Внезапно ее веселье оборвалось выкриком:
— Сядь на место, Вильс, и не вздумай к нему приближаться! Ты даже не представляешь, как это опасно!
Сжимая оружие и не спуская с меня глаз, она произнесла:
— Твой энергатор, Вет! Брось на пол и отойди на пять шагов. Без шуток — я не промахнусь!
Что оставалось делать? В последних словах Рики кому-кому, а мне сомневаться не приходилось, поэтому пришлось выполнить приказ. Она подобрала энергатор и перебросила Торну. Теперь на меня были направлены два ствола. Впрочем, Торна, можно было в расчет не брать: вряд ли он смог бы воспользоваться моим энерга-тором. Но Рика! Вот это было по-настоящему серьезно. Такого противника никому не пожелаешь. Мало того, что профессионал высшего класса, так еще и досконально знающий меня. “Да, плохи твои дела, Вет Ник!” — безоружный, я стоял перед двумя врагами, лихорадочно пытаясь хоть что-нибудь придумать…
— Ну, вот и ладно, — Рика наконец вошла в комнату. — Теперь садись, Вет, — она указала стволом на кресло, — и поговорим. Надо во все внести полную ясность.
И вдруг меня охватило спокойствие. Я даже сам удивился. Нет, это не была апатия дотла проигравшегося игрока, — я и не собирался отказываться от дальнейшей борьбы, — просто почувствовал способность анализировать создавшуюся ситуацию, совершенно уверенный в благополучной для меня развязке. Трудно сказать, на чем это основывалось. Может, на моей излишней самоуверенности, — как-никак за годы работы не раз бывал в смертельных переделках, — может, еще на чем — не знаю. Да и не время было разбираться. К немалому удивлению Торна и Рики, я удобно развалился в кресле и, подперев щеку ладонью, насмешливо спросил:
— Что ж ты собираешься поведать? Сгораю от любопытства! — И, повернувшись к Торну, добавил: — Уберите палец со спуска, а лучше вообще спрячьте энергатор: человек вы неуравновешенный, не дай бог руки задрожат — пристрелите кого-нибудь! Ну хоть ты скажи ему, — обратился я к Рике. — Ведь наш разговор, насколько догадываюсь, пощекочет нервы.
Насмешка неожиданно возымела действие: Рика сделала жест, и Торн послушно положил энергатор на колени. Мне стало смешно, и я не скрыл этого, расхохотавшись. Такое поведение явно обескураживало противников, и это укрепляло уверенность в том, что у меня появится шанс. Важно было не упустить его…
— Что ж молчишь? — вновь спросил я Рику. — Давай, выкладывай, что у тебя. Я — весь внимание! — Напрочь игнорируя энергатор, уставился в ее лицо и замолчал.
Некоторое время она как будто колебалась, внимательно следя за каждым моим движением, наконец решилась:
— Ты сделал правильный вывод, Вет. Действительно, на Пэле ключ к разгадке того, что происходит здесь. Конечно, никто не собирается изменять ее климат. Там ведутся совершенно другие работы… Торн, руководитель всего предприятия, прибыл на Землю, чтобы получить еще одну установку по производству антивещества С ее помощью все будет закончено через месяц, и можно начинать…
— Ну ты и объясняешь! — перебил я. — Взялась, так давай подробно. А то ничего не понимаю.
— Подожди! — она подняла свободную руку. — Сейчас все поймешь. Сначала о том, что происходит на Салге. Да, действительно, мы ведем целенаправленную работу и хотим собрать здесь, как ты называешь, цвет земной нации. Я бы назвала их по-другому: умники, занимающиеся черт знает чем! Одни погрязли в абстрактных научных изысканиях, другие создают заумные произведения искусства, никому непонятные и ненужные… Огромные энергетические и умственные ресурсы человечества впустую затрачиваются на содержание этой армии дармоедов. Бесспорно, кое-какие плоды их деятельности идут на пользу людям, но лишь малая толика. Прикладные задачи их, как правило, не занимают. До тех пор, пока много ученых решало конкретные проблемы, с этим можно было мириться. Но таких становится все меньше… А люди Земной ассоциации избалованы. Они привыкли пользоваться благами техники, привыкли к ее неуклонному поступательному развитию. Причем большинство уже разучилось думать самостоятельно. Они как придатки машины трудятся на своем месте… И вот представь, в один прекрасный момент гигантскую машину современной техники перестанут совершенствовать. Некоторое время, может быть, даже весьма продолжительное, она еще будет работать. Но потом неизбежно состарится и начнет давать перебои, пока не поломается совсем. А наши славные ученые к тому времени будут витать в таких облаках, что уже начисто забудут, как ее чинить. Простой пример — твой друг Морис. Не спорю — блестящий ученый, неисчерпаемый генератор идей. Но он же беспомощен даже перед примитивным кухонным автоматом! Конечно, это мелочь. Но поверь, в глобальном масштабе будет то же самое.
В искусстве ты разбираешься гораздо лучше меня, и поэтому я не стану на нем останавливаться. Напомню лишь твои же слова, что живая музыка умирает. Все помешались на музыкальных автоматах. Разве не так?
— Согласен, — я кивнул.
— Вот видишь! Если все оставить без изменений, человечество ждет деградация! И поэтому мы…
— Ты все время говоришь “мы”, — перебил я. — Кого имеешь в виду, себя и Торна?
— Конечно, нет. Не прикидывайся наивным. Мы — это довольно большая группа людей, осознавшая необходимость коренной ломки жизни человечества. В основном та же творческая элита… Многие сейчас на Пэле, некоторые на Земле. Кстати, один из них член Высшего совета… Есть такие и здесь, на Салге…
— Понятно. Но пока ты говорила лишь о более или менее спорных вещах. Продолжай, пожалуйста, — прости, что перебил, — может, в чем меня и убедишь.
— Не знаю как тебе, а нам все однозначно ясно!
— Дело ваше… Но дальше-то что?
— Я уже сказала: мы решили коренным образом изменить жизнь человечества. И для этого собрали здесь, на Салге, большинство этой заумной братии. Огромную помощь оказал андроид Артур Нэй, которого ты убил. Именно он создал множество замечательных интеллектуальных компьютерных игр, которые так привлекают мыслящую элиту. Он сумел разработать такие программы, благодаря которым у ученых в процессе игры рождаются новые идеи! В этом нет ничего сверхъестественного: в конечном счете, игра — диалог с самим собой, яркий и образный, в котором задействовано подсознание. Играющий получает уникальную возможность окунуться в свой внутренний мир… Творческие личности слетаются сюда, как мухи на мед, и многие остаются навсегда. Кроме того, с помощью Артура мы провели все расчеты, полностью овладели ситуацией…
— Нельзя ли об этом подробней? Что касается игр, то здесь я и сам кое до чего дошел, а вот насчет расчетов и ситуации… Объясни же наконец, как вы собираетесь менять жизнь человечества?
