— Либ, все совсем не так.

Но не успела я развить свою мысль, как зазвонил телефон.

На дисплее высветился номер Джеймсона.

Я подняла взгляд на сестру.

— Я должна ответить, — сказала я. — Но…

Либби покачала головой:

— Делай что хочешь, Эйв. А я постараюсь больше не устраивать сцен.

Глава 35

— Алло?

На том конце провода повисла долгая пауза.

— Эйвери? — наконец раздалось из трубки. Я тут же узнала этот низкий, бархатистый голос. Не Джеймсон.

— Грэйсон? — он никогда еще мне не звонил. — Что-то случилось? Ты…

— Джеймсон заставил меня позвонить.

Все, абсолютно все в этой фразе отчаянно отказывалось укладываться в голове.

— Джеймсон что?

— Джеймсон когда, Джеймсон где, Джеймсон кто! — нараспев протянул Джеймсон на заднем плане. В его голосе прозвучали философские нотки.

— Я что, на громкой связи? — уточнила я. — Джеймсон пьян?

— Да вряд ли, — с нескрываемым недовольством ответил Грэйсон. — Он как-то больше «действия» предпочитает, а не «стопки».

Грэйсон говорил разборчиво. Речь его не замедлилась. Голос окутывал и очаровывал, но мне вдруг пришло в голову, что, возможно, пьян именно он.

— Дай угадаю: вы решили сыграть в «Стопку или действие»? — предположила я.

— Угадываешь ты просто на ура, — похвалил меня захмелевший Грэйсон. — Как думаешь, дед про этот твой талант знал? — приглушенным, почти исповедальным тоном поинтересовался он. — Думаешь, он знал, что ты… это ты?

На заднем фоне раздался глухой стук. Повисла долгая пауза, а потом один из них — готова поспорить, что Джеймсон, — громко хохотнул.

— Нам пора, — многозначительно и серьезно сообщил Грэйсон, но вместо того, чтобы отключиться, должно быть, нажал не ту кнопку, потому что я услышала все, что происходило дальше.

— Мне кажется, мы оба согласимся с тем, что «Стопку или действие» пора заменить на «Стопку или правду».

Совестливый человек, наверное, тут же положил бы трубку, но я прибавила громкость на телефоне.

— Что ты сказал Эйвери в тот вечер, когда мы решили загадку деда? — спросил Джеймсон.

Ничего он мне тогда не говорил. А вот на следующий день, когда Грэйсон выставил Скай вон из поместья, у него нашлось немало слов. Я всегда готов встать на твою защиту… Но все это… мы с тобой… Это исключено, Эйвери.

— Я почему интересуюсь: сразу после этого она стала гулять со мной по туннелям, — пояснил Джеймсон.

Грэйсон начал было отвечать — слов я не разобрала, — а потом осекся.

— Дверь, — произнес он вдруг совершенно отчетливо. Голос у него был изумленный.

Кто-то пришел, поняла я. После череды приглушенных звуков я различила новый голос. Голос отца Грэйсона.

Сперва уловить слова было сложно, но в какой-то момент они зазвучали четко: то ли разговор сместился поближе к телефону, то ли телефон — к разговору.

— Вижу, тебя наша встреча не удивила, — это был голос Грэйсона. Он мгновенно протрезвел.

— Я построил с нуля три разные компании. Таких высот не достичь, если не умеешь все просчитать заранее. А особенно потенциальные риски. Честно говоря, молодой человек, я думал, что Скай рассказала вам обо мне много лет назад.

Сердце у меня в груди болезненно сжалось. Бедный Грэйсон. Родной отец считает общение с ним риском.

— Когда мама забеременела, ты был женат, — невозмутимым — настолько, что жуть брала, — тоном продолжал Грэйсон. — Ты и сейчас в браке. У тебя дети. Едва ли ты счастлив моему появлению в своей жизни, так что давай перейдем прямо к сути.

— Да, пожалуйста. Расскажи, для чего ты приехал, — парировал его отец. И это была вовсе не просьба. А приказ. — Не так давно тебя отлучили от семейных богатств. В финансовом плане у тебя вполне могли возникнуть определенные… нужды.

— Думаете, мы за деньгами приехали? — подал голос Джеймсон.

— По моему опыту, простейшее объяснение часто оказывается верным. Если ты и впрямь хочешь получить выплату…

— Нет.

Меня сковало напряжение. Я отчетливо представила Грэйсона — мышцы натянуты, все до единой, но выражение лица холодное и невозмутимое. Взятки. Угрозы. Откупы. Грэйсона с малых лет учили добиваться своего. И неслучайно он уже упомянул супругу своего отца.

