendo в странах, где работал Джуди, увеличил свой тираж с 800 000 экземпляров до 1,5 миллиона к 1992 году. Тираж по всей Европе, возможно, стал бы выше, чем тираж Nintendo Power, поскольку Club Nintendo был бесплатным. Но это уже был самый популярный детский журнал в Европе.

Как только европейский рынок начал расширяться в начале девяностых, Ямаути осознал, что у него должна быть более четко выстроенная международная организация. От Тодори он узнал про особенности рынков в каждой стране. Он был предупрежден, что было бы ошибкой подходить ко всем странам Европы с одинаковой тактикой продаж, поскольку каждая страна имела свои особенности, хотя общая стратегия, конечно, была возможна.

Обсуждения привели к решению создать Nintendo Of Europe для управления деятельностью. Это могло бы обеспечить автономию для эксклюзивных дистрибьюторов Nintendo в разных странах, но также помогло бы управлять ими и оказывать необходимую помощь. Дистрибуция варьировалась от страны к стране, принимая во внимание размеры и типы магазинов, в которых продавалась продукция Nintendo. Во Франции Джуди грузовиками продавал видеоигры и приставки гипермаркетам, каждый из которых равнялся примерно пяти американским Kmart, и отгружал небольшие объемы продукции магазинам игрушек и бытовой техники. Мерчандайзинг разрабатывался специально для различных мест продаж, и Nintendo Of Europe обеспечивала дисплеи и прочие столь же необходимые вещи. Рекламные возможности также заметно отличались, поэтому для создания рекламных кампаний дистрибьюторы нанимали местные рекламные агентства.

Ямаути решил, что он может переманить игроков с компьютеров, поскольку NES была сделана таким образом, что в нее можно было гораздо проще и легче играть в видеоигры. Он был уверен, что для этой цели можно использовать Марио, и приказал раскручивать его в Европе.

Штаб-квартира NOE открылась в Германии — по большей части не изученном рынке. Сигэру Ота, бывший бухгалтер, который занимался контролем продаж нинтендовской продукции в Америке, был призван открыть этот офис и решить амбициозные задачи. Во-первых, ему поручили увеличить долю нинтендовских систем в немецких семьях с 20 до 35%. Во-вторых, он должен был координировать все действия в Европе, работая вместе с Роном Джуди и прочими дистрибьюторами. NCL обеспечивала деньгами немецкий филиал и планировала вложить в него 10 миллионов долларов. Поначалу все развивалось достаточно медленно, хотя тот же Game Boy продавался в Германии столь же стабильно, как и во Франции.

Хотя шестнадцатибитная война распространилась и на Европу, Nintendo решила продать здесь максимально возможное количество NES до момента, пока на рынок не выйдет SNES. Это значило, что Sega Genesis получит преимущество, но Рон Джуди не выказывал на этот счет никакого волнения. «Мы все еще должны вырастить здесь геймеров. Восьмибитная система все еще хорошо продается, демонстрируя пиковые значения. Более крупная восьмибитная база означает большее количество потребителей шестнадцатибитных машин», — уверял он. Однако это была рискованная позиция. Nintendo могла сражаться с шестнадцатибитными системами при помощи маркетинговых долларов, но представлялось маловероятным, что она сможет победить своих конкурентов с помощью устаревшей технологии.

В Киото Тодори наблюдал за международными операциями и поставлял товары компаниям Оты и Джуди, равно как и прочим дистрибьюторам в Скандинавии, Италии и Испании. Высказывалось даже предположение, что Тодори может переехать в Европу, несмотря на его явную неохоту, поскольку Ямаути хотел большего контроля над всем происходящим.

Амбиции Рона Джуди по поводу Европы обозначили направление следующего рывка для Nintendo. «Когда мы запускали NOA, у меня была цель сделать ее крупнее Nintendo of Japan. Мы сделали это. Когда я приехал в Европу, я поставил себе цель стать крупнее NOA, и так будет».

Аракава и Рон Джуди наперегонки стремились продать как можно больше Game Boy. У Аракавы было преимущество, но к 1992 году Джуди догнал его, после того как передал бизнес Nintendo во Франции, Великобритании и странах Бенилюкса компании Bandai и вернулся в Сиэтл. Bandai, японская компания, которая занималась производством игрушек и была лицензиатом и NOA, и NCL, планировала усилить свое присутствие в европейских странах до меры присутствия NOE в Германии.