— Если ты будешь все время меня перебивать и так эмоционально жестикулировать, то не узнаешь этого и до завтра. Мне же приходится делать два дела сразу — рассказывать и вдобавок следить за тобой…
Я усмехнулся.
— По-моему, это вполне совместимо. Но если тебе так проще, я больше не буду.
— Сделай одолжение… Так вот, теперь о главном. Мы решили разлучить основную массу человечества с его творческими представителями. Собрав большинство их здесь, на Салге, мы разрушим гравитационный узел, в который входят Вега и Солнце. Для этого взорвем Процион, звезду Пэлы и сердце нашего узла. Волна пространственно-временного возмущения далеко раскидает Землю и Салгу в пространстве и времени. Теперь ясно, какие работы ведутся на Пэле?
— Ну где мне понять? Я же не по этой части…
— Там производится и накапливается антивещество. Накануне твоего отлета на Салгу Торн прибыл на Землю, чтобы получить еще одну установку для ускорения работ. Я уже говорила, что с ее помощью необходимый запас будет накоплен через месяц. Когда подготовка закончится, грузовые гравилеты через подпространство доставят антивещество в центр Проциона. Они мгновенно сгорят, и начнется реакция аннигиляции. Ядро звезды потеряет устойчивость, и Процион взорвется… В общих чертах — так. Подробнее, думаю, объяснять излишне, — она усмехнулась, — в деталях это весьма сложно… Между прочим, идея, принцип и расчет дозы антивещества принадлежат твоему другу — Морису Квису!
— И он тоже участник вашего заговора? — вновь не удержался я.
Рика засмеялась.
— Ну и словечко ты ввернул! Нам до этого и в голову не приходило считать себя заговорщиками… Но пусть так!.. Нет, Морис ничего не знает. Я же сказала, что мы овладели ситуацией с помощью Нэя.
— Можешь назвать меня круглым идиотом, но я ничего не понимаю!
— Еще бы! — вмешался Торн. — Хороши б мы были, если бы организовали все так, что первый залетный сыщик все разнюхал. Но сейчас у нас нет тайн от вас, — он многозначительно повертел в руках мой энергатор, — и поэтому я могу дать разъяснения. Морис, как истинный житель Салги, — большой любитель игр. Во время одной из них Артур, по нашему заданию, натолкнул его на идею передвинуть Солнце в Галактике. Ваш друг этим очень заинтересовался, тем более, что такое перемещение, по его мнению, сулило немалые выгоды человечеству — он, между прочим, как и вы, шагу ступить не может без дум об этом. В данном случае, речь шла о продлении жизни людей: достаточно отправить Солнце в точку, где нет каких-то там вредных космических излучений, и проблема, над которой столетия бьются биологи, решена. Как вы, наверное, догадываетесь, последнее нас мало интересовало, но вот принцип разрушения узла, а именно, как взорвать центральную звезду, — было как раз тем, что нужно. И, надо сказать, Квис блестяще справился с задачей…
— Но мог ли он не учитывать, что взрыв Проциона разрушает всю Земную ассоциацию, разбрасывает Землю, Салгу и другие планеты, кологизованные землянами. Кроме того, он отлично знает, что вы якобы собираетесь менять климат Пэлы. Но с Проционом погибнет и она! Он что, еще не успел предупредить о бесперспективности вашей затеи?
— В том-то и дело, что ваш друг постарался учесть все! Именно поэтому его расчеты затянулись. Он исходил из модели, запрещающей распад Земной ассоциации — после взрыва она, как единое целое, должна была перемещаться в пространстве… Что касается Проциона, то он и не знал, что взрывать будут его! Из расчетов следовало, что центром нашего узла является совершенно другая звезда. В этом-то и состоит заслуга Нэя! Компьютер, с которым работал Морис, впрочем, как и все другие компьютеры Салги, объединенные в целостную систему, находился под его контролем. Поэтому ваш друг получал несколько искаженные результаты и пребывал в полной уверенности своей правоты. А истинную информацию получали мы. По-моему, недурно придумано, а? — он самодовольно засмеялся.
— Да… Весьма. Теперь мне наконец понятно, как вам удалось прервать игру и оставить меня с перстнем… Но если уж вы столь откровенны, то осветите и еще несколько темных мест.
— Валяйте!
— Ну, предположим, к взрыву все готово. Что, вся ваша компания преобразователей полетит на Землю? Я верно понял?
— Не совсем, — Торн посмотрел на Рику. — Марика изложила точку зрения лишь части наших единомышленников. Ну и свою, конечно. Другая часть, к которой отношусь и я, придерживается диаметрально противоположных взглядов…
— Вот как?! Какие Же вы единомышленники, раз имеются коренные разногласия? Как же вы мирно уживаетесь и делаете общее дело?
— Все просто. Наши расхождения — делу не помеха. Судите сами. Марика и ее друзья считают ученых дармоедами, из-за которых человечество в основной массе разучилось самостоятельно мыслить… Впрочем, не буду повторять то, что вы уже слышали. А вот мои друзья думают иначе: мы считаем основную массу человечества балластом, вяжущим по рукам и ногам полет творческой мысли. Избавившись от этих пут, гораздо полнее раскроется творческий потенциал одаренных личностей. Кроме того, мы уверены, что собранный воедино человеческий талант приведет, в конце концов, к возникновению расы сверхлюдей!.. Как видите, цели у нас разные, но метод достижения один — разделение человечества. Таким образом…
— Все ясно, можете не продолжать! Вы и ваши приятели останетесь на Салге, а Марика — на Земле.
— Да, Вет! И, надеюсь, вместе с тобой.
— Конечно, надеешься! Ты же за меня замуж собралась, а так останешься ни с чем.