— По причинам, которыми я не намерен с тобой делиться, я собираю информацию о том, что произошло двадцать лет назад на острове Хоторнов, — сказал он.

Последовала пауза. Шеффилд Грэйсон вряд ли ожидал такого поворота.

— Так, и что дальше?

— Мои источники навели меня на мысль, что отчеты СМИ о трагедии, мягко скажем… неполные.

— Какие источники?

Я буквально услышала, как Грэйсон улыбнулся.

— Давай договоримся. Ты мне расскажешь, о чем умолчали в новостях, а я тебе — что мне сообщили о Колине.

Услышав имя своего племянника, Шеффилд понизил голос. Его ответа я не разобрала, но Грэйсона он, кажется, возмутил.

— Мой дед был самым благородным человеком на свете.

— Кейли Руни это скажи, — парировал Шеффилд. Его голос снова звучал в полную мощь. — Кто, по-твоему, слил прессе эту историю? Кто на корню вычищал все хоть сколько-нибудь нелестные упоминания в адрес собственной семьи?

Ответ Грэйсона прозвучал неразборчиво. Он что, отвернулся?

— Тоби Хоторн был бунтарем, — продолжал Шеффилд. — Он плевать хотел на закон, на собственные ограничения, на всех, кроме себя любимого.

— А Колин что, разве сильно от него отличался? — поинтересовался Джеймсон. Провокация сработала.

— У Колина был непростой период, но он непременно справился бы. Я бы его вытащил. У него впереди была целая жизнь.

И снова неразборчивый ответ.

— Девчонки Руни там вообще не должно было оказаться! — гневно воскликнул Шеффилд. — Она преступница. Ее родители — тоже. Кузены, бабушки с дедушками, дядья, тетки — туда же.

— Но она в пожаре не виновата, — заметил Грэйсон. Его голос стал громче, звонче. — Это следует из твоих слов.

— Ты вообще знаешь, сколько я заплатил частным детективам, чтобы выяснить правду? — отрезал Шеффилд. — Хотя, наверное, по сравнению с суммой, которую твой дед отвалил полиции, чтобы только никто не прочел их отчетов, — это пустяки. Пожар на острове Хоторнов случился не сам собой. Был поджог — и горючее средство купил не кто иной, как твой дядя Тоби.

Глава 36

Когда у них воцарилось молчание, я позвала Грэйсона по имени — а потом Джеймсона. Потом еще и еще. Но никто меня не услышал. Я завершила вызов и перезвонила. Ответа не было.

Я все перезванивала и перезванивала — тщетно.

Меня снедала тревога за Грэйсона — нотки плохо скрываемой ярости в голосе его отца порядком меня напугали. Но волновало меня еще кое-что. Что же ты наделал, Гарри?

Если бы о том, что Тоби Хоторн выжил, прознали все, смог бы его отец загасить этот скандал? Получилось бы у него так легко подкупить полицию — и стали бы ее вообще подкупать, — если бы хоть кто-то выжил?

Если он сам разжег пламя… Довести эту мысль до конца было выше моих сил, и я постаралась отвлечься на Тобиаса Хоторна. Почему миллиардер лишил наследства всю свою семью после пожара на острове? Зачем ему было намекать на произошедшее своим завещанием, если он отстегнул хорошенькую сумму, чтобы замести следы?

— Эйвери, — каблуки Алисы бодро застучали по асфальту. — Надо возвращаться. «Живой» аукцион вот-вот начнется.

* * *

Я сумела продержаться до конца вечера. Как Макс и говорила, большинство лотов с этого аукциона были формально пожертвованы… мной. Недельный отдых в четырехместном домике на багамском острове Абако. Две недели на Санторини, Греция — частный самолет включен. Возможность сыграть свадьбу в настоящем шотландском дворце.

— Сколько же у тебя таких домиков для отдыха? — спросила меня Макс по пути в поместье.

Я только головой покачала:

— Не знаю.

— Я давала вам папку с документами — там все написано, — подсказала Алиса с переднего сиденья.

Я не придала особого значения ее словам, но ночью, после шести тщетных телефонных звонков и многочасовых раздумий о разговоре с отцом Грэйсона, я встала с кровати и подошла к письменному столу. Папка, о которой напомнила мне Алиса, хранилась здесь. Она выдала мне ее несколько недель назад, когда я только переходила в статус наследницы.