Для материнской компании это было очень хорошей новостью, и Хироси Иманиси сказал, что с зависимостью NCL от NOA покончено. В 1992 году отгрузки NCL в Европу впервые превысили отгрузки в США. В первый год существования NOE в Германию было поставлено продукции на 300 миллионов долларов, и в 1992 году в Европе было продано 6 миллионов Game Boy и 3,5 миллиона NES. В некоторых европейских странах была запущена SNES, и в 1992 году Nintendo смогла продать их в количестве 3,5 миллиона систем. Потоки игр, аккуратно распределяемые по Европе, могли отличаться в долларовом эквиваленте. «После того как вся Европа придет в состояние возбуждения, мы сможем вырасти в четыре раза», — хвастался Иманиси. Затем, по его словам, Nintendo смогла бы продвинуться в Южной Америке и сильнее продвинуться в Азии. «Мы не нашли каких-либо различий между детскими чувствами в разных частях света, — сказал Иманиси. — Наши исследовательские подразделения думают о мире как о едином полигоне для внедрения всех наших продуктов». Завоевание европейских рынков — это только вопрос времени, сказал он. Маркетинг и производственные возможности — вот и все, что сдерживало Nintendo. «Мы хотели бы рассматривать сейчас Европу как нашу главную цель, — сказал он. — Теперь, когда мы заняли наше законное место там, остальной мир подождет».

Восточная Европа имела низкий приоритет, но со счетов ее никто не списывал. Австрийский дистрибьютор Nintendo представил NES и Game Boy в Венгрии в 1991 году. Game Boy пользовался там большим спросом, хотя цифры по сравнению с Францией и Германией там были более чем скромные. Австралия и Новая Зеландия были быстроразвивающимися рынками; в этих странах Mattel, местный дистрибьютор, видел потенциал для роста столь же высокий, как в США, Корее, Мексике и Латинской Америке.

Вне зависимости от того, отправится Тодори в Европу или нет, наиболее вероятным представлялось, что большинство операций по-прежнему будут управляться из Редмонда. Хотя все договоры с Европой шли через NCL и различные юридические лица на континенте, юридический отдел NOA их рассматривал и консультировал аналогичный отдел в NCL. С помощью Говарда Линкольна Аракава наблюдал за большим количеством важных решений относительно политики NCL — от промоакций до маркетинговых планов. «Американский рынок не единственный, за которым я наблюдаю», — сказал он.

«Мы не видим границ в этом бизнесе, — говорил несколько лет назад Хироси Иманиси. — Некоторые страны могут быть слишком бедными или же иметь существенные тарифы на импорт, но и с этими исключениями мы можем пойти в любую часть мира. Здесь нет границ».

***

Если бы события одной недели могли предопределить будущее, то это были события, которые произошли 1 мая 1992 года, очень сильно повлияв на судьбы не только Nintendo, но и многих американских и мировых компаний в электронной индустрии. В ту пятницу, после четырех дней рассмотрения, коллегия присяжных заседателей по делу Atari Corp. вынесла вердикт. Зал суда Сан-Франциско был переполнен. Сэм Тремил выглядел самодовольным. Он был уверен, что победил.

Был хорошо слышен вздох в здании суда, когда вопреки всем ожиданиям присяжные признали Nintendo невиновной. Говард Линкольн казался гораздо более потрясенным, чем большинство представителей других компаний, присутствовавших в зале заседаний. Когда до него дошел смысл произошедшего, он обнял Джона Кирби и отправился звонить Аракаве. «Мино, — дразнил Линкольн, говоря серьезным голосом, делая мрачные паузы, под которыми подразумевались дурные вести, но долго так выдержать он не мог, — мы победили».

В своем офисе в Редмонде Аракава был настолько поражен, что поначалу не знал, что нужно делать. Наконец он прошептал: «Нам удалось?»

Прежде чем повесить трубку, они договорились как следует это отметить. Затем Линкольн привел себя в чувство и решил позвонить в Японию, где было 3 часа ночи. Он разбудил коллегу Хироси Иманиси Ясухиро Минегаву, который говорил по-английски, и Минигава, как ему было сказано, позвонил Ямаути. «Мы победили», — сказал он. На что Ямаути только и сказал: «Это хорошо».

***