— Твои шутки неуместны. Мне всегда казалось, что наши взгляды на подобные вещи одинаковы…
— И зря! С чего ты, собственно, это взяла? Никогда бы не взял на себя ответственность решать за все человечество, каким путем ему развиваться дальше. Вы же мните себя благодетелями, уверенными, правда, каждый по-своему, что подобная авантюра приведет к процветанию рода людского! Должен заметить, что это не оригинально. По масштабам задуманного, не спорю, равных вам не было. Но по сути — история Земли знает много подобных примеров. Не раз и не два находились радетели человеческого счастья, готовые перечеркнуть естественный ход развития. Большинство из них было совершенно искренне убеждено, что творит великое дело и ведет человечество в светлое завтра. Но чем это кончалось? — Я с усмешкой посмотрел на Рику и Торна. — Что? Забыли историю? Напрасно!.. Не сомневаюсь — осуществись ваша авантюра, ее ждет полный крах. Но она во сто крат опасней всех исторических авантюр прошлого, вместе взятых! Потому что имеет элемент безвозвратности — разрушенное уже никогда не воссоздать. Кроме того, хочу вот о чем спросить: насколько понял, рассказ о ваших делах подошел к концу, и ты хочешь узнать, с кем я останусь, так?
— Да, — Рика настороженно посмотрела, пытаясь понять, к чему я клоню.
— А почему право выбора предоставлено только мне? Уверен, многие из тех, кто сейчас на Салге, захотят вернуться на Землю. Ты ответишь, что, если всех спрашивать, тайна раскроется, и ничего не состоится, что тебе как раз хочется, чтобы большинство ученых улетело, и еще что-нибудь в этом роде… Тоже мне, всесильные боги! Вы затеяли свое дело, игнорируя волеизъявление отдельного человека, не оставляя ему права самому вершить свою судьбу, и в этом ваше главное преступление! На пути к своей цели вы не останавливаетесь ни перед чем. Человеческая жизнь уже потеряла для вас ценность! Торн, испугавшись моей осведомленности, не колеблясь пошел на убийство…
— Успокойся, — прервала поток моего красноречия Рика. — Мы никого не убивали и не собираемся убивать. Просто у Вильса сдали нервы — близок долгожданный день, и вдруг все может разрушиться. Я его не оправдываю, но понять могу… И потом, к чему ты так разволновался? Исправить все равно ничего не удастся. Ни ты, ни Вайла до последнего момента перед взрывом не получите никакой возможности внешнего контакта. Убивать мы вас не собираемся, но, поверь, изолировать сумеем. Так что советую заранее решить, где ты хочешь остаться — на Земле или на Салге.
Только сейчас я вспомнил, что в комнате находится и Вайла. В пылу полемики совершенно забыл о ней.
— Что ж, как ты сказала в начале разговора, внесем во все полную ясность, — бросил я Рике. — Итак, Торна, понять можно — у него сдали нервы. А как прикажешь понимать тебя? Говоришь — не убивали и не собираетесь убивать, а сама…
— Что ты имеешь в виду? — оборвала меня Рика, вздрогнув.
Мгновение назад это была лишь догадка, но сейчас я уверенно произнес:
— Вайла, это она убила твоего мужа! И, наверное, не ошибусь, если скажу, что Вильс Торн благословил это убийство!
Стало очень тихо. Отчетливо доносилось шуршание листьев за окном. С перекошенным какой-то странной гримасой лицом Рика уставилась на меня, сжимая побелевшими от напряжения пальцами энергатор. Что-то, видно, я зацепил такое, что она постаралась давно и навсегда выкинуть из памяти. Иначе как объяснить такую ее реакцию?
Ведь это убийство было лишь частностью в гигантском масштабе заговора.
— Откуда ты это знаешь? — наконец, сдавленно проговорила она. — Откуда?
— Так ли уж важно… Я спрашиваю: зачем ты убила Луста? Спокойно, Вайла! — добавил я, заметив, что та привстала. — Пусть ответит.
— В чем-чем, а в умении добывать факты тебе не откажешь, — Рика попробовала улыбнуться.
— Благодарю покорно. Не даром же я, по твоим словам, краса и гордость Службы. Но все-таки, объясни!
— Вы, кажется, забыли, — вмешался Торн, — что находитесь здесь в несколько ином качестве, чем следователь на допросе…
Но Рика перебила его:
— Ничего, Вильс! Именно поэтому можно рассказать, все как было. Что нам грозит? — она расхохоталась, наконец, овладев собой. Но смех был недолгим. — Да, я убила Луста, и Вильс знал об этом! Скажу больше — помог подготовить это убийство! Причина? Она проста: нам нужен был андроид. Я уже говорила, какая важная роль отводилась ему… Ты верно догадался — Вильс мог управлять им, но Луст сразу узнал бы о наших делах: ему, как своему создателю, все рассказал бы сам Артур и попросил одобрить свои действия. А вот этого никогда бы не произошло — Вильс несколько раз пытался заговорить с братом о нашей идее, но натыкался на глухую стену непонимания и отрицания… Ничто и никто не мог заменить андроида, и мы решились на крайнее средство. Однажды вечером я подстерегла Луста около дома и нанесла удар. Такой же, как тебе, только в несколько раз сильней. Затем, инсценировав несчастный случай, улетела… Отныне можно было претворять в жизнь наши планы. Если интересно, могу добавить, что точно так же решил действовать Вильс в отношении тебя. Нэй получил приказ убить и инсценировать аварию гравилета — мог же случиться отказ автоматики… Вот почему он действовал без оружия, да и негде было взять его — мы никогда не предполагали использовать андроида в подобных целях…
— А почему бы сразу не устроить аварию? Ведь смог же он посадить гравилет. По-моему, с тем же успехом можно было просто обрушить его на лес… Или ему подраться хотелось?
— Ты неисправим. Меня всегда восхищало твое присутствие духа… Посадить машину можно, отдав приказ бортовому компьютеру, который входит в общую компьютерную систему Салги. А ее Нэй полностью контролировал. Но аварийная автоматика автономна, она бы не позволила гравилету упасть. Это потом Артур ее бы испортил… Вообще, узнай я вовремя о намерении Торна, то не допустила б ничего подобного. Одно дело — убрать безобидного ученого, другое — профессионального агента Службы. Кроме того, рано было пороть горячку — все могло оказаться провокацией с твоей стороны. Так и вышло…
— И последний вопрос, — сказал я.
— Да! Дух следователя в тебе неистребим. Что ж, давай! Спешить некуда…
— Почему Морис называет тебя каким-то интимно-уменьшительнум именем Альфи?
— Ты и это знаешь? Невероятно! — удивилась Рика, но тут же засмеялась: — И как только ты попал впросак?!. Успокойся, повода для ревности нет. Меня с ним познакомил Вильс, представив своей подругой, и назвал это имя. Мне хотелось иметь представление об ученом, на которого пал наш выбор. Я и подумать не могла, что Морис — твой друг, и поэтому, когда мы с тобой прилетели к нему, в первый момент растерялась. Но его чувство такта оказалось выше всяких похвал — он и виду не подал, что узнал меня… Неужели все-таки проговорился?.. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Ну, теперь ты знаешь все. Рада, если удовлетворила сполна твое профессиональное любопытство. Только что тебе в этом проку?