Я пролистала ее и наткнулась на фото тосканской виллы. За ней последовал домик с соломенной крышей на Бора-Бора. Самый настоящий замок в Шотландии. Я не верила своим глазам. Листала страницу за страницей и любовалась снимками. Патагония. Санторини. Кауаи. Мальта. Сейшелы. Квартира в Лондоне. Апартаменты в Токио, Торонто, Нью-Йорке. В Коста-Рике. В Сан-Мигель-де-Альенде…

Казалось, мне довелось испытать самый что ни на есть внетелесный опыт, казалось, невозможно быть живым человеком из плоти и крови и чувствовать то, что я ощущала в тот миг. Мы с мамой мечтали о путешествиях. А в моем огромном гардеробе в потрепанном рюкзачке из дома до сих пор хранилась внушительная стопка пустых открыток. Мы с мамой грезили, как поедем во все эти страны и города. Я хотела увидеть мир.

Но могла любоваться им разве что на открытках.

Повинуясь волне чувств, захлестнувших меня, я перевернула страницу — и затаила дыхание. Домик, изображенный на следующем снимке, был построен на склоне горы. Остроконечную крышу густо усыпал снег, а дюжины светильников на коричневых каменных стенах сияли, как праздничная гирлянда. Какая красота.

Но поразило меня не это. Ребра точно клещами сдавило. Я поднесла руку к тексту в начале страницы, где вкратце описывался сам дом. Располагался он в Скалистых горах, вмещал восемь человек, соседствовал с лыжной трассой — и был наделен своим именем.

«Истинный Север».

Глава 37

— «Оставляю Скай мой компас, чтобы она всегда знала, где север», — процитировала я, нервно расхаживая перед Макс на следующее утро. — Пункт о компасе и севере есть в обоих версиях завещания Тобиаса Хоторна! Первая была написана двадцать лет назад. Зацепки в ней едва ли предназначались для внуков Хоторна — во всяком случае тогда. — Если между той строкой завещания и домом в Колорадо и впрямь была связь, получается, послание предназначалось Скай. — Думаю, тогда Тобиас Хоторн придумал игру для своих дочерей.

— Дочерей? Во множественном числе? — уточнила Макс.

— Заре старик тоже кое-что завещал, — пояснила я, стараясь припомнить формулировку. — «…А Заре я оставляю свое обручальное кольцо, чтобы ее любовь была столь же безраздельной и искренней, как мои чувства к ее матери».

А вдруг это тоже зацепка?

— Выходит, один фрагмент пазла — это «Истинный Север», а другой, по всей видимости, как-то связан с кольцом.

— Значит, — игриво заключила Макс, — сперва мы летим в Колорадо, а потом крадем колечко!

План звучал соблазнительно. Мне очень хотелось увидеть «Истинный Север». Хотелось побывать в тех горах, испытать хотя бы мгновение радости, которую сулила мне папка с фотографиями.

— Не могу, — печально ответила я. — Мне отсюда не уехать. Я должна прожить в поместье год, чтобы завладеть им.

— Но в школу ты же как-то ездишь, — заметила Макс. — Получается, ты не обязана сутками торчать в доме, — подруга широко улыбнулась. — Эйвери, миллиардерка моя, скажи-ка, долго, по-твоему, лететь до Колорадо на частном-то самолете?

* * *

Я позвонила Алисе. Она явилась спустя час.

— Скажите, а что именно подразумевает пункт о том, что я должна прожить год в Доме Хоторнов? — спросила я. — Что входит в понятие «прожить»?

Алиса смерила меня озадаченным взглядом.

— А почему вы спрашиваете?

— Да так, мы с Макс листали папку, которую вы дали. Все эти домики для отдыха…

— Исключено, — перебил меня Орен. — Слишком рискованно.

— Согласна, — строго проговорила Алиса. — Но профессиональный долг обязывает меня ответить на ваш вопрос. В примечании к завещанию разъясняется, что ежемесячно вам разрешено ночевать вне дома не более трех раз.

— Значит, мы можем полететь в Колорадо! — радости Макс не было пределов.

— Не обсуждается, — возразил Орен.

— Учитывая, что стоит на кону, я того же мнения, — Алиса взглянула на меня своим фирменным взглядом, отточенным до совершенства. — Что, если обстоятельства помешают вам вовремя вернуться?

— У меня в понедельник уроки. А сегодня суббота, — напомнила я. — Я уеду всего на денек. Этого времени за глаза хватит.

— А если поднимется буря? — возразила Алиса. — Или не обойдется без травм? Всего одна оплошность — и вы все потеряете.