— Как знать, — медленно произнес я после некоторой паузы.
Минуту назад у меня созрел отчаянный план. Он был верхом наглости и граничил с безумием, но рисковать было необходимо. Другого шанса могло не представиться.
— Ладно! — я хлопнул по подлокотникам кресла. — Картина ясна Но взрывы звезд отменяются — вы оба арестованы! И сейчас полетите со мной. — Поднявшись, я потянулся. — Ох, все тело затекло — совсем засиделся…
— Сядь! — как-то растерянно закричала Рика. — Ты что, с ума сошел? Сядь, иначе вынудишь меня выстрелить!
— Интересно, как это у тебя получится? — и, не думая садиться, я сделал шаг к ней.
— Еще движение, Вет, и стреляю! Если рассчитываешь, что моя любовь к тебе не позволит этого сделать, то ошибаешься…
Ее палец на спуске энергатора побелел от напряжения. Это было заметно даже при скудном освещении комнаты.
— Какая там любовь! — я обернулся к Вайле. — Как ты считаешь, похожа она сейчас на любящую? Да не терзайте вы мой энергатор, — бросил я Торну, — у него предохранитель с секретом. Никогда не догадаетесь с каким. Все специально предусмотрено для подобных случаев. — Здесь я сказал правду — именно поэтому с самого начала он был мне не опасен. — И ты можешь опустить свою игрушку! Предполагая подобную встречу, я разрядил ее сегодня утром, после того как срезал дерево на берегу из окна своей комнаты. Припоминаешь? Да взгляни же на индикатор, если не веришь!
Женщина есть женщина: ее глаза опустились сами собой… И этого мгновения мне хватило, чтобы прыгнуть. Никогда еще мой бросок не был столь стремителен — я вложил в него всю силу! Но все-таки в последний момент Рика успела нажать на спуск. Не обращая внимания на острую боль, вдруг вспыхнувшую в правом плече, я нанес два точных удара, и она, потеряв сознание, упала. Выбитый энергатор отлетел далеко в сторону. Мог ли я когда-нибудь предположить, что так жестоко обойдусь с любимой женщиной!.. Но время для сантиментов было неподходящим. Не устояв, я повалился рядом с Рикой, краем глаза успев заметить, что к ее оружию метнулся Торн Предстояла новая схватка. Но вскочив на ноги, понял, что мое дело плохо: правая рука висела плетью, а куртка на плече набухала кровью. Будь я не ранен, даже вооруженный энергатором Торн был бы мне не опаснее мухи — он просто не смог бы попасть в меня. Но сейчас!.. Я чувствовал, как убывают силы. И вдруг какая-то тень бросилась ему наперерез. Вайла! Налетев сбоку, она сильно толкнула его, и он, потеряв равновесие, споткнулся. Кинувшись, я намеревался угостить его хорошим ударом, но опоздал. Оставив попытку завладеть энергатором, Торн выбежал из комнаты, и его шаги часто застучали вверх по лестнице. Преследовать сил не было, и потому, подобрав злополучный энергатор Рики, я вышиб ногой окно и перевалился через подоконник. Отбежав несколько шагов и увидев взлетевший с крыши гравилет, поднял левой рукой оружие, целясь в силовую установку.
— Никуда не уйдешь! Сейчас я тебя посажу! — почему-то истошно орал я, все никак не решаясь нажать на спуск: рука тряслась, в глазах плавали черные круги.
А гравилет все поднимался, забирая на юг. И вдруг… он превратился в ослепительный шар! Загрохотало. Сильный толчок бросил меня на землю… Мгновение спустя, все было кончено. Лишь легкое облачко осталось на месте взрыва…
Кто-то приподнял меня за плечи. Откинув голову, я увидел Ивана Пласа и Вайлу.
— Ну вот и все, ребята… Работа закончена. Остались формальности… — Язык плохо ворочался. — Видела? — обратился я к Вайле, указав глазами на облачко. Она молча кивнула. — Между прочим, твой гравилет… Рика потому и задержалась наверху, что готовила взрыв. А он, когда бежал, в панике запамятовал…
— Зачем им меня-то убивать?
— Ладно, потом объясню. Потерпи… А вам, доктор — выговор!.. — За что, позвольте узнать?
— Просил вас не приходить сюда, а вы вот явились…
— Время счел подходящим — в доме драка, в небе взрывы. Раненые, вот, на земле лежат… Обопритесь на меня. Пойдем в дом чиниться. Вайла, помоги…
— Иван, в доме лежит Рика, — поддерживаемый с двух сторон, я пошел к двери. — Осмотрите ее. Очень бы не хотелось, чтоб она очнулась раньше времени. Если можно, введите что-нибудь усыпляющее.
— Со всеми разберемся… — начал Иван, но его перебила Вайла:
— Не беспокойся, Вет. Скоро она не очнется!
— Что ты с ней сделала? Она хоть жива?!
— Не знаю. — Глаза Вайлы мстительно сверкнули.
Откуда и силы взялись — вырвавшись из рук сопровождавших, я побежал в комнату. У окна в луже крови лежала Рика. Рядом валялись мой энергатор и какой-то короткий металлический прут. Опередивший меня доктор склонился над телом.
— Когда ты выпрыгнул в окно, она пришла в себя и подобрала твой энергатор. Торн его бросил… — услышал я голос Вайлы. Она стояла в дверях и не торопилась зайти в комнату. — Ты целился в гравилет, а она пыталась разобраться с предохранителем. Я не стала дожидаться…
— Жива! — Иван поднялся. — Но дело худо. Срочно необходим регенератор. А вам, Вет, придется подождать — он у меня один.
— Подожду, доктор. Ее обязательно надо спасти!..
Иван кивнул и вышел. Очевидно, за инструментами к гравилету.
* * *
Я валялся на диване, уставившись в потолок. Рядом молча сидела Вайла. Прошло уже больше часа, как Иван Плас прицепил мне к плечу регенератор и вернулся к соседнюю комнату к Рике, оставив нас вдвоем. Никогда еще не было мне так плохо. Нет, не в физической боли дело, — она-то как раз прошла, — саднила душевная рана… Чтоб хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей, я попробовал пошевелить пальцами раненой руки. Удалось!.. Но Вайла тут же пресекла дальнейшие упражнения:
— Лежи спокойно! А то позову Ивана, и он тебя усыпит.
— Ладно, не буду, — я постарался улыбнуться.
В конце концов неизвестно, кому из нас сейчас было хуже, и мне вдруг захотелось приободрить ее. Удивить… Дальнейшее молчание было невыносимо.
— Роси, — спросил я, — а фонаккорд в доме есть?
— Есть, но никакого желания играть… Да и тебе, кажется, рановато. Зачем он?.. — она остановилась и растерянно посмотрела на меня. — Как ты узнал мое прежнее имя?
— Музыка помогла…
— Музыка? Но я не сочиняю с тех пор, как стала Вайлой… Так, импровизирую иногда по просьбе друзей.
— А гипносны, которые ты создаешь для Ивана? Музыкальный почерк удивительно походит на почерк Роены Зор, едва ли не всю музыку которой я знаю.
— Так уж и всю?
— Представь себе, Ведь я в некоторой степени музыкант, а она была для меня недостижимым идеалом…
— Не смущай меня…
— Это правда!.. Однако Росна погибла, и это ставило в тупик. Но тут ты сама помогла…
— Как?
— Аварию расследовал один мой приятель, и я, естественно, знал подробности. Между прочим, и то, что под обломками гравилета не обнаружили тела. Поскольку машина лежала на краю болота, тогда решили, что его выбросило ударом, и оно утонуло… И вот сегодня твой рассказ… Все встало на свои места. Сомнений не было: Росна Ойла Зор и Вайла Мария Дани — одно и то же лицо…
— Лица-то как раз разные… Поэтому называй меня по-прежнему Вайлой. Росна умерла…
— Хорошо, — я кивнул. — Но должен сказать, что именно это открытие позволило поверить в твой невероятный рассказ, отбросить версию с инопланетянами…
Пауза не затянулась. Вайла сменила тему разговора:
— Знаешь, я до сих пор не понимаю, зачем она напала на тебя у Мориса. Убивать, судя по всему, не входило в ее планы…
— Конечно, нет. Просто хотела привести меня в беспомощное состояние. Рассчитывала, что раненый я передам дело в ее руки и, само собой, расскажу о задании, которое дал шеф. Убивать, не зная сути полученных мною инструкций, было безответственно. На Салгу прибыла бы группа дознания, и неизвестно, до чего бы она докопалась. Кроме того, мое задание могло быть никак не связано с их деятельностью. Мало ли что… Короче говоря, наверняка Торну крепко влетело за проявленную самодеятельность. Вот почему, кстати, он и не пытался напасть на меня возле твоего дома, а ограничился лишь угоном гравилета с трупом. Теперь Рика взялась за все сама и, надо сказать, весьма преуспела. Во-первых, она выяснила, что я уверен во внешнем вмешательстве, то есть в деятельности на Салге инопланетян. Во-вторых, я не собираюсь вызывать группу дознания, пока не разыщу тебя и труп Нэя. Доказательств-то никаких!.. Все это было ей на руку. Выход напрашивался сам — убрать тебя, и все концы спрятаны. Правда, напоследок она решила воспользоваться твоей услугой: никто больше не мог восстановить Артура, а андроид им был необходим… Удайся ее замысел, и все мои розыски инопланетян или их сообщников ни к чему бы не привели. В конце концов я бы вызвал группу дознания, следствие затянулось и в итоге зашло бы в тупик. Была бы упущена уйма времени, а именно этого она и добивалась… Понятно теперь, почему твой гравилет взорвался?
Вайла кивнула.
— А о задании шефа ты ей так ничего и не сказал?
— Напротив! — я улыбнулся. — Выложил как на духу.
И в чем же оно заключалось?
— Хорошенько отдохнуть и набраться сил.
— Да ну тебя! Не хочешь — не говори, если это секрет, а насмехаться нечего…
— Вот-вот! И Рика так прореагировала. Однако это правда. Никакого конкретного задания я не получал! Другое дело — отпуск был неожиданным, и это заставляло думать, что предоставлен он неспроста. Бэр Нард, мой шеф, вероятно, имел какие-то подозрения относительно Салги и, без объяснений послав меня, рассчитывал, что если я столкнусь с чем-то странным, то не пройду мимо… Кроме того, накануне он позаботился, чтобы о моем отпуске узнало как можно больше сотрудников Службы. Видно, у него были основания полагать, что кто-то из них причастен к делу Салги. Вообще, неожиданный отлет Главного следователя кого хочешь насторожит, никто не поверит, что у него нет задания. Так и случилось!
— А твоя подруга? — Вайла упорно не желала называть Рику по имени. — Почему она оказалась с тобой? Или шеф ее подозревал?
— Не думаю. Скорее всего это совпадение… На Рику выбор пал, потому что мы давно симпатизируем друг другу, а отправляли-то меня в отпуск в конце концов! Все должно было выглядеть вполне естественно…
Я замолчал. Вайла задумчиво вертела в руке какую-то безделушку.
— Ну и работа у тебя… — наконец произнесла она.
— Что поделать? Ничего другого не умею…
— Что ж, будем прощаться…
Мы с Иваном уложили спящую Рику в гравилет и подошли к Вайле.
— До свидания, Вет, — доктор крепко пожал мне руку и, вдруг спохватившись, выпустил.
— Все в порядке, Иван, — я улыбнулся. — Жмите как угодно — отремонтировано на совесть! — И сам сжал его ладонь. — Всего доброго. Рад был знакомству.
— Еще бы! Ума не приложу, что вы будете без меня делать?
— Постараюсь не ломаться… До свидания, Вайла!
Она не ответила, а обняла меня.
— Я буду ждать тебя, Вет Ник… Ведь ты вернешься?
Впереди была большая работа. Неизвестно, что готовила судьба… Но я вдруг понял, что очень хочу этого. А потому, склонившись к ее уху, прошептал:
— Обязательно вернусь, — И уже вслух с улыбкой добавил: — Даже могу заранее сказать на сколько — на целых семь дней!
— Почему на семь?
— Столько осталось от моего отпуска. Но возможно, и задержусь…
Я поцеловал ее и, не оборачиваясь, пошел к гравилету.
1988 г., Москва
ПРЕКРАСНАЯ ВСАДНИЦА
Антология современной чешской и словацкой фантастики
Составитель и переводчик Александр Бушков
Антон Гикиш
Иван Изакович
Ярослав Иркал
Ян Ленчо
Лубор Пок
Иозеф Пушкаш
Людвиг Соучек
Збышек Черник
Владимир Чорт
Альжбета Шерберова
Антон Гикиш
ОДИНОЧЕСТВО С ВЕРГИЛИЕМ
Первый рассказ о ходе акции “Чистилище”
Кажется, мы смирились со своей, участью. Привыкли. Совсем забыли, что нам недостает беспорядка и женщин. Неумолимый Вергилий лишил нас и того, и другого. Малыш играет на полу пустыми пластиковыми тубами из-под продуктов. В 16.10 я должен включить ему очередную лекцию. Кассета лежит передо мной на пульте — “компьютеры системы Нойманна”. Лекция номер 12. Сколько их еще впереди?