— Вы тоже.

Я обернулась. На пороге стояла незнакомка с каштановыми волосами. На ней были брюки цвета хаки и простая белая блузка. И только всмотревшись в лицо, я ее узнала.

— Либби?! — Моя сестра покрасила волосы в неброский каштановый цвет. Натуральных оттенков я на ней не видела с тех пор, когда… да никогда! — Это у тебя что… французская коса? — в ужасе спросила я. — Что стряслось?

Либби закатила глаза.

— Тебя послушать — так меня будто похитили и насильно заплели мне волосы.

— А что, было не так? — уточнила я, и в моих словах была лишь доля шутки.

Либби посмотрела на Алису.

— Я не ослышалась? Вы что-то запретили моей сестре?

— Поездку в Колорадо, — уточнила Макс. — У Эйвери там домик, но ее «смотрители» считают путешествие слишком рискованным.

— Но ведь не им решать, правильно? — Либби опустила взгляд, но голос ее не дрогнул. — Пока Эйвери не одобрят эмансипацию, я ее опекун.

— А я оберегаю ее собственность, — парировала Алиса. — И слежу за самолетами в том числе.

Я покосилась на Макс.

— Ну что ж, тогда полетим коммерческим рейсом.

— Нет! — хором возразили Орен с Алисой.

— А вам никогда не приходило в голову, что Эйвери нужен отдых? — Либби вскинула подбородок. — От… — Ее голос дрогнул. — От всего этого?

Тут меня кольнула совесть, потому что «все это» не так уж и сильно меня изнуряло. Мне в поместье даже нравилось. Но Либби — нет. Я уловила это в ее тоне. Когда меня объявили наследницей, она лишилась всего. Работы. Друзей. Такой роскоши, как прогулки по городу без охраны.

— Либби…

Она перебила меня, едва я успела выговорить ее имя:

— Ты была права насчет Рики, Эйв, — Либби покачала головой. — И Скай. Ты была права, а мне не хватило мозгов, чтобы все понять вовремя.

— Не говори так, — с жаром возразила я.

Либби потеребила кончик французской косички.

— Скай Хоторн спросила у меня, кого, как мне кажется, судья сочтет более благонадежным: нового, исправившегося Рики — или меня.

Так вот зачем она покрасила волосы. И сменила стиль.

— Ты вовсе не обязана этого делать, — сказала я. — Ты не…

— Обязана, — тихо возразила Либби. — Ты моя сестра. Мой долг — заботиться о тебе. — Она повернулась к Алисе. Глаза ее блестели. — И если моей сестре нужен отдых, то вы со своей миллиардной юридической фирмой просто обязаны все организовать.

Глава 38

Орен и Алиса согласились отпустить меня в «Истинный Север». Вылет — субботним утром, возвращение — воскресным вечером, итого — всего одна ночь вне дома. Со мной в поездку отправлялись шестеро подчиненных Орена. И Алиса — чтобы сделать «спонтанные снимки», которые Лэндон потом передаст прессе. Всего за тридцать шесть часов — даже меньше, — мне предстояло отыскать зацепку, оставленную Тобиасом Хоторном для дочери в «Истинном Севере» — причем сделать это надо было так, чтобы Алиса ни о чем не догадалась.

По пути в аэропорт я написала Джеймсону. Снова. Я старалась себя убедить, что не стоит переживать ни о нем, ни о Грэйсоне. Что они наверняка просто напились, изнывают от похмелья, а может, разбираются с новой зацепкой, но уже без меня. И все равно я им рассказала, куда держу путь — и почему.

Спустя несколько минут пришел ответ. Но не от Джеймсона — а от Ксандра. Встретимся в самолете.

— М-да, — протянула я. — Он и впрямь установил слежку за телефоном брата.

Макс вскинула бровь.

— Или за твоим.

* * *

— Торжественно клянусь, что не слежу за теми, чья ДНК не совпадает с моей по меньшей мере на двадцать пять процентов! — В мире Ксандра такая тирада вполне сходила за приветствие. — Есть еще одна великолепная новость: Ребекка с Теей сопроводят нас в нашем славном путешествии в Колорадо!

Макс покосилась на меня.

— Мы как — рады, что Ребекка с Теей тоже едут? — спросила она, изобразив в воздухе кавычки, когда называла имена, — будто не верила, что они настоящие, хотя я точно рассказывала ей про этих девушек.

— У нас нет выбора, — сказала я Макс, мрачно поглядев на Ксандра.