Обретет ли когда-нибудь малыш мать, а я — жену?
* * *
Я сижу в кресле, передо мной, полукругом — экраны. На выпуклых стеклах отражается мое стареющее лицо. И лампа на потолке отражается в погасших экранах лужицей пролитого молока. Десять лужиц. Десять ламп. Не стоит так маяться, говорит Вергилий. Живи полной жизнью. Выбери из памяти, что хочешь. Если тебе недостаточно экранов, к твоим услугам Зал сновидений. И Зал настоящей жизни. Я ничего тебе не запрещаю. Все дозволено.
Мои пальцы осторожно касаются тонких неподвижных червячков. Булавочек. Сенсоров. Сколько у Вергилия в запасе историй и ситуаций? Сто? Пятьсот? Сто тысяч? Я не знаю. Погружаюсь в них, словно в нескончаемо бегущую реку. Глубокую и студеную.
Под нами — бездна.
— Кто это? Кто это говорит, дядя?
Это встрепенулся малыш, услышав голос Вергилия.
— Называй меня папой, — учу я его снова и снова, но малыш не понимает. — Сколько раз я тебе объяснял?
Кто его отец, я в точности не знаю. Объяснения Вергилия меня мало убеждают. А голос его действует на нервы. Если я буду разговаривать только с Вергилием, сойду с ума.
Я смотрю в детские глаза, доверчиво обращенные ко мне, и не решаюсь рассказать ему про Вергилия. К чему? Малыш — единственное, ради чего стоит жить. Сидеть в кресле, ходить в предписанные Залы на предписанные Вергилием занятия Что бы я делал без этого трехлетнего карапуза?
Сначала я долго жил здесь один. Первое время. Жуткие времена. Я перебрался сюда после ТОГО, полз по стене кабины, распластавшись, как паук. Совсем рядом шумел поток воды, настоящая Ниагара, бушевали зеленые волны, хлопья пены летели в лицо. Я попытался протереть глаза, но помешал шлем. Водопад грохотом в точности походил на Ниагару. Я ничего не понимал. Откуда столько воды, и почему я ее не ощущаю? Рот пересох, меня мучил кашель. К горлу подступила изжога, и я едва одолел рвоту, что-то подтолкнуло вверх, и я оказался под потолком.
Внезапно Ниагара исчезла, но я остался на потолке. В стекле потухшего экрана под собой увидел чье-то лицо. Неужели это я? Нечто бесформенное, идиот в скафандре, по-жабьи распластавший конечности? Микроб, расплющенная на предметном стекле микроскопа стоножка? Неужели это я? Или это робот? Пилот? Где я?
— Акция Чистилище, внимание! Акция Чистилище… Акция Чистилище началась, — загремел рядом со мной голос. — Здесь Вергилий, здесь Вергилий. Не бойтесь, все в порядке, не бойтесь! Акция Чистилище успешно началась и продолжается согласно программе. Слушайте меня! Слышите?
Существо в скафандре, прилепленное к потолку, не пошевелилось. Я кивнул, и оно кивнуло тоже.
— Неужели это я? — прошептал я. Мой голос едва слышен был в шлеме.
Это оказался я. Я самый.
Ободренный Вергилием, я отлепился от потолка — впрочем, сейчас потолок был полом (как я узнал лишь много времени спустя, автоматически сработали защитные механизмы, выключив гравитацию).
Следуя участливым советам Вергилия, я отстегнул застежку и снял шлем. Не помню, испытывал ли я в жизни большую радость, чем сейчас, освободив голову. Этот Вергилий оказался тактичным, любезным товарищем. Сердце мое преисполнилось благодарности к незнакомцу.
Это длилось ужасно долго, но наконец я освободил торс и руку из чертовски тяжелого скафандра. Пошевелил ею уже как свободный человек, жадно вдохнул воздух. Радость освобождения тела заслонила все остальное, не хотелось думать ни о случившемся, ни о моем положении. Я радовался, прикидывая, как стану высвобождать нижнюю половину тела из тяжеленного панциря, радовался от самих этих мыслей. Попробовал извернуться, но не получилось. Ноги оставались в скафандре.
— Что ж, привилегией Робинзона был разговор с самим собой.
— Не могу освободить ноги, — сказал я.
Голос, назвавшийся Вергилием, тут же откликнулся:
— Посмотри вправо. В каюте на пульте С-2…
— Помедленнее, пожалуйста.
— На пульте С-2 нажмешь клавишу РОБОТ, — Вергилий замолчал, словно вспоминал что-то, — потом клавишу БАИ-02-Н. И жди.
Громко топоча, я вышел в коридор. Шлем держал под мышкой, словно рыцарь. Верхняя половина скафандра волочилась следом, будто хвост. Я прогрохотал по коридору, похожий на доисторическое чудовище.
* * *
И не сразу решился доверить себя появившемуся в каюте металлическому ящику, именуемому БАИ-02-Н — боялся, что он покалечит меня своими щупальцами. Но в конце концов позволил роботу (устаревшей модели, с двумя сенсорами) освободить меня. Скафандр лежал на полу, словно моя вторая кожа.
Я поблагодарил Вергилия, а он сообщил, что в ящике Д-18 я найду пластиковые банки с едой. Первый раз после ЭТОГО можно будет поесть. Я чувствовал себя чуточку свихнувшимся.
* * *
Первые подозрения возникли, едва я взял в руку банку, — судя по этикетке, с курятиной. Хотел уже снять крышечку, но Вергилий взревел, как ошалелый, и на панели Д вспыхнула шеренга красных лампочек:
— Дозиметрический контроль! Дозиметрический контроль!
Я положил банку в гнездо, и крышка захлопнулась сама. На гигантском табло вспыхивали числа, значения которых я не понимал. Окошечко над ними засветилось зеленым.
— Все в порядке, — сообщил Вергилий. — Приятного аппетита.
Я жевал холодную курятину, голова раскалывалась от боли. Итак, радиоактивность. Где я?
— В Чистилище, — пояснил Вергилий. — А я — твой проводник. Ты ведь читал Данте, не правда, ли?
Меня била дрожь.
* * *
Я тащился по желтым коридорам, которые Вергилий именовал Чистилищем.
— Если хочешь увидеть зрелище, скажи.
И он научил меня, как обращаться с видеостенами в Зале сновидений. От снов меня мутило — они были страшные, я кричал, как ребенок. Падал в бездонную пропасть. К ложу подкрадывались страшилища. А после эротических снов я чувствовал себя разбитым. И стыдился спросить у Вергилия, что там еще в запасе.
В Зале подлинной жизни я почувствовал себя лучше. Но только в первые часы. А потом убежал оттуда в холодные желтые коридоры. Они напоминали то ли внутренность холодильника, то ли прозекторскую.
Напрасно в Зале мне показывали Бауэри-стрит в Нью-Йорке, производство чипов в Гонконге, выставку в московском Манеже — все это казалось безликими кусками далекого прошлого. Неудачные видеоклипы, снятые заурядными чиновниками.
— Где я, Вергилий? Скажи друг!
Казалось, мой невидимый друг усмехается:
— Все еще не веришь? Мы в Чистилище. Ты узнаешь все, когда придет время.
Я ел что-то, пил фруктовый сок, скучал среди видеостен, а потом, как одержимый, слонялся по коридорам Почему нет окон? Почему нет солнечного света? Где я, в конце концов? В подземелье? На атомной электростанции? И кто такой Вергилий? Что случилось? Как назвать ЭТО?
Откуда взялся скафандр? Что случилось?
Тщетно я искал окна. Окна ведь много значат для человека.
Целая батарея экранов. Если я нахожусь в ракете, это не экраны, а иллюминаторы. Но Вергилий показывает только кассеты. Серые, унылые картины.
Я на дне. Не Чистилища, а пекла.
…Все время сонливость. Глотаю таблетки. Вергилий предусмотрел Без него я давно свихнулся бы. Но и так шаг за шагом приближаюсь к сумасшествию. Все, что мне показывали, я ненавидел. Хотя бывали дни, когда выбранные Вергилием программы смотрел с удовольствием. Случалось, утомляло безделье, напрасные блуждания по коридорам, где попадались подобия дверей; как я ни пытался их отворить, не удавалось. И ручек у них не было. В итоге я покорно тащился в Зал подлинной жизни и наблюдал на видеостенах утраченный мною мир. Улочки незнакомого европейского городка, готика, подпорченная стилем барокко, новые микрорайоны, люди, никак не реагировавшие на мои призывы. Роботизированная фабрика на острове Хоккайдо. Снова Матисс — в какой это он галерее? Эрмитаж или Центр Помпиду?
Бессмыслица. Долгие часы я проводил в кресле какого-то центра управления, но никак не мог понять, чем этот центр управлял. Диспетчерская электростанции, подземный зал системы НОРАД в пустыне Невада, кабина ракеты, дирекция огромной тюрьмы?
Вергилий постоянно бодрствовал. Удавалось иногда, случайно нажав какие-то кнопки, увидеть участки объекта, в котором я находился. Запутанные переходы. Стены голубоватые, как в машинном отделении. Другие кнопки при нажатии включали просвечивание моего тела. Томограммы резали его на ломти (это я как-то пожаловался однажды на непрестанные боли в затылке). Многие кнопки и сенсоры были блокированы. Экраны не работали.
* * *
Прошли недели, месяцы, прежде чем я понял — это не подземелье, не Луна, не Марс, не атомная электростанция. Вергилий. Рим. Данте. Флоренция, Италия. Я упорно пытался вспомнить, что же предшествовало ЭТОМУ. Что-то связанное с Италией. Путешествие в Италию. Ну конечно же. Я направлялся именно туда. Тут же попросил Вергилия показать мне Италию. И вот она медленно проплывает подо мной, летящей где-то в вышине. Грац — Венеция — Падуя — Болонья — Флоренция. Да, вот именно, я хотел повторить маршрут, по которому ездил в отпуск с женой, когда она была еще жива и здорова, когда ее еще не погубили смог и бездушие компьютеризованных больниц. Города. Боже всевышний, я проезжал по ним. Совсем недавно. Мое путешествие в Италию все же состоялось. Знакомые отговаривали. Международная напряженность усилилась. Пойми ты это, старый дурак. Международные союзы и сообщества вооружаются все новыми ракетами. Я только посмеялся. Мы уже шестьдесят лет живем на атомных бомбах. Ничего не случится. Тем более теперь, в самом начале лета.
И тогда Вергилий без всяких просьб с моей стороны включил экран А-4. На нем появился забавный разноцветный шар, весь в облачных полосах, похожий на заставку вечерних телесводок погоды. Я присмотрелся.
— Не бойся, — голос Вергилия стал для меня единым сущим. Человеческий голос. Хоть чей-то голос. — Первая фаза акции Чистилище началась. Это огромное достижение Доверься мне и не бойся. Ты в полной безопасности.
Он сам посоветовал мне побольше гулять по коридорам. Прогулки полезны для здоровья.
— Ты выжил, и это прекрасно, — сказал он.
* * *
Коридоры. Желтые, холодные. Вергилий заставляет меня спать два дня подряд, три дня. Но вот я проснулся. Одурманенный таблетками, завтракаю в полуобморочном состоянии, потом отваживаюсь глянуть на батарею экранов. Светится А-4, нажимаю клавиши А-5 и А-6, около меня распахивается окно во Вселенную. Земля с экрана А-4 перемещается на А-5. Наконец-то узнал хоть что-то. Мое Чистилище напоминает огромный искусственный спутник замысловатых очертаний. Вергилий дает пояснения. Я так до сих пор и не видел Вергилия. Почему он прячется?
— Подожди, придет время, все узнаешь.
Вскоре я начинаю истерически хохотать. Словно женщина, которой неоткуда тут взяться. Истерика. Машу руками, пинаю что подвернется, пытаюсь разломать пульт. Тогда из угла выдвигается робот БАИ-02-Н, единственный, кого авторы программы “Чистилище” сочли пригодным в слуги уважаемому, ничтожному Данте, которого неизвестно зачем утащили с Земли, и влечет в космическом пространстве маньяк, величающий себя Вергилием. Длиннющими щупальцами робот хватает меня, вытаскивает в дверь и волочет желтыми коридорами прямо в Зал сновидений, где мне как следует промоют мозги. Я кричу, вырываюсь. Потом долго рыдаю на желтом полу пустого коридора и не отвечаю на зов Вергилия.
Я никогда больше не увижу траву, грязь, соборы, женщин, детей Ничего земного. Одни проклятые суррогаты на видеостенах. И вновь меня подчиняет голос единственного моего собеседника. Я не вижу его, но он стал моим хозяином, моим божеством. Зову его Вергилием.