Он рассказывал мне, что Грэйсон и Джеймсон с детства сговаривались против него, чтобы побеждать в играх, которые устраивал их дед. А еще они вступали в соперничество друг с другом у самого финиша. Ксандр, скорее всего, расценил совместную поездку Грэйсона с Джеймсоном к Шеффилду как очередной сговор.

И я не могла винить его в том, что он хочет сколотить собственную команду в противовес братской.

— Максин! — Ксандр одарил мою лучшую подругу самой очаровательной из своих улыбок. — Больше всего в этой жизни я люблю женщин, которые не стесняются рисовать в воздухе кавычки. Позволь спросить: а как ты относишься к роботам, которые иногда взрываются?

* * *

Салон самолета — моего личного самолета — был оборудован шикарными креслами на двадцать пассажиров и куда больше походил на шикарный бизнес-зал в аэропорту, чем на транспортное средство. Охрана заняла передний ряд, а следом, в кожаные кресла у стола с гранитной столешницей, сели Либби и Алиса. Нэш, который тоже увязался за нами, разлегся сразу на двух креслах по другую сторону от стола, лицом к Либби и Алисе. Неловко вышло. Но зато напряжение наверняка отвлечет эту троицу от нас, а мы — как раз все, кому еще не исполнилось девятнадцать, — сможем обсудить свои планы в хвосте самолета.

Там стояли два длинных дивана, обитых замшей и разделенных столиком. Мы с Макс сели по одну сторону от него. Ксандр, Ребекка и Тея — по другую. На столе стояла тарелка с выпечкой, но все мое внимание было обращено на «команду» Ксандра. Ребекка сидела рядом с Теей, и ее поза напомнила мне о выражении, промелькнувшем на ее лице накануне, незадолго до аукциона.

— Мы сами не знаем, что ищем, — понизив голос, чтобы взрослые в передней части салона не слышали, заметил Ксандр. — Нам известно одно: дед что-то оставил для Скай. Наверняка предмет находится в самом доме — или неподалеку. Возможно, на нем написано имя Скай.

— А еще какие-нибудь зацепки у нас есть? — спросила Ребекка. — К примеру, формулировки из предыдущих подсказок?

— Прекрасно, юный падаван, — Ксандр отвесил ей поклон.

— Ой, давай без «Звездных войн», — осадила его Тея. — У меня от этих гиковских замечаний мигрень.

— Так ты поняла, что это из «Звездных войн»! — Ксандр победно взглянул на нее. — Один — ноль в мою пользу!

— Извините, — Ребекка посмотрела на нас с Макс. — Они всегда так себя ведут.

Меня не оставляло чувство, что сейчас я, пускай и урывками, но вижу, как они все общались прежде. У Ребекки зазвонил телефон. Она взглянула на экран. Волна темно-рыжих волос упала на фарфоровое личико. Она сразу как-то вся съежилась и поникла, и от меня это не укрылось.

— Все хорошо? — спросила я, гадая, уж не мама ли ей звонит.

— Да, — отозвалась Ребекка, спрятавшись за волосами.

Вот только слово «хорошо» было не про нее. И это не какая-то тайна. Все стало понятно еще после того разговора в туннелях, когда она во всем призналась. И мне непросто было убедить себя, что меня это не касается.

Тея без тени смущения схватила трезвонящую трубку.

— Вы позвонили Ребекке, но говорите с Теей, — сообщила она в трубку.

Ребекка вскинула голову.

— Тея!

— Все в порядке, мистер Лафлин. — Тея вытянула руку, чтобы помешать попыткам Ребекки отнять у нее телефон. — Бекс задремала. Сами знаете, как на нее действуют самолеты. — Тея извернулась, не подпуская к себе подругу. — Да, конечно, передам. Всего хорошего. До свидания.

Тея завершила вызов и повернулась к Ребекке:

— Твой дедушка пожелал тебе приятной поездки. Он позаботится о твоей маме. — Она положила телефон обратно на стол и взглянула на нас. — Помнится, Ребекка спросила о формулировках из предыдущих подсказок.

Макс ткнула меня под ребра.

— Ух ты, оказывается, когда летишь частным бортом, можно по телефону говорить!

Я не ответила: меня отвлек Ксандр, точнее, его непривычное молчание. На вопрос Ребекки он отвечать не спешил, так что я решила сделать это сама.

— У нас есть упоминание о компасе. Подсказка, из-за которой мы едем в «Истинный Север», содержится в той части завещания Тобиаса Хоторна, где говорится, что он оставляет Скай компас.

— Вот оно что! — невинно проговорила Тея. — Компас! Вроде того антикварного, который Ксандр в кармане прячет?

Ксандр мрачно уставился на нее. Макс потянулась к тарелке с выпечкой и швырнула в него круассаном.

— Прячешь от нас! — возмущенно воскликнула она.

— Вижу, наша дружба уже перешла в круассановую фазу, — подметил Ксандр. — Приятно!

— И все же: ты что-то от нас скрываешь? — с укором спросила я. — У тебя правда в кармане компас, который старик оставил Скай?

Ксандр только плечами пожал.

— Хоторны предпочитают ко всему готовиться.

Это была и его игра.

— А можно мне на него взглянуть? — спросила я. Ксандр неохотно протянул мне вещицу. Я открыла компас и уставилась на него. На вид дешевый и совсем простенький.

Снова зазвонил телефон — только уже не Ребеккин. А мой. Опустив взгляд на экран, я обнаружила, что Джеймсон наконец мне ответил.

Ответ состоял всего из двух слов: Встретимся там.

Глава 39

Самолет начал снижаться, а я приникла к окну. Под нами видны были только горы, облака и снег, но вскоре я смогла разглядеть и деревья. Всего месяц назад я не могла похвастаться ни одним полетом. А теперь вот лечу частным самолетом. И как я ни пыталась сосредоточиться на главной цели этой поездки, желание потеряться среди бескрайних просторов, открывшихся внизу, не отпускало меня.

А еще я не могла отделаться от мысли, что к такой жизни я не готовилась.

* * *

Мы сели на частном аэродроме. «Истинный Север» располагался чуть выше по склону, в стороне от курортного городка у подножия. До места мы добирались добрых полчаса, на трех огромных джипах.

— По соседству с домом пролегает горнолыжная трасса, — рассказала Алиса нам с Макс по пути. — Она частная, но там есть тропа, по которой можно добраться до лыжной базы внизу.

Стоило «Истинному Северу» показаться впереди, и сразу стало ясно: фото не передают его великолепия. Остроконечная крыша искрилась от снега. Дом оказался огромным, но при этом смотрелся как часть горы.

— Я заранее позвонила туда, чтобы смотритель открыл дом, — сказала Алиса, когда мы с ней, Ореном и Максом выбрались на снег. — Туда должны были подвезти еду. А еще, девочки, я взяла на себя смелость заказать для вас соответствующую одежду.

— Охурменный вид, — с восторгом прошептала Макс, оглядываясь по сторонам.

— Здесь очень красиво, — сказала я Алисе.

Ее губы тронула мягкая улыбка, а в уголках глаз появились морщинки.

— Это один из любимых домов мистера Хоторна. Здесь он всегда преображался.

Спустя мгновенье рядом с нашим джипом остановился еще один, и на улицу вышли Либби, Нэш и команда Орена. Полдюжины тонких прядок выбились из французской косы Либби и заиграли на горном ветру.

— Я так понимаю, скоро к нам присоединятся Грэйсон с Джеймсоном, — заключила Алиса, нарочно отвернувшись от Нэша и моей сестры. — Делайте что хотите, но ни в коем случае не соглашайтесь, если вас позовут на «Прыжок».

Глава 40

Внутреннее убранство дома соответствовало его виду. Потолок в гостиной был высоким — на уровне второго этажа, — и, если запрокинуть голову, можно было увидеть стропила и балки крыши. Пол был деревянным, стены — тоже, а все кругом — мебель, ковры, светильники — поражало своим размером. Огромные кожаные диваны были выстелены шкурами — ничего мягче я в своей жизни не трогала.

В каменном камине потрескивал огонь, и я подошла поближе, зачарованная им.

— На этом этаже четыре спальни, еще две — в подвальной части дома и две — наверху, — Алиса выдержала паузу. — Вас я разместила в самой большой комнате.

Я отвернулась от огня. Большого труда стоило сделать так, чтобы следующий вопрос не вызвал никаких подозрений.

— А скажите… в какой комнате останавливалась Скай?

* * *

Стены у лестницы, ведущей на третий этаж, были увешаны семейными снимками. Выглядели они… почти обычно. Непостановочные кадры. В недорогих рамках. С одного снимка на меня смотрели юные Грэйсон, Джеймсон и Ксандр, высунувшие головы из палатки. На другом был запечатлен потешный бой между всеми четырьмя братьями. На третьем Нэш обнимал Алису. А дальше висели фотографии детей Тобиаса Хоторна.

И Тоби в том числе.