* * *
С Чистилищем я впервые познакомился в годы ученичества, идиллические времена детства после второй мировой войны, когда нам, тридцати сорванцам, чьи головы забиты были одним футболом, священник объяснял основы всего сущего и божественной справедливости. Повзрослев, я вновь встретился с Чистилищем — в “Божественной комедии” Данте. Пространные комментарии к ней отвратили меня от книги. В последующие годы я подыскал Чистилищу краткое определение. Чистилище — это терпение, равное аду; оно ограничено во времени и однажды кончится; в нем существует надежда.
Можно ли мое нынешнее положение определить как Чистилище? Сравнение это показалось мне скверной шуткой. А Вергилий веселился.
— Хотя все утрачено, — сказал он загадочно, — ничего не утрачено. Совершенно ничего. Все существует. Все, что только было на Земле ценного и прекрасного, ужасного и отталкивающего, существует в памяти. В моей памяти. Понимаешь?
Я кивнул.
Мне пришло в голову: положение еще хуже, чем казалось поначалу. Отвратительный, любезный Вергилий не существует. То есть он существует. Но это не человек.
Это компьютер.
Ну что ж. Я достаточно стар, чтобы не пугаться монстра, кружащего вокруг Земли под командой компьютера шестого поколения. Мне восемьдесят лет, хотя выгляжу я моложе. Я принимал омолаживающие препараты и до сих пор не полысел. Наследственность у меня такая, смешил я седовласых ровесников и ровесниц. Большую часть своей жизни я прожил во второй половине двенадцатого столетия, меньшая пришлась на начало двадцать первого — когда я был уже вдовцом и отдавал должное радостям нашего сумасшедшего мира. У меня двое детей, Елена и Петр. Разъехались по свету. У меня давно появились внуки и внучки, так что я внес посильный вклад в мировую политику и демографию. Правительства шести миллиардов землян находили все новые способы, чтобы усложнить жизнь и без столкновения с какими-нибудь инопланетными чудовищами. Но я надеялся все же дожить до того дня, когда правительства всех стран, обладающих ядерными ракетами, пошлют их в космос, чтобы взорвать где-нибудь в поясе астероидов. Если только этому не помешает некто из иных миров. Но этой минуты я не дождался.
Я беспомощно колотил кулаком по пульту. Кто-то утащил меня с Земли и разыгрывает идиотское действо на сюжеты “Божественной комедии”. Мерзкая шутка свихнувшегося электронного мозга. Но ради чего?
Одинок ли я в этом лабиринте? Похоже, что так.
Я принялся методично исследовать коридоры, заглядывал в люки, переходы, шахты, куда свободно мог свалиться и погибнуть.
— Без паники, дружище! — преследовал меня голос Вергилия. — Не кручинься! Все в порядке. Акция Чистилище успешно продолжается.
Я не отвечал ему. Нет уж, моим спутником в загробном мире не будет искусственный голос, порождение микроскопических устройств, кристалликов кремния. Нет! Никакой суперкомпьютер недостоин играть роль отважного Вергилия. Я не Данте, сейчас не 1300 год.
— Идиот чертов! — крикнул я, но Вергилий не отозвался. — Где Беатриче? Дебилы электронные! На Беатриче умения не хватило! Кретины, олухи! Психи!
— Успокойся! И поставь кассету с “Божественной комедией”, — успокаивал меня компьютер Вергилий. — Запомни: ты идешь по склонам Чистилища и Беатриче найдешь на самой вершине. А что касается вступления в райские куши, положись на мою программу. Я все предусмотрел.
— Перестань! — крикнул я, поскользнулся и растянулся на полу. — Чихал я на твое чистилище и недостижимый рай. Ад для меня здесь, свиньи вы этакие! И ничего я у вас не прошу! Страшнее все равно не будет!
— Ты ошибаешься, — спокойно сказал Вергилий. — Адские врата, преддверие ада и за ним семь кругов ада — все это существует. Все это — под тобой, внизу. Включи экран А-7 и остальные, посмотри на Землю.
Я зажал уши.
Предчувствие. Ужасное предчувствие. Что с моими близкими? Вот почему контроль на радиоактивность. Вот истина.
Что же, покончить с собой?
* * *
Двери и люки звездолета Чистилище, который стал отныне моим домом, украшены пиктограммами. Каюта с экранами — стрелки и силуэты кресел, Зал сновидений — облачко, Зал подлинной жизни — стилизованный домик. Ряд дверей без ручек отмечен значками, перечеркнутыми алыми крестами. Стоит прикоснуться, вспыхивают алые лампочки. Вход воспрещен. Так было прежде.
Но теперь я знаю — творцы Чистилища задумали так с самого начала. Я что есть силы стукнул в одну из этих дверей, алая лампочка над ней погасла, дверь с жужжанием распахнулась. Меня обдал свежий запас озона, смешанный с каким-то неизвестным ароматом. Из запертой каюты ко мне вышел трехлетний кучерявый малыш.
— Кроха, — невольно вырвалось у меня, настолько он походил на Кроху, моего первого внука. Дом. Братислава. Тридцать лет назад.
— Я ловлю рыбу, — сказал малыш и показал пучок разноцветных проводов. — Давай вместе ловить.
Ошеломленный, я присел, бережно прикоснулся к нему. Ощутил под пальцами мягкие кучерявые волосы. Пальцы скользнули по его лицу. Теплое, нежное, совсем как настоящее. Он был в белом трико с китайским иероглифом на груди. Точь-в-точь такое Елена купила тогда Крохе. Я ущипнул его. На пухлом локотке остался алый след.
— Больно! — вскрикнул он. — Не дерись, а то папа тебе задаст!
Глаза и губы в точности как у Крохи, нашего Романа.
— Как тебя зовут?
— А тебя?
Мы помолчали.
— Я тебя буду звать Роман. Хочешь? Знаешь, когда-то у нас… — я не закончил.
— Хочу писать, — заявил он.
Я отвел его к люку, на который он показал, поднял пластиковую крышку, расстегнул ему штанишки. Кроха, наш Кроха. Совершенно человеческая моча.
— Теперь застегни. И найди сеть. Сегодня я ловлю рыбу.
Я вытащил ремень из брюк:
— Такая сгодится?
Мы играли, как тридцать лет назад.
Но все же это не Роман. Роман жил в Пекине, работал в археологической экспедиции. Два года назад мы ездили к нему. Моя жена тогда была еще жива.
В сердце у меня поселился страх.
* * *