Я жадно разглядывала снимки Тоби Хоторна, сделанные, когда ему было двенадцать, четырнадцать и шестнадцать, выискивая хоть какое-то сходство между собой и им. И не нашла. А потом увидела фото, от которого не смогла отвести глаз. Тоби стоял посреди двух юных девушек — я решила, что это, должно быть, Зара и Скай. Снимок явно был сделан здесь. Все трое стояли на лыжах. И улыбались.

И я подумала, что улыбка Тоби немного похожа на мою.

Мы с Макс поднялись по лестнице и занесли свои вещи в комнату, в которой, как нам сказали, когда-то жила Скай. Я обернулась закрыть дверь.

— Ищем тайники, — скомандовала я Макс, разглядывая деревянный сундук. — Потайные ящики, расшатанные половицы, двойные стенки у мебели — что-нибудь такое.

— Поняла! — отозвалась Макс, пристально наблюдая за тем, как я инспектирую сундук. — Это я умею делать.

Быстрого результата я не ждала, но после обысков в крыле Тоби уже куда лучше понимала, как искать. Ничего примечательного мне не попалось, пока я не заглянула в шкаф. Вещи, висевшие на плечиках и разложенные на полках, никак не походили на те, которые Скай носила сейчас. Я просмотрела их все по очереди и добралась до лыжной куртки, в которой Скай была запечатлена на снимке, висевшем у лестницы. Сколько ей было лет, когда она ее носила? Пятнадцать? Шестнадцать?

Неужели все это время вещи висели здесь?

По ту сторону шкафа раздался глухой стук, а потом скрип. Я раздвинула вещи и увидела полоску света, а вскоре обнаружила и его источник. Прямо в стенке была вырезана дверца. Я надавила на нее, и стенка сдвинулась, открыв узкий коридорчик.

В нем пахло кедром. Я ощупала стенки коридора, нашла выключатель. А как только включила свет, увидела чьи-то глаза!

Кто-то шагнул мне навстречу.

Я отскочила, всмотрелась в незнакомца — и едва не вскрикнула, узнав его. Точнее ее.

— Тея!

— Что?! — усмехнувшись, спросила она. — Нервишки расшалились?

Позади Теи появилась Ребекка. Она замерла у второй двери — точно такой же, какую нашла я.

— Чья это комната? — спросила я.

— Раньше тут жила Зара, — тихо ответила Ребекка. — А сегодня ночую я.

Тея обернулась и многозначительно на нее посмотрела.

— Вот это новости.

Я протиснулась мимо них, оглядела комнату Зары и отыскала шкаф — такой же, как у Скай. В цветах вещей преобладали льдисто-синие тона, но и тут меня накрыло ощущение, что гардероб будто бы застыл в безвременье.

— Я кое-что нашла, — объявила Тея из коридора. — Хотите покажу?

Я поспешила к ней. Ребекка тоже. А Макс протиснулась в коридорчик с другой стороны. Вместе нам было тесновато, и все же я сумела опуститься на колени рядом с Теей, которая держала в руках доску.

Половица! — догадалась я. Тея отложила ее в сторону и сунула руку в тайник.

— Что там? — спросила я.

— Стеклянная бутылка? — Макс перегнулась через плечо Теи, чтобы рассмотреть предмет. — С посланием внутри! Письмо в бутылке! Охурметь! Вот это я понимаю!

— «Охурметь»? — Тея вскинула бровь, посмотрела на Макс, поднялась и метнулась мимо меня в комнату к Заре. Открыла бутылку, ударив горлышком о ближайший стол, и, пускай и с трудом, вытряхнула из нее кусочек бумаги. Пока она его разворачивала, я отметила, что бумага пожелтела от времени.

— Вот это древность, — восхитилась Макс.

Я подумала о завещании Тобиаса Хоторна.

— Ей лет двадцать, наверное?

Когда Тея наконец развернула бумагу, стало очевидно, что буквы на ней выведены не рукой Тобиаса Хоторна. Почерк был изящный, витиеватый, но такой аккуратный, что его можно было принять за печатный шрифт.

Явно женский.

— Сомневаюсь, что мы приехали сюда за этим, — сказала я. Но неужели я думала, что все окажется так просто? Но надо было прочесть послание. Мы этим и занялись:

«Ты знал, и все равно сделал. Я тебя никогда не прощу».

— Сделал — что? Знал — что? — спросила Тея.

Я решила озвучить очевидное.

— Эти комнаты занимали Зара и Скай.

— По моему опыту, Зара не прощает обидчиков, — заметила Тея и посмотрела на Ребекку. — Бекс? Что скажешь? Ты знаешь семейство Хоторнов не хуже нас.

Ребекка ответила не сразу. Мне вспомнился снимок, на котором Зара, Скай и Тоби улыбались. Неужели они когда-то были настолько близки?

Ядовито то древо — ты сам посуди, — писал Тоби. — С., и З., и меня уже не спасти.

— Ну так что, ты не слышала, чтобы Зара со Скай ссорились? — спросила я у Ребекки.

— Я много что слышала в детстве, — Ребекка едва заметно пожала плечами. — Все были заняты Эмили, а не мной.

Тея опустила руку ей на плечо. На мгновение Ребекка прильнула к ней.

— Я не знаю, кто тут что сделал и с кем, — сказала она, опустив взгляд на руку Теи. — Зато знаю… — она отступила от Теи на полшага, — что есть на свете вещи, которые простить нельзя.

И почему в этот момент мне показалось, что речь вовсе не о Заре и Скай?

— Люди несовершенны, — сказала Тея Ребекке. — Пускай и пытаются достичь идеала. И не важно, что многие ненавидят показывать слабость. Люди совершают ошибки.

Губы Ребекки приоткрылись, но она ничего не сказала.

Макс вскинула брови и повернулась ко мне.

— И что же? — громко проговорила она. — Ошибки, значит.

Я вновь поглядела в окно, стараясь сосредоточиться на задаче. Что за «ошибка» отравила отношения Зары и Скай?

Глава 41

За самым большим окном первого этажа притормозил еще один джип. Первым из него вышел Джеймсон, за ним — Грэйсон. Оба — в темных очках. Интересно, подумала я, уж не из-за похмелья ли.

Интересно, спали ли они накануне, после разговора с отцом Грэйсона?

* * *

Только через пятнадцать минут я смогла остаться с одним из них наедине: мы с Джеймсоном оказались вместе на балконе. Я рассказала ему обо всех наших открытиях. Наше дыхание взвивалось в воздух облачками пара. Он слушал меня, спокойный и тихий.

Хотя оба этих прилагательных ну никак не вязались с Джеймсоном Хоторном.

Когда я закончила, Джеймсон повернулся спиной к горному пейзажу и прислонился к ограде, укутанной снегом. Он по-прежнему был одет по аризонской погоде. Но, несмотря на короткие рукава, вел себя так, будто ему ни капли не холодно.

— Мне тоже есть что рассказать, Наследница.

— Знаю.

— Шеффилд Грэйсон считает, что это Тоби устроил пожар на острове Хоторнов.

Темные стекла очков по-прежнему скрывали глаза Грэйсона. Трудно было сказать, что он чувствует — и чувствует ли вообще.

— Знаю, — повторила я. — Вчера вечером Грэйсон забыл положить трубку. Кое-что я не разобрала, но суть уловила. Последние слова, которые я услышала, были о том, что Тоби купил горючее средство. Потом все стихло. Я звонила вам обоим. Много раз. Никто не брал трубку.

Джеймсон молчал целых четыре секунды, если не пять. Я уже начала сомневаться, что он вообще удостоит меня ответом.

— Этот подонок прямо заявил, что не желает иметь с Грэем никаких дел. Сказал, что они с Колином были так близки, что тот заменил ему сына. — Джеймсон шумно сглотнул, и, хотя глаза по-прежнему были скрыты за стеклами очков, я ощутила, как его самого ранило это признание.

А уж о том, как оно ударило по Грэйсону, и думать было страшно.

— Редкий случай, когда Скай сказала правду, — продолжал Джеймсон, понизив голос. — Отец Грэйсона действительно всю дорогу знал о нем.

Я привыкла к Джеймсону, который флиртует вовсю и сыплет загадками, бесстрашно разгуливает по крышам, наплевав на предосторожности. Он ничего не принимал близко к сердцу. Он избегал боли.

Если убрать эти очки, что я увижу?

Я сделала шаг навстречу. Но тут балконная дверь отворилась. Алиса посмотрела на меня, потом на Джеймсона, на крошечную дистанцию между нами и натянуто улыбнулась.

— Ну что, готовы прокатиться по снежным склонам?

Нет. Но говорить это было нельзя, чтобы не дать ей понять, что мы приехали сюда не за зимними развлечениями. Не важно, какой план обыска дома мы придумаем в итоге — надо соблюдать осторожность.

— Я… — я замялась, подыскивая подходящий ответ. — Я не умею кататься на лыжах.